– Изойди! - раздался вдруг сдавленный визг, и что-то полоснуло парня по щеке.
      Он мигом спрыгнул со сфинкса, схватившись рукой за щеку. Что-то теплое липкое согревало его пальцы. Кровь. Только шрама ему не хватало!
      Иван в ужасе посмотрел перед собой. Она, та самая, похожая на Ирину, стояла напротив него, сжимая в руке все тот же серп, а в ее глазах было столько ненависти, что страх не мог не закрасться в душу парня. Вдоль рук девушки выросли широкие крылья из больших белых перьев, а все тело светилось красным.
      – Ира! - выдавил Иван.
      – Ты пришел за мной? - чуть шевеля губами, спросила она. - Я чувствую это! У тебя не получится! У меня могущественный покровитель! Никто из людишек не сможет справиться со мной!
      Она, не сводя глаз с ухватившегося за рассеченную щеку парня, медленно подняла серп. Следующее ее движение могло бы стать последним, что видел московский студент в своей жизни, если бы… он случайно не нажал на кнопку включения фонарика и не осветил лицо девушки. Она вскрикнула, словно от боли и, взмыв под звезды, улетела в неизвестном направлении.
      – Ну и делааааа, - протянул программист, - да в этой игрушке глюк на глюке.
      А сыщик-то кеметский оказался проворным, словно обезьянка. Пробежав квартал по проспекту Ленина, он свернул на Энгельса, потом на Путина. Продолжались бы так и дальше догонялки по улицам предутренних Фив, если бы не случайность.
      Вдруг закутанное в плащ существо споткнулось обо что-то и растянулось в полный рост на камнях проезда Рамсеса II.
      Маша, одним прыжком настигшая сыщика, приземлилась ему прямо на спину и прижала к земле его плечи.
      Всё, что могла рассмотреть девушка в данном положении, была модель древнеегипетского плаща: всего лишь покрывало, сложенное вдвое и зашитое с одной стороны, а по линии шеи приделана тесьма, отделяющая подобие капюшона от большого куска материи, в которую можно закутать тело в холодные зимние дни. Из-под плаща торчали две руки, скорее мужские, нежели женские, с большими кистями и длинными пальцами. На запястьях обеих рук сверкали браслеты (в свете брошенного неподалеку фонарика). 'Богатенький экземпляр', - подумала Маша. Такие украшения и в двадцать первом веке её эры стоили бы большие деньги, а какова была их цена в Кемете, лучше даже и не предполагать.
      – Отпусти, - прохрипел кеметец, на спине у которого удачно устроилась Маша.
      Мальчишка. Сомнений не осталось. Маша, помнившая одноклассника Кольку, который выслеживал ее в шестом классе по дороге домой; Петьку, который на одном из уроков лезвием отрезал ей косичку, и прочих малоприятных особей мужского пола, решила излить все негодование на так удачно пойманном древнем мальчике.
      – Зачем за нами следил всю ночь? - начала она допрос, с силой надавив на плечи парня.
      – Факел, - прохрипел он, - факел без огня покажи, хеттская женщина…
      Удивления у Маши было хоть отбавляй, и она ослабила хватку.
      – И всё? - лишь смогла спросить она. - Кстати, Хаттуса - не моя родина.
      – Неужели для тебя эта штука - само собой разумеющееся?
      – Ну да. Фонарем зовется. Правда, скоро он уже… - девушка задумалась, подбирая синоним к выражению 'батарейка села', и потом сказала, - сгорит он скоро.
      – Так ты меня отпустишь?
      – Если тебе нужен только мой фонарь. Ночной Дозор, блин, недоделанный.
      – Да-да, только фо-нарь, - подтвердил пленник.
      – Честно-честно? А то знаю я вас, пацанов!
      – Да отправит меня господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, на каменоломни, если я наврал почтенной хеттской женщине, имеющей фо-нарь.
      'Ух ты, какой разговорчивый попался! - улыбнулась про себя Маша. - А теперь я еще знаю, какой сейчас год! С точностью до пяти-шести лет! И не надо достройки у храма Амона анализировать!'
      Но озвучивать рассуждения она не стала, а лишь сказала:
      – Ладно, подарю ребеночку игрушку, но при одном условии.
      – Выполню, только слезь с меня!
      Маша властным взглядом окинула спину прижученного Абрамовича древнеегипетского масштаба, и ослабила хватку, а потом взяла фонарь, и слезла со спины растянувшегося на мостовой парня.
      Кеметец сначала оперся на локти, потом встал на колени, немного взвыв от боли и ухнув, похоже он разодрал ногу до крови. Капюшон неудачного покроя, словно мешок, свисал набок, лента плаща, как рассмотрела Маша, была бантом завязана на груди. Странно, на владельце дорогих золотых украшений и большого шерстяного плаща была обычная набедренная повязка, пыльная после падения, с широким светлым поясом. Сандалии же, с легкой руки Ивана названные шлёпанцами, оказались такой тонкой работы, что их можно назвать чуть ли не штучной продукцией. А еще позабавили Машу серые шерстяные носки. То, что египтяне умели вязать, девушка прекрасно знала из курса истории, но ни одного экземпляра древней продукции так и не видела. До сегодняшнего дня. А посмотреть было на что: носки связаны просто, словно два мешка, о том, как делать резинку и пятку, конечно, никто в четырнадцатом веке до Рождества не знал. Да и такой ширины эти носки получились у мастерицы, что в каждый запросто вошло бы две ноги, а не одна. Именно поэтому, сей вязальный беспредел (а Маша иначе не могла назвать этот шедевр древнего рукоделия) смотрелся на парне словно сапожки.
      – И какая дань с меня за фо-нарь? - переспросил он, проследив за взглядом девушки, изучающей его носки.
      Она бросила пополнять свои энциклопедические знания по теме 'история вязания', испытующе посмотрела на него и ненавязчиво сказала, правда, таким тоном, что отказать было невозможно:
      – Гульчитай, покажи личико!
      Привычку говорить фразы из фильмов сестра позаимствовала у брата, который очень часто вспоминал крылатые выражения.
      Парень взялся правой рукой за краешек капюшона, сползшего на глаза, и откинул его назад.
      – Только я не Дурь-какой-то, зови меня просто Неб.
      Он наклонил голову и посмотрел на Машу ясным добрым взглядом. Девушка исподлобья зыркнула на пойманного ею человека, осветив его лицо фонарем.
      Он поморщился и отвернулся от бьющего в глаза света. А ведь он симпатичный, этот Неб.
      Ему было не больше двадцати, выражение лица, вообще, детское. Волосы парень сбривать, как это делали почти все древние египтяне, не стал. А многие его соотечественники в целях борьбы с перхотью, блохами и ленью причесаться очень просто решали все эти проблемы. Он носил причудливую прическу, в стиле Машиных времен: у него была раскинутая на пробор длинная чёлка и очень коротко обрезанные волосы на затылке. Интересно было бы взглянуть на инструменты древности, которыми возможно создать такую необычную стрижку. Только волосы немного вились и поэтому торчали во все стороны. Причем, весь этот хаос на голове смотрелся не как известная прическа 'Я упала с сеновала, тормозила головой', а весьма неплохо. Будь Неб москвичом, Маша бы подумала, что парень посещает хорошего стилиста.
      Судя по чертам лица, его можно было отнести скорее к южанину-русскому, еврею или турку, нежели к предку арабов. Или в древности все праотцы современных жителей Ближнего Востока были круглолицыми с острым подбородком, тонким носом и большими серыми глазами? Вот насчет глаз и все сомнения, карие или чёрные - другое дело, но сероглазый египтянин - что-то новенькое, не укладывающееся в сложившиеся стереотипы. Хотя, у представителей обеспеченной прослойки общества зачастую в родственниках встречались чужеземцы. Да и какая разница, кто у тебя родственники, и какой ты национальности, если природа создала тебя таким милашкой.
      Гостья из будущего отвела взгляд в сторону. Она чувствовала, как горели ее щеки, когда она еще раз искоса посмотрела на молоденького кеметца, осветив его лицо.
      – Меня зовут Маша. А вот твой фонарь, - смущенно сказала она, подойдя поближе к парню и протянув ценный артефакт.
      – Маш-шу, - повторил Неб, - Маш-шу - кеметское имя, а ты - хеттская женщина.
      Он взял фонарь, а потом, аккуратно приподнял указательным пальцем левой руки ее лицо и заглянул в испуганные карие глаза девушки, чем еще больше смутил ее. Она неизбежно смотрела в одну точку - на него - и так хотела ну хоть куда-нибудь спрятать свое недоумение. Она резко мотнула головой и, осноновившись глазами на фонаре, сказала:
      – Я не из Хатти. А фонарик… Нажмешь сюда, - она щелкнула по кнопке включения-отключения, - свет исчезнет, еще раз нажмешь - появится. Когда светить перестанет, значит, надо сменить батарейки. Они продаются по двадцать рублей за штуку в любом фотосалоне.
      Последнее Маша, сказала тихо, чтобы избавиться от напряжения. Не помогло.
      Неб кивнул и спрятал руку с фонарем под плащ.
      – Откуда ты, если не из Хатти, Маш-шу? Ты похожа на хеттскую женщину, но говоришь такие странные слова, коих я от северных недругов не слышал.
      Он так сверлил ее взглядом, что девушка уже не знала, как бы ей подальше убежать от этого общения глаза в глаза.
      – Я, - начала она, а потом, смирившись с мыслью, что Древней Руси еще в проекте мирового устройства не имеется, продолжила, - живу далеко на севере, где зимой идет снег, и так холодно, что мы вынуждены приносить в дома огонь и одеваться вместо плащей в шкуры зверей. Ой, да ты не знаешь даже, что такое снег. А в Турцию… то есть, в Хатти, - быстро поправилась она, - мы ездим летом отдыхать на море.
      Неб такого явно не ожидал и, услышав заявление Маши, вытаращил глаза настолько, насколько это было возможно. Да уж, его географические познания на севере мира были ограничены Хатти, Месопотамией и Митанни, а дальше ничего не существовало.
      – И далеко это от Кемета? - то ли в испуге, что такой холод может прийти и в его страну, то ли из любопытства спросил он.
      – Год на колеснице! - прикинула она расстояние от Москвы до древних Фив.
      Бедному (не в смысле денег) кеметскому парню выпала ночь удивлений. Если бы еще собеседница сейчас сказала, что живет она в будущем, на три с половиной тысячи лет вперед, Неб, наверное, умер бы на месте.
      – А ты интересная девушка. Может… - парень замялся, - встретимся завтра, продолжим разговорчик, а, не хеттская женщина? Только этого… своего напарника… не приводи. Страшный он.
      Маша искоса посмотрела на нового знакомого. Ой-ой, подходит с той же стороны, что ее соотечественники и современники: несет сначала насчет 'кто ты' да 'откуда', раздевает взглядом. А потом все сводит к тому, что общаться интересно, и не мешало бы встретиться где-нибудь в более 'подходящей' обстановке, в кино приглашает. Хотя, что может значить одно свидание с парнем? Поболтали и забыли.
      А он разговорчивый, много чего поведать может полезного, что сейчас для Маши было крайне важным. Вдруг парень все расскажет и место, куда она с братом попала, - вовсе не Древний Египет, а взаправду Подмосковье, ролевая игра 'Амарна-2006' , и все просто-напросто потешаются над Машей и ее братом по просьбе Юльки Шаулиной и ее папочки. Нет, вряд ли, они уже решили, что очень велики расходы для подобных шуток и дом их слишком странно выглядит.
      – Ладно, в полдень на площади Астерикса и Обеликса.
      – Где? - нахмурился Неб.
      Точно! Еще же ни один местный не знал нововведений! Как же Маша могла ляпнуть такое? И почему именно это место? Да просто название это оказалось запоминающимся.
      – Нуууу, - протянула она, - у сфинксов там, за поворотом, на такой мелкой площади.
      Неб многозначительно кивнул:
      – Что же, буду ждать в полдень, чужестранка, на главной площади нашего города, она вовсе не мелкая, - он взял ее за плечи и снова посмотрел в глаза, - еще раз спасибо за фо-нарь, Маш-шу.
      Он закрыл глаза и… прикоснулся своими губами к её губам. Она затаила дыхание. Собственно, а что это было?
      – До полудня, - помахал Неб оторопевшей девушке и подмигнул, - буду ждать!
      Он повернулся к ней спиной и, прихрамывая, направился в сторону улицы Энгельса.
      – До полудня еще так далеко… - прошептала Маша, глядя под ноги.
      Что же сделал с ней кеметский парнишка с таким простым именем Неб? Она кокетливо подняла глаза и еще долго провожала взглядом своего нового знакомого, пока тот не свернул на другую улицу.
      В стороне дворца фараона брезжил рассвет. Начинался новый день. Маша не спала уже почти сутки и не хотела, потому что боялась обмануть того, кого еще так плохо знала, но к кому ее тянула неведомая ей самой сила.
      Шорох в проулке заставил Машу заглянуть туда. Но там никого не было, только черная соседская кошка, выделявшаяся из тьмы при свете луны, сверкала зеленым фосфором глаз. 'Показалось', - подумала девушка и побежала дальше искать брата.
      – Мяу, Себек, чуть не спалились!
      – Извини, Баст, у меня DVD закончился пока эти розовые сопли снимал, - мужчина с головой крокодила похлопал левой рукой по отключенной камере.
      Богиня-кошка фыркнула и отвернулась.
      – Я, вообще, не понимаю, зачем ты подставила подножку этому пареньку?
      – Все просто, коллега, - она уселась на край крыши одного из домов. - Надо же чем-то занять нашу Марью-искуссницу, пока ее брат мир спасает. Это раз! Я хочу сделать реалити-шоу 'Дом-3' и обойти по рейтингам Ксюшу Собчак. Это два!
      Может, она бы озвучила и третью причину, если бы оператор ее не прервал:
      – Неужели ты не знаешь, что нельзя сводить людей из отдаленных друг от друга точек оси времени?
      – Я богиня любви, и мне можно все! - она спрыгнула с крыши и, довольная, зашагала в сторону храма Аменхотепа, а Себек, словно слуга, побежал за ней, прижимая к груди дорогую японскую видеокамеру.
      Иван открыл глаза. Последнее, что он помнил - крылатая Ирина взмывала к небу, а дальше… Он, наверное, потерял сознание, а теперь на него, лежащего на спине у сфинкса, смотрела Иришка. Странно, но ее фигура будто была подсвечена, словно местная достопримечательность. В ночи не составляло труда разглядеть каждую волосинку на голове девушки, каждую складочку ее платья. Рыжая, настоящая Иришка-проводница, с красным флажком, которым она махала, когда поезд отъезжал от станции, но одетая в платье давешней египтянки, стояла на земле.
      Удивленный программист вскочил, удобно усевшись на сфинксе.
      – Ты нашел ее, - тихим, но ласковым, в отличие от давешней девушки, голосом сказала Ира.
      – Кого? - не понимая, спросил Иван.
      – Ее.
      Сказка про белого бычка.
      – Называй ее моим именем, - попросила девушка, умоляюще глядя в глаза парню.
      – Кого?
      – Ее.
      Да что такое? Что за недомолвки? Его любимая стояла напротив сфинкса, на котором он восседал, и теребила в руках скрученный флажок.
      – Когда ты называешь ее моим именем, ты даешь мне силы, когда ты кличешь именем, данным ей при рождении - отбираешь жизнь у меня.
      – Ира, ты на меня сердишься? Почему ты говоришь загадками?
      – Нет, Иванушка, прости меня! Я просто не могу говорить иначе. Спаси меня, пожалуйста.
      Парень, услышав такое, спрыгнул на землю. Но только он попытался взять любимую за руки, как фигура девушки начала таять, а он дико закричал:
      – Ира! Ира! Ирка! Не оставляй меня!
      И он подскочил на кровати. В собственной комнате. Сфинксы, Древний Египет, странная девушка, как две капли воды похожая на любимую проводницу, сама Ира, которая знает про эту особу, но ничего не хочет говорить. Где сон, а где явь - не разберешь.
      Парень встал и подошел к окну. Там была пустыня, а не Измайловский лесопарк. Какая досада.
      – Вань, не кричи, - сонным голосом отозвалась Маша, устроившаяся спать на кровати Кирилла.
      Вернулась. Это успокоило Дурака.
      Маше, вообще, поутру не спалось, несмотря на то, что устала она до изнеможения, не смыкала глаз больше суток, но сон не приходил к ней. За окном уже совсем рассвело, лучи солнца уже давно озарили землю, а девушка все переворачивалась с боку на бок. Она устало посмотрела на часы - девять утра. Неб будет ждать ее через три часа. Есть еще время вздремнуть. И она, завернувшись в покрывало, повернулась к стене. Кто-кто, а Машенька ни разу не усомнилась, что произошедшее вчера - не сон и не компьютерная игра.
      Себек вошел в кабинет к журналистке Бастет. Он достал из-за пазухи три папки 'Дело?' и протянул их помощнице.
      – Анкетные данные на Ивана Дурака, Машу и этого, который из-за тебя, милочка, потерял покой. Мне велели не смотреть, доставал все Ра из архива в Лесу Судеб.
      – Мяу, - богиня взяла из рук коллеги все материалы и, бегло просмотрев личные дела на сестру и брата Дураков, с любопытствои открыла третью папку. - Посмотрим, кого мы вчера подцепили…
      Крокодилоголовый раскачивался в кресле, тупо глядя в потолок и ожидая восторженных отзывов от богини любви. На той же вся наличная шерсть дыбом встала, когда она открыла первый лист дела. Бастет быстро ретировалась в четвертое измерение, а после того, как пришла в себя от перенесенного шока, вновь спроецировала себя перед коллегой.
      – Что с тобой, Баст?
      – Ничего, - отмахнулась она, - интересный экземплярчик попался!
      – Кто он?
      – А это секрет! - и богиня любви спрятала все личные дела в сейф.
 

Программа 2. Любовь как любовь