- Славно! - промолвил бог. - Хотя достаточно было отнять у него лук. Без лука скиф - ничто. Но так даже забавнее. - Желая угодить хозяину, оглушительно захохотал Груумин. Душе показалось, что Ариман поморщился. Я обвиняю эту душу в следующих преступлениях, совершенных ее хозяином. Пять лет назад толпа кочевников, среди которых был и скиф Скилл, ограбила храм Аримана в Дрангиане. Было похищено много золота и драгоценностей, а также мой конь Черная стрела. Именно этот скакун долгие годы помогал Скиллу уходить безнаказанным от любой погони. Кроме того, четыре луны назад, во время нападения на царский дворец в Парсе, Скилл похитил перстень, который я даровал моему слуге Дарию. Мои стражники преследовали его по пятам, но он сумел ускользнуть, убив многих из них. Скилл осмелился воровским путем пролезть в Черный город и убил там нескольких моих слуг. Затем он направился в Красные горы, где продолжал убивать. На этот раз от его руки пал преданный мне дэв. Это лишь краткий перечень преступлений, совершенных кочевником Скиллом в последнее время. На основании вышеизложенного я предлагаю высокому суду признать Скилла виновным в преступлениях против богов и отдать его душу и тело в мое распоряжение.
      Левая трибуна поддержала речь Аримана оглушительным ревом. Одобрительно хлопнули в ладоши и несколько старичков-ахуров. На всякий случай, чтобы не разгневать могущественного Аримана. Бойко вскочил со своего места Сраоши.
      - Высокий суд примет твое обвинение к сведению, о великий Ариман!
      Ариман величественно кивнул головой и исчез вместе с троном. Судьи с облегчением перевели дух.
      - Суд переходит к рассмотрению свидетельских показаний и вызывает первого свидетеля.
      В зал вошел рыжебородый человек. Он был сильно напуган, видно, впервые присутствовал на подобном судилище.
      - Представься. - Сраоши вновь потянулся к пергаментному листу.
      - Мое имя Арбазат. Я сотник в войске Аримана.
      - Арбазат, ты видишь перед собой душу кочевника Скилла, за которым ты и твои люди так долго гонялись.
      - А-а-а... - протянул стражник. - Но я предпочел бы увидеть перед собой самого скифа, чтобы посчитаться с ним! Он убил двадцать моих людей.
      - Боги уже покарали его. Какие сведения ты можешь сообщить суду?
      - Какие? - Арбазат нахмурил лоб и пожал плечами. - Мы гонялись за этим проклятым скифом больше трех лун. Пять раз мы настигали его, но он неизменно уходил от погони. После того, как мы загнали его в пески Тсакума, мой господин велел оставить скифа в покое.
      - Как вы должны были поступить со скифом?
      - Хозяин приказал избавиться от него. Убить или пленить безразлично. Мы должны были вернуть перстень и коня.
      - Понятно. - Сраоши вновь зашелестел пергаментом. - А скажи мне, Арбазат, не был ли кочевник Скилл замечен в каких-либо богомерзких поступках?
      Рыжебородый был явно смущен этим вопросом.
      - Не знаю. Я не слышал о ней ничего дурного.
      Но Сраоши не успокаивался.
      - Высокий суд располагает свидетельствами, что скиф многими месяцами не приносил ни единой жертвы Ариману или Ахурамазде.
      - А когда ему было, - простодушно ответил стражник. - Мы преследовали его по пятам. Ему едва хватало времени, чтобы напоить коня и напиться самому.
      Ответ Арбазата не удовлетворил ретивого секретаря. Скрывая недовольство, Сраоши сказал:
      - Суд принял твои показания к сведению. Ты можешь идти.
      Стражник покинул судилище. Минуя душу, он бросил на нее взгляд, в котором читались жалость и ужас.
      Сраоши вновь покопался в кусках пергамента, после чего провозгласил:
      - Вызывается второй свидетель обвинения!
      На возвышение взошел псевдочеловек.
      - Твое имя, свидетель?
      - Я харук. У харуков нет имен.
      - Хорошо. Свидетель харук, что ты можешь сообщить суду относительно скифа по имени Скилл, который пробрался в ваш город во время лунного пира?
      - А, этот... - Харук пошарил глазами и нашел душу Скилла. - Он хуже животного и достоин смерти.
      - Свидетель, поясни свои слова.
      - Этот негодяй пробрался в наш город и убил нашего брата жреца Веретрагны...
      - Протестую! - фальцетом завопила душа. - Я...
      Но Сраоши мгновенно заткнул рот Скиллу:
      - Протест отклоняется. Продолжай, свидетель.
      - Он убил нашего брата, а затем осквернил своим присутствием священный пир. При этом он напал на меня и похитил мою одежду. Будучи разоблаченным, он бежал из города с помощью нэрси, убив Великого Посвященного.
      - Вот как! - заорал Сраоши. - Этот кощунственный акт походит на надругательство над верой. Не так ли, свидетель?
      - Да, именно так, досточтимый судья. Посвященный брат ничем не угрожал скифу, но тот намеренно направил в него стрелу.
      - Очень хорошо, свидетель. У тебя есть еще какие-нибудь замечания?
      - Нет.
      - Душа имеет замечание! - заявила душа, с трудом заставлявшая себя молчать, слушая столь наглую клевету.
      Первым побуждением Сраоши было отказать душе в слове, но это было бы нарушением судебного фарса, поэтому после некоторых колебаний секретарь вымолвил:
      - Слово предоставляется душе.
      - А не объяснит ли почтенный свидетель, что за жертву они намеревались принести Ариману той ночью?
      Харук замялся. Видя его замешательство и чувствуя себя все уверенней, Скилл продолжил:
      - Не может? А по-моему, не хочет! Я расскажу почтенному суду и публике, какая жертва была назначена на эту ночь. То был мой конь Черный Ветер! Перед тем, как вызвать Аримана, харуки, не желая отдавать коня, спрятали его в храм Жабы. Я сам был тому свидетелем. Как харуки могут объяснить свои действия?!
      - Свидетель не обязан отвечать на вопросы обвиняемого, - начал было Сраоши, но Митра толкнул его локтем: не мешай.
      - Я... Мы... - Псевдочеловек был в затруднении. - Это ложь!
      - Нет, правда! Это могут подтвердить нэрси, которые, кстати, тоже замешаны в попытке принести в жертву коня Аримана!
      Публика возбужденно загудела. Со скамей левой трибуны послышалась ругань. Дэвы щипали нэрси, те визжали и норовили впиться монстрам в горло.
      Внезапно раздался оглушительный грохот, сверкнула молния. Все невольно зажмурились, а когда открыли глаза, харука не было. На возвышении лежала лишь кучка пепла.
      Присутствующих пробрала невольная дрожь. Лишь душа, которой было совершенно нечего терять, ехидно расхохоталась. Ее звонкий смех потряс залу не меньше, чем гром, посланный Ариманом. Это было в высшей степени неприлично, но судьи не сделали душе никакого замечания. Сраоши лишь заметил сразу севшим голосом:
      - Данный вопрос снимается в виду внезапного исчезновения свидетеля.
      По знаку Митры служка-язат убрал пыль, и заседание продолжалось. На помосте очутился третий свидетель - нэрси, которую Скилл ранил стрелой. Она говорила кратко и неохотно. Судя по всему ее более всего беспокоила судьба предшественника. Следующим свидетелем был дэв Груумин. Этот чувствовал себя уверенно. Рассказав о пленении Скилла, он красочно описал бунт Зеленого Тофиса, не забывая ежесекундно восклицать:
      - Великий Ариман! Могущественный Ариман! Благодаря силе и могуществу Хозяина!
      Желая выслужиться перед Ариманом, дэв вылил на скифа сосуд грязи, обвинив кочевника в противоестественной связи с Черным Ветром, Тофисом и прочими предателями-дэвами, в попытке похитить несметные сокровища Красных гор, в богохульстве и вероотступничестве.
      Показания Груумина пришлись по душе судьям. Дэв получил благодарность и награду - большую бутыль священного вина.
      - Чтоб тебе подавиться! - пробормотала душа Скилла, которой не разрешили опровергнуть лживые показали дэва.
      Последним был вызван сфинкс. Он вел себя очень прилично, дав Скиллу неплохую характеристику. Уходя он словно невзначай приблизился к душе и шепнул:
      - Извини. Я не виноват, что ты очутился здесь. Ариман блокировал окно света и направил пространственный канал прямо в Чинквату. Я был бессилен помочь тебе.
      - Я не держу на тебя зла, - ответила душа.
      Едва сфинкс покинул залу, Сраоши встал со своего места и объявил:
      - Высокий суд приглашает представителя защиты светлейшего Ахурамазду.
      В противоположность Ариману бог света появился чудесным образом - он вышел прямо из алтарной стены. Тотчас же весело затрещал огонь в беломраморном алтаре. Ахуры и язаты ликующе запели, злобные духи начали демонстративно переговариваться между собой.
      Вежливо склонив голову в знак приветствия Ахурамазда взошел на возвышение и взглянул на душу. Скилл в свою очередь с интересом рассматривал бога света.
      Ахурамазда был очень высок, гораздо выше обычного человека, но ниже дэва или ажи. "Примерно одного роста с Ариманом", - подумала душа. Сходство меж богами было не только в росте. Лица-маски также походили одно на другое - застывшие, безжизненные, равнодушно-непроницаемые. Только у Аримана личина была черного цвета, маска Ахурамазды имела розоватый оттенок. Одинаковым был и покрой одежды. Похожие плащи, сапоги, шаровары. У бога света они были белого цвета. Голову Ахурамазды венчала массивная пектораль в форме солнечного диска, холеные белые руки были унизаны перстнями.
      - Братья!
      Ахурамазда сказал первое слово, и душа вздрогнула. То ли оттого, что это обращение показалось ей слишком неуместным пред лицом слушателей, добрую половину которых составляли злобные духи, то ли оттого, что голос бога света удивительно напоминал голос Аримана. Скилл вспомнил историю, услышанную от странствующего мага. Какие-то непонятные силы преследовали этого мага повсюду, и он пытался укрыться от них. Маг рассказал скифу в благодарность за кусок мяса и место у костра, что Ариман и Ахурамазда родные братья-близнецы, зачатые в противоестественной связи гигантской львицы и великого колдуна мифической земли Атлантиды, которая по уверениям мага исчезла с лика земли сотни веков назад. Львица тогда родила трех детей - братьев-близнецов Ахурамазду и Аримана, а также сфинкса. Беглец утверждал, что слышал это от самого Кермуза. Только сейчас Скилл вспомнил, где раньше слышал имя могущественного волшебника. Скиф не поверил этим россказням, а через день мага не стало. Его нашли мертвым в пустыне. Лицо было перекошено гримасой ужаса, а на песке вокруг тела тянулась гигантская борозда, словно след, оставленный гигантской змеей.
      - Братья! Мы разбираем дело кочевника Скилла. Он совершил немало злого, но душе этого человека были не чужды и добрые помыслы. Деньгами, украденными в сокровищницах, он щедро делился с неимущими, он помогал в беде и горе, защищал слабых и убогих. Да, он действительно не верил в богов, но его душе были свойственны высокие порывы. Он заботился о своих друзьях, о своем коне. Захватив в плен нэрси, он не убил ее, а, напротив, отнесся к ней с должным почтением. Если его рука и пускала стрелы, то это было вызвано лишь суровой необходимостью. Ни одно живое существо - ни человек, ни собака - не было убито скифом Скиллом ради развлечения. У него есть лишь один существенный недостаток. Он не ариец, он человек-насекомое. Но давайте же будем снисходительны к чужим слабостям. Я считаю, что душа кочевника Скилла не заслужила столь сурового наказания, что предлагает наш брат Ариман. Количество содеянных им злых дел невелико. Думаю, душа Скилла заслуживает того, чтобы отправиться в веси высокого света Гародманы. Надеюсь, высокий суд поддержит мое предложение.
      Правая трибуна встретила речь Ахурамазды дружными хлопками, левая неодобрительным молчанием. Встал Сраоши.
      - Итак, мы выслушали обе стороны, а также свидетелей. Высокий суд вправе вынести два решения. Первое - Скилл признается виновным в страшных злодеяниях, как-то: отрицание богов, богоотступничество, богохульство, сожительство с матерью, сожительство с дикими зверями, клятвоотступничество, лжесвидетельство, многократное убийство, надругательство над трупами, воровство, грабеж и прочие, и его душа приговаривается к вечному страданию в царстве Аримана... Ты что-то хочешь сказать, душа? - осведомился секретарь, заметив, что душа делает нетерпеливые движения.
      - Маленькое замечание.
      - Если только маленькое.
      - Насчет сожительства с матерью высокий суд ошибается. Я не мог позволить себе такое.
      - Доказательства!
      - В тринадцать лет, - душа была разъярена, но старалась говорить громко и отчетливо, - у меня еще не выросли яйца!
      Сраоши поперхнулся, старички ахуры осуждающе молчали. Зато левая сторона разразилась одобряющими воплями. Громче всех орал Груумин.
      - Давай, варвар! Так его, сивого козла! Ха-ха! Бе-е-е!
      Кулак Митры громко забарабанил по столу, восстанавливая тишину. Постепенно публика успокоилась.
      - Секретарь, - сказал бог-председатель елейным голоском, - не забудь добавить к списку преступлений неоднократное оскорбление суда.
      Сраоши прокашлялся.
      - Да, и оскорбление суда. Всего этого вполне достаточно для того, чтобы передать душу и тело скифа Скилла великому Ариману. Но высокий суд справедлив, и мы не отвергаем возможность другого решения. Если суд найдет, что преступления Скилла уравновешиваются добрыми делами, совершенными им, душа отправится в веси высокого света, а тело будет брошено на съедение собакам.
      - Заявляю протест! - завопила душа, памятуя о том, что пределом мечтаний Скилла было окончить свое бренное существование под высоким курганом, политым кровью и вином тризны. - Требую вернуть меня в тело и отпустить на волю!
      - Это невыполнимо. Душа, высокий суд требует, чтобы ты молчала, иначе мы будем вынуждены заключить тебя в хрустальную клетку.
      Душа пыталась что-то возразить, но Митра закрыл уши руками.
      - Объявляю: суд удаляется на совещание!
      С этими словами судьи дружно поднялись и по очереди юркнули в небольшую дверь, внезапно появившуюся за алтарем Ахурамазды.
      Спектакль подходил к финалу. Душа попыталась огорченно сплюнуть, но без особого успеха. Публика переговаривалась, мало интересуясь исходом дела.
      Митра и его подручные объявились довольно скоро. Они вновь заняли свои места за столом. Сраоши развернул лист пергамента и ликующим тоном провозгласил:
      - Высокий суд рассмотрел дело души кочевника Скилла. Принимая во внимание прозвучавшие показания и соразмерив соотношение добрых и злых дел, совершенных Скиллом за его жизнь, суд постановил:
      Учитывая, что кочевник Скилл совершил в своей жизни ряд богоугодных дел, как-то: помогал бедным и обиженным, был щедр к нищим, честен и справедлив в отношениях с товарищами, не был замечен в предательстве и лжесвидетельствовании, признать его душу достойной для помещения в заоблачные веси. - Пока секретарь говорил, Рашна кидал на одну из чаш своих весов белые камешки, означавшие добрые дела Скилла.
      Зал удивленно охнул. Все ожидали иного решения. Душа не была удовлетворена подобным исходом дела, но внутри как-то полегчало. Однако оказалось, что Сраоши еще не закончил.
      - Я повторю: признать душу достойной помещения в заоблачные веси Гародманы. Но учитывая множество дурных поступков, совершенных кочевником Скиллом, суд постановил признать его виновным в отрицании богов, богоотступничестве, богохульстве, сожительстве с дикими животными, клятвоотступничестве, многократном убийстве, надругательстве над трупами и многих других злодеяниях. На основании вышесказанного суд постановляет: приговорить душу кочевника Скилла к вечным мукам в царстве Аримана, а его тело - к вечному услужению Ариману.
      Все то время, пока секретарь перечислял мнимые и действительные злодеяния Скилла, Рашна методично бросал на свободную чашу весов черные камушки до тех пор, пока эта чаша не опустилась вниз.
      По залу вновь пронесся гул. Встав со своего места, Митра подытожил:
      - Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
      - Как это не подлежит! - взвилась душа. - Если вы не хотите слушать моих оправданий, то я уличаю вас в грубом нарушении судебного процесса.
      Сраоши хотел возразить, но внезапно Митра остановил его.
      - Пусть душа докажет, - велел Митра и тут же отвлекся, поднеся левую руку к уху. Создалось впечатление, что он выслушивал какие-то приказания. Лицо бога приняло озадаченное выражение и он запинаясь вымолвил:
      - Соображения души не лишены некоторого смысла. Высокий суд попал в затруднительное положение. Для того, чтобы разрешить возникшее противоречие, суд решил прибегнуть к помощи мудреца Заратустры. Позовите Заратустру!
      Маг появился лишь после третьего восклицания Митры. Его вели под руки двое живых мертвецов. Ноги мудреца ступали неверно, судя по всему он был мертвецки пьян.
      Так вот каков он, мудрец и маг Заратустра, мнящий себя пророком новой веры! Заратустра был невысок ростом и худ телом. Лицо строгое, аскетичное, чуть опухшее от неумеренных возлияний. В глазах, затуманенных вином, то и дело проскальзывал, словно просыпался, живой огонек.
      Заратустру возвели на подиум, суетливо подбежавший Сраоши что-то пошептал ему на ухо. Маг кивнул и начал говорить. На удивление ровно и складно, как подобает пророкам.
      - И взойдет солнце, и опустится тьма. И я скажу вам: вот вы судите человека. И я скажу вам: не судите, да не судимы будете. Ведь он человек и он сильный человек. Не обладая многими добродетелями, он обладает одной мужеством и умением бесстрашно посмотреть в глаза смерти. Я ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО НЕ СТРЕМИТСЯ ОБЛАДАТЬ МНОГИМИ ДОБРОДЕТЕЛЯМИ. ОДНА ДОБРОДЕТЕЛЬ ЕСТЬ БОЛЕЕ ДОБРОДЕТЕЛЬ, ЧЕМ ДВЕ, ПОТОМУ, ЧТО ОНА СКОРЕЕ ТОТ УЗЕЛ, К КОТОРОМУ ПРИКРЕПЛЯЕТСЯ СУДЬБА [Ф.Ницше "Так говорил Заратустра"].
      Вы хотите казнить его. Нет - говорю я вам. Ибо он человек созидания, человек первобытного хаоса. В нем есть все то, что потеряли мы - вера в коня и друга, вера в лук и сильные руки. Он человек хаоса и я ГОВОРЮ ВАМ: НУЖНО ЕЩЕ ИМЕТЬ В СЕБЕ ХАОС, ЧТОБЫ БЫТЬ В СОСТОЯНИИ РОДИТЬ ТАНЦУЮЩУЮ ЗВЕЗДУ. В НЕМ ЕСТЬ ЭТОТ ХАОС! [Ф.Ницше "Так говорил Заратустра"]
      Вы говорите: он жестокий и злой. Но в зле сила мира. Ибо добрый человек слаб. Он рожден, чтобы быть слабым, он зачат в пьяной любви, и его жизнь подобна скитающемуся по безводной степи верблюду. Скиф зол, и это прекрасно. ИБО ЗЛО ЕСТЬ ЛУЧШАЯ СИЛА ЧЕЛОВЕКА! [Ф.Ницше "Так говорил Заратустра"]
      Вы думаете, он умрет. Нет, он будет жить вечно. Нет смирной овце места ни под землей, ни на небе. Он обратится в хищного льва и еще много хлопот принесет этот лев возжелавшему обуздать его.
      Вы говорите: он много пил. Но в вине ли горе. В горе - горькое вино. Вино же несет счастье и забвение, подобное богоданной хаоме. Ибо оно также от бога. И придет пророк и скажет: Я ЕСМЬ ИСТИННАЯ ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА! [Ф.Ницше "Так говорил Заратустра"] И поклонитесь вы ему, и скажете: это правда.
      Вы обвиняете его в том, что подвержен он гордыне. Что не поклоняется он богам. Вы считаете это злом. Я же добром. Ибо грядет время, и падут боги, и придет черед сверхчеловека. Сверхчеловека, подобного богу, стоящего выше бога. Он похож на тяжелую каплю истины, падающую из грозовой тучи. Я ЛЮБЛЮ ВСЕХ ТЕХ, КТО ПОХОДИТ НА ТЯЖЕЛЫЕ КАПЛИ, ПАДАЮЩИЕ ПООДИНОЧКЕ ИЗ ТЕМНЫХ ТУЧ, ПОВИСНУВШИХ НАД ЛЮДЬМИ: ОНИ ВОЗВЕЩАЮТ, ЧТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ МОЛНИЯ - И, КАК ПРОРОКИ, ГИБНУТ.
      СМОТРИТЕ, Я ПРЕДВЕСТНИК МОЛНИИ И ТЯЖЕЛАЯ КАПЛЯ ИЗ ТУЧИ: НО ЭТА МОЛНИЯ НАЗЫВАЕТСЯ СВЕРХЧЕЛОВЕК [Ф.Ницше "Так говорил Заратустра"].
      Заратустра пьяно качнул головой и замолчал. Потом, словно вспомнив о чем-то неотложном, вдруг двинулся с возвышения к выходу. Под дружное молчание несколько ошалевшей от проповеди публики он прошествовал через всю залу. Ноги мага заплетались, но проходя мимо души Скилла, он вдруг весело подмигнул ей. И душа увидела, что глаза пророка совершенно ясны.
      Он ломал комедию, но с какой целью? Пытаясь спасти Скилла или утопить его окончательно?
      Впечатление от этой возмутительной, сумбурно-ненормальной, но в то же время завораживающей речи еще долго владело умами слушателей; даже туповатые дэвы, и те хмурили свои волосатые хари, пытаясь представить себя в качестве сверхчеловека. Наконец Митра решился прервать молчание.
      - Речь великого пророка Заратустры произвела на высокий суд неизгладимое впечатление. Нам есть над чем подумать перед тем, как мы примем окончательно решение. Суд вынужден вторично удалиться на совещание.
      На этот раз судья отсутствовали всего мгновение. Вскоре они вернулись, и Митра провозгласил:
      - Высокий суд столкнулся с серьезной проблемой. Нам никогда не приходилось рассматривать ранее дело, подобное этому. Посовещавшись, мы решили, что душе кочевника Скилла нет места ни в весях Гародманы, ни в подземном мире Аримана. Суд принял во внимание и протест души относительно того, что она попала в Чинквату живым человеком. На основании вышеизложенного мы пришли к следующему решению:
      Принимая во внимание, что кочевник Скилл попал на суд вследствие досадного недоразумения и был необоснованно разлучен со своей душой, суд постановляет вернуть душу в тело Скилла и предоставить ей полную свободу действий.
      Если сказать, что душа обрадовалась, значит не сказать ничего. Она завизжала, заверещала, заорала, заухала, начала прыгать и скакать по залу. Реакция публики была неоднозначной. Большая часть злых духов была довольна этим решением, так как невольно полюбила дерзкую на язык душу. Поэтому дэвы и нэрси, несмотря на былую вражду со Скиллом, встретили решение суда одобрительным криком. Напротив, ахуры и язаты казались недовольными.
      - Безобразие! Нарушение традиций! Своеуправство! Как они посмели отменить первое решение! Ариману надо подать жалобу на суд!
      Но их уже никто не слушал. Митра, который, казалось, был не менее других изумлен подобным исходом дела, удалился к себе. За ним последовал Рашна. Лишь Сраоши дожидался, когда душа вернется в тело и будет в состоянии подписать протокол заседания.
      Лишь обретя тело, душа поняла, как многое она могла потерять. Избитое и иссеченное, облупленное ветрами и солнцем, но такое родное тело! Пальцы послушно сжались в кулак, затем вернулись в исходное состояние, ноги притопнули. Скилл облегченно вздохнул.
      - Вот уж не думал выбраться целым из этой передряги! - заговорщицки подмигнул он Сраоши, подписывая протокол.
      Секретарь хмыкнул.
      - Благодари Аримана. Не знаю почему, но он приказал отпустить тебя целым и невредимым. Сейчас тебе вернут твои вещи и можешь отправляться на землю.
      - А кто укажет мне дорогу?
      - Насчет дороги, кочевник, посложнее. Тебе удалось избежать обвинительного приговора, но Ахурамазда и Ариман решили подвергнуть тебя испытанию. Для того, чтобы вернуться на землю, тебе придется преодолеть мост дракона, долину серебряных призраков и соблазны Золотого города. Лишь тогда ты вернешься на землю.
      Скилл возмутился:
      - Но мы так не договаривались!
      - Мы много о чем не договаривались. Пойми, это решаю не я. Прощай, кочевник!
      Зала завертелась и исчезла.
      "Чудная привычка обрывать разговор! - подумал Скилл, шлепаясь на попахивавшую гарью землю. - Интересно, где это я?"
      Но найти ответ на этот вопрос он не успел. В спину ударил фонтан огня...
      5. ДРАКОН И ДРАКОН
      Что ж, с чем-чем, а с чувством юмора у высоких судей было все в порядке. Воссоединив душу и тело, они подарили скифу жизнь с таким расчетом, чтобы тут же отнять ее, сохранив таким образом доброе расположение Аримана. Окно света переместило скифа точнехонько перед мордой дракона, который не задумываясь плюнул пламенем в спину внезапно возникшего перед ним человека.
      Халат и доспех вспыхнули мгновенно, загорелись и волосы. Скилл с диким криком кинулся к речке, виднеющейся неподалеку. Сотню отделявших от воды шагов он пролетел на едином дыхании и, не задерживаясь сиганул в воду. Речка в этом месте оказалась неглубокой. Барахтаясь на мелководье, скиф с трудом загасил огонь. За спиной послышались рев и топот. Скилл обернулся. К реке спешил многоглавый дракон, не желавший упускать свою добычу.
      Еще луну назад Скилл не поверил бы в увиденное, но сегодня он был склонен верить во все, даже в такую нелепицу, будто Земля представляет собой шар, висящий без всякой опоры. К тому же дракон выглядел очень правдоподобно. Вообразите только! Огромная сине-зеленая туша, переваливающаяся на четырех толстых, словно колонны ногах, и увенчанная шестью хищными, выплевывающими пламя головами. Скилл не раздумывал ни мгновение. Путаясь в полах полусгоревшего халата, он бросился бежать по реке, пока не добрался до глубокого места. Как только вода дошла ему до груди, скиф нырнул.
      Общепринято мнение, будто кочевники никудышные пловцы, ведь они живут в степях, где слишком мало воды. Все верно. Но Скилл происходил из рода воинственных царских скифов, которые жили на Благодатном острове, окруженном соленым морем. Не в пример другим скифским мальчишкам, знавшим с малолетства лишь лук да коня, Скилл любил море. Должно быть, эту любовь привил ему отец, почитавший все эллинское - вино, веселые праздники, развратных гетер, а также соленое море, которое эллины называли Гостеприимным. Он научил сына плавать и нырять. С годами Скилл делал это все лучше и лучше, побивая в состязаниях своих сверстников эллинов. Это умение не раз выручало его позднее. Пригодилось оно и сейчас.
      Глубоко вдохнув, Скилл ушел под воду. Обрывки халата мешали плыть, пришлось избавиться от них. Следом отправился мешок с золотом. Облегчив себя таким образом, скиф усиленно заработал руками. Воздуха хватило на двадцать энергичных гребков. Затем Скилл вынырнул, вдохнул и вновь ушел на дно. Лишь после девятого или десятого погружения, отплыв достаточно далеко от места, где бушевал дракон, Скилл позволил себе обернуться.
      Занятная картина предстала его взору. Разъяренный тем, что упустил верную добычу, дракон что есть сил лупил хвостом по воде, пуская время от времени острые султанчики пламени. Все живое бежало от этой ярости - Скилл чувствовал как его тела то и дело касаются рыбешки, спешащие уплыть подальше от обезумевшего монстра.
      Проплыв еще немного и убедившись, что дракон не сможет увидеть его, Скилл вылез на берег. Неподалеку какой-то крестьянин разбивал землю мотыгой. Скиф подошел к нему и сообщил:
      - Дракон взбесился.
      - Ажи-дахака? - равнодушно переспросил крестьянин. - На него частенько находит.
      - И ты так спокойно говоришь об этом?
      - А чего волноваться? Если он вдруг решит прогуляться по нашим полям, мы укроемся в городе.
      - Ну а если он надумает посетить город?
      - Ничего не выйдет. Ариман обвел город магическим кругом. Ажи-дахака не сможет переступить через эту черту.
      - А где находится город?
      - Вон там за холмами. - Крестьянин указал рукой направление. - Мы зовем его Синий город.
      - В Черном я уже побывал. Надеюсь, Синий окажется погостеприимней, пробормотал Скилл. - Спасибо, приятель.
      Скиф было направился прочь, но его остановил окрик:
      - Постой! Ты забыл расплатиться со мной!
      - Расплатиться? - удивился Скилл. - За что?
      - За ответы, которые я тебе дал.
      Скилл изумился еще более.
      - В ваших краях требуют плату за ответы?
      - А то как же! Мудрая мысль дорого стоит!
      - Это точно, - не мог не согласиться скиф. - Но я не заметил у тебя обилия умных мыслей.
      - Плати! - настаивал крестьянин.
      - Видишь ли, - примирительно начал Скилл, - еще несколько мгновений назад я был богат словно лидийский царь Крез до тех пор, пока его не обчистили парсы Куруша. Но, спасаясь от дракона, я был вынужден бросить в воду мой кошель с золотом. У меня не осталось ни одной монетки, чтобы отблагодарить тебя.
      - Так ты отказываешься платить?!
      - Я бы и рад, но у меня нет денег.
      - Отдай мне свой лук!
      Скилл начал терять терпение.
      - Приятель, твоя наглость переходит всякие границы!
      - Ах ты, голодранец! Не хочешь платить, тогда получай!
      Подняв над головой мотыгу, крестьянин с криком бросился на скифа. Тот едва успел увернуться, иначе мотыга расколола бы его череп надвое. Скилл сорвал с плеча лук и острая стрела уставилась в грудь нападавшего. Но крестьянин не обратил на эту угрозу никакого внимания и вновь атаковал. Номад разжал пальцы правой руки, но - проклятье! - отсыревшая тетива еле-еле послала стрелу вперед; та лишь оцарапала руку противника. Не дожидаясь более точного удара скиф бросил лук и кинулся бежать, полагая, что острие мотыги вот-вот вонзится ему в спину.
      Однако крестьянин и не думал преследовать беглеца. Он посчитал, что незнакомец образумился и оставил свой лук в уплату за полученные советы. Но Скилл придерживался иного мнения. Выхватив из ножен акинак, он двинулся к обидчику.
      - Верни мой лук!
      - И не подумаю!
      В голосе крестьянина звучала столь непогрешимая уверенность в своей правоте, что Скилл на мгновение засомневался. Но лишь на мгновение, ибо лук был для него куда важнее халата или мешка с золотом. Не говоря более ни слова, он напал на крестьянина. Тот оказался неплохим бойцом и поначалу успешно уходил от выпадов Скилла, но вскоре клинок порезал ему правую руку, затем рассек бедро. Хлынула кровь. Движения крестьянина замедлились и скиф без труда покончил с ним, вонзив акинак в живот и круговым движением вывернув наружу все внутренности.
      Хрипя, противник рухнул на свежевскопанную землю. Скилл вовсе не хотел, чтобы его обвинили в убийстве. Поэтому он спихнул мертвое тело в воду, предварительно набив халат камнями. Затем он повесил на плечо лук и отправился в город.
      Синий город был довольно странным местом. Первое, что сразу бросалось в глаза, это отсутствие стен и вооруженной стражи. Скилл поинтересовался у одного из прохожих:
      - Почему город не окружен стенами, подобно другим городам? Почему на улицах не видно вооруженной стражи?
      - Нам нечего бояться, чужестранец. Волшебный круг Аримана хранит нас от любых неприятностей. Поэтому нам не нужны ни стены, ни вооруженная стража.
      - Но я не видел никакого круга.
      - Верно. Он невидим. Когда-то Ариман обвел своим магическим посохом черту, внутри которой и был возведен город. Эта черта навечно предохраняет нас от любых бед.
      - Спасибо, - сказал Скилл.