Он снова стал уверять себя в том, что ограбление спланировано с точностью до мельчайших деталей. Чего бы он сейчас не дал, чтобы курнуть! Или просто чем-то заняться, делать что-то иное, а не ждать, когда засветятся фары намеченного грузовика.

Нервозность Джерри Джексона передалась и ему. Он сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.

Гарри, Лесли и Ли сидели в темно-синем "рэнджровере". На всех троих были черные вязаные шлемы с прорезями для глаз. Гарри что-то тихо говорил, лишь бы не молчать. Лесли и Ли вяло отвечали. Все трое нервничали. Гарри поглаживал ствол автомата, который был у него в руках. В четыре минуты пятого они начали свой отсчет.

Через десять минут все должно быть кончено.

Дейви Малдун вел в аэропорт Хитроу свой грузовик с контейнерами, набитыми золотом. Мысли его были далеко, за много миль отсюда. Он вспоминал ссору с женой прошлой ночью. Она была прямо-таки чирьем на его проклятой шее. То сообщала, что собирается приехать ее мамаша, только ее не хватало... То, что она беременна, и это было как настоящий взрыв бомбы. За пять лет четверо ребятишек, черт бы их побрал.

Когда они впервые встретились, она весила всего около сотни фунтов и буквально утопала в лучших бристольских кружевах, какие ему когда-нибудь доводилось видеть. А сейчас страшна, как персонаж из хаммеровского фильма ужасов. И весит более 200 фунтов! От жира на ее теле образовались складки, оно стало дряблым, и влезать на нее было все равно что на бутылку "Красного Рома". Но верная себе, она прибегала к уже испытанным методам, полагая, что нападение – лучший вид обороны.

Не успел он сказать, что они и так с трудом оплачивают закладные, а ведь ребенка нужно кормить и одевать, как она тут же заявила, что он пьет. Посмотрела бы на себя в зеркало, может быть, догадалась бы, почему он пьет.

Он должен был влить в себя по меньшей мере восемь пинт "Херлимэнс", чтобы решиться поцеловать эту уродливую суку. Катя по шоссе, Дэйви Малдун печально покачал головой. Он попался в ловушку, из которой не вырваться. Недаром дружки предупреждали его: "Погляди на ее мамашу и увидишь, какой будет дочка лет через двадцать". Да, здорово он вляпался.

Жена совершенно не следила за домом, превратив его в настоящую конюшню. Прошлой ночью она предстала перед ним во всей красе. С выкрашенными в желтый цвет волосами и темными, отросшими корнями, она вполне подошла бы для эстрадной программы с участием черных и белых певцов. Он ухмыльнулся. Каких только пятен не было на ее огромных размеров ночной сорочке, начиная от детской мочи и кончая чаем. Зубы у нее все сгнили. Она говорила, что это от частых родов, но он справедливо полагал, что главной причиной является ее нежелание чистить их. Грязная сука! Его передернуло. Ведь ей всего двадцать четыре. Что же будет через пять лет?

Джо Гренджер следил за тем, как меняется выражение лица приятеля, и, словно завороженный, не сводил с него глаз. Он знал, зачем они все бывают у него. Он только раз встречался с Леоной, женой Дейви, но и этого было достаточно. Она показалась ему похожей на ротвейлера, несущегося по следу. Бедняга Дейви! Он был самым доверчивым человеком на свете. Может, поэтому она и путалась со всеми подряд. Будь она его женой, он задал бы ей хорошую трепку.

– Закурим, Джо? – мягко произнес Дейви.

– Ты же знаешь: не положено.

– Я и раньше это знал, но мы все равно курили!

Джо раскурил две сигареты и одну передал Дейви.

– Терпеть не могу глубокие затяжки, они действуют мне на нервы.

Джо рассмеялся.

– Дыми своей сигаретой и будь спокоен: там "старых Биллов" больше, чем на какой-нибудь ежегодной Беано в Масонском собрании!

Дейви невольно улыбнулся.

Перед грузовиком с прицепом ехала белая "гранада". В ней сидели детектив-инспектор Томлинсон и трое парней: детектив-сержант Милтон, детектив-констебль Джонс и детектив-констебль Левелин. Детектив-констебль Джонс был настоящей "трещоткой".

– Скажите, сэр, если ни одна душа не знает, что это золото везут в Хитроу, почему же столько полиции? – Судя по голосу, он был очень юн и очень наивен, и детектив-инспектор Томлинсон почувствовал к нему жалость. Впрочем, всего лишь на несколько секунд: слишком много у него было других забот.

– Детектив-констебль Джонс! – строго произнес Томлинсон.

– Слушаю, сэр?

– Заткните на пять минут ваш паршивый фонтан и дайте шанс вашей заднице!

Левелин и Милтон рассмеялись. Джонс смутился и не произносил больше ни слова, а про себя думал: "Если не задавать вопросов, никогда ничего не узнаешь".

Томлинсон нервничал, очень нервничал, и парни из его команды объясняли это серьезностью проводимой операции. На самом деле Томлинсон был осведомлен о том, что происходит, куда больше, чем его спутники, и даже сам Английский Банк. Всю жизнь он питал слабость к лошадям, а за последние несколько лет она превратилась в настоящую страсть. Эта страсть дорого стоила, и Майкл Райан всячески ее поощрял. В данный момент Томлинсон был не в состоянии оплатить закладные, счет за машину и даже, Господи помоги ему, самые насущные расходы. К тому же он столько задолжал Майклу, что при одной мысли об этом ему становилось дурно.

Сейчас он должен был проследить за тем, чтобы эти трое дебилов провалили операцию. Тогда Томлинсон выйдет сухим из воды, спокойно вернется домой и расплатится со всеми долгами.

Пистолеты заперты в специальном отделении в передней части машины, а винтовки – в хранилище для оружия сзади. Ключи у него, и он постарается тянуть время, как только сможет, чтобы подольше не вооружать трех юных ковбоев, ехавших с ним в машине.

Он покосился на часы. Еще четыре минуты, и все будет кончено. К своему удивлению, он даже не вспотел.

За грузовиком следовала машина без номера. Это была "сьерра". Грязная, выкрашенная в коричневый цвет "Сьерра-1600Е".

В ней ехал детектив-инспектор Бектон и еще трое молодых детективов в штатском: сержант Бронте, сержант Маркер и женщина-констебль Уильямс. Сама мысль об участии женщины в таком деле претила Бектону. У него тоже были магические ключи, и ему тоже предстояло вооружить троих молодых людей, почти детей, а также позаботиться о том, чтобы порученная ему операция не удалась.

Он прослужил в полиции более двадцати лет, и вот теперь его накололи! Он был женат на Джанетт, красивой женщине, которую любил всем сердцем, и имел трех сыновей-подростков. Купленный им чудесный домик в Чизвике был почти полностью оплачен. Оставалась одна проблема, и немаловажная. Еще много лет назад он почувствовал влечение к мальчикам. Но оно никогда не мешало его "настоящей жизни", жизни с семьей, не мешало его карьере. И вот неделю назад он получил по почте в простом коричневом конверте несколько компрометирующих его фотографий. Они были цветные, превосходного качества, и принять его за кого-то другого на них не представлялось возможным.

Он прижимал эти фото к груди, стоя у себя в холле, когда появилась Джанетт. В свете раннего утра она казалась прелестной, словно картинка, совсем не похожей на мать троих взрослых детей и, тем более, на жену транссексуала. Внимательно рассмотрев фотографии, Бектон наконец понял, кто он такой.

При одной мысли о том, что это узнают жена и дети, его едва не хватил инфаркт.

Он тотчас же позвонил по номеру телефона, приложенному к фотографиям, и сейчас собирался совершить то, что на всю жизнь испортит не только его личное дело, но и тех двух юнцов и хорошенькой молодой женщины, что сидели с ним в машине. Посмотрев в обзорное зеркальце, Бектон увидел ехавший за ними фургон для перевозки мяса, набитый людьми в полицейской форме. Оставалось три минуты. Бектона била дрожь.

Джерри и Рой, едва мимо них проехал мясной фургон, завели свои мотоциклы. Мотоциклу Джерри пришлось дать три здоровых пинка, прежде чем он с ревом двинулся с места. Поверх шлемов они надели маски и, кивнув друг другу, помчались за фургоном. До поворота оставалось две сотни ярдов, не больше. Из десяти вооруженных офицеров в фургоне восемь дремали и только двое были начеку: водитель, детектив-сержант Реймонд Пейн, и управляющий рацией, детектив-сержант Мартин Фуллер. Ни одному из них в голову не приходило, что через несколько секунд они окажутся на обочине шоссе. Сквозь опущенное стекло машины Пейн услышал гул сопровождавшего их полицейского вертолета и зевнул. Он терпеть не мог все эти особые меры.

Рой уже взвел свой "магнум .357". Он ехал параллельно фургону и первым же выстрелом вывел его из строя: шина заднего колеса лопнула с таким шумом, что дремавшие офицеры мигом проснулись и только успели почувствовать, как фургон перемахнул через полосу зеленых насаждений у края дороги, затем дважды перевернулся вокруг своей оси и наконец остановился, завалившись на правый борт, на противоположной стороне проезда.

– Господи Иисусе! Посмотри, что творится!

Из вертолета офицер Уаттс и офицер Харпер различили в неровном свете ярко-голубую вспышку.

– Вызываем все подразделения: в районе развилки на Бат-роуд готовится ограбление...

Тотчас же с вертолета в машину Бектона был передан приказ по рации. На вызов ответила Уильяме. Бектон и два молодых полицейских выскочили из машины и побежали на помощь коллегам.

Несмотря на безумную суматоху, Уильяме поняла, что Бектон не отпер отделение с пистолетами, и в отчаянии стукнула кулаком по щитку приборов. Снаружи совершенно отчетливо доносились выстрелы, наверняка кто-то был ранен, а у них с собой ничего нет. Было над чем поразмыслить.

Уильяме схватилась за ручку управления рацией и стала вызывать пожарную команду и "скорую помощь".

Свою часть работы детектив-инспектор Томлинсон выполнил надлежащим образом. Так, по крайней мере, считали Райаны. После первых же выстрелов он поставил белую "гранаду" к обочине, и грузовику с прицепом пришлось принять в сторону, чтобы с ней не столкнуться. Заскрежетали тормоза, и в тот же момент грузовик оказался блокированным каким-то, словно свалившимся с неба, "рэнджровером".

– Это – ограбление! – как-то неуверенно воскликнул констебль Джонс и тут же увидел наведенные на них через окна машины дула двух автоматов. Дверцы распахнулись, и в следующее мгновение полицейские уже лежали на мокром шоссе с защелкнутыми на руках наручниками.

Сидевшие в кабине грузовика Дейви и Джо буквально онемели от изумления. Но не успели они прийти в себя, как высокого роста мужчина, в черном вязаном шлеме, с большим автоматом, сделал им знак открыть дверцы машины. Забыв с перепугу о приказе никому не открывать сконструированные особым образом дверцы, даже самому Иисусу Христу, если бы он вдруг появился и попросил подвезти его, они выскочили из машины.

И Дейви видел, как двое мужчин в масках повели его грузовик прочь.

Гарри, Лесли и Ли вскочили в "рэнджровер" и едва стали набирать скорость, как полицейский вертолет завис прямо над их головами. Самый отчаянный из парней, Гарри высунулся из переднего окна машины и стал стрелять по вертолету из своей винтовки Ml6. Он взял ее специально для этого случая. Издалека, с шоссе М4, доносился вой полицейских машин и сирен "скорой помощи". Вертолет загорелся, и волосы Гарри, выбившиеся из-под шлема, вспыхнули. Лесли быстро втащил его в машину, и все трое стали хохотать каким-то истерическим смехом. Все было кончено.

Между тем Мора и Майкл, хотя и находились вдали от места событий, пребывали в состоянии нервного возбуждения. Ровно в двадцать пять минут пятого, словно сговорившись, оба выскочили из фургона во двор. Справа от них была вырыта огромная черная яма, в двадцать пять футов глубиной, пятнадцать шириной и почти сорок длиной, с вертикальными стенками, напоминавшая идущий вниз участок дороги, чем, по сути дела, она и была. Брат и сестра прошли по гравиевой дорожке и распахнули огромные железные ворота.

– Мики, мне страшно! – каким-то не своим, квакающим голосом произнесла Мора.

– А разве всем нам не страшно, дорогая?

Она не видела в темноте, но чувствовала, что он ей улыбнулся.

Через пятнадцать минут грузовик с прицепом въехал в ворота, за ним последовал "рэнджровер". Мотоциклы бросили на месте ограбления.

Рой направил грузовик прямо в яму, и, выскочив из него, они с Джерри вскарабкались вверх по осыпающемуся склону.

По обеим сторонам ямы возвышались огромные насыпи земли. Она была вырыта с помощью большого вскрышного экскаватора. На это ушло почти пять часов.

Лесли, Ли, Гарри и Рой сели на гигантские бульдозеры "Катерпиллар" и меньше чем за час засыпали яму.

Грузовик оказался на самом дне.

Когда все успокоится и исчезнет опасность, можно будет поднять и перепрятать золото.

Майкл наблюдал за тем, как братья сажают растения на могиле грузовика. Чем только не заставили площадку, начиная от самосвалов, низких погрузчиков для экскаваторов и кончая бульдозерами фирмы "Катерпиллар".

А на месте ограбления в это время разгорелся невероятный скандал. Острый на язык, старший инспектор Ливерси распекал Бектона и Томлинсона. Он буквально дымился от ярости.

– Этот проклятый грузовик исчез с лица земли, а у вас даже не хватило ума вооружить ваших людей! – Ливерси брызгал слюной от бешенства. – Интересно, как я смогу это объяснить, черт бы вас побрал! Не знай я вас, подумал бы, что вы – коммунисты! Идиоты чертовы!

Его перебил человек из "скорой помощи":

– Извините, сэр, но фатальных исходов нет. Надеюсь, вам это интересно узнать. Есть, правда, одно серьезное пулевое ранение. Видимо, когда фургон потерпел аварию, кто-то из офицеров, сидевших сзади, выстрелил в парня напротив.

– А что с пилотами вертолета?

– Боюсь, что они сгорели.

– Как же вы можете утверждать, что фатальных исходов нет? Вы все тут – стопроцентные болваны!

Ливерси пошел прочь от них. Он знал, что покатятся головы, и одной из них будет его собственная. Но его ярость удесятерилась бы, знай он, что грузовик, перевозивший почти двадцать миллионов в золотом эквиваленте, с еще не остывшим двигателем закопан в землю всего в двух милях отсюда.

В то же утро, в восемь часов, Джим Дикенсон открыл ворота на своем дворе. К восьми пятнадцати работа здесь уже шла полным ходом. Джиму нравилась его площадка по сдаче растений в наем. Он получил ее благодаря Майклу Райану, и за это любил его. К пяти часам от ямы не осталось и следа, будто ее здесь и не было. Никому из работников даже в голову не могло прийти, что они ходят и ездят по земле, в которой зарыто на двадцать с лишним миллионов фунтов золота, хотя многие годы они только об этом и говорили.

В шесть пятнадцать Мора и Майкл уже возвращались по шоссе М4 в Лондон. Лесли, Гарри и Рой уехали раньше. А Ли предстояло забросить "рэнджровер" в Лэнгли в Слау, где он оставил свою собственную машину. Все сошлись на том, что неплохо поработали ночью. Но первым уехал Джерри Джексон, чтобы вовремя открыть свою контору по заключению пари в Уандсворте. В общем, жизнь шла своим чередом.

Мора вошла в свой дом в Рэйнхеме около девяти. Она с ног валилась от усталости. Ее встретил маленький Джой, и, прежде чем лечь в постель, она поцеловала его и приласкала. К удивлению Моры, Карла не спросила, где она провела ночь. Приняв ванну, Мора, как была нагишом, нырнула в постель и, ощутив прохладу простыней, немного успокоилась. Ей удалось отговорить Майкла от этой затеи с убийствами, но с его разрешения Гарри открыл стрельбу по вертолету, и пилоты сгорели заживо. Они были женаты и имели детей, о чем диктор скучным голосом сообщил в новостях.

Мора зарылась в подушки, затем повернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее и стараясь прогнать страшные мысли, слишком много их накопилось в памяти. Она слышала веселый смех Джоя, он словно парил над лестницей, вплывая к ней в спальню, и она невольно подумала об осиротевших детях погибших пилотов. Она представила их себе маленькими и беспомощными, без лиц... Такими, как ее собственный малыш, которого время от времени она пускала в свою память, особенно когда бывала подавлена, вот как сейчас. Само по себе ограбление Мору не беспокоило. Ее волновало убийство. Она не принимала в расчет то, что недавно приказала Лесли искалечить Денни Рубенса. Денни – подонок, он изуродовал работавшую у нее девушку и заплатил за это. Но считать всех полицейских врагами и постоянно с ними бороться, как это делали братья, Мора не могла.

И вообще, полицейские мало интересовали Мору, не считая, разумеется, Терри Пезерика... Она села на постели и еще раз перевернула подушки, чтобы утонуть в их прохладе. Лучше не думать о Терри, а то она вообще не уснет. Скрипнула дверь, и вошла Карла.

– Ты спишь? – ласково спросила она.

– Нет, любовь моя. Входи.

Карла принесла стакан бренди и поставила на тумбочку у кровати.

– Я подумала, что тебе, может быть, захочется выпить. Джой внизу, смотрит по видео "Почтальона Пэта", и у меня есть немного времени для себя.

Мора села на постели. Карла вызывала ее на разговор, и Мора с трудом сдержалась, чтобы не рассказать ей, какой несчастной она чувствовала себя из-за всего случившегося. Она отпила из стакана немного бренди, в то время как Карла продолжала:

– Совсем забыла. Вчера вечером звонил Уильям Темплтон, просил тебя срочно позвонить.

– Спасибо. Я сделаю это попозже.

– Сейчас в новостях передали, что полчаса тому назад, во время похищения золота, убиты двое полицейских и есть подозрение, что их застрелили намеренно, чтобы не опознали грабителей. – Карла в упор посмотрела на Мору и не удивилась, заметив, что та покраснела. – И фамилии убитых назвали, кажется, Вектон и Томлинсон.

Услышав это, Мора изменилась в лице и ничего не ответила, не смогла, только пошевелила губами. Мысли ее закружились с бешеной скоростью. Да не Вектон!.. Бектон. Бектон и Томлинсон. Те самые полицейские, которых они шантажировали. Мора поставила стакан с бренди, оттолкнула стоявшую у постели Карлу, вскочила и бросилась к шкафам с одеждой, занимавшим целую стену.

В них были зеркала, и Мора видела, как от резких движений подпрыгивают груди. Распахнув дверцу, она порылась в шкафу, вытащила несколько платьев, приложила к себе, потом схватила джинсы и шерстяной свитер, надела, сунула ноги в первые попавшиеся туфли и помчалась вниз по лестнице. Карла бежала за ней.

– Ради всего святого, Мора. Что случилось? – Карла поняла, что расстроила Мору, и чувствовала себя виноватой.

– Ничего. Просто мне нужно увидеться с Майклом. – Она схватила ключи от машины и выскочила из дому.

Карла вернулась в гостиную, где Джой смотрел по телевизору приключения Пэта и Джесс. Устроившись на диване и тупо глядя на экран, Карла уже раскаивалась, что сболтнула лишнее.

Майкла разбудил громкий стук в дверь. "Полиция", – мелькнула мысль, и он, голый, выскочил из постели. Но это была Мора. Сквозь щель для писем он услышал ее голос:

– Это я. Открой сейчас же!

Подумав, что случилось нечто ужасное, Майкл кинулся к двери. Мора прямо-таки ворвалась в прихожую, растрепанная, со следами туши для ресниц на лице. Он захлопнул дверь, и, когда попытался обнять сестру, та грубо его оттолкнула.

– Ублюдок! Прогнивший насквозь, вонючий ублюдок! Майкл в изумлении раскрыл рот:

– Что? Что такого я сделал?

– Ты велел застрелить этих двух полицейских, а ведь обещал мне...

Майкл зевнул:

– Только и всего? А я-то думал, что-то важное.

Он говорил тихо, сонным голосом.

Мора в изумлении смотрела на Майкла, повторив про себя: "только и всего". Так вот он, предел его нравственности!

– Я решил, что-то стряслось. – Он пошел в спальню, чтобы надеть халат, Мора последовала за ним и, когда, завязывая пояс, он повернулся к ней, впилась ему когтями в лицо и стала царапать буквально разрывая кожу.

– Прогнивший ублюдок! Вонючий, паршивый подонок!

Он схватил ее, швырнул на постель и крепко держал. Она боролась с ним, как дикая кошка, стараясь высвободиться и продолжить сражение. Она буквально выплевывала в Майкла грязные ругательства, накопившиеся за много лет в ее памяти и сейчас вырвавшиеся бурным потоком не только из ее уст, но и, казалось, из самого ее тела. Майкл не отпускал ее, и лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. Через пять минут, показавшихся Море вечностью, горячие слезы омыли ее лицо и волосы и она почувствовала, что желание драться с Майклом ослабевает, как если бы из ее тела изгнали дьявола.

Майкл заключил ее в объятия, гладил ее волосы, утешал, успокаивал. Мора не противилась. Он был ей сейчас нужен. Его руки сжимали ее, будто стальные обручи, и она знала, что простит ему все. Собственно, уже простила. А вот себя, она знала, никогда не могла бы простить.

Майкл не выпускал ее из объятий, пока она не успокоилась и плач не перешел в слабые всхлипывания. Затем, чтобы видеть ее лицо, слегка отстранил от себя и заговорил:

– Ну послушай, Мо. Эти полицейские все равно были под колпаком. Один занимался растлением малолетних. Болтался в районе пассажирских станций и выискивал малолетних рассыльных. Ну вот я, Мо, сам "голубой", или "гей" – как бы вы там это ни называли. Но мы скорее отрезали бы себе руки, чем коснулись этих мальчишек. Ведь это же страна транссексуалов, где любой господин Респектабельность, в элегантном костюме и с кейсом в руках, на ходу трахается с каким-нибудь несчастным маленьким содомитом, а потом идет домой, к своей жене, и спокойно обедает. – Майкл говорил тихо, но убедительно, и голос его гипнотизировал. – А второй – весь истрепался, больше, чем девятишиллинговая банкнота. Избивал жену, потом взялся за детей. Жена не выдержала и развелась с ним. И ему было предложено оставить ее в покое, даже близко не подходить к ее дому. – Говоря все это, Майкл следил за выражением лица Моры. Испуганная и сломленная, она ему не нравилась. Мора громко шмыгнула носом и посмотрела ему в глаза.

– Ну а как... а как насчет пилотов вертолета? – Она продолжала всхлипывать.

– Они не имеют к тебе никакого отношения, Мо. Все это ложится на меня и остальных. Ты только помогла спланировать операцию. И не дави на меня, Мо. Вспомни о таких мерзавцах, как Денни Рубенс. Это все тот же закон, девочка: Мы и Они. До сегодняшнего дня ты жила по этому закону, так не пытайся меня сейчас разжалобить! Много лет мы вместе с тобой управляли этой фирмой, и ты была ее главной опорой. Но я вполне мог обойтись и без тебя, Мо, если бы ты вдруг захотела уйти.

Голос его был мягким, но в нем прозвучала угроза, и Мора сглотнула слюну.

– Я не хочу уходить, Мики, – сказала Мора, и это была правда. Она и в самом деле не хотела уходить.

Майкл улыбнулся. Улыбнулся одной из своих лучших улыбок, высвечивающей, казалось, откуда-то изнутри его лицо:

– Ну вот, теперь я узнаю мою девочку! – Он снова заключил ее в объятия, и она, прильнув к нему, постепенно успокаивалась. Майкл прав. За все те годы, что Мора работала на него, она ни разу не поднимала этой проблемы. И все-таки где-то в самой глубине души она не могла не признаться себе: убийство никогда не оставляло ее равнодушной. Бывало, что ночью ее будили мысли о Голдбауме, и она просыпалась вся в поту. В ее мозгу, казалось, был шкафчик для папок с делами, и сейчас, заглянув в него, она решила засунуть подальше папки с "плохими" делами. До следующего раза. Когда ее снова одолеет отчаяние.

Майкл опять привлек Мору к себе и, устремив через ее плечо взгляд на стену, принялся размышлять. После похищения золота он ожидал чего угодно, только не того, что произошло с его сестрой. Всего раз он видел ее в таком состоянии: когда они расправлялись с Сэмми и Джони. Тогда он следил за Морой, не отпускал от себя. Сейчас станет делать то же самое и по возможности ограждать ее от подобных вещей. Он и в самом деле любил Мору. Очень сильно любил.

На первых полосах все газеты поместили подробное описание похищения золота, а также убийства полицейских. В преступлении подозревали кого угодно, начиная от ИРА и кончая итальянскими террористами. О последних написали в передовице "Сан". А "Гардиан" требовала провести правительственное расследование и установить: каким образом грабители узнали о такой сверхсекретной операции.

Полиция молчала. Как обычно, у них были подозрения, но доказательств никаких. Ливерси, главного управляющего Национального банка, досрочно отправили на пенсию, как и двух высокопоставленных членов правления. Приди кому-нибудь из полицейских чинов в голову провести расследование на международном уровне, он очень удивился бы, узнав, что многие старшие офицеры позволили себе роскошь провести отпуск на Сейшелах или Багамах.

Но очень скоро историю с похищением золота вытеснило с первых страниц газет сообщение об одном из членов парламента. Его тайно сфотографировали с проституткой, занимавшейся в Кингс-Кроссе так называемой "грубой торговлей". И конечно, у британцев куда больший интерес вызвал грандиозный скандал на сексуальной почве, чем ограбление с насилием и убийствами. На сей раз "Дейли миррор" требовала провести правительственное расследование интимной жизни наиболее именитых членов парламента от партии тори. Один из них некоторое время пользовался расположением Майкла Райана.

Джоффри Райан между тем переписал все, что было в зеленой папке о похищении золота, и спрятал вместе с остальным компроматом на Мору и Майкла.

Пока он еще не знал, когда пустит его в ход, но такой день непременно настанет.