Пролог

Карриклиф, Шотландия, 1838 год

На пожелтевшей от времени странице Книги судеб было написано:

Для десятого в роду Карриков

Последние две строчки прочесть оказалось невозможно, так как они были залиты кровью.

Глава 1

Княжество Андорра, 1856 год

– Да, да, хорошо. Можете вырвать у него сердце.

Впервые с тех пор, как его начали избивать, насмешливость изменила Кортленду Маккаррику. Распоряжение генерала казалось ему нереальным, звуки доносились как будто издалека, из глубокой раны на лбу текла кровь, заливая глаза.

Бандиты били его кулаками в живот, намереваясь убить, ведь он был наемником, да еще вражеским.

– Если вы убьете меня, – с трудом проговорил он, – мои люди вам отомстят. Лучше не рискуйте.

– Некому будет мстить за тебя, Маккаррик, все твои люди тоже будут мертвы, – спокойно заметил генерал Рейнальдо Паскаль.

– Мои люди будут действовать, пока не выдворят вас отсюда. – Корт представил себе его нетерпеливый жест, означавший, что разговор окончен. – Сколько бы времени на это ни потребовалось. И в любом случае... вы же не сделаете этого сами?

– Вы хорошо знаете, что я нанимаю людей для грязной работы, – усмехнулся генерал.

И когда Корта поволокли вон из комнаты, он бросил через плечо:

– А эти дураки, избивавшие меня, знают, что вы не заплатите им за работу?

Бандиты нанесли ему еще один удар и спустили по лестнице на неровную, грязную улицу. Ощутив лучи солнца на лице, Корт услышал женский голос.

– О Боже милостивый! – воскликнул один из бандитов.

Однако Корт хорошо понимал, что ему нечего ждать помощи от местных жителей. Страх перед Паскалем прочно укоренился в их сердцах. Корта могут убить на центральной городской площади, и никто и пальцем не шевельнет.

До Корта донесся шум воды, – видимо, они приближались к реке на краю деревни.

– Разве экзекуция состоится не в центре города? – прохрипел Корт.

– Мы предусмотрительны в своих действиях, – проговорил кто-то слева от него.

– Слишком поздно. Паскаль уже успел вызвать ненависть всей Испании.

– А мы будем готовы, – ответил второй, прежде чем Корта подняли.

Он слышал шум воды, разбивавшейся о камни. Река Валира обычно превращалась в стремительный поток после дождей на севере. Корт силился вспомнить, насколько высок мост и какова глубина реки в этом месте.

Он услышал, как кто-то вытащил нож.

– Если вы это сделаете, – прохрипел Корт, – мои люди и родственники обрушатся на вас. Они живут для того, чтобы убивать.

И убивают, чтобы заработать на жизнь, подумал он.

Корт понимал, что ему не удастся переубедить тех, в чьих руках он оказался. Это были убийцы, члены ордена рехасадос, ордена отчаянных. Корт просто старался оттянуть время, чтобы собраться с силами. Была дорога каждая секунда.

Если он прыгнет в реку, они не станут искать. Избитый, со связанными руками, он утонет. Видимо, так это и будет.

Острие ножа коснулось его груди. Затем нож убрали, – возможно, приготовились к удару.

Корт почувствовал сильный толчок и оказался в ледяной воде.

Его накрыло с головой, затем вынесло на поверхность.

Преследователи стали стрелять, пули ложились почти рядом с ним. Когда воздуха в легких почти не осталось, он повернул голову, чтобы вдохнуть воздух, но в рот ему попала пена.

Сильное течение бросало его на камни. Если камни были большими, его лицо оказывалось на поверхности и в легкие попадал воздух, а затем он снова опускался на дно. Попадая в трещины камней, одежда его разрывалась, и камни царапали тело. При каждом толчке он терял последние силы.

Наконец ему удалось встать на ноги. Вода смыла кровь с лица, благодаря холоду уменьшилась отечность век, и Корт сумел что-то разглядеть одним глазом.

Течение принесло его к большому выпуклому камню, и он, несмотря на боль, постарался обхватить его связанными руками, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Но через несколько мгновений веревки лопнули и он снова оказался во власти стихии.

Время от времени Корт терял сознание, и ему казалось, что он находится в воде уже много дней. Наконец течение стало менее сильным. Ледяная вода приглушила боль от его ран. Он почувствовал под собой дно.

Велико было искушение погрузиться в бездействие, но Корт заставил себя поползти на коленях к каменному берегу. Выбравшись из реки, он перевернулся на спину и погладил свою сломанную руку.

Солнце согревало его, и он не представлял, как долго пролежал на камнях. Вдруг какая-то тень заслонила ему солнце.

Видимо, он громко вздохнул. Женщина со сверкавшими на солнце волосами опустилась рядом с ним на колени, и ее зеленые глаза округлились от удивления, а губы приоткрылись. На тонкой шее висел на цепочке какой-то странный камень, отражавший солнечный свет. Женщина повернула к нему голову, легкий ветерок растрепал ее волосы, и темный локон скользнул по щеке.

– Ангел... – пробормотал Корт.

– Прекрасно, – произнесла женщина, поднимаясь с колен. И с иронией добавила: – Просто замечательно. Это животное, оказывается., не мертво.

Аннелия Элизабет Катарина Тристан, дочь семейства Лоренте, отправилась за цветами, чтобы украсить комнату для послеобеденного чая. А где росли самые лучшие цветы? Конечно, у реки. У проклятой реки, которая выносит на берег мерзких наемников.

Она понятия не имела, что происходит, когда издалека увидела тело на берегу. Возможно, какой-то пастух свалился в реку во время шторма на севере, подумала она. Но когда подошла ближе, то поняла, что этот огромный мужчина не мог быть пастухом. На нем был толстый широкий пояс, совсем не такой, как носили в их местности. Из-за пояса торчал кусок клетчатой ткани, оставшийся от одежды. Клетчатая ткань означала, что он шотландец. А раз шотландец, значит, убийца.

Аннелия с помощью поводьев привязала тяжеленного шотландца к жеребцу. Ни ей, ни жеребцу не приходилось таскать такую тяжесть, они были рождены для более благородных дел.

И зачем она тащит его в горы? Шотландцев ненавидят в Андорре, а она тащит его через единственный каменный узкий проход на более высоко расположенные площадки, отделявшие особняк от реки. Ее предки загородили этот проход сотни лет назад и держали своих лошадей внутри, а всех чужестранцев снаружи.

Видимо, этот шотландец – наемник Паскаля, решила Аннелия.

А что, если он просто шотландец, а никакой не наемник? И она позволит ему умереть? Он назвал ее ангелом, обрадовался, увидев ее, возможно, в надежде на спасение. Сомнения одолевали ее.

Если он окажется наемником Паскаля, ей придется вылечить его, а потом убить.

С трудом пройдя мимо сверкающего озера Каса-дель-Лак, девушка со своим живым грузом очутилась в центре двора.

– Витале, – позвала Аннелия слугу, но не получила ответа.

– Витале! – сердито повторила она и подумала, что тут все развалится без ее брата. – Я знаю, ты куришь за конюшней.

Хитрая физиономия Витале ле Вье выглянула из-за конюшни.

– Да, мадемуазель... – откликнулся он и тут увидел раненого. – Что вы сделали? – взволнованно спросил он, произнося слова с сильным французским акцентом. – Он же шотландец, взгляните на кусок клетчатой материи.

– Я это видела. – Аннелия посмотрела на партнеров Витале по игре в кости, которые с любопытством наблюдали за происходящим. – Мы все обсудим, когда окажемся в доме.

Слуга, однако, не унимался.

– Он, наверное, один из тех кровопийц, которых нанимает генерал! – заорал Витале.

Один из друзей Витале промямлил:

– Думаешь, он с высоких гор?

Витале с энтузиазмом кивнул, после чего его друзья попрощались и, взяв свои палки, ушли.

– Зачем вы спасали его? – спросил Витале, когда они остались одни.

– А что, если он не наемник?

– Да, конечно, он попал сюда ради того... – Витале осекся и почесал в затылке.

Аннелия посмотрела на него и тихим голосом спросила:

– Ты собираешься помочь мне? Мне нужен доктор.

– Доктор отправился на север, чтобы присоединиться к людям вашего брата, – объяснил Витале, оглядывая Корта. – Мы всегда приводим к вам раненых.

– Вы приводите животных и детей, а не избитого до полусмерти кровоточащего гиганта, – возразила Аннелия:

Няня научила Аннелию лечить раны, ожоги и порезы, вправлять поломанные кости, однако Аннелия представить не могла, что ей придется иметь дело с таким пациентом.

– Мне неудобно, просто неприлично его лечить. Витале снисходительно улыбнулся:

– Вам, мадемуазель, следовало подумать об этом раньше.

Сжав губы, она ответила:

– Возможно, мадемуазель проявила такое же сострадание и сочувствие, когда наняла на работу старого Витале.

Хотя оба хорошо знали, что она забрала его с улиц Парижа и привезла в свой дом не только из доброты и сострадания. Она сделала это из благодарности.

– Помоги мне дотащить его в комнату за конюшней, – обратилась девушка к слуге.

– Эта комната не запирается. Он может нас обворовать ночью.

– Куда же тогда? Только не говори мне, чтобы я отнесла его обратно на берег реки.

– Этого оборванца надо поместить в особняк и запереть в спальне.

– Там, где я сплю? – возмутилась молодая женщина.

– Мадемуазель проявила сочувствие, – с ехидной улыбкой произнес Витале, – а от сочувствия недалеко и до гостеприимства.

Аннелия никак не отреагировала на его замечание.

– Единственная комната внизу, которая запирается, – это кабинет. Но там все документы. А мне не хотелось бы, чтобы он оказался в курсе наших дел.

Он толкнул лежащего мужчину в бок. Тот не реагировал, и слуга рассмеялся.

– Витале, – укоризненно произнесла Аннелия.

– Мадемуазель предлагает поместить его наверху? – невозмутимым тоном спросил Витале.

– Это невозможно. Мой жеребец его не дотащит.

В это время мимо пробегали дети. Они с удивлением уставились на раненого. Тут Аннелия вспомнила, что почти вся одежда на нем изорвана, подошла к нему и широкими юбками прикрыла его раскинутые ноги.

– Бегите дальше, – сердито велела она детям.

Они вопросительно взглянули на Витале, и тот велел им развязать веревки и позаботиться о бедном животном. Затем посмотрел на Аннелию.

– Если вы настаиваете на том, чтобы устроить его наверху, можно попробовать. Не будет большой беды, если мы его уроним.

Используя различные ухищрения, с помощью детей, которым Аннелия велела вернуться, раненого удалось втащить в ближайшую гостевую спальню, даже взгромоздить его на кровать. Аннелия была в полном изнеможении, спина нещадно болела, однако молодая женщина понимала, что раненого необходимо осмотреть.

Пока Витале старался выдворить из комнаты любопытных детишек, Аннелия осмотрела раненого. У него было переломано запястье и, возможно, несколько ребер. Сняв перчатки, молодая женщина провела рукой по его мокрым густым волосам и обнаружила большую шишку и глубокую рану. Веки так распухли, что вряд ли ему удастся открыть глаза, когда он проснется. Кроме того, все тело было в ссадинах, видимо, от ударов о камни.

– Витале, мне нужны ножницы и бинты. Принеси также две большие деревянные ложки и немного горячей воды.

Когда Витале принес все, что Аннелия просила, молодая женщина поблагодарила его, сказав:

– Больше мне от тебя ничего не нужно, можешь идти. Накинув на шотландца простыню, она попыталась стянуть с него разорванные брюки и просунула под простыню ножницы, но тут же отдернула руку. Ей показалось, что она уколола его. Глядя на противоположную стену, Аннелия сделала еще одну попытку, но острие ножниц опять коснулось его кожи. Раненый застонал, и она отскочила. Она была уверена, что любой нормальный мужчина предпочел бы умереть, чем позволить незнакомой женщине орудовать вслепую острыми ножницами у него между ног.

Она спустила простыню до его талии и начала срезать остатки рубашки.

Кусая губы, Аннелия расстегнула промокший пояс, заметив его плоский живот, выступающие мускулы и темную поросль волос.

Шотландец был очень тяжелым, но на нем не видно было ни одного лишнего фунта. Крепкое тело, подумала она, он быстро поправится, если она ему поможет.

Аннелия никогда в жизни не видела обнаженным мужчину. В их краях даже не купались обнаженными. И отношение к обнаженному телу здесь было совсем не таким, как в соседних Испании или Франции. Но ей придется, ничего не поделаешь.

«Избавься от этих глупых мыслей», – велела она себе. В настоящий момент она сестра милосердия, но при этом настоящая леди.

Расстегнув на нем брюки, Аннелия решительно срезала остатки одежды и, вытерев пот со лба, занялась его рукой. Из деревянных ложек и бинтов соорудила некое подобие шины, отложив наутро гипсовую повязку. Уложила его руку за голову и отодвинула вторую руку, чтобы иметь возможность перевязать ребра. Ей стоило немалых усилий забинтовать его широкую грудь.

Казалось бы, теперь она могла мечтать о ванне и собственной кровати, однако взгляд ее не отрывался от его здоровой руки. Поддавшись искушению, Аннелия наклонилась и подняла его руку. Пальцы и тыльная сторона ладони тоже были в ссадинах, как и все тело. Ладонь оказалась грубой и шероховатой. Аннелия приложила свою ладошку к его ладони и была потрясена размером его руки. Казалось, сожми он руку, и ее маленькая ручка утонет в ней. Если он действительно наемник – а, судя по большому числу шрамов, так оно и было, – то сколько ножей, пистолетов и шпаг сжимала эта рука. Скольких невинных людей он ею убил.

Надо было лишиться разума, чтобы привести в свой дом этого человека.

В течение двух последующих дней Аннелия сомневалась в том, что он когда-нибудь проснется. Она велела Витале мыть его каждый день. Вместе они сделали гипсовую повязку на руку шотландцу. После этого она регулярно осматривала его руку и ребра и осторожно вливала ему в рот немного воды и бульона.

Его лицо уже не было таким опухшим.

В это утро солнце жгло немилосердно. Ни малейшего дуновения ветерка. Обычно прохладные, ночи в горах были душными. Аннелия уже осмотрела больного, но решила вернуться и убедиться в том, что Витале запер комнату после того, как туда заходил.

Кого она пыталась обмануть? Витале не сомневался в том, что незнакомец однажды ночью убьет их всех.

Она пойдет туда, потому что она нервничает и потому что даже смотреть на то, как поднимается и опускается его грудь, ей было... интересно. Так же как и касаться его. Каждый день она проводила пальцем по шраму у него на виске, по шрамам на широкой груди и мускулистых руках. Она запомнила все шрамы и даже придумывала их истории.

Аннелия была уверена в том, что он враг, однако его присутствие нарушало монотонность ее одинокой жизни. Поскольку война приближалась, многие жители отправились в еще более уединенные места, чем это. И ей приходилось довольствоваться тем, что всего несколько раз в месяц повара и горничные приходили из долины в особняк. Ее родители умерли, старший брат отправился воевать с генералом Паскалем, и Аннелия жила одна в большом доме. Она приглашала жен и детей работников фермы, но они стеснялись жить в таком шикарном особняке. Даже Витале отказался.

Открыв дверь, Аннелия увидела, что раненый шевелится, со лба у него струится пот. Проверив бинты на груди и гипсовую повязку на руке, Аннелия коснулась его тела, но не обнаружила лихорадки. Наверное, ему жарко. Аннелия набрала в большую вазу воды и смочила в ней тряпку. Затем выжала немного воды ему на лоб, на шею и на грудь выше перевязки. Оглядевшись, сдвинула немного простыню, но так, чтобы та часть тела, на которую леди ни в коем случае не должна смотреть, была закрыта.

Руки у нее дрожали, когда она провела ими по его твердому животу. Нечаянно капнув воду на закрывавшую его простыню, Аннелия увидела, как простыня приподнялась. Плоть его стала больше и тверже.

– А теперь скажите мне, милочка, – прохрипел раненый, – вам понравилось то, что вы увидели?

Глава 2

Услышав его голос, Аннелия вздрогнула, выронила мокрую тряпку и, стуча каблуками по полированному деревянному полу, быстро отошла от кровати. Корт наблюдал, как она тонкими изящными руками разгладила платье, поправила пучок на затылке, затем колье на шее.

– Я просто пыталась помочь вам, – ответила она на английском, в котором слышался акцент.

Вместо того чтобы проснуться отболи, он пришел в себя, когда почувствовал, как она наклонилась над ним, как ее нежные пальцы касались его тела. Когда крупные капли воды упали на простыню, он ощутил аромат ее волос.

– Тогда считайте, что я все еще нуждаюсь в вашей помощи, – проговорил он.

Аннелия покраснела.

Он попытался приподняться, но тут же поморщился от острой боли. И, взглянув на разбитую руку, увидел на ней гипс.

– Кто вы? – спросил он. – И где я нахожусь?

– Мое имя Аннелия Элизабет Катарина Тристан. Я хозяйка этого дома. Дочь семейства Лоренте.

Судя по ее акценту, английский не был ее родным языком, хотя говорила она безукоризненно. Имя «Лоренте» она произнесла с гордостью. У Корта было такое ощущение, будто он уже слышал это имя, но где и когда – не мог вспомнить.

– Где вы меня нашли? И как далеко мы от деревни?

– Внизу, на берегу реки Валира, в четырех горных переходах на юг.

Четыре горных перехода? Корт подумал о том, что его люди считают его погибшим и необходимо послать им сообщение.

– Я хотела бы узнать имя моего гостя, – промолвила молодая женщина.

Корт внимательно посмотрел на нее, обратив внимание на высокие скулы и большие зеленые глаза, в тон колье на ее шее. Ее лицо почему-то казалось ему знакомым. Корт чувствовал, что не нравится ей. Но почему в таком случае она заботится о нем?

– Мое имя Кортленд Маккаррик.

– Вы шотландец?

– Да, – ответил он, заметив, как она опечалилась, услышав его ответ.

– И находитесь в Андорре, чтобы...

«Чтобы воевать с местным населением», – мысленно договорил за нее Корт.

– Я просто проезжал мимо, – ответил он, и печаль из ее глаз исчезла.

– Вы решили проехать через крошечную страну в Пиренеях, известную своими самыми высокогорными перевалами в Европе? Впредь я посоветовала бы вам не делать этого.

Ее снисходительный тон раздражал Корта.

– Я вырос в высоких горах и вообще люблю горы. Бросив на него взгляд, Аннелия повернулась и поспешила к двери. Но Корту нужна была информация.

– Я был без сознания целый день? Она повернулась к нему.

– Вы здесь уже третий день.

Боже, третий день? И, судя по боли в ребрах, пройдет еще не меньше недели, прежде чем он сможет сесть на лошадь.

– А как я попал в этот дом? Помедлив, Аннелия ответила:

– Я обнаружила вас на берегу реки и притащила сюда. Глядя на нее, он подумал, что легкий ветерок способен сбить ее с ног, и переспросил:

– Вы?

– Моя лошадь и я. Он нахмурил брови:

– И не было мужчины, который бы мог это сделать?

– Обошлись и без мужчины.

Корт понимал, что обязан поблагодарить ее, и, хотя терпеть не мог быть кому-либо обязанным, пробурчал:

– Значит, вы спасли мне жизнь.

Она смутилась и перевела взгляд на потолок. А он продолжал:

– Весьма благодарен вам.

Она кивнула и опять направилась к двери, но он снова остановил ее.

– Аннелия, – обратился он к ней, ибо запомнил только это имя из всех названных ею.

Она резко повернулась, и глаза ее гневно блеснули.

– Для вас я леди Лоренте. Постарайтесь это запомнить.

Прищурившись, он внимательно смотрел на нее.

– Почему вы тогда на берегу назвали меня животным? Потому что я был избит?

– Совсем нет. Просто я поняла, что вы шотландец. Корт с трудом сдержал возмущение.

– Шотландец? – переспросил он. Он знал, что во многих странах плохо относятся к его соотечественникам, ненавидят их, но это не значило, что сия надменная дама может смотреть на него свысока. – Зачем же тогда вы спасли меня?

Она пожала плечами:

– Я спасала бы и бешеного волка, будь он ранен и беспомощен.

– Значит, я для вас все равно что бешеный волк? Она вытянула руку и внимательно рассматривала ногти, всем своим видом выказывая презрение.

– Я – леди, с вашего позволения, нов силу сложившихся обстоятельств вынуждена общаться с вами.

– Вы леди? В комнате наедине со мной? Без компаньонки? А мое мужское достоинство едва не оказалось у вас в руках? – Он усмехнулся не без ехидства.

Она задохнулась.

– Я... я... Просто... – Она умолкла.

– Вы не похожи на женщину легкого поведения, – продолжал он, бесцеремонно разглядывая ее, – но не сомневаюсь, что на этом поприще преуспели бы.

Аннелия отшатнулась, словно от удара, а когда выскользнула из комнаты, Корт нахмурился, ощутив чувство вины, что было ему несвойственно. Он попытался подняться с постели, но тщетно. С какой стати он сожалеет о своем грубом обращении с женщиной, тем более что она считала его животным?

Ответы на эти вопросы он найдет в будущем, а сейчас надо успокоиться.

Аннелия понятия не имела о женщинах легкого поведения, но теперь опасалась оказаться одной из них, поддаться влиянию страсти, которая может погубить ее. Когда она поняла, что может часами смотреть на могучую грудь незнакомца, то безумно испугалась. А когда осознала, что от одного взгляда на его покрытое простыней тело у нее начинает сильнее биться сердце, то просто пришла в ужас.

А теперь этот наглец заявил, что она женщина легкого поведения.

Как и ее мать, рожденная в Каталонии. Раньше она с ходу отметала подобные упреки в свой адрес. Аннелия заботилась о своем поместье и живших в нем людях. Но с тех пор как в доме появился шотландец, она лишилась сна.

Прошлой ночью ее бросило в жар, она даже расстегнула ночную рубашку. Ветерок, проникавший сквозь занавеси, охладил разгоряченное тело, и молодую женщину охватило чувство, близкое к тоске.

Однако нынешней ночью желание ее было настолько сильным, что она провела ногтями по своей обнаженной груди.

Какой-то звук испугал ее, в доме что-то заскрипело, и она испуганно отдернула руку.

Она не только была одной из таких женщин, она была в доме одна с мужчиной, который знал, на что она способна.

И когда она дрожащей рукой засунула ключ в дверь его комнаты, то испугалась сама себя и бросилась вон из дома.

Там ее встретил Витале.

– Что случилось? – взволнованным голосом спросил он. – На вас лица нет.

– Ничего особенного. Шотландец пришел в себя.

– Он оказался наемником?

– Думаю, да.

– Негодяй угрожал вам? – спросил Витале.

– Нет-нет, – успокоила его Аннелия.

– Вы никогда меня не слушаете, – возмущался старый слуга, сорвавшись на крик. – Вы не знаете жизни и готовы прийти на помощь любому негодяю. Вы слишком добрая, – с неодобрением произнес он.

– Не такая уж я добрая, – возразила Аннелия.

– Помните, как я спасал вас от того разбойника, – вы не хотели отдавать ему свое колье и дрожали, как маленькая девочка.

– Я и была маленькой девочкой, но не дрожала. Колье, о котором шла речь, принадлежало ее матери, и она не хотела с ним расставаться.

Витале внимательно посмотрел на нее.

– Шотландец еще достаточно слаб, и мы можем выбросить его.

– Витале! – с укоризной произнесла Аннелия и невольно поднесла руку к колье.

Нахмурившись, Аннелия посмотрела на окна. Ей казалось, что за ней наблюдают, хотя она понимала, что с такими ранами он не мог встать с постели.

– Не беспокойся, Витале. Скоро мы от него избавимся. Однажды утром обнаружим, что он исчез вместе с нашим серебром.

Аннелия направилась к усыпанной цветами лужайке и с наслаждением опустилась на землю.

Девушка любила помечтать, вдыхая аромат цветов и глядя вдаль, на озеро и извилистую речку. На высоком плато резвились породистые лошади, их лоснящиеся спины сверкали на солнце. На плато, расположившемся ниже, цвели желтые розы. А вокруг Аннелии только белые нарциссы. Девушка сорвала один, поднесла к носу и закрыла глаза.

На память пришли слова шотландца. Не он один думает о ней плохо. Многие люди. Почему? При лечении необходимо осматривать тело. Особенно если тебе это интересно, подумала она.

Аннелия решила забыть эту неприятную сцену. Возможно, у нее и в самом деле плохая наследственность. Но она воспитывалась как леди. А леди должна уметь избавляться от неприятных мыслей, уверяла себя Аннелия. Она опустила глаза и увидела, что раздавила цветок, который держала в руке.

Скоро незнакомец исчезнет и жизнь вернется в нормальное русло. А ее существование по-прежнему будет безрадостным. Ей лишь останется ждать весточки от брата Александра, единственного близкого человека. Вот уже неделю она ничего не знала о нем и места себе не находила от беспокойства.

Налетел ветер, растрепал волосы Аннелии, и она поправила прическу.

Но даже после возвращения брата положение Аннелии останется неопределенным. Когда умер отец, Аннелию забрали из школы и привезли домой, чтобы выдать замуж. Как раз в это время появился генерал Паскаль.

Тогда они еще не знали, что он собой представляет. К немалому их удивлению, генерал попросил руки Аннелии, хотя никогда ее не видел. Алекс отказал Паскалю, приведя того в ярость.

Алекс многократно повторял, что не собирается заставлять ее рано выходить замуж. Но ей уже перевалило за двадцать. Аннелию растили и воспитывали для замужней жизни, но до сих пор она так и не встретила мужчину, с которым захотела бы соединить свою судьбу.

В школе она слышала, о чем секретничали девицы. Но не могла представить себя в подобной ситуации. Поэтому Аннелия, видимо, и дичилась мужчин.

К тому же Аннелии, поглощенной заботами об Алексе, было не до мужчин.

Аннелия поднялась и быстро направилась к дому. У нее снова появилось ощущение, что за ней наблюдают. Когда солнце скрылось за облаками, она посмотрела на окно. Занавеска в комнате, где находился шотландец, отодвинутая в сторону, вернулась на место.

Глава 3

С некоторых пор Аннелия перестала заходить к нему.

Почему? – терялся в догадках Корт. Появлялся только Витале. То в хорошем настроении, то в дурном. Приносил еду, убирал комнату.

К Корту постепенно возвращались силы. Он уже самостоятельно мог одеться. Ему дали одежду брата Аннелии, Алекса. Сначала Корт посмеялся, когда Витале предположил, что одежда хозяина будет ему впору. Аннелия была тоненькой и изящной, и Корт не мог представить себе ее брата таким же крупным, как он сам. Но, судя по размеру одежды, так оно и было.

Корт мерил шагами комнату, подходил к окну, но теперь это уже не доставляло ему такого удовольствия, как вначале. Он не привык к неподвижному образу жизни. У окна Корт задерживался, наблюдая за Аннелией. Он с удовольствием смотрел, как она играла с детьми, как возвращалась после утренней прогулки верхом. Она немного задыхалась, прекрасные волосы были в беспорядке. Корт каждый раз изумленно качал головой, глядя, как она сидит на лошади. Прекрасное зрелище омрачали мысли о ее презрительном к нему отношении. В тот момент, когда часы внизу били восемь, Корт вставал, натягивал брюки и направлялся к окну, зная, что через пять минут откроется входная дверь.

Девушка выходила, покачивая бедрами, отчего колыхались ее юбки. Она всегда носила одежду ярких цветов. Не кричащую, но и не такую скромную, какую носили женщины в его семье. Корт не сомневался, что Аннелия красиво одевалась не для того, чтобы привлечь внимание, ей самой это доставляло удовольствие.

Утреннее солнце отражалось в ее волосах, собранных в замысловатый пучок, и они казались золотистыми. Витале приносил ей шляпу, которую она обычно забывала, и несколько минут они разговаривали. Он вел себя довольно дерзко, но лишь иногда девушка выходила из себя. У них, видимо, были непростые отношения, однако теплые и дружественные.

После короткого разговора Аннелия уходила в конюшню. На шее у нее обычно висело колье, но сегодня было какое-то другое украшение.

Корту хотелось узнать о ней побольше. Когда она ускакала, Корт постучал по стеклу и сделал знак Витале. С тех пор как Корт пошел на поправку, старый слуга оставлял ему еду на полу, как животному.

Витале махнул рукой, но все же зашел к нему.

– Расскажи мне о ней, – потребовал шотландец. Витале сердито взглянул на него:

– С какой стати?

– Если расскажешь, у меня не появится желание набить тебе морду, когда я выздоровею, – ответил Корт, облокотившись на подоконник.

Старый слуга промолчал.

– Думаешь, я причиню ей вред? Ни за что! Ведь эта женщина спасла мне жизнь.

– А что именно вы хотели узнать? – все еще сомневаясь, спросил Витале.

– Где ее семья?

– Родители умерли, а брат уехал по делам.

– У нее нет мужа? Или членов семьи?

– Аннелия и ее брат не общаются с родственниками. Она как раз собиралась выходить замуж, когда Паскаль пришел к власти. Сейчас для нас самое важное – избежать внимания Паскаля. А поскольку вы его наемник, нам не следует с вами общаться.

– А почему тут так мало людей? – продолжал допытываться Корт.