ПРОЛОГ

10 октября, 1870 год, Калькутта, Миссури

Пламя, подобно громадному огнедышащему дракону, устремилось ввысь. Запах едкого дыма пронизывал ночной воздух. Выйдя на переднее крыльцо своего дома, Ли Беккер ужаснулась: пожар в доках! Роберт!

Едва успев захлопнуть дверь своего нового дома, она бросилась в сторону доков, на бегу натягивая плащ прямо на ночную сорочку. Полчаса назад, лежа в по стели, Роберт прошептал ей, что у него дела в доках.

Решив последовать за мужем, Ли спустилась вниз и вы шла на крыльцо.

За последние несколько месяцев ночные отлучки Роберта стали повторяться все чаще. Сегодня она решила узнать их причину. Она не думала о существовании другой женщины, заманивающей Роберта в доки для тайных встреч. Нет. Скорее всего это работа. Или карты.

Она быстро бежала по грязной дороге, ведущей через город к докам. От резкого запаха у Ли перехватило дыхание. Она услышала неясный гул голосов, который по мере ее приближения перерастал в рев.

Люди с бадьями и кадками в руках уже собрались в пожарную бригаду и встали цепью вдоль берега Миссисипи. Ли поискала в толпе мужа. Она приподнялась на цыпочки, пытаясь разглядеть, какое именно строение загорелось, и чуть было не закричала: здание с вывеской «Пароходство Беккера и Марша» изрыгало клубы дыма и гневные языки пламени.

Мрачное предчувствие охватило Ли. Ее взгляд метнулся в толпу, но Роберта там не было. Ли вдруг узнала кудри и мощную спину своего кузена. Он стоял возле самой адовой пасти.

Она стала с трудом продираться сквозь толпу, окружавшую горящее здание, и наконец добралась до брата.

— Джек, Джек! — Она пыталась поймать его за рукав.

Джек Веллингтон, передавая одно ведро воды правой рукой и одновременно пытаясь взять другое слева, взглянул на Ли и крикнул:

— Мы пытаемся спасти здание, Ли.

— Ты не видел Роберта? — Ли прикрыла рукой глаза, защищаясь от яркого пламени, слепящего даже на расстоянии в сотню футов.

Часть висевшей над входной дверью вывески «Пароходство Беккера и Марша» обрушилась на крыльцо, оставив только «Марша».

Ли со стоном бросилась к горящему зданию. Она взбежала на крыльцо, не обращая внимания на огонь, который почти добрался до нее. В лицо пахнуло жаром и дымом, на глазах выступили слезы. Ли моргнула, закашлялась и подняла руку, пытаясь защититься.

Крепкие руки обхватили ее за талию и потащили назад.

— Ли, ты с ума сошла! Хочешь погибнуть?

— Джек, Джек! — Ли пыталась высвободиться и заглянуть ему в лицо. — Отпусти меня. Я знаю, Роберт там.

— Он, наверное, гасит огонь вместе со всеми, — Джек по-прежнему крепко держал Ли.

Языки пламени танцевали в считанных сантиметрах от ее плаща. От высохших слез и копоти чесалось лицо.

— Нет, нет! Он там, внутри, послушай меня. Он только что спустился сюда и больше я его нигде не видела!

Джек пристально вглядывался в полыхающее здание. В его ярко-голубых глазах отражался отвратительный желто-оранжевый монстр.

— Не думай туда заходить, это безумие, — прокричал он сквозь шум. — Мы должны подождать здесь.

Страх пронзил ее, высушил изнутри, как если бы пламя бушевало в ней самой. Жаром тянуло от здания, обжигая ей спину. Люди носили ведро за ведром, заливая горящий дом. В ответ пламя, смеясь, прокладывало себе новую дорогу сквозь битые окна и растрескавшееся дерево.

Осела крыша. Огонь, увлекая за собой остатки вывески, устремился вниз, и Джек оттащил Ли подальше от крыльца. Внезапно он споткнулся, и Ли выскользнула из его рук на землю. Он поймал ее за край плаща и повернул к себе лицом.

— Ты все равно не сможешь помочь, Ли. Если Роберт там, внутри, то он уже мертв.

— Нет, — закричала она, — нет, этого не может быть. Отпусти меня, Джек. Я хочу пойти туда!

Их взгляды встретились. Слезы стояли в его голубых глазах, казавшихся еще ярче от сажи и копоти. Он сокрушенно покачал головой:

— Не могу, Ли. Не могу я пустить тебя туда. Она смотрела на него, понимая, что он прав, что он хочет помочь ей, защитить ее. Ли почувствовала опустошение: ничто больше не волновало ее, даже мысль о том, что Роберт находился в горящем здании. Она почувствовала комок в горле, уронила голову на плечо Джеку и разрыдалась.

Джек подхватил ее на руки и понес через толпу, прижимаясь щекой к ее шее. Что-то горячее и влажное обожгло ей кожу. Она поняла, что Джек плачет.

Как только он осторожно опустил ее на землю, Ли вновь попыталась пойти к горящему зданию, но Джек обхватил ее руками.

— Постой, Ли. Скоро мы все узнаем. Горожане работали умело и споро, огонь начал затухать. После взрыва в порту два месяца назад жители Калькутты были начеку, готовые действовать быстро и слаженно.

— Пожалуйста, пожалуйста, — вслух причитала Ли. Новое беспокойство овладело ею, и она обернулась к брату. — Где Саймон? Ты не видел Саймона?

— Я здесь. — Саймон Марш продирался сквозь толпу, окружавшую Ли. Он выглядел более мрачным, чем обычно. Изможденный, осунувшийся, с черными кругами вокруг глаз, он походил на пугало — призрак.

— Слава Богу, с тобой все в порядке. Я уж думала, что вы оба… — она осеклась, слезы душили ее. Ли посмотрела на пожилого мужчину, партнера Роберта, и прошептала: — Почему он оказался внутри, Саймон? Что он там делал?

— Я не знаю, — беспомощно ответил Саймон. Он выглядел больным, его лицо казалось восковым в сумрачном свете.

— Ты видел его? — Ли схватила Саймона за рукав, молясь, чтобы это было так.

Он, избегая ее взгляда и глядя на охваченное пламенем здание, ответил:

— Нет.

Она посмотрела на стоявшую за ним толпу, окутанную дымом, в оранжевых отблесках затухавшего пламени, ожидая увидеть Роберта, идущего к ней, запачканного и опаленного, с улыбкой и живым блеском черных глаз.

Ли замерла в ожидании. Холодный воздух сковал ее. Грязно-чернильные тучи, смешавшись с бледным отблеском уходящих сумерек, превратились в сиренево-лиловый рассвет. Она вдруг заметила, что Джек идет в сторону пепелища.

Ли последовала за ним на ватных ногах, страх сковал ее сердце. «Господи, сделай так, чтобы его там не оказалось», — молила она, медленно приближаясь к руинам. Ли скользила между людьми, которые еще боролись с пожаром, и старалась не выпустить из поля зрения тлеющие, обуглившиеся остатки строения. Она зажмурилась от слепящего света первых лучей солнца, отразившихся от осколков битого стекла. Ли только подходила к крыльцу, а Джек уже шел ей навстречу. Ее дыхание прервалось.

— Джек?

Горечь и боль промелькнули в его глазах. Он обнял Ли, прижимая ее голову к своему плечу.

Тяжелое пальто Джека было холодным и пахло горелым деревом. Ли попыталась высвободиться, но он не отпускал ее. Она запрокинула голову, стараясь заглянуть ему в глаза, и почувствовала на себе взгляды нескольких людей, стоявших возле них.

— Он… — Ее дыхание перехватило, и она почувствовала боль в груди.

Джек крепче сжал ее плечи.

Ли ощутила обжигающий холод, боль сдавила внутренности, она медленно перевела взгляд на мокрые, тлеющие руины.

— Ли, мне очень жаль.

— Нет! — Она замотала головой, пытаясь вырваться из рук Джека. — О Боже, нет!

Ужас охватил Ли, она покачнулась, но Джек подхватил сестру, прижал к себе, несмотря на ее крик.

— Нет, это не Роберт. Этого не может быть! Джек прижал ее к себе, бормоча какие-то ласковые слова. Она увидела, как солнце пробивалось сквозь тяжелые тучи, как люди постепенно расходились с пожарища.

— Это был он, Ли. — Голос Джека дрогнул. Этого не может быть. Мы только что были вместе, только что. — Она тяжело дышала, слезы душили ее. — Ты не можешь знать наверняка.

— Это он, Ли, — Джек сглотнул и опустил глаза. — У него на пальце обручальное кольцо.

Рыдания вырвались из ее груди.

— Его можно узнать только по кольцу?

— Не надо так, Ли. Не делай этого с собой,

Джек старался говорить твердо, но голос его звучал неуверенно.

Ей не хватало воздуха, она еле дышала.

— Я пойду внутрь. Я должна убедиться в этом сама, пожалуйста, — прошептала она.

После некоторого раздумья Джек разжал руки, кивнул в знак согласия, затем опустил голову и прикрыл глаза рукой.

Ли миновала его и вошла туда, где недавно была контора ее мужа, отказываясь поверить в то, что он мертв.

Глава 1

Начало ноября, 1873 год

Старые ожоги на ногах болели, как бывало всегда, когда он нервничал.

При виде прекрасной блондинки, вошедшей в его контору, Кэбот Монтгомери разволновался еще сильнее, хотя она не особенно отличалась от всех тех женщин, которых он успел увидеть с той поры, как начал искать себе жену. Он почесал ногу о ногу, испытав приятное облегчение.

— Монтгомери? У вас случайно нет родственников в Филадельфии? — спросила Хлоя Стерн, осторожно присаживаясь на стул, будто боясь помять юбку.

— Нет.

— Этот вопрос прозвучал для Кэбота как насмешка, он сразу внутренне напрягся. В мыслях пронеслось: «Незаконнорожденный!» Он облокотился о край стола, закинул ногу на ногу.

— Вы уверены? — продолжала она. — Я точно помню, как Лайла Монтгомери рассказывала мне о каких-то родственниках в Миссури.

— Я абсолютно уверен, мисс Стерн. — Кэбот решил, что настал наиболее подходящий момент проверять реакцию этой леди на известие о том, что у него нет семьи. — Я незаконнорожденный. Моя мать умерла, когда я был еще мальчишкой. Ее единственная сестра не захотела иметь ничего общего с незаконнорожденным ребенком. Я один как перст.

— Понимаю. — Некоторое разочарование мелькнуло в ее глазах, напомнив ему о Вивьен. Хлоя скользнула по нему взглядом: от воротничка белоснежной рубашки — вниз — до застежки на брюках.

— И теперь вы решили заиметь… жену?

«Леди» вряд ли выйдет замуж за незаконнорожденного, но переспать с ним она может. Кэбот похолодел от одной этой мысли. Он хотел иметь наследника, законного наследника. Возможно, и жену. Но не любовницу. Если бы он пожелал завести простую интрижку, то не обрек бы себя на эти мучительные поиски.

— Именно жену, — подчеркнул он. — Вы любите детей?

— Ну, было бы, наверное, интересно представить вас в роли отца, — промурлыкала она. В ее реплике, в том, как она прикрыла своими длинными ресницами янтарно-карие глаза, и в том, как она разглядывала его с неприкрытой жадностью, было что-то абсолютно бесстыдное. — Я бы с радостью разделила с вами ложе, мистер Кэбот Монтгомери.

Он инстинктивно ощутил, что разговаривает со шлюхой. По правде говоря, Хлоя была красива: нежно-золотистая кожа, миндалевидные глаза, пухлые губки бантиком. Но представив ее обнаженной, Кэбот не почувствовал возбуждения.

— Мисс Стерн, — вернулся он к своему вопросу, — кажется, я спросил вас, как вы относитесь к детям?

— К детям? У вас ведь нет детей, правда? Я хочу сказать, что мы в городе ничего не знаем об этом. — Она заливисто рассмеялась, и Кэбот подумал о том, сколько раз, наверное, она репетировала этот смех.

Он посмотрел на нее в упор:

— Дети, мисс Стерн.

— Ну да, конечно. — Она оправила голубую шерстяную юбку, затем провела рукой по светлым волосам. Лучи солнца, проникая сквозь окно, создавали подобие светлого нимба вокруг головы девушки, делая ее похожей на ангела. Она откинула назад голову и застенчиво взглянула на него. — Итак, как же я отношусь к детям? Ну, мистер Монтгомери, я полагаю, что дети — это совсем неплохо, особенно для тех, кто хочет их завести. — Она очаровательно улыбнулась ему, подразумевая, что дала именно такой ответ, какой он хотел услышать.

Боль в ноге возросла, ступня горела. Смятение охватило его. Кэбот решил изменить тактику.

— Скажите, мисс Стерн, чем вы интересуетесь? Возможно, мы с вами найдем общие интересы?

— Интересы? — она улыбнулась еще шире и подалась вперед. — Ну, я люблю танцевать и играть на органе. И ужасно люблю вечеринки. Я вчера была у Джадсонсов на танцах, но вас почему-то не видела.

Он скрестил руки на груди:

— А рыбную ловлю вы любите, мисс Стерн?

— О Господи, конечно нет! Мне кажется это ужасным — сидеть целый день под палящим солнцем и выуживать вонючую рыбу.

Кэбот, конечно, мог бы и не задавать этот вопрос, но он решил лишний раз убедиться в правильности своих выводов.

— Но я умею готовить, — продолжала она. — Папа говорит, что я пеку самый вкусный пирог с ревенем на всем побережье Миссисипи.

— Как это мило! — Его голос прозвучал довольно грубо, но это его уже не беспокоило. Он ненавидел пирог с ревенем. И к тому же мисс Стерн была слишком говорлива.

Хлоя сползла на самый край стула, так что ее юбка слегка касалась его колена.

— Может быть, вы еще что-нибудь хотите узнать? Или увидеть? — Она взглянула на него и обольстительно облизнула губы.

— Я слишком стар для этого. — Кэбот отодвинул ногу, нарочно напуская на себя безразличный вид. Может быть, он и не слишком хорошо разбирался в женщинах, но, черт возьми, он прекрасно чувствовал, когда они становились ему неинтересны. Как мисс Стерн сейчас. Слишком много в ее глазах было желания, похоти для того, чтобы уверить его, что он будет в ее постели первым и последним. Он не хотел иметь ребенка от такой женщины.

— Я думаю, что увидел больше чем достаточно, мисс Стерн. — Кэбот поднялся и прошел к двери.

Хлоя встала и приблизилась к нему. Он чуть не задохнулся от запаха ее духов. Она провела наманикюренными пальцами по рукаву его рубашки и, одарив его соблазнительной улыбкой, спросила:

— И как скоро созреет ваше решение?

— Уже созрело. — Кэбот осторожно высвободился, давая понять, что ее прикосновение неуместно. Ему не нравилось, когда до него дотрагивались без его желания. — Я думаю, вам не понадобится приходить сюда вновь.

Хлоя поджала губы и прошествовала мимо него на улицу. Кэбот закрыл за ней дверь, чувствуя полное крушение своих надежд. Он всегда добивался цели, которую себе ставил. Кроме этой.

В тридцать лет Кэбот владел лесопильней и занимался грузовыми перевозками. В тридцать два он заработал больше миллиона долларов. Теперь, в тридцать шесть, ему хотелось иметь наследника, опору в жизни, того, кто будет носить его имя.

Неужели невозможно найти женщину, которая смогла бы поддержать разговор дольше одной фразы? Не так уж и много он хотел, если учитывать, что остаток дней своих они проведут вместе.

Разве он искал красавицу? Нет. Хотел страсти? Нет. Он просто хотел найти женщину, которая обладала бы хоть какими-нибудь мозгами. И у которой не было бы других детей.

Существовала ли такая женщина? Кэбот начинал сомневаться в этом.

Лучи солнца окрасили лесопильню и прилегавшие к ней здания в багрово-красный цвет. Ли застыла на вершине холма и посмотрела вниз: никого не было видно, все как будто замерло. Она крепче обхватила плечи руками, ей было не по себе. Она думала, что Кэбот должен принять ее предложение.

Финансовая паника прокатилась по стране в этом году, как паровой каток. Ее кузен Джек и его партнер Кэбот Монтгомери были одними из немногих удачливых бизнесменов, кто получил хоть какую-то прибыль.

Направляя повозку к небольшому зданию конторы, Ли критически осмотрела хозяйство. Свежесрубленные лесины лежали в штабелях, готовые к отправке. Рядом стояла гигантская повозка с десятифутовыми колесами, которая могла перевозить до четырех тысяч фунтов леса.

Ли почувствовала гордость, увидев хозяйство своего кузена. Это был хороший знак, не правда ли? Контора, находящаяся в центре лесопильни, была ее сердцем, Ли перевела дыхание и натянула вожжи, чтобы остановиться.

Она слезла с повозки. Мрачные предчувствия мучили ее, но надежда на успех подталкивала к действиям. Банк отказался продлить ей вексель, и этот визит был ее последней надеждой.

Подойдя к двери, она услышала какой-то шум внутри, затем кто-то едва слышно выругался.

Собрав все мужество, — Ли постучала. У нее внутри что-то екнуло, когда звучный мужской голос произнес:

— Открыто.

Крепко прижимая к груди бухгалтерские книги, она открыла дверь и вошла в комнату. Ее взгляд остановился на голой мужской спине.

— О Господи! — воскликнула она.

— Если вы по поводу объявления, приходите завтра, — сказал стоя у окна в лучах заходящего солнца, Кэбот Монтгомери, вытиравший голую грудь полотенцем. Он обернулся, в его глазах мелькнуло узнавание, а ей вдруг показались тесными стены конторы.

— Ли? — удивился он.

— Я пришла не по поводу объявления, — вымолвила она. Его влажная ореховая кожа светилась, мускулы играли в такт энергичным движениям его рук. — Может, мне зайти позже?

— Да нет, все нормально. — Кэбот приблизился к ней, набросив полотенце на влажные волосы. Она заметила, как гладкие мышцы на его груди, покрытой темно-русыми волосами, конусом сходящими к животу, сократились. — Какие-то проблемы с Джеком? — спросил он.

— Нет. Ничего такого. — Ли увидела яркий рваный шрам прямо под его левым соском и отвела глаза. Возможно, последствие ожога, но какого? У нее перехватило дыхание. Она посмотрела ему в глаза: — Я пришла к вам по делу.

— По какому делу? — насторожился он.

— Я бы не пришла сюда, если бы Джек не уехал. Поначалу прийти сюда казалось ей прекрасным выходом из положения, но теперь она засомневалась в этом. Коричневые рабочие брюки прекрасно сидели на нем, подчеркивая упругую талию и сильные бедра. Мускулы на груди сокращались в такт с движением полотенца. У Ли бешено забилось сердце от волнения, и она попыталась сосредоточить внимание на низкой печке позади Кэбота.

— Извините, — запнулась она, — все-таки я не вовремя.

— Да нет. — Он провел руками по мокрым светло — русым волосам, пытаясь привести их в порядок, затем отшвырнул полотенце куда-то за письменный стол и двинулся к Ли. — У нас сегодня было небольшое происшествие на лесопильне, ну я и хотел привести себя в порядок, прежде чем приступить к бумагам.

— Надеюсь, ничего серьезного не случилось? — Ли отвернула голову, пытаясь не смотреть на шрам. Она столкнулась взглядом с Кэботом. Он был зрелым, совсем еще не старым мужчиной с резкими чертами на загорелом лице, но темно-голубые глаза выглядели уставшими, умудренными, как будто прожившими несколько жизней. Чувствуя себя еще более неуверенно, Ли попыталась улыбнуться.

— Нет, ничего серьезного. Так чем могу служить? — В его голосе угадывалось нетерпение. Его взгляд обежал ее всю — от запыленных туфель до верха черной бархатной накидки — и застыл на пряди волос, упрямо прильнувшей к щеке.

— Я даже не знаю, как начать. — Она откинула волосы назад. Раскалившаяся докрасна печка отбрасывала отблеск на голые плечи и мускулистую грудь Кэбота. Его рубашка висела на стуле рядом с печкой. — Мне нужно, то есть, я хочу попросить… — она запнулась.

— Да-да?

Ли облизнула губы и еще крепче прижала к себе бухгалтерские отчеты. Солнце купалось в его волосах, придавая им необычайно красивый золотой оттенок.

«Почему бы ему не надеть рубашку», — подумала она.

— Я должна погасить вексель к завтрашнему полудню, но у меня нет денег.

— Вы хотите взять взаймы? — Голос его звучал скорее смущенно, чем раздраженно, как она того ожидала. Красно-желтые лучи заходящего солнца осветили его лицо, когда он подошел к своему письменному столу.

— Ну, в общем, да. — Она перевела дыхание, поддерживая себя мыслями о Роберте, о том, как много для него значил его бизнес. — Я хочу предложить свою долю в «Беккер и Марш» в качестве обеспечения кредита. Я верну ссуду с хорошим процентом.

Кэбот в раздумье смотрел на нее.

— А что Марш?

Ее компаньон выплатил почти все ее долги в этом году, и она не хотела больше одалживать у него.

— Он предложил выкупить мою долю, но я не хочу продавать.

Кэбот посмотрел на ее грудь. Ли покрылась потом. «Куда он смотрит?» — подумала она.

— Это что, бухгалтерские книги? — Его голос прозвучал напряженно.

— Да.

Ли покраснела, передавая ему книги и презирая себя за то, что думала, что он смотрит на ее грудь. Она быстро рассказала ему о своей неудачной попытке обратиться в банк и о визите к Пейдену Стерну, местному торговцу.

Раскрыв книгу, он начал внимательно ее изучать. Долгие секунды складывались в не менее томительные минуты. Кэбот раскрыл вторую книгу, затем третью. Тягостное молчание разлилось по комнате, Ли слышала, как в ушах у нее пульсирует кровь. Крепко сжав руки, она глубоко вздохнула: «Согласится ли он?»

Внезапно он оторвался от книги и строго сказал:

— В течение последних трех лет вы постоянно теряли деньги.

— Я знаю, но я могла бы получать прибыль, если бы не приходилось возвращать долги.

Сомнение промелькнуло в глазах Кэбота, и он снова углубился в книгу. Пропустив несколько страниц, он спросил:

— Как вы в это вляпались?

— У нас было несколько аварий еще до пожара, три года назад. С тех пор у нас были трудности с заказами, мы не могли конкурировать с Райкером.

— Но у Райкера затонули две баржи в прошлом году. Вы что же, не могли использовать эту ситуацию, чтобы перевезти его грузы в Сент-Луис?

— Мы только отвезли излишки. — У Ли вспотели ладони. «Какая муха укусила Кэбота Монтгомери? Даже Стерн не был столь придирчив», — подумала она.

— А могли бы взять весь груз по полуторной ставке, — добавил он. — Это была реальная выгода, Ли.

— Да, но ее едва хватило бы на то, чтобы оплатить расходы.

— А откуда у вас столько долгов?

— Это осталось еще от моего мужа, Роберта. — Она пыталась говорить твердо, но голос ее дрогнул.

Опять наступила тишина, действовавшая ей на нервы.

Кэбот закрыл книги и покачал головой:

— Извините, Ли, но я не могу поддерживать предприятие, которое теряет деньги.

Паника овладела ею, она гневно вскинула голову:

— Джек, вероятно, будет иного мнения.

— Возможно, — согласился он, пристально изучая Ли, — но он не станет участвовать в этом без моего согласия.

Он сказал это очень уверенно, и она почувствовала, что теряет последнюю надежду.

— Вам не нужно поддерживать нашу компанию. Я знаю, что смогу вернуть ваши деньги. Мне нужно только погасить банковский вексель. Потом я сразу начну возвращать вам кредит.

— Подумайте, о чем вы говорите! — грубо сказал он. — Вы опять берете новый заем, чтобы погасить предыдущий

— Если я не смогу вернуть деньги, вы просто заберете мою долю в компании. Вы с Джеком одни из немногих самых удачливых дельцов во всей Калькутте, может быть даже во всем штате. Вы сможете извлечь из компании выгоду.

Кэбот с жадностью оглядывал ее. Ли старалась не нервничать. Внезапно он быстро вышел из-за стола, испугав ее своей поспешностью. Поначалу его взгляд был вежливым, может быть немного удивленным. Теперь же он смотрел на нее, как будто у нее в руках был пакет дорогостоящих акций.

— Возможно, у вас найдется что-то еще, чтобы отдать в залог.

— Больше у меня ничего нет, — ответила она с подозрением.

Его пристальный взгляд изучал ее лицо, затем уперся в губы.

— Компания — это все, что у меня есть. — Ли старалась говорить твердо, но голос выдавал ее волнение. Кэбот буквально гипнотизировал ее своим взглядом, от которого у нее по спине пробежали мурашки.

.Инстинктивно она попятилась.

Кэбот придвинулся к ней ближе:

— У вас есть кое-что еще.

— Что же это? — холодно спросила она. Лет восемь прошло с тех пор, как она последний раз флиртовала с мужчиной, но она поняла значение его слов. Дрожь пробежала по ее телу. — Вы предлагаете мне интрижку?

— У вас есть дети?

— Нет. — Его вопрос удивил ее.

— Но вы можете иметь детей?

— Думаю, что да.

«Какая муха его укусила? Почему он не хочет обсудить мое предложение?» — подумала она, а вслух сказала:

— Послушайте, Кэбот, мы, кажется, говорили о займе.

— А почему у вас не было детей? Вы ведь довольно долго были замужем, — не унимался он.

— Извините, но это к делу не относится, — сухо сказала она. Она не собиралась обсуждать тему детей, своих или чужих.

— Так почему же все-таки? Потому что вы не могли? — настаивал он.

— Нет… Роберт, — выдавила она сквозь зубы. Она не желала говорить о Роберте и о сифилисе, который он перенес и который оставил его бездетным. Во всяком случае, не с Кэботом Монтгомери.

— А вы знали, что у него не может быть детей, когда выходили за него замуж?

Ли поджала губы и уставилась на Кэбота. «Боже мой!»

— Послушайте, мистер Монтгомери, кажется, я пришла сюда по делу.

— А у меня есть предложение к вам, Ли, — Кэбот уселся на подоконник. — Я хочу предложить вам не интрижку, а брак.

Она едва устояла на ногах.

— Если вы не хотите обдумать мое предложение, просто скажите мне «нет», и я уйду, — едва вымолвила она.

— Я прошу вас выйти за меня замуж.

— Я же сказала, что пришла не по поводу объявления.

— Подумайте над моим предложением. Чувство непонятной вины овладело ею. Стараясь хоть как-то отделаться от этой темы, Ли проговорила:

— Вы издеваетесь надо мной? Вот уж не ожидала этого. Впрочем, теперь неудивительно, что Джек недолюбливает вас.

— Да нет, я не шучу с вами, — ответил он.

— Уж лучше бы вы шутили, потому что мой ответ вам — «нет».

Все ее старания оставаться любезной были забыты. Она взяла свои бухгалтерские книги и, крепко прижимая их к груди, направилась к двери. Она была в отчаянии. Что же теперь делать?

— Я была бы шокирована, если бы вы говорили серьезно.

— Это из-за того, что я сам внебрачный сын?

— Нет, не из-за этого, — сказала Ли и осеклась: она знала, Джек как-то рассказывал ей, что Кэбот незаконнорожденный. Как бы извиняясь, она добавила: — Ваше происхождение меня не волнует. К тому же оно вам, кажется, ничуть не повредило.

— Но я бы не хотел такого для своего ребенка. Если вы это поймете, мы можем продолжить.

— Продолжить что? — Ли чувствовала любопытство и беспокойство. Почему в конце концов он не может принять ее предложения? — Как я могу что — либо понять, если я не знаю, о чем, собственно, мы говорим?

— Если я заплачу по вашим счетам, вы выйдете за меня замуж?

— Но это смешно. — Она повернулась и направилась к выходу. Голова у нее пошла кругом.

В секунду Кэбот был рядом с ней.

— Ведь вам нужны деньги? Конечно, этой суммы будет недостаточно, чтобы обеспечить вас до старости. Хорошо! Я заплачу по счетам и открою вам бессрочный кредит. Вы сможете починить свои суда, купить новые, заняться новым бизнесом, наконец.

— Но почему вы хотите жениться именно на мне? — Ли пыталась выглядеть хладнокровной, но краска залила ее лицо. Она повернулась и посмотрела на него.

Он пожал плечами и сделал несколько шагов назад.

— Не обязательно на вас.

Она удивленно подняла брови, но он, казалось, не замечал ее удивления.

— Но почему? Вас, кажется, ничто к этому не вынуждает!

— Я хочу иметь наследника.

— Вы умеете удивлять, — заметила Ли.

— Ну как вам объяснить? — Он опять оказался возле нее. — Я хочу наследника. Мне он нужен. Я поместил объявление о том, что ищу жену, и до вас здесь была только Хлоя Стерн.

— О, только не она! — Ли заглянула ему в лицо. Они стояли так близко друг к другу, что Ли увидела тонкие золотые прожилки в его темно-голубых глазах. — Хлоя не тот человек, который вам нужен.

— Это я понял. — Он задумался, затем снова взглянул на Ли. — Ну так что мы решим?

Он хочет ребенка? Как интересно! Она уже давно перестала и думать об этом. И вдруг эта мысль вспыхнула в ней с новой силой и негой разлилась по ее телу. Этот мужчина предлагает ей иметь от него ребенка и финансовую помощь впридачу. Но могла ли она так поступить с Робертом?

— А почему бы вам не жениться на ком-нибудь с ребенком? На ком-то, кто уж точно даст вам наследника?

— Я хочу иметь собственного ребенка, а вы сказали, что ваш муж не мог иметь детей. Я хотел бы уточнить: мне нужна не столько жена, сколько мать моего ребенка. Вы понимаете разницу?

— Да. — Она почувствовала какую-то надежду. Действительно, это было деловым предложением. Но она так долго не думала о ребенке. Она должна быть сама готова к материнству независимо от желания Кэбота.

— У моего ребенка должны быть мать и отец. — Его голос зазвучал еще ниже, и она впервые заметила, что он слегка картавит. — И имя, которое будет принадлежать только ему или ей.

— Я понимаю.

— Мы с вами договоримся?

— Я вообще пришла сюда не для того, чтобы обсуждать любовные проблемы. — Она попыталась представить себе лицо Роберта, но черты его были размыты. «Роберт, что мне делать?» Она почувствовала комок в горле. — Да и вы тоже.

— Так вы согласны выйти за меня замуж и родить наследника на этих условиях?

Она вдруг испытала давно забытое волнение — волнение от близости мужчины, и ей показалось, что она тем самым предает Роберта.

— Я думаю, мне лучше уйти. И давайте забудем об этом разговоре.

— А как вы оплатите свои счета?

— Ну, я что-нибудь придумаю. — Она повернулась и взялась за дверную ручку. Ее испугало то чувство, которое она только что испытала от близости Кэбота.

Он подошел к ней ближе и уперся рукой в дверь, загораживая проход. Ли почувствовала запах его тела, смешанный с ароматом сандала.

— А вам ничего другого не остается, поэтому вы и пришли ко мне. Но вы, конечно, можете принять предложение Марша.

— Лучше бы я вам этого не говорила!

— Стерн уже отказал вам.

Ли повернулась, подавляя желание оттолкнуть его. Он придвинулся ближе, настолько, что она смогла рассмотреть его рваный шрам длиной около двух дюймов, обрамленный полоской светлой кожи. У нее душа ушла в пятки.

— Я и сама знаю, кто мне отказал, включая вас.

— Но я вам не отказывал. По-моему, дело обстоит несколько иначе. — Он говорил без улыбки, но Ли почувствовала иронию в его голосе.

Она вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза:

— Вы могли бы просто дать мне денег.

— Я дам. — Кэбот придвинулся так близко, что ей были видны мельчайшие морщинки, разбегавшиеся от уголков глаз. — Если вы будете моей женой.

Она почувствовала прикосновение его тела. Движения его были очень осторожны. О Господи! Он собирался поцеловать ее!

Губы Кэбота накрыли ее губы, мягко, нежно, как будто пробуя их на вкус. Он ждал от нее ответа. Ли решила сопротивляться, но ее тело ответило ему с такой жадностью, какой она не ожидала от себя. Мысль о том, что она предает Роберта, вспыхнула в ней с новой силой. Дрожь волной пробежала по ее телу. Она оттолкнула Кэбота и повернулась к двери.

— Подумайте об этом еще раз. Вы же сами сказали, что другого выбора у вас нет. — Он не пытался остановить ее, но стоял совсем близко, и она чувствовала его дыхание на своей щеке. — В конце концов ваше решение зависит от того, насколько дорога вам ваша компания, Ли.

То, как ласково он прошептал ее имя, заставило Ли обернуться еще раз. Чувство вины перед Робертом не покидало ее. Она встретилась с Кэботом взглядом и еще раз отметила про себя, насколько красивые у него глаза — цвета ярко-голубого неба в погожий день. Ей показалось, или в них действительно была мольба?

Ли выскользнула на улицу и закрыла за собой дверь. Кэбот не принял ее предложения, но зато сделал свое. Слезы застилали ей глаза. Она села в повозку, все время размышляя о том, сможет ли она отдать себя Кэботу для того, чтобы спасти последнее звено, связывающее ее с Робертом?

Другого выбора у нее не было.

Глава 2

Лучи солнца проникали в церковь сквозь блестевшие чистотой окна. Церковь была полна. «Из-за Ли», — подумал он. В первом ряду сидели ее родители и братья. За ними — Хайрам и Мэдди Макклендон и другие рабочие с лесопильни. Кэбот повернул голову и увидел преподобного отца Холли.

С ним рядом стоял Джек. Запах одеколона смешивался с запахом масла для волос. Кэбот чувствовал, как гулко билось сердце, слышал дыхание людей, сидевших в первом ряду, скрип деревянных скамей. Мурашки пробежали по его спине. «Где же она?»

Внезапно все повернулись в одну сторону, заскрипели сиденья. Медленно он повернул голову, увидел Ли и вздохнул с облегчением. Она не нарушила своего слова.

Заныла нога. Кэбот надеялся, что теперь с этим будет покончено. Ли медленно подходила к нему, приковывая к себе всеобщие взгляды. Мысли об их сделке улетучились. У него перехватило дыхание. Она была прекрасна. Восхитительна.

Прозрачная фата обрамляла ее лицо. Волосы волнами струились по спине. На Ли было скромное платье нежно-золотого цвета. Строгий вырез подчеркивал высокую грудь, узкий ремешок обхватывал тонкую талию. У Кэбота пересохло в горле, когда ее отец приблизился к нему и положил руку Ли поверх его руки. Кэбот не мог отвести от нее взгляда. Верхняя часть ее наряда была прозрачной, и он мог видеть тончайшие ниточки вен на ее фарфоровой коже. Она подняла на него свои серые, словно дымчатое стекло, глаза.

У Кэбота вспотели руки. Он должен был бы сделать что-то подобающее минуте, — возможно, взять ее руку в свою или предложить ей взять его под руку, но он мог только молча смотреть на нее.

Ли опустила глаза, краска залила ее щеки. Она тоже нервничала. Кэбот, зная, что теперь он должен принять невесту от ее отца, спрятал ее руку в своей и повернулся к священнику.

Отец Холли откашлялся и начал: «Возлюбленные братья, мы собрались сегодня…».

Кэбот не слышал слов. Он чувствовал ее тонкую, нежную руку в своей, казавшейся жесткой и грубой. Его рука, натруженная, почерневшая от работы, была горячей, ее же, цвета спелого персика, оставалась холодной, как лед. Он вспыхнул, вспомнив, как в приюте городские девчонки избегали его из-за того, что он был вечно грязным, неумытым.

«Хватит, — приказал он себе. — Все это давно в прошлом».

Он отбросил воспоминания и попытался слушать священника. Слова слышались, как какое-то жужжание. Кэбот постарался сконцентрировать внимание на Ли, на ее прекрасных волосах с запахом лимона и вербены, на чем-то, что могло снять тяжесть воспоминаний, но глубоко вздохнул и крепко сжал ее руку, готовясь произнести слова молитвы. Будто со стороны он увидел себя, надевающего кольцо на палец Ли.

Теперь Кэбот должен был повторять за священником слова клятвы, но горло его пересохло, как будто после ожога. Он услышал, что заговорила Ли, и повернулся к ней, не смея поднять глаз.

Ее голос, хриплый и в то же время нежный, чуть-чуть дрожал, и это немного подбодрило его. Она смотрела прямо на него. Он видел, как двигались ее губы, слышал клятву о верности и послушании ему до смерти. Теперь настала его очередь.

Кэбот хотел было отвернуться, боясь, что не сможет вымолвить ни слова, но в ее глазах увидел поддержку и доверие. Ли, должно быть, было труднее, чем ему.

Сначала у него получился только хрип, опять стала заметна его картавость, но он превозмог себя, увидев, как потеплел ее взгляд. Он говорил тихо, обращаясь только к ней.

Отец Холли сказал: «Вы можете поцеловать невесту».

Кэбот взглянул на Ли и вспомнил, как она отреагировала на его поцелуй в конторе. Сдерживая свою горячность, он постарался быть осторожнее на этот раз и наклонил голову, собираясь лишь легонько дотронуться до ее губ. В момент, когда его губы нашли ее, что-то случилось.

Он почувствовал нежданный отпор. В воздухе повисло напряжение. Желание пронзило его. Она попыталась отделить свои губы и отклонила голову назад. Инстинктивно он подался вперед и еще крепче поцеловал ее.

Наконец Кэбот осознал, что Ли не хочет целоваться с ним. Она стояла, застыв и опустив руки. Он был смущен и разочарован.

Ли безучастно смотрела на него. В мгновение, пока она не отвела взгляд, он прочитал в ее глазах решимость и вызов.

Он планировал жениться? Теперь он был женат.

Он планировал иметь ребенка? У него будет ребенок.

Но он не планировал возникшей между ними симпатии. Что ж, это оказалось дополнительным подарком к тому, что она согласилась принять его предложение. Теперь она хочет сделать вид, будто симпатии не существовало. Почему?

Этот вопрос занозой сидел у него в мыслях, пока Кэбот не решил положить этому конец. Неужели их сделка была ошибкой?

Он стоял в центре гостиной, опершись одной рукой о каминную полку. Джек, Тэд Нокс, Чанси, брат и отец Ли — Эммет и Ли Веллингтон — окружали его. Полчаса назад Джек раскупорил бутылку виски, сказав, что пунш слаб даже для женщин, но Кэбот отказался от виски. Ничто не должно возбуждать его чувств в брачную ночь. Ничто, кроме Ли. Солнечный свет освещал дубовый пол, создавая яркое пятно как раз там, где стояла Ли, — в другом конце комнаты возле двери. С тех пор как они вернулись из церкви несколько часов назад, он постоянно смотрел на нее. У Ли были тонкие, но выразительные черты лица: прямой нос и красивые серые глаза. Ее губы были, пожалуй, чуть полноваты, но это и делало ее улыбку милой и одновременно обольстительной. Кэбот подумал, что не встречал столь красивой женщины, но стоило ей улыбнуться, как все его мысли улетучивались. Весь сегодняшний день она улыбалась, но только не ему. Теперь ее улыбка предназначалась сестре Реджине и Эллиоту, одному из старших приютских мальчиков.

Что случилось с этой женщиной, которая так страстно ответила на его поцелуй тогда, в конторе? С момента венчания она была в постоянном общении, разговаривая со всеми гостями попеременно, но к нему не подходила ближе чем на десять футов.

Голоса жужжали вокруг Кэбота, иногда это жужжание прерывалось хохотом Джека или тиканьем каминных часов. Вполуха он слушал мужчин, обсуждавших, как паника на бирже скажется на бизнесе в этом году. Вошла Мэдди Макклендон, экономка Кэбота, с полным подносом чашек с пуншем. Он поставил пустую чашку и взял полную.

Джек положил руку ему на плечо и начал рассказывать одну из своих многочисленных историй про войну.

— Ну вот, и только мы выстояли на речке Уилсон, как тут же, в середине ночи, попали в засаду. Их было человек пятьдесят!

— А может быть, дюжина? — сухо заметил Кэбот. Его взгляд был прикован к брату Ли, Гейджу, рядом с которым она в ту минуту стояла. В свое первое посещение Веллингтонов он почувствовал по отношению к себе благодарность ее родителей, любезность брата Эммета и его жены Амалии, отчужденность среднего брата, Коула, и бурлящую враждебность ее младшего брата, Гейджа.

— Черт, это были партизаны, посланные наверняка не кем иным, как самим Вильямом Куантрилом! А тут Монтгомери в подштанниках отдает приказы. — Джек захохотал.

— Ну, и вы погнали их, наполовину голые, если я правильно помню. — Кэбот сделал большой глоток фруктового напитка, по-прежнему не отрывая взгляда от Ли. Ее мать подошла к ней и поправила прядь волос на ее щеке, затем направилась к выходу, и Ли грустно улыбнулась ей вслед.

Ее взгляд блуждал по комнате и наконец они посмотрели друг другу в глаза. Он поднял свою чашку в молчаливом салюте, и смущенная улыбка тронула ее губы.

— Ну что, получил еще одни полномочия? — Язык Чанси заплетался от выпитого.

Вдруг Кэбот увидел во взгляде Ли какую-то озабоченность и насторожился.

Она направилась сквозь толпу гостей к выходу, и Кэбот не смог разглядеть, куда она пошла. Саймон Марш, поглаживая рукой круглый мраморный столик, стоящий у края дивана, повернул голову в сторону двери. В этот момент Кэбот оглянулся на Джека, пытаясь ответить на вопрос, который толком и не расслышал. Через секунду Саймона уже не было в комнате. Вышел ли Марш вслед за Ли или просто решил подышать свежим воздухом?

Она, по всей видимости, не горела желанием развлекать гостей, так же как и своего мужа. Подгоняемый воспоминаниями о том, как разозлился Марш, когда подумал, что Ли продала свою долю в компании, Кэбот поставил чашку на камин и стал пробираться к выходу.

— Мои поздравления, мистер Монтгомери, — поприветствовал его Хайрам вместе с женой и сыном.

— Спасибо. Сейчас извините меня, пожалуйста. Он прошел сквозь хор поздравлений и пожеланий,

игнорируя злобные взгляды, которыми сопровождал Гейдж каждое его движение. Где Марш? Кэбот посмотрел на стоявших в холле гостей, но и там партнера Ли не было.

Он протиснулся между картиной, изображавшей лесопильню, и Мэдди, с трудом пробиравшейся из кухни в гостиную.

Поднимаясь по лестнице, Кэбот напряг и расслабил мышцы, испытывая приятную легкость движений.

Наверху он остановился в небольшом холле, раздумывая, где она могла быть. Три двери располагались направо, одна — налево. Все двери были широко открыты. В два прыжка он оказался возле их спальни.

— Ли? Ты…

— Я и сам ее ищу. — Саймон Марш выходил из второй спальни справа от лестницы. — Черт возьми, никак не могу никого из вас поздравить.

У Саймона была прекрасная возможность поздравить жениха внизу. Кэбот тревожно оглядел холл:

— Так, значит, ее здесь нет?

— Да вроде бы нет. — Саймон нервно хохотнул. — Может быть, она прячется? Если так, то надо искать внизу.

— Думаю, что так. — Подозрение росло. Кэбот подался в сторону, пропуская Саймона вперед и буравя его взглядом. Сколько времени Марш там пробыл? И действительно ли он нигде не встретил Ли?

Марш начал спускаться по лестнице, а Кэбот оглянулся назад. Казалось, все было на своих местах, но его не покидало ощущение какой-то неловкости. Марш правда искал Ли? Может быть, у него была другая причина, чтобы подняться туда? Кэбот решил, что не было. В конце концов Саймон увидел, как Ли вышла из комнаты, и только потом последовал за ней.

Саймон, преследуемый идущим вплотную за ним Кэботом, уже был у подножия лестницы, когда из столовой вышла Ли, чуть не столкнувшись со своим компаньоном.

— Вот ты где! — Саймон погрозил ей скрюченным пальцем. — А я тебя ищу.

— Вот как? Я была на кухне. — Ли подняла глаза и посмотрела на Кэбота. Едва заметная улыбка тронула ее губы. Впервые за весь день без налета грусти или неопределенности.

Он хотел улыбнуться ей, но она уже отвернулась к Саймону.

— Что ты хотел от меня?

— Хотел просто поздравить тебя и — он показал большим пальцем в сторону Кэбота — его со свадьбой. Думаю, вы поладите. А теперь мне нужно идти.

— Спасибо, что пришел, Саймон. Возможно, завтра я не приду в контору. — Нежный румянец тронул ее щеки и шею. — Увидимся в понедельник, — тихо добавила она.

— Отлично. Может, и больше времени тебе понадобится. Ты должна получше узнать своего нового мужа.

Она покраснела еще сильнее, пошла вместе с Саймоном к двери и осталась стоять там, так как многие уже собрались уходить. Кэбот наблюдал за ней, стараясь заглушить тревогу. Весь день она была сдержанна, занята делами.

Нет, его это не должно беспокоить. Чем менее эмоциональна свадьба, тем менее эмоциональным будет брак, так ведь? Но она определенно его избегала.

Почему? Глаза Кэбота сузились, он смотрел ей в спину, и подозрения волной поднимались в нем. Что хотела она получить от их сделки в действительности? Он не мог отвязаться от мрачной мысли, что поведение Ли было каким-то образом связано с Робертом Беккером.

Глава 3

Ли ждала его в спальне. Кэбот пообещал помочь Тэду Ноксу подцепить фургон Чанси, и Ли поднялась наверх. Она смотрела на дрожащий отсвет лампы на столике около кровати. Неяркий свет падал на плотное синее покрывало и свежее белье на приготовленной к ночи кровати. Скоро она будет в постели с Кэботом. Волнение не покидало ее.

«Думай о чем-нибудь другом», — приказала она себе.

Вздохнув, она оглядела комнату. Смешно смотрелся ее халатик в шкафу рядом с пальто Кэбота; ее туфельки казались кукольными рядом с парой его ботинок. Чужих. Незнакомых. Ее отражение в большом зеркале недалеко от шкафа задрожало, и она отвернулась.

Целый день она слышала голос Роберта, который упрекал ее в измене. Ее мучали угрызения совести, но сделка была совершена.

Она прикрыла глаза, стараясь избавиться от голоса Роберта, пытаясь не вспоминать его глаза. Она почувствовала аромат каких-то специй, легкий запах мыла и горящего в камине дерева. Она захотела вспомнить лицо Кэбота, и это ей удалось. Она улыбнулась.

Кое-как ее страхи поутихли, но волнение оставалось. Где-то в глубине было воспоминание о поцелуе в конторе. Разве она когда-нибудь чувствовала эту предательскую, бесконтрольную слабость в объятиях Роберта?

Ли переключилась на церемонию венчания. Она не ожидала увидеть Кэбота таким серьезным и привлекательным. Она вдруг испугалась, что он не произнесет слов клятвы, но он сказал их своим четким, глубоким голосом, глядя ей прямо в глаза.

А потом он поцеловал ее. Она не разрешила себе ответить на его поцелуй. Не могла. Ей казалось, что тогда она навсегда останется предательницей памяти Роберта. Его лицо стояло перед ее мысленным взором, и он смотрел на нее с болью и обвинением в глазах.

— Я делаю это для тебя, Роберт, — прошептала она своему воображению.

— Ли? — нарушил тишину тихий голос Кэбота.

Она подскочила, широко раскрыв глаза. Кэбот вошел в спальню, осторожно прикрыв за собой дверь. Он постоял некоторое время, глядя на нее внимательно и настороженно. Его тень закрывала почти всю противоположную стену, и Ли почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу.

Ей захотелось встать и накинуть на свою ночную рубашку халат, висевший в шкафу, но она заставила себя встретиться с Кэботом взглядом. В каком-то смысле она была одета практически с головы до ног.

Но ее тончайшая, прозрачная, как дым, ночная рубашка подчеркивала каждый изгиб тела. Несмотря на длинные рукава, низкий квадратный вырез оголял всю шею и грудь. Ли собиралась надеть простую хлопковую сорочку, но эта была подарком матери. Пришлось забыть удобный хлопок. Она сплела руки в ожидании.

Ее не волновали его мысли, просто куда-то вдруг проваливалось сердце. Годы прошли с тех пор, как мужчина так смотрел на нее. Кэбот изучал ее, сонно полуприкрыв глаза. Она сжала зубы, стараясь не терять спокойствия. Может быть, уже достаточно?

Он остановил свой взгляд на ее груди, бусинках сосков. Кожа Ли пылала под его взглядом. Она вспомнила о своей родинке над правой грудью и закрыла ее рукой.

— Не надо. — Его голос прозвучал грубо и резко. Он подошел ближе. — Не делай этого.

Она сглотнула, боясь смотреть на Кэбота, затем, выпрямив спину, подняла глаза и увидела откровенное желание в его синих бездонных глазах. Дрожь прошла по ее спине, разливаясь по бедрам. Ее затрясло.

«Не делай этого, Ли. Помни наши клятвы», — четко прозвучал голос Роберта в ее голове.

Она отогнала это наваждение, пытаясь сосредоточиться на Кэботе, который стоял перед ней. Он развязал рубашку. Лампа отбрасывала тень на его голую грудь и мысок волос. Ее впечатлил его обнаженный торс, натянутые, как струны, мускулы.

Он медленно подходил к ней, как будто подталкиваемый какой-то невидимой силой. Шаг, другой. Остановился.

Она крепко сжала пальцы, подавляя желание чем-то прикрыть свои груди. В самой глубине ее сознания еще звучал голос Роберта. Она старалась не подпускать его ближе.

Ее дыхание становилось все более прерывистым. Она пристально смотрела на Кэбота. Он судорожно вздохнул. Лицо его напряглось, он стиснул зубы, желваки вздулись у него на щеках. Ли, чувствуя головокружение, ждала, что он дотронется до нее. Но он стоял не двигаясь. Просто смотрел на нее.

Кровь застучала у нее в висках, сердце ухнуло в груди. Ли слышала прерывистое дыхание Кэбота . и видела, как пульсировала вена на его шее. Он не двигался.

Ее плечи были напряжены. Ожидание длилось дольше, чем она могла вынести. Почему он не дотронется до нее?

В его глазах она не увидела ответа. Кэбот смотрел на нее, выжидая. И она поняла: он ждал сигнала.

Ли задержала дыхание. О Господи, сможет ли она первой пойти навстречу? Она почувствовала, как волна жара разлилась по ее телу. Она пыталась убедить себя. Разве не повел он себя честно, когда оплатил ее счет? Она же не сделала ничего, кроме того, что повторила свое обещание. Она хотела двинуться, но ее ноги были будто ватные.

«Ты моя жена», — остановил ее голос Роберта. Она хотела разрушить эту долгую связь.

Отчаяние обернулось разочарованием. Она должна выполнить условия сделки. Едва переставляя онемевшие ноги, она сделала шаг, потом другой, не сводя глаз с пульсирующей жилки на шее Кэбота. Если она переместит свой взгляд выше, то потеряет контроль над собой.

Сделав четыре шага, Ли остановилась перед ним, — так близко, что тепло его тела дразнило ее, а дыхание долетало до ее волос.

Собрав волю в кулак, она посмотрела ему в лицо. Кэбот глядел на нее с болью, смешанной с желанием обладать ею и восхищением от ее красоты.

Дрожащей рукой он дотронулся до ее щеки. Кожа Ли пылала. Она едва дышала. Лицо Роберта опять возникло в ее сознании. Она закусила губу, еле сдерживая слезы. Разве она неправильно поступала?

Кэбот едва коснулся ее щеки, затем провел рукой по губам. Его жадный, требовательный, властный взгляд нравился ей и одновременно пугал.

У Ли перехватило дыхание от его губ, прижавшихся к ее губам, и от нахлынувшего жара. Желание поднималось снизу живота и растекалось по всему телу. Она, испугавшись этих давно забытых ощущений, как будто одеревенела.

Он притянул ее к себе, и ее груди коснулись его груди. Его руки скользнули по тончайшему полотну ее сорочки. Ли уперлась кулаками ему в грудь, но его поцелуй стал еще крепче, грубее. Желая заглушить голос рассудка, она раскрыла губы, принимая его язык. Истерика захлестывала ее с каждой новой волной поцелуев. Ей не хватало воздуха, она задыхалась. Наконец она решилась и налегла на его грудь со всей силой своих маленьких кулачков.

«Он — мой муж», — повторяла она про себя.

«Я твой муж. Ты забыла клятвы, которые мы давали друг другу?» — отвечал ей голос Роберта.

Глотая беззвучно льющиеся слезы, она почувствовала, как что-то твердое, мощное прижалось к ее животу. Тонкий лучик желания вспыхнул в ней, но она загасила его.

«Как ты можешь предать меня, Ли? Как?»

Она застонала, рыдания готовы были вырваться из ее груди. Она хотела поддаться Кэботу, его ласкающему языку и рукам, блуждающим по ее спине. Спрятав большой палец внутрь ладони, Ли дотронулась — до золотого колечка, которое теперь символизировало ее замужнюю жизнь. Она постаралась забыть о Роберте и отдаться этому сладкому волнению, охватившему ее от самых кончиков пальцев до живота.

Руки Кэбота описывали неторопливые круги по ее спине, затем скользнули ей под рубашку. Он нежно гладил ее груди, беря их в свои широкие ладони. Губы его осыпали поцелуями ее лицо, веки, ресницы. Ли с трудом подавляла крик. Его язык углубился ей в ухо, и дрожь пробежала по ее телу от шеи до кончиков пальцев.

— Красивая, какая ты красивая! — шептал он.

Желание, страсть, какая-то болезненная дрожь пронзали ее тело. Роберт звал ее.

Смутно она осознала, что Кэбот спустил один рукав ее сорочки вниз с плеча. Он ласкал языком и покусывал ее нежную шею, осторожно спускаясь к ключице. По щеке Ли скатилась слеза. Она наклонила голову к плечу, освобождая Кэботу путь к тому, что ;

теперь принадлежало ему. Она старалась не думать о Роберте и не разрешала себе отказываться от ласк Кэбота. «Отдайся чувствам!» — призывало ее тело. Рот Кэбота — горячий, трепетный, жадный — добрался до ее груди. Огонь желания охватил ее, и она почувствовала влажность между ног. Он истомил ее своими сладострастными ласками, медленно подбираясь к соску.

Как только он накрыл губами ее сосок, голос Роберта закричал: «Ты изменяешь мне! Это — измена!»

— Нет, — закричала Ли. Кэбот рывком вскочил, как ужаленный, и крепко ;

сжал ее. Голубые глаза внимательно смотрели ей в лицо.

— Что такое?

Его голос испугал Ли. Болью и смущением горели его глаза.

Она только теперь поняла, что говорила вслух.

— Ты испугал меня, вот и все.

— Неправда, — выдохнул он и выпустил ее руки. Печать неприязни легла на его лицо.

Холодный воздух овевал те уголки ее тела, которых только что касались губы Кэбота.

Пытаясь исправить ситуацию, она дотронулась до него:

— Пожалуйста, Кэбот, послушай! Просто я очень нервничаю, больше ничего.

— Что происходит, Ли? Ты играешь со мной в какую-то игру? — надрывно спросил он, отклоняясь назад. Она опустила руку, закрывая голую грудь. Отчаяние охватило ее.

— Нет же, нет.

— Когда мы заключали договор, ты знала, что . тебе придется спать со мной. Ты согласилась. — Он пристально смотрел на нее. Приятные черты его лица теперь казались жесткими.

— Пожалуйста, Кэбот. Я хочу. Я сдержу свое обещание.

— Сегодня?

Она опустила глаза, проклиная Роберта, проклиная себя. Кэбот выручил ее, но разделить постель с ним — предательство по отношению к Роберту.

— Так. Значит, не сегодня. — Он старался говорить спокойно, без признаков страсти. — Когда конкретно ты выполнишь свое обещание, Ли? Может, мне не стоит и ждать?

Его голос был жесток, но не слова. Он заплатил по счету, руководствуясь только ее честным словом.

— Мне… нужно… какое-то время, — с трудом проговорила она. Ее дыхание застряло где-то в груди. Воспоминания, чувство вины, злость — все смешалось в ней.

— Значит, мне не надо было выполнять свою часть обязательства? Оплата при получении, так что ли?

Она расправила рукав сорочки на плече, стараясь не поддаваться охватившим ее эмоциям.

— Послушай, это, наверное, потому, что я никогда не была ни с одним мужчиной, кроме своего мужа.

Кэбот посмотрел на нее долгим взглядом, глаза его были непроницаемы в темноте.

— Я никогда не ожидала ничего подобного. Я действительно собиралась выполнить свою часть договора. — Она сделала шаг к нему, желая, чтобы он принял ее, и одновременно не желая этого. — И собираюсь до сих пор.

Кэбот буравил ее своим взглядом.

— Мне стало неинтересно.

— Ты так не думаешь. Мы просто плохо начали. Я хочу…

— Я тебе уже говорил, оставь ты свою дурацкую любезность! Не об этом речь. Я думал, мы найдем общий язык.

Ли почувствовала разочарование и в нем, и в самой себе.

— Но это же не было настоящей свадьбой?

— Нет, — вспыхнул огонь голубых глаз. Он схватил ее и крепко прижал к себе. — Но это будет настоящий брак.

Кэбот опустил голову ниже, и кровь прилила к ее липу. Страх смешался с возбуждением. Она сомкнула ресницы в предвкушении его поцелуя.

С возгласом презрения он оттолкнул ее от себя и направился к двери.

— : Нет, я не хочу, чтобы моя собственная жена говорила, что я изнасиловал ее. И я не имею ни малейшего желания заниматься с тобой любовью, пока мысли твои заняты другим мужчиной.

— Я ни о ком не думаю! Не думала! — Ли схватила его за руку, поворачивая к себе лицом. Он посмотрел на ее руку, и она убрала ее.

— Я слышал, ты разговаривала со своим прежним мужем, Робертом, когда я вошел. — В голосе снова звучало презрение. — Если ты предпочитаешь, чтобы мертвец согревал твою постель, это твое дело.

— Куда ты уходишь? Как же наша сделка?

Он уже подошел к двери, и она следовала за ним на расстоянии.

Он оглянулся:

— Мы покончили с этим. Во всяком случае, на сегодня.

— Но ты сказал, что дашь мне время?

— Я даю тебе сегодняшнюю ночь. — Его голос был усталым, смирившимся. В этот момент Ли поняла, как сильно, должно быть, она его обидела, хотя он никогда этого не покажет. Он немного помедлил возле двери, затем повернулся и посмотрел на нее: — Это только маленькая отсрочка, Ли. Когда-нибудь, возможно скоро, тебе придется спать со мной.

— Я это и собираюсь сделать, — прошептала она в закрытую дверь. Медленно идя к кровати, она сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от чувства тошноты в желудке.

Она отдавалась Кэботу, чтобы сохранить память о Роберте. А теперь воспоминания о Роберте не разрешали ей довести сделку до конца.

Кэбот лежал голый, нарочно не желая накрываться одеялом или простыней, надеясь, что холодный воздух остудит его кровь. Его дыхание было ровным, но он все так же настойчиво хотел ее, как и раньше, в спальне. Воспоминание о Ли в прозрачной сорочке изнуряло его. Эта картина как будто застыла в его воображении: она, сидящая на кровати с обнаженной грудью. Влажная и блестящая ее кожа светилась в свете лампы, как дымчато-золотой атлас.

Скрип, доносившийся из его комнаты, прекратился — верный знак того, что Ли закончила свои хождения и легла. У него застыли ноги, от холодного воздуха свело стопу. Он обернулся простыней, потер ногой об ногу. Ему хотелось вторгнуться к ней, и напомнить этой Ли Беккер о ее обещании. Хотя она и сама помнила об этом. Он хотел схватить ее и трясти до тех пор, пока у нее не застучат зубы, но это только отдалит ее, испугает.

Он понимал, что в какой-то мере ее страх действительно происходит оттого, что в ее жизни был только один мужчина.

Он должен был бы радоваться этому обстоятельству, но уж лучше бы он находился сейчас в своей собственной постели, ближе к своей цели — иметь наследника.

Возможно, ему следовало быть настойчивее — она ведь разомлела от поцелуев, — но такое поведение не привлекало Кэбота. Его абсолютно не волновало, была ли между ними влюбленность, гораздо важнее было иметь гармонию. Этого ему сильно недоставало в жизни.

Оказывать на нее давление не имело смысла, но каковы теперь были его шансы, раз они оказались в разных комнатах?

Холодный воздух пробрался под простыню и охладил жар в паху. Он приподнялся на локтях и увидел молочный свет ночи, струящийся из окна. В конце концов это была его постель, и он не говорил ей, что не будет спать там, а только сказал, что не будет беспокоить ее сегодня ночью.

Кэбот отшвырнул простыню, выпрыгнул из кровати и, схватив свою брюки, натянул их, отдавая дань приличиям.

Застегивая на ходу пуговицы, он приостановился у двери в спальню. Оттуда доносились всхлипывания. Он взялся за ручку двери, неуверенный в своих последующих действиях.

Чтобы не напугать ее, он открыл дверь очень тихо. У него перехватило дыхание, когда он увидел ее, свернувшуюся комочком посередине кровати, освещенную лунным светом. Тонкие пряди волос, отливающие серебристым светом, закрывали ее лицо.

Кэбот разрывался между желанием захватить свою территорию и боязнью вторжения в чужую. Он шагнул в комнату, поджимая пальцы босых ног от соприкосновения с холодным деревянным полом.

Рыдание вырвалось из ее груди, он увидел, как она конвульсивно содрогнулась.

— О, Роберт, Роберт, как ты мог так со мной поступить?

Кэбот застыл на месте. Он сжал кулаки. Даже теперь она оплакивает своего бывшего мужа. Злость смешалась с состраданием. Он мог понять такую кровоточащую рану. Жалость взяла в нем верх. Сегодня он оставит ее одну.

Но завтра он предъявит свои права.

Ли открыла глаза и сразу вспомнила события прошлой ночи. За окном было серое хмурое утро, под стать ее настроению.

Кэбот не захотел быть с нею. «Нет, — уточнила она, — он не захотел быть со мной и Робертом».

Она почувствовала злость на Роберта, который уже давно был в могиле. «Как ты мог умереть и оставить меня одну?» — думала она.

«Ли, все это давно в прошлом. Три года прошло со дня смерти Роберта. Кэбот спас твою компанию, и теперь ты его должница», — убеждала она себя.

Сколько еще времени даст ей Кэбот, прежде чем ему надоест ждать? У нее пересохло в горле. Поднимаясь с кровати, она натянула халат. Сегодня она должна сказать Роберту «прощай». Окончательно и бесповоротно.

От этой мысли у нее заболело сердце, как будто она хоронила мужа во второй раз. Ли вытерла вспотевшие ладони о свой бархатный халат и шагнула к гардеробу. С самой верхней полки она достала заветный ящичек и, держа его прямо перед собой, направилась к туалетному столику. Она достала брошь, подаренную Гейджем, и сетку для волос от матери. На дне лежала их с Робертом свадебная фотография.

Осторожно взяв ее в руки, она вспомнила день их свадьбы. Они оба выглядели такими молодыми и беззаботными. Минуту она посидела с закрытыми глазами, потом аккуратно положила карточку обратно в коробку. Опустившись на колени, она положила коробку в самый нижний ящик.

— Все еще живешь в прошлом, Ли? — раздался низкий, хрипловатый голос Кэбота.

Она вскочила на ноги, испуганная его. внезапным 1 появлением:

— Да нет, просто расставляла кое-что по местам.

— Значит, ты не собираешься уходить? Она смущенно смотрела в пол.

— Нет, если ты сам меня об этом не попросишь. Он молча подошел к ней, не отрывая от нее взгляда.

— Послушай. Кэбот, я хочу сказать по поводу прошлой ночи… Спасибо, что дал мне немного времени прийти в себя.

Он пристально посмотрел ей в глаза:

— Надеюсь, что ты оценила это. Но в дальнейшем я собираюсь ночевать в этой комнате. Прямо с сегодняшнего дня.

Ли почувствовала, как будто ее пнули в живот. Она постаралась не выдавать удивления и страха в голосе.

— Ты хочешь, чтобы я переехала?

— Даже не думай об этом. — Он холодно взглянул на нее. — Какое-то время мы можем просто спать в этой постели, но мы будем вместе.

— Я совсем и не думала уезжать. — Неужели он мог подумать, что она нарушит свое обещание? — Я говорила о том, чтобы убрать какие-нибудь свои вещи, если ты захочешь:

Казалось, он был захвачен врасплох ее словами. Как будто действительно думал, что она хочет уехать.

— Делай что хочешь. Но имей в виду, что сегодня ночью я приду сюда. А сейчас мне пора на лесопильню.

Он повернулся и вышел из комнаты. Ли стояла с оцепенении, плотно сжав губы. Он что, собирается вести себя так, как будто отдает указания своим рабочим? В ней росло раздражение.

Она старалась не обращать на это внимания. У него были все права спать в этой комнате и спать вместе с ней. Мысли роились у нее в голове, возвращая страхи вчерашней ночи: «Неужели он возьмет меня силой? Вряд ли, ведь он мог сделать это уже вчера».

Не желая долго думать над его заявлением, она вернулась к туалетному столику, засунула сетку и брошь в ящик с нижним бельем и косметикой. Чувство утраты охватило ее, когда она взглянула на нижний ящик столика. Дело сделано.

Нет, не все. Она забыла про книгу.

Ли снова прошла к гардеробу и вытащила оттуда свой саквояж. Она достала бухгалтерскую книгу Роберта, которую она пару дней назад, складывая свои вещи, обнаружила в его столе. Эта книга — единственное, что у нее осталось от Роберта, помимо их свадебной фотографии. Она крепко прижала ее к груди, чувствуя какую-то связь с Робертом. Стиснув зубы, она пытаясь сдержать отчаяние от расставания с ним. «Прости, любовь моя. Пожалуйста, пойми меня».

Ли погладила кожаный переплет, затем собралась положить книгу в нижний ящик и остановилась. В книге были какие-то записи, но она не помнила, за какой Они могли понадобиться в конторе.

Ли открыла книгу и перелистнула первую страницу, помеченную январем 1870-го, — годом, когда Роберта не стало. Книга была разграфлена иначе, чем они обычно делали, а записи сделаны как будто впопыхах. И внесены там были данные вовсе не о грузовых перевозках.

Она не сразу поняла смысл прочитанного. «О Боже! — прошептала она. Глаза ее расширились, дыхание стало прерывистым. — Нет, этого не может быть!»

Она перевернула одну страницу, затем следующую. Буквы расплывались перед ее глазами. Кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела отдельную запись, сделанную за месяц до смерти Роберта:

«2 блондинки $150 каждая Дженкинс».

Записи следовали одна за другой, фиксируя различные цены, покупки. Девственницы, бездетные, беззубые. Женщины? Имя Дженкинс встречалось несколько раз, так же как и имя Тэкет.

Руки Ли задрожали, она затряслась как в лихорадке. Это были записи о продаже женщин.

Записи, которые прятал ее муж. Обман потряс ее, но внезапно ее пронзило отвращение: «Роберт? Нет!»

Она отшвырнула от себя книгу, наблюдая с ледяным спокойствием, как та приземлилась и, проскользив по полу, ударилась о противоположную стену.

«Нет, нет!» — воскликнула Ли.

Она схватилась за ящик, чувствуя, как желчь приливает к горлу, горькая и жгучая. Лицо Роберта с насмешливым выражением плыло перед ее глазами, затем почернело и исчезло. Где-то в тайниках ее памяти вдруг возникла мысль о том, что у Роберта перед смертью были какие-то секреты от нее. Значит, вот это?

Нет. Как мог Роберт быть вовлечен в такое грязное, подлое дело? Она не желала этому верить. Но как иначе объяснить эту книгу — видимо, тайно хранимую в ящике стола, книгу, о которой ей стало известно лишь на днях?

До этого она считала, что секреты Роберта ограничиваются сферой финансов. Он оставил ряд долгов, и ей пришлось продать дом и драгоценности, продать все, кроме самой компании.

Ли опасливо приблизилась к книге, которая отвращала и вместе с тем привлекала ее. Книга дразнила ее воображение, будила, пробуждая мучительные и дорогие воспоминания. Она сопротивлялась лежавшему перед ней доказательству, и от этой борьбы кровь стучала в висках.

Записи были сделаны наспех, но прочесть их можно было вполне. Почерк показался ей похожим на почерк мужа, но сказать, что писал не он, она тоже не могла. Она цеплялась за соломинку надеясь уверить себя в том, что Роберт тут ни при чем.

Но почему эта книга хранилась у него в столе? Вероятно, тому есть причина. Должна быть причина. Может быть, Роберт нашел эту книгу случайно, как нашла ее и она. Может быть, кто-то другой подложил книгу в стол Роберта.

Ли понимала, что обманывает себя, чтобы заглушить боль. Как мог ее Роберт оказаться таким человеком? Ведь он был добрым и милым, так любил шутить и поддразнивать ее и делать неожиданные покупки.

Поверить, что Роберт оказался замаскированным чудовищем, было слишком больно. Она отказывалась поверить тому, что Роберт был втянут в такой кошмар, как торговля людьми — торговля женщинами!

Когда отчаяние притупилось, а шок стал ощутимее, заговорил рассудок. Если в Калькутте и впрямь творились эти ужасные дела, в которых принимал участие и Роберт, почему до сих пор власти этого не узнали и не допросили ни ее, ни Саймона.

Возможно, он ничего не знал. Вопросы, которые задавал шериф Сандерс после пожара, были самыми обычными: он пытался выяснить причину поджога. Он установил, что после того, как Роберт зажёг лампу, он споткнулся, ударился головой о край стола Саймона и упал. Непогашенная спичка подожгла керосин, и пламя вспыхнуло. В вопросах шерифа не было и намека на что-то подозрительное.

Какую пользу может принести теперь обнародование этого дневника? Если Роберт был вовлечен во все это, то его уже нет в живых. Больше никто не пострадал. И никому больше не надо ничего знать.

Подобрав книгу, как если бы это было заряженное ружье, Ли подбежала к туалетному столику и бросила ее в ящик, которым никто никогда не пользовался. Она запихнула книжку в самый дальний угол и задвинула ящик ногой. Все!

Книга была похоронена, забыта. То же самое она должна сделать с Робертом.

Глава 4

Свет лампы бросал причудливые тени на письменный стол Кэбота, на книги. Маленький кабинет пропитался запахом керосина и опилок. Кэбот подводил баланс, его перо оставляло аккуратные пометки в журнале. Он посмотрел в следующую книгу и застыл: счет, который он оплатил для Ли. Весь день сдерживаемое отчаяние выплеснулось в одну секунду. Кэбот выругался и вскочил с кресла.

Где-то в глубине его сознания мысль о Ли присутствовала постоянно. Он сумел не думать о ней, когда ходил в банк, чтобы открыть депозит, и во время многочасовой беседы с Джеком; и когда он собирал поленья после вчерашней рубки и связывал остатки дров, чтобы оставить их на растопку печи. Затем он пришел в контору и занялся счетами.

Всего один день женат и уже избегает своего дома! Кэбот понимал, что обошелся с ней плохо. Сегодня, во всяком случае. Когда он увидел, как она перебирает свои вещи, ему показалось, что мысли ее заняты Робертом Беккером. Правда, она отрицала это, как и его предположение о том, что она собралась уехать. Что же она тогда делала?

Его одолевали сомнения. Были ли у нее хоть какие-то намерения разделить с ним постель, или она вышла замуж из-за денег? Собиралась ли она остаться? Впрочем, она могла бы уже уехать, но почему-то он думал, что она этого не сделает.

Чувство негодования охватило его. Кэбот не мог жить остаток своей жизни в ожидании любовных утех с женой другого человека. Ли была его женой. У них был уговор.

Что ему теперь делать? Кэбот слишком хорошо знал, что невозможно взять и выкинуть человека из головы. Для этого нужно время. Когда его забрали в приют, он встретил там настоящую Леди. Ее звали Констанс Прайс, но он никогда не называл ее по имени. Кэбот наивно верил в то, что вовсе и не привязался к ней до того дня, когда они уехали в Орегон. Трижды в своей жизни Кэбот был обманут, предан. Тогда же Джон Бутчер пришел в приют.

Он пытался не думать о том времени, когда после отъезда Леди этот жестокий человек прибрал приют к рукам. Стараясь забыть горькое прошлое, Кэбот начал вспоминать лицо Ли и, глубоко вздохнув, откинулся в кресле.

Черт возьми, она его жена, его собственная жена и должна скрашивать его жизнь. Разве может он принудить ее к этому?

Но ведь нельзя овладеть женщиной, если она сама этого не хочет? Он пытался игнорировать этот укол совести. Они ведь муж и жена, не так ли?

Вчерашней ночью он страдал от желания обладать ею. Сегодня он решил заявить о своих правах.

Кэбота охватили какие-то дурные предчувствия, когда он вошел в дом. Что-то изменилось. Разнообразнейшие запахи окружили его: это был запах готовящейся пищи, воска, и легкий аромат лимона с вербеной.

Оглядев внимательно холл, он стянул с себя длинное пальто и повесил его на вешалку для шляп. Вроде бы ничего необычного. На противоположной стене мерно тикали часы его деда. Рядом висела картина с изображением лесопильни.

Нахмурившись, он прошел к двери в гостиную. Через несколько секунд он понял, что бокалы и кружки, оставшиеся после вчерашнего вечера, убраны. Столики, покрытые кружевные салфетками, блестели, так же как и камин. Рядом с ним, на круглом столике лежала семейная Библия Ли. Настольная лампа приятно освещала комнату.

Ли навела порядок в гостиной. В нем росло раздражение. Он выскочил из комнаты и направился в кухню.

— Кэбот? — послышался запыхавшийся голос Ли. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. — Хорошо, что ты пришел, а то я начала волноваться.

— А я и не говорил, когда буду дома. — Он обратил внимание на ее волосы, свободно спускающиеся по плечам, на темно-красный халат, туго охватывающий тонкую талию. Она выглядела умиротворенной. Волна тепла окатила его. Он отвел глаза.

— Ты хочешь поесть? Я сделала цыпленка с картошкой. И еще ореховый торт.

— Я поел в городе.

Запах жареных орехов все еще разносился по дому. Он вновь почувствовал раздражение и стал подниматься по лестнице.

— Ты не должна готовить, Ли. Мэдди делает это прекрасно.

— Но Мэдди сегодня выходная, — бодро ответила Ли, подтягивая пояс халата. Ее груди приятно шевелились в такт ходьбе. — Кроме того, я и сама не прочь. Я же живу здесь.

Кэбот дошел до верха лестницы и почувствовал неловкость от того, что она стояла слишком близко к нему. Он видел, как пульсирует жилка на ее шее, он чувствовал ее запахи — мыла и солнца. И он представил, что под халатом у нее — только эта тонюсенькая ночная сорочка.

Она осторожно улыбнулась ему и сдвинула полы халатика.

— Все хорошо? Никаких проблем на работе?

Он пристально посмотрел на нее, стараясь подавить раздражение.

— Все прекрасно. Во всяком случае, так будет, — добавил он вполголоса.

Он вошел в спальню и остановился как вкопанный.

Постель была расстелена, но не это приковало его внимание. Через спинку стула были перекинуты несколько его рубашек. Одна из них, клетчатая фланелевая, была заштопана, и пуговица была на месте.

Он закипел от злобы. «Готовит, убирает, штопает — исполняет все обязанности жены. Может быть, именно таким образом она собирается выполнять свою часть сделки?» Его голос звучал предательски мягко:

— Ты не должна чинить мои рубашки, Ли. Ты не прислуга.

— Да мне не трудно. Я хорошо шью, и, кроме того, я ведь твоя жена…

— Нет. Пока нет. — Сомнения были тут как тут: «Она не была готова принять меня вчера ночью. Почему же сегодня что-то должно измениться?» — Хотя, я вижу, ты делаешь все, кроме того, что обещала. — Слова слетели с языка, прежде чем он подумал.

Ее передернуло от боли, шею залило краской. Избегая его взгляда, она повернулась и на негнущихся ногах дошла до стула, сняла рубашки и осторожно положила их в шкаф. Когда она повернулась к нему, ее голос был спокойно-ледяным:

— Ты прав. Извини. Мэдди лучше знает, как все тут у вас заведено. Естественно, что ты предпочитаешь ее. услуги.

— Ли? — он почувствовал, что обидел ее, и попытался приблизиться к ней.

Она прошла мимо него, направляясь к двери:

— Если ты не возражаешь, я немного почитаю. Разочарование, которое не покидало его весь этот день, внезапно выплеснулось в злобу, и он накинулся на нее.

— Я собираюсь принять душ. Будь здесь, — он указал на кровать, — когда я вернусь. У меня есть одно незаконченное дело. Кэбот развернулся и вышел, раздираемой злобой. Он остановился перед деревянной ширмой, отделяющей ванну, и начал расстегивать рубашку. Он стянул ее и зашвырнул в угол.

«Смогу ли я заниматься любовью с ней, если ее мысли заняты кем-то другим?» Не то чтобы это уж очень его волновало, но мысль об этом постоянно присутствовала. Он скинул правый сапог, затем левый. , Одной узкой он нащупал верхнюю пуговицу брюк, другой старался регулировать поток горячей воды, нагреваемой в бойлерной на крыше. Нет, он не хотел брать ее силой. Возможно, она переступит через свое нежелание, и ему и не придется этого делать. Он рассчитывал на это.

— Кэбот?

Он посмотрел через плечо, и его рука застыла на кране. Медленно он убавил поток воды и повернулся. Она стояла в дверях, освещенная отблесками огня в камине.

Она вынула руки из карманов, развязала пояс и скинула темно-красный бархатный халатик. Он упал на пол, мягко обвив ее ступни. На ней была та же прозрачная ночная рубашка, через которую перламутром светилось ее тело.

Жаром залило его чресла. Он почувствовал, как твердеет его член под плотной материей брюк. Кэбот медленно повернулся, каждая мышца была напряжена. «Что, черт возьми, она делает?» Он не мог перевести дыхание, будто стопудовая гиря лежала у него на груди,

— Что такое?

Она посмотрела на него снизу вверх:

— Если ты собираешься взять меня силой, то давай, не теряйся. Не жди, что я буду лежать и ждать этого, как примерная жена. Я не буду.

— Что? — хрипло переспросил он. Он судорожно теребил пояс брюк. Ее вызывающее поведение обескуражило его. Ли знала, что он не сможет этого сделать, и потому подталкивала его. Кэбот не мог не восхититься ее находчивостью. Но восхищение внезапно сменилось желанием доказать ей, что она не права.

Он хотел ее, до боли, до трепета. Прошлая ночь только раззадорила его еще больше. Он узнал запах ее духов и мыла. Сквозь сорочку он видел каждый изгиб ее стройного тела. Он перевел взгляд на ее длинные ноги, бедра, упругий живот, точеную талию, груди, выступающие под тонкой материей. Он вспомнил вкус ее тела — сладкий, медовый.

— Подойди сюда.

Испуг промелькнул в ее глазах, она втянула плечи, секунду помедлила, затем подошла, с вызовом глядя ему в глаза.

Им овладела нерешительность. Он постоял некоторое время, не произнося ни слова. Их дыхание смешалось в молчании. Желание боролось с опасением. «Сможет он сделать это?» «Будет ли она опять сопротивляться?» Кэбот видел, как сердце билось у нее в груди. И розовую точку, которую вчера он нежно трогал губами. Он почувствовал, что его руки стали влажными и липкими от волнения. Ли смотрела на него почти с вызовом, застыв в напряженном ожидании.

Волосы у нее на висках шевелились от его дыхания. Он хотел дотронуться до нее. Может быть, если он будет действовать осторожно…

Кэбот вытянул вперед руку, не отрывая своего взгляда от нее, и осторожно дотронулся до темно-рыжего завитка волос, лежащего у нее на плече. Она оттолкнула его руку и попыталась схватить его за запястье. Ее рука запуталась в волосах. Она сильно сжала его руку. То ли обещание возмездия было в этом пожатии, то ли мольба о пощаде, он так и не понял, что именно.

Внезапно Кэбота осенило: она будет сопротивляться ему. Но он не мог этого допустить. Он захватил ее волосы в кулак, и казалось, будто шелк струится между пальцев. Он почувствовал сладкий запах вербены и медленно разжал пальцы. Отчаяние слышалось в его голосе, когда он произнес:

— Иди ложись.

— Спасибо, — вздохнула она с облегчением.

Кэбот закрыл глаза, стараясь не потерять над собой контроль. Сердце его билось, как сумасшедшее. Он чувствовал себя отвратительно, почти так же, как и все годы, проведенные в приюте. Он безвольно опустил руки.

— Иди. Не могу обещать, что я не передумаю.

— И не надо, — сказала она спокойно, глядя на него без страха. — Я уверена.

Только одна мысль остановила его мольбу: если г она уверена, что у них будет ребенок сегодняшней ночью, то он бы не хотел, чтобы это произошло с мыслями о другом мужчине. Он тихо сказал:

— Иди в постель.

Она остановилась, чтобы поднять свой халат.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Он отвернулся и так крепко сжал кран насоса, что костяшки его пальцев побелели.

Он слышал, как она прошла к кровати, зашуршали простыни, и она легла. Кэбот долго развязывал тугой узел на бриджах. Наконец он снял их и осторожно ступил в ванну. Холодная вода приятно освежила его. Он вдруг осознал то, в чем не хотел себе признаться с прошлой ночи: он хотел, чтобы она хотела его.

Нет, не в любви было дело. Мужская гордость или, возможно, чисто сексуальный интерес. Он хотел Ли Беккер больше, чем любую другую женщину когда-либо, даже больше, чем Вивьен.

Но ведь это не было обычной интрижкой. Они поженились, чтобы долгие годы жить вместе, чтобы иметь детей и общее будущее. Он почти потерял контроль над собой прошлой ночью, а она даже не дотронулась до него. Но ведь между ними что-то возникло, пусть даже она пытается скрыть это за мыслями о Роберте.

Теперь Кэбот был настроен решительно. Он даст ей столько времени, сколько ей понадобится. Пока.

Два дня спустя Ли сидела в конторе вместе с Саймоном. Он вышел из-за своего стола и уставился в окно. Над доками нависли тяжелые черные тучи.

— Ну так что ты думаешь? Как мы назовем компанию?

Ли сидела, нахмурившись, теребя в руках судовые декларации.

— Что?

Саймон подошел к входной двери и раскрыл ее настежь. Холодный воздух змейкой заполз в комнату, принеся еле заметный запах зимы и печного дыма. Выйдя наружу, он закинул голову, чтобы посмотреть на вывеску.

— Ну, например, мы могли бы назвать ее «Монтгомери и Марш» или «Марш и Монтгомери». А как насчет «М плюс М Компани»?

— Я еще не думала над этим. — Между ней и Кэбо — том все было по-прежнему неопределенно. Когда она проснулась в воскресенье, он был уже в Кейп Жирардо.

Ее компаньон покосился на вывеску и задумчиво сказал:

— Мы могли бы оставить «Беккер, Монтгомери и Марш». Роберту бы это понравилось.

— Роберта уже нет. — Ли напряглась, пытаясь отбросить неприятные воспоминания.

Саймон что-то пробормотал и повернулся лицом к реке. Ли глубоко вздохнула и, положив декларации на свой стол, потянулась. Она не вспоминала о Роберте целое утро и не собиралась этого делать теперь. Напротив, она хотела думать о Кэботе.

В конце концов он оставил записку, объясняющую, что у него назначена встреча с представителями железной дороги по поводу возможного контракта. Если ничего не случится, он должен сегодня вернуться. Она вспомнила, как ей стало неприятно, когда, проснувшись в воскресенье, на обнаружила, что он уехал. Вот и сейчас она пыталась не поддаваться раздражению.

Саймон зашел внутрь и закрыл дверь. Его худое лицо чуть порозовело от холодного воздуха.

— Как у вас с Монтгомери идут дела? Я, признаться, не был уверен, что ты появишься сегодня в конторе. Только что вышла замуж и все такое…

— Ты же знаешь, Саймон, что все не совсем так. — Ли старалась говорить сдержанно, несмотря на дрожь, пробежавшую у нее по спине при упоминании о муже. — У Кэбота дела за городом.

Саймон кивнул и направился к ее столу. Он ласково спросил:

— Я полагаю, все не так складывается, как было у вас с Робертом?

— Нет. — Она отвернулась. Ли не хотела думать о том, «как было у нее с Робертом».

— Да, таких, как Роберт, немного, — с грустью сказал Саймон. Он немного помолчал, потом выудил из кармана брюк часы и сказал: — Пойду-ка я к Клемме перекушу. Хочешь пойти?

— Нет, спасибо. Я хочу закончить дела здесь.

Она снова взялась за бумажки, тщательно перетасовывая их.

Саймон захлопнул крышку часов и в задумчивости постоял с минуту.

— Роберт очень любил шоколадный пирог у Клеммы. Может быть, я съем сегодня кусочек.

— Было бы неплохо. — Ли открыла ящик и сделала вид, будто что-то ищет. Ее собственные воспоминания о Роберте опять захлестнули ее.

Саймон натянул свое пальто и прошел к двери, по пути сказав:

— Я сегодня немножко задержусь. Нужно разобраться с одним дельцем.

— Хорошо, — кивнула она.

Дверь закрылась. Ее партнер ушел. Воспоминания Саймона о Роберте напомнили ей другие эпизоды их жизни: то, как он любил ее бисквиты и соусы, деликатесные китайские блюда, которые он заказывал специально для нее во Франции, и книгу, которую она обнаружила в этот уик-энд.

Ли постаралась переключиться на что-нибудь другое, не разрешая сомнениям овладеть ею. Она встала из-за стола, подошла к двери и вышла на крыльцо.

Перед ней Миссисипи медленно несла свои серо-бурые воды. Небо еще больше потемнело с тех пор, как ушел Саймон. Надвигался шторм. Ли испугалась. Сказывалась нервозность последних дней. Ей захотелось скорее попасть домой.

Несмотря на пасмурный день, пристань не была пустынна. Несколько ребятишек бегали по набережной. Докеры на барже были заняты принесенным с собой обедом. Пароход медленно заходил в бухту, его гудок изрыгал какой-то скрежет, совсем не похожий на голоса других судов. Это «Энни Ли».

Ли хорошо помнила этот звук, он вызвал в памяти лицо и голос Роберта. «Обидно, что такое красивое название досталось посудине, которая визжит, как свинья в корчах», — любил повторять он.

Она поймала себя на том, что улыбается. Как будто под гипнозом, ее взгляд переместился на участок земли через улицу. То, что когда-то было черным пепелищем, теперь было покрыто пожухлой зимней травой и опавшими листьями. Спустя три года черное кольцо, очертившее место, где когда-то находилось здание «Пароходство Беккера и Марша», исчезло совсем.

Воспоминания нахлынули волной: пожар, Саймон, одержимый идеей выстроить новое, со всеми удобствами здание компании. Временами Ли казалось, будто он винил себя в чем-то.

Новое здание было целиком кирпичным. Оконные рамы откидывались наружу, чтобы их можно было открыть в случае необходимости. Рядом с ее письменным столом находился люк, через который можно было спуститься вниз, в подвал, если входная дверь окажется заблокированной. Саймон дошел даже до того, что соорудил транспортер, с помощь которого можно было черпать воду прямо из реки, случись опять пожар.

Вздохнув, Ли отвернулась от окна. Казалось, Роберт преследует ее, несмотря на ее яростные попытки защититься от воспоминаний.

Ли взглянула на золотое колечко на безымянном пальце. Кэбот возвращается домой сегодня, и ей надо как-то с ним помириться.

Что-то изменилось в их отношениях. После той злополучной ссоры ночью, она поняла, что он имел все права поступить с ней так, как задумал. Она отчаянно хотела вернуть их отношения в деловое русло. Без сомнения, того же хотел и Кэбот.

Глава 5

Дождь яростно хлестал в окно. Вспышки молний озаряли небо, раскачивающиеся деревья и землю ослепительным светом. Ли вся дрожала от страха, но не отходила от окна в гостиной.

«Ты не должна бояться своих страхов», — слышались ей слова отца. Она верила ему и с пяти лет сама приучала себя к этому. Однажды они с Гейджем сели на мель в такую же жуткую бурю. Многие ночи упрямой борьбы со страхом превратили его в нечто, с чем она обычно могла справиться.

Вот и сегодня она собиралась бросить вызов своим страхам, если только Кэбот вернется в такой ужасный шторм…

Раскат грома ударил, как пушечный выстрел. Вспышка ослепительного света разорвала тьму. Она почувствовала, как испариной покрылись ее ладони и шея.

Ли смотрела, как хлещет дождь, как ветер треплет деревья. Огонь камина согревал ее спину. Лампа освещала каждый уголок комнаты. Никаких призраков. Хлопнула дверь, и на поняла, что шум доносится из кухни. Кэбот вернулся.

Еще одна молния пронзила ночное небо, и снова прогремел гром. Дрожь прошла по ее телу. Она подхватила забытое здесь полотенце и поспешила навстречу Кэботу. Он как раз проходил через столовую, стягивая с себя мокрую мятую шляпу. Намокшее толстое шерстяное пончо грузно висело у него на плечах.

— Наконец-то ты дома, — вздохнула Ли с облегчением. Она сделала шаг к нему, сжимая в руках полотенце. Я так рада тебя видеть, знать, что с тобой все в порядке.

Его глаза потеплели, потом насторожились.

— Ну а ты как?

— Хорошо. — Ли облизнула губы, внезапно вспомнив их последнюю встречу. «Как он себя поведет?» Снаружи грохотал гром и сверкала молния, лил проливной дождь. — Надеюсь, поездка была удачной?

— Тебе бы надо уже быть в постели. Очень поздно, — заботливо сказал Кэбот. Он взял у Ли из рук полотенце, едва дотронувшись до нее своими ледяными руками.

— Я ждала тебя. Не была уверена что ты доберешься в такую погоду.

— В Кейпе все было спокойно, но я не знал, пройду ли здесь. — Он бросил шляпу на пол и, взяв пончо за нижний край, стянул его через голову.

Она увидела полоску загорелого тела сквозь вырез его рубашки и почувствовала некоторое волнение.

— Почему бы тебе не подняться наверх и не переодеться? Может быть, что-нибудь выпьешь? Какао? — Она потуже затянула пояс халатика. «Вдруг он опять подумает, что я пытаюсь такой заботой подменить свое обязательство?»

Кэбот смотрел на нее, вытирая волосы полотенцем. Неловкая тишина разлилась в комнате. Наконец он сказал:

— Я бы выпил бренди. Спасибо.

Ли была напряжена. Она увидела некоторый интерес в его глазах — и пожалела об этом. Она вышла в гостиную за выпивкой.

— Если не возражаешь, я принесу бренди наверх.

— Ладно.

Он пошел следом за ней, затем повернулся и стал подниматься по лестнице.

Его четкие медленные шаги не совпадали со стуком ее лихорадочно бьющегося сердца. Ее немного отпустило, когда он поднялся наверх. Сердце колотилось где-то в желудке, пока она наливала ему бренди.

Ли намеревалась наладить их отношения, а это значило, что она должна сконцентрироваться на их общем деле. Она отворила дверь спальни, сжав стакан с бренди обеими руками.

Кэбот стоял у камина спиной к ней. Когда он повернулся, стягивая с себя рубашку, она обратила внимание, как сократились мышцы его сухощавого торса. Уронив полотенце к ногам, он потянулся за стаканом:

— Спасибо. Это то, что мне было нужно.

Его гладкие соски от холода сжались, превратившись в розовые бусинки, и Ли почувствовала, как желание овладевает ею. Она хотела отвести глаза, но не смогла оторвать взгляда от шрама, сморщенного от холода. Запрокинув голову, Кэбот выпил янтарную жидкость, по-видимому не подозревая о ее наблюдениях.

Ли смутилась, отвернулась к окну. Молния сверкнула в темноте, озарив комнату серебряным светом, и исчезла. Стараясь говорить уверенным голосом, Ли спросила:

— Ну как поездка, удачная?

— Да. — Кэбот провел рукой по волосам, убирая их со лба. Огонь камина отбрасывал огненно-золотые блики на его шевелюру. Он поставил стакан и расстегнул ремень.

Ли уставилась в пол, засунув руки глубоко в карманы халата. «Он ведь не будет раздеваться при мне?» — заволновалась она.

— Мы договорились о контракте на последнюю партию леса в Сент-Луис для Иде Бридж. — Он уронил пояс на рубашку и прошел мимо кровати за ширму.

— Только кругляк? — спросила она, почувствовав облегчение.

— Нет, о контракте на доставку мы тоже договорились. — Он вышел из-за ширмы, облаченный в черный шелковый халат. Возле камина он остановился, заложив руки за спину.

Его халат переливался в янтарно-красных отблесках камина, влажная кожа отливала медью. Ли опустила взгляд и, увидев его голые ноги на полированном паркете, вновь испытала волнение. Эти чувства никак нельзя было назвать «деловыми».

Кэбот помолчал немного, потом, повернувшись к огню, добавил:

— Джек остался там обсудить детали. — Слова прозвучали неубедительно, надуманно.

Она чувствовала невидимую стену между ними. «Может быть, он вспоминает прошлую ночь? Хочет ли он сохранить наши деловые отношения, как того хочу я?» Что-то вызывающее было в том, как Кэбот смотрел на нее, она поспешила отвернуться и перевести разговор на другую тему.

— Сестра Реджина и я готовим ежегодный .рождественский праздник в приюте. Ты хочешь пойти?

— А что, уже и Рождество скоро? — Он запрокинул голову, наблюдая за игрой света и тени на потолке.

— Ну да, в следующем месяце. Но вечер будет уже через две недели, — сказала она, а сама подумала: «Возможно, мы хотим одного и того же. Вечер будет прекрасной возможностью быть вместе и тем не менее держаться на расстоянии друг от друга».

Он внезапно повернулся к ней, и раскрывшиеся полы халата обнажили его сильные бедра. Немного помолчав, он произнес:

— Ли, я хочу извиниться за ту ночь.

— О, давай забудем об этом…

— Нет, я был не прав, я был… раздражен.

— Я думаю, мы оба были не правы, — неуверенно сказала она, не желая обсуждать это больше. Подойдя к нему ближе, она почувствовала пряный запах его кожи. — Я знаю, та ночь была непростой для тебя, но и для меня тоже. Я помню, что я обещала и то, что ты для меня сделал…

— Не надо об этом снова.

— Пожалуйста, Кэбот, я честно хочу исполнить свою часть договора. Просто пока я не могу этого сделать. — Она смотрела на него молящими глазами, ища понимания.

— Я был не прав, что пытался тебя подгонять. — Он глядел ей прямо в глаза, прося и предлагая мир.

— Той ночью, возможно. Но ты был прав относительно Роберта. — Помолчав, она добавила: — Мы были честны друг с другом с самого начала, правда?

— Думаю, что так, — помедлив, ответил он. Напряжение как будто бы рассеивалось.

Ли раздирали сомнения. Как много должна она ему сказать? Все до конца, если она хочет продолжать вести эту политику доверия.

— Я очень стараюсь забыть Роб… забыть прошлое. Я хочу, чтобы ты верил мне. — Она обхватила рукой его запястье.

Ее пальцы почувствовали тепло и гладкость его кожи. Было чуть-чуть щекотно от соприкосновения с маленькими волосками на тыльной стороне руки. Как ни странно, он не отдернул руку. Он пристально посмотрел на нее:

— Я думаю, что тоже должен быть честным с тобой. Я хочу тебя и хочу больше, чем любую другую женщину, которую я когда-либо знал. И я готов ждать.

Она была шокирована .его словами. «Нет, нет. Он не должен был так говорить». Ли повторяла себе, что физического влечения ей бояться не надо, но она боялась. Он произнес эти слова, будто делал заявку на собственность. Она опустила руку.

— Ты хочешь сказать, что ты хочешь меня, а не только… это. — Она запнулась.

— Да, именно это я и хотел сказать. — Он отвел взгляд.

Мрачные предчувствия охватили ее. Она еле вымолвила:

— Но я не могу. Не теперь.

— Хорошо, Ли. Я не имею в виду сейчас. Я не хочу принуждать тебя. — Глаза его и все лицо потемнело. Я надеюсь, что прошлая ночь не повторится, но я не уверен.

— Я уверена, — ответила она твердо. — Этого больше не повторится.

— Возможно, что и нет, но дело в том, что я хочу тебя. И я готов ждать, пока ты не почувствуешь того же.

— Что ты сказал? — Она не сразу поняла смысл его слов. — Ты хочешь, чтобы я сама пришла к тебе?

— Да, сама, — кивнул он.

У нее перехватило дыхание, — казалось, она совсем потеряла присутствие духа.

— А что, если я никогда не приду? Что, если я не смогу, Кэбот? — воскликнула она в отчаянии.

Он дотронулся до нее, впервые за этот вечер. Он осторожно поднял ее подбородок, стараясь поймать взгляд:

— Попробуй. Это все, о чем я тебя прошу.

Ли готова была разрыдаться от безысходности. Она не ожидала, не хотела этого.

— Ты сказал, что не дотронешься до меня, пока я не попрошу тебя?

— Нет, — определенно ответил он. — Я не говорил этого, я сказал, что не. буду давить на тебя. Я больше не сделаю того, что было прошлой ночью, — очень спокойно произнес он. Ли опять обратила внимание на его шрам.

Она посмотрела Кэботу в глаза, желая поверить ему, и одновременно ища причину, чтобы не верить. Его взгляд был искренен и тверд. Ли сделала попытку улыбнуться:

— Я хочу попробовать. Надеюсь, ты не будешь разочарован.

Он поднял брови и убрал свою руку.

— С какой стати? Ты уже кое-что сделала, гораздо больше, чем я.

— Ты о чем?

— О доме, о моих рубашках. — Он пожал плечами, слегка смущенный.

Первый раз Ли почувствовала лучик надежды и улыбнулась.

— Значит, ты понял? Не зря, значит, съездил в Кейп?

Он смотрел на нее секунду, как будто проверяя, серьезно она говорит или нет, и тоже улыбнулся. Первый раз Ли увидела, как обаятельна его улыбка, и как-то сладостно-томительно отозвалось ее тело.

— Ты подшучиваешь надо мной?

— Да, — улыбнулась она, доврльная этим внезапным взаимопониманием.

— А ты даже больше похожа на Джека, чем я думал. Тут могут возникнуть проблемы.

— На Джека? — переспросила она в деланном гневе. — Ну, уж вы знаете, как задеть, мистер Монтгомери, — ответила она, но тут же осеклась, поняв, что взяла слишком игривый тон.

Казалось, Кэбот это тоже понял. Он быстро отвернулся, поднял с пола свое полотенце и скрылся за ширмой.

— Ты говорила, что пора ложиться? Долгий был день сегодня.

— Да, — ответила Ли, быстро скинув с себя халат и нырнув под одеяло.

— Ты ходила сегодня…

Его последние слова заглушил раскат грома. Гроза по-прежнему бушевала на улице. Она вся застыла под одеялом, комкая руками простыню. Грохотанье постепенно утихло, и она осторожно открыла глаза.

Кэбот стоял у края кровати и смотрел на нее. Она прочла в его глазах не успевшее спрятаться желание и, покраснев, отвела взгляд. Он погасил свет и направился к кровати.

Стон чуть было не вырвался из ее груди. Она хотела восстановить их деловые отношения, но заявление Кэбота все расстроило.

«Он ожидает, что я сама приду к нему?» — запаниковала она. Ткань зашуршала на полу, затем матрац прогнулся под тяжестью его тела. Лежа в темноте, Ли с пыталась прогнать мысль о том, что рядом с ней лежит обнаженный Кэбот.

«Подумай о чем-нибудь другом», — приказала она себе.

Мысли ее вернулись к Роберту и книге, обнаруженной ею недавно. Но об этом думать ей тоже не хотелось.

— Ли? — тихо спросил Кэбот.

Вздрогнув от неожиданности, в напряженном ожидании следующего громового раската, она вымолвила:

— Да?

— Может быть, тебе стоит заняться починкой моих рубашек? Мэдди прекрасная домохозяйка, но… — Раскаты грома заглушили его слова. Когда шум утих, он продолжал: — Мэдди — прекрасная домохозяйка, но никудышная швея.

Ли повернула голову к нему, с трудом различая его лицо в темноте. Он лежал на спине с закрытыми глазами. «Зачем он говорил это: для того, чтобы прогнать мои страхи, или чтобы приготовиться к еще одной ночи?»

— Хорошо, с удовольствием.

Опять комнату залило светом от молнии, пронзившей темноту. Ли сжалась в комок, ожидая удара грома.

Он пытался перекричать шум:

— Может быть, когда-нибудь еще раз испечешь такой же пирог?

— Ладно.

Ли поняла: Кэбот говорил, чтобы отвлечь ее, и на сердце у нее стало легче.

Снова прогремел гром, и снова лицо Роберта встало перед ее глазами.

— Самый вкусный пирог, который я когда-либо ел, — убаюкивал ее Кэбот.

Ли попыталась улыбнуться, все еще испуганная последней вспышкой молнии. Мысли о Роберте незвано посещали ее уже не первую ночь. Почему-то она не могла представить себе Кэбота Монтгомери замешанным в таком деле.

Она почувствовала, как слегка осел матрац и как Кэбот привалился к ее спине. Она застыла, не зная, чего ожидать.

Несколько долгих минут она лежала не шевелясь, и только потом поняла, что он давно уже спит. Она почувствовала усталость во всем теле и глубоко вздохнула. Где-то вдалеке сверкала молния, изредка прорезывая темноту. Она не думала, что сможет предложить себя Кэботу, и ей не очень-то нравились те обязательства, которые он на нее возложил, но теперь, по крайней мере, между ними установилось перемирие.

Возвращаясь с работы домой несколько дней спустя, Кэбот на мгновение замер на крыльце, наслаждаясь очарованием ночи. Он посмотрел вокруг. Его всегда охватывала гордость при виде своих владений.

Двухэтажный дом, окруженный кленами и соснами, обращенный фасадом на запад. С северной стороны между деревьев — темная гладь реки, с серебристой лунной дорожкой посередине. Красиво, спокойно, уютно.

Три дня прошло с тех пор, как он рассказал Ли о своих планах. Три дня все нарастающего желания и изматывающего томления. Большую часть дня он мог пересиливать себя, но ночью…

Прошлой ночью он проснулся от того, что Ли во сне прислонилась к его спине. Он весь напрягся, чтобы не потянуться к ней.

Сможет ли он действительно дождаться, пока она сама придет к нему? Он глубоко вздохнул, испытывая приятное щекотание глубоко в груди. Он пытался не поддаваться сомнениям, которые все больше и больше охватывали его.

Разве он не приучил свое тело терпеть боль и неудобства за все время, проведенное в приюте с Джоном Бутчером? Испытание, которое ему устраивала Ли, конечно, не могло сравниться с избиениями, пытками огнем и карцером, на которые был щедр начальник приюта.

«А может, я просто глуп? Может, Ли права? Возможно, она никогда и не придет ко мне сама. — Он провел рукой по груди, пытаясь сквозь рубашку нащупать свой шрам. — Да нет, между нами что-то возникло. Она не сможет противостоять этому все время. Я рядом, из плоти и крови. Роберт Беккер — всего лишь воспоминание».

Кэбот, не переставая думать о ней, вошел в дом и осторожно прикрыл за собой дверь. Он снял пальто и повесил его на вешалку для шляп. В гостиной никого не было, и Кэбот стал подниматься на второй этаж. Он надеялся, что Ли уже спит, и тогда он тихо нырнет в постель, стараясь избавиться от воспоминаний о прикосновении ее тела вчерашней ночью.

Дверь спальни была открыта, и он ступил внутрь.

Ему бросилось в глаза оставленное на полу вышивание, разбросанные повсюду нитки. Кусочек ярко-красного вельветового халата виднелся под кроватью.

— Ли? Ты здесь? — с тревогой в голосе спросил он.

— Да, — послышался ее приглушенный голос, и через минуту она вынырнула из-под кровати.

— Ты что там делала?

Увидев ее, он почувствовал, как сильнее забилось у него сердце. У нее развязался пояс, и полы халата распахнулись, представив его взору все ту же прозрачную ночную рубашку и то, что было под ней.

Ли запахнула халат.

— Я вышивала подушку маме в подарок и потеряла иголку. Она где-то под кроватью. — Волосы ее были в полном беспорядке.

Кэбот направился к тумбочке возле кровати, чтобы взять лампу.

— Давай поищем вместе, — предложил он.

Он встал на колени с одной стороны кровати, Ли двигалась на коленях с другой. Он передал ей лампу и лег на холодный деревянный пол. Ему не было видно, и он дотронулся до ее запястья, чтобы направить свет лампы в нужное место.

— Держи лампу пониже.

Кожа Ли была прохладной и нежной. Он отпустил ее руку, стараясь быть от нее на расстоянии.

— Еще ниже.

Лампа опустилась на уровень его глаз, осветив весь пол под кроватью. Что-то блестело в дальнем углу. Он повернул голову, чтобы попросить Ли повернуть лампу влево, и застыл в немом изумлении. Ее халатик и сорочка распахнулись, и его взору открылись ее прекрасные, полные груди. Соски были чуть видны, но он хорошо помнил эти тугие темные бусинки. Он затрепетал от волнения, кровь прилила к лицу, он весь пылал огнем желания.

— Так лучше? Ты что-нибудь увидел? — Ли подалась назад, чтобы взглянуть на него.

Кэбот медленно перевел взгляд. Уж если он чего-то не увидел, так это, пожалуй, ее тонких розовых пальчиков на ногах. Он хотел ее до изнеможения, до боли. «Крепись, старик».

Она что-то почувствовала и, слегка покраснев, сказала:

— Я, наверное, пахну, как сандаловое дерево?

Он очнулся от ее вопроса и вдохнул аромат ее волос, касающихся ее щеки.

— Ты принимала ванну? — задал он глупый вопрос. Кэбот чувствовал, как кровь пульсировала в самом чувствительном его органе, доставляя ему болезненное наслаждение. Он хотел сорвать с нее рубашку и погрузиться в ее влажное лоно.

Лампа отбрасывала оранжевый свет на волосы Ли, придавая ее коже янтарный оттенок. Ее грудь поднялись и опустились, спрятанные под халатом. Запах женского тела дурманил Кэбота.

Он взглянул на ее влажный рот и быстро отвел глаза. Медленно текли секунды, напряженные, обещающие.

Ли откинулась назад и присела на корточках. Хала-тик и сорочка туго прилегали к ее груди.

— Надеюсь, ты не возражаешь? Ты вроде бы тоже получаешь от этого удовольствие.

«О чем это она? Разумеется, о ванне», — пронеслось у него в голове.

— Нет, не возражаю. — Он ощущал запах ее тела, волос, все больше желая ее. Все, что ему нужно было сделать, — это потянуться к ней и коснуться губами ее нежной шеи. Но он не сдвинулся с места, сжав руки в кулаки. — Все это принадлежит и тебе тоже. Так ведь?

— Я так долго этого ждала, просто не могу в это поверить. — Ли отвела глаза, задумчиво провела рукой по шее. От волнения у нее слегка порозовела шея. — Это было прекрасно.

Он изобразил подобие улыбки. «Хотела ли она, чтобы я поцеловал ее? Определенно хотела. Это желание витало в воздухе. Мне надо бы срочно убираться отсюда, или я дотронусь до нее». Кэбот знал, что, стоит ему это сделать, остановиться уже он не сможет.

Изнывая от желания, он повернулся, заглянул под кровать. Иголка. Он же ее и искал. Несколько секунд он тупо смотрел на маленький серебристый предмет, пока не осознал, что это такое.

— Я нашел ее, — сказал он с облегчением.

Он подлез под кровать, дотянулся до иголки и на вытянутой ладони передал ее Ли.

Она осторожно взяла ее, коснувшись его руки длинными наманикюренными ногтями, вновь посылая волны возбуждения.

— Спасибо.

Ее улыбка была открытой и естественной, нежно ласкающей. Кровь стучала у него в висках.

Кэбот быстро поднялся и протянул ей руку, чтобы помочь встать, но она уже была на ногах. Он повернулся к двери.

— Ты куда? — спросила она.

«Неужели мне показалось, или в ее голосе действительно была некоторая разочарованность?» — подумал Кэбот, а вслух, стараясь говорить спокойно, сказал:

— Я немного побуду внизу. Ложись, не жди меня.

— Ладно. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

У него вырвался смешок, он сделал какой-то неопределенный жест рукой и выбежал из комнаты, не дожидаясь ее следующего вопроса.

Спустившись вниз, он достал бренди и налил себе треть стакана. Одним залпом он опорожнил стакан и закрыл бутылку.

«Если бы я постарался, то мог бы ее поцеловать. Она была готова к этому. Я понял это по ее открытому, как будто даже приглашающему взгляду. Если бы я сделал это, что тогда? Черт!»

Кэбот вновь откупорил бутылку и сделал несколько глотков из горлышка. Он пообещал ей только, что не будет бросаться на нее, как это было той ночью. ! И если он собирался держать свое слово, то ему надо быть предельно осторожным с ней. Ли была блуждающим огнем, а он — лишь сухой веткой, ждущей искры. Ему оставалось только ждать.

Мужчина стоял на помосте, лицо его было скрыто тенью. Ли прищурилась: что-то было знакомое в чер — . тах лица — рот, твердый подбородок, но она не узнавала его.

Слышались громкие голоса и чей-то приглушенный плач. Изо всех сил Ли пыталась понять, где она. Очень маленькая комната, полная людей, была освещена свечами. Она увидела очередь из женщин, стоящих возле платформы. Какой-то тучный мужчина выкрикивал цену на сухощавую брюнетку.

Ли стала пробираться сквозь толпу. Воздух в комнате был спертый, влажный, пахло потом.

— Прекратите! Как вы можете!

Никто не обращал на нее никакого внимания.

Женщины повернулись к ней лицом, глаза у них были пустыми, безжизненными. Пол покачнулся у нее под ногами, горло перехватил спазм. Ли узнала этих женщин: Сестра Реджина, Амалия, Клемма.

Она завопила от ужаса. Мужчина на помосте вышел к свету. Роберт!

Ли дернулась и… проснулась, руки ее сжимали подлокотники кресла до боли в костяшках пальцев. Она задыхалась, страх сковал ее тело.

«Это был сон. Всего лишь сон», — успокаивала она себя.

Волнение поутихло. В камине горел огонь, платье, которое она недавно сняла с себя, аккуратно висело в шкафу. Неярко светила лампа на ночном столике. Ли с облегчением вздохнула. Она была дома. Во всяком случае, в комнате Кэбота. Ждала его.

Ли вдруг заметила, что ноги ее укрыты стеганым одеялом. Она не помнила, брала ли его с кровати.

— Надеюсь, я не разбудил тебя? — послышался голос Кэбота с другого конца комнаты.

Ли повернула голову в его сторону. Он стоял возле ширмы и расстегивал запонки она манжетах. «Наверное, он укрыл меня». Она была тронута его заботой. Странно только, что она не слышала, как он вошел. Ли вскочила с кресла и положила одеяло на кровать.

Она никак не могла забыть про свой сон и попыталась вспомнить, что она делал до того, как заснула!

— Хорошо, что ты дома. Я ждала тебя.

— А по-моему, ты заснула прямо в кресле. — Кэбот показал на него рукой.

Ли задумчиво оглянулась на кресло, в котором спала, пытаясь сбросить с себя остатки сна.

— Да, верно, но все равно я ждала тебя.

— У тебя все в порядке? — Он внимательно посмотрел на нее, но ближе не подошел. С того случая, на прошлой неделе, когда он помогал ей искать иголку, Кэбот старался держаться от нее на расстоянии.

— Да, вполне. Я хотел тебе напомнить о рождественском вечере в приюте в пятницу.

Он отвернулся к шкафу, снимая с себя ботинки. Ли скинула халатик, помедлила, прежде чем нырнуть в кровать. Сон не выходил из головы. Чтобы оставить Роберта в прошлом, она должна знать, насколько он был замешан в торговле женщинами, виновен он или нет.

Кэбот скрылся за ширмой, и она поспешила забраться в кровать. Боковым зрением она увидела, как он без рубашки, в приспущенных до бедер брюках, прошел из-за ширмы к шкафу.

Он был верен своему слову, и никакой угрозы насилия она не ощущала. Все же иногда ей было как-то не по себе. Как, например, сейчас, когда она смотрела на его стройное бронзовое тело. Когда он стал расстегивать брюки, она почувствовала волну желания, разливающуюся внизу живота, и поспешила отвернуться. Все труднее становилось оставаться безучастной к совместному проживанию в одной спальне, но каждой частичкой своего тела она сопротивлялась мысли о том, чтобы самой пойти к нему в объятия.

Внутренне она возмущалась тому, что ей были небезразличны круги у него под глазами — свидетельство трудного дня, тому, как подолгу теперь задерживался ее взгляд на его лице в ожидании редкой улыбки. Но больше всего ее возмущали внезапные приливы жара, которые она испытывала, глядя на него.

Она не могла отдаться Кэботу до тех пор, пока Роберт не был забыт. И она не могла избавиться от мыслей о Роберте до тех пор, пока не выяснена его роль в этом ужасном преступлении.

Одно без другого было невозможным, и она не знала, как найти выход из этой ситуации.

Глава 6

Чувство беспомощности и отчаяния только усилилось в дни, предшествовавшие вечеру в приюте. Ли отправилась с визитом к шерифу Сандерсу, но тот уехал в Сайкстон. Она все время видела пред собой лицо Роберта, слышала его голос, и это подталкивало ее к поискам новой информации.

Тем не менее непосредственно перед рождественским вечером все ее внимание было сосредоточено на новом муже.

— А я почти поставила на себе крест, — бросила она через плечо Кэботу, который в это время одевался на вечеринку.

— Я же пришел, — ответил он, заправляя белоснежную рубашку в черные брюки. Он никак не объяснил свое позднее появление, но Ли сочла за лучшее подавить свое раздражение. Он топнул ногой, надевая ботинок, потом другой.

Она обернулась, разглаживая свое темно-зеленое шерстяное платье. С высоким воротничком и длинными рукавами, оно было практичным и теплым, а цвет был нарядным и прекрасно оттенял ее глаза.

Кэбот поднялся с кресла у камина и подошел к шкафу, чтобы надеть черный сюртук из тонкого сукна. Внизу часы пробили семь.

Около двери он подождал ее, и они вместе спустились вниз. Поскольку повозка Ли была одноместной, Кэбот пригнал с лесопильни фургон.

Кэбот задержался у вешалки, надевая пальто, а Ли вышла на улицу. Ночь была ясная и холодная, без малейшего ветерка. Бледная луна виднелась на туманном, беззвездном небе.

Ли остановилась возле лошади, машинально поглаживая ее бок. Воспоминания о прошлогоднем Рождестве вдруг нахлынули на нее, но она попыталась отбросить их. Все изменилось с тех пор. Теперь она не могла думать о Роберте, не вспомнив о том новом, что она о нем узнала.

Она сделала глубокий вдох. Холодный воздух приятно освежал. Вдруг взляд ее остановился на свертке, обернутом в коричневую бумагу и перевязанном ярко-красной лентой, под сиденьем фургона. Что это? Подарок?

Хлопнула входная дверь, Кэбот спустился по ступенькам крыльца и направился к ней. Возможно ли, чтобы это был рождественский подарок для нее?

— Готова?

Кэбот помог ей залезть в фургон. Ли попыталась понять по его лицу, был ли это подарок для нее или что-то еще, но решила не задавать вопросов. А что она ему подарит? Эта мысль еще не приходила ей в голову.

— Спасибо, что решил поехать со мной. Он задумчиво посмотрел на нее:

— Я же обещал.

— Кажется, да, — сказала Ли, усаживаясь и разворачивая покрывало. Она пыталась не высказать своего раздражения явным отсутствием энтузиазма с его стороны.

«В конце концов это была твоя идея, не его», — убеждала она себя. Вечеринка казалась прекрасной возможностью быть с ним и в то же время держаться на расстоянии, что дома было гораздо труднее.

Дорога в город была недолгой, размеренной цоканьем копыт, поскрипыванием фургона и светским разговором, который она пыталась поддерживать. Кэ-бот отвечал на каждое ее слово, и Ли опять стала думать, что все же им удастся наладить деловые отношения.

Они подъехали к приюту. Огни горели в двух окнах первого этажа. У Ли защекотало в носу от, дыма из печной трубы. Внутри слышался смех.

Лошади остановились, и Кэбот обошел фургон, чтобы подать ей руку.

— Я поставлю лошадей, а ты иди внутрь.

— Хорошо. — Она подобрала юбки и направилась в дом.

— Добрый вечер, миссис Монтгомери, — проговорил какой-то мужчина, дотронувшись рукой до шляпы.

— Добрый вечер, — ответила она, недоумевая, кто бы это мог быть. Она разглядела его небритый подбородок и платочек, повязанный вокруг шеи. Глаз мужчины она не видела в темноте, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Голос ей также не был знаком. Откуда тогда он знает ее имя? Холодок прошел у нее по спине.

Она недоуменно пожала плечами и направилась к крыльцу, намереваясь провести хороший вечер. Как только она вошла, дети окружили ее.

— Мисс Ли, а мы думали вы никогда не приедете, — сказала пятилетняя Лора, обвивая своими тонкими ручонками ее ноги.

— Да уж, извините меня. Хотя прошел всего лишь месяц, — ответила Ли, дотрагиваясь до маленького носика Лоры.

— А я фто-то тебе сделал, — приветствовал ее ворохом веточек с листиками трехлетний Бен.

Ли взяла его на руки и крепко прижала к себе. Остальные дети — Мика, Битей и Кафф болтали без умолку.

— Мисс Ли, где вы пропадали?

— А правда, чта вы теперь замужем?

— Сестра Реджина сказала, что у вас было очень красивое свадебное платье.

— Дети, дайте же мисс Ли снять плащ. Может быть, кто-нибудь из вас поможет Джеку и мистеру Монтгомери? — вмешалась сестра Реджина.

Дети побежали к задней двери ждать рождественскую елку. Монахиня обняла Ли.

— Мы не очень опоздали? Кэбот немного задержался.

Ли сняла плащ и отдала его Эллиоту, одному из старших приютских мальчиков.

Реджина помахала рукой, в ее голосе чувствовалось возбуждение.

— Не волнуйся. Джек и Коул елку уже привезли. Джек ждал Кэбота, чтобы принести ее в дом.

— Коул? Он здесь? Как это Джек его сюда вытащил?

— Не знаю. Ты куда? — Сестра Реджина поспешила за Ли, которая прокладывала себе дорогу в кухню через толпу ребятишек.

— Хочу увидеть Коула. Надеюсь, все в порядке.

— Я и не думала об этом. Я бы хотела поблагодарить его за елку, правильно? Как ты думаешь? — спросила Реджина, ища ответа в глазах подруги.

— Да нет, все нормально, пойдем, — Ли взяла ее под руку и они вышли за дверь.

Они увидели Джека, который прибивал кусок доски как подставку для елки. Кэбот крепко держал дерево, наблюдая за Ли и Реджиной.

Ли прошла мимо, улыбаясь, и устремилась вслед за братом, нырнувшим в темноту между приютом и магазином Стерна.

— Коул?

Коул, практически неразличимый в темноте из-за черного плаща, черных штанов и черных ботинок, повернулся к ней.

— Привет Ли. Сестра Реджина, мое почтение!

— Здравствуйте, мистер Веллингтон, — промурлыкала монахиня, потупившись.

Ли подошла к нему ближе и обняла, радуясь, что от него пахнет опилками и лошадьми, а не спиртным.

— Спасибо, что помог Джеку привезти елку. Детям ужасно понравится.

— Да, ну ты знаешь Джека. Он встретил меня по дороге в… в общем, я ехал в город и не мог отказать Джеку.

Коул сдвинул шляпу на затылок, пристально вглядываясь в лицо Ли.

— Ну как ты? Как праздник и все прочее?

— Прекрасно. — У не сжалось сердце, как было всегда, когда она разговаривала с Коулом. В отличие от остальных ее братьев, он очень сочувствовал ей, когда она потеряла Роберта. Возможно, потому, что он знал, что значит потеря близкого человека.

Реджина приблизилась к ним со словами:

— Коул, могу я добавить свои слова благодарности?

Коул долгим взглядом посмотрел на монахиню. Между ними чувствовалось какое-то странное напряжение. Ли внимательно посмотрела на него, потом на нее. Любопытство снедало ее, но ничего особенного она не заметила.

— Это так любезно, что вы привезли елку. Дети будут в восторге несколько дней. А Лора вообще никогда не праздновала Рождества, — вновь заговорила Реджина.

— Да не стоит. — Лицо его посуровело. Он дотронулся до полей шляпу, прощаясь. — Всего хорошего, увидимся в праздники, Ли.

Он повернулся и, не оглядываясь, пошел в сторону салуна.

— Как это было глупо с моей стороны говорить такое, когда его девочка тоже никогда не видела Рождества, — упавшим голосом сказала Реджина.

— Не ругай себя. Коул все понимает. — Ли смотрела вслед брату, его боль отдавалась в ней. — Уже пять лет прошло.

— У некоторых раны не скоро заживают, — грустно ответила Реджина, и сказанное снова заставило Ли задуматься о прошлом этой женщины.

Они крепко сдружились три года назад, когда сестра Реджина переехала в их городок. Сама Реджина настояла на том, чтобы Ли звала ее по имени. Но все же Ли многого о ней не знала. Что-то, что в иные минуты тенью ложилось на ее лицо, мелькало в ее живых зеленых глазах. С тех пор, как не стало Роберта, Ли часто прибегала к поддержке монахини, ища у нее совета и понимания. Воспоминание о Роберте опять заставило ее загрустить.

— Наверное, это так.. У некоторых раны никогда не заживают.

— Ну как у вас с Кэботом? — спросила Рдежина, пока они возвращались в приют.

Ли пожала плечами и, не желая посвящать Реджину в подробности своего брака, ответила:

— Мы пытаемся наладить отношения. Кэбот терпелив.

— По поводу Роберта?

— Да. — Внезапно она повернулась к монахине:

Как ты думаешь, я поступила правильно? Компания да и прочее — все кажется таким далеким теперь.

— Нам не дано знать, как и что будет. — Реджина остановилась, дружески улыбаясь Ли. Джек с Кэботом стояли всего в нескольких шагах от них, и она понизила голос: — Я очень надеюсь, что Кэбот порядочный мужчина.

— Я тоже так думаю, но он совсем другой. Не такой, каким был Роберт. — Ли взглянула на своего мужа, который разговаривал о чем-то с Джеком.

— Надо верить в хорошее, — сказала Реджина и взяла ее под руку.

— Нам пора вернуться, — улыбнулась в ответ Ли. Женщины еще раз полюбовались елкой и сказали,

что ее уже можно заносить в дом. Когда они вошли в кухню, Ли, вспомнив о чем-то, спросила:

— Ничего не случилось перед нашим приездом? Мне показалось, ты готова была разрыдаться?

— О, ты не поверишь. — Реджина нервно сжала руки, глаза ее увлажнились. — Случилась такая удивительная вещь…

— Вы получили еще один чек на следующий год? — Ли знала о том, что кто-то инкогнито каждое Рождество присылал приюту чек на сумму, достаточную, чтобы существовать целый год, — и так шесть лет подряд. Реджина пробыла здесь три года, и только в этом году она оставила попытки отыскать благодетеля.

Реджина покачала головой, молитвенно сложив перед собой руки.

— Да, но даже больше того. — Она приблизилась к Ли и прошептала ей на ухо: — Подарки для детей. Одеяла, пальто для каждого и игрушки.

Ли стало весело, она рассмеялась. Каждый год, с тех пор как не стало Роберта, она помогала Реджине в устройстве рождественского вечера. И каждый год они устраивали елку, пели рождественские песни и приносили еду. Большего они сделать не могли. Ли сжала руки Реджины:

— Вы должны отыскать этого доброго самаритянина.

— А я бы не хотела знать, кто это. Лучше верить в то, что это — Санта-Клаус.

— Дорогу, дайте дорогу! Приехала громадная рождественская ель, — раздался сзади голос Джека.

— Сюда, Джек, сюда. Голоса Лоры и Каффа захлебывались от восторга.

Ли, улыбаясь, поторопила детей уйти с дороги. Джек держал высокую елку за комель, а макушку нес Кэбот. Глаза их встретились, и Ли почувствовала теплоту в его взгляде.

Она улыбнулась ему и обратилась к детям:

— Отойдите с дороги, а то Джек не сможет внести елку.

— А это кто? — указала пальцем Лора на Кэбота, крепко держа при этом Ли за юбку.

— Это Кэбот. Он мой муж.

— Мисс Ли, так вы, правда, вышли замуж? — Кафф без стеснения воззрился на Кэбота.

— Действительно вышла. — Реджина тронула мальчика за плечо: — А теперь будь молодцом, помоги Джеку и мистеру Монтгомери.

Кафф послушно отодвинул старое кресло-качалку от окна, чтобы елку могли поставить на самое видное место.

— А что мужья делают? — невинно спросила Лора. «Что делают мужья?» — испуганно подумала Ли и встретилась взглядом с Кэботом. Она могла поклясться, что он еле сдерживал смех. Она нахмурилась и сказала:

— Они привозят елки и все такое прочее.

— О-о, — промолвила малышка, затем отпустила юбку Ли и медленно направилась к Кэботу, которого не было видно за елкой. Она запрокинула голову, заглядывая ему в лицо, и заявила: — Мне мужья нравятся.

Ли, Реджина и Джек дружно рассмеялись.

Кэбот промолчал, но Ли заметила, как потеплели его глаза. Она опять почувствовала притягательную силу, исходящую от него. «Интересно, были у него такие рождественские вечера, когда он рос в приюте? Но зачем мне это знать? Не стоит рисковать нашим хрупким перемирием», — подумала она.

Время летело быстро. Взрослые помогали детям украшать елку ягодами и бумажными ангелами. Когда Джек поднял Лору, чтобы та надела на макушку звезду, она потребовала, чтобы на руках ее подержал Кэбот. Он повиновался и долго потом не убирал своей руки с ее худенького плечика. Ли удивленно отметила, как бережно он обращался с ребенком. Она пыталась подавить безотчетное желание больше знать о нем.

Она убеждала себя, что отлично справилась с сегодняшним праздником. Подарки были розданы, угощения съедены, песни спеты. Она помогла Реджине уложить малышей спать. Трое старших мальчиков вместе с Джеком и Кэботом принесли дров для камина и кухонной плиты.

Женщины тихо прикрыли за собой дверь в комнату, где спали четыре малышки.

— Думаю, что это был самый замечательный вечер из всех, — задумчиво произнесла монахиня.

Вдруг задняя дверь с шумом отворилась, и Эллиот вбежал, крича:

— Сестра, посмотрите, что я нашел на улице!

Он протянул ей коричневый сверток, перевязанный красной ленточкой. Ли смотрела, затаив дыхание: это был сверток из их повозки.

— Что это? Еще что-то для детей? — спросила Реджина, принимая сверток. — О, тут написано мое имя. — Она развязала ленту, бумага раскрылась, и под ней оказалась стопка книг. — Роберт Берне, «Голоса ночи» Лонгфелло, сонеты Шекспира. О Боже, Боже. — Голос Реджины дрожал от волнения, она нежно поглаживала книжки. — Кто бы мог их прислать?

— Хотел бы я знать, — не выдержал Джек.

«Действительно, кто?» — Ли, еле сдерживая слезы, посмотрела через голову Эллиота на Кэбота. Он, сказав что-то Джеку, незаметно вышел. Догадки обратились в уверенность: подарок, который она заметила под сиденьем повозки, был для Реджины. «Значит, Кэбот это сделала? А если так, то…»

Ли обернулась и увидела елку, всю разряженную, с новыми сапожками, оставленными для Санта-Клауса. Запах индейки и пирога все еще стоял в комнате.

«Значит, Кэбот был этим инкогнито», — она подавила непрошеные слезы. Ей хотелось услышать от него подтверждение и в то же время сохранить свою догадку в тайне.

Она представила себе, как маленький с грустными глазами издалека наблюдает за праздником. Так ли прошло детство Кэбота, не знавшего ласки, тепла? Сердце ее сжалось от боли.

Она увидела его около входной двери: он, уже в пальто и шляпе, о чем-то разговаривал с ее кузеном. Она сняла свой плащ с вешалки и подошла к Реджине.

— Нам пора. Надеюсь, мы еще увидимся до : ника. Еще раз счастливого Рождества!

— Спасибо. Все было замечательно. Наверное, Санта-Клаус действительно существует.

— Думаю, что да. — Ли поцеловала подругу в щеку и подумала, что уж если кто и заслужил хорошего праздника, так это Реджина.

Ли хотелось задать прямой вопрос Кэботу, как только они оказались на улице, но она сдержала себя. Одно дело знать, какую еду он любит и какие книги читает, и совсем иное — узнать человека, который оказался иным, нежели она его себе представляла. Что же сделало его таким?

Она рассуждала сама с собой половину пути, потом не выдержала и сказала:

— Я видела сверток под сиденьем.

— Какой сверток? — сухо спросил он, не отрывая глаз от дороги.

Ли резко повернулась к нему:

— Мне кажется, это — прекрасный поступок. Он пожал плечами:

— Так, небольшой жест. Я знаю, что она совсем небогата.

— Не только это, — прошептала она, все более удивляясь этому новому Кэботу, которого она сегодня узнала. Дрожь пробежала по ее телу. — Я знаю, это ты посылаешь деньги приюту все эти годы.

— Не будь смешной. — Он с раздражением посмотрел на нее: — Я до сегодняшнего вечера никогда там не был.

— Ну и что? Я знаю, что это ты, Кэбот Монтгомери.

— Есть люди, более соответствующие твоим представлениям, Ли. Обрати внимание на них. Он снова смотрел на дорогу. Стерн, например.

— Да у Пейдена Стерна снега зимой не выпросишь, и ты сам это прекрасно знаешь! И ты единственный человек в городе, у кого была хоть какая-то прибыль в этом году.

— А Джек? — Кэббот поерзал на сиденье, по-прежнему глядя куда-то в морозную ночь.

«Неужели он смущен?» — улыбнулась она и придвинулась ближе к Кэботу, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Я знаю, что это — ты. Скажи «да». Он хмуро посмотрел на нее:

— Ну вот, ты теперь будешь всем — об этом рассказывать.

— Конечно нет. — Она выпрямилась и посмотрела на него снизу вверх. — Но только если ты сам мне что-нибудь еще расскажешь.

— Ты уже знаешь все мои секреты.

— Не думаю. — Она изучала его благородный профиль. — Как ты встречал Рождество раньше? У тебя когда-нибудь был настоящий праздник?

— Не такой, как сегодня, — издал он короткий смешок.

— У вас не устраивали ничего особенного на праздники?

Сердце ее ныло от жалости к нему. У них в семье всегда праздновали Рождество шумно, с украшениями и подарками.

Он немного помолчал. Тишину прерывало только цоканье копыт и звон упряжи.

— Было один раз, когда мне было девять лет. Принесли большой кедровый куст, и мы нарядили его ягодами и соломенными зверюшками.

Он помолчал немного, потом, как будто вспомнив, что она рядом, бросил взгляд на нее. Грустная улыбка озарила его лицо.

— Обещаешь, что никому не скажешь?

— Да. — Она не переставала удивляться своим открытиям. Одинокий непонятый мужчина, дающий деньги приюту и помогающий нуждающимся детям отпраздновать Рождество!

Кэбот пожал плечами:

— Реджина ведь твой друг.

— Такой же, как и ты, — вырвалось у нее, и импульсивно она прижалась к нему и поцеловала в щеку так, как если бы целовала брата.

Кэбот резко дернулся в сторону, как будто обжегся. Он удивленно, ошарашено посмотрел на нее.

Она перевела взгляд на его губы, вспоминая, как он ей сказал: «Я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне».

Они в напряжении смотрели друг на друга.

Он хотел поцеловать ее, но боялся сделать лишнее. «Может быть, я слишком много жду?»

— Ты поможешь мне завтра срубить елку для нас? — неуверенно выговорила Ли.

Он медленно опустил глаза, потом спокойным голосом ответил:

— Да, я помогу.

— Спасибо.

Своим поцелуем она провела невидимую черту в их взаимоотношениях. Для большего она пока не была готова. Она крепко сжала руки и отодвинулась подальше от него.

«О Господи! Что я наделала!» На следующее утро Ли всю трясло при воспоминании о том, как она поцеловала Кэбота. Правда, это не был настоящим поцелуем, и тем не менее она была в замешательстве, думая об этом.

Она давно подозревала, что за этим суровым фасадом скрывается нечто иное. Но она не представляла себе, что откроет для себя истинного джентльмена.

Теперь она могла себя удержать от объятий Кэбота только мыслями о Роберте. А о Роберте она думала постоянно с тех пор, как обнаружила бухгалтерские записи.

Эти мысли и побудили ее поехать на следующий день к шерифу Сандерсу. Ее вопросы были встречены им с удивлением и недоверием.

— Торговля рабами в моем городе? Это не могло остаться в тайне.

Такой ответ не убедил Ли.

— Спасибо, шериф.

— Но если вы так озабочены, попросите Монтгомери каждый день возить вас на работу.

— Да нет, не зачем. Я уверена, если вы сказали, что волноваться не стоит, значит, так оно и есть.

Ли попрощалась с шерифом, но ее тревога не улеглась. Холодный ветер студил ее лицо, и она поплотнее закуталась в плащ. «Что же делать теперь?» Ли отвязала лошадь, — рассеянно оглядываясь вокруг.

Неподалеку была кузница Бика. Отсюда она слышала неритмичные удары его молота. Даже если шериф Сандерс не знал ни о каких преступлениях, Ли это не убеждало. И она по-прежнему хотела узнать, насколько Роберт был вовлечен в это предприятие.

Она подошла к повозке, продолжая смотреть по сторонам. И увидела, как какой-то мужчина незаметно юркнул в дверь конюшни, рядом с кузницей. Краем глаза она заметила на нем темную одежду и шейный платочек. «Не тот ли это мужчина, что поздоровался со мной прошлой ночью», — подумала Ли.

Она напряглась. Нет, вероятно, это другой мужчина. Просто он был не из их города и это привлекло ее внимание. Ли забралась в повозку и поехала по направлению к лесопильне. Выезжая, она все время чувствовала на себе чей-то пристальный, тяжелый взгляд. Кто-то смотрел на не со стороны кузницы Бика.

Был ли это тот незнакомец? И если так, то почему он смотрел на нее?

Может быть, он видел, как она выходила от шерифа Сандерса? Ли прибавила ходу. Связано ли его любопытство с обнаруженными ею записями?

Но как он мог узнать? Ведь никто не знал о существовании этого дневника, даже Кэбот. А незнакомец и подавно, если только сам он не «был вовлечен в это темное дело.

От этой мысли у Ли перехватило дыхание, и она инстинктивно покачала головой. Если бы этот человек был замешан, он бы уже попытался завладеть дневником. Не стал бы он ждать все эти годы. У нее разыгралось воображение. Она внушила себе, что это был человек, которого она видела вчера вечером возле приюта.

Уже выехав из города, Ли вспомнила совет шерифа о том, чтобы Кэбот возил ее на работу. Она с трудом могла представить себе эту ситуацию. Кроме того, она должна будет объяснит ему свою просьбу, а к этому она еще не была готова.

Неважно, нравился Кэбот ей или нет, Ли не хотела поддаваться своей внезапной нежности по отношению к нему. В конце концов она же не была в него влюблена.

Глава 7

Она подъезжала, Кэбот наверняка слышал это.

Он сидел в конторе с утра в одной и той же позе — откинувшись на спинку стула, ноги положив на стол. В комнате было тепло. Через щель в дверце можно было видеть, как бьется пламя в печи. Он до сих пор ощущал лимонный аромат кожи Ли, тепло ее тела.

Неужели обычный поцелуй так на него подействовал? Поцелуй, который она подарила ему сама, по собственной воле. Это был всего лишь мимолетный поцелуй, не боле чем шепот. Воспоминание об этом будоражило его. Он ждал, что будет дальше. Ли, кажется, удивилась своему поступку не меньше, чем он, удрала и снова замкнулась в себе. Кэбот понял, что на нее снова нахлынули воспоминания о Роберте Беккере.

Кэбот вздохнул и закрыл глаза, вспоминая, какой он видел ее сегодня утром в спальне. Он проснулся, ощущая спиной изгиб ее тела, увидел ее нежную шею. Сладкий женский запах, исходящий от Ли, возбудил Кэбота.

Осторожно, как будто ловя бабочку, Кэбот двумя руками тронул ее за волосы. Ли зашевелилась, и он отпрянул.

Он снял ноги со стола и подвинул стул прямо к столу. Он перестал доверять себе, именно поэтому и провел все утро в конторе, ничего не делая.

Кэбот побарабанил пальцами по книжке, которую читал в последнее время. «Листья травы» Уолта Уитмена. Ли раскрыла его тайну о пожертвованиях для приюта, которой не знал даже Джек. Узнав, она, очевидно, смягчилась к нему, но потом отдалилась снова.

«Друзья», — сказала она. Что это значило? Имеет ли он какие-то преимущества теперь, или по-прежнему между ними дистанция?

Были ли они с Робертом друзьями поначалу? Кэбо-ту не хотелось думать о Беккере, но он понимал, что должен бросить вызов воспоминаниям Ли о своем первом муже.

Эта мысль согрела его, как стакан ирландского виски, но одновременно и привела в раздражение.

Ему было трудно вчера заставить себя не дотронуться до нее, но он понимал, что настоящая проверка его терпения еще впереди. Кэбот попался на внезапную открытость Ли и теперь не хотел терять ее расположения.

Дверь открылась, и в комнату ворвался холодный воздух. Ли вошла и закрыла за собой дверь. Она дошла до середины комнаты и остановилась, глядя куда-то поверх его плеча.

— Ты готов ехать?

— Ехать куда? — Кэбот встал со стула и выпрямился, поигрывая мускулами. Он заметил, что она по-прежнему неприступна.

Ли, протянув руки к печке, посмотрела на него через плечо и улыбнулась, но вся ее поза выражала некоторую сдержанность.

— Ты обещал поехать и срубить елку, забыл?

«Черт возьми, я совершенно забыл об этом! И кажется, она расстроилась». Кэбот попытался сдержать растущее раздражение и оставаться спокойным, хотя делать это в ее присутствии становилось все сложнее.

— Ах да, елка. — Он хотел было прижать ее к себе и поцеловать, но, заметив пелену безразличия в ее взгляде, не сделал этого. Ты хочешь ехать прямо сейчас?

— А ты мог бы сделать небольшой перерыв? — улыбнулась она довольно натянуто. — Это не займет много времени.

Внутренний голос заставлял его отказать ей, но он уже подходил к своему письменному столу. Хотел ли он сломать тот барьер между ними? Пожалуй, да.

— Думаю, что смогу помочь тебе.

По-прежнему не глядя на него, Ли поспешила к двери.

Он спокойно выдохнул, стараясь держать себя в руках. Даже когда Ли держалась отстранено, она возбуждала его.

Кэбот не чувствовал большой охоты заниматься елкой, но покорно набросил на плечи пальто, натянул перчатки и вышел вслед за ней.

День стоял ясный и солнечный, но солнце не грело и, несмотря на безветрие, было холодно. Он остановился, чтобы взять ножовку и топорик.

Ли ждала его у леса, растирая свой покрасневший от холода нос.

— Как ты думаешь, можно здесь рубить? — спросила она.

Он приблизился к ней:

— Это мои деревья. Ты можешь выбирать любую, какую захочешь.

— Какую выбрать? Большую? — Ее глаза возбужденно горели.

— А ты жадная, — заметил он, пытаясь улыбнуться. — Выбирай, какую хочешь.

Ли усмехнулась и устремилась в лес. Кэбот шел следом за ней, вдыхая холодный воздух, смешанный с запахом хвои.

Он мягко ступал по земле, устланной иголками исполинских деревьев.

Испытывала ли она желание или же была абсолютно равнодушна к нему? Но ведь он точно видел, как горели ее глаза вчера ночью.

Ли остановилась рядом с елью и подняла голову, чтобы оценить высоту. Она обошла ее кругом, критически осматривая ствол.

— Слишком мощная, как ты думаешь?

— Я здесь для того, чтобы рубить. Выбираешь ты.

— Справедливо.

Эта слишком тонкая. У этой иголки слишком острые. Слишком толстая. У нее было замечание по поводу каждого виденного ею дерева.

Полчаса спустя они все еще выбирали «самую большую ель». Стало еще холоднее. У Кэбота замерзло лицо, онемели губы, но он боялся признаться себе, что ему это нравилось. Вернее, нравилось смотреть на нее, ее энтузиазм захватывал.

Ли шла немного впереди, Кэбот плелся сзади, пила постукивала его по ногам. У нее посинели губы, и он хотел согреть их своими губами.

— Вот эта. — Она становилась возле ели, затем обошла ее кругом. — Ну что скажешь?

— Хорошая. Я ее быстро срублю. — Он сделал наметку топором. Ли, кутаясь в плащ, спряталась у него за спиной.

Боковым зрением Кэбот видел, как она заглядывала то с одной, то с другой стороны, наблюдая за его работой. До него доносился ее запах, волнующий, возбуждающий. Он сконцентрировал внимание на пиле, пытаясь не думать о Ли. Раз-два. Раз-два.

Ритмические движения пилы будто заворожили его, и в его воображении возникли волнующие картины, где он и Ли были вместе. Он разволновался.

— Отойди в сторону, — резко сказал он и откинул пилу. Сердце стучало у него между ребер, пот скатывался по шее вниз. Он резко толкнул дерево, оно покачнулось и рухнуло на землю.

— Ой, она замечательна! — Ли поспешила подойти к срубленной ели.

Кэбот стиснул зубы, злясь на себя за то, что позволил своим мыслям увести себя слишком далеко. Крепкой рукой взяв пилу, он оседлал дерево и обрезал его до восьми футов длиной.

Когда ель была погружена в фургон с запряженным в него норовистым жеребцом Уоспом, они медленно поехали к дому.

Свежий запах хвои овевал их. Они сидели рядом. Ее бедро были прижато к его ноге, ее рука касалась его при каждом толчке. Он сдвинул ноги. Тишина действовала ему на нервы.

— В городе говорят о собрании ассоциации фермеров сегодня вечером.

— А ты откуда знаешь? — удивленно посмотрел он на нее.

— Я заехала в город, а там только об этом и разговор. — Она сделала неопределенный жест рукой. — Думаю, что многим будет приятно, если они ввяжутся в политику.

— Было бы неплохо иметь местную ячейку. — Кэ — бот с удовольствием поддержал разговор, лишь бы отвязаться от своих мыслей о Ли. Он осторожно посмотрел на нее, пытаясь понять, что она знает о рабочем движении Оливера Келли. — При теперешнем общем экономическом упадке фермерам нужно оказывать всяческую помощь.

— И для тебя это тоже будет полезно. Ассоциация фермеров пытается обеспечить максимальные расценки и на перевозку грузов. — Она повернулась и открыто посмотрела на него, впервые за этот день. Ее щеки порозовели от морозного воздуха, глаза ярко блестели, как хрусталь.

Кэбот подавил желание подвинуться к ней поближе.

— Одна группа не сможет регулировать эти вещи. А как же конкуренция?

— Я же не говорю, что все их идеи хороши, но в какой-то степени они могут регулировать железную дорогу. Ты же не будешь отрицать, что там пока никаких правил не существует?

— Это правда. — Кэбот также не мог отрицать, что ему доставлял удовольствие этот разговор. Он заметно повеселел. «Что и говорить, она может поддержать беседу!»

Фургон остановился, и Кэбот удивился тому, как быстро они доехали. Внезапно он осознал, что ему с ней интересно. Несмотря на то, что она держала дистанцию между ними, ему понравилось, как они провели этот день. И он по-прежнему хотел ее, может быть даже больше, чем прежде.

Кэбот занес ель на крыльцо, обрубил ветки у самого комля, затем втащил в дом и установил в гостиной. Ли хотела, чтобы Кэбот тоже наряжал елку, но ее близость так воздействовала на него, что он решил уехать.

Выпив на ходу чашку горячего шоколада, он поспешил на лесопильню, постоянно думая о Ли. Новые предрождественские хлопоты напомнили ему о прошлом. Для себя Кэбот никогда бы не спилил дерево. Он обычно отмечал Рождество тем, что посылал чек в приют.

Он осознавал то хорошее, новое, что привнесла Ли в его жизнь, но все же между ними оставалась какая-то неопределенность.

Ли узнала о нем то, чего не знал даже Джек. Он чувствовал себя открытым, незащищенным, как рыба, вытащенная из воды. Кроме того, Кэбот не знал, сколько он еще сможет держаться на расстоянии от нее.

Корабль Ли «Серебряная звезда», срочно нуждался в ремонте, и Ли нужна была подпись Кэбота, чтобы получить деньги. Другого выхода не было. Она стиснула зубы и слезла с повозки.

Дул холодный ветер, гоняя по небу тучи, из-за которых ярко светило солнце. В основном здании жужжала и звенела пила. В воздухе пахло свежеспиленным деревом.

Ли помедлила немного у входа, высматривая Кэбота. Она увидела его у пилорамы: он стоял по одну сторону с Гансом Керром, который забрасывал дрова в топку паровой машины. Какой-то незнакомый светловолосый молодой человек стоял рядом с Кэботом, кивая на каждый жест Кэбота, в этот момент указывающего в разные точки гигантской машины, которая могла обрабатывать два, а то и три ствола одновременно. Вокруг них летала стружка.

Ее унижало осознание того, что ей нужно просить Кэбота подписать ее финансовые бумаги.

Ли задержалась у дверей, у нее защекотало в носу от стружки и пыли. Она не хотела называть Кэботу причину, по которой ей нужны были деньги. В последнее время все, что так или иначе касалось Роберта, создавало между ними некий вакуум. Но когда Кэбот женился, он знал, для чего ей нужны деньги. Ободренная этой мыслью, Ли поспешила к нему.

Она подошла к другому выходу в помещение, слыша, как Кэбот пытаясь перекричать звук пилы, говорил молодому человеку:

— Бревна клади по одному. Убедись, что пила свободна, прежде чем положишь следующее, иначе бревно встанет поперек. Или, что еще хуже, вылетит тебе в лицо.

Кэбот не заметил ее, и она, пользуясь минутой, всматривалась в его напряженное лицо. Что-то безжалостное было в его ярко-голубых глазах. Стружка покрыла его шляпу и одежду. Рот его был выпачкан сажей. Ли хотела увидеть его обаятельную улыбку, помня о том, как красит она его лицо, глаза. Сердце забилось сильнее и, переводя дыхание, она посмотрела в маленькое окошечко, из которого была видна его контора.

— Ли? — воскликнул в удивлении Кэбот.

Она обернулась и направилась к нему, обходя лесопильную раму, чтобы стружка не попала ей на платье.

— Мне нужно поговорить с тобой, — прокричала она, приложив руки ко рту.

Кивнув ей, он сказал что-то Гансу и, подойдя к ней, отвел в сторону.

— Мы не могли бы пойти в контору? — Она не хотела просить деньги при мужчинах.

Он покачал головой.

— Мне надо посмотреть немного, как будет работать молодой Уотерс. Говори, они нас не слышат, — сказал он, чуть понижая голос.

Свежий ветер подул из окошка, и стружка закружилась возле ее ног.

— Хорошо. «Серебряная звезда» нуждается в ремонте.

— Ну и в чем дело? — Кэбот бросил взгляд через плечо на Ганса и Уотерса. — У тебя же есть деньги.

— Ну, — Ли замялась, — ты ведь дал мне деньги в обмен на то, чего не получил.

— Я имел в виду, что это будут также и твои деньги. Тебе не нужно меня спрашивать, можно ли их истратить, пусть даже на ремонт судна.

— Я пришла не просить разрешения, — Ли передернула плечами, возмущаясь его притворством. — Мне нужна твоя подпись, чтобы послать чек в банк.

Его глаза ничего не выражали, как если бы он забыл, о чем они говорили. Секунду спустя он сказал.

— Тебе не нужна моя подпись. Я уже сообщил обо всем Хигтинсу в тот день, когда ходил в банк.

— Ой, — вырвалось у нее. — Я думала… Ну, спасибо. Я не знала этого, а то не стала бы тебя беспокоить.

— Никакого беспокойства. Ты моя жена.

В этом утверждении Ли не почувствовала иронии и вновь ощутила, как екнуло у нее сердце. Она закусила губу: «Почему этот мужчина так на меня действует?»

— Ладно, надеюсь, увидимся за ужином.

— Черт возьми! Уотерс, ложись! — Они одновременно обернулись на крик Ганса. Она успела увидеть, как Ганс и Уотерс бросились на грязный пол, прежде чем Кэбот успел свалить ее. Машина заглохла, потом взорвалась, выкинув бревно, как стрелу. Прямо в Кэ — бота. Ли слышала, как бревно ударило Кэбота и почувствовала, как задрожал пол, когда он упал. Бревно глухо стукнулось об пол, затем отскочило в стену. В следующее мгновение Ли на коленях подползла к Кэботу.

Мужчины сгрудились вокруг. Они о чем-то говорили, она не понимала о чем. Кэбот лежал неподвижно на животе, голова повернута в сторону. Руки его обнимали голову, тоненькая струйка крови вытекала из небольшой раны на виске.

Ли прильнула к его груди, прислушиваясь. Она уловила прерывистое дыхание. Глотая слезы Ли подняла голову и нашла в толпе Хайрама.

— Хайрам, сбегай за доктором Уорреном. И за Джеком, — сказала она.

— Я здесь Ли. — Ее кузен подошел к ней. Он опустился на колени и стал изучать рану.

— Лучше его не трогать, пока не придет доктор. Нам не разобраться, что с ним.

— Джек, я так рада, что ты здесь. — Она отвела темную прядь волос с виска Кэбота, заметив, что рана начинает припухать.

— Ты в порядке? — спросил Джек, трогая ее за руку.

Ли кивнула. Она почувствовала, что не может говорить, осознав вдруг, что Кэбот спас ее.

— Он закрыл меня собой. — Она нежно дотронулась до его щеки. — Кэбот, ты слышишь меня? Очнись!

Никакого ответа. Он лежал неподвижно, даже веки не пошевелились ни разу.

— Подожди, дай ему прийти в себя. — Джек осторожно дотронулся до шишки. — Да, нехорошая шишка. Он, должно быть, ушибся, когда упал. Что произошло?

— Это моя вина, сэр. — Уотерс вышел из толпы, весь белый от ужаса. — Он меня предупредил, чтобы я не совал новое бревно, пока не пройдет предыдущее, а я подумал, что уже можно…

Никто не произнес ни слова, это молчание как будто выражало согласие с его словами.

— С мистером Монтгомери все будет в порядке? — Уотерс испуганно посмотрел на Ли.

Она не знала, что ответить, продолжая поглаживать голову Кэбота.

— Надеюсь, что да. Посмотрим, что скажет доктор Уоррен.

— Не обвиняй во всем себя, парень. Эта машина — опасная штука, независимо от того, насколько ты с ней осторожен. — Джек поднял голову на парня.

Ли смотрела на Кэбота. Он по-прежнему не двигался Лицо его было белым, как мука. Кровоподтек на виске резко выделялся. Она почувствовала, как страх сжимает ей горло, и дотронулась до Джека.

— Его надо чем-то укрыть. Там, в повозке, есть полог. Джек послал кого-то к повозке, и скоро она укрыла Кэбота меховым пологом. Слезы щекотали в носу, но Ли не могла плакать. Она должна помочь Кэботу. «О Господи, только бы с ним все было хорошо, пожалуйста», — думала она.

Она молилась, чтобы Кэбот открыл глаза. Ее одолевали мрачные мысли, но Ли старалась не поддаваться им.

— Ты слышишь меня? Очнись, Кэбот, очнись!

— Не кричи мне в ухо, — слабым голосом сказал он и, вздрогнув, приоткрыл глаза. — Что случилось?

— Несчастный случай, — сказала она с облегчением. — Лежи спокойно, не двигайся. Скоро придет доктор Уоррен.

— У меня голова раскалывается. — Кэбот попытался поднять руку, но не смог.

— Эй, приятель, , с возвращением! Тебя здорово ударило в голову, — пробасил Джек.

— Помоги мне встать, — хриплым, слабым голосом сказал Кэбот. — Я чувствую, себя, как… — Глаза его снова закрылись.

У Ли забилось сердце. Она с тревогой посмотрела на Джека. Тот покачал головой.

Она снова прижалась к уху Кэбота, приговаривая, чтобы успокоить:

— Все будет хорошо, Кэбот. Скоро придет доктор Уоррен, все будет хорошо.

Ли сама себя убеждала в этом, ведь казалось, что Кэбот не слышит ни слова. Ее мысли прервались шумом колес, и она вздохнула с облегчением, увидев, как Хайрам вместе с доктором Уорреном вбежали в здание. Мужчины расступились, давая дорогу доктору.

Он опустился на колени и, приложив пальцы к шее Кэбота, спросил:

— Удар был один?

— Кажется. — Джек крепко обнял Ли за плечи. — Больше мы ничего не видели.

Доктор Уоррен прощупал спину Кэбота, затем снова шею, затем подвигал ногу Кэбота.

— Не похоже, что у него поврежден позвоночник.

Он приходил в сознание?

— Да, на минуту, — ответила Ли, сжимая руку Джека.

— Когда это было? — Доктор поднял веко Кэбота.

— Перед тем как вы приехали. — Она беспомощно взглянула на Джека. Ей казалось, что Кэбот пролежал так несколько часов.

— Минуты две-три назад, — поправил ее Джек.

— Я думаю, можно его перенести. Давайте отнесем его в контору, чтобы я мог лучше его осмотреть.

Несколько минут спустя Кэбот лежал на полу своей конторы, на пологе из повозки. Доктор Уоррен на коленях внимательно изучал его ушиб и рану на виске.

— Меня не столько волнует рана, сколько вот этот ушиб, — сказал доктор.

— Я могу встать? — Кэбот поерзал на покрывале.

— Нет, — Ли и доктор Уоррен ответили одновременно.

Кэбот дотронулся рукой до лба и содрогнулся.

Скривившись от боли, он вздохнул.

— У тебя очень сильный ушиб, сынок. — Доктор Уоррен накладывал бинт на рану. — Ты меня видишь?

— Да, — с трудом выговорил Кэбот. Ли подалась вперед.

— Сколько пальцев? — спросил доктор, вытягивая вперед два пальца.

— Два..

— Хорошо. Не думаю, что у тебя поражено зрение, а вот речь — невнятная. Ты знаешь, какой сегодня день?

— Понедельник, канун Рождества. Теперь я могу встать? — Голос Кэбота звучал увереннее. Меловая бледность проходила, и страх, сковавший Ли, отступил.

— Мы поможем тебе подняться. Джек, дай мне руку. — Доктор Уоррен встал на одно колено по правую сторону от Кэбота. Джек зашел слева. — Давай легонько подниматься. Возможно, у тебя закружится голова.

С помощью Джека и доктора Кэбот сел. Ли внимательно наблюдала за ним. Глаза его потускнели, и лицо опять побелело.

— Теперь посиди так минутку, — распорядился доктор, поддерживая Кэбота за спину одной рукой.

Кэбот повиновался, шумно дыша. Он закрывал и открывал глаза, как бы проверяя себя. Боль исказила его лицо.

— Теперь попробуй встать. — Доктор закинул руку Кэбота себе на плечо, обхватив его за пояс. Джек сделал то же самое.

Кэбот встал на ноги, его шатало из стороны в сторону, затем он выпрямился и слабо улыбнулся:

— Смотрите, опять как новый.

— Я в этом не уверен. — Доктор Уоррен внимательно наблюдал за Кэботом, как будто ожидая чего — то. Затем он осторожно отпустил его руку. То же самое сделал Джек. Кэбот подвигал одной ногой, стараясь сохранить равновесие. Он пошатнулся, и в какую-то долю секунду показалось, что у него подогнутся колени и он упадет на пол. Ли вскрикнула и подбежала к нему, но Джек опередил ее и подхватил Кэбота.

— Кружится голова? — Доктор Уоррен помог Джеку усадить Кэбота на край письменного стола.

— Да, — еле выговорил Кэбот.

— Ладно, Ли, заберите его домой и уложите в постель.

— Там, на углу, стоит фургон, можете его взять, — предложил Джек.

— Меня ждет работа, — запротестовал Кэбот.

— Хватит болтать! Сегодня тебе надо лежать, отдыхать, а не то — я сам тебе вмажу. Понял? — сказал доктор. Кэбот кивнул, и доктор предложил: — Твой череп мог расколоться надвое, а вместо этого — у тебя всего лишь головная боль. Не надо испытывать судьбу, лучше полежать денек, и тогда, действительно, станешь как новый.

— Хорошо, док.

Боль заострила черты лица Кэбота, его бледность бросалась в глаза. Пошевелившись, он поморщился от боли.

Пытаясь на паниковать, Ли выскочила наружу и подогнала фургон к входу в контору. Слава Богу, слава Богу! Страх все еще не отпускал ее, и Ли вдруг осознала, что могла сегодня потерять Кэбота.

Ее раздумья прервались появлением Джека и доктора Уоррена, которые вдвоем несли Кэбота. Они осторожно положили его в фургон и укрыли пологом. Джек сел рядом с Кэботом, а доктор Уоррен подошел к Ли:

— Я уже дал Кэботу болеутоляющего, ему это понадобится по дороге домой. Вы должны будете дать ему еще, когда эта доза перестанет действовать, — примерно часа через четыре. — Голубые глаза доктора Уоррена смотрели на Ли серьезно, в них не было обычного благодушия. — И пусть он не встает до завтрашнего утра. Я заеду проведаю его. Вы все поняли?

Она кивнула:

— Я что-нибудь еще должна знать? Еще какие — нибудь рекомендации?

— Позднее задавайте ему вопросы, чтобы убедиться, что он понимает, что к чему.

— Хорошо, — сказала Ли и оглянулась на Кэбота и Джека. Джек кивнул ей, давая понять, что можно ехать, и она стегнула серого.

Каждая секунда поездки была мучительна для Ли. Она все время думала о том, каково Кэботу. Лишь когда они въехали на холм, за которым был их дом, Ли перевела дух.

Она остановила фургон возле крыльца и обошла его кругом, чтобы помочь Джеку. Он уже приподнял Кэбота достаточно высоко, — так, что Ли могла подсунуть свое плечо под его руку. Опилки летели с его пальто, ей захотелось чихнуть. Она пошире расставила ноги, чтобы удержать Кэбота. Джек подхватил его с другой стороны, и они меленно стали подниматься по лестнице. Мэдди встретила их на пороге.

— Вы приехали пообедать? О-оо! Боже мой. — Она руками прикрыла рот, увидев Кэбота, неверными шагами двигавшегося в доме. — Что случилось?

Джек, пока они входили в дом и поднимались по лестнице на второй этаж, рассказал подробности несчастного случая, заверив Мэдди, что никто больше, включая и ее мужа, не пострадал.

Мэдди шла за ними следом.

— Нужно что-нибудь сделать? Скажите, чем я могу ему помочь?

— Может быть, принести воды, — сказала Ли. Беспокойство о Кэботе не давало ей сосредоточиться.

— Доктор Уоррен уже дал ему опиум, и ему, наверняка, захочется пить. Мы поднимем его наверх и уложим в кровать.

— Принеси немного шерри или виски — что найдешь — для Ли, — крикнул вдогонку Мэдди Джек.

Кэбот опирался на Ли, и, когда они добрались до спальни, она тяжело дышала.

— Что вы собираетесь делать? — невнятно спросил Кэбот, покосившись на Ли.

— Собираемся уложить тебя в кровать. — Ли с Джеком осторожно опустили Кэбота на матрац.

Он лежал, бледный и неподвижный, посередине темно-голубого покрывала, опять без сознания. Ли вытащила тонкое покрывало из-под него.

— Давай-ка снимем с него одежду. — Джек стянул с него пальто и бросил на стоящее рядом кресло-качалку. — Сегодня он уж точно никуда не пойдет.

— Да, — ответила Ли, снимая с Кэбота ботинки. Она стала стягивать с него носки, захватив одной рукой его ногу, и уже почти сняла один, когда Джек прокричал:

— Нет, дай мне…

— О-о Господи… — Ли с ужасом уставилась на ступню Кэбота. Уродливые шрамы на его ступнях выглядели особенно ужасно в беспощадном дневном свете. Слезы непроизвольно потекли по ее щекам. Она стояла неподвижно, держа в руках ногу Кэбота и безмолвно уставясь на израненную плоть. Наконец она встретилась взглядом с Джеком. — Откуда это у него?

— Ему бы не понравилось, если бы я тебе рассказал. — Джек подошел к изножью кровати, чтобы дотянуться до Кэбота. — Ну все, здесь я сам закончу.

— Нет. — Ли покачала головой. Боль пронзала ее. Трясущимися руками она сняла второй носок и увидала то же самое.

— Джек, что произошло? — почти закричала она. Сжав зубы, Ли одним пальцем тихонько дотронулась до этой болезненной раны. Губы ее дрожали, она кусала их, чтобы нервы не подвели ее.

— Это было очень давно, Ли. С тех пор у него не было других ран.

— Он трет ноги каждую ночь, лежа в постели. — Она опустила глаза и взглянула на свои пальцы, лежавшие на его ране, — чистая гладкая кожа поверх израненной плоти. — Скажи мне, Джек.

— Ты должна сама его об этом спросить. Не мое это дело тебе рассказывать такое.

— Расскажи мне, — прошептала она, глядя ему прямо в лицо.

— Вот и я. Кажется, я принесла все, что вы просили. — Мэдди вошла в комнату с подносом в руках, на котором стоял графин с водой и два стакана с виски.

Она протянула поднос Джеку. Он взял стакан с виски и осушил его одним глотком. Отвернувшись от Ли, он подошел к Кэботу и стал снимать с него рубашку.

Ли, подумав, что Кэботу была бы неприятно, если бы кто-нибудь посторонний увидел его раны, попросила Мэдди поставить поднос на столик рядом с кроватью. Джек снял с Кэбота брюки и накрыл его тонким одеялом.

Кэбот зашевелился, но не проснулся. Ли убрала волосы с его раны на виске, затем повернулась к Мэдди, которая стояла у изножья кровати с глазами, полными слез.

— Все хорошо, Мэдди. Я буду с ним все время, так что ты можешь идти домой.

— Спасибо, мэм. Я испекла свежий хлеб сегодня утром, есть еще ветчина. Вы голодной не останетесь. — Мэдди перевела взгляд с Кэбота на Ли: — Что-то он не очень хорошо выглядит.

— Доктор Уоррен зайдет завтра утром проведать его. Не волнуйся, я побуду с ним.

— Хорошо, мэм. — Бросив еще один озабоченный взгляд на Кэбота, Мэдди направилась к двери. — Я уйду через некоторое время. Хочу кое-что для вас сделать.

— Спасибо, Мэдди. — Ли изо всех сил убеждала себя, что с Кэботом все будет в порядке. Ведь и докор Уоррен так сказал.

Мэдди ушла, и Ли плотнее укутала Кэбота одеялом.

— Хочешь, чтобы я остался? — Большая ладонь Джека опустилась на ее плечо и сжала его.

Ли сняла его руку:

— Нет, спасибо. Надо только присматривать за ним, чтобы он не вскочил с постели. Думаю, что смогу с ним управиться. Тебе, кроме того, надо вернуться на лесопильню и сообщить остальным, как он себя чувствует.

— Ладно. — Джек подошел к двери и обернулся: — Хочешь, я зайду вечерком по дороге домой?

— Все будет в порядке, Джек. — Она не сводила глаз с лица Кэбота, надеясь на то, что он вдруг очнется. — Может быть, лучше утром. Наверное, я не смогу удержать его в постели.

— Хорошо, тогда до утра. — Джек вышел за дверь, бросив ей через плечо: — Выпей шерри.

— Хорошо, — ответила она, зная, что не выпьет. Ли стояла около кровати, всматриваясь в пепельное лицо Кэбота. Она смутно услышала, как хлопнула входная дверь и отъехал фургон.

Кэбот выглядел совершенно иначе, не таким, как всегда: сейчас он был абсолютно беззащитен.

Она перевела взгляд ниже, на его ноги, укрытые одеялом.

Что же их так изуродовало? И были ли эти шрамы связаны со шрамом на груди? Кто сделал с ним такое?

Ли хотелось снова посмотреть на них, но она не была уверена в своих силах. Она даже вообразить себе не могла боль, которую вызывали эти раны. А ведь Джек сказал, что они у Кэбота давно. Может быть, в приюте?

Мысли вспыхивали, вызывая сочувствие и жалость. У нее сжимался желудок, горели ноги, ныло сердце, когда она представляла себе боль, которую ему пришлось пережить.

Ли погладила Кэбота по щеке, внезапно осознав, что он ей небезразличен.

Означало ли это, что она предает Роберта? Роберт был ее первой любовью, ее лучшим другом. Ли не думала, что сможет полюбить снова. Она не хотела этого.

Ли вдруг почувствовала безотчетный страх, у нее даже похолодели пальцы. Кэбот недвусмысленно дал понять, что он не хочет никаких эмоциональных уз. Поскольку ее чувства к нему становились явными, она все же не могла примириться с тем, что не была свободна от Роберта.

Стоя возле кровати, Ли призналась себе, что чувствует что-то по отношению к Кэботу. Но это «что-то» не было любовью.

Глава 8

Кэбот медленно открыл глаза, испытывая острую боль, отдающую в висок. Молочно-белый свет приникал в комнату, начинало светать. Он моргнул и повернул голову, пытаясь понять, где находится. Боль пронзила голову. Кэбот закрыл глаза на секунду, пока острая боль не стала ноющей.

Он был в своей комнате, в своей постели. Что происходит? Как вспышки пронеслись в его сознании воспоминания о случившемся: он повалил Ли на землю, ужасный удар бревна ему по голове, док Уоррен. Поднеся руку к виску, он нащупал повязку и твердую шишку.

Кэбот лежал, не шевелясь, ощущая, как часто бьется у него сердце, вероятно от резких приступов боли. Он вдруг подумал о Ли. Краешком глаза он увидел, что она лежит рядом с ним на кровати. Он немного повернул голову в ее сторону.

Ли лежала на своей половине постели, повернувшись к нему лицом. Ее спутанные волосы разметались по щекам, шее, губам. Одна рука, сжатая в кулак, была протянула к нему. Она всю ночь спала рядом?

Да, она была рядом. Кэбот припоминал, что несколько раз просыпался и однажды проглотил полную ложку какой-то горькой жидкости. Каждый раз, когда он просыпался, Ли забрасывала его глупыми вопросами: как его зовут, сколько ему лет, где он живет.

Черные круги обрамляли ее глаза. Несмотря на спокойный сон, она выглядела уставшей. Ли спала в том же голубом шерстяном платье, в котором приехала вчера на лесопильню. Нога в чулке высовывалась из-под юбки. Она наблюдала за ним, пока сама не заснула. Потеряла чувство бдительности.

Пока Кэбот смотрел на нее, незнакомая доселе теплота, как мед, разлилась у него в груди. Особое, ободряющее чувство. Он потянулся и поправил ее покрывало.

Вчерашний день помнился какими-то кусками. Ли была на лесопильне? Почему? Кэбот попытался вспомнить. Усилие стоило ему еще одного приступа боли.

Сказывалось действие лекарства. Он был в сознании, но составить общую картину случившегося не мог. Он очнулся один раз в конторе, затем здесь. Кто-то — Джек? — раздел его.

Но Ли была с ним всю ночь, держа его руку, предлагая воды, укрывая его, когда ему становилось холодно. Опять это странное чувство теплоты охватило его, растапливая зеледенелые уголки его сердца. Кэбот пытался понять свои чувства. Благодарность? Покровительство? Любовь?

Любовь?

Он отверг эту мысль. А что вообще он знал о любви? Разве не сказал он ей, что хочет от нее только ребенка, ничего больше?

А как объяснить ее страстное желание смотреть на него томными глаами, ласкать, приговаривая сладким голосом? Он жаждал ее, жаждал ее ласк, — он, который не любил чужих прикосновений, если он сам их не вызывал.

Кэбот недоумевал: уголки души, которые, казалось, навсегда закрытыми в нем, вдруг открылись снова. Внезапно он вспомнил, почему Ли пришла на лесопильню вчера. Починить судно для Роберта. Все время — Роберт. Мысль о любовных отношениях с Ли показалась ему смехотворной.

Потому что она уже любила другого. Мертвого.

Он закрыл глаза. В голове застучало: Кэбот, Роберт, Ли — снова и снова, как молитва, и Роберт всегда оказывался между ними.

— Кэбот! — Холодная рука дотронулась до его мокрого от пОта плеча.

Он напрягся, пытаясь скрыть дрожь от ее прикосновения. Он не хотел этой любви так же, как она. Кэбот открыл глаза, посмотрел на Ли и поразился участливому и нежному выражению её лица.

— Я в порядке, — сказал он, осознавая вдруг, что уже пытается ободрить ее.

Она приподнялась и прижалась к нему, всматриваясь в повязку на голове.

— Кажется, опухоль немного спала.

— Я хорошо себя чувствую, — коротко отозвался он. Прядь каштановых волос упала ему на щеку. Он чувствовал запах теплой кожи и лимона. Пульсация в висках опустилась ниже живота. — Я бы хотел встать.

— О нет, — Ли отодвинулась от него, становясь на колени. — Доктор Уоррен сказал, что тебе лучше быть в постели, пока он не приедет.

— Я вряд ли смогу лежать в кровати и ждать, когда у него найдется время заехать. — Кэбот избегал встречаться с ней взглядом, чтобы она не прочла желания в его глазах.

— Ты сильно пострадал вчера, Кэбот. Пожалуйста, скажи, что будешь в постели, пока он не приедет, — мягко и терпеливо повторяла она.

«Интересно, это Джек снял с меня ботинки и носки». Кэбот не помнил. Раздражение вспыхнуло в нем. Кэбот внимательно посмотрел на Ли.

«Она видела шрамы».

Он понял это по мягкости и жалости в ее серых глазах, по тому, как она отпрянула от него, боясь причинить ему лишнюю боль.

Кэбот был в ярости. Он смотрел на Ли, ожидая, что она откажется от своих чувств. Этого не происходило, но произойдет. Так было всегда.

— Хорошо, я останусь в кровати, пока доктор Уоррен не придет сюда, — согласился он скрепя сердце.

«Почему она не слезает с кровати, а продолжает смотреть на меня, как на уродца в цирке-шапито?» — подумал он и согнув ноги, попытался хотя бы сесть.

— Который сейчас час?

Казалось, Ли удивилась его вопросу, потом слезла с кровати и обошла ее с другой стороны. Одежда Кэбота была перекинута через высокую спинку кресла-качалки, и она вытянула оттуда его брюки. Сунув руку в карман. Ли достала часы, взглянула на них и, секунду помедлив, протянула ему:

— Они сломались. Наверное, вчера, когда ты упал. Услышав неподдельное огорчение в ее голосе, ему захотелось бросить что-нибудь с размаху. Его подтолкнул немой вопрос в. ее глазах. Она хочет узнать, откуда у него эти шрамы, но он не скажет. Кэбот провел последние двадцать лет, стараясь забыть об этом. Он потряс головой:

— Одно с другим не связано.

— Я могу спуститься вниз и посмотреть, , на больших часах.

— Это не так важно, — Кэбот приподнялся, опираясь на локоть.

— Что ты делаешь? — закричала Ли, кидаясь к нему.

— Могу я в конце концов штаны надеть? — — Он скривился от нового удара боли.

Кэбот опустил ноги на пол, отдавая себе отчет в том, что одеялом он укрыт от живота до бедер.

Ли скользнула взглядом по его ногам, затем посмотрела в лицо с немым вопросом в глазах.

— Пожалуйста, Кэбот. Доктор Уоррен не хотел, чтобы ты вставал с кровати, пока он не осмотрит тебя, — просила она с мольбой в голосе, и Кэбот почувствовал, что у него нет сил сопротивляться. Он откинулся на кровать, засунув ноги — под простыню и натянув на себя одеяло. Комната пошатнулась на секунду, затем снова вернулась на место. Голова кружилась.

— Хочешь поесть что-нибудь? — Ли стояла на достаточном расстоянии от кровати, как будто знала, что Кэбот не хочет, чтобы она дотрагивалась до него. Или, возможно, она сама этого не хотела?

— Нет, ничего не надо.

Они услышали, как внизу остановилась повозка, и Ли выглянула в окно.

— Приехал доктор Уоррен. Пойду открою ему. — Она поспешила к двери, бросив на ходу: — Пожалуйста, не вставай. ,

Кэбот еле заметно кивнул, опасаясь новой вспышки головной боли. Когда Ли вышла из комнаты, он немного расслабился. Только что она смотрела на него с любопытством и жалостью, а он не мог выносить ее жалостливого взгляда. Ничего, скоро все изменится.

У него разболелись ступни, и он подвигал пальцами, чтобы боль утихла. Ему бы хотелось, чтобы его новые чувства к Ли также утихли.

Через четверть часа доктор Уоррен закончил осмотр.

— Весь день вам надо оставаться дома.

— Как дома? — Кэбот повысил голос и сразу же пожалел об этом. — Я не могу…

— Я оставлю еще опиума, — продолжал доктор. — Я говорю очень серьезно. Вы можете передвигаться по дому сколько захотите, но я попрошу Ли приглядывать за вами.

— Но она не сможет сидеть со мной весь день. У нее дела на работе, такие же как и у меня, — пробормотал Кэбот. Боль вспыхнула где-то в середине черепа такая сильная, что ему было больно смотреть.

Ли поднялась с кресла-качалки, на котором она сидела все время осмотра.

— Я побуду с ним, доктор, не волнуйтесь. Что — нибудь еще нужно?

— Если у него начнется головокружение, немедленно уложите его в постель.

— Я прослежу за этим. — Ли многозначительно посмотрела на Кэбота.

Странное чувство нежности возникло опять. Он вдруг испытал острое желание подойти к ней, схватить за плечи и засмеяться.

Ли с доктором вышли из комнаты, были слышны их шаги вниз по лестнице. Кэбот нахмурился. Ему не хотелось лежать весь день в кровати и быть в постоянной близости к Ли. Если судить по сегодняшнему дню, то новые чувства к ней будут одолевать его.

На самом деле Кэбот не любил Ли Беккер. Он просто хотел ее с той же силой, с какой когда-то хотел иметь лесопильню, потом собственный дом. Нет, он не любил Ли. Ожидая ее в гостиной в рождественское утро, Кэбот повторял себе это снова и снова. Он стоял между диваном и елью, купаясь в лучах утреннего солнца.

Возможно, он путал любовь со смешанным чувством желания и благодарности? Ли мужественно выхаживала его последние два дня.

Кэбот посмотрел на дерево, украшенное белыми и красными ленточками, на свечки, стоявшие на каминной полке. Запах хвои витал в комнате.

Он не мог не оценить ее нежности по отношению к себе. Он же будет с ней вежлив, но не более того. Ли ведь и не намекала на возможность чего-либо большего с его стороны. После несчастного случая она была сама любезность, сама предупредительность, — вела себя как человек, увидевший какую-то несправедливость и пытающийся взять всю вину на себя. Она всегда была рядом, всегда была готова помочь, но ее незаданные вопросы по поводу шрамов создавали между ними пропасть.

Кэбот не винил ее в этом. Ему и раньше приходилось быть объектом такой жалости. Он всегда сопротивлялся этому и никогда никому не рассказывал о своих шрамах. Никому, кроме Джека. Не потому, что они были уродливы, а потому, что напоминали о человеке, которого больше не существовало. К сожалению, теперь, зная о том, что Ли видела шрамы, Кэбот стал вспоминать свои старые, почти забытые тайны. Последние два дня он все время старался подавить в себе чувство дискомфорта и одиночества.

Кэбот глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от воспоминаний. Он подошел к окну и посмотрел вниз, на свой подарок Ли. У крыльца стояла повозка — черная, сверкающая. Это был вариант английской коляски с сиденьем для двоих. Понравится ли ей? Ей, несомненно, нужно было что-то, чтобы ездить в контору, нечто более удобное и надежное, чем ее старая коляска.

Послышалось шуршание юбок, и Кэбот обернулся. Сердце его замерло, грудь сжалась от волнения. Ли стояла в дверях в темно-вишневом платье с низким вырезом, оголявшим плечи и налитые груди; ее кожа, гладкая и нежная, как жемчуг, сверкала в золотых солнечных лучах, льющихся через окно в комнату.

Ее распущенные волосы спускались на плечи и струились вниз по спине. Он блуждал по ней взглядом, отмечая каждую деталь: от тонкой талии до черных туфелек, видневшихся из-под платья.

— С Рождеством! — сказала она. Краска залила ее шею и грудь.

Кэбот, еле переводя дух, сосредоточился на одной детали: ее глаза по-прежнему излучали нежность и теплоту.

— Доброе утро, — ответил он, не отводя глаз от нее… Ли еще гуще покраснела и сделала шаг к нему:

— У меня есть кое-что для тебя. — В руке она держала завязанный платочек с инициалами: «Л.Э.М».

Ли Элизабет Монтгомери. Ему было приятно это увидеть. Она протянула ему что-то, но он перевел взгляд на ее лицо.

— Ты сказала, что у тебя есть что-то для меня? Кэбот и не думал, что она сделает ему подарок. Он посмотрел на платочек, чистенький и аккуратно завязанный. Чувство неловкости сковало его, но он превозмог себя и взял подарок. В платочек были завязаны новые часы — взамен тех, которые разбились во время несчастного случая на лесопильне. Кэбот улыбнулся:

— Спасибо. Они замечательные, просто прекрасные. — Он взглянул на нее, поглаживая позолоченный футляр.

Ли подошла к нему, и он остро почувствовал запах лимона и вербены, исходивший от нее.

— Тебе нравится? Я подумала, что тебе понадобятся новые, после несчастного случая. Я… сделала там надпись.

Он удивленно вскинул брови и поднял крышечку часов, чтобы прочесть: «К.А.М., Рождество, 1873». Он еще раз улыбнулся:

— Откуда ты знаешь мое второе имя?

— Джек сказал мне. Аарон, правильно?

— Да. — Кэбот провел пальцем по гравировке.

— Ну, слава Богу, с Джеком ведь никогда не знаешь наверняка.

Он снова стал изучать часы, поворачивая их на ладони, и вдруг испытал некоторое замешательство по поводу этого подарка.

Часы были прекрасной ювелирной работы и очень нужны ему. Кэбот зажал их в руке и встретился взглядом с Ли. Она глядела на него неуверенно, как будто . боясь, что ему не понравится подарок.

— Спасибо. Я их все время буду носить.

— Хорошо. — Она натянуто улыбнулась. — Сейчас я накину плащ и буду готова ехать.

— Подожди, у меня тоже есть для тебя подарок. — Кэбот положил часы в карман брюк вместе с платком.

— Для меня? — Ли оглядела гостиную.

— Это — на улице.

«Понравится ли ей? Может, лучше было бы подарить какое-нибудь украшение?» — вдруг заволновался Кэбот. У него разболелись ноги.

— Пойдем?

— Давай, — Ли прошла с ним до входной двери и вышла на крыльцо. У нее перехватило дыхание от восторга. — Это мне?

Она постояла секунду, потом кинулась осматривать повозку. Серый стоял спокойно, помахивая хвостом, пока Ли рассматривала упряжь.

— Восхитительно! Почти как экипаж, только я сама буду им управлять! Ой, Кэбот, это замечательно! — Она продолжала восхищаться большими деревянными колесами, съемным верхом.

— Тебе, действительно, нравится?

Кэбот увидел, как изменилось ее лицо: впервые за два дня Ли смотрела на него без жалости во взгляде, как на мужчину, которого она выбрала и за которого вышла замуж.

— Мне очень нравится повозка. И ты уже запряг ее, так что мы сможем поехать к родителям на ней.

— Да. — Кэбот снова почувствовал к ней непреодолимую нежность, которую впервые испытал, проснувшись на следующй день после аварии и увидев ее рядом в кровати. Он старался прогнать, затушевать это чувство.

— Если ты готова, то поедем скорее.

— Я только возьму плащ. — Она еще раз взглянула на повозку, затем подбежала к крыльцу и остановилась перед Кэботом. — Мне очень, очень нравится. Спасибо.

— Не за что. Я рад, что она тебе понравилась. — У Ли спутались волосы на плече, и он пересилил себя, чтобы не дотронуться и не распутать их. — Иди скорее, а то замерзнешь на улице.

— Да-да. — Ли поторопилась внутрь, чтобы снять свой плащ с вешалки.

Кэбот смотрел на Ли, страстно желая прикоснуться к ней.

— Давай, я помогу тебе надеть.

Она повернулась спиной к нему, ее шелковистые волосы манили его, он хотел погладить их. Вместо этого Кэбот взял у нее плащ, отороченный мехом, и накинул ей на плечи.

Они одновременно дотронулись до застежки, ее пальцы коснулись руки Кэбота, и он вздрогнул. Ли в смущении отдернула руку.

Сглотнув, Кэбот убрал руку, предоставляя ей возможность самой застегнуть плащ. Пытаясь скрыть свое расстройство, он снял с вешалки пальто, быстро надел и отошел к двери, чтобы подождать ее.

Ли покорно подошла к нему, снова с тем же выражением на лице, которое было у нее все последние дни. Кэбот тихо выругался. Значит, они опять вернулись к тому, с чего начали? А ему-то что до этого? Он вел себя, как будто был влюблен в нее, а это было смешным. Он просто хотел спать с ней. И хотел, чтобы она этого хотела.

Он дотронулся до часов, лежащих у него в кармане: что-то его беспокоило в связи с этим подарком. Но что, он не мог понять. Или Ли его беспокоила?

Кэбот помог Ли забраться в коляску, отпустив ее руку, как только она устроилась на сиденье. Он сел с другой стороны, взял в руки поводья и тронул серого. Кэбот не представлял себе, как он сможет провести целый день в компании Ли и всех Веллингтонов.

За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова, находясь в постоянном напряжении. «Так же будет и у Веллингтонов, — подумал Кэбот. — И кто-нибудь обязательно помянет Роберта Беккера».

С другой стороны, день, проведенный с Веллинг-тонами, мог стать прекрасной возможностью, чтобы разобраться в своих чувствах к Ли. Ее семья прекрасно знала, что они женились без любви и что Ли до сих пор любит своего первого мужа. Да, это могло прояснить чувства Кэбота.

Но все получилось по-другому. Они были встречены очень радушно и тепло, и так продолжалось весь день. И хотя Кэбот не мот утверждать, что Гейдж был дружелюбен, все же он вел себя прилично. Единственный напряженный момент возник, когда они встали около стола, чтобы произнести молитву перед едой. Ли стояла рядом с отцом, и Гейдж занял место рядом с ней с другой стороны, но их мать выразительно посмотрела на него, Гейдж перешел на другое место, и тогда Кэбот встал между Ли и ее матерью.

Остаток дня дом был наполнен шумом и гамом детей Эммета — Ли и Селинды. В общем Кэбот был доволен собой. Только иногда он вновь со смутным беспокойством вспоминал о часах, а в остальном чувствовал себя принадлежащим этой семье. Беда была в том, что он не принадлежал Ли.

Когда они уже попрощались и сели в коляску, Кэбот вдруг понял, что его беспокоило в ее подарке. На нем не было написано ни слова о ней. Ничего, что бы говорило, кто подарил ему эти часы.

Пока они ехали в сумерках, мысли роились в его голове. Этот подарок прекрасно соответствовал их отношениям. Ли не принадлежала ему — ни физически, ни духовно. И будет ли принадлежать когда-нибудь?

Кэбот старался сдержать свое расстройство и быть терпеливым. Но такая близость к ней невольно лишала его самообладания. Он хотел заставить ее забыть Роберта Беккера и думал, что смог бы это сделать, если бы знал, с чего начать.

Ли неуверенно окликнула его, прервав его мысли:

— Кэбот?

— Да? — Он посмотрел на нее, отметив, как луна озаряет ее волосы и плащ серебряным светом.

Ли облизала губы и встревоженно посмотрела на него:

— Я хочу спросить тебя о чем-то. Ты, конечно, имеешь полное право мне не говорить, но я надеюсь, что скажешь. Я ждала, что…

— Что? — Кэбот открыто посмотрел на нее, ожидая, что она наконец спросит его о шрамах.

Она глубоко вздохнула и, откинувшись в угол сиденья, села так, чтобы видеть его лицо.

— Я видела твои ноги и не могу себе представить, как можно жить с этим…

— Ты к этому привыкнешь, — прорычал Кэбот. Он ожидал, что Ли будет испытывать отвращение, он знал, что так и случится. — Скоро ты забудешь об этом.

— Я не имела в виду себя. Я имела в виду тебя. — Голос ее задрожал, и Кэбот бросил взгляд на нее.

В глазах ее блестели слезы. Ему не нужна была ее жалеть. Он старался подавить в себе злость и говорить более сдержанно.

— Ли, прекрати так смотреть на меня. Я не чудовище!

— Я так и не думаю. — Она с трудом дышала. — Мне очень жаль тебя из-за этих шрамов. Они не отвращают меня от тебя. Я просто хочу знать, откуда они у тебя?

— Что это значит, что они не отвращают тебя от меня? — Кэбот пытался не повышать голос. — Конечно, отвращают. Ты стараешься не смотреть мне в глаза с тех пор, как увидела шрамы.

— Это неправда.

— Да? Ты обращаешься со мной, как с бродягой, о которого можешь испачкаться, если подойдешь ближе. Ты не причинишь мне боли, Ли. Шрамы давно зажили.

Но не все. Она нанесла ему сегодня новые раны. Она обиделась, возразила:

— Но ведь это смешно! Я просто старалась быть заботливой по отношению к твоим ранам. Я хотела спросить тебя раньше, но доктор Уоррен предупредил меня, что не надо тебя волновать. Я не хотела пробудить неприятные воспоминания.

Значит, она ждала, когда он выздоровеет? Это звучало резонно. Разве она не пыталась вести себя безупречно?

— Извини меня. Я не хотел быть грубым с тобой.

— Все в порядке, Кэбот. — Ли тронула его за руку, пытаясь привлечь к себе его внимание. — Ты расскажешь мне, как ты получил эти шрамы? И шрам на груди?

Его рука напряглась, держа вожжи. Кэбот не боялся воспоминаний, он колебался, говорить или нет.

В нем есть нечто такое, чего он предпочитал ей не открывать, что похоронил много лет назад. Но внезапно он осознал, что хочет поделиться этим с ней.

Кэбот понял, — что влюблен в нее. Этого нельзя больше отрицать. Полюбит ли она его или нет, он хочет — нет, он нуждается в том, чтобы Ли знала все о нем и приняла его прошлое. До сих пор она так и делала. Что будет дальше?

Она тихо сидела возле него, засунув руки в карманы плаща. Коляска ехала рядом с лунной дорожкой. Было холодно, но верх коляски защищал их от ветра.

Кэбот глубоко вздохнул и начал рассказ:

— Мне было двенадцать лет, когда я впервые решил сбежать из приюта. Джон Бутчер был нашим наставником, и он со всеми очень жестоко обращался. — Слова получались какими-то неестественными, высокопарными, но какое-то ощущение свободы заставляло его продолжать: — Как бы то ни было, я планировал свой побег в течение трех дней. Как один из старших мальчиков, я должен был браться за всякую случайную работу в городе. Я отдавал Бутчеру все деньги, которые зарабатывал, и он всегда после этого напивался. Я дождался, пока он ушел, а потом убежал. Я успел добежать до Миссисипи, прежде чем он пой-„ мал меня. Уж не знаю, как он узнал о моем побеге, но узнал. Всю обратную дорогу он избивал меня.

Обжигающая боль и отвратительный запах горящей плоти вспомнились ему. Кэбот запнулся. Он крепко сжимал в руках поводья, чтобы сдержать дрожь в руках.

— Я думал, что он посадит меня в ящик на четыре — пять дней, как он обычно делал, когда я злил его. Он поступил со мной так и на этот раз, только прежде опалил мне ноги горящей лучиной. Он не очень крепко связал меня, и я смог отпихнуть его. Тогда он уронил лучину мне на грудь.

Кэбот смотрел прямо перед собой, его ноги пылали от боли воспоминаний. Если бы Ли вдруг заплакала и сказала, что «ей очень жаль», он был сломался и не стал продолжать дальше. Несмотря на то, что он сам хотел поведать ей о своем прошлом, его история вызвала в нем бурю разнообразных чувств — ярость, отвращение к себе, отчаяние, одиночество. Спазмом сжало горло, капли пота стекали по рукам, пока он ждал каких-нибудь слов от нее.

Дрожащим голосом она спросила:

— Ты пытался убежать еще раз?

— Да, еще один раз. Мне было уже пятнадцать, когда я повторил свой побег и добежал до Мыса Жирардо. Там я и встретил Джека и твоего дядю Эндрю. — Он не мог поднять на нее глаз.

— Кэбот, я хочу узнать больше, но, если ты не захочешь ничего говорить, я пойму тебя.

Он помолчал минуту, наблюдая за ритмичными движениями лошадиного хвоста. Дрожь пронзала его, сердце билось так, как будто он бежал всю дорогу. Тихое спокойствие ночи, равномерное поскрипывание колес постепенно успокоили его нервы. Он с удивлением обнаружил, что наряду с неприятными чувствами пришли и другие — обновления, очищения души.

— Если хочешь спросить меня еще о чем-нибудь, давай. Хотя не знаю, что еще я могу добавить.

— Ч-что значит: он сажал тебя в ящик?

Кэбот смотрел на нее, и выражение сострадания на ее лице больше не раздражало его: Ли переживала его боль как свою.

— Когда мы злили его, он запирал нас в ящик с маленьким отверстием для воздуха и не давал ни еды, ни питья. — Кэбот бросил настороженный взгляд на нее, ожидая увидеть отвращение на ее лице. — Мы не могли ни помыться, ни сходить по нужде, пока не заканчивалось время наказания.

Боль переживаний заострила черты ее лица. Некоторое время Ли молчала, затем мягко спросила:

— Поэтому ты теперь так часто принимаешь ванну?

— Думаю, что да. — Вопрос смутил его. «Хотя, — отметил он про себя, — если она что-то замечает во мне, то, значит, я ей небезразличен».

Он посмотрел вперед на дорогу, ведущую к их дому. За этот короткий остаток пути Ли задала ему еще десяток вопросов, и он говорил, говорил, говорил… Он рассказал ей, как тетя Лу отослала его назад в приют, к женщине по имени Констанс Прайс. Он рассказал ей то, чего она не знала о его пребывании с Джеком и Эндрю.

Когда они подъехали к дому, Кэбот был возбужден и полон надежд. Откровенный разговор с Ли необычайно сблизил их и дал ему надежду на то, что она испытывает к нему какие-то новые чувства.

Может быть, Ли сама еще этого не понимала или не хотела замечать, но он видел, как она слушала его, как говорила с ним, как дотрагивалась до него. И хотя призрак Роберта Беккера по-прежнему присутствовал в их отношениях, теперь Кэбот был готов к борьбе с ним.

Коляска подкатила к крыльцу, Кэбот спрыгнул вниз и подошел к Ли, чтобы помочь ей сойти. Он провел ее под руку по ступенькам крыльца, удивляясь тому, как приятно ему было дотрагиваться до нее — не для удовольствия, а для того, чтобы поддержать ее, защитить, убедиться, что она рядом.

Кэбот открыл дверь, и Ли вошла в дом.

— Я пойду поставлю коляску и поднимусь наверх.

— Кэбот, -т тронула она его за рукав. Он повернулся лицом к ней. — Спасибо за то, что рассказал мне о себе. Я знаю, что это было нелегко.

Он отрицательно покачал головой, не сводя с нее глаз. Ее теплый, спокойный взгляд ободрил его. Ему захотелось поцеловать ее в губы так сильно, чтобы она забыла о Роберте Беккере.

Кэбот осторожно дотронулся до нее, давай ей путь к отступлению. Он устал контролировать каждый свой импульс по отношению к ней. Она была его женой. Его, а не Роберта Беккера. Ли позволила ему притянуть себя ближе.

Нежный запах ее тела подействовал на него, как стакан хорошего виски. «Будь осторожен!» — предупредил он себя. Глаза их встретились. Кэбот легко держал Ли за талию, не желая создавать для нее ловушку. Он наклонил голову и слегка коснулся губами ее рта, затем поцеловал сильнее.

Пальцы его крепче сжали ее талию. Ли раскрыла свои мягкие влажные губы навстречу его губам. Его яэык прошелся по линии ее рта, затем скользнул внутрь.

Он нащупал бархатную влажность ее языка, постепенно высвобождая свой пыл. Кэбот затрепетал от прикосновения ее рук, которые теперь лежали на его груди. Он ощущал биение ее сердца, дыхание его смешалось с ее дыханием.

Она открыла рот шире, чтобы дать волю своему языку ласкать его рот, лицо. Руки ее сжались в кулаки, и он отпрянул, давая ей возможность овладеть собой, не желая принуждать ее.

Ли открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взором. Ее глаза желали, звали его. Но доля сомнения тоже была в ее взгляде.

Кэбот осознавал, что сегодня они добились многого. Он отинулся назад, пытаясь овладеть собой. Одна мысль удерживала его на расстоянии: он ответила ему. Сама, без принуждения, открыто, свободно. Скоро она придет к нему.

Хриплым, низким голосом он сказал:

— Пойду лучше поставлю коляску.

— Да, — прошептала Ли.

Ее руки спокойно лежали на его груди. Он чувствовал на своей щеке ее неровное быстрое дыхание. Трясущимися руками он убрал ее руки. Она вся дрожала, так же как и он.

— Спасибо. За коляску. — Ли, не отрывая от него затуманенных серых глаз, сделала шаг назад, затем другой.

Ему было жарко. Он кое-как улыбнулся ей и мягко сказал:

— С Рождеством!

Кэбот смотрел, как она поднималась вверх по лестнице, пожирая взглядом ее оголившееся плечо.

Огонь желания в его членах постепенно угасал. Чувство разочарования брало верх, затуманивая то наслаждение, которое он испытал от ее поцелуев. И сегодня, рядом с этой прекрасной женщиной, он должен будет просто спать…

Глава 9

Желание пронзало ее всю, вызывая приливы жара в груди и животе. Ли сделала глубокий вдох и заставила себя идти, не оглядываясь, назад. Желание уничтожило чувство вины по отношению к Роберту. Она хотела Кэбота, хотела, чтобы он трогал ее, хотела близости с ним.

У нее тряслись ноги, когда она юркнула в спальню и закрыла за собой дверь. Она прошла к ночному столику и зажгла лампу, тупо уставясь на покрытую голубым покрывалом кровать. Чувство вины прокладывало себе дорожку через разочарование. Что ей делать теперь?

Роберт никогда не вызывал в ней таких чувств, от которых у нее подгибались колени, которые плавили ее как воск; Кроме того, Кэбот привлекал ее больше, чем просто физически.

Он открыл скрытую, секретную часть ее сущности, которая никем не была замечена и использована. Было ли это просто физическое влечение, или нечто большее?

Сегодня Кэбот показал себя с разных сторон. То, что он рассказал о своем прошлом, чуть не разбило ей сердце, но в то же время дало новое понимание его сути. И новое понимание себя самой.

Будучи верным своему слову, Кэбот позволял ей задавть тон их отношениям. Ли отдавала себе отчет в том, каких усилий ему стоило отпустить ее от себя. Ее тело хотело раствориться в нем, обладать им. Но пока она была так связана с Робертом, она не могла пойти к Кэботу. Осознание этого приводило ее в смятение, разрывало душу и желания на части.

Ли закрыла глаза, пытаясь не поддаваться этой муке. «Роберт, отпусти меня», — мысленно просила она.

Противоречивые чувства одолевали Ли последующие две недели. Ее подтачивало мучительное желание быть с Кэботом, но мысли о Роберте не давали покоя.

Она плохо спала, не могла сосредоточиться на работе и едва прикасалась к пище. Стараясь поменьше видеть Кэбота, она допоздна задерживалась на работе.

Ли видела его только утром и вечером. В кровати. Он спокойно наблюдал за ней, проверяя ее эмоциональное состояние, как будто зная, что она слабеет с каждым днем. И Ли слабела.

Она замечала все в нем: как он бессознательно почесывает больные ноги, как носит пижаму, в разрезе которой видны кудрявые золотистые волосы на груди, как читая, осторожно, словно женщину, держит книжку за корешок переплета. Она хотела, чтобы эти руки держали, трогали ее, как это было в ночь после свадьбы.

Мысли о Роберте вызывали в ней такое же замешательство. Она еще раз поговорила с шерифом Сандерсом, пытаясь осторожно выяснить, куда и кому могли быть проданы эти женщины.

Шериф предполагал, что скорее всего их забрали на запад — возможно, в Канзас или Колорадо — и продали там шахтерам или каким-нибудь проходимцам, если допустить, что кто-то действительно организовал работорговлю в Калькутте. Ли становилось плохо при одной только мысли об этих бедных женщинах, которые могли попасть в лапы шайки или даже одного изголодавшегося мужчины.

Она послала телеграмму дяде Эндрю с просьбой расспросить местного шерифа в Кейп Жирардо о возможности такой продажи. Он ответил, что их шериф ничего об этом не слышал.

Уже в который раз она подумала о том, чтобы рассказать все Кэботу, но ей не хотелось вовлекать его во что-то связанное с Робертом.

В одно холодное утро нового года Ли вдруг поняла, что она застряла на одном месте в своих отношениях с Кэботом и с мыслями о Роберте. Она хотела попросить помощи у Саймона и поговорить с Реджи-ной о Кэботе.

Ли сомневалась, говорить ли Саймону об этих списках, боясь, что он будет шокирован так же, как и она, и будет сразу все отрицать. Но кроме нее и Гейджа, он был единственным, кто хорошо знал Роберта.

Поколебавшись, к полудню Ли все же решилась поговорить с Саймоном. Она сидела за своим столом, в третий раз складывая одни и те же колонки цифр. Саймон склонился над картой с линейкой в руках, бормоча себе по нос что-то по поводу груза, который надо доставить в устье Миссури.

Она хотела как-то исподволь завести разговор на эту тему, но не нашла ничего лучшего, как прямо спросить:

— Саймон, я нашла некоторые несоответствия в своих записях дома. Ты не знаешь, Роберт ни во что не ввязывался незадолго до смерти?

За вопросом последовала слишком длинная пауза, затем Саймон хриплым голосом спросил:

— Что за несоответствия?

Неужели ей послышалось напряжение, возникшее в его голосе? И эта напряженная поза?

— Просто странные цифры. Я знаю, что он не всегда мне говорил о своих проигрышах на скачках. Я подумала, что, возможно, у него были какие-нибудь неприятности?

Саймон повернулся к ней, снимая очки. Взгляд его светлых, цвета оникса, глаз был острым, пронзительным.

— Какие еще долги? Разве Монтгомери не заплатил по счетам?

— Нет, речь о другом.

Ли сомневалась, насколько она может доверить ему. Он уже занял оборонительную позицию. Крепко сжимая гусиное перо в руке, она не знала, как продолжить разговор.

Он подошел к ней, все еще с напряженным выражением лица:

— Ты сказала, что думаешь, будто Роберт был вовлечен во что-то нелегальное?

— Да.

Казалось, ее тихий ответ обрушился на Саймона. Он побледнел, затем густо покрабнел. Он смотрел на нее выпученными глазами, изучая, нащупывая что-то. Затем он грубо расхохотался.

— Нет, Ли. Роберт никогда бы не сделал ничего противозаконного. А почему ты заговорила об этом?

Она была поражена той злостью, которая слыша-лас в его голосе, но не винила его в этом. В какой-то степени она тоже так думала.

— Я нашла кое-что в вещах Роберта.

— Что нашла? Подписаное им признание? Это смешно! — И он отвернулся.

Она вздохнула, пожалев о том, что затеяла этот разговор. Тот факт, что ее мысли о Роберте стали другими, не значит, что и Саймон изменился по отношению к его памяти. Я нашла дневник с некоторыми записями.

— Дневник с некоторыми записями? — машинально повторил он. — Ну и что это доказывает? — Он резко дернул вниз уголки жилетки и отвернулся к окну. — Извини меня, Ли, но все это очень неприятно. Я не понимаю, почему после стольких лет ты вдруг стала говорить такие вещи о Роберте.

— Я тоже не хочу в это верить, Саймон, — пыталась защищаться Ли.

Он посмотрел в окно, затем повернулся на каблуках:

— Ты кому-нибудь эту книгу показывала? Монтгомери или шерифу Сандерсу?

— Нет. Я не хотела никого вовлекать в это, а самой мне ничего не удалось разузнать.

— А может быть, и узнавать-то нечего, — резко сказал Саймон. Он изучающе посмотрел на нее. Казалось, что он раскаивался за свой резкий тон в разговоре с ней. — А почему бы тебе не показать мне эту книгу? Это могло бы помочь тебе доказать, что Роберт не был вовлечен ни во что противозаконное.

— Ну, я не взяла ее с собой. Она дома, но, возможно, я как-нибудь захвачу ее. — Ли чувствовала себя виноватой. Должна ли она перекладывать этот груз на плечи Саймона? Она не хотела разрушать его чувства к Роберту. Господи Боже, она уже имела столько неприятностей из-за этих открытий о Роберте.

Раздражение промелькнуло во взгляде Саймона. Он грустно вздохнул:

— Поступай, как знаешь. Если захочешь, я могу посмотреть записи.

— Хорошо.

Что толкнуло ее вовлечь в это дело Саймона? Весь день ее мучали угрызения совести. Свой ленч ее партнер съел молча, занятый, без сомнения, мыслями о Роберте. Не однажды она ловила его подозрительный, настороженный взгляд.

Лучше бы она ничего не говорила. Саймон все равно не может помочь, и она только навредила своими открытиями.

В конце дня, когда солнце превратилось в красно-золотую полоску на горизонте, Саймон прибрал на своем столе и встал:

— Пять часов, Ли. Я пойду.

— Хорошо, — рассеянно сказала она, занятая своими бумагами.

Каблуки Саймона простучали по деревянному полу к двери, он снял пальто с вешалки и спросил:

— Хочешь, я провожу тебя?

— Нет, нет, иди, — Ли подняла голову и с облегчением заметила, что он больше не злился. Он выглядел уставшим и опустошенным. Выдавив из себя улыбку, она сказала: — Я собираюсь зайти в приют, как только закончу работу. Не жди меня.

— Ладно. — Повернувшись спиной, он открыл дверь. Уже стоя в дверях, залитый лучами заходящего солнца, он напомнил ей:: — Не забудь, что я сказал по поводу книжки.

— Хорошо, не забуду. — У Ли заныло сердце. Она ведь не хотела его обидеть, а всего лишь искала помощи.

В шесть часов она заперла контору и спустилась по лестнице, направляясь в сторону Мейн-стрит. Три маленьких мальчугана играли в бабки на замерзшей дороге, и она обошла их стороной. Какой-то мужчина задел ее, пробормотав извинения. Ли посмотрела ему в спину и узнала в нем того, кто встретился ей около приюта в Рождество и потом, около конторы шерифа Сандерса. Он не обратил на нее внимания. Она пожала плечами и продолжала идти вперед, погруженная в мысли о Роберте.

Тайна, окутавшая его, по-прежнему оставалась тайной. Мысли о нем все еще не отпускали ее. Ли решила попытать счастья в своих отношениях с Кэботом.

Два часа спустя она сидела за приютским кухонным столом вместе с Реджиной. Напротив сидел мальчик, наблюдая за ней и ужиная тостами и яйцами.

Другие дети были уже накормлены и отправлены в постель. Тимми приехал сегодня до наступления темноты, рассказывала монахиня. Он был полон впечатлений о том, как поймал большую лягушку, но рассказ получился слишком длинным, так как мальчик заикался.

Реджина прошептала Ли, что мама мальчика умерла от туберкулеза у него на руках на корабле, в часе хода от Калькутты. Зная о существовании здесь приюта, капитан привез мальчика сюда.

Темно-карие глаза Тимми были красными от слез. Он внимательно смотрел на Ли, следя за каждым ее движением, когда ей пришлось встать, чтобы налить себе чашку кофе из старого жестяного чайника.

— Ты еще не познакомился с Каффом? Вы одного возраста. — Она старалась отвести разговор подальше от его матери. Реджина сказала ей также, что у него нет никаких родственников.

— Д-д-да, м-м-мэ-э-м. — Он кивнул и засунул в рот ложку с яйцом. Он жевал быстро, как будто боялся, что еда вдруг исчезнет. — О-он с-с-казал, что м-мы сможем п-пойти п-п-орыбачить.

— Да, Кафф, — знаменитый рыбак. Он однажды поймал во-от такую зубатку. — Ли развела руки на фут. Тимми был симпатичным мальчиком с темными глазами и волосами и покрытым веснушками вздернутым носиком.

Он широко раскрыл глаза от удивления, не забывая при этом быстро жевать и проглатывать пищу.

— Правда? Я никогда не поймал ни одной рыбки.

— Подожди до весны, тогда и поймаешь. Ручаюсь, что вы с Каффом быстро подружитесь.

— Да-а. — Он отодвинул от себя тарелку и, обхватив двумя руками чашку со сливками, стал жадно пить. Покончив со сливками, он облизнул губы, немного осоловевший от еды.

— Хочешь посмотреть, где ты будешь спать, Тим — ми?

Реджина поднялась со стула и собрала его тарелки. Глаза его стали круглыми, как монеты.

— А к-как же м-мама? Она скоро за мной п-при — дет?

— Дорогой, ну мы же говорили об этом, забыл? — Реджина обошла вокруг стола и протянула ему руку.

Он ухватился за скамейку и откинулся назад с глазами, полными ужаса.

— Н-не г-говорите мне, что м-мама умерла. — Голос его дрожал. — Она… придет… возьмет меня, — лепетал мальчик, всхлипывая.

У Ли защемило сердце. Она хорошо понимала, что значит чувствовать себя обманутой, одинокой.

— Послушай, Тимми, все хорошо. Сестра Реджина не хотела тебя обидеть. Она просто хочет, чтобы у тебя было место, где ты мог бы жить.

Тимми рукой растер слезы по щекам. Он посопел, внимательно глядя на Ли.

— А м-мне н-нез-зачем здесь жить.

— Ну, может быть, недолго? Ты же не можешь спать на улице вместе с лошадьми, правда? — весело спросила она, пытаясь прогнать его страхи.

Улыбка промелькнула сначала в его карих глазах, затем тронула губы:

— Нет, с лошадьми не могу.

— Хочешь, я провожу тебя до кровати? — Ли вскочила и подала ему руку.

Он смотрел на протянутую руку, размышляя.

— Ладно. — Затем его пухленькие пальчики опустились в ее, ладонь, и она расчувствовалась от этого прикосновения. Они прошли по короткому коридору в комнату налево, где спали мальчики.

Ли помогла ему надеть ночную рубашку и подождала, пока он молился у кровати. Какое-то неведомое ей ранее тепло разлилось в ее груди при взгляде на этого мальчика, и она ощутила острое, почти забытое желание иметь ребенка. Всей душой она сострадала этому крохе, который так рано потерял мать. Страдал ли Кэбот так же, когда не стало его матери?

Уложив Тимми в постель, она плотно укутала его одеялом. Прядь темных волос упала ему на лоб, и она откинула ее назад. Мальчик зевнул и, доверчиво глядя ей в глаза, уже засыпая, проговорил:

— М-мама придет.

Ли кивнула и посидела на краешке его кровати, пока он не заснул. Тихо она прокралась к двери и вышла из комнаты. Ее собственные переживания ненадолго забылись, проблемы казались теперь не такими уж большими, по сравнению с его горем. Но мальчик напомнил ей о Кэботе; и она вспомнила, зачем сегодня пришла в приют.

Реджина стояла у плиты и варила свежий кофе. Когда Ли вошла, та обернулась:

— Бедняжка, он заснул?

— Да. — Ли взяла протянутую ей чашку кофе и присела к столу. Монахиня села на скамейку напротив. Мысли Ли опять вернулись к Тимми.

Ее желание иметь ребенка, отброшенное ею несколько месяцев назад, снова вернулось. И возможность этого была очень близка, но сердце и тело ее были связаны. Ли чувствовала себя виноватой и в то же время не могла выполнить свою часть сделки.

Ребенок не избавит ее от Роберта и не даст ответа, который она хотела получить. Чувство безнадежности, которое, казалось, отступило, нахлынуло теперь на нее с новой силой. Ли обхватила голову руками и уставилась в чашку с кофе.

— Хочешь поговорить о чем-то? — Голос Реджи — ны звучал тихо и спокойно.

Ли посмотрела на нее и подперла рукой подбородок. Она чувствовала себя неуверенно, как будто плыла по течению. Сомнения подтолкнул ее начать разговор.

— Мне нужно поговорить с кем-нибудь, — сказала она.

— О Кэботе?

Ли выпрямилась и уронила руки на стол.

— Я не думала, что это настолько очевидно.

— Это не очевидно, — улыбнулась Реджина. — Так в чем проблема?

— Во мне. — Нетерпение охватило ее, она резко встала и зашагала к входной двери. Она говорила через плечо, не глядя на Реджину: — У нас не получается… то есть я не могу… — Она не могла сказать это не только монахине, но даже подружке.

Реджина подошла к двери и прислонилась к косяку.

— Такие вещи требуют времени. Кэбот это знает.

— Да, но сколько времени? Ты не понимаешь. Я пыталась, честно, но не смогла. Он сказал мне, что будет ждать, и ждет, но я так себя чувствую… Что со мной, Реджина? — Ли посмотрела в лицо подруге.

Реджина взяла Ли за руку, ее зеленые глаза лучились.

— Ничего особенного, Ли. Это нормально, что ты находишься в нерешительности, тем более после того, как три года была одна.

Ли оценила слова подруги, но не в этом была ее проблема.

— Но я хочу его. Я хочу… ну, ты понимаешь… Реджина смутилась:

— Я не понимаю. Ты дала ему это понять как — нибудь?

— Нет.

— Но ты должна это сделать, — пыталась переубедить ее Реджина. — Это не совсем ловко, но в то же время это абсолютно нормально между мужем и женой. Кэбот не будет думать о тебе хуже из-за этого.

— Дело не в нем. — Ее охватило отчаяние, она с трудом владела голосом. — Все дело в Роберте.

Ну вот, она сказала это. Она ожидала увидеть упрек в глазах подруги. Разве ее чувства не были сродни супружеской измене: хотеть одного мужчину и быть связанной с другим?

Ли вздохнула, глаза щипало от слез. Она не выдержит, если Реджина отвернется от нее. Изящная рука коснулась ее руки, и Ли подняла глаза.

— Ли, в этом нет ничего страшного.

— Разве это не грех или что-нибудь в этом роде? — Она сделала неопределенный жест рукой, чувствуя себя одновременно и хуже и лучше от собственного признания.

Реджина рассмеялась:

— Нет. Ты долго любила Роберта, поэтому вполне понятно твое смущение на первых порах новой супружеской жизни.

— Смущение? Да я чувствую себя так, будто предаю Роберта и наши супружеские клятвы верности!

— До сих пор?

Монахиня смотрела на нее понимающим взглядом. Ли было трудно лучше обозначить свои чувства. Глаза ее наполнились слезами.

— Я хочу их обоих. Как такое может быть?

— Просто у тебя — очень богатая, любящая натура.

— Да нет, в этом нет ничего достойного. Такое впечатление, что я просто боюсь расстаться с Робертом, боюсь, что какая-то часть меня уйдет вместе с ним. Но ведь это не так?

— А что ты чувствуешь, продолжая отторгать свою связь с Кэботом?

— Я чувствую, как будто… я что-то теряю, — задумчиво ответила она,

— А Роберт?

Лицо Ли оживилось.

— Не знаю. Он в моих мечтах, в моей голове, когда я в конторе. Он не оставляет меня в одиночестве. — Она запнулась, потом добавила, как будто внезапно поняв. — Я не знаю, что я по отношению к нему чувствую.

— Но ты же не собираешься использовать Кэбота, чтобы забыть Роберта? — обеспокоенно спросила Ре — джина.

Ли смущенно опустила голову:

— Нет, не собираюсь. Но что же мне делать?

— Ты найдешь выход.

— Когда? — закричала Ли. Ей уже не хватало выдержки.

Реджина кисло улыбнулась:

— Я не самый лучший советчик, учитывая мой — ограниченный опыт.

Ли улыбнулась, чувствуя усталость и боль в спине и плечах. Она все еще не знала, как быть с Кэботом и с этим неутолимым желанием, которое он пробудил в ней.

Ли взяла свой плащ и сумочку и стала прощаться с подругой.

— Что будешь делать? — спросила Реджина, когла Ли стояла уже в дверях.

— Не знаю. Наверное, буду молиться, чтобы Кэ — бот продолжал терпеть. — Ли пыталась говорть весело, но на самом деле она опасалась, что Кэбот скоро устанет от нее.

Мысли о Кэботе и Роберте разрывали ее на части. Холодный воздух покалывал кожу. Рваные облака застыли в черном небе, усеянном звездами. Всю дорогу домой мысли ее постоянно скакали от одного мужчины к другому. Чем больше, она думала об этом, тем в большее смущение приходила.

Должна ли она прийти к Кэботу свободная от Роберта? А как быть с желаниями Кэбота? А как насчет ребенка, которого они оба хотят.

Сейчас без тени вины она могла признаться, что хочет его.

Она подъехала к дому и направилась сразу в конюшню, распрягла и отвела в стойло лошадь. Свет луны проникал в конюшню, и Ли зажгла ближайшую к ней лампу. Жеребца Уоспа в стойле не было. Поняв, что Кэбота нет дома, она совсем упала духом.

Пока ее жеребец жевал овес, она расчесала его, затем протерла мягкой тканью. Ли действовала медленно и тщательно, мысли же ее были в полном беспорядке. Она до сих пор ничего не узнала о записях в книге. И узнает ли вообще?

Ли хотела бы забыть о книге, но для нее все это слишком много значило. У нее застучало в висках при мысли о том, что Роберт мог быть виновен. Взяв лампу, она направилась к дому, не позволяя себе сомневаться в невиновности Роберта. Иначе она начинала чувствовать себя обманутой, и подозрение, что вся ее семейная жизнь была ложью, все возрастало.

Она остановилась на крыльце и открыла дверь. Внутри послышался скрип, затем глухой удар. Ли замерла, держась за дверную ручку. В прихожую прони-кал сумеречный свет с улицы. Звук шел из дальней части дома, возможно от задней двери.

Сердце бешено колотилось у нее в груди, по шее стекали капельки пота.

— Кэбот? — крикнула она в темноту, зная, что никого в доме не должно быть.

Тишина.

Ли еще немного постояла в дверях. Жар от лампы обжигал ей руку, холодный воздух проникал под юбку. Подняв лампу выше, она внимательно осмотрела прихожую и ступени лестницы. Все было на своих местах, ничто не намекало на то, что кто-то был здесь.

Может быть, ей все это показалось? Она просто задумалась о чем-то. Ли закрыла дверь и еще раз осмотрела прихожую, затем сняла с себя плащ. Довольная тем, что в доме никого не оказалось, Ли стала подниматься наверх. Возможно, этот шум донесся с улицы,

Она чувствовала себя уставшей. Мысли о Кэботе и Роберте утомили ее. Сейчас она примет ванну и забудет о них, хотя бы на некоторое время.

Ли толкнула дверь спальни и вскрикнула. Покрывало свисало с одного края кровати, одежда раскидана возле шкафа. Два верхних ящика полностью выдвинуты.

Кто-то был в доме.

Паника охватила Ли, и она закружила по дому, осматривая каждый угол. Стараясь не дышать, она прислушивалась к каждому шороху, но слышала только биение собственного сердца.

Осматривая перевернутую вверх дном спальню, она остановила взгляд на комоде, только теперь осознав, что два верхних ящика выдвинуты. Вскрикнув, она бросилась на колени, выдвинула самый нижний ящик и нащупала там кожаный переплет книжки.

Неужели кто-то приходил за ней?

Ли пыталась убедить себя в том, что вор искал драгоценности или деньги, но сама не верила в это. С какой-то отчаянной уверенностью она знала, что вор приходил за книжкой.

Вероятно, она прервала его поиски. Ли вытащила книгу и крепко прижала к себе. У нее взмокли руки. Сердце ушло в пятки от страха. Кто-то тайно приходил в дом Кэбота и что-то искал. Что она ему скажет? По-прежнему прижимая к груди книгу, Ли подошла к камину. Страх сковал ее, но она заставила себя обдумать ситуацию. Как она скажет мужу, что в его дом кто-то ворвался из-за Роберта?

Она должна будет отнести книжку в контору и там спрятать в секретный ящик Роберта. И все убрать в комнате, прежде чем придет Кэбот.

Ли запихнула книжку в портфель и засунула его подальше в шкаф, затем стала подбирать и складывать свое нижнее белье, чулки.

Кому могла понадобиться книга?

Она аккуратно сложила льняное белье Кэбота и закрыла ящик.

Значит, у Роберта был сообщник?

Она постелила на место покрывало, взбила подушки.

Кто бы ни был здесь, он знал, где следует искать книжку.

Ли тяжело опустилась в кресло-качалку. От волнения у нее разболелась голова. Потрескивал, разгораясь все ярче, огонь в камине. Ли старалась привести в порядок свои мысли.

Теперь невиновность Роберта казалась маловероятной. Он был вовлечен, но насколько? Она гнала от себя мысль о его предательстве. Кто, кто же мог быть в ее доме? Кто знал о существовании книги?

Вдруг ее словно озарило: она вспомнила, что говорила о записях Саймону. Саймон? Неужели он мог участвовать в этом?

Нет! Ли хотела отмести эту мысль, находя оправдания для него: она слишком давно его знала. Саймон был партнером Роберта, а до него — его отца. Но ведь он упорно оборонялся сегодня, когда она затеяла этот разговор. «Пожалуйста, только не Саймон», — молилась она про себя.

Кто тогда?

Ли смотрела на пол, пытаясь связать все события воедино, найти подозреваемого. Она вдруг вспомнила: незнакомец!

Он был около доков, когда она выходила из конторы. Он мог видеть, как она пошла в приют, и знать, что ее нет дома.

Саймон тоже знал, что ее не будет дома.

Кто же влезал к ним в дом сегодня? Кто искал книгу? Какая еще причина могла быть для того, чтобы обыскивать комнату? Ничего ведь не пропало.

— Ли?

Она вскрикнула и выпрыгнула из кресла, прижав руку к горлу. Пульс бился часто-часто.

— Кэбот? — выдохнула она с облегчением. — Ты испугал меня.

— Извини. — В секунду лицо его из открытого и доброжелательного стало замкнутым. Он прошелся по комнате, снимая перчатки, затем бросил их в шкаф, не сводя с нее взгляда.

Ли облизнула пересохшие губы. Покалывание в спине прекратилось. Очевидно, что сегодня незнакомец уже не вернется. Она оглядела комнату и убедилась, что все было теперь на местах.

Ярко-голубые глаза буравили ее. Кэбот стоял в напряженной позе, стиснув зубы до того сильно, что под скулами перекатывались желваки. Ли вдруг осознала, что он разозлился.

Ли видела его разочарованным, нетерпеливым, но никогда злым. Он всегда контролировал себя. Но только не сегодня. Она даже забыла о злоумышленнике. Предчувствуя неприятный разговор, она внутренне напряглась, обхватив себя руками за талию.

— Что-то… не так? — запинаясь спросила она, интуитивно понимая, что он злится на нее. Но почему? Она не видал его целый день и почти всю неделю.

— Что же может быть «не так»? — процедил он абсолютно спокойным голосом. — Разве только то, что моя жена скачет, как до смерти перепуганный заяц, каждый раз, когда я приближаюсь к ней ближе, чем на десять шагов.

— Это не правда. Я просто не слышала, как ты зашел. — Ли, натянуто улыбнулась, пытаясь убедить его в этом, несмотря на то, что Кэбот даже не взглянул на нее.

Как всегда в его присутствии, она почувствовала, как волнение сильнее охватывает ее, пробуждая в ней огонь желания, спрятанный глубоко внутри. Неуверенная в его настроении, она старалась держать себя в руках.

Сбросив широкое черное пальто, он содрал с себя узкий галстук и дернул воротничок рубашки так, что одна пуговица отлетела в другой конец комнаты.

Она сделала шаг назад, пытаясь успокоить свое волнение.

— Рано пришла домой?

Сарказм, относящийся к ее поздним возвращениям с работы в последнее время, нельзя было не услышать.

— Да. — Ли посмотрела на его напряженное, злое лицо. Неожиданная мысль пришла ей в голову, но она отбросила ее. — Я заехала в приют по дороге домой. Там у них новый мальчик. Тимми зовут его. Она чувствовала любопытство и досаду одновременно. «Интересно, почему он такой раздраженный?» — подумала Ли про себя.

Кэбот сдернул с себя рубашку, даже не расстегнув манжет, и уронил ее на пол.

— Ты не должна отчитываться передо мной, как провела свой день.

Какая-то нервозность исходила от него, накладывая отпечаток нетерпения на его обычно ровную мане — ру поведения. Она с интересом смотрела на него, удивленная этими новыми эмоциями, и почувствовала, как странная теплота прилила к ее животу.

Его рука замерла на брюках, уже наполовину расстегнутых, обнаживших упругий живот и волосы.

— Знаешь, начиная с Рождества… — Он запнулся и закрыл глаза, как бы взвешивая каждое свое слово. — Тебе не нужно избегать меня. Я не буду срывать с тебя одежду, когда мы наедине. Я все-таки себя контролирую.

— Я это знаю.

Ли осторожно смотрела на него, пытаясь найти разгадку этого нового настроения. Напряжение волнами исходило от него. Видно было, что он хочет сказать что-то еще. Она почувствовала, как ноги заливает теплом. Решение, которое она искала и от которого отказывалась, снова пришло на ум.

Скрипнув зубами он наконец сказал:

— Послушай, поначалу я думал, что ты избегаешь меня, потому что я пристаю к тебе. Я хотел дать тебе время, чтобы ты убедилась, что я сдержу свое слово, и, может быть, ты поймешь, что ты тоже хочешь меня. — Он поднял глаза, и у нее защемило в груди. — Потому что я знаю, что это так.

Ли облизнула губы, не смея отрицать эти слова. Она не понимала, о чем он говорит.

Ей хотелось плакать, или смеяться, или кинуться ему в объятия, потому что новые чувства овладели ею.

В ее желании быть с ним не было больше чувства вины. И к тому же ей непреодолимо хотелось узнать его тело. Наконец она разрешила этим надоедливым мыслям выйти наружу. Что это такое — близость с ним?

— Может быть, я была неправа? Может быть, мне нужно было тебя раззадорить? — сказала она и посмотрела на него, подняв вверх подбородок.

— Я не говорю, что я буду это делать с тобой, — сказал он со вздохом. — Я не понимаю, почему ты не признаешь, что что-то чувствуешь ко мне? Ты не можешь врать в тот момент, когда я целую тебя. Как ты можешь обманывать себя?

— Я не могу.

Ли, пораженная своими собственными словами, посмотрела на него. Она хотела быть с ним, хотела , чувствовать его тело, и ей было совершенно не важно то, что он не любил ее. Он был ей небезразличен, но ведь она тоже не любила его. Она вдруг засомневалась в этом, но не стала углубляться в свои чувства. Она сделала шаг к нему, ноги ее дрожали.

— Чего ты не можешь? — Фыркнул он.

— Врать. Не могу больше врать. — Если она не была уверена в чем-то относительно Роберта, то в отношении Кэбота все встало на свои места. Он никогда не предлагал ей вечной любви, но был честен, может быть даже слишком честен, в признании своего физического влечения к ней.

Он оторопел, глаза его сузились. Свет пламени озарял его спину и плечи, выделяя округлые мышцы груди.

— Что ты сказала? — переспросил он.

— Я… хочу… тебя. — Ли произнесла эти слова медленно, с расстановкой, так, чтобы у него не было возможности неправильно ее понять, а у нее взять свои слова назад.

Она глубоко вздохнула и потянулась к его груди, чтобы потрогать шрам. Загорелая гладкая кожа съежилась под ее пальцами. Он сжал ее запястье.

Желание, сомнение, страх промелькнули в его глазах. Кэбот пожирал ее глазами, рука его обжигала ей кожу. Напряженное ожидание повисло в воздухе. Он смотрел на нее, не зная, надеяться ему или, в который раз, разочаровываться.

Как он и говорил несколько недель назад, Кэбот ожидал, что она точно скажет ему, чего она хочет и как далеко она хочет зайти.

У нее тряслись поджилки, и голос ее был похож на шепот:

— Я хочу, чтобы ты занимался любовью со мной. Я прошу тебя. — Она не сводила с него глаз.

Огонь желания зажегся в этих голубых безднах, смотрящих на нее. Но в них было и недоверие к ее словам.

Ли знала, что он не избавит ее от сомнений, но он может спасти ее от одиночества, обновить дух, дать силу к жизни. Она никогда прежде не думала о том, что можно заниматься любовью, руководствуясь такими чувствами.

Затаив дыхание, Ли ждала его ответа. Неужели он отвергнет ее?

Он стоял, не двигаясь и не сводя с нее хмурого, пристального взгляда.

Слезы обожгли ей горло.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Глава 10

Сомнение и недоверие читались на лице Кэбота. Крошечный огонек желания затерялся в его глазах, и Ли молилась, чтобы он не погас совсем.

Он глубоко и часто дышал, грудь его вздымалась. В мерцающем свете огня тело его блестело, как полированное дерево. Терпкий запах мужского тела дразнил ее, нервы были напряжены в ожидании.

В какую-то секунду она подумала, что он оттолкнет ее. Что-то промелькнуло в его глазах. Насмешка? Недоверие?

— Покажи мне, — громко произнес он.

У нее перехватило дыхание. Господи Боже, что это значит? Ли сглотнула, пытаясь прочитать ответ в его глазах. Молчание разлилось в комнате, прерываемое только их дыханием. Дрожь пробежала у нее по спине.

Кэбот смотрел на нее изучающе, не подгоняя, а просто ожидая действий. Каждый мускул его тела был напряжен. Как могла она обвинять его? Он, возможно, ожидал, что она оттолкнет его, как она и сделала в их первую ночь после свадьбы.

Он сказал: «Покажи мне». Несмотря на унижение, которое она почувствовала в его словах, она поднесла трясущиеся руки к застежке лифа.

— Нет. Не так. Не сейчас.

Казалось, он растерялся. Он хочет, чтобы она снова дотронулась до него? Ли приблизилась к нему. Ее дразнил его запах. Она ждала от него какого-нибудь знака, но он невозмутимо смотрел на нее, сузив глаза. Кэбот не хотел больше испытывать судьбу. Он был неприступен, как каменные глыбы, разбросанные по реке.

Ли закрыла глаза и попыталась вспомнить, что ей следует сделать, если она когда-нибудь это знала. Теперь, когда ей это было нужно, она не могла вызвать в памяти воспоминаний о Роберте. Руки ее сжимали подол шерстяной юбки. Она дрожала от волнения, будто это была ее первая брачная ночь и она была девственницей. Их с Кэботом отношения строились на доверии друг другу, в то время как вся ее жизнь с Робертом могла оказаться ложью. Эта мысль заставила ее отбросить сомнения.

Открыв глаза, Ли посмотрела на грудь Кэбота и на шрам. Ее обуревали разнообразные чувства: смущение, сострадание и страсть. Она дотронулась до его груди и провела пальцем по неровной полоске шрама.

Мышцы его груди сократились. Пораженная его реакцией, она дотронулась до него снова. Кончиками пальцев она ощущала теплую и гладкую кожу. Шрам был морщинистый и скользкий. Она испытывала непреодолимое желание трогать его снова и снова.

Ли посмотрела на Кэбота, ожидая ответа. Он глядел на нее, прищурившись, не изменив выражения своего лица. Шея и руки его были напряжены, он по-прежнему контролировал себя. Зачем? Чтобы держаться на дистанции? Она старалась не думать ни о чем, а дать волю чувствам. Ощущая близость его тела, она дотронулась до его голого плеча. Ее рука коснулась крепкого, мускулистого тела. Она провела рукой по его бицепсам, вверх до волосистых подмышечных впадин. Она почувствовала слабый запах пота и вдохнула его глубоко, наслаждаясь этим запахом. Ей не нужно было больше убеждать себя, ей просто хотелось дотрагиваться до него беспрестанно.

Ли видела его шрамы на ногах и груди. Она видела его разутого, без рубашки. Теперь она хотела увидеть его обнаженным. Эта картина помогала ей лучше осознавать свое тело. Она хотела трогать его всего. Темно-русые волосы покрывали его руки, кисти были широкими, с длинными пальцами и коротко подстриженными ногтями. Такие же волосы, разделенные ложбинкой, покрывали его грудь. Темная полоска волос начиналась от пупка и спускалась ниже застежки брюк.

Все время, пока она разглядывала Кэбота, он был неприступен и напряжен. Воздух задерживался у нее в легких, и она отвела глаза от; его живота. Ли зашла ему за спину, не отдавая себе в эхом отчета, и стала разглядывать его сзади. Он был хорошо сложен: широкий в плечах и довольно тонкий в талии. Кожа на спине была гладкой, как полированное дерево.

Ладонью она поглаживала впадину его плеча, там, где оно соединялось с шеей. Он не двигался.

Ногтем указательного пальца она провела дорожку по линии позвоночника, от шеи — вниз, все больше возбуждаясь.

Он оставался неподвижным.

Ли прижалась к нему, пытаясь почувствовать его всего и вызвать ответную реакцию. Она положила свои ладони на его плечи и слегка помассировала их. Мышцы Кэбота перекатывались, являя мощь и силу здорового мужского тела.

Она вдыхала его мускусный запах, и волны жара пробегали по ее телу, раскрывшему все поры.

Скользя вниз по его спине, она руками обвила его талию, затем дотронулась до упругого живота, напрягшегося от ее прикосновения.

Значит, он не был равнодушным.

Его реакция придала ей уверенности, и она осмелилась поцеловать его гладкое плечо; Опять мускулы его сократились, и он сжал в кулаке подол ее юбки.

Ли убрала руки и подошла к нему спереди. Скользя пальцами по внутренней стороне его руки, она захватила его руку и потянула ее наверх. Развернув перед собой его ладонь, она дотронулась до жестких мозолей, затем опустила руку и стала рассматривать его грудь, твердый, как камень, живот. Опустив взгляд, она замерла на мгновение, увидев, как брюки вдруг стали тесны ему в паху.

Жар разлился внизу ее живота. Она подняла глаза, пытаясь поймать его взгляд. Ей было жарко, кровь пульсировала в кончиках пальцев, она смотрела на него, не мигая. Он стоял, не двигаясь, пытаясь убедиться в ее решимости быть с ним до конца.

В ней родилось новое чувство, пока она разглядывала его. В нем было желание, но также и нетерпение. Она хотела знать, что она будет чувствовать, когда ее тело сольется с его. Он с вызовом смотрел на нее, не изменив своей позы, все еще не веря ей.

Ли встала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы, не только для того, чтобы продемонстрировать ему свою решимость, но и потому, что ей просто этого хотелось. Она смотрела на него, стоя так близко, что чувствовала, как смешивается их дыхание. Внезапно тревога охватила ее: что наконец он хочет получить?

Его руки обвились вокруг ее талии, и он притянул ее к себе, так быстро, что она не сразу это поняла. Ее груди, прижимались к его обнаженному торсу, сквозь шерстяное платье она чувствовала щекотание его волос. От его пронзительного взгляда волны жара прошли по ней.

— Поцелуй меня.

— Я поцеловала.

— Так, как в Рождество. — Он так крепко сжал ее за талию, сдавив ее груди, что у нее перехватило дыхание. Она помнила тот вечер и свое желание быть с ним.

Она опять приподнялась на цыпочках и закрыла глаза, ожидая, что он наклонит голову к ней. Но он этого не сделал.

Ли открыла глаза и напоролась на твердый, несгибаемый, дерзкий взгляд его голубых глаз. Кэбот.ждал ее отступления. Она поджала губы. Доверит ли он ей когда-нибудь?

Извиваясь в его объятиях, она снова потянулась к его губам. В глазах его мелькнуло удовлетворение, но он не улыбался. В нервном напряжении Ли обхватила рукой его шею и, потянув к себе, плотно прижала его губы к своим.

Первое прикосновение оказалось неловким: он укусил ее губы. Ее губы раскрылись навстречу его губам, она целовала их и облизывала, затем легонько укусила его нижнюю губу. Она языком пробежалась по его губам, задержавшись в уголке рта, дразня, заигрывая с ним.

Он крепче прижал ее к себе, одной рукой обхватив за подбородок, его губы накрыли ее рот, язык глубоко вошел в нее. У нее засосало под ложечкой от нового приступа желания, и, застонав, она раскрыла рот шире. Ее рука гладила его по голове, по волосам, отвечая на его безумные ласки.

Он долго и страстно целовал ее, язык его касался внутренней стороны ее щеки, скользил по ее языку, зажигая в ней огонь страсти. Развязав ее волосы, он погрузил руки в эту тяжелую массу. У нее слабели ноги, и она цеплялась за его плечи, стараясь не упасть. Их запахи — лимона, вербены и мускуса — слились в один.

Наконец Кэбот поднял голову и заглянул в ее глаза. Подбородок ее дрожал, она неуверенной рукой дотронулась до его губ. Глаза его потемнели от яростного желания, и он крепко сжал ее голову, затем пропустил свои пальцы сквозь поток ее волос. Ли чувствовала, что задыхается, желание охватило ее всю, она хотела поскорее слиться с ним. Подняв руку, она пыталась расстегнуть пуговицы лифа. Кэбот схватил ее руку и отвел в сторону, не отрывая от нее глаз. Прижимая ее к себе, другой рукой он расстегивал пуговицы на груди. Одним боком она вжималась в него: одна грудь дразнила его торс, одним бедром она чувствовала его мощный фаллос. Ли совсем потеряла голову.

Его темно-голубые глаза заставляли ее смотреть, приковывали ее взгляд намертво. Но в них читался и вызов, подзадоривая ее довести до конца то, что она затеяла.

Он опустил ее на кровать и погладил через платье. Лиф расстегнулся на груди, Кэбот снял с ее платье и отшвырнул в сторону. Своими онемевшими пальцами он почти не чувствовал тончайших кружев ее корсета. Его пальцы скользили по ее нежной коже, снимая нижние юбки.

Жаркий огонь сладострастия разгорался в ней все сильнее. Она видела, как вздымается его грудь над ней, как напряжены все его мышцы.

Неистовое желание пронзало ее всю. Крепко прижавшись к Кэботу, она пыталась как-то контролировать себя. Ей не хватало дыхания. Не отрывая от него глаз, она поразилась воздействию его взгляда на нее и его самоконтролю. Ли хотела, чтобы он потерял голову, забылся, растворился в ней, но не знала, как это сделать.

Он посадил ее на кровать и встал между ее ног. Жар волнами проходил по ней, увлажняя лоно. Желание и безрассудство были в его глазах, обещая ей грехопадение и удовольствие. Подняв сначала одну ее ногу, затем другую, он расстегнул пуговицы на ее коричневых ботиночках и бросил их на пол.

Молчание прерывалось только шипением огня в камине. Ли ощущала, как кровь звенит у нее в ушах. Во рту пересохло от жажды. Она застыла, мучаясь желанием трогать его снова и не осмеливаясь. Ли облизнула губы, ожидая, что он снова поцелует ее. Он пожирал взглядом ее грудь. Она проследила за его взглядом и увидела, что ее кожа в отблесках огня и свете лампы казалась нежно-розовой, почти перламутровой; ее груди под тонким лифчиком напряглись.

Кэбот нежно погладил ее по щеке. Она снова заглянула ему в глаза, надеясь увидеть сияние этих сочно-голубых сапфиров. Не отрывая от нее глаз, он провел рукой вниз по ее шее, затем по ложбинке между грудями, затем — снова вверх, проводя круги по ее плечам и шее. Она дрожала, тело ее покалывало от холода и жара. Опять пальцы его пропутешествовали вниз, обводя ее груди. Соски ее покалывало от неудержимого желания ощущать его ласки, но он не торопился.

Он смотрел на нее, вбирая взглядом ее всю. Пальцы его ласкали и одновременно дразнили ее, не принося долгожданного удовлетворения. Жар, как огонь, ползущий по бикфордову шнуру, поднимался в ней. Большим пальцем он скользил по ее телу, описывая круги над грудью. Она поерзала на кровати, подползая ближе к нему и желая вобрать в себя жар его тепла. Соски ее затвердели от его пристального взгляда, и он рассмеялся.

Каждая частичка ее тела — рот, грудь, живот — жаждала удовлетворения этой безумной страсти, которую он возбуждал в Ли. Разве он не понимает, что она хочет большего? Почему он не целует ее?

Пальцы его опустились, почти дотронулись до ее сосков, но внезапно он отнял руки.

— Поцелуй меня, — простонала она.

В этих словах была просьба, приказ. Она сдвинула ноги, чтобы немного притушить огонь, пылавший у нее внутри. Глаза его немного потеплели, как будто сопереживая ей, но не уступая.

Он опустил голову, так чтобы она дотянулась до него. Не расслабляясь, он .обхватил ее с двух сторон, заставляя ее играть в его игру и на его условиях. Ее не волновало, что он будет делать дальше, если вообще будет, она просто смотрела на него.

Он дразнил ее легкими быстрыми поцелуями в губы, отстраняясь каждый раз, когда она хотела продолжить поцелуй, и возвращаясь снова, покусывая и пощипывая ее нижнюю губу.

Острое желание и разочарование попеременно охватывали Ли, хрипение вырывалось из ее груди, и она решила доставить ему такую же муку, какую он доставлял сейчас ей.

Когда он снова коснулся губами ее губ, она, пойдя в контратаку, поднялась навстречу ему. Чтобы удержаться на ногах, он гранитно-твердой рукой обхватил ее за талию, а она сплела руки на его спине, обхватив его вокруг пояса. Усилив поцелуй, она чуть не задохнулась, когда он стал целовать ее еще сильнее. Никакого сопротивления — только горячее, влажное согласие. Его поцелуй нес легкий аромат виски и кофе.

Свободной рукой он ласкал ее груди, и сладостная боль пронзала ее до кончиков пальцев. Ли жадно ощупывала его сильные руки, медленно проводила пальцами по груди, ниже, по напряженному животу if мощному бугру на брюках.

Кэбот положил ее на кровать, рукой запутавшись в завязках ее трусиков, пытаясь развязать их. Изгибаясь, извиваясь, она помогла ему снять их. Ее атласный живот встретился с его волосатым. Удовольствие и желание пронзило ее.

Застежка его брюк уперлась ей в бедро, и она потянулась к нему, чтобы сдвинуть ее. Он оторвался от ее губ и, захватив одной рукой ее запястья, завел ее руки за голову, не отрывая от нее своих голубых глаз. Она изогнулась, подставляя ему свои груди. Комок застрял у нее в горле. Она потерлась о него, стараясь передать ему свое лихорадочное желание.

Его рука потянулась к завязкам ее лифчика, и она замерла, в нетерпении ожидая, что за этим последует. Может быть, ему не нравится быть с ней?

Он остановился, его палец застыл около ее соска.

— Не сопротивляйся, Ли. Не начинай все сначала.

— Я не собираюсь. — Ее голос звучал хрипло и утомленно. — Что, если я просто не знаю…

— Ты знаешь. Доверяй себе, доверяй мне. Она и сама этого хотела, к тому же чувства, которые овладевали ею, были слишком явными, сильными.

— Я хочу трогать тебя.

Он жадно посмотрел на нее и отпустил ее руки, обхватив ее с двух сторон локтями. Одной рукой она провела по контурам его щек, подбородка, носа, затем поцеловала его и получила в ответ долгий, глубокий поцелуй.

Подняв голову, он посмотрел на нее горящими глазами, прижимаясь к ней грудью. Его горячее тело обжигало ее груди даже через хлопковый лифчик.

Плотная ткань его брюк терла ей кожу на бедрах, и она попыталась снять с него брюки. У нее сначала не получилось, но он выпрямился, брюки соскользнули на пол, и он переступил через них.

Она увидела его обнаженным: его твердый, стоящий пенис вытянулся навстречу ей. Желание разлилось по ее животу, увлажнив промежность.

Ей хотелось ласкать его, не торопясь исследовать каждый сантиметр его тела, но жар соблазна рвался наружу. Она потянулась к нему и широко раскрытым ртом жадно схватила его губы. Он издал глубокий горловой звук, и поцелуй стал еще жарче. Ли перестала контролировать себя.

Его мускулистая грудь скользила по ее нежной груди, его пенис прижимался к ее бугорку, покрытому темными волосками, его ноги обхватывали ее ноги. Ли хотела, чтобы он ласкал ее руками, и, когда после очередного затяжного поцелуя он поднял голову, она прошептала:

— Трогай меня.

Он потянул за ее кружевной лифчик, и она любовалась выражением сосредоточенности на его лице. Одной рукой он снял бретельку с ее плеча и нагнул голову.

Его язык дотронулся до ее соска, и она вскрикнула. Он втянул сосок в рот, покусывая его, всасывая его все глубже, затем отпуская и облизывая, пока она не начала извиваться под ним, цепляясь за него и выкрикивая его имя.

Желание все разрасталось внутри, стремясь выйти наружу, и жар заливал ее влагалище.

Он отбросил лифчик в сторону, и ее голые груди коснулись его груди. Это было одновременно и стимулом и освобождением. Он приподнял ее выше на кровать и накрыл своим телом. Раскрытой ладонью он провел вниз по ее груди, животу, спускаясь ниже. Он дотронулся языком до родинки около ее правой груди, захватил губами сосок. Рука его спустилась вниз, он осторожно ощупал ее бархатную впадину между ногами, скользнув пальцем внутрь. Она дернулась, затем он начал осторожные движения, поглаживая, лаская, возбуждая ее, пока она не потеряла всякую связь с реальностью.

Желание стало настолько нестерпимым, что она, подтянувшись на его руке, закричала:

— Да, да, сейчас!

Тогда он приподнялся над ней, устроился между ее раздвинутых ног, собрав ее волосы в кулак, прижав ее голову к кровати и жадно целуя ее рот. Она вся изогнулась под ним, полностью отдаваясь ему во власть. Она хотела ощущать его в себе, хотела, чтобы он вошел в нее.

— Скажи мое имя.

Ли приподнялась, удивленная его просьбой, и, уступая ему и желая скорее избавиться от мучительного огня внутри, прошептала:

— Пожалуйста, Кэбот, пожалуйста.

Она провела руками ему по спине и сжала ягодицы, пытаясь направить его к себе. Закрыв глаза, она хотела почувствовать, принять и впитать в себя этот поток неминуемой страсти, который она не испытывала несколько лет.

— Посмотри на меня, — прорычал он ей на ухо, и Ли поняла, что он замер над ней. Желание ослабило ее, она с трудом отдавала себе отчет в том, что происходит, но все же постаралась исполнить его просьбу. — Посмотри на меня, — повторил он в нетерпении, хриплым голосом.

Теперь она открыла глаза, стараясь сфокусировать взгляд на его лице.

— Что? — выпалила она. — Кэбот, пожалуйста, сделай…

— А меня ли ты хочешь?

Несколько секунд спустя, осознав смысл его слов, она, облизывая пересохшие губы спросила:

— Что?

— Ты меня хочешь или кого-то вместо Роберта?

— Роберта? Нет, нет! — Тело ее было в напряжении от неудовлетворенного желания.

— Скажи мне, Ли!

— Я… уже сказала, — со слезами в голосе пробормотала она.

— Ты хочешь, чтобы я трогал твои волосы, ласкал тебя, вошел в тебя? — безжалостно напирал он.

— Да, да. — Скажи это, — настаивал он с горящими от страсти глазами.

— Я… хочу тебя, а не Роберта.

— Где?

— Хочу, чтобы ты был во мне. Только ты, только ты, Кэбот! Пожалуйста! — сказала она, цепляясь за него. Глаза щипало от слез, и одна слезинка скатилась по ее щеке. Ли хотела контролировать себя, но не могла: слишком сильно она его желала, слишком велико было его воздействие на нее.

Кэбот дотянулся до ее рта и стал жадно целовать. Одним мощным толчком он вошел в нее, жесткие волосы его бедер щекотали ноги Ли. Она потеряла всякий контроль над собой и выгнулась навстречу его телу. Запахи их тел смешались.

Очень медленно он вынул свой мощный член, она, застонав, обхватила руками его ягодицы и прижала к себе. Он снова вонзился в нее и так же медленно вышел. Долгий, мощный бросок внутрь — и ноющая пустота после. Она совсем потеряла голову и хотела, чтобы он тоже перестал контролировать себя.

Он входил в нее не до конца, и она спустилась ниже на кровати, чтобы полностью ощутить его член. Она не закрывала глаза, а все время смотрела на него, подчиняясь его ритму. Время — и место как будто растворились для нее: остались только эта кровать и они вдвоем, соединившиеся в одно целое и стремящиеся к одной цели.

Биение их сердец пульсировало в комнате, дыхание их смешалось. Его запах вобрал в себя запахи ее кожи, и она не могла различить, где был он, а где она. Движения его стали резче, быстрее. Она снова застонала.

— Да, Ли, еще, — прорычал он ей на ухо. Неутолимое желание бушевало в ней: для нее был только этот мужчина, с этим запахом мускуса, с этой гладкой кожей, которую она ласкала, с этим ртом, захватившим ее губы.

Они катались по кровати, чуть не падая с нее на пол. Обладание Кэботом дало ей возможность ощутить новый уровень чувств. Души их соединились, шрамы в ее сердце зажили.

Напряжение внизу живота разрасталось, затем вырвалось наружу, пронзая ее тело жаркими лучами удовольствия и принося долгожданное удовлетворение. Она улыбнулась Кэботу, и тогда он потерял контроль над собой, со всей мощью вонзаясь в нее и откидывая голову назад.

Когда Кэбот наконец замер, он улыбнулся ей, глаза его стали теплыми, проникновенными. Дрожь пронзала ее с головы до ног. Ли протянула руку и убрала его волосы со лба. Ей хотелось прошептать ему слова благодарности за этот путь от тьмы к свету, от холода к теплу, — слова любви.

Любви? Нет, сейчас она не хотела задумываться о своих чувствах.

— Ты в порядке? — спросил он, проводя большим пальцем по ее шее.

— Да. — Она положила голову на кровать, внимательно рассматривая его и ожидая еще раз встретить его нежный взгляд.

Пальцы его ласкали, дразнили ее чувствительную кожу на шее, груди. Он нежно смотрел на нее. В глазах его был отблеск только что пережитой ими страсти. Она отвела взгляд, вспомнив свой оргазм.

— Кажется, я слишком тяжел для тебя. — Он перекатился на кровать, одним пальцем коснувшись ее губ.

— Нет, не тяжел, — быстро ответила она и, осознав собственную заинтересованность, добавила спокойнее: — Ты такой, как нужно.

Тело ее все еще дрожало от его прикосновений, сердце трепетало от его любящего взгляда. Кэбот никогда так раньше на нее не смотрел.

«Но это не любовь, — напомнила она себе. — Возможно, смесь гордости, чувства обладания и ранимости, но не любовь».

Маленькая трещинка наметилась в ее только что зажившем сердце. Ей становилось холодно, она перекатилась на свою сторону кровати. Почему ее так ранит мысль, что он ее не любит? Ли прекрасно это знала еще до того, как решила заниматься с ним любовью.

Кэбот привалился к ее спине, обхватив рукой за талию. Ей стало грустно, она почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Его ровное дыхание ласкало ее ухо и шею, он заснул. Она закрыла глаза в надежде заснуть и забыть про свою боль и про мысли, терзающие ее.

Кэбот Монтгомери не любит ее и никогда не полюбит, но она любит его, так же глубоко и сильно, как когда-то она любила Роберта.

Она так яростно отталкивала от себя любовь и полюбила человека, который никогда не ответит ей взаимностью. Он получил то, что хотел: старательную жену и возможность иметь ребенка.

Тело ее согрелось, но в сердце была пустота. Она тихо лежала, не желая посвящать его в свои проблемы. Он никогда не узнает, что она сделала именно то, чего он как раз не хотел.

Ли закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Одна слезинка скатилась по щеке, затем вторая проскользнула сквозь закрытые веки.

Кэбот лежал с закрытыми глазами, в полусне привалившись к спине Ли. Тело его расслабилось и отяжелело после только что пережитой ими страсти. Ее бедра плотно прижималась к нему, и он снова возбудился. Он вдыхал ее лимонный запах, ее влажная кожа манила его снова.

Что-то влажное и горячее коснулось его руки. Он попытался выдернуть себя из этого полудремотного состояния, но его расслабленное тело сопротивлялось усилиям. Он вдыхал запах ее свежевымытых волос, которые щекотали ему грудь и щеку.

Он вспоминал, как Ли крепко обнимала его, как трепетало, горело его тело в их страстных объятиях. Он чуть было не сказал ей, что любит ее, но удержался, желая подстегнуть ее желание.

Когда она пришла к нему, он был возбужден и шокирован, но потом она закапризничала, когда он приехал, а потом…

А почему сегодня? Может быть, что-то случилось, что изменило ее решение?

Опять что-то увлажнило его руку. Слеза. Она плакала. Почему?

Как почему? Из-за Беккера, конечно!

Черт ее возьми! Гнев забурлил в нем, перечеркнув радость обладания ею.

Будет ли она когда-нибудь полностью принадлежать ему? Даже теперь, в его объятиях, она плачет о другом мужчине. Он тихо лежал, прислушиваясь к ее рыданиям, наносящим его сердцу такие же раны, какие когда-то наносил Джон Бутчер его телу.

Кэбот не ожидал от нее любви, во всяком случае не теперь. Но он полагал, что небезразличен ей и что со временем она сможет Полюбить его.

Кэбот сжал зубы и попытался успокоиться. Она понимала и знала такие вещи про него, каких не знал никто. Она заставила его почувствовать, что он чего-то стоит, и он попытался отнестись к ней так же. А выходит, что она плачет о другом, о том, кого нет, о призраке. Он аккуратно убрал свою руку, мучаясь догадками, представляла ли она себя рядом с Робертом или нет.

Желание вспыхивало в нем снова, несмотря на его злость по отношению к ней. Он дотронулся до ее плеча, откинув ее густые волосы. Она принадлежит ему, черт возьми. Он может взять ее, войти глубоко в нее и похоронить все мысли о Роберте Бек-кере.

Он хотел повернуть ее лицом к себе и крепко прижать, но замер в нерешительности. Его мучила совесть, но он решил не поддаваться на ее уколы. Ли принадлежала ему.

Он провел пальцем по ее голому плечу и по руке. Она задрожала, и он улыбнулся этой реакции.

— Кэбот? — Голос ее от слез звучал хрипло.

Он нащупал рукой ее сосок, раздражая большим пальцем. Он может возбудить ее, хочет она этого или нет.

— Лежи тихо, — грубо сказал он. Сердце его колотилось в груди, шея покрылась потом. Он не хотел причинить ей боль, просто хотел обладать ею. Без Роберта.

Ее сосок напрягся и затвердел, превратившись в маленькую бусинку, и она повернулась к нему. Внутри у него все сжалось от желания. Он нагнулся, ловя ее губы своим ртом. Она ответила ему поцелуем, судорожно ловя воздух, когда он .наконец оторвался от ее губ.

— Опять? — сладко прошептала она.

Он снова стал целовать ее, не отвечая, а она обвила его шею руками, и Кэбот ощутил, как страсть спиралью закручивается между ними, стирая мысли о Роберте Беккере. Сейчас существовала только она.

Руки их сплелись, ее крепкие ноги обхватили его бедра. Страсть в вихре безумия закружила их.

Он кончил, прорычав ее имя. Открыв глаза, он увидел, что Ли лежит с закрытыми глазами. Он чувствовал, как она напряжена, затем она вздохнула и расслабилась на кровати.

Ему стало стыдно из-за того, что он не был нежен с ней, а думал только о своем удовольствии.

Она наблюдала за ним из-под опущенных век. Глаза ее были затуманены наслаждением и грустью.

Женщина, которая была удовлетворена, но не любима.

Кэбот с удивлением обнаружил, что была какая-то часть ее души, которую он не сумел узнать, и, когда она отвернулась от него на свою половину, он признал, что она отдала ему свое тело, но ни капельки своего сердца.

В последующие дни Кэбот постоянно задавал себе одни и те же вопросы, — вопросы, которые ему не нравились и на которые он не мог ответить. Он не мог отвязаться от мысли о том, почему же она решилась именно в эту ночь.

Не было никакого намека, никакой догадки. После того как он овладел ею второй раз той ночью, он решил больше не дотрагиваться до нее. И не дотрагивался. Но желание обладать ее телом превращалась в страсть, и только ее теплом он мог согреть пустоту своего сердца. А он очень боялся этого.

Ли разожгла в нем огонь, который с каждым днем становился все сильнее. Но вопрос преследовал его, разрушая доверие к ней. Почему она выбрала именно эту ночь? Что толкнуло ее к нему?

Кэбот вспомнил, как она его встретила в тот вечер. Она была напугана. Почему? Чем? Потому ли, что она не слышала, как он поднимался по лестнице? Нет, она была больше чем просто удивлена. Она нервничала, озиралась по сторонам, пока он не сказал, что ей нечего бояться.

Он подолгу обдумывал все это, стараясь отодвинуть от себя вопрос, который пугал его и заставлял его сердце волноваться: «Как ты добьешься ее любви?»

Если бы он только знал, как за нее бороться! Но как можно бороться с привидением? Или, что того хуже, как можно бороться с воспоминаниями, которые спрятаны в каком-то тайнике?

Они все больше отдалялись друг от друга. Он чувствовал себя более одиноким и заброшенным, чем даже в приюте.

Глава 11

Ли знала, что, если Кэбот дотронется до нее, она не станет противиться. Наступил февраль с короткой оттепелью, и чувство обиды и печали отпустило ее. И хотя Кэбот по-прежнему волновал Ли и она хотела близости с ним, душевно он не волновал ее столь сильно.

Ее воспоминания о той ночи любви были горьковато-сладкими. «К лучшему», — думала она. То же чувство, которое заставляло Ли желать его объятий и ласк, теперь заставляло ее замыкаться в себе.

Убежденная в том, что он ее не любит, Ли представляла себе, как она будет противостоять его следующему натиску. Но его не последовало. Дважды она чуть было не сказала ему о своих чувствах, но вовремя сдержалась, боясь его реакции.

Ли устала от напряжения следить за каждым своим шагом. Мысли ее раздваивались. Там, где раньше она эмоционально разрывалась между Кэботом и Робертом, теперь был только Кэбот.

И как ни странно, единственной мыслью, которая не давала ей сойти с ума, была мысль о Роберте. Вернее, о книге. Она страстно хотела избавить себя от воспоминаний о Роберте. Зная, что она будет чувствовать себя свободной, только когда узнает, какую роль сыграл Роберт в работорговле, Ли стала прикладывать огромные усилия, чтобы разгадать вторую часть загадки.

Она старалась отмести возможность участия в этом деле Саймона, но подозрения не оставляли ее. Она стыдилась их, но ничего не могла с собой поделать. В такие минуты она начинала убеждать себя в его невинности.

Если Саймон был вовлечен, то почему тогда он до сих пор не попытался украсть у нее книгу? У него были все возможности для этого. Обычно этот аргумент убеждал Ли, правда на короткое время, в том, что смешно подозревать своего партнера.

Ли хотела убедить Себя, что незнакомец был более подозрителен. Она его видела несколько раз, и каждый раз при странных обстоятельствах. Но если он был связан с Робертом, то почему ни разу прежде Ли его не встречала? Она стала присматриваться и прислушиваться ко всему и ко всем вокруг, включая Саймона.

Ли решила не показывать ему книгу. По двум причинам. Если он был вовлечен, то она тем самым подпишет себе смертный приговор. Если он не был замешан в деле, то посвящать Саймона — означало подвергать опасности и его. А ведь кто-то уже пошел на то, чтобы проникнуть в дом Кэбота из-за этой книги.

Саймон как-то опять спросил ее о книге, и она ответила ему, что согласилась с его точкой зрения. Роберт не был ни в чём замешан. Он просто неаккуратно записал цифры, а она привела их в порядок. Саймон пристально посмотрел на нее, затем, казалось, принял ее объяснения и вернулся к работе, больше ее об этом не спрашивая.

Стараясь держаться на расстоянии от Кэбота, Ли проводила все больше времени в приюте и сдружилась с Тимми. Он смирился с мыслью о том, что его мать умерла, и по-прежнему заикался.

Пытаясь найти разгадку дела Роберта, Ли подолгу засиживалась на работе, надеясь побольше узнать о незнакомце или о Саймоне.

Одним холодным солнечным днем в конце месяца она стояла в конторе у окна и смотрела на улицу.

Взгляд ее блуждал по докам и по разбросанным в бухте кораблям. Она исследовала послеполуденные тени, отбрасываемые бочками с углем и тюками с пенькой, в поисках чего-то подозрительного, но ничего не обнаружила.

В северо-западной части улицы, наискось от .нее, находился офис Джека и Кэбота. Она не могла видеть, что происходит внутри, но она знала, что Кэбот там. Немного раньше она видела его стоящим на углу ее конторы и как бы размышляющим, зайти ему к ней или нет. К счастью, он прошел вперед и исчез в конце улицы.

Она закрыла глаза и положила ладонь на свой напряженный живот. Уже сейчас она могла быть беременна.

Надежда и страх охватывали ее. Кэбот будет доволен, как и она, но будет ли он любить ребенка? Этот вопрос она задавала себе уже не раз. Он не любил ее, и иногда ей становилось страшно за их дитя. Но ребенок, безусловно, будет любить его, а вот Ли — нет, ей нужна была ответная любовь Кэбота.

Солнце, заходящее за горизонт, озарило вечерею-щее небо розово-фиолетовым светом. Что держит здесь Саймона? Он должен был уйти уже почти два часа назад.

Она не чувствовала усталости. Приблизилась ли она хоть сколько-нибудь к разгадке цифр в книге? Быстро сгущались сумерки. Миссисипи переливалась сине-черным цветом в последних лучах солнца.

Доки опустели, только одна маленькая фигурка виднелась у воды. Даже со спины Ли узнала в ней Тимми. Ничего подозрительного она не увидела за целый день. Теперь она забеспокоилась о мальчике.

Она схватила свой плащ и побежала вниз по лестнице.

— Привет, Тимми, — прокричала она ему. — Что ты тут делаешь?

Мальчишка лежал животом на земле и толкал плоскую деревяшку в воду, затем вынимал ее обратно.

— П-просто иг-граю, — меланхолично ответил он, даже не взглянув на нее.

Ли опустилась на колени рядом с ним:

— Сам с собой?

Мягкий бумажный флажок, вставленный в прутик, покосился на конце деревяшки.

«Он сделал лодочку», — подумала она.

— Н-никто н-не х-хочет играть, — выпалил он отрывисто, но тут же смолк, и досада отразилась на его личике. Он ударил себя кулачком в грудь.

— Подожди, не все сразу.

Тимми с шумом вдохнул воздух и, задержав дыхание, произнес:

— Н-никто н-не х-хочет играть с-со м-мной, п — потому что я r-говорю н-неп-правильно.

У Ли защемило сердце. Она поправила юбку и села рядом с ним, скрестив ноги.

— То, что ты говоришь не так, как они, не означает, что ты говоришь неправильно.

— П-правда? — Он вытер нос рукавом и поднял на нее свое грязное, заплаканное личико.

Она вытерла ему слезы.

— Ты такой умный! Может быть, твои слова не могут угнаться за мыслями?

— А п-почему д-ругие дети говорят п-по-д-другому?

— Нам всем есть над чем поработать. Может быть, они не умеют строить лодки, как ты?

Его взгляд проследил за запачканным кусочком дерева, плавающим в воде, затем вернулся к ней.

— Даже ты? — ;

— Даже я.

— Но ведь ты — в-взрослая. К-какие у т-тебя п — проблемы могут быть?

Ли отвела прядь темных волос с его лба, затем ответила:

— Я боюсь грозы. Глаза его расширились.

— Моя м-мама г-говорит, что грозой Г-господь напоминает н-нам о себе.

— Головой я тоже это понимаю, но иногда, вот здесь, — и она положила руку на сердце, — я забываю.

Он сидел и крутил в руках свою самодельную игрушку. Вода капала с деревяшки.

— Я х-хочу б-быть кап-питаном.

— Я уверена, что из тебя получится очень хороший капитан.

— Даже если я т-так п-п-плохо говорю?

— Ерунда. Может быть, тебе просто нужно тренироваться. Сделай глубокий вдох, не торопись, как ты только что сделал. Представь себе, что ты можешь говорить так, как захочешь:

— С-серьезно?

— Стоит попробовать.

Он долго смотрел на нее, затем закрыл глаза и, сморщив личико, проговорил:

— Я х-хочу… быть… капитаном. — Глаза его широко распахнулись, сияя от радости. — Получилось!

— Ну, вот видишь! Все, что тебе нужно, — это тренировка. — Ли, ободряя, тронула его за коленку. — Скоро ты всех мальчишек обгонишь.

— А т-ты еще п-поможешь мне к-когда-нибудь?

— Конечно. Может быть, завтра. — Она взяла его маленькую ручку в свою. Они говорили, а тени вокруг них удлинялись, быстро опускалась ночь.

— Теперь — беги, а то сестра Реджина будет волноваться.

— Хорошо. — Он улыбнулся, медленно, но правильно произнося слова. — Побегу… расскажу… ей.

Ли смотрела, как мальчишка пробежал Док-стрит и исчез за углом. Тени сгустились возле баржи, стоявшей на ремонте. В дальнем конце бухты еле различалось судно.

Ли стала подниматься по ступенькам и замерла, испугавшись какого-то шороха внизу, в доках. Тени отделились от судна. Ли отчетливо разглядела двух людей.

Они прятались там, пока она разговаривала с Тим-ми. С какой целью? У нее перехватило дыхание. Кто был здесь, скрытый в ночной мгле?

Ли принадлежит ему. Он должен взять ее и выкинуть Беккера из ее головы. Сидя в новом помещении, снятом для офиса, Кэбот в который раз за последние несколько недель приводил сам себе разные аргументы. Ему было стыдно вспомнить, как он овладел ею, пытаясь стереть память об ее умершем муже. Он обещал себе, что впредь не допустит такого.

Он подумал, что она непохожа на других женщин, а больше похожа на него, потому что она, как и он, боролась за свои желания и расплачивалась за это. Но прежде всего она была женщиной, он ощущал это очень остро каждый раз, когда приближался к ней.

Внутри него все пылало. Последние несколько дней он был очень расстроен, и чувство бессилия не покидало его.

— Неплохо мы поработали, а? — Джек прервал его мысли.

Кэбот вскочил со стула и подошел к окну, чтобы посмотреть на ее контору. Сколько еще он так протянет? Если бы он меньше беспокоился о ее чувствах, она уже давно была бы с ним — и дело с концом. Но он не хотел обидеть ее еще раз.

— Да, мы не прогадали в этом году, взяв на себя грузовые перевозки.

— И все благодаря контракту с Иде Бридж, — напомнил ему Джек.

Кэбот отошел от окна, стараясь сосредоточиться на деле. Мысли о Ли крутились в его голове. Он оказался заложником своего желания и самоконтроля.

— Лесопильня не вечна. Когда здесь будет железная дорога, много мы не получим.

— Ну и что ты думаешь? — спросил Джек, заложив руки за спинку стула.

Кэбот попытался отбросить мысли о жене.

— Я хочу купить шахту. Слышал, что один вдовец из Полар Блафф собирается продавать.

— Шахту? — Джек присвистнул, округлив глаза. — Я ни черта в этом не смыслю, да и ты тоже.

— Мы когда-то ничего не смыслили в лесопильнях, однако же преуспели.

— Это правда, — согласился Джек. — Слушай, а как у Ли идут дела?

— Все ее суда теперь вышли из ремонта, и у нее полно заказов до апреля.

В последнее время единственное, о чем они с Ли могли говорить, не ощущая возникшей между ними стены, была работа.

Джек положил ноги на письменный стол.

— В этом году дела у нее идут лучше. В прошлом же ни одного судна не вышло аж до мая. А как у тебя с моей любимой кузиной идут дела? — спросил Джек с огоньком в глазах.

— Прекрасно, — Кэбот сразу напрягся. Он вышел из-за стола и направился к двери. Ничто не заставит его сказать Джеку правду. — А что нам может помешать?

— Да вроде бы нет никаких причин, — осторожно заметил Джек. — А что же ты мечешься у двери, как будто я пытаюсь тебя ударить?

— Брось, Джек, — огрызнулся Кэбот и застыл на месте, вспомнив вдруг, как он гладил ее по волосам, пока она спала, и желание вновь разлилось по его телу. Лучше бы он вспомнил ее слезы сразу после их близости.

Несмотря на неудовольствие Кэбота, Джек продолжал:

— Да, сэр! Удивляюсь я на вас двоих!

— Тебе что, больше заняться нечем? — Кэбот старался не говорить агрессивно, но мускулы его напряглись.

— Вообще-то есть, но я получаю удовольствие, наблюдая, как вы очарованы друг другом.

— Очарованы, черт подери! Дурак ты, слепой, — ругнулся Кэбот — Очарована, да только не мной.

— Что ты хочешь сказать? Робертом, что ли? Ты же не думаешь, что она все еще любит Роберта? — Джек гоготнул. — Слушай, старик, человек уже три года как в могиле. Она не из тех, кто живет прошлым.

— Верь мне, у меня есть доказательства обратного, — сухо сказал Кэбот, вспомнив опять, как она отвернулась от него и тихо заплакала.

— Х-м-м, — промычал Джек, не зная, соглашаться ему или нет.

В комнате воцарилась тишина, слышно было только потрескивание огня в печке. Кэбот начинал ненавидеть свои чувства к Ли. Он не мог больше не дотрагиваться до нее, лежа рядом с ней ночью. В конце концов он пока не пытался подмять ее под себя и овладеть ее телом и разумом, но не потому, что не хотел этого.

При дневном свете все казалось иначе, и новое решение неожиданно пришло ему в голову. Впервые он подумал о том, чтобы тихо с ней развестись. Теперь было ясно, что их сделка полетела к черту. Но он не мог заставить себя просто так отпустить ее. Все же в нем еще оставалась надежда на то, что она сможет забыть Роберта.

— Думаю, ты больше знаешь о Роберте, чем я. Слушай… я подумал… да нет, ладно, — пробормотал Джек.

Кэбот выглянул за дверь и посмотрел на окутанное темнотой кирпичное здание. В окне, напротив здания склада, горел свет. Она была там, внутри, но не его она ждала.

— А почему бы тебе не зайти. — Джек раскачивался на стуле.

Кэбот хмыкнул в ответ, вполуха слушая Джека, который в этот момент встал со стула, и подошел.

«За кем она шпионит?»

— Я хотел тебя спросить, не хочешь ли заглянуть к Клемме и поужинать?

Это предложение удивило его самого. Кэбот подумал, что если их слушает еще кто-нибудь, то она наверняка согласится. Обычно она надевала маску безразличия, только когда они были наедине.

— Поужинать? — радость промелькнула в ее глазах, сменившись раздумьем.

Он видел, что она собирается отказаться.

— Пойдем, ты поешь и потом делай все, что захочешь. То есть, можешь вернуться сюда.

— Ладно, пойдем, а то я голодна.

— Хорошо. — Кэбот еще раз заглянул в ее контору, но не заметил ничего необычного. Ни намека на то, что она делала, прячась за мешками с пенькой. — Ну, пойдем.

Ли последовала за ним вниз, ведя рукой по перилам лестницы и держась от него на расстоянии.

Дважды по дороге к Клемме она оглядывалась назад. Когда они повернули на Мейн-стрит, к ресторану, Кэбот украдкой оглянулся, но не увидел ничего подозрительного.

Они заняли места в центре зала, и он снова вернулся к мысли о том, что же все-таки ее беспокоило. Его размышления прервала Клемма Бонд, подошедшая к ним принять заказ. Хозяйка — стройная, высокая блондинка — содержала свой ресторан с аккуратностью и некоторым педантизмом.

Ли и Кэбот заказали бифштекс с картофелем, фасолью и пикантным французским соусом. Знакомые с Ли женщины остановились поболтать с ней; Кэбот окинул взглядом ресторан, который очень напоминал уютную кухню.

В другом конце зала он заметил Хлою Стерн и ее отца. Кэбот почувствовал на себе ее пристальный взгляд и посмотрел на нее нарочито безразлично. Она поджала губы и отвернулась. Как бы ни было трудно ему с Ли, он все-таки был чертовски доволен, что не связался с мисс Стерн.

Ли в это время сделала несколько глотков воды. Он заметил, что вода увлажнила ее губы так, как он бы хотел. Кэбот почувствовал возбуждение и постарался вспомнить, зачем он пригласил ее сюда.

Возможно, ее слежка имела какое-то отношение к бизнесу, но он не мог себе представить какое. Он внимательно смотрел ей в лицо.

— Я собираюсь поехать в Полар Блафф недели на две.

— Зачем? — Она сворачивала и разворачивала салфетку.

Кэбот рассказал ей про шахту и удивился ее искреннему одобрению.

— Как хитро ты все задумал. — Глаза ее потеплели, как когда-то раньше. — Действительно, зачем ждать, пока железная дорога разрушит весь твой бизнес? Я сама частенько подумывала о шахте, но у меня никогда не было достаточно средств для этого.

— Правда, Полар Блафф довольно далеко отсюда, но я думаю, что смогу найти местного человека, который бы присматривал за шахтой, — разволновался Кэбот, почувствовав ее одобрение. — А как идут твои дела? — решил он закинуть крючок.

— Прекрасно. — Ли схватилась за салфетку, отводя глаза. — У меня уже почти весь май забит заказами. Саймон собирается поехать в Кейп Жирардо, чтобы купить еще одно судно, так что жаловаться вроде бы не на что.

— У тебя, наверное, и летом будет много заказов.

— Надеюсь.

Клемма принесла еду, и они молча приступили к трапезе.

Кэбот не переставая думал о том, как ему узнать о ночных бдениях Ли. За десертом они заговорили о приюте. Несмотря на оживление, с которым она говорила, темные круги под глазами и запавшие щеки выдавали ее усталость.

Он интуитивно чувствовал, что последние недели были тяжелы и для нее. Ему вдруг захотелось извиниться перед ней за свою грубость той ночью и за то, что он оказался не таким мужчиной, какого она желала, но промолчал. Впервые за долгое время глаза ее смотрели спокойно, сверкая, как драгоценные камни. Забота и нежность всколыхнулись в нем.

Он положил салфетку на свою тарелку и заговорил тихо, пытаясь удержать спокойное выражение на ее лице:

— Джек собирается в Фаррелл в конце недели, чтобы отвезти лес для нового прихода. Хочешь передать своим письмо или что-нибудь еще?

— Я бы хотела поехать к ним ненадолго. — она придвинулась к нему, — чтобы повидаться, хотя бы с мамой и Амалией. Можно? — Глаза ее вспыхнули от радости при упоминании о поездке, усталость как рукой сняло. Она улыбалась своей сладкой, обворожительной улыбкой, которая так пленяла его. Давным-давно.

У него перевернулось все вйутри: он мог бы босиком нести ее на руках до Фаррелла, лишь бы увидеть еще раз эту улыбку.

— Я уверен, что Джек не станет возражать. Он будет очень рад такой компании.

— Спасибо, — хриплым доверительным шепотом сказала Ли.

Руки его задрожали от удовольствия. Кэбот кивнул, боясь, что ему изменит голос. Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на губы, и тут же как будто искра пробежала между ними. Улыбка ее исчезла, уступив место вежливой ухмылке.

Кэбот почувствовал, как она замкнулась, и выругался про себя. Откашлявшись, он отодвинулся от стола:

— Я скажу Джеку. Он сможет заехать за тобой по пути.

— Я лучше встречу его возле лесопильни, если ты не возражаешь.

— Конечно, нет.

Он задержался возле ее стула, надеясь, что она предложит ему поехать вместе, но она не сделала этого. Кэбот отодвинул ее стул, стараясь не выдать своего замешательства. Зачем, собственно, ему ехать к Веллингтонам? Они не были его семьей.

Дорога домой прошла в молчании. Ли сидела рядом с ним неподвижно, отодвигаясь каждый раз, когда при тряске случайно задевала его. Разбитая зимним движением колея была широкой и тряской. Она часто касалась его локтя, бедра. Ее присутствие успокаивало и одновременно возбуждало его.

Изредка она что-то говорила, но ни намека на свою игру в прятки возле конторы не было сказано. К тому времени, когда он отвел лошадей в стойло и принял ванну, она уже крепко спала. Сердце его растаяло, когда он увидел ее изнуренное лицо.

Он опять почувствовал потребность защитить ее.

Этой ночью Кэбот не сделал ни одной попытки дотронуться до нее. Он натянула на себя одеяло и отвернулся в другую сторону.

«Не думай о ней, думай о чем-нибудь другом», — говорил он себе.

Он вспомнил о вновь возникшем между ними барьере и о слове, которое он сам себе дал не дотрагиваться до нее. Но он не узнал ничего, что могло бы объяснить ее поведение в доках.

Этой ночью ему приснилось, будто она уплыла от него на корабле без названия.

В субботу Ли ехала на повозке через город на лесопильню, подставляя лицо солнцу и ветру. Мысль о поездке в Фаррелл помогла ей пережить еще одну бесконечную неделю томления и трудно дающейся сдержанности, когда она опять скучала по Кэботу, не выдавая ему своих чувств. Но другие мысли отодвинули ожидание праздника от поездки, улыбка ее исчезла.

Почему Кэбот не дотрагивается до нее? Он не заявлял своих прав на нее с той самой ночи, когда она сама себя предложила. Кровь пришла ей к лицу, когда она вспомнила, как сильно она хотела его объятий. Прошлой ночью она проснулась оттого, что его рука касалась ее волос. Ли почувствовала себя такой одинокой и ей захотелось повернуться к нему, прижаться, но она пересилила себя.

Он не любит и, кажется, не хочет ее.

Мимо мелькали деревья с голыми стволами, примятая прошлогодняя трава. По небу быстро проносились тонкие рваные облака, и солнце светило так ярко, что Ли приходилось щуриться, но она настолько была погружена в себя, что не замечала первых признаков весны. Она испытывала боль и сладость воспоминаний. Стоило ей только взглянуть на Кэбота, как волнение охватывало ее и в сосках начиналось покалывание от острых приступов желания.

К счастью, она не стала сосредоточиваться на чувствах, которые вызывал в ней Кэбот. Саймон занимал теперь ее мысли так же постоянно, как и книга с цифрами. Ее саму пугало подозрение, которое все больше вызывал в ней партнер, потому что она видела Саймона, когда пряталась за мешками с пенькой. Она не смогла рассмотреть его компаньона. Также она не увидела, был ли с ним кто-нибудь, когда он уходил из доков. Кэбот появился так неожиданно и увел ее ужинать.

Обрадовавшись поначалу, она стала размышлять, почему он пригласил ее. Может быть, ему надоело есть в одиночестве. Ей, определенно, надоело. И несмотря на это, ей постоянно приходилось следить за каждым своим жестом, выражением лица, прятать от него глаза. Она устала избегать его, но быть все время начеку утомляло не меньше.

Эта неожиданная поездка к своей семье очень ободрила ее.

К тому же она решила сказать Джеку о книге. Она хотела бы рассказать об этом и Кэботу, но, зная его нежелание знать что-либо касающееся Роберта Бек-кера, удерживалась от такого шага.

Ее неуверенность была столь же сильной, сколь и страх посвятить в это Кэбота. После того случая с обыском: в их спальне никаких угроз больше не возникало. Но у нее было чувство, будто она шагала по торфяному болоту, и каждую минуту ее могло засосать с головой. И хотя Ли не видела никого подозрительного и не встречала больше того незнакомца, у нее было твердое ощущение, будто за ней кто-то следит.

Кэбот, конечно, не захочет быть вовлеченным в такой многоугольник, в котором был еще и Роберт. Его равнодушие ранило ее, но еще больше Ли боялась его презрения. Твердый взгляд его голубых глаз может окончательно — иссушить ее душу и подавить волю, и тогда она поползет к нему на коленях, умоляя любить ее.

Эта картина заставила ее вздрогнуть. Смешно. Многие женщины живут с мужчинами, которые их не любят. А бывает и хуже. Например, одиночество. Или открытие того, что люди, которым ты доверяла, обманывали тебя. Как Саймон и Роберт.

Мысли ее спутались. Она уже подъезжала к лесопильне. Рядом с основным зданием Кэбот, Джек и Хайрам загружали вагон. Четверка лошадей — три гнедые и одна пегая — стояла, готовая к отъезду.

Джек увидел Ли и помахал рукой. Кэбот и Хайрам обернулись и тоже поприветствовали ее. Она слезла с повозки, прихватила свою сумку и небольшую корзинку, в которую положила испеченный Мэдди хлеб, грушевый компот и сумочки для мамы и Амалии.

Налетел сильный порыв ветра, и Ли поспешила в контору, чтобы там подождать мужчин. Ей не терпелось поговорить с Джеком, но она понимала, что ей придется подождать, пока они не выедут из города.

Она поставила корзинку на стол Кэбота и, сняв перчатки, подошла поближе к теплой печке. Терпкий запах сосны наполнил комнату, залитую ярким утренним солнцем. Листы бумаги и несколько бухгалтерских книг лежали на столе у Кэбота. На самом краю примостились две толстые книги, и Ли нагнулась, чтобы прочитать названия: «Листья травы» Уолта Уитмена и «Избранное» Джона Донна.

Дверь широко распахнулась, и в комнату вошли Кэбот и Джек. Ли почувствовала, как холодным ветром подуло по ногам, и подошла к печке. Джек встал с ней рядом, а Кэбот, мельком взглянув на Ли, прошел к своему столу. Он подышал на озябшие руки и стал растирать их.

— Может быть, тебе лучше поехать в другой день. Думаю, Джек еще туда соберется. Фургон весь продувается, в нем будет холодно.

— Мне не будет холодно, я взяла с собой шарф. А потом, когда мы выедем из долины, будет не так ветрено. — Ли взглянула на его замерзшие щеки и подумала, действительно ли он заботится о ней. Ей хотелось спросить: «Почему ты не дотронешься до меня?»

Он грустно посмотрел на нее.

Ли вытащила из сумки шарф и обвязала его вокруг головы. Она подошла к его столу, чтобы взять свои перчатки, все время наблюдая за Кэботом, который смотрел на нее горящими от страсти глазами. Боясь споткнуться, она отвела взгляд и стала сосредоточенно надевать перчатки.

— Можем ехать, если ты готова. — Джек направился к двери, натягивая шляпу.

Ли подхватила корзинку и сумку и подумала, не стоит ли ей пригласить Кэбота поехать с ними, но не стала, так как, не была уверена, что он захочет снова увидеться с ее семьей. Кэбот помог ей залезть в фургон, поддерживал под локоть.

Стоя на ступеньке, он сказал ей на ухо:

— Смотри, чтобы голова была в тепле, на улице очень холодно.

Она почувствовала его запах, его дыхание на своей щеке и задрожала от возбуждения. Она хотела поцеловать его на прощание, но не осмелилась. То, что выглядело безобидным при свете дня, становилось опасным ночью. Она перевела взгляд на свои руки и стала ждать Джека.

Кэбот спрыгнул на землю, не убирая руки со спинки ее сиденья. Он смотрел на Ли, а обращался к Джеку:

— Будь осторожен.

— Ладно.

Джек тронул лошадей, и фургон медленно поехал. Кэбот помахал рукой, и Ли оглянулась на него.

— До свидания, увидимся вечером.

Лошади медленно тянули в гору — фургон был тяжело нагружен и еле-еле двигался. Ли решила подождать, пока они отъедут подальше, и только потом заговорить с Джеком о Роберте. Оглянувшись, она увидела, что Кэбот, Хайрам и Чанси, старший рабочий, до сих пор смотрят им вслед.

Когда они стали медленно переезжать очередной бугор у самой вершины крутого холма, фургон покачнулся и накренился.

Ли испуганно посмотрела на Джека. . — Посмотрю, что случилось. Может быть, что-то с колесом, — озабоченно сказал он, схватившись за ручку тормоза, а другой рукой натягивая вожжи. Резкий звук разорвал воздух. Фургон остановился. Сначала она подумала, что они остановились из-за тормозов, но лошади продолжали двигаться. В какую-то долю секунды, прежде чем она осознала, что происходит, она чуть было не рассмеялась, увидев комическое выражение недоумения на лице Джека.

Затем фургон встал на дыбы и покатился назад почти с самой вершины высокого холма. Ли отбросило на спинку сиденья. Боль разорвала плечо. Лошади заржали и понеслись вверх по склону. Она закричала:

— Порвались постромки!

Краешком глаза она видела, как Джека бросало вперед и назад, всем телом он ударился о широкую доску спинки сиденья, расколов ее надвое. Фургон набирал скорость, прыгая на ямах и камнях.

Ли тоже с силой подбрасывало, и она схватилась за сиденье. Щепки впивались ей в ладони, бревна тряс-, лись, стуча друг о друга. Она попыталась ухватиться за Джека, но фургон в очередной раз подбросило, и Джек вылетел из него, как будто весил не больше, чем новорожденный котенок. Колеса заскрипели, катясь по плотно слежавшейся грязи. Ли увидела лицо Джека, перекошенное от боли, и вскоре он пропал из виду.

Она снова закричала и попыталась найти точку опоры, чтобы выпрыгнуть из фургона, который кренился и подскакивал, скатываясь с холма.

Ли услышала крик Кэбота:

— Прыгай, Ли, прыгай!

Поставив ногу на скользкое дерево, она, несильно оттолкнувшись, выбросилась из набирающего скорость фургона смерти. В тот же миг она очутилась на земле, сильно ударившись головой, и боль разлилась по ее шее. Камнем она скатилась с холма, запутавшись в собственных юбках, ударяясь о каждый выступ, царапаясь о каждую ветку.

Наконец она остановилась, закрученная в шарф, словно кокон. Ветер засвистел в ушах, когда она приподняла голову, чтобы сориентироваться. Мгновение спустя Ли замерла на холодной земле.

Глава 12

Страх пронзал Кэбота, сбивая его дыхание и холодя кровь. К тому моменту, когда Ли замерла у подножия холма, он уже что было сил бежал к ней, выкрикивая:

— Чанси, Хайрам!

Он не отрывал глаз от ее неподвижного тела, моля Господа: «Сделай так, чтобы с ней все обошлось!»

От быстрого бега у него закололо в груди, он резко остановился и упал на колени около нее.

— Ли?

Ее темно-зеленая юбка была разорвана, под ней виднелась светлая шелковая нижняя юбка и белые кружева панталон. Плащ разорвался на две половины, шарф обмотался вокруг головы. Он даже не мог понять, как она лежала: лицом вниз или вверх.

— Ли, ты слышишь меня?

Она зашевелилась, затем стала распутывать шарф.

— Мне… трудно… дышать…

Ей удалось немного ослабить шарф, и он увидел ее нос и верхнюю губу.

— Давай я это сделаю. — Трясущимися руками он осторожно распутал шарф и увидел, что ее правая щека расцарапана и у линии волос на лбу проступал сильный кровоподтек. Она закрыла глаза и стала с шумом вдыхать в себя воздух, еще и еще.

« — Кэбот? — с трудом прохрипела она. — Это ты?. Она постаралась приподняться на одном локте. Кэбот подсунул свои руки ей под плечи, поддерживая ее.

— Не двигайся. Возможно, у тебя что-нибудь сломано.

— Нет. — Ли медленно подвигала руками и ногами, затем сфокусировала свой взгляд на его лице и улыбнулась.

Он почувствовал, как в груди у него все переворачивается.

— Кажется, я в порядке… — Ли запнулась и, вспомнив о Джеке, закричала: — Где Джек? — Она стала выворачиваться в его руках, пытаясь посмотреть в сторону холма.

Кэбот пробежал руками по ее спине и ногам. Вроде бы ничего не сломано.

— Он на холме. Он не так удачно спрыгнул, как ты.

— Он просто выпал. Я не могла видеть его и… — Ли ухватилась за руку Кэбота и встала на колени. Боль исказила ее лицо.

Он выругался и подхватил ее:

— Ли, горе ты мое, не торопись. Ты пока не можешь двигаться.

— Я должна пойти к нему, Кэбот. Он упал под фургон. — Она стала вырываться из его рук. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Успокойся, я отнесу тебя.

Он крепко прижал ее к своей груди и пошел к холму. Несомненно, Кэбот беспокоился за Джека, но больше всего его волновала женщина, которую он нес на руках.

— Он — в порядке. Или будет в порядке. Видишь, он сидит во-он там. — Он говорил тихо, стараясь успокоить дрожь ее гибкого тела. Он повернул Ли так, чтобы она смогла увидеть своего кузена, который махал ей рукой. Она вздохнула с облегчением.

Сердце Кэбота безумно стучало. Пот заливал ему шею и спину. Никогда в жизни он так не пугался, как теперь, увидев ее, катящуюся вниз по склону холма. Он хотел прижать ее к себе и никогда больше не отпускать.

— Что случилось? — слабым голосом спросила Ли.

Он посмотрел на нее и прижал свои губы к ее каштановым волосам, спутанным с травой и веточками деревьев.

— Я не знаю. Все было исправно. Я не понимаю, что могло случиться. — Несколько человек догнали их и встали полукругом около Кэбота и Ли. Тэд Нокс вышел вперед и, кивнув в сторону Ли, спросил:

— С ней все в порядке?

— Думаю, что да.

Кэбот повернул к холму, где Чанси и Хайрам уложили Джека, и мужчины, как один человек, потянулись за ним. Они дошли до Джека, и Ли стала извиваться на руках у Кэбота. Кэбот неохотно поставил ее на землю, поддержав, когда она зашаталась.

Она упала на колени возле своего кузена. Кэбот держал руку на ее плече, не желая отпускать ее. Дрожащим голосом Ли спросила:

— Джек, с тобой все в порядке?

— Сломал руку и, наверное, ногу. — Его обычно громкий голос был еле слышен. — Как ты?

— Со мной все в порядке. Ой, Джек, как это было ужасно! — Она придвинулась к нему поближе и тронула за правое предплечье. Кожа натянулась на высунувшейся кости, вокруг все вздулось. — Извини меня, пожалуйста!

— За что? — удивился Джек. Глаза его были затуманены от боли. — Разве ты больше виновата, чем я?

— Может быть, фургон был уже перегружен, — предположила Ли, отрывая ленту от своей нижней юбки, чтобы сделать перевязку.

Чанси помялся с ноги на ногу и сказал, обращаясь к Кэботу:

— Более чудовищного зрелища не припомню. Кэбот кивнул, разглядывая побелевшее лицо Джека и кость, выдававшуюся под кожей на руке. Правая нога Джека вывернулась параллельно бедру, брюки были разорваны на колене. Мужчины, стоявшие вокруг Кэбота, беспокойно перешептывались друг с другом.

— Хайрам, почему бы тебе не взять другой фургон и не отвезти Джека и Ли в город?

— Да, сэр. — Хайрам быстро поднялся и побежал.

— Со мной все в порядке, Кэбот, — сказала Ли, обвязывая зеленую шелковую ленту вокруг плеча Джека. Она взглянула на Кэбота и еще раз сказала: — Мне не нужно к доктору Уоррену.

Трясущимися руками она обрывала ленту с юбки. Кэбот опустился на колени возле нее, чувствуя, , как кровь пульсирует у него в жилах. Он смахнул листья с ее волос, заметив, как быстро бьется жилка на ее шее.

— Я хочу, чтобы он осмотрел тебя. Мало ли что.

— Ладно.

Ее дыхание коснулось его щеки. Она провела рукой по своим волосам, убирая остатки листьев и травы, поморщившись от боли.

— Удивительно, как это вы остались живы, — сказал Чанси и перекрестился. Он поднялся и, обменявшись взглядом с Кэботом, посмотрел в сторону разбитого фургона.

Кэбот проследил его взгляд: фургон, или то, что от него осталось, врезавшись в камень или в какое-то другое препятствие, изменил свое первоначальное направление в сторону их конторы и теперь стоял перевернутый возле дерева. Щепками и обломками дерева разной величины было усеяно все вокруг. Кэбот еще раз задумался о том, что могло случиться с фургоном, и решил найти причину поломки, но позже. Сейчас надо было позаботиться о Ли и Джеке.

— Хочешь, мы здесь все уберем? — предложил Тед.

— Пока не надо. Я хочу все осмотреть.

Кэбот снова посмотрел на Ли, и при мысли о том, что она чудом осталась жива, он почувствовал, как комок подступил к горлу.

Тед Нокс обратился к группе мужчин:

— Ладно, давайте вернемся к работе. Мистер Монт — . гомери даст нам знать, когда мы ему понадобимся.

Мужчины согласно закивали и потянулись к основному зданию.

Загрохотали колеса фургона, на котором подъехал Хайрам. Они с Чанси осторожно подняли Джека и посадили его в угол фургона так, чтобы он мог придерживаться при резких толчках. Ли поднялась, чтобы проследовать за ними, но Кэбот подхватил ее на руки, игнорируя протесты.

— Ты не должна много ходить, пока тебя не осмотрит доктор Уоррен.

Усадив ее рядом с Джеком, Кэбот взял кусок плотной веревки, которую Хайрам вынул из разбитого фургона, и обвязал ее, предохраняя от падения. Ему хотелось держать ее на руках и целовать, но сейчас было не самое подходящее время.

— Сиди спокойно, — сказал он ей.

Ли с тревогой смотрела на него своими прозрачными глазами, сказавшимися еще больше на пепельно-сером лице. Царапина ярко выделялась на ее светлой коже.

— А ты поедешь? — В голосе ее звучала мольба.

— Я возьму повозку и быстро Приеду.

Он хотел поскорее взглянуть на фургон. Почему произошла эта авария? А что, если бы Ли была изувечена или разбилась насмерть? Мысль пронзила его, он взял Ли за руку и стиснул ее.

Глаза ее потеплели, она кивнула ему и закуталась в меховую накидку. Джек сидел, прислонив голову к стенке фургона, и Кэбот жестом приказал Хайраму ехать.

Кэбот и Чанси стояли и смотрели вслед отъехавшему фургону, пока тот не скрылся из виду.

— Ну что, пойдем посмотрим? — Чанси указал в сторону разбитого фургона.

Кэбот кивнул и направился к обломкам.

— Пойду приведу лошадей, — крикнул ему Чанси. Кэбот все еще видел, как она лежала, не двигаясь,

у подножия холма. Он сжал руки в кулаки, сопротивляясь страху, пульсирующему в нем. Отогнав от себя мысли, он обошел обломки фургона и разбросанные пиломатериалы. Опустившись на колени, Кэбот нагнулся, чтобы рассмотреть ось. Никаких следов прогиба. Что могло случиться? Прекрасная сборка, прекрасный фургон, надежный, устойчивый, еще трех лет не проездил.

Он покачал головой. Чанси подошел, ведя под уздцы лошадей, и Кэбот поднялся.

— Не могу понять, Чанси. Идиотство какое-то. Такое впечатление, что лошадей не запрягали, а я ведь сам это сделал.

Гробовое молчание было ответом на его слова, Кэбот поднял голову, чувствуя, как его трясет от страха, и встретился с обеспокоенным взглядом Чанси.

— Лучше посмотрите на это, капитан. — Чанси кивнул в сторону упряжи.

Ли свернулась калачиком в кресле красного дерева в гостиной доктора Уоррена, пытаясь согреться и отвлечься от стонов, которые издавал Джек в кабинете доктора, рядом с гостиной. Сейчас доктор вправлял Джеку ногу, и она закусила губу. Он не кричал, как это, наверное, делала бы она, но изредка стонал и каждый раз на глаза ей наворачивались слезы.

Где же Кэбот? Он сказал, что поедет следом. Она посмотрела в окно, обрамленное кружевными занавесками. Полуденное солнце отражалось от сверкающего паркета, но не грело.

Ли не могла согреться, казалось холод изнутри сковал ее. Последствия происшествия стали сказываться, и ноги ее подрагивали, как стебельки одуванчика на ветру. Пот покрывал шею и грудь. Ей казалось, будто камни и ветки врезались ей в кожу, рана на щеке, обработанная докторам Уорреном, саднила, голова раскалывалась от боли.

С другой стороны, с ней все было в порядке. И сейчас, озабоченная состоянием Джека, она понимала, что и с ним все будет в порядке. У нее не было возможности спросить его совета относительно Роберта и его записей, но скоро появится.

Доктор Уоррен вышел из своего кабинета, вытирая руки об окровавленный фартук. Он обогнул два дивана красного дерева и подошел к ней:

— Джек — в порядке. Я его оставлю у себя, пока он не выспится как следует. Как ты себя чувствуешь?

— М-мне холодно, — сказала она, обхватывая себя руками за талию, как бы укутываясь в свои руки, чтобы унять дрожь, пробиравшую ее до костей.

— У тебя сильный ушиб. Тебе просто посчастливилось, что ничего не сломано. — Он приподнял ее веко и пристально посмотрел. — Тебе надо пойти домой и лечь спать. Где Кэбот?

— Я здесь. — Кэбот вошел и закрыл дверь. Он был бледен и не отрываясь смотрел на Ли. Лицо его было встревоженным. — Ну как она, док?

— Ничего Не сломано, что уже говорит само за себя. — Доктор принес из кабинета бутылку из темно — коричневого стекла и перелил ее содержимое в пузырек. — Ей надо отдохнуть. Она очень сильно ушиблась.

— Я всего лишь немножко поцарапалась, — тихо сказала Ли. Ее вдруг захлестнуло сильное желание расплакаться. Она полагала, что раскисла из-за несчастного случая.

Кэбот двинулся к ее креслу и заглянул Ли в лицо.

— Никаких шрамов. Хорошо, — констатировал он и провел большим пальцем по ее подбородку.

Слезы стояли у нее в горле. Она посмотрела на него, и ей захотелось, чтобы он держал ее на руках, так же как только что, у лесопильни.

— Отвезите ее домой, а Джека я немного задержу.

— Рука сломана? — спросил Кэбот, показывая в сторону кабинета.

Доктор Уоррен кивнул и, развязав фартук, бросил его на пол.

— И правая нога тоже. Через несколько дней ему будет лучше. Он целую кварту моего лучшего виски вылакал.

Кэбот задумчиво кивнул.

— Ли рассказала мне, что случилось. Вам не удалось выяснить причину аварии? — спросил доктор.

Кэбот бросил тревожный взгляд на него.

Ли выпрямилась в кресле, поморщившись от внезапной боли.

— Что ты обнаружил?

Кэбот выразительно посмотрел на доктора, и тот подошел к Ли со словами:

— Сейчас не надо об этом думать. Кэбот отвезет девочку домой и уложит в кроватку. И когда она отдохнет, она будет прекрасно себя чувствовать. Может быть, немножко поболит, но быстро все пройдет.

— Спасибо, доктор, — Кэбот помог Ли встать с кресла, бережно поддерживая ее под руку.

Она взглянула на него, чувствуя что-то недоговоренное. Что же он обнаружил на лесопильне?

Когда они вышли на улицу, Кэбот осторожно посадил Ли в повозку и, нежно касаясь ее, обвязал веревкой, затем сел рядом с ней.

Он был очень собран, сосредоточен. Может быть, он озабочен состоянием Джека? Ли чувствовала, как последние силы покидают ее, и привалилась к спинке.

Кэбот правил осторожно, объезжая каждый корень и каждую выбоину на дороге. Ли вжалась в угол, чтобы уберечь свое избитое тело от возможных ударов. У нее болели плечи и шея, на руках и ногах вспухали кровоподтеки. Холодный воздух овевал ее руки, и она чувствовала, как холод пронизывает ее с головы до ног. У нее не было перчаток, и она крепко сжала руки, чтобы хоть как-то согреть их. Ли изредка бросала косые взгляды на Кэбота, каждый раз замечая углубленную сосредоточенность на его лице.

— Ты осмотрел фургон? Скажи мне, что случилось?

Кэбот посмотрел на нее, прищурившись, как будто забыл, что она сидит рядом с ним.

— Мы позже поговорим. Тебе надо отдохнуть.

— Ты так ведешь себя, будто…

— Позже, — произнес он тоном, не терпящим возражений.

У Ли не был сил возражать. Она вдруг почувствовала приступ головокружения и откинулась на кожаное сиденье. Ее бил озноб.

— Ну как ты? Сильно болит?

— Да. — Она придвинулась ближе к Кэботу в надежде согреться, поморщившись от резкой боли в правом плече. Ноги ее все время дрожали, и она попыталась их вытянуть вперед, но это не помогло. Дорога казалась ужасно длинной.

Наконец они остановились около крыльца, Кэбот выскочил из повозки, подошел к-ней и взял на руки вместе с покрывалом и всем остальным.

— Я сама смогу идти.

Он проигнорировал ее слова и взбежал на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки. Ли обвила руками его шею и положила голову ему на плечо. Он открыл входную дверь, затем захлопнул ее ногой за собой и стал подниматься на второй этаж.

Дрожь ее благодаря Кэботу немного унялась, и Ли закрыла глаза. Груди ее касались его груди при каждом шаге, напоминая о том, как они занимались любовью несколько недель назад. Кэбот толкнул ногой дверь и направился прямо к кровати.

— Не сюда, я хочу вымыться.

— Боже мой, это сейчас не главное, — строго сказал он. Он мягко опустил ее в кресло-качалку, а сам пошел к шкаф и вернулся, неся в руках халат. — Ну что, лучше?

— Угу.

Он задумчиво посмотрел на нее, потом выругался:

— Черт, я думал Мэдди будет дома.

— Ничего, все нормально. — «Неужели, ему противно дотронуться до меня», — подумала она. От слез защипало глаза. — Я могу сама раздеться. Она потянулась к застежке своего жакета и запуталась с петлями, еле двигая руками от утомления.

Он убрал ее руки и быстро расстегнул жакет.

— Не надо, — промямлила она. — Я знаю, ты не…

— Как насчет ванны? Она может облегчить боль. — Он говорил спокойно и четко. Его пальцы несколько раз дотронулись до ее груди, и она не могла не представить, как его руки, раздевая ее, ласкают ее грудь.

— Ванна. Да, хорошо, — согласилась она.

Он расстегнул жакет и принялся за белую льняную кофточку. Холодный воздух коснулся ее кожи. Лицо Кэбота было непроницаемо.

— Пойду наполню ванну. Сама разденешься? — хрипло спросил он.

Она кивнула ему, почувствовав, как у нее защемило сердце, когда он вышел. Было ли ему неудобно проявлять заботу о раненой женщине или именно о ней? Ей не показалось, что он избегал касаться ее.

Трясущимися руками она стянула с себя жакет. Боль разлилась по ее правому плечу, и она стиснула зубы, снимая с себя блузку. Ли по-прежнему чувствовал дрожь в ногах, и ей стоило больших усилий вытолкнуть себя из кресла.

Одной рукой она держалась за качалку, а другой расстегивала крючок на юбке. Неожиданно вошел Кэ-бот и стал помогать ей. Он случайно сжал ее талию, и она поморщилась от боли.

— Извини. — Ее боль отразилась в его глаза. Быстрым движением он сбросил ее юбку на пол вместе с нижними юбками. Она стояла перед ним в одном бюстгальтере и панталонах. Одной рукой он свободно обнимал ее за талию.

т — Я тебя отнесу, ладно? Я не хочу сделать тебе больно.

— Ты не сделаешь, — она слабо улыбнулась.

Он нежно взял ее на руки, отнес за ширму и посадил перед собой, озабоченно глядя в ванну.

— Сможешь справиться сама?

— Думаю, что да. — Она схватилась за край ванны, чтобы не упасть и взглянула на него: — Я управлюсь.

Он замешкался, затем произнес твердым голосом:

— Я буду по другую сторону ширмы. Позови меня. Сама не напрягайся.

— Не буду. Спасибо, — смущенно сказала она. — Он был не только расстроен, но и разозлен. Почему?

Еще раз бросив на Ли внимательный взгляд, Кэбот завернул за ширму. Деревянная часть ширмы скрывала его, но Ли могла видеть копну его волос. Кэбот раздвинул шторы, и лучи солнца достигали даже до ванны. Она потянула за завязки своего лифчика и затем за ленты трусиков. Правое плечо опять дернуло от боли. Наконец она стояла голая рядом с ванной.

— Идет дело? — заботливо спросил Кэбот из-за ширмы.

— Да, — вздохнула Ли, готовя себя к очередной порции боли, сопровождавшей каждое ее движение. Пар поднимался от воды, распространяя запах роз, а не его — сандаловый. Ли улыбнулась его заботливости и опустилась в ванну, перекинув волосы через край. Делая глубокие вдохи, она чувствовала, как вода, словно нежные руки, ласкает ее ноги, колени, груди. Закрыв глаза, она почувствовала расслабление.

Ее правое плечо приняло на себя основной удар и дергало теперь, когда она начинала двигаться. Ли закусила губу и снова легла в ванну. Воспоминания об аварии проносились в ее голове. Она видела перекошенное от боли лицо Джека, свой тяжелый удар о землю, Кэбота, склонившегося над ней с белым от испуга лицом.

У нее опять затряслись ноги, и ей захотелось, чтобы пришел Кэбот и прижал ее к своей груди. От слез щипало в носу, она всхлипнула. Она же не плакала во время несчастного случая, зачем это делать теперь?

— Ли? — Кэбот стоял около ванны, испуганно глядя на нее. — Я звал тебя, ты не отвечала, и я подумал, что ты потеряла сознание.

— Да нет, со мной все в порядке. — Она не могла оторвать от него взгляда: он выглядел таким заботливым, таким… ранимым. Нет, она никогда не причинит ему страданий. Интересно, он озабочен ее состоянием или чем-то другим?

— Что-то случилось? Я что-то сделала не так?

— Нет. — Он запнулся, разглядывая ее, и, как ей показалось, пришел к какому-то решению. — Я не хочу огорчать тебя…

— Что-то с Джеком? Что случилось? — У Ли защемило сердце: неужели у ее кузена дела так плохи?

— Нет, не с Джеком, — поспешил он ободрить Ли. — Дело в том… черт, не могу я сейчас об этом говорить!

Схватившись за один край ванны, она попыталась подняться.

— Пожалуйста, ой-ой… — нога ее соскользнула, и она чуть было не упала, — расскажи мне.

— Давай, я помогу тебе, — он в секунду оказался возле нее, засунув руки в воду. — Скажи мне, как тебя можно взять, чтобы не сделать больно.

— У меня плечо очень болит. — Она сидела очень спокойно, еле дыша: его рука скользнула по ее груди.

Он опустил руки и обхватил Ли за талию. Все равно боль сковала ее тело. Она старалась сделать безучастное-выражение лица, когда он поставил ее на пол рядом с собой. Не глядя на нее, он потянулся за полотенцем:

— Держись за меня, я постараюсь быть осторожным.

— Ты не сделаешь мне больно.

Ли схватила его за талию, стараясь устоять на ногах. Ноги ее были словно ватные, и она снова почувствовала внутреннюю дрожь. Она собиралась спросить Кэбота, что он имел в виду, когда сказал, что не хочет огорчать ее, но его хлопоты перебили ее намерения.

Он быстро вытер ее полотенцем, оставаясь внешне безучастным к ее наготе. Ли почувствовала запах его пота, смешанный с запахом сандала. Когда он вытирал ее груди, она почувствовала, как затвердевают ее соски, и покраснела. Он, разумеется, заметил ее реакцию, но выражение его лица при этом не изменилось, только слегка напрягся подбородок.

Кэбот мягко просунул ее руки в рукава халата и завязал его. Она почувствовала комок в горле и проглотила слезы. Теперь ей было понятно, что он не был к ней абсолютно равнодушен, ибо для этого слишком нежно за ней ухаживал. Или он просто возвращал ей долг за ту заботу, которую она проявила к нему?

За исключением плеча, боль ее немного притупилась. Рана на щеке немного стягивала ей кожу и саднила, но не так сильно, как Кэбот ранил ее сердце.

— Ты мне расскажешь, что тебя беспокоит? Если не Джек, то что? Фургон? Я могу заплатить за это.

— Не смеши меня, — сказал он, собирая ее волосы из-под халата и распуская их по плечам. — Это вовсе не твоя вина.

— Тогда что? — Она запуталась с поясом своего халата.

Он смотрел на нее с недоумением в глазах.

— Странно это.

— Боже мой, Кэбот, ты пугаешь меня! — В животе ее екнуло от страха. Она нервно рассмеялась. — Что такое? Что-то связанное с аварией, с лесопильней?

— С аварией. — Он замолчал и, глубоко вздохнув, мрачно взглянул на нее: — Кто-то подрезал постромки.

— Подрезал… а зачем кому-то… О Господи! — Она с шумом выдохнула, потом покачала головой. — Нет, этого не может быть. — Тошнота подкатила к горлу, и голос ее превратился в шепот. Мы должны были — Джек и я…

— Должны были разбиться. Зачем-то. — Его охватила ярость. — Чего я не понимаю, так это — зачем? И как это было сделано? Мы были в конторе всего несколько минут. Кто мог это сделать?

— Нет, нет! — Страх застрял где-то в горле, она задыхалась. Ли могла только смотреть на него и качать головой. Опять она услышала глухой звук лопающейся кожи. Стоны Джека раздирали ее сердце. У нее подкосились, ноги, и она едва успела ухватиться за Кэбота.

Он обнял ее, удерживая на ногах.

— Я не хочу расстраивать тебя. Чанси уже был у шерифа Сандерса. Он посмотрит все сам.

— Шериф Сандерс? — У нее перехватило дыхание. Она взглянула на Кэбота, зная, что не сможет скрыть ужаса в глазах.

— Тебе нехорошо?

— Нет, ничего. Это… такой шок.

— Я не могу себе представить. Ты можешь идти? — Он вывел ее из-за ширмы. — Кто бы это ни сделал, он должен был следить за нами. Он должен был знать, что мы зашли в контору.

— Следил за нами? О Боже! — Она пыталась не поддаваться страху, охватывавшему ее все больше и больше. Кто бы ни подрезал постромки, этот человек хотел получить записи Роберта. Кровь застыла в ее жилах при этой мысли. Она впала в истерику, выкрикивая: — Этого не может быть!

Он резко остановился и пристально посмотрел на Ли:

— Зачем кто-то хочет навредить тебе, Ли?

— Что-о? — Ей казалось, будто все пошатнулось вокруг нее, пол проваливался под ногами, и только руки Кэбота, обнимающие ее, служили защитой. Кто — то хотел убить ее и Джека. — Я не знаю, — покачала она головой.

— .Ты знаешь, — сказал Кэбот, чеканя каждое слово.

Ли почувствовала обвинение в его словах. Стараясь подавить дрожь, сотрясавшую ее тело, она с надеждой посмотрела ему в глаза, но увидела в них только подозрение.

— Я видел, как ты пряталась за мешками с пенькой в доках позавчера вечером и следила за кем-то.

Лицо ее побледнело, страх и отчаяние охватили ее.

— Кэбот!

— Лучше расскажи мне, что происходит! — ; Но я не знаю…

— Да знаешь, черт подери! — Его пылающее от гнева лицо было так близко к ней, что его дыхание обжигало ей щеку. — Рассказывай!

— Хорошо, хорошо. — В каком-то смысле Ли испытала облегчение. Она уже давно хотела ему сказать, но боялась, что он разозлится. Поверит ли он, что она молчала, чтобы оградить его? У нее дрожали колени, похолодела спина от осознания того, какой опасной оказалась ее находка. — Мне нужно сесть.

Кэбот помог ей дойти до кровати и взобраться на нее. Она откинулась на подушку. Он остался стоять рядом с кроватью, не сводя с нее холодных глаз.

— Ну?

Ли сделала глубокий вдох, собираясь с силами. У нее раскалывалась голова, горело плечо, ее трясло так сильно, что зуб на зуб не попадал. Но ее волновало другое: она боялась, что Кэбот теперь отвернется от нее. Она едва сдерживала слезы.

— Я нашла бухгалтерскую книгу некоторое время назад.

— Когда?

Она облизнула губы и натянула на себя одеяло, чтобы согреться.

— В тот день, когда я пришла к тебе за… помощью.

— До женитьбы? — натянуто спросил он. Она кивнула.

— Продолжай.

— Я нашла книгу в столе Роберта. Она была спрятана в секретном ящике, но я заглянула в нее только после нашей с тобой свадьбы. Все так быстро произошло, у меня просто не было до этого времени. — Она запиналась под его пристальным, злобным взглядом. — Ну, в общем, когда я стала просматривать ее, то… — Она задыхалась от волнения, вспомнив, какой ужас у нее вызвали эти записи. Как будет реагировать Кэбот? Ей было страшно, У нее тряслись руки. — Я обнаружила, что это были записи, касающиеся продажи женщин. — Слезы брызнули из глаз и скатывались по щекам. Она наконец подняла голову и взглянула на Кэбота.

Он смотрел на нее с неверием в глазах.

— Торговля рабами? Черт возьми, Ли! Как ты могла скрывать от меня такое? — Гнев и ярость исказили его лицо.

Она опустила голову, помня, что она должна сказать ему то, чего она не говорила прежде никому. Он приблизился к кровати и ядовито спросил:

— И ты ведь никому не рассказала? Нет?

Она с шумом выдохнула, стараясь подавить поток слез, обжигавших ее щеки.

— Нет, я никому не рассказала. Я не могла… Разве ты не понимаешь…

— Понимало, черт возьми! Понимаю. Все из-за Роберта! — Его слова полоснули по ее страдающему сердцу. — Все для этого чертова призрака, с которым ты носишься!

Грудь его вздымалась, глаза горели от ярости, злости, и она задрожала еще сильнее. Ей захотелось закончить разговор, уйти в себя, но она не могла. Слишком многое было поставлено на карту.

— Пожалуйста, Кэбот! — Она протянула к нему дрожащие руки. — Пожалуйста!

Он сделал шаг к ней.

— Расскажи мне все. Ты собиралась кому-нибудь сказать об этом? Мне? Шерифу? Как ты собиралась распорядиться этой информацией? Зачем хранить эту книгу? — кричал он.

— Я пыталась все выяснить. Я не верила… в то, что Роберт мог участвовать в таком деле. — В голове ее была путаница, и она с трудом удерживала свое внимание на Кэботе.

— У вас в руках были доказательства, женщина! Что вам еще было нужно?

— Я не могу сказать, что это было записано почерком Роберта. Я не была в этом уверена и не могла передать это шерифу Сандерсу. По крайней мере, до тех пор, пока сама не буду убеждена в виновности или невиновности Роберта.

— Дьявол! — Он отвернулся и быстро зашагал по комнате, как зверь в клетке. — Как ты собралась доказать это?

— Я спрашивала кое-кого. Я была у шерифа и разговаривала с Саймоном…

— Ты ходила, задавала вопросы, но не говорила почему?

Она покраснела, осознав, как глупо это звучит.

— Я не думала, что кто-то еще может быть вовлечен в это дело.

Он застыл на месте, голова его медленно повернулась в ее сторону. Голубые глаза пронзили ее.

— А теперь ты знаешь. Почему?

Ли смотрела на него, понимая, что нужно рассказать все до конца, несмотря на свой страх, что он отвернется от нее.

— Был один мужчина. Незнакомец. Я видела его первый раз в сочельник около приюта и потом еще пару раз. Я подозревала, что он следит за мной.

— Ты за ним следила тем вечером в доках?

— Нет, я не знаю. — У нее ныло сердце: нет, она не могла сказать ему о Саймоне. Что, если он невиновен? Если Кэбот узнает, что она подозревает Саймона, то тогда не разрешит ей хранить книгу, а ей необходимо иметь ее при себе. — Я видела двух мужчин в доках. Я не могу сказать, кто это был. — В конце концов она выбрала полуправду.

— Ты собиралась следовать за ними и тут появился я. — Он повернулся к ней, все еще злясь и не доверяя ее словам до конца.

— Да.

— А почему ты их стала подозревать?

Ли понимала, что он подумает, когда она расскажет ему об обыске в их спальне. Он будет уверен, что она отдалась ему в ту ночь из чувства страха. Он и не успокоится, пока не выяснит все до конца. Она видела это по его глазам.

— Кто-то был у нас в доме.

— В этом доме? — Его голос хлестнул по ее оголенным нервам.

— Да.

— Когда? Как ты могла скрывать это от меня? О Господи, Ли… — Он стиснул зубы. — Когда?

— Несколько недель назад. — Она не могла поднять глаз на него. Она знала, что он подумает. — Однажды поздно вечером.

Она видела, как он пытается вспомнить, определить время. Он замер на месте, затем посмотрел на нее диким, звериным взглядом.

— Ты пришла ко мне той ночью.

Она вонзила ногти в ладонь, чтобы сделать себе больно, но ничего не почувствовала. Ли закрыла глаза и склонила голову перед горькой правдой:

— Да.

— Я должен был догадаться, — тихо и грустно сказал он. — Всегда Роберт. Ты даже отдалась мне из-за него!

— Нет, это неправда! — Она перекатилась к краю кровати и почувствовала подступающую тошноту. — Я знала, что ты так и подумаешь, и поэтому хотела сама все выяснить о Роберте, а потом уже сказать тебе.

— Ты лгала мне, — констатировал он с горечью в голосе.

— Нет, не лгала. Не думай так. — Она соскользнула с кровати, хватаясь за простыню, чтобы не упасть на пол. У нее потемнело в глазах, она еле удержалась на ногах. — Я пришла к тебе, потому что хотела этого. И я никогда не врала относительно Роберта. Мы же говорили об этом. Ты знаешь, я боялась, что не смогу умоляла она его иметь с тобой близость. Помнишь? — с дрожью в голосе.

Она стояла позади него, преклоняясь перед силой и мощью его тела, чувствуя, как гнев разрастается в нем. Она чувствовала себя такой слабой, незащищенной, как новорожденный младенец, но она не могла позволить ему разочароваться в ней. Не дожидаясь, пока OHS отвергнет ее вовсе, она дотронулась до его руки.

— Посмотри на меня. Ты должен поверить мне. Несколько секунд он стоял, не оборачиваясь, шея его была напряжена.

— Есть еще что-нибудь, чего я не знаю? — Он взглянул на нее глазами, полными боли.

— Это все. Клянусь тебе. — Она чувствовала, как боль разрастается в ней, у нее кружилась голова и стучали зубы от холода. Она не могла позволить ему отказаться от нее. — Кэбот, пожалуйста! Я знаю, я причинила тебе боль. Я не хотела этого, но, поверь мне, я пришла к тебе в ту ночь, потому что хотела тебя. Я не обманывала тебя ни тогда, ни теперь.

Губы его растянулись в грустной улыбке.

— Я слышал, как ты плакала после всего. Из-за Роберта?

— Нет. — Она сжала руки и прижала их к груди. — Не из-за него.

— Я должен поверить, что ты плакала из-за меня? — Презрение промелькнуло в его глазах. — Не надо, Ли.

— Это — правда. — Она колебалась, не зная, как много она может сказать ему. Она не хотела говорить, что любит его, что хочет, чтобы рн любил ее, — он все равно не поверит этому. — Ты был так нежен со мной и… — она запнулась, вспомнив его ласки, и то наслаждение, которое он подарил ей. — Мне было так хорошо с тобой, никогда прежде я ничего подобного не испытывала.

Он посмотрел на нее с недоверием.

— Что ты сказала?

Она понимала, что должна переступить через стеснение: в конце концов он же — ее муж. Она уставилась в пол, краска залила ее щеки.

— Роберт никогда не давал мне… удовольствия, которое я испытала с тобой. Никогда.

Они напряженно молчали.

— У тебя никогда… не было… Черт возьми… — хриплым голосом пробормотал он.

— Я плакала не из-за Роберта. Нет. Я плакала из-за того, что никогда не была так желанна. Может быть, тебе не очень приятно это слышать, но это — правда.

Ли остановилась, чтобы вздохнуть: все она воспринимала сейчас сквозь какой-то туман, все время пытаясь контролировать себя.

— Ты должен поверить мне. Я не говорила тебе о Роберте, а должна была бы, но я никогда не лгала о своих чувствах к тебе. — Это была уже последняя степень унижения — говорить мужчине, который ни разу после ночи любви не посмотрел в ее сторону, о том, как она хочет его.

Она молча ждала его ответа. Ей было больно дышать, ноги не слушались ее. Она не могла заставить Кэбота поверить в то, что думала о нем, а не о Роберте, когда они любили друг друга. Она чувствовала, как проваливается в какую-то пустоту, комната плыла перед ее глазами. Она не могла сделать ни шагу.

Он повернулся к ней, но она не различала его лица и в панике закричала:

— Кэбот!

Он громко выругался:

— Что такое? Иди в кровать.

Она покачала головой, и боль пронзила ее тело. У нее подкосились ноги, и сильные руки подхватили ее.

— Скажи, что веришь мне.

— Это безумие, — прорычал он ей в ухо. — Не говори ничего.

— Скажи мне, — взмолилась она. Пустота тянула ее, засасывая в безмолвный лабиринт.

— Пожалуйста, Ли, — взмолился он. — Тебе не надо…

Слова его растворились в поглотившей ее темноте.

Глава 13

Ее могли убить. Ее могли убить.

Эти слова проникали в нее сквозь сон, пульсируя, как биение ее сердца.

Холодно. Ей было очень холодно.

Ли приоткрыла глаза, пытаясь определить, где она находится. Кресло-качалка и ночной столик были ей знакомы. Комната была освещена тусклым молочно-серым светом, проникавшим через окно. Она чувствовала запах горящих в камине дров, но не ощущала тепла. Ее знобило, она ощущала ломоту в суставах. Стараясь побороть ледяного монстра, она свернулась калачиком и застонала от боли в руке. Ей снова вспомнились подробности аварии: ужасный хруст, разламывающихся панелей, Джек, вылетающий из фургона и падающий на землю. Она замотала головой, отгоняя воспоминания, и поморщилась от боли в шее. Ли чувствовала себя озябшей и опустошенной.

Где же Кэбот? Он был ей нужен, чтобы прогнать ее страхи, согреть ее.

Ее чуть было не убили, и Джека заодно. Ей было страшно от осознания этого, она чувствовала, будто кто-то ледяными руками сжать ей горло. Кэбот. Где же Кэбот?.

Вдруг Ли поняла, что он лежит в кровати, и, стиснув зубы, попыталась перевернуться в его сторону. Он лежал рядом с ней в одежде, рубашка его была расстегнута и выпущена из брюк, рука его покоилась на груди.

— Кэбот, — прошептала она.

Он пошевелился, но не открыл глаз.

— Кэбот, пожалуйста, проснись!

Она нуждалась в его защите. Только он мог спасти ее от ужаса, охватившего ее, когда она поняла, что чуть было не распрощалась с жизнью.

Он открыл глаза и повернул к ней голову:

— Ли? Ну как ты? Все в порядке?

— Н-нет. — У нее стучали зубы. Она подвинулась к нему, пытаясь усмирить терзавшую ее боль.

Он наконец очнулся от сна и резко придвинулся к ней, положив ладонь ей на плечо. Она почувствовала жар его руки, даже через ткань халата. Он задел ее ушиб, и она поморщилась от §рли.

— Извини, — сказал он сонным голосом, скользнул рукой вниз по ее руке и сжал ей ладонь.

— Ты вся дрожишь, давай я принесу еще одно одеяло.

— Не надо, побудь просто рядом со мной. — Она крепко сжала его пальцы. — Ты мне нужен.

— Скажи мне, что для тебя сделать? Я все тебе принесу. — Он придвинулся ближе, и его дыхание согревало ее ледяную щеку. Он отнял свою руку и плотнее укрыл ее одеялом, подоткнув его со всех сторон.

Его глаза блестели, как ониксы, и только темные круги выдавали его усталость. Неужели она проспала весь день? Ли положила руку ему на грудь. Он вздрогнул.

— Ты вся, как ледышка. Давай я что-нибудь принесу. Может быть, горячего шоколада?

— Ничего не надо, только побудь рядом. — Она провела рукой вверх по руке Кэбота, закатывая рукава его рубашки. — Обними меня, Кэбот! Согрей меня! Мне так холодно и одиноко.

Он немного помедлил, затем обнял ее и притянул к себе. Она вздохнула и свернулась в его объятиях, прижавшись крепко к его голой груди и просунув ноги между его ног. Он крепко прижимал ее к себе, одной рукой гладя по спине.

— Тебе уже лучше? Обхвати меня.

— Мне все еще хододно. Обними меня крепче. — У нее стучали зубы.

— Давай я залезу к тебе. — Он поднял одеяло и проскользнул под него, подтыкая с двух сторон, чтобы тепло оставалось внутри. — Теперь лучше? Может быть, ты отпустишь меня, я хотя бы дров подброшу в камин.

— Нет, не оставляй меня. — Она подняла голову и поцеловала его в шею, проведя губами по его горячей, влажной коже. Она поцеловала его снова, шепча: — Ты мне нужен.

— Я здесь, я никуда не уйду. — Его руки крепко обхватцли ее, одной рукой он гладил ее по спине, другой нежно держал голову, большим пальцем поглаживая ей затылок.

Страх не отпускал Ли. Только Кэбот мог ее успокоить.

— Кэбот, пожалуйста.

— Что ты хочешь? Я здесь. — Он положил руку ей на ягодицы, крепко прижимая ее к себе.

— Ты мне нужен, сейчас. — Она обхватила его шею и потянула вниз. Ее холодные губы прижались к его горячему рту.

Он напрягся, отпрянул и с недоверием посмотрел на нее. Ли снова прижалась к нему, слезы щекотали ей горло. Холод не покидал ее, сковав все члены. Ей было страшно и больно.

— П-пожалуйста, Кэбот. Ты мне нужен.

— Но только не так. — Лицо его, освещенное только огнем от камина исказилось, он зло смотрел на нее: — Ты.не понимаешь, что ты говоришь. У тебя был сильный шок сегодня. Не делай этого, Ли, ни со мной, ни с собой.

— Ты мне нужен, ну как ты не поймешь?: — закричала она, стараясь подавить слезы. Отчаяние охватило ее. — Пожалуйста, помоги мне. Мне холодно и одиноко. Так холодно. Я хочу, чтобы ты был во мне.

Он шумно вздохнул:

— Это не то, что тебе сейчас нужно. — Голос его звучал непреклонно.

— Мне нужно, нужно, — настаивала она, заливаясь слезами. Она сжала ногами его ноги, устремляясь к его члену, и почувствовала, как он налился, отвечая на ее прикосновения. — Ты тоже хочешь меня.

Он тихо и злобно выругался в темноте. Его крепкие руки сильно сжали ее талию, и она содрогнулась от боли. Он снова выругался и отскочил от нее как ошпаренный.

— Послушай меня, Ли. Тебе это не нужно. Завтра ты будешь неудобно себя чувствовать. Я знаю, что мне тоже будет неловко.

— Нет, ты так не думаешь. Ты должен помочь мне, должен. Она захватила его руку и прижала к пульсирующей жилке на шее. — Почувствуй, как сильно я хочу тебя.

— Да нет же, черт возьми! Ты сильно ушиблась, и, даже если бы я согласился с тобой, а я не соглашусь, я бы все равно не дотронулся до тебя сегодня, после всего того, что с тобой случилось. Я бы только сделал тебе больнее.

— Ты мне делаешь больнее тем, что отказываешься. Разве ты не понимаешь, как ты мне нужен? Это больше, чем физическое…

— Я знаю. Ты пережила сильный испуг сегодня. Это вполне естественно, что ты хочешь подтверждения тому, что ты жива и здорова. Но, занимаясь любовью со мной, ты не получишь подтверждения этому, Ли.

— Получу. Это не то, что ты думаешь. Ты мне нужен внутри меня. Я чувствую там пустоту…

— Мы оба знаем, что есть что. — Его намек на Роберта накалил атмосферу между ними. Молчание затянулось, каждая секунда ранила все больней. Он снова заговорил, обращаясь к ней спокойнее: — Дай мне свои руки.

— Ч-что? — Она проглатывала слезы, отчаявшись доказать ему, что только он ей нужен, никто больше.

Он взял ее руки в свои и обвил их вокруг своей талии, затем обнял ее:

— Я буду держать тебя сегодня ночью и все. Не проси меня делать еще что-нибудь, я не смогу. И не захочу.

— Но, Кэбот…

— Обещай, Ли, — сказал он хриплым от отчаяния голосом.

Она проглотила еще одну мольбу, понимая, что, если не пообещает ему сейчас, он уйдет.

— Обещаю. — Это слово вырвалось из нее, оставляя в ней зияющую пустоту, которую она хотела заполнить.

— Хорошо, — сказал он.

Его дыхание, его запах мускуса успокаивали ее, и через несколько минут она заснула у него на руках.

Кэбот лежал абсолютно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить — Ли. Он знал, что она искала поддержку, потому что он сам хотел ее получить.

Боль, которую она испытала сегодня, была не сильнее, чем та, которую испытывал он, разрываясь на части между желанием и необходимостью. Он желал ее страстно, безудержно, даже в таком состоянии, в каком она была сегодня. И презирал себя за это. И как ни были сильны его физические страдания, его душевная боль была во много раз сильнее. Она хотела его, чтобы убить воспоминания о Роберте. Какая еще причина у нее могла быть, чтобы так яростно желать его именно после аварии?

Кэбот закрыл глаза и постарался избавиться от чувства напряженности в горле. Она пришла к нему однажды из-за Роберта. Больше он этого не допустит.

Никогда в жизни он не испытывал такой слепой ярости, как сегодня, когда она рассказала ему о вторжении в их дом. Что еще она скрывала от него? И что самое главное, почему он не увидел, что она что-то скрывает от него? Он хотел растворить в себе эту боль и извлечь из нее урок для себя. Принимая ее, он сможет вспомнить, почему она вышла за него замуж и почему она отдалась ему.

Она не любила его. Она любила Роберта Беккера.

Впервые Кэбот признался себе, что Ли, возможно, всегда будет любить Роберта. Что бы она ни чувствовала к Кэботу, это не идет ни в какое сравнение с ее чувством к Беккеру. И он слышал сам, как она сказала, что рисковала своей жизнью и жизнями других людей, чтобы спасти честное имя Роберта.

Кэбот почувствовал приступ желчи. Когда она рассказала ему об обыске и он осознал всю серьезность этого происшествия, ему захотелось задушить ее. Его первоначальный импульс был — поверить в то, во что она боялась, что он поверит. Это беспокойство и Роберт и толкнули ее к нему. Теперь он не был в этом так уверен. Ему было мучительно признавать это, но ее отчаянные слова, перед тем как она потеряла сознание, попали в точку.

Она никогда не старалась скрывать своего отношения к Роберту. И хотя она ни слова не сказала о записях, она ведь его и не обманывала.

Да, он мог поверить в то, что она пришла к нему, потому что хотела этого. И все равно, он был в отчаянии. Он хотел оторваться от нее, но боялся, что не сможет. Раньше он переживал потери сравнительно легко, потому что никого не подпускал близко к своему сердцу.

Ли не только проскользнула к его тайнику, но и оказалась так близка ему, что он почувствовал ее боль, ее утрату, ее желания. Возможно, поэтому он слышал, что она говорит правду, умоляя его поверить ей. Потому что, видит Бог, он ей верил.

Эта мысль потрясла Кэбота, и ему снова вспомнилась авария. У него застыло сердце, когда он увидел ее, лежащую на склоне холма без движения. Ему тогда показалось, что время замерло. Тогда он наконец осознал, что любит ее, но не понял, насколько сильно. Он бы не хотел снова пережить этот холодящий кровь ужас. Именно поэтому он не мог допустить, чтобы она снова искала доказательства невиновности Роберта.

Сомнения одолели Кэбота и на следующее утро, когда он с чашкой дымящегося какао стоял в дверях спальни. Ли могла быть очень упорной, насколько он знал. Но и он мог быть таким же. И ее жизнь могла зависеть от того, отдаст ли она дневник шерифу Сандерсу.

Яркий солнечный свет лучами пронизывал комнату, придавая ей сказочно-нереальный вид. Она сидела в кресле-качалке, сдвинув брови и что-то обдумывая. Ее f яжелые каштановые волосы обрамляли лицо, и она. с усилием перекинула их на левое плечо.

Ли шумно вздохнула и поморщилась от боли, затем с трудом опустила руку и дотянулась до щетки, лежавшей у нее на коленях.

Кэбот переживал за нее. Он вошел в комнату со словами: ,

— Помочь тебе?

Она резко вскинула голову, и боль исказила ее лицо. Красные пятна стали покрывать ее шею и лицо. Взгляд ее был устремлен ему на грудь.

— Нет, спасибо, жестко произнесла она, расчесывая волосы щеткой. Лицо ее еще больше покраснело, и ему показалось, что ей неудобно за вчерашний вечер.

Воспоминание отозвалось в нем резкой болью в ноге. Он приготовился к спору о дневнике и двинулся прямо к ее креслу.

Она медленно проводила щеткой по волосам, не поднимая на него глаз. Ее густые, цвета красного дерева волосы, освещенные лучами утреннего солнца, ниспадали до пояса. Он хотел погрузить в эту тяжелую массу свои пальцы, так же как он делал это прошлой ночью. Он почувствовал, что хочет ее, и прогнал мысли прочь.

— Я принес тебе какао, — сказал он и протянул ей чашку.

Встревоженные серые глаза внимательно посмотрели на него. Она медленно положила щетку себе на колени и, взяв чашку, отвернулась от него, пробормотав:

— Спасибо.

Ее щеки горели румянцем, рука, державшая чашку, дрожала. Кэбот решил, что она смущена из-за вчерашней ночи. Он хотел как-то расслабить ее, но не знал, как это сделать. Он не мог, не хотел иметь с ней близости, зная, что она хочет забыть Роберта в его объятиях. Боль опутала его железной сетью, он чувствовал ее при каждом движении, каждом вздохе.

Он понял, что если будет продолжать так стоять перед ней, то не сможет заговорить с ней о книге Роберта.

Сладкий запах, исходивший от Ли, щекотал ему ноздри. Он жадно оглядывал ее, желание не покидало его все сегодняшнее утро. Она выглядела очень хрупкой, беззащитной в ярком дневном свете, со свежей царапиной на бедной щеке. Взгляд его упал на щетку.

— Помочь тебе расчесать волосы?

После долгого молчания она подавленно ответила:

— Нет, не беспокойся, я управлюсь.

— Никакого беспокойства. — Он взял щетку, пытаясь не обращать внимания на волнение, которое почувствовал, дотронувшись до ее бедра. Он слишком резко обошелся с ней вчера и хотел исправить впечатление. — Я постараюсь не сделать тебе больно.

Она встретила его попытку к перемирию молча, с неуловимой улыбкой на губах. Ее черная вздувшаяся шишка на виске была спрятана под волосами, и Кэбот, увидев ее, ужаснулся. Он еще раз убедил себя в необходимости поговорить о дневнике.

Кэбот перекинул тяжелую копну волос ей через плечо, наслаждаясь прикосновением к этой шелковой массе, и начал осторожно расчесывать снизу, распутывая узелки. Ли сидела не шелохнувшись, как каменная. Кэбот молча расчесывал ее. Изредка пощелкивали дрова в камине. Он чувствовал свою необыкновенно тесную связь с ней, какой никогда и ни с кем прежде у него не было.

Ой заговорил тихо, осторожно подбирая слова:

— Ли, я понимаю, что ты можешь не хотеть пока обсуждать этот вопрос, но…

— О Роберте? — Она напряглась и, подняв подбородок, посмотрела прямо перед собой. — Ты поможешь мне?

— Помочь… — Он застыл, держа одной рукой ее волосы, затем спросил, стараясь, чтобы его голос звучал мягко, ровно: — Ты же не хочешь сказать, что собираешься продолжать это безумие?

— Да, я должна все выяснить.

— Но я тебе не позволю. — Он сжал прядь ее волос и тут же попытался подавить гнев, обуявший его. — Тебя чуть не убили.

— Как ты не понимаешь? — закричала она, задирая голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Ее серые глаза блестели, в них была решимость и мольба. — Я хочу оставить Роберта в прошлом. Как я могу сделать это, если я не знаю; каким он был на самом деле?

— Это — безумие. — Кэбот еле сдерживал себя. Он смотрел на ее тонкую шею и думал о том, как она уязвима. Он не хотел диктовать ей или принуждать ее, он только хотел получить от нее дневник. — Ты должна передать это шерифу Сандерсу. Где сейчас книга?

— Я не скажу тебе до тех пор, пока ты не пообещаешь мне, что не пойдешь к шерифу. — Она вздохнула и закрыла глаза.

Его рука по-прежнему касалась ее головы нежно, но твердо. Он хотел вытеснить все мысли о Роберте Бек-кере из ее головы.

— Не будь упрямой. Речь идет о твоей жизни, черт возьми. И о жизни Джека. И кто-нибудь еще может быть связан с этим. — Он говорил тихо, но с яростью, которую не мог больше сдерживать.

Он почувствовал, как она замерла под его рукой, и увидел, как побелели костяшки пальцев, сжимавших чашку.

— Я это знаю, но ведь речь идет и о жизни Роберта.

— Мне нужны эти записи, Ли!

— Нет.

— Я… не… хочу… — Он замолчал, не зная, сможет ли произнести это вслух: «Я не хочу терять тебя». Он не мог выговорить эти сяова. Это замечание докажет Ли, как он зависим от нее, а он этого не мог допустить теперь.

— Ты не хочешь, чтобы я это сделала, и я знаю почему, — снова начала она, — из-за Роберта…

— Нет, — прервал он ее, испытывая адские муки. — Все, что я делаю, никак не связано с Робертом.

— Это мой долг, Кэбот.

— Да? А как насчет других долгов? — Слова, как будто сами по себе, вылетели из него. — Ты — моя жена, черт побери!

— А-а, наша сделка! — с болью в голосе воскликнула она. Ли замолчала и долго сидела тихо. Он стал думать, что она отступит и даст ему книгу. Ли закинула голову и посмотрела на него, глаза ее блестели от отчаяния. — Как бы ты себя чувствовал, если бы узнал, что Джек — не тот человек, за кого себя выдает…

— Мы говорим не о Джеке.

— … и что ты построил дружбу, партнерство с человеком, который предал тебя в конце концов? Ты должен был бы это выяснить, разве не так? — Голос ее дрогнул, но она продолжила: — Если Роберт был замешан в этой работорговле, то, значит наш брак был ложью. Я должна это знать.

— А почему бы шерифу Сандерсу не выяснить это? — жестко спросил он, так как знал, что он бы ответил так же, как она. — Почему ты должна заниматься этим в одиночку?

— Я буду не одна, если ты мне поможешь. Кэбот решил попробовать другую тактику:

— Сандерс сможет выяснить то, чего не сможешь ты. Это — его работа.

— Роберт не заслужил такого отношения. Если он был невиновен, я не хочу, чтобы его имя вообще упоминалось в связи с этим делом.

— И твое имя, — тихо добавил он, смотря поверх ее головы на затухавший в камине огонь. Она быстро дотронулась до его руки:

— Теперь мое имя не Беккер, но я должна все выяснить о Роберте.

Сердце его радостно забилось, он искал ее взгляда. Она оставила в прошлом фамилию Роберта, но не память о нем. Радость сменилась отчаянием.

— Мне не нравится все это. Совсем не нравится.

— Я, должно быть, подошла совсем близко к разгадке, иначе кто-то не стал бы…

, — Ты слишком легко воспринимаешь то, что с тобой случилось вчера. Или последствия этого, — резко заметил он, не пытаясь смягчить свой тон. Он импульсивно сжал прядь ее волос. — Вас с Джеком чуть не убили. Когда я думаю об этом… Нет, я не могу позволить тебе заниматься этим делом.

— Пожалуйста, Кэбот, пойми меня, — голос ее зазвучал хрипло и низко от волнения. — Скажи, что поможешь мне, не обращаясь к шерифу Сандерсу.

Он закрыл глаза, взбешенный этой просьбой. Ему не хотелось понимать ее просьб, .сопереживать ей.

— Пообещай, что ты ничего не будешь без меня предпринимать. Ничего. Никакой слежки в одиночку?

— Ладно.

— Будешь возвращаться домой до темноты? Молчание.

— Ли! — закричал он. .

— Да. — Она вздохнула и заерзала на кресле.

— И будешь давать нам с Джеком знать, где ты находишься?

Недолгая пауза. Ли посмотрела на его через плечо:

— Да, обещаю. Все?

— Нет, не все. Я не шучу. Это все слишком опасно. Тот, кто хочет достать книгу, не остановится ни перед чем, пока не получит ее.

— Я знаю, — Она всхлипнула и попыталась дотянуться до Кэбота. — Пожалуйста.

Он посмотрел на протянутую руку, но не взял ее. Ярость бурлила в нем. Стук копыт прервал его мысли, и он подошел к окну.

— Ты поможешь мне?

— Похоже, к тебе целая компания едет: полгорода уже показалось на холме. — Он отдал ей щетку и направился к двери, довольный тем, что разговор прервался.

— Кэбот, пожалуйста. — Она ждала от него ответа.

Он схватился рукой за дверной косяк, стараясь не давать выхода своим эмоциям. Сжав зубы, он обернулся и посмотрел на нее сквозь прищуренные глаза:

— Я признаю тот факт, что у меня нет выбора.

— У тебя есть выбор. — В глазах ее была мольба. Внизу застучали в дверь.

Голос его прогремел на всю комнату:

— У меня нет выбора! Я сделал свои ставки, если ты помнишь. Если я не помогу тебе, то ты все будешь делать сама. И вероятнее всего, тебя убьют.

— Спасибо тебе, ты не пожалеешь, — проговорила она извиняющимся тоном.

— Я уже жалею.

Стук раздался снова, на этот раз более громкий и настойчивый. Кэбот развернулся и пошел вниз, ругаясь про себя. Он согласился помочь ей спасти имя Роберта, — человека, которого Кэбот не любил уже потому, что Ли до сих пор любила его. Эта мысль сделала его больным и беспомощным.

Ли смотрела ему вслед и пыталась усмирить боль в сердце. Она знала, что он согласится помочь ей с Робертом, но забыла о том, как он по-настоящему к ней относится, и вспомнила об этом при его упоминании о своих ставках в браке с ней. Она закрыла глаза, отгоняя непрошеные слезы.

Он так нежно ухаживал за ней вчера вечером, после того Как она попросила его…

Ее залило румянцем от волнения. Мучительным было его напоминание об их договоре. Естественно, он просто хотел продлить их эмоциональные обязательства друг перед другом. Она не могла остановить поток грустных мыслей да и не пыталась. Теперь она не забудет об этом.

Кэбот тихо разговаривал с кем-то около входной двери: слышались чужие голоса. Кто-то поднимался по лестнице.

Кэбот знал теперь все, кроме ее подозрений относительно Саймона. И если она ему сейчас об этом расскажет, он не будет выпускать ее из виду, и не пустит, возможно, даже на работу.

Как, интересно, Саймон отреагирует на аварию? Сможет ли она определить, был ли он к этому прича-стен, когда увидит его? Мог ли он быть одним из тех, кто подрезал постромки? Дрожь прошла по ее телу, и холодом сковало живот.

В комнату стали входить гости, и она постаралась забыть свои грустные мысли. Тэд Нокс с женой, Чанси, преподобный отец Холли, Джеральд Бик, кузнец, и даже Лейден Стерн пришли навестить ее. Все желали ей скорейшего выздоровления, а Чанси преподнес ей вино из одуванчиков, «чтобы раны лучше залечивались», как он сказал.

Появился Кэбот и стал суетиться возле нее, как ангел-хранитель. Стоило ей только сделать какое-нибудь движение или вздохнуть, как он тут же оказывался возле нее. Но как только она ему благодарно улыбалась, лицо его мрачнело, брови сдвигались и в глазах появлялся холодный блеск.

Между ними опять возникла напряженность. После полудня появилась сестра Ре джина с Тимми. Ли к этому моменту уже чувствовала себя совершенно разбитой: у нее болело плечо и ломило все тело.

После того, как она ответила на все вопросы Тим-ми, и после того, как он и Реджина осмотрели ее ушиб на голове, Кэбот предложил ему:

— Тим, не хочешь спуститься вниз иа посмотреть, есть ли у Мэдди что-нибудь, чтобы накормить двух голодных мужчин?

Мальчик закусил верхнюю губу и с вопросом в глазах посмотрел на сестру Реджину.

— Все хорошо, милый, иди, — приободрила его монахиня. — Может быть, там будет вкусное печенье.

Кэбот вышел в холл и подождал мальчика, который тотчас же выскочил следом за ним. Реджина улыбнулась им вслед:

— Какая у тебя прекрасная сиделка!

— Скорее — часовой. Реджина засмеялась:

— Ну как ты себя чувствуешь?

— Болит все тело из-за сильных ушибов. Тимми даже перестал заикаться, когда увидел. Как он, кстати?

— Уже лучше, благодаря твоим занятиям с ним. Я была слегка обеспокоена, потому что нашла его пару раз в доках: он сидел и просто смотрел на воду. Но теперь он ходит туда играть. Он обожает корабли.

Ли затихла, задумавшись о способности детей быстро восстанавливать душевные силы. Он страдал из-за кого-то в прошлом, как и она.

— Эй. — Монахиня улыбнулась и пожала руку Ли. — Как дела у вас с Кэботом?

— Думаю, что так, как этого следовало ожидать. — Ли хотела рассказать своей подруге все, включая и настоящую причину «аварии», но она не смела вовлечь в это дело еще кого-то. Реджина нахмурилась!

— Это звучит не очень оптимистично.

— Я… не могу пока об этом говорить, но скоро мы все обсудим. — Ли посмотрела на Реджину, моля о понимании.

Реджина кивнула:

— Он выглядит таким заботливым по отношению к тебе.

— Да, это так и есть.

Как могла она объяснить ей, что он просто хотел обеспечить ее выздоровление для того, чтобы она родила ему ребенка?

В это время Кэбот вводил Тимми в курс дел на кухне. Несмотря на беспокойство по поводу состояния Ли, он решил оставить их с Реджиной одних, чтобы женщины могли поговорить с глазу на глаз.

— Тебе нравятся пироги с патокой? Мэдди испекла вчера. .

— Угу, — пробурчал Тимми, уставившись в стену. Кэбот сдвинул брови.

Он поставил на стол блюдо с печеньем, затем вышел в холодную кладовую между кухней и столовой и вернулся оттуда с кружкой свежего молока.

Печенье стояло нетронутым. Кэбот сел на стул рядом с Тимми и откусил кусочек сладкого тягучего печенья.

— Ты не любишь патоку?

Никакого ответа не последовало. Мальчик по-прежнему сидел, отвернувшись к стене.

Кэбот еще больше помрачнел. Может быть, мальчик боится его?

— А как насчет молока? Ты любишь… а, черт! Мальчик еще ниже опустил голову, подбородок его затрясся.

— Тим, ты в порядке? — Кэбот оглянулся назад в надежде, что кто-нибудь — сестра Реджина или Мэдди — придет в кухню.

Тимми повернулся к нему, в глазах его стояли слезы.

— М-мисс Ли… она у-умрет, д-да?

У Кэбота заболело сердце от этих слов. Мальчишка был напуган до смерти. Он смотрел на Тимми, не зная, что делать, что сказать. Печенье застряло в горле.

— Нет, конечно же нет. Мисс Ли не умрет.

— Умрет. — Тимми икнул, быстро-быстро мигая, чтобы остановить поток слез. Он отвернулся. — Она по-настоящему больна, правда?

— Нет, Тимми. — Кэбот постарался говорить спокойно и убедительно. Сердце его забилось сильнее, когда он вспомнил падение Ли из фургона. — У нее несколько ран и царапин, ну и голова болит, а так — все в порядке. Она просто отдыхает сейчас.

Тимми помолчал некоторое время, уставившись в стол и закусив нижнюю губу.

Кэбот поерзал на стуле, подавляя желание вскочить и бежать за сестрой Реджиной.

Большая слеза сорвалась с ресницы и побежала по щеке Тимми. Он повернулся к Кэботу и посмотрел на него глазами, полными страха.

— Т-так они и с-сказали п-про м-мою маму. Они с-сказали, она от-тдыхает, но она б-болыне н-не п — проснулась. — Он давился от слез.

Внезапно Кэбот вспомнил свой собственный страх, который он испытал, когда умерла его мать и тетка отправила его в приют в Каире. Он вдруг испытал безотчетный страх потерять Ли и прижал мальчика к себе.

— Ничего не случится с мисс Ли. Она скоро поправится.

Он покачал Тимми, повторяя ему снова и снова, заново переживая старую боль, окунувшись в забытые воспоминания. — Все будет хорошо. С мисс Ли все будет прекрасно.

Слова произносились Кэботом, как клятва, и он понял, что не меньше Тимми нуждается в ободрении.

«С ней все будет в порядке», — сказал он сам себе.

Несколько минут спустя вся рубашка Кэбота была спереди залита слезами. Потом Тимми оттолкнулся от груди Кэбота и вытер нос о рукав его рубашки. Кэбот неловко погладил мальчика по спине:

— Через несколько дней она будет как йовая.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Темные глаза Тимми жадно всматривались в Кэбота, и тот почувствовал неожиданную нежность к этому мальчугану.

— Можно мне съесть печенье?

Кэбот удивился такой быстрой смене настроения и придвинул к нему блюдо.

Ли слышала, как захлопнулась входная дверь, и поняла, что Реджина и Тимми ушли. Она легла на подушку и посмотрела в потолок. Ее пугала мысль, что она останется наедине с Кэботом.

Она пыталась читать «Илиаду» Гомера, но мысли ее все время возвращались к прошлой ночи, когда Кэбот отверг ее. Ли чувствовала себя неловко из-за этого. К тому же она понимала, что ей все равно придется обсуждать этот вопрос с ним. Но она не должна оправдываться перед ним. Она не сделала ничего дурного: просто хотела быть с ним. Но у Кэбота Монтгомери желания не принимаются в расчет.

Она вздохнула. Может быть, когда она узнает правду о Роберте, между ней и Кэботом воцарится наконец мир? Ли услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и затем — тяжелые шаги Кэбота, поднимающегося по лестнице. Она, разволновавшись, закрыла книгу и положила ее на столик.

Жар прилил к ее шее и щекам, она почувствовала, что ладони стали влажными. Она извинится, а затем уснет. Завтра она пойдет в контору. Еще один день пролежать в кровати и смотреть, как он описывает круги около нее, думая, что она хочет его соблазнить, было невозможным.

Кэбот вошел и закрыл за собой дверь. Он удивился, увидев, что она сидит в кровати.

— Все еще не спишь?

— Не сплю, — выдохнула она, чувствуя неимоверную тяжесть в груди.

Он подошел к кровати, снял ботинки, затем начал расстегивать рубашку. Она сжала край простыни руками, молясь о том, чтобы он не отринул ее слова так же резко, как вчера.

Он скинул рубашку. Отблески пламени заиграли на его груди и плечах, четко очерчивая мускулы. Ли почувствовала, что хочет его. У нее разболелось сердце.

— Кэбот?

— Да. — Он посмотрел на нее, держась за пояс брюк. Напряженность возникла между ними, невидимая, как сообщения, беззвучно идущие по телеграфному проводу. Она поджала губы и начала разглядывать свои руки. Подняв наконец на него глаза, она выпалила:

— Насчет прошлой ночи… извини меня.

Это было мучительно. Смогут ли они когда-нибудь найти равновесие в своем браке? Импульс пойти к нему — без особого желания и надобности — возрастал. Но если он отвергнет ее во второй раз, она этого не переживет.

— Я поставила тебя в неловкое положение. Я была… сама не своя.

— Забудь об этом, — резко проговорил Кэбот. С непроницаемым видом он двинулся к ее столику. Погасив лампу, сказал: — Засыпай.

Одиночество захлестнуло Ли, и она снова захотела дотронутся до него. Она была уверена в том, что он тоже испытывал желание.

Он подошел к кровати со своей стороны. Брюки соскользнули и упали на пол. Она почувствовала, как кровать немного провисла под тяжестью его тела.

Ли лежала рядом. Боль в теле становилась слабее, уступая место новой, сердечной боли. Неужели Кэбот всегда будет отталкивать ее от себя?

Глава 14

— У меня всего лишь несколько ушибов. Голова и руки — в полном порядке, — говорила Ли Кэботу на следующее утро, стоя перед ним в одном лифчике и трусиках. — Я начинаю с ума сходить, сидя здесь с утра до вечера и ничего не делая.

— У тебя такой вид, будто в тебя стреляли из пистолета. — Он внимательно посмотрел на ее синяки и нахмурился: — Тебе надо быть в кровати.

— Я не более пострадаю, сидя на своем стуле на работе, чем лежа дома. — Она потянулась за своей юбкой, пытаясь не обращать внимания на острую боль в плече. — Я не переутомлюсь.

В конце концов он согласился, ругаясь на ее упрямство, граничившее с глупостью. Ей было наплевать. Она собиралась выбраться из дома и, что было более важным, увидеть Саймона сегодня.

Был ли он замешан в аварии? Он знал о ее намечавшейся поездке, но полгорода знало об этом.

Ее охватило нетерпение. Раз она узнала об участии Роберта в торговле рабами, они с Кэботом смогу выяснить и остальное.

Лицо Кэбота было мрачным, он не хотел ехать в город. Каждый раз, когда глаза их встречались, взгляд его застывал от негодования. Ли не могла игнорировать это или оставаться безучастной.

Тусклое зимнее небо было сплошь покрыто облаками. В воздухе чувствовалось приближение бури. ,

Она сидела молча, как и Кэбот, стараясь контроляровать неприятные ощущения в желудке, которые она испытывала при каждом качании повозки. Тошнота преследовала ее со вчерашнего дня. Она думала, что это вызвано аварией и предстоящей встречей с Саймоном. Она чувствовала неопределенность и нервозность, которые только усиливали вибрацию ее желудка.

Вчера, после того как Саймон не пришел ее навестить, ее подозрения усилились. Так же сильно, как она хотела опровергнуть это, она боялась, что ее партнер был вовлечен в торговлю рабами. Пока ей не на чем было основывать свои подозрения, кроме его разговора с незнакомцем в доках.

Тем не менее перспектива провести с ним целый день с глазу на глаз пугала ее. Повозка остановилась у крыльца ее конторы, и Ли окинула здание тревожным взглядом. Кэбот спустился и обошел повозку, чтобы помочь ей сойти.

Она вцепилась в свою сумочку и с деланной улыбкой спросила:

— Ты приедешь за мной сегодня?

— В пять. — Он взял ее левую руку в свою, а правой обхватил ее за талию. — Никуда не ходи.

— Не пойду, — она с вызовом посмотрела на него. Ей больно было от его прикосновений, и это еще больше усилило ее раздражение. Она сошла с повозки, разрабатывая свое плечо, занемевшее после поездки.

— Ленч у тебя с собой, так что идти никуда не надо.

— Ты же не можешь ожидать от меня, что я буду сидеть затворницей в своей собственной конторе. Естественно, я пойду в город, если мне будет нужно.

— Если тебе что-нибудь будет нужно, попроси Саймона или пошли за мной кого-нибудь. — Он говорил нарочито медленно, но в голосе чувствовалась сталь.

— Но это смешно! — раздраженная его командным тоном, Ли убрала руку из его руки.

Не обращая внимания на ее выпад, он, сдвинув брови, сказал:

— Может быть, но это — всего лишь меры предосторожности. Соглашайся, или я посажу тебя в эту повозку и отвезу домой!

Она свирепо посмотрела На него, ни минуты не сомневаясь в его словах. Не имея возможности долее противостоять ему, она с издевкой, сверкая ослепительной улыбкой, сказала:

— Как ты скажешь, дорогой.

Стиснув зубы и крепко ухватив ее за локоть, Кэбот повел Ли вверх по ступенькам. Сдержанная сила исходила от него. Она знала, что не должна позволять себе издеваться над ним: в конце концов он же согласился помочь ей. Интересно, Саймон уже пришел?

Кэбот открыл дверь и ввел ее в комнату.

Саймон вскочил со стула с обеспокоенностью на лице:

— Ли! Ты здесь? Я слышал об ужасной аварии вчера, когда вернулся в город.

— Я — в порядке, — заверила она, внимательно глядя на него. «Откуда это он вернулся?» — Может быть, немножко заторможена.

Кэбот тронул ее руку.

— Увидимся в пять. — Он придвинулся к ней и, как будто целуя, прошептал на ухо: — Помни, что ты обещала ничего без меня не делать.

— Конечно, — выдавила она, затем повернулась и, посмотрев на него с вызовом, проводила до двери.

Кэбот пожелал Саймону всего хорошего и удалился. Ли поджав губы, проводила его взглядом, затем, повернувшись к Саймону, постаралась замаскировать свою нервозность. Она направилась к своему столу, шею ее сводило от напряжения.

Он, опередив ее, подбежал к столу и, отодвинув для нее стул, спросил:

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Да, спасибо. — Она улыбнулась ему, стараясь разгадать, что таится за его черными глазами. «Мне надо опасаться тебя, Саймон?»

Он взял ее плащ и повесил его на крючок рядом с дверью.

— Что случилось? Я слышал, что Джек тоже ранен.

Ли опустилась на стул, отдаваясь боли, которая пронизывала ее тело. Рассказывая об аварии, она неотрывно смотрела на него. Саймон выглядел огорченным, напуганным, даже разозленным, но никак не виновным.

А может быть, он и не был замешан?

— А как ты? Куда ты уехал на выходные?

— В Кейп Жирардо, — ответил он.

— Ты приобрел еще один пароход? — Она вытащила декларацию судового груза, ожидая услышать утвердительный ответ.

— Еще нет. Не думаю, что это то, что нам нужно. Борта слегка потрепаны. — Он улыбнулся извиняющейся улыбкой и направился к своему столу.

Она быстро взглянула на него, но он не смотрел на нее. Ли помнила, он раньше говорил ей, что уже, осмотрел .корабль и готов его купить. Она промолчала, но все утро наблюдала за ним исподтишка.

В полдень Саймон удалился на ленч. Она оставалась за своим столом до тех пор, пока, по ее подсчетам, он не прошел добрую половину пути, затем поднялась из-за стола.

Боль пронзила ее плечо, и она задержала дыхание. Осторожно дойдя до стола Саймона, Ли проглядела разбросанные там бумаги.

Декларации, расписания, объявления из газет. Она потянула за верхний правый ящик, но не нашла там ничего, кроме старых расписаний судов. Ничего подозрительного — ровным счетом ничего. В нижнем ящике она обнаружила запас песка для промокания чернил, несколько мятных конфеток, завернутых в коричневую обертку, и расческу.

Остальные ящики были забиты старыми бухгалтерскими книгами. Она изучила их и не нашла ничего, кроме записей вполне официальных сделок. После осмотра она все разложила по местам и, кусая нижнюю губу, подошла к окну.

Ни одно из ее подозрений о Саймоне не подтвердилось, и она не узнала ничего нового.

Мысли о Ли не покидали Кэбота в течение всего дня. Снова и снова он вспоминал ее мольбы о помощи, ее извинение о прошлой ночи, ее упрямство по поводу поездки на работу. Он вдруг почувствовал себя обиженным и опустошенным. Кэбрт хлестнул серого и поехал в сторону города. Он до сих пор не мог поверить в то, что согласился помочь ей спасти имя Роберта от позора. Даже сейчас он чувствовал желание уступить своей совести и пойти к шерифу Сандерсу. Но он не сделает этого.

Он дал ей слово.

Он глубоко вдохнул тяжелый, напоенный влагой воздух, и шумно выдохнул. Кэбот чувствовал приближение шторма и в природе, и в себе самом.

Обогнув контору лесопильни и выехав на Док-стрит, он выругался и остановился перед зданием пароходства. Кэбот вдруг ощутил острый прилив желания. Если бы только ей действительно нужен был он, а не просто его тело, чтобы отогнать призрак прошлой ночью. Он мог допустить, что она относится к нему так же серьезно, как и он, но ее извинения за свою просьбу заниматься любовью с ней лишили его всякой надежды.

Она до сих пор принадлежала и душой и телом Роберту Беккеру. В какое-то мгновение Кэбот подумал о том, что, может быть, стоит принять ее тело и не пытаться завоевать сердце.. Он не из тех, кто ухаживает и добивается женщин.

Кэбот слез с повозки и бросил поводья на землю. Перепрыгивая через две ступеньки, он пытался взять себя в руки, чтобы его гнев не вырвался наружу.

Кэбот мог вызвать в Ли физическое желание, но этого ему было недостаточно. Он хотел обладать ею всецело, каждым ее вздохом, каждой мыслью, так же как она, сама того не ведая, обладала им.

Он замер перед дверью и сделал глубокий вдох. Он немного поостыл, хотя мысли о ней все еще будоражили его воображение. Кэбот напомнил себе о Роберте Беккере, который являлся причиной его ненормальных отношений с собственной женой. Прежде всего из-за Беккера Ли попросила его о помощи.

Он коротко постучал и сразу же открыл дверь.

— Ли? Готова ехать?

— Через минуту. Входи. — Она сидела за своим столом, мимолетная гримаса исказила ее лицо. Он заметил черные круги у нее под глазами: рабочий день отразился на ее лице.

Он вошел в контору, остановившись неподалеку от стола Саймона, в удалении от нее. Порыв дотронуться до нее, усмирить ее боль охватил его, но будет ли она приветствовать такое проявление внимания с его стороны? Он бросил взгляд на стоящий рядом стол.

— Я телеграфировал в Фаррелл, что завтра привезу в приход древесину. — Он не хотел задавать свой следующий вопрос, но знал, что тогда она задаст его.

— Хочешь поехать со мной, чтобы повидать родных?

— Ой! — Она была явно удивлена. — Нет, мне, наверное, лучше остаться здесь, чтобы быть в курсе дел.

В случае, если она узнает что-нибудь о Роберте.

Кэбот стиснул зубы, злясь на ее конспиративный тон, и стал машинально складывать бумаги на столе Саймона. Аккуратные стопки бумаг высились на блестящей деревянной поверхности.

— Я бы хотела послать письмо и рассказать о Джеке.

— А как насчет себя? — спросил он, не глядя на нее и размышляя о том, что она собирается рассказать родителям об их бывшем зяте.

— Думаю, что расскажу им об аварии, но о ее причинах пока не буду.

Он не отрывал своего взгляда от стола. На одном краю стояла чернильница, перо и песок для высушивания чернил. Стул был аккуратно придвинул к столу.

— Почему бы тебе не пожить у сестры Реджины, пока меня не будет?

— Ты не приедешь к завтрашнему вечеру? — Ее голос звучал немного обеспокоено.

Он удивился ее беспокойству: она волновалась из-за него или из-за того, что останется одна?

— Буря идет в нашу сторону. Если будет наводнение, то я не смогу проехать.

— Я не подумала об этом. Ладно, я переночую там, — покорно сказала она и, выдвинув ящик, переложила бумаги с места на место. Вот. Я хочу показать тебе кое-что.

— Что? — Он медлил, не желая подходить близко к ней, чтобы не поддаваться ее чарам.

— Дневник, — нетерпеливо воскликнула Ли. — Я подумала, что ты можешь увидеть что-нибудь, чего не заметила я.

— Не знаю, что из этого получится.

— Пожалуйста. — Голос ее звучал ровно, без мольбы.

Он подошел к ней, стиснув зубы, и, взяв у нее книгу, сразу отошел. Нежный чистый запах ее тела преследовал его и возбуждал желание.

Она откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. Он заметил, что плечи ее были опущены и что она выглядит более уставшей, чем ему показалось вначале.

Кэбот раскрыл книгу и с минуту тупо смотрел на страницы, стараясь отбросить мысли о ней. Она сидела рядом и не отрывала от него глаз. Он переключил свое внимание на книгу и некоторое время молча читал. Да, эти записи, действительно, подтверждали открытие Ли о торговле женщинами. Вопрос заключался в том, кто был вовлечен в эту аферу и кто по-прежнему этим занимается.

Он перевел взгляд на стол Саймона. Этот человек имел доступ к докам, пароходам, имел связи в десятке портов. Участвовал ли он в этом деле?

Кэбот снова уткнулся в книгу. Если Саймон был вовлечен в работорговлю, разве не мог он уже давным-давно достать этот дневник? Фактически он мог бы уже давно обладать им и Ли никогда ничего не узнала бы. Возможность того, что Саймон был не тем, за кого себя выдавал, была велика, и Кэботу это не нравилось.

— Ну что ты думаешь? Заметил что-нибудь необычное? — Ее нежный мягкий голос разжег в нем огонь. Руки его крепче сжали книгу.

— Нет. — Он откашлялся, стараясь снять с себя напряжение. — Хотя все действительно так, как ты говоришь. Кто-то определенно занимался продажей женщин. — Кэбот сжал зубы. Если Саймон был одним из участников, то тогда Ли находилась в опасности. — Но куда они отсылались? И откуда их привозили?

Она побарабанила пальцами по столу и посмотрела на него.

— У шерифа Сандерса была на этот счет пара идей.

— Ты разговаривала с шерифом? — Кэбот нахмурился: — Я думал, что ты никому не говорила.

Она улыбнулась слабым подобием своей обычной улыбки:

— Я сказала ему, что спрашиваю об этом от имени дяди Эндрю.

Он злобно усмехнулся ее попыткам быть детективом.

— И что сказал шериф?

Она рассказала ему версию шерифа Сандерса о том, что женщины, возможно, доставлялись в Канзас и Колорадо для беглых преступников и шахтеров.

— Да, кто бы ни перевозил их, путь лежал вверх по Миссисипи до Миссури, за Бунвиль. — Он посмотрел на ее опущенную голову.

Блестящие рыже-каштановые волосы струились по спине, маня его дотронуться до них. Желание как-то облегчить ее усталость все возрастало в нем, и он сжал кулаки, хрустнув листами книги. Это заставило его вспомнить о Роберте Беккере.

Она взглянула «не него:

— Да?

— Может быть, вверх по устьям Миссури, там где она впадает в Гранд, и потом по суше до границы с Канзасом.

Лицо ее побледнело, она судорожно сглотнула. Он весь напрягся, увидев ужас и сожаление на ее лице. Он страстно желал, чтобы она никогда не узнала эту сторону жизни ее покойного мужа.

Она решительно вздернула подбородок и посмотрела в сторону входной двери:

— Я могу наблюдать отсюда. Это — прекрасное место для того, чтобы следить за доками, не вызывая подозрений.

— Да, если только ты не будешь прятаться за мешками с пенькой, — сухо заметил он, раздраженный тем, что она опять навлекает на себя опасность.

Она усмехнулась, и он почувствовал, как кровь закипает в его жилах.

— Я согласился помогать тебе только потому, что ты обещала ничего не предпринимать в одиночку. Если ты увидишь что-нибудь подозрительное, немедленно посылай за мной. Не смей выходить никуда одна! Ты не представляешь себе, с какими людьми мы имеем дело.

— Ладно. — Выражение ее лица стало более спокойным, хотя возбуждение все еще отражалось в ее глазах.

Он покачал головой. Она относилась к этому так, как если бы это было что-то вроде общественного поручения.

— Ты заметила какую-нибудь активность здесь?

— Нет, вроде бы нет. Было там одно судно, которое я видела тем вечером, когда… пряталась за мешками. — Она опять усмехнулась. — Но оно ушло. Каждый корабль, который приходит зимой, привлекает много внимания.

— Хорошо. Ладно, продолжай наблюдать за всем подозрительным. И давай мне знать. — Он сделал ударение на последнем слове, потрясая дневником в ее сторону. Ему хотелось взять и встряхнуть ее.

— Обещаю, — мягко сказала она. Глаза ее радостно блестели, но он увидел в них также тень тревоги.

Она боялась того, что она может узнать о Роберте Беккере.

Эта мысль больно задела его, и он отвернулся. Желание притянуть ее к себе и защитить захлестнуло его, но он знал, что ей нужна была только его помощь.

— Спасибо. — Ее рука легла поверх его руки.

Рефлекторно мускулы его напряглись, и ладони его опять сжались в кулаки. Он бешеным взглядом посмотрел на нее, и она, поняв его нежелание, убрала руку. Прежде чем она отвернулась, он увидел выражение досады на ее лице.

Ли поднялась со стула, превозмогая боль, и повернулась к нему:

— Подумай только, скоро мы вместе все узнаем о Роберте.

— И тогда что? — Он вдруг представил себе десять лет супружества и Ли, продолжающую цепляться за Роберта. А их отношения будут такими же, как сейчас. Он сорвался: — Никакой разницы не будет.

— Что ты имеешь в виду? — Она с удивлением посмотрела ему в глаза. — Конечно будет.

— Черт! Если мы выясним, что он был ни при чем, то он будет оставаться святым в твоих глазах. Если же окажется, что он был виновен, то ты будешь иметь дело с этим жутким демоном.

— Кэбот, что такое? Я не понимаю…

— Он всегда будет присутствовать, Ли. Он до сих пор определяет твою жизнь. — Опрометчивые, горькие слова слетели с его языка. — Почему бы ему не покинуть тебя уже теперь?

— Нет, ты не прав. — Она снова села, лицо ее стало пепельно-серым.

Он знал, что сделал ей больно, но его, возможно, неправильные мысли заставили его высказаться. Он хотел, чтобы она осознала, что она сделала с ним и с собой,

— Я не неправ. Я бы хотел быть неправым, потому что когда и если у нас будет ребенок, то я хочу, чтобы ты помнила, кому он будет принадлежать. Он будет моим. Несмотря на наше соглашение, ты не раздвигаешь ноги для меня. Ребенок будет принадлежать мне, а не твоему драгоценному Роберту.

Она смотрела на него широко раскрытыми, полными слез глазами. Голос ее дрожал.

— Ты знаешь, что я хотела быть с тобой. Но ты единственный, кто…

— Кто — что? — Его голос перекрыл ее слова. Ярость бурлила в нем, и он старался взять себя в руки. — Кто — что?

— Кто не прикасается ко мне. — Ее бледные щеки стали алыми. Ее серые глаза потемнели от горя и казались огромными. — Ты — единственный.

Прежде чем он осознал свои слова, они потоком слетели с его уст:

— А почему я буду дотрагиваться до тебя, если ты жаждешь ласк другого мужчины и плачешь, когда понимаешь, что это — не он.

— Нет, это неправда. — Ее лицо совершенно посерело, даже больше, чем в день аварии. — Как же ты обо мне думаешь?

Ее слова отрезвили его. Ярость исчезла так же внезапно, как и появилась. Ему стало стыдно. Он отвернулся, не в силах смотреть на боль и пустоту в ее глазах, — пустоту, которая возникла из-за его слов.

Он подошел к двери и снял ее плащ с крючка. Он презирал себя в эти минуты.

— Пора ехать.

Когда она подошла к нему, пряча глаза, в которых затаилась печаль, он ощутил вновь возникшую между ними пропасть. Он хотел бы взять свои слова обратно, но ведь он сказал правду: она слишком долго пряталась за Роберта Беккера. Мог Кэбот заставить Ли признать правду, или он просто раздавил ее?

Ли чувствовала себя так, будто плыла в каком-то наркотическом бреду. Повозка катилась в сторону дома. Она сидела рядом с Кэботом, с трудом осознавая это. Тело ее онемело, но внутри нее все содрогалось от сильной боли, отчаянно искавшей выхода и не находившей его. Вместо этого воспоминания обступили ее.

Воспоминания о Роберте, когда он впервые пришел к ним домой в, месте с Гейджем и начал флиртовать с ней. Об их свадьбе. О его экстравагантных глупых подарках, которые он купил ей и которые были потом проданы, чтобы погасить его долги. О его упрямом отказе сообщать ей хоть что-нибудь об их финансах, вплоть до его смерти.

Были и другие воспоминания. О Кэботе. О его необычном предложении к ней. О непознанном ею ранее влечении, которое она чувствовала к нему. Об их ужасной брачной ночи. О его желании ждать, пока она сама не придет к нему. И об обидных словах, которые он сказал несколько минут назад.

Ли стряхнула с себя оцепенение и услышала звуки приближающейся бури. Она задрожала и вжалась в угол повозки. Ли видела резко очерченный на фоне мраморного неба профиль Кэбота, жестокий, твердый. Странно, но она видела его боль.

Она снова вспомнила его слова, сказанные ей только что, и подумала, что в одном он был прав: Роберт слишком долго контролировал ее жизнь.

Здесь какой-то нехороший человек вырвал страницу.

— Беспокоишься? С чего бы это?

— У меня… какое-то… странное чувство. — Ей казалось, что она подвешена в воздухе над каменной глыбой. Малейшее движение могло сбросить ее вниз. — Не могу объяснить.

Она понимала, что должна повернуться и выйти, но не могла этого сделать. Ее взгляд любовно осматривал его мускулистый торс и задержался на шраме около соска. Мышцы на его груди сжались. Он нырнул в халат и прошел мимо нее.

— Это гроза тебя взбудоражила.

— Возможно, — пробубнила она. Она вдруг почувствовала, что замерзла и, идя следом за ним, помассировала ладонями свои руки и плечи.

Он присел перед камином, чтобы подбросить дров. Халат разошелся в стороны, оголив его крепкие волосатые ноги. Она судорожно сглотнула. Ей захотелось объясниться с ним по поводу их ночи любви.

Он бросил еще одно полено в огонь и посмотрел на нее. Затем, помолчав, неохотно сказал:

— С тобой все будет в порядке. Если я вернусь завтра вечером, то заеду за тобой.

Она отвела глаза от его мускулистых бедер. Желание быть с ним еще больше распалило ее оголенные нервы и усилило чувство неопределенности, не покидавшее ее. Ей безумно хотелось признаться ему в своих настоящих чувствах и страданиях из-за того, что он отвернулся от нее.

Она смотрела на его сильную спину, затем взгляд ее упал на его ноги в шрамах. Он обладал колоссальной волей, безжалостной к велениям сердца. Почему она думает, что три слова смогут растопить ледяную стену, которую он воздвиг и за которой прятался с детства.

У нее разболелось сердце, и она направилась к кровати, чувствуя тяжесть в руках и ногах. Она слышала за своей спиной движения Кэбота.

Его голос раздался из другого конца комнаты, недалеко от платяного шкафа:

— Извини меня за то, что я сказал сегодня. Я не хотел обидеть тебя.

Она застыла на месте от удивления. Она видела свое лицо, наполовину скрытое тенью, в отражении стекла. Она увидела черное ночное небо в сполохах молнии. Ей не хотелось снова говорить о Роберте.

— Все в порядке.

— Нет, я…

— Правда, в порядке, — убедительно сказала она, пытаясь сдержать дрожь в коленках. — Ты был прав. Но мне придется еще иметь дело с Робом — в определенных вещах. И я буду. Увидишь.

— = — Знаю, что будешь, — спокойно произнес он.

Внезапно дождь забарабанил по стеклу так сильно, как будто кто-то метал камни из рогатки. Ли, не поворачиваясь к нему, скинула с себя халат. Послышался громовой раскат. Молния разорвала черноту ночи. Она вздрогнула и импульсивно обхватила себя руками за талию.

Она покрылась пупырышками от холодного воздуха и поспешила затушить лампу и лечь в постель. Ли лежала на своей половине, свернувшись калачиком и стараясь не расплакаться, Огонь камина отбрасывал отсвет на пол. Тоненькая струйка дыма поднялась от лампы. Пол заскрипел под ногами Кэбота.

Снова прогремел гром, как будто гигант прочищал свою глотку. Она смежила веки, стараясь не поддаваться страхам и необъяснимой тревоге по поводу его поездки. Ей было неуютно.

Он лег рядом с ней, кровать немножко просела под тяжестью его тела. Терпкие запахи его тела и сандала окружили ее, возбуждая желание, но нисколько не уменьшая ее беспокойства.

— По всей вероятности, река завтра выйдет из берегов на твоем пути домой, — прошептала она в темноте.

Он помолчал, затем проговорил, сонно вздохнув:

— Со мной все будет хорошо, Ли. И с тобой тоже.

— Да, — пробормотала она, не вполне уверенная в этом. Ей хотелось спать, но тревога не покидала ее. Гроза свирепствовала, наполняя комнату на долгие мгновения серебристо-голубым светом. Странные, причудливые тени прочерчивали комнату. Дрожь прошла по ее спине.

Она скорее чувствовала, чем слышала ровное дыхание Кэбота за своей спиной. Ее тянуло к теплу, идущем от него, ее снедало желание трогать его, рассказывать ему о своих чувствах о том, почему она плакала той ночью после близости с ним.

Свернувшись калачиком, Ли пыталась не погружаться в пугающие звуки грозы и не поддаваться чувству тревоги. Ее страстное желание трансформировалось в отчаянную тоску.

Тоска нашептывала ей, росла в острую потребность, необходимость чувствовать его сильное тело рядом со своим, как это было в ночь аварии, изучить его тело и помнить потом свои ощущения всю ночь. Потребность росла в ней, будоража кровь. Она должна была дотронуться до него. Только это спасет ее от страхов.

Ли повернулась к нему лицом и увидела его четкий профиль в неясном свете. Он лежал на спине, держа одну руку на груди. Огонь в камине угасал, бросая янтарно-золотой отсвет на кровать. Она приподнялась на локте и посмотрела на него.

Его вид приободрил ее и смягчил жар в крови. Молния прорезала темноту, осветив на миг его резкие черты лица, придав им больше жесткости в моментальной вспышке света. Она моргнула, чтобы дать глазам привыкнуть, пока серебристо-черный свет трансформировался в серый.

Он лежал абсолютно неподвижно, рука его по-прежнему покоилась на груди. Простыня скрывала его тело ниже пупка, грудь была оголена. Она рассматривала его твердый плоский живот, его мускулистую грудь и почувствовала прилив нежности. Она подняла руку, чтобы дотронуться до него, и засомневалась, посмотрев на его лицо.

Он крепко спал. Ли, нежно улыбалась ему, дотронулась до шрама на его груди и почувствовала, как тепло согрело ее сердце. Мышцы сократились в ответ на ее прикосновение, и она почувствовала его пульс под своей рукой. Она отдернула руку, испугавшись того, что может его разбудить.

Он не двигался. Грудь его то поднималась, то опускалась, соответствуя спокойному ритму его дыхания. В темноте она видела, что лицо его стало мягче, густые бархатные ресницы касались щек. Ей показалось удивительным то, что она снова влюбилась. Она не думала, что это когда-нибудь случится, особенно когда он этого не хотел.

Слезы затуманили ее взор. Она вытянула руку и повела пальцем по линии его носа. Легким касанием, словно крыльями бабочки, она дотронулась до шелковой дуги его брови, затем, расхрабрившись, провела пальцем по его лицу вниз, до линии рта.

Губы его были слегка раскрыты и увлажнены теплым дыханием. Она почувствовала острый укол в руке. Раскат грома нарушил тишину. Она разволновалась.

Слова сорвались с ее губ, как глухое эхо:

— Я люблю тебя.

Белый свет залил комнату. Желая получше увидеть его, она придвинулась совсем близко к его лицу и остолбенела.

Он смотрел на нее широко открытыми глазами, вполне осознавая то, что она только что сказала.

Глава 15

У нее чуть было не остановилось сердце и дыхание замерло в груди. Она ожидала, что Кэбот закроет глаза или поднимется с кровати и уйдет.

Он не сделал ни того, ни другого. Необузданный интерес сверкал в его глазах.

— Что? — прогромыхал его голос, как будто с усилием выкатившись из груди.

Извинение готово было сорваться с ее языка, но она передумала. Она тихонько отодвинулась в сторону и, подняв подбородок, сказала холодным голосом:

— Я полагаю, ты меня слышал.

— Скажи это еще раз, — бархатно-стальным, с ленивой угрозой, голосом сказал он.

С полуоткрытым ртом она уставилась на него.

— Ч-что? — Она попыталась рассмеяться, но, видя его твердые черты лица и чувствуя его напряженное тело рядом с собой, смех получился нервный. — Я знаю, что ты не хочешь слышать об этом. Честно говоря, я не собиралась тебе этого говорить. Ну ладно, теперь уже сказала. — Она облизнула губы. — Я думаю, мы сможем… хм… справиться с этим без проблем. Я имею в виду, что я помню, что ты сказал по поводу…

— Замолчи и скажи это снова, — Голос его звучал более спокойно на этот раз, но более настойчиво. Рука его скользнула вверх по ее плечу, дотронулась до затылка, он резко потянул Ли к себе, и она упала ему на грудь. — Скажи это.

Ли открыла рот, затем закрыла, как птенец во время кормления. Глаза щипало от слез. Зачем он это делает?

— Я люблю тебя, — хрипло выдавила она.

Она постаралась отстраниться, собираясь встать с кровати, но он крепко держал ее, сверля взглядом. Кэбот медленно притянул ее к себе. Он собирался поцеловать ее. Грубо и резко, как наказание? Слезы потекли по ее лицу, она, руками упершись ему в грудь, пыталась оттолкнуться.

— Нет.

— Иди сюда. — Он схватил ее руку и обвил вокруг своей талии, уменьшая ее сопротивление. Она опять упала ему на грудь, его губы коснулись ее щеки.

Он повернул ее голову и накрыл своими губами ее губы, прежде чем она смогла подняться. Поначалу она сопротивлялась. Его губы с жадностью целовали ее, стараясь раскрыть рот, рука гладила ее спину, затем, скользнув по ребрам, примостилась на ее груди.

Не сразу Ли осознала, что это не был поцелуй в наказание. Это был поцелуй собственника, страстный, возбужденный, но не злой. Ее исстрадавшееся по нему тело откликнулось. Ее руки ласкали его грудь и сомкнулись у него на плечах.

Его язык вонзался в нее, медленно, как бы танцуя в каком-то примитивном ритме, и стараясь подчинить и ее этому ритму. Он крепко прижимал ее к себе, сердце его колотилось сильно, посылая ей свою энергию, возбуждая ее. Он отвел свою руку в сторону, его шумное дыхание нарушало тишину комнаты.

Большим пальцем он провел по ее щеке и дотронулся до рта,

— Как ты думаешь, мне есть что сказать тебе?

Голос его звучал мягко и нежно.

Ошеломленная его страстным поцелуем, она смогла только кивнуть. Короткие вздохи вырывались у нее, и она чувствовала, как кровь пульсирует в ногах. Он хотел ее, она не сомневалась в этом. А как насчет любви?

Он провел рукой по ее спине, рука его задержалась на выпуклости ее бедра. Его обычно жесткий взгляд смягчился.

— Я тоже люблю тебя.

Глаза ее раскрылись широко, она затаила дыхание: — Но ведь ты сказал…

— Я знаю. Не напоминай мне. — Руки его обвились вокруг ее талии, и он потянул ее на себя. Он смотрел в ее глаза и видел в них свою любовь.

— Я люблю тебя. Уже давно. Несмотря на то, что я почти расстался с мыслью когда-нибудь отделаться от Роберта.

Она накрыла его рот рукой, дрожа от ощущения его дыхания под своей ладонью:

— Сегодня есть только мы. Я хотела сказать тебе, что я чувствую, но боялась, оттолкнешь меня.

Рука его сжала ее руку, боль отразилась в его глазах. Она сглотнула. Понимая, что он хочет ее, ей было интересно, хочет ли он ее по-прежнему из-за ребенка, которого она должна родить ему, или из-за .нее самой.

— Ты однажды сказал мне, чтобы я сообщила тебе, когда буду готова. Я сделала это. И потом…

— Я слышал, как ты плакала… — Голос его звучал жестко. Она почувствовала, как напряглось его тело под ней.

Она очертила рукой линию его подбородка и заглянула ему в глаза:

— Я плакала, потому что поняла, что люблю тебя. Ты когда-то сказала мне, что никогда больше не испытаешь прежних чувств, и я почувствовала себя беспомощно, безнадежно влюбленной.

— Ты плакала не потому, что хотела, чтобы на моем месте был Роберт?

— Нет. Я никогда этого не хотела. — Она говорила страстно, отчаянно желая убедить его. — Даже в нашу брачную ночь я не хотела этого. Но его голос преследовал меня целыми днями. Я же говорила тебе, что никогда ни с кем не была, кроме него.

— Ты просто не была подготовлена. Вот дурак!

— Два дурака, — поправила она, улыбаясь. Она, лежа сверху него, расслабилась, не скрывая своего желания трогать его. Через свою тончайшую ночную рубашку она чувствовала его стоящий, крепкий пенис. Мускусный аромат, исходящий от него, обволакивал ее. Она провела пальцем по его губам и прошептала: — . — Я хочу тебя, Кэбот.

Он перевернул ее на спину и лег на нее, разжигая ее возбуждение. Она запрокинула голову, чтобы видеть его лицо, и крепко обвила его бедра ногами, впитывая его тепло. Его глаза были полны нежности, он улыбался ей.

Ли тоже улыбнулась ему. Сердце ее замирало от выражения бесконечной любви на его лице. Он был очень красив.

— Вы собираетесь заниматься со мной любовью, мистер Монтгомери? Или будете улыбаться всю ночь?

Он удовлетворенно рассмеялся:

— И то, и другое. — Он быстро поцеловал ее и добавил: — Я восхищаюсь тобой, Ли. Ничего подобного я не чувствовал ни к кому, даже к Вивьен.

— Кто это — Вивьен? — Острое любопытство распирало ее, она даже приподнялась на локтях.

Он снова положил ее на подушки и долго целовал в губы. Затем покрыл поцелуями ее подбородок и шею.

— Вивьен была моей невестой. Давным-давно. Она дотронулась до его лица; ища его взгляда:

— Я не знала. И что же случилось?

— Она не простила мне моего происхождения, как это сделала ты.

Костяшками пальцев он провел по ее шее вниз, затем вверх и снова спустился до груди.

— Мне очень жаль. Она, наверное, причинила тебе боль?

— Я не любил ее так, как люблю тебя. — Его рука замерла на ее груди, глаза его пылали от страсти, но в ее взгляде она также заметила некоторую уязвимость. — Она не имела права причинить мне боль. А ты имеешь.

Ли посмотрела на него нежным, любящим взглядом. Она с наслаждением провела рукой по его бакенбардам.

— Я не хочу причинить тебе боль. Я хочу доставить тебе удовольствие, — страстно прошептала она.

— Ты уже это делаешь. — Его глаза загадочно потемнели.

Он нагнул голову и взял ее губы в свои и начал эту мучительную игру губ и языка. Он ласкал ее рот, облизывая и покусывая его. Он раздвинул ее губы своим языком и стимулировал ее, пока она не почувствовала пульсацию во всем теле.

Она крепко обхватила его руками, желая знать его всего, почувствовать его внутри себя и ощущать его запах на своей коже. Ее тонкая ночная сорочка, хотя и не была преградой, все же не давала ей почувствовать его тело во всей наготе. Она быстро заерзала под ним, ей хотелось подарить ему такое же наслаждение, какое подарил ей он в их первую ночь, хотелось заполнить его одиночество собой, заставить его потерять контроль над собой, как это сделал тогда он.

Так же ненасытно целуя его, она гладила его по спине, наслаждаясь его прекрасным телом, его развитой мускулатурой.

Она провела ладонями вниз по его рукам и зажала его запястья. Он оторвался от её губ и засмеялся.

— У тебя горячие руки. Я хочу трогать тебя, прежде чем совсем ослабею.

— Пожалуйста, Кэбот, можно, я сделаю это первая. — И она умоляюще посмотрела на него. — Я хочу, чтобы ты почувствовал себя так же, как я в нашу первую ночь.

— Не знаю, сколько же мне придется ждать.

— Пожалуйста, попытайся. — Она прижалась к его груди и перевернула его на спину. Простыня была обернута вокруг его бедер, оставляя голую грудь сверху и голые ноги внизу. — Я хочу знать каждый кусочек твоего тела. Я долго ждала этого.

— Хорошо.

Глаза его горели от желания и удовольствия. Ли подумала, что она может утонуть в этом темно-голубом, теплом озере желания. Она сглотнула и поднялась на колени, не отрывая от него взгляда:

— Скажи мне, если замерзнешь.

— Не замерзну. — Он хохотнул, скользя по ней хищным взглядом.

От этого взгляда у нее подпрыгнуло сердце, и она отвернулась, чтобы не смущаться. Между ними возникло такое сильное напряжение, как будто это было их первое соитие. Для Ли это, действительно, было так — их первая ночь любви. Она все хотела знать о нем: где ему нравится, чтобы его целовали, ласкали, где ему щекотно, а где болезненно.

Сначала она только гладила ладонями его упругий, твердый живот. Мускулы живота сократились от ее прикосновений, и она утопила палец в его пупок. Его живот снова напрягся и, он запрокинул руки себе за голову. Он лежал абсолютно неподвижно, контролируя свое тело. Она видела его возбужденный член под нетронутой белизной льняной простыни.

Ли закусила верхнюю губу, сдерживая дыхание. Огонь бушевал внизу живота, посылая приятное тепло ее рукам и ногам. Ожидание щекотало нервы. Она уронила свои руки ему на бедра и, не отводя глаз от его лица, стала поглаживать его ноги, колени, проводя одним пальцем с внутренней стороны ноги. Он сделал глубокий вдох, ноздри его раздувались, но он не двигался.

Ее рот растянулся в улыбке, и Ли, повернувшись к его ногам, прильнула к ним, ее волосы завесой упали ей на лицо. Она пробежалась по его ступне.

Кэбот вздрогнул и сказал хриплым голосом:

— Не надо этого делать.

— Тебе больно? — Она медленно отвела руку, испугавшись, что сделала ему больно.

— Нет, но я не хочу, чтобы ты думала, что должна мне что-то доказывать.

Ли сначала не поняла, затем, осознав смысл его слов, укоризненно посмотрела на него, пытаясь заставить его поверить ей и сказала:

— Ничто в тебе мне не противно, Кэбот. Я хочу трогать тебя там, если ты разрешишь.

Он засомневался. На лице его отразилось смущение и желание. В конце концов он кивнул:

— Ладно.

Она не сводила глаз с его лица еще некоторое время, затем улыбнулась. Повернувшись к его ногам, она осторожно дотронулась до его правой ступни. Палец ее перевалился через рубец на коже, и она закусила губу.

Она пропустила свою руку через пальцы его ноги, разлепляя их, согревая теплом своей ладони. Медленные движения будто загипнотизировали ее, принеся ощущение тяжести в груди. Ледяная дрожь прошлась по ее телу. Мускулы его ноги сжались в ответ, и она улыбнулась, затем провела пальцами по его лодыжке и, прильнув, поцеловала плотно натянутую кожу над выступающей косточкой. Он захватил ее ногу и стал описывать большим пальцем круги возле косточки на ее лодыжке.

Она увидела, как он жадно смотрит на нее.из-под полуприкрытых век. Соски Ли напряглись, она чувствовала, как закипает ее кровь. Ей хотелось как-то разрядиться, и она стала поддразнивать его:

— Хорошо, что ты сначала принял ванну.

Он рассмеялся и пробежал рукой по внутренней стороне бе бедра. Она смотрела на него, затаив дыхание.

— Ты же сказал, что я могу начать первая.

— Давай скорее. Не знаю, сколько я еще выдержу. Взгляд ее упал на его губы, затем она посмотрела ему в глаза, стараясь взглядом дать ему почувствовать силу своего желания. Он прищурился и зарычал.

Она снова стала ласкать его ногу, осыпая поцелуями лодыжку и поднимаясь вверх — по икре к колену. Он утопил руки в ее волосы. Она покусывала чувствительную мягкую часть его колена до тех пор, пока он не издал глубокий вздох. Она почувствовала, как его ноги напряглись под ее губами.

Она продолжала целовать внутреннюю сторону его бедер, поднимаясь все ближе и ближе к самой чувствительной части его тела, которую она жаждала ласкать и чувствовать внутри себя.

— Ли, — выдохнул он, полупредупреждая, полупрося ее. Кэбот лежал неподвижно, мышцы его были напряжены. Их чувства раскалились до предела.

Губами она провела дорожку от его напряженных икр к теплому ущелью во внутренней стороне бедер. Она ощутила, как тело его напряглось под ее губами. Она почувствовала запах сандала, жара и мужского естества. Сердце ее забилось сильнее, дыхание шумно вырвалось из ее груди, когда она подняла руку, чтобы убрать простыню.

Рука его замерла в ее волосах, и она посмотрела на него. Глаза его сверкали, как сапфиры, обдавая ее жаром страсти. Ли хотелось вползти в него и раствориться. Она не могла больше ждать и сдернула простыню.

Ли опустила взгляд туда, где гордо возвышалось его мужское достоинство, и у нее перехватило дыхание от силы и красоты его члена. Она почувствовала, что ее ноги и руки стали мягкими, как только что взбитый крем.

Жар пульсировал между ее ног, и возбуждение волной прошлось по ее телу. Она протянула руку и дотронулась до него. Все смелее и смелее она гладила его возбужденный член.

Он застонал и впился пальцами в матрац. Пламя пожирало ее изнутри, она тяжело дышала. Он прижал ее голову к своему пенису, желая, чтобы она дала ему такое же полное удовлетворение, какое дал ей он.

Груди ее набухли. Он потянул ее к себе, переворачивая и вытягивая по длине своего тела.

— Не надо, — прохрипел он. — Иначе я потеряю контроль, а я еще не готов.

— Но…

— Ш-ш-ш.

Проводя руками вверх по ее бедрам, он закатал ее ночную рубашку. Руки его скользили по ее ногам, лаская и раздвигая их. Его длинные пальцы нырнули между ее ног и опустились в теплую влажность. Она хотела было отодвинуться, но он захватил руками ее ягодицы и крепко прижал ее к своему члену.

Она изогнулась, чтобы спуститься пониже, но он остановил ее, придерживая руками за талию:

— Не сейчас.

Она старалась оставаться неподвижной, но ее тело уже жаждало более близкого контакта с ним. Ли крепко сдвинула ноги, чтобы удержать влажность, торопящуюся найти выход.

Он снял с нее рубашку, отшвырнул в сторону и перевернул Ли на спину.

— Скажи мне, если будет больно.

Она обвила ногой его ногу, чтобы плотнее прижаться к нему.

— Ты делаешь мне больно, — прошептала она.

— Где? — Он поднял голову и озадаченно посмотрел на нее. — Плечо болит?

— Нет, здесь. — Она улыбнулась и прижала его руку к месту, где соединялись их тела.

— Ну, это — сладкая боль, — засмеялся он.

— Закончи для меня, — прошептала она. Огонь страсти снова пожирал ее.

Его глаза, наполненные обещанием, смеялись. Он наклонил голову и поцеловал ее долгим, пьянящим поцелуем. Когда он оторвался от ее губ, Ли едва перевела дыхание. Он покрыл поцелуями ее лидо, нежно, мягко целовал ее веки, щекотал языком ее ухо, затем провел языком вниз, к шее, и она запрокинула голову назад, наслаждаясь его ласками.

— Скажи это еще раз, Ли, — просил он ее в перерывах между поцелуями.

Она поняла, что он имеет в виду, но не была уверена в том, что сможет говорить в такую минуту. Она почувствовала, как сладкая боль прокалывает ее соски, и, запрокинув назад голову в экстазе, сказала:

— Я люблю тебя.

— Еще раз. — Он ласкал языком ее груди, каждый раз избегая дотрагиваться до сосков. — Еще.

— Я люблю тебя, люблю тебя. — Слова ее сливались в одном ритме с движениями его языка, с его дыханием. Язык описывал все меньшие круги, подбираясь к соску. Она схватила его руку.

— Скажи это снова, — 1 — прошептал он, прижавшись к ее груди.

— Я люблю тебя, о-о-о!

Язык его приник к ее соску, и клубок вожделения внутри нее начал распутываться. Он целовал и покусывал ее соски до тех пор, пока ей не показалось, что все ее желания сконцентрированы там. Она покрылась испариной от жажды обладания им. Извиваясь, она дотянулась до его возбужденного члена и обхватила его рукой. Она провела ладонью вверх по всей его длине и потом снова вниз. Он с шумом выдохнул и поднял голову. Не сводя с нее глаз, он раздвинул коленом ее ноги, взял ее руки одной рукой и протянул их себе за голову.

— Быстрее, Кэбот! — нетерпеливо подгоняла она. — Я горю заживо.

— Я знаю, знаю.

Смотря прямо ей в глаза, он сказал прерывистым голосом:

— Я весь перед тобой, Ли, так же как и ты передо мной. Я сдаюсь тебе, так же как ты сдаешься мне. Я очень долго тебя ждал, любовь моя.

— Так же, как и я тебя, хотя и сама этого не понимала. Она задвигалась под ним, стараясь высвободить страсть, затаившуюся в ней и не нашедшую пока выхода. — Пожалуйста, Кэбот, сейчас. Я хочу, чтобы ты вошел в меня.

— Я сделаю это, любовь моя, сделаю.

Он держал ее руки одной рукой, смотря ей прямо в глаза, и наконец вошел в нее.

Тело ее содрогнулось, принимая его, но она была готова и ей не было больно. Почувствовав его внутри себя, она ощутила освобождение, а затем огонь сладострастия разжегся с новой силой. Она приподняла бедра, чтобы крепче прижаться к нему.

Он вышел из нее, затем снова вошел. Пальцы их сплелись и она выгнулась навстречу теплу его тела. Его медленные долгие движения превратили огонь в пламя. Она отдавалась его плавному, но мощному ритму.

Она закрыла глаза, чтобы раствориться в этом мучительном наслаждении. Он стал двигаться быстрее, и она снова подстроилась под него. Желание разрасталось с новой силой, все мысли куда-то улетучились: был только Кэбот, ощущение его твердого члена внутри нее, запах мускуса, запечатлевшийся на ее коже, и этот драгоценный опыт любви, который он дарил ей.

Клубок внутри нее задрожал, она открыла глаза, чтобы увидеть лицо Кэбота. Лицо его было страстным, глаза, полные желания, внимательно смотрели на нее. Он сделал еще одно резкое движение, и она почувствовала, как пламя разлилось внизу ее живота, выплескиваясь горячими струями жара ей между ног.

— Кэбот, — воскликнула она, и он поймал ее рот своим ртом. Он отпустил ее руки и сжал ягодицы, держа ее под собой.

Она закинула ноги ему на спину, почувствовав, как внезапно напряглось его тело. Он вошел в нее сильнее, быстрее, и она напрягла ноги, обвиваясь вокруг него. Он сделал еще один, последний рывок и, застонав, произнес ее имя, роняя голову ей на плечо.

Она провела своими мокрыми руками по его влажной от напряжения спине. Мускулы перекатывались под ее пальцами. Она покрыла быстрыми поцелуями его ухо, висок.

Он поднялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз. Убирая в сторону прядь рыже-каштановых волос, он поцеловал ее в нос и сказал:

— Я люблю тебя, Ли Монтгомери.

— Я люблю тебя. — Она крепко обняла его и засмеялась от счастья, что теперь он принадлежит ей всецело.

Они тихо лежали вместе, изредка целуясь и слушая потрескивание дров в камине. Он прижался к ее спине и притянул ее к себе. Она вздохнула и придвинулась ближе, сплетая свои ноги с его. Его пенис прижался к ее ягодицам. Он медленно водил рукой по ее животу, описывая большим пальцем окружности.

— Никаких сожалений? — шепотом спросил он, целуя ее в чувствительную точку около уха..

Она закрыла глаза, наслаждаясь его любовью и теплом его тела.

— Только о том, что мы так долго этого ждали. Он рассмеялся ей в ухо и прижал еще сильнее,

Они полежали еще немного, продлевая минуты любовной близости, которой они только что насладились. Ли, не желая того, вспомнила об их первой близости и о той боли, которую она невольно нанесла Кэботу. Она не хотела снова когда-нибудь причинить ему такую боль.

Она перевернулась в его руках к нему лицом и вытянулась во всю длину — его тела. Его грудь покоилась на ее груди, сердЦа их бились в едином ритме. Он лежал с закрытыми глазами, и она поцеловала его веки.

— Что ты делаешь? — полусонным голосом спросил он. Но когда он раскрыл глаза, они были полны страсти.

Она улыбнулась ему и провела рукой по его волосам:

— Я подумала о том, как это было в прошлый раз.

— Не надо. — Он уже не спал.

— Только потому, что из-за того, что тот раз придал большую остроту этому. — Она поцеловала его в губы. — Пожалуйста, знай, что я никогда не причиню тебе боль. И я тогда не хотела.

— Я знаю. Я тоже не хотел обижать тебя, а получилось, что сделал это не один раз. — Он сильнее прижал ее к себе. — Если с тобой что-нибудь случится… — Он не смог продолжить от нахлынувших эмоций.

— Ничего не случится. Я собираюсь долго и счастливо жить с тобой.

— Означает ли это, что ты готова отдать дневник? — Он внимательно смотрел ей в глаза с надеждой и озабоченностью.

Она тихонько отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, затем медленно покачала головой:

— Я не могу. Я уже близко подошла.

Рука его замерла у нее на талии, черты лица стали тверже.

— Не можешь или не хочешь?

— И то и другое, я думаю.

— Ты ведешь себя, как дура! Тебя чуть было не убили!

— Я знаю, знаю, что это опасно. — Она приподнялась, горя желанием объяснить ему. — Не отворачивайся от меня, Кэбот. Ты мне нужен. Я не смогу это сделать без твоей помощи.

— А как быть с Робертом? Я-то думал, что с ним покончено, что у нас началась новая жизнь. — Его голос звучал холодно, совсем не так, как несколько минут назад.

— Это так. — Ли закрыла глаза, чтобы подыскать нужные слова. — То, что я чувствовала к Роберту, не идет ни в какое сравнение с моими чувствами к тебе.

— Надеюсь, что это так. — Отвращение прозвучало в его голосе.

Ли попробовала предпринять еще одну попытку и, дотронувшись до его лица, сказала:

— Я люблю тебя. Только тебя. И мне ничего больше не нужно, только быть с тобой до конца дней. Но Роберт тоже был частью моей жизни. Я не могу перевернуть страницу моей прежней жизни, не узнав, был ли он таким, каким я его себе представляла.

— Мы с тобой уже прошли через это. Неужели он постоянно будет торчать между нами?

— Нет, клянусь тебе! Как только я выясню его участие в торговле женщинами, я покончу с ним. То, что ты сказал мне сегодня в конторе, конечно правда. Я позволила ему контролировать меня слишком долго. Этого больше не будет. Но мне нужно все узнать, и ты мне нужен, Кэбот! Я не смогу сделать это одна.

Он долго молчал. Слышно было только потрескивание поленьев. Дождь барабанил по стеклу, и Ли снова вспомнила о ненастье. Аромат любви все еще наполнял комнату, проникал в поры их расслабленных тел. У нее закололо в груди от ожидания его ответа.

— Я знаю, что не смогу бороться с тобой. Ты сделаешь это, со мной или без меня — неважно. Поэтому — да, я помогу тебе. Но не пытайся снова выключить меня из своей жизни, Ли! — Он смотрел на нее глазами собственника. — Никогда не повторяй этого!

Она кивнула и откинулась на подушку. Он обхватил ее за талию, но объятия их стали прохладнее. Пока Роберт стоял между ними, она не принадлежала целиком Кэботу. А он был не согласен на меньшее. Она молилась, что узнает ответ на мучивший ее вопрос до того, как потеряет любовь, которую только что обрела.

«Ли любит меня, но не настолько сильно, чтобы забыть Роберта», — думал Кэбот. Он никак не мог отогнать от себя эту навязчивую мысль.

Доверху нагруженный фургон медленно катился по холмистой местности в Фаррелл. Толстые молочного цвета облака застилали все небо, закрывая доступ солнцу. Но, несмотря на то, что день выдался хмурый и холодный, дождя не было.

И все-таки погода и его вчерашний разговор с Ли испортили ему настроение. Он чувствовал опустошение, хотя и урезонивал сам себя.

Он также был зависим от своего прошлого, как и Ли. Пока она не покончит с этим, она не будет полностью принадлежать ему.

Они начали свой брак со сделки: каждый хотел получить какую-то выгоду от другого. Он не рассчитывал влюбиться в нее. Она уже дала ему гораздо больше, чем он когда-нибудь хотел получить от женщины. Он осознал, что независимо от того, будет ли у них ребенок или же нет, он всегда будет хотеть Ли.

Он протянет ей руку помощи в связи с делом Роберта, но только если она не будет исключать его из своей жизни. Он пытался подавить свой гнев из-за ее бесконечного упрямства. Но, несмотря на свое негодование, он восхищался твердостью ее убеждений. Ему хотелось думать, что и она так же оценивает его самого.

Он крепко держал в руках поводья, направляя лошадей через непролазную грязь, оставшуюся после вчерашней бури. Объезжая обрыв на восточном берегу реки Сент-Френсис, Кэбот направил упряжку на север, чтобы найти место, где было бы неглубоко и немного камней. Через полчаса он нашел отмель и переправился без особых усилий. Быстро несущаяся вода потащила ось, но лошади вытянули. Когда фургон уже въезжал на довольно крутой берег, он обернулся. Вода пенилась и закручивалась в водовороты. Он слишком поздно выехал сегодня, около полудня, ожидая, пока Ли напишет письмо родителям. Опасно будет переезжать реку сегодня ночью, но он попробует. Ему не хотелось оставлять ее одну, особенно когда она так рвалась узнать что-нибудь о Роберте.

Холодный ветер пронимал до костей, и он размечался о доме и теплом теле Ли. Он почувствовал возбуждение от одной мысли об их вчерашней близости и усмехнулся. Она удивила его. Весь во власти мыслей о ее шелковистой коже и приятной влажности ее лона, он не заметил, как въехал в Фаррелл.

Город вытянулся перед ним крестообразно: магазины обрамляли перпендикуляры улиц с церковью, стоявшей точно в центре. Вскоре он нашел преподобного Хантера: это был крепкий парень, ненамного старше самого Кэбота.

Кэбот привез на сотню футов леса больше в качестве компенсации за задержку. Когда фургон был разгружен и лесоматериалы сложены возле церкви, почти стемнело. Отказавшись поужинать с пастором, Кэбот направился к Веллингтонам.

Ему не терпелось поскорее возвратиться в Калькутту, но он пообещал Ли обязательно передать письмо родителям. Кэбот подъехал к их дому, соскочил с фургона, постучал в дверь и внезапно почувствовал неловкость. В письме Ли написала о себе и о ранении Джека, не упомянув о своих подозрениях относительно Роберта, и Кэботу не хотелось отвечать на массу вопросов об аварии. Ли должна рассказать им обо всем, включая и о Роберте Беккере.

Дверь ему открыла Корри Веллингтон, широко открыв от удивления голубые глаза.

— Кэбот, входи. — Она сделала пригласительный жест рукой, заглядывая ему за спину.

— На этот раз я один, — он снял шляпу и поправил волосы, — хотя я и привез письмо от Ли. — Он сунул руку в карман. Отдавая письмо матери Ли, он застеснялся своих грязных, покрытых стружкой рук.

Она взяла письмо и, ласково улыбаясь, пригласила его войти в гостиную:

— Мы как раз собирались обедать. Ли, посмотри, кто приехал.

— Кэбот, — густым басом, очень похожим на голос Джека, приветствовал его отец Ли. Он поднялся с дивана с книжкой в руке и протянул руку Кэботу. — Что тебя привело в наши края? .

Кэбот рассказал о доставке леса отцу Хантеру, засунув руки в задние карманы брюк и держась подальше от дивана, покрытого красивой узорчатой тканью, и кресел-качалок.

Ли предложил ему бренди, и Кэбот не отказался выпить после столь долгой дороги. Корри направилась к дивану, стоявшему напротив камина и, развернула письмо Ли.

Некоторое время она читала молча, затем вскрикнула.

Ли, нахмурив брови, повернулся к ней:

— Что там, дорогая?

— Ли и-Джек попали в аварию.

— Что такое? — Он направился к дивану, уселся рядом с женой и положил руку ей на плечо. Она подвинула письмо ближе к нему, и они стали читать вместе.

Открылась и закрылась входная дверь. Тяжелые ботинки упали на деревянный пол и кто-то замер перед дверью в гостиную. Еще до того как обернуться, Кэбот знал, кого он увидит: он встретился взглядом с Гейд-жем и почувствовал себя довольно напряженно.

Гейдж обвел взглядом комнату, затем снова посмотрел на Кэбота:

— Я видел фургон. Ли Бэт не приехала? Корри ответила быстрее, чем Кэбот:

— Она попала в аварию.

— Какую аварию? — Было заметно, как напрягся Гейдж. Он снова полоснул взглядом Кэбота. — С ней все нормально?

— Да, но у Джека сломана рука и нога. — Мать Ли посмотрела на Кэбота. — Как это случилось?

— Разве она не написала в письме? — Он почувствовал себя еще более неловко. Он не рассчитывал на то, что ему придется все им объяснять.

— Только то, что фургон и лошади расцепились. — Темные глаза Корри внимательно смотрели на Кэбота. Лицо ее побледнело.

— Все правильно. — Он чуть было не закашлялся.

— Они ведь могли… — Она не договорила и откинулась на спинку дивана.

— Но этого не случилось, — быстро подхватил Кэбот. — С ними все в порядке, миссис Веллингтон. — Воротничок врезался ему шею, и он тихо выругал себя за то, что предложил Ли послать весточку родным.

Обстановка разрядилась неожиданным образом. Гейдж медленно прошелся по комнате и облокотился на спинку кресла-качалки. Кэбот чувствовал ярость, исходившую от брата Ли, но, когда тот заговорил, голос его был абсолютно спокойным.

— Дышло постоянно соскакивает в старых фургонах, ты прекрасно это знаешь, мама.

— Может быть и так, — резко ответила она. — Но никто такого прежде не делал с моей дочерью и племянником.

— 1 — Это так, не правда ли, зятек? — Гейдж бросил подозрительный взгляд на Кэбота.

— Да. — Это в конце концов действительно было правдой. Они думали, что соскочило дышло. В какой — то момент он счел благоразумным не разрушать эту версию. Ему не терпелось уйти, и он смял шляпу в руках. — Приезжайте к нам в любое время. Я знаю, что она будет очень рада вас видеть. Уверен, что скоро она снова вам напишет.

— Ты же не уезжаешь? — Корри поднялась с дивана, и Ли встал вслед за ней.

— Черт возьми, парень, на улице темно, как в преисподней, — сказал Ли. — Ты же не будешь переправляться через Сент-Френсис ночью?

— Я без проблем переправился по дороге сюда, и я знаю хорошую переправу. Кроме того, возможно, снова будет гроза.

— Да, а ты знаешь, как Ли боится грозы? — Корри смерила его взглядом, и глаза ее потеплели.

— Я поеду с тобой. — Слова Гейджа разорвали воздух, как боевой клич.

Кэбот удивленно уставился на него. С таким же удивлением воззрились на сына Ли и Корри.

Краска залила шею Гейджа. Он сверкнул глазами на Кэбота:

— Я сам хочу убедиться, каково ее самочувствие.

— Делай как хочешь, — процедил Кэбот сквозь зубы.

— Да уж, сделаю, зятек.

— Гейдж, — предупредила мать.

— Не волнуйся, мама. — Он обнял ее. — Я только хочу проведать Ли.

— Хорошо, если так, — проворчала она и посмотрела на Кэбота с извинением в глазах.

Он дотронулся до полей шляпы, пожал руку Ли и направился к двери. Уже в фургоне он стал приглядываться к брату Ли. Гейдж выказал свою неприязнь с самого начала. Действительно ли он собирался в Калькутту только затем, чтобы проведать ее?

Их взаимное молчание переросло во враждебность, подозрительную оценку друг друга. Ночь окружила их в дороге, месяц показался из-за лохматых облаков. Кэбот покосился на Гейджа:

— Тебе незачем было ехать: она в полном порядке.

— Думаю, что я это сам увижу, не так ли? — голос Гейджа был лениво-холодным. Его глаза бешено сверкали в темноте.

— Она — моя жена. Я сам могу о ней позаботиться.

— Да, я заметил.

Замечание было сделано с явным вызовом. Кэбот подавил в себе ярость, стремясь как можно скорее добраться до Ли и не желая попусту тратить время, даже на ее воинственного братца.

— Ну что ж, поедем, зятек.

Глава 16

Кэбот любил ее.

Тепло струей проходило по ее телу, согревая, как первые весенние лучи солнца. Ли чувствовала приятную болезненность в ногах, талии и между бедер. Она медленно и глубоко дышала, вспоминая их ночь любви.

Радостное возбуждение не покидало Ли, но где-то глубоко внутри нее затаился страх. Он сидел в ней со вчерашней ночи. Она не могла отделаться от мрачных мыслей, даже несмотря на то, что до сих пор была полна Кэботом.

Возможно, Кэбот был прав, и ей следует отдать дневник шерифу Сандерсу. Может быть, если она попросит, шериф не станет заявлять о причастности Роберта, пока не узнает все наверняка.

Ли смотрела из окна конторы на доки и на бледное солнце, ныряющее в жемчужно-серую воду. Она услышала за спиной царапающий звук придвигаемой лампы и чирканье спички. Она обернулась и увидела, как Саймон зажег фитиль и отодвинул лампу на край своего стола.

— Останешься здесь допоздна? — Она потерла рукой об руку. Весь сегодняшний день она наблюдала за Саймоном со смесью тревоги и подозрений.

Он бросил взгляд на нее, поправив очки в тонкой оправе:

— Да, надо кое-какие дела закончить. А ты?

— Думаю, что пойду. — Она обогнула край его стола, чувствуя беспокойство от того, что он провожал ее взглядом. Она решила забрать дневник, но так, чтобы Саймон этого не видел. Позже она вернет его на место и отдаст шерифу.

Заперев стол, она подхватила сумочку и направилась к двери за плащом.

Саймон вскочил из-за стола и кинулся помогать ей. Он держал плащ, пока она просовывала руки в рукава.

— Одна сегодня дома?

— Нет. Я буду в приюте, если Кэбот не вернется сегодня из Фаррелла. — Она улыбнулась, стараясь скрыть свою холодность.

Саймон открыл перед ней дверь:

— Ну ладдо, будь осторожна. Хочешь, я провожу тебя?

— Нет, в этом нет нужды. — По определенной причине она чувствовала себя безопаснее в одиночестве. Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять, откуда взялась в ней эта подозрительность к Саймону. Ничего относящегося к торговле женщинами она не нашла в его столе. — Спокойной ночи. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи. — Он вышел вместе с ней и смотрел, как она спускается по ступенькам. Она помахала ему на прощание рукой и быстро загашала вниз по Док-стрит к Мейн-стрит. Резко обернувшись назад, она увидела, что ее компаньон зашел внутрь.

Ей было не по себе. Может быть, ей следует вернуться сегодня вечером за дневником? Ли покачал головой, нелепо себя чувствуя от неизвестно чем вызванного недоверия к Саймону, и повернула направо, к приюту.

Часом позже все дети, за исключением Тимми, были накормлены и делали уроки в центральной комнате. Сестра Реджина поставила сковороду с мясом, картошкой и репой на плиту, чтобы разогреть для Тимми, и присоединилась к Ли, которая в этот момент мыла тарелки.

— Тимми не ест перед тем, как лечь спать? — Ли качнула головой в сторону еды на плите. — Он, должно быть, совсем вымотался.

— Да, вымотался. — Реджина помолчала, очищая кастрюлю. Затем с озабоченным лицом добавила: — Он целый день провел в доках. Играл в капитана.

— Я несколько раз видела его там. Он выглядел таким довольным, собранным. — Ли взяла тяжелую сковороду и стала мыть ее.

— Так и есть, но у него довольно богатое воображение. — Монахиня вздохнула, моя тарелку. — Он выдумал, что сегодня приплывает какой-то пароход.

— Пароход? Как он может это знать? — Она засмеялась. — Даже если допустить, что они приплывают и уплывают, когда им вздумается, я ничего не слышала о его прибытии.

— Все эти его фантазии… — Реджина запнулась, расплываясь в улыбке. — Он это просто выдумывает. Капитаны это умеют, ты же знаешь.

— Да, — засмеялась Ли вместе с ней, представляя себе маленького мальчика, с важным видом расхаживающего по докам.

Реджина как бы невзначай бросила на нее взгляд и продолжала мыть посуду. Затем сказала своим обычным тоном, не без примеси любопытства:

Кэбот заехал ко мне по дороге в Фаррелл, чтобы убедиться, что я знаю о твоем сегодняшнем визите. Ли подняла брови, затем улыбнулась, ставя тарелки в шкафчик:

— Он думал, что я направлюсь домой.

— Дела изменились к лучшему, — заметила Ред — .жина со спокойной уверенностью в голосе.

Ли снова почувствовала прилив тепла, вспомнив их близость и слова Кэбота о его чувствах к ней.

— Да, намного лучше. Я люблю его.

— А как же Роберт?

— Думаю, что я пришла к соглашению с ним. — Должна ли она сказать подруге о книге? Нет, не сейчас. Может быть, завтра, после того, как она отдаст ее шерифу. — Кэбот помог мне понять некоторые вещи.

— Я так рада за тебя! — Реджина улыбнулась и пожала руку Ли. — За вас обоих. Кэбот всегда раньше выглядел очень одиноким.

Открылась и закрылась дверь, ведущая в большую комнату, где спали дети, Ли и Реджина одновременно обернулись.

Тимми, шаркая ногами, прошел по комнате, на ходу натягивая подтяжки.

— Можно мне пойти посмотреть на корабль?

— Ты почему не ешь? — Реджина вытерла руки и обернулась, к плите, чтобы взять еду. — Я оставила твой ужин.

Он кивнул, бросая взгляд в комнату, где дети делали уроки, затем сел за стол и начал есть.

— Могу я пойти, когда поем?

— Не сегодня, — терпеливо ответила монахиня. Она села в конце стола и взяла маленькую белую рубашонку и иголку.

— Но я хочу посмотреть, как он будет заходить.

— Я не думаю, что сегодня приплывет корабль, Тимми. Мисс Ли сказала…

— Еще какой корабль! Будет! Будет корабль, и я хочу его увидеть! — Тимми встал и отодвинул свою тарелку и кружку с молоком.

— Тимми, ты же знаешь, что я работаю в доках, — вмешалась Ли, думая, что сможет успокоить мальчика. Она протянула руку и отодвинула его тарелку от края стола. — Ты же видел мою контору, помнишь?

— Конечно. — Он выпятил нижнюю губу и мрачно посмотрел на нее своими темными глазами.

Ли улыбнулась:

— Неужели ты думаешь, что я не знала бы о каком-нибудь корабле, приходящем по расписанию?

— Ну-у-у. — Он закинул голову назад, размышляя. — Если бы его не было, то зачем тот человек сказал, что он придет?

Реджина с беспокойством посмотрела на нее и отложила штопанье.

— Какой мужчина? Ты кого-то встретил в доках? — Ли провела рукой по его фланелевой рубашке.

Он покачал головой:

— Нет. Это был тот самый мужчина, с которым ты работаешь в своей конторе.

Рука ее замерла, и она пристально посмотрела ему в глаза.

— Он, должно быть, имеет в виду Саймона, — вставила Реджина, обкусывая зубами нитку.

— Да, — вскрикнул Тимми. — Саймон. Это был он.

— Он тебе сказал? — Ли снова охватили подозрения. Почему Саймон ей ничего об этом не сказал?

Тимми, скорчив рожицу, ответил:

— Нет. Он просто разговаривал с другим мужчиной, а я все слышал. Ну, могу я пойти? — Он вытер рот рукавом и с ожиданием посмотрел на женщин.

— Может быть, завтра, как сказала сестра Ред — жина. — Страх, который преследовал ее весь день, вернулся. Она чувствовала, что надо действовать немедленно. Ли хотела взять дневник сегодня. Она прошла в другую комнату.

— Завтра! Вот так раз! — Тимми был явно разочарован.

Реджина встала и крикнула:

— Ли?

— Я скоро вернусь, — сказала Ли, снимая плащ с крючка.

Реджина последовала за ней к входной двери и озадаченно спросила:

— Куда ты идешь?

— В контору. Мне всего на минутку надо. — Возможно, ей удастся передать книгу шерифу Сандерсу уже сегодня. Если Саймон охотился за книгой она не может принести ее сюда, чтобы не подвергать опасности сестру Реджину и детей.

Реджина не сводила с Ли встревоженных глаз.

— Возьми одного из мальчиков.

— В этом нет надобности, — быстро ответила Ли. Она улыбнулась, стараясь подавить волнение: — Я ненадолго. — Она открыла дверь и вышла на улицу.

— Можно мне тоже пойти? — Тимми бросился вслед за Ли, на ходу натягивая свое шерстяное пальто.

— Нет, милый, — остановила его Реджина, положив ему руку на плечо.

Ли, воспользовавшись заминкой, собиралась перейти улицу.

— Ли!

— Я скоро вернусь!: — крикнула она, не оборачиваясь. — Не волнуйтесь! — Она боялась, как, бы Реджина или Тимми не последовали за нею.

Через несколько секунд входная дверь захлопнулась, Ли вздохнула с облегчением, обошла канаву и перепрыгнула через лужу.

Была холодная февральская ночь, серый туман окутал город. Ли повернула на Док-стрит. Улица, освещенная только огнями ресторана «У Клеммы», была совершенно пустынна.

Она дошла до склада Кэбота, который был расположен на берегу реки, к северу от ее конторы. В неясном свете и сильном тумане угол дома выступал, как резцы бобра. Она прошла этот дом, приблизилась к зданию пароходства и стала пристально смотреть на реку.

Бледный туман стелился по зыбкой черной воде. Судна не было. У нее перехватило дыхание, когда неясный свет прочертил тьму и исчез. Из темноты появился колесный пароход. Сначала показались закрепленные на носу сходни, затем и весь корабль. Влажный туман, взбудораженный вращением огромного ходового колеса, поднимался от речной воды. Как крот, осторожно выбирающийся на темную поверхность, пароход прокрался в бухту. Ли, удивленная, ошарашенная увиденным, вздрогнула.

Какой-то шум привлек ее внимание. Она пригнула голову и прислушалась. На пирсе послышались шаги. Корабль, как будто шумно вздохнув, причалил. Она не понимала, что происходит: корабль не дал гудка. Почему? Неужели капитан хотел, чтобы прибытие судна осталось незамеченным? Ее опасения возросли.

Ли двинулась дальше, раздражаясь на свою нервозность. Шаги послышались снова: четыре размеренных шага, и снова — тишина. Она остановилась, собираясь окликнуть того, кто бы ни появился. Вдруг возникло пятнышко света, как капля, и разгорелось. Из-за тюков с пенькой вышел мужчина. Держа лампу, он направился на пирс, к причалившему судну. Она сразу узнала Саймона. Что он здесь делает?

Он сунул руку в карман пальто, ожидая, когда опустятся сходи. Они с грохотом ударились о землю, и снова все затихло. Ли почувствовала, как дрожь пробежала у нее по спине. Саймон часто оглядывался по сторонам, но ее не заметил.

Она боялась, что сбудутся ее самые мрачные предчувствия. Подчиняясь инстинкту, Ли нырнула под лестницу, ведущую к ее конторе, и осторожно приподняла голову, чтобы видеть происходящее из-за стойки перил. Ее компаньон по-прежнему оставался на пирсе.

Все ее подозрения о Саймоне вдруг вспыхнули. Сердце ее выскакивало из груди, она почувствовала, как у нее взмокли ладони. Она сжала руки, не осмеливаясь дышать.

Ли увидела, как Саймон поднялся на борт и остался стоять, явно чего-то ожидая, на основной палубе. Она никого больше не видела и ничего не слышала.

Тишину нарушали только легкое биение воды о борт судна, ее прерывистое дыхание и далекие отзвуки доносившейся из городка музыка. Резкий запах прибрежной грязи смешивался с ароматом лимона и вербены, исходившим от ее волос. По обеим сторонам трапа, ведущего на основную палубу, стояли аккуратные штабеля бочек.

Кто-то позвал Саймона, он ответил, но слов нельзя было разобрать. Она придвинулась ближе к деревянной опоре, стараясь разглядеть происходившее. На палубе появился человек, его массивная фигура отбрасывала странные тени. Кряжистый, с мощными руками, он остановился перед Саймоном. Она увидела в руках у мужчины большой узел.

Чувство острой тревоги пронзило ее. Крадучись, она придвинулась ближе. Что происходило между ними? Она не могла разглядеть, что это был за узел, но предчувствие больно кольнуло ее.

Чья-то рука вдруг ухватилась за подол ее юбки. Ли едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она резко повернулась и увидела блестевшие в темноте глаза Тимми.

— Здравствуйте, мисс Ли. Видите пароход? Я же говорил…

Она зажала его рот рукой, придвинула к себе. Нагнувшись, прошептала:

— Т-сс. Помолчи минутку.

Он пристально посмотрел на нее и кивнул головой. Мальчик прижался к Ли и повернулся вслед за ней, глядя на стоящее у причала судно. Она крепко держала его, молясь чтобы он не заговорил.

Мужчина на палубе приподнял узел выше, и она увидела отблеск серебристого света. В ужасе она вдруг поняла: это не свет, а прядь волос. Длинные светлые волосы струей свисали до палубы. Саймон наклонился над женщиной и кивнул.

В течение какого-то мгновения мозг Ли отказывалось осознать увиденное. Потом пришло прозрение. Нет, Саймон, нет! Она сглотнула комок в горле, подавляя леденящий страх. Справясь с собой, она опять нагнулась к Тимми и прошептала:

— Выбирайся отсюда, только тихо, и беги. Я — за тобой.

— П-почему? Что этот человек…

— Беги, милый. Беги к сестре Реджине.: — Ли повернула его лицом к городу и легонько подтолкнула. — Не останавливайся и не оглядывайся.

Мальчик кивнул головой и осторожно двинулся к другому краю лестницы, стараясь не ступить в скользкую грязь. Выбравшись из их укрытия, он дал стрекача, и ботинки его громко чавкали по грязи. Ли втянула голову в плечи и спиной прижалась к кирпичной стене конторы.

— Что там такое? — услышала она.

Человек на палубе бросил женщину, она лежала без движения. Он и Саймон одновременно резко развернулись. Саймон спрыгнул первым, за ним мужчина, крича:

— Это какой-то мальчишка.

— Взять его! — Голос Саймона — она никогда не слышала его таким жестоким, резким — пронзил ночную тишину. Оба мужчины стремглав побежали по пирсу.

Ли подобрала юбки и двинулась вдоль здания. Ее они еще не увидели. «Тимми, беги!» — прошептала она. Она задыхалась от страха и резкого запаха грязи. Перепрыгнув через глубокую лужу, она оступилась, выпрямилась и бросилась по направлению к городу.

— Ли! — крикнул Саймон с удивлением и гневом. Она успела добежать до угла складского здания Кэбота, когда чьи-то руки крепко дернули ее сзади.

Она вздрогнула, закусила губу. Потом открыла рот, чтобы закричать, позвать на помощь, пытаясь вырваться.

Один из преследователей рванул ее в сторону, она потеряла равновесие и уперлась в чье-то жесткое, сильное тело. Тонкая рука крепко зажала ей рот, она била руками и ногами, пытаясь вырваться.

Незнакомец промчался мимо нее туда, где скрылся Тимми, и Ли на мгновение оцепенела, поняв, кто держал ее железной хваткой. Саймон! Ужас сковал ее.

Этого мгновения хватило Саймону чтобы, не ослабляя хватки, выкрутить ее левую руку за спину.

Она изогнулась, лягнула его в голень и с силой опустила каблук ему на ногу.

Он взревел, рыкнул и еще сильнее вывернул ее руку. Она застонала.

— Тихо, — проговорил Саймон. — Я не хочу делать тебе больно, но могу, если придется.

Незнакомец вернулся, тяжело дыша. Он был высок, сутул, со щеткой жестких светлых волос.

— Я его потерял. Саймон выругался.

— Сейчас мы искать не можем. Помоги мне отвести ее на судно. — Саймон дернул ее так, что она опрокинулась назад и опиралась только на одну ногу, скользившую по грязи. — Возьми мой платок и заткни ей рот, — сказал он.

Она не успела вскрикнуть, как мужчина заткнул ей рот платком и завязал его на затылке. Завязал крепко, рот ее растянулся до боли.

На ослабляя железного захвата, Саймон кивнул собеседнику:

— Сними ремень и свяжи ей руки.

Мужчина снял ремень и трижды стянул ее руки. Она стояла, не двигаясь. Шок еще не прошел, но она уже пыталась понять, что происходит, и придумать, как освободиться.

«Саймон! Неужели он занимался работорговлей? Все это время? Господи, где же Кэбот?»

Саймон взял ее за плечи и наклонил назад. Другой мужчина ухватился за щиколотки. Она извивалась и дергалась, но вырваться не могла.

Они почти волоком потащили ее через грязь к пирсу. Как по стиральной доске, ее проволокли спиной по дощатым мосткам на борт судна. Ужас сковал ее, когда они несли ее мимо женщины, которая так и лежала там, где ее бросил беловолосый.

Они пронесли ее через вход на основную палубу, раскачивая, как мешок с зерном. Она пыталась ухватиться взглядом за что-нибудь, чтобы понять, где находится. Потолок, состоявший из тонких одинарных досок, отделял грязь основной палубы от роскоши кают на нижней палубе.

Мужчины перешагивали через какие-то предметы, время от времени спотыкаясь. Она сильно так ударилась головой об стену, что боль разлилась по всей шее. Ли делала глубокие вдохи, пытаясь подавить страх, охвативший ее. Она почувствовала, что задыхается от странного тошнотворно-сладкого запаха, и стала давиться в платок. Куда они несли ее?

Незнакомец отпустил ее ноги, и Саймон приставил Ли к стене. Она поморгала, давая глазам привыкнуть к темноте. Возле противоположной стены горел огрызок свечи, едва освещая стул, на котором стоял.

Через горизонтальные планки закрытого окна проникали тонкие полоски света, отраженного водой.

Она не могла определить, где находится: в основном салоне или в каюте? Она прислонилась на мгновение к стене, чтобы не упасть.

Когда ее глаза привыкли к скудному свету, она стала вглядываться в неопределенные тени. Пол был уставлен каким-то грузом. Через несколько секунд она поняла, чем был завален пол: не хлопком или бочками, а женщинами! Они лежали по всему полу. Ли в ужасе переводила взгляд с одной на другую.

Светлые волосы, темные волосы, тела, замершие в безжизненных позах, составляли этот жуткий ковер. Они не двигались, даже не шевелились. Она не знала, были они мертвы или нет. Теперь она узнала приторный запах эфира, и ее вновь затошнило. Ли с возрастающим ужасом услышала голоса Саймона и незнакомца, но о чем они говорили, она разобрать не могла. Она беспомощно переводила взгляд с одного тела на другое, ужас и сострадание разрывали ей сердце.

— Что ты собираешься с ней делать?

— Не знаю. — Саймон остановился возле нее и приблизил свое лицо к ее лицу. — Почему ты просто не выбросила этот дневник?

Ли смежила веки, пугаясь его возбуждения и промелькнувшей в его глазах жалости. Ужас затуманивал ее мозги, но она старалась размышлять. Она была нужна ему, чтобы получить дневник. Женщины, безжизненно лежавшие на полу, безусловно нуждались в ее помощи, но, чтобы помочь им, она должна была прежде всего помочь самой себе.

Как долго Саймон занимался этим отвратительным бизнесом? Он вовлек в это Роберта или наоборот? Вопрос за вопросом возникали в ее сознании, но она не могла ни о чем думать, пока Саймон стоял возле нее, заставляя ее поверить в происходящее.

— Ну? — Другой мужчина приблизился к Саймону, со страхом заглядывая ему в глаза. — Что ты собираешься делать?

Саймон сделал резкий выпад рукой, как будто разрезая воздух.

— Не знаю.

— Я не хочу иметь дело с убийством. Забери у нее то, что надо, и пойдем.

Ли стояла не шелохнувшись, едва дыша. Что Саймон сделает с ней?

— Заткнись! — Саймон напряженно думал.

— Наш бизнес с убийством не имеет ничего общего.

— Заткнись! — заорал Саймон. Бледный свет выхватил его перекошенное от ярости лицо.

Внезапная грусть охватила его, но Ли отбросила это чувство. Она попыталась мыслить логически. Тим-ми убежал. Скорее придет помощь. Она еще раз осмотрела затененную комнату, но не увидела пути к бегству. Из машинного отделения разнесся едкий запах пара. Она почувствовала, как жарко стало ее ногам.

Саймон уставился на нее.

— Я искал эту книгу три года, а ты все это время ее держала, — пробормотал он с отсутствующим взглядом.

Три года? Со смерти Роберта? Дрожь прошла по ее телу, и дыхание замерло в груди. Она, не шевелясь, стояла перед Саймоном.

— Марш, отдай мне мои деньги, и я смоюсь. Тот паршивец может привести полицию, и мы — попались.

Саймон хитро посмотрел на Ли:

— Да, нам надо уходить и ее забрать с собой.

Она почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах, страх сжал ей горло. «Тимми, возвращайся скорее. Кэбот, где же ты?» — мысленно шептала Ли.

— А ты не собираешься ее продавать? — спросил незнакомец. — Мы и мили не пройдем вверх по реке, как кто-нибудь обнаружит, что она пропала!

9Панический ужас овладел ею, но она боролась с ним, стараясь оценить свое положение.

— Джед, скажи кочегарам, чтобы они развели огонь и были готовы сниматься. Я возьму дневник, и мы сможем исчезнуть. — Саймон протянул руку к кляпу, который затыкал рот Ли.

— Ты свихнулся! А как же Тэкет? Он через час будет здесь, чтобы забрать груз выше по реке?

«Тэкет?» — Ли вспомнила, что это имя упоминалось в записях. Значит, он был связным Саймона с мужчинами, которые покупали этих женщин? Саймон стал что-то говорить Джеду, и Ли заставила себя внимательно слушать, чтобы узнать как можно больше.

— Тэкет может найти нас и в Бунвиле. Мы сами довезем женщин на этот раз.

Мужчина, весь изборожденный морщинами, некоторое время молчал, потом сказал:

— Я не хочу участвовать…

— Делай, как я сказал, — приказал Саймон. Джед посомневался, затем кивнул и направился к выходу.

Саймон повернулся к Ли и вынул кляп.

— Теперь, рассказывай, где дневник.

— Как ты можешь так поступать, Саймон? Что происходит? Я думала, что знаю тебя! — Она пылала от ярости и в то же время не могла скрыть в голосе боль от осознания предательства.

Он нахмурился и стал пихать платок ей в лицо, говоря:

— Я тебя буду спрашивать, а ты мне расскажешь, где находится дневник.

Она сглотнула и стала тянуть время, чтобы кто-нибудь смог добраться до нее. Тимми, наверняка, уже прибежал в приют.

— Я скажу тебе после того, как ты ответишь на мои вопросы.

— Не заставляй меня делать тебе больно, Ли. Мне нужен дневник и нужен прямо сейчас. — В голосе его прозвучала явная угроза. — Если ты не отдашь мне его…

— Ты ничего мне не сделаешь. — Голос ее дрогнул, но она смело смотрела ему в глаза. — Ты никогда не найдешь эту книгу без моей помощи.

Саймон изучающе посмотрел на нее. Отвращение было написано у него на лице, когда он понял, что она права.

— Ладно, я знаю, что не в доме, потому что я был там.

— Так это ты вламывался в мой дом? Как ты посмел? — Она поняла, что, помимо того, что он предал ее, он еще и нарушил закон. — Это ты подрезал постромки в фургоне?

— Да, я.

— А тот человек? — воскликнула она в ужасе. — Он следил за мной!

— Если бы я смог найти дневник, а ты не начала меня подозревать, я бы не сделал тебе ничего плохого. Но я догадался даже по тому, как ты смотрела на меня.

Ей было плохо, но она еще не обо всем спросила.

— Что еще ты сделал, Саймон? Как долго ты занимаешься этим? И зачем?

— Не задавай мне больше вопросов. Мне надо знать, где дневник. — Он почесал двумя пальцами свой лоб.

Ли решила воспользоваться его замешательством. Ей нужно было знать ответ.

— Роберт занимался этим вместе с тобой? Саймон ухмыльнулся:

— Где дневник?

— Занимался? — настаивала она. У нее взмокли ладони и пот струился по затылку. Она съежилась от холодного воздуха.

Ее компаньон невесело усмехнулся, смотря на нее безжалостным взглядом.

— Я скажу тебе после того, как ты скажешь.

— Ты — первый. — Она пыталась сыграть на том, что он не знал, где находится дневник. — Ты в конце концов слишком много должен Роберту. Так участвовал он в этом деле?

Саймон долго молчал, и она подумала, что он не скажет.

— Нет. — Слова давались ему с трудом, как будто какая-то невидимая сила их вытягивала из него. «Чувство вины», — подумала Ли. — Во всяком случае, не так, как ты думаешь. Он узнал о нашем бизнесе и пригрозил мне, что сдаст меня закону… — Он вдруг замолчал, как будто вспоминая.

Взгляд его затуманился: он как будто бы находился в другом времени, в другом месте.

— Я не хотел убивать его. Так получилось.

— Что? — Сердце подпрыгнуло в ее груди. Облегчение, которое она испытала, узнав о невиновности Роберта, испарилось. — Ты хочешь сказать… ты убил его?

— Это был несчастный случай, — закричал он с искаженным от боли и вины лицом.

Она привалилась к стене, ноги ее дрожали. Ли пыталась не терять над собой контроль.

— Ты убил Роберта? Но ведь там был пожар?

— Он не отдавал мне книгу, — с отчаянием в голосе закричал Саймон. — Я хотел ударить его и забрать у него ее. Я не собирался убивать его. Я думал убраться отсюда, так что никто ничего не узнал бы. Но потом… потом это уже не понадобилось.

— Ты слишком сильно ударил его? Что? Что случилось? — Ей изменил голос. Она пыталась соединить в единое целое рассказ Саймона. — Откуда взялся огонь?

— Я ударил его кочергой. Я думал, что только оглушил его, но на самом деле я ударил его сильнее, чем собирался. Когда я увидел, что он мертв, я запалил огонь. Я вычислил, что если все подумают, что он погиб таким образом, то никто…

— Ничего не будет подозревать, — закончила она.

Все так и получилось. Никто, и она в первую очередь, ничего не заподозрил. Ли почувствовала новый приступ тошноты. С ужасом она вдруг вспомнила ту ночь, когда погиб Роберт.

Это были тяжелые воспоминания. Она ведь не могла найти Саймона в ту ночь. Он появился в разодранной одежде, когда люди уже начали тушить пожар. Его не было поблизости от конторы, когда там разгорелось пламя. Теперь она знала почему.

Он поморщился от воспоминаний, затем опомнился. Глаза его зло заблестели, он затряс ее:

— Книга. Ты должна сказать мне, Ли, или ты кончишь так же, как эти бабы.

— Ты рассчитываешь на это, не так ли? — Где же Кэбот, или шериф Сандерс, или Реджина? Тимми должен был бы наверняка кого-нибудь найти за это время. Или с ним что-то случилось. Нет, она не будет об этом думать.

Нерешительность и сожаление отразились на лице Саймона. Он ходил взад-вперед перед ней, проводя рукой по своим редким волосам. Внезапно он вскинул голову и уставился на нее мутными, светлыми глазами.

— Она в конторе, правда? Конечно, я должен был сразу догадаться, что ты перепрячешь ее после того, как я рылся в доме. А теперь ты мне скажешь, где она лежит.

— Нет, не скажу.

Саймон придвинулся к ней так близко, что его очки запотели от ее дыхания:

— Ты знаешь, что я тебе не сделаю больно, но у Джеда не будет угрызений совести.

Она стала протестовать, но вскоре поняла, что это бесполезно.

Ее шансы быть замеченной кем-либо возрастали, если она пойдет с Саймоном в контору. Она была так потрясена известием о Роберте и подавлена видом женщин, лежащих на полу, что плохо соображала. Закусив губу, она кивнула:

— Ладно. Она — в конторе.

— Где именно? — Его лицо загорелось.

Ее затошнило при виде его радостного возбуждения.

— Я должна показать тебе. Ты… ты не сможешь сам найти ее.

Он сузил глаза:

— Ты всегда была хитроумной. Если я выведу тебя наружу, то кто-нибудь сможет тебя заметить.

— Если ты не выведешь меня, то никогда не найдешь книгу, — огрызнулась она, не желая думать о том, что он может связать ее и добавить к этой человеческой массе на полу.

— Я попытаюсь. — Он злобно посмотрел на нее.

— Валяй. Ты три года безуспешно искал. Тимми, наверное, уже добежал до шерифа. — Она затаила дыхание, молясь, чтобы уловка сработала. Это была ее последняя ставка: она решила, что лучше подвергнет себя смертельному риску, чем будет в этой чертовой дыре пропадать от страха.

Он закипел от гнева. В какое-то мгновение она подумала, что он ударит ее. Затем он схватил ее за предплечье и потянул в сторону лестницы.

— Прекрасно. Давай сходим.

Кэбот притормозил около приюта и спрыгнул на землю. Гейдж натянул поводья и спросил сонным от долгой езды голосом:

— Почему Ли здесь?

— Я сказал ей, чтобы она ночевала тут, если я не приеду.

— Зачем? Что с ней может произойти дома? Кэбот сжал зубы и сказал нарочито размеренным тоном:

— Я думал, что ей лучше побыть здесь. — Он взошел на крыльцо.

— Она как-то справлялась без твоей крепкой руки несколько лет. Мне кажется, что одну ночь уж точно смогла бы провести одна.

— Но ведь она может этого и не делать, не так ли? — Кэбот скользнул по нему предостерегающим взглядом. Они с Гейджем всю дорогу обменивались подозрительными взглядами, будто каждый охранял свою территорию.

Гейдж рассвирепел и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент дверь широко распахнулась. Сестра Реджина с безумными глазами выскочила на крыльцо, чуть не сбив Кэбота. Он вытянул вперед руку в предупредительном жесте.

— Сестра, все в порядке?

— О, Кэбот, слава Богу! — Она схватила его за руку. — Вы должны найти Ли.

— Что это значит? Ее нет здесь? Черт возьми, я же сказал ей…

— Да нет, она приходила. Она была здесь. — Монахиня обошла Кэбота и стала всматриваться в улицу. — Но она ушла.

— Я не удивлен, — бросил Гейдж.

Реджина с испугом посмотрела на него, Кэбот проигнорировал его выпад.

— Скажите мне, сестра, куда она ушла?

— Она сказала, что собирается назад, в контору, чтобы что-то взять оттуда.

— И? — Он старался сдержать нетерпение, но гнев так и захлестывал его. Ли обещала ничего без него не предпринимать. Она не сдержала своего обещания.

Монахиня покачала головой, глядя на Кэбота с виноватым и беспомощным выражением лица.

— Я знаю, что не должна была отпускать ее одну. Потом Тимми побежал вслед за ней. Никто пока не вернулся.

— Когда это было? Как давно они ушли? — спросил он ледяным тоном.

— Что здесь происходит? Она от тебя убежала? — раздался голос Гейджа.

— Не говори глупостей, Гейдж, — резко сказала Реджина и посмотрела снова на Кэбота. — Она ушла полчаса назад. Она, то есть они должны были бы уже вернуться. Она так странно себя вела, перед тем как ушла.

— С-сестра, с-сестра. — раздался в ночи тоненький голосок. Тимми выскочил из темноты на крыльцо. Грязь облепила его брюки, лицо тоже было запачкано. — Они с-схватили ее. Мисс Ли. Я очень торопился.

Кэбот быстрым движением опустился на колени и, поймав мальчика, прижал его к себе.

— Помедленней, малыш. Расскажи мне, где это.

— В д-доках. — Слеза покатилась по его щеке, он смотрел на Кэбота умоляющими глазами. — Я очень торопился, но должен был спрятаться, потому что они за мной тоже гнались.

— Кто, малыш, кто? — Кэбот еле сдерживал нетерпение. Ярость волнами накатывала на него.

Тимми шумно вдохнул:

— Человек, с к-которым она работает.

— Саймон? — спросил Гейдж. — Почему он гнался за Ли?

Кэбот выругался.

— Теперь все хорошо, Тимми. Ты все правильно сделал. — Кэбот крепко сжал мальчика, поднялся и повернулся к шурину: — Сходи за шерифом Сандерсом.

— К черту я пойду! — возмутился Гейдж. — Сестра Реджина может сходить. Я собираюсь с тобой, и ты мне расскажешь обо всем, что здесь происходит.

Кэбот вынул из кобуры пистолет и повернул барабан, чтобы узнать количество патронов. Шесть. Он взглянул на Реджину:

— Вы оставайтесь здесь на случай, если она вернется. Пошлите одного из старших мальчиков за шерифом.

Она кивнула и направилась в дом.

Кэбот развернулся и зашагал в сторону Док-стрит.

Гнев и страх сжали его горло. Ли могла быть где угодно в доках. Он чертовски надеялся, что найдет ее раньше, чем произойдет трагедия. Гейдж еле поспевал за ним.

— Монтгомери, скажи мне, что происходит? — Тон его был отнюдь не дружелюбным. — Что ты ожидаешь здесь увидеть?

— Она пообещала мне, что ничего одна не будет делать. — Кэбот выругался. Стук крови у него в ушах заглушил шум воды и голос Гейджа.

— Не будет делать чего, — процедил Гейдж сквозь зубы.

Кэбот покачал головой, стараясь быть рассудительным. Ли будет хуже, если он сейчас потеряет голову.

— Кто-то здесь занимается работорговлей. Твоя сестра пыталась выяснить, кто это. Ее уже чуть было не убили в процессе расследования.

Они перешли на другую сторону улицы в том месте, где Док-стрит соединялась с Мейн-стрит. Гейдж схватил Кэбота за руку, призывая остановиться.

— Этот несчастный случай с фургоном?

— Не было несчастного случая. — Кэбот стряхнул с себя руку Гейджа, но повернулся к нему лицом: — Кто-то подрезал постромки.

Гейдж выругался.

— И ты разрешил ей заниматься этим одной? Что же ты за мужчина?

— Я узнал об этом всего два дня назад, после аварии. — Кэбот глубоко вздохнул, стараясь не выходить из себя. — Она никому не хотела говорить, а меньше всего — мне.

— Почему нет? — Гейдж спешил за Кэботом, который уже огибал здание своего офиса.

Он искоса посмотрел на Гейджа, затем заглянул за угол. Улица была пустынна.

— Почему она не сказала тебе? — Пальцы Гейджа впились в его руку.

Глаза их встретились.

— Когда мы ее найдем, спроси у нее. Мы теряем время.

Глава 17

Ли стояла у своего стола, едва держась на ногах. Заново перевязанный кляп больно впивался в рот, затрудняя дыхание. Страх бился в висках. «Кэбот. Ре-джина! Помогите кто-нибудь!» — твердила она про себя.

Саймон зажег лампу, которая осветила часть письменного стола и его руки, раскидывающие в стороны бумаги, перья, чернила и учетные книги. Рывком открывая ящики стола, он выбрасывал их содержимое быстрыми, точными движениями — как опытный мясник вспарывает свиное брюхо.

Стопки бумаг шлепались на дощатый пол, каждый раз заставляя ее вздрагивать. Она потянула ремень, связывающий ее руки.

Саймон взглянул на нее, глаза его лихорадочно блестели.

— Говори, Ли. Ты сказала, что книга в ящике стола. Где? Мое терпение кончается.

А у нее кончалось время. Она продержала его здесь, сколько могла. Полиция непременно сюда нагрянет. Он это знает, так что скоро он уйдет и заберет ее с собой, и, может быть, потом вернется за книгой.

Удастся ли ей протянуть еще немного времени, если она отдаст ему книгу? Она решила рискнуть, возложив все надежды на Тимми. Шагнув к углу стола, она кивнула в сторону среднего ящика.

Он вытащил ей кляп изо рта:

— Говори!

— Там. В среднем ящике. — Она сделала глубокий вдох до боли в легких.

Он просунул руку в ящик, уже пустой после его последнего обыска.

— Не будь дурой, Ли. Я все равно запихну тебя на судно.

— Она там. В ящике есть второе дно.

Саймон бросил на нее пристальный взгляд и снова ринулся к ящику. Его пальцы напряженно скользили по поверхности дна ящика.

— Толкни дно снизу и тогда…

Саймон надавил на дно, оно поддалось, и в сумрачном свете тусклой лампы мелькнул красный кожаный переплет.

Ли почувствовала комок в горле. Она не хотела терять надежду на то, что кто-нибудь подоспеет ей на помощь.

Саймон достал книжку и бережно погладил переплет, как будто это была Библия.

— Она ведь все время здесь и лежала?

— Да. Я случайно ее обнаружила. — Ей стало страшно: неужели ее никто не найдет? Где же Тимми?

Саймон все качал головой из стороны в сторону, радостное изумление немного смягчило острые черты его лица. У Ли страшно болели запястья, и она старалась незаметно ослабить ремень, стягивавший их. Запах эфира, исходивший от Саймона, вызвал у нее новый приступ тошноты. Ли, как будто пошатнувшись, сделала шаг назад.

— Не двигайся с места! — Саймон взял в руки лампу. — Я скажу тебе, когда мы сможем уйти.

— Почему, Саймон? Почему ты делал это? Обойдя ее кругом, он подошел к своему столу.

Затем поставил лампу на угол столешницы и, раскрыв книжку, нахмурился, как будто давая понять, что она должна понимать причину сама.

— Я должен был заниматься этим ради пароходства.

Ли чувствовала сильную боль в висках. Она потрясла головой, стараясь, несмотря на состояние шока, собрать нужную информацию.

— Тебе нужен был легальный бизнес, чтобы за ним скрывать продажу женщин?

— Нет. — Он бросил взгляд на нее, оторвавшись от чтения. — Нет. Судоходная компания — это моя работа, моя жизнь. Я не могу терять ее.

— И ты прибег к помощи работорговли? — с отвращением спросила она.

— Три поколения моей семьи занимались судоходством, — с нетерпением в голосе начал объяснять Саймон. — Моя семья зависела от меня: надо было продолжать дело. Мне нужны были деньги для этого. — Он пожал плечами и вернулся к книге.

— Но если бы ты обратился к Роберту, он мог бы тебе помочь! Он бы дал тебе денег!

— Роберт? — закричал он, прижимая к груди книжку. — Да он был по уши в долгах! Больше, чем я! Быстро ты все забыла.

— Но, Саймон, это же… работорговля… — с ужасом проговорила она. — Это ведь бесчеловечно. Я не могла себе представить, что ты способен на такое!

Он воззрился на нее, как будто не понимая, о чем она говорит. Затем засмеялся и махнул рукой:

— Я не продаю женщин. Я только посредник.

— Какая разница?! — сказала она устало. От ремней у нее горели запястья. — Это ужасно! Это ненормально! Ты — ненормальный!

— Нет, я — нормальный. — Боль и огорчение промелькнули у него на лице. Глаза его были устремлены куда-то вдаль. — Ты просто не понимаешь, что значит — потерять самое дорогое, что у тебя есть.

— Я понимаю, Саймон. Из-за тебя, я очень хорошо понимаю. — Она задохнулась от гнева. Она уже потеряла Роберта. Неужели она теперь потеряет и Кэ — бота? Ли снова посмотрела на входную дверь, затем на Саймона, ожидая увидеть, что он уже готов уходить и забирать ее с собой. Вместо этого, она увидела, как он снял стеклянный колпак с лампы и поднес пламя к книжке.

Ли как будто приросла к месту. Пламя уже облизывало бумагу и обугливало страницы.

— Нет!

Она не могла допустить, чтобы он уничтожил записи, которые были ее единственным доказательством. Ли пододвинулась к нему и толкнула его плечом.

Саймон пошатнулся, балансируя с книгой в руках, и ударил Ли. Она упала, книжка свалилась ей на ногу и соскользнула на пол.

Саймон вскрикнул и нырнул за книгой Ли попыталась поставить ему подножку и увидела на подоле своей юбки пламя. Она, как завороженная, несколько секунд следила за оранжевыми языками, внезапно почувствовав, как огонь обжег ей кожу. Она закричала и стала кататься по полу, чтобы загасить его.

Саймон вскочил на ноги с горящей книжкой в руках, но не удержал ее и снова уронил на пол. Ли вытянула руку и ухватила ее за угол, еще не объятый пламенем.

Саймон оперся на край своего стола, пытаясь достать лампу.

— Извини, Ли, но я не могу тебя здесь оставить.

Взяв в руки лампу, он поднял ее высоко над головой, собираясь швырнуть на пол и поджечь контору, так же как и три года назад.

— Нет, — завопила она. Он отнял у нее Роберта и прекрасные воспоминания о ее прежней жизни. Теперь он пытался отнять у нее ее будущее. Она сжалась в комок и с дикой ненавистью сильно ударила его в живот.

По-прежнему держа руки над головой, Саймон потерял равновесие, слегка покачался из стороны в сторону и рухнул на расстояние вытянутой руки от нее. Лампа разбилась между ними, в нескольких дюймах от ее волос. Разбитое стекло и слабые языки огня отделяли Саймона от книжки.

Отталкиваясь плечом от пола, Ли поползла к двери, моля Бога о том, чтобы успеть выбраться из конторы, прежде чем начнется пожар. Но книга. Где же книга?

Она увидела ее справа от лампы. Страницы ее дымились, готовые вспыхнуть. Со связанными руками Ли на локтях и коленях передвигалась к книге.

Саймон со стоном потянулся за книгой, протянув руку над еще не разгоревшимся пламенем. Керосин из лампы вытек, образовав быстро расползавшуюся лужу. Слабый огонь подобрался к ней ближе, захватывая все большую поверхность лужи.

Саймон схватился за уголок книжки.

Ли слишком поздно заметила пламя, которое зацепилось за пропитанный керосином рукав пальто Саймона и поползло вверх.

— Нет, Саймон!

Ткань пальто вспыхнула, как факел. Пламя поползло по его плечу и вниз, по спине. Струи дыма заполнили воздух и окутали его лицо.

Он вскочил на ноги с перекошенным от ужаса лицом и завопил:

— Помоги мне, Ли! Помоги мне!

Его истошный крик напоминал вопль раненого животного. Слезы текли по лицу Ли, застилая ей глаза. Агония в его голосе заставила ее зарыдать. Она пыталась встать на ноги, чтобы добраться до него.

— Ложись, Саймон, катись по полу.

Было непонятно, слышал ли он ее или нет. Он крутился вокруг своей оси, стараясь погасить пылающего монстра, пляшущего на его спине. Ногой он отпихнул книгу к противоположной стене.

От едкого дыма у Ли защипало глаза. Перекрикивая треск разгорающегося огня, она закричала:

— Катайся, Саймон, катайся по полу!

Казалось, что он не слышал. Он прыгал и извивался, как громадный человек-факел. Свет пламени залил всю комнату, протягивая все дальше свои ужасные щупальца. Осознание близкого конца проступило в остекленевшем взгляде Саймона, затем глаза его потухли. Он рухнул на пол, тело его содрогалось в конвульсиях. Душераздирающий стон вырвался у него и смешался с шипением огня. Ли поняла, что это был вопль освобождения от муки.

Боль острым ножом отозвалась во всем ее теле. С накрепко связанными руками она не могла ничего сделать для Саймона. Она вспомнила, что должна взять книжку, и поползла к ней, опираясь на локти и колени. Ее беспомощный взгляд был прикован к Саймону.

Новые языки пламени возникли за его спиной, и она поняла, что загорелась бумага. От сладковато-горького запаха горящей плоти Ли задохнулась. Она почувствовала приступ тошноты. Еще один жуткий мучительный стон вырвался из горла Саймона. Ли ринулась за книгой, вопя вместе с ним.

Внезапно крики прекратились. Входная дверь с шумом распахнулась, и Ли поняла, что пламя, вырывавшееся из здания так же, как это было в ночь гибели Роберта, скоро достигнет и ее. Она безучастно смотрела на обуглившийся подол своего платья в ожидании приближающегося огня.

— Ли? Ли, где ты?

Голос Кэбота звал ее. Но ведь его здесь не было.

— Ли? — Знакомый голос прозвучал близко.

Он здесь! Она испытала мгновенное облегчение и закашлялась от дыма.

— Я здесь, — закричала Ли, держа в руке книгу. Ли почувствовала, как ее подхватили сильные руки и прижали к широкой груди. Кэбот крикнул через плечо:

— Гейдж, посмотри, где Саймон.

Ли снова закашлялась, края переплета впивались ей в ребра. Моргая от едкого дыма, разъедающего глаза, она сфокусировала взгляд на темно-голубых глазах Кэбота.

— Кэбот, это ты? — истерически закричала она.

— Я здесь, здесь. — Он встал, крепко прижимая ее к себе, и понес к выходу.

Она подняла лицо, жадно вдыхая чистый холодный воздух. Порыв ветра поднял подол ее платья. Кэбот крепче прижал Ли к груди.

Кто-то поднимался по деревянной лестнице. Появился Гейдж с бадьей в руках.

— Она в порядке?

Кэбот кивнул, и Гейдж нырнул внутрь, обливая водой горящие останки Саймона и полыхающую бумагу.

Вода погасила огонь на спине Саймона, и Гейдж сбросил свое пальто, забивая пламя на его руках и ногах. Струи дыма поднимались от бумаг.

Кэбот отпустил Ли, чтобы развязать ей руки, затем прижал ее спиной к себе, обвил руками талию и положил подбородок ей на плечо. Огонь погас, но зловоние от горящей бумаги и кожи все еще преследовало ее. Со слезами на глазах она посмотрела на Гейджа.

Его взгляд был прикован к Саймону, он попятился, задев плечом дверной косяк, и повернулся лицом к ней:

— Ты в порядке, Ли Бэт?

Она кивнула, глубоко вдыхая свежий воздух.

Его лицо было белым от ужаса. Тонкие клубящиеся струи дыма вырывались из ее конторы. Взгляд Гейджа застыл от только что увиденного.

— Он сгорел заживо.

Ее затрясло. Кэбот повернул ее к себе и прижался лицом к ее шее.

— Ли, Ли, — шептал он ее имя снова и снова. — Я видел дым и не видел тебя за ним.

— Я знаю. Держи меня, держи меня крепче. — Она обвила его шею одной рукой и прижалась так сильно, что ребра их соприкоснулись. Боль пронзила ее руку, но Ли было безразлично. Она хотела трогать Кэбота, чтобы еще раз убедиться, что он рядом.

Его дрожащая рука прошлась по ее волосам и замерла на затылке. Сандаловый запах смешался с запахом дыма и обугленной плоти. Страхи ее отступали.

— Что случилось? — Кэбот ослабил свои объятия, и она скользнула на пол.

Ли посмотрела на него, по-прежнему прижимая к себе дневник. Ей все время вспоминались слова Саймона.

— Он убил Роберта.

— Что? — вопрос прозвучал, как пистолетный выстрел.

Гейдж, который все еще смотрел на Саймона, повернулся к ней:

— Что ты говоришь, Ли? Роберт погиб при пожаре!

— Да. То есть нет. Саймон хотел, чтобы все так думали. — Она потерла руками виски. Она почувствовала невыразимую грусть и прижалась к Кэботу. — Фактически Роберт был мертв до того, как разгорелся огонь.

Лицо Гейджа, испачканное сажей, побледнело. Он беззвучно шевелил губами, затем выдохнул:

— Как? Почему?

Она высвободилась из рук Кэбота и протянула Гейджу книгу. Брат взял ее и молча слушал рассказ Ли о том, как она нашла книгу и что выяснила.

Дым по-прежнему выходил из открытой двери конторы и даже свежий воздух не мог заглушить запах сгоревшей плоти.

— Ты, действительно, думала, что Роберт мог быть вовлечен в такое дело? — Спросил Гейдж обвиняющим тоном, как будто она сомневалась в нем самом, а не в Роберте.

Глаза ее наполнились слезами. Она прислонилась к Кэботу, чувствуя обжигающую боль в руке.

— Сначала — нет. Я не хотела в это верить, но я не была уверена в том, чей это почерк.

— Тебе бы следовало знать лучше, — спокойно ответил ее брат. Чувство сожаления и осуждения предательства было написано на его лице.

Кэбот прижал Ли к себе и сказал:

— He напрягайся. Она не верила в это. Она как раз и пыталась выяснить, был ли Роберт действительно вовлечен в этот бизнес.

Гейдж с недоверием посмотрел на Кэбота. Вызов был в его глазах, когда он посмотрел на Ли. Она понимала, что брат не хочет верить в то, что она сказала. Он отвернулся, стиснув челюсти.

— Как Саймон влез в это дело?

— Эй! Как там у нас наверху, все в порядке? Шериф Сандерс стоял на пирсе и, задрав голову, смотрел на них, держа перед собой Джеда. Позади них был Эллиот.

Ли поняла, что Тимми добежал до приюта, и вздохнула с облегчением.

Кэбот довел Ли до лестницы.

— Да, Тэд, в порядке. Мы немного встряхнулись, но в целом — ничего.

Гейдж немного помедлил, но последовал за ними. Их сбивчивые шаги гулко звучали в ночи, как похоронный звон для Саймона. Ли была вся во власти грустных мыслей.

Шериф Сандерс встретил их у подножия лестницы. Джед, с руками, скованными за спиной, смотрел в землю. Губа его вспухла, и около правого глаза зияла рана.

— Я бы хотел, чтобы кто-нибудь объяснил мне,

что происходит, — грубо выкрикнул Гейдж.

Ли снова задрожала и прильнула к Кэботу, чтобы согреться. Действие адреналина закончилось, на нее навалилась огромная усталость.

— Гейдж, отдай шерифу Сандерсу книжку, — попросила она.

Ее брат протянул шерифу книгу, и тот, взяв, постучал ею себе по бедру.

— Думаю, что я все пойму, когда изучу эти записи. Я уже услышал рассказ Джеда. Такое впечатление, что эта операция длится уже довольно долго. — Он запнулся и смущенно улыбнулся Ли. — Должен извиниться.

В тот день, в конторе, когда вы спрашивали… я был слишком, ну, самонадеян, что ли.

— Ерунда, — устало произнесла она. — В конце концов у меня в руках был дневник как основание для подозрений, а вы не имели ни малейшего представления обо всем этом.

— Ну да. — Он взглянул на книгу. — Как бы там ни было, у меня теперь есть имена их сообщников вверх по реке, хотя, кажется, что это дело не имело большого размаха и концентрировалось здесь и на Миссури.

— Вы нашли… тех женщин? — Ли тяжело вздохнула, вспомнив картину, которую она видела на судне.

Доброе лицо шерифа застыло в безжалостной маске.

— Да. Думаю, что все они накачаны наркотиками. Я позвал доктора Уоррена осмотреть их. — Он понизил дрожащий от гнева голос. — Они прятали их как припасы с едой. Ничего подобного никогда раньше мне не доводилось видеть.

— Мне тоже, — отозвалась Ли.

Кэбот стиснул ее в своих объятиях. Ли прильнула к нему всем телом, ноги ее дрожали. Она вспомнила искаженное от мук лицо Саймона, когда он рассказывал ей о Роберте.

— Могу я задать вам несколько вопросов после того, как доставлю капитана в тюрьму?

Ли кивнула. Ее волосы и одежда пропахли дымом, руки болели до онемения, как будто бы она держала в руках раскаленную кастрюлю. Ли веером развернула пальцы рук, чтобы холодный ветер обдул их. Шериф Сандерс повел Джеда в сторону города, Эллиот, с блестящими от возбуждения глазами, последовал за ними.

Кэбот одним пальцем дотронулся до шляпы в приветственном салюте.

— Спасибо, сынок.

— Не за что. — Мальчик улыбнулся и перевел взгляд на Ли. — Рад, что с вами все хорошо.

— Спасибо. — Она улыбнулась ему, и Эллиот побежал догонять шерифа.

Она взглянула на Кэбота:

— Мы можем теперь поехать домой?

Он нежно посмотрел на нее. Забота, облегчение и любовь читались в его взгляде. — Да.

— Эй, Монтгомери, — Гейдж вдруг крепко сжал губы, как будто бы сам не хотел, чтобы его слова прозвучали. — Послушай…

— Мисс Ли! Мисс Ли! — раздался голос Тимми. Подвесная лампа осветила перебегающего через улицу Тимми и Реджину, не поспевающую за ним в колыхающихся тяжелых юбках. Он затормозил прямо перед Ли.

— Все в порядке с вами?

— Да, Тимми. — Ли высвободилась из рук Кэбота и подошла к маленькому мальчику. — Ас тобой?

Монахиня остановилась невдалеке от них, держась за сердце и тяжело дыша.

— Да, все нормально. — Тимми весело посмотрел на Ли. — Я очень торопился, как вы мне говорили.

— Спасибо. Ты пришел сюда… — Она раскрыла перед ним объятия, он обвил своими ручонками ее талию. — Ты спас мне жизнь, Тимми. Я никогда этого не забуду.

— Я тоже никогда не забуду, — Кэбот шагнул вперед и протянул руку. Мальчик пожал ему руку с благоговением на лице.

Ли подняла голову и, увидев Реджину, улыбнулась ей. Слезы брызнули из глаз монахини, и она засмеялась с облегчением. Еле переводя дыхание, она подошла к Ли и обняла ее.

Ли крепко обняла свою подругу и прошептала:

— Извините, если я напутала вас. Спасибо за Тимми.

— Он сделал это по собственной воле. — Реджина отступила на шаг назад и с беспокойством посмотрела на Ли. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Она нашла руку Ли и стиснула в своей.

Ли почувствовала, как будто огонь опалил ей руку, и вздрогнула от боли. Реджина нахмурилась, повернула руку Ли ладонью вверх и, опустив ниже лампу, нагнулась.

— Ты ранена. — В свете лампы она увидела обожженную кожу на ладони.

— Ты чуть не сгорела в огне, — сказал Кэбот, и с минуту стоял в оцепенении.

Только сейчас Ли вспомнила о его шрамах на ступнях и быстро отдернула руку. Он с шумом выдохнул. Не говоря ни слова, он одной рукой обхватил ее за талию, другой — под колени и поднял на руки.

— Что происходит? — Гейдж подошел ближе и заглянул Ли в лицо.

— Она обожжена. — Голос Кэбота звучал спокойно и холодно.

— Мне хорошо. Есть несколько маленьких ожогов. — Ли двумя руками обхватила шею Кэбота. — До свидания, Реджина. До свидания, Тимми.

— Увидимся, — ответила Реджина.

— Куда вы направляетесь? — с раздражением в голосе спросил Гейдж.

— К доктору Уоррену, — не оборачиваясь, ответил Кэбот. Лицо его было белым как мел.

Гейдж еле поспевал за ними, идя следом за Кэбо-том, который уже дошел до Мейн-стрит и свернул за угол, направляясь прямо к доктору Уоррену.

— Что случилось? Она потеряла сознание или что — то еще? Ли, ты в сознании?

— Да! Я прекрасно себя чувствую, и могу сама идти, Кэбот! — Тело ее будто растворилось в его объятиях. Ли обвил запах мускуса, исходящий от него. Жар его тела согревал ее. Она посмотрела ему в лицо и восхитилась выражением силы и готовностью защищать ее.

Он не обратил внимания на ее протесты и обратился к Гейджу:

— У нее ладони обожжены, и, может быть, что — нибудь еще. — Кэбот опустил свой взгляд на нее. Она увидела любовь и злость в его глазах. У него напряглась нижняя челюсть. — Ты разве не давала мне слова, что не будешь ничего одна предпринимать?

— Я и не предпринимала, то есть не собиралась предпринимать. Я пошла за книгой и увидела Саймона. Когда я поняла, что он делает, я хотела убежать. — Она хотела заглянуть Кэботу в глаза. — Я бы не нарушила своего слова.

— Ли, когда я думаю о том, что… — Он стиснул зубы. — Я снова чуть не потерял тебя, — с болью в голосе сказал он.

Он сжал ее крепче и взошел на деревянное крыльцо дома доктора. Слабый свет, идущий из задней части дома, отбрасывал белые полосы на темные поручни крыльца. Гейдж обогнал их и постучал.

Кэбот не стал тратить время на любезности.

— Доктор!

— Дай ему хотя бы минутку, — сказала Ли, кладя голову Кэботу на плечо и наслаждаясь чувством безопасности. Все ее тело дрожало от усталости и всего того, что она узнала и увидела этой ночью.

Но отвращение к Саймону стало понемногу утихать. Она понимала, что судьба сыграла с ним злую шутку: он погиб так же, как Роберт. И несмотря на то, что она не чувствовала удовлетворения от его жуткой смерти, ей казалось, что в этом была какая-то высшая справедливость.

Она выяснила для себя всю правду. Роберт не занимался работорговлей. Она испытывала чувство облегчения и эйфории и мысленно благодарила Бога.

— Постучи еще раз. — Кэбот, нервничая от заминки, ходил взад-вперед по террасе, от перил до массивной входной двери. — Ну, где он?

Гейдж внимательно смотрел на Кэбота.

— Иду, — послышалось из-за двери.

Кэбот облегченно вздохнул и снова зашагал к краю террасы, затем назад — к двери. Он повернулся, чтобы снова повторить свой путь. Гейдж преградил ему дорогу.

— Отойди. — Кэбот посмотрел ему прямо в глаза. Гейдж не сдвинулся с места и провел рукой по своему поросшему щетиной подбородку. По его лицу было видно, что он что-то обдумывает.

— Знаешь, ты мне с самого начала не нравился.

— Вот так откровение! — с расстановкой произнес Кэбот и отступил в сторону, чтобы обойти Гейджа. Ли подтолкнула Кэбота локтем, внимательно глядя на брата.

Он сделал шаг в сторону и снова преградил путь Кэботу:

— Роберт был моим лучшим другом и, когда ты женился на Ли, ну, скажем, я все еще продолжал думать, что она — жена Роберта.

— Ты был не одинок. — Кэбот быстро взглянул на Ли, но глаза его были полны любви. Она улыбнулась и размяла свои онемевшие пальцы.

Гейдж откашлялся, и засунул руку в задний карман брюк и, запинаясь, сказал:

— Я хочу сказать, что был неправ. Я вижу, что ты любишь ее, и хочу извиниться за… за…

Кэбот смотрел на него, прищурив глаза. Ли нежно наблюдала за братом, боясь сглазить намечающееся их с Кэботом перемирие.

Гейдж поморщился, как будто откусил гнилой фрукт, и попробовал начать сначала:

— Я прошу прощения.

Кэбот какое-то время молча изучал его, затем коротко кивнул:

— Принято.

В этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появился доктор Уоррен в выпущенной поверх брюк рубашке с заспанными глазами.

— Ли? Кэбот? Заходите, заходите.

— Мы вас разбудили, доктор?

— О, я вздремнул в кабинете. У Брэнниганов ребенок родился прошлой ночью. Нет, уже ранним утром. — Доктор Уоррен провел их внутрь через просторный холл в свой кабинет.

— Что случилось, Ли? Еще раз упала?

Он жестом пригласил их зайти. В небольшом кабинете доктора посередине стоял длинный стол и два застекленных шкафа по одной стене. Кэбот осторожно посадил Ли на стол и отошел.

— У нее ладони обожжены, доктор.

— Что случилось? — спросил доктор и подошел к Ли. Он бережно взял Ли за левую руку и повернул ее ладонью вверх, затем осмотрел другую ладонь.

Гейдж вошел в кабинет и, подойдя к Кэботу, спросил:

— Как она?

— Пока не знаю. Вроде бы неплохо, но нужно за ней понаблюдать. — Доктор потрепал Ли по коленке и направился к аптечке.

Он вернулся с кусочком ваты, спиртом и темно-коричневой банкой.

— Немножко пощиплет, — предупредил он, и, усевшись рядом с ней, взял ее руку в свою.

Лекарство обожгло ее рану, у нее перехватило дыхание от боли. Стараясь отвлечься, она стала рассказывать о Саймоне и о дневнике, который нашла несколько месяцев назад и ящике Роберта. Доктор Уоррен быстро протер ей ладони и взял банку с лекарством. Гейдж и Кэбот одновременно сделали шаг вперед. Доктор посмотрел на них предупреждающе, затем утопил свои пальцы в банке и вынул оттуда порцию коричневой желеобразной мази. Когда Ли закончила рассказ, доктор недоуменно покачал головой:

— Не могу поверить в то, что Марш занимался работорговлей! Заставляет задуматься над тем, что происходит вокруг тебя. Точно?

— Да. — Ли внимательно наблюдала за тем, как умелые пальцы доктора накладывали мазь на ожоги.

Доктор пристально посмотрел на нее и спросил:

— Чувствуешь себя неплохо?

— Устала. И немного тошнит. Я думаю, из-за дыма.

Он кивнул и дотронулся до ее правого колена.

— Я хочу посмотреть вот здесь, где обгорело платье.

— Что? Вы еще что-то нашли? — взволнованно спросил Кэбот, подходя к ним ближе. Доктор Уоррен ободряюще улыбнулся Ли и повернулся к Кэботу:

— А почему бы вам, джентльмены, не подождать в соседней комнате? Найдите там шерри и холодный кофе. — Он взял Кэбота и Гейджа под руки и проводил их до двери. — Оставайтесь там, пока я вас не позову.

— Она в порядке? — спросил Кэбот, глядя через голову доктора на Ли.

— Именно это я и пытаюсь выяснить. — Доктор Уоррен отступил внутрь кабинета и закрыл перед ними дверь. — А он — настойчивый, правда?

Ли улыбнулась и откинулась немного назад, опершись на локоть. Доктор Уоррен отогнул подол ее юбки и стал осматривать ноги.

— Здесь только один ожог. Тебе повезло, если учесть, в каком состоянии твоя юбка.

Он быстро обработал рану и снова взял в руки мазь. Его пальцы успокаивали, мазь приятно холодила болезненный ожог.

— Что еще? Все еще чувствуешь тошноту?

— Мне уже лучше. — Она наклонила голову и посмотрела на свою обожженную до мяса ногу. — Я буду жить?

— Точно будешь. — Доктор снова потрепал ее по коленке и поправил на ней юбку. — Я дам тебе мазь. Через неделю поправишься.

— Спасибо, доктор. — Она подалась вперед, втягивая в себя воздух открытым ртом. Легкий привкус дыма все еще щекотал ей горло. Доктор закрыл мазь крышкой и поставил обратно в шкафчик, затем направился к двери:

— Позову Кэбота.

— Спасибо. — Ли, двумя руками держась за край стола, бездумно смотрела в пол.

Отдаленно она слышал чье-то бормотание за закрытой дверью кабинета. Внезапно вихрь эмоций захлестнул ее: радость, возбуждение, грусть. Ли понимала, что наступило время оставить Роберта в прошлом. Теперь Кэбот был ее будущим. И пока она ждала его, она сказала «прощай» Роберту — своему другу, своей первой любви. Он не предал ни ее, ни их брак. Он доказал, что был именно таким мужчиной, за которого она когда-то давным-давно, в другой жизни, выходила замуж.

Ли старалась подавить нахлынувшие слезы. Даже его недостатки, ошибки помогали ей. Из-за его долгов, прежде всего, она пошла к Кэботу.

Она почувствовала, что все постепенно встает на свои места. Чувство вины больше не мучило ее. Роберт был бы рад за нее. Ли постаралась представить себе его лицо, но облик его был размытым, неясным.

— Спасибо тебе, Роберт. — Она закрыла глаза, надеясь услышать его голос и увидеть его насмешливые черные глаза, но лишь молчание ответило ей.

Она улыбнулась грустной, прощальной улыбкой и прошептала: «Прощай, Роб!»

— Ли?

Она открыла глаза и увидела Кэбота, с беспокойством заглядывающего ей в лицо. Он смахнул слезу с ее щеки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — она прильнула к его груди, и он крепко прижал ее к себе. Биение его сердца успокаивало ее.

— Я думал, что на этот раз точно тебя потерял. — Кэбот провел рукой по ее волосам. — Я люблю тебя, Ли Монтгомери.

— Я тоже люблю тебя. — Она подняла голову и потянулась к нему губами. Нежно, настойчиво и властно его губы подарили ей поцелуй, вызывая к жизни новые надежды. Он с любовью смотрел на нее. — Кэбот, а насчет нашей сделки…

— К черту сделку, я люблю тебя.

— Но…

— Ш-ш-ш, я должен кое-что тебе сказать. — Он запнулся. Черты его лица стали мягче, добрее. — Я знал только… что такое одиночество. Потом, в один день, ты зашла в мою контору, и теперь я не могу даже вспомнить, какой была моя жизнь до тебя.

— Ой, Кэбот. — Она приблизила к нему лицо.

Он немного отодвинул ее от себя, придерживая за спину, и с серьезным видом продолжил:

— Я знаю, что женился на тебе, чтобы иметь наследника, но теперь это совершенно неважно. Главное, что есть ты. То, чему ты меня научила, оказалось самым ценным в моей жизни. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, неважно, будут у нас дети или нет. Мне даже хотелось бы, чтобы ты принадлежала только мне.

— Я бы тоже этого хотела, — мягко ответила она. Кэбот страстно прижал Ли к себе, держа ее крепко,

как путеводную звезду, которую долго искал в ночном, холодном небе.

Она посерьезнела после его признания, затем, крепко обняв его, повторила просьбу, которую она говорила во время их ночи любви:

— Скажи мне это снова.

— Я люблю тебя, люблю тебя, — говорил он, покрывая поцелуями ее лицо. — Не устану это повторять.

— Можешь попробовать, — поддразнила она его, целуя в подбородок. Кэбот жадно смотрел на нее.

— Ты так много дала мне. Когда я совершал сделку с тобой, я думал, что все, что мне нужно, — это наследник. Я был неправ. У меня был дом, но не было семьи. Были деньги, но не с кем было поделиться ими. Ты подарила мне любовь, принесла удовольствие одной своей улыбкой, сделала дом для меня. Я даже не знал раньше, мимо чего я прохожу, чего я хочу на самом деле. Были лишь какие-то призрачные желания, которые что-то смутно нашептывали мне.

— Иногда наши самые сильные желания выражают себя именно тихим шепотом, который слышит только душа. — Ли улыбнулась ему. — Я ничего не сделала, кроме того, что полюбила тебя. Вместе мы создали семью.

Эпилог

Стоял конец апреля. Солнце ласково согревало уставшую от зимы землю. Ли остановила повозку около конторы лесопильни и сошла на землю. Небо было ослепительно голубым. Несмотря на прекрасный солнечный день и свою, пока секретную, новость, Ли невольно посмотрела на то место, где два года назад произошла авария с фургоном. Какие они с Кэботом были счастливые тогда! С каждым днем она понимала это все лучше и лучше.

Ли увидела Чанси в проеме входной двери основного здания фабрики и помахала ему рукой. Он широко улыбнулся ей и помахал в ответ. Она обошла повозку, чувствуя радостное возбуждение. Кэбот будет доволен.

Конечно, теперь она будет привязана к дому, но ведь у нее столько домашних дел! Губы ее расплылись в довольной улыбке. После того, как она продала судоходную компанию в прошлом году, они с Кэботом стали компаньонами. Теперь они вместе с Джеком владели двумя основными шахтами к западу от Калькутты и имели неплохую прибыль. Это было серьезным решением — продать бизнес Роберта, но наиболее ответственное решение пришлось принимать четырнадцать месяцев назад.

Она открыла дверь и замерла на пороге. Солнечные лучи проникали в комнату через окно, освещая спину Кэбота и окружая ореолом сидящих за столом. Две головы склонились над бухгалтерской книгой: одна — светлая, как лен, вторая — темная, цвета орехового дерева. Лица были сосредоточенны, брови сдвинуты.

Кэбот потер переносицу. Тимми потер переносицу. У Ли перехватило дыхание, как это часто случалось, когда она смотрела на мужа и сына. В прошлом году, по настоянию ее мужа, они усыновили маленького мальчика из приюта. С тех пор они с Кэботом стали неразлучны.

Она погладила рукой свой живот, убаюкивая новую жизнь, зародившуюся внутри нее. У нее сжалось в груди от нахлынувших эмоций.

— Эй, вы двое!

— Мэм! — Тимми соскочил с колен Кэбота и подбежал к ней. Он все еще не мог называть ее «мама», но ее это не беспокоило. Она подняла его на руки и встретилась взглядом с Кэботом.

— Привет!

— Здравствуй! — сказал он низким, глубоким голосом. Его ярко-голубые глаза, блестящие, как сапфиры, с любовью и ленивой страстью смотрели на нее. Этот взгляд был хорошо ей знаком: после каждой бурной ночи любви Кэбот смотрел на нее так. Он поманил рукой ее и Тимми, чтобы обнять свою семью.

Ту, которую он ждал. Ту, к которой стремилось его сердце.

Держа Тимми за руку, она подошла к Кэботу, чтобы поскорее сообщить ему, что скоро у них будет еще один ребенок.