Магия луны (Том 1)

      Виктория собралась в Лондон к поверенному Эбенеру Вестоверу. Рафаэль наверняка соврал относительно наследства. Несколько слов, произнесенных епископом Бергли, не могли сделать ее нищей! Конечно, жизнь вопиюще несправедлива, но ведь не настолько же! Виктория не спала всю ночь и всесторонне обдумала свой план. Теперь она знала, что ее нога позволяет ей ехать верхом не более трех часов в день. Значит, путь до Лондона займет дня четыре. А у нее всего пятнадцать фунтов... Здесь было над чем подумать. Уже в конюшне, осторожно поглаживая Гэдфли, она взглянула на свое кольцо и довольно улыбнулась. Не о чем думать. У нее значительно больше пятнадцати фунтов. Она заложит кольцо.
      Гэдфли беспокойно фыркал и проявлял явные признаки тревоги, не желая, чтобы его седлал кто-то посторонний, а не его законный хозяин.
      - Спокойно, спокойно, мальчик, - успокаивающе прошептала Виктория, сейчас поедем.
      - Я в этом очень сомневаюсь, Виктория.
      Дернувшись, как от удара, Виктория резко обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Рафаэль. На нем были только панталоны и полурасстегнутая рубашка. Обуться он не успел.
      На мгновение Виктория потеряла дар речи. Она же была так осторожна! Она прислонилась щекой к гладкой коже седла и начала молиться. Господи, пусть он исчезнет, это не может быть живой, реальный Рафаэль. Это просто дурной сон, ужасный ночной кошмар.
      Увы, Рафаэль никуда не делся. Он неподвижно стоял, скрестив на груди свои сильные руки, и казался совершенно безучастным. Ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.
      - Как ты узнал!
      - Видишь ли, дорогая, мне пришло в голову, что ты немного не в себе. Только дура или сумасшедшая решится сбежать, имея в кармане всего пятнадцать фунтов. Этим поступком ты только подтвердила мое и без того невысокое мнение о твоих умственных способностях.
      - Но у меня есть значительно больше жалких пятнадцати фунтов! выпалила она, тут же пожалев о сказанном. Не зная, что предпринять, она растерянно оглянулась на уже оседланного жеребца, прикидывая, не сумеет ли она вскочить на него и прорваться мимо Рафаэля к выходу.
      Создавалось впечатление, что он читает ее мысли.
      - Даже и не пытайся, Виктория. Что же касается твоих денежных средств, я уже все проверил. Ты не пыталась украсть мои деньги. Если бы ты проникла в мою спальню, я бы наверняка проснулся, и остаток ночи ты бы провела в моей постели.
      Их разделяло около двадцати футов, и это обстоятельство придало Виктории силы. Она храбро посмотрела ему прямо в глаза:
      - Зачем ты это делаешь, Рафаэль? Почему ты не разрешаешь мне уехать, исчезнуть из твоей жизни?
      Он пожал плечами и вместо ответа в свою очередь задал вопрос:
      - Ты собиралась приехать в Лондон и продать там моего жеребца?
      - Нет! - воскликнула она, сразу же сообразив, что скорее всего рано или поздно додумалась бы до такого простого выхода.
      - Конечно, если бы ты сумела добраться до Лондона, в чем лично я очень сомневаюсь, - продолжил Рафаэль. - Здесь нет контрабандистов, но зато полно бандитов, которые были бы в полном восторге, поймав такую милашку.
      - Тебе-то что до этого?
      - Они наверняка изнасиловали бы тебя, а потом убили.
      - А тебе какое дело? Ты бы от этого только выиграл. Все мои деньги оказались бы в твоем кармане.
      - А они и так мои. Зачем же подвергать твою жизнь опасности?
      - Я тебе не верю! Это слишком несправедливо! Ты мне лжешь!
      - У меня замерзли ноги, - оборвал он гневные восклицания Виктории, пойдем скорее в дом.
      - Я никуда не пойду с тобой!
      Что-то в ее голосе заставило Рафаэля вновь почувствовать свою вину. В его жизни никогда не было сложностей с женщинами, и вот пожалуйста. Он никак не мог постичь эту маленькую упрямую воинственную девочку, казавшуюся одновременно и шлюхой, и святой.
      - Пойдем, Виктория, - повторил он, уже смягчившись.
      - Ни за что. А если тебя так интересует моя наличность, могу сообщить, что я хотела заложить кольцо. Кстати, ты меня очень обяжешь, если скажешь, сколько ты за него заплатил.
      - Около тысячи фунтов.
      - Бедный Рафаэль, - криво усмехнулась Виктория, - теперь у тебя осталось только сорок девять тысяч.
      - Скоро останется еще меньше, - невозмутимо сообщил он, - потому что я собираюсь отдать половину твоего наследства в управление мистеру Вестоверу для наших детей.
      Виктория уставилась на него с нескрываемым удивлением и подозрением.
      - Я тебе не верю! Дамьен никогда бы не стал...
      - Не сравнивай меня с братом, Виктория, еще раз тебя прошу.
      - Все равно я тебе не верю.
      Рафаэль медленно двинулся к ней. Внезапно Виктория почувствовала, как что-то внутри у нее оборвалось. С громким криком она рванулась назад и попыталась закинуть ногу в стремя и вскочить на жеребца. Ненавистные руки крепко обхватили ее талию и поставили на землю.
      Напуганный непонятным поведением людей Гэдфли издал какой-то жалобный звук и резко дернулся в сторону. В следующую минуту Виктория обнаружила себя лежащей на грязном полу конюшни.
      Успокоив несколькими ласковыми словами жеребца, Рафаэль расседлал его, отвел в стойло, поднял многострадальный саквояж и только потом повернулся к Виктории:
      - Поднимайся, мне не хотелось бы нести тебя. С тревожным чувством Рафаэль наблюдал, как Виктория тяжело встает со своего неудобного ложа. Очень бледная, с развалившейся прической и запутавшимися в волосах соломинками, она была такой красивой и желанной, что он почувствовал боль в паху.
      - Пойдем.
      "И снова неудача", - подумала она и поплелась следом за своим суровым супругом. Увидев, как он поморщился, наступив босой ногой на острый камушек, она злорадно прошептала:
      - Чтоб у тебя вообще все пальцы отвалились! Если Рафаэль и услышал это сердечное пожелание, то не подал виду и продолжал спокойно идти вперед. Виктория поймала себя на том, что исподтишка рассматривает его красивое стройное тело. Длинные мускулистые ноги, сильная прямая спина, шелковистые черные волосы. Она до боли отчетливо вспомнила, какие ей довелось пережить восхитительные ощущения, когда он был рядом, целовал и ласкал ее в их первую брачную ночь. Она и не подозревала, что такое бывает. И какой же она оказалась дурой! Надо было продемонстрировать больше сомнений, девической стыдливости, испуга... Но ведь ей просто в голову не пришло, что с ним нельзя вести себя естественно. Почему мужчины не уважают честность? Очень странные создания.
      Когда Рафаэль и Виктория вошли в дом, миссис Рипл, к счастью, оказалась на кухне и не явилась свидетельницей насильственного возвращения беглянки. Виктория не смогла сдержать улыбку, подумав о возможном объяснении своего поведения для миссис Рипл.
      "Я сбежала от мужа, потому что излишне свободно вела себя с ним в первую брачную ночь и он поверил своему брату, что я шлюха".
      Виктория не знала, сможет ли когда-нибудь простить Рафаэлю эту обиду. Он поверил лживой клевете своего брата и только потому, что она откровенно хотела стать его женой и страшно боялась, что ее увечье оттолкнет его, вызовет отвращение.
      - Иди спать, - коротко сказал Рафаэль и оставил ее вместе с верным спутником - саквояжем у двери спальни. - И кстати, не вздумай повторять подобного со мной. Уверяю тебя, последствия будут крайне неприятными, уж это я тебе обещаю.
      И только очутившись снова в своей комнате, Виктория почувствовала невероятную усталость. Ей следовало решить, что же, собственно, делать дальше, но сил на это уже не осталось. Поэтому она быстро сбросила одежду, натянула ночную рубашку, забралась в постель и через несколько минут уже крепко спала.
      Она не слышала, как отворилась дверь и Рафаэль возник на пороге. Какое-то время он молча пожирал глазами скорчившуюся под огромным одеялом фигурку, но остался неподвижным. Он тоже никак не мог понять, как ему следует вести себя в дальнейшем. Так ничего и не придумав, он вернулся к себе, упал на кровать и уставился невидящим взглядом в потолок. Он должен узнать, черт бы ее побрал! Но вместе с тем он не мог совершить насилие над женщиной. Более того, он всю жизнь презирал мужчин, способных на такое.
      Рафаэль беспокойно заворочался на кровати и снова напряженно уставился в потолок, словно ожидая, что на нем вот-вот появится нечто, способное подсказать достойный выход из сложившейся ситуации. Но, так и не дождавшись подсказки, он все же принял решение сам. Он не станет применять силу. Он просто соблазнит ее. И тогда все тайное станет явным.
      "А если она не девственница? Что ты тогда будешь делать?"
      Решив заранее не забивать себе голову подобными измышлениями, Рафаэль попытался направить мысли в несколько иное русло. Он постарался припомнить все детали поведения Виктории в их неудавшуюся брачную ночь. Она вовсе не была удивлена, достаточно смело отвечала на его ласки. Он отчетливо помнил пробегавшую по ее телу дрожь, раскрывшиеся навстречу его языку губы...
      А разве она должна была избегать его ласк? Или ему просто хотелось, чтобы она вела себя робко и испуганно, тогда он получил бы отличную возможность проявить себя в роли чуткого и терпеливого учителя, своего рода наставника в мире секса? Неужели он сам настолько глуп, что вообразил себя в роли ментора, постепенно обучающего свою неопытную супругу в соответствии с установленными им же самим правилами, как наслаждаться сексом с собственным мужем?
      И конечно, Рафаэль не мог не вспомнить в этот момент Патрицию. Он считал ее такой робкой и невинной. И был без памяти влюблен. Сердце шестнадцатилетнего мальчика было переполнено этой любовью. Он овладел ею со всей страстью отчаянно влюбленного юноши, больше всего на свете опасаясь, что причинил ей боль. Она вскрикнула, даже заплакала от боли, и он, потеряв голову, на коленях вымаливал у нее прощение. Глупый юнец, он свято уверовал, что был у Патриции первым и единственным. Эта мысль заставляла его с ума сходить от гордости. А потом он застал ее с Дамьеном. Как же они издевательски насмехались над ним!
      Воспоминания, воспоминания... Рафаэль больше не мог выносить эту пытку. Быстро одевшись, он крадучись вышел из дома. Бешеный галоп поверг в немое изумление непривычного к таким упражнениям спокойного Гэдфли, но вернул присутствие духа его всаднику. Так что к ленчу Рафаэль вернулся почти спокойным.
      Стол был накрыт, как всегда, в маленькой столовой. Виктория в одиночестве гоняла по тарелке тоненький кусочек ветчины. На вошедшего мужа она не взглянула.
      - г-Капитан, вы хотите перекусить? - неизвестно откуда возникла вездесущая миссис Рипл.
      Рафаэль кивнул и вымученно улыбнулся. Потом он заставил себя съесть несколько кусков невозможно соленой ветчины с картошкой, пахнущей прогорклым маслом, затем мужественно сжевал кусок сухаря, который по непонятной причине в этом доме величали хлебом, и, с трудом проглотив его, заговорил:
      - Виктория, ты не хочешь сегодня вечером немного покататься и осмотреть окрестности?
      - А что случилось? - недоуменно поинтересовалась она, удивленная неожиданной мягкостью его тона.
      - В конце концов у нас свадебное путешествие, и мы можем позволить себе немножко развлечься.
      Приготовившаяся коротать долгие часы в одиночестве, Виктория сразу же согласилась.
      - Может, мы сможем где-нибудь поесть более удобоваримой еды, вздохнул Рафаэль и взял еще один кусок ветчины.
      В конюшне, кроме Гэдфли, была только дряхлая кобыла, но Виктория предпочла прогулку верхом на этом доисторическом ископаемом поездке в закрытой карете. Тем более что погода была превосходная: тихий и теплый вечер очень располагал к неспешной верховой езде. Они оставили Тома рассыпаться в любезностях перед разрумянившейся миссис Рипл и тронулись в путь.
      Традиционный разговор о погоде занял не более пяти минут, вслед за ним воцарилось тягостное молчание. Выждав еще несколько секунд, Рафаэль вновь глубоко вздохнул и заговорил:
      - Если ты не возражаешь, завтра или послезавтра мы покинем этот гостеприимный дом и отправимся в Корнуолл. Мы сможем немного пожить в Драго-Холле, пока я подыщу место, где буду строить собственный дом.
      - Возможно, тебе удастся найти готовый дом? - предположила Виктория, стараясь казаться спокойной. Даже в страшном сне она не могла представить своего возвращения к Элен и Дамьену.
      Рафаэль ожидал более бурной реакции и был откровенно удивлен. Его удивление возросло еще больше, когда он заметил, что Виктория улыбается, Насколько я понял, - с подозрением заявил он, - такая перспектива тебя устраивает?
      - Да, я очень соскучилась по Дамарис.
      - А кто это? Ах, ну да, я вспомнил. Значит, ты не будешь возражать, если мы немного поживем в Драго-Холле? Пойми, твое положение теперь очень изменилось. Ты больше не будешь на побегушках у своей кузины. Ты моя жена!
      Уставившись прямо перед собой, Виктория молчала. А почувствовав легкое прикосновение его руки, она с удивлением повернула голову.
      - Ты теперь моя, Виктория, - повторил Рафаэль, - и я не хочу больше недоразумений и ссор между нами.
      - Это была не моя инициатива.
      - Да, но теперь я хочу все изменить.
      - Ты правда этого хочешь? - Прозвучавшая в ее голосе надежда на миг заставила Рафаэля возненавидеть самого себя. Что ж, он именно этого и добивался. Она должна поверить ему. В этих печальных глазах вновь должна появиться улыбка. Он снова сможет ласкать и целовать ее. Они займутся любовью, и он наконец увидит...
      - Да, - твердо сказал он, - я действительно этого хочу.
      Лучше бы мы не были знакомы.
      Шекспир
      Глава 11
      Виктория никак не могла заставить себя сохранять спокойствие в присутствии Рафаэля. Даже если он издевался и насмехался над ней, рядом с ним у нее кружилась голова, хотелось петь.
      Ей это не нравилось. После всего, что он натворил, Рафаэль не заслуживал хорошего к себе отношения.
      Когда она была одна, ей легко было припомнить те мерзости, которые ей пришлось выслушать от него в свою первую брачную ночь. В одиночестве она не испытывала на его счет никаких иллюзий, не строила воздушных замков.
      Виктория отлично понимала, что обманывает саму себя, но ей так хотелось верить, что Рафаэль изменился, непримиримый обвинитель превратился в доброго, любящего, понимающего мужчину, с которым она только что провела такой восхитительный вечер. В конце концов она решила, что все же он первым попросил перемирия, а оливковая ветвь есть оливковая ветвь, и не стоит от нее отказываться, тем более когда ее предлагают с таким очаровательным изяществом. Хотя ей пришлось самокритично признаться, что, возможно, принимать эту ветвь следовало менее поспешно.
      Глядя на себя в зеркало, она размышляла, какое отрезвляющее действие оказывает одиночество. Только несколько минут назад, забыв обо всех обидах и оскорблениях, она витала в облаках и радовалась жизни в его необыкновенно приятной компании. А теперь, оставшись наедине с собой, снова очутилась на грешной земле, обрела способность ясно мыслить и видеть вещи в истинном свете.
      Мир, несомненно, лучше даже самой хорошей войны. Но ведь не она первая начала военные действия! Интересно, а чем вызвано его желание пойти на мировую?
      Наклонившись к зеркалу, она перевязала волосы темно-синей лентой. В неярком свете свечей роскошная шелковистая копна рассыпалась по плечам, переливаясь множеством оттенков от светло-каштанового до иссиня-черного. Виктория решила, что выглядит вполне прилично.
      Пляшущее пламя свечей наполняло комнату причудливыми движущимися тенями. В их окружении Виктория показалась себе неестественно бледной, худой и даже изможденной. Хрупкое, эфемерное, почти воздушное создание. И очень женственное.
      Видимо, это заметила не только она. Поэтому Рафаэль решил помириться с ней.
      Он хотел лечь с ней в постель.
      И узнать, девственница ли она.
      "Любопытно, - вяло подумала Виктория, - по каким признакам мужчина может это определить. А может ли, в свою очередь, женщина узнать, является ли девственником ее избранник?"
      Еще раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, Виктория вздохнула и отправилась вниз. В гостиной ее ожидал Рафаэль с бокалом в руках. Он был безупречно элегантен и потрясающе красив. Все-таки Господь не должен наделять мужчину такими изумительными серебристо-серыми глазами, обрамленными невероятно длинными и пушистыми ресницами.
      Легкой улыбки знакомых губ оказалось достаточно, чтобы ее сердце забилось с удвоенной быстротой.
      - Ты прекрасно выглядишь, - пробормотала она. Рафаэль едва не подавился своим бренди, потому что как раз в этот момент готовился произнести те же самые слова.
      - Спасибо, - ухмыльнулся он, - на тебя тоже сегодня приятно посмотреть. И тебе очень к лицу синий цвет. Как ты относишься к бокалу шерри?
      Виктория молча кивнула. Передавая ей бокал, Рафаэль коснулся пальцами ее руки. Его кожа была такой теплой, мягкой и приятной! Виктория мысленно пожелала себе оставаться невозмутимой, хотя вовсе не была уверена, что это у нее получится. Конечно, ей следовало бы продемонстрировать девичий испуг и отпрыгивать всякий раз, когда к ней приближается мужчина. А если он, не дай Бог, притронется к ней, ее, по идее, должен охватывать праведный гнев оскорбленной невинности. Криво усмехнувшись, Виктория осталась неподвижной.
      В этот момент на пороге появилась миссис Рипл и с радостной улыбкой провозгласила, что ужин готов.
      - Она всегда улыбается, когда зовет нас к столу, - заметила Виктория, - почему-то при этом я чувствую себя ягненком, которого вот-вот должны принести в жертву. Любопытно, что она состряпала сегодня?
      - Я искренне надеюсь, что это можно будет узнать, - вздохнул Рафаэль, предложив жене руку.
      Виктория улыбнулась, и Рафаэль счел, что с перемирием дела обстоят пока нормально. Значит, он хорошо выглядит? Рафаэлю нестерпимо захотелось улыбнуться. До сих пор женщины не делали ему таких комплиментов. Ему пришлось честно признать, что Виктория в этот вечер тоже была очаровательной. Будучи человеком опытным, он с первого взгляда понял, что она гораздо больше времени, чем обычно, уделила своей внешности. Это ему понравилось. Можно было предположить, что наступающая ночь будет приятнее предыдущих.
      Наконец миссис Рипл оставила их наедине с ужином.
      - По-моему, это говядина, - неуверенно проговорила Виктория.
      - А как ты сумела разглядеть ее под таким слоем жира? Решительно отодвинув блюдо в сторону, Виктория положила себе отварных овощей и принялась за еду. Несколько минут прошло в молчании. Неожиданно она вновь подала голос:
      - Рафаэль!
      - Хм-м-м? - Рафаэль не мог поднять глаз от тарелки. В этот момент он был слишком поглощен своим невероятно сложным занятием. Он пытался срезать толстый слой жира с небольшого кусочка говядины.
      - А как может женщина определить, девственник ли ее мужчина?
      Нож в руке Рафаэля с отвратительным скрежетом проскрипел по тарелке. А сам он в немом удивлении уставился на свою совершенно серьезную и спокойную жену.
      - Извини.., не понял...
      - Я спросила, - невозмутимо повторила Виктория, - откуда женщина может узнать, что ее муж - девственник.
      - Довольно странная тема для застольной беседы... Тебя тревожат воспоминания? - Насмешливая белозубая улыбка несколько сгладила оскорбительный намек. Виктория не приняла вызов, не стала защищаться. Она только устало пожала плечами.
      - Мне не у кого больше спросить. Извини, если я как-то задела твои чувства.
      - Мои чувства переживут. Я отвечу. Женщина никак не может это узнать. Во всяком случае, по каким-то физическим признакам. Она может просто догадаться по отсутствию у мужчины опыта, по явно неумелому поведению...
      Рафаэль напряженно наблюдал за своей прелестной собеседницей. Он бы дорого дал, чтобы узнать, что же происходит в этой хорошенькой головке.
      - А как насчет женщины? Мужчина тоже может только догадываться, был у нее кто-то раньше или нет?
      После этих слов для Рафаэля все стало совершенно очевидным. Скорее всего ей просто повезло с первым мужчиной. Он не причинил ей боли. Возможно, и крови не было. Прекрасно. Он ей все скажет. Причем не будет щадить, назовет все вещи своими именами. Хотя наверняка открытием для нее это не будет. А может, она решила ликвидировать свое невежество, приобрести кое-какие знания, а потом разыграть перед ним в постели девственницу? Пристально глядя ей в глаза, Рафаэль медленно заговорил:
      - Нет, моя дорогая. В случае с женщиной существуют вполне очевидные физические признаки, доказывающие ее девственность. Дело в том, - продолжал он, чувствуя, как в нем закипают гнев и неприязнь к внимательно слушавшей его девушке, - что у женщины внутри есть небольшая полоска кожи, которая рвется, когда в нее входит первый мужчина. При этом у женщины идет кровь. И кроме того, она испытывает боль, потому что пока еще не приспособлена к принятию внутрь себя мужского полового члена. Кстати, в зависимости от его размеров, думаю, боль может быть достаточно сильной.
      Пока он говорил, Виктория заметно побледнела, но не отвела глаз. Рафаэль вовсе не сожалел о своей прямоте. Черт с ней, сама напросилась.
      - Тебе все понятно? - В его голосе звучало все: подозрение, злость, нетерпение и еще что-то, не поддающееся определению словами.
      - Полагаю, что да, - задумчиво ответила Виктория. Она с трудом сдержала улыбку, подумав, как быстро может увянуть, даже вовсе засохнуть маленькая оливковая веточка мира. При свете дня ей не показалась особенно привлекательной перспектива заниматься с ним любовью. Что же касается его мужского члена, то ей не пришлось особенно напрягать память, чтобы вспомнить, какой он огромный. Надо полагать, это означает, что боль будет довольно сильной. Значит, Рафаэль засунет этот самый член внутрь ее? Интересно, весь? Или, может, только какую-то часть? Думать об этом было довольно неприятно. Но ведь было еще и то дикое, почти неконтролируемое, первобытное чувство, которое охватило ее в их первую брачную ночь... Странно это все...
      - Ты можешь даже не пытаться, Виктория, - ледяным голосом проговорил Рафаэль, - я не идиот. И не слепой. Мне как-то рассказывали историю про невесту, которая, желая скрыть свое распутство, для первой брачной ночи припасла склянку с кровью цыпленка. Она закричала, когда муж вошел в нее, а потом полила простыни и свои бедра кровью из склянки. Но, к несчастью, уловка не удалась. И молодой муж был неприятно удивлен, случайно обнаружив под подушкой склянку, в которой еще осталась кровь. Уверяю тебя, моя милая, со мной ничего подобного не пройдет.
      Все это было так нелепо, что Виктория расхохоталась.
      - Гляди, миссис Рипл как раз поджарила цыпленка, - воскликнула Виктория, - я немедленно пойду на кухню. Может быть, у нее еще остались сырые? Ты должен точно сказать, сколько крови мне понадобится. Остается проблема со склянкой. У миссис Рипл наверняка найдется что-нибудь подходящее. А если нет... Ой, Рафаэль, а пустая бутылка от вина не подойдет? Или нужно еще больше? - Возбуждение Виктории достигло предела. Она истерически хохотала и никак не могла остановиться. Девушка икала, всхлипывала, из глаз текли потоки слез.
      - Прекрати, Виктория! Немедленно!
      Грубый окрик неожиданно оказал весьма благотворное действие. Трясущимися руками она сумела наконец достать носовой платок и судорожно прижала его к залитому слезами лицу.
      - Прости, пожалуйста, - уже относительно спокойно выговорила она, - но ты, дорогой, изумительный рассказчик. Я так увлеклась, что забыла обо всем. У тебя в запасе есть еще истории, желательно, столь же захватывающие? Мне не терпится послушать.
      - Если хочешь, пока суд да дело, ты можешь услышать окончание этой, столь тебе понравившейся... Оскорбленный муж отослал жену в одно Богом забытое поместье в Нортумберленде, где она шестью месяцами позже произвела на свет своего ублюдка. Муж отказался видеть и жену, и чужого ребенка.
      - Мне не понравилась история, - высморкавшись, сообщила Виктория, - у нее плохой копен - Развей ты считаешь, что лучше бы он сломал ей шею? Или развелся с ней?
      - Нет, но он обязан был выяснить, почему она так поступила, ведь, наверное, он любил ее, раз решил жениться - Она солгала ему, - с великолепным высокомерием заявил Рафаэль, - и этого вполне достаточно.
      - А что случилось с ребенком?
      - Понятия не имею.
      - Итак, - миролюбиво полюбопытствовала Виктория, - ты думаешь, что я тебя обманываю? Боишься, что я ношу ребенка? Или, как ты изволишь выражаться, ублюдка?
      - Надеюсь, что нет.
      - Ублюдок-то будет от твоего брата-близнеца. Согласись, что получится просто замечательно. Дитя будет похоже на отца, а значит, и на тебя Что ты тогда будешь делать?
      - Виктория, - скрипнул зубами Рафаэль, - заткнись, а то я за себя не ручаюсь.
      - О, теперь я все понимаю. Если ребенок твой, он родится через девять месяцев после.., совершения тобой полового акта. Если же ему вздумается появиться на свет раньше, да поможет мне Бог, тогда одним ублюдком на земле станет больше.
      - Виктория, замолчи!
      - Разве твое мирное предложение уже потеряло силу?
      - Я как-то не привык, чтобы дамы обсуждали со мной вопросы сохранения своей невинности. Это не самая удачная тема для беседы с мужчиной - Ты прав, - вздохнула Виктория, - но жизнь что-то пока не подсказывает нам приятных и взаимно интересных тем.
      Она выбрала персик и начала аккуратно очищать.
      - Его, слава Богу, еще не коснулись домовитые руки миссис Рипл, прокомментировала она.
      Несколько минут прошло в напряженном молчании. Возбужденный и раздраженный Рафаэль залпом осушил стакан вина и тут же налил еще.
      - Я давно собираюсь поговорить с тобой, - нерешительно начала Виктория. - Мне кажется, нам будет сложно вернуться в Драго-Холл. Думаю, Дамьен не захочет нас там видеть. Все же ты отобрал у него пятьдесят тысяч, которые он наверняка считал своими.
      - Насколько я знаю Дамьена, он будет всеми силами избегать любого скандала и уж тем более сделает все, чтобы не оказаться в нем замешанным. А ты представляешь, какой разразится грандиозный скандал, если он откажется принять в родном доме собственного брата? И будь уверена, я уж сумею придать этому факту должную огласку - Рафаэль злорадно усмехнулся и налил себе еще стакан вина - Не понимаю, почему ты так стремишься в Драго-Холл. Вокруг полно отличных гостиниц - Я уже объяснял тебе Поживем там, осмотримся. И я найду место для моего собственного дома. Кроме того, Виктория, ты забываешь, что я родился и вырос в Драго-Холле. И не был там много лет.
      - Ничего не имею против Драго-Холла, - буркнула Виктория, - чего не скажешь о его обитателях.
      - А что случилось? - возмутился Рафаэль. - По-моему, у тебя не было никаких возражений, когда я впервые заговорил об этом.
      - Правда? Наверное, я просто думала о чем-то ином. Хочешь кусочек персика? Нет? Тогда я его доем. Он такой сладкий. Миссис Рипл говорила, что все фрукты из здешнего сада. Он...
      - Виктория, пожалуйста, замолчи.
      - Признаюсь, мне потребовалось довольно много времени, но в конечном итоге я поняла, почему ты хотел помириться со мной.
      Рафаэль встал и рывком отодвинул стул.
      - Хочу тебе сказать, дорогая, что мне осточертело с тобой пререкаться. Как ты смотришь на чашечку кофе? Пойдем в гостиную?
      - Нет. И к тебе в постель я тоже не собираюсь. Если бы только у тебя были какие-нибудь физические недостатки, мне было бы гораздо легче тебя понять.
      - Это самый странный комплимент из всех, что мне доводилось слышать. Не могу поблагодарить тебя за него. Кстати, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
      - Теперь это вряд ли имеет значение, - вздохнула Виктория. - Ты играешь в пикет?
      - Конечно. В море научишься всему, что помогает скоротать время.
      - Тогда давай попросим у миссис Рипл колоду карт. И побыстрее, а то мы опять начнем спорить.
      - Я не имею намерения спорить с тобой, - улыбнулся Рафаэль.
      - А я не хочу возвращаться в Драго-Холл.
      - Извини, Виктория, но мы должны. - Рафаэль был тверд в своем решении. - Но ты не бойся, я никому не позволю обращаться с тобой...
      - ..с меньшим уважением, чем это делаешь ты сам? Рафаэль нахмурился.
      - Мне надоели постоянные стычки, Виктория. Ты все время стараешься задеть меня, оскорбить. А я все-таки мужчина. И к тому же еще твой муж.
      - Спасибо за ценную информацию. Ну и что теперь? Я должна пасть перед тобой на колени? Или броситься в объятия? Не дождешься... - Виктория говорила спокойно, но на всякий случай потихоньку отходила назад. Разделяющее их расстояние придавало ей дополнительную уверенность в себе. Остановилась она, только обретя опору в виде оказавшейся неожиданно близко стены.
      - Мне странно это слышать, Виктория. Еще не так давно ты не имела ничего против моих объятий, даже наоборот...
      - Это правда. - Она заставила себя вымученно улыбнуться в ответ. - К сожалению, я слишком поздно поняла, что девственница обязана вести себя в соответствии со строго определенными правилами, установленными мужчинами многие столетия назад. Дотронься до меня, Рафаэль, увидишь, я содрогнусь и в страхе отпряну в сторону. Ну что, хорошо я усвоила урок?
      За гневной тирадой последовала долгая пауза. Наконец Рафаэль сумел произнести сравнительно миролюбиво и спокойно:
      - Давай играть в пикет.
      - Но я совершенно не понимаю, почему ты так взбесился? Мужчине вроде бы должно быть лестно, если женщина в его объятиях теряет голову от наслаждения. Значит, этот мужчина - превосходный любовник! Но нет же, тебе угодить невозможно. Тебе нужна пугливая холодность, а не любовь и страсть. Вы, сэр, злобное, жестокое и противоречивое создание! Вот что я вам скажу. Так мы будем сегодня играть в пикет?
      - Ты ждешь ответа? Или я могу проигнорировать твою страстную обличительную речь?
      - Именно так ты обычно и поступаешь!
      - Виктория, я и не подозревал, какой у тебя острый язык!
      "Значит, ты просто осел!" - со злостью подумала она.
      - А если бы ты знал об этом, то женился бы на мне?