И, возможно,
Станешь самой горькой из потерь,
Только, знаешь, завтра как теперь
Ни о чем не пожалею я!
 
      Девушка сорвала с пояса золотой серп и швырнула холодное оружие в сторону Тутанхамона. Фараон вскочил с кресла и, закрыв рукой рот, шепнул чье-то имя себе под нос.
      – Нет! - дико крикнул Иван и бросился наперерез летящему серпу…
      И вдруг Дурак обнаружил себя сидящим на собственной кровати, в своей комнате. Он тяжело дышал и, вытаращив глаза, уставился на руки, будто в них только что растаял убийственный серп.
      Что за сон!
      – Блин, приснится же такое… И все из-за тебя, Маш-шу, - ворчал он, припоминая из рассказов сестры, как ее называет кеметский парнишка, - отправилась опять гулять со своей мумией. А я тебя тут дожидаться должен. К фараону опаздываю!
      Иван раньше не верил в сны. Но после того, как его занесло в прошлое, он стал воспринимать их как подсказки. Сон же про Фабрику парень запомнил надолго и твердо решил, что культурой в Кемете он заниматься не будет. Кроме того, во сне, как понял Дурак, присутствовал непрямой намек.
      С помощью всемогущей программы 'Алевтина' пятой версии он смоделировал вежливый отказ фараону и схему последующего разговора. Правда, на месте не очень красивой женщины-комендантши оказался молоденький Тутанхамон, но какова разница, начальство всегда с ограниченниями в лексиконе разговаривает. Хотя, надо будет подкорректировать 'Алевтину' для общего случая.
      У ворот стояли запомнившиеся Ивану стражники: толстый и тонкий. Они неодобрительно оглядели гостя, но когда он показал им пропуск в общежитие с переливающейся голограммой и фотографией, заметив при этом:
      – Желанный гость из Раши с личным визитом к Его величеству Тутанхамону!
      Эти двое отошли в стороны, и путь для Дурака во дворец был свободен. Что же делает такое чудо, как голограмма с охранниками всех времен и народов. Неужели туда заложена какая-то гипнотизирующая сила? Куда только Иван по своему пластиковому пропуску ни проходил. Вот вернется он домой, если выживет на кеметских лепешках, расскажет Кириллу, как во дворец к Тутанхамону попал. Таким и возгордиться не грех.
      Правда, толстый стражник все же вышел вперед парня и пригласил фараона в сад. Иван даже обрадовался, что ему не предстояла долгая и нудная прогулка по коридорам. Минут через пятнадцать стражник вернулся, идя следом за прихрамывающим, опирающимся на длинную трость господином.
      Фараон вышел из того же коридора, по которому вчера вели Дурака поутру Эйе и Хоремхеб.
      На этот раз на голове правителя был немес в бело-красную полоску (как во сне Ивана), а оделся правитель в короткую заморскую тунику с широкими рукавами, подвязав ее красным поясом. Цеп и крюк фараон всегда носил при себе, про бородку козлиную тоже не забыл, как и про ожерелье и кулончик-медальон. Зато фараон не стал краситься, что гостя порадовало, а то как-то смешно было смотреть парню из будущего на подобный макияж.
      – Что скажешь, Иван Дурак из Раши? - холодным тоном спросил фараон, встряхнув скипетрами, которые держал в левой руке.
      Пока программист собирался с мыслями, Тутанхамон указал ему на беседку неподалеку от стены, и парень, послушавшись его, проследовал туда. Стражника фараон сразу отправил обратно к воротам. Иван даже удивился, неужели правитель рискнул общаться с ним, незнакомцем, без всякой охраны.
      – Не разгневайтесь, господин, здоровье, сила, разум, но не по душе мне работа шутника. Да, люблю я напевать всякую лабуду и шутить, но могу я это делать и просто так, когда время свободное есть, не за плату, дабы душу радовать. За деньги у юмористов плохо получается. Да и учён я более серьезным делам.
      Фараон, склонив голову набок, внимательно слушал каждое слово чужестранца.
      – В Раше я работал в 'Отделе странных явлений', на службе у Государя, президентом он у нас зовется, оберегал народ от нечистой силы, иногда расследовал делишки темные. Но так сложилось, что сослали меня в Кемет, в реалити-шоу поучаствовать и отыскать тут девку дерзкую, которая мир завоевать собирается. Высока она, стройна, глаза красивые, а волосы до плеч, густые-прегустые, а поет как Наталья Подольская на финальном концерте 'Фабрики Звезд', - а потом шепотом буркнул, - блин, он же не знает даже, что такое телик, - и бодро продолжил, - но работа моя сейчас идет неважно, по сему, если владыка Кемета, разум его, здоровье да сила, желает, чтобы Иван Дурак служил ему, то гость из далекой страны хотел бы работы схожей, дабы не пропало его учение зазря. Да не разгневается владыка Кемета на мою дерзость.
      Слышало бы начальство Ивана, как он заливал про свою деятельность, без году неделю проработав на ОСЯ.
      И про девушку, похожую на Иру, на поиски которой Иван хотел потратить немало времени, он тоже приукрасил. Хотя чувствовало сердце парня, что именно двойница - ключ от двери домой, и именно от этой девушки нужно спасти мир за оставшиеся пять дней. А последний сон о том, что двойница покусилась на фараона, - тоже своего рода намек, понял Иван Дурак.
      – Что же, ты выполнял нужную работу. И среди приближенных моих не помешают учёные люди, - ответил фараон, - а то эти оболдуи Эйе с Хоремхебом да жрец Сехемра впридачу, мне рот затыкают, а сами страну к разрухе ведут. Глаза у них завидущие, руки - загребущие, им золота бы побольше захватить, а про народ - забывают. Недалеко то время, что и вообще, хеттам паршивым или жидам-семитам все наши земли продадут. Хотя нет, наговариваю. Хоремхеб прекрасно удерживает хеттов у границ. Но остальные-то, остальные…
      Если бы Иван разговаривал не с фараоном, то непременно бы спросил, кто эти паршивые хетты, с которыми программиста местные постоянно сравнивали при встрече. Хотя и подозревал он, что это некое северное племя, от которого русичи пошли.
      – А еще, - продолжал фараон, - у меня есть одна тайна, которая душу шесть лет как бередит.
      – Дело об убийстве вашего брата, Семечка-Хари, - догадался Иван, - да уж, тут Харин-Хлеб какой-нибудь точно не расследует.
      Да чего там, догадался! Если бы Маша ему на ночь не рассказывала лекции по истории Древнего Востока, то программист бы выглядел перед Тутанхамоном полным Дураком, оправдывающим свою фамилию.
      – А ты умнее, чем я думал, твоя мысль проворнее, чем я предполагал! Вот только имена кеметские ты странно как-то произносишь.
      Мягко сказано еще - 'странно'. Иван их банально коверкал на свой лад, и низводил до бытовых, порой даже не очень культурных понятий. Как его сестра ругала, когда он повторял по сотне раз имена в неправильной транскрипции.
      Фараону было нелегко говорить о своем брате. Возможно, окажись Тутанхамон девочкой и без царского титула, то точно бы повис на плече чужеземного гостя, горько расплакавшись.
      – Но! - правитель поднял указательный палец, - для начала я тебя проверю на маленьком простеньком деле. Справишься - займешься расследованием убийства Сменхкара и большой задаток получишь.
      'Прямо как в сказке! - подумал Иван. - Только полцарства и свою жену малогабаритную подарить не обещай! Вот если бы Иру помог мне найти! Тогда бы взял я у тебя полцарства, назвал бы Белоруссией… Минск, Бобруйск, Гомель, Могилёв, Брест основал бы… Ну, или в Москву бы меня вернули… А так, не надо!'
      – Согласен! Только если ничего не получится - не убивайте, договорились? - поклонился программист.
      И фараон улыбнулся:
      – Договорились, - а потом начал рассказывать. - Значится так, есть у моей жены серьги золотые. Любимые. Как она их надевает и идет в них, характерный звон слышится. Это от матери и сестры старшей ей досталось, как приданое. Серьги тяжелые, уши сильно оттягивают…
      Иван представил Анхесенпаамон с эльфийскими ушками. А что, неплохо… Росту бы ей побольше, и можно в фильмах снимать в роли какой-нибудь Арвен.
      – Но она их все равно больше остальных украшений любит, - продолжал Тутанхамон. - А вчера утром она не нашла серьги у себя в ларце.
      – Банальная кража с целью переплавки на деньги, - заключил Иван, перебирая пальцами в кармане горстку медных дебенов.
      – Слугам я доверяю, - тихо сказал фараон, - если кому деньги-золото нужны - не жалею. Из меня многие уже столько добра вытащили, что самому обидно. А знатной публике, пусть и неумной, вряд ли захочется рисковать моей милостью ради дорогих украшений.
      Он повернулся к чужеземному гостю спиной и, держась за одну из опор беседки, смотрел на высокое дерево с большими белыми цветами. Нет, не магнолия это, что-то похожее, и невероятно красивое. Иван Дурак подпирал спиной противоположный столбик, глядя на крышу древней беседки, представлявшую собой сплетение из гибких веток, обвитое стелющимся растением с голубыми и розовыми цветочками. Как тут красиво, однако. Но как неспокойно! Двойник Ирки по улицам ходит, у фараона украшения пропадают. А что, если двойница и украла. И во сне именно поэтому связь Иры и Тутанхамона оказалась отмечена. Хотя, как? Во дворец не просто попасть! Версию с девушкой, похожей на Иру, программист поэтому сразу же отмел, как шутки психики.
      Он думал над раскладом: фараон по-детски доверял всем, слугам дарил украшения, иногда деньги, дабы они не совали лапы в более дорогие вещи и сундучки с казной, а подчиненным из высших слоев он доверял. Если положить все так, как описывал Тутанхамон, то либо его супруга потеряла любимую игрушку, что вряд ли, либо, что не выдерживает никакой критики, серьги сами ушли. Не мешало бы еще на магию проверить! Столько игрушек для телефонов сотовых именно про магию Древнего Египта люди напридумывали. Явно, не на пустом месте!
      – А вдруг у одной из служанок зависть взыграла, захотела она наравне с царицей ходить в красивых серьгах? - вслух предположил Иван.
      – Не думаю, - сразу отрезал фараон, повернувшись лицом к нему, - пусть, например, любимая служанка Анхесенпаамон, Мерит, из зависти унесла серьги. Она должна их надеть, иначе, она не девушка!
      Тоже верно. Да и вряд ли украшение из дворца фараона можно легко сплавить на рынке. Народ бедный, денег на такое не напасется. Да и легче кучку мелких безделушек продать, чем одно большое украшение. И тут Иван вспомнил вопрос, который любой сыщик должен был задать сразу:
      – А как выглядят эти серьги?
      – Большое золотое кольцо почти с ладошку, и на нем тоненькие золотые и серебряные пластинки, украшенные лазуритами и малахитами.
      'Диаметр десять сантиметров, подвески по два сантиметра длиной каждая, - прикидывал в уме программист. - Да уж, за продажу такого мешок баксов должны отвалить!'
      Но явно не за этим увели украшение любимой жены фараона. Тогда гость из будущего и не предполагал, во что выльется это маленькое, простенькое на первый взгляд дело. Да и неизвестно, чем бы все это закончилось, не вмешайся Иван Дурак.
      – Эй, правое полушарие дурацкого мозга! - заявил Иван с порога.
      Дорогой домой он обдумывал возможные мотивы кражи дорогого украшения. Ни одна из версий не находила никаких рациональных объяснений. Все упиралось в один вопрос: почему именно серьги, которые жена фараона держала всегда при себе? Если бы кто-то хотел продать больше драгоценностей, то почему их не увести из казны? А если кому-то захотелось расстроить девушку… Вполне возможно. Но кто и, главное, с какой целью желал обидеть Анхесенпаамон?
      Маша укоризненно посмотрела на братца, мол, новую шутку изобрел, левое полушарие.
      – Пока не научишься правильно произносить слова Нефертити, Сменхкара, Хоремхеб, Бекетатон, Анхесенпаамон и прочие, можешь и не обращаться за очередной энциклопедической справкой!
      – Достала, мелкая, - фыркнул Иван, - ее друг-мумия Маш-шу называет, так это ладно, всё нормально типа, а когда я подвожу имена древних египтян под Великий и Могучий русский язык… Ну ты сама посуди, не может человек, Первая Леди Кемета, носить имя во множественном числе, поэтому и Нефертитя, а Семечка-Харя, Харин-Хлеб, Брекет-батон, Аня-что-то-там-Омон… уж извини, как пишется, так и произносится! Учи албанский, чтобы понимать юмор!
      Маша ухмыльнулась. Ну не дурак ли! И вдруг ей пришла в голову гениальная мысль, на которую Иванушка не мог не клюнуть:
      – Знаешь, братишка, 'Нефер' в переводе означает 'прекрасный', 'прекрасная'… или 'прекрасные'. Понимаешь, к чему я клоню?
      – Ой, тогда точно, во множественном числе, Нефертити, надо, - он закрыл рот рукой.
      – Бедные мертвые уже в саркофагах от такого надругательства над их священными именами перевернулись, а у живых уши красные-красные от поминания их 'добрым' словом! - вздохнула сестра.
      Иван тоже много хорошего мог сказать про Машу, особенно, как та надругалась над священными языками программирования, написав зацикливший вывод 'Hello, world!' Как она Кириллу принтер сломала, тоже вспомнить можно. Но если бы брат посмел высказать подобные замечания, то стал бы он невольным слушателем лекции о нравственности, о том, что живых людей оскорблять нельзя, а его, Ивановы, программы и железяки - не женского ума дело, так что пусть не сравнивает.
      – Не в мертвых дело! - перешел программист сразу к заданию фараона. - У этой Ани-как-там-её спёрли дорогущие сережки. Зачем и почему? Вот это и нужно узнать.
      – Что, Шерлоком Холмсом нанялся?
      – Ну, типа того. Уж куда приятнее, чем блины на камнях печь. Расскажи мне еще разок об окружении Тутанхамона и этой… впрочем, Ане с длинным именем. Мне что-то сдается, кто-то из их семейки подшутил.
      Маша пригласила брата сесть за обеденный стол, а сама, расположившись рядом, начала вспоминать курс из предыдущего семестра. Конечно, имена слуг за три с половиной тысячи лет забылись, а из знати, кроме царской четы, Эйе, Хоремхеба, вредины Сехемра и трех младших дочерей Эхнатона никого во дворце быть не могло. Разве что, писец и казначей.
      – А женщина, высокая такая, сероглазая, черноволосая, кудрявая, богато одетая, с царственной осанкой, с маленькими царевнами всё ходит, это кто? - вспомнил Иван Дурак личность, которая почему-то запала ему в душу при первом посещении дворца.
      – Не знаю, - пожала плечами сестренка. - Может, воспитательница.
      Иван отчаянно крутил головой. Нет, не могла эта прекрасная дама быть банальной няней, слишком она… ну, на прислугу не походила. Царица она, и точка!
      – Кия? - вопросительно посмотрела Маша на брата. - Я всегда считала, что вторую жену Эхнатона с позором выгнали из Ахетатона за год до смерти еретика. Неужели ты хочешь сказать, что митаннийская царица Тадухеппа … жива? Ваня!
      – Кия-моторс - японская фирма, - пробормотал он. - Не смыслю я в этой египтологии, да простит меня консольная Бастет. Но по возрасту та женщина, что я видел во дворце, подходила Тутанхамону в матери. Выражение лица похожее, что ли… Анализа ДНК не делал, с уверенностью сказать не могу.
      – Значит… - шептала сестренка, затаив дух, не обращая внимания на шуточки своего необразованного братца, - Кия жива, как же она спаслась от гонений Меритатон?
      – Мерин-чего? - спросил Иван, но она его не слушала, поэтому Дурак погрузился в раздумья.
      Выходило, что во дворце еще жила мать фараона Кия. Вряд ли эта женщина стала бы заниматься кражей украшений, потому что подобные выходки - ниже ее царского достоинства. Младшие дочери Эхнатона были еще слишком малы, чтобы таскать безделушки старшей сестры.
      Выходило так, что троица Эйе-Сехемра-Хоремхеб, которых Иван с легкой руки случайно назвал Бывалым, Трусом и Балбесом, соответственно, были главными подозреваемыми, уж кто-кто, а эти трое могли что-нибудь и похлеще 'Операции Ы' замутить. Зачем им это надо - придумать только, и фильм можно снимать.
      Кия, по рассказам Маши, слишком любила сына, чтобы позволить ему огорчаться из-за жены, хотя митаннийская царевна имела все права ненавидеть Анхесенпаамон как падчерицу. Маша по учебникам истории знала, что митаннийская подданная выполняла при дворе Эхнатона роль шпиона. Потом, как говорилось всё в тех же учебниках, старшая дочь еретика, Меритатон, уничтожила Кию.
      Но оказалось, что учебники врали! Археологи ошиблись! И шпионка до сих пор крутилась в верхних слоях власти Кемета, несмотря на то, что страну с названием Митанни несколько лет назад завоевали хетты. Но никак не увязывается личность Кии с серьгами Анхесенпаамон, как ни крути. Не нужно ей украшение. Не дань же хеттам подносить.
      – Так, понятно, что ничего не понятно, - сделал никчемный вывод Иван Дурак, - а теперь представь, Маш, что сережки украл кто-то из так полюбившейся мне троицы. Зачем им это?
      Она насупилась. В логике девушка была не сильна, но воображение у нее имелось то еще. Она представила себе и рассказала Ивану об Эйе, ворующим ночью серьги Анхесенпаамон. Раз советник женился на этой женщине, когда она овдовела, значит, был к ней как минимум неравнодушен…
      – Стоп! - прервал Машу брат. - Не ты ли говорила, что Аня, овдовев, решила захватить власть, Екатерина Вторая, блин, местного масштаба. Может, Эйе, женившись на ней, лишь предотвратил маразм в высших политических кругах? Хотя, Тутанхамон его как-то не ценит.
      Девушка сидела и смотрела перед собой. Была еще одна историческая справка, которую она не хотела говорить Ивану, потому что сама не верила: будто бы этот некрасивый Эйе, похожий на Хрущева, толстый, обрюзгший, был отцом Нефертити, то есть дедом Анхесенпаамон. Если бы эта версия из другой эры была правдой, то мотива для кражи у советника не находилось, дед не пьяница, чтобы у внучки украшения воровать.
      Но Маше в голову пришла и еще одна идея:
      – А что, если девушка мечтала о троне при живом муже, что если она прикончила Тутанхамона ради этого, и…
      – Постой, - перебил ее Иван, - женская логика убийственна! При чем тут серьги? Да и фараон не такой дурак, чтобы…
      – Да уж, Дураков тут только два - мы с тобой, - вздохнула сестренка.
      Они еще долго обсуждали Анхесенпаамон и ее серьги. Каким только нехорошим человеком они ни сделали жену фараона: то она сама украшения спрятала, заподозрив мужа в измене, чтобы он на нее внимание обратил; то царица решила переплавить их в браслет с ядовитым покрытием, чтобы отравить мужа; то… впрочем, чего гадать, если не мешало бы допросить потерпевшую.
      Маша просто-напросто уломала брата, чтобы он взял ее с собой, потому что быть в Кемете и не посмотреть на царский дворец изнутри, когда ее брат это делает каждый день, для нее, студентки-искусствоведа, - грех. Брат просто не мог устоять перед умоляющими карими глазами сестренки. Да и к тому же, один Дурак - хорошо, а два - лучше!
      Первый раз в жизни Маша видела ворота дворца при дневном свете. Она, вообще, с момента разметки города, так вышло, ни разу не проходила даже по проспекту Ленина.
      Вот закончилась аллея выстриженных под одинаковый рост пальм, и взору Маши гостей из будущего открылись ворота и два стражника, верно несущие свою службу.
      – Секретный агент его Величества Тутанхамона Эхнатоновича, Иван Дурак с подмогой, - вышколенным еще на курсе военной подготовки голосом громко и четко протараторил гость из будущего. - Мы…
      – Мы с личным визитом к Ее величеству Анхесенпаамон, - встряла Маша, чтобы братец не начал нести ахинею.
      Ведь исковеркать имя Первой Леди Кемета у Ивана получалось отлично. Причем, когда остальные деятели эпохи имели по одному истолкованию своих имен, Анхесенпаамон он всегда называл по-разному. Спел бы Бутусов и про нее песню…
      Один из стражников кивнул Ивану и сказал:
      – Я вас провожу.
      И процессия из трех человек двинулась внутрь. Те коридоры, которые Иван посчитал подобием компьютерной игрушки, просто поразили Машу своей красотой, так что она чуть не отстала от стражника и брата, рассматривая росписи на стенах.
      – Ты кончай комиксы читать, не за тем пришли! - возмутился Иван, оттаскивая сестренку от красивой фрески, на которой был изображен Тутанхамон на колеснице, занимающийся отстрелом уток из лука.
      – Я тебе дам, комиксы! Манга еще скажи! Это же произведение искусства, не дошедшее до наших дней! - возмущению гостьи не было предела.
      Иван бубнил себе под нос ругательства в адрес сестры и тащил любопытную Марью-искусницу дальше и дальше по коридору.
      Идти пришлось недолго. Царица сидела на балконе в первом же здании, а ее верная служанка Мерит медленно опускала-поднимала опахало из павлиньих перьев над головой госпожи. На служанке была короткая полупрозрачная накидка, закрепленная на груди и талии золочеными тесьмами. Что правда, то правда: фараон жаловал дорогие вещички слугам. Когда стражник и гости вошли на балкон, Мерит отвлеклась от своего занятия и окинула на пришедших любопытным взглядом. Девушка была ничего так, симпатичная, и даже высокая по местным меркам, волосы у нее кудрявые, а кожа темная. Наверное, она - рабыня из Пунта, что в двадцать первом веке называется Эфиопией. Служанка потупила взгляд и ждала указаний госпожи.
      – Мерит! - тоненьким ласковым голосом окликнула ее Анхесенпаамон. - Продолжай, радость моя!
      – Но к вам гости, Ваше величество! - в отличие от голоса правительницы низким, грубоватым тоном сказала служанка.
      Царица встала и откинула длинные, чуть ли не ниже пояса волосы, завязанные в хвост, за спину. Когда Анхесенпаамон обернулась лицом к пришедшим, Маша обомлела: та выглядела точь-в-точь, как на рисунках с ларцов, тронов, колесниц, которые в начале двадцатого века нашли в гробнице Тутанхамона. Только ее теоретически можно взять за руку, посмотреть в глаза, с ней можно поговорить.
      – Госпожа Мерит, - обратился Иван к служанке, - мы пожаловали к Ее величеству с личной беседой.
      – Когда чужеземные гости, - начала та, - приходят к Её величеству по личному делу, Мерит становится глухой.
      'Ню-ню, звуковую карту отключит', - в шутку подумал программист.
      – Будьте добры, госпожа Мерит, - еле сдерживая смех, сказал он, - пока вы не успели оглохнуть, послушайтесь меня и подождите окончания нашей беседы с госпожой Аней у входа на балкон в компании с, надеюсь, уже оглохшим кавалергардом… то есть, охранником. Иначе мне придется не в самом лучшем свете рассказать о вашем неправильном регуляторе громкости звука господину Тутанхамону.
      – К чему же такая секретность? - повела бровью царица.
      – Понимаете ли, госпожа Аня, - начал Иван, когда послушная служанка отошла в сторону, - можно я буду вас называть по-нашему, мне так, ей Богу, легче.
      Анхесенпаамон кивнула. Возможно, ей и самой за двадцать лет жизни на земле уже надоело длинное имя.
      – Ваш муж, - продолжил Дурак, - дал мне поручение найти ваши любимые серьги, и я просто не могу…
      Не успел он закончить мысль, как царица встрепенулась и начала выгораживать Мерит, что та не брала, и нечего было отводить служанку в сторону.
      – Уж поверьте, госпожа, но если расспрашивать всех по одному без присутствия оглохших на время слуг, то серьги найдутся куда быстрее. Практика показывает, что не все еще и глохнуть правильно умеют! Лучше расскажите мне, что случилось в ночь пропажи.
      А что было? Все как обычно. По словам Анхесенпаамон, Мерит проводила ее в комнату, помогла раздеться. Потом она начистила все украшения и положила хозяйке в ларец. После этого служанка ушла. А Ее величество еще долго лежала на кровати и смотрела в потолок, не могла уснуть. Почему - она распространяться не захотела.
      И тут девушка понесла такое, чего Тутанхамон почему-то не рассказал.
      – И тут я слышу шаги в коридоре. Я так обрадовалась, что это он. Ну, муж мой. Только шедший был не в сандалиях, а босиком. И не хромал. Покрывало на входе отогнули, и ко мне пожаловал сам Анубис. Я села на кровати в испуге. Меня прошиб холодный пот, а руки отказывались двигаться. Я хотела закричать, но не могла. 'Дай жертву, - сказал он, - а то мне придется сегодня же забрать сына Ра'. Он пришел за моим мужем, представляете?
      Иван и Маша переглянулись: налицо шантаж и костюмированное шоу.
      – Вы не верите, что я видела бога, - расстроилась Анхесенпаамон.
      – Наоборот, - вступила в разговор Маша, - верим, продолжайте, хотя… я догадалась правильно? Вы отдали ему серьги как взятку, чтобы он не тронул вашего мужа?
      Она могла соображать лучше всяких там 'Алевтин' разных версий, особенно, когда речь шла о женской логике.
      – Да, - тихо ответила царица, как и следовало ожидать, - и сказал, что за эту плату он дает Тутанхамону еще пять дней жизни на земле. Я мужу этого не рассказала, чтобы не портить ему настроение. Хотя он бы бредом это назвал… он как-то к богам странно относится… не верит, что ли. Только и вы ему не рассказывайте про Анубиса, ладно?
      Её глаза были полны слез, и по взгляду становилось ясно, что она готова отдать ряженому все богатства на свете и титул, лишь бы божество с головой шакала не забирало мужа на поля Иару молодым. Иван фамильярно обнял царицу за плечи и крепко прижал к себе.
      – Поплачьте, легче станет.
      Девушка обняла чужестранца за талию и долго изливала слезы в чёрную футболку Ивана Дурака. Он - гость из таинственной страны Раша, правая рука их правителя, наверное, ему чужды боги Кемета, но он такой добрый. Ни один высокий гость из Хатти никогда ей таким не казался. Все эти бородатые дядьки в длинных пестрых одеждах говорили лишь о войне, да разделе территорий. А тут вдруг появился высокий чужестранец, которому не нужно совершенно ничего из кеметских богатств, и которого ее муж просит разобраться в каких-то бытовых неурядицах. Странно? Еще как. Но интуиция подсказывала царице, что этому человеку можно довериться. А парень тем временем обдумывал, как бы посягнуть на религиозные ценности местных жителей, чтобы объяснить Анхесенпаамон тот ужас, который она пережила и то, что приходил к ней вовсе не Анубис.
      Когда она успокоилась и, утерев слезы, отошла и села на скамейку, Иван все же сказал:
      – Только не гневайтесь, госпожа Аня, я человек заморский, нет у меня веры в ваших богов, да и за смерть в моих краях отвечает не Анубис, а такая костлявая бабка с косой через плечо, - Иван на славу постарался изобразить зловещее лицо и как будто взял в руки невидимую косу, непременный атрибут Смерти, так что царица невольно рассмеялась. - Боги не имеют земного воплощения. Поэтому смею уверить вас, Ваше величество, то не Анубис к вам являлся, а убийца, ряженый под божество.
      Это стало вторым ударом для первой леди Кемета. В ужасе девушка смотрела на Ивана. Она начала говорить о том, что рядиться под бога - смертный грех, да сожрет ряженого Амт в зале Двух Истин, и что Анубис и прочие боги воплощаются только перед жителями Кемета, а для чужестранцев не существует даже Суда Осириса. Программист почесал в затылке. Нужно было срочно убеждать девушку в небожественном происхождении 'Анубиса'. И тут ему пришла в голову замечательная идея. Он достал из кармана свой отключенный сотовый и приложил к уху:
      – Босс, - сказал он в трубку, - свяжитесь там с Осирисом, Ра или с другими из Кеметских и спросите, не посылали ли они Анубиса к Анхесенпаамон за выкупом?
      Иван задумчиво побродил по балкону с минутку. Правительница же, рот открыв, смотрела на маленькую вещицу, с которой разговаривал чужестранец. А ведь эта штука была по уровню не ниже Осириса.
      – Чтоооо? Не командировали? Я так и предполагал! Боги ведь мзды не берут! Аминь!
      И Дурак запрятал телефон обратно в карман.
      – Я же говорил, - развел он руками, - а теперь еще и мой Бог, Билл Гейтс Всемогущий связался с самим Амоном и все выяснил. Не Анубис то был, а человек в личине бога!
      Эх, пропадает такой проповедник. Раз - и развеяны доводы насчёт божественной принадлежности убийцы. Да, Анубис - бог Смерти, но не взяточничества же! Зато Анхесенпаамон заметно приуныла, и Ивану пришлось вынести еще один сеанс плача в футболку.
      – Никому не рассказывай обо всем, что я тебе тут наговорил и о том, что ты мне поведала - тоже! - он незаметно для себя перешел с царицей на 'ты', слишком жалко было ему девушку, и как-то не к месту было поминать ее титулы, да и возрастом она была младше его года на три, - за оставшиеся дни я найду негодяя!
      Анхесенпаамон смиренно кивнула, шмыгнув носом. А что, и у цариц сопли в носу бывают. Она не переставала плакать, закрыв лицо руками. Набравшись храбрости, Маша подошла к ней и села рядом, положив руку на крошечное плечо кеметской девушки.
      – Не вешать нос! Богохульника, шантажиста, убийцу найти несложно! Главное, не ошибиться! И тогда никто не сможет навредить ни тебе, ни Тутанхамону. Поверь, я тоже люблю одного человека, и если бы ко мне вот точно так же пришли и начали требовать мзду за его жизнь, то я бы поступила точно так же, как и ты! Только бы все-все рассказала своему любимому…
      Анхесенпаамон посмотрела заплаканными красными глазами на гостью и постаралась улыбнуться.
      – Не знаю почему, но тебе я верю… - а потом позвала служанку. - Мерит!!!
      – Только ей ни слова, - шепнула Маша, - я с ней поболтала, пока вы тут с Ваней говорили. Не рассказывай ничего, ладно? Мы ей потом всё сами…!
      Вот она, эпоха безвременья в Кемете. В Богов охотно верят, но так же быстро забывают об их присутствии. Окажись Иван во времена какого-нибудь Тутмоса III, не получилось бы ему убедить человека в том, что бог был ряженым.
      Попрощавшись с царицей, брат с сестрой спустились в сад и прошли в ту беседку, в которой несколько часов назад программист разговаривал с фараоном.
      – Вань, мне это все не нравится. Пока ты успокаивал Анхесенпаамон, я поговорила с 'оглохшими', ну, чтобы они вашу беседу не подслушивали, - сказала Маша. - И узнала много интересного. Охранник сказал, будто вчера ночью видел девушку, перелезавшую через стену, он погнался за ней, но бестия глянула на него красными светящимися глазами и растворилась в воздухе. Ваня, серьги - это, похоже, лишь частичка большого заговора!
      – Ира! - сразу же догадался программист.
 

Будни съемочной группы