Мудзюру переступил через обгоревшее тело животного и быстро пошел туда, откуда они пришли днем. Кагэро пожал плечами и отправился следом. Он недоумевал: неужели Мудзюру боится грозы? Впрочем, люди всякие бывают. Должно быть, этот его страх подсознательный и он ничего не может с ним сделать. Так иногда люди боятся темноты, пауков, холода, жары... Да самых неожиданных вещей, например, непрозрачной воды в озерце. Говорящий все ускорял шаг. Кагэро уже приходилось бежать, чтобы успеть за ним. На камни упали первые капли дождя. - Дьявол, не успеем! - воскликнул Мудзюру. Куда он хотел успеть? Ведь здесь нет нигде даже маленькой пещерки, чтобы укрыться от дождя. Но шел он уверенно. Кагэро решил не задавать пока вопросов - на лице Говорящего отпечаталась сосредоточенность и напряженная работа мысли. Он то и дело оглядывался по сторонам, смотрел на небо. Капли падали чаще и стали они крупнее. Кагэро даже удивился - такого дождя он еще не видел. Одна такая капля могла наполнить сложенные вместе ладони. Когда они ударялись о камни, во все стороны летел фонтан брызг. Говорящий внезапно остановился перед огромной кучей камней. Что собрало эти глыбы в одном месте, что заставило сложиться их в подобие горы навсегда останется загадкой. - Наверх! - крикнул Мудзюру; гром гремел так часто, что его голос не мог пробиться сквозь небесный грохот. - Как наверх? - удивился Кагэро. - Надо спрятаться где-нибудь от дождя! - Наверх! - заорал Мудзюру, махнул рукой и сам полез первый. Из-под его ног посыпались мелкие камешки. Лезть было легко. Если бы не ужасный дождь, который лупил в лицо и макушку, Кагэро бы одолел эту высоту за пару минут. А так на это ушло довольно много времени. Забравшись на вершину, он сел рядом с Мудзюру. На небо было страшно глянуть. Оно походило на охваченный штормом океан: черное, волнующееся, сверкающее стрелами молний. Оно ходило ходуном над их головами. Кагэро попытался вжаться в камень, он чувствовал себя пылинкой на чьей-то огромной ладони. Сейчас дунет ветер, который и так уже срывается порывами, и полетят они оба ко всем чертям. Мудзюру, видимо, почувствовал то же самое, потому что положил себе на колени немалых размеров камень - как только не затрещали кости под таким весом - и обхватил его руками. Кагэро последовал его примеру. И словно распахнули небо. Полил сильнейший дождь - настоящий водопад. Сплошная масса воды сорвалась с неба. Кагэро прижался лицом к камню. Дышать стало трудно. Полыхнул синий свет, задрожал камень. Молния ударила в землю. Волна дрожи за долю секунды раскатилась от горизонта до горизонта. А волосы на голове Кагэро несмотря на дождь затрещали и встали дыбом. Все мышцы свело такой судорогой, что, казалось, вдохнуть больше не удастся. Кагэро захрипел, нажал руками на камень и потянул к себе - на острых гранях остались клочки кожи. Это было очень больно, но судороги отступили. Кагэро глубоко вдохнул, в легкие попала вода, он закашлялся и ударился лбом о камень. Даже сквозь гром и шум дождя он услышал смех Говорящего.
      Прошло очень много времени, должно быть, наступило утро, а буря все не утихала. Мышцы Кагэро затекли, он будто прирос к глыбе, за которую держался. К тому же, он сильно замерз - одежда давно промокла насквозь, а ветер стал неожиданно холодным. И таким сильным, что если бы не камень, точно сбросило бы на землю. Наконец, Мудзюру пихнул его в бок. Кагэро повернул голову. "Надо уходить подальше, гроза никогда не закончится". Кагэро вздрогнул. Вроде бы, слова он воспринял слухом, как обычно, но в то же время они прозвучали так отчетливо... - Куда ж мы уйдем? - проорал он. Он посмотрел вниз. Там, у подножия груды камней, бушевал мутный пенный поток. Если прыгнуть туда, их обязательно разобьет о камни. Против стихии даже Говорящий бессилен. Но ответа не последовало. Вместо этого Мудзюру уронил свой камень и бросился вниз. Его тут же подхватило потоком и понесло в темноту. Кагэро выругался и прыгнул следом, стараясь попасть в то же место. На миг он ослеп и оглох, вода набралась в нос и рот. Он замолотил руками по воде. Хорошо, что глубина была порядочная, иначе бы он сразу разбился. Сила потока была такой, что бесполезно было пытаться плыть. Он мог только держать голову над поверхностью. Его кидало из стороны в сторону, вода постоянно заливала глаза. Кагэро тряс головой и иногда это помогало. Из темноты то и дело выступали очертания больших камней - их двигало потоком. Камни меньшего размера подбрасывало волнами и Кагэро умолял судьбу помочь ему. В любой момент такой камень мог убить его. Сквозь грохот бури Кагэро услышал шум, гораздо более сильный и мощный. Он протер глаза, рискуя утонуть, и посмотрел вперед. Там стояло белое облако. Водяная пыль. Водопад! Откуда?! Кагэро не мог вспомнить такого места, откуда вода могла бы падать... Его бросило сперва вверх, а потом вниз. От ощущения полета захватило дух. Кагэро увидел далеко под собой темную поверхность воды.
      * * *
      Как он выполз на землю, Кагэро не помнил. Им овладела такая усталость, что сознание не могло больше удерживаться в изможденном теле. А проснулся Кагэро уже на следующий день. Никаких гор и скал нигде не было. Рядом текла река, а на другом берегу виднелся частокол из бревен. Кагэро встал, огляделся. Не подалеку на берегу лежал Говорящий. Его лицо было так бледно, что Кагэро уже испугался, но Мудзюру был жив. И дышал, хоть и слабо. Кагэро принялся хлестать его по щекам - тщетно. Тогда Кагэро наелся листьев с деревьев - надо было хоть чем-то наполнить желудок. На берегу росли молодые деревца, Кагэро сломал несколько, разорвал одежду на полосы и связал стволы вместе. Потом подтащил Говорящего к воде, привязал его к связке и столкнул в воду. Его целью был частокол на другом берегу, там живут люди, там им помогут. Кагэро плыл, толкая связку перед собой. Сил было мало, в глазах темнело. Ему казалось, что берег только отдаляется. В конце концов, он понял, что самому ему не доплыть и закричал: - Помогите! На крик ушли остатки сил, но он продолжал выталкивать из груди воздух, прося помощи. Когда ворота открылись и на берег вышли люди, Кагэро подумал, что это галлюцинация. - Брежу, - сказал он себе и погрузился в воду. Это разбудило в нем какие-то скрытые силы, он смог вынырнуть и уцепиться за ту же связку. К нему уже плыли с берега. Кагэро отнесли в дом, потому что сам он идти не мог. Содрали с него оставшуюся одежду, растерли чем-то остро пахнущим, одели в новое. Потом заставили выпить темного чаю со странным вкусом - его тут же стошнило. Но чай успокоил желудок и Кагэро уснул. Наверное, он спал очень долго, потому что, когда проснулся, почувствовал себя вполне отдохнувшим и здоровым. Хотелось есть и пить. Кагэро поднялся с ложа. Маленькая комнатка, в которой он лежал, ничем не освещалась. Вход был завешен какой-то рогожкой, сквозь которую пробивался неверный свет из соседней комнаты. У Кагэро закружилась голова и он остановился, схватившись рукой за стену. Остановился перед самой занавеской. - Не надо было их вообще... - услышал он сдавленный шепот. - Пусть бы тонули себе. Говорил мужчина. Говорил хоть и шепотом, но гневно, видно, еле сдерживался, чтобы не повысить голос. Следом зазвучал голос женский: - Нельзя, нельзя так... Как же можно не помочь? - Я бы помог... пойти ко дну. Взял бы шест подлиннее или лучше копье, и дело с концом. - Что ты, что ты... - снова неуверенно запричитала женщина; похоже, она относилась к тому типу, которые почти ничего не понимают из того, что говорят им и что говорят они сами. Кагэро таких не любил: эти женщины очень часто делают откровенные глупости, а потом несколько минут повторяют: "Глупая я глупая, что с меня взять?" Такие вызывали у него раздражение. - А что теперь делать? - невольно сорвался мужчина. - Посмотри, что делать? - Что ты, что ты, нельзя... Кагэро кожей почувствовал ярость мужа, у которого руки чешутся огреть тупую жену по затылку. А также он почувствовал острый запах болезни и, возможно, близкой смерти. Обычно люди чувствуют это не так... не так полно. Просто чувствуют неприятных запах больного тела. Но Кагэро ощущал сильнейший смрад - в доме кто-то очень сильно заболел, причем, совсем недавно. Естественно, отец или мать, если это кто-то детей заболел, связали напасть с появлением незнакомцев. Он вошел в соседнюю комнату. В углу, где дрожала под напором света темнота, лежал Мудзюру. Он уже пришел в себя, но был по прежнему бледен. Он лежал неподвижно на спине и смотрел в потолок. А в противоположном конце комнаты Кагэро увидел девочку лет десяти. Ее глаза были закрыты, рядом с ней стоял ряд мисок с каким-то варевом. Мужчина и женщина, хозяева, удивленно посмотрели на Кагэро. Они, наверное, не ожидали, что незнакомец поднимется на ноги так быстро. В глазах женщины проскользнуло беспокойство, но только на секунду. Она отвела взгляд, посмотрела на мужа - и лицо наполнилось прежней покорностью. - Мы принесли несчастье в ваш дом, - Кагэро трудно было говорить, он приложил руку к груди и чуть согнулся в поясе. Другой рукой он держался за стену. Воздух из легких выходил неохотно, приходилось напрягать живот, чтобы вытолкнуть его. - Да, незнакомец, это правда, - мрачно проговорил хозяин. "Его зовут Сабудзи" Кагэро бросил взгляд в сторону Говорящего; тот по прежнему лежал, не двигая даже глазами. Если бы взглядом можно было жечь, тело Мудзюру уже сгорело бы дотла. - Как мы можем исправить это? - Как вы сможете вернуть жизнь моей дочери, если она умрет? - горько усмехнулся Сабудзи. Он внимательно посмотрел Кагэро в лицо. - Ты ведь не так прост, незнакомец, как хочешь выглядеть. - Что мы можем сделать для вас? - повторил Кагэро, хотя сердце у него после такого замечания было не на месте. - Пока - ничего. Дальше будет видно, что делать с вами... Глаза Сабудзи полыхнули властным синим огнем. "Они не крестьяне. Этот человек - бежавший от господина самурай". "Что за дела? Самурай не может оставить господина! Это против его правил!" "В жизни всякое случается. Однажды Сабудзи почувствовал себя трусом. Он должен был совершить сэппуку, потому что господин дал ему гнусное и грязное задание. А Сабудзи испугался. Он сделал вид, что повинуется, и исчез. Если бы ты знал, какие мучения он испытывает по сей день, то понял бы, что его жизнь - просто затянувшееся самоубийство". Кагэро посмотрел на хозяина дома с сожалением. В конце концов, человек не клинок меча, он не предназначен для чего-то одного. Клинок сохраняет свою форму до тех пор, пока ржа не съест его окончательно, человек же меняется на протяжении всей жизни. Кагэро это прочувствовал на себе. Жена же его настолько несчастна, что уже перестала быть собой. Она превратилась в сосуд со слезами, которые иногда переполняют ее. В такие моменты Сабудзи приходится уводить ее из дома и связывать руки и ноги, чтобы она не смогла ничего с собой сделать. Вскоре избыток выливается, она возвращается домой и живет, пока сосуд снова не переполнится. И Кагэро вдруг словно снова окунулся с головой в мутную воду. Он погрузился на самое дно, опустился к глубинным слоям, где слезы уже превратились в непроглядную и жадную до человеческих душ тьму. Даже если зажечь здесь свет, он погаснет. Кагэро увидел постоянные избиения, постоянные оскорбления, угрозы. Все это на глазах у дочери. Дважды муж изнасиловал ее и Амако видела это. Как после такого она могла смотреть в глаза дочери? Но и боль, раздирающую душу Сабудзи, Кагэро тоже почувствовал. Он ежеминутно думал о том моменте, когда пошел против себя и против своего господина. Господин, жирный, грязный, неопрятный человек с такой же засаленной душой, был неправ, но какой самурай может выразить недовольство господином на словах? Сабудзи по всем правилам должен был распороть себе живот. Но дьявольское желание жить остановило его руку... - Твоя дочь будет жить, - сказал Кагэро. - Она обязательно будет жить. Я обещаю. Хозяин пожал плечами. Похоже, жизнь дочери не так уж и заботила его. Кагэро для себя уже все решил. Бросив взгляд в угол, он увидел, что Говорящий смотрит на него. От этого Кагэро стало не по себе. Он вообще не любил, когда на него смотрели в упор. Говорящий встал, будто ничего с ним и не было, прошел к двери, вышел на улицу. Хозяин с хозяйкой проводили его изумленными взглядами. - Демоны, - прошептал Сабудзи. - Демоны! Он забормотал какие-то заклинания, отползая в угол. Замахал перед лицом руками. От него воняло страхом. Кагэро поморщился. - Твоя дочь обязательно будет жить, - повторил он и, помолчав, добавил: - Нормально жить. Он сделал ударение на слове "нормально", даже букву "р" выговорил более четко, чем остальные. Сабудзи сидел, прижавшись к стене спиной, и смотрел на Кагэро круглыми как блюдца глазами. Кагэро подхватил девочку и вышел из дому. Мудзюру натаскал хвороста, обложил им стены. Хорошо займется, хорошо! Кагэро запер снаружи двери, подпер большим камнем. Над головой стояло звездное небо. Огромное, бездонное... Ночью боги снимают с неба панцырь, чтобы человек смог увидеть настоящую Вселенную. Из дома не доносилось ни звука. Верно, они оба сейчас сидят полумертвые, не могут двинуться. Ничего, когда станет жарко и потянет дымом, это у них мигом пройдет. Мудзюру щелкнул пальцами - загорелся огонек. Кагэро подернул плечами, Говорящий ухмыльнулся. Ему это нравится! Мудзюру поднес кончики пальцев, на которых плясал огонек, к губам и дунул. Тотчас поток огня сорвался с его руки, врезался в кучу хвороста. Сухие ветки весело затрещали. - Производит впечатление? - спросил Мудзюру. - Производит. Эффектно. Они оба улыбнулись, как старые друзья, обсуждающие старую забавную историю. Пламя гудело, обрадованное такой богатой добычей. К небу поднимался столб дыма, да и огонь, должно быть, видно во всем селении. Но почему-то никто не явился посмотреть, в чем дело. Тихо застонала девочка, которую Кагэро положил на землю подальше от дома. Мудзюру недовольно посмотрел в ту сторону. - А давай и ее бросим в огонь? - непринужденно предложил он. Кагэро пожал плечами. - Давай? - А давай! Говорящий уже нагнулся, чтобы поднять ребенка с земли, но тут его встретило колено Кагэро. Он ударил Мудзюру снизу, коленом. На штанине осталось темное мокрое пятно. Говорящий отпрыгнул в сторону, схватился за лицо. Он что-то невнятно кричал, но его голос заглушало гудение пламени. Наконец, через ровный плотный гул прорвался крик. Кричала женщина, хозяйка дома. Кричала истерично, сорвавшись на визг. Боль прошла сквозь слой, наросший на ее сознании. Упала балка, взвился вверх столб искр - крик оборвался. Дом сгорел удивительно быстро. Вот, упали стены, разметав вокруг пылающие куски и искры. Вот, повалил густой дым. Вот, ветер уже принес прохладу и стало темно. Только груда углей багрово мерцала... Кагэро сел на землю рядом с девочкой. То ли огонь очистил ее, то ли причиной внезапной болезни были сами родители, но от нее больше не исходила вонь, характерная для тяжелобольных. Она открыла глаза, подняла голову. Кагэро ожидал чего угодно, но Амако только вздохнула. Как ему показалось, облегченно.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      Девчонка тараторила без умолку. Мудзюру только изредка задавал осторожный вопрос и она выкладывала все к вопросу относящееся и не относящееся. Кагэро вообще поражался, как она сумела сохранить рассудок в таких условиях - отец постоянно бил и издевался над матерью, мать несколько раз кидалась на него с ножом. Каждый раз приходилось бежать за лекарем. Амако замкнула себя в своеобразной скорлупе. Сабудзи в доме избивал жену, а она играла на улице, перебирала цветные камешки. Люди обходили их дом десятой дорогой, а саму Амако вообще чурались, как чумной. Дети умолкали, когда она подходила, бледнели и отходили в сторону. Они никогда не заговаривали с ней, не пытались уколоть или обидеть. Они ее до смерти боялись. И этому способствовали не слишком умные матери, которые ежечасно обсуждали безумную семейку. Эта же скорлупа помогла Амако пережить смерть родителей. Впрочем, как родителей она их уже и не воспринимала. Скорее, как людей, с которыми обязана жить и от которых никуда нельзя уйти, потому что они дают пищу и крышу над головой. На первые несколько часов пути Кагэро погрузил ее в сон. Из мешка он смастерил подобие сидения, которое подцепил на спину и усадил туда спящую Амако. Ее психика бунтовала против такого вихря чувств и только созданная оболочка сдерживала его. Некоторое время шли молча. Мудзюру смотрел вперед, подняв подбородок. Кажется, он что-то обдумывали или же был чем-то обижен. Кагэро время от времени пытался заглянуть ему в глаза - они превратились в два маленьких зеркальца. Наконец, Мудзюру разомкнул губы и произнес: - Лишний рот. Ах, вот оно что! Кагэро впервые принял решение самостоятельно, без всякого участия Говорящего. Но на этот раз Мудзюру оказался слабее. Кагэро было тяжело, но он сумел дойти до людей и... А Говорящий лежал пластом в углу. И почему он думает, что Кагэро обязательно должен быть привязан к нему?! Может быть, это начало? Начало чего-то? Кагэро посмотрел на Говорящего, тот будто даже стал ниже ростом. Его лицо потемнело, покрылось тенью. Кагэро никогда еще не видел Говорящего таким мрачным. Они шли, не останавливаясь, до вечера. Только когда воздух стал густым и лиловым, Говорящий сел на землю. Он собрал немного веток в кучку, разжег, что-то сварил себе в котелке. Мудзюру и не думал готовить ужин на всех. - Сам делай, - коротко бросил он и снова умолк. Кагэро, конечно, приготовил ужин и себе, и Амако - благо, ей много не надо. Но им овладела тревога. В наступающей темноте глаза Говорящего горели нехорошим огнем. Его редкие прямые взгляды обжигали подобно струям кипящей воды. Кагэро каждый раз вздрагивал, поднимал голову, но видел только макушку Мюдзюру. - Довольно, Говорящий! - воскликнул он после очередного огненного взгляда. Мудзюру посмотрел на Кагэро наивными глазами. - Ты о чем? Забурлила ярость. Кагэро глянул в сторону: там снова спала после ужина Амако. - Все о том же. Ты не умеешь переживать неудачи. - Кагэро, ты поступил опрометчиво, когда взял эту девочку. И зачем было устраивать такое представление? Я знаю, нам очень часто хочется убить, но ведь ты мог сделать это просто и быстро. - Мне не хочется убивать! - помотал головой Кагэро. Мудзюру сощурился. - Послушай, ты же противоречишь сам себе. Это тебя сгубит, точно тебе говорю. Ты отрицаешь все, даже не подумав. Тем, кто рожден со способностью стать Говорящим, очень часто хочется прикоснуться к миру смерти. Так сказать... в общем, это просто необходимо, это дает облегчение. - Нет, я не хочу убивать и никакого облегчения мне это не доставляет, - упрямо повторил Кагэро. Он и не заметил, как Мудзюру вскочил и отвесил ему оплеуху. Кровь хлынула к лицу, Кагэро был ошарашен таким оскорблением. Говорящий спокойно сел на место, а Кагэро остался стоять столбом. - Убью, - прошептал он. - М? - вполне спокойным тоном переспросил Говорящий. - Что ты сказал? - Убью, мразь! Мудзюру сделал движение рукой, будто бросил что-то. От его руки протянулась полоса бледного тумана. - Убей, но девочка тут же умрет. Кагэро увидел, что полоса тумана соединяет кисть Говорящего и шею Амако. - Ты устанешь, не сможешь держать ее постоянно. - А ты проверь, - Говорящий заглянул Кагэро в глаза. - Проверь и узнаешь. Только вряд ли я раньше свалюсь от голода, жажды или усталости. Я ведь могу делать что угодно из ничего, почему бы мне не создавать пищу и воду прямо у себя в желудке? Кагэро сощурился. Он думал. В принципе, что для него этот ребенок? Ровным счетом ничего. Пустое место. Кагэро боялся другого. С появлением Амако он стал чувствовать себя по-другому: более сильным, более уверенным. Мелькнул было огонек во тьме, но его тут же затмил другой, гораздо более яркий. Кагэро, наконец-то, поверил в то, что сможет что-то сделать. Что-то похожее на то, о чем говорил в самом начале Мудзюру. И теперь он боялся, что все станет по старому, что все вернется на свои места. Он понял, что Мудзюру заставляет его рыть ямы до сих пор. - Сколько лет жизни ты отдал, чтобы не дать мне умереть тогда, в деревне? - спросил Кагэро. - Не надейся заговорить мне зубы. - Мне нужно знать! С чего все началось? Мудзюру пожевал губами. Полоса тумана на секунду расползлась в стороны, но тут же снова натянулась струной. Амако тихо застонала во сне. "Не убивай!", - в ужасе прошептал Кагэро. - Началось все с Дакуана и Камари, - неуверенно сказал Мудзюру. Это не была любовь. Настоящая любовь может разгореться только сама, человек или Говорящий над ней не властен. Но можно вызвать кое-что другое. Я просто связал их души вместе. Это отчасти объясняет смерть девушки. Потом я взялся за тебя. Мудзюру замолчал, достал из кармана свою трубку и набил темной травой - Кагэро не разглядел, что это такое. Да и трубку он видел раньше всего раз или два. Мудзюру сунул конец трубки в рот, поднес к чашке уголек, затянулся. Медленно выпустил струю молочно-белого дыма. Кагэро даже удивился. Дым был таким странным... Кажется, даже голубые искорки играли в нем. - Кагэро, я постоянно был рядом с тобой. В разных обличьях, но был. Я готовил тебя. - Зачем? Мудзюру с размаху ударил себя по колену. - Нет, что-то с тобой не так! Ну почему ты сопротивляешься? - Наверное, потому что не хочу быть чудовищем. Тебе, похоже, это нравится, а я не хочу. - Нужно быть зверем, чтобы выжить среди людей. Посмотри на эти постоянные войны, люди рвут друг другу глотки непонятно за что. Мы не выше этого, мы _вне_ этого, живем отдельной собственной жизнью. У нас свои законы. Мы не убиваем друг друга. - Значит, я буду первым. ...Амако. Кагэро разрывался на части. Откуда взялась эта внезапная привязанность к незнакомой девочке без судьбы? Почему он так боится за нее? Каким-то образом она стала щитом и мечом для него. - Кагэро, нельзя убить Говорящего, - медленно проговорил Мудзюру. - Почему? - Потому что нельзя. Смерть за смерть. Жизнь Говорящего очень высоко ценится... - он запнулся. - Мы не принадлежим этому миру. В нашем мире все находится в четком равновесии. Впрочем, все во вселенной связано. Чтобы смог родится Говорящий, должны умереть сотни людей. - Это значит, что со смертью Говорящего, эти же сотни смогут родиться? - Нет, это значит, что Говорящий, который убил Говорящего, должен расплатиться и за его смерть, и за смерти всех тех людей. Глаза Мудзюру напоминали два изумрудных уголька. И Кагэро понял, что он боится. - Ты врешь! - сказал он с торжеством в голосе. Мудзюру пожал плечами. - Проверь. Кагэро решительно двинулся вперед. И отчетливо услышал, как зазвенела струна. Да, туман превратился в тонкую струну, один ее конец держал Мудзюру, а другой петлей охватывал тонкую шею Амако. Она сдавленно захрипела и проснулась. Вскрик. Короткий, но вместивший в себя целое море страха. Амако схватилась руками за струну и тут же раскинула руки в стороны - с порезанных ладоней капала кровь. - Не делай этого, - сказал Мудзюру. - Тебе же хуже будет. В лицо Кагэро дохнуло холодом. Он зажмурился, но холод все равно добрался до глаз и хлынули слезы. Впрочем, это ему бы уже не помешало. Кагэро знал, что надо делать и что он сделает. Полыхнул яркий свет, который отогнал холод. Мудзюру засмеялся: - О, мститель с сияющим мечом! Как романтично! Неужели ты хочешь произвести впечатление на эту девчонку? Кагэро, она не подходит тебе по возрасту. Кагэро размахнулся, тяжело опустил меч на струну. Та лишь зазвенела. Говорящий покачал головой. - Не так-то просто это оказалось, да? - он издевался как мог. Вроде, все на месте: в сердце - благородная ярость, в руке - меч из чистого света. Но не все так легко! Еще раз, еще - скорбно звенит струна, страшно кричит Амако, льется кровь... - Так не должно было случиться, - в растерянности говорит Кагэро и опускает меч. Но что-то заставляет его снова поднять оружие и... Струна лопнула. Мудзюру раскинул руки в стороны, упал на землю. Меч почернел и рассыпался. Неожиданно быстро взошло солнце. Кагэро сел на землю рядом с мертвым. Бледное тело с дряблой старческой кожей... Разве это похоже на Говорящего? Смотреть на мертвое тело было противно до тошноты и Кагэро встал, хотя от усталости подкашивались ноги. Он пошел на восток. - Солнце, помоги мне...
      КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
      КНИГА ВТОРАЯ. СТРАНА ТУМАНОВ.
      "Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является
      прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают,
      что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому
      бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое
      создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотно
      сятся, высокое и низкое взаимно определяются..."
      Лао Цзы
      ГЛАВА ПЕРВАЯ.
      - Страны Туманов не существует. Вообще. Если бы она когда-то существовала, мы бы слышали мифы о ней. Ты слышал когда-нибудь миф о Стране Туманов, друг Кагэро? Кагэро пожал плечами. Слишком много прошло времени, чтобы верить или не верить. Слишком много и для того, чтобы рассуждать... Так много, что осталась только цель. Кагэро посмотрел в окно. Там, над вершинами гор, колыхались облака. Он никогда раньше не видел таких облаках и когда увидел впервые, то очень удивился. Даже испугался. Облака в его понимании - это облака, плывущие по небу, либо заслонившие его сплошной стеной. А это... Эту живую, постоянно движущуюся массу никак нельзя было назвать облаком. - Странный ты, Кагэро-кун, - сказал Бэнисато и лукаво глянул сквозь растопыренные пальцы. - Почему молчишь все время? Кагэро перевел взгляд на навязчивого, но доброго и надежного товарища. - Затем, что слово - враг мысли. - А какой был бы смысл в мыслях, если бы люди не умели их передавать друг другу? - все тем же ехидным тоном спросил Бэнисато. - Вот ты сейчас сказал умную вещь. А не умел бы говорить - так и не узнал бы я о вреде слов. Замкнутый круг. Кагэро развел руками. - Мудрость стремится к вечности, вечность к бесконечности, а круг разве это не бесконечность? Бэнисато потер лоб ладонью. Он, видимо, думал над тем, как понимать ответ Кагэро и ответ ли это вообще. Если не думать о содержании, все сказанное кажется вполне разумным. Но стоит глянуть чуть глубже поверхности - и все рассыпается, вся логика... - Нет, Кагэро-кун, - сказал он наконец. - Нечего тебе делать среди нас. Ты мудрец. - Ну так что мне, уйти в горы и никогда больше не показываться? И на что мне там мудрость? - Н-ну... ты можешь завести себе слугу-мальчика, которому будешь постепенно передавать свои знания, а он будет бегать вниз и рассказывать людям о том, какие мысли и изречения ты рождаешь. Кагэро снова отвернулся. В памяти всплыло белое, с зелеными глазами лицо Мудзюру-Говорящего. Следом за ним - ряды призраков. Их потухшие взоры несут холод и тяжесть. Как если бы Кагэро приставили к стенке, уткнули бы в него копья и медленно давили.
      Он пришел давно и издалека. Пришел в места, о которых никто никогда ничего не знал. Оказалось, что там тоже живут люди, именно ЛЮДИ. Первое время на него оглядывались, да он и сам старался не показываться на улицах. Очень редко он покупал кое-какую еду или инструменты. Только через месяц он назвал свое имя - Кагэро. Кагэро жил за селением, так что никто ни в чем не мог его обвинить. Но зимой родилось много детей и поля пришлось расширять. А ведь дом не обойдешь. Кагэро предложили переселиться в саму деревню и жить и работать на общих основаниях. Он отказался. Сказал, что его остановка временна, что скоро он уйдет. Когда же несколько крепких парней взялись выпроводить его с прочь с их земли... Они втроем подошли к нему, когда он уже заходил в дверь. Один схватил за шиворот и потянул к себе. Второй уже размахнулся, чтобы врезать кулаком в скулу, но отдернул руку и дико заорал. Рука обвисла, с нее лилась на землю кровь. Люди, которые были там, увидели, что Кагэро уже никто не держит, что двое парней медленно отходят назад. - Вы подняли руку на гостя, - сказал, словно сквозь зубы плюнул, Кагэро. - Но это ничего. Вы подняли руку на Говорящего. Все присутствовавшие там говорили, что внезапно потянуло холодом, солнечный свет померк, на землю опустились сумерки. Стало так холодно, что свело все кости. Сквозь пелену полусна прорвались два крика - и все закончилось. Третий парень через неделю умер от непонятной болезни - все его тело покрылось кровоточащими язвами, их становилось все больше и больше и, наконец, пришла смерть. Дом незнакомца с того дня будто окружили невидимой стеной. Мало кто решался смотреть в ту сторону, чтобы не навлечь на себя проклятья, подобного ужасной болезни. И никто не осмеливался приближаться к тому дому. И Кагэро исчез, будто сквозь землю провалился. Так продолжалось, пока в деревню не пришла настоящая болезнь. Ее знали и боялись, потому что лекарства против нее нет. Тело больного отвергает всякую пищу и даже воду, его мучает постоянная рвота, он испражняется кровью и, в конце концов, умирает. За несколько дней заболела почти половина деревни. Вскоре люди начали умирать. Мертвых выносили подальше и закапывали в землю или сжигали, чтобы убить заразу... Кагэро пришел вечером и предложил помощь. - Мало тебе, демон? - закричали ему в ответ. - И когда ты оставишь нас в покое? Кагэро плюнул, развернулся и ушел. Только перед этим махнул рукой в сторону больной девушки. Она лежала прямо на полу, с нее стянули одеяло, потому что жить ей оставалось всего ничего - до утра максимум. Кое-кто потом говорил, что метнулось что-то призначно-белое от руки Кагэро. Утром девушка была еще жива. Жива она была и вечером, и следующим утром, а через три дня встала. Наверное, ее мучила сильная жажда. Воды не было, некому было ее принести. Дом девушки был пуст. Жизнь ушла из него - и моментально обвисла дверь, покрылись тьмой стены, поселился в углах холод. Она вышла на улицу и увидела, что только кое-где бродят истощенные болезнью люди. Девушка побежала к Кагэро. - Что же ты делаешь? - закричала она. - Люди умирают, разве ты не можешь вылечить их, как вылечил меня? - Могу. Я предложил помощь и меня прогнали. Больше не буду. - А зачем тогда ты спас меня? - Я вспомнил Амако... - прошептал в ответ Кагэро и опустил глаза. - Спаси их! - взмолилась девушка. Кагэро покачал головой. - Нет. Никогда. Пусть все сдохнут. Он почти физически почувствовал ударившую снизу волну ненависти. Девушка схватила со стола нож, завела руки за голову и всадила сталь себе в живот. Наверное, она думала, что умрет быстро, но стон сквозь сжатые зубы... Кагэро не мог двинуться с места. Так бы поступила Амако, будь она чуть взрослее. У его ног скорчилась, прижав руки к животу, совершенно незнакомая ему девушка. Сквозь пальцы лилась алая чистая кровь. Кагэро нагнулся, положил руку ей на лоб - руку обожгло. Боль разнеслась по всему телу и его вырвало. Девушка была мертва, он дал ей смерть. Кагэро вывел оставшихся в живых далеко за деревню. Изгнать болезнь из их тел ему ничего не стоило. А селение он сжег. Беспощадный огонь проник глубоко в землю, убил в ней жизнь на многие века. Но убил и смертоносную заразу. Они ушли, выбрали себе новое место. К ним присоединились еще люди. И жизнь вошла в обычное русло. И все было бы хорошо, если бы не тяжесть угасших жизней. Она легла на душу Кагэро свинцовым пластом, и он чувствовал, что это еще не все, что ему придется многое пережить. Страшно подумать...