Адриенна достала из котомки резного деревянного ангелочка, подарок Люсьена, и в который уже раз стала его рассматривать.
– Не нравится мне этот лес, – прошептала Шарлотта, выводя сестру из задумчивости. – Здесь, наверное, полно разбойников.
– Ты преувеличиваешь опасность, Лотти, – отозвалась Адриенна. – Вспомни, когда мы ехали на ярмарку в Фортенголл, с нами ничего не случилось. Думаю, и до дома мы доберемся без происшествий. Вряд ли разбойников заинтересует бродячий жестянщик. Да и мы с тобой плохая для них пожива. На нас грубые крестьянские платья – а кому нужны нищие крестьянки?
– Между прочим, Уиллз распродал весь свой товар и теперь его шкатулочка полна монет.
– Между прочим, об этом знаем только мы с тобой. Так что успокойся, Лотти.
Шарлотта легла так, чтобы видеть лицо сестры.
– Ты, случайно, не заболела? – озабоченно спросила она. – Слишком ты тихая, это на тебя не похоже.
Адриенна хотела было отмолчаться, но, с минуту подумав, решила высказать сестре то, что было у нее на сердце. Приподнявшись на локте, она взглянула Шарлотте в глаза и прошептала:
– Как думаешь, Лотти, дедушка позволит тебе вернуться в монастырь? Ты сможешь его уломать?
У Шарлотты от удивления округлились глаза.
– Я не буду заводить об этом разговор! – бросила она, сверкнув глазами. – И противиться воле дедушки не стану. Он наш господин и защитник, и мы обязаны его слушаться.
– А не кажется ли тебе, что, отправившись на ярмарку, мы поступили вопреки его воле? Значит, такое возможно…
– Во-первых, это была твоя идея, а во-вторых, он не сказал нам «нет», поскольку мы его об этом не спрашивали.
– Я к тому и клоню. Дедушка ни разу не говорил, что не позволит тебе вернуться в монастырь, – заметила Адриенна.
Шарлотта приподнялась, уселась на тюфячке, сложив ноги по-турецки, и вздохнула.
– Адди, ты отлично знаешь, что он намеревается выдать нас замуж. Какой же смысл спрашивать, позволит ли он мне вернуться в монастырь? Я и так знаю, что не позволит. Уж если дедушка забрал себе что-то в голову, ни за что не отступится.
– Но ведь он нам никто, Лотти, – сказала Адриенна, поднимаясь и усаживаясь рядом с сестрой. – Он – отец нашего отчима Эдварда. Пока Эдвард и наша мать были живы, мы его ни разу не видели. Так с какой стати мы должны ему подчиняться?
– С какой стати? А вот с какой! Когда мы осиротели, кто, как не он, взял на себя все заботы о нашем воспитании? Вспомни, что было, когда мы вернулись домой в Брент! От нашего дома одни головешки остались, а тела Эдварда и нашей матери сожгли. Мы даже похоронить их не смогли, потому что хоронить было нечего.
Адриенна прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Это произошло год назад, и она хорошо помнила, как все было. Когда она уезжала из дому, чтобы навестить Шарлотту, третий год учившуюся в монастырской школе, мать и отчим Эдвард находились в добром здравии. А через неделю в монастырь пришло известие, что Эдвард умер от бубонной чумы.
Шарлотта с Адриенной сразу же выехали из Форда, где находился монастырь, и в сопровождении брата Тристана поспешили домой. Когда они вернулись к себе на ферму, на месте дома, в котором они жили, дымились руины. Люди, служившие их семейству, сообщили, что их мать тоже заразилась чумой и умерла вскоре после мужа. Обитавшие в деревне по соседству крестьяне из страха перед страшной заразой сожгли дом вместе с находившимися в нем телами отчима и матери. Заодно крестьяне спалили почти все принадлежавшее семье имущество.
От печальных воспоминаний Адриенна всплакнула.
– После этого брат Тристан отвез нас к родителю Эдварда, – продолжала Шарлотта. – И его отец сердечно нас принял и ввел в свой дом. С тех пор он о нас заботится…
– В этом не было необходимости, – с вызовом сказала Адриенна. – Ты, к примеру, могла вернуться к себе в монастырь и принять монашеский сан, как и намеревалась.
– А куда бы, интересно знать, пошла ты? – осведомилась Шарлотта. – Насколько я знаю, в монастырь ты не собиралась. Если бы дедушка не взял нас к себе и не назвал своими наследницами, что стало бы с тобой?
Адриенна поджала губы. В словах Шарлотты было много правды. В самом деле, куда бы она подалась и что стала бы делать, если бы отец Эдварда не оформил над ней и Шарлоттой опеку? Очень может быть, ей пришлось бы ехать в Лондон и зарабатывать себе на пропитание проституцией. Конечно, она могла выйти замуж за какого-нибудь мелкого землевладельца, но это означало бы жить в бедности и от зари до зари гнуть спину в поле. Хотя она родилась на ферме, а не в замке, ее родители были людьми благородного происхождения и дали ей соответствующее воспитание. Другими словами, вести исполненную тяжких трудов жизнь супруги простого земледельца, она была не готова. Адриенна знала, что если бы не щедрость и доброта человека, которого они с Шарлоттой называли своим дедушкой, ее судьба была бы ужасна.
Тем не менее Адриенна продолжала упрямо гнуть свою линию.
– Давай поговорим о тебе, Шарлотта, – сказала она. – Уж я-то знаю, что ты можешь быть счастлива только в стенах монастыря. Ты всегда мечтала стать монахиней. Не думаю, что дедушка будет возражать, если ты осуществишь свою мечту. Он человек не злой, а кроме того, если ты удалишься в монастырь в Форде, ему не нужно будет на тебя тратиться и думать о том, куда тебя пристроить.
– Но…
– Выслушай меня! – воскликнула Адриенна, взяв Шарлотту за руку. – Если ты поедешь в Форд, я буду тебя сопровождать. А со временем сама приму обет и стану монахиней. Тогда мы не будем обременять дедушку и все будут счастливы.
– Все будут счастливы? – эхом отозвалась Шарлотта, с недоверием посмотрев на сестру. – Ты никогда не будешь счастлива, став монахиней, – мне ли об этом не знать! Ты всегда мечтала выйти замуж и завести детей.
– Уже нет, – покачала головой Адриенна. – Я передумала.
Старшая сестра некоторое время гипнотизировала взглядом младшую.
– Это из-за Люсьена, да?
– Нет, Лотти, нет.
– Чушь! Это все он, зеленоглазый незнакомец, виноват. Он сразу тебе приглянулся, и ты уверила себя, что другого мужа, кроме него, тебе не надо. – Шарлотта фыркнула. – Леди Адриенна, ты просто глупая девчонка. Матерь Божья! Ты ведь обменялась с этим парнем всего парой слов. Он тебе никто. Между тем ты готова ради него пойти против воли дедушки. Более того, из-за него ты готова стать монахиней и тем самым обречь себя на несчастье до конца своих дней. Скажи, Адди, это тебя мучит?
– Ничего меня не мучит, – ответила Адриенна без особой уверенности в голосе. – Просто я не желаю выходить замуж за незнакомца, которого мне выберет дедушка. Этому браку я предпочитаю монашество и считаю, что нам обеим следует ехать в Форд. Мы примем священный обет и не расстанемся до самой смерти.
Шарлотта с минуту молчала, и Адриенна подумала, что сестра с ней согласна. Но как только Шарлотта заговорила, выяснилось, что это не так.
– Теперь уже поздно, Адди, – сказала она с печалью в голосе. – Вернись мы в монастырь сразу после смерти матери и Эдварда – дело другое. Но мы прожили уже около года, находясь под опекой дедушки. Не забывай, что он официально признал нас своими наследницами; стало быть, его земли – наши земли, наше приданое. Так что мы крепко-накрепко к нему привязаны. Что же касается его планов выдать нас замуж, то ничего удивительного в этом нет: дедушка хочет, чтобы мы родили ему внуков, которые со временем унаследуют его земли и замок.
– Все это хорошо, но мы не связаны с ним кровными узами, – запротестовала Адриенна. – И наши дети не будет связаны. Так что он не вправе выбирать нам мужей.
– Тут ты ошибаешься, Адриенна, – покачала головой Шарлотта, снова легла и натянула на себя одеяло. – Дедушка ввел нас в свою семью на законных основаниях, и мы просто обязаны ему подчиняться.
Адриенна нахмурилась, но решила больше не спорить с сестрой и, нырнув под одеяло, пробормотала:
– Жаль, черт возьми, что я не крестьянка. Тогда я могла бы делать все, что мне заблагорассудится, и выйти замуж за кого пожелаю.
– Ты говоришь неправду, – негромко возразила Шарлотта. – Иначе отказалась бы жить в дедушкином замке, осталась бы в деревушке Брент или подалась в Лондон. Однако же ты приняла предложение дедушки не раздумывая.
Адриенна знала, что Шарлотта никогда не кривила душой и говорила то, что думает. Поэтому ей пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Она сознавала, что угодила в ловушку, из которой нет выхода.
Шарлотта заснула сразу; Адриенна какое-то время еще ворочалась, но в конце концов усталость взяла свое, и она задремала. Разбудил ее пронзительный крик такой силы, что у нее от страха волосы встали дыбом. Вскочив, словно подброшенная пружиной, она широко распахнула глаза, силясь понять и оценить происходящее.
Это был настоящий кошмар. Какой-то негодяй, похожий на разбойника, приставив к горлу Шарлотты кинжал, пытался вытащить ее из фургона.
У Адриенны перехватило дыхание, сердце замерло. Когда же она немного пришла в себя, Шарлотты рядом с ней уже не было, а в фургон лез еще один тип со зловещей физиономией. Он выволок ее наружу, грязной ладонью зажал ей рот и поставил босыми ногами на холодную землю. Сопротивляться ему у Адриенны не было сил.
– Заткнись! – гаркнул первый разбойник, обращаясь к пронзительно визжавшей от ужаса Шарлотте. – Не то я отрежу твой поганый язык.
Сестры, переглянувшись, умолкли, но только на мгновение.
– Что вы сделали с Уиллзом? – крикнула Адриенна, повернувшись к негодяю, который выволок ее из фургона. – Где он?
– Ты о горбуне спрашиваешь? Где ж ему быть? Валяется у костра, там, где вы его дрыхнуть оставили.
Взгляды сестер устремились к костру, рядом с которым спал Уиллз.
Жестянщик и впрямь лежал на земле у начинавшего гаснуть огня, но его громкого храпа слышно не было. Он лежал неподвижно, а на затылке у него расплывалось алое пятно.
Глава 6
Люсьен от души наслаждался поездкой. Его боевой конь уверенно мчался вперед, чему способствовала полная луна, которая, подобно фонарю, освещала проложенную в лесу дорогу. Люсьен не уставал пришпоривать своего жеребца: во-первых, быстрая езда помогала ему отвлечься от невеселых дум, во-вторых, он надеялся еще до заката следующего дня добраться до Эйншема.
Неожиданно тишину ночи прорезал громкий женский крик. Люсьен придержал жеребца и стал всматриваться в темноту, пытаясь определить, откуда донесся крик. Вскоре к первому голосу присоединился второй. Тоже женский. На расстоянии примерно ста ярдов от того места, где он находился, Люсьен разглядел едва заметное мерцание и понял, что это небольшой костерок.
Сердце Люсьена учащенно забилось. Пришпорив коня, он поскакал навстречу приключениям, которые судьбе было угодно ему уготовить. Проскакав ярдов двадцать, Люсьен придержал коня. Сказались годы тренировки. Опытному воину не к лицу ввязываться в заварушку, не разузнав, что, собственно, происходит. Пригнувшись к холке коня, он пустил его шагом, стараясь, чтобы стук копыт не выдал его присутствия.
– Вы убили его! – воскликнула Адриенна, устремив сверкающий взгляд на негодяя, державшего в своих лапах Шарлотту, – Собаки! Зачем вы ударили несчастного старика кистенем по голове? Что он вам сделал?
Разбойник молча пнул носком сапога шкатулку, валявшуюся на земле у его ног.
– Вы убили его из-за денег? – в изумлении вскричала девушка. – Из-за горстки мелких серебряных монет?.
– К твоему сведению, шлюшка, бывает, что убивают из-за одного-единственного медяка, – бросил разбойник. – Но лучше заткнись. Иначе я отрежу язычок твоей подружке.
Продолжая прижимать к себе Шарлотту, разбойник с угрожающим видом поднес длинный кинжал к ее рту.
Адриенна, осознав, какая ужасная опасность угрожает сестре, сразу же замолчала.
– Ну, Робби, денежки старика, можно сказать, у нас в кармане, – произнес державший Адриенну негодяй, обращаясь к дружку. – Что дальше будем делать?
– Как что? В наши сети залетели две милашки, с которыми можно неплохо позабавиться. – Разбойник, прижимавший к себе Шарлотту, многозначительно посмотрел на Адриенну, положил руку на грудь ее сестры и стал мять ее своими грубыми грязными пальцами. От его прикосновений Лотти затрепетала, как попавшая в силок птичка. Казалось, еще немного, и она упадет в обморок.
– Не смей! – закричала Адриенна. – Оставь ее в покое!
– Не сметь? – удивленно повторил вслед за ней разбойник. – Уж не собираешься ли ты мной командовать? Говорю тебе – помалкивай! Еще раз крикнешь, и я точно вырву ей язык.
– Не надо! – снова выкрикнула Адриенна, заметив, что разбойник сделал попытку своими заскорузлыми пальцами открыть Шарлотте рот. – Молю, оставь ее!
– Черт побери, я не могу больше выносить этих воплей, – сказал разбойник, раздвигая Шарлотте зубы и хватая пальцами кончик ее языка.
Шарлотта была вне себя от страха. Хотя разбойник выпустил ее из своих объятий, было ясно, что сестра не шелохнется. Ужас парализовал ее, и она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Позволь мне молвить слово, милорд, – обратилась Адриенна к разбойнику, награждая его титулом, на который тот не имел никакого права.
Вежливое обращение не осталось незамеченным. Робби удивленно выгнул бровь и перевел взгляд на Адриенну.
– Так-то лучше. Ну, говори, что хотела…
– Прошу тебя, милорд, не обижать эту девушку. Она… она дурочка и не понимает, что происходит. Ведь кричала в основном я. Если ты оставишь ее в покое, обещаю, что буду вести себя тихо как мышка.
– Дурочка? – переспросил Робби и снова посмотрел на Шарлотту. – Но симпатичная, не правда ли? Это даже хорошо, что она ничего не понимает. Значит, будет помалкивать. Что касается меня, то ее язык меня нисколько не интересует. Интересует кое-что другое. – Словно в подтверждение своих слов, он отпустил язык Шарлотты, наклонился и, вцепившись пальцами в подол ее платья, задрал его чуть ли не до талии.
Стали видны не только белые ноги Шарлотты, но и темный треугольник волос внизу живота.
Адриенна впилась глазами в лицо старшей сестры, стараясь взглядом перелить в нее часть своих сил, укрепить ее волю к сопротивлению, но все было бесполезно. Шарлотта стояла неподвижно, как соляной столп.
– Не трогай ее! – закричала Адриенна, делая попытку высвободиться из рук второго разбойника, который крепко ее держал. – Говорю же тебе – она дурочка, мозги у нее как у ребенка.
– Да плевать я хотел на ее мозги! – гаркнул Робби, но подол Шарлотты все-таки отпустил. – Все остальное у нее в полном порядке.
– Если тебе нужна женщина, возьми меня! – вскричала Адриенна.
– Между прочим, нас двое, – напомнил Адриенне разбойник, стоявший у нее за спиной.
– Вы оба можете меня получить, – не моргнув глазом, сообщила Адриенна.
– А зачем нам это надо? – поинтересовался державший Адриенну разбойник, пахнув ей в лицо своим зловонным дыханием. – К чему становиться в очередь, когда каждый может позабавиться со своей собственной бабой?
– Затем, что она девственница. К тому же так напугана, что пальцем пошевелить не в силах. Если твой приятель Робби попытается ею овладеть, никакого удовольствия не получит. Она будет лежать как бревно. Я – другое дело. У меня есть опыт общения с мужчинами, – выпалила Адриенна, заметив, что Робби с любопытством на нее поглядывает. – Я вам такие штучки покажу, что у вас глаза на лоб полезут.
– Глаза, говоришь, на лоб полезут? – ухмыльнувшись, повторил Робби. – Что ж, это интересно. – И, повернувшись к приятелю, он спросил: – А что ты, Джилли, думаешь по этому поводу?
– С удовольствием составлю тебе компанию, Робби.
Робби оттолкнул Шарлотту. Девушка потеряла равновесие и сползла на землю. Двигаясь словно в полусне, она уселась рядом с фургоном, обхватив руками колени и свесив голову на грудь. Темные волосы густой вуалью упали ей на лицо.
Адриенна с облегчением перевела дух. Но в следующую секунду ею снова овладел страх. Крадущейся походкой хищника к ней приближался Робби, а сзади ей жарко дышал в затылок Джилли.
– Держи ее, Джилли, – сказал Робби.
Руки Джилли сомкнулись у нее на талии. Робби двигался, поигрывая тускло сверкавшим в лунном свете кинжалом. Зажмурив глаза, чтобы не видеть это исчадие ада, Адриенна сделала отчаянную, но тщетную попытку вырваться. В следующую минуту Робби разорвал на ней платье. Затем рубашку. Адриенна слышала треск разрываемой ткани и чувствовала леденящую сталь кинжала, который Робби прижимал к ее горлу.
Когда Люсьен увидел алебастровое тело и серебристые волосы полюбившейся ему простолюдинки, он подумал, что ему почудилось. Но в следующее мгновение убедился, что это не игра воображения: перед ним была Адди. Разбойники намеревались повалить бедняжку на землю и изнасиловать.
Как ни хотелось Люсьену броситься ей на помощь, он несколько секунд созерцал из-за деревьев происходящее, прикидывая, как подступиться к разбойникам, чтобы их одолеть, не подвергая при этом опасности жизнь девушки.
Разбойников было всего двое, но у каждого висел за плечами длинный лук и колчан со стрелами, а в руках сверкали кинжалы. У Люсьена же были только меч и широкий кинжал. Но у него было преимущество внезапности. Если бы он выскочил из зарослей на дорогу и напал на разбойников, одного ему удалось бы уложить без труда. Второй, однако, мог отскочить в сторону и выстрелить в него из лука. Или причинить вред Адди. Выбирая удобный момент для нападения, Люсьен провел в зарослях еще несколько секунд, показавшихся ему вечностью.
Между тем один разбойник разорвал на Адди платье, а его дружок, стоявший у девушки за спиной, стянул его с ее плеч. Теперь на Адди не было ничего, кроме разорванной до талии льняной рубашки, едва доходившей ей до бедер. При виде ее нагого тела разбойники в предвкушении удовольствия облизывали пересохшие от вожделения губы. Люсьен почувствовал острую душевную боль. Такое же чувство он испытал всего раз – когда лишился своего родового замка Эйншем…
– Какая ты, оказывается, красавица, – произнес разбойник, державший кинжал у горла Адди. Наклонившись к девушке, он приник к ее губам.
Адди стоически переносила насилие. Между тем разбойник сунул руку за вырез ее рубашки и принялся тискать ее груди.
– Вот это да! – объявил негодяй, оторвавшись от губ девушки, чтобы перевести дух. – Ты только взгляни, Джилли, какое у нее тело!
Разбойник схватил Адриенну за плечи и повернул лицом к Джилли, чтобы приятель смог по достоинству оценить добычу.
В тусклом свете луны Адриенна выглядела хрупкой и незащищенной. Когда Люсьен был с ней, она представлялась ему вполне созревшей женщиной с великолепными формами. Теперь же, заметив ее испуганный взгляд и молитвенно сложенные на груди руки, он понял, что она совсем еще юная и противостоять мерзостям этой жизни ей пока не по силам.
Он стиснул зубы и погладил по шее Мерлина, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу. Приближался решающий момент. Рыцарь и его конь замерли в ожидании.
– Ты прав, Робби. Она просто чудо! – воскликнул Джилли. – Позволь мне первому ею заняться, – взмолился он, скидывая с плеч лук и колчан со стрелами.
– Я здесь главный, – заявил первый разбойник и тоже стал стаскивать лук и колчан со стрелами. Но кинжал пока оставался у него – бандит зажал его в зубах, чтобы он не мешал ему.
– Черта с два! – взревел Джилли, задирая на себе тунику и демонстрируя свои волосатые ноги и большой напряженный член. – Эту девку вытащил из фургона я. Та, которую вытащил ты, сидит на земле и таращит глаза, как будто на нее ведьма наложила заклятие.
Робби, у которого в зубах был зажат кинжал, не имел возможности ответить Джилли. Доказывая свое право на первенство, он лишь страшно вращал глазами и рычал, как пес. Впрочем, с Джилли было довольно и этого: он испугался гнева напарника и отступился. Тогда Робби, не вынимая изо рта кинжала, швырнул Адриенну на землю. Взгромоздившись на девушку, он одной рукой прижимал ее к земле, а другой распускал завязки на своих кожаных штанах.
– Дай мне первому ее осчастливить… – канючил Джилли. И тут Люсьен устремился в атаку. Дав шпоры коню, выскочил из зарослей и помчался к костру, выхватив кинжал из ножен и швырнув в спину разбойника, придавившего к земле Адди. Кинжал попал в цель, и разбойник, взревев от боли, выронил оружие и откатился в сторону. Второй разбойник в недоумении повернул голову в ту сторону, откуда слышался топот копыт. Увидев скакавшего на огромном боевом коне рыцаря, он в ужасе попятился, понимая, что его кинжал слишком легок и мал, чтобы причинить всаднику вред.
Швырнув кинжал в первого разбойника, Люсьен выхватил меч, подскакал ко второму негодяю и с размаху полоснул его клинком по шее. Кровь фонтаном брызнула во все стороны, и Джилли рухнул на землю, словно тряпичная кукла. В установившейся вслед за тем мертвой тишине Люсьен подъехал к Адриенне и некоторое время в полном молчании смотрел на нее. Адриенна, в свою очередь, подняла голову и в изумлении уставилась на всадника. Потом она взглянула на лежавшие неподалеку трупы и издала вопль такой силы, что у Люсьена кровь застыла в жилах. Соскочив с коня, рыцарь склонился над Адриенной, подхватил ее на руки и крепко прижал к себе.
– Не бойся, Адди, это я, Люсьен!
Вновь и вновь он повторял свое имя, пытаясь хоть как-то успокоить девушку. Наконец пронзительные вопли, которыми Адди оглашала воздух, стали стихать и уступили место негромким рыданиям.
– Ты вся дрожишь. – Он снял свой плащ и закутал девушку.
Адриенна понемногу пришла в себя и огляделась, пытаясь отыскать Шарлотту и горбуна жестянщика.
– Как там Уиллз? Ты его видел? Он в самом деле мертв? – Жестянщик шевельнулся и поднял голову. Адриенна и Люсьен разом повернулись на звук.
– Нет, девушка, я жив, – слабым голосом произнес горбун, касаясь рукой кровоточащей на голове раны. – Череп у меня крепкий, и пробить его негодяям не удалось. – Через минуту, окончательно придя в себя, горбун осведомился: – Где мои деньги? Неужели эти негодяи добрались до моей мошны?
Адриенна покачала головой, вытерла слезы и указала на валявшуюся у костра деревянную, окованную медью шкатулку.
– Не расстраивайся, Уиллз, твои деньги никуда не делись.
Люсьен поднял шкатулку и вручил жестянщику, тот, превозмогая боль, благодарно ему улыбнулся.
– Адди, ты жива? – едва слышно спросила Шарлотта. Она поднялась и, пошатываясь, подошла к Адриенне. Сестры обнялись так крепко, будто не виделись несколько лет.
– Извини меня, Адди, – зарыдала Шарлотта, пряча лицо на груди у сестры. – Похоже, я тебя подвела.
– Ничего подобного. Разве ты могла справиться с этими негодяями?
– Но я даже не попыталась тебе помочь. Валялась на земле, как куль с мукой…
– Перестань себя корить, Лотти. Слава Богу, все обошлось. Только бедняга Уиллз пострадал, – сказала Адриенна, отстраняясь от Лотти. – Не могла бы ты дать мне другое платье? От моего остались одни лохмотья.
– Сейчас принесу. – Шарлотта побежала к фургону и через минуту вернулась со свертком в руках. Адриенна взяла сверток и двинулась в сторону росших у обочины кустов, чтобы переодеться, но Люсьен остановил ее.
– Не надо, мистрис.
Сестры с удивлением посмотрели на своего спасителя.
– Но мне необходимо переодеться, разве не понятно? – удивилась Адриенна.
– Думаю, тебе не следует никуда отлучаться, пока мы не доедем до твоего дома.
– Но… – запротестовала было Шарлотта. И Люсьен повернулся к ней.
– Думаешь, кроме этих двоих, в лесу никого нет? – Люсьен кивком указал на лежавшие неподалеку трупы. – Эти негодяи обычно сбиваются в шайки. Очень может быть, что их приятели скрываются неподалеку.
Шарлотта затрепетала от страха, а Адриенна согласно кивнула. Зачем, в самом деле, идти в кусты переодеваться, если Люсьен только вчера видел ее совершенно голой? Кроме того, в глазах рыцаря не было и намека на похоть – только тревога за ее жизнь.
– Не надо преувеличивать опасность, – прошептала она на ухо Шарлотте. – Однако Люсьен прав: осторожность не помешает.
Лотти задумчиво кивнула, подошла к сестре и встала между ней и рыцарем. Стащив с плеч сестры рыцарский плащ, она заслонила им Адриенну.
В лесу заметно посветлело. Солнце еще не взошло, но небо из темно-синего стало серым, а звезды и луна побледнели.
Люсьен смотрел в лицо Адриенны, стараясь запечатлеть дорогие черты: прямой, словно точеный нос, черные, горделиво изогнутые брови, голубые глаза, сверкавшие, словно драгоценные камни. Сейчас Адди казалась еще прекраснее, чем на ярмарке в Фортенголле. Ради этой женщины Люсьен был готов биться не только со всеми на свете разбойниками, но даже с драконами и прочими силами зла, если, конечно, они существуют.
К немалому его удивлению, он вдруг подумал, что должен сохранить Адди для себя. И не для редких встреч под покровом тьмы, а навсегда, на всю жизнь. Сама судьба свела их этой ночью. Адриенна, разумеется, уже поняла, что он не какой-нибудь йомен или лучник, но опоясанный рыцарь – слуга короля и, согласно обету, защитник бедных, сирых и угнетенных. И конечно же, любовь рыцаря, особенно с перспективой длительной связи, ока воспримет с куда большей благосклонностью, нежели любовь простолюдина.
Переодевшись, Адриенна стала рассматривать Люсьена с таким вниманием, будто видела его впервые в жизни. Его лицо, глаза и стать были точно такими же, что и вчера, только одежда совсем другая, и в ней он нисколько не походил на простолюдина. Вместо грубой куртки и коротких, штанов он носил тонкую стальную кольчугу, облегавшую торс, и кожаные штаны зеленого цвета, как и суконный плащ, который Адриенна держала в руках, намереваясь передать Люсьену. На поясе висел длинный меч, которым, по ее разумению, он владел с ловкостью опытного фехтовальщика. К седлу гнедого коня был приторочен небольшой круглый шлем, а сам конь – огромный, прекрасно объезженный и очень сильный – мог принадлежать только прирожденному воину.
– Люсьен… – тихо произнесла она.
– Люсьен? – воскликнула Шарлотта, устремив на их спасителя изумленный взгляд своих темных глаз.
Адриенна, в свою очередь, тоже пристально посмотрела на воина:
– Ты, Люсьен, не крестьянин и не йомен. Ты – рыцарь, вот ты кто!
– Да, это так, – кивнул Люсьен. – Я рыцарь и служу королю Генриху и королеве Элеоноре…
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент Шарлотта пошатнулась и упала на землю.
Когда Адриенна и Люсьен присели на корточки возле нее, оказалось, что девушка в глубоком обмороке.
Глава 7
Хотя Шарлотта довольно быстро пришла в себя и с помощью Адриенны поднялась на ноги, Люсьен, не обращая внимания на протесты, отнес ее на руках в фургон и уложил на матрас. К тому времени воспрянувший духом Уиллз перевязал себе голову и кинулся запрягать пасшихся у обочины мулов. Люсьен хотел, чтобы Адриенна тоже ехала в фургоне, и уже протянул к ней руки, чтобы ее туда отнести, но девушка неожиданно воспротивилась.
– Я бы хотела с тобой поговорить, – прошептала она ему на ухо, когда его руки сомкнулись у нее на талии.
– Сейчас не время. Скоро станет совсем светло. А я, когда говорил о других разбойниках, вовсе не пытался вас напугать. Нам необходимо тронуться в путь сию же минуту.
– Но, Люсьен…
– Никаких «но». Скажи лучше, сколько ехать до твоего дома? – перебил он Адриенну, усаживая ее, несмотря на протесты, в фургон.
– Если и ехать в этом направлении, понадобится день и еще часть дня. Уверена, нам с тобой не по пути.
– Я держу путь на запад, так же как и вы. – Люсьен улыбнулся и потрепал Адриенну по подбородку. – Не думай, детка, что ты отрываешь меня от важных дел. Впрочем, если бы такие дела у меня и были, я все равно проводил бы тебя до дома.
Адриенна покраснела. Он назвал ее «детка», как никто до сих пор не звал. В то же время Адриенна чувствовала себя виноватой перед Люсьеном – ведь он до сих пор считает ее крестьянкой, а она так и не вывела его из этого заблуждения.
– Что с тобой? – спросил Люсьен, заметив, что по ее лицу пробежала тень и она нахмурила брови. – Все еще переживаешь по поводу того, что здесь произошло? Поговори со мной, Адди. Можешь быть откровенной до конца.
– Правда?
– Ну конечно.
– Я…
Адриенна не могла заставить себя сказать ему правду. Пока по крайней мере.
Она отвела взгляд и потупилась.
– Ангелочек, которого сделал Уиллз и которого ты мне подарил… Боюсь, я его потеряла.
– И все? – рассмеялся рыцарь. – Ничего страшного. Это только кусочек раскрашенного дерева. Между тем, – добавил он серьезно, – я знаю одного самого что ни на есть настоящего ангела. Это ты!
«Уж слишком он хороший, – тяжело вздохнув, подумала Адриенна. – Таких днем с огнем не сыщешь. И красивый, и смелый, и благородный… А какой заботливый! И это несмотря на то что он до сих пор думает, будто я простая крестьянка».
– Помогу-ка я жестянщику запрягать мулов. Иначе он провозится с ними до полудня, – сказал Люсьен, ласково провел рукой по волосам Адриенны и отправился помогать Уиллзу.
Адриенне не хотелось, чтобы Люсьен уходил, но в то же время она испытала немалое облегчение при мысли о том, что они скоро двинутся в путь. Лес казался ей ловушкой, и она хотела как можно скорее выбраться из него. Разложив по углам разбросанные разбойниками вещи, она присела на край матраса и, прислонившись спиной к деревянной планке, поддерживавшей кожаный верх фургона, стала наблюдать за Люсьеном.
Люсьен закончил возиться с мулами, вскочил на своего жеребца и поехал впереди фургона, всматриваясь в заросли, кустарника по обеим сторонам дороги.
Когда они проехали сотню ярдов, ни затухающего костра, ни места стоянки уже не было видно. Тем более не было видно валявшихся на обочине трупов разбойников. Предположить, что произойдет с ними в самое ближайшее время, не составляло никакого труда. Обитавшие здесь в изобилии лисы и прочее зверье сожрут гниющую плоть и растащат по лесу кости.
