Седой Магистр просто представить себе не мог, каких усилий требует контакт с таким огромным кристаллом и какую безмерную силу может дать Камень.
      Все еще беспокоясь о грозящих Ордену, в случае если Сонель права, бедствиях, Ньялль обратился к наиболее насущному вопросу: что сказать Сартолу, ведь утром тот потребует немедленного отчета? Будучи в здравом уме, он не мог пересказать то, что услышал, даже если в этом содержалась лишь малая толика правды. Вардис не раз ловила его на неумении лгать, когда угадывала, какой подарок он приготовил ей на день рождения или на годовщину свадьбы. Поэтому он никогда не выигрывал в рен-дра. В последнее десятилетие у него не было ни повода, ни желания учиться лукавству, а ставки были более чем высоки. Умный Сартол мог немедленно что-то заподозрить и потребовать подробностей. А Ньялль просто не знал, что ему и сказать.
      Он довольно быстро вернулся в Амарид и все еще думал над возникшей проблемой, идя по мосту через Лариан в сторону старого города. К себе возвращаться не хотелось, и Магистр почти до рассвета бродил по улицам, наслаждаясь тишиной ночного города.
      Солнечные лучи еще не позолотили небо, когда блуждания привели его к Великому Залу. Осознав, где он находится, Ньялль решил идти дальше, к дому Первого Мага. Это было недалеко, на западе.
      Но тут ему в глаза бросилось нечто такое, что заставило его задуматься еще более крепко, чем все слова Джарида и Элайны. Сквозь прозрачное окно Палаты Собраний Ньялль увидел бледный, мерцающий, как свеча на ветру, свет Сартолова церилла. Он наполнял собой все здание, но особенно был ярок на западе, где на массивном деревянном постаменте покоился Созывающий Камень.
      Ньяллю на мгновение захотелось прокрасться в Зал и посмотреть, что именно делает Сартол. Но если Сонель была права - а это казалось теперь уже вполне вероятным, - Сартол почти ничего не потеряет, убив его, и едва ли потратит на это много сил. Потом Магистру захотелось вернуться на поляну, но для этого не было более убедительных причин, нежели запоздалое желание извиниться. И потом, у них, наверное, были свои планы, учитывающие то, в чем он убедился. Более того, ввиду предстоящей встречи с Сартолом, чем меньше он знал, тем было лучше.
      В итоге, постояв еще немного под окнами, Ньялль зашагал дальше. Однако его мысли приобрели иное направление. Выбора у него больше не было: придется лгать Сартолу. Вопрос в том, как это сделать наиболее достоверно.
      До первых солнечных лучей он бродил у дома Амарида. На рассвете пришли из своих скромных домов служители и принялись прибирать старый квартал: как всегда, намечался большой приток посетителей. Они смотрели на Ньялля с нескрываемым любопытством, но, к счастью, держались на расстоянии. И все же, отправляясь в Великий Зал, он все еще не знал, что сказать Сартолу. У него было несколько вариантов, но ни один из них не представлялся ему убедительным.
      У него участился пульс, лицо побледнело. Руки дрожали; одну он сунул в карман, другою судорожно сжал посох. Наверху он остановился, чтобы немного успокоиться. Войдя, движимый инстинктом и страхом, он первым делом взглянул на Созывающий Камень. На первый взгляд в нем не было ничего необычного. Лишь подойдя ближе, он различил слабое свечение, исходящее от огромного кристалла. Он был светлее Сартолова церилла и цветом напоминал пески Нижнего Рога, и все же невозможно было отрицать, что если свечение усилится, оно будет точным отражением церилла Магистра.
      Ньялль задержался у Камня, отметил страшное, хоть и незначительное изменение, которого Сартол добился за ночь. И тут ему в голову пришла идея. Рассказать историю, которая убедительно обрисует беспокойство Ньялля и в то же время настолько понравится Магистру, что тот не захочет проверять, истинна ли она. Ньялль усмехнулся. "Я выучился этой игре, - подумал он. Вот бы Вардис повеселилась". Но тут лицо его снова стало серьезным, и он постучал в дверь.
      Будь Ньялль так подавлен виной и горем, как он собирался представить Сартолу, он, наверное, не заметил бы лицемерия Магистра. Но в свете событий этой ночи Ньялль увидел все: манипуляции, лесть, ложное сочувствие. Сердце у него сжалось при мысли о том, с каким стоицизмом Элайна говорила о предательстве Сартола. Он надеялся, что еще сможет перед ней извиниться.
      Покинув Сартола, он вышел на улицу и почти сразу же ощутил последствия бессонной ночи. Усталый и издерганный, он вздрогнул, когда вдруг зазвонили колокола. Безумно хотелось спать, и, проклиная ночные прогулки, Магистр помчался в "Кристалл", зная, что Сартол хочет, чтобы он сопровождал обвиняемых на суд. Уже по дороге в Зал он подумал, не воспользоваться ли этой возможностью, чтобы сказать Баде-ну, что Джарид и Элайна живы и что он солидарен с ними. Но он не был до конца уверен в последнем. Он шел словно погруженный в транс, и только внезапный гнев Бадена и его ошеломляюще точная догадка о Сонель вырвали старика из этого состояния. Ньялль мог рассказать Бадену о своем разговоре с молодыми магами и уже подумывал об этом, но что-то его остановило, - возможно, жалящие слова Бадена или боязнь, что тот слишком остро отреагирует и тем самым отдаст преимущество Сартолу. А в следующий момент Оррис разорвал узы, которые могли связать Ньялля с обвиняемыми. Резкие слова Бадена, выросшие из страха за друзей, еще можно было вынести, но прямые обвинения Орриса - нет.
      Оскорбленный и разгневанный, Ньялль шагал дальше; гнев гнал его вперед. Однако же это чувство мгновенно улетучилось, как только вошел Сартол и Ньялль взглянул на Созывающий Камень. Личная обида на Бадена и Орриса была ничто по сравнению с угрозой, которую представлял для всего То-бин-Сера этот эффектный, обаятельный маг. Слишком поздно Ньялль понял, что в Бадене и Орри-се, в Транне и трех магах, с которыми он говорил ночью на поляне, - вся надежда на спасение Ордена и страны.
      Но когда Сартол заговорил, Ньялль испугался, что этих сил недостаточно. Магистр умел говорить достаточно веско, у него был красивый глубокий голос, и, как Ньялль убедился на собственном примере, он в совершенстве владел умением придавать почти любому своему утверждению черты правдоподобия. Эти качества, в сочетании с уверенностью в себе и повелительным тоном, давно сделали темноволосого мага одним из наиболее влиятельных членов Ордена. Слушая ложь из его уст и видя, как каждое слово Сортала ловят Магистры, Ньялль думал: одолеют ли его Баден с друзьями? Даже он сам не мог устоять, и все то, о чем он узнал ночью, словно отошло в сторону и сменилось темными, пугающими образами заговора и предательства. Он знал, что Сартол лжет, и все же не мог не слушать его. Стало быть, Баден и Транн настаивали на поездке, а Оррис вообще почему-то согласился участвовать в последний момент. Ньялль не мог не признать, что было нечто странное и в поведении Бадена, не дававшего убить людей, громивших Излучину. И, кроме того, в речи Сартола явственно читалось нечто отличное от суровых обвинений и призывов к наказанию. Я бы не сделал этого, если бы Баден не довел нас до нынешнего положения. Но уже ничего не поделаешь, остается лишь выполнить свой долг. Ньялль почувствовал, что начинает соглашаться с оратором.
      Насмешливые аплодисменты Бадена разрушили чары его красноречия и вернули магов к суровой действительности суда. Но Баден как оратор не мог сравниться с Сартолом, и доказательств у него было мало. Пока не пришла Сонель. Ее появление подействовало на Ньялля даже больше, чем тактика Бадена: ему словно холодной водой в лицо плеснули. Он перевел взгляд на Созывающий Камень и снова подумал о том, что с ним сделал Сартол. И словно бурлящие воды Даалисмина, старого мага захлестнул гнев.
      Удовлетворенно усмехаясь, Ньялль наблюдал разворачивающуюся перед ним сцену, отмечая, как Сартол внезапно утратил прежний блеск и уверенность. Сартол узнал Сонель и с отчаянием посмотрел на нее, все еще не понимая, что происходит. Он побледнел, когда Баден сообщил о доказательствах, и глаза его расширились, а из горла вырвался странный клокочущий звук, когда в зал вошли Элайна и Джарид. Прибытие молодых магов превратило заседание в хаос, маги бросились приветствовать своих молодых коллег. Ньялль остался в стороне от этого, как и Сартол, который стоял неподвижно, не сводя глаз со стола и вцепившись в посох обеими руками.
      - Я надеялась, что ты рад моему появлению, Сартол, - сказала Элайна, подходя к столу вместе с Джаридом. В зале воцарилась странная тишина, маги медленно потянулись обратно к своим местам. - Я надеялась, что ты поприветствуешь меня вместе совсеми. Но я знала, что это приветствие будет неискренним.
      - Прости меня, дитя, - сказал Сартол, глядя ей в глаза. - Учитывая, с кем ты общаешься в последнее время, не думаю, что ты пришла ко мне с миром.
      Она невесело усмехнулась:
      - Похоже, столкнувшись с правдой, ты все же признал ее. - И она заговорила громче, чтобы услышали все: - Не знаю, что вам наговорил Сартол, но вот что скажу я. Мы с Джаридом нашли его над телами Джессамин и Передура, и он загнал нас в Рощу Терона. Он убил бы нас, если бы Оррис не вмешался.
      - Ложь! - закричал Сартол, перекрывая бормотание магов. - Ее совратили предатели!
      - Ты - единственный предатель в этом зале, Сартол, - презрительно сказал Джарид.
      - Тихо! - зашипел Одинан и ударил посохом об пол. - Это суд, а не маскарад! У нас есть правила, и я требую их соблюдения!
      - Магистр Одинан! - вмешался Баден настойчиво, но вежливо. - В соответствии с правилами, установленными Тералем, прошу разрешения Джариду и Элайне, в рамках нашей защиты, высказаться и изложить свою версию событий в Роще Терона.
      - Я протестую! - бушевал Сартол. - Он должен был заранее назвать своих свидетелей!
      - Он прав, Баден. Об этих двоих мы не знали, - сказал Одинан.
      - Это не случайно, - не сдавался Баден. - У меня были основания полагать, что их жизнь в опасности, что, если бы о них стало известно, их обоих убили бы. В особых обстоятельствах я имею право приводить свидетелей без предупреждения. Полагаю, угроза их жизни - достаточное основание.
      Сартол рассмеялся, словно не веря глазам своим:
      - Не было никакой угрозы! Он пытается вас обмануть!
      Одинан пожал плечами:
      - Не мне это решать. Подобные вопросы должны решать все собравшиеся здесь маги. Кто за то, чтобы дать слово Элайне и Джариду?
      Все, кроме Сартола, подняли руки.
      - Можешь продолжать, Баден.
      - Спасибо. Джарид, Сартол тут заявил, что, пока Джессамин и Передур собирали факелы, он пошел к реке за водой. Так ли это, по-твоему?
      Джарид посмотрел на Сартола и покачал головой:
      - Нет. Сартол, Элайна и я поговорили с Джессамин, и было решено, что надо заняться факелами и прикрыть от дождя припасы. Сартол сам вызвался идти за факелами. Вскоре в рощицу, куда он ушел, направилась и Джессамин. Потом появился Передур и спросил нас о ней, мы сказали, где ее искать. Через пару минут мы услышали крик Джессамин, побежали выяснять, что случилось, и обнаружили, что над телами стоит Сартол, его сова держит в когтях мертвую сову Передура, и я обвинил его в убийстве Премудрой и ее помощника. Вот тогда он и попытался меня убрать. Элайна остановила его, и мы побежали. Я был уверен, что он догонит нас и убьет, но вмешался Оррис. Мы побежали дальше и оказались в Роще Терона.
      - Ты не знаешь, почему он убил Джессамин? - спросил Баден.
      Молодой маг показал сук с заключенным в него сияющим голубым цериллом:
      - Это факел, который изготавливал Сартол, когда появилась Джессамин. Он делал это, чтобы дух Терона мог сконцентрировать свою силу и убить нас всех.
      - Чушь! - фыркнул Сартол. - С чего мне рисковать своей жизнью ради этих фокусов?
      - Сартол болел, - невозмутимо продолжал Джарид, - а скорее просто притворялся больным, и Джессамин решила, что он вместе с Оррисом и Транном будут ждать остальных вне рощи. Он и не собирался в рощу и вовсе не ждал, чтобы мы вернулись. Но Джессамин раскрыла его замысел, и он убил ее.
      - Это же смешно! - вскликнул Сартол. - Конечно же, эти двое сговорились с Баденом и ни ногой не ступали в Рощу Терона.
      Смелая мысль, ничего не скажешь, но Ньялль понял по глазам оратора, что это всего лишь очередная уловка. Сартол уже заметил, что Джарид держит в руках, и попросту надеялся, что остальные не поймут этого. Но Ньялль заметил и то, что Сартол осознает безнадежность своих уловок.
      - Тебе лучше знать, Сартол, - сказал Джарид. - Ты же видишь, что у меня в руках. Смотрите, это посох Терона! - Он поднял посох над головой, и у магов вырвался сдавленный вздох. - Его передал нам с Элайной дух Магистра, когда мы проводили вторую ночь в роще. И он обещал оказать нам помощь в борьбе с чужеземцами, громящими Тобин-Сер.
      - Смешно! - повторил Сартол, но прозвучало это как-то слабо. - Я все еще не вижу доказательств, а эта бессловесная палка - ничто.
      - Она выглядит так, как обычно описывают тот самый посох, - возразил Радомил, и другие маги закивали в знак согласия. - А что касается чужеземцев, - он повернулся к Бадену, - я бы тоже хотел взглянуть на доказательства,
      - Это правильно. Джарид?
      Молодой маг полез в карман и выложил на стол сверкающий диск из стекла и золота и странный кусочек темного гибкого материала, которые Ньялль уже видел.
      - К несчастью, это все, что осталось, - заметил Баден, глядя, как улики передают по кругу. - Это глаз одной из механических птиц, с которыми Сартол и я столкнулись в Излучине, и кусочек ее оперения. Оррис видел больше - оружие, исторгающее пламя (о нем я уже упоминал), и целые останки двух птиц. Но Сартол забрал их, покидая Излучину. Должно быть, они уничтожены. Это правда, Сартол?
      Тот засмеялся, качая головой:
      - И это твои доказательства? Пыльный кусочек невесть чего и эта бляшка, которая уместится на моем мизинце?
      - Это странные предметы, Баден, - сказала Урсель, держа их на ладони. - В жизни ничего подобного не видела. - Она замялась, в глазах читалось нечто вроде желания извиниться. - Но труднопредставить по ним птиц, которых ты описал. У тебя случайно не найдется еще каких-нибудь доказательств?
      - Ничего вещественного, - признал Баден, - ничего, что я мог бы тебе показать. - Внезапно он усмехнулся: - Но, может быть, Сартол поможет нам? Ты же сам сказал, что птиц уничтожил я. Помнишь?
      - Да. - Сартол повернулся как-то неловко, но голос его оставался ровным. - Ну, я сказал, что ты убил птиц, но про чужеземцев не упоминал.
      - А их ты зачем убил?
      - Что?!
      - Ты же сказал, что это были маги, хотя и не из Ордена, и что я расправился с их птицами. Тогда зачем убивать их?
      - Они... они разрушали деревню! - Вопрос Бадена застал Сартола врасплох. - Они напали на тебя!
      - Как они могли это сделать? - загремел Баден. - У них не было птиц! Они должны были быть бессильны! - Он помолчал, позволяя всем осознать важность сказанного. - Но они не были бессильны, ведь так, Сартол? Они все еще стреляли в меня огнем и угрожали местным жителям! Ну? Как это возможно? Либо то, либо другое: или это не маги - и ты убил их ни за что, либо это чужеземцы, как я и сказал. Так что же?
      Сартол не пошевелился, но Ньялль видел, как у него на скулах выступили желваки и на шее вздулась и запульсировала жила.
      - Тебе нечего ответить, Сартол? Прекрасно. Тогда скажи нам, что ты делаешь с Созывающим Камнем.
      И все повернулись к огромному кристаллу.
      - О чем ты говоришь, Баден? - тревожно спросил Одинан. - Что он сделал?
      - Он его изменяет, - сказал, неожиданно для себя, Ньялль. - Он уже установил с ним связь. Посмотрите внимательно на Камень, и вы увидите, что он потихоньку принимает оттенок церилла, принадлежащего Сартолу.
      Одинан шагнул вперед.
      - Это правда? - выдохнул он.
      Сартол засмеялся, снова привлекая к себе внимание.
      - Дурак я был, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.
      - Это, - ледяным голосом заметила Элайна, - первая правда, которую мы сегодня услышали от тебя. Я лично этому очень рада.
      Сартол перестал смеяться, лишь как-то жалко улыбнулся.
      - Не будь наивной, дитя, - сказал он. - Я не раскаиваюсь. Я просто противен сам себе. Все время я имел под рукой необходимые средства, и только старый дурак Ньялль заставил меня это понять.
      Ньялль подумал: бледная, конечно, от страха и боли, но как хороша Элайна в этот момент!
      - Пожалуйста, поверь, - почти нежно сказал Сартол, - теперь, когда ты знаешь, что я сделал и что еще собираюсь сделать, убить тебя будет труднее всего. - И он поднял посох, намереваясь испепелить ее волшебным огнем.
      Сартол, нет! - закричал Ньялль, выбрасывая свой посох вперед и создавая для Элайны мерцающую защитную стену. Та тоже была готова защищаться.
      Но вспышки не последовало, да и не должно было последовать. В последний момент Сартол отвернулся от своей бывшей ученицы и направил церилл на того, кого ненавидел сильнее прочих. На Бадена, который без церилла был абсолютно беззащитен. Ньялль мог лишь смотреть - силы его истощились. Луч желтого света метнулся из Созывающего Камня в церилл Сартола, изменил направление и промчался через стол, прямо в сердце Бадена. Но тут мерцающая голубая завеса прикрыла Магистра, зал содрогнулся, и Баден упал. Джарид перелил всю свою силу в эту защиту, на руках его вздулись и дрожали жилы, на лице выступил пот. Птица и человек отчаянно боролись с желтым пламенем Сартола.
      И этого было мало. Возможно, они справились бы с одним Сартолом, но никак не с мощью, излучаемой гигантским кристаллом. Завеса прогнулась, словно от ветра.
      Без особого усилия, ухмыляясь, Сартол метнул еще более яркое пламя, и Джарид упал на одно колено. Звук рвущегося светового щита был почти невыносим и разносился по всему залу. Желтый свет потянулся к Бадену, как рука смерти, но тут же Со-нель остановила его. К ней присоединился Радомил, и желтый начал отступать. Элайна. Ньялль. Мириады лучей сливались в единый, ослепительно белый, словно солнце опустилось в великий Зал Амарида.
      Но Сартол боролся. Теперь это стоило ему явных усилий, лицо покрылось потом и исказилось, плащ взмок и потемнел, в глазах совы появилось затравленное, невидящее выражение. И снова желтый луч начал пробиваться вперед. Все собравшиеся маги не могли противостоять ему.
      Дрожа от усилий, едва держась на ногах, Ньялль почувствовал, как силы его иссякают. Он бился за жизнь, за Вардис и свою страну и не имел права отступать. Но Сартол был силен, словно океанский прилив, его было невозможно остановить. Ньялль оглянулся, прикидывая, сколько еще продержатся маги, и заметил, как к Бадену бросился один из служителей Зала. Он закричал, предупреждая, но тут же понял, что Бадену не причинят вреда: гигант отдал ему посох. Он принес церилл и Транну, и равновесие снова сдвинулось, на этот раз окончательно. Постепенно желтый огонь начал отступать. Глаза Сартола расширились при мысли, что у него не хватит сил, и, взвыв от ярости, он повернулся к гигантскому кристаллу спиной; теперь он вынужден был защищать самого себя.
      - Тебе не победить, Сартол! - крикнул Баден. - Сдавайся или умри!
      В ответ Сартол лишь коротко рассмеялся и сделал то, чего ни один из присутствующих не мог предвидеть. С пылающими глазами, сжав зубы, он обратил огонь против источника своей силы - против большой совы, сидящей у него на плече. Желтое пламя охватило птицу и мгновенно убило ее, и тут же сила всех магов обрушилась на Сартола, погребая под огненной горой и буквально стирая с лица земли. Но между этим моментом и гибелью совы все же успела пройти какая-то доля секунды, и он погиб Неприкаянным, использовав Проклятие Терона, чтобы снискать бессмертие.
      21
      Глядя на разгоревшуюся битву, Оррис проклинал собственное бессилие. Он знал, что некоторое время Баден и Транн разделяли его чувства. Правда, у них еще были силы, но без цериллов они едва ли представляли собой серьезную угрозу для Сартола. И все трое смотрели с горьким отчаянием, словно не веря себе, как великолепная сова Сартола, его безмерное честолюбие и гигантский кристалл превозмогают силу всех присутствующих магов.
      Только действия служителя, которого Баден вчера припугнул, позволили им в последний момент одержать победу. Когда это случилось, служитель принес посох Орриса. Откуда он мог знать, что это почти бесполезная игрушка? Да, он мог заметить, что у Орриса нет ястреба, но для большинства жителей страны посохи, плащи и птицы были лишь символами. Оррис не винил служителя, он был ему безмерно благодарен за спасение Бадена, и благодарность оказалась сильнее досады. Но он еще не привык чувствовать себя бесполезным. Даже наблюдая с мрачным удовлетворением, как отступает желтое пламя, он не мог не думать о Пордате, и сердце его болело.
      Когда Сартол погиб, эти мысли не отступили, только приняли какое-то странное направление. Сразу после смерти Пордата Оррис хотел, чтобы Магистр однажды испытал то же самое. Но он никогда не ожидал, что Сартол сам убьет свою птицу. Подобная безжалостность, подобное безрассудство просто в голове не укладывались. Оррис впервые познал страх, когда потерял своего любимца, а этот сумасшедший добровольно предпочел вечный непокой подчинению или смерти. Просто в голове не укладывалось.
      Оглядев Зал, Сартол увидел потрясение, написанное на лицах других магов. Нависла тишина. Уже тысячу лет ни один маг не посягал на устои Ордена и не погибал подобною смертью. Может быть, его труп позволил бы воспринимать происшедшее как некую реальность, но от Магистра, только что едва не возглавившего Орден, не осталось ровным счетом ничего, как, впрочем, и от его совы. Только темный и бесцветный Созывающий Камень напоминал о том, что случилось. Только золотой медальон на куполе напоминал, что Магистр когда-то сидел за овальным столом. Сегодня где-то на севере Равнины Тобина появится бледно-желтая фигура не с совой, но с большим темным ястребом.
      Молчание нарушил Баден.
      - Спасибо, - сказал он служителю и сжал его плечо. - Ты спас нас всех. Почему? Я думал, ты на стороне Сартола.
      - Мы обслуживаем Зал и всех вас. Инструктируя нас, Сартол сказал, что мы должны оказать помощь в аресте предателей. Он сказал нам, что это вы. А когда я увидел, что преступник - он, я решил, что лучше вернуть вам кристаллы.
      Баден улыбнулся:
      - Я рад. Назови свое имя.
      - Мансель, Магистр.
      - Орден и вся страна благодарны тебе, Мансель.
      Уши служителя покраснели от смущения, он кивнул и, не говоря больше ни слова, удалился, чтобы снова приняться за работу.
      Баден оглядел присутствующих:
      - Нам надо последовать примеру Манселя. Как и вы, я еще не пришел в себя от того, что здесь произошло. Нам надо многое обдумать и обсудить. И надо оплакать, как должно, не только Джессамин и Передура, но и Сартола. Однажды он был почитаемым членом Ордена, и его падение - урок для нас. Но пока что не время предаваться скорби. Враги Ордена и страны все еще бродят по земле, и их надо остановить, пока другие деревни не повторили судьбу Казры и Излучины.
      - Иноземцы? - напряженно спросил Радомил.
      - Да. Если кто-то еще не верит, спешу заявить: это правда.
      - Терон сказал нам об этом, - добавил Джарид. - Он видел их. Остается еще не менее дюжины.
      Глаза Радомила расширились.
      - Дюжины?
      - Терон так сказал.
      Некоторые маги беспокойно зашевелились.
      - Их надо остановить, - повторил Баден. - Но сначала надо найти их. Я готов выслушать ваши предложения.
      - Прежде чем я рискну что-либо предложить, - возразил Радомил, хотелось бы услышать, что еще по этому поводу сказал Терон.
      Баден кивнул и повернулся к Джариду.
      - Терон рассказал нам не все, что ему известно, - начал молодой маг, отбросив волосы со лба. - Как и следовало ожидать, он сохранил враждебное отношение к Ордену и поначалу вообще отказывался помочь.
      - Мне кажется, - горячо сказал Одинан, - враждебно должны быть настроены мы. Он наложил на нас это проклятие, а не наоборот.
      - Не совсем, Одинан, - возразил Оррис. - Учитывая то, в каком я сейчас положении, у меня есть все основания ненавидеть Терона и бояться его проклятия. Но рассказ Джарида и Элайны убедил меня, что то, как умер Магистр, не должно уменьшить его заслуги при жизни. Он, так же как и Амарид, сделал вклад в открытие Волшебной Силы и в основание Ордена. Пора нам это признать.
      - Согласна, - кивнула Сонель, и некоторые присоединились к ней. Честно говоря, Магистр Одинан, не думаю, что сейчас стоит об этом спорить.
      Одинан вздрогнул и печально опустил голову.
      Джарид продолжил рассказ.
      - Чего бы они ни желали, - сказал он, - они решили сначала избавиться от Ордена и Волшебной Силы. Терон сказал, что их сила совершенно иной природы и не такая могучая, чтобы одолеть нашу.
      - Он не сказал, какова ее природа? - спросил Радомил.
      Джарид помотал головой.
      - У меня есть идея, - сказал Баден. - Многие из вас все еще не склонны верить моему рассказу о механических птицах и изрыгающем огонь оружии. Пока что я могу лишь заверить вас, что это правда. Оррис все видел и может описать. Я полагаю, что в этих предметах и заключена сила, о которой говорил Терон. Чужеземцы обладают способностью имитировать природу и Волшебную Силу с помощью механических приспособлений.
      Ньялль внимательно посмотрел на Бадена:
      - И откуда они?
      - У меня есть гипотеза, - отозвался Оррис. Все маги обернулись к нему, и он пересказал свой разговор с Кробом.
      - Я что-то такое слышал о Лон-Сере от отца, - сказал Меред. - Он купец с Верхнего Рога. - Светловолосый маг печально улыбнулся. - Не думаю, что я из его рассказов многое понял, но ведь зачем-то он поделился ими со мною.
      - Лон-Сер, - задумчиво сказал Радомил. - Мне всегда было интересно, как там живут.
      Лицо Одинана исказило отвращение.
      - Почему?
      Лысый маг пожал плечами и огладил бороду.
      - Тобин-Сер и Лон-Сер некогда были едины. Несомненно, у двух народов много общего. - Он снова пожал плечами. - Мне кажется, что это интересно.
      Старая женщина-Магистр презрительно фыркнула:
      - Не хочу и слышать об этом. У нас с ними нет ничего общего.
      Баден повернулся к ней:
      - Ты знаешь что-нибудь о них, Тоинан?
      - Я знаю, что они сделали. Я знаю, что они ополчились на нас и убивали наших людей. Разве этого недостаточно?
      - А Сартол? - возразил Баден. - Не делал ли он то же самое? - Маг не стал дожидаться ответа.- Мы не можем утверждать, что такоз весь народ Лон-Сера, так же как и то, что в Тобин-Сере все подобны Сартолу.
      Тоинан склонила голову, задумавшись.
      - Может быть, ты и прав. Но я все еще не разделяю любопытства Радомила. Быть подальше от них все же безопаснее.
      - Возможно, - заметил Транн, - но теперь многое изменилось. Баден, этот спор бесплоден, а чем больше мы медлим, тем выше вероятность других нападений.
      - Понимаю твое нетерпение, Транн, - возразил Радомил, - но мы все еще не знаем, что им нужно от нас.
      - Знаем, - сухо сказал Меред. - Им нужна наша земля, нужна власть над Тобин-Сером.
      Радомил выдохнул:
      - Тогда речь идет о войне.
      - Они довели нас до этого! - воскликнул Меред. - Мы не провоцировали их! Но Тобин-Сер не раз противостоял захватчикам, и сейчас он тоже не сдастся! Если они хотят войны, клянусь богами, они ее получат! - Он стукнул кулаком по столу, и послышались крики одобрения.
      - Это преждевременно! - вмешался Баден. - Пятнадцать человек - это еще не нашествие, а у нас нет Премудрого. Боги не дали нам знака готовиться к войне!
      - Все может быть, - мягко сказал Транн, - но глупо отрицать такую возможность, Баден. Мы еще будем тут рассуждать, а война уже разгорится. Надо быть готовыми к этому. - Баден не ответил, и Транн продолжал: - А пока нам надо сконцентрироваться на насущной проблеме, которую представляет собой эта банда.
      - Джарид, а Терон больше ничего не сказал? - спросил Радомил.
      - Он сказал нам на прощание, что еще может пригодиться и оставит кое-что, чтобы мы могли с ним связаться. Наутро мы нашли этот посох.
      - Что бы это могло значить? - спросила Сонель, подняв брови. - Посох не позволяет получить силу. Без церилла это просто деревяшка, не так ли?
      - Может, мне стоит укрепить свой церилл на вершине этого посоха? предположил Джарид.
      Баден покачал головой:
      - Не думаю. Сонель же сказала, это - просто деревяшка.
      - Может быть, - возразил Транн, - но она убедила почти всех, что Джарид и Элайна не солгали о встрече с духом. Может, посох и служит опознавательным знаком.
      - Но для кого? - спросил Баден.
      - Для Неприкаянных, - сухо сказала Элайна. Она заговорила впервые после смерти Сартола.
      - Конечно. - сказал Транн. - Кто еще может его узнать? И кто еще поможет нам связаться с Тероном?
      Баден закивал:
      - Возможно и то, что Неприкаянные - все вместе - помогут нам найти чужеземцев.
      - Сартол сейчас среди них, - сказал Оррис. - Они могут и отказаться.
      Баден слегка пожал плечами:
      - Но шанс надо использовать.
      Одинан настороженно посмотрел на него:
      - Что ты предлагаешь?
      - Я предлагаю принять меры и избавить страну от угрозы. Попробуем найти этих людей, пока они больше ничего не натворили. Глупо упускать такую возможность.
      - Не тебе решать, Баден! - сказал Одинан. - По крайней мере не тебе одному. У нас есть законы, которым полагается следовать. У нас даже нет ни Премудрого, ни его помощника. Не время действовать скоропалительно.
      - "Скоропалительно!" - взорвался Оррис, не веря своим ушам. - А что заставит тебя действовать, Одинан? Надо дождаться, пока они разрушат Великий Зал, чтобы ты заметил? Перебить всех жителей столицы, чтобы ты забеспокоился? Или твоя трусость потребует еще большего?
      - Довольно, Оррис! - отрезал Ньялль.
      Долго еще все молчали. Оррис чувствовал, как в его груди бушует гнев, но он знал, что Ньялль прав. Он зашел слишком далеко. Одинан опирался на посох, тяжело дыша и сердито глядя на Орриса светлыми слезящимися глазами. Ньялль тоже смотрел на него. Баден задумчиво разглядывал стол, словно пытаясь что-то прочесть по рисунку древесины. Тем не менее первым заговорил Ньялль.