Впечатав в землю лопатки и ягодицы, она выгнула тело дугой, всем своим существом устремившись навстречу тому, что должно было между ними произойти. Люсьен приподнялся, присел на корточки у нее между ног и взглянул на ее алебастровую плоть, посеребренную лунным светом, с трудом пробивавшимся сквозь густые кроны деревьев. В следующий момент он протянул руку и коснулся крохотного бутона плоти в ее промежности. Чувство, охватившее Адриенну при этом прикосновении, было настолько острым, что она вскрикнула. Люсьен наклонился к ней и припал к ее губам поцелуем, приглушая и вбирая в себя крики страсти, вырывавшиеся из ее уст.
      Потом Люсьен широко раздвинул ей ноги, лег на нее и быстрым движением ввел в нее свой мужской жезл. Голубые глаза Адриенны испуганно округлились, а тело напряглось, как стальная пружина. Между тем Люсьен, сделав движение в обратном направлении, снова двинулся вперед и коснулся короной своего мужского естества девственной перегородки, закрывавшей ему доступ в недра ее тесного лона. Тогда он вернулся в прежнее положение, и Адриенна, расслабившись, прикрыла глаза и опустила руки ему на плечи. Ей было довольно того, что происходило до сих пор, и о большем она даже не помышляла.
      Люсьен, немного помедлив, возобновил наступление. На этот раз его мужской жезл пронзил девственную плеву. Девушка распахнула глаза и вскрикнула, по щеке покатилась одинокая слеза – не столько от боли, сколько от удивления. Она никак не ожидала, что блаженное состояние, в котором она пребывала, может быть сопряжено с болью.
      Не будь Люсьену так хорошо с этой девушкой, он, возможно, испытал бы угрызения совести, поскольку не предупредил ее, что будет больно. Но близость с ней доставила такое огромное наслаждение, что в сердце для сожалений не осталось места. Он целовал глаза Адриенны до тех пор, пока она не смежила веки. Тогда он возобновил движения внутри ее тела, опасаясь, что она начнет вырываться из его объятий или попытается оказать ему сопротивление, но этого не произошло. Наоборот. Она стала двигать бедрами, подстраиваясь под его ритм. Они двигались все быстрее и быстрее, стремясь достичь пика наслаждения. Но если Люсьен делал это сознательно, Адриенна действовала, повинуясь одному только инстинкту. Она обхватила бедра Люсьена ногами и с силой прижала его к себе.
      Задыхаясь от наслаждения, Люсьен излился в ее влажные горячие недра. В следующую минуту в пароксизме страсти содрогнулась и Адриенна. Потом они долго лежали в объятиях друг друга, млея от счастья и обмениваясь легкими, словно перышко, поцелуями.
 
      Первым опомнился от овладевшего ими наваждения Люсьен. Он едва заметно повернул голову и посмотрел на лежавшую рядом с ним девушку. У него был немалый опыт по части женщин, но в объятиях этой девушки он познал наслаждение, глубже и острее которого ему не приходилось еще испытывать. Она была совершенна, как было совершенно все, что она проделывала на этом ложе из травы, сухих веток и мха, когда они предавались любви. Люсьен знал, что Рейвен и Питер будут его расспрашивать о том, как прошло свидание с простолюдинкой, но ему совершенно не хотелось об этом рассказывать – тем более таким насмешникам, как его братья. Адди была так хороша и так беззаветно и самоотверженно ему отдавалась, что он не мог допустить непристойных шуточек в ее адрес.
      Адриенна лежала, закрыв глаза, будто спала, но на самом деле она размышляла. Ослепление страстью прошло, и внутренний голос вновь и вновь повторял, что с ее стороны было безрассудством встречаться с зеленоглазым Люсьеном и уж тем более вступать с ним в интимные отношения. Люсьен не был ей мужем и никогда им не станет. Она совершенно не знала этого простолюдина, и ей, знатной дворянке и леди, не пристало даже думать о том, что их случайная близость, какой бы восхитительной она ни была, может стать основой более прочных отношений. Люсьен был для нее табу, и она хорошо это понимала.
      И все же… и все же Адриенна считала, что ее нельзя винить в случившемся. Так распорядилась судьба, а с судьбой не поспоришь. Впрочем, Адриенна и не стала бы спорить, если бы даже ей представилась такая возможность, и нисколько не жалела о случившемся. С какой стати? Любовные ласки Люсьена были восхитительны. Адриенна чувствовала себя как Ева, которая не только вкусила от запретного плода, но и испытала при этом наслаждение. Правда, в отличие от Евы она почти не испытывала стыда за свой легкомысленный поступок. Если такое происходит между мужчиной и женщиной от начала веков, стало быть, стыдиться тут нечего. Постепенно Адриенна стала понимать, что любовь, а не деньги, власть или стремление выжить движет миром. Эта мысль показалась Адриенне весьма глубокой и даже мудрой; главное же, она была уверена, что подобное откровение девственнице познать было не дано. В таком случае, решила Адриенна, ничего нет страшного в том, что она лишилась девственности.
      – Где твой дом, Адди? – громко спросил Люсьен, заставив девушку вздрогнуть.
      Его вопрос озадачил Адриенну. Ей захотелось в этот момент стать ведьмой, колдуньей или волшебницей. Тогда не пришлось бы отвечать на вопрос. Она просто растворилась бы в ночном воздухе, оставив Люсьена размышлять о том, было ли что-нибудь между ними, или ему привиделось… Увы, колдуньей она не была, да и бесплотной тенью тоже. Она состояла из плоти и крови, что Люсьен тут же подтвердил, обхватив ее за плечи и привлекая к себе. Адриенна тут же решила не говорить Люсьену правды, во всяком случае, всей правды.
      – Мой дом довольно далеко отсюда, – сказала девушка, рассматривая его точеный профиль. – Я живу вместе с дедушкой и сестрой.
      – Темноволосой девушкой, с которой вы вместе хозяйничали в лавке?
      – Ага. Ее зовут Лотти. Она старше меня на год.
      – А кем тебе приходится жестянщик? Это, что ли, твой дедушка?
      Адриенна представила себе горбуна жестянщика в роли дедушки и рассмеялась.
      – Нет, конечно, – покачала она головой. – Жестянщика зовут Уиллз. Он паяет кастрюли и чайники и торгует своими товарами в той местности, где мы живем. Он рассказал нам с Лотти о своих планах отправиться на фортенголлскую ярмарку, и мы с сестрой уговорили его взять нас с собой.
      – А дедушка против этой поездки не возражал? – с хитрой улыбкой спросил Люсьен.
      – Нет. Когда мимо нашего дома проезжал Уиллз, дедушка находился в отъезде. Он просто ничего об этом не знает. – Девушка залилась смехом, звонким, как серебряный колокольчик. – Ты-то сам где живешь? – в свою очередь, поинтересовалась Адриенна.
      – Здесь, в этом графстве. Но я редко бываю дома.
      – Почему же тебе не сидится на месте?
      Люсьен нахмурился и стал смотреть в сторону. Как-то все слишком хорошо складывается, подумал он. И женщина красивая попалась, и отдалась ему, а теперь вот вопросы задает… Люсьен не сомневался в том, что в жизни ничего просто так не бывает.
      Он мельком взглянул на Адриенну. Глаза ее были закрыты, на лице появилось умиротворенное выражение. Люсьену всегда казалось подозрительным, когда незнакомые люди начинали расспрашивать его о личном. Вполне возможно, что эту женщину подослал к нему Озрик.
      – С какой стати ты меня расспрашиваешь? – холодно спросил он.
      – Я задала вполне невинный вопрос… – сказала она, поднимаясь со своего ложа. В голосе ее звучала обида. – Думаю, мне пора возвращаться, пока Лотти не хватилась меня.
      – Время еще есть, – сказал Люсьен.
      Он снова улегся рядом с девушкой и заключил ее в объятия. Ему не хотелось ее отпускать, и он уже раскаивался в излишней подозрительности. Будь Адди куртизанкой или дочерью барона, можно было бы еще предположить, что она как-то связана с Озриком Эйншемом. Но она простушка, испорченная деревенская девчонка без малейшего понятия о том, что такое интрига. Он усомнился в ее искренности по той лишь причине, что у него неожиданно появилась возможность отвоевать свое имение и отомстить Озрику. На самом деле, как ему было известно, Озрик никогда не наводил о нем справок и его планами и местонахождением не интересовался, должно быть, считал его полнейшим ничтожеством. Что ж, настала пора доказать Озрику, что он ошибается.
      Люсьен посмотрел на девушку и улыбнулся. Она задавала ему вопросы, вместо того чтобы повернуться на бочок и уснуть. Как все другие барышни, с которыми ему удавалось переспать.
      Оказывается, совершенная на первый взгляд молодая женщина, лежавшая с ним рядом, не лишена недостатков! При мысли об этом Люсьен почувствовал себя куда спокойнее и окончательно отбросил всякие подозрения на ее счет.
      – Однажды, – тихо и неторопливо проговорил он, отвечая на вопрос Адриенны, – некто украл у меня то, что мне принадлежало, и я задался целью вернуть украденное. Потому и странствую.
      Ответ Люсьена удивил Адриенну. Что заставило этого простолюдина сорваться с места? Что могли у него похитить? Может быть, драгоценный камень? Кошелек с несколькими золотыми? Святую реликвию, наконец, – или, быть может, женщину?
      При мысли о другой женщине сердце у Адриенны сжалось, но она тут же мысленно обругала себя за слабость. Она не собиралась влюбляться. Это не входило в ее планы. Мужчины обычно спят с женщинами, не испытывая к ним ничего, кроме вожделения. Почему же ей не поступить подобным образом хотя бы один раз? Почему она должна страдать?
      Подавив тяжелый вздох, она с деланным спокойствием устремила взгляд в ночное небо и дала себе слово никогда не сожалеть о прошедшей ночи.
      – На что ты смотришь? – тихо спросил он.
      – На звезды, – так же тихо ответила она. – Наши судьбы записаны на небе звездными скрижалями. Разве ты не знал?
      – Нет, не знал, – с иронической улыбкой произнес Люсьен. – В таком случае не могла бы ты предсказать по звездам мое будущее?
      – Хотела бы – да не могу. Я и свое будущее не в силах предсказать. Знаю только, что парки, богини судьбы, составляют точный план нашей жизни, а потом записывают его на небесах. Говорят, мудрые люди умеют расшифровывать эти записи и предсказывать будущее, но я не мудрая.
      Адриенна присела на своем ложе из травы и мха, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Теперь все ее заповедные уголки были прикрыты.
      – Опасаешься, что в твоих странствиях тебя постигнет неудача?
      – Я верну то, что у меня украдено, – заверил ее Люсьен. – Сегодня вечером, когда я ужинал со своей матушкой, мне сообщили, что есть люди, готовые мне помочь.
      – Прекрасная новость! – с улыбкой воскликнула Адриенна, тряхнув своей роскошной серебристой копной. – Стало быть, ты скоро опять отправишься в странствия?
      Адриенна сидела так, что Люсьен видел только ее спину. Он провел пальцами по проступившим сквозь нежную кожу позвонкам и со вздохом сказал:
      – Ты права. Скоро мне предстоит отправиться в очередное путешествие.
      Прикосновения Люсьена вызвали у Адриенны дрожь, и она едва заметно поежилась. Но, тут же овладев собой, продолжила разговор:
      – И куда же ты собираешься? Будешь странствовать по Англии? Или отправишься в Нормандию, Германию и другие удивительные страны и земли?
      – С чего это ты взяла, что Нормандия или, к примеру, Германия такие уж удивительные? – хохотнул Люсьен, рисуя пальцем на спине девушки контуры птичек и лесных цветов.
      – Просто я никогда не была за границей и вряд ли когда-нибудь побываю. Даже во Франции, хотя многие земли там принадлежат нашему доброму королю.
      – А вот я побывал там, Адди, и должен тебе сказать, что все эти расчудесные страны не сравнятся с нашей доброй старой Англией.
      Люсьен положил руку ей на грудь и привлек девушку к себе. Адриенна не сопротивлялась, хотя ей не давала покоя мысль, что на ее вопрос он так и не ответил. Судя по всему, решила девушка, у него есть какая-то тайна, которой он не хочет ни с кем делиться. Она не могла его в этом винить – у нее тоже были свои секреты. Довольно скоро – когда она вернется домой и выйдет замуж за дворянина, которого выберет для нее дедушка, – Люсьен и проведенная с ним ночь станут еще одной ее тайной.
      Люсьен стал покрывать ее шею и плечи влажными поцелуями, в то время как правая рука совершила путешествие по ее телу, добралась до промежности и сделала попытку вновь раздвинуть ей ноги.
      – Раздумываешь, стоит ли? – пробормотал он, оторвавшись от ее губ. – Женщинам думать вредно.
      Повинуясь его настояниям, она раздвинула ноги.
      – Ничего подобного я не думала, – сказала она, запрокидывая голову, чтобы ему было легче целовать ее грудь, шею и подбородок. Она не лгала, поскольку ее вновь захлестнула горячая волна страсти и все тягостные мысли волшебным Образом улетучились. В ее лоне полыхал огонь, и его могла погасить только близость с Люсьеном. По крайней мере на какое-то время.
 
      Люсьен и Адриенна вышли из леса на рассвете. Огромный костер, который торговцы развели в центре лагеря, давно погас, и от него осталась груда тлеющих углей. Когда Люсьен подвел девушку к выстроившимся в ряд повозкам, она дернула его за рукав и сказала:
      – Дальше не ходи. Наш бивак неподалеку. Когда я уходила, Уиллз, слава Богу, спал, но…
      – Да он и сейчас дрыхнет. И храпит так же громко, как прежде, – сказал Люсьен, ткнув пальцев в спавшего Уиллза. Они посмеялись над храпевшим жестянщиком, после чего Люсьен сжал Адриенну в объятиях и запечатлел на ее губах прощальный поцелуй. Он целовал ее так неистово, что можно было подумать, будто ее уста сделаны из воска и он хочет возложить на них свою печать.
      Адриенна тоже понимала, что это прощальный поцелуй, и хотела запомнить их с Люсьеном расставание до мелочей. Она будет лелеять эти воспоминания, вновь и вновь к ним возвращаться и смаковать, как самое изысканное лакомство.
      Когда наконец они оторвались друг от друга, Адриенна подняла глаза к небу и сказала:
      – Звезды растаяли. Теперь будущее по ним не предскажешь…
      – Может, оно и к лучшему, что простые смертные не знают своего будущего, – мрачно произнес Люсьен. Потом, неожиданно расплывшись в улыбке, добавил: – Но я могу предсказать, что будет с тобой, если ты не заберешься в фургон прежде, чем проснется твоя сестра.
      – Ты прав, – весело сказала Адриенна, стараясь скрыть свою печаль. – Не знаю, как поступила бы Лотти, узнав, что я провела ночь с почти незнакомым мужчиной.
      – Наверняка пообещала бы рассказать обо всем дедушке, и тебе, чтобы она держала язык за зубами, пришлось бы выполнять за нее всю тяжелую грязную работу: доить коров, сбивать масло, задавать корм свиньям и сгребать навоз…
      Люсьен перечислял различные виды сельскохозяйственных работ до тех пор, пока Адриенна не расхохоталась. Она очень живо представила себе, как дедушка посылает ее в коровник или на конюшню, и не смогла удержаться от смеха.
      – Сейчас взойдет солнце, – сказала она с улыбкой. – Так что и тебе пора возвращаться домой. Наверняка лорд, которому ты служишь, уже приготовил для тебя какую-нибудь работенку.
      Люсьен кивнул, а сам подумал, что, к счастью, никакого лорда, который отдавал бы ему приказания, у него нет. С тех пор как он оставил службу у короля, он сам себе хозяин.
      – Прощай, – прошептал он, стискивая ее ладошку. Адриенна осторожно высвободила руку и побрела к фургону. Люсьен смотрел ей вслед, пока она не забралась в крытую длинную повозку и не исчезла из виду.
      «Вот это приключение!» – думал Люсьен, возвращаясь в замок Фортенголл через знакомый ему с юных лет лес. Будь Люсьен простым парнем, за которого его приняла Адди, он мог бы гордиться такой женой. Она носила бы под сердцем его ребенка, а он заботился бы о ней.
      Но он, увы, не виллан и землю обрабатывать не умеет. Он также не ремесленник и не господский слуга. Он – старший сын благородного семейства, и первейшей его обязанностью является война с врагами рода. Он должен вернуть себе поместье, которое у него отобрали, а потому не может позволить себе такую роскошь, как женитьба. Да что там женитьба! У него нет времени даже на любовницу, не важно, благородного она звания или нет.
 
      Размышления Адриенны, лежавшей на соломенном тюфячке рядом с Шарлоттой, не слишком отличались от дум Люсьена. Но она, не в пример Люсьену, крестьянкой становиться не желала – даже мысленно. Ей очень хотелось, чтобы Люсьен оказался лордом. Со стороны богинь судьбы парок было слишком жестоко устраивать ей встречу с этим простолюдином, обладавшим всеми теми качествами, которые ей хотелось бы обнаружить у будущего мужа – дворянина, рыцаря или лорда, – которого выберет ей дедушка. Вряд ли это возможно. Увы, Люсьен не лорд, не дворянин и даже не оруженосец, а дедушка даст согласие на ее брак только в том случае, если в жилах жениха будет струиться голубая кровь.

Глава 5