Викинги (№3) - Хозяин Вороньего мыса

– Я не могу напасть на мальчика. Его берегут силы, которые намного могущественнее меня. Не трогай его.

Хельга не пожелала смириться с отказом, она продолжала колдовать, пока не примчался демон песчаной пустыни. Он сказал так:

– Глупо ты поступила, женщина, прося о помощи трусливых духов огня и льда, прежде чем обратиться ко мне. Ты хочешь, чтобы я уничтожил мальчишку? Я с радостью займусь им. Но помни, отныне ты у меня в долгу.

Демон умчался, и густая полоса черного дыма протянулась вслед ему. Хельга возликовала и сказала сестре, что мальчик скоро умрет. Сестры сообщили радостную весть своим мужьям, и все четверо принялись ждать. В один прекрасный день Ниньян пропал из дворца – ни король, ни его войско не могли отыскать мальчика. – Все жители страны пустились на поиски наследника, но нигде не обнаружили его. Он исчез без следа.

Ларен обернулась к Меррику и пробормотала:

– Ой, мне плохо.

Она спрыгнула, в полной уверенности, что Меррик подхватит ее, а затем, вырвавшись из объятий мужа, рысцой устремилась в открытые ворота усадьбы, торопясь укрыться в кустах, примыкавших к центральной дорожке.

Олег похлопал Меррика по спине:

– Если повезет, она не станет стонать всю ночь напролет и то и дело покидать супружеское ложе оттого, что ее снова замутит. Не теряй надежду, Меррик.

– Ох, сомневаюсь, – фыркнул Меррик, – а наутро ей и вовсе будет нехорошо.

– Хотел бы я знать, что приключилось с Ниньяном, – поддразнил его Олег.

– Ага, – проревел Роран, – и про Викинга я тоже не прочь послушать.

– Хоть бы она не извергла из себя остатки истории вместе с элем, – забеспокоилась Барта, – а то не стану я больше красить для нее платья.

– Меня волнует только одно, – объявил Меррик, выжидающе устремив взор в, сторону кустов у дорожки, – вспомнит моя жена про Викинга из сказки или про того викинга, который сделался ее мужем.

– Учитывая ее королевское происхождение, – старый Фиррен в очередной раз сплюнул, – она должна быстро оправиться от выпитого.

Он оказался прав. Около полуночи Меррик убедился, что Ларен чувствует себя отлично. Тогда он ухватил жену за руку и заставил ее подняться. Всем своим уже вдрызг пьяным людям Меррик сказал:

– Надеюсь, дождя не будет – Эллер ничего не чуял.

– Он способен вынюхивать только вонючих дикарей, – Верно, верно, – весело подхватил Меррик, – однако ночь пока ясная. Оставайтесь во дворе, если хотите, пейте, пока можете. Я собираюсь лечь спать вместе с женой.

На них посыпалось множество советов относительно того, как следует вести себя новобрачным, женщины и мужчины наперебой изощрялись в остроумии, пытаясь даже разыгрывать роли жениха и невесты, заливаясь хохотом от собственных неистощимых шуточек.

Меррик опасался, что они привели Ларен в смущение, однако, едва они переступили порог спальни, она заметила:

– Надеюсь, ты внимательно прислушивался к их словам.

– Конечно, – сказал он, привлекая жену поближе к себе, – я все запомнил.

– Наверное, я все еще боюсь, – прошептала она, опуская голову, на плечо Меррику. – Все это пока непривычно для меня, несмотря на то что мне довелось увидеть в последние два года, – а я видела гораздо больше, чем мне следовало.

– Знаю, хорошая моя, но какое это теперь имеет значение? Важно только то, что происходит между нами. Я не сделаю тебе больно, я никогда не обижу тебя, никогда.

– Да, – тихо подтвердила Ларен. Она чувствовала жар его тела, нараставшее в нем желание, она помнила о том, что Меррик может дать ей, и молча глядела на него, выжидая.

Меррик рассмеялся, запуская пальцы в пышные волосы Ларен, разбирая спутавшиеся пряди.

– Положись на меня, – попросил он, – просто положись на меня. Он наклонился и поцеловал ее, легонько, бережно, будто ему и не требовалось в эту ночь ничего, кроме поцелуя. Потом он оторвался от ее губ.

– У нас вся ночь впереди, – сказал он.

Глава 18

На следующее утро Ларен остановилась рядом с Сарлой, готовившей кашу. Некоторые мужчины уже проснулись, но большинство распластались на спине и казались бы мертвыми, если б не их храп вперемежку с жалобными стонами. Женщины принялись за необходимые дела, они еле двигались, но, поглядывая на мужчин, укоризненно качали головами. Детишки старались поскорее выбраться из дому, а те, кто оставался рядом со взрослыми, благоразумно соблюдали тишину.

– Чудесный вышел праздник, – промолвила Сарла. – Надеюсь, сегодня ты доскажешь историю до конца.

– Непременно, – откликнулась Ларен. – А где Таби?

– Во дворе, вместе с Кенией и другими мальчиками. Олег учит их владеть мечом.

– Разве Олег не держится с плачем за распухшую башку?

– О нет, Олег может выпить меду сколько угодно, и ему ничего не сделается. Я смотрю, ты из того же теста.

– Не знаю. Вчера я напилась впервые в жизни.

– И все же, когда Меррик уводил тебя в постель, ты уже оправилась.

– Да, я чувствовала себя прекрасно.

– Ты и выглядишь прекрасно. Такая счастливая, довольная.

Ларен промолчала, оглянувшись на дверь, – там уже стоял Меррик, и великолепное утреннее солнце сияло за его спиной, он только что умылся, и мокрое солнце сияло, точно золото на статуе божества. Заметив Ларен, он с улыбкой направился к ней.

Ларен чувствовала, как с его приближением растет и укрепляется в ней страсть, притягивает ее, очаровывает, подчиняет себе, она вновь увидела, как прошлой ночью Меррик зажал своими огромными ладонями ее груди, как его ноги скользнули между ее ног, пряди его волос легонько коснулись ее плеч, грудь Ларен прижалась к густой золотистой поросли на груди Меррика. Этот образ слегка померк в памяти Ларен, но само физическое ощущение осталось необычайно живым. Она говорила правду, что боялась близости, поскольку не забыла еще боль, испытанную в первый раз, – она пыталась даже выскользнуть из объятий Меррика, воспротивиться натиску его тела.

Теперь Меррик подходил к ней уверенным хозяйским шагом. Он видел перед собой женщину, которая принадлежала ему одному, женщину, которую знал теперь всецело; он постоянно приглядывался к ней, и даже сейчас, когда Меррик улыбался, на его лбу не разгладилась еще морщинка напряженного внимания.

Ларен отчетливо, словно в ясном летнем воздухе, увидела другую улыбку, увидела, как изогнулся краешек губ Меррика, когда его губы оторвались от ее живота, и он почувствовал, как тяжело дышит Ларен, как вздымается от волнения ее грудь, и он понял, какое великое наслаждение только что доставил ей, и обрадовался, что она готова сдаться, готова вверить ему себя самое. Теперь он жаждал большего, он хотел войти в нее, и Ларен тоже ждала этого, тоже хотела принять его в свое лоно как можно глубже, слиться с ним безраздельно, неразлучно, превратить Меррика в часть своего тела. Улыбка застыла на губах Меррика. Он приподнял ноги Ларен, раздвинул их и опустился между ними, созерцая женскую плоть, прикасаясь к ней, и Ларен заметила, как Меррик на миг прикрыл глаза, прикасаясь к ней, ощутила собственную влагу на его пальцах, которые надолго застыли там, не двигаясь. Но вот он уже вошел в нее, и Ларен содрогнулась под натиском чувств, потрясших все ее тело. Она умоляла о пощаде, а Меррик уже накрыл ее своим телом, принимавшим ее дар, но тут же и возвращал ей себя; он ни на миг не оставлял ее, даже в судорогах восторга, когда, запрокинув голову, громко кричал, торжествуя и освобождаясь. Ларен крепко прижимала Меррика к себе, гордясь, что смогла так много дать ему, благодаря богов, что они устроили ей встречу с Мерриком и он оказался таким человеком, какой ей нужен.

Ларен не заметила, что она уже с минуту стоит неподвижно, уставясь на своего мужа, не шевелясь, просто глядя на него, даже рот приоткрыв.

Меррик подошел к ней и ладонью чуть приподнял подбородок Ларен.

– Это только начало, – посулил он, наклонившись и целуя ее в рот. – Самое начало?

– Ты всегда будешь со мной – так?

– Да, и ты всегда будешь со мной – так. – Меррик вновь поцеловал Ларен, ласково, осторожно, проводя языком по ее нижней губе. – Жаль, что я не позвал тебя в баню. В следующий раз мы пойдем вместе. Я уложу тебя к себе на колени, лицом вверх, и приподыму так, чтобы ты могла принять меня. Думаю, тебе это придется по душе.

Грудь у Ларен болела. Она прислонилась к мужу, зная, что все ее чувства явственно отражаются в глазах, и Меррик вновь подивился, как ему повезло:

– Ты хорошо вела себя прошлой ночью, жена. Ты доставила мне большое удовольствие, – он легонько коснулся ее груди, просто не смог удержаться, словно кто-то овладел его волей, и поспешно отошел от нее.

– Главное – умение, Меррик, – прошептала она, пытаясь улыбнуться, но желание пожирало ее, она хотела лишь одного – чтобы Меррик сдавил ее в своих объятиях, снова гладил и целовал. Она наклонилась вперед, надеясь вновь ощутить прикосновение его рта, дотронуться своим языком до языка Меррика.

Меррик со свистом втянул воздух, схватил Ларен за плечи и пригвоздил к месту:

– Я не могу заняться тобой прямо сейчас, хотя очень хотел бы, хотел бы, клянусь богами!

Олег уже подошел к ним, остановился в нескольких шагах, выжидая.

– Как только ты будешь готов, Меррик, мы поговорим с каждым из наших людей. Надо торопиться, память слабеет, и скоро люди забудут обо всем.

– Да, – откликнулся Меррик, в последний раз поцеловал Ларен и вышел.

– Они расспрашивают всех и каждого, чтобы выяснить, кто где был, когда убили Эрика, – сказала Сарла.

Ларен промолчала, полагая, что человек, размозживший голову Эрика осколком скалы, не признается вот так запросто в своей вине. Конечно же, он давно все обдумал, рассчитал, сочинил целую историю о том; что делал в это время. К тому же это ведь могла оказаться и женщина.

Ларен поглядела вслед мужу: высокий, статный, 6н шагал рядом с Олегом. Она еще ощущала на губах тепло и сладость его тела, наполняясь восторгом при одной мысли о нем. Но внезапно Ларен остыла, ее разум обрел привычную остроту. Она с ужасом подумала о том неведомом враге, женщине или муж-, чине, который миновал ее, когда она лежала в обмороке на тропе, взглянул на нее, понимая, что именно Ларен обвинят в убийстве. И тут, совершенно неожиданно, Ларен вспомнила, что был проблеск сознания; в тот миг, когда этот человек стоял рядом с ней, она вдруг увидела, как он наклоняется, заглядывает ей в лицо, а затем с улыбкой уходит. Он не сказал ни слова, но эта улыбка… Этой улыбки довольно, чтобы опознать того человека!

Надо найти Меррика.

* * *

– Принц Ниньян исчез без следа. Король едва не помешался от горя. Он отказался от еды и питья, он уже третий день лежал так, утратив все силы, не заботясь больше ни о себе самом, ни о своей стране, размышляя лишь о собственной вине. Он не уберег Ниньяна, сам все разрушил и отныне не достоин жить. Он мало пекся о мальчике, а ведь в нем заключалась надежда на будущее, теперь же надежда ушла, и король за все казнил только себя самого.

И тут внезапно он увидел бледную тень, вставшую позади высокой свечи. Король глядел на этот призрак, приоткрыв рот от ужаса и изумления, а тень все росла и сгущалась, становилась непрозрачной и плотной, пока не превратилась в человека. То был Викинг, воитель, с огромным мечом в руке, укрытый грубой медвежьей шкурой, на голове тяжелый золотой шлем, глаза его излучали великолепное голубое сияние. Воин поглядел на короля и сказал ему почти с презрением:

– Довольно ныть. Ты король и должен вести себя как подобает королю. Если ты не справишься, после твоей смерти власть захватят дочери, они возведут на престол своих тупых, слабовольных мужей. Я уверен, твое место займет Фромм, муж Хельги, ее колдовство сильнее чар Ферлен. Ферлен и ее супруг Кардль скончаются от яда.

Так вставай же, исполни свой долг. Ешь и пей, чтобы силы вернулись к тебе. Облачись в подобающий тебе наряд. Стань снова тем человеком, какого все видят в тебе.

– Но как же Ниньян, мой прекрасный мальчик?

– Я приведу его к тебе. А когда вернусь вместе с ним, присмотрю, чтобы твоих дочерей и зятьев постигла заслуженная, кара.

– Значит, Ниньян не умер?

Викинг только головой покачал, и в золоте шлема отразилось, заиграло пламя свечи, сверкающее, слепящее, точно полуденное солнце.

– А кто же ты сам? Откуда ты знаешь обо всем? Викинг ответил:

– Подымайся, готовься принять Ниньяна. Ты должен расправиться с дочерьми и зятьями. Остерегайся Хельги. Она насылала демонов, чтобы убить Ниньяна, она может покуситься и на твою жизнь.

Король спрыгнул с постели. Он вновь почувствовал себя молодым, необоримо могучим, дни горя прошли. Он хотел коснуться воина, но едва подошел к нему, ему показалось, что вокруг Викинга колеблется теплый воздух, воин постепенно превращается в туман, в тончайшую шелковую занавесь, в мимолетную тень, – и вот он совсем исчез.

Король остался стоять на месте, желудок его сжимался от страха. Вспомнив наконец, что он – отважный и мудрый властитель, король кликнул своих слуг. Наевшись и осушив несколько кубков, он вернулся в свои просторные покои, ожидая Викинга и сына.

Ему не пришлось томиться долго. Миг назад он оставался один, полный надежд, и вот уже перед ним стоит Ниньян – с ним никого не было – грязный, точно деревенский оборванец, но такой же крепкий, как и в тот день, когда пропал. Одежда его обтрепалась, колени исцарапаны, но он улыбается, о да, можно поклясться богами, малыш отлично выглядит. Король рухнул на колени, прижимая к себе сына.

Он радовался и ликовал, пока не заметил, что Ниньян как-то переменился. Тогда он выпустил его из объятий и, проводя кончиками пальцев по милому лицу, спросил:

– Где ты был? Что с тобой произошло?

– Я попал в нижний мир, что лежит за песчаной пустыней, далеко на юго-восток. Передо мной предстал Демон песчаной пустыни, – странное имя, но так он назвался. Демон сказал, что я останусь с ним навсегда, что он сделает меня своим наследником. Я объяснил ему, что не смогу жить у него, поскольку я должен вернуться к тебе и к нашему народу, я нужен здесь.

Демон не слушал меня. Я говорил ему, что он должен отправить меня назад, не то придет Викинг и сделает ему больно. Тогда он засмеялся, папа, смеялся и смеялся, пока не начал задыхаться. Лицо его вдруг стало синим, и он обеими руками схватил себя за горло. А за спиной у него стоял Викинг, который даже не улыбнулся, лишь приподнял руку, и Демон перестал задыхаться. Викинг подождал, пока тот не продышался, а затем сказал Демону пустыни, что тот нарушил все законы и будет наказан, хотя он ему и браг. И еще объявил, что все высшие демоны согласны с ним и преступнику суждено пребывать в нижнем мире целую сотню лет – такова кара. Тогда Демон пустыни начал ныть и молить Викинга о пощаде. Но Викинг только головой покачал, потом поднял свой меч, и Демон пополз прочь и оставил нас.

И тогда Викинг взял меня на руки, и я тут же очутился рядом с тобой, папа.

После того как король побеседовал с сыном, он поручил слугам, чтобы мальчика хорошенько вымыли и нарядили. – Затем он призвал к себе дочерей и зятьев. Хельга и Ферлен думали, что спешат к смертному ложу отца, дабы принять его благословение. Представьте себе их растерянность, когда они увидели его здоровым и полным сил, снова на троне, снова в платье из тончайшего шелка. Зятья, Фромм и Кардль, держались позади, не ведая, отчего их жены так побледнели. Поклонившись тестю, они приветствовали его, заметив, что вопреки слухам он выглядит полностью исцелившимся. Они решили, что король смирился со смертью принца Ниньяна.

Король молча улыбнулся им и пригласил сесть на скамью, стоявшую возле выбеленной стены огромной залы. Затем приказал:

– Хельга, приблизься ко мне.

Она повиновалась, выдавливая из себя улыбку, – ведь еще ничего не потеряно. Он перенес утрату и все же поправился, но она-то уж позаботится, чтобы вскорости отцу вновь сделалось дурно. Хельга гадала, не затем ли отец пригласил их, чтобы сообщить: раз Ниньяна больше нет, наследником отныне считается Фромм. Эта догадка и впрямь вызывала улыбку на, губах Хельги, когда она подходила к отцу.

– Хорошо выглядишь, папочка, – пробормотала она, склоняясь перед ним.

– Как и все мы, – проворчал он в ответ.

– Мы все скорбим об исчезновении Ниньяна, папочка, мы только молимся богам, чтобы это не подорвало твои силы.

– Со мной все в порядке, – откликнулся король.

– Ты позвал нас, чтобы объявить наших мужей наследниками?

– О нет, – возразил король, – я велел вам прийти, чтобы вы могли приветствовать своего брата. – Тут он окликнул Ниньяна. И Ниньян вышел из-за пышного алого занавеса, висевшего позади трона.

– Это демон! – завопила Хельга. – Наваждение! Колдовство!

– Наваждение – твоих рук дело, – откликнулся король. – И если среди нас есть демоны, то это ты и твоя слабоумная сестра. С этой минуты вы мне не дочери, ваши мужья перестали быть зятьями короля. Я всех вас изгоняю из страны – немедленно. Ступайте и будьте прокляты!

Хельга задрожала от ярости. Воздев руки к небу, она крикнула:

– Демоны, сойдите ко мне. Поразите и мужчину и ребенка. Убейте обоих!

Демоны не отозвались на зов, вместо них перед Хельгой предстал Викинг, сияющий, излучающий золотой блеск, точно за спиной у него поднималось солнце. Хельга взвизгнула и отшатнулась.

Воин высоко поднял меч, поцеловал металлическую рукоять искусной работы и произнес:

– Какое же наказание причитается тебе, Хельга? Это ты замыслила зло, Ферлен слишком глупа, и ты управляла ею. А вы, мужчины, жалкие твари, на вас и смотреть противно. Как же мне поступить с вами?

Ларен прервала свой рассказ и потупилась. Все вокруг молчали. Ларен медленно подняла голову и поглядела на Меррика:

– Будь ты тем Викингом, что бы ты сделал, Меррик?

– Убил бы Хельгу, а остальных изгнал. Ларен улыбнулась:

– А ты согласен с Мерриком, Олег?

– Конечно, проткнуть ведьму мечом!

– Да, да!

Даже женщины требовали казни для Хельги.

Ларен молчала, пока все не успокоились.

– Вы почти угадали, только Викинг не стал убивать Хельгу мечом, он подошел к ней вплотную, поглядел на нес и очень тихо произнес какие-то странные слова, каких она в жизни не слышала. Королю они показались похожими на благословение. Викинг говорил так мягко, так спокойно, а потом поднял руку над головой Хельги. Хельга не двигалась, не отвечала, словно обратившись g камень, и вот она уже начала таять, становилась все тоньше, все прозрачнее, и наконец от нее не осталось ничего, кроме тяжелого золотого браслета, который с громким стуком упал на пол. Никто не проронил ни слова, не возразил, даже Фромм, ее муж.

Тогда король вновь приказал остальным уйти, и они повиновались, радуясь уже тому, что не превратились в призрак, как Хельга. Викинг обратился к королю и Ниньяну и сказал им так:

– Теперь я получил свободу. Я вновь приду к тебе, Ниньян, но уже в человеческом обличье, я по-прежнему буду охранять тебя, только теперь как смертный, без помощи колдовской силы. Жди меня, Ниньян, я вернусь к тебе!

С этими словами Викинг растворился в воздухе, как только что Хельга, обратился в ничто, и возле свежевыбеленной стены нельзя уже было ничего различить, кроме чистого и прозрачного воздуха.

Вот и все, – приподняв руку, закончила Ларен.

– Но Викинг – он вернется, как обещал?

– Конечно, – подтвердила Ларен, улыбаясь Меррику, – он вернется и вновь защитит Ниньяна.

* * *

Приподнимая шерстяное одеяло и забираясь в постель рядом с Ларен, Меррик произнес:

– Их в самом деле зовут Хельга и Ферлен?

– Да.

– А я – Викинг.

– Разумеется.

– Почему Таби ничего не сказал?

– Я ему не велела.

– Вот как. Ты в самом деле считаешь, что в похищении виновна Хельга?

– Я не уверена. Она не скрывала ненависти ко мне и Таби. Их мужья не так глупы, как я изобразила, и вряд ли они вовсе ни при чем. – Фромм – здоровенный детина, уродливый, злобный. У Кардля безвольный подбородок и плечи опущены, если что не по нем, он сразу скулит. Трудно даже вообразить, до чего они разные.

– Увидим.

– Да, мы увидим это вместе, Меррик. Он замер в темноте, нахмурился:

– Нет, ты останешься здесь, в Мальверне. Это твой дом отныне, и тебе надо охранять его. К тому же мне важно, чтобы ты и Таби пребывали в безопасности. Я же обещал заботиться о вас обоих.

– Я должна поехать с тобой. Ты там никого не знаешь. Я смогу тебе помочь. А Таби мы с собой не возьмем.

– Слушайся меня, Ларен. Ты моя жена и обязана повиноваться. А мне твое покровительство ни к чему.

– Какой упрямый, – тихонько проворчала она. Меррик прекрасно слышал, но еще прежде чем успел рассердиться, Ларен подкатилась поближе к нему, обхватила руками его щеки. Она принялась целовать его, отыскивая губы, но все время промахивалась, наконец нащупала в темноте и прижалась ко рту Меррика так, что ему пришлось приоткрыть губы, и тогда ее язык проник внутрь, отыскивая его язык, впитывая тепло и сладость мужа.

– Соблазнить меня задумала, – забавляясь, произнес викинг. Ларен оставалась еще невинной девочкой, она не умела прятать свое желание, притворяться холодной и позволять мужу вести любовную игру в одиночку.

– Конечно. Лежи тихо. Мне нравится твой вкус, Меррик.

Он улыбнулся, и Ларен губами уловила движение его губ.

– Делай что хочешь, Ларен, я не переменю свое решение.

– Постараюсь по крайней мере получить удовольствие, – пробормотала она, обрушиваясь сверху па Меррика. Распущенные волосы Ларен упали ему на лицо, это чувственное прикосновение вновь пробудило в нем желание. Льняной рубахе, в которой Ларен легла в постель, не суждено было долго укрывать ее в этот вечер: одним движением Меррик стянул рубаху через голову Ларен, чтобы всем телом ощутить ее нежную тяжесть, теплое прикосновение ее груди. Ноги Ларен переплелись с ногами Меррика, его жезл, приподымаясь, касался женской плоти. Ларен осыпала поцелуями лицо мужа, осторожно просовывала кончик языка ему в ухо, кончики ее пальцев порхали по лбу и бровям мужа, соскальзывали ему на, нос. Не прекращая поцелуев, она начала легонько елозить на нем, и тогда Меррик обеими руками прижал бедра Ларен, с силой притягивая ее к себе и устремляясь вверх, навстречу. Он застонал, Ларен губами и горлом приняла его вздох, покорно раздвигая ноги.

Меррик понимал, что больше ему не выдержать. Руки сами собой пустились в безумный пляс, то вороша волосы Ларен, то приподымая ее, чтобы, склонив голову, он мог поцеловать ее грудь.

Меррик перекатился, оказавшись поверх Ларен, приподнялся, переводя дыхание, – если б не эта краткая пауза, он мог бы извергнуть семя прямо на шерстяное одеяло, а не глубоко внутрь Ларен. Грудь Меррика резко вздымалась, потребность как можно скорее войти в Ларен сотрясала его, но он заставил себя остановиться, пока не почувствовал, что Ларен уже не извивается, она тоже застыла, ожидая, безмолвно призывая его. Тогда он помог ей поднять ноги и прижался губами к ее устам, его пальцы впились в мякоть ее бедер, он сознавал, что может причинить Ларен боль, но не тревожился об этом, ведь она прогибалась под ним и тихонько стонала в темноте, вновь и вновь повторяя имя любимого, окликая его еще и еще раз. И голова Меррика шла кругом от неведомых ему ранее чувств, когда он различал в голосе жены желание, призыв и пылкую страсть.

Заметив, что Ларен готова вскрикнуть, Меррик осторожно зажал ей рот рукой, чтобы она могла полностью выразить свой восторг, когда достигнет вершины, не потревожив никого из спавших в наружной зале.

Меррик ласкал ее губами и языком, то возбуждая, то успокаивая, а она цеплялась за его плечи, требуя, чтобы он приподнялся, и тогда Меррик встал на колени, осторожно пролагая себе путь в лоно Ларен. Он прикрыл глаза, вновь ощутив ее изнутри, такую маленькую и столь желанную, а Ларен приглашала его проникнуть глубже, глубже, навеки слиться с ней.

– Меррик, – повторяла она, обхватив руками его спину, сильнее притягивая к себе. Меррик хотел бы помедлить еще, но уже не мог. Он сильными ударами входил в Ларен и выходил вновь, его желание обратилось в лихорадку, сотрясавшую все его тело. И вот он уже рухнул на нее с громким криком, его руки застыли, сжимая Ларен, а она все повторяла дорогое имя, принимая его, полностью впитывая в себя, и он готов был продолжать, никогда не останавливаться, никогда.

Они лежали прижавшись друг к другу, правая нога Ларен покоилась на животе Меррика, ее щека касалась его груди, влажные от сотрясавшей ее страсти волосы упали ему на плечо. Меррик поцеловал макушку Ларен, крепче обнял.

– Ты даруешь мне великое наслаждение, – сказал он, – хотел бы я видеть твое лицо в тот миг, когда мне удается доставить тебе удовольствие.

Колено Ларен тихонько двинулось вниз, коснулось паха Меррика. Ее ноздри трепетали от аромата, исходившего от Меррика, томного, сложного запаха, перемешавшегося с испарениями ее тела.

– Остановись, не то я вновь примусь за тебя. У тебя, наверное, уже все болит, Ларен.

Ларен немного приподнялась и поцеловала грудь Меррика, плечо, горло, коснулась губами жилки у него на шее, затем ее губы переместились к губам Меррика, и только тут она произнесла:

– Эрика убил мужчина.

Меррик застыл. Ларен повернулась на бок, пытаясь расправить волоски на груди Меррика, кончиками пальцев лаская его.

– Откуда ты знаешь?

– Я вспомнила, он стоял надо мной и торжествующе улыбался. Я не вполне лишилась сознания. Меррик, он глядел на меня и ничего не говорил, только ухмылялся. Он не попытался помочь мне, ничего не делал, а лишь усмехался со страшным, омерзительным лицом. Лица я не разглядела, хотя я поняла, что он рад видеть меня на этой дорожке, доволен, потому что теперь меня обвинят в убийстве Эрика, его же никто не заподозрит. Я не могу с полной уверенностью утверждать, что именно он убил Эрика, но очень на то похоже, верно?

– Ты точно видела это?

– Да.

Меррик начал ругаться, тихо, но беспрерывно, Ларен почувствовала, как он напряжен, и рассердилась: следовало отложить подобный разговор до утра, но что ж теперь делать?

– Олег и я почти ничего не выяснили, когда расспрашивали сегодня всех обитателей Мальверна. Но одно ясно: тот человек последовал за тобой, выслеживал тебя до самой вершины скалы. Возможно, он собирался убить тебя, а когда появился Эрик, решил выждать и посмотреть, что произойдет дальше, ведь все знали, как мой брат добивается тебя. Тебе удалось удрать, и тут-то он поразил Эрика, увидев же тебя на тропинке без чувств, решил, что выиграл. В убийстве обвинили бы тебя.

– Только один человек способен на это.

– Да. И все же мы должны проверить.

Ларен вновь принялась целовать Меррика. Она не сумела удержаться, за первым поцелуем последовал второй и третий, и вскоре ее руки пустились в отчаянный танец, ладони скользили то по груди, то по животу Меррика, забираясь в густую поросль между его ног. Коснувшись мужского орудия, она втянула в себя воздух и прошептала, касаясь рта мужа:

– Меррик, я и вообразить не могла, каково будет вот так дотронуться до тебя.

– И я не знал, – тихо ответил он.

Глава 19

Деглин выпил остатки браги и вытер рот руной. – Жарковато стало, – пожаловался он, вновь зачерпывая хмельной напиток из стоявшего рядом бочонка. Нахмурившись, он поглядел на трех женщин, стиравших белье в длинном деревянном желобе, стоявшем на невысоких подпорках под огромным дубом. – И она задаст жару, наглая сука! – ни с того ни с сего добавил он.

– Ты о ком? – Олег в свою очередь глянул в сторону женщин.

– Наглая сука, Ларен. Говорю тебе, Олег, она – мразь, грязная рабыня, пощупать и то нечего. – Бывший скальд опять отхлебнул браги. – Околдовала Меррика и в постель к нему забралась. Да уж, она притворилась, будто так и пылает от страсти к нему, пылает, точно это чертово солнце, которое жжет мне лицо.

Олег молча кивнул, наклонился к своему кубку, пряча лицо, чтобы Деглин не заметил, как нарастает в нем гнев. Он хотел, чтобы скальд говорил, говорил без умолку. Деглин уже выпил полдюжины кубков крепчайшего пива и сам завел разговор о Ларен. Олег старался сохранить спокойное выражение лица, он выжидал. Внезапно ему отчетливо припомнилось, как Меррик уложил Ларен к себе на колени и смывал кровь с ее иссеченной рубцами спины. Мог ли Меррик тогда вообразить, что тощая, "жалкая с виду девчонка станет его женой? Деглин продолжал разглагольствовать о Ларен и Таби, этих ничтожествах, которые околдовали Меррика и восстановили его против прежних друзей. Оба они заслужили кару, и уж он, Деглин, добьется, чтобы шлюха получила свое. Олег пригрелся на солнышке, летний ветерок, напоенный запахами поспевающего хлеба, ласково овевал его лицо. Кожа на плечах стала чуть влажной, горячей. Олег поднял глаза на Деглина и отшатнулся, увидев на его лице не только неутолимый гнев, но и горе, глубокую безнадежную скорбь. Плевать Олег хотел на печали Деглина, он не станет возиться с этими утонченными чувствами. Руки чесались сдавить тонкую шею мерзавца и держать, пока завистливая душа не покинет свое обиталище. И все же Олег удержался от расправы. Он по-прежнему сидел напротив Деглина, слушал его, кивал и старался напустить на себя глубокомысленно-пьяный вид.

Руки Деглина дрожали, пальцы то сжимались в кулаки, то бессильно распускались, голос похрустывал, словно зимний лед:

– Поверь мне, она просто шлюха и должна умереть. Убила Эрика, а ее оправдали, только потому, что она якобы племянница Ролло. Вы все обезумели, поверили рабыне, ее же продали в Киеве на базаре. А братишка, может, вовсе и не братишка, а ее же собственный ублюдок!

– Значит, ты думаешь, она солгала, будто она племянница Ролло?

Деглин сплюнул на кучку валявшихся на земле костей, затем отпихнул их ногой:

– Она лгунья, она своего добилась. Меррик – бабник, его ничего не стоит провести, а я-то принимал его за мужчину, хотя, конечно, где уж ему сравниться с покойным братом! Он предал нас всех, приняв на ложе эту змею. Я уйду отсюда, я хотел уйти еще с Торагассонами. Торагассон звал меня, а я сказал, что должен остаться, потому что присягал Меррику.