- Теперь вы расскажете мне все, что знаете о корабле и вашем капитане.
      - Нет! - воскликнул сержант. - Я давал клятву Ритт.
      Должно быть, это была какая-то страшная клятва, потому что сержант переполнился гордостью. Однако на меня эта новость не произвела ни малейшего впечатления.
      - Я могу выпотрошить ваши мозги, - медленно, с расстановкой произнес я, но предпочитаю получить эти сведения по доброй воле.
      С этими словами я поднял ружье. Сержант внешне остался спокоен, а вот его напарник посерел.
      - Не буду скрывать, - продолжал я, - один из вас умрет, но другому я сохраню жизнь, так как он мне нужен. Выбирайте сами, кто будет этим другим.
      - Т'ен, я согласен рассказать обо всем! - торопливо закричал воин, за что был удостоен презрением, золотистой волной исшедшим от сержанта.
      - Хорошо.
      Мой палец вдавил небольшой выступ в основании ружейного ложа, и воин исчез во вспышке пламени. Пылающий комок покатился вдоль стены, потом ударился в нее и затих. Лишь весело плясали чадящие язычки огня. Второй тумаит с виду бесстрастно смотрел на них, но я видел ужас, переполнявший его естество. Я слышал этот ужас, я с удовольствием внимал ему.
      - Говори, - сказал я.
      Тумаит очнулся.
      - Не буду.
      Я не испытывал почтения перед его мужеством. Оно было напускным.
      - Напрасно. Я тебе не враг, я враг капитану.
      Сказав это, я перевел ствол ружья чуть в сторону, направив его между ног тумаита. Одновременно я сообщил, что намереваюсь предпринять. Волна ужаса в сознании пришельца нарастала подобно шквалу, пока не поглотила его полностью.
      - Я расскажу! - завопил он.
      - Слушаю.
      Тумаит поспешно принялся связывать образы. Они бежали неровными строчками, создавая в моем сознании объемную картинку. Сначала она была затуманенной, но постепенно дымка уходила, и вскоре изображение стало ясным, словно на сфероснимке.
      О капитане пленник знал мало. В его представлении капитан ассоциировался с холодом и злом. Такой воспринимается белая акула, рыщущая в ледяных волнах в поисках добычи. Сержант не был исключением. Астронавты все как один боялись своего капитана. Существовало устойчивое мнение, что он тоэсот. Я перевел данный образ словами нелюдь и колдун. Капитан появлялся внезапно и столь же внезапно исчезал. Он мог раздвоиться. Порой астронавты встречали на корабле чудовищ, которых, как они считали, порождал капитан. Еще тумаит добавил, что капитану очень много лет. - Сколько, никто точно не знает. Но он управляет звездолетом уже шесть поколений.
      И все эти шесть поколений звездолет уничтожал все живое в Галактике. Многие астронавты шепчутся между собой, что пора бы вернуться на родину, но немногие отваживаются сказать это капитану. А тех, кто все же осмеливается, ожидает смерть - таинственная и беспричинная. Последнее, что я узнал о капитане, была его любовь к алому цвету.
      Это было немного, но вполне достаточно. Теперь я был уверен, что имею дело с зрентшианцем. Холодная суть, бессмертие, умение останавливать время, клонирование и способность к трансформации - всем этим владели лишь зрентшиайцы. Второе, в чем я был почти уверен, увы, представлялось малоприятным. Судя по тому, что рассказывал пленник, капитан-зрентшианец был опытнее и сильнее меня.
      Информация о судне оказалась куда более богатой. На Кутгар опустился базовый корабль высшего класса. Корабль-город, снабженный замкнутой системой обеспечения. Он не нуждался практически ни в чем, получая все необходимое за счет регенерации. Лишь изредка, примерно раз в поколение, капитан сажал свое судно на планету, богатую хлористыми соединениями, пополняя запасы чрезвычайно ценного для тумаитов вещества.
      Корабль состоял из сот модулей, объединенных в четырнадцать уровней. Навигационная рубка располагалась в восьмом. Там же были и покои капитана.
      Проникнув в сознание тумаита, я растворился в нем и брел по бесконечным, наполненным хлористой синевой коридорам. Все выглядело необычным, и в то же время меня не покидало ощущение, что мне уже приходилось прежде бывать здесь. Это нетрудно было объяснить, ведь я пользовался плененным мироощущением тумаита, и это было занятно.
      Среди прочих цветов преобладали коричневые и синие. Я шагал неторопливо, осматриваясь по сторонам. То и дело навстречу попадались пришельцы.
      Пришельцы... Я вдруг с оттенком удивления обнаружил, что воспринимаю тумаитов именно как пришельцев. И в то же время я понимал, что не вправе так поступать. Ведь я был на Кутгаре точно таким же гостем, заброшенным, сюда против своей воли. Но я думал о тумаитах именно как о пришельцах, а следовательно, я уже свыкся с мыслью о том, что Кутгар стал моим новым домом. Опасный признак!
      Тумаитам не было дела до моих терзаний. Они выглядели озабоченными, все как один спеша по каким-то своим, только им известным делам. Было любопытно наблюдать за тумаитами в их естественной среде, где они не испытывали потребности в обезличивающих коконах скафандров. Несмотря на необычную внешность, я воспринимал их почти что как своих знакомых. Впрочем, они и были моими знакомыми, точнее, знакомыми моего тумаита. Я встречал и женщин, и детей, но более всего - мужчин. Вполне симпатичные, способные быть счастливыми, существа. Они улыбались мне, а некоторые здоровались, касаясь четырехлапой рукой черного знака-кода на моем левом плече. С другими здоровался я, поступая точно таким же образом. Эти, другие, были ниже меня по положению.
      Я перемещался с уровня на уровень, посетил оранжереи, в которых росли пищевые кристаллы, побывал в отсеке, где размещалась батарея лазеров, осмотрел лабораторию и иные помещения. Кое-куда, где стояли часовые, мне не удалось попасть, в другие места я проникал беспрепятственно. Меня пропустили в навигационную рубку, хотя на входе был знак, разрешавший доступ только офицерам-навигаторам, и дали выйти. А потом я забрел в громадные покои, странный вид которых вызывал беспокойство. Все здесь - пол, стены, навесной потолок, плафоны, мебель и даже одежда существа, сидевшего спиною ко мне, было алого цвета. Расслышав мои шаги, существо начало оборачиваться. Я почувствовал, что в глубине сознания, не моего, сознания тумаита, рождается страх. И в тот же миг я услышал отчаянный крик демона Люнхирефа:
      - Хозяин, я вижу...
      Демону не удалось докончить. Существо обернулось. Оно было ужасно. Из глотки существа вырвался вой, пронзивший мое сознание мириадами раскаленных игл.
      - Тебе конец! - Вот что кричало существо.
      А еще через миг на купол обрушилась оранжевая стена огня.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Мой враг перехитрил меня. Лишь много позднее я понял, каким образом ему это удалось сделать. Он рассчитал все точно. Уверенный, что я непременно вернусь в лес, он оставил приманку и терпеливо дожидался того момента, когда я клюну. Как только я напал на липовую засаду, капитан-зрентшианец начал свою игру. По всей очевидности, он каким-то образом контролировал происходящее в куполе, возможно, через сознание своих подчиненных. Убедившись, что тот, кто ему нужен, объявился, он немедленно привел в действие механизм западни, в которую я имел неосторожность влезть. И если бы не демон, предупредивший об опасности, мои враги застали б меня врасплох.
      Они опоздали всего на несколько мгновений, но я и без этого очутился в пренеприятном положении.
      Со стороны корабля к куполам спешила целая эскадра истребителей. Именно их увидел Люнхиреф, а с его помощью и я, - те же два, что стояли у купола, ожили и блокировали выход непрерывным потоком импульсов, проскочить через который было невозможно, даже остановив время. Я и не пытался. Я решил действовать другим путем.
      Наибольшую опасность представляли истребители, обстреливавшие купол. В первую очередь надлежало избавиться от их назойливого внимания. К счастью, отправляясь на прогулку в лес, я догадался взять с собой вихри. Они могли без особого труда помочь мне. Мгновенно наладив контакт, я отдал приказание. Это был не самый приятный момент в моей жизни. Вихри могли просто-напросто позабыть о заключенном договоре и умчаться подальше от этого места. В таком случае можно было считать, что ловушка захлопнулась. По правде говоря, я так бы и поступил. Но вихри оказались не в пример более порядочны. Они обязались помогать мне и честно исполнили свое обещание.
      Огненно-зеленые строчки импульсов, роем врывавшиеся через трещину в куполе, заметались, а потом и вовсе исчезли. Я осторожно, почти прижимаясь щекой к раскаленному пластику, выглянул наружу. Один из истребителей был уничтожен, и ближайший ко мне вихрь плотоядно пожирал его останки. Другой метался в небе, уворачиваясь от пяти преследователей. Он пытался огрызаться, но лазерные импульсы не причиняли вихрям вреда. Напротив, вихри с удовольствием поглощали их, пополняя тем самым свой запас энергии.
      Вторая часть вражеского плана, похоже, терпела крах. Едва я подумал об этом, как Контроль яростно въехал по моим почкам. Вскрикнув, я обернулся. И вовремя. Мой пленник уже завладел одним из ружей и намеревался пустить его в ход. Я не испытывал к этому тумаиту неприязненных чувств, но он допустил непростительную глупость. Взмахнув рукой, я ударил астронавта огненным щупальцем, которое выросло из моих пальцев. Тумаит отлетел к противоположной стене и затих.
      Когда я выбрался наружу, неприятельская эскадра уже достигла города. Я видел ее через естество Люнхирефа. Рой крохотных, едва различимых черточек. Они приближались, чтобы умертвить меня. Чувствуя прилив сил, обычный для меня в мгновенья опасности, я решил дать тумаитам показательный урок воздушного боя.
      Повинуясь моей воле, время замедлило бег. Мгновения не мельтешили более, а ступали грозно и размеренно, словно шаги замирающего метронома. Времени было тяжело, оно отчаянно сопротивлялось, сдавливая меня тугими объятиями. Я разрывал эти спирали, но они туже о туже оплетали меня, отчего мои движения немного замедлились. Я походил на большого усталого тюленя, плененного путами водорослей. Разрывая энергетическими щупальцами липкую паутину, я сконцентрировал волю и взвился в воздух. Позади выстраивалась в цепочку моя эскадрилья - шесть вихрей. Их переполнял благородный азарт, их сферовидные тела буквально расплескивали энергию. Замыкал шествие подоспевший Люнхиреф.
      Врагов было двенадцать - шесть пар, действующих двумя эшелонами. Впереди шли ударные звенья, снабженные психотропными излучателями, за ними - группа прикрытия.
      Первый удар я нанес самостоятельно. Мне хотелось осмотреться и испробовать свои силы. Я зашел сверху и атаковал ближайшего ко мне истребителя, который едва скользил по черному покрывалу неба. Сблизившись почти в упор, так, что можно было рассмотреть в иллюминаторах застывшие во временном коллапсе лица астронавтов, я обрушил на него дезинтегрирующую волну. Сверкнула оранжевая вспышка, и в боевых порядках тумаитов появилась первая пробоина.
      И тут же я ощутил ответный удар. Истребители засекли меня и пустили в ход психотропные излучатели. Меня спасло лишь то обстоятельство, что я действовал на грани вне времени. Парализующие волю волны врывались в мою суть, но не могли овладеть ею. Это походило на дуэль учителя-бретера с десятком неповоротливых учеников. Множество жал грозили со всех сторон, но они были слишком медлительны, чтобы достать меня. Но длительный поединок опасен даже для великого воина. Тем более, что истребители открыли огонь и из лазеров. Ослепительные стрелы медленно, прорываясь сквозь тенета вне времени, приближались ко мне. Я оказался в центре диковинной паутины, малейшее прикосновение к которой влекло серьезное увечье, а то и смерть. Это было завораживающе красивое зрелище, напитанное магнетизмом, подобным тому, что испытывает факир, глядя в глаза оцепеневшей кобры. Опасное развлечение!
      Подстегнутый сверхсутью, я преодолел охватившее было меня наваждение и тут же сместил плоскости, почти одновременно отпустив время... Через миг я уже был далеко, а за моей спиной расцветали огненные гроздья разрывов.
      Упустив меня, тумаиты слегка растерялись. Истребители замедлили ход, и мои энергетические воины не замедлили воспользоваться этим обстоятельством. В скорости вихри уступали своим противникам, но зато они были неуязвимы для оружия, которым те располагали. А фактор внезапности дал им определенное преимущество.
      Прежде чем тумаиты сумели разобраться, что представляют собой их новые враги, они лишились еще двух истребителей. Один, разрушенный энергетической волной, рухнул на купола, раздробив темноту внизу ослепительной вспышкой. Второму повезло еще меньше. Он наткнулся на самого могучего вихря, который не замедлил расправиться с лакомой добычей, поступив примерно как питон, глотающий кролика. Разверзлась огромная золотистая пасть, и истребитель бесследно канул в ней.
      А дальше началась потеха. Удалившись на приличное расстояние, я наблюдал за тем, как огоньки истребителей суматошно мечутся по небу, преследуемые пылающими болидами. Тумаиты отбивались - отчаянно, но без малейшей надежды на успех. Вихри не представляли собой материи, которая поддается воздействию лазерного импульса, и не обладали той степенью сознания, чтобы стать уязвимыми для психотропных лучей. Образно говоря, игра велась в одни ворота.
      Так продолжалось до тех пор, пока к тумаитам не прибыло подкрепление. Это был катер чуть больших размеров, чем истребители, с двумя цилиндрообразными надстройками. Вихри устремились к нему с азартом гончих, меняющих зайца на медведя. Вихри не подозревали, что этот корабль был их смертью. Очевидно, он был снабжен устройствами, дезинтегрирующими энергию. Моему взору предстало грустное зрелище. Три огромных огненных сгустка, атаковавшие корабль, один за другим лопнули, подобно мыльным пузырям, расшвыряв во все стороны мириады огненных блесток. Уцелевшие попытались броситься в бегство, но катер достал и их, расцветив небо тремя новыми всполохами.
      Мое воинство было уничтожено. Лишь Люнхиреф, незамеченный из-за своей небольшой энергетической мощности, ухитрился уцелеть. Он покинул поле боя и искал спасения на поверхности планет. Я ощущал ужас, охвативший созданное мною существо. Тем временем катер, исполнив свою миссию, неторопливо развернулся и удалился, оставив меня один на один с потрепанной эскадрой истребителей.
      Это был очевидный вызов, и я принял его. Девять против одного? Что ж, мне доводилось драться и в куда более невыгодных условиях. Я был быстрее, а мощь моя - несоизмеримо выше. Сместив плоскости, я вернулся на прежнее место. Подобно хищной птице, я врезался в стаю истребителей и швырнул одну за другой три дезинтегрирующие волны. Я исторгал их всем своим естеством, отчетливо ощущая грандиозность мощи, исходящей от меня.
      Впечатление было такое, будто истребители попали в метеорный поток. Невидимые обычным глазом градины энергии пронзали оболочку, раздирали стабилизирующие плоскости, вызывали детонацию лазерных боеприпасов. Небо разобрали огненные вспышки - три, а потом и четвертая. Еще одна расцвела на земле, в лесных зарослях, куда рухнул поврежденный истребитель.
      Катастрофа смутила врагов, но ненадолго. Уцелевшая четверка истребителей разбилась на пары и принялась охотиться за мной. Это был великолепный бой, наверно, лучший в моей жизни Я рвал время, смещал плоскости, взвивался в высотные слои атмосферы и резко пикировал. Я играл с врагами, таская их за собой на невидимых нитях.
      Я кричал от восторга, и встречный ветер обрывал остатки мокрого плаща, одаряя броню сочными шлепками поцелуев. Я наслаждался полетом, ночью и своим могуществом. Я проникался верой в собственное всесилие, порождая своей неуязвимостью в сердцах врагов страх. А когда они потеряли самообладание и сломали строй, я добил их, сминая металлические тема, словно пустотелые раковины.
      Последний истребитель был уничтожен мною уже за пределами леса. Он рухнул у самого борта звездолета. Тот безмолвствовал, проигнорировав даже победный круг, который я в упоении от своего успеха проделал над черным диском пришельца. Он притворился спящим. Он знал, что должен делать.
      Поднявшееся вскоре из-за горизонта розовое солнце высветило сцену, которая, казалось, противоречила здравому рассудку. Через лес по направлению к кораблю шагали двое. Позади с ружьем наизготовку шел коренастый сержант-тумаит. Он гнал перед собой человека.
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      Нас встречали. Целая толпа тумаитов высыпала из переходного шлюза, чтоб насладиться позором своего врага. Переговариваясь, они наблюдали за тем, как человек и его провожатый медленно приближаются к серой громаде корабля. Я отчетливо слышал их смех и короткие язвительные реплики. От тумаитов исходило удивление, вопрошавшее: каким образом это уродливое существо сумело уничтожить полтора десятка истребителей. Я не собирался отвечать на этот вопрос. Вместо этого я ускорил шаг и толкнул идущего впереди человека. Да-да, вы не ослышались, именно человека, потому что сам я в это мгновение был тумаитом...
      Ночной бой, завершившийся моей полной победой, и необъяснимое бездействие тумаитов побуждали меня действовать активнее. Капитан-зрентшианец не предпринимал серьезных попыток уничтожить меня, хотя сделать это было совсем несложно. Судя по тому, что я узнал от пленника, дезинтеграторы корабля обладали достаточной мощью, чтобы превратить поверхность планеты в безжизненную пыль. Но зрентшианец отчего-то медлил, и тогда я решил взять инициативу в свои руки. Я приготовил врагу подарок - самого себя. Взамен я рассчитывал получить многое: выяснить намерения врага, а если удастся, и завладеть кораблем. Я не сомневался, что это не составит особого труда требовалось лишь проникнуть внутрь и уничтожить зрентшианца. Шахматная партия, где пешка борется против королевы. Я должен был обмануть врагов и выиграть пару ходов, которые позволили б мне установить равновесие на доске.
      Не знаю, как поступил бы в таком случае человек. Вероятно, он попытался б отыскать какой-нибудь неохраняемый шлюз и проникнуть через него. И, скорей всего, эта попытка закончилась бы плачевно. Зрентшианец имел больше оснований рассчитывать на успех. Ведь резервы его сути практически безграничны. Зрентшианец был вправе рассчитывать выиграть этот бой.
      Способ, каким я намеревался проникнуть во вражеский стан, был довольно прост и в то же время изощрен. Я собирался пройти на корабль в качестве конвоира самого себя. Прежде мне, кажется, не приходилось упоминать о том, что зрентшианец, как и любое другое существо высшего порядка, обладает способностью к клонированию. Правда, я крайне редко использовал этот дар. Одно дело просто создать клон, но рано или поздно встает проблема уничтожения его иметь неконтролируемых двойников опасно. А согласитесь, убивать себя, пусть не целиком, а лишь малую частичку, трудно назвать приятным занятием. Потому я предпочитал работать с фантомами, однако в данной ситуации фантом меня совершенно не устраивал. Я рисковал быть разоблаченным. Поколебавшись, а все же остановил выбор на клоне.
      Клонирование - весьма хлопотное занятие. Хотя клон отнимает гораздо меньше усилий, чем демон, но он забирает самое драгоценное - частичку человеческого я. Суть зрентшианца легко восстановима, это прежде всего энергия, человеческая же суть подобна нервным клеткам - отмирает и не подлежит регенерации. Создавая клон, я убивал часть человеческого, подвергая себя риску в один прекрасный день обнаружить, что от человека остался лишь потрепанный облик. Я смутно ощущал, что потеря человеческого грозит мне ужасающими последствиями, хотя и не мог сказать, какими именно. Я желал оставаться человеком и не любил клонироваться, но сегодня у меня не было иного выхода.
      Не буду утомлять пространным описанием процесса клонирования, скажу лишь, что он далек от того, каким представляют его досужие фантазеры. Это не почкование и не разделение сиамских близнецов. Все гораздо проще. Достаточно закрыть глаза и вообразить стоящего напротив еще одного себя. Это просто, но лишь при условии, что ты не являешься для самого себя загадкой. Необходимо знать себя наизусть, быть с собой на ты, отбросив привычку восхвалять себя или заниматься душевным мазохизмом. Ты должен видеть себя таким, каков есть солнце, усеянное пятнами. Ты должен знать все свои слабости, достоинства и маленькие тайны. И должен быть готов сказать своему клону - ты, позабыв о том, что мгновение назад он был частью твоего я. Если ты не умеешь делать всего этого, не стоит и пытаться. Ты рискуешь породить монстра или беззубого ангела. А потом первый будет пытаться уничтожить тебя, а второго пожелаешь уничтожить ты сам. Я породил немало отвратительных существ, одно из которых впоследствии даже было наречено Богом, прежде чем научился клонировать. Итак, я зажмурился и сотворил в сознании образ самого себя. Я был красив, но в меру - такие нравятся женщинам и вызывают нездоровую ревность у неуверенных в себе мужнин, - высок, хорошо сложен; у меня была белая, покрытая легким золотистым загаром кожа и на полутон более темные волосы. Я был скорее храбр, чем труслив, жесток, нежели склонен к милосердию. Я не считал себя аскетом, но в еще меньшей мере был вправе именоваться гедонистом. Я умел повелевать и неохотно подчинялся. Я любил острые вина, горькие приправы и сладких женщин. Я предпочитал черное - цвет Вечности и грязи. Черное требует меньшего ухода.
      Черное было оттенком, завершающим образ. Утопив суть в черном, я дал ему расколоться на радужное многоцветье, а затем открыл глаза.
      Передо мной стоял клон. Он был совершенно наг, и выражение лица его вряд ли можно было назвать умным. Клон чувствовал себя новорожденным - непривычное чувство, - я же ощущал внутри пустоту, обычную в данном случае. Подобное, верно, ощущает мать, разрешившаяся от бремени, но во мне не было той материнской радости от сотворения новой жизни. Я скорей чувствовал себя гусем, у которого нож авгура отхватил кусок печени.
      - Привет, - сказал я.
      - Привет, - точно с такой же интонацией отозвался клон.
      - Нам предстоит провернуть одно дело.
      - Знаю.
      Клон знал все, о чем думал я в то мгновенье, когда творил своего двойника. Ему были ведомы все мои помыслы и желания.
      - Ты должен одеть мою одежду.
      Клон с готовностью кивнул. Его кожа была чуть светлей моей и казалась влажной, словно у новорожденного.
      Уже светало. На высоких макушках деревьев играли робкие блики света. Они выглядели холодными, я внезапно представил себе этот холод и ощутил, как по телу побежали мурашки. Взглянув на клона, я заметил, что тот зябко ежится. Ему, в отличие от меня, защищенного сверхсутью, было действительно холодно.
      - Обожди минутку.
      Торопливо сняв с себя плащ, сапоги и штаны, я передал все это клону. Одежда была влажной, ее липкое прикосновение вряд ли могло подарить тепло, но все же это было лучше, чем ничего.
      На мне остался лишь бронедоспех. Я представил, как выгляжу со стороны голозадый, с торсом, затянутым в черный пластик - и рассмеялся. Натягивавший сапоги клон поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Я махнул рукой не обращай внимания - и, сняв бронедоспех, протянул его клону.
      - Держи. Это тоже тебе.
      Вскоре клон покончил с одеванием. Он был готов отправиться в путь, мне же предстояло совершить нелегкую метаморфозу. Я велел клону принести из купола самого крупного из убитых тумаитов. Клон приволок труп сержанта. Пока он возился с вакуумными застежками, я трансформировал свое тело. Перебрасывая материю и энергию, я создавал форму до тех пор, пока не принял облик тумана. Как случается при каждом перерождении, мне предстояло пережить гамму новых ощущений. Далеко не все они были приятными. Так, ноги и руки казались неестественно короткими и неуклюжими - это раздражало. Зато я не мог не оценить того обстоятельства, что центр тяжести моего нового тела находится ниже, чем прежде. Это придавало телу большую устойчивость. Пощупав четырехсуставчатым пальцем роговые пластины во рту и убедившись, что они должны выглядеть достаточно правдоподобно, я довершил процесс трансформации, образовав на черепе полосу меха серебристого цвета, подобную той, что была у тумаита.
      - Ну как, похож?
      Клон придирчиво, не поленившись зайти сзади, осмотрел меня.
      - Вполне. Вот только...
      Я рассмеялся.
      - Это мне вряд ли понадобится. Не думаю, что приду в неистовый восторг при виде их женщин.
      Клон засмеялся тоже, чуть громче, чем следовало б. Он нервничал, Я вполне понимал его. Человек внутри меня чувствовал себя тоже не очень уютно. Он не был трусом, но всегда отличался осторожностью.
      Удостоверившись, что с обликом все в порядке, я принялся облачаться в скафандр Клон старательно помогал мне. Вскоре я превратился в красиво упакованную куклу. Последним штрихом стал шлем, который я водрузил на голову, предварительно выпустив из резервуара ядовитую смесь. Я не нуждался ни в ней, ни в воздухе. Сверхсуть питала органы человека.
      Клон протянул ружье. В этот миг Контроль сообщил о возникновении небольшой опасности. Я немедленно обернулся в нужную сторону. Рядом с соседним куполом стояли два Охранника, бережно сжимавшие манипуляторами какие-то угловатые приспособления, ближайшая ко мне часть которых отливала синеватым металлом. Не требовалось быть провидцем, чтобы догадаться, что это оружие.
      Я не стал причинять роботам вреда. Я просто разложил время и подошел к ним. Признаюсь, я не смог скрыть изумления. Всего за один день нобеки ухитрились создать электронные излучатели - оружие, куда более действенное, чем плазменные ружья тумаитов. Малейшее попадание электронного импульса - и любое живое существо превращалось в хорошо прожаренную котлету. Единственным недостатком излучателя были его громоздкие размеры. Он весил не меньше хорошей пушки, и поднять его было под силу разве что роботу.
      Обезоружив Охранников, я отпустил время. Надо было видеть разочарование роботов и следивших за их действиями нобеков. Правда, у последних оно тут же сменилось радостью, так как я дал понять им, как все обстоит на самом деле. Не желая вдаваться в подробные объяснения, я велел клону представить ситуацию таким образом, будто он имеет дело с взятым в плен пришельцем. Нобеки тут же изъявили горячее желание посчитаться со своим врагом. Маленькие создания были очаровательны в своей злобе, живо напомнив мне о безудержной ярости тварей, заселявших еще недавно Кутгар. Нобеки столпились вокруг мнимого пленника, норовя вцепиться зубами в его ноги. Я распихивал их, с трудом удерживаясь от желания раздавить пару голозадых крыс.
      От имени клона я обратился к нобекам с краткой речью. Я распорядился изготовить как можно больше излучателей и вырыть на краю леса ямы, которые надлежало заполнить горючей смесью. Скафандры тумаитов, насколько я мог судить, не были рассчитаны на высокие температуры. Два самых прытких нобека Теш и Гер были назначены мною генералами. Я велел им приготовить обитателей леса к бою и ждать моего сигнала.
      Нобеки приветствовали речь своего господина криками. Я разбудил их воинственный пыл. Распевая бравурные гимны, нобеки отправились выполнять приказания. Клон, со скрытой усмешкой наблюдавший за представлением, поинтересовался:
      - Зачем все это нужно?
      Я пожал плечами. По правде говоря, я и сам не знал, зачем. Я не допускал мысли, что воинство нобеков сможет мне пригодиться. Скорей, я поступил подобным образом по привычке. Я свыкся с тем, что за моей спиной должно стоять войско. Это обуславливалось более психологией, чем практической надобностью. Порой важно чувствовать себя ответственным за чьи-то судьбы. Держа в правой руке ружье, я сунул за пазуху бластер и пробормотал:
      - Пригодится.
      Клон так и не понял, что я имел в виду - помощь нобеков или подарок Леды. Пригодится...
      А затем мы направились к кораблю. Перед этим я, подобно опытному мастеру, довел свой замысел до совершенства, наложив последний мазок. Мой враг являлся зрентшианцем, а следовательно, обладал способностью распознавать сверхсуть. Необходимо было, чтоб от клона исходило ощущение энергетического источника. Это должно было обмануть капитана на какое-то мгновение, вполне достаточное, чтобы я нанес удар. Вызвав Люнхирефа, я велел ему влиться в тело клона. Не скажу, что демон подчинился с восторгом. Похоже, он полагал, что уже отслужил свое и вправе рассчитывать на обещанную свободу. Я не стал тратить время на уговоры, а просто-напросто обжег строптивого артефакта огненной волной. Демон должен был знать свое место.
      И лишь после этого мы двинулись в путь. Не слишком приятное, скажу вам, занятие - конвоировать самого себя на верную казнь. Умом я сознавал, что клон вовсе не является мной, что он не более чем крохотная частичка отторгнутого я, которой уже не суждено слиться с целым, но человеку было слегка не по себе. По мере приближения к кораблю он мрачнел все сильнее сильнее.
      Клон казался куда более спокойным. Он полагал, что все окончится благополучно. Люнхиреф забился в самый дальний закоулок сознания клона, от него исходили обида и недовольство.
      Как я уже говорил, наше появление вызвало у тумаитов бурю восторга. Вылезшие из шлюза астронавты - здесь собрались все, кто так или иначе поддерживали связь между кораблем и внешним миром, окружили нас тесной толпой. Меня дружно осыпали ругательствами, что, как я вскоре понял, было здесь нормальным делом. В отличие от других разумных созданий, тумаиты не привыкли скрывать своей зависти. Они завидовали своему удачливому товарищу и оттого вполне искренне ненавидели его. Случай предоставил сержанту подняться выше и, кто знает, может, не на одну ступень. Это порождало ненависть, я поразился ее откровенности. В первый момент мне даже едва не стало плохо, потому что черная аура всеобщей неприязни петлей сдавила сознание, но я быстро сумел совладать с собой, ведь я умел ненавидеть куда сильнее этих созданий. Мой клон и забившийся внутри его демон чувствовали себя не столь уверенно. Клона смущали обступившие его пришельцы, Люнхиреф еще раньше уловил мою тревогу. Я как мог постарался успокоить их. К счастью, сцена встречи подходила к концу.
      Появился важный офицер с черным регланом на правом рукаве скафандра. Он принес прозрачную маску, к которой был прикреплен резервуар. Протянув маску клону, офицер принялся знаками объяснять тому, что ее следует надеть. Офицеру было весело, он от души потешался над непонятливым пленником. Высокомерно смеясь, он кричал: