Не надейся на судьбу, у нее и без тебя забот хватает... Кагэро вскочил и, широко размахнувшись, ударил Говорящего по лицу. Так, что брызнула кровь и хрустнули хрящи - наверное, сломал нос. - Ублюдок... ублюдок... - он бросал слова, задыхаясь; воздух подпирал к горлу, закрывал его подобно пробке. - Чтоб ты... чтоб тебе... А... Он махнул рукой и ушел. В спину дохнуло холодом. Кагэро взяла такая досада, что хоть сейчас иди и вешайся. Ну когда он разучится делать ошибки? Когда поймет, что все происходящее кому-то на руку? И когда осознает, что понимать это - слишком мало? И что-то в нем в очередной раз сломалось.
      На следующий день Кагэро велел погасить бунтовщицкие настроения в народе. Это - новая война. Война людей с людьми, но тем она хуже, что в этой войне брат может пойти на брата, а сын на отца. Но, похоже, никто ничего страшного в этом не видел - к убийствам стариков, сказавших неосторожное слово, относились вполне спокойно. Сам же Кагэро таким образом расчитывал получить небольшую передышку. Уйти от всех, чтобы и он никого не видел, и его не донимали взглядами и раболепным шепотом. Хотя, никто не имел права входить в его покои без позволения, но людям этого и не нужно было. А он прекрасно видел и слышал чужие мысли даже сквозь стены - что стена для мысли? Кагэро тайно уехал из дворца, не взял с собой никакой одежды, кроме своей прежней, пищи побольше и немного воды. Но он взял лошадь и меч. И уехал в горы, где выбрал себе небольшую, даже маленькую долину, соорудил там шалаш из веток и травы, перемешанной с мокрой землей. В долине был родник, так что водой он обеспечен, можно поймать какого-нибудь зверя. Пусть небольшого, но для одного человека достаточно. Кагэро не хотел ни слышать, ни видеть того, что происходит в стране. Ему, в сущности, было все равно. Но Мудзюру теперь очень силен, благодаря Кагэро, и может устроить все, что угодно. И потом, Кагэро взяли сомнения, единственный ли Мудзюру Говорящий? Возможно, где-нибудь по горам и лесам бродит еще несколько десятков таких же. И что будет, если они надумают объединиться? Естественно, в конечном итоге останется только один, самый сильный, по законам природы. Но до этого они успеют наделать достаточно бед. Кагэро понял, что Мудзюру просто неуравновешенный человек. Ему доставляет удовольствие причинять людям боль и страдания. Именно людям. Ему нравится смотреть, как умирают, нравится терзать душу своими разговорами... Что сделало его таким, Кагэро не знал. Да и не нужно ему этого знать. Зачем? Мудзюру исправит только смерть, а пока он жив, Кагэро решил старательно избегать встреч с Говорящим. Только как? Как, если он появляется в любом месте, где только захочет?! Значит, нужно разрушить монолитный фундамент силы Говорящего. Пусть в результате этого он потеряет все данные, вернее, навязанные ему способности, к которым Кагэро уже привык, но зато жизнь войдет в привычное русло. А чтобы разрушить скалу, не обязательно разносить ее в осколки. Достаточно, чтобы образовалась маленькая трещинка в основании, а время сделает свое дело. Трещинка вырастет - и тогда придет конец всему...
      Первая ночь в долине. Кагэро и впрямь почувствовал себя свободнее. Легче стало дышать и легче стало оборачиваться мыслям в голове. Во дворце им нередко овладевало отчаяние, причем, настолько сильное, что мысли о самоубийстве уже переставали казаться такими уж абсурдными. Сколько раз он говорил себе: "Еще чуть-чуть - и покончу с собой"? Сбился со счету. И стал размышлять о том, что такое самоубийство, - проявление слабоволия или же наоборот, недюжинной внутренней силы. Даже разрезать себе палец было так трудно, что уж говорить о... Кагэро решил разбить цепи, которыми была скована его душа. Многие, кто называют себя мудрецами, говорят, что "главный твой враг - ты сам", что "победить себя труднее всего" и прочее. И прочую чушь. Кагэро поражался, как они еще могут называться мудрецами. И насколько глупы должны быть люди, склоняющиеся перед их _мудростью_, которая на самом деле не стоит и ломаного гроша. Люди вообще глупы, глупы и жестоки, он себе это уже уяснил. Люди - сборище мелких, эгоистичных донельзя ничтожеств, и никуда от этого не денешься. Люди - это даже не звери, это просто животные. Звери не знают жестокости и подлости. Можно, конечно, назвать тигра жестоким. Но разве он убивает ради развлечения? Разве тигр способен предать или солгать? Природа создала человека разумным, тем самым наказав его. И рано или поздно он это поймет. Кагэро и раньше чурался людей, а сейчас... После всего этого. А ведь Мудзюру говорил об этом! Да, Кагэро и сам ничуть не лучше остальных, он мстил... Но как еще можно поступать с теми, кто едва не лишил тебя жизни? Разве это правильно, оставлять виновных без наказания? А разве он сам не виноват перед ними? Любовь той девушки к тому, кто родился врагом, представлялась ему преступлением. И всем остальным тоже. И она была наказана. Но как?! Более того, была убита невинная женщина, мать Дакуана. Кагэро посмотрел на небо, глубоко вздохнул - и все тяжелые мысли разом отлетели в бездну. Хоть Мудзюру и не человек, но он, как это ни прискорбно признавать, прав. Незачем терзать себя ненужными мыслями. Лучше быть дураком, чем сумасшедшим... ...он закрыл глаза, привычно нырнул в черный водоворот. И удушье в этот раз было уже не таким сильным. Только вот картина, представшая глазам Кагэро, совсем не походила на ту, которую он видел в прошлый раз. И ощущения были не те. Например, удушье исчезло вместе с водоворотом. Кагэро очутился в кубической комнате с пятью зеркальными стенами. В каждой он видел свое отражение, а также отражение отражения в стене напротив... Это бесконечный лабиринт - зеркало. Опасный мир. Шестая стена куба открывалась тоннелем с такими же стенами-зеркалами. Размеры комнаты и тоннеля были достаточными, чтобы стоять в полный рост. Кагэро не сразу увидел изменения в своем внешнем виде, хотя имел возможность лицезреть себя со всех сторон. Во-первых, он был одет в черное кимоно, очень дорогое, лиловые шаровары, расшитие золотыми нитками. Во-вторых, у пояса висел длинный прямой меч - текуто. Вероятно, такими мечами рубили друг друга его очень далекие предки. Если бы Кагэро двинулся, то, конечно, почувствовал бы и необычную одежду и меч у пояса... Кагэро прошел дальше. Коридор расходился в стороны и продолжался вперед, там сверкала новая комната. Кагэро пока не заметил каких бы то ни было источников света, похоже, свет просто блуждал здесь, замкнутый в бесконечный зеркальный лабиринт. Свет просто плавал в воздухе. Кагэро стало жутко от вида сотен его отражений, которые были повсюду. На него смотрели люди с его лицом и одеждой, но смотрели чужими глазами. И у каждого выражение глаз было свое. В пятой или шестой комнате, когда Кагэро уже начал думать, что лабиринт - это просто кольцо комнат и переходов между ними, к этим отражениям примешалось еще одно. Удивлению Кагэро не было границ. Стоящий перед ним воин имел два меча, его лоб был выбрит, а волосы зачесаны назад. То есть, воин был самураем. Самурай не выглядел удивленным. Он будто ждал Кагэро. Его приветствие было не очень долгим, но витиеватым. - Здравствуй, самурай, - просто брякнул Кагэро; не выносил он с некоторых пор обычай выражаться цветасто и сложно, если можно сказать все одним-двумя словами. По лицу воина пробежала тень. - Можешь обращаться и разговаривать со мной так просто, как только можешь, - добавил Кагэро. И еще он взялся за рукоять меча. - Я не терплю словесной шелухи. - Мой господин предупреждал меня о том, что ты - очень странный человек, - кивнул самурай. - И еще он сказал мне, что ты очень опасный противник. Я даже не буду просить тебя назвать твоего имени, но и не назову своего, ведь ты не самурай. Кагэро не понял, спрашивает ли воин или утверждает. Вопросительных интонаций в его голосы была ровно половина. - А о чем еще тебя предупредил твой господин? Видно, самураю было тяжело _говорить просто_, потому что он постоянно сбивался на уклонение от прямого ответа. - О том, что мне, скорее всего, придется умереть. Но я умру спокойно лишь в том случае, если заберу тебя с собой. - Понимаю, победа любой ценой... И кто же твой господин? Самурай несколько секунд жевал губами и смотрел на Кагэро. - Император Госага, - выдавил он, наконец. Кагэро обдало жаром. Неужели это правда? Значит, в его душе есть место только для одного, так получается? Когда Кагэро ушел, Госага вернулся в этот мир... Кагэро ведь отказался... Нет! Не отказывался! В нем заговорила обида и чувство утраченного могущества. Он вовсе не хотел... Вот как оно, узнавать себя. Пока был в шкуре императора, все думал о свободе. Получил свободу - потерял власть. Все в природе стремится к равновесию... Ну конечно, он не так уж долго пробыл в чужом теле, чтобы собственное лицо показалось новым. Да, это прежний Кагэро. Прежний... с одной ногой короче другой и кривой спиной. И шрамом поперек лба, которого он раньше не замечал. И вот тут-то Кагэро вздохнул с облегчением. Кажется, Говорящий оставил его в покое. Но внезапная эйфория тут же отхлынула. Кого же еще, как не себя, он может увидеть в зеркале своей души. Ему самой судьбой предназначено быть кривобоким, он от природы неправильный. Самурай ждал. Он пока не обнажал меча, но видно было, что ему очень хочется поскорее покончить с этим делом. - Прямо здесь? - спросил Кагэро, убежденный, что его поймут правильно. Самурай кивнул. - Здесь. Господин сказал, что выйду я отсюда только с твоей головой и твоим сердцем в мешке. Он указал на мешок, лежащий за его спиной. И Кагэро вспомнил лицо Камари, которая своими руками достала сердце Дакуана из мешка. - Так и сказал? - рассеянно переспросил Кагэро. Самурай утвердительно кивнул. - Ну что ж, нет смысла откладывать то, чего все равно не миновать. Если честно, эти слова были для Кагэро из разряда тех, которые хорошо говорить относительно к другим. А когда это касается тебя... Страх все равно берет свое. Кагэро и не заметил, как меч оказался в руке самурая. "С таким противником мои шансы... более, чем незначительны", - подумал он запоздало: мечи уже скрестились, родили несколько искр. Кагэро поразился, откуда у него в руках такая сила - удар самурая был совсем не слабым. Во всяком случае, если бы клинку встретилось на его пути бревно, сталь ушла бы, наверное, на половину ладони в древесину. И нанес он его так, без особого усилия. Значит, не в полную силу дерется воин, не в полную... Узкого тонкого клинка Кагэро почти не видел - он мелькал с такой скоростью, что превращался в полупрозрачный веер. Кагэро лишь неумело размахивал мечом да медленно отступал назад. И ждал, когда же наконец наткнется спиной на стену... Усталость сделала руки непослушными. В нескольких местах ткань одежды Кагэро была разрезана, а под ней краснели кровью раны. Впрочем, как ни странно, Кагэро удалось ранить и самурая. Один раз очень удачно - резануть кончиком клинка по груди. Самурай тогда побледнел и на секунду застыл, что дало Кагэро возможность отскочить далеко - так далеко, как позволяли размеры зеркальной комнаты - в сторону. Потом он понял, что совершил непоправимую глупость, упустил, возможно, единственную возможность победить. Присел бы, выставил меч перед собой, подался бы вперед - клинок вошел бы между ребер самурая. Так нет же, проклятый страх! Несколько раз мечи ударялись о стены - и тогда на пол сыпался целый сноп искр, а на том месте, где сталь соприкоснулась с зеркалом, еще некоторое время мерцала голубая линия. В эти минуты сердце Кагэро сжималось в тугой комок - по своей душе бил. И пришел миг, когда сталь клинка проскользнула мимо выставленной руки, и Кагэро понял: все. Лицо самурая загорелось таким торжеством, будто ему пол-страны обещали взамен на чью-то голову. И вот в этот момент время для Кагэро остановилось. Наверное, сработал какой-то рефлекс, вбитый ему в голову Говорящим, потому что у него было ощущения полной власти над ситуацией. Самурай замер с мечом в вытянутой руке. Поза его в тот момент могла бы показаться забавной, если бы не обстановка. Клинок уже уперся в грудь Кагэро. В сердце бы не попал, но пронзил бы насквозь, что от смерти не спасает. Скорее всего, задел бы позвоночник. Кагэро, вжавшись в стену, отошел в сторону и встал рядом с самураем. На лице воина отпечаталось торжество. Интересно, что он видит и чувствует? Скорее всего, ничего, меч уходит в пустоту, а через миллиардную долю мгновения... _Я должен его убить. Просто должен. Или он найдет меня и прикончит, или же сам вспорет себе живот. Будет ли это считаться достойной смертью, если он совершит сэппуку? Так он смоет с себя позор... А что же наговорил ему Госага? Бедный слуга, он всего лишь слуга..._ Кагэро глубоко вздохнул, потряс руками, чтобы выгнать из них усталость. Он отрубит ему голову. Наименее мучительная смерть... наверное. Во всяком случае лучше, чем умирать, истекая кровью, с распоротым животом. Кагэро примерился, взялся за рукоять меча обеими руками, покачал мечом. И р-раз! - кровь брызнула в стороны. Заляпала зеркальные стены. В том месте, где кровь попала на чистое зеркало, моментально появились черные пятна. Эту смерть Кагэро будет помнить всю жизнь, до самой смерти, и будет винить себя. Думать, что лучше бы он сам умер, чем так... Кровь самурая в его душе. И сам он навсегда останется здесь. Будто повеял легкий ветерок - тело упало на пол. Время вошло в обычное русло. Кагэро поспешил уйти подальше от этого места, чтобы не видеть, как кровь затапливает комнату, как она устремляется в коридор. Он побежал. Но на бегу оглядывался и снова и снова видел черно-багровый поток, несущийся следом. Мелькали отражения, сходили с ума. Кагэро отбросил прочь меч, бежал, не разбирая дороги. И остановился, будто громом пораженный, когда снова увидел себя, обмотанного цепями. Зря он выбросил меч. Пришлось возвращаться, подбирать его. Меч лежал в крови, уже загустевшей. От нее исходил густой запах смерти - могильная вонь, сырость, трупный смрад. И будто даже ржавчина поползла по еще несколько минут назад чистому клинку. Кагэро вернулся, посмотрел на себя - тощее тело, бледная, почти белая, кожа, длинные грязные волосы. Достаточно ли будет разбить эти цепи? Или надо как-то вдохнуть жизнь в это полумертвое существо? Цепи оказались вовсе хрупкими. Кагэро даже растерялся, когда от удара мечом рассыпалась в прах добрая четверть железных пут. Мелкая коричневая пыль наполнила комнату, набилась в нос. Стало совершенно невозможно дышать. Кагэро увидел, что стены уже не зеркальные, а как в той крепости, мрачные, темные - каменные. И еще - что из комнаты нет выхода. Да, все так и было в прошлый раз. Он посмотрел тогда в глаза самому себе... Он снова рубанул - снова осыпались цепи, но пыль, поднявшаяся в воздух, превратилась в туман. Рыжий, абсолютно непрозрачный туман. Глаза невыносимо резало, грудь рвало - наверное, Кагэро уже вдохнул порядочно этой пыли. Теперь он не видел, куда нужно бить. Запросто можно попасть по тому, кого нужно освободить, и что будет тогда - только богам известно. Он нащупал руками туловище _ЕГО_, обхватил так, чтобы поддержать, когда будет падать. А в другую руку взял меч и принялся обрубывать остатки цепей. Кагэро задержал дыхание и удушье уже подпирало к горлу, когда он почувствовал тяжесть поддерживаемого им тела. Бережно положил на пол... А что теперь делать? Кагэро помнил, что стало с Итиро, когда он вырвался из его души. А как теперь найти глаза?.. Если воздух наполнен рыжей ржавой пылью? Он открыл глаза - напрасно, упругая коричневая волна так резанула по глазным яблокам, что Кагэро криком чуть не выбросил из груди жалкие остатки воздуха. Что делать? Все его естество вопило от ужаса: "ЧТО ДЕЛАТЬ?!" Кагэро заметался по комнате. Под ногами хрустели обрывки цепей. Да, он освободил _кого-то_, но пока это ничего ему не дало. Только смерть встала перед самым лицом. Все, больше нет сил терпеть. Кагэро оторвал рукав, приложил ко рту сложенный вдвое кусок ткани, выдохнул, несколько раз судорожно вдохнул. Все же в комнате остался воздух. Несколько пылинок пробралось сквозь ткань, они раздражали горло, захотелось кашлять. Кагэро стиснул зубы - закашляйся он сейчас, и все, тогда точно конец. Легкие забьет пылью так, что... Он шарил руками по стенам. Хоть щелочка, хоть небольшая щелочка. Тогда можно попробовать мечом сдвинуть с места камень. Шансов исчезающе мало, но... Шанс есть всегда. Пусть один, последний, но он остается при любых обстоятельствах. Кагэро нащупал кончиками пальцев что-то. Старый, рыхлый раствор! Можно расковырять! И в ту же секунду его накрыло понимание абсурдности происходящего. Кто-то ему помогает, ведь не могут же стены души быть построены на плохом растворе. Даже смешно звучит. Но не это сейчас заботило Кагэро. Своего помощника он отблагодарит потом, после. А сейчас - несколько судорожных вздохов через ткань, схватить меч. Каменная крошка полетела ему в лицо. Кагэро постоянно ощупывал пальцами увеличивающуюся в глубину дыру. Наконец, она стала достаточно глубокой, чтобы вставить в нее меч и... Кагэро молился всем существующим богам, чтобы только меч не сломался. Он просил, умолял, унижался в своих молитвах, а сталь держала. Изогнулась дугой - Кагэро чувствовал напряжение - но держалась. Правда, и камень не сдвигался с места. А на что он наделся? Что выпадет камень прямо из середины стены? Когда его держат соседние со всех четырех сторон? Да, он надеялся... Сталь с тонким пением лопнула. Кагэро рефлекторно упал на пол, чтобы осколок не попал в лицо. И вставать уже не хотелось. И он не встал бы, и сидел бы так, вдыхая едкую пыль. Но сверху повеяло свежестью, посыпалась мелкая крошка. Кагэро подумал, что будет целовать ноги своему спасителю. Камень выдвинулся из стены. Совсем на чуть-чуть, но теперь можно будет увеличить дыру. Еще несколько вздохов через ткань. Он принялся дергать камень, содрал в кровь пальцы. Приоткрыл глаза и увидел крохотную светлую щелку в стене. Кагэро ухватил камень за выступившие углы, изо всех сил рванул на себя. И грубо отесанный булыжник с гулом рухнул на пол. Тотчас же вся пыль, что клубилась в воздухе, устремилась наружу, через дыру. Кагэро, наконец, смог открыть глаза и вдохнуть глубоко, полной грудью. Кашель скрутил его, изо рта полилась густо-коричневая жижа, но легкие освобождались от набившейся в них грязи. Вскоре Кагэро прокашлялся и задышал ровно. Сквозь дыру в стене он увидел синее небо. Там, снаружи, светило солнце. Лучи щедро изливались на странную, красно-зеленую, пятнами, землю. Кагэро поглядел наружу. Кое-где росли кривые деревца с корой желтого цвета, трава и вовсе была голубой. По земле катались огромные белые шары, напоминающие грибы-дождевики. Они мягко перекатывались с холма на холм, иногда останавливались, еще реже - сталкивались. Кагэро с интересом наблюдал за движением шаров, но хриплый голос заставил его обернуться: - Спасибо... _ОН_ сидел на полу и растирал руки, ноги и шею. - Кого благодаришь? - улыбнулся Кагэро. - Спасибо, - повторил _ОН_. - Спасибо, Мудзюру... ...секунда яркого света - это он сидит на полу, трет затекшие руки. Каждое движение отзывается болью во всем теле, холод, кажется, поселился даже в костях. Грязные космы падают на лицо. Сквозь занавес из слипшихся волос он видит Мудзюру-Говорящего. И Мудзюру улыбается. Это улыбка купца, которому удалась выгодная сделка. Как жаль, что под рукой нет меча!..
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      Они шли рядом - палач и жертва, убийца и убитый, ястреб и заяц. Кагэро бы с огромным удовольствием зарубил Говорящего, но и это убийство навсегда легло бы на его совесть. Мудзюру все-таки освободил его; выбрал для этого лучший способ: вроде бы цепи обрубил сам Кагэро, а получилось, что сделал все Мудзюру. А уж как они выбирались из тех проклятых лабиринтов, лучше и не вспоминать... Когда-то здесь лежала дорога, проходила она мимо нескольких селений, так что людьми никогда не забывалась. А сейчас селения опустели - кто знает, по какой причине. Скорее всего, жизнь из них выгнала болезнь, даже сейчас вблизи пустых, почти разрушенных временем домов ощущалось ее дыхание. Кагэро становилось не по себе, когда они подошли к одному из таких селений. Давно заросла травой дорога, осталась лишь узкая неверная тропка, да и та местами пропала под травяным покровом. Кагэро слышал от кого-то, что есть в мире страна, где буйствует такой лес, который способен разрушить любой город. Там храмы, построенные из белого камня, за несколько лет погружаются в этот лес и вскоре от них вовсе ничего не остается. Только развалины, в которых живут обезьяны. Здесь же остатки селения будто обвели невидимой чертой, за которую не зайдет зверь и не залетит птица. Кагэро смотрел на потерявшую плодородие землю, там, где раньше стояли дома, и им овладевало уныние. - Одно из проявлений разрушения, - сказал Мудзюру. - Все застывает. Подул ветер, который показался очень холодным, просто ледяным. Мудзюру легонько покивал головой, будто соглашался с кем-то. - Видишь, все здесь давно умерло, - снова проговорил он. - Даже время. Ты не чувствуешь? - Я чувствую только холод и мне кажется, что кожа моя скоро покроется инеем, если я не уйду отсюда, - зло ответствовал Кагэро. Мудзюру усмехнулся и они продолжили путь. Скоро забытое селение осталось позади, Кагэро вновь смог ощутить тепло и увидеть солнце - пока он стоял _там_, солнце будто исчезло с небосвода. Время умерло... Он знал, что такое остановившееся время - когда все застывает в одном дне, будто вода в сосуде. И это уже не казалось ему чудом. Но как можно представить себе время умершее?.. Кагэро спросил об этом Говорящего. Тот ответил, что нечего забивать себе голову дурными мыслями, когда им совершенно нечего есть. Конечно, можно накопать съедобных корней и прочего, но травой сыт не будешь. Нужно мясо, а никаких мелких животных, которых можно было бы поймать силком, им как назло не встречалось. А шли они уже несколько дней подряд. И голод уже крутил животы обоим. Кагэро поражался, почему Мудзюру, похваляющийся своей силой, не может сотворить немного еды. Но тот лишь смеялся в ответ: - Мальчик, знание Истины не подразумевает удовлетворение телесных желаний, как ни прискорбно. Она не женщина и не мешок с рисом. Кагэро подумал, что даже не знает, чего хочет больше. Но смолчал. Только на шестой день пути он начал слабеть. Часто кружилась голова, подкашивались ноги, буквально через несколько сотен шагов приходилось останавливаться на отдых. Кагэро от злости готов был грызть землю. - Проклятая страна! - говорил он. - Столько всякой растительности и ни одной животины! Он, конечно, жевал мясистые стебли растений, листья и прочее, но от такой пищи в желудке начинались такие рези, что в глазах темнело. Тогда Кагэро попробовал жевать кору. Это было лучше, хотя сытости и не приносило. Во всяком случае, не надо было валяться ночами на земле, согнувшись пополам и сжав зубы, чтобы не заорать во все горло. Мудзюру потихоньку ел свою кожаную обувь. Кагэро смотрел, как он варит кусочки кожи, как жует их, и ему становилось дурно. Нет, лучше уж кору, чем подошву...
      * * *
      Прошло еще несколько дней и Кагэро с Говорящим вступили в вовсе уж дивные земли. Здесь не было даже травы, только камни и жаркий, раскаленный солнцем воздух. Кагэро совсем не мог идти. Он почти все время сидел, а когда вставал, проходил не больше десятка шагов, после чего вновь останавливался. В конце концов, он сжевал остатки кожи, в чем надобности, по сути, не было. Сил эта пища не прибавит, это уж точно. - Что делать? - слабым голосом спросил он Говорящего в один из жарких полдней, когда можно было только лежать в тени - на солнце трещали камни. Выражение растерянности не покидало лицо Мудзюру все последние дни. Кагэро впервые видел его подавленным тем, что ситуация вышла из-под контроля. Да, не он был хозяином положения. Мудзюру уже отвык чувствовать себя пешкой в чьей-то игре, слишком много прошло времени... - Я не знаю, - Кагэро понял, что Мудзюру говорит искренне. - Придумай! - Как?! Размер мозгов и количество извилин не зависит от всяких там... способностей, черт бы их побрал! Ну, на, смотри, - он сделал движение рукой, будто бьет что-то - и лежащий совсем рядом камень разлетелся на сотни мелких, острых осколков, - и что тебе или мне это дало? Я жрать хочу! - Я тоже хочу, но от моего желания еда не появится! - Кагэро было приподнялся на локтях, но тут же снова упал на спину; на секунду дыхание вышибло из груди. Мудзюру сел на корточки, обхватил руками голени, так что плечи оказались на коленях, на которые он примостил подбородок. Со стороны смотрелось гротескно, но Кагэро уже давно перестал подмечать странности в поведении Говорящего. Скорее всего, в его поведении их тоже хватало. - Птиц мы тоже не видели? - спросил Мудзюру с изрядной долей утвердительных интонаций в голосе. - Не видели... - Конечно, откуда же взяться птицам, если зверей нет... Кагэро не заметил связи, но промолчал. Пусть думает...
      Когда Кагэро проснулся, солнце уже клонилось к горизонту. Каменную пустыню залил красно-оранжевый свет. А Мудзюру сидел в той же позе. На миг Кагэро показалось, что Говорящий сам превратился в камень - уж больно он был похож на каменную фигуру в лучах закатного солнца. Но статуи не потеют, а по лбу Мудзюру катился обильный пот. Перед ним лежал большой кусок мяса! Свежего, совсем свежего, даже теплого еще. Над куском поднимался легкий, чуть заметный парок. Рядом с мясом Кагэро увидел углубление в камне, заполненное водой. Довольно большое углубление, воды хватит на двоих. От возгласа Кагэро Мудзюру очнулся. Он медленно встал, развел руки в стороны. Одежда его насквозь была пропитана потом и воняло от него, как от лошади. Но теперь у них была еда! - Подонок, - выдохнул Кагэро. - Сукин сын! - Это благодарность? - лицо Говорящего было отмечено печатью сильной усталости. - Почему ты раньше не... - Я не знал, как! Понятно? - А сейчас, стало быть, знаешь? Мудзюру посмотрел на Кагэро такими глазами, что тому стало стыдно. Он почувствовал, что говорит лишнее. Слишком много лишнего он уже сказал. Ведь Говорящий мог и не... Интересно, мог ли он убить Кагэро и... и съесть? Кагэро отогнал эту мысль. Нет, конечно, Мудзюру не людоед. Это было бы уж слишком. Хотя, кто его знает. - Я отдал за это знание сто лет своей жизни, - медленно и тихо проговорил Говорящий. - Целый век, это эпоха! Представь только, что можно сделать за сто лет, особенно если ты не человек! - Может, этого времени хватит, чтобы _стать_ человеком? - Да хоть сейчас. Только ведь ты этого не хочешь. Ты хочешь и личную свободу получить, и способности сохранить. Только из двух мисок одновременно не поешь, надо хотя бы по очереди. - Что я хочу, так это есть, - сказал Кагэро. - Как бы огонь развести? - Не надо огонь, мясо жареное. Или ты хочешь рыбы? Кагэро показалось, что в голосе Говорящего проскользнула издевка, но в его зеленых глазах царил прежний холод. - Не стесняйся, - подбодрил его Говорящий. - Не зря же я на век меньше проживу. Взял - пользуйся! - Ну, давай рыбы, - согласился Кагэро и через несколько минут перед ним на куске рыбьей шкуры лежала горка чудного рыбьего же мяса, а рядом горка икры. - Много нельзя, - ответил Говорящий на красноречивый взгляд. - Помрешь. И пей тоже осторожнее, а то всякое может случиться, а я не врач и никогда даже непробовал лечить. Могу мертвого поднять, а именно болезнь вылечить не могу. - Почему? - спросил Кагэро, напихивая рот рыбой. - Не знаю природы болезней, - с горечью в голосе признал Говорящий. А без этого никуда. Надо обязательно знать внутреннюю природу. Ты потише ешь, все равно не наешься, так хоть растянешь удовольствие. Кагэро кивнул, тщательно прожевал рыбу, а уж дальше ел медленно. - А чая ты не можешь сделать? - спросил он, когда кусок шкуры был вылизан, свернут и положен в карман - на всякий случай. Говоящий поморщился. - Могу, только что это за чай будет? Чай же по правилам заваривать нужно, а это так... - Ну хоть что-нибудь. - Пожалуйста, - в углублении, где раньше была чистая вода, колыхнулся темный коричневый чай. Кагэро подумал, что это не лучший вариант чаепития, но выбирать не приходится. Он пригнулся, припал губами к теплой поверхности и принялся пить. После такого ужина захотелось спать. Кагэро лег на спину, заложил за голову руки. Над ним сияло бездонной чернотой небо. И звезды не казались прицепленными к этой черной полусфере. Они бесконечно далеки... До них никогда не добраться. Кагэро увидел в ночном небе красоту, которой не замечал раньше. Увидел какой-то потусторонний свет, призрачный и холодный, но от этого не менее прекрасный и влекущий. Им было затоплено все небо, от горизонта до горизонта. Поднималась луна...
      * * *
      Ночью он проснулся от толчков в бок. Открыл глаза. В свете луны Мудзюру походил на привидение. Кагэро поежился, но тут же напрягся, нашел рядом с собой меч. Говорящий приложил палец к губам, призывая к молчанию. Кагэро прислушался. Ночь расступалась перед воем. Выл зверь. Какой-то ночной хищник. Сердце Кагэро сжалось. Он перестал бояться людей, их он мог либо ненавидеть, либо любить. Но зверей он боялся до потемнения в глазах. Вот таких вот искателей легкой крови. Для него тигр ничем не отличался от какого-нибудь пожирателя падали. В темноте сверкнула пара глаз. Похоже, встречи со зверьем не миновать. Он медленно встал рядом с Говорящим, поднял меч. Теперь это был большой дайто. Кагэро почему-то не захотелось оставлять меч на ночь на себе и поэтому он просто положил его рядом так, чтобы можно было в любой момент схватить. И только сейчас до Кагэро дошло: а ведь он никогда не имел права носить большой меч! Посмотрел удивленно на Говорящего, но тот был занят другим - пристально вглядывался в темноту. - Их много, - наконец, сказал он; сказал вполне спокойно. - Как много? - Может быть, десятка полтора. Кагэро представил себе схватку с пятнадцатью тварями одним мечом и поежился, словно от холода. Холод и впрямь пробежал по спине и, перепрыгнув через плечи, снова устремился вниз. - Можешь убрать меч, - сказал Говорящий. - Это оружие для людей, а не для животных. Зверей можно убивать и другими способами. - А почему ими нельзя убивать людей? - Но ведь ты не хочешь открываться... Осторожно! Кагэро автоматически присел, прыгнул вбок - мимо пролетело длинное серое тело. И тут же полыхнул бледный, почти прозрачный огонь. Животное Кагэро все не мог определить, что это такое - завизжало, заметалось. Его било о камень, слышался хруст костей. Все это не заняло более секунды. Следом напали остальные. Кагэро пользовался одновременно и защитой, и бил тварей. Он жег их, заставлял сгорать за несколько секунд. Схватка закончилась подозрительно быстро. - Пойдем отсюда, - сказал Говорящий. - Это плохое место. Скверное. - Прямо сейчас? - Да. Посмотри на небо. Кагэро поднял голову. Там, с запада на восток, ползла черная, тяжелая волна. Кое-где вспыхивали молнии. - Но это всего лишь тучи, - возразил Кагэро. - Сейчас будет гроза. - Гроза будет и я не хотел бы попасть под нее.