Джарид согласился с тем, что принцип несложен, и обрадованно заметил, что мерин легко откликается на его неловкие попытки остановить его или снова пустить вскачь. Но он быстро осознал, что помощь Транна и кротость лошадки не спасают от отсутствия опыта и что его тело вовсе не готово к путешествию. Где-то через час после отъезда мышцы его бедер, ягодиц и спины заломило от боли. Спустя еще два часа, когда все остановились отдохнуть и подкрепиться, Джарид обнаружил, что не может поднять ногу, чтобы спешиться. На земле ему было трудно ходить. Он так и сел в грязь рядом с лошадью и жевал кусок копченого мяса, не понимая, что он вообще здесь делает.
      Маги еще дважды останавливались на дневку, а потом разбили лагерь у изумрудно-зеленого озера в горах Парне. Джарид слышал, как остальные восхищаются красотой озера и окрестных гор, но, все еще сидя на громко топающей по земле лошадке, не мог заставить себя даже поднять голову. Он ощущал лишь боль во всем теле, в том числе и в тех мышцах, о существовании которых он не подозревал. Даже связь с Ишаллой была слабой и какой-то далекой. Сойдя на землю, Джарид рухнул рядом с коньком. Не в силах ни идти, ни есть, он неподвижно лежал на спине, слушая, как жует лошадь, и ожидая, что сон унесет его от всех этих ужасов.
      - Если сможешь перевернуться на живот, попробую тебе помочь, - сказал кто-то.
      Открыв глаза, он увидел Джессамин; она сочувствовала ему, но и беззлобно забавлялась ситуацией. Он повернулся мучительно медленно. Джессамин опустилась на колени и положила ладони ему на спину. Джарид тут же почувствовал, как ее сила переливается в его тело, теплая и успокаивающая, как летнее солнце.
      - Сначала ездить верхом действительно трудно, - сказала она. - Сильно мешает отсутствие опыта. Но со временем станет легче.
      - Знаю, - простонал Джарид. - Однако...
      - Я поговорила с лошадью, - спокойно сказала Джессамин.
      Ему захотелось рассмеяться, но это оказалось очень больно.
      Премудрая лечила его еще с полчаса, уверенно водя ладонями по его спине и ногам. Боль не исчезла, но заметно притупилась. Джарид обнаружил, что снова может ходить, хотя и не очень ловко, и к тому же умирает с голоду. Поев, он подполз к огню и провалился в глубокий сон без сновидений. Наутро он почувствовал себя лучше, но только на время. После завтрака все снова тронулись в путь. С первым шагом коня боль вернулась.
      Как ни странно, на второй день было еще хуже. Они ехали по горам, и к тому же дольше, чем в предыдущий день. Снова Джессамин вечером лечила его, он смог поесть и поспать, а наутро боль опять вернулась. Так продолжалось еще один день, пока они не спустились с гор к Лесу Тобина. Посреди четвертого дня Джарид обнаружил, что боль отступает. Более того, он стал увереннее править конем, его не так трясло, и попасть в ритм шагов было легче. Лошади тоже, кажется, теперь было проще. Почувствовав это, Транн подъехал к Джариду и, хитро усмехнувшись, сказал:
      - Я же говорил, что это нетрудно.
      Появился Баден.
      - А, тебе полегчало!
      - Именно, - ответил Джарид. - Я словно из мертвых воскрес.
      - Хорошо. Вам с Тероном будет о чем поговорить, - съязвил Транн.
      Все трое рассмеялись. Остаток дня они ехали рядом, весело болтая и подшучивая друг над другом. Джарид был рад снова составить компанию своим друзьям.
      Немного опередив всех остальных, Джарид начал обращать внимание на местность, по которой они ехали. До того, мучимый болью, он был просто не в силах разглядывать снежные пики и величественные долины. Теперь же, в Лесу Тобина, он смог наслаждаться великолепием леса, посвященного богу.
      Они с Баденом проходили северную часть Леса Тобина по пути в Амарид, но сейчас почему-то впечатления были гораздо сильнее. В Лесу Леоры, знакомом с детства, можно было беззаботно наслаждаться игрой света и тени. Лес, с его мириадами оттенков зеленого и бесконечным чередованием полян и зарослей, казался таким же странным и веселым, как божество, чье имя он носил. Но Лес Тобина был другим. Его массивные древние дубы, клены, пеканы и вязы возвышались по обе стороны тропы, и ветви их тесно сплетались, почти не пропуская свет. Лес Леоры словно танцевал в солнечном свете, Лес Тобина погружался в собственные тени, могучий и угрюмый, подобно создавшему его богу. И все же весь лес пульсировал жизнью - по нему протекали сотни крошечных ручейков, питаемых дождем и снегом с хребта Парне, впадающих в более крупные потоки, которые несли свои воды на юго-запад к реке Четырех Водопадов и могучему Даалисмину. По берегам ручьев папоротник, ястребиная трава и бархатно-синие листья шан бурно произрастали, словно бы под защитой лесной тени. Меж огромных стволов разносились песни дроздов, верещание белок и бурундуков, гоняющихся друг за другом по земле и ветвям; время от времени сквозь молодой подлесок проскакивала лиса. Вечером, когда все ужинали и беседовали у яркого костра, для них пели сверчки и цикады, а неподалеку ухали совы, тревожа птиц магов.
      Закончив ужин, Баден и Транн обучали Джарида приемам обращения с Волшебной Силой. Они заставляли его зажигать огни и придавать форму деревяшкам. Кроме того, они попросили, чтобы в течение путешествия тот, кто поцарапался или ушибся, сразу шел к Джариду, позволяя ему попрактиковаться в искусстве исцеления. Без церилла сконцентрировать энергию для решения задач более высокого порядка было трудно, но за этот вечер Джарид все же кое-чему научился и почувствовал себя более уверенно. Связь с Ишаллой снова усилилась, и это его порадовало, как домашняя еда после голодных дней.
      На следующее утро, пока маги завтракали, как всегда, сухарями, сыром и сушеными фруктами, Джессамин выразила беспокойство по поводу быстрого истощения запасов продовольствия. Все согласились, что надо остановиться в первом же селении и купить или выменять еще еды. На исходе утра они подъехали к маленькой деревушке, приютившейся между могучими деревьями у быстрого узкого потока. Они сошли с главной тропы, но так и не смогли проследовать в центр. У деревянного моста, по которому только и можно было попасть в деревню, их встретило около двух-трех десятков вооруженных местных жителей. Люди не нападали, да они и не смогли бы. Тридцать мужчин и женщин с топорами, ножами и инструментами не имели шансов против восьми магов. Им было трудно скрывать свой страх. Тем не менее все маги заметили решимость и - иначе это было невозможно назвать - ненависть, исказившую мрачные лица людей.
      Дородный мужчина, несколько старше остальных, с тяжелым обоюдоострым топором, вышел вперед на середину моста и обратился к магам.
      - Если вы прибыли, чтобы уничтожить нас, - сказал он сильным спокойным голосом, - мы будем биться до последней капли крови, даже зная, что борьба бесполезна. - Он помолчал, оглядывая прибывших. - Если вы преследуете другие цели, - он понизил голос, - простите, но мы вынуждены просить вас покинуть деревню.
      Казалось, прошла вечность, пока Джессамин не ответила просто, хотя и с некоторым напряжением в голосе:
      - Мы уйдем.
      Она повернула коня, не сказав больше ни слова, и поскакала по лесу дальше, а за ней все остальные.
      Маги проделали в тот день немалый путь, ненадолго останавливаясь, чтобы поесть, отдохнуть, накормить и напоить лошадей. Они явно упали духом после встречи с жителями деревни. Никто не заговаривал без особой необходимости, никто не обращал внимания на прекрасные виды. В ушах Джарида без конца прокручивались слова дюжего крестьянина с топором. Он видел разгневанную толпу в Тайме, но здесь было хуже. По крайней мере, у жителей Таймы была причина для гнева, а эти люди, судя по всему, не пострадали. Не было видно ни пепелища, ни крови. Магов просто не пустили в деревню. Слухи о преступлениях Ордена действовали еще сильнее, чем мог предположить Джарид.
      Поздно вечером они подъехали к древнему Мосту Встречи Рек. Это было огромное покрытое мхом сооружение рядом с тем местом, где реки Сапфировая и Четырех Водопадов впадали в Даалисмин. Построенный за тысячелетия до Амарида и Терона, мост возвышался над бурным потоком, и его изящество заставляло забыть о непомерной величине камней, из которых он был сложен. Его поддерживали лишь четыре огромных столба, по два на каждом конце, а вес моста не давал распасться другим камням. На каменных опорах стояли статуи, сильно пострадавшие от ветров и дождей, но можно было легко понять, что они изображают Арика, Дуклею, Леору и Тобина. Небольшие камни, аккуратно сложенные так, что они доставали Джариду до бедра, образовывали перила по обеим сторонам моста. Джарид в жизни не видел ничего более впечатляющего, но и это невиданное зрелище не смогло поднять настроение магов.
      Они остановились на день в тени древнего сооружения. Джессамин и Передур легли спать сразу после ужина; остальные маги молча сидели у костра, все еще размышляя над тем, что произошло. Странно, но именно Оррис нарушил гнетущую тишину.
      - Нам следовало остаться и поговорить с ними, - сказал он неожиданно спокойно. - Зря мы попросту взяли и уехали.
      - Ты так считаешь? - спросил Сартол. - Они, очевидно, боялись нас и хотели, чтоб мы ушли.
      Оррис поднял взгляд на Магистра:
      - Значит, пусть себе думают о нас всякие гадости? Но ведь мы стремимся восстановить нормальные отношения с народом Тобин-Сера.
      - Может, ты и прав, Оррис, - заметил Баден, - но я не уверен, что начинать нужно было именно в этот раз. Не думаю, что они выслушали бы нас.
      - Ты уверен?
      - А я вот согласен с Оррисом, - вмешался Джарид, удивляясь собственной смелости и явно удивив Орриса. - Может, благоприятного случая вскоре и не представится, но начинать все равно надо.
      - Так ты считаешь, что надо было ворваться в деревню и насильно помириться с ними? - Темные глаза Элайны впились в Джарида. - Это же смешно!
      - Я этого не утверждаю! - возразил Джарид. - Но надо было попытаться поговорить. Мне не кажется, что уехать - это был лучший выход.
      - Так почему бы не сделать тебя Премудрым вместо Джессамин? парировала Элайна. - Ты же все знаешь лучше нас!
      Недоумевая, из чего были сделаны подобные выводы, Джарид посмотрел на Орриса, и тот сочувственно улыбнулся и слегка пожал широкими плечами.
      - И этого я не утверждал, - сказал Джарид. - Я не согласен лично с тобой. Со взрослыми иногда так случается. Это называется "дискуссия". Может статься, однажды, когда ты подрастешь, сможешь поучаствовать в чем-то подобном.
      Даже при свете костра было заметно, как густо Элайна покраснела. Она сидела неподвижно, пристально глядя на него, потом быстро встала и удалилась в темноту.
      Какое-то время все молчали, потом Транн сказал:
      - Знаешь, друг, она не имела права говорить с тобой в таком тоне, но и ты немного переборщил, не правда ли?
      - Наверное. Просто не понимаю, почему она так обходится со мной. Вот я и не выдержал.
      Транн не ответил. Потом все тихо ушли, и Джарид остался один. Он долго сидел, прислушиваясь к неумолчному рокоту вод и думая, смогут ли они с Элайной когда-нибудь поговорить по-дружески.
      Все следующее утро капли дождя тихо падали на листья деревьев. Вода лилась на путешественников с ветвей и сбегала по могучим стволам. Когда они остановились перекусить, дождь прекратился. К концу дня, когда они подъехали к опушке леса, заросли резко поредели, и сквозь ветви хлынули потоки солнечного света. Наконец лес остался позади. На западе возвышались окутанные призрачной дымкой изумрудные холмы, к югу расстилалась до самого горизонта Равнина Тобина, и ее высокие травы блестели на солнце.
      Маги остановились на ночлег рано и встали до рассвета. После легкого завтрака, когда Джарид седлал своего мерина, к нему подошла Джессамин. Как всегда, ее сопровождал Передур.
      - Ну что, полегчало? - спросила она безо всякого предисловия.
      Джарид смущенно улыбнулся.
      - Да, Премудрая. Спасибо тебе.
      Она улыбнулась в ответ:
      - Рада это слышать. Теперь мы вышли на равнину, и мне хотелось бы ускорить передвижение. В горах и в лесу мы немного задержались, и хочется наверстать упущенное время. Ты сможешь?
      - Смогу.
      Премудрая легонько пожала его руку и ушла.
      Чуть позже, когда на востоке заалело огромное солнце, маги тронулись в путь. Три дня они скакали по равнине на юг; их птицы летели рядом. На исходе второго утра вдали показался Мориандрал, и еще два дня они скакали вдоль берега медленно текущей исполинской реки. Далеко на западе грозовые облака, как пауки, оплетали небо, проливаясь дождем. То и дело в землю врезались тонкие серебристые молнии. Но над магами небо оставалось ясным, и по вечерам с земли поднимался туман, размывая линию горизонта. Они проехали мимо нескольких селений, но, наученные горьким опытом, нигде не останавливались.
      На третий день на Равнине бога Сартол, который ехал с Элайной как раз перед Джаридом, слегка придержал коня, позволяя молодому магу присоединиться.
      - Не возражаешь, - спросил Магистр, - если я составлю тебе компанию?
      - Конечно нет, - сказал Джарид. Впрочем, он понимал, что его тон выдает несколько иные чувства. Элайна не присоединилась к ним: она пришпорила коня и поскакала к Бадену и Транну. Со времени той перепалки они с Джаридом не разговаривали. Конечно, в этом не было ничего нового: она избегала его с начала путешествия, проводя почти все время с Сартолом, но уходила, когда ее учитель заговаривал с Джаридом. Молодой маг был озадачен и уязвлен ее молчаливым безразличием, но сейчас убедился в открыто враждебном отношении. Они уже давно ехали вместе, но пропасть, их разделявшая, становилась все глубже.
      Он посмотрел ей вослед и отметил, как ловко она держится в седле, а потом осознал, что Сартол уже разговаривает с ним. Баден и Транн предупреждали, что Сартол как-то подозрительно вкрадчив, но Магистр понравился Джариду: он был, похоже, чрезвычайно умен и вдумчив и, что немаловажно, в отличие от других весьма заинтересованно обсуждал цель поездки.
      - По-моему, весьма знаменательно, - отметил темноволосый маг, - что Орден прошел полный цикл и вернулся к Терону.
      - Как это?
      - Ну подумай сам. Что бы там ни рассказывали, мы, маги, знаем: Терон не меньше, чем Амарид, участвовал в открытии Волшебной Силы и формировании Ордена. Он злоупотребил своей силой и был совершенно справедливо наказан. Но с его проклятием и смертью маги забыли о его заслугах - эта ошибка повторяется и сейчас. И поэтому мне кажется весьма существенным факт, что путь к нашему спасению лежит через рощу изгнанника.
      Джарид задумался.
      - Хочешь сказать, что он так и запланировал?
      - Хороший вопрос, - отозвался Сартол. - Интересно, что ты сам об этом думаешь. И вообще, является ли он единственным виновником совершившихся бед, в чем уверен твой дядя?
      - Мне не кажется, что Баден так уж убежден в правильности этой идеи. Впрочем, Баден и Транн говорят, что, даже если виновен не Терон, он может помочь найти преступника.
      Сартол бросил взгляд на двух магов, которые тихо переговаривались с Элайной.
      - В самом деле, почему бы и нет, - сказал он сам себе, но Джарид его расслышал. - Если он вообще что-нибудь скажет.
      Джарид промолчал, не желая развивать эту тему.
      Чуть позже Сартол снова осознал, что он не один.
      - Похоже, твой дядя все очень тщательно обдумал. Если нам удастся победить, Орден и весь Тобин-Сер будут в долгу у него.
      Баден оглянулся. Кривая усмешка играла в углах его рта.
      - А если не удастся? - спросил он через плечо.
      - Извини, Баден, - спокойно ответил Сартол. - Я не знал, что ты подслушиваешь.
      Баден покачал головой:
      - Да нет, чисто случайно уловил твое последнее замечание.
      - Ну хорошо. Я так и подумал.
      - Очень мило с твоей стороны, - сказал Баден, - но ты не ответил на мой вопрос.
      - Если не получится, - невесело сказал Сартол, - сомневаюсь, что это даст тебе много пищи для размышлений.
      Баден кивнул. Дальше они ехали молча. Разговор Бадена и Сартола долго не выходил у Джарида из головы.
      Спустя несколько часов они подъехали к Южному болоту. Ровные плодородные земли остались позади; повсюду виднелись выгоревшие на солнце мертвые деревья и кочки порыжелой травы. Тяжелый запах тления растекался, как сукровица из раны, и дурманил головы. Джарид испугался было, что Джессамин направит свой отряд через болото, но она сказала им, что ехать надо на юго-запад. Они продолжили путь вдоль края болота и вскоре остановились на ночлег. Еще два дня они двигались вдоль болота, надеясь пересечь его в самом узком месте, до которого оставалось примерно шестьдесят лиг. Ветер доносил гнилостный запах. С каждым часом Джариду становилось все больше не по себе. Баден прикинул, что даже в самой узкой своей части болото достигает двадцати лиг в ширину - хватит на целый день пути.
      Когда они прибыли к этому месту, оказалось, что обстановка беспокоит не только Джарида. Весь вечер отряд скакал в напряженной тишине. Хуже того: Сартол заболел. Надо отдать ему должное: он ни разу не жаловался, хоть и не ел с утра, а вечером его сильно лихорадило. Баден пытался унять жар, но напрасно.
      На следующее утро маги встали с первыми лучами солнца, и Джессамин, видя, что Сартолу не стало лучше, предложила отложить переход на день-другой. Сартол запротестовал, и Джессамин, которой хотелось как можно быстрее добраться до рощи, согласилась. Они вскоре покинули лагерь и погнали коней к болоту. Над ним висело густое марево; Джарид даже закашлялся. Он сразу понял, что это будет самый долгий и трудный переезд. Вонь была просто невыносима, и со временем она только усиливалась. Но к исходу утра оказалось, что это вовсе не самая серьезная проблема.
      Жара была куда опаснее, особенно для Сартола, который весь горел и покрылся потом. Джессамин и Передур, самые старшие в отряде, тоже сникли. На равнине даже в жаркие дни дул легкий ветерок, но здесь все замерло. Если бы они могли передвигаться быстрее, было бы легче, но густая грязь не давала возможности поторопить лошадей.
      Москиты, комары, осы, шершни и всевозможные мухи беспрестанно кусали людей и лошадей, доводя их до полуобморочного состояния. Джарид за всю свою жизнь не видел столько насекомых, тем более сразу. На исходе утра Джессамин велела всем остановиться, чтобы поесть и покормить лошадей. Но тут же налетел такой рой слепней, что пришлось только спешно позаботиться о животных и вернуться в седло. Они ехали дальше без остановки и ели не сходя с лошадей. К вечеру, когда жара стала еще более невыносимой, Джарид с головой завернулся в плащ, но к этому времени его руки и лицо уже были покрыты волдырями. Ноги и спину ломило, как в первый день.
      Маги покинули болото, когда солнце уже село, но проехали еще несколько миль, чтобы больше не чувствовать одуряющей вони. Впереди показался Тенистый лес. Увидев, что Джессамин подняла руку (сигнал к остановке), Джарид соскользнул с конской спины и рухнул наземь, несказанно радуясь, что пытка окончена. Тем не менее его облегчение длилось недолго. Сартолу стало хуже. Плащ Магистра промок от пота, сам он бессильно болтался в седле. Оррис немедленно разжег костер, Баден и Элайна помогли больному сойти с коня и вместе с Транном подвели его к огню. Как и прошлой ночью, Баден попытался унять жар, но столь же безрезультатно. У Орриса и Джессамин тоже ничего не вышло. Наконец Элайна приложила холодный компресс ко лбу учителя, и тот провалился в сон. Остальные маги нехотя принялись за еду.
      Джарид положил немного еды в чистый сосуд, поставил его на землю рядом с Элайной и собрался уходить, но она остановила его:
      - Не уходи. Я... мне бы хотелось, чтоб ты остался.
      Удивленный этим предложением, Джарид замер на несколько секунд, потом сел. Он оглянулся на Сартола:
      - Как он?
      - Он спит, - сказала она. - Думаю, это хорошо.
      Джарид кивнул, и они, несколько смущенные, сели рядом, не говоря ни слова. Молния далекой грозы пересекла небо на западе, в лесу закричала птица. Ишалла и Филимар устремили взгляд в лесную тьму.
      Чуть позже Элайна усмехнулась и встряхнула головой:
      - Что-то не очень у нас складывается, а?
      - Вообще-то, это не я удираю, как только появляется возможность поговорить, - парировал Джарид более горячо, чем ему хотелось бы.
      Взгляд темных глаз Элайны стал несколько жестче. Она отвела глаза туда, где лежал Сартол. В темноте его мокрое лицо поблескивало при свете церилла.
      - Не слишком-то хорошо я с тобой обошлась, - наконец сказала Элайна. Извини. - Она снова посмотрела на Джарида. - Но ты и сам был хорош! Такого мне вчера наговорил... Можно подумать, у тебя было право! Да я стала магом раньше тебя!
      - Конечно, конечно! - Джарид попытался жестом успокоить ее. - Мне не следовало этого говорить, и я прошу прощения. Но я, по правде, не знаю чем таким я тебя обидел?
      Элайна невесело усмехнулась и покачала головой:
      - Да ничем - по крайней мере не желал этого.
      - Как это?
      - Так. - Она глубоко вздохнула. - Слушай, а давай начнем все сначала! Словно бы ничего и не было, а?
      Джарид усмехнулся:
      - Пожалуй.
      Она улыбнулась в ответ:
      - Хорошо.
      Они посмотрели друг другу в глаза, потом Джарид оглянулся на остальных:
      - Если хочешь поспать немного, можно приглядывать за Сартолом по очереди. Думаю, все согласятся помочь, и я буду первым.
      - Спасибо, но не думаю, что в этом есть необходимость. Он просто спит. Если что, Хуван меня разбудит.
      Хуваном звали большую сову Сартола, которая сидела неподалеку на ветке, широко раскрыв зоркие желтые глаза и подняв чуткие перьевые ушки.
      - Ладно, - тихо сказал Джарид, поднимаясь. - Спокойной ночи. - Он направился к костру, но обернулся на полпути. - Я рад нашему разговору.
      Она улыбнулась, и он ушел спать, чувствуя себя несказанно счастливым.
      - Кайлин! - позвала мать откуда-то издалека. - Кайлин, скоро обед!
      Маленькая девочка, играющая в грязном песке на берегу реки, заулыбалась. Значит, обедать. Осталось поиграть еще несколько минут, а потом ее, как всегда, позовет отец. Вот тогда-то она и отправится домой, чтобы папа не рассердился.
      Она встала и полюбовалась своей работой, откинув с лица грязной ладошкой темные волосы. Потом, сообразив, что руки были в песке, вытерла их о подол простого коричневого платьица.
      Замок, который она строила у реки, был почти закончен, и ей не хотелось уходить. Иногда, когда она строила замки и оставляла их на ночь, старшие мальчишки из школы приходили и все разрушали. Она не знала, почему они так делают, но каждый раз ожидала, что такое случится. А этот замок был так хорош, что хотелось еще немного полюбоваться на него. У него были высокие крепкие стены с круглыми башнями на каждом углу, чтобы стражи могли смотреть во всех направлениях. Посреди двора стояла главная башня, большая, с окнами, увенчанная разноцветным флагом. Здесь жила принцесса, и за башней были разбиты ее прекрасные сады.
      Кайлин нашла еще несколько гладких камешков и аккуратно украсила ими фасад замка. Она нашла мягкую зеленую траву и маленькие желтые цветочки для сада, а несколько листьев послужили зелеными флагами. Но больше всего она гордилась глубоким рвом, огибающим замок. Острой палкой она прорыла канал, ведущий к тихому пруду у реки, и наполнила ров водой.
      Она приладила последний камешек-окно, отошла и оценила постройку. Похоже, это был лучший из ее замков.
      - Кайлин! - позвал отец. - Иди домой, пора обедать!
      В последний раз окинув взглядом свое творение, она по откосу вскарабкалась на Равнину Тобина и побежала по ней к кучке хижин, стоящих у подножия темных лесистых холмов. Про себя она считала: "Один, два, три..." Однажды она уложилась в сто десять и хотела добиться этого снова.
      Но где-то на полпути она заметила в траве что-то голубое и остановилась посмотреть. Меж двух травинок лежало перо. Длиной оно было почти в руку Кайлин, голубое с одной стороны и черно-голубое - по другую. Она знала, что перья приносят удачу, - отец называл их дарами Амарида. Никто, конечно, ей ничего подобного не говорил, но она решила, что это означает - найди перо, загадай желание, и оно исполнится.
      Она поднесла перо к глазам и загадала то же желание, что и всегда: "Хочу вырасти". Ей было семь, что само по себе немало, но хотелось, чтобы ей было четырнадцать, как Занне, соседской дочке, которую отпускали одну в город на другом берегу реки. И потом, тогда бы мальчишки не портили ее замки. А город... Она всю жизнь прожила в Каэре и не очень-то представляла, как там, за рекой. Мысль о путешествии казалась странной и волнующей.
      - Кайлин! - крикнул отец, на этот раз уже сердито.
      Она оглянулась на дом. Отец стоял на крыльце у задней двери, положив руки на бедра, его темные вьющиеся волосы трепал легкий ветер. Крепко держа перо, она снова побежала, уже не считая.
      - Заходи, - сказал отец, открывая дверь, и она проскользнула под его рукой. - Обед стынет. - Он говорил все еще сердито, но, когда дочка вошла, усмехнулся.
      - Где ты была? - с улыбкой спросила мать. Кайлин в жизни не видела более красивой женщины - как и у дочери, у нее были длинные светлые волосы и голубые глаза.
      - Я нашла перо, - переведя дыхание, ответила Кайлин и показала находку родителям. - Дар Амарида. Я загадала желание. Вы с папой говорили мне, что они приносят удачу.
      Мать посерьезнела и посмотрела на отца. Кайлин показалось, что она испугалась. Девочка повернулась к отцу. Он был мрачен.
      - Ведь они приносят удачу? - неуверенно спросила Кайлин.
      Отец замялся.
      - Да. Приносят... - Он наклонился и поцеловал дочку. - Давай-ка пойди-ка и вымой руки.
      Кайлин повернулась к матери. Та улыбнулась, но выражение ее глаз не изменилось.
      - Да, папа.
      Девочка выбежала во двор и быстро смыла песок с ладоней. Глядя на запад, за реку, она увидела солнце, огромное и рыжее, медленно опускающееся за горизонт.
      Она торопливо вернулась и села за стол, сложив руки на коленях, пока отец возносил хвалу Арику. Когда все принялись есть рыбу с овощами, Кайлин рассказала родителям о своем замке. Они улыбались и то и дело задавали ей вопросы о принцессе, хотя сам замок волновал девочку гораздо больше.
      - Папа, а в Тобин-Сере есть принцесса? - спросила Кайлин, окончив рассказ.
      - Нет, но в Абборидже есть королева, и, кажется, у нее две дочери. Обе они принцессы.
      - А почему у нас нет принцесс?
      - Ну... они нам попросту не нужны - ни принцессы, ни короли. Каждый город имеет свое управление, и все города как-то договариваются между собой.
      - А если вдруг не договорятся, будет война?
      - Кайлин! - Мать рассмеялась. - Какие странные вопросы.
      - В Абборидже бывают войны, - сказала Кайлин, защищаясь. - Учитель так сказал.
      - Это правда, - сказал отец, не сводя взгляда с матери. - Но если в Тобин-Сере случаются разногласия между городами или деревнями, приглашают посредников.
      - Посредники - что они делают? - Кайлин выговорила это слово не без труда.
      - Они не участвуют в споре, и поэтому их приглашают, чтобы все уладить, - объяснила мать.
      - И кто это?
      Родители молчали, глядя друг на друга через стол. Наконец отец повернулся к Кайлин и глубоко вздохнул.
      - Сыны Амарида помогают нам разрешать споры, - тихо сказал он. - По крайней мере раньше помогали.
      - А почему прекратили?
      - Не они прекратили, милая, - как-то беспокойно начала мать, но тут же умолкла и перевела взгляд на отца.
      - Кайлин, - сказал отец, стараясь оставаться спокойным, - мы тебе говорили, что Сыны Амарида - наши друзья, что они нас защищают и заботятся о нас. Но иногда друзья отступаются... и тогда они больше не друзья нам.
      Кайлин испугалась:
      - Сыны Амарида нам больше не друзья?
      - Нет, - сказал отец.
      Она помнила, что родители всегда говорили о могущественных магах и их красивых птицах, и часто видела во сне ястребов и сов, мечтая вырасти и тоже стать таким же магом. И вдруг выясняется...
      - И даже Магистр Холик?
      Отец снова вздохнул:
      - Магистр Холик умер зимой, Кайлин. Помнишь, мы тебе говорили?
      Она забыла. Но теперь она вспомнила, как опечалилась тогда. Даже мама плакала. Холик был славный человек. Он позволял ей почесать шейку своей маленькой длинноногой совы. И вот он умер, и Сыны Амарида больше не будут заботиться о них. Кайлин захотелось плакать, но она сдержала себя.
      - Кто же теперь защитит нас?
      - Мы с мамой защитим тебя, и еще Давон и все остальные из Храма Арика, и Страж Рагнар и его люди. Видишь, у нас еще есть друзья в Каэре, и в других городах тоже. Мы все будем защищать друг друга.
      Кайлин кивнула, хотя страх не прошел. Слезы подступили к глазам, и она отвернулась, чтобы родители не увидели. Голубое перо лежало на столе рядом с ее тарелкой.
      - И Дары Амарида больше не приносят удачу?
      Отец осторожно коснулся ее щеки, глядя ей в глаза.
      - Амарид был величайшим из людей Тобин-Сера, и его подарки все еще приносят удачу. - Он стер слезу со щеки дочери.
      Кайлин вздохнула и положила перо в карман. По лицу матери тоже текли слезы.
      - Конечно, нам всем нелегко. - Мать попыталась улыбнуться, смахивая слезы салфеткой.
      За столом воцарилось молчание. Потом родители встали и принялись убирать со стола.
      - Тебе пора в кровать, Кайлин, - сказала мать, оглянувшись. - Надевай рубашку, и мы зайдем пожелать тебе спокойной ночи.
      Кайлин знала, что надо послушаться, но ей все еще было страшно, и она пошла за родителями. Было темно. Луна еще не показалась, и тонкая пелена скрывала даже самые яркие звезды. Родители, похоже, не заметили, что дочь вышла с ними, и молча мыли посуду. Но когда они закончили, отец подошел к Кайлин и взял ее на руки.
      - Испугалась, да? - мягко спросил он.
      - Немножко.
      - Ну, мы не хотели пугать тебя, - заверил отец. Мать подошла и поцеловала девочку в лоб. - Но ты уже большая девочка и не должна бояться.
      - Да, - ответила Кайлин, чуть улыбаясь. Ей нравилось, когда родители обращаются с ней как со взрослой.