Египет, ноябрь 1922 года
      Говард Картер и лорд Карнарвон стояли на пороге гробницы под палящим египетским солнцем, от которого мало спасали куцые тени многочисленных скал. С замиранием сердца смотрели археологи на ступеньки уходящей вниз лестницы, где в густой тени ученых ждала запечатанная дверь. Говард долгих три недели ждал приезда лорда, чтобы в его присутствие вскрыть древние печати.
      – Здравствуй, дорогой мой фараон, - улыбнувшись, сказал археолог, не в первый раз осматривая печать господина Тутанхамона, - наконец-то я нашел твою усыпальницу.
      Несколько фотоснимков запечатанной гробницы, после того как художник во всех деталях перерисовал все наложенные на скальную дверь печати, изображающие шакала и девять военнопленных , и ученые принялись разбирать дверь. Неотесанные серые камни, закрывающие проход от пола до потолка, не так легко поддавались киркам и ломам рабочих. И только к полудню следующего дня перед археологами открылась галерея в полтора человеческих роста, резко уходящая вниз.
      Но стоило Картеру вместе с инспектором древностей ступить туда, как из гробницы, словно черт из табакерки, выскочила черная кошка. Шерсть дыбом, дикие желтые глаза мечутся в поисках неизвестно кого, словно среди сотни членов экспедиции животное отчаянно разыскивало своего хозяина. Но не найдя его, кошка бросилась наутек. Она мчалась так, будто за ней гналась не просто собака, а Цербер собственной персоной.
      – Кошка? - только и успел произнести опешивший лорд Карнарвон.
      – Из гробницы? - не менее удивленным тоном вымолвил Картер, наблюдая за тем, как нанятые им для вывоза сокровищ в Каир арабы гонялись за неизвестно как очутившейся в захоронении кошкой. - Я понимаю еще ларцы Эхнатона, что валялись наверху лестницы, но живая кошка… Как она… три тысячи лет…
      Не могла же эта бестия просидеть взаперти так долго!
      Но другого-то выхода из гробницы не нашлось, как позже напишет в своих мемуарах Говард Картер.
      Животное сжимало в зубах какие-то бумаги и старалось прорваться через толпу не очень дружелюбно настроенных к ней членов экспедиции.
      Кто бы мог подумать, что поймает странное животное женщина, дочь лорда Карнарвона. Английская леди, бросив на таинственную беглянку свой газовый платок, нарушила все ее планы побега. Кошка банально запуталась в тонкой ткани, и девушка смогла взять ее на руки.
      – Моя, лапочка, ну-ка покажи, что у тебя в зубках…
      Мисс Карнарвон ласково гладила кошечку по спинке, но та смотрела на свою пленительницу словно на злейшего врага. Она бы шипела, если бы не мешали бумаги, что кошка держала в зубах. Один араб, стоявший неподалеку от молодой англичанки, аккуратно надавил на скулы, и папирусы, которые животное зачем-то хотело унести с собой, упали на землю.
      – Славная кошечка, - поглаживал ее подоспевший лорд Карнарвон, - милое животное, кысь-кысь-кысь, мистер Картер, посмотрите, что она утащила…
      Руководивший экспедицией археолог уже внимательно изучал две бумаги. Да-да, именно бумаги, потому что подобное изделие вряд ли могло походить на древний папирус. Стрелочки, словно в современных книгах, схематичные человечки: голова и ручки-ножки палочками, подписи на незнакомом ему, мистеру Картеру, языке. Но это современный язык, археолог мог поклясться всеми сокровищами из найденной гробницы! А иногда среди иностранных надписей встречались и знакомые ему английские 'must die' и 'damn'.
      – Похоже на славянский алфавит, Россия или Болгария, но никак не древнеегипетский! - к Картеру подошел один из журналистов. - Да-да, я бывал в Петербурге, а тетка моей жены родом из Софии, я немного знаю эти языки… похоже, что это современный русский. После революции они выбросили некоторые буквы… Сехем-ра, долбанный жрец?! Эйе - старый козёл? Гоша Кут-сенко - это что-то вообще, украинское. Милая Анечка… Хмм… ну и диалект, никогда такого не слыхивал: 'имхо'!
      Журналист пристально всматривался в череду корявых русских букв, написанных очень странными чернилами: половина эпитетов и выражений была ему просто-напросто незнакома, но одно он мог сказать с уверенностью - писавший этот документ был лично знаком с придворными древнего фараона. Не исключено, что автор схемы был приближенным Его величества.
      – Вы хоть поимаете, что говорите? - возмутился Картер, тряся перед журналистом странной находкой. - Откуда в египетской гробнице взяться документу из Советской России? И вот этому портрету!
      Говард не мог поверить в происходящее. Со второго листа на археолога и журналиста, лучезарно улыбаясь, смотрел парнишка лет семнадцати, судя по одеждам - древний египтянин, скорее всего фараон собственной персоной, а в руках у него - очень знакомая черная кошечка. Но картинка была такой яркой четкой и реалистичной, коих даже с помощью самого дорогого фотоаппарата получить не удавалось. Тем более, в цвете!!! Кртер хотел было протянуть картинку журналисту, как вдруг почувствовал адскую боль в запястье. Черная кошка, вырвавшись и покусав нескольких человек, отвоевала свое сокровище и кинулась с ним наутек, в сторону Нила.
      – Стреляйте в нее, не дайте ей уйти! - вопил лорд Карнарвон, махая руками, тогда как его дочь перевязывала рану мистера Картера.
      И тут Карнарвон схватился за сердце. Кошка, отбежав от лагеря ученых на сотню ярдов, словно мираж, растворилась в пустыне.
      За спиной у англичанина стояла целая толпа, и все они видели то же самое.
      – Что за секреты у тебя, Тутанхамон? - прохрипел великий археолог, крепко сжимая покусанное запястье.
      Кошка, тяжело дыша, сидела на берегу Нила, любуясь потрепанными, но не изорванными документами.
      – Что, Бастет, доигралась? - высунув морду из зарослей тростника, спросил крокодил.
      – Мяу, все в порядке, я успела выкрасть последние доказательства!
      – Нельзя было уйти через четвертое измерение?
      – Нет, бумаги не проецировались, пришлось ждать, когда откроют единственный проход.
 

 
        Москва, июнь 2006 года
      Пятикурсник Ваня сидел на своей драгоценной кровати в своей любимой комнатушке одного из московских общежитий, а на коленках у него как всегда - ноутбук. На столе работать неудобно, а болтать по аське - тем более. Пальцы бегали по истертым клавишам, на которых практически не были видны ни русские, ни латинские буквы. Но инстинкт помогал писать текст без единой ошибки.
       «Ivan D.» Антон Викторович, вчера ночью я взломал сервер Вашего отдела.
        «Шаулин» Ты понимаешь, что натворил? В тюрьму захотел, хакер?
        «Ivan D.» Зачем так жестоко? Тем более, если вы меня посадите, я расскажу всем заключенным, как открыть секретные базы 'Отдела странных явлений'.
        «Шаулин» Смерти хочешь?
        «Ivan D.» Не получится, Антон Викторович. В моем завещании записан пароль от сервера, где деньги лежат. От Вашего сервера! А где хранится сия дражайшая бумага - знает только… не скажу, кто.
        «Шаулин» Я уберу тебя и твоего человека так, что вы не успеете ничего сделать.
        «Ivan D.» Да-да, я читал все записи на сервере: оборотни, упыри, русалочки. Их подошлете?
      На том конце молчат. Не отвечают.
      – Что, задумался, старый хрыч? - хихикнул хакер, пожевывая яблоко. - Ничего-ничего, я еще добьюсь своего! Взял в программисты свою дражайшую дочурку, а я по конкурсу не прошел? Ничего, Шаулин, я не лыком шит.
      Парень ухмыльнулся и бросил следующую фразу.
        «Ivan D.» Чего молчим? Кого ждем?
      А про себя подумал: 'Что, молчишь, крыса ФСБ-шная? Испугался?'
        «Шаулин» Ты играешь с огнем, хакер. Ты не знаешь, куда попал.
      Злорадная улыбка. Не взломал бы, коли б не знал!
        «Ivan D.» 'Отдел странных явлений' при ФСБ, чего скрывать. С нечистью вы боретесь и проводите исследования по параллельным реальностям. И если мы не договоримся по-хорошему, то скоро весь Интернет узнает, что Вы используете гастарбайтеров в качестве охотников за привидениями. Пушечное мясо…
        «Шаулин» И ты смеешь говорить это по открытому каналу, сумасшедший?
        «Ivan D.» Сто тысяч евро на мой счет в Сбербанке, и я молчу. И не пытайтесь запрятать в кутузку, не то…
        «Шаулин» Понял, понял про тюрьму… Но сто тысяч не дам.
        «Ivan D.» Тогда я расскажу в открытом канале, что Ваша дочь - ведьма!
        «Шаулин» Ты меня не понял хакер, я тебе не дам сто тысяч, я заплачу тебе намного больше.
      Пальцы отказались двигаться, и программист впялился в монитор, перечитывая на несколько раз то, что написал ему начальник отдела.
        «Ivan D.»?!! Не понял?!! Значит, у вас есть еще что скрывать?
        «Шаулин» Считай, что с сегодняшнего дня ты работаешь на 'Отдел странных явлений', хакер.
        «Ivan D.» То есть.
        «Шаулин» Ты знаешь слишком много для того, чтобы я мог просто так отпустить тебя.
      – Урра! Я нашел работу! - программист подпрыгнул на месте и чуть и уронил на пол самое драгоценное, что у него было - старый потрепанный ноутбук, у которого и экранчик-то еле на шарнирах держался.
      Сосед его по комнате, самый обычный ботаник Кирилл, скептически посмотрел на друга и продолжил готовиться к экзамену. Зато белорусскому подданному, Ивану Дураку, было теперь не до учебы. После заманчивого предложения устроить на работу, отец его одногруппницы, Юли Шаулиной, кинул: 'Жди у подъезда через полчаса'. Ловушка? Вряд ли. Но все равно, можно будет выкрутиться и отбрехаться. Оптимизма у Ивана на два общежития хвостистов накануне последней пересдачи бы хватило.
      Отведенное время промчалось словно две секунды: погладил деловой костюм, упаковал ноутбук в кожаный портфель, причесался, а уже спускаться надо… в пиджаке да на тридцатиградусную жару.
      'Куда я влип?!' - пронеслось в голове парня, когда рядом с общежитием он увидел начищенную черную Тойоту своей одногруппницы Юльки.
      Эту особу Ваня очень сильно недолюбливал. И чувство это возникло не из-за того, что богатый отец фактически проложил единственной дочери путь в начальники отдела, не из-за ее ведьмовских способностей, о которых вся группа подозревала с самого первого курса, и даже не из-за завышенного самомнения гордой москвички. Дело было в том, что еще на первом курсе Юля по уши влюбилась в очаровательного голубоглазого блондинчика и поставила себе целью выйти за него замуж любой ценой. Только девушка забыла о малом: поинтересоваться, а нужно ли это ее названному жениху.
      И вот дверца ненавистной Ване иномарки отворилась. Парень увидел ее, ту самую неотразимую Шаулину, перед которой все мужчины факультета информатики падали на колени и предлагали руку и сердце. Не очень высокая грудастая смуглянка с черными как смоль волосами, закрученными в крупные кудри, одетая по последнему писку моды… и до этой женщины программисту не было и малейшего дела. Высокомерная девица в черном кожаном костюме одарила его влюбленным взглядом.
      – Поехали, Ванятка, - послала она воздушный поцелуй в сторону программиста.
      Ее черные глаза не выпускали из своего поля зрения объект обожания.
      Тот покорно кивнул и, поправив сбившуюся на бок челку, уселся на соседнее с водителем место в машине.
      – Только учти, я не женюсь на тебе, Юля, - холодно заметил парень, когда Тойота уже неслась по широкой, но не забитой поутру пробками Первомайской.
      – Это не обсуждается, Ванятка, - смаковала девица, улыбаясь уголками ярко-красных губ, - ты сам попал в эту ловушку. Обратного пути у тебя нет, Иванушка. Или работаешь на ОСЯ и женишься на мне, или мы с отцом убиваем тебя и находим твое завещание! Не забывай, что взгляд мой - как рентген, если я этого захочу!
      Да, вот о женитьбе-то программист не подумал. Он бы с радостью связал себя узами брака, но только не с этой злостной колдуньей, которая училась на одни пятерки только благодаря особым способностям к списыванию. Он помнил присланное ему пару лет назад письмо: 'У меня нет никого, я всем отказываю, потому что я жду тебя, моя любовь!' Одержимая, подумал тогда Ваня, сжигая любовное послание над газовой горелкой. Только как он не додумался до того, что из-за собственного желания получить хорошую работу, квартиру и прописку в России, он скует себя по рукам и ногам кандалами брака с этой… Сколько приезжих студентов мечтало о девушках с Рублевки, а у Дурака была такая, только сердце парня взбунтовалось против нее.
      – Я не сын бизнесмена, и не царевич какой-то. Я обычный парень из Бобруйска. По любви я жениться хочу, понимаешь? - буркнул Иван.
      – Я что, тебе совсем-совсем не нравлюсь? - на глаза у Юли навернулись слезы.
      – Совсем-совсем не нравишься, - отвернулся программист.
      Куда приятнее ему было разглядывать облупившиеся старые домишки в Измайлово, нежели воплощение женственности и красоты по имени Юля Шаулина. И тут гениальная мысль пришла в голову догадливого студента-комбинатора. Есть только один верный способ отвязаться от приставучей дочки начальника 'Отдела странных явлений': жениться на другой! Так, спрятать все эти мысли подальше в подсознание, пока ведьма не догадалась просканировать мозг на наличие предательских идей.
      – И кого же тогда любит Иванушка?
      Этот вопрос поставил парня в тупик. Нет, Катька, Мирка и еще десяток благодарных девушек из общаги, которые гуляли с ним только до сдачи курсовых по программированию, отпадали. Это так, мимолетные увлечения, не больше. Таких Шаулина быстро отговорит выходить за него замуж. Да и сами сбегут, как только курсовые защитят! Но других девушек у Ивана и не было. А если нет, надо срочно найти. Где? Испуганные голубые глаза программиста бегали из стороны в сторону, будто невеста его прячется в Тойоте одногруппницы.
      И его замешательство мигом оказалось замеченным третьим глазом Юлии:
      – Знаешь что, дурень бобруйский, у тебя кто родители? Папа - сантехник, мама на заводе работает, бабушка под немцем жила, дедушка полицаем был, а потом колымил двадцать лет. Если в такую анкету припишешь, что жена твоя из рабоче-крестьянского класса, отдел наш закрыт для тебя на-ве-ки! А вот если на мне женишься, то анкета твоя изменится в выгодную сторону, хакер…
      Он поймал на себе игривый взгляд лукавых глаз Юли.
      – Я на тебе никогда не женюсь! - словно кинжал, эта фраза пронзила ее сердце.
      – Ну и дурак, - огрызнулась обиженная, - ты забыл, что я ведьма?
      Дальше они ехали молча.
      Но в золотой голове Ивана Дурака созревал коварный план. Он непременно женится, чем быстрее, тем лучше. И Юля Шаулина останется со своими чувствами не у дел!
      – Здравствуйте, ваше место двадцать пять! - стройная рыжая проводница проверяла билеты и документы. - А ваше - тридцать шесть! Проходите, проходите!
      Иван Дурак остановил хищный взгляд на этой складной фигурке, на миловидном личике, добрых зеленых глазах. 'Хороша девица, лишь бы не замужняя! - шептал внутренний голос. - Запомнил вагон? Дуй в кассу!'
      Но колотящееся в груди сердце диктовало совсем другое. Опустив руки, парень не мог свести глаз с этого воплощения богини в человеческом теле: высокая девушка с царственной осанкой, форма проводницы сидела на ней словно влитая, будто девушка родилась в этом наряде и всю жизнь обслуживала пассажиров минского поезда. Доброжелательная улыбка узких губ обращалась отнюдь не к нему, Ивану, а к бабульке-пассажирке, которая замешкалась в поисках билета, но программист принял симпатию проводницы на свой счет. О, эти зеленые глаза с поволокой, длинный изящный носик, румяные щечки, - просыпаться бы да видеть каждое утро это лицо рядом с собой.
      Программист тяжело выдохнул: не дело любоваться первой встреченной проводницей, завоевывать надо. Прилипшая словно банный лист Шаулина не отставала, она семенила за ним следом на высоченных шпильках своих босоножек и все время причитала:
      – Не успел устроиться на работу, как сразу домой поехал.
      – Юля, отстань! - отмахнулся от нее Иван, словно от назойливой мухи. - Мне гражданство российское оформить надо? Надо! Вот документы собирать еду! Все будет нормально, дорогая. Или тебе муж-иностранец нужен?
      Он развернулся на каблуках и неожиданно поцеловал Шаулину в нос. В первый, и, как он надеялся, в последний раз в жизни.
      – От иностранца не отказалась бы, но тебе все равно гражданство надо…
      Хорошо прикрытие. Но хищник вышел на охоту. Программист поставил перед собой практически невыполнимую задачу - за те три дня, что он ездит в Белоруссию, найти ту, которая согласится стать его женой. О, как хорошо он смог скрыть от ведьмы свои намерения. Казалось, она ничего не заподозрила! Все шло по плану.
      И если Ивану удастся обмануть дочку начальника, то он себе виртуальный орден презентует, потому что за пять лет знакомства с этой, с позволения сказать, гарпией, от нее скрыть не получалось ничего. 'Как жаль, что у Шаулина родилась дочь, а не сын!' - с сожалением подумал программист.
      К несчастью, в вагон рыжей проводницы все билеты были раскуплены, но отступать некуда, пришлось Дураку ехать в соседнем купейном, который обслуживали две тетки предпенсионного возраста. Естественно, ни одну из них программист в жены брать не захотел, зато из разговоров этих барышень он много чего узнал из жизни рыжей девчушки, работавшей в соседнем вагоне: незамужняя, всего на два года его, Дурака, старше, не гулящая, отвественная и добрая, да еще и хозяйственная. Удача так удача! Это же идеальная невеста!
      И программист решил наведаться в вагон к избраннице…
      Это в мыслях все мы смелые да Дон-Жуаны. А как парнишка совершенно случайно столкнулся в узком коридоре с той, которую без ее на то ведома суженой назвал, так отскочил от нее на добрых два метра.
      – Что с вами? - наклонив голову набок, спросила рыжая.
      О! Она прекрасна, Наталья Подольская, любимая исполнительница Ивана Дурака, сошедшая со сцены и подрядившаяся работать в скором поезде 'Москва-Минск'. Жадный взгляд программиста скользил с упругой груди на тонкую талию, а дальше на длинные ноги, - и дар речи пропадал.
      – В соседнем вагоне… - язык программиста вдруг закостенел и перестал двигаться, а щеки пылали так, будто парня лицом прислонили к титану с кипящей водой, -…вода в сортире закончилась. Руки пришел помыть… вот…
      – Ну… мойте, - пожала плечами проводница, указывая на дверь туалета, которую пассажир только что миновал.
      Делать было нечего, пришлось не только нагло врать (а ложь обычно всплывает в самый неподходящий момент), но и мыть руки с противной поездной пеной. Парень не закрыл двери, стоял в проходе и постоянно поглядывал на ехидно смотрящую на него проводницу.
      'Ирина Семенова' гласила надпись на бэйджике.
      – А вы за всеми так наблюдаете или только за мной? - сверкнув глазами, спросил, наконец, Иван Дурак.
      – За ненормальными всегда приходится присматривать, - задрав нос кверху, заявила девушка тоном избалованной царицы.
      И где только набралась, подумалось программисту. Он вытер руки и устроился в узком проходе напротив избранницы.
      – Знаете, Ирина Семенова, - он не сводил взгляда с ее бэйджика на туго обтягивающей грудь шелковой блузке, - а давайте познакомимся.
      – Так, я на работе! - фыркнула проводница, скрываясь в своем купе.
      'Если я так дальше буду знакомиться, то придется мне жениться на Юле Шаулиной!' - понял простую истину Иван Дурак.
      Ничего страшного, у него оставалось еще двадцать часов обратного пути, на котором он обязательно покорит сердце непреклонной проводницы.
      На последнем этаже элитной многоэтажки в полутемных окнах квартиры мерцали неясные блики. Там за столом, устеленным красным сукном, сидела девушка в белом банном халате. Её короткие черные волосы переливались при свече то красным, то оранжевым блеском. На фоне неестественно бледного лица не по-доброму сверкали ее большие чёрные глаза.
      Легким движением руки она открыла ящик стола и извлекла из-под кипы черновиков колоду египетских таро. Юля давно мечтала о подобной колоде и несказанно обрадовалась, когда увидела ее на витринах ларька 'Черная Кошка', что на Белорусском вокзале. Невысокая продавщица называла себя именем египетской богини Бастет, а продаваемые карты выдавала за копию древней Книги Судеб.
      – Что же, Ванечка, - чуть шевеля губами, пробормотала гадалка и положила в центр стола Короля мечей, карту, символизирующую возлюбленного. - Погадаем и приворотим. И никуда ты от меня больше не денешься!
      Ворожба девушки сильно походила на пушкинское: 'Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?' За тем малым исключением, что гадала колдунья на любовь милого ее сердцу человека. Она то и дело радостно восклицала, когда выпадала желанная карта, и обиженно дула губки на неугодившие ей 'линии судьбы'. Не воодушевляли ведьму результаты. По раскладу выходило чёрт знает что! Даже такая опытная гадалка, какой была наша героиня, не могла логично склеить воедино выпавшие 'дальнее путешествие', 'новый дом', 'карьера' и 'правительственный заговор' по отношению к объекту гадания. По ходу дела получалось, что Иван ни с того ни с сего бросит в Москве учёбу и без ума влюбленную в него девушку, лишь бы отправиться куда-нибудь в Австралию, купить дом, сделать карьеру на пустом месте, а заодно, как бы шутки ради, предотвратить правительственный заговор овец против кенгуру или наоборот, ибо в Австралии ничего иного и не светит!
      Но в самом конце гадания девушка отпрянула от стола с воплем:
      – Сволочной программист! Обмануть меня вздумал!
      На сердце 'белокурого мужчины' легла королева жезлов : женщина, конкурентка. Карты не врут, ой, не врут.
      Скорый поезд 'Минск-Москва' стрелой мчался в столицу. В четвертом купе тринадцатого вагона высокий блондин, не подозревающий о том, какие страсти разыгрались вокруг его персоны в столице, обнимал за тонкую талию очаровательную проводницу.
      – Вы меня поражаете, Дурак! - улыбалась она. - Ну зачем вам нужна какая-то задрипанная стерва?
      Он лукаво посмотрел на смеющуюся девушку. Да, фамилия у него была очень неприглядной - Дурак. Всю свою сознательную жизнь Иван Иванович стремился не сделать ее говорящей. А еще и происхождение… он бы собственноручно придушил автора фразы, ставшей чуть ли не хитом в современном интернете: 'В Бобруйск, животное!'
      – А я, - улыбнулся парень, - мазохист! Вы мне, Ирина Андреевна Семёнова, с первого взгляда понравились. Да не бойся, я не извращенец.
      'Просто мне позарез надо жениться', - продолжил про себя парень. Он мигом перешел на 'ты', потому что с невестами на официально-деловом не разговаривают.
      Странная эта проводница: человек ей руку и сердце на полном серьезе предлагает, а она нос воротит. Если будет все время так себя вести, в девках навеки останется. Не княжна она и не царица, чтоб женихов словно из каталога выбирать, да и времена сейчас не те. Ему-то, Ивану, холостяцкая жизнь при любом раскладе не светит, и хозяйку пора бы в дом привести. В дом, которого у него пока нет, но с зарплатами в 'Отделе странных явлений' московская квартира становилась вопросом не очень долгого времени.
      Рыжая проводница картинно удивилась, насупив брови и тряхнув густыми прямыми волосами:
      – Но и на нормального ты мало похож! - фыркнула девушка.
      – Ирочка, ну где ты видела нормального хакера? - развел руками Иван, подливая в стаканы абрикосовый сок. - Я просто специалист по компьютерной безопасности, которому позарез нужна верная супруга, а тебя коллеги из соседнего вагона мне очень рекомендовали! Я не пью, не курю, что, как многие считают, является неотъемлемыми чертами любого программиста. И даже бреюсь по утрам!
      – Точно, ненормальный, - она отодвинулась от залипавшего парня подальше.
      Ирина искоса уставилась на не в меру, по ее скромному мнению, обнаглевшего пассажира.
      – Замуж зовут, соглашайся, дура! - бросила в купе проходившая по коридору напарница.
      – Дурой я буду, если выйду! - тут же нашлась Семенова, вспомнив, какую фамилию носит назойливый молодой человек.
      – Не Дурой, а Дурочкой, - ласково поправил он, обнимая и прижимая к груди проводницу при исполнении.
      Ира нахмурилась. Надо бежать - подсказывал ей разум. Но душа не отпускала: 'Это твой единственный шанс! Тебе зимой стукнет двадцать пять, а у тебя никогда жениха не было! Выйдешь замуж, не понравится, разведешься! Ты же женщина, а не кукла!' Вопли собственной души удерживали ее на свободном месте все сильнее. Может, и правда, остаться с этим придурковатым пареньком, который увлеченно рассказывает историю о том, как он сервер 'Отдела странных явлений' сломал.
      Это в первобытные времена мужчины дичью забитой хвастались, а во времена рыцарей - победами над противником. В компьютерную эру самоутверждение перешло в суммы украденных в швейцарских банках денег и в число взломанных серверов спецслужб. Странные мужчины, но если им нравится заниматься собирательством проблем на свою голову, пускай. А женщина выслушает да пожалеет.
      – Чего греха таить, не прошел я по конкурсу, так как начальник на вакансию свою дражайшую дочурку взял. И тогда я залез к ним на сервер, чтоб немножко жизнь девице этой подпортить в первый ее рабочий день, написал от балды в первом попавшемся окошке: 'Шаулин - козёл'. Я и не предполагал, что угадаю пароль их главного сервера. Неприятно мне стало: народ начальника унижает, - и ввел кое-что свое. Юлька у нас человек-рентген, она пароль быстро открыла своими ведьмовскими способами, но приятного оказалось мало. Ядрена фраза там была. Зато…
      И поведал женишок, как на работу устроился, почему в Бобруйск ездил, да все карты перед проводницей и открыл.
      – Ну что, пойдешь за меня замуж? - шепнул он в очередной раз свое предложение и достал из кармана шорт красную бархатную коробочку.
      Это золотое колечко он прикупил в Белоруссии, специально для сватовства на обратной дороге. Он весь дрожал, потому что если девушка откажет ему, придется жениться на противной его сердцу одногруппнице.
      – Врешь ты все, правнук Мюнхгаузена, - усмехнулась Ира. - Отдел потусторонних явлений, кафедра мертвых душ, а что дальше? Интернет-кафе на кладбище?
      – Ирочка, я серьезно! И жениться на тебе хочу! Честно-честно! Ты мне с первого взгляда понравилась!
      – От ведьмы ты бежишь, трус, - она усмехнулась, - как только она выйдет замуж, так ты меня и бросишь!
      – Ни за что! - выпалил программист. - Ира, будь моей женой!
      …Кинжал с инкрустированной золотом рукоятью вонзился в кроваво-красную скатерть на столе гадалки прямо в сердце карты-блондина и, соответственно в то, что лежало выше.
      – Нет, - хмыкнула Ирина и, небрежно оттолкнув его, отправилась в купе для проводников. - Ищи другую дуру! У меня от твоей тупой болтовни голова разболелась. Отвяжись!
      Вдруг девушка ухватилась за поручень одной рукой, второй взявшись за голову.
      – Я верну себе всё: и любовь, и золото, и наследство… - вдруг сказала она не своим, низким грубым голосом.
      – Ира, что с тобой? - Иван догнал ее и обнял за плечи. - Какое золото, какое наследство? У тебя проблемы с родственниками? Ирочка! Я помогу, у меня теперь зарплата…
      Она смотрела ему через плечо, за окно, но взгляд ее был страшен. Парню показалось, что в глазах ее не осталось ничего человеческого, будто девушка Ира мгновенно превратилась в куклу. Она толкнула нахального пассажира локтем в грудь и, хватаясь за стенку, поползла в свое купе. И вдруг упала ничком.
      Программист тут же подхватил ее под руки и перевернул бесчувственное тело.
      – Ира, что с тобой? Ира, очнись! - орал он на весь поезд.
      Напарница помогла ему затащить упавшую в обморок проводницу в купе. Ни нашатырь, ни холодные компрессы, ни даже дыхание изо рта в рот, которое Иван Дурак с радостью возложил на себя, не помогли. Девушка не приходила в себя.
      – Сменх-кара, я верну тебя, - шептали ее бледные губы.
      Но ни напарница, ни программист не понимали, какую 'сметану' хотелось проводнице.
      – Может, вызовем скорую в Смоленске? - предложила Катя-проводница.
      При других обстоятельствах, возможно, Иван бросил бы ухаживания за рыжей красавицей и обратил внимание на эту невысокую чернявую кнопочку в круглых очках. Кто знает, предложил бы ей руку и сердце, жили бы они долго и счастливо. Надо было спасать провалившуюся в забытье Иру.
      'Не могло же одно-единственное предложение довести ее до такого?' - думал Иван Дурак, глядя на показания тонометра. Странно, но давление у проводницы Семеновой в норме, ровно как и пульс, и температура. Такое не возможно в обморочном состоянии, насколько было известно и Кате, и программисту.
      – Кажется, энергетический вампир высосал из нее силы, - прошептал себе под нос Иван.
      Он быстро отыскал в мобильном номер Шаулина, а потом громчо, чтобы заботливая Катя слышала, добавил:
      – Не вызывайте докторов из Смоленска, с ней в Москве разберутся.
      Он выскочил из купе, крича в трубку: 'Антон Викторович, я столкнулся с паранормальщиной!'
      Юля левой рукой сгребла карты в кучу, в том числе и продырявленную 'девушку' и не менее продырявленного 'возлюбленного'. Свет от почти сгоревшей свечки причудливо играл на её чёрных длинных ногтях.
      – Я не экономист, чтобы играть в конкурентов, - она улыбнулась уголками бледных губ.
      Она положила колоду между свечой и кинжалом и уселась в чёрное кожаное кресло. Ведьмочка повернулась к рабочему столу, выдвинула полку с ноутбуком и, щелкнув краешком ногтя по кнопке включения, откинулась на спинку, ожидая загрузки.
      – Ты будешь моим, Иванушка Дура-ЧОК, - игриво сказала колдунья так что уменьшительно-ласкательный суффикс, фривольно присоединенный к фамилии парня, ей очень понравился.
      – Я верну себе всё: и любовь, и золото, и наследство… - прошептала Ирина, - но я ничего не вижу.
      – Это не проблема, - грубый мужской голос гудел прямо в левом ухе.
      Она лежала на холодной земле, её короткие прямые волосы ласкал прохладный ветер. Но кто пришел к ней? Кто, вообще, бродит ночью по пустыне, если не шакалы. Но те не умеют разговаривать.
      Вспышка алого света. Она зажмурилась, и картинка начала проявляться перед ее глазами. Над ней стоял… говорящий рубиноокий осёл. Стоило посмотреть на него, как поезд, Иван и все, что было в той, далекой жизни, куда-то улетучилось, а чужие воспоминания заполонили разум.
      – Вы спали шесть лет, и вам пока тяжело видеть этот мир. Прекрасно понимаю, почтенная, - осёл, оказывается, был осведомлен, кого он разбудил.
      Когда животное предусмотрительно отошло подальше, она села и посмотрела на руки. При тусклом свете луны она смогла различить лишь очертания худых пальцев. Аккуратно подстриженные ногти. Девушка положила руку на живот. Похудела, но не иссохла. Она ощупала руками платье - не порвалось! Помотав головой из стороны в сторону и размяв шею, она провела по волосам: до плеч. Она полна сил, здорова и готова идти дальше! Куда? Раньше она направилась на юг, бежала от преследователей, если ей не изменяет память. А теперь? Есть ли смысл в продолжении пути? За время ее летаргического сна, наверняка, все забыли, кто она такая.
      – Все еще не можете поверить, что живы? - с насмешкой спросил осёл, наклонив голову набок.
      И даже в серебристом свете луны было видно, что шерсть у него необычного цвета - рыжего.
      – Как легко я обвел этих оболтусов на Суде. Боги, называется. Один раз за три с половиной тысячи лет выпал такой шанс. И воспользоваться им догадался только я!
      – Ты кто? - низким голосом спросила девушка, вставая.
      – Если я скажу, вы всё равно не поверите. Считайте, что я вернул вам жизнь, которую отобрали жалкие людишки, поклоняющиеся Богам-недоумкам.
      – Меня убили? - взволнованно спросила она.
      Осёл подошел поближе к воскресшей и прошептал:
      – Ещё как! Качественно! Старались! На вашего мужа так не выкладывались! Но теперь вы будете жить вечно! Только… - и он начал бормотать себе под нос странные расчеты, - день по тамошним меркам - это две луны по здешним. Ра со своей братией очухаются к утру, значит, семь дней спокойствия я могу ей гарантировать. Еще пару-тройку лун там будут догадываться, что да к чему, а потом… впрочем, должно прокатить!
      – Эй, ушастый, чего ты там бубнишь? - возмутилась проснувшаяся, сжав кулаки.
      Как быстро эта глупая человечина свыклась с мыслью, что жива.
      – Я о своём, ослином. Впрочем, некоторое время вы еще будете не совсем как остальные. Ну, не до конца человеком, что ли. Следите за лицом, руками и не носите открытых платьев, ещё рекомендую натирать тело лавандой, - осёл закатил глаза. - А потом вы станете сильнее любого бога этого мира, обретете вечную жизнь, нескончаемую молодость и безграничную власть над всеми! Как перспективы, Ваше высочество? Вам достаточно стать женой любого смертного, свергнуть этого мальчишку-наследничка, и трон этой страны - ваш! И навеки! Митанни, Хатти, Месопотамия, Пунт, Ассирия - всё у ваших ног, о, прекраснейшая из прекрасных! Даже Русь не смогут основать! Не будет Римской Империи! Соединенные Штаты - да не хватит ума изобрести такое государство! Жаль, я так любил Голливуд и гамбургеры, но власть требует жертв! Да здравствует Кеметская Империя!
      – Все бы ослы были так щедры с людьми, - буркнула девушка, искоса поглядывая на животное, перечисляющее целый список неизвестых ей стран, которые не будут созданы, благодаря его плану и ее воли к власти. - А кто сейчас на троне? Мальчишка? Неужели младший сын этой…
      – Да-да, вы как всегда правы, почтенная!
      В московском зоопарке все животные, кроме любителей ночной поры, крепко спали. И только чёрная пантера навострила ушки и повела янтарными глазами вдоль забора, отгораживающего ее от свободы. Там, нахохлившись, сидел сокол.
      – Мяу, ты тоже почувствовал человека в четвертом измерении, Ра? - спросила пантера на чистом русском.
      – Шутишь, Бастет, такое не почувствовать невозможно! - тихо, почти шёпотом, сказал сокол.
      – Что случилось? - шепнула рысь, подошедшая к пантере сзади.
      – Кто-то украл душу москвички, Фрейя, - мяукнула та. - И передал ее кому-то в далё-ёкое прошлое для до-олгого пользования. Неужели есть на свете божество, которое еще не усвоило, что завоевывать мир - себе дороже, мяу?
      Рысь села рядом с кошачьей подругой, потупив взгляд.
      – Дороже или дешевле - это уже второй вопрос. Что будем делать? - грозно спросил сокол. - Осирису позвоню, спрошу, не сбежал ли кто из мертвецов из зала суда, а дальше? Душу-то назад вернуть надо! И сделать это должен человек.
      – Почему? - Фрейя не совсем понимала рассуждений коллег.
      – Да, мы можем спроецироваться в любое время, но не вправе мы людей переставлять. И не найдем. Тело - от отдого человека, душа - от другого, аура - будто от кого третьего. Только человек способен распознать своего собрата в таких условиях. Умом он это не поймет, а вот сердце - подскажет. Поэтому кто-то из москвичей должен отправиться в прошлое, вернуть украденное, а тело воскресшего сдать нам под суд! Жаль, что люди не умеют проецироваться по оси времени.
      – У рыжего есть одна программка, 'Спаси мир за неделю' зовется, людей из эпохи в эпоху перекидывает, и… - рысь не договорила.
      Соколу совсем не понравилось сказанное ею, и он в гневе замахал крыльями и заорал так, что разбудил немало животных в зоопарке.
      – Не допущу его на нашу территорию!!! Не допущу!!! Так и передай своему Одину! Спаси мир… придумали… а если не получится, что, в Рагнарёк играть прикажете? Да и у нас своих проблем хватает! До сих пор налоги с гонораров после съемок 'Шрека' и 'Шрека-2' в общую казну не заплатил. И у меня есть подозрение…
      Сокол махнул крылом в сторону скамейки, на которой, словно человек, закинув ногу на ногу, сидел рыжий осёл и надувал большие пузыри из жвачки, ехидно улыбаясь.
      – Если сидеть и ничего не делать, может случиться непоправимое, - прошипел подползший к кошачьему вольеру крокодил. - Прошу заметить, что простой смертный не в состоянии закинуть душу в прошлое! Отделить от тела - да, ведьмины делишки, но по четвертому измерению форсировать кто-то из наших помог.
      – Нет, ну почему я всегда крайний? - обиделся осёл, отворачиваясь от остальных животных.
      Он бросил в сторону крокодила полный ненависти взгляд, но тот, ничего не заметив, продолжал:
      – В этом даже 'Отдел странных явлений' нам не поможет! Другого выхода нет! Надо скачать программу реалити-шоу по-скандинавски на сайте Локи. Это единственная мало-мальски функционирующая, хотя и нелегальная, машина времени. Только так мы можем отправить современного москвича в далекое прошлое в его собственном теле. А заодно запишем все на камеру, потом продадим какому-нибудь телеканалу в ближайших подпространствах как 'реалити-шоу' за большие деньги и заживем припеваючи! Надоела мне госбюджетная ставка в зоопарке. Были времена, крокодилов в мультиках отыгрывал, а сейчас… аквариум и синтетический корм.
      – Ладно, качайте, запускайте, только Рагнарёк не учудите! Хотя я предупреждал, что это опрометчивый поступок - продавать копии 'Книги Судеб' в эзотерических магазинах! - возопил сокол, взмывая в небо.
      – Себек прав, зарплаты, что в зоопарке перечисляют, только на 'Вискас' хватает, - пробубнила под нос пантера. - А в кино сниматься не все мастаки! Я вам не Кентавр и не говорящий осёл! И даже не Гарфилд!
      – Вот теперь и расхлёбывай, доченька! - укорил пантеру сокол. - Назначаю тебя главной! Проецируйтесь в какую-нибудь останкинскую студию, организуйте канал 'Бен-Бен TV' и вещайте на все четвертое измерение и близлежащие фрактальные дыры.
      Бастет, богиня радости и веселья, первый раз взгрустнула за несколько тысяч лет беззаботного существования, но делать было нечего. Пришлось ей осваивать работу с микрофоном и видеокамерой.
      Прохладный утренний ветер легким дыханием сорвал с тополя пушистые белые снежинки и понес их, куда ему захотелось. И не важно, что не все белое и пушистое полезно, и аллергики задыхаются, когда им на нос попадает такая снежинка.
      – А-апчхи!
      Пара тополиных пушистиков, приземлившихся как раз на нос Машеньки по фамилии Дурак, разбудили девушку. Она быстро достала из тумбочки ингалятор и вздохнула полной грудью.
      – Братец - идиот! - фыркнула она, захлопнув балконную дверь.
      Когда Иванушка нашел для сестры квартиру на юге Москвы за смешные, как он сказал, деньги, он совсем не задумался о том, что прямо под окном растет самый страшный для Маши аллерген - тополь. Нет, чтобы переплатить еще сто долларов за квартиру на двадцатом этаже того же дома или вообще, в другом районе, так нет же, сэкономил на чужом здоровье.
      Несколько месяцев, правда, родственники жили вместе, пока Маше один из воздыхателей не подарил маленького рыжего котенка. Иван, с детства страдающий аллергией на кошачью шерсть, вынужден был поставить вопрос: 'Или я, или кошка!' Сестра, конечно, была за него, но и котенка выбрасывать никто не хотел: а то станет животинка продукцией какого-нибудь ОАО 'Псарьки' или ЗАО 'Кошачки' . Поэтому Ивану пришлось возвратиться в общежитие, где он прожил без малого четыре года до знаменательного события 'Явление сестрицы в Москву'.
      Если говорить о том, кто оправдывает свою фамилию, то Иван бы в первую очередь назвал Машу. Не то, чтобы она была совсем глупа, но она органически не переваривала ни один из его любимых университетских предметов. Парень весьма скромно считал, что математику не может понять только законченный дурак. Маленькая белокурая девчушка, внешне похожая на него, только на голову ниже, очень хорошо разбиралась лишь в гуманитарных науках. И поэтому в ее миленькой и очень сообразительной женской головке просто не осталось места для понимания любимых Иванушкой ноликов, единичек и функционального анализа.
      Этим утром Маша решила встать раньше обычного. А как же: брата встречать надобно! Так что 'белая муха' как нельзя более кстати разбудила ее.
      И девушка, быстро надев короткий шелковый светло-голубой сарафанчик с белой оборкой, уложив свои золотистые волосы в конский хвост, схватила сумочку с мелочами и отправилась на вокзал. Не знала она, что окажется не единственной встречающей брата.
      Иван и Катя, отодвинув шторки в купе проводников, смотрели, как собравшиеся на платформе встречающие, таксисты и носильщики бежали к разным вагонам, иногда сталкиваясь друг с другом на пути и пререкаясь. Ирочка Семенова спала на своей полке. Ее равномерное здоровое дыхание успокаивало. Казалось, что с девушкой ничего страшного не произошло. Но сколько ни буди, глаза она не открывает и начинает чуть слышно звать какую-то 'Сметанру'.
      – Может, слишком переутомилась на работе? - испуганно спросила Катя, остановившись взглядом на двух врачах с носилками.
      – Не думаю, что нормальный человек может проспать десять часов и не проснуться, когда ему под ухо кладут динамик и включают Витаса.
      А такой бесчеловечный опыт программист пытался проделать минувшей ночью. Его возлюбленная даже не шолохнулась, зато несколько недовольных пенсионерок отчаянно стучались в купе проводников и просили не мешать спать.
      – А когда ты этих бабок пошел провожать, она проснулась, пригрозила нам священным отрядом ОМОНа и опять отрубилась!
      Когда отряд успел перейти в ведомство епархии, программисту, как и очаровательной напарнице пострадавшей, было совершенно неизвестно. Впрочем, 'Сметанра' (или как там это таинственное существо называется) тоже весьма странное название.
      Рядом с докторами Иван различил и прибывшего Шаулина, ненавистную Юлю, и какого-то маленького мальчика на костылях. Проработав на ОСЯ три дня, программист не заметил, что в штате секретной службы числятся дети. Ничего, всякое бывает.
      – Простите, пассажир Дурак, - положила ему руку на плечо Катя, - надо открыть дверь, выпустить пассажиров.
      – Да-да, - отпустил он девушку.
      А сам остался в купе, держа за горячую руку любмую проводницу и выглядывая в грязное поездное окно.
      И тут оно оказалось заслонено знакомой девичьей фигуркой в светлом сарафанчике.
      – Машка, - Иван высунулся в форточку, - прости, сестричка, но меня встречает слишком много народу.
      Он ткнул туда, где за спиной сестренки стояли врачи и сотрудники с его новой работы.
      – Что это значит? - шепнула она, испуганно разглядывая странную толпу, в которой ей не нравился ни один человек.
      – Несчастный случай! Я свидетель, вот придется немного подождать.
      Сестра понимающе кивнула.
      И только когда все пассажиры миновали вагон, в купе проводников ворвались двое врачей. Они бы взяли вагон штурмом и раньше, если бы не вопли торопящихся кто куда приезжих. Доктор, высокий статный мужчина средних лет тут же уселся на полку, где лежала проводница и принялся слушать ее, расстегнув блузку девушки.
      – Хонсу, - бросил он через плечо низкорослому ассистенту-калмыку, - это она, та самая.
      – Она… жить-то будет? - испуганно спросил Иван, поглядывая на подозрительных врачей.
      Первый раз в жизни он видел, чтобы со скорой приезжали не санитары, а квалифицированные доктора. Наверное, в ОСЯ так было принято, потому что ранения, полученные в битвах с нечистью, потому что ранения, полученные в битвах с нечистью, нужно лечить быстро… и чем скорее, тем лучше.
      Маленький хрупкий ассистент взвалил пострадавшую на плечи и вышел из вагона. И только когда на улице проводницу положили на носилки, высокий доктор решил немного прояснить ситуацию перед новобранцем и остальными собравшимися.
      – С девушкой на первый взгляд все нормально, но она не жива.
      Это резануло Ивана. Он бы заорал от досады, но холодные пальчики сестры крепко сжали его руку, и он решил подождать с пылкими речами. Не жива, но доктор же не сказал, что мертва, а значит, ее можно вылечить.
      – Что это значит? - зато Шаулин задал волнующий всех вопрос.
      – А то и значит, что тело живо, но в нем нет души, - тут же нашелся ассистент, которого доктор назвал странной фамилией Хонсу. - Украли ее душу.
      – То есть, как это?! - ни Иван, ни подруга Иры не могли понять, что бы это значило.
      Рыжий юнец в ярком джинсовом костюме, держа проводницу за руку, причитал что-то о сестренке, которую он не уберег.
      Юля обнимала любимого со спины и шептала ему, что о случившемся надобно забыть, потому что программистам ОСЯ по регламенту не положено заниматься похищенными душами. Пусть гастарбайтеры отправляются прочесывать близлежащие реальности в поисках жизненной силы какой-то никому не нужной проводницы.
      Дурак хотел было вспылить, что она не какая-то, а очень даже нужная, но смолчал. Секрет о планируемой в ближайшее время женитьбе на этой девушке раскрывать пока рановато.
      – Стой, мальчик, - обратился он к оплакивавшему Иру юнцу. - Ты брат ее, чтоль?
      – И не только, - изумрудные глаза мальчишки сверкнули необычным блеском. - Я знаю, как помочь ей.
      – А чего тогда плачешь? - закономерный вопрос от Шаулина заставил парнишку отпустить руку сестры.
      Только крепко взявшись за костыли, мальчик ответил:
      – Потому что я сам не могу помочь, я только знаю, что надо сделать.
      Он засунул руку в карман и извлек оттуда цветастый компакт-диск в белом конверте.
      – Так, шутки в сторону, Локи, - резко бросил в сторону мальчугана ассистент и повез носилки в сторону вокзальной площади, где и стояла скорая.
      – В общем, ты знаешь, что делать! - кивнул ему высокий доктор.
      После ухода врачей среди собравшихся воцарилось молчание. Антон Викторович ошалело смотрел на нивесть откуда взявшегося братца-панацею, Маша хотела забрать с собой родственника, а Юля не отпускала его. И только Иван, плененный двумя девушками и думавший как бы спасти от смерти третью, не знал, что ему делать. Таксисты и носильщики наперебой предлагали свои услуги, но, не найдя среди собравшейся толпы желающих, быстро рассосались.
      – Ты хочешь сказать, мальчуган, - программист нарушил тишину, - что этот диск спасет твою сестру?
      Рыжий кивнул, придерживая одной рукой и костыль, и диск.
      – Что там записано? - тут же спросила Шаулина, не ожидая ничего хорошего.
      Коли в поезде произошло странное явление, то и управа на него не менее загадочная. Тем более, девушка прекрасно понимала, что ее колдовство напрямую связано со случившимся. Она собиралась рассказать отцу обо всем, но не здесь, не сейчас, а за чашечкой чая во время вечерней беседы, когда она станет обсуждать грядущую свадьбу с ненаглядным программистом.
      – Это точка входа в реальность, куда утащили душу Иры, - в этот момент Ивану показалось, что на него смотрит не малолетка-мальчуган, а умудренный жизнью старец.
      О фрактальных аномалиях и точках входа в них программист только читал пару слов на сервере. После официального приема на работу ему лишь сказали: 'Коли не маг - не суйся'. Судя по коридорным сплетням, подпространства и параллельные реальности считались в ОСЯ самыми опасными местами для работы, и если что-то туда попадало, старались забыть об этом как о страшном сне, а дело списать на неугомонную нечистую силу.
      – Ты предлагаешь отправить моих людей во фрактал? - сощурившись, Шаулин уставился на мальчугана.
      – Нет, что вы, - широко улыбнулся ребенок, - исключительно наш мир, просто чтобы достать душу моей сестры, потребуется небольшой сдвиг.
      Начальник отдела, его дочь и программист насупились, и только наивная Маша воспринимала все, о чем при ней так небрежно объяснялись агенты службы безопасности, как жуткую сказку.
      – И маг! - угрюмо добавил Антон Викторович. - Значит так, если вернуть душу этой девицы для вас так важно, я помогу вам. Точнее, эти двое помогут.
      Он показал в сторону Ивана и Юли. Оба от удивления на месте подрыгнули.
      – Объясняю! - безапелляционно заявил Шаулин. - Этот молодой человек находился рядом с душой в момент кражи, он и сможет ее найти, а моя дочь, как более опытный сотрудник и маг… научится работать в паре. Кроме того, им необходимо стать ближе и более терпимыми друг к другу.
      Программист отвернулся и сплюнул в сторону. Он мог ожидать от начальства любой гадости, но Юля в качестве напарницы - это смерти подобно. Она же его изведет, и станет заниматься всем, чем угодно, только не делом. А ведьмочка думала о своем: 'Вот наказание, будто отец прекрасно знает, что это я заварила!' Но перспектива работы с любимым ее впечатляла куда больше, чем странное и, возможно, опасное задание.
      Иван взял диск, что протянул ему мальчуган, представившийся Колей (Локи, оказывается, называл его только лечащий доктор).
      – А теперь живо за работу! - приказал Шаулин, тыча пальцем в сторону привокзальной площади.
      – Есть, Антон Викторович! - хором отрапортовали программист с новоприобретенной напарницей и отправились к машине Юли.
      Маша плелась за ними следом, ворча, что встречу любимого брата как всегда подпортили всякими странными событиями, что этот мальчик на костылях ей очень не понравился: подозрительный он какой-то, от него ничего хорошего ждать не стоит.
      – Прости, мелкая, - обнял ее за плечи брат, - сам не ожидал, что все так обернется. Поехали к нам?
      – Но ты же работать будешь, - чуть не плача, заявила Маша, не сводя с него больших карих глаз. - А я так хотела проверить базу данных сайта знакомств. Ну… и чтобы ты мне типовой по вышке решил…
      – Ах, эти принцы без коня, - отмахнулся Дурак, - сестрица, лучше бы ты в реальной жизни кого подыскала, а то виртуалы страшны. А насчет вышки - купи решебник и радуйся жизни!
      Юля, задрав очки на лоб, дружелюбно хихикнула и добавила, что Интернет - это не место для знакомств наивных провинциалок. Например, в виртуальности можно найти украденную душу молоденькой проводницы - это факт, главное запустить диск с точкой входа. Сама Шаулина слабо представляла себе фрактальные подпространства и прочие реальности, в которые можно попасть через точку входа. Виделось ей это все похожим на Глубину известного фантастического романа. Сказать по правде, она немного побаивалась виртуальных миров и фрактальных дыр, только не подавала вида.
      – Я вам тогда обед приготовлю, а то заработаетесь и с голоду помрете! - нашла еще один способ остаться Маша. - Знаю я, как вы, программисты, работаете!
      – А вот это дело! - радостный Иван поддержал ее в этом начинании. - Значит, едем ко мне в Измайлово, там и разберемся.
      Юля хотела было пригласить к себе, но программист очень не хотел очутиться на вражеской территории, поэтому всеми хитростями он заманил врага в свое логово.
      Иван Дурак тупо смотрел в монитор ноутбука и играл в одну из старых версий 'Принца Персии'. В роли главного героя, правда, был не принц в белом костюме, а толстый пингвин, миниатюрная версия того, что украшал футболку парня. Животное внедрил в игрушку он сам, потому что ему показалось, что так забавнее. Вот и вышло, что антарктическая птичка искала древние сокровища, спасала плененных танцовщиц, прочие миссии выполняла. А вокруг древний компьютерный Багдад, романтика, не то, что современная пыльная Москва! Изредка Иван отвлекался от игры, заглядывал в чат и засылал очередные смайлики и приветы.
      Маша сновала между кухней и столом в ивановой комнате, хлопоча с обедом из продуктов, пролежавших не один месяц в допотопном холодильнике брата. Да-да, 'ЗиЛ', доставшийся Ивану от предыдущих хозяев, был чем-то вроде студенческой реликвии и исправно служил грызунам гранита наук, причем, уже шестому поколению. Когда-то в молодости старичок-холодильник терпел на своих полках пшеничную водку (коменданты не были в те времена такими жестокими трезвенниками, пожалуй), добытую по блату ветчину, докторскую колбасу, стеклянные бутылки с кефиром и 'завтрак туриста'. Во времена Ивана Дурака 'пенсионеру' доставались на хранение пластиковые пакеты с полуфабрикатами, тухлыми креветками, морожеными осьминогами. В морозильнике страдала от одиночества пачка 'Роллтона'.
      Юля, высунувшись в окно, курила одну сигарету за другой. Она изредка бросала напарнику:
      – Ну что, когда делом займемся-то?
      – Вань, - чистящая картошку сестра решила поддержать названную невесту брата, - давай запускай свою пластинку, девушка-то в больнице лежит, ей помощь надобна, а ты в игрушки режешься как ребенок малый!
      Но программист лишь бурчал, что займется точкой входа только после сытного обеда, потому что сейчас у него голова не соображает. А в глубине души Иван переживал за свою любовь с первого взгляда. Он и представить себе не мог, какова жизнь в другой реальности. Он только понимал, что не может туда отправиться вместе с Шаулиной, и что эту настырную девицу надо убрать от компьютера и диска с точкой входа куда подальше. А он в одиночку справится с первым заданием, заодно и благодарность от начальства получит.
      – Игры тлетворно влияют на мозг программиста, - тоном воспитательницы добавила Юля и, обойдя сидящую за столом с овощами Машу, подошла к рабочему месту Ивана и без спроса сунула компакт-диск с заданием в CD-ROM.
      – Шаулина, - протянул программист. - Если тебе так неймется, завари кофейку.
      Он одарил ее таким сияющим влюбленным взглядом, что Юля готова была упасть на колени перед программистом и исполнить хоть все его желания.
      Девушка тут же взяла с полки электрический чайник и бросила взгляд на розовое окошко, что отобразилось на мониторе после открытия диска.
      – Юль! - услышала она обращение к себе, когда уже было вышла из комнаты. - Программки-то запускать научись! Ты мне систему подвесила!
      – Программа из 'Отдела странных явлений' просто не перенесла твоей дешевой игрушки про перекормленного пингвина, ищущего на какой-то помойке сокровища Тутанхамона, - хихикнула Юля, выходя из комнаты.
      Как только дверь за ней захлопнулась, Ивана словно подменили. Он мигом соскочил с кровати и защелкнул шпингалет.
      – Йес! - подпрыгнул он на месте, вызвав у Маши непомерное удивление. - Сгинула, нечистая сила!
      Компьютер к тому времени успел перезагрузиться, и программист вернулся к работе. Так, значит, программка с точкой входа. Радужные планы не покидали голову молодого человека: 'Сейчас быстренько спасу невесту, завтра женюсь, послезавтра в Хургаду в свадебное путешествие! Жизнь хороша!'
      – Маш, если она будет ломиться, сделай вид, что не слышишь?
      Сестричка послушно кивнула и продолжила чистить овощи. Она не представляла, как будет варить обед, если брат решил забаррикадироваться в собственной комнате.
      Вернувшись с кипятком, Юля, как и следовало ожидать, натолкнулась на запертую дверь. Но сколько она ни колотила, никто так и не ответил
      – Ваня, открывай давай, нам работать надо! - ныла она, но по ту сторону комнаты упрямо молчали.
      Не один десяток минут провела девушка в борьбе с дверью, но ей отвечали только соседи, просящие ломиться потише, комендантша, намекавшая на то, что в комнате, скорее всего никого нет, и несколько кошек, что выли еще истошнее Юли, отрешенной от дела. Кипяток уже давно остыл, и теперь у Шаулиной было одно желание: найти способ проникнуть внутрь и капитально отчитать нахального напарника.
      – Привет! - раздался за спиной девушки голос одногруппника Кирилла Илларионова, соседа Дурака.
      – Иллариончик, - расплакалась она крокодиловыми слезами, - Ваня меня отправил кофе заварить, а сам закрылся!
      Парень протянул ей платок.
      Юле сейчас было все равно, что о ней, волевой и сильной, но брошенной любимым человеком подумает какой-то Илларионов из деревни Сызрань.
      – Твоей беде легко помочь! - парень достал из кармана решение ее проблемы, ключ от двери.
      Он поставил пакет с продуктами на пол рядом с остывшим чайником и засунул ключ в скважину. И тут… Бряк! Половина ключа вместе с брелком свалилась прямо под ноги Кириллу. Парень поднял остатки. Ключ словно острым ножом отрезало по середине. Юля не спускала вопросительного взгляда с сечения. А Кирилл из любопытства глянул в скважину.
      – Жесть… - промямлил он.
      Второй половины ключа там не просматривалось - за дверью была лишь кромешная тьма. Шестое чувство подсказывало ведьме - ее любимый совершил нечто непоправимое…
 

 
      Иван лениво посмотрел на клавиатуру. Потом на монитор. Как надоела ему эта Шаулина за пять лет: неотразимая брюнетка всегда выставляла себя самой-самой, после чего смела заявлять, что все мужчины даже в компьютерах не могут как следует разобраться. Было, правда, несколько историй, в которых Юля строила глазки Ивану и признавалась, что без белоруса она просто жить не может, и он чуть ли не жениться на ней обязан после окончания университета. Такие приступы милости с ее стороны сменялись праведным гневом. Стоило Ивану начать игнорировать эту ужасную девушку, так она тут же напоминала о себе. Но миссия по спасению души Ирины явно не была придумана для дочки начальника: это Дурак решил сразу, поэтому и проводил назойливую невесту из комнаты.
      – Как меня всё достало! - Иван с размаху нажал на Enter и запустил программу.
      На этот раз компьютер не подвис, и на экране появилась яркая заставка: 'Телекомпания 'Бен-Бен-TV' приветствует вас на реалити-шоу 'Спаси мир за неделю'!'
      – Тьфу, какая гадость! - скривился программист. - Лучше бы эротический тетрис записали. Хорошо, хоть не 'Дом-2'. Нет, ну что за люди! Точка входа, точка входа, а сами Sims подсунули!
      – Ваня, - капризно заявила вдруг Маша, - у меня смс-ка не отправляется.
      Брат бросил на нее раздраженный взгляд и снова уставился в монитор, откуда уже успела пропасть приветственная надпись. Самое интересное, программа, после показа рекламного слайда закрылась. Иван попытался загрузить игрушку еще раз, но в ответ получал сообщение: 'Невозможно запустить приложение более чем в одной копии'. Все, что делал он дальше, понятно лишь продвинутым пользователям, так что Маша стояла у него за спиной и терпеливо ждала, когда у брата выдастся минутка, чтобы 'починить' ее телефон.
      Когда попытки найти запущенную программу на компьютере с треском провалились, Иван нехотя взял у Маши телефон-раскладушку. Он посмотрел на сестру, как на последнюю неумеху. Да куда было ей до Юли, которая, наверное, и свой автомобиль уже сама раза три собрала как конструктор, не то, что телефон. И точно, после сборки-разборки у той не осталось бы лишних деталей. Это у Маши из принтера при замене картриджа пружинки выпадают. Причем, после такого вандализма техника продолжает нормально работать. Сестрице даже стыдно было просить брата, но…
      Иван посмотрел на телефон. Сразу видно - девчачья мобила. На весь экран растянута картинка с белым пушистым котенком, а поверх него надпись - 'Поиск сети'. Парень нахмурился. То ли из-за того, что не получилось в очередной раз приструнить сестренку, то ли… Странно, но у него в комнате прекрасно ловился сигнал от любого московского оператора. Он достал из кармана свое средство связи, и… то же самое: 'Сеть недоступна'.
      – Что за чёрт? - выругался Иван и протянул Маше оба телефона.
      – Вот видишь, я не настолько глупа, чтобы не уметь пользоваться мобилкой!
      Программист насупился и повернулся к ноутбуку. А что еще делать? Спросить в локальной сети у соседей о неполадках со связью. Ну, или хотя бы в интернете прочитать. Около минуты он усердно ждал, но потом его нервная система явно начала шалить:
      – Ай-яй-яй-яй, у Билли Гейтса мышка ручная была!…
      За год жизни в Москве и постоянного общения с братом и его друзьями Маша понимала, что если братик или кто-нибудь из его знакомых начинает поминать главу Майкрософта, то дела идут не плохо, а просто ужасно.
      – А интернета-то тю-тю! - истерично рассмеялся Иван. - И компьютер от батареек пашет. Никаких благ цивилизации не осталось, кроме лампочки Ильича…
      Так, для прикола, он нажал кнопку выключателя. Но люстра на потолке не зажглась.
      – Завтра студенты убьют Чубайса, - вздохнул программист, - и правильно сделают.
      – Вань, может, от жары катаклизм какой случился? - спросила Маша, выпив остатки сока из кружки.
      – Грома не слышал. Молний не видел. За окном - солнышко светит, - пожал плечами брат. - Не могло же это недо-реалити-шоу… Юлька!!!
      Теоретически компьютерная программа не в состоянии воздействовать на окружающую среду, но чем народ в ОСЯ не шутит. А что, если точка входа подразумевает под собой не виртуальный, а вполне реальный переход в какой-то другой мир. Хотя разум подсказывал, что скорее всего кто-то в коридоре выключил рубильник.
      – Юлька! - громко крикнул Иван, пнул дверь и выскочил на порог.
      Теоретически там должен был быть длинный коридор, а не… парень огляделся. Яркое солнце освещало кривую очередь из домов без окон на фасадах, с террасами на крышах. Так, откуда солнце? Откуда взялась эта странная улица? Иван огляделся. Его комната снаружи выглядела таким же точно жилищем из известняка, только с крыши свисали давно засохщие стебли вьюна.
      – Сенеб!
      Парень повернул голову в сторону говорящего. Из дома, что справа, вышел высокий худощавый мужчина с метлой.
      Из одежды на нем было лишь льняное полотенце, замотанное вокруг талии и полосатая косынка на голове. Из бани, вестимо, подумал программист.
      – О! Здорово, чувак! Юльку не видел? - до ушей улыбнувшись, спросил он.
      Выражение лица мужчины нужно было видеть. Вопрошающий тоже удивленно уставился на него: неужели тот ни одного слова не понял?
      – Юри, Юря, Юрии-ка… - пытался повторить сказанное Иваном собеседник, - чувак? Тьфу, блин, забыл кодировку поменять.
      – Сразу бы так и сказали, что не видели! - вздохнул программист и скрылся за дверью.
      О чем думал этот странный человек, парня уже перестало интересовать.
      – Что случилось? - недоуменно спросила Маша, не спуская обеспокоенного взгляда с брата, который запер дверь на все имеющиеся замки.
      – Меня глючит! - простонал он, подходя к окну и раздергивая шторы. - Маша, помнишь, что там за пейзаж?
      – Да чего там помнить? Парк, там зимой можно на лыжах кататься, рельсы метро, потом кусты, а напротив общаги - стоянка автомобилей и трущобы молдавских торговцев.
      – Так, - остановил ее Иван, - а теперь найди десять отличий!
      И он за руку подвел сестру к окну. Маша не понимающе рассматривала рощицу пальм метрах в ста от окна, лазурно-голубую речку, пасущихся ослов и несколько кривых улиц однотипных строений, очень похожих на железные трущобы молдаван. Правда, дома почему-то были каменными.
      Девушка открыла окно и свесилась из него. Сомнений не было: шестой этаж стал первым, а если посмотреть наверх, то над ним не имелось ни седьмого, ни, тем более, восьмого. На земле, прямо под окном стоял горшок с двумя ручками, заполненный чёрной жидкостью, своим видом очень напоминающий ночную вазу производства Бобруйского посудного завода.
      Иван высунулся в окно следом.
      – Вот тебе и Хургада на халяву! Одна радость, за дверью стоит не Юлька с чайником, а какой-то банный дух. Он говорит нам 'Превед!' или… что-то похожее! Нравится?
      Что Маша могла ответить? Любопытство взяло верх, и девушка открыла замки и вышла на улицу. Мужчина, который поздоровался с Иваном, уже отошел от 'первого знакомства с новыми соседями' и подметал двор. На пороге его дома сидела большая черная кошка.
      – Сенеб! - помахал мужчина рукой Маше.
      – С… Се… Сенеб! - заикаясь, сказала девушка, оглядываясь на стоящего за спиной брата, а потом как заорала: - Он знает древнеегипетский!
      Подметальщик прикрыл рукой рот, чтобы девушка не заметила, как он над ней насмехается.
      – Ты откуда их 'преведы' знаешь? Ты уже проходила эту игрушку? - брат готов был засыпать ее вопросами. - А чит-кодов у тебя нигде не записано?
      – Балда! - тихо сказала Маша, выходя на середину улицы, откуда открывался вид на высокую белую стену огромного дворца.
      Мимо девушки пробежала стайка серых гусей, за которой гнался маленький голый мальчик с палкой в руке.
      – Не балда, а Дурак! - поправил ее Иван, идя следом.
      – Не велика разница, культурологию помнишь?
      – Э… Ы… - замялся программист, - было что-то на первом курсе. Прогуливал часто.
      Маша с укоризной посмотрела на брата. Ну, как так можно? Страна платит за обучение юного инженера-программиста немалые деньги, а он прогуливает, ничего, кроме кнопок на компьютере, интернета и сетевого новояза не знает. Как сеть накрылась медным тазиком, так ничего сделать не может! Конечно, на первом курсе, когда Иван и Кирилл вместо культурологии бегали в ресторанчик 'Кафедра Пива', первый и предположить не мог, что однажды он выйдет из своей комнаты, а там с ним поздороваются на древнеегипетском.
      Ну и что теперь Иван-незнайка делать будет? Народ гонять? Смыслу-то? Домой охота! В Москву! И не добраться! Не на осле же ехать. В деревне, где они очутились, подозрительно тихо, дороги времен Клеопатры в лучшем случае, джипов не просматривается, чего говорить о самолетах и поездах. Неужели попали они с Машей к аборигенам, предки которых отобедали Джеймсом Куком? Правда, под ногами был материк, а не остров. Слишком широка река. Радует, но не много.
      Да и люди, которые проходили мимо Ивана и Маши, выглядели не очень (то есть, совсем не) современно. Женщины носили обтягивающие платья, некоторые - прозрачные просторные накидки, а были и такие, что вообще, с обнаженной грудью щеголяли. Последние две категории Иван удостаивал жадным взглядом. А еще куча нищеты в одних набедренных повязках, иногда даже не совсем в чистых. 'Эх, сюда бы операцию 'Тайд или кипячение'!' - подумал программист, но побоялся озвучивать, чтобы не выслушивать очередную гневную тираду от сестренки.
      – Это, - сказал он, - Маша… Я человек разумный, но мне кажется, что программа этого мальчугана нас с тобой в реалити-шоу затолкала, прости уж! И это не виртуальная подмена реальности, я все чувствую, и все вокруг не кажется нарисованным в трехмерном редакторе. Короче, пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю что, догадайся с трех раз, как до Москвы добраться, и будет тебе счастье! Знаешь, нас закинуло в очень спокойный мир, который не за семь дней, а даже за год спасать не требуется. Так что, пошли-ка домой! Лично я бы автостопом воспользовался! Доберемся до первого относительно современного городка, возьмем напрокат 'Запорожец' и…
      – Если Москва, вообще, существует - ни жива ни мертва поправила Маша, - если у меня математику ведет кафедра 'Женской логики', то мы в Древнем Египте.
      – Ты натуральная блондинка, мелкая, - хихикнул брат.
      Блаженная улыбка расползлась по его лицу. Ладно еще, попасть в шоу на выживание, но когда родная сестра позволяет себе так шутить! У Маши с логикой были нелады, чувством юмора она не отличалась, но с историей-то и культурологией-то - всё в порядке! Да и у Ивана с физикой и математикой никогда проблем не возникало. Сказано же было на страницах учебников, что невозможно создать вечный двигатель и машину времени.
      И тут ему пришла в голову мысль:
      – А если это ролевики?
      – Ну да, 'Амарна-2006' в Подмосковье! Хоббиты, горлумы, химеры, гоблины, тысяча с лишком древних египтян на улицах, твоя комната, изнутри нормальная, а снаружи - как восточный домик. Кстати, комнату что, ураганчиком, как в 'Волшебнике Изумрудного города' перетащило? - Маша изо всей силы ударила кулаком в белую известняковую стенку их жилища. - Бюджет организации такой игрушки в пару сотен раз обошел бы даже самый навороченный блокбастер. Кому это надо для нас такое устраивать? Кто мы, собственно, такие, чтобы с нами так шутить? Твой 'Отдел странных явлений'? Да делать им, что ли, уже совсем нечего, всех вампиров да упырей переловили, а развлечься хочется?
      – Ну, - развел руками Иван, - раз не веришь, то какой, по-твоему, год до нашей эры?
      – И сколько градусов ниже нуля! - с издёвкой добавила Маша.
      – Сорок градусов со знаком плюс, - ухнул брат, стянул футболку и завязал ее на голове, как практиковали иногда трудотрядовцы или молдавские строители, - ну что, я похож на Хеопса?
      – Самозванец! - констатировала сестренка. - А еще Хеопс жил в Мемфисе, там пирамиды были. Где ты видишь хоть одну малюсенькую пирамидку?
      – Это такие четырехугольные, лесенкой, похожие на мавзолей Ленина, да? Песка много, сделать не проблема! И вообще, не Древний Египет это. Там жили такие картонные человечки: башка в профиль - тело в анфас, а тут…
      Маша тяжело вздохнула и покачала головой. Не любила она шуточки. Пристыженный Иван смотрел на проходивших мимо людей.
      – Эй, девушка! - крикнул вдруг он и, размахивая руками, бросился наперерез молодой особе, несущей корзину на голове. - Не подскажете чужеземцу, какой это город?
      Она посмотрела на Ивана, как на странное существо.
      – Уасет… - она пожала плечами и широко улыбнулась.
      – А… - программист загляделся на бюст красавицы, просвечивающий через редкую, похожую на сетку вязку ее платья. - Какой сейчас год до Рождества Христова, не подскажете?
      Девушка окинула его подозрительным взглядом и фыркнула:
      – Дурак, что ли?
      И, обойдя стоящего посреди дороги парня, пошла своим путем, покачивая бедрами.
      – Вот и познакомились! А как вы догадались? А что вы делаете сегодня вечером? А почему древние египтяне вдруг стали говорить на русском? А почему они и не похожи на картинки из учебника? - Иван махнул рукой. - Не хочешь говорить - твое дело, мне все равно высокие нравятся.
      Зато за подобные заявления он получил увесистый подзатыльник от своей сестры.
      – Уасет, - процедил он сквозь зубы, - не знаю я такого посёлка. Маш, это точно Подмосковье, правда?
      – Древние Фивы это, - перевела сестра, дернув его за подол футболки. - Одежда времен нового царства… у всех, кроме тебя и меня.
      – Полнейший маздай! - рухнул на колени программист, воздев руки к небу. - У меня завтра экзамен, а пребывание в виртуальном Древнем Египте - неуважительная причина! Даже если мне тут надо мир спасать или душу Иришкину искать! И перед камерой кривляться!
      – А у меня через три дня 'Античная история', - тихо добавила Маша, сев рядом с ним на корточки, - и меня тоже не поймут, в Афины бы Древние, тогда бы еще сошло за отмаз. Или в Рим…
      – Но не летят туда сегодня самолеты и не едут даже поездааааа, - проскулил Иван Дурак. - Верните меня в Москву! Уволюсь, нафиг, из этого ОСЯ! - а в довершение прошептал, - в Древний Рим бы провалиться, к Цезарю на пьянку, дык перезагрузка не работает.
      – Эй, Себек, - кошка встала на задние лапы и обратилась красивой девушкой в длинном роскошном платье, - неужели ты считаешь, что эти два идиота смогут спасти мир за неделю?
      Сосед поставил метлу у двери Иванова дома и тяжело вздохнул:
      – Ну что мы еще можем сделать, Бастет? Пока ты ищешь сообразительного вменяемого агента, мир рухнет. Я и так навстречу пошел, встроил сюда автоматический переводчик на русский, и теперь эти двое смогут понимать местное наречие. Ничего, освоятся ребята и так отжигать начнут, что мы потом долго еще порядок наводить будем.
      – А местные? - обняла его за талию богиня веселья.
      – Конечно, и они теперь понимают по-русски, или ты не заметил, как Рени отшила программиста? Так что, пошли-ка жучков по городу расставлять, а потом в операторскую!
      Мужчина вынес из дома небольшую картонную коробочку, в которой в несколько рядов были сложены маленькие металлические скарабеи с мигающими зеленым глазками.
      Для начала брат с сестрой облазили то, что было их домом, внешнюю оболочку комнаты. Фантастика, да и только! Изнутри жилище оказалось раза в два больше, чем снаружи, да и ни одной скрытой камеры не нашлось. Молодцы репортеры, хорошо спрятались.
      – Если вспомнить любую из известных теорий, - начал грузить Иван, - то наша с тобой хата, сестрёнка, не подпадает даже под утопичные взгляды Грешных Магистров Макса Фрая. И, что самое занятное, я не понимаю, как этот маразм выключить!
      Дурак без сил опустился на камень у входа в 'дом' и уставился на ясное голубое небо. Странный эффект у этой программы с точкой входа: он выключил компьютер, а ничего не изменилось. Порог дома и он, и Маша переступили уже не один раз - ничего не произошло. Открывание и закрывание глаз не помогло. Единственное, что брат с сестрой не испробовали - харакири и операцию 'Разбей комп вдребезги', и то, лишь из-за необратимости последствий.
      – Неужели, чтобы вернуться обратно в Москву, нужно умудриться честно прожить больше трех тысяч лет? Хороша шуточка! Иногда и день прожить трудно без приключений на свою голову, а тут… тысячелетия! - ворчал Иван. - Главное, не забыть сохраниться молодыми и здоровыми.
      В рациональном уме программиста случившееся не укладывалось ни коим образом. Машина времени невозможна; мгновенные перемещения - сказки из секретных докладов специальных агентов ОСЯ. Неужели есть на свете некто, способный вернуть былое, натыкать туда парадоксов типа его, Иванова, присутствия, и переписать историю на свой лад? Да еще как искусно это сделать: спрятать вход в прошлое в компьютерной игрушке и обозвать все это 'Реалити-шоу'… для Дураков!
      Зато Маша, не отягощенная присутствием инженерных знаний в голове, довольно легко приняла ссылку и невообразимое переселение. И, пока брат гонял в голове все возможные физические теории, математические выкладки и философские учения, она составила полный список имущества и даже посчитала на калькуляторе, на сколько дней им хватит запасов, а заодно еще раз поискала скрытую камеру.
      – А как у нас с деньгами? - спросил Иван, беглым взглядом изучив опись.
      – У меня горстка десятикопеечных, пара полтинников в кошельке и проездной на метро. Что значит… - взгрустнула Маша.
      – …значит, - подхватил брат, - из валюты у нас только моя штука баксов в чёрном носке под матрацем и кредитка.
      – Обменный пункт за воо-он тем барханом, - хихикнула Марья, ткнув пальцем в сторону дворцовой стены. - А банкомат за углом.
      Дурак тяжело вздохнул. Вся привычная жизнь теперь стала бессмысленной. Но где наша не пропадала? Нужно жить - будем жить, выживать - так выживем! Коли попал в шоу, нужно идти до конца, а то телезрители трусом назовут и обсмеют в интернете! Первое - надо найти любимую девушку. Второе - спасти мир. Третье - утереть нос Юльке Шаулиной. Но для начала не мешало бы осмотреть окрестности.
      День клонился к вечеру, людей на улицах становилось все меньше, что было на руку внешне отличающимся от местного населения десантированным студентам. Можно переодеться, но цвет волос и глаз, в данных условиях не особо изменишь: ни красок, ни линз. Что говорить про рост.
      Их сосед то и дело выглядывал во двор, любопытно изучая пришельцев. Интересно, а кто жил в их с Иваном 'доме' вчера? Маша решила, что завтра же спросит об этом хозяина очаровательной кошечки.
      Дверь в искаженное пространство пришлось не закрывать, потому что снаружи не нашлось даже жалкой пародии на замочную скважину. Кривые доски, как смотрелось с улицы, приколочены в несколько рядов, а на окне, создавалось впечатление, не имелось никакого стекла, и закрывала его грязная белая тряпка, хотя изнутри оно было занавешено красивой бабушкиной тюлью с розовой вышивкой.
      Бояться, что жилище разграбят, было нечего. Любой местный вор, зайдя в такое помещение, долго бы еще страдал от прогрессирующего маразма.
      – Какой урод этот город проектировал, - ворчал Иван, от злости пиная все попадавшиеся под ноги камни, - все улицы одинаковые, только Кремль один нормальный. Эх, хрущёвочки однотипные вы мои, древнеегипетские…
      – Невежда, - процедила сквозь зубы Маша, шедшая рядом, - ты что несешь? Ты где находишься, хоть помнишь? Да, запомни, кстати, государство называется Кемет, а не Древний Египет, как в детских книжках понаписали! Хотя их ты тоже не читал, как погляжу.
      – Ну, - протянул программист, - мне так понятнее разбираться. Я бы, вообще, карту нарисовал! Руками или на компе - пофиг! Дык в этом Уасете даже названий улиц не предусмотрено! Совершенно не дружественный интерфейс у этого посёлка городского типа! Не то, что в Москву дороги не найти, так еще и свою хату потерять - раз плюнуть!
      Маша выскочила вперед и встала на пути брата, широко расставив руки в стороны.
      – Чего? - не понял тот.
      – У меня идея! Пойдем к себе, объясню по дороге.
      После часового блуждания вокруг да около они отыскали-таки свое жилище.
      – А у тебя начинает развиваться нормальная логика, - похвалил сестру Иван, - это надо же додуматься, дома подписать! Только это… нас с тобой тут за гопоту не примут, когда мы будем тушью на стенах названия улиц вырисовывать?
      – С чего? - удивилась Маша. - Писать тут мало, кто умеет, читать, собственно, тоже, разве что имя фараона все на зубок знают и какой-нибудь аналог нашему великому и могучему из трех букв. А это значит… что если мы и напишем на углах парочку слов, то коли кто и заметит следы нашей деятельности, вряд ли сможет прочитать, тем более, на русском.
      Кто-кто, а Иван прекрасно знал, что такое ночные вылазки по подписыванию предметов. Когда граффити только вошло в моду, они с Кириллом решили попрактиковаться на троллейбусе, оставленном на ночь у Казанского вокзала. Так после того, как двух горе-художников застал за этим увлекательным занятием сторож депо, они чесали до ближайшей станции метро со скоростью, которой позавидовал бы любой олимпиец. Что же, судьба идет по кругу, и опять нужно оставлять на стенах надписи. А ведь после того случая с троллейбусом Иван дал себе зарок, никогда не оставлять память о себе любимом в качестве заборных мудростей.
      Парень достал из ящика рабочего стола две банки туши, кисточки и карандаши. Когда-то это все использовалось для черчения. Давно прошли те времена, и он уже пять лет как не первокурсник. После сдачи начертательной геометрии тушь благополучно пережила свой срок годности.
      Маша склеила два листа для принтера и наверху написала красивый заголовок, словно в фантастических книжках:
        'Карта города Уасет
        Составители Иван и Мария Дурак
        Масштаб 1 см =1 м'
      И на востоке нарисовала большой прямоугольник, который минутой позже Иван подписал понятным ему названием 'Кремль'.
      – Начнем с Кремля, - предложил он, - его разукрашивать не будем, кто знает, есть ли у фараона чувство юмора. Если начальство обидится, то нашу деятельность в этом городе свернут самым неприглядным образом. Так! А вот самую большую улицу, ведущую от дворца, назовем 'Проспект Ленина'!
      Маша подскочила на месте. Она предприняла немало тщетных усилий, чтобы смешок не вырвался наружу.
      – А чего такого? - обиделся Иван. - Вспомни хоть один город, в котором бы одна из главных улиц не называлась в честь Владимира Ильича? А в этом долбанном городе улицы остались без названий по очень простой причине - Ленин, Маркс, Энгельс и остальные деятели, в честь которых принято нарекать объекты, еще не родились. А у народа фантазия никакая.
      Переубеждать настырного братца сестра не стала. Да, она могла бы назвать любой город, например, в Америке, где 'Проспекта Ленина' отродясь не было. Но Иван бы возразил: 'Это исключение, доказывающее правило!' Машин брат - некультурное безграмотное создание запущенного типа - 'программист обыкновенный'. Это не лечится.
      Дождавшись темноты, новоиспеченные картографы, вооруженные фонарями и чертежными инструментами, покинули дом. Да, как бы жарко ни было днем, ночью в стране Кемет больше пятнадцати градусов не пригревало, так что Иван еще в начале миссии надел свою черную футболку с пингвином. Но ему все равно было холодно. Маше же в её летнем сарафанчике, вообще, легко и простуду схватить.
      Работать оказалось на редкость удобно. Набожные египтяне, то есть кеметцы, считали, что с закатом наступала полночь, и всем следовало разойтись по домам и спать. Ночных клубов еще не придумали. Да и какие клубы и дискотеки, если электростанции нет. Ни один из правителей до сих пор не променял планы на ближайшую пятилетку по постройке своей гробницы на электрификацию и газификацию всей страны.
      В некоторых домах всё же горел огонь, и то видимо, для того, чтобы хозяева не легли мимо кровати.
      У входа в Кремль, ой, во дворец фараона, стояли два стражника в корсетах-кольчугах и в красно-зеленых платках. Они даже не спали, в отличие от своих коллег в карауле у Вечного Огня в Москве. К счастью, до 'Боровицких ворот' было метров тридцать от ближайшего к дворцу дома, поэтому стражники не заметили работ по разметке улиц.
      – Вот и проспект Ленина, - прошептал Иван, стоя на дороге, ведущей к воротам во дворец. - Я подписываю чётные, ты - нечётные, считаем длину каждого дома, а потом рисуем. Помнишь, что такое нечётные?
      Маша сделала вид, будто не обранила внимания, что ее опять за недоумка держат, и спокойно кивнула. И работа закипела.
      Со стороны этот процесс выглядел несколько смехотворно: по улицам от одного дома к другому бегали два человека, что-то помечали сначала на стенах, потом на своем 'папирусе', иногда советовались, зачастую спорили, но продолжали свое дело.
      Через неполные полчаса на карте древних Фив появился проспект Ленина, еще через час - прилегающие к нему улицы Кирова, Маркса, Энгельса и даже Свердлова. После этого полит-просвещенность Ивана сошла на 'нет', и параллельную проспекту Ленина улицу пришлось назвать проспектом В.В. Путина, а продолжение его, маленькую улочку, ведущую к реке, - улицей Билла Клинтона. Несомненно, примыкающий переулок 'начальник разметки', не долго думая, нарек в честь Моники. Без улиц Джорджей Бушей первого и второго, кстати, тоже не обошлось.
      Сколько ни пыталась Маша убедить брата, что названия нужно давать сообразные эпохе, но добилась она лишь Хеопсовой набережной, проезда Рамсеса II и площади Астерикса и Обеликса. Причем за историческую достоверность последней Иван был готов зуб на еще не изобретенные людьми рельсы положить или голову на отсечение отдать. А еще он очень сильно обиделся на сестру, когда узнал, что та не смотрела кино 'Астерикс и Обеликс. Миссия Клеопатра'.
      – Да ладно тебе, Машуленция, не помнишь, чтоль, Клеопатра этой… фараоншей была, так что, всё в тему, всё в кассу, площадь должна носить достойное название! А Жерар Депардье роль какого-нибудь фуфлового галла играть бы не стал!
      Юная искусствоведка спорить снова не решилась, что шум из-за пустяков разводить? Поэтому находящиеся на площади кузницу, пекарню и первых двух сфинксов на аллее храма Аменхотепа III пришлось помечать длинным названием.
      После этого Иван задумал небольшой перекур. Он влез на спину одного из сфинксов и, прислонившись к каменному затылку статуи, мечтательно посмотрел на звезды.
      – Эй, слезь с памятника архитектуры! - обиженно крикнула Маша. - Тоже мне, скамейку нашел! Вот перевезут его в Питер, там и лазь.
      – Надоела, мелкая! Ты что, не устала? - зевая, спросил ее брат. - А еще припомни, как ты, первый раз приехав в Москву, облазила все скульптуры Зураба Церетели!
      Она фыркнула в ответ. Мол, нашел, с чем сравнивать.
      – Кстати, братишка, хочешь, я тебе кое-что скажу?
      – Ну…
      – Помнишь храм Амона. Ну, тот, который воон там?
      Маша ткнула пальцем в сторону большого здания, очертания которого виднелись за кузницей. Брат отчуждено ну-кнул.
      – Так вот, во времена Рамсеса II к нему достроили аллею бараноголовых сфинксов вдоль канала, а те высокие мачты, что сейчас перед входом - воздвигнуты во времена Аменхотепа III . Так как столица сейчас Фивы, то можно сделать вывод, что… Ты меня слушаешь, идиот?
      Последнюю фразу девушка дико выкрикнула, потому что заметила, как Иван, глубоко дыша и похрапывая, начал засыпать. От крика родной сестры, конечно, весь сон как рукой сняло. Зевнув, программист наивными глазами уставился на светящую ему в лицо фонариком Машу.
      – Что ты там говорила про всяких оменов и хотепов? Я не понял.
      – Я пыталась додуматься, какой сейчас год до нашей эры, но раз тебе это не нужно, продолжим марать стены.
      Иван спрыгнул со спины сфинкса и направился туда, где они с сестрой еще не были. Вскоре, улицу, на которой располагался дом Дураков, назвали в честь чуть ли не самого известного в России и странах СНГ человека - Василия Пупкина. Это была последняя улица, которую они обходили.
      Вроде бы миссия закончилась относительно успешно, не считая нескольких перебранок по поводу названий, в которых 'гениальный программист' достойно взял верх над 'мелкой'. Да случилась еще пара встреч с мучившимися бессонницей египтянами, что выскочили из своих домов на шум. Их фразу: 'Хетты в городе!' - программист не понял, а у сестры спросить испугался, чтобы не получить очередного подзатыльника.
      Карта была нарисована, Иван и Маша уже перестали путаться в череде одинаковых домов. И вот, подписывая очередное строение на улице Василия Пупкина, брат услышал шаги в недавно отмеченном на карте переулке Голых Бомжей. Кто-то шел прямо к ним. Неужели нашелся-таки сумасшедший, который гуляет по ночам? Или это те самые хетты, которых так боялась старуха с Зеленой аллеи…
      А кто-то между тем приближался. Переулок, хоть и носящий неприглядное название, был вымощен камнями, и, судя по звуку, направлявшийся к ним человек носил обувь.
      – Репортер, - хихикнул Иван, припоминая, что находятся они с сестренкой в реалити-шоу.
      'Кто-то богатый, потому что египтяне не пользовались обувью из-за ее дороговизны!' - подумала Маша. Брат же прижался спиной к стене и ждал, когда ночной гуляка вплотную подойдет к перекрестку. И когда странная личность должна была выйти туда, Иван включил фонарик и прыгнул наперерез, освещая переулок.
      – Всем выйти из сумрака, Ночной Дозор!
      Свет от фонарика попал прямо в лицо идущему. Человек, испугавшийся столь внезапной вспышки, резко закрыл лицо рукой и бросился бежать туда, откуда пришел.
      – Ты успела разглядеть его… или её, - скороговоркой спросил Иван у Маши, бросившейся вслед за убегающим. - У него камера была?
      – Нет, только то, что он ростом с меня, закутан в серое покрывало… и еще чёрную чёлку видела.
      – За ним! - скомандовал Иван.
      Брат бежал за сестрой достаточно быстро. Да и следивший за ними человек был очень проворен. Только в отличие от преследователей, он все время поправлял на себе накидку, будто боялся потерять. И правильно, ткань в Кемете недешево доставалась.
      – А откуда ты знаешь, что оно за нами следило? Почему раньше не сказал… - впопыхах на ходу спросила Маша.
      – Мне… чудилось изредка… что неподалеку от нас… кто-то есть… Но когда он своими шлёпанцами…
      Все трое бежали так быстро, как могли, а Иван еще успевал сверять подписанные дома со своей картой. Так бы и настигли они странное существо, если бы не случайность. Освещая подписанных сфинксов у храма Аменхотепа, программист увидел стоявшую рядом с одной из скульптур девушку.
      Парень встал как вкопанный. Высокая, ростом почти с него, в длинном платье, как успел заметить он при свете фонаря. Она держалась одной рукой за спину сфинкса и стояла к парню в пол-оборота. Что она делала до того, как он, Маша и таинственный незнакомец пронеслись мимо? Наверное, шла куда-то. Значит-таки, есть местные, которые не боятся ночи. Но не в том дело. Иван медленно провел фонариком снизу вверх и рассмотрел девушку. Длинное рыжее каре, густые волосы, бледная кожа, большие грустные глаза, длинный узкий нос, - знакомые черты лица.
      – Ира?! - шепотом спросил он, сверля ее взглядом.
      Как он и хотел - быстро и почти без хлопот нашел то, что искал. Воплощение любимой девушки.
      – И-ра? - повторила она. - Это не мое имя.
      Ее голос. Он показался парню знакомым. Будто слышал его совсем недавно. Но если это просто египтянка, то радость напрасна…
      – А как тебя зовут? Ты так похожа на Иру.
      – Неважно, - потупив взгляд, буркнула девушка и спрятала за спиной серп, который держала левой рукой.
      Серп. Наверное, она косит пшеницу. Заработалась на поле. Да какое дело ему, пришельцу, до этой девушки. Ну, похожа на Иру, и делов то!
      – Ты мне помешал, - холодно сказала она, отходя от сфинкса.
      – Чему помешал? - не понял программист.
      – Сделать то, что я хотела. Ты встал у меня на пути.
      Она ничего не говорила конкретно, но ее ответы на вопросы Ивана были точными, даже не поспоришь. Ему стало страшно от последних слов девушки. Серп в руке, она хотела что-то сделать. Серпом, ночью. Нет, точно не косить пшеницу. А если коноплю? Была бы тут Маша, она бы прочитала лекцию о легких наркотиках и их легализации на территории Древнего Египта. Но сестренка даже не заметила, как он, Иван Дурак, отвлекся от погони за шпионом-репортером, оставил ее одну в незнакомом городе ночью. И все из-за того, что он случайно увидел особу, как две капли воды похожую на проводницу из далекого будущего.
      – Ну, в следующий раз я тебе не помешаю, Ирочка, - улыбнулся Иван, но девушка вряд ли разглядела его дружелюбную улыбку в темноте.
      – Я не Ира, и если мы когда-нибудь встретимся, пожалуйста, не называй меня так, - тихим голосом сказала она. - Но я надеюсь, что наши пути впредь не пересекутся. Я тебя боюсь!
      Она повернулась спиной к Ивану и зашагала вдоль аллеи к храму.
      – Но… это… церкви по ночам… ну… не Пасха же сейчас… нет ночных бдений… - сбивчиво кричал он ей вслед, но девушка не оборачивалась.
      Странная какая-то. Программист нагнал ее и обнял. Холодное тело, она не дышит. Труп? Его зрачки расширились от ужаса. Неужели живой мертвец или упырь?
      – Не прикасайся ко мне, - шепнула девушка, сверля парня взглядом.
      Красные, словно вишни, глаза зачаровали его, а когда он зажмурился на мгновенье, то обнаружил, что незнакомка пропала, словно растворилась в воздухе.
      Иван так и не понял, что это было за видение. Только что он обнимал девушку, а сейчас хватал руками воздух. И нет никого. Только чудится, будто идет кто-то рядом, шурша одеждами.
      – Визуальные глюки, - буркнул парень, залезая на своего излюбленного сфинкса.
      Он лег на спину магического существа и принялся разглядывать звезды, ожидая ее.
      – Ирка, я чувствовал, что это была ты! И ты приходила ко мне!
      – Изойди! - раздался вдруг сдавленный визг, и что-то полоснуло парня по щеке.
      Он мигом спрыгнул со сфинкса, схватившись рукой за щеку. Что-то теплое липкое согревало его пальцы. Кровь. Только шрама ему не хватало!
      Иван в ужасе посмотрел перед собой. Она, та самая, похожая на Ирину, стояла напротив него, сжимая в руке все тот же серп, а в ее глазах было столько ненависти, что страх не мог не закрасться в душу парня. Вдоль рук девушки выросли широкие крылья из больших белых перьев, а все тело светилось красным.
      – Ира! - выдавил Иван.
      – Ты пришел за мной? - чуть шевеля губами, спросила она. - Я чувствую это! У тебя не получится! У меня могущественный покровитель! Никто из людишек не сможет справиться со мной!
      Она, не сводя глаз с ухватившегося за рассеченную щеку парня, медленно подняла серп. Следующее ее движение могло бы стать последним, что видел московский студент в своей жизни, если бы… он случайно не нажал на кнопку включения фонарика и не осветил лицо девушки. Она вскрикнула, словно от боли и, взмыв под звезды, улетела в неизвестном направлении.
      – Ну и делааааа, - протянул программист, - да в этой игрушке глюк на глюке.
      А сыщик-то кеметский оказался проворным, словно обезьянка. Пробежав квартал по проспекту Ленина, он свернул на Энгельса, потом на Путина. Продолжались бы так и дальше догонялки по улицам предутренних Фив, если бы не случайность.
      Вдруг закутанное в плащ существо споткнулось обо что-то и растянулось в полный рост на камнях проезда Рамсеса II.
      Маша, одним прыжком настигшая сыщика, приземлилась ему прямо на спину и прижала к земле его плечи.
      Всё, что могла рассмотреть девушка в данном положении, была модель древнеегипетского плаща: всего лишь покрывало, сложенное вдвое и зашитое с одной стороны, а по линии шеи приделана тесьма, отделяющая подобие капюшона от большого куска материи, в которую можно закутать тело в холодные зимние дни. Из-под плаща торчали две руки, скорее мужские, нежели женские, с большими кистями и длинными пальцами. На запястьях обеих рук сверкали браслеты (в свете брошенного неподалеку фонарика). 'Богатенький экземпляр', - подумала Маша. Такие украшения и в двадцать первом веке её эры стоили бы большие деньги, а какова была их цена в Кемете, лучше даже и не предполагать.
      – Отпусти, - прохрипел кеметец, на спине у которого удачно устроилась Маша.
      Мальчишка. Сомнений не осталось. Маша, помнившая одноклассника Кольку, который выслеживал ее в шестом классе по дороге домой; Петьку, который на одном из уроков лезвием отрезал ей косичку, и прочих малоприятных особей мужского пола, решила излить все негодование на так удачно пойманном древнем мальчике.
      – Зачем за нами следил всю ночь? - начала она допрос, с силой надавив на плечи парня.
      – Факел, - прохрипел он, - факел без огня покажи, хеттская женщина…
      Удивления у Маши было хоть отбавляй, и она ослабила хватку.
      – И всё? - лишь смогла спросить она. - Кстати, Хаттуса - не моя родина.
      – Неужели для тебя эта штука - само собой разумеющееся?
      – Ну да. Фонарем зовется. Правда, скоро он уже… - девушка задумалась, подбирая синоним к выражению 'батарейка села', и потом сказала, - сгорит он скоро.
      – Так ты меня отпустишь?
      – Если тебе нужен только мой фонарь. Ночной Дозор, блин, недоделанный.
      – Да-да, только фо-нарь, - подтвердил пленник.
      – Честно-честно? А то знаю я вас, пацанов!
      – Да отправит меня господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, на каменоломни, если я наврал почтенной хеттской женщине, имеющей фо-нарь.
      'Ух ты, какой разговорчивый попался! - улыбнулась про себя Маша. - А теперь я еще знаю, какой сейчас год! С точностью до пяти-шести лет! И не надо достройки у храма Амона анализировать!'
      Но озвучивать рассуждения она не стала, а лишь сказала:
      – Ладно, подарю ребеночку игрушку, но при одном условии.
      – Выполню, только слезь с меня!
      Маша властным взглядом окинула спину прижученного Абрамовича древнеегипетского масштаба, и ослабила хватку, а потом взяла фонарь, и слезла со спины растянувшегося на мостовой парня.
      Кеметец сначала оперся на локти, потом встал на колени, немного взвыв от боли и ухнув, похоже он разодрал ногу до крови. Капюшон неудачного покроя, словно мешок, свисал набок, лента плаща, как рассмотрела Маша, была бантом завязана на груди. Странно, на владельце дорогих золотых украшений и большого шерстяного плаща была обычная набедренная повязка, пыльная после падения, с широким светлым поясом. Сандалии же, с легкой руки Ивана названные шлёпанцами, оказались такой тонкой работы, что их можно назвать чуть ли не штучной продукцией. А еще позабавили Машу серые шерстяные носки. То, что египтяне умели вязать, девушка прекрасно знала из курса истории, но ни одного экземпляра древней продукции так и не видела. До сегодняшнего дня. А посмотреть было на что: носки связаны просто, словно два мешка, о том, как делать резинку и пятку, конечно, никто в четырнадцатом веке до Рождества не знал. Да и такой ширины эти носки получились у мастерицы, что в каждый запросто вошло бы две ноги, а не одна. Именно поэтому, сей вязальный беспредел (а Маша иначе не могла назвать этот шедевр древнего рукоделия) смотрелся на парне словно сапожки.
      – И какая дань с меня за фо-нарь? - переспросил он, проследив за взглядом девушки, изучающей его носки.
      Она бросила пополнять свои энциклопедические знания по теме 'история вязания', испытующе посмотрела на него и ненавязчиво сказала, правда, таким тоном, что отказать было невозможно:
      – Гульчитай, покажи личико!
      Привычку говорить фразы из фильмов сестра позаимствовала у брата, который очень часто вспоминал крылатые выражения.
      Парень взялся правой рукой за краешек капюшона, сползшего на глаза, и откинул его назад.
      – Только я не Дурь-какой-то, зови меня просто Неб.
      Он наклонил голову и посмотрел на Машу ясным добрым взглядом. Девушка исподлобья зыркнула на пойманного ею человека, осветив его лицо фонарем.
      Он поморщился и отвернулся от бьющего в глаза света. А ведь он симпатичный, этот Неб.
      Ему было не больше двадцати, выражение лица, вообще, детское. Волосы парень сбривать, как это делали почти все древние египтяне, не стал. А многие его соотечественники в целях борьбы с перхотью, блохами и ленью причесаться очень просто решали все эти проблемы. Он носил причудливую прическу, в стиле Машиных времен: у него была раскинутая на пробор длинная чёлка и очень коротко обрезанные волосы на затылке. Интересно было бы взглянуть на инструменты древности, которыми возможно создать такую необычную стрижку. Только волосы немного вились и поэтому торчали во все стороны. Причем, весь этот хаос на голове смотрелся не как известная прическа 'Я упала с сеновала, тормозила головой', а весьма неплохо. Будь Неб москвичом, Маша бы подумала, что парень посещает хорошего стилиста.
      Судя по чертам лица, его можно было отнести скорее к южанину-русскому, еврею или турку, нежели к предку арабов. Или в древности все праотцы современных жителей Ближнего Востока были круглолицыми с острым подбородком, тонким носом и большими серыми глазами? Вот насчет глаз и все сомнения, карие или чёрные - другое дело, но сероглазый египтянин - что-то новенькое, не укладывающееся в сложившиеся стереотипы. Хотя, у представителей обеспеченной прослойки общества зачастую в родственниках встречались чужеземцы. Да и какая разница, кто у тебя родственники, и какой ты национальности, если природа создала тебя таким милашкой.
      Гостья из будущего отвела взгляд в сторону. Она чувствовала, как горели ее щеки, когда она еще раз искоса посмотрела на молоденького кеметца, осветив его лицо.
      – Меня зовут Маша. А вот твой фонарь, - смущенно сказала она, подойдя поближе к парню и протянув ценный артефакт.
      – Маш-шу, - повторил Неб, - Маш-шу - кеметское имя, а ты - хеттская женщина.
      Он взял фонарь, а потом, аккуратно приподнял указательным пальцем левой руки ее лицо и заглянул в испуганные карие глаза девушки, чем еще больше смутил ее. Она неизбежно смотрела в одну точку - на него - и так хотела ну хоть куда-нибудь спрятать свое недоумение. Она резко мотнула головой и, осноновившись глазами на фонаре, сказала:
      – Я не из Хатти. А фонарик… Нажмешь сюда, - она щелкнула по кнопке включения-отключения, - свет исчезнет, еще раз нажмешь - появится. Когда светить перестанет, значит, надо сменить батарейки. Они продаются по двадцать рублей за штуку в любом фотосалоне.
      Последнее Маша, сказала тихо, чтобы избавиться от напряжения. Не помогло.
      Неб кивнул и спрятал руку с фонарем под плащ.
      – Откуда ты, если не из Хатти, Маш-шу? Ты похожа на хеттскую женщину, но говоришь такие странные слова, коих я от северных недругов не слышал.
      Он так сверлил ее взглядом, что девушка уже не знала, как бы ей подальше убежать от этого общения глаза в глаза.
      – Я, - начала она, а потом, смирившись с мыслью, что Древней Руси еще в проекте мирового устройства не имеется, продолжила, - живу далеко на севере, где зимой идет снег, и так холодно, что мы вынуждены приносить в дома огонь и одеваться вместо плащей в шкуры зверей. Ой, да ты не знаешь даже, что такое снег. А в Турцию… то есть, в Хатти, - быстро поправилась она, - мы ездим летом отдыхать на море.
      Неб такого явно не ожидал и, услышав заявление Маши, вытаращил глаза настолько, насколько это было возможно. Да уж, его географические познания на севере мира были ограничены Хатти, Месопотамией и Митанни, а дальше ничего не существовало.
      – И далеко это от Кемета? - то ли в испуге, что такой холод может прийти и в его страну, то ли из любопытства спросил он.
      – Год на колеснице! - прикинула она расстояние от Москвы до древних Фив.
      Бедному (не в смысле денег) кеметскому парню выпала ночь удивлений. Если бы еще собеседница сейчас сказала, что живет она в будущем, на три с половиной тысячи лет вперед, Неб, наверное, умер бы на месте.
      – А ты интересная девушка. Может… - парень замялся, - встретимся завтра, продолжим разговорчик, а, не хеттская женщина? Только этого… своего напарника… не приводи. Страшный он.
      Маша искоса посмотрела на нового знакомого. Ой-ой, подходит с той же стороны, что ее соотечественники и современники: несет сначала насчет 'кто ты' да 'откуда', раздевает взглядом. А потом все сводит к тому, что общаться интересно, и не мешало бы встретиться где-нибудь в более 'подходящей' обстановке, в кино приглашает. Хотя, что может значить одно свидание с парнем? Поболтали и забыли.
      А он разговорчивый, много чего поведать может полезного, что сейчас для Маши было крайне важным. Вдруг парень все расскажет и место, куда она с братом попала, - вовсе не Древний Египет, а взаправду Подмосковье, ролевая игра 'Амарна-2006' , и все просто-напросто потешаются над Машей и ее братом по просьбе Юльки Шаулиной и ее папочки. Нет, вряд ли, они уже решили, что очень велики расходы для подобных шуток и дом их слишком странно выглядит.
      – Ладно, в полдень на площади Астерикса и Обеликса.
      – Где? - нахмурился Неб.
      Точно! Еще же ни один местный не знал нововведений! Как же Маша могла ляпнуть такое? И почему именно это место? Да просто название это оказалось запоминающимся.
      – Нуууу, - протянула она, - у сфинксов там, за поворотом, на такой мелкой площади.
      Неб многозначительно кивнул:
      – Что же, буду ждать в полдень, чужестранка, на главной площади нашего города, она вовсе не мелкая, - он взял ее за плечи и снова посмотрел в глаза, - еще раз спасибо за фо-нарь, Маш-шу.
      Он закрыл глаза и… прикоснулся своими губами к её губам. Она затаила дыхание. Собственно, а что это было?
      – До полудня, - помахал Неб оторопевшей девушке и подмигнул, - буду ждать!
      Он повернулся к ней спиной и, прихрамывая, направился в сторону улицы Энгельса.
      – До полудня еще так далеко… - прошептала Маша, глядя под ноги.
      Что же сделал с ней кеметский парнишка с таким простым именем Неб? Она кокетливо подняла глаза и еще долго провожала взглядом своего нового знакомого, пока тот не свернул на другую улицу.
      В стороне дворца фараона брезжил рассвет. Начинался новый день. Маша не спала уже почти сутки и не хотела, потому что боялась обмануть того, кого еще так плохо знала, но к кому ее тянула неведомая ей самой сила.
      Шорох в проулке заставил Машу заглянуть туда. Но там никого не было, только черная соседская кошка, выделявшаяся из тьмы при свете луны, сверкала зеленым фосфором глаз. 'Показалось', - подумала девушка и побежала дальше искать брата.
      – Мяу, Себек, чуть не спалились!
      – Извини, Баст, у меня DVD закончился пока эти розовые сопли снимал, - мужчина с головой крокодила похлопал левой рукой по отключенной камере.
      Богиня-кошка фыркнула и отвернулась.
      – Я, вообще, не понимаю, зачем ты подставила подножку этому пареньку?
      – Все просто, коллега, - она уселась на край крыши одного из домов. - Надо же чем-то занять нашу Марью-искуссницу, пока ее брат мир спасает. Это раз! Я хочу сделать реалити-шоу 'Дом-3' и обойти по рейтингам Ксюшу Собчак. Это два!
      Может, она бы озвучила и третью причину, если бы оператор ее не прервал:
      – Неужели ты не знаешь, что нельзя сводить людей из отдаленных друг от друга точек оси времени?
      – Я богиня любви, и мне можно все! - она спрыгнула с крыши и, довольная, зашагала в сторону храма Аменхотепа, а Себек, словно слуга, побежал за ней, прижимая к груди дорогую японскую видеокамеру.
      Иван открыл глаза. Последнее, что он помнил - крылатая Ирина взмывала к небу, а дальше… Он, наверное, потерял сознание, а теперь на него, лежащего на спине у сфинкса, смотрела Иришка. Странно, но ее фигура будто была подсвечена, словно местная достопримечательность. В ночи не составляло труда разглядеть каждую волосинку на голове девушки, каждую складочку ее платья. Рыжая, настоящая Иришка-проводница, с красным флажком, которым она махала, когда поезд отъезжал от станции, но одетая в платье давешней египтянки, стояла на земле.
      Удивленный программист вскочил, удобно усевшись на сфинксе.
      – Ты нашел ее, - тихим, но ласковым, в отличие от давешней девушки, голосом сказала Ира.
      – Кого? - не понимая, спросил Иван.
      – Ее.
      Сказка про белого бычка.
      – Называй ее моим именем, - попросила девушка, умоляюще глядя в глаза парню.
      – Кого?
      – Ее.
      Да что такое? Что за недомолвки? Его любимая стояла напротив сфинкса, на котором он восседал, и теребила в руках скрученный флажок.
      – Когда ты называешь ее моим именем, ты даешь мне силы, когда ты кличешь именем, данным ей при рождении - отбираешь жизнь у меня.
      – Ира, ты на меня сердишься? Почему ты говоришь загадками?
      – Нет, Иванушка, прости меня! Я просто не могу говорить иначе. Спаси меня, пожалуйста.
      Парень, услышав такое, спрыгнул на землю. Но только он попытался взять любимую за руки, как фигура девушки начала таять, а он дико закричал:
      – Ира! Ира! Ирка! Не оставляй меня!
      И он подскочил на кровати. В собственной комнате. Сфинксы, Древний Египет, странная девушка, как две капли воды похожая на любимую проводницу, сама Ира, которая знает про эту особу, но ничего не хочет говорить. Где сон, а где явь - не разберешь.
      Парень встал и подошел к окну. Там была пустыня, а не Измайловский лесопарк. Какая досада.
      – Вань, не кричи, - сонным голосом отозвалась Маша, устроившаяся спать на кровати Кирилла.
      Вернулась. Это успокоило Дурака.
      Маше, вообще, поутру не спалось, несмотря на то, что устала она до изнеможения, не смыкала глаз больше суток, но сон не приходил к ней. За окном уже совсем рассвело, лучи солнца уже давно озарили землю, а девушка все переворачивалась с боку на бок. Она устало посмотрела на часы - девять утра. Неб будет ждать ее через три часа. Есть еще время вздремнуть. И она, завернувшись в покрывало, повернулась к стене. Кто-кто, а Машенька ни разу не усомнилась, что произошедшее вчера - не сон и не компьютерная игра.
      Себек вошел в кабинет к журналистке Бастет. Он достал из-за пазухи три папки 'Дело?' и протянул их помощнице.
      – Анкетные данные на Ивана Дурака, Машу и этого, который из-за тебя, милочка, потерял покой. Мне велели не смотреть, доставал все Ра из архива в Лесу Судеб.
      – Мяу, - богиня взяла из рук коллеги все материалы и, бегло просмотрев личные дела на сестру и брата Дураков, с любопытствои открыла третью папку. - Посмотрим, кого мы вчера подцепили…
      Крокодилоголовый раскачивался в кресле, тупо глядя в потолок и ожидая восторженных отзывов от богини любви. На той же вся наличная шерсть дыбом встала, когда она открыла первый лист дела. Бастет быстро ретировалась в четвертое измерение, а после того, как пришла в себя от перенесенного шока, вновь спроецировала себя перед коллегой.
      – Что с тобой, Баст?
      – Ничего, - отмахнулась она, - интересный экземплярчик попался!
      – Кто он?
      – А это секрет! - и богиня любви спрятала все личные дела в сейф.
 

 
        Фивы, 14 век до н.э.
      – Сдается мне, мелкая, - пробормотал Иван, глядя в потолок, - что ты просто-напросто влюбилась.
      – Нет! - Маша подскочила как на иголках. - Любви ко мне не существует, а с первого взгляда - тем более! Потому что я сама любить никого не умею!
      Брат лег на кровать и лениво повернулся лицом к стене:
      – Все вы так говорите. Ты только подумай, что получится-то! Про тебя анекдоты ходить будут: 'Родила Маша сына от древнего египтянина. Живет себе в Москве, поживает, горя не знает. Вот вырос сынок и спрашивает как-то маму, где же папа. Мама говорит, что папа денежки в музее зарабатывает. Ребенок не дурной, перебирает все профессии, но мама в ответ на все предложения качает головой. Нет, говорит Маша, твой папа, сынок, мумией в Каирском музее числится!'
      Девушка в ответ только фыркнула, надулась и легла лицом к противоположной стене. Придумает еще этот брат, только ребенка ей не хватало! В принципе, любовь как таковую она не отрицала. Но вот любовь к ней - это несуразица.
      Разве можно было сказать, что Сережка и Толик, которые спрятали ее мешок с кроссовками в раздевалке для мальчиков, когда она училась в первом классе, способны полюбить? Ее или кого-то другого - не важно! А Костя, которого вся школа Дон Жуаном называла? Он еще на каждой дискотеке танцевал с новой подружкой? А Антон-одногруппник, который на день рождения Маше кошку Ваську подарил? Нет, Антоха не сделал ничего дурного, но и за что его любить - не ясно. Обычный ухажер. Совсем не принц, и белого коня не имеет.
      А чем отличался от этих парней кеметский мальчик? Неужели достаточно одного поцелуя пыльных губ, чтобы изменить свои взгляды на жизнь? Да нет же.
      – Не достоин он моей любви, если таковая возможна, - пробормотала Маша, закрыв глаза. - Тоже мне, благородного рыцаря нашел!
      Иван только усмехнулся и, повернувшись на спину, попытался заснуть. Он снова хотел увидеть Иру или хотя бы ее двойника. Кем была эта девушка, которой так не нравилось называться именем проводницы? Ира знала о ней всё, но ничего не говорила! Надо найти эту странную особу, спросить. Скорее всего, эта девушка и есть 'обратный билет' в двадцать первый век.
      Иван не заметил, как снова уснул. Он опять стоял на аллее со сфинксами, а двойница-египтянка, появлялась то у одной статуи, то у другой. Он не то, что поймать, а уследить за ней не мог. Что за наваждение!
      Разбудил Дурака свист Машиного мобильного телефона. Да, игрушка не ловит никакой сети, но часы в ней пока идут исправно. Парень лениво открыл телефон. Без пятнадцати полдень, а на экране горело сообщение будильника, записанное хозяйкой в органайзер: 'Свидание'.
      – Просыпайся, мелкая, - толкнул девушку в бок Иван, - что там у тебя намечается?
      – А? - сонным взглядом она посмотрела на брата. - Что ты сказал? Я сплюююююю!
      И она рухнула на подушку.
      – Ну, не знаю, не знаю, - тоном отменного хитреца сказал он, крутя мобильник за шнурок, - но ведь опоздаешь ты на свидание с этим египетским Джейсмом Бондом! Как хочешь, конечно, я не заставляю, можешь и проспать, мне на этого чела пофиг!
      – А сколько времени?! - вскочила Маша.
      – Одиннадцать сорок семь! - по слогам сказал Иван, глядя на экранчик телефона.
      – Что же раньше не разбудил? - крикнула она, хватая зубную щетку Кирилла и графин с налитой еще вчера водопроводной водой и выбегая на улицу.
      Иван лишь многозначительно вздохнул. Через некоторое время почистившая зубы сестренка вбежала в дом, причесалась впопыхах у зеркала и, поправив сарафанчик, в котором ей пришлось еще и спать, убежала.
      – Говорю же, влюбилась ты, мелкая! - крикнул он ей вслед.
      Она, убегая, повернулась и пригрозила брату кулачком, мол, было бы время, в глаз тебе обеспечено, Иванушка. Он лишь с укоризной покачал головой.
      – Если так дело дальше пойдет, придется мне в одиночку в Москву возвращаться.
      На площади Астерикса и Обеликса в полдень была тьма народа всех слоев и сословий. Храм Аменхотепа III не пользовался спросом. Только дети играли в прятки на аллее со сфинксами. Древняя пекарня выглядела не ахти. Не сравнить с Макдональдсом. У входа в заведение стояло два камня, накаленных на солнцепёке, и повар местного масштаба, невысокий худощавый мужичок в длинном испачканном яичными желтками переднике, использовал их в качестве сковородки для приготовления лепешек и яичниц. Посмотришь на такой фаст-фуд, и голод как рукой снимет. У входа в кузницу утаптывали землю несколько крепких лысых парней в длинных одеяниях. Таких личностей в Машины времена назвали бы головорезами.
      И в толпе, как успела услышать гостья, обсуждали каких-то хеттских лазутчиков, что за ночь на домах странные знаки понаписали.
      Две женщины, прошедшие мимо Маши, скопировали 'улицу Моники Левински' и 'бульвар лысых сфинксов' на папирус и обсуждали, какую из надписей лучше перерисовать над дверью, а какой украсить стены в доме. Услышь подобные разговоры Иван, подумалось Маше, он точно бы пополнил ассортимент орнаментов фразами 'Спартак - чемпион!' и некоторыми непечатными, но очень популярными словами.
      Подобные разговоры начали увлекать чужестранку. Во-первых, она поняла, что хетты в прошлом были очень похожи на русских (это надо будет рассказать в университете). А во-вторых, стало ясно, что в скором времени странные значки, которые они с Иваном оставили на углах домов, разойдутся по городу в качестве орнаментов.
      Жара была неимоверная. За неполные десять минут ожидания Маша не раз поклялась себе, что будет ходить на прогулки либо по утрам, либо по вечерам. Она посмотрела на часы на левой руке. Ровно полдень. Неужели ночной гуляка Неб проспал? Вдруг у него нет брата, который разбудит его вовремя. Или он не рассказал своим родичам о чужачке, подарившей ему ценный артефакт. Но тут тяжелая рука хлопнула ее по плечу сзади. И девушка обернулась.
      – Ровно в полдень, - сказал он, широко улыбаясь.
      Парень не стал кутаться в серый плащ, смешные носки он тоже оставил дома. При сорокаградусной жаре и у Маши на родине никто носками не пользовался.
      Ночью он показался девушке полноватым и неуклюжим, на самом же деле Неб выглядел вовсе не пухленьким, скорее даже слишком худым для своего роста. Вряд ли этот стройный молодой человек когда-то страдал недоеданием, и худоба его была наследственной. Тяжелой работой он, скорее всего, не занимался: слишком хрупкой казалась его фигура по сравнению, например, с мужиками, что заказывали молоты в кузнице. Смугленький Неб очень сильно отличался от остальной меднокожей толпы. Хотя да, конечно, иногда встречались люди с подобным оттенком кожи, но они чаще относились к нищенствуим слоям общества или к заморским торговцам. Он же явно был из местной знати или хотя бы из зажиточных.
      Теперь Маша разглядела, что на его короткой шее висел золотой кулончик-медальон, на котором было выдавлено три иероглифа. Последний, перо с гребенкой рядом, 'Амон', Маша знала из курса истории Древнего Египта. И предпоследний - тоже.
      – А это 'Жизнь', - сказала Маша, разглядывая талисман.
      – Ты знаешь наши письмена? - удивился Неб.
      Письмена, ха-ха три раза, больше всего девушку интересовало другое: откуда этот парень знает русский и свободно с ней объясняется.
      – Немножко, - смутилась она и провела носком по песку у основания столба. - А что там написано?
      – Сам не знаю, я безграмотный. Как вижу, последние два значат: 'Жизнь Амона' или 'Живой Амон', без понятия, как там правильно.
      Он так улыбнулся, что Маша поняла - знает он прекрасно содержание своей висюльки, только интригует, хочет, поди, чтобы чужачка выучила и третий иероглиф, который был написан на талисмане первым сверху.
      Просто не мог Неб оказаться безграмотным. Он не выглядел таковым. Как это определяется - неизвестно, просто взгляд у него слишком умный для необразованного. Может, и хотел он слиться с толпой простого люда, но у него не выходило.
      – А кем безграмотные парни тут работают, раз столько золота имеют? - заигрывающе посмотрела на своего знакомого московская студентка в надежде раскусить его.
      – У меня самая дурацкая работа на свете, - заявил он, лукаво улыбнувшись и подмигнув.
      – Странно, в наших краях тоже, чем более дурацкая у тебя работа - тем больше за нее платят. Не шпион ли? Ну… соглядатай.
      Последнее Маша добавила после того, как увидела удивленное лицо парня, вытаращившего глаза после слова 'шпион'.
      – Может быть…
      Неб грустно улыбнулся и посмотрел на храм. Наверное, представил он свою новую знакомую на своем месте, и девушка поняла, что о работе с ним лучше не говорить, а то еще впадет в депрессию, и одним жизнерадостным человеком в этом городе станет меньше.
      – Пойдем к Реке, чего печься на солнце как лепешки воон в той пекарне…
      – Да уж, - буркнула себе под нос Маша.
      А в глубине души подумала: 'Только не приглашай меня туда!'
      Девушка вырвалась из объятий и пошла в сторону Хеопсовой набережной.
      – Эй, подожди! - крикнул ей вслед Неб. - Забыла, что ли, как вчера уделала меня?
      Он улыбался и медленно ковылял, прихрамывая на левую ногу. И только тут Маша обратила внимание, что колено у него замотано куском ткани, из-под которой торчит большой лист какого-то растения, видимо, целебного. Она протянула ему руку, и он схватил маленькую девичью ладошку своей пятерней.
      – Сильно болит? - с сочувствием спросила девушка, глядя на перемотанное колено.
      – Если не сгибать… ух… то вообще, нет.
      Тащить за собой хромающего человека до реки казалось далеко. Правда, Машу изредка посещала мысль, что Неб просто дурит ее и притворяется сильно покалеченным. Ей казалось, что он так и ищет предлог покрепче обнять за талию, встав отдохнуть посреди дороги. Уткнувшись носом в ее плечо, он гладил ее руки. А еще сердце в его груди колотилось словно бешеное. Она чувствовала это, когда он прижимал ее к себе. Но почему-то ей не хотелось сопротивляться. Назойливого Антона, когда тот предпринял подобную попытку, она толкнула так, что тот чуть не навернулся с лестницы.
      – А вот и Хапри … - вытянул вперед руку Неб, показывая на сверкающую от яркого солнца воду реки.
      Берег Нила, а Маша эту реку привыкла называть именно так, зарос камышами на несколько метров, так что двое гуляющих пробирались к воде, раздвигая густую траву и разгоняя прячущихся в зарослях от солнца ибисов. Болот тут не было, ноги совсем не проваливались, а после камыша открывался маленький пляжик, буквально на двух-трех человек от силы, и потом начинались воды Великой реки.
      – Мелочь, - оценила Маша, - Волга под Самарой и то, больше, другой берег там почти не видно, а тут… ручей какой-то.
      Москва-река тогда по ее меркам, вообще, смех посреди долины. Или она просто ожидала увидеть нечто более впечатляющее. На другом берегу совсем не было ничего интересного, только коричнево-красные скальные породы, бескрайняя пустыня и несколько маленьких домиков, вестимо, там обитали парасхиты . Скукота. В учебниках истории все было куда более романтично расписано: пирамиды, Долина Фараонов, владения Сета, а на самом-то деле…
      – А что такое Вору-га и Сама-ра, Маш-шу?
      У кеметцев не получалось почему-то произносить звук 'л' и поэтому они заменяли его на близкий по звучанию 'р'.
      – Самара - это город, где живет моя бабушка, - поведала чужестранка, - и стоит он на реке с названием Волга.
      Чего и говорить, что бабушка еще не родилась, Самару - не основали, а река еще не названа Волгой. Но Маше как-то привычнее было рассказывать о далеком будущем, как о существовавшем нынче.
      – А наша Хапри тоже шире. В Мемфисе, допустим, тот берег только благодаря пирамидам виден. Или хотя бы в заброшенном Ахетатоне…
      – Ахетатон… - повторила студентка-искусствовед.
      Это название она хорошо знала.
      Ровно полгода назад, если отсчитывать относительно жизни Маши, девушка сдавала свой первый университетский экзамен. По истории. Она прекрасно помнила, как стояла у стола и водила рукой над перевернутыми билетами, не зная, какой выбрать, так как на зубок знала только половину. Ее поторапливали, и она дрожащей рукой вытянула билет: 'Эхнатон и его реформа'. Как Маша не любила этот вопрос!
      Фараон Эхнатон, который сам себе имя сменил, решил за весь народ, что Богов не существует, а есть на свете только единственный и неповторимый Атон, солнечный диск, которому и следует поклоняться. Так началась в Древнем Египте перестройка всего, что было нажито тысячелетиями. Столицу новую возвели, Амарну, или, как называли этот город египтяне, Ахетатон, 'Небосклон Атона'. И богов всех старых объявили 'вне закона', а тех, кто в них верил - 'врагами народа'. Все искусство с ног на голову перевернули. Стали рисовать все 'так, как должно быть'. Много хороших вещей было создано в те времена, шедевры, так сказать. Но искусство искусством, а жизнь - это совсем другое.
      Перестройка хороша для ее организатора, но не для тех, кто остался после него. Есть фанатики, имеются и оппоненты. И все закончилось так, как всем известно по учебникам, научным статьям и энциклопедиям. У Эхнатона родилось шесть дочерей от первой жены и два сына - от второй . Было, кому продолжать 'благое дело'. Только вот не удалось. Наследников, как говорилось в книжках, убили тщеславные приближенные, и настала эпоха безвременья, когда и былое воротить уже тяжело, и от нового стремишься избавиться, как от порождения зла. И нет в душе ничего, кроме желания, отхватить для себя кусочек побольше. Как это похоже на то время, в котором жила Маша до невероятного перемещения в прошлое.
      А предположить, что закат Ахетатонской эпохи она сможет увидеть воочию…
      Или тогда, полгода назад, этот билет стал для нее предзнаменованием. Как она расплакалась, когда говорила преподавателю: 'Тутанхамон был не виноват, что жил в это время! Мальчика советник его, Эйе, использовал как инструмент для достижения своей цели и возвращения Египту старой религии, а потом сам же извел! ' Дура она, Машка. Одногруппницы плакали перед преподавателем, чтобы тот хоть троечку им поставил за то, что те назвали Хеопса сыном Клеопатры, а она дела давно минувших дней на экзамене оплакивала. Разрушенного не вернешь, остается только смотреть на погибающую страну. Ведь после Эхнатона только при Рамсесе II произошел подъем уровня жизни.
      Как хочется помочь Кемету выбраться из смуты, да не стоит, нельзя изменять историю. Это Маша знала наверняка!
      – А ты была в Ахетатоне? - поинтересовался Неб.
      – Нет, просто слышала кое-что. И давно его покинули?
      – Мне было тогда… - он прищурил глаз, припоминая, -… четырнадцать лет.
      – А сейчас тогда сколько?
      Парень - не девушка, чего скрывать.
      – Луну назад девятнадцать исполнилось, - сухо ответил он.
      – А у меня день рождения через шесть месяцев примерно. Тоже девятнадцать будет, - улыбнулась Маша и протянула ему руку, - идем, чего стоять как памятники.
      – Издеваешься? - спросил он, поглядывая на перевязанную ногу.
      Девушка ответила ему такой заискивающей улыбкой, что не уступить ей было невозможно. Не отвалится же нога, на самом деле. Неб сел, обнял Машу и начал рассказывать:
      – Это моё любимое место. Жалко только, что во время наводнения его затопляет. Сейчас-то у нас месяц фармути , конец весны, скоро начнется засуха, будет ещё жарче. Ужасное время. Поверь, сидеть дома, поджав ноги на кровати во время наводнения - куда приятнее, чем терпеть засуху.
      – А я люблю, когда жарит!
      Видела бы Маша, какими красными стали ее плечи за час прогулки под весенним солнышком, взяла бы слова обратно. Это привыкший к такому пеклу Неб мог не бояться, что его спина сгорит на безжалостном солнце.
      – Ничего-ничего, - рассмеялся парень, - если ты в Кемете надолго, то дней через двадцать ты ощутишь, что такое настоящая жара. И сама себе волосы обрежешь, чтоб не мешались. То, что сейчас у нас в полдень - утренняя прохлада по сравнению со временем засухи.
      А потом Неб перешел от разговоров о погоде к рассказам о безжалостных крокодилах в реке, о Долине Фараонов на том берегу. Там 'жили', правда, не только Ка фараонов, но и других знатных кеметских деятелей. Рассказал он, что как-то ночью увидел на том берегу и своего отца. Да, берег далеко, но Неб прекрасно помнил папин силуэт, несмотря на то, что отец, когда мальчику было десять. Тем более, как рассказал парень, того ни с кем другим спутать невозможно. Отец тогда звал его к себе.
      – Гамлет, принц кеметский, - пошутила Маша, не верящая в подобные россказни.
      Но когда она поймала на себе испуганный взгляд парня, ей захотелось сделать вид, что она поверила каждому слову. Набожные они, эти местные. Неб продолжал рассказ - как он крикнул в ночи: 'Отец, я еще хочу пожить на этом берегу!!!' И призрак ушел.
      А в ответ Маша рассказала о Москве её времени. Он потерял отца, а она - дом. Получилось у нее так, что она не произнесла ни одного непонятного древнему слова. Пошла на пользу практика по истории, когда студентам задавали написать послание человеку из другой эпохи, не на три тысячи лет в прошлое, конечно, но письма Петру Первому или Екатерине Великой составлять приходилось. Напишешь еще, что 'Метро рулит!' или что-то в этом духе, сразу к экзамену не допустят.
      – Маш-шу, а скажи, почему я ни разу не слышал о твоей стране?
      – Наверное, потому что она очень далеко, и путешественникам вашим слишком опасно заключать с Богами договоры на такое долгое покровительство.
      – Но в то же время ваш царь отправил тебя, маленькую и хрупкую, в такой дальний путь!
      Маша вздохнула. Она своих правителей: и российского, и белорусского только по телевизору видела, да и теперешнего, кеметского, фараона Тутанхамона, только по картинкам из учебника помнила. Вот Неб-то, наверняка, видел фараона и разговаривал с ним.
      – Мы не верим в Богов! Мы сами строим свою судьбу! Поэтому не боимся проделывать столь длинный путь, чтобы увидеть новое и диковинное! - эк, завернула.
      Скажи она подобное хотя бы на пятьдесят лет раньше, или же наоборот, позже, то ее собеседник бы точно заметил: 'И вы живете в брошенной Богами стране?' Но тот, кто жил в Кемете времен наследников Эхнатона, не мог ничем возразить.
      Маша уже не думала о правителе, ее голову заполонила мысль о фресках. Интересно, насколько человек похож на свое изображение. Если Неб - сын знатного человека, то, возможно, она видела сидевшего рядом с ней и нежно обнимающего ее за талию парня на какой-нибудь репродукции.
      Она смотрела на его профиль и пролистывала в памяти тома книг по искусству. Или желание найти своего друга в исторической хронике, или какое-то внешнее сходство… что-то говорило Маше, что Неб ей, ой, как знаком.
      – О чем задумалась, красавица? - спросил он.
      Взгляд Маши был настолько серьезным, что можно было решить, не задумывает ли она заговор против власти.
      – Да ни о чем, Неб! - рассмеявшись, ответила она.
      – Знаешь, что?
      – Что? - лицо ее вытянулось, все мысли о фресках и месте Неба в истории страны Кемет куда-то упорхнули.
      В ответ он ласково посмотрел на нее и, закрыв глаза, прислонился щекой к ее щеке. Она не заметила, как ее голова коснулась горячего песка. Перед глазами было лазурное небо и… его лицо.
      – Ты мне нравишься, Маш-шу…
      У девушки перехватило дыхание. Почему-то больше сказать ничего не хотелось. Она только крепко схватилась руками за пояс его набедренной повязки. Шуры-муры - еще ладно, поцелуйчики там всякие, байки на свежем воздухе, но большего она ему пока не позволит, несмотря на другие времена, другие нравы. Маша закрыла глаза. Сейчас он снова прикоснется своими губами к ее губам. Наверное, и таких, как она, все же можно полюбить.
      Стайка ибисов, крича, выскочила к реке. Неб оглянулся в их сторону.
      – Эти ибисы ничего не смыслят в человеческой жизни! - возмутился парень, когда они с Машей уже шли по улице Василия Пупкина в сторону центра города.
      – Неб, хочешь ко мне в гости? - вдруг спросила она. - Я тут неподалеку живу!
      – Чего же не хотеть? Приглашаешь?
      – А то! Улица Василия Пупкина, дом 28!
      И тут Маша охнула. Опять она вспомнила о разметке, неведомой местным жителям, но в ответ она, в неожиданности для себя, получила:
      – Это в новой хеттской записи-то? Тогда я - на Энгеруса-4 живу!
      – Ты… можешь… читать по-русски? - девушка чуть не потеряла дар речи.
      – Как ты сказала, Маш-шу? Там же по-нашему написано!
      – Ты же безграмотный! - подколола она его.
      – Это только в отношении моего талисмана! Как много этих значков, все и не запомнишь…
      Фантастика, да и только! Если когда-нибудь Маше скажут, что египтяне - праотцы русских, то она охотно подтвердит сей факт . И после этого надо будет еще отметить, что авторы кириллицы вовсе не Мефодий с Кириллом, а Иван Дурак да Марья-искусствовед. Хотя… Кто знает, какие силы замешаны в их странном перемещении. Вдруг просто все русские надписи переводятся на кеметский.
      – А у тебя простенький дом, - оценил Неб строение, которое Маша назвала своим жилищем.
      – Не говори, пока не зашел, и не удивляйся, у меня там много странного! - предупредила Маша, открывая дверь.
      Конечно, она надеялась увидеть Ивана, но брата дома не было. Сначала девушка, было, опешила, но потом ей даже понравилось такое стечение обстоятельств. Никто не станет называть ее мелкой, дразнить, что ее друг старше на три с лишним тысячи лет. И, главное, не начнет издеваться над ее умственными способностями! А они вовсе не соответствовали фамилии, по мнению Маши.
      Неб стоял у нее за спиной и молча созерцал комнату, снаружи кажущуюся намного меньше. На потолке висел большой белый шар. Стены завешены если не папирусом, то чем-то подобным, и разрисованы в очень нежные красивые цвета, коих еще ни один местный мудрец не изобрел даже для раскраски стен во дворце. Цветы, изображенные на этих папирусах, и вовсе никогда не росли в Кемете.
      Эту красоту нарушали две большие, совершенно неприглядные картины. На одной был изображен ухмыляющийся человеческий скелет, восседающий на какой-то ужасной штуковине с двумя колесами, а на второй - толстая птица с черными перьями на спине и белыми на брюшке, огромными глазами и плоским желтым клювом, а под птицей написано: 'Пингвины не летают!' Кровати, а в комнате их было две, совсем не походили на кеметские - раза в два шире и длиннее, и на них лежало несколько слоев материи, верхний из которых мог служить отличной накидкой.
      – А ты садись, - пригласила Маша, указывая на кровать Ивана, рядом с которой располагался столик с компьютером.
      Столик-то столиком, но то, что на нем лежало: закрытый ноутбук, мышка на коврике, пестрый компакт-диск - диковинные вещи. Неб с опаской сел туда, куда ему предложили. А вдруг оттуда, из-под стольких слоев ткани, кто-то выскочит? Но ничего ужасного не произошло.
      – А мягкая ведь, не то, что наши с одной простынкой-то!
      Рядом располагалось еще одно такое же ложе, и рядом с ним тоже стоял стол с подобной диковинной штукой и еще одной странной серой вещицей, внешне очень сильно напоминающей сундук.
      Это был многострадальный струйный принтер Кирилла. Ближе к двери располагался кухонный стол, на котором находился выжатый до конца пакет из-под 'Доброго' сока, две кружки, а рядом на полу - старичок-холодильник 'Зил', который, будучи проданным одному из студентов в другой эпохе, и не предполагал, что увидит на своем веку и времена фараона Тутанхамона.
      – А чего ты сундук боком поставила? - поинтересовался Неб, ткнув пальцем в сторону холодильника.
      – С ним так удобнее, потому что это не простой сундук, а холодильник!
      – Хоро-диру-ник? - переспросил парень. - А чем он от простого сундука отличается?
      Говорить на эту тему можно было долго и нудно. Окажись дома Иван, точно бедный Неб не избежал бы лекции о холодильных установках с подробной демонстрацией разваливающейся на кусочки инструкции 'Зила' и выводом формул теплообмена между веществами. Маша же, ни бельмеса в технике не смыслящая, всего лишь сказала:
      – Это чтобы еду хранить.
      – Как же такая хрупкая девушка смогла до Кемета столько дотащить из своей неведомой страны, что севернее Хатти?
      Она чуть не рассмеялась, представив себя, переносящей на спине холодильник, две кровати и столы через Кавказские горы.
      – Молча! - лучший ответ всех времен и народов, на который нечем возразить. - А хочешь, я наше искусство покажу?
      Глаза парня загорелись. А Маша взяла лежавший на столе у Кирилла цифровой фотоаппарат.
      – Господин Эхнатон за такое бы полцарства отдал! И царевича Тутанхатона мне в мужья в придачу! - набивала себе цену Маша.
      Парень вздрогнул, когда девушка игриво назвала имя теперешнего фараона, каким оно было при атонизме, но решил не показывать вида, что это его волнует.
      Она уселась рядом с Небом и, вытянув вперед руку, сфотографировала себя, а заодно и друга. Со стороны выглядит как сумасшествие, но снимки ничего получаются. При дневном свете вспышке не суждено было напугать и без того удивленного донельзя парня.
      Оцифровка фотографий - одно из немногих занятий с компьютером, которое Маша освоила на 'отлично'. Правда, предварительно она испортила принтер Кирилла, но это всего лишь мелкая плата за полученное умение. Да и показывать, что она не в состоянии пользоваться утварью из собственной комнаты, девушка вовсе не хотела. Конечно, в этот момент она желала, чтобы Иван был рядом и помог, но… что имеем…
      Девушка включила Кириллов ноутбук. Ее друг, разинув рот и вытаращив глаза, смотрел как она открыла тоненькую шкатулку, которую, как оказалось, заполнить ничем невозможно: на крышке - светящаяся картинка, а вместо полого пространства - добрая сотня квадратиков, помеченных странными закорючками. Пока Неб смотрел то на монитор, то на клавиатуру, Маша и переписала фотографию на 'рабочий стол'. А куда еще может скопировать файл 'чайник'? Не прошло и минуты, как парень чуть не вскрикнул он ужаса:
      – Я думал, что этот сундук…
      Как всегда, раз у тебя в обиходе ничего, кроме столов, стульев, кроватей и сундуков не было, то ты считаешь, что и у других не может быть дома никаких предметов иного функционального назначения. А уж сундук, издающий не очень эстетичные звуки и выплевывающий тонкий белоснежный папирус…
      – Вот! - продемонстрировала Маша распечатку.
      Неб рот открыл от удивления, если вообще, закрывал его после начала печати. Такой реалистичной графики он еще ни разу не видел. Никаких канонов, установленных более тысячи лет назад! Не было и типичных орнаментов! Все так, как есть, два счастливых лица на фоне светлых цветов.
      – Дарю! - Маша протянула листок обезумевшему парню.
      – А сундук этот можешь подарить? А лучше - всё.
      Маша посмотрела на фотоаппарат, компьютер и принтер, а заодно и на неподнимаемый аккумулятор под столом, прикидывая, как бы отказать, но ничего дельного в голову не приходило. Если парень хочет заняться фотографией, то ему столько техники отдать придется - ужас просто! И тут она начала плести первый пришедший в голову бред.
      – Подарить-то могу, - сказала она, - но Барабашка, который рисует со слепков, вряд ли захочет слушаться кого-либо кроме меня.
      – Бара… тьфу… Ну подари, я его уговорю! - Неб жалобно посмотрел на нее, что отказать было очень сложно. - Меня все слушаются.
      Эх, если бы он видел, что назвала его новая знакомая этим странным замысловатым словом 'барабашка' - маленькую черную коробочку, которую именуют картриджем и продают во всех компьютерных магазинах. Хотя… кто ее, эту Машу, знает. Может, она честно верила в барабашку-художника, это вполне в ее духе.
      – Нет! - решительно сказала девушка, осознавая, что чужое разбазаривать она не может. - С этой бестией не договориться! А если и убедишь его что-то нарисовать, то он выпендриваться начнет!
      Это Маша вспомнила, как однажды она вызвала печать пробной страницы, когда принтер был не подключен к компьютеру.
      – Лучше, - продолжила она, - я для тебя как-нибудь еще разок попрошу нарисовать, идет, Неб?
      – Ну ладно, пусть будет по-твоему, - улыбнулся он, не сводя глаз с фотографии.
      Неб тогда и предположить не мог, сколько чудес его еще ждет впереди. Как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.
 

 
      А как же Иван? Он не стал отсиживаться дома и ждать, когда Маша вернется с прогулки. Да и голова столько мыслей генерировала: и мрачных, апокалипсических, и не очень.
      Программист подумал, что было бы интересно взглянуть на исходный текст программы, заславшей его в столь далекое прошлое. Но кто его покажет? Более всего, несомненно, радовала хорошая языковая поддержка и трехмерный интерфейс. А вот отсутствие всплывающих подсказок и прочих файлов помощи - как-то слишком. Правда, Иван таким мусором никогда не пользовался, разбирался самостоятельно, но ведь ни одно компьютерное творение рук человеческих раньше не затаскивало его в иной мир, представляя произошедшее, как реалити-шоу. А тут, в этом чёртовом Кемете, без мануала нелегко. Вот Машка, конечно, энциклопедия хорошая, только втрескалась в какую-то будущую мумию и гуляет весь день.
      Иван несколько раз просмотрел исполняемый файл, который был записан на диске. Хакерские попытки оказались тщетны.
      – Ладно! - сказал он сам себе и открыл маленькое черное окошко консоли.
      Консоль - это такая очень полезная штука для продвинутых пользователей, в которой можно узнать много интересного, если знать нужные волшебные слова.
      Дурак не надеялся ни на что конкретное, когда писал:
        /whoami
      Парень думал просто от нечего делать выполнить несколько элементарных функций, чтобы не забывать язык команд. Но тут на мониторе появилась длинная строчка, написанная мелкими белыми буковками:
        *Ivan Durak, creation date 10.23.1984, creation place Bobruisk, BSSR =^_^=
      Программист несказанно удивился и почесал в затылке. Прямо 'Матрица' какая-то, только Морфеуса с пилюлькой не хватает.
      Но прежде, чем окончательно начинать соходить с ума, он ввел еще несколько команд:
        /who
        *Bastet, The Goddess =^_^=
        /date
        * 1350 BC, Farmuti, 15 =^_^=
        /pwd
        * Waset, Kemet
        /cd -Moscow -Russia
        *Command unavailable. Your mission is uncomplete =^_^=
      – Консоль, а консоль, - возмутился программист, - если ты надо мной так шутишь, смайлики в каждой строке пишешь, чего ждать от окружающих?
      Но компьютер молчал, и Дурак решил поиздеваться над сбрендившей операционной системой:
        /mission
        * Save Irina Semenova =^_^=
        /cheat -Irina
        *Get by with it, my precious =^_^=
        /hack
        * Unavailable command
      Увидев имя любимой девушки, Иван передернул плечами. Да что это такое? Опять проводница. И опять ей требуется помощь. Парень за голову схватился. Зря Вини Пух говорил, что не бывает безвыходных положений. Просто медвежонок не мог представить опилочными мозгами, что однажды программисту Ване маленький рыжий хулиган подсунет программу, которая работает машиной времени, и засунет Дурака в прошлое именно тогда, когда нужно спасти Ирку. Да ладно еще, спасти, но пока он не сделает этого, его программа не вернет домой. Порочный круг: 'Мы вас не возьмем на работу, ибо прописки нет' - 'Мы вам прописку не дадим, потому что у вас денег нет' - 'Но я не могу заработать деньги, потому что у меня прописки нет' и так далее…
      Программист закрыл ноутбук, решив не тратить драгоценный заряд батареек. Еще когда-нибудь пригодятся, чтобы в очередной раз поговорить со сбрендившей консолью. Осталось всего-то на полтора часа работы. Парень впал в такую депрессию, что даже в 'Принца Персии' с пингвином в главной роли играть не хотелось.
      Тяготила тяжелая перспектива: размороженные в холодильнике креветки были несъедобны, валюта в кармане неконвертируема, пакет сока выпит до дна, ужинать нечем, если не считать брикет 'Роллтона', который Маша не догрызла с утра, и килограммы фруктов в нижнем ящике, которые нужно было растянуть до конца игры.
      Вывод один - нужно не только искать копию Иры, но и добывать на пропитание. Маша совсем голову потеряла, до мелкой еще не дошло, что еда с неба не падает, а буфета с хот-догами за углом не имеется. Так что ему, хозяину комнаты и главе семьи Дураков, нужно было срочно искать работу, да не по объявлениям в каких-нибудь газетках типа 'Руки в руки, глаз за глаз' или в интернете, а в самом прямом смысле, обтаптывать пороги местных предприятий.
      Как бы ни старался Иван думать о деньгах, еде и работе, два вопроса не давали ему покоя: откуда Ира знала о своем двойнике и что за существо этот двойник. Она живет тут, в Уасете, боится света, у нее есть большие крылья, и она очень жестока. Если бы программист не встал у нее на пути, то она бы сотворила нечто с кем-то. Или чем-то. Не важно, главное, вряд ли ее деяние несло бы добро. Да и как может быть благодетелью девушка, которая, словно вампир, высасывает силы из его любимой Иришки?
      Нужно срочно ее найти. Где?
      Идея нарисовать в графическом редакторе фоторобот девушки с указанием e-mail и сотового отпала сразу же из-за отсутствия Интернета, сотовой связи и умения рисовать.
      Тогда программист подумал, что возможно девушка работает у кого-нибудь. И если он, Иван, пойдет искать вакансию, возможно, отыщет и странную особу, которая бродила по ночному городу с серпом в руке. Скорее всего, миссия по спасению Иры и заключается в поисках таинственной двойницы! Как ни крути, а пока трудоустройство - единственное, чем не мешало бы заняться.
      Программист был не настолько силен физически, чтобы перетаскивать тяжести, заниматься стройкой и тому подобными низкооплачиваемыми, кстати, и в Кемете, видами деятельности. Ему бы что интеллектуальное, компьютерное! Да, на его специальности приходилось ставить жирный крест. После этого Иван Дурак начал осознавать ужасную вещь - надо отправиться по городу искать то, на что глаз ляжет.
      Первым делом он решил посетить царский дворец. И уже через полчаса Иван стоял у ворот и два бугая, работавшие стражей у Тутанхамона, думали, что же делать им с наглецом, явившимся на их счастье. Ворота были небольшие, в принципе, и перелезть особого труда не составляло, только вот не хотелось получать штыком в пятую точку.
      – Вы кто? - спросили, наконец, стражники хором.
      – Иван Дурак.
      Оба охранника прыснули от смеху.
      – А чего такого, я фамилию от батюшки получил, не виноват. А мои предки целую популяцию Змеев Горынычей извели, столько Василис Прекрасных из плена спасли и Елен Премудрых, сколько ни одному…
      – Дураку бы к лекарю идти, а не к фараону! - прервал его размышления о предках один из стражников, видимо, более сообразительный, и попавший на такую работу совсем не из-за низкого IQ, а из-за рабского происхождения.
      На этом разговор и закончился. Да, из фамилии Дурак так легко говорящую сделать. Трудиться над этим никогда не нужно. В плохое люди с охотой верят. А вот Кольке Гениальному, что вместе с Иваном в группе учился, все сразу поверили, что он талант! А тот даже интегрировать и дифференцировать не умел, да и по жизни был инфантильным. Ну почему стоит Ивану назвать фамилию, как все его за идиота принимают? Стыдиться своей фамилии, будь она хоть трижды проклята, зазорно!
      'Что же, - подумал Иван, - не всегда эти два сказочных типа на КПП стоят, сменят караул рано или поздно - еще разок наведаюсь!'
      А пока славянский гость отправился по городу гулять, вдруг еще, где работенка подвернется, да и девушка, похожая на Иру, вдруг объявится.
      Вакансий в древнем мире оказалось немало. Некоторые даже понравились пареньку из будущего. Если фараон его на службу не возьмет (ну и замашки сказочные, наверное, наследственное, от пращуров Иванов Дураков, которые меньше, чем к Царю-батюшке на службу наниматься брезговали), то он подастся в мастерскую по ремонту плугов знания по сопромату применять, или же в пекарню на улице Маркса. Подмастерья всем нужны. Правда, не такие великовозрастные детины, как Иван, но уговорить-то начальство всегда можно.
      Предлагали заморскому гостю и работу в мумификаторской. Как парасхит его уговаривал переселиться по ту сторону реки, какую зарплату обещал, только Иван отказался. Что-то не хотелось ему в патологоанатомы. Если бы у него возникло желание кишки из трупов потрошить, то он бы не в технический, а в медицинский пять лет назад поступил. Хотя и работа парасхита Ивана бы устроила, скажи наниматель, что у него в штате числится высокая статная девушка с густыми рыжими волосами до плеч.
      Но девушку эту никто не видел. Словно сквозь землю провалилась. Как же ее искать? И снова назойливая идея о фотороботе начала тревожить разум программиста. А может она при храме служит? Туда Иван еще не заглядывал, потому что богов, кроме Осириса, не знал, а позориться перед жрецами не хотелось.
      Через час сотрудник ОСЯ при истолнении снова подошел к Боровицким воротам. Караул, действительно, сменили. Теперь дежурили там толстячок-здоровячок и худенький новослужащий. 'Толстый и тонкий' - чуть не рассмеялся программист. Стражники же, завидев приближавшегося к ним парня, взялись за кинжалы и хором спросили:
      – Иван Дурак?
      Карьера приближенного фараона больше ему не грозила. Опозорился он перед своими сказочными предками. Выругавшись, он развернулся и пошел прочь. Чего с дураками спорить. И тут ему подумалось: а вдруг двойница Ирки - служанка фараона. Надо проверить! Но сперва надо подготовить альпинистское снаряжение для перелезания через дворцовую стену.
      Дома спала Маша. Она, безо всякого сомнения, не проснется до утра. Потом пойдет гулять со своим другом-мумией. А ему, Ивану, придется работать в пекарне или плуги ремонтировать, или давить кишки у трупов, или ткать набедренные повязки в компании тучных теток. Ну почему он не послушался маму, не пошел учиться в Бобруйский кулинарный техникум, горя бы не знал!
      Парень достал из-под кровати Кирилла бухту веревки, пару кошек и пыльные и вышел на улицу, чтобы на свежем воздухе разобраться со всеми замысловатыми предметами, с которыми его одногруппник поднимался на Эльбрус.
      Иван сел на обрубок пальмы, что валялся рядом со входом и, раскладывая добытые сокровища, начал бурчать под нос не что иное, как песню Бутусова, старую, еще времен его учебы в школе…
 
Если ты не пьешь с ворами,
Опасайся за свой кошелек…
Если ты идешь по грязной дороге,
То не сможешь не выпачкать ног…
Если ты выдернешь волосы,
Ты их не вставишь назад…
И твоя голова всегда в ответе
За то, куда сядет твой зад…
 
      – Эх, недо-рокер из меня какой-то, - вставил между куплетом и припевом программист и продолжил.
 
Правда всегда одна.
Это сказал фараон.
Он был очень умён.
И за это мы его называли…
Тутанхамон.
 
      Под песню все разбиралось куда легче, и казалось понятнее. Один узел, другой, третий… Не прошло и пяти минут, как шипастая кошка, которую нормальные альпинисты надевали на ноги, оказалась привязанной к концу веревки в качестве крюка. Один предмет из снаряжения для ночного проникновения во дворец готов.
      – Какая замечательная песня! - восхитился звонкий девичий голосок, а следом раздались аплодисменты.
      Что-что, а петь Иван не умел. Толпа медведей еще в детстве прошлась по его ушам.
      Он поднял удивленный взгляд на девочку, что остановилась напротив и слушала его бухтение.
      'Нет, не Ира', - молнией пронеслось у него в голове.
      Программист попробовал начать скручивать очередную веревку без музыкального сопровождения, но малолетняя египтянка не унималась и просила его:
      – Ну спой еще про фараона, пожалуйста!
      Буркнув под нос не самое приличное ругательство, Иван окинул девочку недобрым взглядом. Столько любви читалось в ее глазах, что отказать в пении было невозможно. А раз кому-то пришлось по душе пение бездаря, то он обязательно продолжит. Развлечение древней девочки никак не входило в планы агента ОСЯ, но делать было нечего. Он бросил на землю недоделанную веревку и убежал домой, а через мгновение появился на пороге с гитарой.
      Музыкальный инструмент Ваня купил из моды, 'чтобы была', и играл он на ней только несколько аккордов, не задумываясь о такой дисциплине как сольфеджио. Так что, выходило у него просто невнятное бренчание по струнам.
      Девчушка, остановившаяся по дороге, напротив Иванова дома, обомлела, услышав ту же песню, но с музыкой, играемой на неведомом ей инструменте. И Дурак не стал допевать 'Тутанхамона', а затянул другую песню
 
С причала рыбачил апостол Андрей,
А спаситель ходил по воде.
Андрей доставал из воды пескарей,
А спаситель - погибших людей.
И Андрей закричал: 'Я покину причал,
Если ты мне раскроешь секрет…'
И Спаситель ответил: 'Спокойно, Андрей,
Никакого секрета здесь нет…'
 
      А тем временем еще несколько прохожих остановилось, чтобы слушать первый в истории человечества рок-концерт. Или поп, не важно, потому что после того, как знания слов песен его любимого 'Наутилуса' были исчерпаны, Иван начал перебирать все, что только в голову приходило: и Чичерину, и даже Витаса изобразить попытался, чем только рассмешил публику. Многое из этих песен было просто-напросто непонятно слушателям времен Тутанхамона. 'Ну когда они устанут слушать мои вопли? Мне давно уже на дело пора!' - крутилось в голове программиста.
      Когда и попса вся из его памяти оказалась перепетой, а зрители требовали продолжения концерта, парень решил перейти на дурацкое народное творчество.
 
От улыбки лопнул бегемот,
Обезьяна подавилася бананом,
Чёрный лес срубили дикари
И захлопали зелеными ушами!
И тогда, наверняка,
Мы напьемся коньяка,
И кузнечик побежит сдавать бутылки!
Он запнется, упадет,
Все бутылки разобьет,
И получит по зеленому затылку!
 
      – А что есть 'конь-як'? И как коня можно выпить? - спросил невысокий толстячок в первом ряду большой уже толпы.
      Таких старичков во времена Ивана, только в несколько другом одеянии, можно было встретить во всяких питейно-игорных заведениях, как раз с рюмочкой спиртного.
      – Коньяк - это очень крепкое зелье! Пьянь, впрочем, - объяснил программист.
      – А где можно эту пьянь попробовать? - крикнули какие-то парни с задних рядов.
      Иван призадумался. Еще говорят, что русские - самая пьющая нация в мире. Как бы не так, вон, эти кеметцы, то есть, египтяне, тоже не прочь крепенького отведать! Коньяк еще не изобрели, но у Ивана Дурака в секретном хранилище имелась одна бутылка пятизвездного армянского напитка за шестьсот рублей. И тут парень догадался. Экономистом и торгашем он не был, зато деньги зарабатывать временами умел, например, на настройке компьютеров для пользователей со способностями как у его сестры.
      – Это очень дорогой напиток. Кто хочет испробовать его, я готов отдать глоток за одну деньгу.
      – Дебен? - переспросил кто-то из толпы, а гость из будущего лишь молча кивнул, запоминая, как называется местная валюта.
      В толпе начали переглядываться и спорить. А Иван тем временем успел сбегать домой за бутылкой и пластиковым стаканчиком. Смельчаки-экстремалы, как и предполагалось, нашлись. В любой толпе такие встречаются. Правда, организовывать аттракцион: 'Кто скажет - СЕРЕНЕВЕНЬКИЙ БРОНЕВИЧОК С ПЕРЕПОДВЫПОДВЕРТОМ - тот и получит глоток коньяка' Иван не стал. А то прибыль могла сократиться невесть во сколько раз. В основном, к нему подходили мужчины, чаще молодняк. Сначала выпивающие таращили от удивления глаза, когда крепкое зелье попадало им на язык, а потом довольно улыбались, когда тепло расходилось по всему телу. Вскоре потянулись и любопытные женщины, и даже один ребенок успел, только Иван его быстро наставил на путь истинный:
      – Несовершеннолетним спиртные напитки не продаю!
      Ребенок обиделся не на шутку, поэтому рок-звезде еще пришлось читать наискучнейшую лекцию по валеологии о вреде вещества С2Н5ОН для подрастающего организма. Ох уж эта дурацкая валеология, никто ей не пользуется, но как она запоминается.
      Так у программиста практически полностью закончилась бутылка с пшеничной водкой. Он что, совсем Дурак, чтоб толпе, не смыслящей в алкогольных напитках, настоящий коньяк предлагать? Довольный Иван пересчитал все, что он заработал за этот вечер. Целая горсть маленьких медных колечек . За такую прибыль в какой-нибудь там пекарне лет двести вкалывать бы пришлось.
      – А артист живет богато, без забот и без проблем! - напел он себе под нос строчку из песни 'Фабрики звезд'. Народ расходился. Близилась полночь. Парень объявил всем, что завтра он опять выйдет петь, и приглашал всех снова и снова. Другого он сказать не мог, иначе публика его бы не отпустила. Как жаль, что завтра было совсем другим…
      Когда толпа разошлась, парень глотнул остатки из бутылки, бросил тару за угол дома и направился в сторону площади Астерикса и Обеликса.
      Солнце бросало на землю последние алые лучи, когда он достиг сфинксов на аллее, ведущей к храму . На Уасет быстро спускалась черная непроглядная египетская ночь. Иван Дурак достал из кармана фонарик и залез на первую статую. Он аккуратно положил зажженный фонарик а-ля подсветку под лапы мифическому существу, а сам, словно наездник уселся на спине сфинкса.
      Но сколько ни ждал Иван, странная девушка не приходила. Спустя некоторое время, он вылез из своего убежища и прошелся вдоль аллеи, освещая все статуи по очереди. Но, увы, крылатой Иры нигде не было.
      Сглотнув, парень ступил на территорию храма. Массивные колонны, подпираюющие высокие потолки угнетали любого, но не бесстрашного геймера-программиста, насмотревшегося и не такого в трехмерных игрушках. Ступая чуть слышно, он продвигался вглубь, освещая то одну статую-истукана, то другую.
      – Это женский храм! Да постигнет смерть любого мужчину, чья нога замарала пол сей священной территории.
      – Ой, напугали, - хихикнул программист, - у меня аж коленки трясутся!
      Но тихий голос продолжал:
      – Я, Исида, изгоняю тебя отсюда, тебя, посмеявшегося над нашим могуществом! Да умрешь ты от руки той, что больше всех на свете любит тебя!
      – Тогда я хочу увидеть Ирку! - заорал Иван, - чего же откладывать!
      Таинственная незнакомка лишь вздохнула в ответ. Нет, голос ее не был похож на Ирин. Программист хотел наплевать на все предостережения и пройти внутрь, как вдруг невидимая рука взяла его за запястье и потащила к выходу.
      – Ну вот, как всегда, ведьмины подружки, - бубнил он под нос, когда таинственная невидимка подпнула его под зад.
      Иван сидел и молча глядел на храм. Внутрь ему не попасть, а двойница его возлюбленной теперь вряд ли выйдет на прогулку. Ждать? Это смерти подобно, и парень, с разбегу влетел в храм, чтоб просто-напросто пронестись мимо противной женщины, не пускавшей его внутрь.
      – Ой, блиииин! - взвыл вдруг Иван от адской боли в голове.
      Он сидел на каменном полу храма, зажмурившись, и когда он открыл глаза, то увидел, как две трехметровые статуи, держа в руках массивные каменные скипетры, замахиваются на него.
      Он вскочил, пулей вылетел оттуда и, не оглядываясь, мчался до дома. Успокоился Иван только после того, как, закутавшись в покрывало, улегся калачиком в собственной постели. Штурмовать дворец фараона сегодняшней ночью ему расхотелось.
      – Исида, Нут, вы молодцы! - низкий грубоватый голос похвалил стоящих не на своих постоментах каменных статуй.
      Девушка с прямыми рыжими волосами до плеч, вошла в залу. Она щелкнула пальцами, и статуи водрузились на законные места.
      – Хм, раньше я так не умела, - ухмыльнулась она, покидая помещение.
      А в то время, когда счастливый народ расходился от дома Ивана с хорошим настроением, в покои юного Тутанхамона вошел невысокий старичок, лицо которого Дурак и любой его современник описал бы: 'Никита Сергеевич Хрущев'. Старичок, облаченный в длинное платье, в огромном ожерелье-воротнике из золота, действительно, чертами лица во многом походил на советского генсека. Этим все сходство и заканчивалось.
      – Ваше величество, разум, здоровье, сила, - начал 'Хрущев', - вы все предаетесь детским забавам, живете в свое удовольствие, а в городе тем временем заморский чародей появился.
      Тутанхамон стоял спиной к старику, поэтому тот не мог видеть лица своего правителя, и любовался алым закатом солнца. В отличие от старика, фараон не стригся, несмотря на то, что выглядел он лохматым, но, конечно, не так нелепо, как в парике с косичками, в коем иногда приходилось появляться перед народом или на официальных приемах.
      – И чего он творит? - сухо спросил фараон, опираясь обеими руками на трость.
      – У него есть музыкальный инструмент, на котором он играет странные звуки, и поет под них кошмарные песни. Но не молитвы Богам, а что-то ужасное. И одна из этих песен - про вас, разум, здоровье, сила! Как бы это не родственник Сета оказался!
      Молодой фараон повернулся к старику и, прихрамывая, подошел к нему и положил правую руку на его плечо.
      – Эйе, мы с Анхесенпаамон хотели бы слышать песни чародея.
      Старик на это заявление скорчил такую мину, что лучше бы его разжаловали, посадили на кол, сослали в Ахетатон на выселки, или какие там еще в Кемете были наказания, чем лишний раз слушать чародея.
      – А еще, господин, этот человек народу зелье предлагал, которое детям пить нельзя, и за медное колечко только воот сто-о-о-олечко, - Эйе показал высоту наливаемого Иваном в стаканчик (в системе измерения двадцать первого века - примерно сантиметр). - И народ платил, и воспевал разум, здоровье, силу заморского чародея!
      – Что же, и зелье я хочу, - улыбнулся правитель. - Завтра же приведите этого человека с музыкой и зельем ко мне!
      – Но, господин Тутанхамон, - попытался воспротивиться Эйе.
      За что получил тростью по икрам. Господин стукнул его не сильно, играючи.
      – Молодежь, молодежь… - с упреком вздохнул престарелый советник.
      – Эй, Баст! - позвал журналистку оператор, оцифровывая заснятое видео.
      – Что? - оторвалась она от чтения сценария, подброшенного ей отцом.
      – Не нравится мне этот тупой программист, вот что!
      Он несколько раз в нервах ударил по кравиатуре, а когда файлы скопировались на студийный сервер, продолжил гневную речь:
      – Ты только погляди. Уже больше суток прошло, как мы ему велели спасти мир, а ты видишь, чем он занимается? Он что, дурак в буквальном смысле слова?
      – Спокойствие, Себек, только спокойствие, - Бастет положила коллеге руки на плечи и пересмотрела фрагмент заснятого концерта. - Ты где видел реалити-шоу из трех коротких передач?
 

 
      Иван проснулся оттого, что Маша теребила его за плечи. Ну что такое, будить в семь утра, если в университет идти не нужно. А еще Ира во сне не являлась, хорошо он вчера в храме пугнул ее двойницу. Или она не каждую ночь решила в гости приходить? Странно все это. Он приподнялся на локтях и глянул в окно. Опять этот четырнадцатый век до нашей эры! Значит, мир еще никто не спас, и о возвращении домой остается только мечтать.
      – Вставай, тут к тебе гости пришли!
      – Знакомств, в отличие от тебя не завязывал, - промямлил Иван, отворачиваясь к стенке.
      – Вань, люди знатные, - не унималась Маша, - ей Богу, что-то ты вчера набедокурил, когда бренчал на своей драной гитаре!
      – Опиши, как там эти деятели выглядят…
      Сестренка недолго стояла в замешательстве, придумывая наиболее короткое описание пришедшим людям:
      – Я бы своими словами с радостью, но скажу по-твоему! Один лицом на Хрущева похож, а второй, Вань, только не смейся, но вылитый Гоша Куценко. А теперь представь указанных личностей в рубищах и при огромных ожерельях!
      Ожерелья? Да уж, знатный народец пожаловал. Не то, что вчерашняя голодрань, которая на глоток 'коньяка' по сусекам гроши собирала. Неужто налоговая полиция?
      Иван лениво встал с кровати и натянул любимую чёрную футболку с пингвином. Надо было выходить, не заставлять же богатых уважаемых граждан ждать, не фараон он, а всего лишь чужестранец. А так не хотелось. Вспоминалось многочисленное начальство, встречавшееся молодому программисту на подработках, налоговые декларации, которые не могли за один раз заполнить бухгалтера с техникумовским образованием. В последних случаях Иван говаривал: 'Эх, программисты - лучшие бухгалтера…' Что же сейчас? Опять начальство! И как всегда в такую рань! Вот куда уходят корни традиции издеваться над подчиненными поутру.
      Две вышеописанных личности топтались прямо у входа в дом и чуть не ввалились внутрь, когда Иван открыл дверь на себя. Проходившие мимо с опаской оглядывались на этих двоих, радуясь несказанно, что деятели явились не к ним. И подобная 'помощь зрителей' ой, как не радовала программиста.
      – Заплачу налоги, пойду спать спокойно! - поприветствовал парочку Иван.
      Он порылся в кармане, достал несколько медных колечек и протянул ее тому, что был моложе и походил на Куценко.
      – Ровно тридцать пять процентов дебилов или децибелов, или как у вас там валюта называется. Типа, налог на прибыль от вчерашней деятельности! - радостно заявил он.
      Гоша Куценко пожал плечами, но налог взял. Когда еще деньги 'за так' отвалят? Будто фараон ему мало платит. Но уходить после этого деятели не собирались. Немного поиграв в гляделки, они определились, что будет говорить Хрущев, и тот начал:
      – Вы, конечно, правы, гость чужеземный, что дань с прибыли в казну заплатили. Правда, мы обычно зерном берем, а не дебенами. Но все равно, за это вам хвала и почет. Но мы пришли не за данью.
      'Прожорливые деятели, однако', - подумал Иван.
      Маша в щелочку двери поглядывала, потому что ей просто-напросто было интересно, кто же такой знатный и великий вышел на ее брата, что ходит в гости по утрам. И после того, как люди эти представились, девушка чуть не изошла от зависти из-за того, что пропустила вчерашнее действо.
      – Меня зовут Эйе, - сказал так называемый Хрущев, - я личный советник Его величества, разум, здоровье, сила. А это наш военачальник Хоремхеб.
      Обалдеть, да и только! Личности, про которых она, Маша, читала, когда готовилась к экзамену. Она их представляла совсем не такими. Эйе ей казался темнокожим и гордым, и уж никак она не могла предположить, что это маленький лысенький старичок с единственной седой волосиной на темечке, да еще и так похожий на одного более современного исторического деятеля. Ивану, конечно, эти имена ничегошеньки не говорили.
      Парень просто-напросто чуть не рассмеялся. Он представил настоящего Гошу Куценко в роли военного министра по имени Харин-Хлеб, что ли… Стал бы артист такое отыгрывать? А вдруг?
      – Мы пришли к вам, чужестранец, - продолжал тем временем Эйе, - с просьбой Его величества, разум, здоровье, сила. Проведал наш повелитель, что вы песню о нем сложили.
      'Как же я, Вячеслав Бутусов сочинил, а я только пел, - подумал Иван, - но придется еще не созданный российский закон нарушать, плагиатить…'
      – Сложил, - гордо заявил он.
      – А еще господин Тутанхамон слышал, что вы много хороших песен придумали.
      'А это уже провокация! Вот узнают звезды российской эстрады, что якобы Иван Дурак им песни сочинил - пойдут гулять клочки по закоулочкам!' - говорил внутренний голос программиста.
      – И возжелал наш правитель воочию певца увидеть и песни его послушать, - закончил речь Эйе.
      – А с чего мне отказываться? - пожал плечами парень. - С радостью все песни исполню, я вам не Киркоров, налоги плачу и без фанеры пою!
      От этой фразы Маша изошла смехом и захлопнула дверь, чтобы Эйе и Хоремхеб не видели, как она обсмеивает своего дурака-брата. Да уж, про Ивана тоже анекдот придумать можно.
        'Говорит как-то фараон Тутанхамон послу из Хатти:
        - Слышал я этот 'Наутилус Помпилиус'. Полный отстой! Ни слуха, ни голоса…
        - А где вы умудрились, Ваше величество?
        - Да приходил тут как-то Иван Дурак и напел…'
      Именно на таком жаргоне бедный фараон бы и сказал. Чего еще от этого Дурака набраться-то можно?
      А тем временем Эйе продолжал разговор с Иваном:
      – А еще господин Тутанхамон возжелал отведать чудного напитка, который вы вчера народу продавали.
      Иван помялся, но согласился. Раз к начальству на ковер, значит, надо идти и нести за собой все диковинки. Только не водку, а настоящий армянский коньячок. Ой, что же будет? Он забежал домой за гитарой и бутылкой и отправился, конвоируемый Эйе и Хоремхебом прямичком во дворец. Маша даже с ним попроситься не успела. А как ей было интересно посмотреть на убранство дворца да и на живого фараона.
      Когда программист в сопровождении двоих VIP-персон шел по улицам города, народ кланялся ему вслед и одобрительно махал руками. Надо же, всего за полтора часа концерта стать народным артистом, а на следующий день попасть на прием к президенту!!! Да еще и не имея отца-олигарха! Надо будет на телевидении выступить, если домой попасть удастся, рассказать методу всем новомодным звездочкам.
      Пока Иван обдумывал свою мгновенную славу, он и не заметил, как подошел к самым воротам. Стража с опаской покосилась на него, но так как на этот раз его сопровождали два уважаемых человека, парня пришлось пропустить, несмотря на приказы начальника охраны: 'Чтоб дураков тут и близко не было!'
      Минув ворота, они с Эйе и Хоремхебом оказались в роскошном саду, дорога через который вела ко дворцу. Если бы Иван был биологом, то навечно бы остался изучать этот дендрарий. Но военачальник и советник шли вперед, и гостю ничего не оставалось, как прервать созерцание пальм и следовать за ними.
      То, что увидел русский программист изнутри, многим напомнило ему злополучного 'Принца Персии', в которого он играл буквально позавчера. Только в отличие от игры, коридоры царского дворца были разукрашены фресками на тему 'из жизни великих людей', на стенах горели настоящие факелы. Дом фараона состоял из нескольких зданий, и между ними были выстроены крытые переходы, по столбам которых свисали если не плющи, то подобные растения. В каждом из коридоров имелось несколько арок, входов в комнаты, завешенных красными покрывалами с золотой вышивкой. Да, и в отличие от игры, тут не встречалось никаких монстров и ловушек. Вдруг в его памяти всплыла последняя фраза, брошенная Юлей перед уходом: 'Дешевая игрушка про перекормленного пингвина, ищущего на какой-то помойке сокровища Тутанхамона'. Как в воду глядела противная ведьма! Или знала, что за программу им мальчишка подсунул с ведома Антона Викторовича. Н удивился бы Иван, узнай, что Юля теперь сидит и наблюдает за ним через скрытую камеру. Пусть Дурак не пингвин, и не на помойке находится, но вот сокровищ не кого иного, как Тутанхамона вокруг предостаточно!
      Сначала парень пытался запомнить дорогу, по которой вели его Эйе и Хоремхеб, но очень быстро совсем перестал ориентироваться в череде комиксов на стенах. У него даже мысль возникла, что водят его подчиненные фараона кругами, чтобы запутать.
      – Вот и тронный зал, - объявил Хоремхеб, пропуская гостя вперед, за шитые золотом тяжелые шторы на проеме, что оказался вдвое длиннее всех остальных.
      Чему быть, того не миновать, и русский парень вошел в зал. Перед ним раскрылось огромное помещение, чем-то отдаленно напоминающее станцию 'Арбатская' московского метро, только колонны раза в три уже, в египетском стиле, с бутонами лотосов на сводах. От одной колонны до другой тянулись золоченые рельефы с маленькими бутончиками тех же самых цветов. Ну и, естественно, лампочек электрических и платформ для поездов в тронном зале фараона тоже не имелось, а жаль. По длине всей комнаты была протянута ковровая дорожка шириной метров в пять. Не красная, Кремлевская, как было принято в России, а желтая с синими узорами. Мягкая-мягкая, почувствовал Иван, ступив на древнее чудо, созданное местными ткачихами. Сначала он было испугался, что испортит ковер кроссовками. Программист робко шагнул и удостоверился, что произведению искусства от его резиновой подошвы ничего не делается. К счастью, песок из его оригинальной по здешним меркам обуви успел высыпаться во время долгих блужданий по дворцу.
      Далеко, в противоположном конце зала, на тронах восседали фараон и его супруга, и туда нужно было идти и идти мимо доброй полсотни приближенных персон: девушек-танцовщиц, на которых из одежды были только золотые украшения, слуг, покорно склонивших головы, армии телохранителей, писца с большим папирусным свитком.
      У Ивана тряслись коленки. Он вспомнил, как получал именную стипендию за отличную учебу от мэра города Бобруйска. Это был единственный политический деятель, с которым Ивану довелось встретиться лицом к лицу. Лукашенко и Путина он видел только на фотокарточках из Интернета. Зато теперь ему предстоит общение не с каким-то деятелем местного масштаба, а с самым настоящим фараоном. Как-никак, а это вымерший вид в двадцать первом веке другой эры.
      Напротив писца сидели три девочки лет десяти от роду и высокая кудрявая женщина-еврейка неимоверной красоты, с виду лет сорока, одетая в длинное белое платье с синей каймой на подоле. Скорее всего, эти четверо были ближайшими родственниками правителя, иначе бы их так близко к трону не подпустили.
      Среди всех женщин Иван пытался найти ее, одну единственную, Ирку. Но девушки, похожей на московскую проводницу, не было среди слуг фараона.
      Он вскинул гитару на левое плечо, а бутылку хорошенько припрятал в кармане. А то на пьяницу уличного походил. Что же, надо идти вперед, коли явился.
      Фараон держал в руках два скипетра, цеп и крюк, крест-накрест. И как у него руки не затекли? На голову он не надел традиционной шапки-короны, которую Иван в школе в шутку называл кокошником. Видимо, подобным артефактом правитель пользовался, когда принимал кого-нибудь более солидного, нежели Иван Дурак. Или не в моде в этом году были кокошники. Сейчас голову правителя венчала лишь тиара с двумя змеями поверх парика-карэ, закрывающего уши. Искусственную бороду, еще один символ царской власти Кемета, он нацепил, и глаза зеленым подвел, словно девушка. Короче, чем-то он был похож на картинки из учебника, ничего не скажешь, только живой, потому что дышал и прикусывал нижнюю губу. Догадаться было не сложно, молодого парня традиции встречи гостей немного смущали. Как-никак, приходилось изображать серьезную гримасу на лице, ведь он фараон, а не кто-то там.
      На каждой руке у Тутанхамона было по два браслета, по одному на запястьях, и еще по одному - на предплечьях. Поверх набедренной повязки он надел еще длинную полупрозрачную юбку, а на ногах, в отличие от своих босоногих военачальников и советников, царь предпочитал носить сандалии на толстой подошве. К спинке трона была прислонена длинная, больше метра золотая палочка типа 'трость'. Неужели фараон в таком юном возрасте имел проблемы с ногами или осанкой? Если судить по сидящей фигуре молодого человека, то был он выше, чем полтора метра, однозначно. Оценив правителя с ног до головы, Иван перевел взгляд на его супругу.
      Девушка была почти на голову ниже своего мужа, то бишь, до груди Дураку. А по лицу, вряд ли ее можно было назвать Первой Леди Кемета. Ее длинные черные волосы были аккуратно уложены в хвост и завязаны широкой, вышитой опять же золотом, лентой, а уж прозрачное платье… 'Эх, был бы тут Кирилл, любитель китайского порнографического мультика 'Хентай', - подумал программист, - вот он бы оценил прикид этой девахи'. А Ивана немного смущала мода кеметских девушек носить все прозрачное или вообще голышом щеголять. Еще ему совершенно не нравились невысокие девушки: целоваться с ними неудобно. Жена фараона искоса посмотрела на гостя оценивающим взглядом и закрыла глаза, улыбнувшись уголками губ и покраснев.
      – На колени, - скомандовал Хоремхеб, и парень сел на ковер, словно его приглашали покурить кальян в шатре из сказок 1001 ночи.
      В то время двое его провожатых грохнулись ниц, чуть не разбив лбы. Ну, зачем, спрашивается, этот солдафон рявкнул так громко? Устроившись поудобнее, Иван снова впился глазами в красавицу-царицу. Чем-то отдаленно она напомнила ему возлюбленную, хотя он прогнал эту мысль, подумав: 'Скоро каждую девку Ирой назовешь, совсем крыша поехала!'
      Избавившись от мыслей о проводнице, Иван вспомнил один старый клип Майкла Джексона, когда тот, материализовавшись перед каким-то фараоном, исполнил свой хит. Но царю не понравилось, и велел он Майкла казнить, и тот обратно вихрем в свое время смотался. Последнее программисту ни коим образом не грозило. Так что, нужно стараться, а то прикажут забальзамировать раньше времени. Да и перед прекрасной царевной позориться не очень хотелось. А еще если его, Ивана, сейчас казнят, то кто будет Иру-то искать?.. А мир спасать за шесть дней?
      – Интересно вы падаете ниц передо мной, чужестранец, - холодно заметил фараон.
      Окажись Иван на его месте, то он бы, наверное, в глубине души долго смеялся над тем, что ему приходится сидеть, словно разукрашенной кукле, и смотреть на мир с таким непробиваемым выражением на лице и держать крест-накрест две закорючки. Интересно, а этот Тутанхамон в принципе такой, или ему тоже хочется над собой посмеяться? Иван пока не знал ответа на этот вопрос, но предполагал, что фараон именно посмеяться и желал. Только Дурак уселся на колени и коснулся лбом ковра, чтобы не нарушать этикета. А то мало ли, какие издевательства могли ждать российского программиста в случае, если фараон сочтет его приветствие не подобающим. Гость старался об этом не думать. 'Все будет просто замечательно, спою пару куплетов и уйду отсюда навсегда', - внушал он сам себе.
      После мудреной, полной вежливых слов и обращений витиеватой фразы, правитель сказал-таки, что ему не терпится услышать песню про себя, любимого.
      Программист попросился встать, ибо играть сидя на гитаре ему неудобно. Эйе и Хоремхеб начали возмущаться по поводу того, что стоять перед фараоном какому-то странному чужестранцу - это неуважение к Его величеству. Но фараон пригрозил им скипетром, что был похож на крючок, ехидно улыбнувшись, и те умолкли.
      – Ахмос, записывай все песни почтенного чужестранца! - приказал Тутанхамон.
      И молодой писец, сидевший неподалеку от Ивана, покорно поклонился и обмакнул палочку в краску.
      Все веселье Ивана как рукой сняло, у него тряслись коленки. Он провел рукой по струнам, издавая совершенно ужасный дрожащий звук. Нет, так нельзя. Убьют, зарежут, на ниточку повесят. Парень закрыл глаза и еще раз брякнул по струнам. Вот, страх начал проходить, и Дурак исполнил 'Тутанхамона'.
      – Какая грязная песня, - заметил Эйе, когда гость пропел оба куплета, - и нашему народу такое нравится? Забыть эту песню надо!
      – А нам с Анхесенпаамон нравится, - сказал в ответ фараон, без улыбки и каких-либо других эмоций, - откуда вы, музыкант?
      – А я песней отвечу! - залихвацким голосом заявил раскочегарившийся программист, которому в голову как нельзя более уместно пришла замечательная идея.
 
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой,
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес сегодня такой:
www.где_то_там.мск-точка-ру…
 
      – Из Раши я, вот! А зовут меня Иван Дурак! Иван Иванович, если по батюшке.
      – А как последнюю строчку записывать? - простонал Ахмос, почесывая затылок, в страхе глядя на фараона.
      – Пишется так, как произносится, - подмигнул певец расстроившемуся стенографисту. - Это http, можду прочим!
      Иван до того разошелся, что забыл об отсутствии Интернета в Кеметских землях.
      И потом сразу же затянул грустное, но такое любимое…
 
Радиола стоит на столе,
Я смотрю на тень на стене,
Тень ко мне повернулась спиной,
Тень уже не танцует со мной…
Какие-то скрипки где-то вбились,
В чьи-то узкие плечи
Эта музыка будет вечной,
Если я заменю батарейки…
 
      – Ради-ора… Скрип-ки… Бата-рейки… - бубнил под нос писец Ахмос, выводя на папирусе иероглифы по принципу 'чтобы было, потом разберусь'.
      – Кодировку смените, товарищ писец, - пошутил Иван Дурак, продолжая. - А еще бы девочек в подтанцовку!
      Обнаженные девушки, украшенные золотыми побрякушками тут же сорвались с места и принялись выплясывать под неведомую им музыку. Сначала получалось не очень, но потом они приспособились под такты песен чужестранца. И не важно, что приказал им не их господин, а незнакомый заезжий музыкант. Писец уже не знал, что и рисовать у себя в папирусе. Что значит 'сменить кодировку', он тоже не представлял, неужели на клинопись переходить? Танцующие девушки сводили с ума, незнакомые слова лились рекой, а довольный фараон сидел и слушал странные тексты чужестранца, положив ногу на ногу и подперев щеку кулаком.
 
Я испытывал время собой.
Время стёрлось и стало другим.
 
 
…
Я должен начать все сначала,
Я видел луну у причала,
Она уплывала туда,
Где теряет свой серп,
Но вскоре она возместит свой ущерб,
Когда батарейки заменит,
Эта музыка будет вечной,
Если я заменю батарейки…
 
      Ивана последние пару дней тянуло петь лишь про стёртое время, про переезды, про севшие батарейки, которых у него осталось конечное число до конца жизни. И не важно, что слушатели не знали слов 'радиола' или 'скрипка'. Да и сам-то певец, когда включал долгими зимними вечерами на полную громкость 'Раммштайн', то балдел от музыки, хотя ни слова по-немецки не понимал. Хотя, сравнивать себя со звездами?!
      А почему бы и нет!
      – Это нарушение всех музыкальных канонов! - раздался громогласный голос у входа.
      Прямо к трону фараона направлялся высокий, почти с Ивана ростом, человек, замотанный в леопардовую шкуру, а лицом напоминающий спортсмена Александра Карелина. Тутанхамон тяжело вздохнул, развалившись на троне.
      – Давить этого музыканта к Сету!
      – Господин Сехемра, - укоризненно заявил фараон, - это же культура неизвестного нам государства Раша.
      Но жрец был непреклонен:
      – Вы, господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, смеете слушать эти тлетворные песни странствующего музыканта? Это противоречит культу Амона! Да не будет вашей душе покоя на полях Иару. А этому… варварскому музыканту… быть вкусным блюдом для Амта! И как вы на троне смеете сидеть в такой позе… словно… хулиган уличный.
      'Не надо меня есть, жрец противный! - подумал Иван, поняв, что только священник мог читать религиозные нотации. - Как он смеет фараона учить? И вообще, кто тут главный? Ну, нравится человеку так сидеть! Чего из этого трагедию делать?'
      – А позвольте, глубокоуважаемый господин Сехемра…
      Искоса поглядывая на грозного жреца, Иван взял аккорд, потом другой и запел немного измененную в режиме реального времени песню, а девушки-танцовщицы сели вокруг него на колени и покачивались в такт музыке.
 
Сиреневый туман над нами проплывает,
А в небесах горит прощальная звезда,
Лошадка, не спеши, лошадка понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда!
Последнее 'Прощай' и ждет дорога парня,
И лошадь унесет в неведомую даль…
 
      Программист и не предполагал, что жрец Сехемра, когда уговорил фараона сжечь проклятый город Ахетатон и переехать в Уасет, очень страдал по поводу одной особы. Он любил немую красавицу Тию, дочь мастера Тутмеса, которая навеки решила остаться в граде Атона. Этот жрец, который при людях восхвалял Амона, угнетал неугодных поклонников культа Атона, любил девушку как раз низ них, из врагов народа, атонистов. И при всем при том, посмел бросить её в уничтожаемом городе. И все было именно так, как пел Иван. Сехемра сначала прослезился даже, но потом грозно сказал:
      – Хватит петь эту гадость про исход из Ахетатона, засланец Сета!
      'Ну вот, теперь этот дрищ неадекватный весь концерт испортит!' - подумал программист.
      А между тем идею жреца насчет никуда-ни-годности Ивановских песен подхватили и Эйе с Хоремхебом, так мило ворковавшие между собой, что для них не грех было бы спеть 'Голубую Луну' Бори Моисеева. Только если бы чужестранец пошел на такой поступок, не уйти ему сегодня живым из дворца, несмотря на то, что фараону его песни явно пришлись по душе.
      – Тихо! Тихо! - успокоил стариков Тутанхамон, потряхивая скипетрами, которые он давно уже успел переложить в правую руку. - Если вам не нравится этот музыкант, отправляйтесь-ка в Рашу и найдите мне другого!
      Иван представил, как в современной Москве материализуются Сехемра, Эйе и Хоремхеб и начинают искать лучшего певца для своего господина. Вот смеху-то! Но перенести во времени троих местных бюрократов программист, к счастью, был не в силах. Зато был в состоянии наговорить баек, так как понял, фараон его поддержит:
      – Только если вздумаете ехать в наши края, медведей опасайтесь. Они милые, неповоротливые, но чужестранцев в пятки кусают. А еще есть у нас чукчи…
      Фараон с женой переглянулись. Зато троица заместителей Его величества разобиделась не на шутку. Но пока ни один из них не успел придумать очередную гадость для музыканта из Раши, правитель попросил:
      – А песенку про чудесное зелье споете?
      – Рад стараться, Тутанхамон Эхнатонович! - заправским голосом протараторил Иван.
      В каких уголках своей памяти он откопал сведения об отце фараона, наверное, и Маша не поняла бы. Ведь она не успела ему рассказать 'Санта-Барбару' восемнадцатой династии.
      Всех троих заместителей Его величества перекосило, как только они услышали модификацию слова 'Эхнатон'.
      – Что ты за обращение выдумал, Сетово отродье? - разгневался Хоремхеб.
      Иван пожал плечами:
      – Странные вы, ребята, у нас в Раше, самое уважительное обращение к человеку - по батюшке. К начальству - тем более! А вы…
      – Не поминать еретика ни единым словом! - вскипел Сехемра. - Батюшка фараона - сам Амон, невежда.
      Гость вытаращил глаза от удивления:
      – Взрослые мужики, а до сих пор не знают, откуда дети берутся! Амон породил, аист принес и в капусту сбросил, хе-хе-хе! А мама нашла и удивилась!
      Все три старика покраснели от злости, в то время как фараон с женой от души рассмеялись, забыв обо всех правилах местного этикета. Также улыбнулась и кудрявая сероглазая женщина, что сидела в окружении трех девочек-малолеток. Тронуть Ивана ни Эйе, ни Сехемра, ни Хоремхеб без приказа фараона не могли, поэтому они злились пуще прежнего и выглядели от этого еще смешнее. Так что, и программист, царская чета и ближайшее окружение Его величества смеялись уже не над шуткой про детей, а над тремя заместителями. А чего говорить про девушек-танцовщиц, закрывших лица ладонями! Когда еще им, рабыням, доведется всласть посмеяться над жрецом Сехемра и не быть наказанными за этот проступок.
      – Милый, - обратилась Анхесенпаамон к супругу, вдоволь насмеявшись, - я хочу, чтобы этот веселый человек был моим личным певцом и шутом.
      Тутанхамон окинул оценивающим взглядом Ивана и его инструмент и вежливо объяснил:
      – Не думаю, моя прелесть, что это хорошая идея. Судя по цветным одеждам и обуви, да по взгляду этого чужестранца, он благородных кровей и не может быть личной вещью моей любимой жены. Если правитель Раши проведает, что мы держим их посла за шута, нас ждет война. Поэтому, если почтенный гость намерен остановиться в Кемете на несколько лет, я могу пожаловать ему должность начальника по…
      Иван закрыл рот рукой, чтоб не рассмеяться, когда представил, как Путин звонит Тутанхамону по горячей линии и гневается на фараона за то, что тот белорусского подданного без российского гражданства в личные вещи своей жене определил. Хорошая бы карикатура для журнала 'Крокодил' получилась.
      Если бы люди могли закипать и взрываться, то после этой фразы у Сехемра бы пар из лысины пошел.
      – Ой, только не начальником Чукотки, пожа-а-а-а-алуйста! - взмолился Иван.
      У жреца немного отлегло от сердца.
      – Нет, - сказал Тутанхамон, - не знаю, что это за края. Ты поразмысли немного, согласен ли петь для моей жены, учить наших музыкантов, или какую другую работу у меня попросишь. Наутро приходи с ответом. А теперь ступай домой, Иван Дурак, повеселил ты нас от души!
      'Эх, Интернет бы им провести во дворец, - подумал программист, - клуб компьютерный замутить, да не выйдет… кабель длинный тянуть придется…'
      Иван откланялся в лучших традициях своих предков, про которых мультики засняли, прошел мимо разгневанной троицы. Эйе, Сехемра и Хоремхеб окинули его недобрым взглядом, но трогать не стали.
      – Вот, глотните на досуге! - протянул им гость бутылочку с коньяком. - Может, добрыми станете!
      Сехемра выхватил ее из руки Ивана, фыркнув, и мигом осушил из горла.
      – Да покарает тебя дух Бо Дун, презренный священник, - вспомнил программист персонажа одного фантастического опуса как нельзя более к месту, когда уже вышел из тронного зала.
      Когда гость скрылся за шторами входа вслед за девушками-танцовщицами, писцом и прочей прислугой, мимо троих 'министров' проковылял и Тутанхамон, опираясь на тросточку. Фараон не по-доброму теребил в руке полосатый крюк, который он еще в самом детстве нарек балда-бейкой. Анхесенпаамон держала его под руку.
      – Дети вырастают очень быстро, но в чем-то они навсегда остаются детьми, - пробормотал Эйе, отойдя за руку с Хоремхебом подальше к колонне.
 

 
        Москва, 14 июня 2006 года
      Кирилл стоял напротив двери в свою комнату и чесал репу. Ключ, а точнее, то, что от него осталось, парень спрятал в карман мятых брюк, так что наружу торчали только ноги резиновой анимешной девочки-брелка. Вот незадача: стоит на пять минут за письмом на почту сбегать, в магазине продуктов прикупить, как дверь оказывается намертво запертой, да еще и ключи в скважине пропадают.
      Юля сидела неподалеку на подоконнике и нервно выкуривала одну сигарету за другой. Глаза ее покраснели от слез, а на щеках ясно вырисовывались кривые дорожки, нарисованные потекшей тушью.
      На многочисленные стуки и вопли: 'Иван, открывай, подлый трус!' и тому подобное отозвалась только комендантша Алевтина Игнатьевна.
      Одно слово 'комендантша' говорило само за себя. Это была особа шкафообразных размеров с шестимесячной завивкой, а волосы покрашены просроченной российской хной. Любимой ее одеждой был заношенный спортивный костюм 'Адидюс', купленный на Измайловском, Петровско-Разумовском, Черкизовском, Каширском (нужное подчеркнуть) рынке. Правда, возникал закономерный вопрос: неужели китайцы свои 'Адидюсы' для борцов сумо шьют? Про таких комендантш можно запросто сказать фразой Карлсона - в меру упитанная женщина в полном расцвете сил, жаль, что без пропеллера. У типичной комендантши, естественно, и лексикон был весьма ограниченный и по лаконичности мог соревноваться с запасом слов Эллочки Людоедки.
      – Что шумим? - первая контрольная фраза.
      – Дверь открыть не могу, ключ сломал, а сосед, наверное, заснул или ушел куда. Вон, девушка его плачет, отошла в чайник воды набрать, возвращается, а… избушка на клюшке.
      Шаулина поддакнула, а потом опять затянулась.
      Игнатьевна порылась в кармане и в связке нашла ключи от комнаты Кирилла и Ивана.
      – Вы сами попробуйте, Алевтина Игнатьевна, - предложил студент, который шестым чувством подозревал, что и этот ключ будет перерезан под самый корешок.
      Просто если бы Кирилл сам взял ключ у комендантши и сломал его, то она бы взвыла по шаблону: 'Пить меньше надо!', а потом бы развопилась: 'Выселю!' А последнего никому из студентов не хотелось.
      Пока он думал о совсем не радужных перспективах переезда, Алевтина Игнатьевна 'зависла' у двери с переломанным ключом. Именно, что 'зависла', потому что фразы из дежурного сборника афоризмов для студентов на такой поворот событий у нее не находилось.
      Еще на втором курсе в шутку Иван и Кирилл написали программу с искусственным интеллектом 'Алевтина ver. 2.0.1', которую потом еще долго совершенствовали. Программа была не особо мудреная, в ней хранился весь набор фраз, которые произносила Игнатьевна в ответ на выходки студентов, а парни вводили в компьютер то, что хотели сказать комендантше, получали 'предполагаемый' ответ и, таким образом, составляли наиболее выгодный для себя сценарий разговора с надсмотрщицей. Иногда выходило и так, что они занимались этим моделированием и предсказанием в режиме реального времени, когда не смыслящая ни бельмеса в компьютерах Игнатьевна, стояла и смотрела на экраны мониторов. А к концу пятого курса эта программа стала совсем не нужной: два лучших друга научились самостоятельно предсказывать все возможные выпады своей домомучительницы. Зато их детище стало незаменимым инструментом для глупых первокурсников.
      Вот сейчас бы ноутбук с этой программой. Ситуация совершенно нестандартная, и программу можно было бы обновить до версии 5.0.5, насытив очень полезной информацией. Но, увы, иногда возможность остается лишь возможностью.
      – Жесть! У вас тоже… ключ сломался? - нарушил тишину Кирилл.
      – Что за пьяные шутки вы тут со мной выделываете? - сгенерировала, наконец, Алевтина Игнатьевна.
      – Я трезв как стёклышко, - пожал плечами долговязый студент и дыхнул в сторону комендантши.
      Юля повторила его действия, и комендантша, проклиная всех курильщиков на свете, отвернулась. На крик о пьяных шутках из соседних комнат высунулась пара физиономий, но, не найдя ничего интересного, все они исчезли обратно по углам, готовиться к экзаменам.
      Алевтина надула и без того полные губы:
      – Дверь у вас куда открывается?
      – Внутрь, - от безнадеги вздохнул Кирилл.
      Комендантша потёрла руки, разбежалась и со всей силы налегла на дверь. Обычно даже самые крепкие двери, и те, что открывались наружу, не выдерживали веса Игнатьевны. Но на этот раз ее тело спружинило как желейная масса и отлетело к противоположной стороне, прямо на хлипкую деревянную дверь, установленную чуть ли не во времена перестройки. Кирилл удивленно проследил за траекторией полета комендантши. Она не поддавалась никаким известным законам физики, а поведение двери в их комнату противоречило всем ведомым человечеству законам упругости.
      Естественно, от веса несостоявшейся сумоистки Игнатьевны дверь в комнате напротив слетела с петель и, вместе со вцепившейся в нее женщиной, ввалилась в комнату.
      – Чё ботать мешаете? - встала из-за стола невысокая девочка с короткими русыми косичками и в огромных очках диоптрий, этак, на семь.
      При виде комендантши, лежавшей поверх слетевшей с петель двери, её тон изменился:
      – Алевтина Игнатьевна, вы не ушиблись?
      Охая и ухая, комендантша поднялась. Программа 'Алевтина ver. 5.0.4' выдала бы точь-в-точь то, что и сказала настоящая:
      – Хорошо, хоть тебя, доченька, не ушибла! А дверь я вам новую, за счет университета, сегодня же закажу.
      – Ксюш, ты уж прости, - высунулся в дверной проем Кирилл, - Игнатьевна ко мне ломилась, это ее срикошетило так. Жестко, да?
      Студентка-ботаничка мило посмотрела на него, закрыв нос и рот тетрадкой с надписью 'Сопро-муть', словно веером. Несомненно, она улыбнулась, только не хотела показывать улыбку комендантше, потому что запущенная на ее компьютере версия программы говорила, что улыбаются перед злой комендантшей только самоубийцы. Отличница она, правильная во всем девочка, второкурсница с 'Систем управления', лучшая подруга Кирилла, неужели при таком статусе она станет глумиться над комендантом? Игнатьевна относилась к таким, как Ксюша, с непомерным уважением. Поэтому она посчитала нужным быстро ретироваться в свой кабинет и приступить к заказу двери для одной из своих любимых квартиранток.
      – Что там у вас? - тихо спросила Ксюша, бросив тетрадку.
      – Магия какая-то, - шепнул парень себе под нос. - Жесть! Ключи в двери исчезают! Даже Юлька ничего сделать не может.
      А по части магии, особенно в адрес Ивана ведьма была сильна. Она занималась подобной деятельностью уже без малого пять лет. Правда, у Дурака за пазухой всегда имелся оберег его бабки-колдуньи, что жила где-то неподалеку от Самары, и эта штуковина очень хорошо действовала на все привороты похотливой москвички. Но оберег не сразу появился у несчастной жертвы. Он пару раз попался. Однажды он проснулся в костюме туземца на площадке у лифта прямо под дверью Юлькиной квартиры.
      А когда парня чуть не сбил красный 'Ниссан' в Камергерном переулке (который к тому времени стал уже пешеходным), после того, как он просто-напросто оставил Шаулину с ее прихотями в одном из ресторанов, сказав: 'Да отстань, неинтересно мне с тобой!', - парень уже всерьез задумался о том, что каждый раз, как он бросает эту девушку, его по пятам преследуют неудачи. Тогда, собственно, прогуляв целую неделю занятий, он и успел съездить к бабке на Волгу и обзавестись оберегом.
      Нелегко пришлось Дураку в борьбе с ведьмой. Такая она, эта Юлия Антоновна Шаулина. Некоторым дозволено всё. А есть люди, перед которыми открываются любые двери. Юля принадлежала к тому редкому типу людей, которых можно было бы отнести и к первой, и ко второй категории. Если не считать, что в довесок она родилась и умной, и красивой, да к тому же в девять лет у нее открылись способности к колдовству, которые отец позже помог направить в нужное русло.
      Ее дар возник случайно. Они с мамой возвращались с дачи, и попали в аварию. Мама погибла, а девочка, пролежав без сознания целую неделю, выздоровела. Она видела немало снов, бродила в них по разным мирам, а однажды встретила волшебника. Ему было лет десять, может, чуть больше, Юля запомнить его не успела и не поняла, мальчик то был или девочка. Невысокое, очень похожее на нее существо в длинной белой робе и с такими же лохматыми короткими волосами сказало ей шепотом: 'Я помогу тебе, а ты, когда вырастешь, спасешь меня, договорились?' Девочка кивнула и… проснулась.
      Сначала она не понимала, что с ней происходит, и чуть ли не кричала, когда тексты закрытых книг, к которым она прикасалась, неведомым образом кочевали со страниц в ее сознание. Но как только Юля отдергивала руку от обложки, поток информации прекращался. Тогда она и не предполагала, какую цену ей пришлось заплатить за сверхспособности. Она всегда боялась, что кто-то узнает о ее странном даре, что ее высмеют, станут презирать. Сколько неведомого открылось перед ней, когда она почувствовала в себе магическую силу. Всё стало ей доступно. Кроме одного.
      Она страдала от неразделенной любви. Что поделать, если деревенского таланта Ваньку, Юля любила всем сердцем.
      – Милый мой, Ванятка, - рыдала ведьма, прикладывая руки к обивке общежитской двери.
      Она всегда видела, что творилось внутри, поэтому иногда отец брал ее на опасные задания, и девушка сканировала, прикладывая руки к двери, нехорошие квартиры. Она видела все: и мебель, и личные вещи, людей и даже нечисть. Но стоило Юле положить руки на дверь в комнату Ивана, перед ее сознанием вставала тьма. Дикие крики, незнакомые голоса, волчий вой слышались ей.
      Ксюша спокойно смотрела то на Кирилла, то на Юлю, ворожившую с не открывающейся дверью. Да, не с ней, к счастью, случилось, а если бы и с ней… Верила она только математикам и физикам, а вот привороты считала чистой воды выдумками, даже все те изощренные, которые придумывала Шаулина. До сегодняшнего дня…
      Ксюша обняла Кирилла.
      – А Ваня… что… погиб?
      Хоть Иван и не играл какой-либо особой роли в ее жизни, но он же был живым человеком, который был всегда неподалеку, здоровался по утрам, как-то дал свой вариант по физике, а еще он лучший друг Кирилла.
      Кирилл повернулся к девушке. На его лице была такая скорбная гримаса, какую не каждый актер в театре мог бы изобразить. Смерть - это не страшно, намного ужасней неизвестность, у которой есть одна положительная сторона - надежда. Надежда на то, что все будет хорошо, что никто не умер, никому сейчас не плохо. Как радостно, когда эта надежда оправдывается, и как больно, когда она лопается, словно мыльный пузырь.
      – Не знаю, - тихо сказал он, - надеюсь, что жив, пошел в кино или еще куда, и только комната наша… стала чёрной дырой.
      Юля обессилено опустилась на корточки под дверью. Одногруппник уже проводил свою подружку к соседкам, чтобы та не слушала их разговора, и тоже устроился рядом. Курить больше было нечего, слезы все выплаканы, поэтому Шаулиной ничего не осталось, кроме как сказать хриплым голосом:
      – Слушай, Иллариончик, я тебе тут кое-что расскажу, только это тайна. Просто выслушай и помоги.
      – Ну… ладно, - пожал плечами Кирилл.
      Юля старалась как можно меньше говорить о секретном задании и об 'Отделе странных явлений'. У нее получилось так: отец выдал ей с Иваном очень важное задание, они приехали к Дураку, чтобы срочно им заняться, сестра Ивана принялась готовить им обед. Рассказ окончился на том, как одногруппник выставил ее с чайником за дверь с просьбой заварить кофе.
      – Понимаешь, Кирюш, если мой отец узнает, что у нас такая пурга с заданием, он же уволит нас к чертовой матери и будет прав. Но я не за себя волнуюсь. Я-то найду себе дело. Ванятка… отец его уничтожит.
      Невесть откуда взявшиеся слезы хлынули из глаз девушки и она в очередной раз попыталась набрать номер любимого. 'Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети', - ответил напевный женский голос.
      – Вот что, Юля, - твердо заявил Кирилл, - быстро вынула симку из телефона!
      'Зачем это?' - читалось в глазах ведьмы. Но она тут же получила вразумительный и такой очевидный ответ: если отец решит искать своих наемных агентов, он станет набирать оба номера. Если Иван недоступен, то и напарница тоже не должна быть на связи. Логично?
      – Вообще-то, да, - согласилась Юля. - Еще бы знать, куда Ваня провалился.
      И тут на нее нашло озарение. Она вскочила и вцепилась обеими руками в плечи одногруппнику.
      – Кирюха! Окно! Ты же альпинист! Давай в окно залезем и посмотрим!
      Скептическая улыбка украсила лицо студента. Он так надеялся поскорее избавиться от общества прокуренной одногруппницы, а она ни в какую не собиралась уходить. С Юлей куда приятнее по аське болтать, чем лицом к лицу.
      – Не получится, - отвернулся Кирилл, засовывая руки в карманы, дабы изобразить совершенно равнодушное создание, - мои веревки и кошки в запертой комнате. Кстати…
      Недобрый огонек сверкнул в его зеленоватых глазах, когда он обернулся к Юле.
      – И если этот Дурак умудрится их сломать или потерять, пока он сидит взаперти, он не достанется живым твоему отцу.
      На подобные угрозы у Шаулиной всегда находился один ответ - несколько долларовых купюр, которые девушка на всякий пожарный всегда носила в заднем кармане своей незаменимой черной кожаной юбки. Ну сломает, ну потеряет ее любимый Ванечка чужую кошку, она новую купит, только бы никто и пальчиком не прикоснулся к ее суженому.
      – Значит так, Иллариончик, - нахмурившись, заявила Шаулина, - неужели ты один в этой общаге альпинист? Давай дуй к товарищам и доставай обмундирование на двоих, полезем вместе.
      Одногруппник было отшатнулся, пытался найти какие-то отговорки, но Юля, решившая во что бы то ни стало вызволить Ивана Дурака из плена комнаты, настаивала на своем. Даже отговорки вроде: мы полезем со стороны проспекта, - не помогли. Так что в скором времени, приплатив несколько сотен долларов Игнатьевне и сторожам, двое студентов-экстремалов залезли на крышу общежития и принялись спускаться на веревках до пятого этажа.
      Лишь бы милицию не вызвали - единственное, о чем думал Кирилл, когда спускался на три этажа до окон комнаты, где он прожил без малого пять лет.
      Он, а позже и Юля, которую Илларионов заставил одеться в чьи-то бриджи, уверенно встали на карниз и посмотрели внутрь комнаты.
      Шторы и больше ничего.
      – Щас разобьем! - замахнулся Илларионов вытащенным из-за пояса молотком.
      Но Юля, ни жива, ни мертва, стояла, прикрыв глаза, и не отпускала рук от стекла.
      – Не надо, Иллариончик, - шепнула она, - нельзя. Я чувствую… фрактальные потоки внутри. Это… это…
      Добровольный помощник машинально заткнул молоток за пояс и внимательно слушал рассказ Юли, очень похожий на бред сумасшедшего. Только вися на высоте пятого этажа в подобное и можно поверить.
      Фрактальные потоки, как Шаулина думала до сегодняшнего дня, - это легенда. Две реальности пересекаются в одной временной точке, и тогда вокруг них создаются эти самые потоки.
      – Трусишь? - не понимал Кирилл, выслушивая очередные по счету бредни 'Отдела странных явлений'.
      – Если честно, то если мы разобьем окно, то все, что завертелось внутри комнаты, вырвется наружу. И неизвестно, что произойдет с Москвой, понимаешь? Ты только представь, что Ваня мог провалиться в другое время или в другой мир (о, мечта любителей псевдо-фантастики), и…
      – Мы попадем туда же! - с ходу догадался одногруппник.
      – В лучшем случае, - буркнула Шаулина, - в худшем - мы перенесем туда всю Москву и окрестности и вряд ли сможем вытащить все это хозяйство обратно.
      Шестое чувство подсказывало Юле, что не все так просто получилось с использованной точкой входа. Недаром на учениях в ОСЯ постоянно повторяли, что переход в параллельные реальности - дело опасное. Чем больше девушка пыталась узнать, используя свой магический дар, тем страшнее ей становилось. Все точки входа, получалось, не просто виртуальные игры, как в 'Матрице'.
      – Иллариончик, - обняла она его за плечи, когда парень поднял ее одратно на крышу, - надо что-то делать, но я не знаю, что.
      Подумав немного над своим незавидным положением, Юля пришла к мысли, что ей сначала надо поработать с секретными материалами ОСЯ, разузнать о прирде точек входа и попадении в подпространства, и только потом начинать открывать комнату, в которой, как понимала Шаулина, ничего хорошего сейчас не происходило.
      – Кирь, я тут домой поеду, немного разузнаю о… ну, впрочем, подожди пару часиков, а потом я тебе позвоню.
      Она поднялась, отряхивая кожаную мини. А Кирилл, тем временем достал из кармана телефон и вытряхнул из чехла несколько запасных сим-карт разных операторов.
      – Выбирай любую, только со своей не звони. Как будто ты пропала вместе с напарником, ясно?
      Ведьма кивнула, забирая беленькую карточку с желто-черным кружком посередине и благодаря одногруппника, с которым до недавнего времени она толком и не общалась. Надо же, какими добрыми иногда оказываются люди. Их пять лет не замечаешь, а они готовы все отдать, лишь бы помочь.
      'Все будет хорошо, я достану Ваню из западни, в которую он попал, и эту дурынду спасу, если она так важна для спокойствия нашего мира', - думала ведьма, выезжая на Первомайскую.
 

 
        Фивы, 14 век до н.э.
      Маша очень любила утро, не жаркое, когда весь город только просыпался. Девушка сидела у реки и рисовала все, что видела вокруг себя. Конечно, будь она в своем времени, она с презрением посмотрела бы на художника, рисовавшего на офисной бумаге, но когда душа поет, то и на писчей малевать начнешь, если другой не имеется. В довершение она нарисовала поверх картины себя в кеметском калазирисе с большими белыми крыльями вдоль рук.
      – Маш-шу, а зачем ты рисуешь? - спросили ее из-за спины. - У тебя есть этот… бара-башка, который умеет изображать все так, как есть. Зачем ты себе крылья нарисовала, ты что, мнишь себя Богиней Маат?
      – Понимаешь ли, Неб, - начала она.
      Она могла и не оборачиваться, потому что сразу поняла, что пришел Он:
      – Правда иногда тяготит, влечет к земле, а так хочется в небо, лететь свободно над облаками и делать то, что хочешь: придумывать, изобретать… А барабашке что скажешь, он то и рисует. Скучный он. И это вовсе не Маат, это Шу, Бог воздуха, освежающий северный ветер. Да, я знаю, что он мужчина, но…
      – Но ты ведь и есть освежающий северный ветер, Маш-шу! - он обнял ее за плечи и уткнулся носом в белокурый затылок девушки. - Ты пришла с севера, и с тобой в моей жизни появилось столько нового. Знаешь, а меня с крыльями тоже нарисуй! Я хочу летать вместе с тобой, нет, я хочу лететь за тобой.
      Всегда пожалуйста! Маша за считанные минуты нарисовала и своего друга. Только костюма ему божественного не придумала. Вот и вышел на рисунке Неб, такой, какой он есть, только с крыльями. Если бы эта картинка из древности сохранилась, то археологи бы дали ей название типа: 'Мальчик и девочка Шу' или еще бы что выдумали. Если бы, вообще, не дошли до того, что Бог Шу был женщиной.
      А художнице в этот момент стало грустно. Она вспомнила, как они с Иваном летали в Сочи на самолете, как облака оставались где-то там, внизу, далеко-далеко, они казались мягкой ватой, а выше только чистое темно-синее небо. Как жаль, что паренёк из древности никогда не сможет взлететь на Боинге и увидеть всю эту прелесть: восход солнца на высоте в десяток километров, пушистые облака и города, кажущиеся игрушечными. Она уже забыла о том, что и сама, возможно, никогда больше не увидит ни Москву, ни родной Бобруйск, - ничего из того, что произойдет на земле через три с половиной тысячи лет.
      – Ты хорошо рисуешь, Маш-шу! Твой отец художник?
      Девушка смутилась от такого комплимента, хотя и ожидала чего-то подобного. Да какой ее отец художник, сантехник он обычный, а мама - контролер ОТК. Такое и не объяснишь с ходу тут, в Кемете. Неб сел перед ней на колени. Повязку с ноги он уже снял, потому что рана, обработанная еще вчера заботливой Машей с помощью чудодейственного средства из Нижнего Новгорода, почти затянулась. Паренек даже не прихрамывал на больную ногу. Он хотел было поцеловать девушку, но тут раздалось истошное 'мяу', и из камышей выпрыгнула черная кошка.
      – Ну вот, опять, - обиделся парень.
      Только оба успели вскочить, как к реке выбежал Машин сосед, пряча что-то за спиной. Кошка шипела и пятилась от него.
      – О, Неб, взял себе в подружки сестру моего чудака-соседа, - отвлекся мужчина от поимки животного.
      Правда, дальнейшего разговора он не услышал, потому что его вредная кошка бросилась в камыши, и Машиному соседу пришлось вместо беседы продолжить догонялки, держа в одной руке предмет, очень похожий на цифровую видеокамеру?!
      Но девушка никак не могла предположить, что эта случайно брошенная фраза вызовет ревность со стороны ее друга:
      – Ты живешь с братом? Это тот, с которым ты за мной гонялась? А вы, случаем, не женаты?
      – Да, тот самый. Но думаешь, у нас правитель такой оболдуй, чтобы девушку в дальний путь одну отпустить? А за брата замуж я и не собираюсь! Во-первых, я люблю тебя, во-вторых, он дурак-дураком, в-третьих, в наших краях инцест запрещен!
      Первое, сказанное Машей, не выдерживало никакой критики: в ее-то время совершеннолетняя девушка могла в одиночку поехать куда угодно, были бы деньги, желание и турпутевка. А остальное… Она в жизни не думала, что признание получится таким простым и гармоничным.
      – Ин-чего? - переспросил Неб насчет последнего пункта.
      – Инцест, - повторила она, - это когда близкие родственники создают семью или просто, ну, это… Потому что в таких семьях часто мертвые дети рождаются.
      Конечно, определение получилось не совсем точным и каким-то наивным, но для жителей Кемета и такое подходило, тем более, девушка прекрасно знала из учебников, что кеметцы практиковали браки с родственниками, не хотели портить кровь, а выходило, что вырождались. Маша заметила, что сказанное очень задело Неба, будто он и сам создавал семью с родственницей и у него, действительно, мёртвые дети когда-то были.
      – Неб, прости, если что-то не то сказала, - стушевалась она.
      – Да нет, все в порядке, - кисло улыбнулся он.
      Разноцветные огни осветили сцену, и Иван, наряженный в яркую рубашку с рюшечками и черные кожаные брюки в обтяжку, вышел на сцену. Рядом с ним стояла сестра в гламурном розовом одеянии и босоножках на десятисантиметровой шпильке. Хоть Маша и была невысокой, но такого она никогда не покупала. Публика ревела от восторга. Дурак взял микрофон и тоном ведущего дешевого шоу заорал:
      – Итак, в эфире 'Фабрика звезд'! Или как там предприятия в этом чёртовом Кемете называются. Мы с Маш-шу находимся в главной студии Бен-Бен TV!
      – На сегодня у нас остались финалисты! - подхватила его Маша. - Только трое, из восемнадцати ребят…
      Почти как в грустной песне…
      – Их зовут Эйе, Сехемра и Харин-Хлеб! - торжественно продолжил брат, и на сцену вышла троица в кожаных одеяниях по последней моде 2006 года другой эры. - Остальных же не спасло смс-голосование, и их отправили в Древний Бобруйск.
      – В какой такой Бобруйск? - возмутилась соведущая. - В Ахетатон, в пятую музыкальную школу их отправили, сольфеджио учить!
      Иван, ясное дело, пропустил мимо ушей все сказанное сестрой, и продолжил:
      – А теперь просим наших финалистов исполнить свои композиции. Напоминаем про смс-голосование, кто получит больше смс-ок на свой сотовый, тому обеспечен главный приз! А самого активного голосовальщика ждет новый смартфон! Напоминаю, смс-ка это такое короткое сообщение длиной сто шестьдесят иероглифов. А смартфон - это штука для написания смс-ок.
      В первом ряду на самых лучших местах сидели Тутанхамон в наглаженном черном смокинге и его супруга. На этот раз на девушке было дорогое бархатное чёрное платье. Хотя, как ни странно, фараон сидел, скрестив руки на груди, и держал свои скипетры, а на голове у него - полосатый немес.
      Концерт вышел каким-то непродолжительным. Иван уже успел пожалеть, что маловато финалистов оставил. Сначала Сехемра затянул какую-то тягомотину на тему: 'Я тебя люблю, а ты без ума от Атона', потом два небритых мужика вышли рекламировать вкусную еду из пекарни на площади Астерикса и Обеликса, а после Эйе и Хоремхеб исполнили дуэтом 'Голубую луну'.
      Публика ликовала. Но как только советник и полководец покинули сцену, в зале потух свет, и вдруг прожекторы осветили стоящую на сцене рыжую девушку в длинном красном платье. Эту личность ведущий Дурак не мог не узнать. Но не успел русский конферансье и слова вставить, как Ирина Семёнова запела под фонограмму голосом Натальи Подольской:
 
Поздно! Слишком поздно!
Жертвенным огнем своей души
Я сжигаю все, он так спешит
Навсегда тебя оставить в прошлом!
 
      И тут певицу окутал красный свет. С девушкой начались странные метаморфозы: волосы ее извивались как змеи, вдоль рук выросли крылья из густых черных перьев, а глаза налились красным светом. Хорош спецэффект, ничего не скажешь. И вот уже на сцене не Ира, а ее двойница-египтянка продолжает петь:
 
И, возможно,
Станешь самой горькой из потерь,
Только, знаешь, завтра как теперь
Ни о чем не пожалею я!
 
      Девушка сорвала с пояса золотой серп и швырнула холодное оружие в сторону Тутанхамона. Фараон вскочил с кресла и, закрыв рукой рот, шепнул чье-то имя себе под нос.
      – Нет! - дико крикнул Иван и бросился наперерез летящему серпу…
      И вдруг Дурак обнаружил себя сидящим на собственной кровати, в своей комнате. Он тяжело дышал и, вытаращив глаза, уставился на руки, будто в них только что растаял убийственный серп.
      Что за сон!
      – Блин, приснится же такое… И все из-за тебя, Маш-шу, - ворчал он, припоминая из рассказов сестры, как ее называет кеметский парнишка, - отправилась опять гулять со своей мумией. А я тебя тут дожидаться должен. К фараону опаздываю!
      Иван раньше не верил в сны. Но после того, как его занесло в прошлое, он стал воспринимать их как подсказки. Сон же про Фабрику парень запомнил надолго и твердо решил, что культурой в Кемете он заниматься не будет. Кроме того, во сне, как понял Дурак, присутствовал непрямой намек.
      С помощью всемогущей программы 'Алевтина' пятой версии он смоделировал вежливый отказ фараону и схему последующего разговора. Правда, на месте не очень красивой женщины-комендантши оказался молоденький Тутанхамон, но какова разница, начальство всегда с ограниченниями в лексиконе разговаривает. Хотя, надо будет подкорректировать 'Алевтину' для общего случая.
      У ворот стояли запомнившиеся Ивану стражники: толстый и тонкий. Они неодобрительно оглядели гостя, но когда он показал им пропуск в общежитие с переливающейся голограммой и фотографией, заметив при этом:
      – Желанный гость из Раши с личным визитом к Его величеству Тутанхамону!
      Эти двое отошли в стороны, и путь для Дурака во дворец был свободен. Что же делает такое чудо, как голограмма с охранниками всех времен и народов. Неужели туда заложена какая-то гипнотизирующая сила? Куда только Иван по своему пластиковому пропуску ни проходил. Вот вернется он домой, если выживет на кеметских лепешках, расскажет Кириллу, как во дворец к Тутанхамону попал. Таким и возгордиться не грех.
      Правда, толстый стражник все же вышел вперед парня и пригласил фараона в сад. Иван даже обрадовался, что ему не предстояла долгая и нудная прогулка по коридорам. Минут через пятнадцать стражник вернулся, идя следом за прихрамывающим, опирающимся на длинную трость господином.
      Фараон вышел из того же коридора, по которому вчера вели Дурака поутру Эйе и Хоремхеб.
      На этот раз на голове правителя был немес в бело-красную полоску (как во сне Ивана), а оделся правитель в короткую заморскую тунику с широкими рукавами, подвязав ее красным поясом. Цеп и крюк фараон всегда носил при себе, про бородку козлиную тоже не забыл, как и про ожерелье и кулончик-медальон. Зато фараон не стал краситься, что гостя порадовало, а то как-то смешно было смотреть парню из будущего на подобный макияж.
      – Что скажешь, Иван Дурак из Раши? - холодным тоном спросил фараон, встряхнув скипетрами, которые держал в левой руке.
      Пока программист собирался с мыслями, Тутанхамон указал ему на беседку неподалеку от стены, и парень, послушавшись его, проследовал туда. Стражника фараон сразу отправил обратно к воротам. Иван даже удивился, неужели правитель рискнул общаться с ним, незнакомцем, без всякой охраны.
      – Не разгневайтесь, господин, здоровье, сила, разум, но не по душе мне работа шутника. Да, люблю я напевать всякую лабуду и шутить, но могу я это делать и просто так, когда время свободное есть, не за плату, дабы душу радовать. За деньги у юмористов плохо получается. Да и учён я более серьезным делам.
      Фараон, склонив голову набок, внимательно слушал каждое слово чужестранца.
      – В Раше я работал в 'Отделе странных явлений', на службе у Государя, президентом он у нас зовется, оберегал народ от нечистой силы, иногда расследовал делишки темные. Но так сложилось, что сослали меня в Кемет, в реалити-шоу поучаствовать и отыскать тут девку дерзкую, которая мир завоевать собирается. Высока она, стройна, глаза красивые, а волосы до плеч, густые-прегустые, а поет как Наталья Подольская на финальном концерте 'Фабрики Звезд', - а потом шепотом буркнул, - блин, он же не знает даже, что такое телик, - и бодро продолжил, - но работа моя сейчас идет неважно, по сему, если владыка Кемета, разум его, здоровье да сила, желает, чтобы Иван Дурак служил ему, то гость из далекой страны хотел бы работы схожей, дабы не пропало его учение зазря. Да не разгневается владыка Кемета на мою дерзость.
      Слышало бы начальство Ивана, как он заливал про свою деятельность, без году неделю проработав на ОСЯ.
      И про девушку, похожую на Иру, на поиски которой Иван хотел потратить немало времени, он тоже приукрасил. Хотя чувствовало сердце парня, что именно двойница - ключ от двери домой, и именно от этой девушки нужно спасти мир за оставшиеся пять дней. А последний сон о том, что двойница покусилась на фараона, - тоже своего рода намек, понял Иван Дурак.
      – Что же, ты выполнял нужную работу. И среди приближенных моих не помешают учёные люди, - ответил фараон, - а то эти оболдуи Эйе с Хоремхебом да жрец Сехемра впридачу, мне рот затыкают, а сами страну к разрухе ведут. Глаза у них завидущие, руки - загребущие, им золота бы побольше захватить, а про народ - забывают. Недалеко то время, что и вообще, хеттам паршивым или жидам-семитам все наши земли продадут. Хотя нет, наговариваю. Хоремхеб прекрасно удерживает хеттов у границ. Но остальные-то, остальные…
      Если бы Иван разговаривал не с фараоном, то непременно бы спросил, кто эти паршивые хетты, с которыми программиста местные постоянно сравнивали при встрече. Хотя и подозревал он, что это некое северное племя, от которого русичи пошли.
      – А еще, - продолжал фараон, - у меня есть одна тайна, которая душу шесть лет как бередит.
      – Дело об убийстве вашего брата, Семечка-Хари, - догадался Иван, - да уж, тут Харин-Хлеб какой-нибудь точно не расследует.
      Да чего там, догадался! Если бы Маша ему на ночь не рассказывала лекции по истории Древнего Востока, то программист бы выглядел перед Тутанхамоном полным Дураком, оправдывающим свою фамилию.
      – А ты умнее, чем я думал, твоя мысль проворнее, чем я предполагал! Вот только имена кеметские ты странно как-то произносишь.
      Мягко сказано еще - 'странно'. Иван их банально коверкал на свой лад, и низводил до бытовых, порой даже не очень культурных понятий. Как его сестра ругала, когда он повторял по сотне раз имена в неправильной транскрипции.
      Фараону было нелегко говорить о своем брате. Возможно, окажись Тутанхамон девочкой и без царского титула, то точно бы повис на плече чужеземного гостя, горько расплакавшись.
      – Но! - правитель поднял указательный палец, - для начала я тебя проверю на маленьком простеньком деле. Справишься - займешься расследованием убийства Сменхкара и большой задаток получишь.
      'Прямо как в сказке! - подумал Иван. - Только полцарства и свою жену малогабаритную подарить не обещай! Вот если бы Иру помог мне найти! Тогда бы взял я у тебя полцарства, назвал бы Белоруссией… Минск, Бобруйск, Гомель, Могилёв, Брест основал бы… Ну, или в Москву бы меня вернули… А так, не надо!'
      – Согласен! Только если ничего не получится - не убивайте, договорились? - поклонился программист.
      И фараон улыбнулся:
      – Договорились, - а потом начал рассказывать. - Значится так, есть у моей жены серьги золотые. Любимые. Как она их надевает и идет в них, характерный звон слышится. Это от матери и сестры старшей ей досталось, как приданое. Серьги тяжелые, уши сильно оттягивают…
      Иван представил Анхесенпаамон с эльфийскими ушками. А что, неплохо… Росту бы ей побольше, и можно в фильмах снимать в роли какой-нибудь Арвен.
      – Но она их все равно больше остальных украшений любит, - продолжал Тутанхамон. - А вчера утром она не нашла серьги у себя в ларце.
      – Банальная кража с целью переплавки на деньги, - заключил Иван, перебирая пальцами в кармане горстку медных дебенов.
      – Слугам я доверяю, - тихо сказал фараон, - если кому деньги-золото нужны - не жалею. Из меня многие уже столько добра вытащили, что самому обидно. А знатной публике, пусть и неумной, вряд ли захочется рисковать моей милостью ради дорогих украшений.
      Он повернулся к чужеземному гостю спиной и, держась за одну из опор беседки, смотрел на высокое дерево с большими белыми цветами. Нет, не магнолия это, что-то похожее, и невероятно красивое. Иван Дурак подпирал спиной противоположный столбик, глядя на крышу древней беседки, представлявшую собой сплетение из гибких веток, обвитое стелющимся растением с голубыми и розовыми цветочками. Как тут красиво, однако. Но как неспокойно! Двойник Ирки по улицам ходит, у фараона украшения пропадают. А что, если двойница и украла. И во сне именно поэтому связь Иры и Тутанхамона оказалась отмечена. Хотя, как? Во дворец не просто попасть! Версию с девушкой, похожей на Иру, программист поэтому сразу же отмел, как шутки психики.
      Он думал над раскладом: фараон по-детски доверял всем, слугам дарил украшения, иногда деньги, дабы они не совали лапы в более дорогие вещи и сундучки с казной, а подчиненным из высших слоев он доверял. Если положить все так, как описывал Тутанхамон, то либо его супруга потеряла любимую игрушку, что вряд ли, либо, что не выдерживает никакой критики, серьги сами ушли. Не мешало бы еще на магию проверить! Столько игрушек для телефонов сотовых именно про магию Древнего Египта люди напридумывали. Явно, не на пустом месте!
      – А вдруг у одной из служанок зависть взыграла, захотела она наравне с царицей ходить в красивых серьгах? - вслух предположил Иван.
      – Не думаю, - сразу отрезал фараон, повернувшись лицом к нему, - пусть, например, любимая служанка Анхесенпаамон, Мерит, из зависти унесла серьги. Она должна их надеть, иначе, она не девушка!
      Тоже верно. Да и вряд ли украшение из дворца фараона можно легко сплавить на рынке. Народ бедный, денег на такое не напасется. Да и легче кучку мелких безделушек продать, чем одно большое украшение. И тут Иван вспомнил вопрос, который любой сыщик должен был задать сразу:
      – А как выглядят эти серьги?
      – Большое золотое кольцо почти с ладошку, и на нем тоненькие золотые и серебряные пластинки, украшенные лазуритами и малахитами.
      'Диаметр десять сантиметров, подвески по два сантиметра длиной каждая, - прикидывал в уме программист. - Да уж, за продажу такого мешок баксов должны отвалить!'
      Но явно не за этим увели украшение любимой жены фараона. Тогда гость из будущего и не предполагал, во что выльется это маленькое, простенькое на первый взгляд дело. Да и неизвестно, чем бы все это закончилось, не вмешайся Иван Дурак.
      – Эй, правое полушарие дурацкого мозга! - заявил Иван с порога.
      Дорогой домой он обдумывал возможные мотивы кражи дорогого украшения. Ни одна из версий не находила никаких рациональных объяснений. Все упиралось в один вопрос: почему именно серьги, которые жена фараона держала всегда при себе? Если бы кто-то хотел продать больше драгоценностей, то почему их не увести из казны? А если кому-то захотелось расстроить девушку… Вполне возможно. Но кто и, главное, с какой целью желал обидеть Анхесенпаамон?
      Маша укоризненно посмотрела на братца, мол, новую шутку изобрел, левое полушарие.
      – Пока не научишься правильно произносить слова Нефертити, Сменхкара, Хоремхеб, Бекетатон, Анхесенпаамон и прочие, можешь и не обращаться за очередной энциклопедической справкой!
      – Достала, мелкая, - фыркнул Иван, - ее друг-мумия Маш-шу называет, так это ладно, всё нормально типа, а когда я подвожу имена древних египтян под Великий и Могучий русский язык… Ну ты сама посуди, не может человек, Первая Леди Кемета, носить имя во множественном числе, поэтому и Нефертитя, а Семечка-Харя, Харин-Хлеб, Брекет-батон, Аня-что-то-там-Омон… уж извини, как пишется, так и произносится! Учи албанский, чтобы понимать юмор!
      Маша ухмыльнулась. Ну не дурак ли! И вдруг ей пришла в голову гениальная мысль, на которую Иванушка не мог не клюнуть:
      – Знаешь, братишка, 'Нефер' в переводе означает 'прекрасный', 'прекрасная'… или 'прекрасные'. Понимаешь, к чему я клоню?
      – Ой, тогда точно, во множественном числе, Нефертити, надо, - он закрыл рот рукой.
      – Бедные мертвые уже в саркофагах от такого надругательства над их священными именами перевернулись, а у живых уши красные-красные от поминания их 'добрым' словом! - вздохнула сестра.
      Иван тоже много хорошего мог сказать про Машу, особенно, как та надругалась над священными языками программирования, написав зацикливший вывод 'Hello, world!' Как она Кириллу принтер сломала, тоже вспомнить можно. Но если бы брат посмел высказать подобные замечания, то стал бы он невольным слушателем лекции о нравственности, о том, что живых людей оскорблять нельзя, а его, Ивановы, программы и железяки - не женского ума дело, так что пусть не сравнивает.
      – Не в мертвых дело! - перешел программист сразу к заданию фараона. - У этой Ани-как-там-её спёрли дорогущие сережки. Зачем и почему? Вот это и нужно узнать.
      – Что, Шерлоком Холмсом нанялся?
      – Ну, типа того. Уж куда приятнее, чем блины на камнях печь. Расскажи мне еще разок об окружении Тутанхамона и этой… впрочем, Ане с длинным именем. Мне что-то сдается, кто-то из их семейки подшутил.
      Маша пригласила брата сесть за обеденный стол, а сама, расположившись рядом, начала вспоминать курс из предыдущего семестра. Конечно, имена слуг за три с половиной тысячи лет забылись, а из знати, кроме царской четы, Эйе, Хоремхеба, вредины Сехемра и трех младших дочерей Эхнатона никого во дворце быть не могло. Разве что, писец и казначей.
      – А женщина, высокая такая, сероглазая, черноволосая, кудрявая, богато одетая, с царственной осанкой, с маленькими царевнами всё ходит, это кто? - вспомнил Иван Дурак личность, которая почему-то запала ему в душу при первом посещении дворца.
      – Не знаю, - пожала плечами сестренка. - Может, воспитательница.
      Иван отчаянно крутил головой. Нет, не могла эта прекрасная дама быть банальной няней, слишком она… ну, на прислугу не походила. Царица она, и точка!
      – Кия? - вопросительно посмотрела Маша на брата. - Я всегда считала, что вторую жену Эхнатона с позором выгнали из Ахетатона за год до смерти еретика. Неужели ты хочешь сказать, что митаннийская царица Тадухеппа … жива? Ваня!
      – Кия-моторс - японская фирма, - пробормотал он. - Не смыслю я в этой египтологии, да простит меня консольная Бастет. Но по возрасту та женщина, что я видел во дворце, подходила Тутанхамону в матери. Выражение лица похожее, что ли… Анализа ДНК не делал, с уверенностью сказать не могу.
      – Значит… - шептала сестренка, затаив дух, не обращая внимания на шуточки своего необразованного братца, - Кия жива, как же она спаслась от гонений Меритатон?
      – Мерин-чего? - спросил Иван, но она его не слушала, поэтому Дурак погрузился в раздумья.
      Выходило, что во дворце еще жила мать фараона Кия. Вряд ли эта женщина стала бы заниматься кражей украшений, потому что подобные выходки - ниже ее царского достоинства. Младшие дочери Эхнатона были еще слишком малы, чтобы таскать безделушки старшей сестры.
      Выходило так, что троица Эйе-Сехемра-Хоремхеб, которых Иван с легкой руки случайно назвал Бывалым, Трусом и Балбесом, соответственно, были главными подозреваемыми, уж кто-кто, а эти трое могли что-нибудь и похлеще 'Операции Ы' замутить. Зачем им это надо - придумать только, и фильм можно снимать.
      Кия, по рассказам Маши, слишком любила сына, чтобы позволить ему огорчаться из-за жены, хотя митаннийская царевна имела все права ненавидеть Анхесенпаамон как падчерицу. Маша по учебникам истории знала, что митаннийская подданная выполняла при дворе Эхнатона роль шпиона. Потом, как говорилось всё в тех же учебниках, старшая дочь еретика, Меритатон, уничтожила Кию.
      Но оказалось, что учебники врали! Археологи ошиблись! И шпионка до сих пор крутилась в верхних слоях власти Кемета, несмотря на то, что страну с названием Митанни несколько лет назад завоевали хетты. Но никак не увязывается личность Кии с серьгами Анхесенпаамон, как ни крути. Не нужно ей украшение. Не дань же хеттам подносить.
      – Так, понятно, что ничего не понятно, - сделал никчемный вывод Иван Дурак, - а теперь представь, Маш, что сережки украл кто-то из так полюбившейся мне троицы. Зачем им это?
      Она насупилась. В логике девушка была не сильна, но воображение у нее имелось то еще. Она представила себе и рассказала Ивану об Эйе, ворующим ночью серьги Анхесенпаамон. Раз советник женился на этой женщине, когда она овдовела, значит, был к ней как минимум неравнодушен…
      – Стоп! - прервал Машу брат. - Не ты ли говорила, что Аня, овдовев, решила захватить власть, Екатерина Вторая, блин, местного масштаба. Может, Эйе, женившись на ней, лишь предотвратил маразм в высших политических кругах? Хотя, Тутанхамон его как-то не ценит.
      Девушка сидела и смотрела перед собой. Была еще одна историческая справка, которую она не хотела говорить Ивану, потому что сама не верила: будто бы этот некрасивый Эйе, похожий на Хрущева, толстый, обрюзгший, был отцом Нефертити, то есть дедом Анхесенпаамон. Если бы эта версия из другой эры была правдой, то мотива для кражи у советника не находилось, дед не пьяница, чтобы у внучки украшения воровать.
      Но Маше в голову пришла и еще одна идея:
      – А что, если девушка мечтала о троне при живом муже, что если она прикончила Тутанхамона ради этого, и…
      – Постой, - перебил ее Иван, - женская логика убийственна! При чем тут серьги? Да и фараон не такой дурак, чтобы…
      – Да уж, Дураков тут только два - мы с тобой, - вздохнула сестренка.
      Они еще долго обсуждали Анхесенпаамон и ее серьги. Каким только нехорошим человеком они ни сделали жену фараона: то она сама украшения спрятала, заподозрив мужа в измене, чтобы он на нее внимание обратил; то царица решила переплавить их в браслет с ядовитым покрытием, чтобы отравить мужа; то… впрочем, чего гадать, если не мешало бы допросить потерпевшую.
      Маша просто-напросто уломала брата, чтобы он взял ее с собой, потому что быть в Кемете и не посмотреть на царский дворец изнутри, когда ее брат это делает каждый день, для нее, студентки-искусствоведа, - грех. Брат просто не мог устоять перед умоляющими карими глазами сестренки. Да и к тому же, один Дурак - хорошо, а два - лучше!
      Первый раз в жизни Маша видела ворота дворца при дневном свете. Она, вообще, с момента разметки города, так вышло, ни разу не проходила даже по проспекту Ленина.
      Вот закончилась аллея выстриженных под одинаковый рост пальм, и взору Маши гостей из будущего открылись ворота и два стражника, верно несущие свою службу.
      – Секретный агент его Величества Тутанхамона Эхнатоновича, Иван Дурак с подмогой, - вышколенным еще на курсе военной подготовки голосом громко и четко протараторил гость из будущего. - Мы…
      – Мы с личным визитом к Ее величеству Анхесенпаамон, - встряла Маша, чтобы братец не начал нести ахинею.
      Ведь исковеркать имя Первой Леди Кемета у Ивана получалось отлично. Причем, когда остальные деятели эпохи имели по одному истолкованию своих имен, Анхесенпаамон он всегда называл по-разному. Спел бы Бутусов и про нее песню…
      Один из стражников кивнул Ивану и сказал:
      – Я вас провожу.
      И процессия из трех человек двинулась внутрь. Те коридоры, которые Иван посчитал подобием компьютерной игрушки, просто поразили Машу своей красотой, так что она чуть не отстала от стражника и брата, рассматривая росписи на стенах.
      – Ты кончай комиксы читать, не за тем пришли! - возмутился Иван, оттаскивая сестренку от красивой фрески, на которой был изображен Тутанхамон на колеснице, занимающийся отстрелом уток из лука.
      – Я тебе дам, комиксы! Манга еще скажи! Это же произведение искусства, не дошедшее до наших дней! - возмущению гостьи не было предела.
      Иван бубнил себе под нос ругательства в адрес сестры и тащил любопытную Марью-искусницу дальше и дальше по коридору.
      Идти пришлось недолго. Царица сидела на балконе в первом же здании, а ее верная служанка Мерит медленно опускала-поднимала опахало из павлиньих перьев над головой госпожи. На служанке была короткая полупрозрачная накидка, закрепленная на груди и талии золочеными тесьмами. Что правда, то правда: фараон жаловал дорогие вещички слугам. Когда стражник и гости вошли на балкон, Мерит отвлеклась от своего занятия и окинула на пришедших любопытным взглядом. Девушка была ничего так, симпатичная, и даже высокая по местным меркам, волосы у нее кудрявые, а кожа темная. Наверное, она - рабыня из Пунта, что в двадцать первом веке называется Эфиопией. Служанка потупила взгляд и ждала указаний госпожи.
      – Мерит! - тоненьким ласковым голосом окликнула ее Анхесенпаамон. - Продолжай, радость моя!
      – Но к вам гости, Ваше величество! - в отличие от голоса правительницы низким, грубоватым тоном сказала служанка.
      Царица встала и откинула длинные, чуть ли не ниже пояса волосы, завязанные в хвост, за спину. Когда Анхесенпаамон обернулась лицом к пришедшим, Маша обомлела: та выглядела точь-в-точь, как на рисунках с ларцов, тронов, колесниц, которые в начале двадцатого века нашли в гробнице Тутанхамона. Только ее теоретически можно взять за руку, посмотреть в глаза, с ней можно поговорить.
      – Госпожа Мерит, - обратился Иван к служанке, - мы пожаловали к Ее величеству с личной беседой.
      – Когда чужеземные гости, - начала та, - приходят к Её величеству по личному делу, Мерит становится глухой.
      'Ню-ню, звуковую карту отключит', - в шутку подумал программист.
      – Будьте добры, госпожа Мерит, - еле сдерживая смех, сказал он, - пока вы не успели оглохнуть, послушайтесь меня и подождите окончания нашей беседы с госпожой Аней у входа на балкон в компании с, надеюсь, уже оглохшим кавалергардом… то есть, охранником. Иначе мне придется не в самом лучшем свете рассказать о вашем неправильном регуляторе громкости звука господину Тутанхамону.
      – К чему же такая секретность? - повела бровью царица.
      – Понимаете ли, госпожа Аня, - начал Иван, когда послушная служанка отошла в сторону, - можно я буду вас называть по-нашему, мне так, ей Богу, легче.
      Анхесенпаамон кивнула. Возможно, ей и самой за двадцать лет жизни на земле уже надоело длинное имя.
      – Ваш муж, - продолжил Дурак, - дал мне поручение найти ваши любимые серьги, и я просто не могу…
      Не успел он закончить мысль, как царица встрепенулась и начала выгораживать Мерит, что та не брала, и нечего было отводить служанку в сторону.
      – Уж поверьте, госпожа, но если расспрашивать всех по одному без присутствия оглохших на время слуг, то серьги найдутся куда быстрее. Практика показывает, что не все еще и глохнуть правильно умеют! Лучше расскажите мне, что случилось в ночь пропажи.
      А что было? Все как обычно. По словам Анхесенпаамон, Мерит проводила ее в комнату, помогла раздеться. Потом она начистила все украшения и положила хозяйке в ларец. После этого служанка ушла. А Ее величество еще долго лежала на кровати и смотрела в потолок, не могла уснуть. Почему - она распространяться не захотела.
      И тут девушка понесла такое, чего Тутанхамон почему-то не рассказал.
      – И тут я слышу шаги в коридоре. Я так обрадовалась, что это он. Ну, муж мой. Только шедший был не в сандалиях, а босиком. И не хромал. Покрывало на входе отогнули, и ко мне пожаловал сам Анубис. Я села на кровати в испуге. Меня прошиб холодный пот, а руки отказывались двигаться. Я хотела закричать, но не могла. 'Дай жертву, - сказал он, - а то мне придется сегодня же забрать сына Ра'. Он пришел за моим мужем, представляете?
      Иван и Маша переглянулись: налицо шантаж и костюмированное шоу.
      – Вы не верите, что я видела бога, - расстроилась Анхесенпаамон.
      – Наоборот, - вступила в разговор Маша, - верим, продолжайте, хотя… я догадалась правильно? Вы отдали ему серьги как взятку, чтобы он не тронул вашего мужа?
      Она могла соображать лучше всяких там 'Алевтин' разных версий, особенно, когда речь шла о женской логике.
      – Да, - тихо ответила царица, как и следовало ожидать, - и сказал, что за эту плату он дает Тутанхамону еще пять дней жизни на земле. Я мужу этого не рассказала, чтобы не портить ему настроение. Хотя он бы бредом это назвал… он как-то к богам странно относится… не верит, что ли. Только и вы ему не рассказывайте про Анубиса, ладно?
      Её глаза были полны слез, и по взгляду становилось ясно, что она готова отдать ряженому все богатства на свете и титул, лишь бы божество с головой шакала не забирало мужа на поля Иару молодым. Иван фамильярно обнял царицу за плечи и крепко прижал к себе.
      – Поплачьте, легче станет.
      Девушка обняла чужестранца за талию и долго изливала слезы в чёрную футболку Ивана Дурака. Он - гость из таинственной страны Раша, правая рука их правителя, наверное, ему чужды боги Кемета, но он такой добрый. Ни один высокий гость из Хатти никогда ей таким не казался. Все эти бородатые дядьки в длинных пестрых одеждах говорили лишь о войне, да разделе территорий. А тут вдруг появился высокий чужестранец, которому не нужно совершенно ничего из кеметских богатств, и которого ее муж просит разобраться в каких-то бытовых неурядицах. Странно? Еще как. Но интуиция подсказывала царице, что этому человеку можно довериться. А парень тем временем обдумывал, как бы посягнуть на религиозные ценности местных жителей, чтобы объяснить Анхесенпаамон тот ужас, который она пережила и то, что приходил к ней вовсе не Анубис.
      Когда она успокоилась и, утерев слезы, отошла и села на скамейку, Иван все же сказал:
      – Только не гневайтесь, госпожа Аня, я человек заморский, нет у меня веры в ваших богов, да и за смерть в моих краях отвечает не Анубис, а такая костлявая бабка с косой через плечо, - Иван на славу постарался изобразить зловещее лицо и как будто взял в руки невидимую косу, непременный атрибут Смерти, так что царица невольно рассмеялась. - Боги не имеют земного воплощения. Поэтому смею уверить вас, Ваше величество, то не Анубис к вам являлся, а убийца, ряженый под божество.
      Это стало вторым ударом для первой леди Кемета. В ужасе девушка смотрела на Ивана. Она начала говорить о том, что рядиться под бога - смертный грех, да сожрет ряженого Амт в зале Двух Истин, и что Анубис и прочие боги воплощаются только перед жителями Кемета, а для чужестранцев не существует даже Суда Осириса. Программист почесал в затылке. Нужно было срочно убеждать девушку в небожественном происхождении 'Анубиса'. И тут ему пришла в голову замечательная идея. Он достал из кармана свой отключенный сотовый и приложил к уху:
      – Босс, - сказал он в трубку, - свяжитесь там с Осирисом, Ра или с другими из Кеметских и спросите, не посылали ли они Анубиса к Анхесенпаамон за выкупом?
      Иван задумчиво побродил по балкону с минутку. Правительница же, рот открыв, смотрела на маленькую вещицу, с которой разговаривал чужестранец. А ведь эта штука была по уровню не ниже Осириса.
      – Чтоооо? Не командировали? Я так и предполагал! Боги ведь мзды не берут! Аминь!
      И Дурак запрятал телефон обратно в карман.
      – Я же говорил, - развел он руками, - а теперь еще и мой Бог, Билл Гейтс Всемогущий связался с самим Амоном и все выяснил. Не Анубис то был, а человек в личине бога!
      Эх, пропадает такой проповедник. Раз - и развеяны доводы насчёт божественной принадлежности убийцы. Да, Анубис - бог Смерти, но не взяточничества же! Зато Анхесенпаамон заметно приуныла, и Ивану пришлось вынести еще один сеанс плача в футболку.
      – Никому не рассказывай обо всем, что я тебе тут наговорил и о том, что ты мне поведала - тоже! - он незаметно для себя перешел с царицей на 'ты', слишком жалко было ему девушку, и как-то не к месту было поминать ее титулы, да и возрастом она была младше его года на три, - за оставшиеся дни я найду негодяя!
      Анхесенпаамон смиренно кивнула, шмыгнув носом. А что, и у цариц сопли в носу бывают. Она не переставала плакать, закрыв лицо руками. Набравшись храбрости, Маша подошла к ней и села рядом, положив руку на крошечное плечо кеметской девушки.
      – Не вешать нос! Богохульника, шантажиста, убийцу найти несложно! Главное, не ошибиться! И тогда никто не сможет навредить ни тебе, ни Тутанхамону. Поверь, я тоже люблю одного человека, и если бы ко мне вот точно так же пришли и начали требовать мзду за его жизнь, то я бы поступила точно так же, как и ты! Только бы все-все рассказала своему любимому…
      Анхесенпаамон посмотрела заплаканными красными глазами на гостью и постаралась улыбнуться.
      – Не знаю почему, но тебе я верю… - а потом позвала служанку. - Мерит!!!
      – Только ей ни слова, - шепнула Маша, - я с ней поболтала, пока вы тут с Ваней говорили. Не рассказывай ничего, ладно? Мы ей потом всё сами…!
      Вот она, эпоха безвременья в Кемете. В Богов охотно верят, но так же быстро забывают об их присутствии. Окажись Иван во времена какого-нибудь Тутмоса III, не получилось бы ему убедить человека в том, что бог был ряженым.
      Попрощавшись с царицей, брат с сестрой спустились в сад и прошли в ту беседку, в которой несколько часов назад программист разговаривал с фараоном.
      – Вань, мне это все не нравится. Пока ты успокаивал Анхесенпаамон, я поговорила с 'оглохшими', ну, чтобы они вашу беседу не подслушивали, - сказала Маша. - И узнала много интересного. Охранник сказал, будто вчера ночью видел девушку, перелезавшую через стену, он погнался за ней, но бестия глянула на него красными светящимися глазами и растворилась в воздухе. Ваня, серьги - это, похоже, лишь частичка большого заговора!
      – Ира! - сразу же догадался программист.
 

 
        Москва, 14 июня 2006 года
      Обычно в реанимацию люди попадают вследствие серьезной болезни или из-за травмы. Ира Семенова, проводница из скорого поезда 'Москва-Минск', и предположить не могла, что однажды, будучи в полном здравии, она окажется прикованной к больничной койке. После того, как Хонсу и его начальник привезли пострадавшую в больницу, ее все время держали под капельницей, подключили к системе искусстевенного дыхания. Девушка оказалась обвешанной всеми возможными датчиками. Только так доктора, работавшие на ОСЯ могли уследить за малейшими изменениями подпространственной комы. Вроде бы так назвал состояние Ирины доктор Гиппократов.
      На вопросы подоспевшего в скором времени Шаулина, зачем излишние меры, высокий доктор лишь заметил: 'Не помешает'. Распространяться о здоровье девушки он не стал и отправился на плановую операцию вместе с ассистеном.
      – Ну почему всякие гадости всегда случаются с хорошими людьми? - вытянув загипсованную ногу, спросил устроившийся рядом с Шаулиным Ирин брат-семиклассник. - У нас мама-сердечница, папа на учете у уролога, да я вот выздоравливаю после того, как попал под машину. Лазарет на дому. Хорошо еще, что родители…
      …уехали два дня назад в отпуск. Мама еще перед сменой говорила Ире, что они с отцом собирались на черноморское побережье в санаторий как раз на ту неделю, когда их незаменимая дочь отдыхает.
      – Она у нас самая здоровая в семье была, - грустно заметил он. - Единственная дочь своих родителей.
      – Что?? - Шаулин вопросительно уставился на парнишку, который не по возрасту говорил слишком мудреными фразами.
      – Я тоже когда-то был Семеновым. До смерти, - заявил семиклассник, - но теперь, вы же сами знаете, я бог, и мои родственники гражданские об этом не догадываются.
      Да, Шаулину на вокзале представили мальца под именем Локи, но начальник отдела не повелся бы на шутку черноволосой журналистки, не расскажи женщина о том, что диск с точкой входа проверен и использовать его для операций ОСЯ безопасно. Тогда бы Антон Викторович отправил божественное создание куда подальше. Да и делом Семеновой заниматься не стал бы. Потому что это не в юрисдикции ОСЯ выводить пациентов из комы. Пусть этим доктор Гиппократов занимается или человеческие врачи-реаниматоры.
      – И как же ты стал богом, ребенок? - то ли шутя, то ли всерьез спросил Шаулин.
      После того, как третьеклассник Коля Семенов попал под мчавшуюся на большой скорости Волгу, он очень сильно изменился характером. Как будто умер тот сорви-голова, готовый залезть на крышу многоэтажки. Мальчик стал слишком серьезным и сосредоточенным для своего возраста. Он даже упросил родителей купить ему компьютер, чтобы учиться по Интернету. А об этом никакой речи не шло, когда он дни напролет проводил на улице, гоняя футбольный мяч и обстреливая из рогаток голубей. Как-то 'прежний' Коля заявил, что учиться он больше трех классов не намерен и пойдет дворником работать, мол, по радио говорят, что в Москве некому мусор убирать, одни бизнесмены развелись.
      И вдруг все закончилось. И мечты стать дворником в рыжем жилете, и желание залезть на крышу родного дома, - все это ушло под колеса белой Волги, на всей скорости поворачивающей с бульвара и налетевшей прямо на мальчика, выбежавшего на дорогу за футбольным мячом.
      Юный футболист тогда ничего не успел сообразить, он провалился в темноту.
      Сначала он слышал крики друзей: 'Колька, Колька! Что с тобой!? Очнись!' Но вскоре они стихли. Куда он летел? Где же мяч? Что случилось?
      Следующее, что он помнил - ослепительный свет в лицо. Мальчику показалось, что тогда его полет закончился. Он хотел закрыть ладонью глаза, но обнаружил, что обе его руки привязаны к холодной металлической поверхности.
      'Где я?' - прохрипел он…
      Голова болела, а еще как будто неведомый монстр грыз левую ногу. Где он? Где двор? Куда пропали друзья?
      'Наркоз!' - скомандовал грубый мужской голос.
      К привязанному к столу ребенку подошла женщина, одетая во все белое. Коля не смог разглядеть ее лица, у него кружилась голова. Но она что-то приложила к его носу…и… снова эта пустота. Опять он куда-то летит. Куда и зачем?
      И тут он почувствовал, что повис в воздухе. Перед ним стояло двое мужчин. Один - высокий доктор в белом халате. Про него, наверное, любой бы сказал - грек. Внешность как у Бога из мифов. Второй… а мужчина ли это был? И вообще, человек ли? Невысокое сутулое существо куталось в накидку, вылитый назгул в миниатюре.
      'Хочешь умереть знаменитым?' - прохрипело существо.
      'Да', - не поняв, что означал вопрос назгула, выпалил Коля.
      'Хорошо, но ты отдашь мне свое тело'.
      Ой, напугал, прям как в фильмах ужасов. Да, пожалуйста, берите, Коля Семёнов не жадный мальчик. Его мама всегда учила не быть жмотом. И он кивнул.
      Существо в плаще протянуло к нему руки. Тут мальчик почувствовал адскую боль в каждой клетке своего тела. А была ли боль? Было ли тело? Много вопросов и мало ответов.
      'Мы его теряем!' - раздался совсем далеко чей-то голос, как ему показалось, кричал мужчина-грек.
      И больше мальчик ничего не слышал. Он опять летел в черную бесконечную пропасть. А тех двоих больше рядом не появлялось. Только почему-то Коле казалось, что он - это больше не он, а кто-то другой. Боль в голове и ноге усиливалась и, дойдя до критической точки, вырвалась наружу. Он заорал и открыл глаза.
      Он может дышать! Ему больно! Значит, он жив!!! Не умер!
      – Вот так я стал Локи, - закончил семиклассник. - А Гиппократ, то есть Полиграф Порфирьевич, мне все потом рассказал…
      – И что, родители, сестра, никто не заподозрил, что ты это уже совсем не ты, что ты бог и выполняешь свои прямые обязанности? - укрывательство истинной деятельности для отдела Шаулина было делом обыденным.
      Например, его дражайшая дочь Юля числилась в штате одного из крупнейших Интернет-порталов, а Ивана Дурака начальник определил научным сотрудником в вычислительный центр академии наук, а сам он работал в строительной фирме, занимавшей офис в Москва-сити. И никто из обывателей не догадывался, что под мнимыми должностями скрываются агенты секретной службы.
      Так же и боги, которые за несколько тысяч лет сменили не одно бренное тело. Они меняли документы, притворялись людьми, а сами непрестанно следили за миром, в котором никто, кроме писателей-фантастов и сотрудников ОСЯ уже не верил в их существование.
      Родители-пенсионеры воспринимали перерождение Коли как чудо. Даже статью в медицинском журнале один доктор написал про изменения в характере ребенка после комы. А когда мальчик смог закрыть все долги в школе за два месяца, пропущенные в больнице, и закончить год без троек, а затем заявил, что учебу за три года закончит и на мехмат МГУ поступит, с мамой случился инфаркт. Да-да, иногда и от несказанного счастья сердечные расстройства бывают.
      Теперь, на каникулах, Коля часто сидел дома. Много ходить он еще не мог, не срослась кость на левой ноге после открытого перелома, гипс собирались снимать только через месяц. Он хоть и бог, но тело ему досталось человеческое со всеми вытекающими последствиями: никакой ускоренной регенерации и отсутствия боли при лечении. Подобные обстоятельства положительным образом сказались на деятельности хитрющего скандинавского бога. Немало программ для обеспечения целостности и безопасности в большом мире написал он за время отсидки на больничном. Переселение в новое тело, оно, знаете ли, всегда болезненно. Только после звонка некой Бастет, известившей о беде, случившейся с Ириной, семиклассник вышел из дома и… оказался в той же больнице, где сам провел не один день.
      Уважаемый доктор Полиграф Порфирьевич Гиппократов, на которого возлагались все самые тяжелые случаи и в человеческом мире, сразу узнал своего бывшего пациента на вокзале.
      – Допустим, я поверил, что ты очередное воплощение Локи, - сощурился Шаулин.
      – Это правда. Я не маг-самоучка, коих ваш отдел берет на работу. Я Локи. Страж этого мира. И, поверьте, если мне и моим коллегам понадобилась помощь, для вас и ваших сотрудников должно быть великой честью, что мы обратились к вам, а не в милицию.
      – Я же говорю, допустим, я тебе верю. А теперь расскажи, что произошло с твоей сестрой и чем занимаются моя дочь и ее жених?
      Возможно, Коля и рассказал бы начальнику отдела все, ему известное, но тут воздух в коридоре завибрировал, и рядом с креслами, в которых сидели хитрец и Шаулин, материализовался рябой журавлик.
      – Тот, хоть бы оделся по-человечески, а то доведешь тут докторов до нервного срыва, - бросил ему Локи.
      Антон Викторович, прекрасно осведомленный о наличии стражей четвертого измерения, ничему не удивлялся. Конечно, раньше ему не приходилось встречаться с древними творцами и богами, но во всех учебниках ОСЯ имелась не одна ссылка на их существование, дошедшее до двадцать первого века.
      Журавлик взмахнул крыльями, и по коридору полетели перья, будто кто-то распорол подушку и махал ей без устали. В этой перьевой метели можно было различить, как птица вытягивается до людского роста, ноги толстеют и принимают форму человеческих, а крылья становятся руками. Только голова остается неизменной, но увеличивается, чтобы стать пропорциональной телу, а на затылке появляются длинные, почти до лопаток волосы. Как только преобразование закончилось, перья закружились чаще и, превратившись в полотно, улеглись вокруг тела существа в виде древнеегипетской набедренной повязки и широкого золотого ожерелья-нагрудника чуть ли не в полметра диаметром.
      – А в таком прикиде от меня вся Москва шарахается. Проехал я тут недавно в метро от Перово до дома. Другое творить тяжело мне.
      – Да уж, лучше птичкой, - буркнул Коля, поглядывая на Шаулина, который хотел выглядеть невозмутимым, - а в этом, божественном, тебе только по притонам слоняться, для наркоманов глюк изображать. Кстати, прибыльный бизнес. Ты лучше тогда в окошко прилетай.
      – Ну и сволочь же ты, Локи, - возмутился Тот, сев на стол, - я к нему сквозь времена летел, а он… Я знал, что ты гад, но не думал, что до такой степени. И кто тебя тем апрельским вечером в реанимацию впустил? Лучше бы Николай умер, чем позволил жить твоему духу в этом теле.
      Николай-Локи презренно зыркнул на подпирающего противоположную стену коридора Тота. Ни один человек не прошел мимо, никто не обратил внимания на то, что творилось в реанимации. Локи понимал, что его египетский коллега поставил купол безразличия и затащил под него даже Антона Викторовича, который не мог ничего говорить под действием сильного божественного заклинания. Получалось, начальник ОСЯ стал обыкновенным свидетелем, которого посвящают в божественные тайны.
      – Никто мне не позволял, я сам вынужден был переселиться в молодое тело. А ведь я доброе дело сотворил, родители-то счастливы, что сын их жив. Ну ладно, скучно мне про эту семейку Семёновых рассуждать, давай к делу, что от меня нужно?
      Мальчик, словно успешный бизнесмен, сидел в кресле и нагло рассматривал чужеземного бога.
      – Локи! Я насчет твоего 'Реалити шоу' пришел. Помнишь?
      – А как же, неудачная разработка, - поглядывая в сторону все слышащего Шаулина, протянул хитрец. - Так и не сумел я функцию выхода из программы написать. Но пришлось, пришлось… Баст ваша упросила…
      – Рыжий, ну и редиска же ты, зачем тогда патент регистрировал? А если кто-то воспользуется твоей недоделанной игрушкой? Ты хоть о последствиях задумывался?
      Локи покосился на побледневшего Шаулина, в мыслях которого отчетливо читалось: 'Сволочи! И вы засунули в свою программу мою единственную дочь?!'
      – У тебя нос такой длинный потому, что ты его в чужие разработки суешь и вытащить не можешь? - рассмеялся мальчишка. - Ну, понтануться решил, типа, крут я, и все такое. Рагнарёк запрещен законом, машина времени и вечные двигатели прогресса - тоже, а ручки чешутся, что-то монументальное так и хочется создать. Да еще и новомодное. Ладно, зато без этой программульки вы бы мир не спасли!
      Тот клацнул клювом и начал нервно ходить взад-вперед. Да, Бог хитрости и обмана прихватил для себя неплохое тело, похожее на него самого в детстве. Тогда, пару тысяч лет назад, в их ЗАБСе Тот выдавал малышу свидетельство о рождении, и Локи был похож на это тело, на Николая Семёнова. Да-да, Боги получали этот важный документ, когда их тело достигало внешности восьми-десяти-летнего ребенка.
      Таить было нечего, и Тот, потупив взгляд, сказал:
      – Тут я с тобой полностью согласен. Не спасли бы.
      – Знаешь, Тот, а функцию придется писать, - кивнул он в сторону взбеленившегося Шаулина, который бы рвал и метал все, попадавшееся ему на пути, если бы не купол, - не то мне придется позаботиться о новом теле.
      – Понимаешь, Локи, - с горечью в голосе продолжал носатый, - бывают случаи, когда лучше пожертвовать одной или двумя жизнями людей и собственным телом, чем отправить всю планету в тартарары.
      – Как считаешь, тело начальника ОСЯ мне подойдет? - вдруг ляпнул Локи, наслаждаясь мучениями Антона Викторовича.
      – Давай без шуточек. Мне, признаться, уже надоело с глюками после пришельцев из двадцать первого века бороться! Один написал в двадцать пятом веке до этой эры слово 'Ленин' на пирамиде Джосерра масляной краской, да еще и буквами по десять локтей в высоту; другой Хатшепсут ребеночка сделал, благо, эта Нефрура недолго прожила; третий - фейерверки с собой в прошлое захватил… во времена Рамсеса II. Думаешь, почему фараон стал таким знаменитым? Всё благодаря русским пиротехникам! Прав был тот мудрец, что сказал: 'Руссо туристо, публико амморале!' А ты читал, Локи, что эти русские после своих приключений написали? Целая полка в книжном магазине! Люди покупают и смеются над нами, будто мы неумные! После такого и запретили все шуточки с машинами времени. Но знаешь, когда крадут из Москвы душу, чтобы возвести на трон Кемета тирана, я готов и появление 'Площади Астерикса и Обеликса' пережить, лишь бы не позволить Сету заниматься самодеятельностью на наших просторах.
      Локи замахал руками, мол, хватит тут речи толкать, а то вон, скоро Шаулин до ручки дойдет.
      – Да уж, - задумался хитрюга, - Сет ваш - тот еще шутник. Не познакомите? А то я вот все мечтаю орков вам туда подкинуть, Амта размножить. Но сейчас дело не в…
      – А вот Амту потомство не надо! Это Бог! И единичный экземпляр! Да… с Сетом вы бы спелись.
      О, если Локи и Сет объединятся, так и до Рагнарёка недалеко. Бог мудрости кипел от злости, невзирая на то, что рыжий еще не рассказал ничего о своей игрушке. Да-да, программой пользовались простые смертные, еще один человек в оба уха внимательно слушал их разговор, а ему мудрецу докладывают в последнюю очередь.
      – Ладно, понял я всё, коли программа запущена, ее все равно придется выкючить, так? - прочитал все мысли Тота Бог хитрости. - Только заклевать не пытайся, когда я скажу, что выхода нет! Тебе Гиппократа не жалко?
      – Жалко.
      – Но вернуть тех, кто в прошлое провалился, и я все равно не могу. Да, я знал, что эти парень с девушкой никогда не смогут вернуться домой, но все равно отправил их бороться с Сетом. Да, я негодяй скандинавский, который решил поменять ход египетской истории. Да, меня уговорили твои же коллеги, Бастет и Себек. Да, они верят, что Иван и девушка вернутся домой, как только они уничтожат куклу Сета. Возожно все, кроме возвращения. Простите. Тем более, Баст немного подправила программный код, и теперь не от меня зависит…
      Да-да, жизнь Ивана Дурака на территории Уасета все божества и прочая нечисть просматривают вечерами по кабельному телеканалу 'Бен-Бен-TV'. Об этом было известно всем обитателям близлежащих фрактальных подпространств. Конечно, зрители искренне желали программисту из большого мира удачно вернуться домой, а Локи надеялся показать всем финальные титры и бросить спасителей в далеком прошлом.
      – Кстати, шоу наше собирает большую аудиторию, - подмигнул носатый, - мы с Ра ставки уже делаем. Пытаемся предсказать, что дальше произойдет. О! Видел бы ты его сны! По ним отдельное шоу можно сотворить! Только пока этот неумный русский к фараону на службу напрашивается, а не делами занимается. Я еще Ра спросил, зачем он этих фараонов как вид внедрил. Всю жизнь людям портят, а пользы от них ноль. Но жалко паренька, он же с ума в древности сойдет, да и девонька тоже хорошая. За что им такое несчастье-то? Верни их на родину, когда сможешь, Локи.
      Хитрец грустно хихикнул.
      А еще никогда раньше он не подозревал, что его кеметские коллеги окажутся такими забавными ребятами. И пусть они переделали его программу! Хитрецу понравилась, модификация для собственного телевидения.
      – А что, если тебе, мудрец Тот, самому заняться написанием функции выхода? - подмигнул носатому Локи. - Кстати, я тут кое-что интересное выяснил… Ну, кто всю эту петрушку устроил. Представляешь, Сету достались результаты ведьмовского ритуала, и прохиндей просто воспользовался случаем.
      Лицо Шаулина вытянулось от удивления. А вот эту информацию он раньше не встречал.
      Оказывается, некая московская ведьма, купив у Баст 'Книгу Судеб', воспользовалась ей напрямую, то есть, направила всю магическую силу сакральной колоды по ее прямому назначению: изменению чужой судьбы, а не для гадания, чем обычно промышляли колдуньи большого мира.
      – Да-да, эта ведьма, обладающая чужим даром, возомнила себе, что может вершить судьбы людей. Наполеон, - Локи поднял указательный палец, - так вот, Наполеон даже не изменял судьбы в астрале. А эта девка решила, что ради ее прихоти, любви к жалкому человечишке, можно и душу конкурентки от тела оторвать.
      – Как понимаю, она не представляла последствий, - скрестив руки на груди, пробормотал Тот.
      – И что? Тем хуже для нее.
      До кого, а до Юли Шаулиной пока ни Тоту, ни кому другому из Богов дела не было. И отец пока не подозревал, что зачинщица всего творящегося в последние сутки безобразия - его собственная дочь. Хитра ведьма, ничего не скажешь. Судьбу изменила, душу из москвички вытащила, а когда ей программку подсунули, чтобы сама она свои деяния исправила, переложила заботы на плечи ни в чем не повинного Ивана. Рассказать надо будет Дураку, если вернется, по чьей милости он отдыхал в Египте.
      – Вообще, - вдруг сказал Локи, - я сейчас срочно за новую версию засел. С возможностью выхода один к одному. То есть, попало в прошлое два человека, я любых двух могу вернуть в Москву. И равновесие между количеством персонажей в игрушке 'Кемет' и в игрушке 'Наша Раша' не будет нарушено! Только к вашему Биг-Бен-телевидению еще бы привязать.
      – Не Биг-Бен, а Бен-Бен, - обиделся Тот, - а вообще, занятно, ты хочешь сказать, что в состоянии и существо, рожденное в Кемете, перетащить в этот мир?
      Хитрец задумался. В процессе своего мышления он любовался ошарашенным лицом начальника ОСЯ. Да, после сегодняшнего вечера, этот товарищ постареет лет на тридцать. Допустим, его предупреждали о существовании божеств. Но узнать, что его дочь стала причиной начавшейся мировой катастрофы, а будущий зять практически навеки застрял в Древнем Египте - потрясение не из легких.
      – Да, именно так и выходит, но я не научился еще определять профиль инородного для эпохи существа. Я могу отправиться в Кемет из студии вашего пирамидального телевидения, отыскать тех, кого я хочу вывести и скопировать их профили в другой мир. Не факт, что я при этом не ошибусь, и функцию выхода не заклинит. Да и пока ваши эти туристы свою миссию не выполнят, я их вытащить обратно не смогу! Любых других - пожалуйста, но только не этих. Таковы законы моего реалити-шоу! Пока не доигрался, домой - ни-ни!
      Тот, удовлетворенно, кивнул. Локи с опаской поглядывал на трясущегося Антона Викторовича. Пора заканчивать с божественными откровениями, пока смертный не окочурился.
      – Что ты задумал? - возмутился хитрюга. - А еще меня хитрецом зовет!
      – Поживем - увидим, - только и ответил носатый. - Кстати, как бы нам эту Юльку Шаулину наказать?
      Глаза начальника ОСЯ были полны неподдельного ужаса. Вот так без его участия решалась судьба его дочери.
      – Извращенские идеи принимаются? - ухмыльнулся Локи.
      – Любые, - клацнул клювом Тот. - Как придумаешь что позрелищнее да повеселее - позвони Бастет.
      Мудрец щелкнул пальцами и обернулся журавлем. Как только его трансформация завершилась, туманный купол в коридоре исчез. Мимо к больным спешили доктора. Казалось, жизнь снаружи и не останавливалась. И только Антон Викторович пил воду из пластикового стаканчика.
      – Коля, что значит ваш разговор с журавлем? - тихо спросил начальник ОСЯ, прощупывая пульс у виска. - Что моя Юля сделала? В чем повинна?
      Мальчик хитро ухмыльнулся и посмотрел на птичку, которая направилась к лифту, напевая на мотив 'Трех поросят':
      – Нам не страшен птичий грипп! Птичий грипп! Птичий грипп!
      – Как бы вам сказать… Дочурка ваша, - Коля не мог найти подходящих слов, -впрочем, это она причина всех бед. Иван влюбился с первого взгляда в другую, а Юля… наколдовала так, что… ну, сами все видите.
 

 
        Фивы, 14 век до н.э.
      Темная безлунная ночь спустилась на улицы Кемета. Только звезды, переливаясь перламутром, сверкали на небосклоне. Глаз способен привыкнуть к темноте за некоторое время. Бредешь сначала словно слепец, а потом постепенно начинаешь видеть заснувший город: на фоне темно-синего, почти чёрного неба становятся различимы силуэты домов и редко растущих пальм. Хапри же - словно пропасть, волны на воде не имеют серебряного отблеска, какой бывает при луне. Все устали после тяжелого дня, все спят, и только Ка мертвецов одиноко гуляют по ту сторону реки.
      И в садах царского дворца - тишина, изредка нарушаемая хлопками пальмовых листьев. И этого шума достаточно, чтобы незамеченным пробраться в место встречи, в самые дебри сада.
      По-кошачьи гибкая женская фигурка, завернутая от груди до бедер в кусок ткани, прокралась и села под пальму, ожидая. Она потирала запястье и проклинала злобных стражников, которые додумались повесить на стену какую-то штуку с острыми шипами.
      Вскоре появилось и оно, существо с человеческой фигурой и головой то ли жирафа, то ли осла, а на самом деле - нечто неуклюжее. Оно, наряженное в военный корсет, не задумывалось о том, что можно было поменьше шуметь. И только увидев девушку под пальмой, встало к ней спиной.
      – Как идет наше Дело? - шепнуло оно через плечо.
      – Пока по плану, - тоже шепотом ответила она.
      – Медлить нельзя, я понимаю, у вас свои мотивы, у меня - свои, но хеттам не терпится откусить часть наших северных территорий. Кемет для них лакомый кусочек. Тутанхамон отдал им частичку своих земель на севере, полуостров, гиблую пустыню. Это насмешка над народом! Они хотят большего. Они не понимают, что эта подачка и все последующие - лишь маленькая хитрость кеметцев в лице меня! Я же уговорил Тутанхамона…
      Девушка вздохнула:
      – Ты чего хочешь? Скормить хеттам еще полстраны? Фараон тебя не послушается, он понимает, что это опасно! Не знаю, кто из них хитрее: эта митаннийская шлюха Кия или ее наследничек, но у них в планах не только хетты, но и вся Месопотамия. А вдруг они собрались завоевать весь мир вместо меня?
      Человек со звериной головой повернулся к ней. Такой информации он не ожидал. Да, приятно быть подданным Империи, завоевавшей половину мира, но чтобы все это оказалось сделанным руками какого-то Тутанхамона, глупого мальчишки, в двенадцать лет взошедшего на трон и первые годы правления исполняющего лишь советы старших… Вчера ходил пешком под стол, а завтра уже тиран. А что понимает его мать, в прошлом митаннийская принцесса? Лавры должны доставаться не таким героям: не мальчику и уж, тем более, не жене еретика.
      – Стратегически сильное решение, - согласился человек-бог, - но я не хочу, чтобы за такое важное историческое событие все похвалы достались этому Тутанхамону. Это должно стать вашими заслугами, почтенная!
      Девушка встала и обняла пальму, под которой только что сидела:
      – Хетты и семиты были еще в планах у Сменхкара, да спасет Атон его душу, - последнее она прошептала чуть слышно.
      – Человека не оживить, - вполголоса буркнул мужчина, положив руки ей на плечи.
      Она оставила пальму и уткнулась носом в его плечо.
      – Это был неправильный человек на троне, поймите меня, - без доли сожаления говорил он. - Мне лучше знать.
      – А спросил ли ты женщину, когда вонзил кинжал в его грудь? Ведь она любила его.
      Девушка уставилась заплаканными глазами в морду животному, словно моля воскресить предыдущего фараона.
      – Есть вещи, моя милая, - Бог с головой зверя обнял ее, - когда расчёт сильней любви. Сменхкара - моя ошибка на троне. Он оказался слишком умен и расчетлив. Мальчишка Тутанхамон куда лучше подошел для переезда всей столицей в Уасет, не находишь? Но мальчики взрослеют, моя прелесть. Я старался, чтобы из Тутанхамона вырос глупый, беспрекословно слушающийся советника человек, который сдал бы половину Кемета хеттам.
      Последнюю фразу человек-бог сказал таким тоном, что стало страшно, и мурашки пробежали по коже. А он продолжал:
      – Тутанхамон умнеет, хитреет и наглеет очень быстро. Возможно, его учит Кия, ты же помнишь все письма ее отцу. Митаннийцы, не способные взять Кемет боем, отдавшие свои земли под власть Супирруриумы , решили возвести на престол своего царя, умного и расчётливого! Полукровку! А еще появился этот… чужестранец из России. Не знаю, как остальные, а я считаю, что вызвали этого Ивана Дурака ко двору специально.
      – Я боюсь его. Когда он смотрит на меня, в груди покалывает, и холодок по спине пробегает.
      Зверобог пропустил мимо ушей сказанное девушкой по поводу чужестранца и продолжил:
      – Эта сероглазая Тадухеппа из Митанни дала наследничкам очень хорошую смекалку. И сама она не промах! Скрываться год при Эхнатоне и столько же при Сменхкара под личиной служанки! Расчётливая сучка!
      – Раз дело в Кие, - холодно сказала девушка, - то почему ты до сих пор не избавились от нее? Неужели никто не знал, где прячется эта митаннийская шлюха! Все проблемы Кемета - от этой женщины. Я всегда это говорила и буду говорить!
      Кто знает, не будь Кии, может, что-то было бы иначе, не пришли бы к власти не появившиеся на свет Сменхкара и Тутанхамон, может, остался бы Кемет во власти культа Атона, а может, избавился бы от нововведений Эхнатона-реформатора куда быстрее и с меньшей кровью.
      А что, если все проблемы из-за этой вот парочки, воркующей в саду? Кто знает, не будь их, жил бы и правил сейчас Сменхкара, страна бы процветала, фараон бы подчинил себе Месопотамию, а, может, еще и ливийцев. Но былое не терпит сослагательного наклонения. Все так, как оно есть, и от этого не убежишь. Да и жадность, и зависть, к сожалению, пагубно влияют не только на здоровье правителей.
      – Кия - женщина, - продолжал заговорщическим тоном человек-бог, - как только она лишится второго сына, так ей власть над Кеметом станет не нужна. И завоевания - в первую очередь. Она не сможет влиять на страну, потому что фараоном ей не стать, а наследников у нее больше не будет. Допустим, мы убили Тутанхамона. Кто займет его место? Я и вы! А теперь представьтн, что мы убиваем Кию к вашей несказанной радости, почтенная. Если получается, я могу избавиться и от этого человека из Раши. Но мы не тронем Тутанхамона. Бедный мальчик, оставшись без мамочки, он обидится на всех и вся, станет злее и наглее. Не исключено, что он начнет завоевания с тройной силой. Только чтобы успокоиться и доказать перед Ка своих родителей и друзей, что он может горы свернуть. Вы представляете, что он станет более известным чем, скажем, Тутмос III? Это неправильно! Потому что идея про хеттов - моя, и только я могу собирать славу за эту затею! Тутанхамону в этой игре отведена лишь роль дурачка, который отдал свои земли врагу без боя. Спасителем своего народа должен выступить я. А то народ, чего доброго, назовет этого сопляка-полукровку великим завоевателем. Позор Кемету!
      Последние фразы зверобог чуть ли не кричал, забыв о том, что встреча с девушкой у него, как-никак, тайная.
      – Да, единственный правитель Кемета, достойный такой славы, почтенная, это я. И вы, моя фаворитка. Не ради ли этого вы пошли на все жертвы? Не вы ли клялись мне в верности?
      – Я, мой милый, - девушка обняла его так крепко, насколько это возможно.
      – Через четыре дня трон будет наш, - словно молодой романтик, сказал он, обнимая сообщницу.
      Если бы заговорщики знали, что в эту ночь они были не одни, то вряд ли бы разговаривали так открыто. Рядом с тем местом, где встречались двое влюбленных в свой заговор людей, располагалась деревянная беседка, в которой накануне Иван говорил с Тутанхамоном. Новоиспеченный сыщик Его величества и затаился в кустах у беседки, наблюдая за садом. Девушку он, естественно, прозевал, а вот когда неуклюжий зверобог прошел мимо, парень прокрался за ним вглубь сада и подслушал весь судьбоносный для Кемета разговор.
      Рассказы Маши о том, что обоих сыновей Эхнатона держали на троне как кукол и убрали в сундук, то есть в саркофаг, как только они начинали 'лезть не в свои дела', похоже, были не просто безосновательными статьями из учебника истории. На самом деле молодым фараонам просто не давали отличиться. Кукловодам не нужны умные игрушки, которые способны творить на политической арене великие дела, им самим хочется править, да родство не позволяет, а дочери Эхнатона для облысевших стариков слишком молоды. А сокровища-то сверкают, манят жадную душу. Только кто они: эти девушка и мужчина с головой странного зверя. Слишком темно, чтобы разглядеть. Мужчину сразу и не узнать, но силуэт девушки… Иван не мог ошибиться. Он всматривался долго и упорно, шепча себе под нос: 'Ира, ты что творишь?'.
      Мужчина Анубис. Скорее всего, Анубис. Если мыслить логически, то это был либо Сехемра, либо Хоремхеб. Эйе слишком упитанный и неповоротливый, и голос у него старческий, сиплый. А те двое: ну, Сехемра повыше. Хотя под такой личиной и Хоремхеб, наверное, стал бы ростом почти с Ивана. Но нельзя делать вывод, не посмотрев на устройство маски, не разобравшись, сколько росту добавляют уши и парик.
      Ряженый был хорошим стратегом, и это могло значить, что перед девушкой стоял военачальник Хоремхеб. Но у него имелась возможность взять в храме ритуальную маску Бога, значит, он мог быть и жрецом, то есть, Сехемра. И еще одно 'но'! Ни жрец, ни военный не могли стать правителями Кемета самостоятельно! Нужна была наследница престола! Значит, Ирка и была таковой! Во что вляпалась проводница… Неужели решила нарядиться кеметской подданной и стать царевной-самозванкой!
      Никогда программист не думал, что проводница - девушка с подобными амбициями. Хотя, откуда Ира так хорошо разбирается в истории древнего мира, не с Машей же общалась. 'Иван, не поддавайся своим чувствам, перед тобой просто кеметская девушка, а твоя любимая - в Москве ждет помощи, спаси эту чёртову страну и домой', - сделал себе установку сыщик. Потом он вспомнил, что сестра говорила, будто девушку видели перелазившей через стену. Значит, эта двойница Иры не желанная гостья при дворе.
      Разговор проводницы с ряженым увлекал Ивана все больше и больше. И парень все ближе подкрадывался к месту встречи двух персон нон грата. Конечно, программист позаботился о конспирации: он залез в большую деревянную бочку, просверлил дырки для глаз, а на крышку приделал густой фруктовый куст. В ночи и не отличишь маскировку от плановой садовой посадки.
      Когда так называемый Анубис и девушка стояли, обнявшись, радуясь своему скорому воцарению, Иван случайно наступил на что-то сухое. В ночной тишине раздался невообразимый треск. Случись это днем, никто бы и внимания не обратил. Оба заговорщика оглянулись на шум и бог-самозванец, ткнул в сторону отскочившего за пальму куста.
      – Это что такое?
      – Я куст, я просто куст, - крикнул Иван, отползая еще дальше в сад.
      Девушка и Анубис встали по разные стороны странного куста и покопались в растительности. Зверобог достал из зарослей три банана и персик. На каждом фрукте было приклеено по бумажке со штрих-кодом.
      – А это что за маленькие мохнатые плоды? - возмущенно спросила девушка, крутя в руке киви.
      Иван и рад стараться, назвал плод, а потом устроил рекламную кампанию по пропаганде вкуса экзотического фрукта.
      – С каких это пор на кусте растут разные плоды? - фыркнул Анубис.
      – А я куст-мультифрукт! - выпалил программист и попытался отползти еще дальше от заговорщиков.
      Но не тут-то было. Зверобог крепко обхватил бочку куста-мультифрукта. Теперь единственным способом бегства для Ивана было сделать мгновенный подкоп, желательно на другую сторону земли.
      Долго обнимать бочку Анубис не хотел. Он с силой рванул ее наверх и отбросил в сторону вместе с кустом и фруктами. Гениальный сыщик, сидел на земле, хлопая глазами.
      – Ирка, я все знаю, я все слышал, - сразу признался Дурак, потому что именно этот вопрос в первую очередь и задали бы ему заговорщики. - Я понял, почему ты меня отвергла, тебе этот ушастый больше нравится!
      Он резко вскочил на ноги и бросился бежать. Только ночью по кустам в незнакомом саду далеко не уйдешь и, тем более, не спрячешься. Догнали его практически сразу, у беседки. Мужчина повалил парня лицом к земле.
      Иван Дурак хотел было повернуться и ударить ряженого в солнечное сплетение коленкой, а потом стащить с него маску и хотя бы краем глаза посмотреть на его лицо, но заговорщик оказался более опытен в боевых искусствах. Да, попробовал пойманный русский программист засунуть руку в карман шорт, чтоб вытащить оттуда перочинный ножик и бросить его в преследователя, но тот крепкой хваткой держал его запястья, что можно было не рыпаться.
      И тут сыщик почувствовал, как Ира прикасается к его щеке неживыми холодными пальцами. Нет, она не ласкала его, он банально завязывала глаза пленнику, упихивала в рот большой кусок материи. А потом ее напарник ослабил хватку, и она больно стянула запястья программиста узкой полоской ткани. Пальцы парня отказывались двигаться. Хотя… есть еще ноги.
      Он вскочил и попытался вслепую атаковать кого попало, но тут же подсечкой был повален на траву, и такая же точно полоска ткани стянула его ноги. Попался!
      – Убьем? - шепотом спросил напарницу ряженый.
      На этот раз он старался изо всех сил изменить свой голос, чтобы пленник не догадался. Значит, тот когда-то сталкивался с зверобогом и мог узнать его. Но Ивану и в голову не приходило: кто же был перед ним.
      – Он слишком много знает, чтобы быть живым!
      – Нет, - тихо сказала девушка, - я хоть и боюсь его, хоть он и зовет меня этим страшным именем 'И-ра', но если мы позволим крови этого хетта или кем там он является пролиться на земле Кемета, то их владыка вправе объявить нам войну. А ты, мой фараон, не справишься сразу со всеми неприятелями.
      'А Ирка права, - подумал Иван, - нечего на Россию свои войска насылать, если бы не засунули мне в рот кляп, то я бы поведал вам, как облажались татаро-монголы, шведы, Наполеон и Гитлер: сразу бы расхотелось с нами, русскими, связываться, с нами лучше жить дружно! А то еще обидимся!'
      Но ответ Анубиса был каким-то не совсем логичным:
      – Вы не боитесь убивать полукровку Тутанхамона. А на этого рука не поднимается!
      – Тутанхамон, Сменхкара - хоть и полукровки, но они подданные Кемета, мой фараон.
      Как легко она называла своего сообщника фараоном. Будто бы этот человек вершил судьбы людей уже не один десяток лет. Но Иван был крайне благодарен девушке за то, что она не позволила лишить его жизни.
      – Если мы отпустим его, то наше Дело… - начал Анубис, покрепче завязывая узел на затылке у пленника, чтобы кляп держался и не выпадал.
      – Я знаю, что ничего хорошего тогда не будет. Но я бы сдала его Тутанхамону как вора, заговорщика, нещадного убийцу. Люди быстро забывают хорошее и начинают верить в плохое. Фараон велит закопать его заживо или сошлет на работы, мы от него легко избавимся, не марая собственных рук!
      – А вы расчетливы! - похвалил сообщницу и любовницу заговорщик. - Трон вам заказан! Если бы заметил такую сообразительность за вами лет шесть назад - не видал бы Тутанхамон власти, как собственных ушей!
      Он поднял пленника и перекинул через плечо. Да, нелегкая ноша досталась Анубису! Семьдесят килограмм! Для низкорослых кеметцев это было слишком. Хотя, чего его жалеть - как легко с бочкой справился.
      – Бросим его в подземелье, а утром доложишь фараону, - скомандовала девушка.
      Заговорщик шел медленно, часто останавливался, а вскоре и вовсе положил ношу на землю и потащил за ноги, словно мертвеца. Если бы программист мог кричать, то он бы запросто заявил: 'Вы нарушаете правила обращения с Иванами Дураками!' Хорошо еще, что дверь в подземелье была недалеко от того входа в помещение, куда прошли Анубис с девушкой. Они стащили пленника вниз по лестнице и бросили среди мешков с зерном.
      – В Древний Бобруйск, в ссылку, животные! - заорал Иван, у которого слетела повязка со рта в то время, когда его волокли по полу. - Ирка, ты что? Совсем с ума сошла? Это же я, Иван! Я люблю тебя, Ирка!
      Парень вдруг вспомнил сон, в котором его любимая просила почаще называть таинственную незнакомку ее именем. А вдруг, в этой странной египтянке откуда-то взялась частичка Иры? Недаром боится заговорщица гостя из будущего. Когда она его видела? Один раз, у храма Аменхотепа, ночью. Тогда Иван еще не был знаком с Тутанхамоном. И единственное, чего могла тогда бояться таинственная незнакомка, - имя Ирины Семеновой. Надо будет с ней разобраться, странная какая-то девушка. И не забыть: она хладнокровная, змеюка, и не дышит.
      На радость пленника Анубис не стал возвращаться, чтобы заново засовывать в рот Ивана выпавший кляп.
      Под землей вечная ночь. Да и какая разница, если на глазах завязана тряпка. Но что же теперь ждало сыщика-неумеху: клевета, немилость, расправа… Ему придется оправдываться перед фараоном в присутствии одного из заговорщиков. Иван был просто-напросто уверен, что мужчина, переодевшийся Анубисом, ему знаком. Теперь он знал, что королева-мать Кия ни при чем. Эйе - не заговорщик, так как ряженый слишком строен для того, чтобы быть советником. Девушка. Ира. Кто же она? Она имеет права на престолонаследие, какая-то двоюродная родственница, попавшая в немилость. Нужно срочно спасаться и разбираться во всех плетущихся интригах. Ждать до завтра - себе дороже, фараон хоть и добр, но он скорее поверит клеветнику, нежели странному гостю из неведомой страны.
      Что делать? Не гусеницей же ползти по подземелью, огибая мешки с зерном. Да еще и вслепую! Сколько сейчас времени - не ясно. Дверь в погреб закрыта, на небо не посмотришь, тут окон нет, часы - на запястье левой руки.
      – Что будем делать, Баст, - шепнул Себек, высунув голову из лаза, что вел в погреб.
      Кошка грациозной черной тенью неслышно спустилась на несколько ступенек и посмотрела на Ивана, сидевшего в дальнем углу погреба.
      Когда она выбралась в коридор, то обратилась женщиной и достала из кармана делового костюма устройство, чем-то напоминающее сотовый телефон. Она щелкала на одну кнопочку и внимательно рассматривала лица и профили всех, кто был поблизости.
      – Что же, поиграем, - улыбнулась она, выбрав понравившийся профиль.
      – Эх, - тяжело вздохнул Себек, - если Ра узнает о твоих забавах…
      – Сматываемся, не забудь включить камеру, - прошипела она, оборачиваясь обратно кошкой.
      Кажется, что прошла целая вечность. Ну, не три тысячи лет, к сожалению, но два дня - запросто. Правда, в таком состоянии, как было у Ивана, день был равен от силы десяти минутам, ну максимум часу.
      А еще хотелось спать. Просто закрыть глаза, забыться и отдыхать. Все равно, уже ничего не изменишь, веревки не снимешь, дверь не откроешь. Легче уболтать фараона, чем докричаться до кого-нибудь из слуг.
      Иван не заметил, как заснул и очутился в четвертом купе фирменного поезда 'Минск-Москва том самом тринадцатом месте. Сначала программист даже удивился, что он свободен, обрадовался, что едет в столицу. За окном проносились сосны, ели, поля, покосившиеся телеграфные столбы, пасущиеся стада. За пять лет учебы и постоянной езды из России в Белорусь и обратно Дурак выучил дорогу почти наизусть. Сейчас поезд проезжал по пригородам Смоленска. И вот открывается дверь, на пороге стоит она, рыжая Иришка в зеленой форме с погонами. 'Ваши билетики', - говорит она. И он протягивает проездной документ, она отрывает напечатанный через копирку купон, дырявит переливающийся кружочек из фольги на верхней странице билета и отдает его обратно Ивану. 'Чай, кофе, сканворды', - прочеканила она избитую фразу. 'Ира, я тебя… - начал Иван, и как всегда сорвалось, - прошу я тебя, Ира, спаси меня из погреба во дворце у Тутанхамона! Это ты меня туда засунула!' 'Ваня, это меня ты спаси! У тебя еще есть время, у меня - почти нет!' - вдруг сказала девушка, глядя на него грустными зелеными глазами. И тут проводница стала какой-то не правильной. На удивление парня в руке у не-Иры, откуда ни возьмись, появился серый фонарик на батарейках, она включила его и посветила ему в глаза. И прежде, чем он зажмурился, заметил, что проводница вдруг стала намного ниже, а волосы ее - короче.
      Когда Иван открыл глаза, ничего, напоминающего Иришку и поезд, вокруг не было. Сон. Нечего мечтать о Москве, коли в Уасете дел полно. Но кто-то же светил ему в лицо. Нет, то был не тусклый свет факела, это настоящий фонарь на батарейках. Что за ерунда! Или это второй сон, или то Иришка стоит перед ним, в набедренной повязке, волосы ее коротко обстрижены, только челка на глаза спадает. Фигура стоящего напростив человека была вовсе не женской. Слишком широки для женщины плечи, слишком узки бедра и грудь плоская! Иван склонил голову набок. И тут до него дошло. Этот тип с фонарем успел снять тряпку с его глаз! Но руки и ноги Дурака все еще оставались связанными. Против света было сложно разглядеть лицо спасителя, да еще он закрыл нос одной рукой, чтобы изменить голос.
      – Что ты тут делаешь? - гнусаво спросил кеметец.
      Выходило, Иван хоть раз в жизни видел этого парня, и мог узнать, а нечаянный гость этого очень не хотел. Пленник недоверчиво посмотрел на спасителя, но тот оказался проворнее, спрятался за высоким мешком и направил фонарь в дальний угол погреба.
      – Эй, ты где? - крикнул Дурак, глядя на полоску света.
      – Я-то тут, недалеко. А вот что ты в погребе забыл? Да еще и в таком виде?
      Ну и глупый. Если на складе лежит связанный человек, то он либо воровал тут, и его застукали, либо его связали и бросили сюда на сохранение. Вот уж дурак, так дурак.
      – Меня поймали, арестовали, велели паспорт показать! - пропел Иван старый блатной мотив.
      – Кто? За что? Что есть паспорт? - парень так и разговаривал, заткнув нос.
      – Подслушивал я. Болтовню бульдога с носорогом!
      О заговоре против фараона и всем прилагающемся Иван пока решил смолчать. Мало ли, вдруг это присланный давешними двумя сказочными типами сообщник. Что если они решили убить пленника и отправили этого парня. А вдруг он и отыгрывал Анубиса? Не исключено, узнав обо всем, что ведомо сыщику, парнишка и сам решит примкнуть к заговорщикам. А еще у него есть фонарь. И это значит…
      – Закрой глаза! - прервал размышления пленника человек с фонарем. - Откроешь - заколю!
      Дурак услышал холодный звук металла о металл. Это спаситель, или кто там он был, извлекал кинжал из ножен.
      В сложившейся ситуации не оставалось ничего, кроме как слушаться. Лучше выпутаться из плена, а потом выследить странную личность, нежели узнать ночного гостя погреба и умереть. Иван зажмурился, да так картинно, что открыть глаза и подглядывать он теоретически не мог - слишком было бы заметно и комично.
      Сторож погреба, программист так назвал своего спасителя (а кто еще мог бродить ночью в таком месте), подошел к нему со спины, поднял его на ноги и перерубил тряпки, служившие веревками.
      – Можешь открыть глаза, только не оборачивайся! - скомандовал спаситель, опять заткнув нос.
      Он засунул кинжал обратно в ножны, взял с пола фонарь и осветил дорогу перед Иваном.
      – Там за мешками найдешь бочку, полезай в нее и ползи до самого конца.
      На мгновение Ивану показалось, что все происходящее: и парень с фонарем, и как-то легко доставшаяся свобода, и люк в погребе, - хорошо продуманная ловушка. Почему-то он решил, что в конце этого хода его будут ожидать заговорщики с оружием наготове. Ну, как минимум вооруженный до зубов отряд кеметского спецназа. Слишком все было складно, чтобы иметь хороший конец.
      И парень решил обернуться. Но только он сделал попытку, как сильная рука вернула его голову в исходное положение, а по позвоночнику провели каким-то странным предметом.
      – Дурак, я спасти тебя хочу!
      – Откуда ты знаешь, что я Дурак?
      – По поведению. Умный бы так себя вести не стал! Иди, давай. Я ведь тоже рискую, когда идиотов типа тебя из беды выручаю.
      Судя по звуку, спаситель опять спрятал кинжал в ножны. Программист, не оборачиваясь, подошел к указанной бочке.
      Ну и странная же конструкция имелась в погребе. Бочка была большой, в метр диаметром, закопанной наполовину в землю. Зарыта, значит, никаких сомнений насчет того, что эту бочку потом запечатают и в реку сбросят, возникнуть не могло. Когда Иван открыл крышку, оказалось, что там ничего не было, что это всего лишь замаскированный под хранилище люк. Яма оказалась не очень глубокой, как раз для полутораметрового кеметца. Так что, экс-пленник почувствовал себя в этом пространстве двухметровым великаном, вошедшим в троллейбус. Сколько таких великанов Иван видел на своем веку: как бедные высокорослые скручивались, складывались пополам, лишь бы только не сделать дырку в крыше общественного транспорта.
      Бочку за ним закрыл спасший его парень. И в тайном ходе воцарилась кромешная тьма. На ощупь Дурак нашел тоннель, который был в высоту чуть больше метра. Даже местные могли перемещаться там только на четвереньках. Высокому парню пришлось ползти по спасительному тоннелю на животе, словно лазутчику на боевом задании.
      Время от времени он одергивал себя, мол, если бы не эта нора, ждала бы его нелепая бесславная смерть. Но как только программист ударялся головой о глиняный потолок (а кто сказал, что тайные ходы камнем или кафелем выкладывают?) начинал проклинать того, кто соорудил этот проход.
      А строили эту нору качественно, на века. Интересно, фараону это нужно было? Вряд ли это чёрный ход для слуг, Иван уже видел один такой - в который его затащили заговорщики. Там все было нормально - высокие потолки, пол вымощен камнем, на стенах рисунки. Он решил, что этот лаз кто-то соорудил без ведома фараона. Что-то не складывалось. Анубис с девкой ничегошеньки не знали о существовании этой дорожки, иначе бы им просто не захотелось оставлять пленника в непосредственной близости от бочки. Да и девушка, которая боится имени Иры, не полезла бы через стену, знай она про секретный лаз в погребе. Но в то же время, сторож о нем прекрасно был осведомлен! Опять несостыковочка - заговорщики - люди при дворе видные, всех слуг знают, неужели они второпях забыли про сторожа, вооруженного фонарем на батарейках.
      И тут Иван вспомнил, что Маша подарила фонарь своему другу-мумии. Значит, вот кем работает женишок. Эх, а сестренка-то думает, что в принца влюбилась, или хотя бы в бизнесмена.
 
Машка в летчика влюбилась,
Думала, летает,
Раз пришла в аэропорт,
А он там подметает!
 
      Начал напевать он частушки. Версия, что Неб - сторож, вполне оправдана. Тутанхамон временами хорошее жалование слугам отваливает, мог и сторож разжиться на браслетики и поношенные шлёпанцы. Работа дурацкая, всё сходится. И права оказалась сестренка, назвав его соглядатаем.
      Пока Иван полз и думал о Машином друге, лаз стал выше, и тоннель закончился веревкой и бочкой: такими же точно, как и с того конца лаза. Только, со страху прыгая в бочку во дворце, он не заметил толстой веревки.
      Пришлось русскому программисту вспоминать лазание по канату, а еще головой крышку таранить.
      И вот парень схватился руками за края бочки и высунулся наружу. Вообще, штуковина эта была устроена очень комфортно. Человек, подтянувшийся на руках, мог запросто поставить ноги на небольшой выступ внутри, что по самому центру бочки.
      Дом, в котором очутился парень, принадлежал не богатому человеку. Естественно, строение было не на территории дворца, а где-то в городе. На дизайн хозяин дома не раскошеливался. Только кровать-кушетка, застеленная простыней, тёмный сундук и закопанная в землю бочка с подписью 'Вино'. Дома никого не было, несмотря на поздний час. Сторож просто не ночевал дома.
      Вряд ли рядовой служака владел хоть небогатым, но домом, лазейкой во дворец, холодным оружием типа кинжал, да еще и скрывал от Ивана свое обличье. Подобный набор имущества более свойственен шпионам. Так…
      Парень вылез из бочки, закрыл крышку и сел поверх, потому что больше было некуда: деревянный сундук был слишком низок для долговязого русского, а на чужую постель садиться - только улики оставлять: прям как в сказке про Машу (не его сестру, а другую девочку) и медведей.
      Сестренка чего-то рассуждала на досуге, что друг ее вряд ли чистокровный кеметец, а может и вовсе иностранец. Вполне сходится. Так вот, эта ищейка нанялась сторожем, по ночам сооружала для себя тайный лаз. Логично. За исключением одного 'НО'! Иван не знал, были три тысячи лет назад шпионские службы. Судя по разговору Анубиса с двойницей Иры, Кия вполне могла быть агентом митаннийского ЦРУ, а Машин друг, собственно, ее верным помощником. Но почему тогда заговорщики, задумавшие политическую игру, не познакомились со шпионом, не попытались его перевербовать? Единственное разумное объяснение - они не догадывались о его существовании. Иван видел шпиона раньше и разговаривал с ним, иначе бы парню нечего было скрывать. Это мог быть любой прислужник, охранник, телохранитель, или писец, что сидел в тронном зале на концерте. Просто Дурак не обратил внимания на слугу-чужестранца. Скорее, он один из многочисленных стражников, которых гость не очень-то и запоминал.
      Если несколько часов назад, когда программист подслушал разговор неизвестных ему женщины и мужчины, собиравшихся банально убить фараона из зависти и жажды славы, все было более-менее ясно, то теперь появился еще один подозрительный тип…
      – Неб! - у входа в дом раздался радостный девичий голос.
      Иван посмотрел на часы - семь утра. Ладно, не спится, так не спится. Дверь распахнулась, и блондинка, не желая видеть ничего вокруг, обхватила шею сидящего на бочке и поцеловала его в губы.
      – Маш-ка! Прекрати! - оттолкнул ее брат. - Совсем с ума сошла от своего друга-мумии.
      Девушка отпрянула.
      – Ва-ня? - она дар речи потеряла от такой неожиданности. - Ты что тут делаешь? Ты же во дворец выслеживать пошел?
      Иван лишь развел руками. Неисповедимы пути Господни. Не иначе как.
      – Я и выследил, - гордо ответил он, - причем много интересного и познавательного. А твоего друга с фонарем видел, то есть не то, чтобы совсем. Прячется он от меня, словно от прокаженного.
      Маша удивилась. Но брат отказался говорить.
      – У бочки есть ушки, пойдем, обсудим все дома.
      Так Иван вытащил сестру на улицу. Мало ли, а вдруг шпион-сторож последовал за ним.
      – Короче, я не подумал, ты же к своей мумии на свидание пришла, так? - спросил он. - Вот и замечательно. Твой друг, как оказалось, очень интересная персона. Я его ни в чем не подозреваю, но…
      Он немного подумал, как бы аккуратно рассказать сестре про тайный ход, но ничего умного так в его голову и не пришло, поэтому брат лишь заметил:
      – … но у него есть одна интересная штуковина. Кроме того, я узнал, что во дворце живут заговорщики, и через четыре дня они планируют прикончить фараона.
      – Значит, угрозы царице…
      – Именно, как мы с тобой вчера и поняли. Извини, конечно, что я лезу в твои отношения с мумией, но сделай что-нибудь полезное, посодействуй следствию.
      – Чего? - Маша несколько смутилась от таких серьезных интонаций брата. - Кстати, я просто шла мимо, увидела в окно, что он дома и решила зайти. А это ты оказался, нехороший. Так что, я с ним не договаривалась на сейчас.
      – Кроме своих шуров-муров не забудь допросить его! Аккуратенько так…
      Иван направился домой, а сестра догнала его и пошла рядом.
 

 
      Утренний стол во дворце фараона ломился от яств. Древние диет не знали и наедались отменно. Хотя, судя по их внешности, не полнели. Тутанхамон с двумя своими любимыми женщинами, Кией и Анхесенпаамон, сидел во главе стола. По левую руку от его жены играли финиковыми косточками три младшие сестренки. Все девочки были примерно одного возраста и, окажись они года на четыре постарше, то можно было бы предположить, что они из гарема юного фараона. Старшую, Бекетатон, пророчили в жены одному знатному вавилонскому то ли вельможе, то ли даже принцу. Конечно, у девочки ничего и не спрашивали. Какие времена, такие и нравы. Да и сам правитель женился на Анхесенпаамон, потому что так решили родители.
      Заботливая Мерит и несколько помощниц-служанок уже наполнили тарелки венценосной семьи завтраком, когда в трапезную вошла троица заместителей фараона по разным вопросам: Эйе, Сехемра и Хоремхеб. Все трое выглядели усталыми и измотанными, одежда на всех троих свисала неестественным образом. Морда леопарда на шкуре, что всегда носил Сехемра, вообще, оказалась случайно примотанной лентой и, вместо того, чтобы болтаться на уровне колен, торчала из-за пояса. Эйе же, вообще, будто нарочно забыл подпоясаться, а Хоремхеб повязал на бедра длинную зеленую материю с желтыми кисточками. Так и наводит вид этих чиновников на мысль, что они всю ночь не спали и занимались чем-то откровенно бесполезным.
      Все трое синхронно зыркнули на уплетающего за обе щеки фараона и уселись по правую руку от Кии. Ни один из троицы не мог решить, кто же из них главнее, поэтому они всегда соревновались в разных глупостях, будь то поедание бананов, ловля бабочек в саду или еще что. Победитель по уговору должен был сесть ближе к горячо любимой женщине и ее сыну, но, несмотря на результаты этих дурацких соревнований, всё равно сразу после Кии садился, Эйе, потом Сехемра, а лишь потом Хоремхеб, будто по длине имен сортировались.
      Митаннийская принцесса же была женщиной резкой и своенравной. За всю свою жизнь она любила только одного человека, отца своих сыновей. За что можно было любить этого больного на голову, болезненного и уродливого Эхнатона - не известно. Но чем красивее женщина, тем к более непривлекательному мужчине ее тянет. Почему так - наверное, закон притяжения противоположностей. Нефертити и Кия, две жены Эхнатона, были одна прекраснее другой.
      А когда фараон-еретик умер, каждый из троицы 'министров' предлагал руку и сердце сероглазой красотке, но эта гордая женщина для каждого из них нашла достойный отпор. Кия вила из трех самых видных чиновников Кемета отличные веревки, несмотря на то, что она была до гробовой доски обязана Хоремхебу. Хозяин 'Дома войны' восемь лет назад спрятал опальную вторую жену правителя во дворце под личиной служанки её младшего сына, вместо того, чтобы казнить и бросить тело в пустыне на съедение шакалам. Чем отплачивала Кия за спасение, знали в Кемете абсолютно все.
      Уже почти семь лет прошло, как она овдовела, но ни один из троицы не сдался. Как-то, правда, Сехемра подслушал разговор в коридорах, будто Эйе и Хоремхеб ухаживают за этой женщиной только из принципа, лишь бы она не досталась ему, противному жрецу. Но, судя по их действиям, они слишком хорошо вошли в роль.
      Вот так и выходило: все трое знали о намерениях и действиях друг друга и чуть ли не соревнование устроили 'Кто быстрее охмурит Кию'. Но, увы, из этого получился бег на длинную дистанцию. Да и старики уже давно утратили ту молодецкую удаль, которая нравится женщинам.
      Если бы Иван видел это состязание, вспомнил бы мюзикл про Эсмеральду и инсценировал бы надоевшую многим россиянам 'Бэлль' на кеметский манер: сначала к чужестранке пристает уродливый толстячок, потом - хитрюга-жрец, а под конец - военный. Почти по Гюго, однако! Все это было бы, устройся русский студент министром культуры каким-нибудь, а не сыщиком. Но история не терпит сослагательного наклонения, так что мюзиклу, увы, не суждено было порадовать фараона Тутанхамона и его приближенных.
      Но вернемся к нашей троице. На этот раз Кия ни одного из них не интересовала, что, между прочим, немного ее обидело. Как ни странно, но гордая царевна так привыкла к придурковатым выходкам троих стариков, что без оных ей становилось просто скучно.
      – Ваше величество, - обратился Эйе к сыну Кии.
      Фараон оторвался от еды и с удивлением посмотрел на подчиненного. Что-то не то, коли сегодня не будет веселья с ухаживаниями. Такой забавы старики публику лишают! Ведь сегодня по расписанию за Кией должен был ухлестывать именно Эйе.
      – Вчера ночью во дворце был пойман чужестранец-заговорщик, - продолжал начатую им фразу Хоремхеб, - догадываетесь, кто?
      – Наверное, семит какой-нибудь треклятый? - предположил Тутанхамон, откусив от манго.
      – Нет, Ваше величество, разум, здоровье, сила, - продолжил уже жрец, - да убьет меня Амон, если я лгу, но это высокий человек из Раши, тот еретик, что песни смел вам напевать, которого еще все Дураком величают.
      Фараон с женой переглянулись. О чем они подумали - неизвестно, но доносчик не унимался:
      – Его кинули в погреб, чтобы наутро вы приказали закопать его заживо по ту сторону Хапри, а он говорил…
      – Что у него специальное задание от царя Раши, - подхватил рассказ военачальник, - убить Его величество, разум, здоровье, сила, и всю венценосную семью, а потом вывесить тела ваши перед народом, чтобы люди надругались над вами! Потому что вы все тайно поклоняетесь Атону!
      – Вот как!.. - многозначительно протянул фараон, доедая фрукт, - после завтрака отведете меня к этому негоднику, покажу я ему, где Сет зимует.
      Все трое довольно потирали руки. Женщины же в ужасе смотрели на спокойно завтракавшего правителя. Подумать только, если верить словам троих стариков, то над всем царским родом Кемета висела нехилая опасность, а глава семьи спокойно жевал фрукты, закусывая выпечкой закусывая ентвителяа и ее сыну.
      – Ничего, девочки, - сказал фараон, когда наелся, - я разберусь, никого из нас клеветник не тронет.
      Малышки особо не поняли ничего из происходящего, Анхесенпаамон потупила взгляд, а Кия лишь укоризненно покачала головой, мол, сын, ты слишком беспечен. Но Тутанхамон обнял мать за плечи и сказал:
      – Мама, может, когда-то я и ошибался, но Амон свидетель, все будет хорошо.
      Кия резко отвернулась от сына и отправилась к себе в покои, не сказав и слова. Фараон глубоко вздохнул и бросил себе под нос:
      – Мама-мама, Иван Дурак не виноват…
      Тутанхамон с двумя стражниками и троицей неунывающих стариков спустился в подземелье. Сехемра и Хоремхеб вырвались вперед и побежали к тому месту, где в темноте можно было различить силуэт связанного человека, но вдруг отпрянули, словно там лежало что-то несусветное.
      Фараон в компании стражников и Эйе прошел мимо них, а когда охрана осветила связанное 'тело', правитель не смог сдержать смеха.
      Там, где должен был сидеть человек, располагалась композиция из мешков, весьма по форме напоминающая тело. А на мешке, который служил туловищем псевдо-Ивану, было написано углем кривыми-кривыми иероглифами: 'Сам дурак!'
      – Это не весело! - хором закричали все сопровождающие фараона.
      – Этот злодей хочет вас убить, - продолжил за всех Хоремхеб, - а вы… вы… смеетесь над его смекалкой!
      Тутанхамон, просмеявшись, посмотрел в потолок, будто искал там пятый угол комнаты, запасной выход или еще какую диковинку, и спросил:
      – А почему это уважаемый жрец Сехемра ночью не спит, а бдит, ищет, кто же во дворце занимается отловом Иванов Дураков? Как бы люди в храме у этого жреца не стали роптать, что верховный жрец их по девкам пустился…
      Да, доносчик выглядел совершенно невыспавшимся. Чего и говорить про его одеяние. Правда, за время завтрака жрец-таки перевязал пояс. Но от последнего заявления своего юного господина он потупил взгляд и закрыл лицо рукой.
      – Жрец Сехемра, - возразил на обвинение Тутанхамона Хоремхеб, - никогда не станет по девкам гулять, и руки марать о преступников из Раши не будет, да разгневаются на него Боги за подобные выходки. А Ивана словил прислужник ваш, толстый Чиби.
      Что и говорить, все трое выглядели подозрительными. Никто из них мало того, что не спал, но знал, и достаточно много, чтобы наговорить до тех пор, пока фараон им не поверит, что ни один непричастен. Или же все трое, не сговариваясь, решили ночью погулять по коридорам и послушать сплетни дворцовых слуг. Однако подобным делом они никогда в жизни не занимались. Как сказал бы Иван Дурак: 'Не папарацци они, чтобы для желтой прессы клубничку собирать!'
      – Господин Тутанхамон, - предвосхитил очередной вопрос фараона Эйе, - мы с Хоремхебом спали. Честно-честно, в одной комнате спали!
      – И на одном ложе, - ухмыльнулся фараон, взявшись обеими руками за длинную трость, и, хихикая, уткнулся лбом в ее наконечник.
      А вот теперь Иван Дурак, будь он сейчас в погребе, заметил бы: 'В каждой шутке есть доля шутки'. Оба покраснели до кончиков ушей и топтались на месте, желая заорать на весь дворец: 'Он раскусил нас, негодник!'
      Тутанхамон многозначительным взглядом окинул этих двоих, мол, понятно все с ними, почему не выспались, и еще много интересного из их жизни понятно. Надо будет рассказать уважаемой Мутнеджимет , что ее папочка вытворяет. Только не ясно, зачем этим двоим Кия далась. Особенно Хоремхебу. Половина непотребных картинок на домах в бедных кварталах как раз про благодарности Кии военачальнику , а оказывается… Но… их проблемы.
      – Так, с этими понятно, - отмахнулся фараон от смущенной парочки и обратился к жрецу, - проводите меня, господин Сехемра, к Чиби, поймавшему Ивана Дурака. А по дороге расскажите, кто вам троим-то успел столько наплести?
      Фараон на пару с ним поднялся в коридор, за ними последовали и стражники, и пристыженные Эйе с Хоремхебом. Сехемра указал в сторону комнат для прислуги, а сам, сославшись на неотложные дела в храме, был таков. Как только жрец-доносчик скрылся из вида, фараон остановил всех остальных и сказал:
      – Отбой! Что-то мне не интересно с Чиби общаться.
      Эйе с Хоремхебом переглянулись. Хмм, что-то странно ведет себя их господин. Но воля фараона превыше всего.
      – Всё! Разошлись по домам! - скомандовал он.
      Вскоре все стало ясно. Но коридору в сторону компании 'следователей' легкой походкой шла Анхесенпаамон. Когда-когда, а при общении с любимой женой владыку положено оставить наедине. И все четверо бросились врассыпную и вскоре скрылись из вида. Не факт, что они не подглядывали из-за угла и не наматывали на ус, сотворяя очередную сплетню о любви Великих, которую через два дня нарисуют в виде комикса на стенах чьего-нибудь сарая.
      Фараон вытянул руку вперед, и маленькая ладонь царевны опустилась на его огромную пятерню.
      – Ты… убил его? - дрожащим голосом спросила Анхесенпаамон.
      – Нет, он сбежал, - он был больше, чем просто спокоен.
      А на лице царицы был больше, чем страх. На ее черные выразительные глаза навернулись слезы. Девушка крепко обняла мужа за талию и прижалась головой к его груди. Он положил ей свободную от трости руку на плечо. Быть высоким среди низкорослых - не самое лучшее.
      – Да успокойся ты, никто тебя не убьет и твоих сестер не тронет, поняла?
      Она подняла заплаканное лицо и жалобно посмотрела мужу в глаза. Такой уверенности и непреклонности она еще ни разу не видела в его взгляде. Даже когда вся семья уезжала из Ахетатона, и когда Тутанхамон заключил договор то ли с хеттами, то ли с ассирийцами насчет полуострова, он не был таким. А сейчас, когда страшный варвар грозился убить всю семью, он спокоен и холоден.
      – Правда?
      – Обещаю, да будут Боги свидетелями моих слов! Иван Дурак тут не причем. Он слишком добрый, чтобы быть убийцей.
      Он прижал жену к груди так крепко, что у нее замирало дыхание. Трость упала на пол. Анхесенпаамон смотрела в сторону, туда, где открывался вид на сады и город. Он наклонил голову и поцеловал ее в лоб.
      – Ты меня не любишь, Тутанхамон, иначе бы в губы целовал, - грустно сказала она.
      Да, фараон не любил свою супругу. Его женили на ней в восемь лет, а порешили, что Ахесенпаамон - его единственная и неповторимая суженая, и того раньше, в день его появления на свет. Когда они поженились, был еще жив отец, а ей тогда только исполнилось десять лет. Она старше его на два года, в детстве эта разница очень сильно ощущалась. Было время, когда не он, а она наклоняла голову, чтобы поцеловать своего жениха. Но дети вырастают: сейчас, когда ему уже восемнадцать, а ей - двадцать, разница эта не ощущается, они уже взрослые люди. Но тогда-то, тогда… Они просто были лучшими друзьями, когда Эхнатон и Нефертити решили их поженить. Несмотря на священные узы брака, 'друзья по песочнице' такими и оставались, пока не выросли. Потом у них вышло что-то вроде 'стерпится-слюбится', но все равно, стерпевшееся никогда не может стать великим чувством, ради которого горы свернешь или жизнь опасности подвергнешь. Он твой муж, а она - твоя жена, то, с чем приходится мириться. Вам нужны дети? Пожалуйста. Но не больше. Но не лучше. Все это длится недолго, пока…
      – Я… - начал Тутанхамон, - я люблю маму, так?
      Анхесенпаамон кивнула, а он продолжал:
      – А еще я люблю четырех сестренок, пятая умерла, а шестая пропала после смерти мужа, так?
      – Но я, - надув губы от обиды, буркнула Анхесенпаамон, - я же твоя жена!
      – Я люблю тебя, сестренка, - прошептал он.
      Он любил… свою сестру, да-да, свою сводную сестру, дочь Нефертити и его отца, но жена Анхесенпаамон - вот что было совсем несуразным, не из этой жизни. Да, у жены родилось от него две дочери. Но в том-то и дело, что только родилось. Прошедшее - уже кануло в лету, ему никогда не стать настоящим и будущим. Их дети умерли от наследственных болезней, не прожив и десяти дней. И что же связывало Тутанхамона и Анхесенпаамон как мужа и жену? Так и напрашивалось это ужасное слово - 'прошлое'. Тяжелое, полное как радостей, так и трагедий прошлое. То, что было, ушло, и его уже никогда не возвратить.
      – Я хочу жениться на девушке, которую люблю, сестренка, - тихо сказал он, - нет, ты не хуже её, ты в чем-то даже лучше. Ты просто другая, Анхесенпаамон.
      – Но ты променял меня на нее, - в голосе девушки, кроме трагизма, ничего больше не ощущалось. - Как когда-то наш отец променял мою маму на твою.
      – Ты не поняла, - покачал головой он, - нет никого лучше моей старшей сестры Анхесенпаамон, но я недавно осознал, что сестра может быть только сестрой.
      В глазах у девушки было тотальное непонимание. Только что-то в ее груди успокаивало душу, говорило: 'Так лучше, так надо…'
      Она разжала руки. Ей больше не хотелось обнимать его. И больше она не хотела говорить с ним о любви, о братьях и сестрах. Она отошла от Тутанхамона и резко сказала:
      – Пообещай, что ноги убийцы не будет больше в нашем доме. А то он вчера приходил, о серьгах что-то вопрошал, а их я отдала как жертву Анубису…
      Они стояли на проходе между двумя зданиями, накрытым гибкими ветвями дерева, обвитого цветущими вьюнами. Трость валялась на полу, но Тутанхамон и без нее уверенно стоял на ногах, сжав кулаки. Утренний, но такой горячий ветер шуршал складками их полупрозрачных, украшенных золотыми вышивками одежд. Длинный хвост Анхесенпаамон от этого ветра развевался так, что волосы хлестали ее по лицу. Они не желали подойти друг к другу, чтобы обняться. Казалось, между ними вырастала высокая невидимая стена. Тутанхамон потупил взгляд и поправил рукой сбившуюся набок чёлку, а потом резко поднял голову и уставился на супругу. Он поднял бровь от удивления. Анубис… это уже что-то новенькое:
      – Какому еще Анубису?
      – Богу Смерти, - удивленно сказала жена таким тоном, будто ее муж этого никогда не знал. - Иван Дурак начал уверять меня, что это не Бог, а ряженый убийца был. Откуда он все это знал.
      – Иван, сестренка, человек учёный, он знает больше всех наших придворных мудрецов и с письменами кеметскими знаком. Не удивлюсь, если настоящий разбойник, присланный потревожить наш покой, стремится избавиться от чужестранца любыми средствами. А что тебе говорил Анубис?
      – Да так, ничего особенного, - буркнула Анхесенпаамон и убежала. - Тебя это не касается.
 

 
      Иван включил компьютер. Все равно, пока сестричка занимается попытками приготовить завтрак на раскаленном камне, делать нечего. А Машка-то явно старалась. Только результаты были неутешительные. Бесформенная пародия на глазунью из купленных за медный дебен яиц не вызываа никакого аппетита. Даже после того, как сестрица побрызгала получившийся завтрак остатками кетчупа, он не стал выглядеть лучше. Да и вкус, как попробовала Маша, в худшую сторону отличался от московских фабричных яичек: пометом воняет, а еще земля на зубах остается, тьфу.
      Батареек оставалось всего-то на час работы. Правда, есть еще полностью заряженный компьютер Кирилла, на него в случае чего пересесть можно. Да и аккумулятор на всякий пожарный стоит под столом.
      Ивану очень хотелось поболтать с консолью, представившейся ему богиней Бастет. Парень понял, что в командной строке поселилось неведомое существо, которое, невзирая на ограниченность языка команд, выкидывало Дураку подсказки. Давно он не пользовался помощью Бастет. Но наболело, и парень открыл черное окошко.
        /hello -Bastet
        *HI!!! =^_^=
        /hint
        *Help Irina Semenova =^_^=
      – Это я уже сто раз слышал, - буркнул программист.
      Он немного подумал, а потом решил спросить про фараона и быстро нащелкал следующую команду:
        /who -killed -Tutankhamen
        *I don't know =^_^=
        /why
        *I was away =^_^=
        /think
        *I'm console, I can't think! =^_^=
      – Без пол-литра с такой консолью крыша поедет, несмотря на силу трения!
      Если программа отказывается помогать и крутит шарманку про Ирку, то хватит чатиться со сбрендившей операционной системой. Искать надо, выслеживать…
      В коллекции курсовых работ Ивана Дурака нашлась и программа-детектив с достаточно развитым, но искусственным интеллектом. И начал программист рисовать на листе бумаги схему. Тутанхамон, который знает только о пропаже украшений своей жены и ни о чем больше не догадывается. Анхесенпаамон (читать, Анечка - комм. Ивана), которая отдала украшения как мзду ряженому. Мужчина-заговорщик, военный стратег, имеющий доступ к религиозным ценностям. Девушка-заговорщица, неравнодушная к предыдущему правителю Сменхкара (противному жрецу - комм. Ивана), ненавидящая Кию, как две капли воды похожая на проводницу Иру Семёнову. Эйе - советник фараона (старый хрыч - комм. Ивана). Хоремхеб - военных дел мастер (Гоша Куценко, так легче запомнить - комм. Ивана). Сехемра - хитрющий жрец. Сторож Неб, владелец тайного хода, шпион. Кия - мать правителя, реабилитированный 'враг народа'… и потом Иван дополнил список малозначимыми именами ближайших родственников и слуг. Вроде бы исходные данные вполне достаточны. И детектив запустил компьютерный генератор идей.
      Как и следовало ожидать, искусственный интеллект до добра не доведет. Умная программа выдала, что мужчина-заговорщик - это гибрид Сехемра и Хоремхеба, а девушка - это Эйе.
      – Прекрасно, да будет вашей женой пингвин-самка, господин программист! - выругался он, вспомнив старый анекдот про умственные способности искусственного интеллекта.
      Он недолго убивался над полученным результатом, а потом вдруг заметил, что у старичка-толстячка не введен пол. Но после исправления ошибки, компьютерный детектив выдал еще более неутешительное: 'Такого подозреваемого в списке нет!' Иван почесал репу, а потом включил нечеткую логику.
      – Ну, хотя бы в общих словах, кто она, кого мне искать??? - сказал он, шлёпнув по клавише 'Ввод'.
      'Близкая родственница жертвы. Желает вернуть былое могущество!'
      – Как ни вертите, как ни крутите, выходит только Нефертити! - буркнул парень, выключая компьютер.
      Жаль, что Маши не было рядом, а то бы подсказала, где да как жили близкие родственники правящей династии, не унаследовавшие права на престол. Хотя что-то Ивану подсказывало, что 'обитали' они по ту сторону реки, в Долине Фараонов, в некрополе, а эта девушка, желающая взойти на престол, чудом спаслась при делении наследства и теперь желает получить лакомый кусочек. Про таких в истории либо не оставалось ничего, либо они становились великими, как Клеопатра или Хатшепсут, например. Но так как ни в одном учебнике не упоминалось о последовательнице Тутанхамона, относилась заговорщица Ирка к первой категории. Исторические факты не помогут, нужно полагаться на собственные догадки и размышления.
      – Вот Интернету бы чуть-чуть, ну пару мегабайтиков, - протянул Иван, - Яндекс, Гугль и все такое, и раскрыта загадка! Так нет же, отрубили! А я за месяц честно заплатил! Теперь вот мозги парить надо, загадки всяких свинксов разгадывать!
      Все шло только к одному: нужно было идти во дворец и снова расспрашивать фараона, его жену и всех-всех-всех.
      Программист посмотрелся в зеркало. Нет, в таком виде являться ко двору нельзя: неумытый, лохматый, на скулах щетинка. Хорошо, хоть футболка черная, на ней грязи не заметно. Да и шорты хоть светлые, но не абсолютно белые. Ничего, сойдет. Переодеваться во что-то иное не хотелось. Чёрный экзаменационный костюм выглядел как-то не по теме и не по погоде, в белых брюках жарко, да народ и так все время оглядывался на чудную одежду Ивана, особенно юбки для каждой ноги были людям в диковинку. Так что, причесавшись и сбрив наросшую за три дня щетину, он в очередной раз отправился в 'Кремль'.
      Маша, хлопотавшая над третьей порцией яичницы, не стала увязываться. Днем, как брат с сестрой поняли, Ира Семенова не выходит на охоту, а значит, нет никакой опасности быть ею схваченными и убитыми. А поговорить с дворцовыми Ваня и сам сможет.
      Что-то не понравилось программисту во взглядах стражников у ворот.
      – Вас велено не пускать, господин Иван Дурак, - сказал один из них, когда парень вытащил из кармана пропуск с голограммкой в полной готовности протараторить речь о спецзадании, - приказ Ее величества Анхесенпаамон.
      – Гнев на милость, милость на гнев… - пробубнил он, - как хотите, через четыре дня локти не кусайте…
      Может, стражники еще долго обсуждали последнюю фразу. Но Дураку до этого не было никакого дела. Выходило просто - его оклеветали, и теперь ни один из охранников не пропустит во дворец. Но никто, кроме сторожа не знает еще одного входа в дом фараона. Ясно, что если Неб и сторож, то не рядовой, коли в его ведении лаз имеется.
      Теперь, днем, Иван внимательнее осмотрел бедное жилище, в котором обитал лучший друг его сестры. Дом в самом центре города, в районе для знати, а имущества - кот наплакал, даже садика на крыше, как у остальных соседей, не имелось. Создавалось впечатление, что парень вовсе тут не жил, а использовал эту недвижимость просто как выход из тоннеля, замаскированный под дом. Что ж, пока хозяина немногочисленного добра нет, надо бы смотаться во дворец и обратно, успев при этом допросить фараона с женой и очистить свою репутацию.
      В погребе, на счастье программиста, никого не оказалось, и он беспрепятственно поднялся в коридоры дворца. Надо было стащить у сторожа набедренную повязку из сундука и переодеться для конспирации. Но, хорошая мысль всегда приходит слишком поздно. Так что, крутись теперь, агент ОСЯ.
      Как бы ему не повезло с дорогой сюда, обратный путь мог оказаться более тернистым. Нехорошее предчувствие терзало душу парня, когда он шел по дворцу. Надо торопиться и вернуться в город до тех пор, пока Неб не решил отправиться на прогулку с Машей. Вряд ли хозяин секретного объекта будет рад тому, что всякие Дураки стали использовать тайный лаз как проходной двор.
      Программист осмотрелся и направился прямиком в покои царской четы. Он шел быстро, уверенно. Навстречу ему, если кто и попадался, то тут же прятался в ближайшие комнаты: всех хорошенько напугали Иваном Грозным. А кем еще могли выставить заговорщики несчастного славянина?
      Гость из Раши вошел в покои без стука: некуда кулаком бить, да и незачем (все равно пошлют). Анхесенпаамон с распущенными волосами сидела лицом к окну, а ее верная Мерит заплетала ей в прическу ленточки.
      – Сын Сета, - огрызнулась служанка, завидев парня.
      Царица вскочила и не сводила полного ужаса взгляда с Ивана, словно смерти от него ждала.
      – Девчонки, вы чего? - удивился он, хотя прекрасно знал причину такого поведения. - Если бы я хотел вас убить или изнасиловать, то не стал бы заваливаться к вам днем, да еще и когда вы в такой дружной компании! Будь я фанатом визжащих девочек, устроился бы я мойщиком окон в школе стриптиза.
      Царица смотрела на парня с удивлением, вспоминая слова мужа, что этот человек не несет в себе никакого зла. Иногда она поглядывала на перепуганную Мерит, которая пятилась к двери, чтоб броситься звать стражу на помощь.
      – Я пришел только спросить вас, Ваше величество, об одном важном деле.
      Сказав это, Иван положил правую руку на сердце и поклонился.
      – Мерит, иди к себе и ни кому не говори о моем госте! - приказала царица.
      – Оглохла, ослепла, стала невидимой! - добавил в шутку гость.
      После этого и Мерит как-то перестала бояться, что этот человек может сделать что-то плохое ее госпоже. Служанка обернулась в сторону парня и подарила ему воздушный поцелуй, игриво подмигнув.
      Еще с минуту после ее ухода они стояли молча, глядя друг на друга, и никто не решался заговорить первым.
      – Аня, - начал Иван,- чего это ты меня так бояться стала?
      Правительница села на кровать, скрестив руки на коленях, и уставилась на свои браслеты. Наблюдательный программист заметил, что царица была на грани истерики и еле сдерживала спокойствие.
      – Аня, я пришел помочь, а если эти ночные деятели в лице Анубиса и какой-то девки наговорили про меня всякую ерунду, так это чтобы следы замести и заставить тебя или твоего мужа издать приказ о запрете посещения мной вашего дворца. Потому что без меня им легче свои тёмные делишки проворачивать. Я хоть Дурак, но догадливый! Кстати, кто на меня донес?
      – Эйе, Сехемра и Хоремхеб, за завтраком, - сухо односложно ответила она, склонив голову.
      Ее заплетенная с ленточками челка полностью закрыла лицо.
      Что же, выходило, программа не так и глупа, вот только девушка… Копия Иры. Не мог никто из стариков принять такой облик. Оборотни, коих знавал Дурак по многочисленным сказкам и фантастическим романам, не умели превращаться в красных девиц. Но в голове витала мысль: 'Близкая родственница, обиженная при дележке наследства'. Детектив внимательно всматривался в черты лица царицы, пытаясь найти сходства с любимой Иринкой. Когда Иван понял, что гляделками делу не поможешь, и он пытается притянуть за уши первое попавшееся объяснение, он решил, что лучше будет описать таинственную особу царице.
      – Не помнишь никого из родственников с такой внешностью?
      Она покачала головой. Все самые близкие ей люди жили во дворце, дядюшки и тётушки были слишком стары, а их дети… среди них не припоминалось девушек лет двадцати от роду.
      Странно, не мог же это быть кто-то из случайных людей. Царица недолюбливала Кию, как и та девушка в саду, но смирилась с присутствием вдовы Эхнатона во дворце и не желала знатной митаннийской подданной и свекрови в одном лице ничего плохого.
      – Еще ее ненавидела Меритатон, - только бросила девушка в конце своего рассказа, - моя старшая сестрёнка. Она, придя к власти после смерти отца, вышла замуж за сына Кии, но посмела уничтожить все упоминания о второй жене моего отца в мире живых. Только в гробнице отца остались записи о митаннийской принцессе. Меритатон всегда считала мачеху не достойной жизни, она презирала ее, называя разлучницей матери с отцом в лучшем случае. Кроме того, сестренка все беды Кемета за последние годы списывала на совесть несчастной митаннийской царевны, которая никогда ничего плохого не сделала. Сестренка хотела однажды убить Кию, но у нее не вышло. Хоремхеб и Сехемра укрыли оклеветанную царицу. А Меритатон…
      – А что с ней стало? - Иван уже забыл о ходе своих мыслей и о расследовании, а просто уселся на пол напротив Анхесенпаамон и слушал ее рассказы и откровения.
      – Она пропала… Сразу после убийства Сменхкара. Говорили, что она была уничтожена вместе с мужем. Кто-то рассказывал, что она погибла от рук местных жителей в бескрайних пустынях страны Митанни за то, что она оклеветала их царевну. А может, ее разорвали на части шакалы. И народ Кемета, и жрецы, и чужестранцы - все ненавидели Меритатон за ее грубость и прямолинейность. Мне так жалко сестренку. Ей просто не повезло. Как представляю только, что у неё и тела не осталось, и она не смогла предстать перед богами на Суде Осириса, так страшно становится.
      Как понял Иван, царица была чрезмерно чувствительной натурой, из-за того, что бедной девочке пришлось слишком много пережить за свои двадцать лет жизни на земле. Рассказав о старшей сестре, она расплакалась. Каким бы злым человеком ни была Меритатон при жизни, но об ушедших либо хорошо, либо… Парень сел рядом с правительницей на кровать и ему в очередной раз пришлось обнять девушку, чтобы успокоить.
      А ведь если верить истории, этот маленький хрупкий человечек переживет Тутанхамона, потом выйдет замуж за Эйе, овдовеет во второй раз, потом хетты отправят в Кемет своего принца, чтобы тот женился на ней, а его убьют по дороге то ли вражеские народы, то ли принц умрет от бубонной чумы, то ли кеметцские интриганы организуют заговор. А потом и сама Анхесенпаамон пропадет в неизвестном направлении. Прямо черная вдова какая-то. Но Иван Дурак не знал ничего из этого, потому что никогда не интересовался историей. А сама царица и не могла предвидеть своего трагического будущего. Или же просто предчувствовала?
      – Иван, - в слезах прошептала она, - я чувствую себя в безопасности в твоих объятьях. Ты такой… ну, такой… не знаю, какой… с тобой спокойно…
      Она подняла на парня заплаканные глаза. 'Ну, прямо как Жасмин из игрушки про Аладдина, - подумалось Ивану - только живая, и такая несчастная…' Парню ничего не оставалось, как утереть накатившиеся ей на глаза слёзы. Дрожь прошла по его спине, и он еще крепче обнял царицу.
      – Я бы хотела… быть в твоих объятьях вечно… - продолжала она.
      – Нет, Аня, - отрезал Иван, - я обладаю даром успокаивать девушек, но не более того.
      Конечно, он наврал. Да и Анхесенпаамон как потенциальная невеста ему не особо нравилась. Во-первых, она была замужем. А во-вторых… Нет, тут дело даже не в прозрачных нарядах, что были модными в Кемете (да, Иван не любил вульгарных девок, но царица была кроткой), и даже не в ее росте (ведь Анхесенпаамон ему всего-навсего до груди доставала). Просто ему не нравились плаксы, распускавшие нюни по первому попавшемуся поводу. Будь на ее месте Иришка (только не перекрашенная), она бы точно реветь не стала, несмотря на то, что имелось предостаточно поводов для слез.
      – Ты можешь не только обнимать, ты можешь не только успокаивать, ты можешь влюблять в себя девушек, - прошептала Анхесенпаамон.
      Иван повел бровью. Вот это новость! Так и до Дон Жуана или Казановы недалеко! Парень начал припоминать, кого он на своем веку успел влюбить в себя? Восьмиклассницу Сашку в школе, которая считала его похожим на Ди-Каприо? Да нет же! Юльку Шаулину? У нее такие тараканы в голове - век не сообразишь, что ей от него надо. Все-таки, то, что он попал в Древний Египет - плохо, но как замечательно, что тут нет дочурки начальника.
      Царица обняла сидевшего рядом с ней чужестранца и чмокнула его в лоб.
      – Так только мертвецов целуют… - скорбно сказал Иван, - а я не собираюсь на прием к мумификатору.
      – А у нас - любимых в лоб целуют. А мертвецов… мумия не почувствует прикосновения твоих губ…
      – Аня, прекрати, а если муж придет?
      – Он мне больше не муж! - вдруг повеселевшим голосом ответила Анхесенпаамон. - Он всегда был моим младшим братом и не более того.
      Только что плакала, а уже улыбается. Ох, и непростая же эта деваха!
      Тем временем царица залезла на кровать с ногами, и ее юбка задралась до колен. Она, взяв Ивана за руку, потянула парня к себе.
      – Тутанхамон спит, и попросил не беспокоить до сумерек, искатель истины ты мой. Так что, у нас еще мноооого времени…
      Ее голос был сладок, ее речи расслабляли. Программист поддался на уговоры девушки и не стал противиться ее воле. Нет, разум говорил, что он поступает неправильно, потом он не сможет смотреть в глаза Ире и уверять, что она его единственная любовь. Но инстинкт хотел совершенно другого, и тело не желало слушать разум. И тут Иван подумал, что если ему когда-то суждено будет вернуться домой и рассказать лучшему другу Кириллу о своих похождениях в Кемете, то друг просто уважать его перестанет за то, что он проигнорировал любовь царицы. Да и в сказках-то, в сказках Иванам Дуракам положено хоть раз поцеловать если не Царевну Лягушку (что очень неприятно), то какую-нибудь Несмеяну (что больше подходило к образу плачущей Анхесенпаамон). Поэтому, нечего терять марку сказочного персонажа и огорчать и без того опечаленную девушку.
      Парень поспешно стащил с себя любимую футболку с пингвинчиком на груди. Он закрыл глаза и прикоснулся своими губами к ее щеке. Когда еще доведется ему, простому российскому парню, поцеловать особу голубых кровей! Точно, к дочерям Путина не подпустят и за километр. Анхесенпаамон ловким движением руки развязала тесьму у себя на груди, и платье бесформенной материей упало на кровать.
      'Так, а теперь осталось примонтировать устройство 'девушка'', - подумал Иван прямо как его лучший друг, пошляк Кирилл.
      Это последнее, о чем программист подумал, прикасаясь к нежной смуглой коже превительницы древнего гостударства. Закрыть глаза и забыться. Как давно у него не было любящей девушки. Точнее сказать, он никогда не испытывал такого сильного притяжения к женскому телу. Что эти дурынды-провинциалки, для которых любовь продолжалась только до получения оценки за курсовую. Ох, эта Аня, нет, Анхесенпаамон, великая женщина прошлого, несказанная красавица. Ее чувства, как показалось программисту, были неподдельными. И эта страсть, так спонтанно вырвавшаяся из ее души, - поток искренних чувств, желание спрятаться за спиной у сильного мужчины, который никогда не даст ее в обиду. Она нашла в нем, программисте из далекого будущего, то, что не смог дать ей муж. Ее не интересовали ни власть, ни богатства, ей просто не хватало внимания, ласки и любви.
      Из головы Ивана уже совсем вылетели мысли, что девушка, крепко прижимающаяся к его груди, чужая жена. Да, он изменил Ирине. Но… была ли та любовь. Можно ли назвать великим чувством мимолетное помешательство, мысль о том, что он захотел жениться на проводнице. Ира не его невеста, а он, Иван Дурак - не ее жених. Ничего постыдного нет в том, что прекрасная царица соблазнила его, увлекла за собой туда, где им обоим хорошо. Ничего-ничего, он не любит Анхесенпаамон, он просто хочет закрыть ее собой, защитить, уберечь. И этой женщине достаточно такого к ней отношения. Она счастлива.
      – И что это, интересно, тут происходит? - раздался знакомый голос с порога.
      Программист в холодном поту соскочил с кровати, заворачиваясь в первую попавшуюся тряпицу, оказавшуюся платьем супруги фараона. Анхесенпаамон же быстро забилась в угол, прикрываясь простынью.
      Сам правитель тоже выглядел неважно, какой-то лохматый, в мятой одежде, без воротника-ожерелья и прочих дурацких прибамбасов типа балда-бейки, только дрожащей рукой сжимает длинную трость. Будто его с сеновала спустили вниз головой и тростью поддали. Однако сена и песка из него не сыпалось.
      – Допрос свидетелей, - улыбнувшись во все тридцать два зуба, сказал Иван, заматывая бедра подолом царского платья, - с пристрастием… С их стороны…
      'Вот уж попал! Копец мне! Секир башка!' - проносились в голове следователя неутешительные мысли.
      Фараон, малость обалдевши от увиденной сцены, квадратными глазами смотрел то на Ивана, то на супругу. Девушка, в свою очередь, словно напакостившая кошка, стреляла глазами в сторону то одного парня, то другого.
      – Ты же меня не любишь, Тутанхамон, - грустно сказала она, потупив взгляд.
      Программист понял, что теперь ему и его тупому расследованию никто во дворце рад не будет. Даже фараон, у которого, как он разобрался еще при первой встрече, добрая душа и хорошее чувство юмора. Так что, забыв про любимую одежду и про то, сколько метров до земли, он с разбегу выпрыгнул в окно. Благо, был второй этаж. Больновато приземляться, но не смертельно.
      – Вот, блин, какова участь любовников из анекдотов, - буркнул себе под нос программист, потирая ушибленную при падении щеку.
      Он посмотрел наверх, в окно, из которого совершил 'геройский' прыжок. Слава тебе, Господи, оттуда никто не высовывался. Пока. Значит, надо быстрее сматываться, не то Тутанхамон пошлет за неудачником погони с приказом связать и бальзамировать заживо!
      Во дворец очень не хотелось, и Дурак припустил на полной скорости мимо ворот.
      – Эй! Вас же велено не впускать! - завопили стражники вслед бегущему по дороге Ивану.
      – А выпускать-то не запрещено! - оглянувшись, бросил он, припуская еще быстрее.
      Стражники 'зависли' в обдумывании сложившейся ситуации.
      А дома его ждала счастливая сестричка с наконец-то получившимся у нее вкусным блюдом - яичница по-кеметски.
      – Эх, Машка, - раздосадовано буркнул брат, ввалившись в дом и заперев за собой дверь табуреткой. - Попал я к чёртовой бабушке с этим расследованием! Не умеешь - не берись, как говорится.
 
      Бастет сидела в питейном заведении в центре Москвы и прокручивала записи Себека за последний день. Розовый румянец не сходил с ее щек (боги приняли человеческие облики), когда она, тяжело вздыхая, делала какие-то пометки у себя в дневнике. Стоило покровителю фараонов Себеку вернуться с двумя коктейлями, богиня-кошка посмотрела на него как на врага народа.
      – Вот и отпускай тебя в Египет одного, - положила она камеру на стол.
      Два бизнесмена за соседним столиком повернулись в их сторону в предвкушении скандала и начали перешептываться.
      – Ну чего ты мне заснял, а?
      Себек сидел, закрыв рот рукой, и невинно смотрел на стойку бара, где официантка разливала посетителям спиртное.
      – Такое можно показывать только после полуночи!
      – Не ты ли хотела 'Дом-3' раскрутить. Только ради тебя старался, милая.
      – Спасибо, - хихикнула Бастет, - только попутно не забывай снимать, как этот Идиот, ой, Дурак, мир спасает за неделю. А то твои записи мне скоро не по 'Бен-Бен-TV' придется показывать, а отдавать клипмейкерам с M-TV. А насчет спасения мира я ему уже не первую весточку отправила.
      – Будем надеяться, что мы не ошиблись с агентом. Кстати, а за кеметского мальчишку я тебе уши надеру!
      Бастет скорчила недовольную гримасу, мол, только попробуй, и покинула заведение.

      Весь день Иван не выходил из дома. Он сидел у себя на кровати и мрачно разглядывал нарисованную схему. Все! Доигрался! Единственное, что у него есть - несколько наблюдений со вчерашней ночи и путанные показания царицы. Большего ему не достать. Маша крутилась перед зеркалом в платье Анхесенпаамон, которое, как сказал брат, он утащил в лавке одной богатой торговки, чтобы прикрыть срамоту. Как ни странно, но сестренка поверила. К счастью, два дня назад, когда она была во дворце, царица предстала перед ней в полупрозрачном наряде. Это же простенькое, скорее даже, домашнее платье, не составляло труда спутать с нарядом любой зажиточной египтянки.
      – Как я тебя люблю, Ваня, - ласково сказала Маша, - ты всегда мне даришь такие замечательные вещи!
      Программист покраснел от смущения и попросил сестренку отправиться погулять или найти себе дело по душе. Этого-то ей и надо было. Радостная младшая отправилась на свидание со своим ненаглядным.
      'Меритатон мертва, - крутилось в голове Ивана Дурака, - ее младшая сестра слишком искренна в своих чувствах, родственников женского полу нет, кто же эта Ира?!' Нужно идти во дворец дознаваться, выслеживать. Только кто туда его пустит. Фараон, небось, посадил жену под охрану и велел глаз не спускать с ворот: как бы гость-извращенец еще раз не пожаловал за несчастной девушкой поухаживать.
      Вообще, Тутанхамон - человек приятный, только что у него с супругой не сложилось, программист не понимал. Нашел, видать, парень себе другую, а законную жену бросил. Во времена Ивана в таких случаях разводились. А что подразумевали в таком случае здешние традиции, он не знал. Только не могла Анхесенпаамон устроить столь жестокую безжалостную игру из-за равнодушия собственного мужа. Да и не Ира она: волосы черные, ростом маленькая. Тьфу, совсем все в голове закружилось.
      Счастливая Маша вернулась уже когда солнце садилось. Она что-то лепетала, будто Неб ее ненаглядный восторгался ее новым платьем и говорил, что оно ей очень идет.
      – Бабьи разговорчики оставить, - фыркнул программист, поворачиваясь к сестре, - у меня к тебе дело, причем очень серьезное.
      Она, вся во внимании, села напротив него.
      – Значит так, во дворец мне нельзя.
      Девушка рассмеялась. Как же, естественно, нечего было за царскими юбками ухлестывать. Вот узнает Иришка, что Ваня слишком активно успокаивал кеметскую царицу, так и вообще, откажется замуж выходить. Это только дочка начальника его в любом виде и состоянии в мужья возьмет да любить станет.
      – Кроме шуточек, Маша, - брат закрывал руками пылающие щеки, - двойник московской проводницы каждую ночь бродит по городу и пытается проникнуть во дворец с целью убить фараона или подготовить это преступление, так?
      Сестра кивнула. Хотя, три ночи - это еще не закономерность. Но лучше пресечь все на корню.
      – Значит так, мелкая, мы с тобой в это шоу на выживание с одной целью играем - нам помешать ей надобно! Спасти от необдуманного шага! Иначе я просто не представляю, как можно трактовать подсказки затейников реалити-шоу.
      – Пусть будет так, - согласилась Маша. - Что от меня требуется?
      – Просто покараулить, кто проникает во дворец с южной стены. Там у меня кошка висит, я по ней забирался. Так вот, Ира примерно там же лазит. Посмотри, как она это делает и кто ей помогает. Но ничего не предпринимай.
      В глазах сестры читался ужас. Сказать по правде, она несколько боялась встречаться со странной двойницей Ирины. Эта женщина могла, моргнув глазом, обворожить, а уничтожить, она умела летать и безжалостно орудовала серпом. В ее поле зрения попасть мог пожелать только камикадзе.
      – А если она фараона убивать будет? - вдруг пришло в голову Маше.
      – Нуууу, - вот ответа на этот вопрос Иван Дурак еще не придумал. - Наверное, надо громко визжать и звать на помощь. Какой-нибудь Харин-Хлеб прибежит и прогонит негодницу. Но ты не боись, сегодня она фараона не убьет. Помнишь же пророчество так называемого Анубиса.
      Маша кивнула.
      – Вот и славненько, удачи, сестренка, а я подумаю пока, что нам дольше делать. Главное, не бойся.
      Сказать легко, сложнее не испугаться, набраться мужества и отправиться следить за страшной женщиной, которая и человеком-то вряд ли была. Страхи летали вокруг Маши, когда она шла по темным улицам ночного Уасета. Брат-извращенец, сам вляпался в неприятности, а ей теперь расхлебывать. Как всегда, мужчина создает проблемы, а женщина их расхлебывает.
      Ну ничего, подумала Маша, Ваня не говорил о том, что она должна следить за странной женщиной в гордом одиночестве, а значит… Она свернула на улицу Энгельса и смело направилась к дому, где жил Неб. Вот сядут они с любимым и будут всю ночь за происходящим у дворцовой стены наблюдать. Аккурат из окна ее ненаглядкого юго-западный угол был виден.
      Три стука в деревянную дверь. Никто не открывал. Нахмурившись, девушка обошла маленький домик своего возлюбленного и заглянула в окно. Пустота, никого нет. Неужели он отправился на прогулку? Когда же спит этот неугомонный!
      'Ладно, все в порядке!' - успокоила себя Маша.
      Она вошла в дом своего друга и устроилась у окна. Вот сюрприз-то ему будет - он возвращается домой, а его девушка ждет. Приятно. Она отворила дверь и ступила на порог, как вдруг холодная рука крепко зажала ей рот.
      Ни заричать, ни вырваться. Вторая рука крепко схватила ее под грудью и прижала к ледяному телу, которое не дышало. Маша и голову повернуть не могла. Она попыталась сопротивляться, приналась, наступала невысокими шпильками своих босоножек на ноги пленившего. Но тот не ослаблял хватки.
      – Будь хорошей девочкой, - раздался у нее над ухом грубый женский голос.
      Доигралась. Она даже до дворца не успела дойти, открыть себя, как столь глупым образом попалась в лапы… можно догадаться, Ирины.
      Странная женщина эта проводница - не дышит, боли не чувствует и все видит, предугадывает каждый следующий шаг Ивана Дурака. Словно некий предатель подглядывает за программистом и его сестрой через стеклянную перегородку, а потом докладывает обо всем увиденном этой неживой особе.
      Только Машин брат мог влюбиться в мертвую девицу - подумалось несостоявшейся шпионке, когда Ира оттащила жертву от двери и развернула лицом к себе.
      Симпатичные черты, длинный острый нос, раскосые красные глаза с длинными ресницами: а у братца есть вкус, подумалось Маше. Но в следующее мгновение разум ее утонул в лучах красного света. И она уже не чувствовала себя. Тело уснувшей девушки мешком свалилось под ноги пленительницы.
      – Почтенная, вы великолепны, - запряженный в телегу осел выруливал из ближайшего проулка.
      – Этот Дурак так предсказуем, - ухмыльнулась девушка. - Я так и предполагала, что сегодня он сам не сунется, поэтому и выследила эту наивную душу.
      Она с легкостью подняла свою добычу и положила на повозку и сам уселась рядом, доставая из-под холщевого коврика кнут.
      – Поехали, спаситель! Отвезем ее на корм шакалам.
      Осел сверкнул рубиновыми глазами и медленно поплелся по ночным улицам Уасета, осторожно ступая, чтоб не наделать много шума.
      Проницательная и непобедимая, она сделала той ночью одну маленькую ошибку. Отъезжая от дома на улице Энгельса, двойница Иры не обернулась на тихий скрип двери, что доносился от дома, где они только что были.
      Неб, закрыв рот рукой, в ужасе смотрел на удаляющуюся повозку. Надо было срочно что-то делать.
      – Солнце всем на планете одинаково светит: и царице, и простой проводнице, - напевала двойница Иры, когда осел семенил по улицам ночного Уасета.
      – Эй, почтенная, где вы Веерку-то Сердючку слышали?
      – А не знаю, - пожала плечами пленительница и закуталась в черный плащ.
      На улице становилось прохладно, и даже ее не чувствующее боли тело дрожало, когда свежий ночной ветерок пробирал ее до костей.
      – Вот еще вертится… Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки, манишь, дурманишь, зовешь пойти с тобой…
      – А это уже про вас, почтенная, - зубоскалил ее провожатый в ослином теле. - Скольких вы одурманили а…
      Девушка погладила голову лежавшей рядом с ней добычи. Несчастная девушка, поддалась на уговоры брата и впуталась в историю, в которой ей и делать-то нечего. А молоденькая она, эта хеттская женщина: ее золотистые волосики до плеч мягкие словно заморский шелк, и глазюшки как ягодки, живые, радостные. Ей бы да хорошего жениха, булла бы хорошей хозяйкой. Так нет же, связалась с этим соглядатаем паршивым. Двойнице Ирины как-то стало жаль губить эту невинную девичью жизнь.
      – Она еще любить могла бы, но все кончено, малышка.
      – Почтенная, бросьте сожаление, - фыркнул осел, прибавляя ходу, - к шакалам ее, какие разговоры?
      – Но чтобы стать владычицей мира… - прошептала двойница, - я должна принести в дар богам человеческую жертву. У меня нет своей жизни, мне надобна чужая. Ирина, мое воплощение из далекого мира… сильная женщина. Я когда-то была такой же.
      Скупая слеза протекла по безжизненной щеке похитительницы, когда она с горечью смотрела на пленницу. А осел не сбавлял хода, он бежал к северным воротам. Два часа бега от города, и все будет кончено, Маша станет жертвой шакалов.
      – Если верить ослу, - двойница покосилась на усердного рыжего труженика, - мне нужна еще одна жертва… Из этой эпохи.
      – Да-да, почтенная, - кивнул осел, - только можешь не рассуждать вслух.
      – А может, я хочу рассказать девице перед смертью, зачем мне ее жизнь? - обиделась мертвая двойница. - Она спит моим сном, но она все слышит и понимает. Она должна узнать все до конца.
      – Вот перед смертью и расскажете, - огрызнулось рубиноокое животное, - лучше подумайте, что с ночным караулом делать будем.
      Серьезный взгляд похитительницы прошелся вскользь двух стражников, охранявших северные ворота. Рядом с одним из них стояла сонная лошадь. Да и сами охранники, казалось, клевали носом. Не велика проблема - подумала злодейка. Они практически спят, и помочь им уснуть окончательно труда не составит.
      – Вперед, дорогой, - ударила она плеткой ослика, и тот бодро помчался к воротам.
      Стража среагировала мгновенно. Пусть два высоких плечистых мужчины и скучали откровенно на своем посту, но зслышав топот копыт ни мигом приободрились и направили штыки в морду резко затормозившему перед ними ослу.
      – Откройте ворота, - ахнула девица, прижимая к груди плетку, - моя сестра больна, и я везу ее в Асьют к чародейке. Если вы меня не пропустите, она может умереть…
      – Что же ты засветло не уехала, прекрасная незнакомка, - галантно улыбался стражник, беря девушку за ледяную руку и целуя тыльную сторону ее ладони.
      – Простите, почтенный, - похитительница сверкнула красными глазками, - но я думала, что сестренка дотерпит до утра, а ей стало хуже… Пустите, да возблагодарят вас Боги.
      – Шакалов-то не боитесь? - заботливо причитал второй охранник.
      – А с ними я, - словно дикая кошка прошипела девица, стреляя алыми молниями из глаз, - как-нибудь справлюсь.
      Два безвольных мужика, каждый под пять локтей в росте, покорно подошли к воротам и отодвинули засов. Злорадная ухмылка украсила лицо похитительницы, когда ее осел чинно прошествовал под сводом ворот. И как только повозка выехала за город, оба стражница без чувств свалились на землю. И только одиноко стоящая лошадка спокойно жевала траву.
      В черный прямоугольник ворот было видно, как маленькая повозка удаляется на север вдоль реки, безжалостные ночные ветры поднимают песок и уничтожают все следы.
      Неб, запыхаясь, стоял и смотрел, как толстый осел бежит прочь из Уасета. Парень ехидно ухмыльнулся, присаживаясь на колени перед одним из стражников. Пара движений, и доспех охранника развязан. Еще пара - и мальчишка затягивает веревки корсета на собственном теле.
      – Эх, не мой размерчик, - бросил он.
      Кому, как не родившемуся в Кемете было знать, что без такого доспеха в пустыне очень опасно: колючий песок больно ранит тело, а ветром, тем более, ночным, может продуть так, что заболеешь и не встанешь на ноги.
      Он резко обернулся к лошадке. Жаль, что без лука и колесницы, но и такая сойдет. Выбирать не приходится.
      – Эй, пошла давай! - парень запрыгнул на дремавшее животное и пихнул его под бока.
      Лошадь дико заржала и встала на дыбы, что Неб чуть не свалился. Он пару раз дернул лошадь за уздачки и, подчинив животное, бросился вслед за подозрительно спешившим преодолеть пустыню ослом.
      А похитительница гнала своего спасителя, не жалея его сил.
      – Давай же, скорее, скорее, а то до рассвета не успеем! - ныла она, хлестая ослика кнутом.
      Это городские представители упрямого отродья считались неповоротливыми ленивыми созданиями, двойнице Иры достался очень послушный и весьма проворный экземпляр, тем более, знающий целый арсенал интересных напевов, которые по какому-то странному стечению обстоятельств вспоминались и самой девушке.
      Осел, перешедший на рысь, - это из области фантастики. Но помощник почтенной девицы скакал не медленнее хорошего коня. Телега, правда, немного подводила. Ее расшатанные колеса мешали ехать очень быстро. А еще… вдруг ослу пришлось резко уйти в сторону, потому что прямо над его ухом просвистела стрела.
      – Что это? - девушка, поправляя капюшон, обернулась.
      Она сощурила светащиеся красным глаза и разглядела на городской стене нескольких лучников. Но это еще полбеды - один взмах рукой, и все пущенные в нее стрелы, опали. Двойнице показалось, или в ее разуме на самом деле проскользнуло воспоминание, будто она некогда встречалась с магом, способным останавливать стрелы. И в это мгновение ее внимание привлекла несущаяся прямо на повозку лошадь. Скакала она быстро, поднимая за собой такие клубы пыли, что за ними с трудом можно было различить северные ворота.
      Прижавшийся всадник резко дергал за узды, и лошать легко уходила в стороны, чтобы уклониться от очередной стрелы, пущенной стражниками. Так вот в кого стреляют, догадалась похитительница.
      – Милый, ослик, быстрее! - заорала она, и ее помощник припустил что есть мочи.
      Телегу сильно трясло по барханам, и девушка только и могла, что кричать на свое животное и придерживать уснувшую Машу, чтобы та не свалилась с повозки.
      Вскоре городские стены скрылись из виду, но осел не сбавлял ходу. Расстояние между погоней и похитительницей все сокращалось. Она то и дело оборачивалась и, прищурившись, пыталась разглядеть, кто же сел ей на хвост. Было еще слишком далеко для того, чтобы двойница смогла использовать магию своих алых глаз.
      Осел тоже постоянно оглядывался и что-то бурчал под нос.
      – Что ему от нас надо, кто это? - волновалась девица.
      – Начальник стражи фараона, - бросил запряженный осел и помчался так быстро, как только мог.
      Но и Неб не отставал. Он прекрасно понимал, что похитительница уже слишком далеко отвезла его возлюбленную от города, что в этих краях по ночам бродят шакалы, а из песка вылазят скарабеи - хищники пустыни. Но страх отошел на второй план. Если он не попытается спасти любимую, то Маше уже никто не поможет.
      Избалованная лошадь, которой вдруг пришлось мчаться что есть мочи в неизвестном ей направлении, дико ржала и все пыталась остановиться. Но наездник ей попался не из слабаков, он знал, как заставить лошадь мчаться, куда ему было нужно. И сторожевая неженка старалась не подвести человека.
      Но как бы быстр ни был осел, лошадь его все равно догнала. Испуганная похитительница круглыми от удивления глазами безмолвно смотрела на настигшего ее воина. Да, красная молния. Но почему… этот парень не подчинился ее воле, не стал ее покорным слугой. Его взгляд оставался осмысленным и целеустремленным.
      – Я… теряю силы? - ахнула похитительница, смотря то на осла, то на настигающего человека. - Я не могу подчинить его…
      – Не может быть, - запыхаясь бросил осел, - попробуйте еще раз… почтенная.
      Девушка сосредоточилась. Маша лежала перед ней. Настигший повозку воин освободил левую руку и медленно наклонился вбок, аккуратно, чтобы не соскользнуть с лошади. Он на ходу резко ухватил похищенную Машу за талию и прижал к себе. И в этот момент красная молния вылетела из глаз двойницы. Промахнуться она не могла.
      …
      Но она проиграла. Магия опять не подействовала на всадника. А тот резко развернулся и поскакал к городу. Он бы и скрылся за горизонтом, если бы его не подвел конь. Животное вдруг опустилось на колени и завалилось набок. К счастью для наездника это произошло не слишком быстро, и он смог соскочить с предавшего его скакуна. Парень держал спасенную девушку на руках и не спускал дикого взгляда с лошади, что просто улеглась посреди пустыни и уснула.
      – Но на лошадку-то подействовало, - шепнула двойница, слезая с повозки.
      Она достала из-под плаща золоченый серп и кинулась на так некстати подоспевшего начальника караула. Неб и сообразить не успел, что его жизни угрожают, он схватился за первое, что висело на поясе и вытянул руку. Он и не предполагал, что второпях достанет подаренный несколько дней назад фонарик.
      Дикий визг девушки, наверное, распугал бы всех шакалов в округе. От света, исходяего от странного подарка гостьи из будущего, двойница Иры закрыла лицо руками и отвернулась. Она тут же кинулась к своей повозке, постанывая и потирая лицо руками.
      – Ах, Неб… - промямлила Маша, туманными глазами глядя на своего спасителя, - где я?
      И она снова провалилсь в забытье. А осел тем временем припустил прочь, увозя свою госпожу на телеге.
      – Сет ногу сломит, - выругался Неб, провожая похитительницу и привязывая фонарь к поясу. - Очень напоминает мою… но этого быть не может.
      – Что, Неб? - опять ткрыла глаза девушка.
      – Тихо, маленькая, все будет хорошо.
      Он взял ее на руки и медленно поплелся в сторону города. Когда девушка пришла в себя настолько, что могла сама переступать ногами, спаситель поставил ее на землю, и они, словно два раненых в битве зверя, держась друг за друга, ковыляли по пустыне.
      Где-то вдалеке завывали шакалы, стрекотали неугомонные ночные жуки. Неб постоянно оглядывался, не гонется ли за ними один из ненасытных хищников.
      Похитительница с ее странным поведением уже почти вылетела из его головы. Он думал только об одном: как бы довести до города любимую девушку да когда она проснется окончательно разузнать, что с ней такое приключилось. Окажись он несколько позже у дверей собственного дома, не застал бы похитителей, и Маше грозила бы неминуемая смерть.
      Его сердце отчаянно колотилось об ребра. Но он старался быть спокойным.
      Через ворота парень не пошел. Он свернул к реке и пробрался сквозь тростники к своему насиженному местечку, где они с Маш-шу любили коротать свободное время.
      – Давай, садись… - он опустил полусонную девушку на камень, но она улеглась на землю и провалилась в сон.
      – Что же с тобой сделали, Маш-шу, да сожрет эту женщину Амт? - спросил Неб сам себя.
      Она вконец уснула, положив голову ему на колени. А он еще долго любовался лицом спящей и гладил ее мягкие золотые волосы. Вскоре и парня сморил сон. Он и не заметил, как сам повалился на землю, а глаза его сомкнулись.
      Маша поежилась от холода и села. Ночь уже уступила свои права прохладному утру. На востоке розовело рассветное небо.
      – Где я? Что со мной?
      Она огляделась. Знакомое место, вырубленный тростник на берегу Хапри. А рядом с ней спит любимый Неб в великоватом для его тела воинском корсете. Как девушке хотелось, чтобы все, произошедшее ночью было сном: эта Ирина, нашептывающая ей о своем могуществе, погоня, а потом долгий путь по зловещей ночной пустыне. Но, казалось, все это вовсе не было сном, Маша просто увидела часть собственной жизни со стороны. А еще фраза любимого: 'Она напоминает мою…' Кого? Получается, Неб догадывается, кем может оказаться эта коварная женщина, которой нужно две жизни: Ирину, чтобы существовать, и жизнь жертвы, чтобы стать владычицей мира. Ну и дела. Есть что рассказать брату. Только услышать бы версию Неба, которого ее родной брат считает не самым порядочным на этом свете человеком, если не сказать хуже - шпионом и обманщиком.
      Она посмотрела на свои пыльные от песка руки. А ведь если бы не Неб, она могла и не проснуться этим утром.
      – Маш-шу, - шепнул он, приподнявшись на локтях, - все в порядке?
      Она радостно улыбнулась и крепко обняла своего спасителя.
      – Огромное спасибо тебе… за жизнь… за любовь!.. За все.
      – Не надо, не надо, - отмахнулся он, избавляясь от ее крепких объятий и садясь на камень, - я просто за тебя очень испугался. Чего тебя ночью ко мне понесло?
      И она как ну духу выложила, как трусливый брат отправил ее выслеживать страшную чародейку. Не побоялась Маша рассказать и предысторию о том, как фараон застукал ее брата вместе со своей женой. Услышав все это, Неб расхохотался.
      – Короче, Ваня мой стал посмешищем, - веселилась Маша.
      Они еще долго хихикали над непутевым братцем чужестранки, пытаясь смехом вытеснить из душ то страшное, что им довелось пережить ночью. Он крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом утер губы рукой и, все еще смеясь, предложил:
      – Маш-шу, искупайся, а… С тебя песок сыплется…
      – Успею, успею, - отмахнулась она, - давай я лучше расскажу про Ваню, как он…
      Неб надулся и прижал ее к груди.
      – Я не хочу целоваться с грязной девушкой.
      – Ты тоже, хе-хе, нечистый, - провела она пальцем по его щеке, размазывая грязь.
      Девушка не удержала равновесие, и оба они свалились на землю, продолжая хохотать непонятно над чем.
      – Точно, мы друг друга не перепачкаем, ибо дальше не куда, - он подмигнул девушке.
      А она, робко попросив отвернуться, развязала ленточки на своем новом, но уже таком грязном платье.
      Она пулей забежала в прохладную утреннюю воду и окунулась с головой, чтобы смыть весь песок, что налип на ее тело во время ночного похищения. А когда обернулась к берегу, то столкнулась нос к носу со своим любимым, который не замедлил захватить ее в свои объятья.
      – Маш-шу, не боишься крокодилов? - вдруг спросил он.
      – Ни капельки, - коротко ответила Маша, хотя она кривила душой - потому что их тут нет!
      – А научи меня также плавать, - вдруг предложил он.
      Неб поднял руки вверх и изобразил тонущего.
      – Придурок! - в шутку обозвала его подруга, схватив за руку. - Тут по грудь и тонуть неинтересно, а вот та-аам!
      Маша так дернула рукой, что не ожидавший от нее такой подлости парень по инерции отлетел на пару метров на глубину. Врал он все, что плавать не умеет, он искусно поднырнул и выплыл у нее за спиной, обняв ее руками за груди.
      – Обманщик… Нет… Артист… Нет… Извращенец… - прошептала девушка. - Всё ты умеешь.
      Она глубоко дышала, чувствуя тепло его тела.
      – Ага, - не отрицал Неб и еще крепче обнял Машу.
      – Задушишь! - заорала она. - Отпусти!
      Она попыталась разжать его крепко стиснутые пальцы. Ни нырнуть, чтоб уплыть, ни пихнуть в бок. Этот кеметский мальчик в совершенстве владел техникой пленения женщин. Будь он чуть постарше, можно было бы дать ему звание захватчика или как минимум отменного стратега.
      Как только он ослабил объятья, девушка вырвалась и отплыла от него на добрый десяток метров.
      – Ну что, поймай меня, извращенец! - рассмеялась Маша.
      Чтобы раздразнить парня, показала пятку правой ноги, а потом вынырнула и повторила вопрос. Мол, на глубине-то куда интереснее плавать, чем на мелководье.
      – А то! - подмигнул он, через несколько секунд очутившись у нее перед носом.
      И тут он почувствовал прикосновение ее холодных губ к его губам. Она сама… решилась поцеловать его…
      Маша подмигнула и, игриво оттолкнув его, выбежала на берег. Но он нагнал ее и повалил на землю.
      Они смотрели друг на друга. Кажется, целую вечность. Она видела лишь его большие грустные серые глаза и его улыбку. Она легла на прохладный песок. Приятная для телп прохлада прошлась по бедрам, спине, по плечам…
      Неб нежным движением руки отодвинул ее челку набок. 'Нельзя, нельзя, всё это неправильно!' - крутилось в голове у Маши. Она посмотрела на реку через его плечо. Самое время крикнуть: 'Крокодил!' И смыться в заросли камышей, прикрываясь скомканным платьем. 'Нет, так нельзя… всю жизнь бежать… от любви… от взросления… от будущего!' - сказал совсем другой внутренний голос, которого раньше она почему-то не замечала.
      Неб расправил бантик на платье любимой девушки. А она, засунув ноги в босоножки, обернулась к нему. Неб стоял перед ней на коленях. Он бесцельно смотрел на валявшийся на песке корсет и хеттские сапоги, что он стянул у стражника у северных ворот, когда сломя голову кинулся спасать Маш-шу. Несмотря несколько часов сна, выглядел он не только вымотанным и усталым. А еще у него никогда не было такого несчастного взгляда! Маша села рядом, не спуская с него глаз.
      – Я чем-то тебя обидела? - это единственное, что крутилось у девушки на языке. - Или я… это… неправильная, не умею как надо… это… ну… то, что мы сейчас делали… Честно скажу, я не умею… У меня никогда никого не было…
      Слишком жалкий вид был у парня. Неужели, она причинила ему боль или обидела словом? Мало ли.
      – Нет, - сухо ответил он, - дело не в тебе, ты самая лучшая девушка на свете. Просто мне уже несколько дней не могу уснуть. Мне кажется, что меня преследует тень прошлого.
      Очень мило! Сначала брат гонит лабуду про крылатый призрак Ирки, блуждающий по улицам Уасета, а теперь и этот в ту же степь. И, что самое интересное, сны эти имеют воплощение.
      – Мне, - продолжал Неб, - во сне является женщина. Она старше меня лет на пять. У нее густые рыжие волосы и краснющие глаза.
      Ну-ну, старые знакомые. Девеча встречались. А еще у нее есть рыжий толстый ослик с не менее злобным взглядом.
      Перенек посмотрел на плывущие облака, а потом продолжил рассказ:
      – Она обвита цепями, прикована к скале с рельефом, на котором изображены Эхнатон, Нефертити и три их старшие дочери: Меритатон, Мекетатон и Анхесенпаатон. Над головой висящей женщины - Атон, солнечный диск, и лучи касаются ее головы. Прямо за её спиной - изображение Меритатон. А сама женщина… вылитая дочь Сета и Нефтиды . На ней короткое зеленое платье… странное, не кеметское… Руки у нее подняты, на каждой по золотому браслету с цепью. И оковы… к потолку прикреплены. Женщина… висит, понурив голову, пока в комнату не войду я. Она окидывает меня огненным взглядом. Её глаза несчастны, я тянусь к ней, но она лишь отрицательно мотает головой, а потом говорит: 'Она выпила мои силы! Она хочет убить и твое счастье! Найди Ивана Дурака! Только он может освободить мою душу!' И так уже дней пять. Как только ночью я пытаюсь уснуть, ко мне приходит этот сон. Я не могу его больше видеть. И, самое страшное, мне знакомы черты лица этой женщины, но я не могу вспомнить ее имени! Да что я говорю? Тебе это не интересно.
      Маша обняла его. Вроде бы, так должно быть спокойнее.
      – Ее зовут Ира, если это тебе о чем-то скажет. И-ра… почти кеметское имя. Во снах мы порой видим страшные вещи, - сказала она. - А ночью ты ходишь по городу, чтобы не уснуть и не видеть ее? И мне очень интересно.
      – Да… последние дни я, вообще, мало сплю. Так, вздремну днем и хватит… Днём она не является в мои сны.
      – Мой брат… - Маша сказала это тихо-тихо, будто боялась, что кто-то ее может подслушать. - И его возлюбленная… Это все из-за них.
      Она была на двести процентов уверена насчет личности таинственной незнакомки. Единственное, что она не могла понять - почему Ира явилась во сне именно к Небу и просила его о помощи.
      – И знаешь, - ни жива, ни мертва сказала Маша, ей подумалось, что она сейчас начнет рассказывать не что иное, как страшную сказку про гроб на колесиках или черную простыню, - я же говорила, что мой брат, кажется, выследил ее во дворце у Тутанхамона… Она вместе с каким-то мужчиной готовит страшное дело…
      Неб, тяжело дыша, круглыми от удивления глазами, смотрел на Машу.
      – Они через три дня собираются убить фараона.
      – Маш-шу?! Это правда?! - на лице Неба, кроме ужаса, не осталось никаких эмоций.
      Уж какой, но подобной реакции от него она не ожидала. Что-то парень сильно переживал за фараона. Хотя он работал при дворе, и ясно, что со сменой начальства ему, возможно, грозит увольнение. А если он кто-то типа главного бухгалтера, то есть, казначея, тогда и вовсе он может записываться на прием к парасхиту.
      – Да, правда, - продолжила она, - но мой брат ее поймает, и все твои страшные сны…
      – Маш-шу, все не так просто! То, что является к тебе во сне - твоя судьба! И ты не вправе изменить ее ход! Всё равно… найдет твой брат эту женщину или нет, убьет ее или нет, но я умру молодым… потому что она Богиня, она дочь Сета, а от него добра не жди!
      Девушка посмотрела на пушистые белые облака.
      – Ты мне не веришь… - разочарованно сказал Неб.
      – Нет, - честно ответила она, - если бы все, что мне приснилось за восемнадцать лет моей жизни, сбылось, то мир бы рухнул от ужаса: раз пять бы я погибла в авиакатастрофе, раз восемь утонула бы в море, несчетное количество раз вышла бы замуж за пластмассового принца на белом коне… Поэтому твой сон тоже не вещий, и тебе никто не будет мстить, а проживешь ты… ну, лет сто, как минимум!
      – Хотелось бы, - мечтательно сказал он и посмотрел на небо, на те же облака, которыми любовалась его подруга. - Когда у меня есть ты… богиня Маш-шу… спасительница…
      Облака плыли на юг, постоянно меняли форму, распадались на части или, наоборот, собирались в кучку. У них все как у людей: хотят одно - получат другое.
      Маша положила голову ему на плечо. Ей так не хотелось, чтобы он уходил. Она не верила в вещие сны, но что-то недоброе все же вкралось в ее сердце. Какое-то нехорошее чувство, страх, что однажды, и очень скоро… они уже не будут вместе.
 

 
      – Ну, я же говорил, что она вернется, - Хоремхеб ударил Ивана по плечу, когда удивленная донельзя Маша подошла к их с братом дому.
      Она ожидала увидеть тут кого угодно, но только не главнокомандующего кеметской армией собственной персоной. Военачальник держал под узды черного коня, которого, как показалось девушке, она видела сегодняшней ночью. Весь в пыли, этот конь робко топтался за спиной уважаемого военного, который крепко жал руку ее брату.
      – Вань, а что случилось? - спросила она, предчувствуя неладное, а потом поздоровалась с гостем.
      – Ты пропала, вот что случилось, - обиженным тоном заявил брат.
      Как же она, глупая, и не подумала о том, что Иван, проснувшись поутру и не найдя ее дома, бросится на поиски. Они же с братом договаривались, что последить Маша пару часов у дворцовой стены, да домой вернется… А получилось, что ее похитили, потом спасли, далее она выспалась на берегу реки, а следующие несколько часов провела за увлекательной и, кстати, очень полезной беседой с Небом… да что и говорить, не только за беседой.
      Пока Маша принимала самое, что ни на есть активное участие в своих приключениях, брат места себе не находил. Как только взошло солнце, он бросился метаться по городу в поисках родного человека. Конечно же, в первую очередь программист заглянул в домик Неба, но там, естественно, никого не было. Он расспрашивал всех, с кем только сталкивался на улицах Уасета, но прохожие только пожимали плечами: ночью они спали и не видели пропавшей девушки.
      Брат готов был разреветься от горя, он корил и ругал себя за то, что отпустил Машу одну выслеживатьопасную женщину ночью да в незнакомом городе. А когда он подошел к северным воротам и спросил у стражников, не видели ли те его сестры, хеттской женщины в кеметском платье, как высокий мужчина без формы ему заявил:
      – Крадут все… У кого сестру, а у меня коня и доспехи.
      – О, господин Иван! - раздался знакомый голос военачальника за спиной у программиста, и тот робко обернулся.
      Свежи были воспоминания парня о неудавшемся ухаживании за царской супругой. Как бы не про его голову явился Хоремхеб - подумалось программисту. Но отступать некуда: перед ним раздетый ограбленный охранник, сзади - главнокомандующий. Да и два лучника топчутся неподалеку.
      – Здравствуйте, Иван, - торопливо поприветствовал парня военачальник и сразу же перешел к делу, - господин Тутанхамон…
      Ну все, подумалось Дураку, доигрался, настал час экзекуции, вот она расплата за похоть! Впал, знаете ли, российский подданный в немилость кеметского правителя. Но Хоремхеб говорил совершенно о другом.
      – Господин Тутанхамон, - повторил он, заметив смятение в глазах чужестранца, - сказал, что только поможете решить мою проблему. А дело такое… Господин говорил, будто ты сыщик, гость из Раши?
      От души отлегло: значит не за фараонову жену бить пришли, и на том спасибо. Надо же, какой странный этот Тутанхамон, у него жену чуть из-под носа не увели, а он все равно относится к Ивану как к важной птице.
      – Ну… в некотором смысле, - помялся парень. - Я на господина работаю и на себя.
      – Тогда еще и на нас поработай, найди коня уважаемому охраннику. Лучники говорили, - Хоремхеб бегло глянул на двоих молоденьких стражников, - будто некий паренек на лошадке в пустыню ускакал.
      – Не могу, простите, - отрезал программист, - у меня сестра пропала, а вы меня лошадь искать просите. Не могу…
      – Да не ушла никуда твоя сестра, чужестранец, - рассмеялся ограбленный охранник, - загуляла, небось, с каким бравым ребятенком. Клянусь богами, к вечеру домой возвернется.
      Не отправь Иван сестру следить за таинственной незнакомкой, он бы поддался на утешения стражника. Но обстоятельства подсказывали, что не все так ладно.
      Ни дебены золотые, ни уговоры Хоремхеба не помогали. Отказывался Иван. Но и своих проблем не рассказывал: да кто ему поверит. Это вам кеметская стража, а не 'Отдел странных явлений'. Неизвестно еще, чем могло бы закончиться то гробовое молчаиние, что нависло над стражницами, Хоремхебом и Иваном в тот момент. Но в это время к воротам подъехал на кривой телеге провинциальный торговец. Охрана принялась проверять его поклажу, а старичок сиплым голосом пропищал:
      – Тут неподалеку в пустыне черный конь лежит на боку. То ли раненый, то ли убитый. Войны нет, а смерть гуляет по правому берегу Хапри.
      Иван с Хоремхебом переглянулись. Вот и удача!
      – А девушку… - дрожащим голосом вопрошал программист, не спуская глаз с торговца, - хеттскую девушку рядом не видели.
      То ли к счастью, то ли нет, но купец отрицательно покачал головой. По крайней мере, Маша не убита, - уже хорошо.
      Но ехать к месту происшесвия сыщику-программисту все же пришлось. Там-то в пустыне и нашел Хоремхеб еще одну вещь - свой свиток со стратегическими картами и планами по захвату Хатти. Только доспехов охранника так найти и не удалось.
      С этим Дурак с военачальником и вернулись в город, где, о чудо, нашлась и младшая сестра сущика. Впрочем, она и не терялась.
      Раньше Хоремхеб особо не нравился программисту потому, что военных дел мастер очень сильно зависел от мнения своего лучшего друга Сехемра.
      – Пройдемте в дом, - пригласил Хоремхеба программист, - не дело на пороге ваши проблемы разглашать. Только вы, господин Харин-Хлеб, не удивляйтесь нашим чужеземным интерьерам.
      Маша, опешив, хотела было возразить, но не успела. Брат раскрыл дверь шире, пропуская к себе в комнату военного. Стоит ли говорить, что немолодой уже Хоремхеб был просто шокирован утварью в доме чужестранца. В двадцать первом веке сказали бы про такую обстановку: 'Бардак средней запущенности'. Но в четырнадцатом веке другой эры кавардак казался чуть ли не диковинкой или чудом света.
      – Это и моя пропавшая давеча сестра Мария, - представил Иван девушку военачальнику.
      – Маш-шу? - переспросил Хоремхеб. - Да мы с Эйе прекрасно ее знаем. Познакомились мы, когда еще первый раз к тебе приходили.
      – Вань, я не люблю, когда меня Марией называют, - смущенно добавила девушка, усаживаясь в свой угол, - а еще твоя манера произношения имен наших кеметских коллег…
      Брат же, приняв в триста сорок какой-то раз это замечание к сведению, пригласил ее и гостя за стол, разбираться в проблеме военачальника.
      Как программист понял сегодня, господин Хоремхеб, несмотря на его придурковатое поведение, - человек был очень серьезный и расчетливый. Он занимался разработкой всех завоевательных походов, тогда как Тутанхамон с головой уходил во внутренние дела страны и сотрудничество с номархами . Из всей троицы (жрец, советник и военный), как выяснилось из рассказа последнего, фараон уважал его больше всех и считался с его мнением. Иван только многозначительно улыбнулся и не стал говорить, что же Тутанхамон на самом деле обо всех троих думает, потому что парень понял, как этот пучеглазый усатый человек трепетно относится к своим внешнеполитическим деяниям.
      Но военачальник решил зайти к чужестранцу, естественно, вовсе не для рассказов о своих завоеваниях за кружкой 'Бон Аквы'. Все дело было в найденном в пустыне свитке. Планы о походах на хеттов, расстановка сил, заметки о будущих завоеваниях и военных хитростях, - вот что утащили из дворца конокрады. Вот это было куда интереснее, чем жизнеописания немолодого человека, связанные с хандрой предыдущих правителей.
      – А кто при дворе читать и писать умеет? - сразу спросила Маша. - Вань, да не смотри на меня так, знаю, что говорю. Хотя и сама кеметской грамоты не разумею.
      Просто программист до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что в Кемете грамоте учены были немногие. Как ни странно, но ни Иван, ни его сестра не умели читать древние письмена. Маша, правда, знала благодаря университетскому курсу несколько наиболее распространенных иероглифов, но такой уровень владения кеметским был сравним разве что с 'английским со словарем'. Зато всё, что ни писали брат с сестрой на чистом русском, было понятно кеметцам и те утрерждали, что Дураки знают их язык в совершенстве. Фантастический парадокс, не иначе.
      – Писец Ахмос только и может, я немного, и очень медленно. А еще господин Тутанхамон умеет, он и Анхесенпаамон еще иногда подучивает. И Кия, но ей-то зачем мои свитки? Тем более, клянусь я, что все они во дворце ночью были.
      – Значит, понять ваши каракули из дворцовых могли только три человека? А этот Ахмос когда-нибудь писал вам документы под диктовку? Знал, где вы папирусы храните? - Маша с головой погрузилась в работу следователя. - Да и Кия ваша - тот еще шпион. Наверняка, охмуряет вас, уважаемый Хоремхеб, и пока вы слепы от любви вещает на всю захваченную Митанни ваши гениальные планы против хеттов.
      От последнего ее заключения Ивану стало просто-напросто смешно. Хотя, и в этом предположении имелось рациональное зерно. А вдруг у этих митаннийцев тут целая секретная база. Для начала царевна Кия затесалась в самые, что ни на есть близкие родственники к правителям. Для продолжения вызвала к себе с родины человека, называющего себя Небом. А для окончания банкета - готовит серьезный военный поход на Хатти, а затем и на Кемет. Теория, вроде как, непротиворечивая. А вдруг всё так и есть? Тогда дело о краже государственной тайны совсем не пересекается с планами заговорщицы по устранению главы государства, и, следовательно, совершенно не интересно Ивану. Хватает ему Ирки и заговора. Но задумчивого программиста 'вернул в реальность' гость:
      – Да как вы могли подобное про Кию-то придумать? После того, как я ее скрывал при еретике и при стерве этой, Меритатон, она в жизни не станет помышлять о всяких гадостях! А вот Ахмос, бывало, мне писать помогал. Особенно чужестранцам. Он клинописью в совершенстве владеет. Но про мой тайник, где лежат мои секретные папирусы, никто не знал, честно-честно!
      Все было ясно как день: если Хоремхеб не врал, то писарь, он же 'Анубис', прекрасно был осведомлен, что военачальник разрабатывает стратегии, иногда на время заимствовал папирусы, а потом приходил к своей госпоже и вещал гениальные военные планы, выдавая их за свои. Вполне возможно, что этот ряженый и выдавал себя за Хоремхеба. Оставалась самая малость - проверить, не врет ли военный.
      Да, вот еще что…
      – А вы знаете, кто такой Неб? - вдруг ляпнул Иван.
      Нахмурившись, коеначальник не спускал взгляда с программиста. Создавалось впечатление, будто он впервые слышал это имя.
      – О, да вы, господин Харин-Хлеб, еще меньше нас вам известно, - развел руками студент, - тогда я поведаю вам сказку о митаннийце, грамоте кеметской ученом. Хитрый лис, всех нас вокруг пальца обведет.
      Неприятно было Маше слушать россказни брата о том, как ее приятель спас программиста в погребе и велел никому не рассказывать о той дорожке, по которой тот выпустил Ивана на волю. Военачальник чуть со стула не упал, когда программист принялся рассказывать о том, что из дворца в один из домов Уасета ведет тайный лаз, по которому и снует между бедной хижиной и царскими покоями подозрительный тип по имени Неб.
      Только сестра не терпела, она собралась духом и рассказала обо всем, что друг успел ей поведать утром, а потом и о случившемся ночью.
      – Этот парень далеко не так прост, как я думал, - пробубнил программист, глядя на нарисованную схему с обозначениями отношений между обитателями дворца, - у него откуда-то есть немного золотишка, обувка, пара носков, тайный ход (какая-никакая, а недвижимость), ему снится моя возлюбленная, а еще, как ты, Маша, говоришь, он помрачнел, когда ты ему, как последняя дура, выложила о заговоре.
      – Стойте, стойте, - прервал мысли Ивана Хоремхеб, - ваша сестра говорит, будто Неб этот на лошади за ней отправился. Получается, это не кража была. Возможно, и доспех да сапоги хеттские у твоего друга.
      Девушка кивнула, только тряпки ее сейчас не интересовали.
      – Получается, что женщина, которая похитила меня, выкрала из дворца еще и военные документы, так?
      Поспорить с девушкой никто не мог. Именно это и получалось.
      – Слушайте, народ, - озарило программиста, - интересные вещи: мне уже несколько раз снилась Ира, просящая помощи. Я, дурак, ничего не сделал, вот она к Машкиному дружку и обратилась! Но парнишка трусит, ко мне не спешит, только тебе жалуется! Да, господин Харин-Хлеб, вам пора тоже узнать, что в стране затевается заговор против фараона, и мы с Машей пытаемся докопаться до истины.
      – Да я уже понял все по вашим разговорам, - военачальник отпил воды из стоящего напротив него пластикового стаканчика, - какая-то девица, живущая вне города, каждую ночь наведуывается во дворец в надежде убить фараона, вы ей мешаете, она начала охоту за вами. И еще эта чародейка способна проникать в ваши сны и разговаривать с вами. Только кто этот Неб? Не ее ли подельник.
      – Будь мой ненаглядный сообщником этой Иры с ослом, - разобиделась Маша, - вряд ли он меня стал бы спасать!
      – И то верно, - согласился Иван Дурак.
      – Вообще, с какого перепугу ты взял, что заговорщица - это твоя проводница? - сощурилась Маша. - По мне, так местная жительница, похожая на одну из дочерей Нефертити и желающая благодаря своей внешности захватить власть в стране.
      – Это Ира! Я чувствую! - сжав кулаки, закричал брат, вскочив и опрокинув табуретку. - А твоя мумия - подлый шпион!
      – Успокоились, - взял обоих чужестранцев за руку Хоремхеб, - психом делу не поможешь. Сейчас нам важно выследить эту вашу Иру, поймать ее и допросить. Так? Ну, и найти того, кто ей помогал выкрасть мои свитки.
      Пожалуй, рассудительный военачальник прав, - согласились гости из будущего. Если коварной чародейке помогает кто-то из дворцовых, его надо выследить и попытаться по возможности оградить от общения с заказчицей.
      – Маш, - выпалил брат, - а ты можешь сбегать к своему товарищу и попросить у него взаймы корсет и сапоги того стражника… Если он, конечно, их еще не отдал хозяину.
      – А зачем тебе? - не поняла сестра.
      Но ответом ей стала лишь короткая односложная фраза: 'Есть идея'.
      Ну, если брата посетила безумная мысль, то его уже не переубедишь. Тем более, достать доспехи охранника представлялось очень простым занятием. День был в разгаре, и Маша могла не опасаться, что чародейка снова попытается похитить ее. Однако, военачальник отказался отпускать девушку одну и увязался за ней.
      Тайна Неба, вот что остановило девушку в ее попытках отказаться от помощи. Главнокомандующий соглашался помочь, и он, пожалуй, единственный, кто мог бы пролить свет на жизнь ее друга. Не будь связан Неб со дворцом и всеми недавними событиями, Маша и не стала бы любопытствовать: какую такую самую дурацкую на свете работу подразумевал парень в день их первого знакомства.
      Неба дома не оказалось, зато на кровати его лежало именно то, что Маша с военачальником и искали - доспехи и сапоги. Словно парнишка, подслушав разговор в доме Ивана специально выложил эти вещи на самое видное место.
      – Мне кажется, что это все ему не особенно нужно, - предположил военачальник, обследуя каждый уголок дома. - Не живет он тут.
      Он открыл бочку, стоявшую в дальнем углу и посмотрел вниз. А вот и лаз, о котором рассказывал Иван Дурак. Интересно, куда он ведет. Только у главнокомандующего пока не возникло желания найти второго конца странного подземного хода.
      – Разберемся сегодня с моими свитками, а потом я поищу этого твоего Неба. Как бы не хеттский соглядатай у нас во дворце завелся…
      А Маша стояла и думала, как бы предупредить друга, чтобы тот не пользовался ближайшее время своим секретных ходом. Так и попасться недолго. А что, если он и на самом деле гость чужеземный, который разведывает, что во дворце плохо лежит. На уважение и любовь к пареньку эти догадки ни коим образом не повлияли. Скорее даже разожгли в душе девушки еще больший интерес к его персоне.
      – Ладно, идем, - потянул Машу за руку военачальник.
      Пока сестры и главнокомандующего не было, Дурак вытащил из-под кровати большую картонную коробку с красной надписью 'Не кантовать'. Там хранились самые ценные сокровища программиста: электронные поделки, сломанные сотовые и неудачные курсовые. Долго пришлось Ивану искать то, что нужно. В коробке хранилось с два десятка различных технических изобретений. Все эти игрушки управлялись с помощью телевизионного пульта, но каждая выполняла только одну функцию. Древнему военному было бы в диковинку абсолютно все, что добывал из картонного ларца чужестранец.
      – Так, это никому ненужный покемон, у которого глаза разными цветами светятся, - бормотал себе под нос Иван, отбрасывая в сторону плюшевого пикачу, - а этот телепузик с фотоэлементом в брюхе отучил Кирюху курить…
      После прыгающего будильника и попсовой шарманки Иван добыл из ларца именно то, что ему и нужно было. Он положил игрушку и пульт к ней на покрывало, которое решил использовать в качестве вещмешка, и продолжил копаться в сокровищнице в поисках необходимых предметов маскировки.
      За этим увлекательным занятием и застали его вернувшиеся с доспехом гости. Иван в набедренной повязке из простыни и резиновых розовых шлепанцах для похода в душ сидел на кровати и тыкал по кнопочкам на пульте, тестируя найденную игрушку. А рядом с ним лежал большой сверток неизвестно с чем.
      – О, спасибо! - с удовольствием разглядывал программист древний доспех.
      Главнокомандующий помог парню зашнуровать его, а Маша с опаской спросила:
      – Что задумал, горе ты мое?
      – Всего-навсего маленький следственный эксперимент! - махнул рукой Иван, засовывая в сверток протестированную только что игрушку. - Расскажу, когда вернусь.
      – Расскажешь, если вернешься, - поправила его састра.
      Насыщенный событиями день клонился к вечеру. Завтра останется лишь три дня из того срока, что дал Анубис Анхесенпаамон за ее серьги. Кем был Тутанхамон для Ивана? Хозяином саркофага, изображенного на двести шестьдесят какой-то странице учебника истории. Нет, уже не то. Героем тупых мультиков про оживших мумий. Как всё это пошло! Он человек, очередной работодатель, не более того. Только вверенная программисту работа на этот раз - намного сложнее, чем защита секретных материалов об упырях в 'Отделе странных явлений'.
      Да что там эта защита, которую все равно хакеры через два дня взломают, по сравнению с раскрытием правительственного заговора? Тутанхамон был симпатичен Ивану как личность, и горе-детектив просто не мог представить, как только рука может подняться на такого улыбчивого доброго человека. Да еще чья рука-то: его любимой девушки… Иришки… Просто невозможно уложить все происходящее в голове. Бред, да и только! Это все неправда, дурной сон.
      – Я прошу вас, уважаемый Харин-Хлеб, остаться у нас дома часика на два-три. Поговорите с Машей, она вам много интересного поведает: о Раше, о наших путешествиях, о… ну, наплетёт с три короба, то есть, сундука. А я за это время обещаю все ваши папирусы найти.
      – Что же, с чужестранцами мне всегда интересно поговорить, - развел руками военачальник, только мне и за вас боязно, господин Иван.
      Парень лишь отмахнулся свободной от свертка рукой:
      – Все будет замечательно! Мои роботы меня никогда не подводили!
      – Как пожелаете, чужестранец! - кивнул кеметский подданный. - Только на помощь вам прийти будет некому… разве что Неб опять из-под земли возникнет.
      Девушка ждала своего Анубиса на том же месте, что и вчера. Как и следовало ожидать. Эти заговорщики в чем-то очень умны, но иногда совершают такие проколы, что диву даешься. Уже стемнело, и было сложно различить даже очертания деревьев в саду. Как быстро светлое время суток сменяется темным в южных краях, однако. Минут десять - и словно все освещение отключили. Анубис по пути до места встречи ударился о пару стволов. Он поправил маску и подошел к ожидавшей его особе. Только на этот раз она была не в маленьком белом платье, а в чем-то темном и длинном.
      – Я так тебя ждала! - ахая и охая, она бросилась на шею любовнику. - Мой фараон!
      Он почувствовал, что тело ее было не по-человечески холодным, а сердце не билось в груди. От девушки исходил слабый, чуть различимый в цветущем саду запах лаванды. Анубис, напуганный холодком тела спутницы, отодвинул ее от себя.
      – Еще три дня до моего воцарения, почтенная, - прошептал он, - не говори 'гоп', пока не перепрыгнешь!
      Девушка повела бровью. Такой поговорки она раньше не слышала. Она посмотрела на морду Анубиса. Какой-то он сегодня странный, что-то в нем не то. Жаль, темно, не разглядеть. Бог-самозванец тоже пристально рассматривал лицо своей возлюбленной, но она не давала ему сосредоточиться на своей внешности.
      – Мой фараон, а почему у тебя такие короткие блестящие волосы? - удивилась она. - Да и не волосы это вовсе, а какая-то гадость.
      Девушка потрогала правой рукой то, что служило волосами Анубису, фиолетовую новогоднюю мишуру.
      – Постригся, почтенная, а что, нельзя?
      – Можно, - пожала плечами собеседница, - но почему у тебя такой короткий нос?
      – В морду дали, - сквозь зубы процедил зверобог, которому уже начинал надоедать такой назойливый фейс-контроль.
      Больше всего его интересовало одно: как эта дамочка так хорошо видела в темноте. О, ужас, Ира так похожа на Анхесенпаамон. Точно, родственница! А в ушах у нее… серьги… те самые, которые царица отдала Анубису.
      – А почему глаза такие круглые и безжизненные, не по канону рисованные? - хитро сощурилась девушка.
      – Потому что в пальму врезался, - он уже выходил из себя, - да кончай ты, эту байку про 'Красную шапочку', я у Харин-Хлеба спёр еще пару папирусов очень важных!
      Последнее как-то совсем не порадовало девицу, что она даже забыла обо всех странностях собеседника.
      – Как это украл? - возмутилась она. - А не ты ли говорил, что нашептывал Хоремхебу на ухо свои идеи, а тот их записывал, а Сехемра?
      Надо же, как интересно выходило.
      – Да что там, я же простой писец, Ахтунг, - махнул рукой Анубис.
      – Писец, так ты… - она отошла от него, отрясая руки. - Ты… только прикидываешься моим миленьким Сехемра?
      Боже, какие мы нежные, какие мы недотроги. Если изображаешь перед ней настоящего стратега, то эта девка готова на шее висеть, даже если у тебя на голове маска вовсе не Анубиса, а волка из 'Ну, погоди!' А коли ты писец противный, то мы и руки об тебя марать не станем. Зато все ясно. Так что, дело Хоремхеба и его таинственных записок оказалось проще пареной репы. Проводница-проводница, чью же роль играешь ты? Мысли ряженого прервал голос, донесшийся из глубин сада:
      – Это не Ахмос, Ахмос - это я! И я просто заменяю Сехемра парочку дней, простите, почтенная.
      Волк, пришедший к девушке первым, обернулся в сторону настоящего лже-Анубиса. Как всегда Иван Дурак (а все поняли, что это он отыгрывал роль божества) потерял бдительность, но его спасла, сама того не ведая, коварная заговорщица:
      – Ахмос, - обратилась она к настоящему писцу, - а что с Сехемра? Он меня разлюбил?
      – Что вы, милейшая, да сожрет его Амт на суде за такую измену! И вот этого противного самозванца - тоже! - ткнул Ахмос-Анубис в сторону чужестранца. - Знаешь, как его зовут?
      – Иван Дурак! - тут и догадываться не стоит.
      Инстинкт самосохранения подсказывал программисту, что пора сматываться, а то опять в какой-нибудь подвал запрячут. Хотя нет, раз он из подземелья успешно сбежал, то теперь дело попахивает кровью.
      – О, смотрите, Боинг! - ткнул он пальцем в небо.
      Конечно, на темном-темном небе темной-темной ночью ничего было не разглядеть, да и Боингов еще не изобрели, но тупая уловка отвлечения внимания работала всегда безотказно.
      – Чтооо? - хором спросили девушка и Ахмос, а Иван Дурак понял, что из каждого правила бывают исключения.
      – Ну, смотрите же быстрее, не то улетит! - визжал он, тряся рукой, указывая в пустое место.
      В конце-концов уловка сработала, и парень выиграл несколько спасительных секунд, чтобы прыгнуть и оказаться в ближайших кустах. Но вскоре девушка уже приказала Ахмосу бежать за самозванцем и убить его.
      Программист извлек из-за пазухи пульт дистанционного управления и нажал на самую большую кнопку. Не сделай он этого, повторилась бы вчерашняя история. Когда Ахмос уже запускал руки в куст, чтобы схватить сыщика из Раши, из противоположных зарослей вдруг выкатился маленький красный луноходик и, мигая синей лампочкой, начал кататься вокруг заговорщицы. Эта игрушка, которую Иван перепаял на одной из многочисленных практик по радиоэлектронике, и которую он все время порывался выбросить, спасла ему жизнь.
      – Ахмос, убери это от меня! - вопила девушка, хватаясь за голову.
      Происходящее можно было снимать на камеру. Иван, сидя в кустах упавлял луноходиком, ряженый Анубис пытался схватить эту истошно пищащую бякушку. Заговорщица, закрыв рот руками, и наблюдала, как слуга ее 'фараона' борется со странным существом. Жаль, что преподаватели студента Дурака не видели столь занимательного практического применения их курсовой работы.
      Когда Ивану надоело гонять писца, он разогнал луноходик и пустил его по прямой к дворцовой стене. Глупый Ахмос-Анубис, увлеченный поимкой неведомого ему существа не заметил, куда Дурак направил свою игрушку, и с разбегу ударился о камни.
      – Есть! Об стенку веником! - выскочил радостный программист, не замечая обалдевшей девушки.
      В двадцати метрах от того места, где они стояли, в траве валялся разбитый вдребезги луноходик и, потирая шишку на лбу, сидел писец. Он стащил с головы испорченную маску Анубиса с расплющенным об стену носом.
      'Больше этому Ахтунгу не удастся схватить меня! Слишком много чести!' - решил для себя Иван Дурак, направляясь к неудачнику.
      – Ну что, писец, настал тебе полный пи…сец? - гордо заявил программист, стоя перед ним.
      Он посветил фонарем в лицо предателя. Парень умоляющим взглядом смотрел на Ивана, не переставая держаться обеими руками за голову.
      – Что ты с этой лахудрой затеваешь? - неприветливо спросил программист, оборачиваясь в сторону Иры.
      Но девушки и след простыл, словно в воздухе растворилась.
      – Смилуйся надо мной, Иван Дурак, - начал лебезить Ахмос.
      Чужестранец ухмыльнулся. А догадлив писец не в меру. Знает, кто перед ним, хоть он и в маске. Ничего, такие как этот прохиндей, милости не достойны. Он пихнул подлеца в бок.
      – Чья идея фараона мумифицировать?
      – Н…не моя, - дрожащим голосом, икая, выдавил писец.
      – Её? А кто она? Имя!
      – М… Майати… Но это не настоящее, настоящее она м…мне не ска…сказала…
      – Хмм, - Иван почесал затылок, - Ирка она, Семёнова, проводница московская, если не знаешь.
      А потом задумался: 'Машка мне про Майати не рассказывала, непорядок'.
      – И где ты ее откопал?
      Ахмос тем временем уже сел, а Иван продолжал допрос с пристрастием. Выглядел при этом он более чем смешно.
      – Не выкапывал… я… У м…матери она жила. В Асьюте… Это между Уасетом и разва…линами Ахетатона… Я т…туда на ре…ревизию ездил. Н…на осле. П…пять дней назад… С…сказал я тогда ммм…матери, что у ффа…раона работаю, эта Майати так и загорелась с…со мной познакомиться… в Уасет запросилась. С…сказала она тогддда…
      Он не договорил, потому что догадливый чужестранец уже додумал за заику:
      – Сказала она тебе, что если ты поможешь ей кокнуть Тутанхамона, то взойдешь на трон, типа страну из смуты выведешь, земли - крестьянам, фабрики - рабочим, бла-бла-бла, а ты, собственно, из грязи в князи? Да еще и в какие! А ты погны гнуть давай, мол, Сехемра я, жрец храма Амона! Прости, но это уже столько раз как в истории было! За плагиат отвечать надо! И за убийство!
      Писец уже не ныл от боли, а сидел и хлопал глазами, широко раскрыв рот. Многие слова монолога Ивана Дурака были ему не совсем понятны, но суть можно было уловить и без этого. И, тем более, понять, что чужестранец намного дальновидней.
      – Д…д…да, - заикаясь, согласился Ахмос, - что-то такое она и сказала… Т…типа прос…славлюсь я…
      – Дурак ты, Ахтунг, - плюнул Иван себе под ноги, - простая девка будет тебе голову морочить такими вещами. Узнал бы, кто она, чего ей надо, сдал бы властям, вот тогда… настоящим героем тебя бы назвали! Орден бы тебе дали! На страницах учебника истории за шестой класс про тебя написали бы! А так сожрет тебя ваш Амт, или как там его, на суде Осириса.
      – Я…я…не Ахтунг, я Ахмос! Да и невкусный я… за двадцать восемь лет совсем испортился!
      – Грехи вкусны, - ухмыльнулся программист, сняв уже надоевшую маску из папье-маше. - А тебе, Ахтунг, единственное спасение, если в грязи не хочешь утонуть: беги из Уасета. На два месяца, на три, а когда уляжется все - возвращайся, если совесть позволит! А вчера ты был более… хе… уверенным!
      – Ахмос я, а не Ахтунг.
      – Ну, какая разница… - махнул рукой Иван. - Второе тебе больше подходит!
      Русский дурак на то и русский, что даже врага в беде не бросит. И он протянул Ахмосу руку помощи. Мол, вставай, заговорщик недоделанный.
      – Только отдай все папирусы Харин-Хлеба мне тотчас же. А не захочешь - так у меня помощник есть.
      Иван достал из-за пазухи пульт дистанционного управления. Да, луноходик сломался, но писец не знал, что еще одного такого же в кустах не припрятано.
      Прижученный парень активно закивал и отправился прямо в дом прислуги, в свою комнату. Сыщик, не выпуская пульт и маску из рук, побрел следом.
      Окажись этот парень более гордым, более уверенным в своих делишках, не видать бы Ивану такого успеха.
      А он много интересного рассказал. И все стало ясным и понятным. Бунтарка находит себе марионеток, готовых выполнить все ее указания. Не факт, что девушка не избавится от Ахмоса и Сехемра, когда те помогут ей прикончить фараона.
      – Эй, а ты, хилячок, что, Сменхкара угробил? - вдруг дошло до Ивана.
      Сейчас Ахмосу было двадцать восемь. Шесть лет назад, значит, - двадцать два. Что же, вполне возможно.
      – Нет, ты что… - возразил писец, - это затея жреца верховного, не иначе. Да фараон тот был моим лучшим другом! Сменхкарка-то! А… Майати я вчера сказал, так потому, что я Сехемра изображал!
      Тем временем конвоируемый Иваном слуга дошел до своей комнаты. Там горел факел, эх, небрежно использовал парень осветительные приборы. Теперь в более светлом помещении программист рассмотрел черты лица этого человека. Взгляд прижученного Ахмоса был печален. А как же иначе, ведь чужестранец собственной волей ссылал его на 'отдых', и кто знает, что произойдет через три месяца, сможет ли грамотей занять прежнее насиженное местечко. Возможно, когда-то у него и была беззаботная веселая жизнь, но точно все это закончилось, когда Ахмос познакомился с коварной девушкой по имени Майати.
      Свитки главнокомандующего лежали у него на кровати даже неприкрытые. Заходи, бери, уноси. Парень взял их и протянул Ивану.
      – Вот, отдайте Хоремхебу и передайте ему, что он гениален! И это… простите за вчерашнее, Иван Дурак.
      – Кто старое помянет, тому глаз вон! - улыбнулся программист, нажав на кнопочку пульта и взяв после этого два свитка.
      – Вот именно! Если честно, то после знакомства с ней, с Майати, я стал себе так противен. Неужели, правда, лучше сбежать? А меня трусом поганым не назовут?
      – Я позабочусь, не назовут! - Иван положил руку на плечо Ахмосу. - Не поверил же Тутанхамон в сплетню, что ты Сехемра рассказал, будто я убийца противный. Так что, доложу я фараону, будто ты письмо моей матушке повез. Только больше Майати на глаза не появляйся. И еще вот что… дай-ка папирус и палочку.
      Ахмос послушно протянул чужестранцу названные предметы и тот, усевшись на кровать, начал писать очень важный исторический документ, естественно, на русском языке. Как Дураки уже поняли, начертанное ими на родном, мерещилось кеметцам начертанным иероглифами. Поэтому, задумываться над стилем документа особо не приходилось. Вот и вышло.
 

        'Фараону Тутанхамону Эхнатоновичу,
        разум, здоровье, сила,
        от писца Ахмоса
        ЗАЯВЛЕНИЕ
        Прошу командировать меня в Бобруйск для решения важных внешнеполитических и дипломатических вопросов.
        Ахмос (дата, подпись)
        Разрешение службы безопасности Кемета Дурак И.И. (дата, подпись)'

 
      Интересно, каким образом этот документ предстал в сознании Ахмоса, но он все понял и начертал свое имя, обведенное защитным картушем, как раз там, где Иван отметил место для подписи.
      – Клянусь, что больше не встречусь с Майати. Думаете, зачем я ей нужен? - шепнул писец. - Она боится в одиночку во дворец ходить. Говорит, что ее там узнать могут и убить.
      Дурак и поверить не мог такому везению.
      – Ну все, езжай! Чем быстрее, тем лучше! Бобруйск, учти, на севере!
      Иван помахал ему рукой и ушел в направлении погреба. А Ахмос остался в одиночестве. Правда, не надолго.
      Дома программиста ждали уставшие Маша и Хоремхеб. Девушка зажгла новогодние свечки-ёлочки, и при убогом, но все же свете, они с военачальником играли в 'Дурака'. Азартная игра настолько понравилась кеметскому подданному, что он и не заметил, как пролетело время, и вернулся сыщик. Правда, уровень игры с Машей оставлял желать лучшего, но… что имеем. Когда на пороге появился Иван в блестящем новогоднем парике с маской мультяшного волка в руках и с двумя папирусами, и его сестра, и военачальник, ухмыльнулись.
      – Беспонтовый из тебя Анубис, - прыснула девушка, глядя на маску из папье-маше.
      – Неужели добыл? - не верил своим глазам Хоремхеб.
      Иван молча протянул свитки хозяину:
      – Элементарно! Хотя, это только так кажется. Меня опять чуть не убили, Машка, только в этот раз я им задал жару!
      Сестра лишь покачала головой. Эх, видела бы мама все выходки своего сына. Никаких нервов у нее бы не хватило.
      – А вы, господин Харин-Хлеб, - обратился сыщик к военачальнику, - проследите, чтобы ваш грамотей Ахтунг, то есть Ахмос, завтра же утром в Бобруйск отправился. Овец считать, например.
      Лицо его вытянулось от удивления, а чужестранец продолжал:
      – Преступников - в Сибирь! Правда, господин Харин-Хлеб?
      – Так это он, негодник? Так и думал!
      – Ха-ха, ваши бумаженции, - ухмыльнулся Иван, - это все мелочи, парня спасать надо, пока один преступный элемент не довел его до греха. Так что, в Бобруйске ему будет только лучше!
      Хоремхеб одобрительно посмотрел на чужестранца. Эх, недооценил он парня при первой встрече.
      – Да, - он поднял указательный палец вверх, - вы бы, господин Иван, еще мое имя правильно произносить научились: Хо-рем-хеб, поняли? А то какой-то странный у вас акцент.
      Маша торжествующе посмотрела на военачальника. А вдруг да поставит ее брата на место.
      – Ну… - промямлил программист, - Ха-рин-хеб.
      – Уже лучше! Учись! - похлопал его по плечу довольный главнокомандующий, покидая дом.
      В комнату писца зашёл высокий человек, закутанный в леопардовую шкуру.
      – Ну что? - спросил он.
      – У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
      – Давай плохую, а потом хорошей обрадуешь…
      – Иван Дурак сослал меня на север, в какой-то Бобруйск.
      – Ладно, без тебя справимся, езжай. Найди этот город… Бобруйск, а потом Кемет его завоюет. Пусть думает этот Дурак, что избавился от одного из нас. А что же тогда хорошая новость?
      – Дурак легко заглотил нашу наживу. Он поверил, что принцесса жила в Асьюте… И еще… Теперь они будут искать вовсе не там, где нужно… А наша милая в храме Таурет…
      – Тссс… стены тоже слушать умеют! - шепнул человек в шкуре.
      Если бы они знали, что в этот момент прямо у двери кое-кто, кому не спится, стоял и слушал весь этот разговор, были бы более осторожны.
      – Значит, храм Таурет… - шепнул под нос Неб. - Сехемра…
 

 
      Солнце не может не взойти. Это Маша знала точно. Пусть и была у нее по астрономии твердая тройка, но о гелиоцентрической системе в двадцать первом веке другой эры, знали даже в детском садике. Это тут, в Кемете, существовали какие-то Боги, управляющие миром. Если встанет Ра не с той ноги, и солнышко не взойдет. То же самое грозит случиться, если злобный Апоп совершит удачную вылазку на ладью Бога Солнца. Странно еще, почему кеметцы до сих пор не сделали Ра одноногим, чтобы он каждый день вставал на единственную, 'ту' ногу, и почему не оградили путь следования ладьи бога солнца колючей проволокой, чтоб ни один Апоп подойти не посмел!
      Для Маши неопровержимой была еще одна истина: Неб не мог не прийти. На берегу их пляжика в воде играли две дикие утки, почти так же, как и она вчера с ним, когда двое молодых людей пытались снять стресс после случившегося ночью. С севера дул приятный прохладный ветерок. Сейчас хорошо, но Неб говорил, что скоро настанет лето, засуха, и даже утром будет нестерпимо жарко. Девушка не замечала, как начинала думать о Кемете как о постоянном месте жительства, потому что вот уже почти неделю ни она, ни ее брат не могут найти выхода в будущее.
      В это утро она грустила. Три дня назад было так хорошо, но каким печальным оказалось расставание. Каким обреченным взглядом смотрел вчера на нее Неб. Они встречались и вчера, и позавчера, и он стремился выглядеть веселым, хотя Маша прекрасно видела: что-то было уже не так, как в первые дни их знакомства.
      Девушка посмотрела на свои позолоченные кварцевые часики на левой руке. Тоненькие, заводской работы желтенькие стрелки указывали десять минут девятого. Он всегда приходил в восемь, если не приглашал к полудню. Испуг охватил сердце девушки: а вдруг что-то стряслось. Она зачарованно смотрела на медленно плывущую по кругу секундную стрелку.
      Вчера Неб из любопытства спросил, почему Маша никогда не опаздывает, ведь, как он понял, ей неведомы местные принципы измерения времени. А девушка тогда с гордостью показала ему золоченый браслетик от фабрики 'Луч'. С виду обычное украшение, но с одной стороны в него встроен движущий по кругу три стрелки механизм. И по этому браслету девушка определяла время точно, безо всяких ошибок. Тогда Маша лишь пожала плечами и сказала, что в браслете, как и в сундуках у нее дома, сидит барабашка по имени Батарейка.
      Несомненно, Неб сразу же начал вымогать у нее этот браслет. Для обмена предлагались даже золотые украшения. Но девушка отказалась. Нечего парню женские часы носить.
      Знали бы рабочие с Минского завода 'Луч', что их часы себестоимостью в двести рублей хотят купить за увесистый золотой браслет с лазуритом и аметистом, точно, подняли бы цены на свою продукцию.
      Было уже полдевятого, а он не приходил. Маше уже начало казаться, что сердце готово вырваться наружу, но вдруг услышала шелест камышей и обернулась.
      Он стоял перед ней, потупив взгляд, такой грустный, что можно было плакать от одного его вида. На этот раз Неб пришел в корсете. Нет, не в том большом, что болтался у него на груди, который Маша с Хоремхебом собственноручно украли и подарили Ивану Дураку. Оказывается, у парня имелись и собственные доспехи, которые мастер подогнал ему точно по фигуре. На его руках не было никаких браслетов, он даже свой красивый пояс не надел. А на ногих, девушка вздрогнула, светлые хеттские сапоги, почти такие же, как и отобранные у спящего стражника. Через плечо свисал увесистый серый мешок. Не стоит и догадываться: парень сделал дорожную сумку из своего плаща, а на талию привязал веревкой кинжал в ножнах, незаменимый фонарь (который он постоянно носил на поясе с самого первого дня знакомства с Машей) и маленький мешочек, вестимо, с деньгами. Тут и мудрствовать особо не надо - пришел со всеми своими вещами, значит…
      – Маш-шу, - тихо сказал он, прикусив губу, - прости меня.
      Она заревела и кинулась ему на шею. Чёлка девушки была растрепана и лезла ей в заплаканные глаза. Ее соленые слезы текли по щекам.
      – Прости… мне нужно уехать… надолго… далеко, - успокаивал или, наоборот, получалось, что взвинчивал девушку Неб, - приказ фараона, я ничего не могу с этим поделать…
      Маша вцепилась пальцами в его плечи. Если бы она имела привычку отращивать длинные ногти, то точно, у ее приятеля на спине осталось бы десять глубоких царапин в память о русской девушке.
      – Я тебя не отпущу! - закричала она.
      – Я так хочу, чтобы ты меня не отпустила, - уткнувшись носом в ее плечо, промямлил Неб.
      Он посадил девушку на песок, как всегда, как вчера, позавчера, три дня назад… Сам сел рядом, бросив мешок в сторону.
      – Я еду далеко на север. В Хатти, а потом и дальше. Говорят, там высокие горы, и оттуда еще никто живым не возвращался, - грустным голосом начал он.
      – Там, за горами, начинается моя родина, - подхватила она.
      Как бы она хотела оказаться за Кавказскими горами, только не в доисторические для Великой Руси времена, а в 2006 году её эры.
      – Так ты преодолела эти горы? - удивился Неб.
      – А то! - повеселев, подмигнула Маша. - В этом нет ничего страшного. Просто холодно очень. В Кемете такой погоды даже зимой не бывает!
      Парень повел бровью. Когда живешь в маленьком мирке и думаешь, что земля плоская, а ее держат три слона, гигантская черепаха, Атланты или еще какие фантастические существа или Божества, то кажется, что везде все одинаково, иначе быть не может.
      – Ну, ничего, - успокоила его девушка, - скоро лето, так что, если сможешь достать пару шкур и сделать из них накидку, думаю, не умрешь от холода. Тем более, у тебя еще есть тёплые носки. Да и народ там, за горами, дружелюбный, если ты придешь к ним с миром, то оденут, согреют, и все такое.
      Маща и сама не понимала, что это на нее за приступ вранья нашел. А что, если Небу удастся перейти через горы, что если он не умрет? Нет, конечно, такие, как он, не могут умереть так просто. Он никогда не погибнет, пока она верит в него и любит всем сердцем. А за горами он встретится с аркаимцами какими-нибудь или с шаманами алтайскими, вроде, не враки, народ гостеприимный.
      – Что ты, Маш-шу? - спросил он, обняв девушку за плечи.
      Ее сомнения, смятение, страх уже передавались ему.
      – Я знаю, что меня отправили на верную смерть, заслужил.
      Маша вскочила на ноги и встала напротив него, глядя прямо в глаза, безо всякой боязни. Пора заканчивать с этими робкими поглядываниями друг на друга и прочими недомолвками.
      – Ты не погибнешь! - твердо сказала она. - Потому что я запрещаю тебе погибать!
      – Как жаль, что ты не богиня, Маш-шу! - буркнул он под нос.
      Девушка, глядя сверху вниз, обеими руками схватилась ему за щеки и, чуть не отрывая голову от шеи, заставила парня смотреть ей прямо в глаза. Почти так же, как и он делал при их первой встрече. Но с большим отчаяньем. Он был бледен, в его некогда счастливых серых глазах потухал жизненный огонек. Таким грустным Маша его еще, точно, никогда не видела.
      – Почему бы нам вместе тогда не сбежать? - она почувствовала, что сегодня поменялась ролями с любимым.
      И откуда только всплывали эти шаблонные фразочки из женских опусов о любви, вечной жизни, побегах и прочей романтике. Наверное, в каждой девушке живет героиня Даниэлы Стил.
      – Честь не позволяет! Я должен. Нет… Обязан… Приказы не обсуждаются, а выполняются.
      Так вот с каких древних времен попали в женские новеллы эти фразы о чести, долге и достоинстве. В памяти Маши всплывали все прочитанные ей книги: как она мечтала стать героиней хотя бы одного из романов, чтобы прекрасный принц, князь или герцог говорил ей такие слова. А теперь почти как в книжке: перед ней стоит простой кеметский паренек (простой ли?) и говорит точь-в-точь те фразы, которыми она грезила во сне, но стоило ли мечтать, если оно так больно, так трагично и печально.
      Маша села перед Небом и, уткнувшись носом в его плечо, снова заревела. Он крепко обнял ее.
      – Ты тоже поплачь, легче будет, - шепнула она.
      – Я поклялся, - ему было трудно говорить, но он держался невозмутимо, - перед отцом поклялся, когда он умирал, что я буду плакать только… от счастья…
      – А ты разве не счастлив? - улыбнулась Маша, утерев слезу и размазав тушь по всей щеке.
      – С тобой я счастлив, но… скоро мы расстанемся… навсегда…
      – Нет, не расстанемся! Ты всегда будешь жить в моем сердце, кеметский наглец! - всхлипывая, сказала она.
      Он уедет навсегда, что бы она ни говорила, сколько бы ни держала его за руку, они больше никогда не увидят друг друга.
      Чуть поодаль от камышей стоял запряженный ослик, на котором Неб и предполагал пересечь Кавказские горы. Животному не было дела до чувств людей. Оно стояло и безмятежно жевало камыш. Еще нарастет.
      В глубине души Маша понимала, что ее отношения с древним мальчиком с самого начала были обречены на расставание. Только она всегда думала, что уезжать придется не ему, а ей. Причем не куда-то там, а домой, в Москву, в 2006 год, и что случится все это спонтанно. Но… как сложилось.
      – Я больше никого в жизни не смогу так полюбить! Я буду ждать только тебя! - единственное, что могла сказать она.
      – Я тоже! - девушка почему-то знала, что он ответит именно так.
      Многие подобные клятвы и не держались больше двух дней, но эти, Маша была уверена, точно, на всю жизнь: каждый человек незаменим, и очень больно, когда вместо него в душе остается пустота.
      – Прости, что так получилось, но… - начал он.
      – У тебя самая дурацкая работа на свете, - подхватила она.
      – Ты совершенно права! - грустно улыбнулся Неб. - И, представь, я не могу избавиться от нее до самой смерти! А как хочется!
      – Удачи тебе, Неб!
      Он подошел и в последний раз поцеловал ее в губы а потом… потом была избитая фраза:
      – Да встретимся мы на полях Иару, Маш-шу!
      Он повернулся и уверенно зашагал к серому ослику. Девушка немного замешкалась, соображая, и только когда он оседлал упрямого, и тот засеменил в сторону северного выхода из города, она подбежала и схватилась за упряжку.
      – Я тебя провожу до ворот. Просто хочу еще немножко побыть с тобой.
      Неб печальным взглядом посмотрел на нее. Но не стал прогонять девушку. И она вела осла до самого конца Хеопсовой набережной, а он просто сидел на спине животного и с грустинкой в глазах смотрел на бескрайнюю пустыню, которая в ближайшее время сулила стать его домом, а, может быть, и могилой.
      – У тебя спина не сгорит на солнце? Голову не напечет? Темноволосым по пеклу лучше в платке ездить! - решила разговорить его Маша.
      Он пожал плечами и стукнул кулаком по мешку с вещами.
      – У меня есть и платок, и накидка, но если на тебе хорошая одежда, то грабителей навлечь на свою задумчивую голову очень и очень легко! Владыка пустыней - Сет, и он отнюдь не покровительствует добрым людям.
      Разбойники были и будут всегда. Зато теперь понятно, почему парень отправился в путь без своих любимых украшений, одетый словно простой воин, на осле, а не на лошади.
      Тем временем Маша подвела его к воротам города. Да, тут в Уасете не было перечеркнутых красным табличек с названиями населенных пунктов. Здесь все проще - заканчиваются постройки - начинаются пустыни. Стоит только со стражей попрощаться, да в путь…
      – Ну, вот и всё, - сквозь слезы сказала она, - я буду ждать тебя… всю жизнь. Здесь… В Москве… везде…
      Неб в очередной раз кисло улыбнулся и, подстегнув ослика, отвернулся. Животное шло медленно, так что девушка еще добрый час стояла в воротах, провожая взглядом до самого горизонта своего любимого. Охрана с пониманием молчала и пыталась не обращать на нее внимания. Надо же было так случиться: раз… и ничего не осталось.
      Фотографию на компьютере у Кирилла через некоторое время удалят по ошибке, воспоминания потускнеют через несколько лет. Зато Маша твердо решила, что теперь ни одному парню, кроме Неба, не стать ее мужем.
      В голове крутились рассказы Ивана про то, как он отправил неверного властям писца Ахмоса, на север. Нет, ее любимый хоть и работал во дворце у фараона, но был далеко не писцом. Почему-то в этом Маша была больше, чем уверена. Брат говорил, что Ахмосу двадцать восемь лет, он пухленький, а тощий Неб выглядел намного моложе. Теперь брат обязательно поиздевается над слепой Машиной любовью к другу-мумии, скажет, что парень врет, молодится и все такое. Но она привыкла доверять своим чувствам. Вот раскроет брат заговор, потом они вместе поинтересуются у Тутанхамона, кем работал этот веселый заводной парнишка, в корне изменивший все ее взгляды на любовь. Ахмос - это просто нелепое совпадение, не иначе.
      – Ты научил меня любить… - шептала себе под нос Маша, когда шла домой, - Чисто… по-настоящему… всем сердцем… отдавать тепло своей души… проникать в чужое сердце. Как я тебе благодарна, Неб… А еще… Я бы так хотела, чтоб у меня родился ребеночек… от тебя, милого…
      Она сама не обратила внимания, как положила руку на живот и погладила его, будто там был их ребенок.
      – Да, мелкая, нашла, кого оплакивать! - бросил Иван ревущей, уткнувшейся в подушку сестре.
      Парень опять вспомнил о программе-детективе и исправлял в ней данные по поводу некоторых личностей. Батареек оставалось всего на какие-то полчаса, и медлить было нельзя. А ноющая Маша его все время отвлекала.
      – Никого ты не любишь! - всхлипывала девушка. - Даже Иришку свою не любишь!
      – Люблю!
      – Любил бы, переживал бы… - не унималась Маша.
      – Будто не переживаю! Особенно из-за того, что Ира мнит себя наследницей престола! И еще из-за того, что она в астрале скрывается! А твоей мумии больше тут не появиться. Не зависимо от того, станешь ты выть или нет. Жалко, конечно, хотел бы я съездить в Каир, если вернусь домой, посмотреть на твоего дружка в забинтованном состоянии. Такая шикарная мумия пропала!
      – Всё-таки парни - черствые бессердечные существа! - в душах высказалась Маша. - У вас только компьютеры на уме и всякая дурацкая работа с не обсуждающимися приказами! А еще… задолбал чатиться с черным экранчиком!
      – Ну и убей себя об стенку веником! - выругался Иван, которого уже доконали рыдания сестры. - Было бы по кому слёзы лить! Твой этот Неб-нюх-как-там-его - всего лишь серый генерал, митаннийская ищейка, а еще послезавтра убьют Тутанхамона! Знала бы ты, что это милейшее создание на свете! Попорядочнее всяких там… А консоль не трожь! Она рулит!
      Программист с досадой посмотрел на то, сколько он успел за последние десять минут наговорить с виртуальной Бастет. Много букв, а смысла нету. Богиня, оккупировавшая операционную систему на его компьютере, обо всем прекрасно знала, но ни о чем не хотела говорить.
      Иван был до такой степени взвинчен, что, сказав последнее, ударил кулаком по клавиатуре и закрыл крышку ноутбука.
      – Копец! - выругавшись, он стукнулся головой об стол. - Это будет последнее расследование в моей жизни! Уйду в хакеры, сайты ФБР ломать! Если вернусь в Москву!
      А было из-за чего расстраиваться. Хоть и отправил программист писца Ахмоса куда подальше, но жизни фараона угрожала еще главная заговорщица, таинственная незнакомка-наследница, скрывающаяся под именем Майати, и главарь банды - жрец Сехемра.
      Брат решил не трогать сестру и пойти прогуляться. Пусть проревется Машка, девушкам иногда полезно. Полуденная жара спала, так что, можно было не искать спасительной тени. Русскому программисту настолько понравился костюм Анубиса, что он не стал переодеваться: так и ходил словно кеметский воин в корсете да ситцевой набедренной повязке. Если бы не светлые волосы, то его можно было бы принять за рослого жителя Кемета. За эти несколько дней Иван успел и подзагореть, так что белой вороной он уже не выглядел.
      Он бесцельно брел по улицам Уасета, изредка оглядываясь вслед симпатичным девушкам, и пинал валявшиеся под ногами мелкие камни, черепки, недогрызенные кости. Жаль, что жестянок из-под пива не было. Так хорошо летают, бестии. Сыщик-чужестранец думал, правда, не только о кеметских красотках, но и о заговоре да о спасении мира. Времени совсем не оставалось, а противоречия все прибывали и прибывали. Не даром говорят, что загадки страны фараонов - самые сложные. И вот случайно, совсем того не желая, Иван напоролся на еще одно противоречие.
      Дурак стоял, прислонившись к стене одного из домов, и жевал лепешку, купленную в пекарне на Маркса. Филиал 'Макдональдса' на Астерикса и Обеликса он по неизвестной причине недолюбливал. Но речь сейчас не о том. Он совершенно случайно обратил внимание на высокого человека в сером плаще с капюшоном, обутого в хеттские сапожки. Парень волок упрямого осла. Он дотащил непокорное животное до дома, из которого вышел сгорбленный дряхлый старичок, закутанный в белую простыню, и отдал зверюгу ему. Откланявшись, серый направился в сторону улицы Энгельса, что была следующей за поворотом.
      Иван не мог упустить его из виду. Он сунул недоеденную лепешку маленькому оборванцу, что вертелся неподалеку, и сел на хвост Небу. Имени этого программист правильно произнести, естественно, не мог, но прекрасно понял, кто это был. Если это и есть Ахмос, то парень слово не держит. А если нет - то… наконец-то сыщик узнает, кто такой этот таинственный Машкин ухажер.
      Обманщик! Он разыграл целый спектакль для сестрицы, он не достоин ее любви! Иван уже не осознавал: хотел ли он набить пареньку морду за Машку или выследить его, схватить, вязать и привести к фараону на суд.
      Как и следовало ожидать, вернувшись домой, Неб залез в бочку и закрыл за собой крышку. Выждав пару минут, преследователь повторил его действия. Вышло довольно тихо. Даже приземлился сыщик совершенно бесшумно. Какой от резиновых кроссовок шум?
      Но вот в конце пути Дурака как всегда ждала неудача. Кеметский хитрец почувствовал слежку и, когда вылез наружу, поставил на крышку бочки мешок, а то и два, если не три. Иван несколько раз попробовал толкнуть ее. Досада овладела русским программистом.
      – Шпион сметанийский,…! - в сердцах выругался он, напоследок еще раз ударив кулаком в крышку.
      Громыхая, та отлетела в сторону, а сыщик вылез из тайного хода и набросился со спины шпиона, который волочил в сторону лаза очередной мешок. Он и охнуть не успел, как оказался прижатым спиной к стене. Иван хоть и не отличался богатырской силой, но удержать одной рукой за плечо хрупкого парнишку ему удалось.
      – Сукин сын! - русский программист не выбирал выражения. - Свинья шпионская! Вот тебе за Машку!
      Дурак изо всей силы размахнулся и заехал кулаком прямо в челюсть сестренкиному воздыхателю. Парень, постанывая, откинул капюшон и, словно загнанный в угол зверек, жалким взглядом окинул Ивана, потирая рукой ушибленный подбородок. Программист в ужасе посмотрел шпиону в глаза и еле устоял на ногах.
      – Ы…ы…ы…ы…ы… Это не я в морду дал!
 

 
        Москва, 14 июня, 2006
      Коля Семенов, когда вернулся домой, сразу уселся за ноутбук. Маленький ужик мирно спал, обернувшись вокруг глобуса-ночника, когда хозяин включил компьютер. Срочно нужно было садиться за программирование, но что-то мешало мальчику открыть компилятор и начать отладку кода. Пальцы, казалось, отказывались писать даже простейшие операторы. Не клеилось в хитреца совершенно ничего. Поэтому он и открыл папку с компьютерными играми, чтобы набраться божественного вдохновения.
      За две недели школьных каникул мальчику привезли по заказу очень много дисков со стратегиями и фильмами. Названия этих произведений программистского искусства были нераспространенными, но ни сестра, ни родители, которые никогда не играли ни во что, кроме пасьянса 'Косынка' и зажигательного боевика 'Сапёр', не обратили внимания на то, чем занимается на компьютере их младшенький. Прочли, что игрушка развивающая, и успокоились, мол, интеллектуально, и ладно. А ведь любой поклонник компьютерных игр выложил бы немало денег, чтоб перекупить у Семёнова-младшего коллекцию: 'Великая Отечестванная', 'Переход через Альпы', 'Колонизация Америки', 'Убийство Цезаря' и многое другое, - такого ни в одном киоске с пиратскими дисками не купишь!
      Перед сеансом программирования выхода для Ивана Дурака и его напарницы Семенову захотелось поиграть в очередной раз в Бородинское сражение.
      Он то увеличивал, то уменьшал масштаб на поле боя, следил то за одним солдатом, то за другим. Те, что в синей форме, - французы, в зеленой и красной - русские. Хотя, ему было все равно, он играл сразу за обе армии. Вот понравился Коле молоденький француз - он пустил его в бой, 'паренек' совершил подвиг, спасая из-под обстрела своего раненого 'товарища'. Но надоело, и игрок, нажав на одну лишь кнопочку, взорвал неподалеку от героя гранату. Ошметки тел разлетелись вокруг взорвавшейся 'игрушки'. Вот и нет героя. А Николай уже высматривает новую жертву. Игра предлагает ход русскими…
      Нет-нет, это не просто игры, это нити Судьбы, и Семенов об этом прекрасно знал. Каждый бог способен изменять прошлое так, как ему нравится. А потом ученые находят новые парадоксы истории, странные события и прочее-прочее. И невдомек людям, что все открытия являются на самом деле результатом игры их, богов, существ из четырехмерной реальности.
      Локи оторвался от убивания русского солдата на Бородинском поле, оставив его на 'съедение' фельдшерам, и, раскрутив кресло, потянулся за книгой 'Как не надо программировать на С++'. Учебник якобы людских ошибок и заблуждений. Но именно на таких нелепостях программного кода и строились абсурдные программы богов: неинициализированный счетчик, переобъявленная во вложенном блоке переменная, неправильно очищенная память после использования динамического массива - вот они дыры, через которые магическая сила проникала сквозь четвертое измерение в трехмерную реальность. Это людям так программировать 'не надо', книга эта - предостережение. Потому что любой неумелый программист способен создать точку входа в любую фрактальную дыру. Только точка эта станет работать неправильно и способна нарушить гармонию мира.
      Хитрец листал защитное издание для людей, и не заметил что не до конца убил на поле боя князя Андрея Болконского. Придется теперь про доходягу читать целый том 'Войны и мира' в десятом классе. Ну, да ладно, заказ кеметских коллег важнее.
      Параллельно с Бородинской битвой он открыл компилятор и принялся писать программу выхода из реалити-шоу. Код не очень давался богу, поэтому он изредка переключался на игру и в процессе размышлений об использовании перегруженного условного оператора убил еще несколько рядовых на Бородинском поле и лишь потом погрузился в поставленную перед ним задачу.
      В фоновом режиме работал телевизор, по которому осуществлялось вещание не обычных телеканалов, а 'Бен-Бен TV', и Локи мог во всех подробностях увидеть все, что происходило сейчас с главным героем. Только девушка, напарница, невысокая блондиночка вовсе не походила на дочку Шаулина.
      'Это другая!' - словно молнией в темя ударило хитреца.
      Значит, ведьма Шаулина не только заварила всю эту кашу с разделением души и тела, но еще и каким-то хитрым образом ускользнула от ответственности. Что же, тем жестче будет кара. Ехидная улыбка расползлась по лицу Локки, когда он включил ADSL-модем и погрузился в дебри четырехмерного Интернета.
      Нет, не чаты и форумы интересовали его. Он открыл любимую поисковую систему и набрал 'Шаулина Юлия Антоновна, ветви судьбы' и стал ждать результатов поиска.
      – Занятно! - протянул Коля, прочитав статью о ведьме. - Да она повязана! Тем лучше!
      Мальчуган вытащил из кармана сотовый и нашел на нем номер Бастет. Что же, Тот просил его придумать этой девушке изощренную кару, а тут и изобретать ничего не нужно - все на поверхности лежит.
      – Да-да, кисуль, я приеду, - взволнованно произнес Локи после того, как поведал свой подлый план наказания нахальной ведьмы.
      У подъезда стояла яркая Волга, небезызвестное по всей столице 'Желтое такси', про которое даже кино как-то засняли. Только в машине, кроме таксиста, пассажира дожидался еще один человек. И вот, из дома вышел Коля на костылях.
      – Хей, Гермес, - возмутился попутчик, - ты мне шуточки не дави, неужто этот маленький ботаник и есть наш Локи? Этот… десятилетний рыжий Гарри Поттер! Не смеши мои коленки!
      Мальчик молча открыл дверь и, словно был хозяином машины, устроился на заднем сиденье.
      – В Склиф! - односложно сказал Коля. - Срочно!
      – Есть, хозяин!
      Водитель, высокий черноволосый южанин, коих по всей стране называли 'лицами кавказской национальности', завел машину и выехал со двора на широченную улицу на скорости в добрую сотню километров в час.
      Его попутчик, молодой парень с комплекцией накачанного Брэда Питта, молча сидел, не пристегивая ремни безопасности, и прикладывался к жестянке с пивом.
      – Локи, - сказал, наконец, этот 'Брэд Питт', - чего ты себе такое тело некузявое выбрал? Смех, да и только!
      – Дионис, - укоризненно обратился Локи к блондину, когда тот, допив банку, выбросил ее прямо на проезжую часть за окошко, - если бы ты не подсунул мне паленый коньяк в своем казино… Я хоть и бог, но тело-то у меня человеческое, не казенное, скажи спасибо Одину! В отличие от всех вас, Один наказал меня за мою самую лучшую шутку - мой Рагнарёк! У меня больше нету божественного тела, и я вынужден переселяться из одного человека в другого… Благо, пока уважаемый Гиппократ в Склифе работает, так содействует… А если уволится? Видел я, как его ассистент, этот египтянин Хонсу, скальпелем орудует! Парасхит, а не хирург! От такого мне смерть и настанет!
      Слышал бы такие отзывы о своей врачебной работе ассистент Хонсу, точно бы Локи на части порвал.
      Семенов, скрестив руки на груди, печальным взглядом уставился в окно. Однообразные пейзажи: что в Свиблово, что в Ясенево, что в Аннино… Надоела эта Москва за восемьдесят восемь лет! Эти типовые двенадцатиэтажки, хрущобы, элитные новостройки, маршрутки, гоняющие по городу со скоростью сто километров в час, биржи, доллары, евро, акции, спешащие куда-то люди, строители из стран СНГ, барахолки, скинхэды…
      До 1917 года бедные, брошенные, никому не нужные боги, слонялись по всему свету, ища пристанище. Только античные коллеги в мастерских у художников натурщиками подрабатывали, гроши получали. Остальным же несладкая жизнь досталась. Никто в них не верил, нигде им работы не найти. Силы теряли все. И тут, о, спасение, Локи провернул в России… революцию. Как он тогда говорил, решил Рагнарёк на людях испробовать. Конечно, то был не Локи, а человек, в тело которого вселился хитрец. После такого 'воцарения' все забытые языческие боги и переехали жить в Москву. Случались в те времена интересные события в их жизни. Романтика, да и только. Но как всё это надоело! Помойка! Разве таково должно быть пристанище для ушедших на пенсию Великих мира сего?
      – Локи! - взбодрил его водитель. - Да чего ты все время грустишь по этой скучной Скандинавии? Неужели за почти девяносто лет ты не понял, что Москва - лучший город на Земле?
      Бедный Локи и забыл, что при богах ударяться в меланхолию с кучей бесполезных мыслей, - себе вреднее. Всё прочитают и начнут философствовать. А коллеги с Олимпа это умеют делать лучше других.
      – Москва - отличное место, коллега! - встрял Дионис, у которого откуда-то взялась еще одна жестянка с пивом. - Это единственный город во всем мире, где все мы хоть как-то можем существовать! В нас больше никто не верит - это раз!
      – Нас никто не признает, - добавил Гермес, - это два! Нам никто и нигде прописку не дает, потому что нам вечно по двадцать пять, это три. Ты, Локи, не в счет, ты хорошо устроился, мигрируешь там по человеческим телам… Курорт!
      – А вот в этом замечательнейшем городке… есть и первое, и второе, и третье… - Дионис протянул мальчику жестянку и добавил, - и еще вкусненький десерт!
      – Нет, - отмахнулся тот, - не пью. Мое тело не выдержит… И опять эти переезды, обустройство компа… Я специально для себя детское выбрал, чтобы подольше на одном месте просуществовать…
      Поездка из Ясенево в центр Москвы грозила затянуться на несколько часов.
      – Может эта желтая развалюха ехать быстрее? - обиженно спросил Локи.
      – Ехать не может, ибо пробки, - грустно сказал Гермес. - Но вот летать…
      И водитель нажал на кнопочку, которой не имелось больше ни в одном такси мира. Она была маленькая, беленькая, а рядом с ней нарисовано нечто, напоминающее эмблему 'Российских железных дорог'.
      Пассажиры не могли видеть, как на крыше Волги выросли белые крылья, не больше, чем по полметра каждое. Зато все, в том числе и прохожие-зеваки, водители, засыпающие от ожидания проехать очередные два метра, и все сидевшие в Волге не могли не заметить, что их машина взлетела на высоту примерно трех метров и направилась на север вдоль Москвы-реки. Картина, правда, была не такая уж и необычная. Летящая машина чем-то до боли напоминала картинку с наклейки в маршрутных такси 'Мы летаем специально для вас'. Наверное, эта шутка тоже была изобретением Гермеса и сотоварищей.
      – Эй, водила, а нас так научи! - орали вслед улетавшей Волге.
      Но что богам до людских забот.
      – Ты зачем это… при людях-то? - одернул Гермеса Локи.
      Но темпераментный кавказец в ответ лишь процитировал Горького:
      – Рожденный ползать летать не может! Зачем, спрашивается, нам уподобляться этим людишкам?
      – Вот именно! - подхватил мысль коллеги Дионис.
      Да-да, все они были коллегами богами. Пусть даже один - рядовой московский таксист, второй - владелец сети казино, третий - семиклассник. Кто-то врач, кто-то билеты в метро продает, а некоторым достались должности в зоопарке, - но все они были счастливы жить в одной из крупнейших столиц мира и изредка помогать магам из 'Отдела странных явлений'.
      Через пять минут хитрец был на месте.
      Бледная, словно пелена Ира, как и несколько часов назад лежала под капельницей, подключенная ко всем возможным аппаратам. Только бог сразу заметил: жизнь уходила из девушки.
      – Фух, - перевел дух господин Гиппократов, проанализировав стабилизировавшуюся кардиограмму на экране одного из аппаратов, - еще сутки нам обеспечены. Поторопись, Иван Дурак, я тоже не всемогущ!
      – Да, создал нам Сет проблемку, - ходил по палате Хонсу.
      Кома пространственная - полбеды, но рано или поздно наступает и кома биологическая, и тогда человека практически невозможно спасти.
      – Ее сознание начало переселяться в девушку из прошлого. Та потихоньку мыслит теми же категориями, что Ирина, говорит ее фразами, воспринимает реальность не только как древняя египтянка, но и как современная москвичка, - рассказывал доктор хитрецу.
      Нехорошо дело. Как только сознание перейдет в то, другое, тело, Ирина Семенова будет мертва, а девушка из прошлого станет обладательницей двойного мышления, мудрейшей из всех людей на земле.
      И тут Ира вдруг начала говорить:
      – Меня обвили цепями и приковали к рельефной стене в тёмной комнате… У меня за спиной сильно жгёт, забирает мои силы… Я не знаю, что там такое… Я не могу повернуть голову… Воскресший мертвец… Зомби… Паренек в белом. Смугленький… Симпатичный… Он смотрит на меня… жадными серыми глазами и шепчет: 'Я не хочу умирать! Я люблю Маш-шу! Маш-шу будет плакать!'
      – Маш-шу… - повторил Локи.
      – Не знаю я ни его, ни эту Маш-шу… - подхватила восклицание бога Ирина. - Не знаю, почему, но я прошу его о помощи, будто через моё спасение и он обретет спокойствие. После этого он растворяется во тьме, а меня становится две: я и она… Нет, одна она… и в ней мы обе… Не могу… дальше не могу рассказать, она не даёт мне сделать это!
      Тут Ира вдруг тяжело вздохнула и больше ничего не сказала.
      Коля впился неморгающим взглядом в ее приоткрытые зеленые глаза. Взгляд Иры был мутен. Ясно, девушка не в сознании.
      Брат кинулся к ней и начал трясти за плечи, но ничего не помогало: Ирина больше не приходила в себя. Он бил ее по щекам. Эффекта ноль. Ира дышала прерывисто, иногда кашляла, но не приходила в себя.
      – И она рассказывает это уже в третий раз, - развел руками Хонсу, - она из последних сил держится за эту жизнь. Она боится Кемета. Но туда ее тянет одна из прошлых жизней. Еще чуть-чуть, и все будет кончено, Локи.
      – Твой Рагнарёк по сравнению с тем, что способна будет сделать женщина с двойным разумом - детские шалости, - предупреждал хитреца Гиппократ.
      Коля Семенов все прекрасно понимал. Ему срочно нужен был компьютер.
      Пока Полиграф Порфирьевич готовил свою офисную технику для Локки, хитрец в компании Гермеса и Диониса сидел в коридоре и, разглядывая белый потолок ждал приезда журналистки Бастет. Работники 'Бен-Бен-TV' не заставили себя долго ждать.
      Бог хитрости сразу же узнал коллег: невысокую девушку с длинными черными волосами в коротеньком красном платье и ее долговязого бледнолицего ассистента в камуфляже. Журналистка была круглолица, с приятными восточными чертами, узкими желтыми глазами и золотистого цвета кожей, а фигурка ее стройна и довольно складна. Когда брюнетка остановилась напротив него, Локи порылся в кармане и достал горсть леденцов.
      – Это 'Невнимательные леденцы', - прокомментировал хитрец, - мы их съедим, и на нас никто, кроме богов, полчаса внимания не обратит!
      Дионис с радостью взял свою порцию, а Гермес, искоса посмотрев на Локи, сказал:
      – Лукавишь, рыжий, чего до сих пор фабрику по выпуску ирисок не открыл? Программируешь ерунду всякую, под реалити-шоу машины времени скрываешь. Да кому это нужно? Вот конфеты эти - вещь дельная! Мог бы раньше накормить, чтобы мы водителей не шокировали своим полетом.
      Локи ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть. Неужели Гермес предлагал его конфеты в бензин подсыпать? А то если водитель такую конфетку съест, всем вокруг будет казаться, что машина сама едет, этакий 'Летучий Голландец' получается. Да и каким образом объяснить, что эти леденцы не банальные барбариски, и если люди начнут в массовом порядке принимать подобные зелья, то дойдет до того, что они никого, кроме себя, видеть не смогут!
      – А что? - прочитал все мысли Локи Дионис. - Я думал, что люди и без конфеток этих никого, кроме себя, уже не замечают!
      – Может быть и так, - буркнул хитрец, который очень не любил, когда в его мыслях копаются всякие пьяницы.
      Журналистка и ее ассистент послушно съели предложенные конфеты. Она с укоризной посмотрела на обнаглевшего скандинава и достала большой микрофон, обшитый мехом скунса, судя по чесночному запаху. В то же время ее ассистент водрузил на плечо видеокамеру и начал записывать.
      – Итак, в эфире реалити-шоу 'Спаси мир за неделю'. Мы находимся в медицинском центре имени уважаемого человека Склифосовского, ведь именно сюда несколько часов назад госпитализировали жертву случайного стечения обстоятельств Ирину Семёнову, которую спасает наш герой - Иван Дурак.
      Дальше Бастет долго и упорно рассказывала о биографии Иры и о том, насколько сильно любит ее программист Дурак. Эх, слышали бы этот монолог сам участник шоу или сама жертва, много нового про себя бы узнали. Оказывается, Ирина была жутким трудоголиком, и кроме работы ничего и никого не замечала, а Иван - замкнутым молчаливым романтиком.
      – Благодаря достижениям современной медицинской техники, - говорила Бастет, - мы в состоянии поддерживать жизнь Ирины еще целые сутки. Сет негодует, как бы он не приготовил ответный удар! Ивану следует поторопиться! А как русский программист справляется со своей задачей, скоро ли он приведет тело воскресшей кеметской девушки на суд Осириса, вы узнаете, если будете смотреть следующие серии нашего замечательного реалити-шоу, мяу!
      После того, как оператор остановил запись, журналистка подошла к Локи и села на обтянутую красным кожзаменителем кушетку рядом с хитрюгой.
      – Вот тебе диск с базами Кемета, мяу. Только смотри, Карнакский храм не разрушай, самолеты на пирамиды роняй и Бен Ладена в Ахетатон не сели, а главное, эпидемии птичьего гриппа не устраивай! А то если хуже станет, Ра меня развоплотит!
      Бастет фыркнула и достала из кармана пакетик с диском. Чего и говорить, свои миры боги записывали на самые обычные человеческие CD по десять рублей штука. Вот и базы Кемета хранились у кошки на желтом диске со смайликом. Более нелепого носителя информации никто из богов не видел. Зато картинка была веселая и нравилась не только богине-кошке, но и маленькому хитрецу Локи.
      – А если хочешь повеселиться, мяу, - Бастет подозрительно хитро улыбалась, а ее напарник-оператор снимал беседу журналистки и Локи скрытой камерой, - есть у меня один сценарий, мяу. Нужно ведь насолить ведьмочке Шаулиной?
      И журналистка нашептала на ухо хитрецу свой план. Локи в ответ улыбнулся во весь рот. Идея веселой Богини ему пришлась по вкусу.
      – Получится? - спросила его журналистка.
      – Еще как, ибо они повязаны! Хе-хе! Я и сам подобный прикол хотел предложить.
      И Локи рассмеялся на весь коридор. Хорошо, что он съел невнимательную конфетку, и на него не обращали внимания люди.
      – Ну, смотри у меня! - клацнула зубами Бастет. - Если напортачишь - накатаю Одину рапорт и твою замаскированную машину времени выдам!
      – Вместе поприкалываемся! - подмигнул он ей. - Мне понравилась твоя идея.
      Но Богиня-кошка никак не прокомментировала реплику хитреца, она лишь хлопнула в ладоши и скомандовала оператору:
      – Мяу! Пошли, Себек.
 

 
        Фивы, 14 в. до н.э.
      Ранним утром Иван решил навести порядок у себя во дворе. Маша еще спала. Вчера она с горя наелась тухлых креветок в наивной надежде отравиться насмерть. Но при первых же болях в животе отказавшуюся умирать ее пришлось отпаивать банальным средством типа 'Уголь активированный'. Излечившись, она заснула крепким целительным сном.
      Долой песок - сегодняшний девиз Ивана Дурака. Надвинув на глаза розовые очки от солнца, россиийский студент приступил к борьбе с кеметской пылью. Сметать песок - нелегкое дело - если в глаза попадет, комфорта никакого. А ведь Иван подметать толком не умел. Вот пылесосить - всегда пожалуйста. Было бы электричество - он рад бы весь песок в Кемете засосать этим устройством. Но из-за отсутствия всяких благ цивилизации и неспособности пылесоса вкалывать без батареек, приходилось совершать движения веником. Сосед сидел на камне и гладил любимую кошку, изредка поглядывая на работающего Ивана.
      Неизвестно еще, было ли больше пыли и грязи до подметания или после, но площадка перед домом стала выглядеть так неэстетично, как будто по ней прошлась первомайская демонстрация. Сосед не поленился это заметить, но Ивану понравилось, что у него выходило. Он до такой степени проникся подметательными занятиями, что даже петь взялся.
 
Где-то в темном лесу,
Где трепещут осины,
И с дубов-колдунов
Облетает листва,
Зайцы в полдень траву
На поляне косили,
И при этом напевали
Странные слова.
 
      В процессе подметания, конечно, парень не забывал думать и о девушке, которая собиралась убить Тутанхамона.
      Мысли его очень хорошо походили на паззл из тысячи деталей, на которой изображен, например, лес, и половина фигурок - однотипные зеленые. Догадайся, куда их положить. Картинки на кусочках складанки кажутся такими одинаковыми, но все они чуть-чуть разные… Расследование заговора тоже было такой головоломкой: отдельные фрагменты уже собраны, но вот чтобы из них получить полную законченную картинку - не хватало пары догадок.
      Больше всего загадок связывалось с Ирой. Иван закрыл глаза. Всё очень просто, вот оно, лежит на поверхности, не хватает единственной догадки.
 
А нам все равно, а нам все равно,
Не боимся мы волка и сову,
В самый жуткий час, в самый сложный час
Мы волшебную косим… коноплю!
 
      Темпераментный сосед балдел на солнышке и подпевал под нос вслед за Иваном.
      – Апчхи! - закончил дворник-неумеха переделанную на свой манер арию, когда соседская кошка пошла тереться об его ноги.
      Животное не виновато, что у Дурака сильная аллергия на мохнатых мяукающих. Иван поднял глаза на хозяина, и тот поманил котика к себе.
      Но не зверюшка интересовала уже Ивана, перед ним непринужденно стоял, держа руки за спиной, и ковырял носком левой ноги пыльную землю вчерашний митаннийский шпион. Парнишка ростом чуть выше Маши, лет восемнадцати от роду, с растрепанной в разные стороны челкой и большими грустными серыми глазами. Нет, Ахмос - это Ахмос, он намного старше, крепче и чуть-чуть ниже. Этот же достаточно высокий среди своих соотечественников и худой. Догадайтесь с трех раз - кто!
      Ногу у Ивана подкосились, ведь в его памяти тут же всплыл вчерашний эпизод, когда он въехал теперешнему гостю по челюсти и сразу сбежал от греха подальше, да и не только вчерашний… Он самопроизвольно рухнул на колени, прижав руки к груди. Веник вывалился из рук парня и шлепнулся в дорожную пыль. Дурак, заикаясь и чихая, но все же четко, по-военному, поприветствовал своего гостя:
      – З…здравья… желаю, апчхи, Тутанхамон Эхна…ы-уу-ыыы-йй-ыы!
      Дальше он только и смог, что домычать, так как гость просто закрыл рот Ивана пятерней. Сосед, прижимавший кошку к груди, тоже рухнул на колени, обалдело глядя на гостя Дурака.
      – Шутка, - улыбнулся ему гость, - неужели не знаешь, что Тутанхамон хромой? А теперь ступай домой, мне с Иваном поговорить надо!
      Сосед, дрожа, скрылся за дверью своей хижины. Знали бы Дурак да фараон, что это был не простой человек и не заурядная кошка, и что сейчас этот самый сосед снимает их на камеру из окошка…
      А тем временем названный Тутанхамоном, наклонился к сидящему на коленях чужестранцу и, не убирая руки с его рта, сказал сквозь зубы:
      – Убью болтуна!
      В глазах у Дурака потемнело от ужаса, и он бы упал в обморок, если бы гость не подхватил его за предплечье и не попытался поставить на ноги. В том-то и дело, что попытался, потому что тот свалился обратно.
      – Тутанхамооооон, - протянула проснувшаяся Маша, - брат ни разу не позволил мне встретиться с этим человеком…
      Глаза девушки горели. Надо же, к ним с утра пораньше пожаловал сам фараон, а она валяется в постели. Она вскочила и, подбежав к зеркалу, начала причесываться. Жаль, что утюг не работает, кеметское платье не подгладить, но хотя бы безобразие на голове ликвидировать, а то как-то неудобно перед правителем появляться заспанной, бледной, в мятой одежде, а еще лохматой, словно бомжовка какая-то. Все всякого сомнения девушка и думать забыла о плохом настроении. Она, приведя себя в порядок, выскочила на порог и… осталась там стоять как вкопанная…
      Во дворе на коленях сидел трясущийся словно осиновый лист Иван, под ногами у которого валялся веник, а напротив брата стоял, злобно улыбаясь… Неб, руки в боки и кинжал в зубах.
      – А где фа-ра-он? - еле выдавила из себя Маша.
      Нет, она не удивилась его возвращению, или и вовсе забыла о его вчерашнем отъезде, потому что сейчас девушку интересовала только личность фараона. Иван, который дар речи потерял от одного вида визитера, просто ткнул указательным пальцем в парня, мол, вот тебе фараон.
      – Ладно, ребята, - надулась от обиды девушка, - хватит шуточки разводить, Вань, это ты меня так разбудить решил, когда увидел, что мой милый вернулся?
      Сосед и его животное высунули головы в щелочку двери и с интересом наблюдали за происходящим.
      – Машка, дура неотесанная, хватит называть господина Тутанхамона каким-то этим… Нюх-нюх… дурацким именем, - без заиканий протараторил Иван.
      Сестренка подошла к нему и со всей силы заехала брату по щеке.
      – Прекрати грубить, ходячая безграмотность!
      – А ты перестань неправильно брать интегралы! - парировал брат, вскочив и напрочь забыв о госте.
      – А ты научись суп варить, надоела твоя разводная лапшица!
      – А ты выучи сопромат, пригодится!
      – А ты крестиком вышивать не пробовал? Очень полезно для успокоения нервов!
      – А ты… А ты…
      Тутанхамон-Неб круглыми от удивления глазами смотрел то на Ивана, то на Машу. Типичные брат и сестра, все время препираются из-за ерунды. Точно так же он в нежном возрасте спорил со старшим братом и сёстрами. Такие препирательства могли длиться часами, и грехов во время них обычно перечислялось в тысячу раз больше, чем на страшном суде Осириса. Тутанхамон просто встал между перечисляющими 'грехи' и крикнул:
      – Тихо!
      – Тишина должна быть в библиотеке! - поддержал его Иван, рявкнув на сестру.
      – Не знаю, что такое 'бибруатека', но меня веселит акцент твоего брата, Маш-шу, - улыбнулся Тутанхамон.
      – Этот акцент - не самые культурные слова, моя прелесть, значение которых тебе лучше не знать!
      – Как жаль, что он произносит без акцента мое личное имя, - вздохнул парень.
      – А какое… - вдруг осеклась Маша и уставилась на подвеску, которую Тутанхамон (то есть Неб) носил на шее.
      Второй иероглиф 'Анх' - 'жизнь', третий - гребешок и перышко - 'Амон', а первый…
      – Блин! - взвизгнула Маша.
      – Лепешки вкуснее блинчиков, - подшутил Иван.
      – Господи, - прошептала девушка, - на свалку меня, ибис и два полукруга в левом верхнем и правом нижнем углах… как я могла забыть 'Тут' - 'воплощение'. Аннулировать мой экзамен по истории Древнего Востока ! Неб… Небхеперура… тронное имя…
      Она сжала в кулаке талисман с тремя кеметскими буквами (т.е. иероглифами), так что его владелец не мог никуда уйти, не избавившись от подвески на шее. Но Маша недолго так держала парня. Она резко швырнула талисман и разревелась:
      – Ну почему… почему ты мне врал… смеялся надо мной, что я не могу… догадаться?
      – Да не врал я, - пожал плечами Неб-Тутанхамон, - я тебе честно признался, что у меня самая дурацкая работа на свете. А еще… я не хотел, чтобы девушка, которую я полюбил с первого взгляда, относилась ко мне как… ну… не совсем искренно…
      Он потупил взгляд. Иван стоял и смотрел на плывущие облака, а Маша не переставала кипеть от злости: она представляла фараонов совсем другими, такими, как они были нарисованы на фресках, сундуках, колесницах, и прочей дворцовой и погребальной утвари, такими грозными и сердитыми как Рамсес II был запечатлен в камне. В понимании девушки фараоны, как и любые другие представители власти - такие накрахмаленные типы, к которым просто так не подойдешь, не возьмешь за руку, не поговоришь с глазу на глаз и уж тем более не… Нет, все, что было здесь и сейчас - неправильно! Это всего лишь очередной розыгрыш кеметского мальчика, настоящий фараон во дворце, а этот Неб - так, Гришка Отрепьев, кеметская версия. Хотя женская логика подсказывала прямо противоположное.
      – Я специально вчера попрощался с тобой, - продолжал фараон, - чтобы если меня убьют, ты не ждала меня… И чтобы не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…
      Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа - так вот какой твой дружок-мумия, - но язык не поворачивался. Зато его сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.
      – Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, - всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. - Ты самый обыкновенный трус!
      – Машка, ты как себя ведешь, это же…
      – Как меня поражает ваша железная мужская логика, - не унималась девушка, - я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки!
      После своей пламенной речи она отвесила Тутанхамону такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.
      – Маша!!! - Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…
      – Плюс один! - она врезала и брату.
      Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:
      – Все мужики - сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Коз-лы!
      – Женская логика убийственна, апчхи, - выдохнул Иван.
      Соседский кот сидел на песке неподалеку и тоже смотрел на психующую девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.
      – Не нужны вы мне! - продолжала орать Маша. - Оба! Уйду я от вас!
      Парни переглянулись, а она, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется.
      – Ну и дура! - крикнул ей вслед Иван.
      – А мне она говорила, что это ты в семье дурак дураком, - добавил Тутанхамон.
      – Апчхи!
      Чихнул, значит, правда? Или это просто аллергия?
      – Кстати, это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? - заволновался фараон.
      – Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, так что, - программист обнял Тутанхамона за плечи, - нам, дружище, остается напиться с горя, потому что её мы больше не увидим!
      – Но я…
      – Никаких 'НО', сначала напьемся, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! - заорал Дурак, вваливаясь к себе в дом.
      Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он припудрил сразу же, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но он еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.
      Пока фараон любовался на свою побитую физиономию, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с чем-то прозрачным, напоминающим обычную воду, и какую-то странную штуку, очень похожую на домик. Правда, Дурак лукавил, у него дома был целый ящик водки, но надо же было оставить 'про запас'.
      – Хорошо нас с тобой Машка изукрасила, - глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. - Пошли бухать на свежий воздух.
      – Бухать что? И куда? - не понял фараон.
      – Что-что, водку, конечно! - пожал плечами Дурак. - Коньяк у меня закончился. Сехемра ваш допил.
      Иван, засунув бутылки за пояс, сам вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.
      – Это кефир, - протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком, - самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.
      Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.
      – По-моему, он испортился, - огорчился парень и, взяв пакет из рук Тутанхамона, швырнул просроченный продукт через плечо.
      Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.
      – Э-э-э-э! - обернулся в ужасе Тутанхамон. - А она не отравится?
      – Эти твари только просроченное и жрут! - лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. - Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!
      – Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! - обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. - Да не разгневается на невежду Бастет…
      Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже. Тутанхамон успел напрочь забыть, зачем пришел, и жадным взглядом впился в бутылку 'Горiлки'.
      – На! - протянул Иван Дурак откупоренное зелье фараону.
      Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит 'напиться'? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.
      – Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! - залихвацким голосом сказал Иван, не заметивший, когда же он успел перейти с фараоном на 'ты' и записать его в список личных друзей.
      Хотя фараон его, вообще, на 'вы' никогда не называл, а общался на равных, потому что считал Ивана послом могущественной державы. А такие люди достойны дружбы. Теперь же, за бутылкой, не может быть никаких коллег, только друзья.
      Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил водки.
      Во рту у парня стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Парень тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Там таких глотков мерено-немерено!
      – Ничего себе напиточек! - воскликнул Тутанхамон.
      – А то! - Иван взялся за гитару. - А с песнями так вообще замечательно пьется.
      И Дурак брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.
 
Ты снимаешь вечернее платье,
Стоя лицом к стене,
Я вижу свежие шрамы
На гладкой как бархат спине.
Мне хочется плакать от боли
Или забыться во сне,
Где твои крылья, которые
Так нравились мне?
 
      – Где твои крылья, которые нравились мне, ик! - допел за ним глава государства, отхлебывая очередной глоток водки.
 
Раньше у нас было время,
Теперь у нас есть дела,
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне,
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?
 
      Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать своему товарищу.
      – Классно поешь, правда! - похвалил его программист, и было за что.
      – Красно? Как это пение может иметь цвет, ик? - не понимал тот.
      Но приложившийся к водке Дурак не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.
 
Я не спрашиваю, сколько у тебя денег,
Не спрашиваю, сколько мужей,
Я вижу, ты боишься открытых окон,
И верхних этажей.
Но если завтра начнется пожар,
И все здание будет в огне,
Мы погибнем без этих крыльев,
Которые нравились мне.
 
      – Постой!!! - завопил фараон, подняв руку.
      Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.
      – Иван, повтори про крылья, ик! - сказал он, привстав на локтях. - Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!
      Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.
      Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, был.
      В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.
      Тутанхамон поднял свою бутылку и жадно допил всю оставшуюся водку. А Дурак, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.
 
Русская водка, что ты натворила?
Русская водка, ты меня сгубила!
Русская водка, белый хлеб, селедка,
Весело в веселье, тяжело в похмелье!
 
      Жара и водка - вещи не совсем совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете было плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дурак не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.
      Проходящие мимо них местные жители окидывали двоих странно ведущих себя парней взглядом, укоризненно качая головой. Любопытный сосед то и дело высовывался из дома. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил для себя, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек - просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала.
      Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.
      – Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!
      – Ты еще не пробовал самогонки, Тутен! - сонным голосом протянул Дурак.
      – Ик… Надо будет…
      – Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпион сметаннийский? - программист устало повернул голову в сторону собеседника.
      – Да, только никому, ик, слышишь, - Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, колотя его кулаками по корсету, - слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Кемета, во!
      Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.
      – Тутен, ты такой симпатичный, когда выпьешь! - пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.
      Дурак прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.
      – Я люблю тебя, Ирина! - в пьяном бреду орал Иван.
      – Я не Ирина, я Тутанхамон!
      – А какая разница? - щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. - Ты на нее похож!
      – Спасибо за комплемент! - разозлился правитель. - Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван Дурак, помнишь? В храме богини Таурет скрывается, ик… девушка, которая… которую Сехемра и Ахмос называют принцессой… Которая, ик… приходит ко мне во сне… По приказу которой, ик… Ахмос связал тебя… Поэтому надо…
      – Тутен, Тутен, пожалуйста, помедленнее… в каком там храме есть туалет? - сонным голосом протянул Иван и отрубился.
      Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.
      – Эй, девушка, ик, - выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.
      Прямо на него шла простолюдинка, неся кувшин на голове.
      – Девушка, водички не найдется, ик?
      Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах, за что прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.
      – Протрезвись, придурок!
      – Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, - Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, - я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.
      Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.
      – Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Ра!
      Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дурака во дворец по тайному ходу.
      – Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных Дураков! - вздохнул Тутанхамон.
      Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что пьянство - это нехорошо. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.
      Когда Иван Дурак пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове словно кто-то по полочкам разложил, а в желудке ни грамма спиртосодержащей жидкости не осталось.
      Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали длинные тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.
      – Аня?! - прошептал Иван, поднявшись на локтях.
      Он осмотрелся. Перед узкой кроватью, на которой он лежал совсем без одежды, укрытый большой белой простыней, стояли еще две прекрасные девушки. Одну из них он знал - служанка Мерит. Вторая девушка, скорее всего, занимала ту же должность, но программист еще не имел чести говорить с ней.
      – Лежи, - улыбнулась Анхесенпаамон, - и не бойся меня. Я же не страшная.
      – Ты прекрасная, - подмигнул пациент. - Только откуда вы все взялись? Где я?
      – Во дворце. А мы тут живем.
      Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, да и на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял - неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. То он пил, много пил, а то вдруг за ним такие очаровательные девушки ухаживают. Неужели Тутанхамон Эхнатоныч позаботился?
      – Пить меньше на жаре надо, - тихо сказала Анхесенпаамон, - я вас двоих еле выходила.
      – То есть, - лицо Ивана вытянулось от удивления. - Ты же царица.
      – Царица, - игриво сказала она, - но это мне не мешает заниматься магией.
      Программист дар речи потерял.
      Она не стала распространяться о волшебстве.
      – Иван, спи давай, со вчерашнего заката тебя лечу, глупый русский.
      Она подмигнула ему, вскочила и убежала, а вслед за ней последовали и служанки. После этого недолгого разговора Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Уже темнело, а спать не хотелось.
      Что же выходило? Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний мордобой. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом.
      И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, и а дальше? Случись подобное в Москве, в 2006 году, можно было бы всех негодяев сдать в милицию. А с прошлым так нельзя. Оно уже было, случилось, и его не получится изменить при всем желании. Оно где-то существует, в него можно попасть. Например, Иван Дурак вдруг очутился в 14 веке до его эры, ну была на это воля свыше.
      Тутанхамон умер в девятнадцать лет, и это прописано не только у Богов, но и в учебнике истории за шестой класс. Пусть у программиста и получится разгадать историческую тайну. Может, если он вернется домой, за расследование его погладят по головке, дадут премию и закроют полемики на темы 'Родители Тутанхамона' или 'Смерть юного фараона'. Но не это главное! Это всего лишь утоление любопытства людей из двадцать первого века другой эры, которые читают учебник истории как художественную книжку. Может, кто-то и переживает за убиенных правителей, за проигранные войны, но никто никогда этого не видел их по-настоящему. А он, Иван Дурак, познакомился и подружился с настоящим живым фараоном. Но Тутанхамона не спасти! Историю не переписать! Этот веселый юноша, любитель чужеземных игрушек, человек, который привнес столько радости в скучную дворцовую жизнь, тот, кого Маша любила больше всех на свете, должен умереть этой ночью! Не должен, обязан!
      Случится только то, что должно, даже если в прошлое не по своей воле наведывается сам Иван Дурак. Прошлое - оно как квест, сценарий известен, остается только прожить его так, как предписано. Реалити-шоу от квеста немного отличается. Как бы ни был симпатичен ему Тутанхамон, как бы сильно ни любила фараона Маша, судьбу парня не изменить. Единственное, что семейство Дураков может теперь сделать для своего кеметского друга - просто узнать его убийцу и поведать об этом будущим поколениям. И как будет звучать правда: 'Убийца фараона Тутанхамона - сбрендившая московская проводница Ирина Андреевна Семёнова'? А Ира ли эта девушка, называющая себя в этом мире именем Майати? Если верить учебнику истории, у нее ничего не получилось с захватом власти. Но и Тутанхамона она угробила. Обидно! Зачем тогда судьба забросила хакера Ивана в прошлое? Взломать квест без ущерба для сценария? А что, идея! Но как? Ира, все дело в ней. Если не получается спасти фараона, не мешало бы помочь проводнице, она так просила, она ради этого пришла даже в сон Тутанхамона.
      Иван закрыл глаза и представил картинку из сна друга: рельеф, на нем изображено пять человек, и к плите подвешена за руки девушка. Теоретически по центру. Если сон повторяется каждый день, значит, в нем должна таиться подсказка или предупреждение. Тутанхамон не знает Ирину, а та лично не знакома с фараоном, но они встретились во сне. Что дальше? Девушка жалуется, будто кто-то забирает ее силы. Он должен быть рядом. Но вокруг никого. Вряд ли фараон - энергетический вампир, Ира жаловалась на таинственную 'её'. Нефертити и три дочери, изображенные на плите.
      – Нефертити мертва, - сказал себе под нос Иван, - две её старшие дочери: одна пропала, вторая умерла, если верить рассказам Машки и Ани. Получается, что из всех пятерых с картинки жива лишь Анечка.
      Программист насупился. Как ни крути, а царица Несмеяна могла тянуть силы из плененной Ирины. Всё вполне сходится: именно Анхесенпаамон запретила страже пускать во дворец таинственного чужестранца, именно царица пыталась соблазнить его, заставить забыть о проведенном допросе и вела себя как невинная овечка. Однако тогда двойница оказывается не при чем.
      – Эй, чего ты болтаешь сам с собой? - Тутанхамон щелкнул пальцами левой руки над глазами Ивана.
      Дурак даже не успел заметить, когда фараон успел войти к нему, и много ли рассуждений он услышал. Живой труп. Нет, у программиста никогда не хватит сил сказать этому мальчику: 'Прими свою смерть, ибо другого тебе не дано!' Нет, не потому, что мальчик этот - правитель, которому говорить подобное - грех. Иван и забыл, что когда-то у него тряслись коленки, как только он увидел Тутанхамона. То, что сейчас заполонило разум чужестранца, невозможно было сказать лучшему другу.
      – Да так, - буркнул он, - меня замучили неправильные мысли. Кстати, фараон, а зачем ты прикидываешься хромым? И что за лазейка у тебя во дворце?
      – Что поделаешь, работа у меня дурацкая, говорил же. Два года назад я подвернул ногу, и мне понравилось, что придворные меня за малоподвижного принимают. Вот и притворяюсь. - Тутанхамон сел на краешек кровати, где лежал чужестранец. - А ход - дело рук моего друга детства. Хорошая вещь, нужная.
      – Ага, - согласился Иван, - отлично продумано, и мою мелкую еще развел! Спасибо!
      Тутанхамон кисло улыбнулся. Но все же решил вернуться к тому, что он пытался сказать Ивану перед домом. Он надулся от обиды, в ответ на то, что Дурак ничего не запомнил. Но все же пересказал известное ему о Сехемра, 'принцессе' и храме Богини плодородия Таурет, в который пускают только женщин.
      – Значит, Ира и есть тот персонаж с плиты, который всё еще жив! - прошептал программист. - Плюс ко всему Сехемра переставляет людей на троне. Когда фараон начинает творить самодеятельность и перестает слушаться жреца, он ликвидирует неугодного правителя. Но нашему уважаемому пенсионеру надоело в куклы играть, она сам править захотел! Кстати, сколько ему лет?
      – Ну, - подумал фараон, - почти сорок. Не все до стольки у нас тут доживают.
      – Вот! - подытожил Иван. - А теперь подумаем: умненький Тутанхамончик, которому сейчас восемнадцать, получается, будет править Кеметом еще лет двадцать. Допустим, Тутен детей так и не наживет. Но Сехемра тогда будет уже шестьдесят, песок в таком возрасте сыплется горками. Если учитывать, что наш правитель еще молод, размножиться ему труда не составит. А это дает нашему Сехемра отсрочку еще лет на двадцать-тридцать. И получается, что бедняжке долго ждать придется! А золотишка-то охота, и страну разграбить до конца - тоже. Вот наш жрец (от слова 'деньги жрать') и решает поторопиться. Так как он не родственник тебе, то он находит себе в жены некую таинственную незнакомку, типа, троюродную сестру двоюродного дяди по мужской линии какой-нибудь восьмиюродной племянницы, если такие бывают. А если честно - Нуф-нуф-атон, или Наф-наф-атон, или эту… Ниф-ниф-атон, или Аню, на худой конец! Ну, на ком-нибудь, изображенном на той плитке, что ты во сне видел.
      Тутанхамон поднял руку, словно школьник, желающий ответить у доски.
      – Вопрос! Сестер моих и мачеху ты смешно зовешь, но… Меритатон убили в Асьюте шесть лет назад, Мекетатон умерла, когда я был маленьким и несмышленым, а Нефертити покоится в Ахетатоне уже без малого четыре года. Мы с Анхесенпаамон ее похоронили перед самым переездом в Уасет. А моя жена терпеть не может Сехемра.
      – Спасибо. Все мертвы, но кто-то жаждет власти. Нам надо проникнуть в этот… женский туалет. То есть, в туалетный храм. Ну, ты понял, в храм туалетной богини. Отловить заговорщицу. Вдруг ты ее все-таки узнаешь! Мне известно одно - она похожа на мою возлюбленную и чуть-чуть… на Анечку.
      Иван вдруг вспомнил про Иру: она тогда, в поезде, обещала вернуть любовь, золото и наследство. А что, если душа проводницы переселилась в тело умершей сестренки Тутанхамона? Ходит призраком - тем и объясняются ее таинственные исчезновения, все время гуляет ночью, потому что боится живых. Воскресший мертвец, в общем. Бредовая мысль, но не мешает проверить.
      – Нам надо в храм!
      Фараон вздохнул:
      – Но нас никто не пустит туда… Мы же мужчины!
      – Пустят, причем, без особых проблем! - рассмеялся программист.
 

 
      Анхесенпаамон сидела в беседке и плела пышный венок из ярких цветов. Занятие царицы прервал толстый низкорослый охранник, вошедший в беседку без приглашения. Рядом с ним стояла заплаканная Маша.
      – Госпожа Анхесенпаамон, - упал на колени перед царицей толстячок, - к вам почтенная чужеземная гостья.
      – Здравствуй, - в пояс поклонилась девушка.
      Да, она знала, что по местным правилам этикета нужно было так же, как и охранник, рухнуть на колени и целовать землю у ног правительницы. Но Маша для себя уже давно решила, что чужестранка может позволить себе несколько другой способ приветствия, учтивый и не менее вежливый.
      – Чиби, оставь нас наедине! - властно сказала Анхесенпаамон, и толстый охранник, поднявшись с колен, удалился.
      Хорошо еще, что не остался стоять у беседки, изображая приступ глухоты.
      – Что случилось, Маш-шу?
      – Госпожа, - всхлипнула девушка, - я поругалась с братом и хотела бы найти себе ночлег.
      Правительница, ожидавшая очередного допроса, повела бровью. Она даже рот открыла, когда Маша продолжила:
      – Я бы хотела стать жрицей в женском храме…
      – В храме Таурет? - переспросила правительница.
      – … Да, - после некоторой паузы согласилась гостья.
      На самом деле студентка-искусствовед прекрасно знала, как в Уасете четырнадцатого века до Рождества Христова назывался 'женский монастырь'. Но коли Анхесенпаамон назвала его, просто ради приличия нужно было подумать, ведь Маша - чужестранка, прибывшая в Кемет всего несколько дней назад. Подозрительно смотрелась бы особа, которая знала всё и вся.
      Правительница испытующим взглядом сверлила гостью. Так смотрит на двоечника учительница, или на провинившегося подчиненного начальник. Но что она, Маша, неправильно сделала, раз заслужила такой взгляд от Анхесенпаамон?
      – У тебя же есть тут возлюбленный, вроде бы, за которого ты жизнь готова отдать, неужели он не может…
      Девушка лишь фыркнула и отвернулась. По веткам пальмы, прямо за беседкой, прыгали два влюбленных павиана. Они играли между собой, не замечая людей и того, что Маша наблюдает за их звериными забавами.
      – Я с ним поругалась. Все парни… ну… - девушка вовсе не хотела говорить при царице слова типа 'сволочи' или 'подонки', и поэтому получилось скупо, но зато вежливо, - ну… недостойны меня!
      – Вот как! - удивилась правительница, подойдя к чужестранке сзади. - Я думала, что это только у меня такое мнение насчет мужчин. Бегут они от меня словно от больной.
      Маша улыбнулась. Как приятно, когда ты не одинок в своих мыслях.
      – А не хочешь стать служанкой у Тутанхамона?
      Типа, более престижная работа? Ну, уж нет! При упоминании этого имени студентка повернулась к царице и замахала руками, мол, не упаси Амон, чтобы такое случилось.
      – Боишься Анубиса? Не надо! Я придумала способ борьбы с ним! - широко улыбнулась царица, показывая венок.
      – Венок? - удивилась девушка, забыв о поиске работы и крыши над головой.
      Анхесенпаамон кивнула и покрутила в руках свое творение. Очень похож на тот, что нашли в гробу у ее брата: Маша вспомнила фотографии из журнала, который рассматривала перед экзаменом.
      – Ага, заколдованный! - заговорщечески прошептала царица, чем вызвала еще больше удивления у гостьи.
      Анхесенпаамон провела рукой над головой гостьи и надела на нее венок.
      – Цветы не причинят тебе никакого вреда, потому что я заклинала им, что ты мой друг, - шептала она. - Но тот, кто наденет венок без моего разрешения - умрет на месте. Если Анубис не настоящий, то он отправится прямиком в Дуат, а если он настоящий бог, то… сама понимаешь, с радостью примет мой дар.
      Маша восхищенно смотрела на царицу, ничего не понимая. А та продолжала рассказ.
      Оказывается, отец ее, Эхнатон, не был человеком. Царевич умер младенцем, но Боги дали царевне Тие на воспитание волшебника из какого-то другого мира. Ни Аменхотеп III, ни его жена не заметили подлога, пока волшебник не вырос и не начал творить странные вещи: ему была подвластна вода, его не жег огонь, его воле подчинялись цветы, и он читал свитки, не раскрывая их. Тайну Эхнатона знали только его жены, потому что их дети унаследовали от отца по одному дару каждый, и верная служанка-кормилица Рен.
      – Меритатон, - начала перечислять царица, - умела оставлять перед взором противника свой образ, гипнотизировать. Сменхкара был повелителем воды: волны Хапри расступались перед ним по его приказу. Мекетатон могла зажечь огонек на руке и идти по темному коридору без светильника. Я - цветочная отравительница, а Тутанхамон…
      – Казанова он, - недовольно буркнула Маша.
      Анхесенпаамон не поняла шутки собеседницы и продолжила:
      – У Тутанхамона был просвечивающий все взгляд. Приложит он руку к чаше и скажет, что в еду яд подмешали. Или помню ужас такой… Когда Сменхкара убили… Меритатон власть желала сохранить, а ей говорят: 'Тутанхамон - наследник'. Она и вознамерилась убить его. Спит мой брат, спокойно так, а Меритатон к нему в спальню зашла, кинжал почти уже в грудь ему вонзила, а он как схватит ее за руку, глаза не открывая. После этого Хоремхеб и приказал страже казнить сестренку.
      – Рентген… - у гостьи дух захватило.
      – Не знаю, может у вас в Раше так оно зовется. Только после случая с Меритатон Тут лишился своего дара. Он говорил мне, что спрятал дар в далеком будущем, и что он вернется в случае смертельной опасности. А три моих младших сестренки: обворожительница, повелительница тигров и меткий стрелок.
      Маша рот открыла, пока Анхесенпаамон рассказывала о нечеловеческих способностях своих братьев и сестер. Каждый из них можно было использовать во благо, и так легко обернуть во вред. Девушка не могла и предположить, что парень, которого она полюбила - получеловек, и что ее собеседница - тоже.
      – Надеюсь, ты не боишься меня? - спросила царица, закончив рассказ. - Я не сделаю тебе ничего плохого, хотя, чтобы убить тебя, мне стоит только хлопнуть в ладоши. Магия детей Эхнатона не действует на тех, кому они доверяют, а еще все мои братья и сестры с рождения защищены от моих чар, как и на меня не действует колдовство родных. Сейчас мой венок защищает тебя от злого глаза. Как только кто-то станет угрожать тебе, ты, даже не желая того, снимешь венок и наденешь его на голову обидчику.
      – Жестоко, а если я не захочу его смерти?
      – Ты сделаешь это только в случае смертельной опасности, такова моя магия. Но стоит голове врага коснуться хотя бы одного цветка, он умрет на месте.
      Так вот какова тайна венка, найденного в саркофаге Тутанхамона. Вот почему погибло столько археологов. А Говард Картер оказался защищен от магии Эхнатона. Неужели в жилах археолога текла кровь наследников царского рода? Маше начинала нравиться сказка, которую ей поведали.
      – Только не думай, что я просто так дала тебе смертельное оружие, - прошептала Анхесенпаамон, глядя на счастливую от познания тайны гостью.
      – Понимаю, что не забесплатно, - улыбнулась студентка.
      – Ты, чужестранка, будешь писать мне отчеты о послушницах и служительницах храма Таурет, - тихо сказала правительница, чтобы её, кроме Маши, не мог слышать никто, даже павианы на ветке, понимай они человеческий язык, - что-то неладное там в последнее время творится, как будто среди жриц есть одна атонистка.
      А вот это уже интересно! В храм язычников затесалась особа, которая поклоняется солнечному диску и, возможно, сеет смуту среди остальных. А вдруг это и есть та самая девушка, которую никак не может выследить Иван? Если это так, то она, Маша, поймает заговорщицу первой и в лучших традициях утрет нос зазнавшемуся брату. Анхесенпаамон не понимала радости гостьи, когда та услышала про изменницу, но была довольна, что она приняла заманчивое предложение залезть в пекло с головой.
      Как только рабы вытащили паланкин на улицу, обе девушки подошли к ним. Маша не помнила из курса культуры Древнего Востока, чтобы у Тутанхамона в гробнице был найден паланкин. Наверное, это собственность Анхесенпаамон. Девушку из России поразили носилки высотой полтора метра с золотыми столбами по краям и натянутой между ними гофрированной материей, на которой были вышиты красной нитью имена царской четы (причем после имени Тутанхамона было обозначено еще три иероглифа - 'разум', 'здоровье', 'сила' и его второе имя - Небхеперура). Надо же! И это не картонная театральная игрушка, а настоящая вещь, и ей, простой смертной, представилась возможность проехать в таком паланкине!!! Правительница открыла штору, на которой было вышито ее имя, прошла внутрь и села на обитую красной тканью скамейку. Она пригласила и Машу. Рабы почтенно стояли и ждали, когда же вторая девушка тоже займет свое место в паланкине. Все четверо носильщиков были как на подбор одного роста, в одинаковых красно-зеленых полосатых немесах и в алых накидках. Прямо представители местного варианта 'президентского полка'!
      Гостья, поборов свое остолбенение от восхищения, отодвинула шторку с именем Тутанхамона (ехидно улыбнувшись и показав язык надписи) и села напротив Анхесенпаамон.
      – В храм Таурет! - властно скомандовала царица.
      Какими же, всё-таки, вышколенными были эти рабы. Маша не почувствовала дискомфорта, когда они подняли паланкин на плечи. Но стоило им пойти, как тряска всё же началась: это вам не маршрутка и не вагон метро.
      Гостья из будущего, восхищенная происходящим, выглянула наружу, открыв шторку. Мимо девушки проплывал царский сад, а когда рабы стали выходить на главную улицу Уасета, названную с легкой руки Ивана проспектом Ленина, то все прохожие одобрительно махали руками, приветствуя царские носилки.
      – Спрячься, не высовывайся, - шепотом попросила ее Анхесенпаамон.
      Девушка отпустила занавеску и, вопросительно посмотрела на правительницу.
      – Ты сидишь на месте фараона, а он никогда не открывает своей занавески.
      Странный он. Но не это волновало сейчас Машу. Ну почему ее не спросили? Она бы в жизни не села на место этого обманщика Тутанхамона! Ну почему последние полгода ее все время выносит на этого противного фараона? Сначала билет на экзамене, потом попала она в его время, случайно встретила на улице, а теперь едет в храм на его, между прочим, месте.
      'Как будто я с ним одной судьбой повязана!' - с досадой подумала студентка. Да лучше бы она до храма пешком дошла и подождала, когда рабы доставят туда царицу. Маша вдруг вздрогнула и, закрыв глаза, приложила руку к колену правительницы.
      – Что ты делаешь? - удивилась та.
      – Фух, слава Богу! Ничего не вижу!
      – Ты ищешь в себе дар Тутанхамона?
      Именно этим Маша и занималась. Но не было в ней никакого магического дара. Просто любопытство разыгралось.
      Когда студентка вышла из паланкина, она очутилась на мощенной желтым камнем дороге, по обе стороны которой росли пальмы. Храм располагался в конце аллеи, а если посмотреть шире, то в непосредственной близости от площади Астерикса и Обеликса. Маша помнила это место.
      Девушки прошли по аллее. У входа в храм стояли невообразимой высоты колонны, верхушки которых традиционно венчали массивные каменные бутоны нераспустившихся лотосов. Красотища!
      Гостья из будущего не могла поверить, что судьба даровала ей возможность увидеть настоящий кеметский храм не на картинке в учебнике, не в виде развалин, что показывают туристам в ее время, а новенький, без единой трещинки и царапинки с высокими каменными сводами, расписанными красивыми картинами: птицы, кошки, коровы, бегемоты.
      Колонны шли парами. У первой пары стояли две одинаковые статуи Таурет высотой метров пять каждая. Таурет - беременная женщина с головой гиппопотама и ногами львицы только в описании из учебников казалась страшно уродливой. Нужно было видеть эту статую, чтобы судить о красоте Богини-матери! У следующей пары колонн стояли две пятиметровых Исиды с короной в форме солнечного диска, помещенного между коровьих рогов. Выражение лица у Богини Плодородия было совсем печальным. Нелегкая доля выпала этой божественной женщине. Маша в свое время, когда только приступила к изучению египетской мифологии, очень жалела эту самоотверженную, но любящую Богиню. У третьей пары колонн гостья увидела Хатор, у последней - Нут. Студентка прекрасно помнила мифологию и запросто узнала всех Богинь, о чем и поведала своей провожатой. Анхесенпаамон же была приятно удивлена такой просвещенностью гостьи.
      – А ты серьезно подготовилась к принятию нашей веры, - похвалила она Машу.
      Та в ответ лишь спокойно улыбнулась. Вот, оказывается, зачем нужны египтологи.
      За колоннами находилась высокая дверь, слева от которой стояла огромная статуя Тутанхамона (это был единственный мужчина на территории женского храма), а слева - такая же огромная Анхесенпаамон. Славянка и этому воплощению фараона умудрилась показать язык, чем сильно удивила правительницу Кемета.
      – Ты что себе позволяешь, Маш-шу?
      – Это… в Раше так принято выражать уважение к чужеземным правителям.
      А про себя московская студентка с облегчением подумала: 'Фух, отбрехалась!'
      Может, разговор про обычаи таинственной Раши и продолжался бы, но навстречу девушкам вышла невысокая худенькая женщина средних лет, на голове которой было большое синее перо с желтыми прожилками. Лицо женщины выражало глубокое недоумение.
      – Госпожа Анхесенпаамон?! - спросила она, конечно же, не у статуи, а у настоящей царицы.
      – Я к вам с личной просьбой, госпожа Неферхатор.
      Анхесенпаамон поклонилась верховной жрице, и Маша сделала то же самое. Удивление уже сошло с лица Неферхатор, и она пригласила девушек войти, а не стоять на пекле под узкими сводами над колоннами. Гостья из будущего до глубины души поражалась происходящим. И как она сразу не догадалась пойти в храм, а сидела дома или гуляла с этим противным Тутанхамоном. Знали бы Машины одногруппницы, что она была в Кемете, общалась со знатью, встретилась с Верховной жрицей храма Таурет. Да они бы все от зависти поумирали!
      Пока жрица и правительница шли по коридорам храма, чужестранка жадным взглядом рассматривала крошечную Неферхатор. В роду у этой женщины, как поняла Маша, были переселенцы или рабы из страны Пунт, так как эту пучеглазую особу с курчавыми волосами иначе, как мулаткой, назвать невозможно. Наверное, история предков верховной жрицы была очень интересной и захватывающей, хоть романы о любви про них пиши. Она была одета в красное обтягивающее платье с разрезами до бедер, настолько узкое, что женщина передвигалась мелкими шажками. Пока все трое шли по длинному расписанному желто-красными фресками коридору, Анхесенпаамон подробно излагала Неферхатор свою просьбу.
      – Что же, - жрица остановилась, - коли чужестранка искренна в своих намерениях принять нашу веру, я согласна взять ее послушницей в наш храм. На две луны. А дальше посмотрим.
      Анхесенпаамон поклонилась в ответ на слова жрицы.
      – Я знала, что вы поддержите меня, Неферхатор. Да станет служение в вашем храме отрадой для госпожи Маш-шу из далекого государства Раша.
      – Моя страна называется Россией, - поправила гостья, - это мой брат назвал страну на чужеземный манер, а всем и понравилось.
      – Поверьте, Маш-шу, - улыбнулась настоятельница храма, - но нам, кеметцам, удобнее говорить 'Маш-шу из Раши'.
      – Будь по-вашему, - согласилась чужестранка и поклонилась.
      Царица, положив руку ей на плечо, сказала чуть слышно:
      – Ну вот, все хорошо, Маш-шу. Завтра я приду к тебе, поделишься впечатлениями.
      Анхесенпаамон подмигнула. Понятно было, что она ждала далеко не пятисот цифровых фотографий статуй Богинь и мегабайтов текстов молитв.
      – Да, обязательно, ты можешь на меня положиться! - улыбнулась Маша.
      – Прощайте! - и правительница пошла прочь из храма.
      Маша провожала ее взглядом до самого выхода из храма, пока рабы не унесли паланкин царицы.
      Жрицы сидели на коленях, приветствуя вошедшую настоятельницу. Все они были в одинаковых красных платьях с разрезами, как и у Неферхатор, а у некоторых, наверное, жен знатных людей или заместительниц настоятельницы, на руках имелись и золотые браслетики. Ожерелье и головной убор же были только у почтенной Неферхатор, чье имя фактически ставило женщину наравне с Богами. 'Прекрасная Хатор', вот что означало оно.
      Рядом с начальницей шла новенькая, Маша, в пышном белом платье, дарованном ей Иваном. Как неудобно было девушке услышать от царицы возглас: 'Откуда на тебе моя одежда?' Тогда, девушка, стушевавшись, промямлила что-то вроде: 'Брат на рынке прикупил!' А Анхесенпаамон лукаво улыбнулась, но не стала развивать тему. В своем наряде светловолосая девушка с венком на голове смотрелась словно героиня русской народной сказки, за тем исключением, что волосы ее были слишком короткими, чтобы их заплетать в косу, а под платьем не было рубахи с широкими расшитыми крестиком рукавами.
      Девять служительниц храма с завистью смотрели на новенькую.
      – Это наша новая послушница, Маш-шу, прошу любить и жаловать, - сказала настоятельница громким голосом, чтобы все девять девушек, сидевшие на коленях вдоль стены зала слышали ее.
      Девушки в знак почтения склонили головы, коснувшись лбами земли. А после они по одной подошли к новенькой и представились. Как показалось Маше, все они были практически одинаковыми, будто Неферхатор подбирала своих жриц не по желанию служить богам, а по внешним данным.
      Когда собрание закончилось, все молитвы были прочитаны, а животные принесены в жертву, жрицы разошлись по комнатам, и Неферхатор, пожелав новенькой спокойной ночи, оставила ее в зале одну. Точнее, Маша сама попросилась остаться, чтобы самой осмотреть храм.
      Постояв так в одиночестве, рассмотрев все узоры на сводах, девушка прошла весь зал, изучила колонны. Красотища-то какая! Вокруг было тихо, как вдруг она услышала приближающийся невероятной красоты звук. Маша обернулась и замерла. К ней быстро шла высокая рыжая женщина, а звук исходил… от украшений на ушах.
      Таких красивых сережек девочка из будущего еще никогда не видела: большое золотое кольцо с подвешенными на нём разукрашенными драгоценными камнями золотыми же пластинками. Она усердно думала, где же она видела это украшение. Ее мучило чувство, будто она где-то читала о нем или кто-то ей долго и подробно описывал эти серьги.
      – Маш-шу, - грубым низким тоном позвала ее женщина.
      – Угу, - буркнула та, продолжая рассматривать стоявшую перед ней особу.
      Этой жрицы Маша не видела на собрании. Девушка была ростом с Тутанхамона, прямые волосы до плеч. Она вела, словно царица. Наверное, она была дочерью номарха или какого-то высокопоставленного чиновника, подумалось студентке. А, может, это дочь Сехемра, настоятеля храма Амона. Хотя, вроде бы, у последнего не было даже жены.
      – Что-то ты неприветливая, - остановившись в двух шагах от Маши, продолжила она.
      Удивлению Маши не было конца. Эта женщина как две капли воды была похожа на Анхесенпаамон. А теперь игра 'Найди десять отличий': лицо этой особы более вытянутое, подбородок - острее, нос - длиннее и уже, глаза вишнево-красные, а не черные, как у правительницы, волосы короткие, родинка у правого глаза, выглядит года на три старше… Но на первый-то взгляд легко и перепутать! Будто сестра…
      Серьги не выходили из мыслей студентки. А как же… это украшение Анхесенпаамон. Маша вспомнила, что слышала об этом от Ивана! Как она могла забыть!
      – Что уставилась, будто я твоя старая знакомая! - пренебрежительно спросила женщина. - Лично я тебя второй раз только вижу. Но знаю о тебе мно-ого интересного.
      Нет, она разговаривала таким тоном, какой бы Анхесенпаамон себе никогда не позволила. Царица была более вежливой и учтивой, кроткой и чуткой к ближнему, и никогда не ехидничала.
      Но Маша смотрела уже вовсе не на лицо подошедшей к ней женщины, а…
      – У вас… - ни жива, ни мертва сказала она, - щека… у вас щека вся в синих пятнах. Вас били?
      Судя по выражению лица женщины, услышавшей этот наивный вопрос, можно было подумать, что её только что раскусили или заподозрили в смертном грехе. Нет, три больших синих пятна на правой щеке не были похожи на синяки, оттенок не тот, серый, словно плоть неживая.
      – И еще на левой руке, - добавила Маша, ткнув пальцем женщину чуть ниже локтя и ужасе отдернув руку.
      Даже без знаний по физике, которую девушка успела забыть со времен учёбы в школе, она поняла: ее собеседница холоднее, чем окружающая среда. Даже мертвецы имеют комнатную температуру. Женщина недоуменно смотрела на руку. Точно такие же серо-синие пятна расползались и по правой руке.
      – Ты… не человек, - прошептала студентка, в ужасе прикрыв рот рукой.
      – Человек, самый обычный человек, - успокоила её странная девушка. - Не обращай внимания. Просто я болею. Я пришла, чтобы подружиться с тобой. Я жрица этого храма, а звать меня Майати.
      Глаза Маши расширились, и она прошептала:
      – Майати… Я тебя узнала… Мастер Тутмес-то гениален… Меритатон.
      Старая знакомая… Студентка закрыла глаза, припоминая иллюстрации из учебника истории. Стоявшая перед ней женщина точно была запечатлена в скульптурах и рисунках. Так же, как и Тутанхамон… да-да, парень оказался очень похожим на свои изображения, стоило лишь припомнить. Как и Анхесенпаамон… Художники в пост-амарнский период слыли реалистами, поэтому загадка оказалась не особенно трудной.
      – Вот мы и знакомы, малышка, - жрица старалась говорить как можно более ласково.
      Она взялась рукой за подбородок студентки. Холодок от ее пальцев пробрал все Машино тело, но новоиспеченная жрица терпела, потому что испугалась не на шутку.
      – Мы станем хорошими друзьями, правда, Маш-шу? - спросила ее Меритатон, пристально глядя в глаза студентке. - Особенно когда ты поможешь мне, правда?
      – Помочь?
      – Да, малышка.
      Маша не могла оторвать взгляда от вишневых глаз Меритатон. Как будто жрица привязала ее к себе, не отпускала. Девушка не могла и пальцем шевельнуть. Те же ощущения, что и два дня назад, когда ее похитили ночью на улице. 'Будь покорна, делай то, что скажу тебе я', - гудело у нее в голове. Ей не хотелось думать, бояться или переживать. Ее чувства заменились чувствами Меритатон. Это был самый настоящий гипноз.
      – Мы подружимся, Маш-шу?
      Та кивнула.
      – Вот и отлично, - ехидно улыбнулась свергнутая правительница Кемета.
 

 
        Москва, июнь 2006 года
      Юля откинулась на спинку кресла, прикусив зажженную сигарету. На столе перед ней стоял включенный ноутбук, на экране которого - документ с учебным пособием ОСЯ о фрактальных аномалиях и подпространственных дырах. Опеределние точки входа девушка выделила жирным шрифтом и уже несколько раз повторила вслух.
        Точка входа - это трехмерное сечение S фрактального подпространства или четырехмерной реальности F, через которое существа из трехмерного мира R способны проникнуть в F и существовать там.
      Получается, на диске, что презентовал малолетка на вокзале, была записана последовательность преобразований пространства, с помощию которых Юлин возлюбленный провалился неизвестно куда. Девушка схватилась за голову и заплакала. Проработала на отца совсем немного, но не удосужилась прочитать руководства к действию. Иван, конечно, тоже хорош, привык в проблемах разбираться по мере их поступления. Прочитали, называется, свод законов после совершения преступления. А что теперь делать, неизвестно.
        За несанкционированное или некорректное использование существом из трехмерного мира точки входа накладывается наказание в виде пожизненной ссылки во фрактальную аномалию F-4662.
      Далее шла статья об этом мире, но Юля предпочла не читать ее. Девушка и без того перепугалась. То, что точка использована некорректно, Шаулина не сомневалась. Оставалось лишь надеяться на лучшее: что Иван совершит какой-нибудь крутой подвиг и спасет мир от страшной напасти, и тогда начальство сменит гнев на милость.
      Она затянулась и сунула окурок в пепельницу.
      – Юлия Шаулина? - вдруг раздался таинственный шепот.
      Она вскочила из-за стола, круглыми от ужаса глазами, осматривая комнату. Был уже поздний вечер, за окном смеркалось, и в комнате, где девушка все еще не включила свет, видны были лишь очертания мебели. Девушка в ужасе выбежала на балкон. Жила она на последнем этаже, поэтому вполне можно ожидать не званых гостей с крыши. Но на балконе не обнаружилось не то, что альпиниста, но и каких-либо живых существ, кроме комаров. Юля зашла в комнату и задернула красные габардиновые шторы, чтобы, когда она включит свет, в помещение не устремилась армия комаров.
      Подумав, что показалось, она села за рабочий стол и, достав из открытой сумочки телефон, набрала номер Кирилла. Разговор с одногруппником оказался недолгим, потому что идей по поискам Ивана Дурака ни у кого не возникло, Кирилл ночевал в спортзале на матах и попросил за него не беспокоиться. Да что может этот смертный, не завербованный ее отцом…
      Завершив разговор, Юля снова неморгающим взглядом впилась в монитор.
      – Ну почему в этом дурацком учебнике не сказано, как вытащить человека из точки входа!
      – Юлия Шаулина, - шепот повторился.
      Компьютер? Вдруг это шепчет что-то внутри ноутбука. Девушка в ужасе посмотрела на клавиатуру. Она попыталась сказать пару нелестных слов монитору, но шепота больше не было. Обиделся, что ли. В ужасе Юлия понюхала пачку с сигаретами. Нет, не наркотики, нормальный табак. Она опять высунулась на балкон, а потом прошла в коридор. Дверь была на цепочке. Замки закрыты. Никто не мог зайти. Чтобы убедиться в отсутствии домового, Шаулина постучала в двери плательного шкафа в прихожей. К её радости, никто не отозвался. В разбросанной обуви тоже никого, к счастью, не обнаружилось.
      – Юлияяяяя… - шепнул снова тихий мужской голос.
      – Какой навязчивый глюк! - скривившись, процедила сквозь зубы программистка.
      В ее квартире кто-то явно присутствовал. Обшарив все три огромные комнаты и кухню, она вошла в ванную, чтобы и там проверить. Маловероятно, конечно, но… Юлька Шаулина почувствовала себя главной героиней фильма ужасов. Она заорала так, будто ее собирались убить, или уже убивали! Прямо на нее из ванны смотрела огромная крокодилья морда. Огромный крокодил еле умещался в ванну. А еще это он звал ее по имени. Нет, если программа может образовать черную дыру в пространстве, то почему бы крокодильчику ни заговорить. Но все равно, программистке не верилось. Как говорил отец: 'Работаешь на ОСЯ - научись не удивляться!' Только как сложно новобранцам.
      – Не пугайся меня, Юля, - прошипело животное.
      И тут вокруг него стал образовываться кокон из воды, животное встало на задние лапы, повинуясь закручивающейся вокруг него воронке. Обезумевшая программистка держалась за дверной косяк обеими руками, не решаясь и пикнуть. Капли воды от воронки вокруг таинственного животного, били девушку по лицу, рукам, по груди, но она не нашла в себе сил, чтобы выскочить в коридор.
      Она следила за всей трансформацией, а когда кокон из воды начал спадать, то перед девушкой было уже не животное, а настоящий человек. Высокий парень в камуфляже под цвет крокодильей кожи вылез из ванны. Ни одной капли от его кокона не осталось, чудеса, да и только! Этот странный то крокодил в человеческом обличье был ростом с Ивана. Вряд ли существо могло именоваться человеком: перед ней стоял брюнет с янтарно-желтыми глазами и продолговатыми черными зрачками. Хотя, учитывая распространение линз, можно и людей еще не с такими глазами увидеть. Худощавое лицо гостя чертами отдаленно походило на крокодилью морду. Он был бледен и, как показалось Юле, от него исходил холодок, будто температура его тела - вовсе не тридцать шесть и шесть, а около пятнадцати.
      Девушка рассмотрела нашивку на правом рукаве его куртки. Там должна была быть обозначена часть, в которой служил парень, группа крови и прочие жизненно-важные данные. Но в том-то и дело, что на рукаве этого солдата красовалась странная аппликация с тремя пирамидами, сфинксом и подписью 'Кемет'. О такой воинской части сотрудница 'Отдела странных явлений' никогда не слышала. Хотя, за свой недолгий стаж Юля сильно расширила кругозор в военной области.
      – Прости, что напугал, - мягким басом сказал мужчина, - но нелегко мне было к тебе через канализацию из зоопарка-то…
      – Т… ты кто??? - заикаясь, спросила хозяйка квартиры.
      Она не сводила глаз с военного. Чего скрывать, Шаулина, завидев привлекательное существо мужского пола сразу начинала мысленно представлять свою с ним свадьбу, их будущих детей и все такое. Но что-то в глубине души девушки говорило, что с этим товарищем из ванны надо быть осторожнее, что он не простой человек.
      Парень взял девушку за руку и предложил пройти в комнату, потому что ванная никак не располагала к разговору. Как только его пальцы коснулись ее ладони, Юля поняла, что не ошибалась. От гостя не просто веяло холодком, он был ледяным, словно труп из морозильника.
      Девушка прошла в кабинет, стараясь это сделать как можно быстрее и избавиться от навязчивого зомби. 'Коли я нашла его в ванной комнате, близко к воде, и добрался он ко мне по канализации, то все признаки именно зомби налицо', - подумала она.
      Однако ей попался очень культурный воспитанный оборотень. Если бы вся нечисть была таковой, то и фильмы ужасов никто снимать не подумал бы. Военный спокойно уселся в кресле напротив рабочего стола девушки.
      – Меня зовут Себек, будем знакомы, - вальяжно сказал парень, - а закурить не найдется?
      – Крокодилы… курят? - всё еще не могла прийти в себя Юля.
      – А я сейчас не крокодил, - улыбнулся он, покосившись на пачку гламурных женских сигарет, лежавшую у ноутбука.
      Девушка фыркнула, но пожаловала-таки незваному гостю и зажигалку, и курево. Когда он затянулся, принялся рассказывать страшные вещи.
      – У меня всего полчаса! Поэтому к делу. Вопрос - ты зачем чужие судьбы вершить вздумала?
      Себек еще разок затянулся и так посмотрел на Юлю, что та растаяла от его взгляда. Ну почему всегда самые симпатичные парни оказываются либо женатыми, либо геями, либо зомби или вампирами, либо, вообще, крокодилами.
      – А что, нельзя уже личную жизнь устроить? Я не поняла, вы мне нотации тут пришли читать? Так вот запомните, я все отдам за то, чтобы Ванятка стал моим мужем!
      – Ты изменила Судьбу человека, вонзив кинжал в карту. Только твоя колода не китайская подделка, а копия с Книги Судеб. И я знаю, чего ты боишься…
      – Ты о чем? - речи Себека очень сильно напугали ее.
      – Юля, ты боишься потерять то, что имеешь. Ты хочешь получать всё, что ни пожелаешь, не отдавая ничего, кроме маленьких никчемных бумажек, которые вы, людишки, зовете деньгами. Но рано или поздно настанет час расплаты. Я знаю, когда ты получила свой дар, а еще мне известно, кто тебе его передал. Помнишь условия?
      Она кивнула и закрыла глаза. Ей вспомнился страшный больничный сон. Она стоит в красной бескрайней пустыне, жарит солнце, но Юля не чувствует температуру, потому что для нее это сон. Напротив нее стоит ребенок в коротком белом платье, ему, как и ей тогда, лет десять. Мальчик или девочка - она не понимает. 'Я маг, но если я не отдам свой дар, то меня убьют. Ты мне поможешь?' - спросил он. Юля кивнула. И ребенок, прикоснувшись к ее лбу, прошептал: 'Я отдам тебе Истинное Зрение, но когда я попрошу, ты спасешь мою жизнь, договорились?'
      – Вспомнила, - ухмыльнулся Себек. - Сказать, как его звали?
      – Это был ты? - в ужасе ахнула Юля.
      – Нет, ты что, я бог, а он - человек, сын волшебника. И ему не мешало бы вернуть дар. Он хоть и обещал, но никогда не попросит.
      Юля насупилась:
      – А зачем человеку то, что ему не нужно? Мне этот дар важнее для личных нужд.
      – Потому что дар должен принадлежать по праву. Ты должна прийти к нему и расплатиться.
      – Куда ехать: улица, дом, квартира.
      – На пару-тройку тысяч лет в прошлое.
      Себек затянулся и отряхнул пепел с сигареты прямо на черный бархат накидки на кресле.
      – Понимаешь ли, - скорбным тоном сказал бог, - вы повязаны. И если ты будешь артачиться, то в итоге можно доиграться до Конца Света.
      Глаза Юли округлились, и она в ужасе посмотрела на живого бога.
      – Слушай, а почему бы тебе самому не забрать у меня дар и не передать этому парню? Или лень попу от стула оторвать?
      Себек обиделся, он еще ни разу не слышал, чтобы человек обращался с богами так грубо. Зато Юлю развеселил его гнев.
      – Чем старше цивилизация, тем наглее становятся люди, - фыркнул Себек.
      Бог встал и взял без спросу сигарету из лежавшей на столе пачки.
      – Не хочешь по-хорошему, расскажу все как есть.
      Юля не на шутку испугалась слов таинственного не-человека. А тот опять уселся в кресло и закурил.
      – Значит так. У каждого человека есть линия Судьбы. Но только кажется, что это линия. Это дерево с большим количеством разветвлений. Например, если бы ты не встретила во сне мальчика, отдавшего свой дар, ты бы умерла. Его магия помогла тебе выкарабкаться из комы, а ему - избежать гонений. Или еще: если бы ты не купила у моей подруги Бастет 'Книгу Судеб', то мы бы с тобой сейчас не разговаривали. И так далее. Поэтому Судьбу каждого человека правильнее называть деревом. Понятно?
      Пока было все ясно, и Юля кивнула.
      – Иногда деревья растут близко и цепляются друг за друга веточками. Тогда люди знакомятся, идут вместе по жизни, женятся и все такое. Например, дерево эксцентричной дамочки, которая живет этажом ниже, переплетается с твоим только парой веточек, а дерево твоего отца - совсем другое дело. У вас некоторые ветки рядом растут. Не сравнивай с обычным лесом из вашего мира, ведь лес, в котором произрастают деревья Судеб - живет в четырех измерениях. Когда два человека женятся, их деревья срастаются веточками. Стоит женщине забеременеть, то на сросшихся веточках распускается большой белый цветок, семя которого попадает в землю и дает жизнь новым деревьям Судьбы. Когда человек проживает определенный этап своей жизни, ветви несвершившихся событий отмирают. Так, к концу жизни остается лишь голый ствол, называемый линией судьбы. Человек умирает, дерево рассыпается в прах, а на его месте потом рождаются новые и новые судьбы, перерождения… Они питаются тем, что оставило дерево-предшественник. Потомки либо похожи на предшественников внешне, либо наследуют их таланты.
      – Хотела бы я побывать в этом лесу, - мечтательно протянула Юля. - Там, наверное, красиво… А мое дерево - высокое? А этот мальчик, волшебник - я одно из его перерождений, получается?
      Говорит, словно ребенок. Что поделать, если о подобных местах ей никто раньше не рассказывал.
      – Когда-нибудь да побываешь ты в этом лесу, - успокоил ее Себек, хотя прекрасно знал, что туда человеку вход запрещен. - Но теперь речь не об этом. Дело в том, Юля, что твое дерево никогда не имело сросшихся веток с деревом Ивана Дурака. Даже после того, как ты с помощью заклинания из 'Книги Судеб', перерубила одну из его связей с Ириной Семёновой, у тебя нет ни малейшего шанса стать женой этого человека!
      Эти слова звучали как приговор. Программистка, открыв рот, откинулась на спинку кресла.
      – Юля, - громко сказал Себек, что девушка тут же обратила на него внимание. - Ты знаешь, что бывает, когда разрубишь сросшиеся ветки на дереве Судеб? Жизненный сок, начинает капать на землю. Только рану на дереве не легко заживить. Ты знаешь, что получилось после твоего вмешательства в жизнь леса? Дерево Иры Семеновой кровоточит, ее жизненный сок капает на землю, а им питается ее давнишнее воплощение, произраставшее давным-давно на том же месте. И умершие корни активно вбирают в себя чужую жизнь. Как только все соки из дерева Ирины перейдут в корень, случится страшное, придется переписать историю всего человечества!
      – А Ва-ня? - всхлипнула Юля.
      – Ты зажала его рану, попытавшись привить обрубленный сук к своему дереву. В итоге тебе пришлось задеть еще несколько деревьев, некоторые из которых срослись, да еще так, что вернуть все обратно невозможно. Мы, боги, вовремя услышали треск разломанных веток и пришли на помощь. Немногое нам дано, сил у нас не ахти, в нас сейчас верит только жалкая кучка писателей-фантастов и сотрудники ОСЯ, да еще и запрещены такие вещи как 'Запланированный Рагнарёк', 'Машина времени' и 'Оживление мертвых'. Это в древние времена мы подобными уловками баловались. Пока не доигрались.
      – Я перестала понимать, - Юля легла на стол, потеряв интерес к беседе.
      – Ладно, перестаю грузить людей. Значит, так. Я, Бастет и еще пара-тройка веселых и находчивых богов разработали сценарий по спасению мира. Чтобы не вызывать шума, мы назвали нашу программу - реалити-шоу 'Спаси мир за неделю'. Типа развлекательная телепередача для богов: все смотрят и смеются, а мы типа на самом деле мир спасаем, а не по сценарию. Понимаю, нам смешно, а вам обидно. Но будет еще обиднее, если мир рухнет, правда?
      Девушка согласилась.
      – Так вот, по нашему сценарию, мы насильно женим Дурака на Семёновой, то есть, заживим сделанную тобой, Юля, рану. А теперь перейдем к событиям. Нужно найти воскресшего человека, черпающего силы из Ирины, и сделать так, чтобы он прекратив воскрешение.
      – Убить? - ужаснулась программистка.
      – Ну… - протянул Себек. - Если честно, то да. Выбить из тела нежити Иркину душу и засунуть ее обратно в тело Семёновой. После этого рана заживет. Это могут провернуть два человека: ты, потому что причастна к преступлению, и Дурак, потому что его судьбу покалечили.
      Юля сидела в позе роденовского мыслителя.
      – А при чем тут чел, который мне дар отдал?
      – Дело в том, что воскресшая - его близкая родственница, и он стоит на ее пути к всемогуществу. Отправься ты спасать мир, то при встрече с ним, дар вернулся бы к владельцу, а ты бы уничтожила зарвавшуюся нежить, вернулась бы домой, и все бы встало на свои места. Но твой дружок… не понимаю, за что можно любить этого Дурака, выставил тебя за дверь, и, как следствие, сам напросился на неприятности. Теперь воскресшую уничтожит Иван, а ты, если не успеешь до этого момента отдать дар владельцу, погибнешь. Я все просчитал на суперкомпьютере.
      Конечно, Себек ничего не вычислял, а про компьютер наврал для пущей убедительности.
      – То есть, если я так и быть снимусь в вашей божественной веселухе, я не умру?
      Себек кивнул и заискивающе улыбнулся.
      – А я вернусь домой? Что со мной будет?
      – Сам не знаю. Ты умрешь, но позже. Понимаешь ли, людям по статусу умирать положено.
      И бог, махнув рукой, направился в ванную комнату.
      – Постой, я не поняла, что мне делать? - вскочила из-за стола Юлия.
      – Запусти программу господина Локи, только она переведет тебя туда, где живет волшебник. Не бойся, я помогу тебе очутиться в нужное время в нужном месте!
      После этих слов Себек скрылся за дверью ванной комнаты. Но испуганная программистка пошла следом.
      – Да, кстати, - вдруг высунулся он из-за прорезиненной занавески в душе, - совсем забыл!
      Себек извлек из-за пазухи красный компакт-диск, на котором были нарисованы розовые улыбающиеся сердечки.
      – Точка входа. На выходе глючит, при запуске попадаешь туда, куда предписано сценарием. И не тащишь за собой квартиру, как это вышло с Иваном. Тупо получилось, такой шухер в общаге… Только запасись всем самым необходимым… Ну, едой, батарейками и так далее. И не забудь скачать пару статей из интернета про Тутанхамона.
      – А это еще зачем? - нахмурилась Юля. - Вы меня, случаем, не училкой истории нанять решили?
      – Скачай на всякий пожарный, - Себек улыбнулся так хитро, что девушка заподозрила неладное.
      Она не успела ничего сказать, бог закрыл шторку и как будто включил душ. Это он превращался из прекрасного принца в страшного крокодила.
      – Конец связи, - прохрипел крокодил, когда Юлия-таки из любопытства заглянула за штору, - жду тебя по ту сторону интерфейса!
      Девушка вернулась в комнату и рухнула в кресло, где только что сидел незваный гость. Кем же он был? Нет, односторонне развитой личности, коей она являлась, не дано было заглянуть в какую-нибудь энциклопедию и прочитать статью под названием 'Себек': божество из Древнего Египта, покровитель фараонов, изображался с головой крокодила. Хотя, что бы это дало ведьме-хакерше? Она бы поняла, что у нее крыша тронулась с места, раз в ванной мерещатся зеленые человечки, то есть человечки в зеленом, то есть даже не совсем человечки, и даже не крокодильчики.
      Но Юлия не была приучена читать энциклопедии, она полагалась лишь на свой разум и карты таро. Разум подсказывал, что лучше поосторожничать и не слушаться странного гостя. А вдруг все само-собой рассосется? А еще она пододвинула к себе стационарный телефон, подумав - не позвонить ли в неотложку, не вызвать ли психиатров, но потом махнула рукой. Девушка зажгла свечу и взяла в руки колоду.
      – На меня, любимую! - решительно сказала она.
      На сердце ей легла продырявленная карта, символизирующая Ивана, что немогло не обрадовать колдунью. По правую руку от Ивана легла 'незамужняя блондинка, близкая родственница', а по левую - 'мужчина с высокой должностью', наверное, он и есть тот человек, что отдал Истинное Зрение, подумалось гадалке. Деньги, богатства, слава сыпались на всех, рядом шли трое коварных пожилых людей - 'Советник', 'Военный' и 'Священник'. Карты ее никогда не врут. Даже крокодильчик сказал, что Юля владеет копией настоящей 'Книги Судеб'. Она смело перевернула последнюю карту, которая должна стать ближайшим будущим для объекта гадания. 'Чёрная Королева' упала главные карты. Смерть… Неизбежная смерть шла по пятам за всеми четверыми, настигая с каждой минутой.
      Юля вскрикнула, прикрыв рот рукой:
      – Вот блин! Вляпалась!
      Сначала девушка побежала на кухню, где взяла три самых острых ножа и засунула их за пояс шорт. Потом она вскрыла сейф и извлекла оттуда автомат Калашникова, гранату и бронежилет, которые ей настоятельно рекомендовал иметь дома отец.
      О, это специальное вооружение из 'Отдела странных явлений'. Автомат-то - Бог с ним, а вот граната, именуемая Антоном Викторовичем Шаулиным ГРОМ РА, была секретной нелегальной разработкой, и ее опытный экземпляр начальник хранил в квартире у дочери. Таким образом он убивал двух зайцев: прятал 'Гранату Ручную Оборонительную Модифицированную для Российской Армии' от любопытных глаз, и давал дочери право воспользоваться разрывной 'апельсинкой' с посеребренными поражающими элементами в случае: 'если какой крокодил подвергнет тебя опасности, Юленька'. Когда Шаулин говорил дочери эту фразу, он и не предполагал, как точно он выразился.
      – Крокодил отправляет меня в горячую точку, папа, - сказала сама себе сотрудница ОСЯ, перекидывая сумку с секретным оружием через плечо.
      Вооружение было готово.
      Теперь надо одеться. Ботинки на болтах, в которых Шаулина маршировала на уроках по военной подготовке - самое то, даже если и пришлось их надевать второпях на босую ногу. Если не ей, то Ивану точно пригодится такая амуниция, ведь парень отправился на поиски воскресшей девки безоружным, значит, ему не мешает помочь. Дальше - сухой паек. Содержимое холодильника Юле не понравилось, и она затолкала в походный рюкзак лишь литровый пакет 'Доброго' сока и головку чеснока, на всякий случай, нечисть разгонять. Наконец, агентка скачала две большие энциклопедические статьи про Тутанхамона, как ей зачем-то посоветовал Себек, и записала их на заряженный карманный компьютер. Так она завершила подготовку к участию в божественном реалити-шоу. А теперь самое главное - спички и сигареты. Кто знает, есть ли в другом мире курево.
      Юля пододвинула к себе ноутбук и, засунув в него диск Себека, выбрала ярлык с программой и дважды щелкнула по нему мышкой.
      И тут зазвонил телефон. Девушке ничего не оставалось, кроме как поднять трубку. Кирилл, будь он неладен!
      – Кирюх, - она пыталась скрыть волнение, - я знаю, что делать… я верну…
      Пик-пик-пик… Связь оборвалась. Девушка попробовала перезвонить одногруппнику, но… в ответ лишь 'Нет доступной сети'. Она в ужасе огляделась. Стены ее квартиры медленно таяли. Она стояла, широко расставив ноги, у нее на спине висел рюкзак с соком и автомат, на пояс она приспособила сумку с гранатой и карманный компьютер в чехле, а драгоценный ноутбук Юля схватить не успела. Он растворился вместе с комнатой.
      Зачем в зоопарке фонари, когда там ночью никто не гуляет? Наверное, для богов, подрабатывающих животными и скрывающихся от московской милиции и регистрации. Под одним из фонарей, крепко обнявшись, стояли высокий брюнет-военный и маленькая черноволосая девушка. Но это были не люди, хоть и говорили они на человеческом языке и выглядели со стороны вовсе не подозрительно.
      – Все будет хорошо, Бастет, я сделал все, чтобы твое наивное желание сбылось…
      – Какие глупые эти люди, мяу… - протянула девушка.
      – Слышала бы ты, какой бред я ей про Лес Судеб заливал! Теперь остается нашему скандинавскому коллеге ничего не перепутать!
      – Я ему намекнула. Взгляд у него был такой понимающий!
      – Да, Боги иногда спасают своих любимчиков, но они не могут сделать это без помощи людей, - грустно сказал парень.
      – Но у нас уже есть отличная помощница! Теперь всё должно пройти как по маслу, мяу. Один к одному. Юля ведь поверит, что программа проглючила?
      – Надеюсь!
      И он поцеловал ее в щечку. Себек достал из нагрудного кармана мобильный телефон и набрал новый номер Шаулиной: 'Абонент находится вне зоны действия сети'.
      – Ну что, дурочка заглотила наживку! - улыбнулся покровитель фараонов. - Я за камерой и… в Кемет, снимать последнюю среию!
      – Мяууууу! - протянула довольная Бастет.
 

 
        Фивы, 14 в. до.н.э.
      Кия и Анхесенпаамон переглянулись. Служанки уже вовсю раскладывали завтрак, а их любимый Тутанхамон никак не приходил. Маленьким сестренкам невдомек взрослые заботы их мамы, старшего братика и Анхесенпаамон, они беспечно жевали бананы. Эйе, Сехемра и Хоремхеб, явившиеся во дворец к завтраку, тоже смиренно сидели и ждали, когда им подадут кушанья. Без Тутанхамона всем им было не интересно приставать к его матери.
      – Сехемра, - нарушил тишину Эйе, - что-то без нашего господина скучно, не находишь?
      – Не нахожу! Слава Амону, что когда его нет, все ведут себя прилично, серьезно, не стоят на ушах, Бекетатон и Нефернефруатон Ташерит не бросаются друг в друга косточками от ягод и шкурками от бананов, все так, как и должно быть при дворе уважаемого фараона! - спокойно сказал жрец. - Неужели тебе до сих пор нравится этот весельчак на троне? Он же такой несерьезный! Ему скоро девятнадцать, поверить сложно! Эйе…
      Кия бросила на него неодобрительный взгляд, мол, пришел поесть за чужой счет, а еще говорит всякие гадости о сыне. Тот надулся и замолк.
      – Что вы трое сделали с моим мальчиком?
      Заместители фараона переглянулись.
      – Ничего! - спокойно ответил Хоремхеб. - Просто он такой человек, отсутствие которого ощутимо!
      – То-то и оно, - властно заявила Кия, - что вы ничего не делаете! Ничего хорошего, по крайней мере. Вы просто доводите моего мальчика, да проглотит вас Апоп. Вы стремитесь сделать из него черствого бездушного правителя, а он… не удивлюсь, если в один прекрасный день он просто сбежит из дворца! Мерит!
      Верная служанка бросила накладывать еду Сехемра, чем сильно обидела жреца, и очутилась рядом с Кией.
      – Где мой сын, Мерит?
      – Госпожа Кия, он спит, - отрапортовала девушка, - и попросил не будить его.
      Сероглазая митаннийка неодобрительным взглядом окинула служанку и остальных и, не съев и кусочка, отправилась прочь.
      Кия, отодвинув в сторону красное покрывало на двери, вошла в покои сына. Если кто-то думает, что личная спальня правителя Кемета имеет размеры спортзала, то он глубоко ошибается.
      Хоть дворец фараона и занимал по площади половину столицы, но комнатка правителя была очень маленькой, чуть больше дома Ивана и Маши изнутри. Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двоих золотых Таурет. Рядом с кроватью стоял невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме 'анха', тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамочках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой - Тутен с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.
      Тутанхамон спал крепким здоровым сном, укутавшись с головой в большой белый кусок ткани, прячась от утренних лучей солнца, светивших ему прямо в лицо. В ногах у парня в полный рост вытянулся рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное перебирало лапками складки на ткани и иногда мило мяукало.
      У Кии кошки скребли на душе, Сехемра недвусмысленно дал понять, что ее сын ему не нужен живым. Вдруг она почувствовала прикосновение к ее плечу. У нее за спиной стояла взволнованная Анхесенпаамон.
      – Ты тоже испугалась, моя девочка? - спросила она, подойдя к ложу фараона и коснувшись рукой покрывала.
      И вдруг королева-мать резко дернула одеяло на себя. Удивлению ее не было предела. Вместо ее сына под одеялом лежало два мешка, набитых мусором.
      – О, Боги, - вскрикнула Анхесенпаамон, хватаясь за голову.
      – Его похитили дети Сета, - чуть слышно прошептала Кия. - Анхиами, девочка моя, зови стражу!
      Когда царица убежала за прислугой, Кия прислонилась к стене, припоминая события прошедшего вечера.
      Она тогда зашла в спальню к сыну, а он лежал на животе, сжав в кулаках концы наволочки.
      'Мама, я же просил Мерит…' - сонным голосом протянул Тутанхамон.
      Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку: 'Мне не нравится, что творит Сехемра, не затевает ли он переворота…'
      'Все хорошо, мама, - улыбнулся сын, - к Сету его, давай скормим крокодилам за измену'.
      'Как так можно? Он верховный жрец храма Амона…' - ласково сказала мать, но сына это ни капли не задело. Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.
      Только одна женщина на свете, любящая мама, могла понять, что ничего не хорошо, что мальчика ее что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками, что лежали на столике. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней, закутавшись в покрывало, лежал обиженный бука, которому никто и ничего не нужно. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.
      'Красивая, - тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, - Тутен, она тебе нравится?' Ответа не последовало. Тутанхамон лежал, уткнувшись носом в маленькую подушку, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать - не надо, сама вижу, что ты влюбился.
      'Когда она узнала, что я фараон, - буркнул он, - она перестала со мной разговаривать. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Понимаешь, мама?'
      Тутанхамон резко сел на кровати, схватив мать за руки: 'Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в костюме простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обращает. Мама, я так несчастен'.
      В его глазах было столько трагизма и отчаяния, безнадежности и усталости от всего-всего-всего. Тутанхамон уже не желал прекращать: 'Мама, Маш-шу полюбила не мое золото, не мой титул, она полюбила меня таким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня просто за случайного прохожего, который гуляет по ночному городу. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, когда она рассматривала мой профиль. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее, сестру уважаемого посла государства Раша! '
      Он от досады сжал кулаки. Так хотелось плакать, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую маму несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала: 'Тутен, если она тебя любит, то она обязательно вернется'.
      'И я сразу же на ней женюсь', - пообещал Тутанхамон.
      'Обязательно', - шепнула Кия.
      После она ушла, пожелав сыну спокойной ночи. Кто знал, что утром фараона похитят?
      Солнце роняло на землю последние лучи, когда две странницы подошли к храму Богини Таурет: на них были широкие белые балахоны, через плечо у каждой свисало по мешку с вещами. Одежды девушек и их прически выглядели настолько похожими, что иначе, как сестрами, назвать их было невозможно. Та, что повыше, наверное, старшая, с волосами до плеч и платком, повязанным вокруг головы словно бандана, стояла и смотрела в небо и на верхушки лотосообразных колонн. Младшая же, или просто та, что пониже, вскинув руки к небу, упала на колени. В отличие от старшей сестры, она предпочитала носить лохматую челку, немного не сочетавшуюся с остальными ровно подстриженными заплетенными в полсотни косичек длинными волосами. Такие прически не только кеметские девушки не носили, но и о них помыслить не могли. Челка лезла в глаза, так что странница поддерживала ее интересным ободком с розовой прозрачной пластиной спереди. Вообще, это был далеко не ободок, а банальные розовые очки от солнца, исторический парадокс.
      – О, Исида, - шепотом молилась младшенькая, - прости мои грехи, ибо обманываю я Богов, иду в храм ради спасения любимого человека. О, Хатор, не прогневайся на меня. О, Нут, отплачу я тебе достойной жертвой. О, Таурет, ты всегда защищала меня, помоги и в этот раз, да буду восхвалять я вас, о, Прекрасные Богини, всю свою жизнь.
      Девушка прикоснулась лбом к земле, а потом встала и опустила очки на глаза. Интересно, откуда у нее взялся такой парадоксальный артефакт.
      – Чук, - толкнула прочитавшая молитву свою сестру, - помолись, чтоб Богини не разгневались на тебя за присутствие на их Священной территории, и пойдем.
      Девушка по имени Чук было запротивилась, но сестренка искусно сделала подсечку, и та свалилась на колени, ударившись лбом о песчаную землю.
      – О, Исида, - взмолилась она, - я так хочу с тобой когда-нибудь познакомиться…
      Сестра впала в ступор от такого говора Чук.
      – О, Хатор, - продолжала сестричка, - дай мне хату на Рублевском шоссе! О, Нэт, 100-мегабитную локальную сеть с безлимитным тарифом, пожалуйста! А ты, Туалет, подскажи, как пройти к главному артефакту храма, золотому унитазу! Аминь!
      Младшая сестра, сжав кулаки, тряслась от гнева.
      – Я что-то не то сказала, Гек? - наивно улыбнулась старшенькая.
      Гек, то есть та, что пониже, от таких слов разозлилась еще больше. Она прищурилась, придумывая страшную кару старшей сестренке за то, что та не может выучить даже простой молитвы кеметским богиням.
      – Ладно, пошли, сама говоришь, такое не лечится! - махнула рукой она.
      – Новые русские бабки из смешной передачи долларами бы за наш диалог заплатили!
      – Чтооо?
      – Забей, потом объясню.
      У входа в помещения храма стояла Неферхатор. Дверь, у которой она встретила странниц, была настолько гигантской, что Чук уронила челюсть, любуясь чудом кеметской архитектуры.
      – Здравствуйте, госпожа Неферхатор, настоятельница храма, - поклонилась Гек, дергая сестричку за край балахона, чтобы та сделала то же самое.
      И Чук рада стараться:
      – О, здравья желаю, почтенная Нефертрактор, - скрипучим голосом сказала она.
      Создавалось впечатление, что она стремилась говорить на более высоких тонах, нежели было заложено в ее голосовые связки природой.
      – Мы странницы Чук и Гек, - продолжала она, - мы идем из Слонопотамии в Кению, сами не знаем, зачем… Вроде бы, за алмазами.
      – О, Исида, - взвизгнула Гек, тоненьким голоском, - Чук, когда ты запомнишь, что из Месопотамии мы идем в страну Пунт за драгоценными камнями. Но так как ночь застала нас в славном городе Уасет, то мы пришли в храм просить у почтенной Неферхатор ночлега.
      После окончания речи Гек так глянула на сестренку, что если та и хотела чего-то добавить, то уже передумала. Судя по всему, старшую ждала нехилая взбучка от младшей, останься они наедине.
      Неферхатор испытующим взглядом смотрела то на одну девушку, то на другую. Что-то в них было не то, но жрица не могла понять, что именно. Вроде, и лица добрые, и фигуры женские, и одежда как у самых настоящих странниц: длинные платья да серые сапоги. А Гек - само очерование, особенно когда она искоса поглядывает в сторону, перебирая пальцами по золотому украшению на шее. 'Не смотрела она бабок по телеку', - подумала Чук, но говорить такое вслух не отважилась.
      К жрице вышли две девушки. Они просто гуляли по храму и решили посидеть в саду на ночь глядя. Та, что была повыше, в красном наряде жрицы, накинула на плечи белую полупрозрачную материю. А низенькая, блондинка в роскошном белом платье, всё время озиралась, будто она недавно в этом храме и многого еще не рассмотрела.
      – О, милые мои, Майати, Маш-шу, - повернулась Неферхатор к послушницам, - познакомьтесь, это странницы из Месопотамии, Чук и Гек, или Гек и Чук, я не запомнила.
      – Мы сами иногда свои имена путаем, правда, Чук? - рассмеялась… Чук.
      – Я Гек, а Чук - это ты!
      Ну, настоящие сестры, ничего не скажешь, ссорятся, когда на них все смотрят.
      Майати, та, что была с накидкой, поклонилась гостьям, и раздался чудесный звон от ее сережек, а Маш-шу отвернулась, закрыв лицо руками. Неферхатор с посушницей удивленно посмотрели на то, как девушка, скорчившись, села на корточки у стенки. Плечи её нервно тряслись.
      – Что с тобой? - спросила Майати, подойдя к ней сзади и положив руку ей на плечо. - Ничего смешного не вижу.
      – Точно, - вмиг став серьезной, сказала московская студентка.
      Интонации ее новой знакомой всегда были грубыми. Маша встала и хотела убежать, но ее спутница прищелкнула пальцами, и девушка остановилась.
      – Неферхатор, - властным голосом сказала жрица, - странная она какая-то, да истеричная.
      Чук и Гек переглянулись и подмигнули друг другу.
      – Майати, милая моя, проводи наших гостей в покои, накорми ужином, и пусть отдыхают до утра.
      В знак согласия она поклонилась и вышла вперед к гостьям. Девушка по имени Чук отшатнулась, стиснув зубы, увидев свою провожатую, как будто они раньше встречались. Майати тоже не отводила глаз от лица таинственной странницы из Месопотамии по тем же причинам.
      – Пошли, бродяги! - скомандовала молоденькая жрица, и странницы последовали за ней, пожелав доброй ночи оставшейся стоять у входа Неферхатор.
      Майати шла так быстро, что уставшие вскоре странницы чуть ли не бежали за ней, поднимая полы своих балахонов. Странно еще, как девушка в узком платье, могла так быстро передвигаться. Маша замыкала процессию.
      – Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? - укоризненно шепнула Чук сестре.
      Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет нести всякую ахинею.
      – При личной беседе скажу, - буркнула младшенькая, - без свидетелей.
      – А что такое золотой унитаз? - развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Майати.
      И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!
      – Это же главный артефакт вашего храма! - по-детски удивилась она.
      Майати ехидно улыбнулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила. После этого жрица начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней жрице чуть ли не лекцию по сантехнике 'Унитазы и их применение в быту'. Странница даже похвасталась, что она - сын настоящего сантехника! Майати подозрительно хихикнула в ответ на это заявление, но не стала спрашивать, почему именно сын, а не дочь. Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё с Неферхатор, и к их с Гек возвращению из Пунта соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии.
      Щеки Чук горели, глаза ее бешено смотрели то на симпатичное лицо Майати, на прищуренные красные глаза, то на обнаженные груди прекрасной жрицы, прикрытые лишь прозрачной накидкой, а руки, не слушаясь разума, потянулись было к бедрам жрицы, но Гек ударила по сестричкиному правому запястью, и вся похоть у той прошла.
      Младшая вовсе не была рада такому повороту дел и подобному настрою Чук. Она то и дело дергала сестру за балахон, чтобы та остановилась, но коли муза посетила, тут нет преград. Изредка Гек оглядывалась на идущую за ней Машу, но новоиспеченная жрица лишь отворачивалась, краснея.
      – Давайте пройдем в зал жертвоприношений и посмотрим, где можно будет поставить ваш замечательный артефакт, - предложила Майати.
      Чук и Гек взглядами истинных туристок окинули большой зал, освещенный дюжиной факелов. Посреди располагался жертвенник, забрызганный кровью животныъх
      – Эх, фотик дома забыла, - вздохнула старшенькая, но ее никто не слушал.
      – Маш-шу, - чуть слышно шепнула Майати, и ее подруга подняла голову.
      Жрица пристально посмотрела ей в глаза и, улыбнувшись уголками губ, сказала:
      – Потренируемся?
      Странницы встали как вкопанные, и Майати переключила внимание на них. Чук заметила как недобрая искорка проскочила в глазах жрицы, после чего, странница слышала лишь тихий шепот девушки: 'Не двигайтесь'. Даже посмотреть искоса на Гек не хотелось. 'Убей их, Маш-шу!' - инстинкт самосохранения не работал, даже когда Чук понимала, что сейчас ее проткнут чем-то острым, и на этом жизнь ее закончится. Ее околдовали, и она ничего не могла с этим поделать.
      Прошла секунда, другая, третья… но ее не убили. Она все еще стояла и, словно кукла, глядела на жертвенник, рядом с которым стояла Майати. Вдруг она услышала девчачий визг, и… подсечка. Или наоборот: подсечка, а потом визг.
      – Гек, бяка! - вскрикнула сестричка мужским голосом, придя в себя. - Неужели тебя не околдовали?
      Чук, сидя на корточках, наблюдала следующую картину.
      У жертвенника стояла Майати, открыв рот от удивления. Рядом с ней на полу сидела и плакала Маша, прижимая левую ладонь к правому плечу. У ног девушки валялся золотой серп. Гек же стояла, широко расставив ноги, и держала по кинжалу в каждой руке.
      А случилось вот что. Когда жрица загипнотизировала странниц и приказала их убить, Маша, размахивая серпом, бросилась в атаку. Но в самый последний момент младшая странница развернулась, успев при этом сбить с ног сестрицу Чук, схватила атакующую девушку за предплечье и вывихнула ей руку.
      – Прости, Маш-шу, - прошептала Гек, - но тебе же лучше.
      Студентка по инерции пробежала еще пару метров и свалилась на колени рядом с гипнотизеркой, избавившись от ее чар благодаря боли.
      – Т…тебя… не берет мой… гипноз?
      – Не узнала, сестренка? - уже не притворяясь, своим голосом сказала Гек, снимая украшение с шеи и завязывая его вокруг плеча. - Или забыла о волшебном наследстве отца?
      Она развязала бант на груди, и накидка упала на пол. Прятавшийся под женской личиной парень, снял с головы парик и отбросил его в сторону.
      – Я потомок Эхнатона, как и ты, Меритатон. И на меня не действуют твои чары.
      – Тутанхамон? - прошептала жрица, отступая к жертвеннику. - Я и не узнала, из-за…
      Он ехидно улыбнулся, задирая очки на лоб.
      – Эхх, рано меня рассекретили, блин, - выругалась Чук, развязывая свою накидку и сбрасывая парик. - Даже унитаз в храме не построили…
      – Прекрати, - рявкнул на Ивана Тутанхамон, а затем шепотом, ласково так продолжил, - твои тупые шутки хороши в меру! И скоро они начнут выводить меня из себя, и я стану бить тебя балда-бейкой… или ругаться, как это делает Маш-шу! Или… отправлю к Сету на кулички!
      Фараон фыркнул и повернулся к сестре.
      Маша стонала от боли и недобрым взглядом смотрела на вооруженного до зубов возлюбленного, на ошарашенного брата, на Меритатон, страшный дар которой она в полной мере испытала на себе. Если эта женщина и Семёнова Ира как две капли воды похожи друг на друга, то у брата хороший вкус, подумалось ей. Но тут опять алая искра проскочила перед глазами девушки, опять она почувствовала, что ей управляют. 'Забудь о боли, - говорил ей голос Меритатон, - поднимайся! У тебя здорова левая рука. Убей их! Убей!'
      – Она не может убить нас своими руками! - вдруг дошло до Ивана. - А что, если Сехемра и Ахтунг, то есть Ахмос… тоже… не по своей воле…
      Маша неуклюже поднялась и взяла серп в левую руку. Ее правое плечо из-за вывиха казалось меньше, а рука неестественно болталась.
      – А ты не такой Дурак, как кажешься, - ухмыльнулась Меритатон, - угадал! Я подчинила этих двоих своей воле: и когда Сехемра не понравились твои песни, и тогда, когда Ахмос связал тебя и бросил в погреб, и когда мы разыграли комедию с Хоремхебом. Представь себе, что и Неферхатор зачарована мной. Это благодаря мне твою сестру посвятили в жрицы, старуха никогда бы не стала безоговорочно исполнять приказ Анхесенпаамон. Да и вас в храм она пропустила только по моей воле. Если бы я не приказала, Неферхатор заставила бы вас искупаться в источнике и проверила бы, не ряженые ли вы мужики. Я не человек… пока… и поэтому сама не могу убить человека. Я способна лишь управлять разумом, скажите спасибо моему папочке за этот дар. Всё узнали?
      Она надменно посмотрела на Ивана.
      – Почти, - сказал Дурак. - Я не пойму, почему ты боишься имени Ира?
      – Умри! В желудке у Амта твоя драгоценная Ира расскажет обо мне и Сете, и еще много интересного. Маш-шу, давай.
      – Нет! - раздался переходящий на визг крик Тутанхамона.
      Иван, опять охваченный чарами древней правительницы, стоял, не в состоянии пошевелиться. Маша, невзирая на боль в вывихнутом плече, неслась ему навстречу, размахивая серпом.
      – Твоя левая рука в два раза сильнее правой, - заклинала Меритатон, и девушка после этих слов еще крепче сжала рукоять.
      И тут Иван снова почувствовал толчок в бок и услышал истошный женский визг.
 

 
      Когда Иван очухался от очередного сеанса гипноза, его удивлению не было предела. Прямо напротив него стояла… Юлька Шаулина с рюкзаком за спиной и автоматом наперевес. Маша, стиснув зубы от боли, пыталась проткнуть ей грудь подобранным с полу кинжалом. Но он не засовывался. Правильно, ведь на гостье из будущего был бронежилет.
      Неподалеку, нервно хихикая, стояла и Меритатон, проткнутая двумя кинжалами. Сделавший это Тутанхамон держал руки на ее шее, придавливая сестре сонные артерии. Самое интересное - экс-правительница не собиралась падать без чувств, задыхаться и умирать. Кровь тонкими струйками стекала по ее груди и капала на пол.
      – Глупые люди, - ухмыльнулась она, вынимая оба кинжала и локтем пихая брата в живот.
      Тутанхамон приземлился на пятую точку и не спускал взгляда с живого мертвеца. Как только Меритатон достала оба лезвия из груди, раны затянулись. Она небрежно кинула оружие под ноги.
      – Чем тяжелее вы меня раните, тем сильнее я становлюсь, - ее улыбка была дьявольской, - Сет все предусмотрел. Вы бьете меня, а я беру силы у этой… как там ее… Иры, чтобы залечить раны. А когда Ира умрет, я стану неуязвимой, так мне сказал Сет, и я ему верю.
      – Вот оно что, - сквозь зубы прошептал Иван. - И если я зову Иру, а не тебя… Так вот, что значило спасти Ирочку!
      – Да, эта женщина забирает свои силы обратно, а я становлюсь уязвимей. Если она вернет себе все силы и душу, которую мне подарил Сет, то я умру, а иначе… я уже говорила.
      – Спасибо за алгоритм борьбы с тобой, Меритатон, - просиял Иван.
      – Дохлый номер! У нее не выйдет, даже если все боги на ее стороне! Она уже настолько слаба, что не в состоянии самостоятельно дышать. Так что, смирись, Иван Дурак, с мыслью, что твоя незабвенная станет единственной и непобедимой владыкой мира!
      Сказав это, свергнутая царица расставила руки в стороны, и у нее выросли два больших белых крыла.
      – Ваня, эту… - Юля ткнула пальцем туда, где стояла Меритатон, - надо прикончить во что бы то ни стало и забрать у нее душу твоей Иры. Это типа и есть задание реалити-шоу! Так мне сказал какой-то странный чувачок по имени Себек.
      Маша села на пол и, вернувшись из забытья, снова схватилась за вывихнутое плечо.
      – Себек - покровитель фараонов, - процедила она, превознемогая боль. - Если существует Сет, то почему бы не существовать ему. И ему я бы верила больше.
      – Тупые божки, - рассмеялась Меритатон, поворачиваясь с кинжалами к Тутанхамону. - Атон - единственный Бог на этой земле. Остальные - выдумка. Ну… еще Сет есть.
      Все присутствующие ухмыльнулись: Тутанхамон верил в сорока двух богов Кемета, Маша с Иваном были атеистами, а Юля встречалась с Себеком лицом к лицу. Получалось, что в бога Атона, кроме воскресшей царевны не верил никто.
      – Я ненавижу тебя, - процедила экс-правительница, подняв взгляд на брата, - за всё. За то, что ты сын этой паршивой митаннийской шлюхи, которая разлучила моих родителей. За то, что страной правишь ты, а не Сменхкара. За то, что ты бросил мою сестру и переспал с этой истеричной потаскушкой. - Меритатон бросила полный ненависти взгляд на Машу. - Да, я видела, чем вы с ней на берегу однажды занимались!
      Девушка стала краснее свеклы и чуть не расплакалась под вопрошающими взглядами Вани и Юльки. Будь обстановка не такой напряженной, брат бы обязательно подколол ее, но сейчас компромат прошел мимо ушей.
      – Но больше всего на свете я хочу убить тебя за то, что ты предал Атона! Ты втоптал в грязь Великое Дело отца! Ты разрушил священный Ахетатон, прислужник Сета! За один только этот поступок не достоин ты сидеть на троне правителя Кемета!
      – Кстати, - встрял Иван Дурак. - если говорить, кто из вас, родственнички, является прислужником Сета, то это ты, почтенная. А ваш этот… Ахетатон… давно пора в Бобруйск переименовать и ссылать в него противных животных и прочую нечисть.
      Тутанхамон, повернувшись, гордо смотрел на сестру и словно губка молча впитывал в себя все обвинения, и даже не смутился, когда она рассказала при всех о его отношениях с девушкой. Но когда у старшей сестренки запас обвинений был исчерпан, фараон спокойно начал держать ответ.
      – Да, Иван, Ахетатон - хорошее местечко! Обязательно в Бобруйск мы его переименуем, и тебя номархом назначим, ибо больше никто не согласится. Будешь там у нас нечисть собирать.
      – Монархом?? - горя глазами, переспросил Дурак.
      – Но-мар-хом, то есть, самым главным в городе, - поправил чужестранца фараон.
      – Охренеть! - заорал радостный программист, не фильтруя речь. - Я первый в истории мэр города Бобруйска!
      Не важно, что белорусский Бобруйск будет основан в четырнадцатом веке совсем другой эры, а этот, древний город так и останется в памяти людей как Эль-Амарна.
      – Надо же, заодно и дело провернули, - буркнул правитель, а потом продолжил ответ сестре. - Атон, культ которого наш с тобой отец сеял в Кемете, не существует. Что это за бог, который не покровительствует людям? Почему для того, чтобы народ поверил в его могущество, нужно ссылать на каменоломни любого, кто шепотом скажет слово 'Осирис'? Почему для доказательства силы этого бога нужно рушить старые храмы, жечь папирусы и стирать со стен гробниц имена сорока двух богов, а заодно имя моей матери? Если бы Атон был истинным богом, он никогда не допустил бы разрухи! Только не говори, якобы все в Кемете было до такой степени запущено, что можно начинать жить с нуля!
      – А фамилию Берии вы в газетах не зачеркивали? - хихикнула Юлия, вскидывая автомат.
      – Да, - добавил Тутанхамон, подняв указательный палец вверх, - фамилию какого-то Берии в каких-то газетах бы не зачеркивали! Вера, моя 'Возлюбленная Атона' , приходит к людям со спасением. И пора бы понять, что правитель Кемета должен не свои интересы защищать, а помогать жить народу!
      – Идиот, - процедила сквозь зубы Меритатон, - прихвостень голодранцев.
      Но фараон пропустил ее унизительное высказывание мимо ушей.
      Продолжались бы и дальше эти перебранки между ним и женой предыдущего правителя, если бы Юля не завопила:
      – Я ее щас так изрешечу, что воскресать надорвется!
      И Шаулина нажала на спуск.
      – Ложись! - крикнул Иван и повалил Тутанхамона на пол.
      Покалеченная Маша наклонила голову. Она вздрогнула, но поняла, что в данный момент переживать неуместно: Меритатон мертва, и ничего нет страшного в том, что мертвеца отправят туда, где он и должен быть.
      Но расстрела не случилось.
      – Блин! - выругалась Юля, удивленно глядя на автомат, хлопая глазами. - Патроны… дома… за… забылаааааа…
      Меритатон стояла широко расправив крылья и ехидно улыбаясь. Она рассматривала автомат Калашникова. Будь он заряжен и ощути жена Сменхкара на своем неумирающем теле полноценную очередь, эта коварная особа накинулась бы на Юлю с просьбой обучить ее стрелять из такого замечательного оружия. Программистка бросила ненужный ствол к жертвеннику.
      – Но почему я не заметила, что магазин пуст? - прошептала она себе под нос.
      Она положила руку на вывихнутое плечо Маши, но только и смогла, что причинить боль несчастной девушке: Шаулина только заметила, что ее соотечественница травмирована. Юля поняла: ее дар пропал, и девушка на мгновение стушевалась. Но, ничего, хватит раскисать, Себек же сказал, что дар у нее заберут. И без ведьминских способностей Юля, ой, как много умеет.
      Сотрудница ОСЯ собрала волю в кулак и обратилась к Ивану, который стоял на коленях и обнимал фараона со спины, словно девушку.
      – Вань, я не знаю, какой сейчас год до нашей эры, но мы… это… не сможем убить того, кто уже мертв, потому что никому не дано умереть дважды.
      – Хоть одна умная выискалась, - хихикнула Меритатон, поправляя прическу.
      – Но это не значит, что мы не заберем у тебя душу Ирки Семёновой! - ухмыльнулась Юлька. - Я тебя возродила, я же тебя и угроблю, тварь египетская, разлучница драная.
      Шаулина сорвала с талии гранату и подняла ее высоко над головой.
      – Что ты задумала, Юлька? - дико вскрикнул Иван, схватившись за голову.
      Меритатон оскалилась и пристально посмотрела в глаза Шаулиной. Ну же, давай, показывай все свои игрушки, а я поглумлюсь, прежде, чем уничтожить вас четверых.
      – Я достану ее на том свете, - сквозь зубы прошипела программистка. - Опытный экземпляр ГРОМ РА с посеребрением поражающих элементов! Как говорил разработчик, от этой гранаты даже упырь…
      – Не смотри ей в глаза! - только и успел крикнуть Тутанхамон. - Она завладеет твоим разумом!
      – Даже упырь регенерировать надорвется!
      Но поздно! Перед глазами у Юли проскочила красная искорка, и девушка поняла, больше она не контролирует себя. 'Убей… Сначала Ивана Дурака… потом этого паршивого фараона… потом его девку', - нашептывала Меритатон. И она не могла противиться воле говорившей. Она знала, что может убить так, чтоб никто не мучился. Иван и фараон стояли немного в стороне от мертвой царевны, Маша сидела рядом с ними, но на лице девушки не было никаких эмоций, мертвая царевна искусно проводила очередной сеанс гипноза. Знала бы Меритатон, что как раз из-за гипноза она и проколется. Но обо всем по-порядку.
      Все, что происходило далее, все выжившие участники этого кошмара запомнили как кино в замедленной съемке. Завороженная Юлия похлопала гранатой по левой ладони. Увесистая. Меритатон пренебрежительно посмотрела на это странное оружие.
      – Граната! - в ужасе закричал Иван, когда Шаулина выдернула чеку и размахнулась. - Тутен, спасай Машку!
      Он толкнул фараона в спину и тот по инерции, спотыкаясь о мощеный камнями пол, полетел в сторону подруги. Сразу же после этой выходки Иван был успешно загипнотизирован. И тут его одногруппница кинула гранату, целясь в голову Меритатон.
      Ба-бах!
      Раздался оглушительный взрыв. Сразу же все чары с Юли как рукой сняло, и она, завизжав, прыгнула за жертвенник, закрывая голову руками.
      Она пролежала на полу с минуту. Может, и дольше. После взрыва наступила леденящая душу тишина, никто не отзывался: ни свои, ни чужие. И бывшая ведьма в испуге поднялась, оглянулась. Ей было страшно. Очень страшно. Ведь ГРОМ РА - страшная штука.
      Ее граната взорвалась как раз под ногами Меритатон, потому что от мертвой царевны осталось только большое кровяное пятно, разбитые кости и две красивые сережки. Из такого состояния ни один нелюдь даже в голливудских фильмах не воскресал, оставалось только тряпочкой пол протереть. Рядом с этим безобразием лежало бесчувственное тело Ивана Дурака. Юля от ужаса рот рукой прикрыла. Глаза парня были открыты, рот скривился в страшной предсмертной улыбке, а прямо в сердце ему попал осколок. Большая кровавая лужа расползалась под телом.
      Чуть поодаль на животе лежал фараон. Его тоже хорошенько ранило: один осколок в затылок, другой перебил левую ногу. Парень еще был жив, он плакал и держал за руку свою любимую, в грудь которой тоже попало несколько осколков.
      – Я любил тебя, Маш-шу, любил, - хрипел он.
      Юля села на корточки перед любимым, прижав его к груди, завыла, словно волчица:
      – Иванушкаааааа! Не хотела я! Не виноватая я! Прости меня, Иванушкаааа! Простите всееее! Да я ради вас воду живую изобретууууууу! Только простииииитееее! Богам служить пойдууууууу!
      Фараон холодной ослабшей рукой взял ее за запястье.
      – Я тебя знаю, - хрипя, сказал он, и утер кровь на губе у Юли, - я тебе свой дар отдал… в детстве. Помогло?
      – Да.
      Он крепче сжал Юлину руку и прошептал.
      – А теперь ты спасла Кемет и кучу людей. Ты ведь не поддалась гипнозу моей сестры?
      – Поддалась. Потому что дар успел вернуться к тебе.
      – Но ты кинула эту странную штуку ей под ноги, и ее рвануло так, что она воскреснуть не посмела, да?
      Тутанхамон изо всей силы сжал Юлину руку.
      – Вот мы и в расчете, девочка из будущего. Я вижу… то, что случится с тобой. Ты… полюбишь достойного человека, потом станешь матерью великого фараона.
      – Что? - программистка челюсть отвесила. - Мы с Себеком не договаривались, чтобы я еще и фараонов тут рожала! Меня всего-навсего попросили спасти мир!
      Но Тутанхамон не слушал ее воплей.
      – Назови своего единственного сына Сетом, ладно? Чтобы он отомстил за всех нас… а теперь прощай, может, когда-нибудь еще встретимся… девочка из будущего…
      Тутанхамон тихо застонал от боли и закрыл глаза. Сколько ни трясла его Юля, он не приходил в себя.
      Девушка долго еще сидела, рыдая, прижимая к груди то мертвого фараона, то Ивана, и пришла в себя, когда прямо над ее головой раздался властный женский голос:
      – Что произошло?
      Заплаканная Юля, одетая в измазанный кровью кожаный черный бронежилет, черные шорты в обтяжку и солдафонские ботинки, поднялась и удивленно окинула взглядом четырех женщин в красных одеяниях, которые чуть в обморок не попадали от увиденного кровавого месива и не пороняли тем самым большие зажженные факелы.
      Наутро, примерно через час после того, как Кия обнаружила вместо сына два мешка, набитые тряпками, четыре жрицы привели во дворец связанную женщину в черном, называя ее убийцей фараона. Девушка, рыдая, сбивчиво рассказывала обо всем, что произошло, но ей никто не верил. Только жрец Сехемра заступился за чужачку. Суд был скорым, и порешили, что произошедшее в храме - несчастный случай, в котором странной девушке просто-напросто посчастливилось выжить. А через несколько дней Юля вошла в доверие и к молодой вдове.
      Ночами Шаулина включала свой карманный компьютер и перечитывала статьи, что скачала из Интернета. Так она посоветовала Анхесенпаамон написать письмо Суппилулиуме Первому.
      Царица сидела в своей комнате и смотрела в окно. На ее столике был развернут большой папирус, а гостья из будущего устроилась рядом и читала исторические справки с карманного компьютера.
      На вдове были темно-синие одежды с красивой желтой отделкой, а волосы распущены. Она упорно выводила на папирусе иероглиф за иероглифом.
      – Я смогу, я смогу, я научилась! - шептала девушка себе под нос. - Я отомщу за тебя, братишка, я отомщу за вас, прекрасные чужестранцы Иван и Маш-шу, я выведу нашу страну из смуты, ни Эйе, ни Хоремхеб не засунут свои лапы в то, чего добились наши с Тутанхамоном деды и прадеды!
      Юля прекрасно знала, что ничего у Анхесенпаамон не получится, но русская хакерша все равно придумала, как она спасет молоденькую вдову.
      Получалось криво, царица отрывала испорченные края, но пыталась написать снова и снова. Несколько раз Юля бегала за новым папирусом, пока ее новая подруга сжигала факелом неудавшиеся фрагменты письма.
      И вот у нее, наконец, получилось, и Анхесенпаамон с гордостью посмотрела, как много и складно она смогла написать. Сама! Потому что помочь было, увы, некому.
       'Почтенный правитель Хатти, господин Суппилулиума! Я владыка Кемета, Анхесенпаамон, прошу Вас о помощи. Муж мой умер, а наследников у меня нет. Если бы Вы отправили ко мне одного из Ваших сыновей, он стал бы мне мужем. Никогда я не выйду за своего подданного и не сделаю его своим мужем. Я боюсь позора'.
      Она свернула папирус и, закрутив на нем веревку, поставила царскую печать.
      – Чиби, - отдала она письмо своему верному слуге, - этой же ночью садись на коня и отправляйся в Хатти. Отдай свиток лично в руки правителя. И если все закончится хорошо, я сделаю тебя своим личным советником.
      – Чиби рад стараться для прекрасной госпожи! - рухнул на колени верный слуга.
      Он отправился ночью, когда Эйе и Хоремхеб легли спать. Никто не видел, как от царского дворца на север ускакала белая лошадь, некогда принадлежащая правителю Кемета, на спине которой восседал маленький толстячок-гонец. Больше Анхесенпаамон ни разу не видела Чиби. Он довез ее послание до Хатти, и царь прочитал всё, что написала правительница Кемета, и отправил к ней царевича Заннанзу. Но почему-то слуга не вернулся на родину.
      – А если не получится? - испуганно спросила Анхесенпаамон, стоя на дворцовой стене вместе с Юлей, вглядываясь вдаль.
      Девушки смотрели на удаляющуюся фигурку гонца. Гостья из будущего знала, что не получится, но должна была сделать так, как написано в исторических хрониках.
      – Если не удастся, - тихо сказала она, - я еще что-нибудь придумаю. Я же изобретательная и находчивая. Почти такая же, как Иванушка.
      Анхесенпаамон поймала ее грустную, но такую многообещающую улыбку, и на душе у вдовы стало спокойнее.
      Кия погибла очень бесславно, она бросилась в воды Хапри после похорон сына. Как ни пытались рабы найти ее тело на дне реки, у них ничего не получилось. Юля тоже несколько раз ныряла в реку, но и она не смогла отыскать тела митаннийской царевны.
      Жрец Сехемра по уши влюбился в отважную чужестранку, которая так охотно помогала при дворе. Никто не мог поверить, что сороколетний жрец отважится на свадьбу. А через год у них родился сын, и Юля назвала его Сетом, как и просил ее перед смертью Тутанхамон.
      Все во дворце считали чужестранку самым счастливым человеком в Кемете, однако каждый вечер девушка приходила на берег Хапри, на тот пляжик, где любили отдыхать Маша и Тутанхамон, и смотрела на алый закат солнца. Она сидела на песке и рыдала: от досады, от горя, от тоски по дому. Рядом с камышами девушка поставила два христианских креста, перевзанных веревками, на которых написала имена Ивана и Маши. Именно сюда, Юля закопала мумии своих соотечественников. Она каждый вечер надеялась, что кто-нибудь явится и заберет ее отсюда. 'Может, когда-нибудь встретимся, девочка из будущего', - последние слова Тутанхамона вселили в нее надежду. Она никому не говорила, но в глубине души верила, что тела, которые она похоронила в красных песках Кемета - не настоящие.
 

 
      Иван Дурак открыл глаза. Тело не болело. Он лежал на спине и смотрел на яркое пурпурное небо, по которому плыли фиолетовые облака. На этом небе светили две большие красные луны, то есть просто два спутника, по своему назначению напоминающих оную. Такое могло значить только две вещи: либо у Ивана Дурака начались галлюцинации, либо его перекинуло в какой-то сказочный мир или на другую планету. Первое возможно только если граната у Юльки была с химической начинкой, второе - тоже вполне возможно. Ведь если Иван сумел странным образом попасть в Древний Египет, то почему бы не переместиться еще куда-нибудь.
      В воздухе летали маленькие блестящие существа размером чуть меньше ладони, а с неба падал бело-зеленый фосфористый снег. Только снежинки не морозили кожу. Они, соприкоснувшись с красной травой, телом или одеждой разлетались на множество маленьких, чуть заметных огоньков, и исчезали. Было так красиво. Сказка, да и только. Иван привстал на локтях и огляделся.
      Он сидел на берегу речки. Вода в ней была изумрудной. А неподалеку рыбачили три больших пингвина.
      – Где я? - оглядываясь по сторонам, спросил программист.
      Сперва ему никто не ответил. Даже пингвины не обернулись. Парень встал и размял мышцы. Ох, долго же он лежал, ноги ныли.
      Берег - большой красный луг, на котором росли желтые ромашки, простирался до горизонта, и эта красно-желтая пестрота сводила с ума. Обернувшись, Иван обнаружил на берегу черный домик, из трубы которого клубами валил дым. Правда, строение это назвать домиком можно было с большой натяжкой - скорее, это была большая доменная печь.
      – Добро пожаловать в ад, Иван Дурак, - раздался тоненький голосок.
      Парень вздрогнул и огляделся. Фух, ни одного черта, дьявола или кто там еще в аду бывает, он не обнаружил.
      – Ты ниже смотри, - пискнуло существо.
      И тут Дурак глянул под ноги и увидел маленького красненького мультяшного демоненка ростом с полметра. Несмотря на свои небольшие размеры, существо отрастило весьма увесистые рожки и длинный хвостик стрелочкой. На ногах демоненок носил большие красные кеды, а в правой лапке держал начищенный черный трезубец.
      – О! FreeBSD ! - возопил программист.
      – Ага, этот ад не для чайников, а программерский, - с гордостью сказал рогатый, выкатив грудь.
      Как Иван Дурак боялся всякого рода адов, как он не хотел туда попадать по молодости, и передать страшно.
      – Я что… умер? - в ужасе вскрикнул парень и принялся ощупывать себя. - А почему меня в ад определили? Я же хороший!
      Демоненок устроился на берегу реки и пригласил на посиделки и новоприбывшего.
      – Понимаешь ли, Иван Дурак, - заявил нечистый, - это у чайников в ад попадают плохие, а в рай - хорошие. У нас, программистов, все не так. Рай - это для тех, кто немногому научился. Там небо голубое-голубое, белые облачка, полянка снизу до омерзения зеленая, ну… помнишь стандартные обои в Windows XP? Дома у всех в облаках, в каждой квартире по четырехстворному окошку с разноцветными форточками. Скукота там, поверь мне. Сидят, форточки свои ремонтируют, некоторые от безделья пасьянс 'Косынка' складывают, особо продвинутые - 'Солитера'. А самое козырное развлечение у них - тетрис. Не то дело у нас…на ассемблере кодим.
      Иван, широко открыв глаза, слушал демоненка.
      – Так вот, у нас там, за холмом, - он ткнул пальцем в противоположную от реки сторону, - пингвинятник. Каждый умерший программист себе питомца домой берет. Кстати, если ты у нас останешься, рекомендую должность переворачивателя пингвинов, у нас как раз вакансия имеется. А то если животинка на спину свалится, то и помрет с голоду. Дома тоже каждый строит по своему вкусу. Я тебя потом в город наш провожу. Если пингвинов переворачивать не хочется, могу сделать тебя администратором системным, будешь у нас базу данных умерших хакеров держать. Наслышан я, как ты в Москве сервер-то взломал, по моей же просьбе тебя после смерти сюда и определили. А вон та топка, что рядом с нами… так я в ней рукописи жгу. Стихи я пишу о любви к прекрасной демонессе, только не получаются они у меня. Не думай, что мы тут программистов палим, мы демоны добрые, и пингвины у нас в аду добровоспитанные. А топка нужнааааа… по статусу. Как же ад, да без топки-то!… А еще, Иван Дурак…
      – Слушай, плюшевый чёрт! - обиделся программист, вскочив на ноги. - Ты мне зубы не заговаривай. Ты знаешь, как я сюда попал?
      Рогатый отрицательно помотал головой и уставился на носки своих модных кед.
      – Так вот, у меня есть неотложное дело! Пингвинов я, конечно, люблю, но некогда мне. Ирку надо спасти, а то пока я с тобой тут в аду прохлаждаюсь, душой моей девушки пользуется древнеегипетский Бог по имени Сет.
      – Это случаем не тот чувак, который ослика в 'Шреке' играл и зёбру в 'Мадагаскаре'? - хихикнул демоненок.
      – Я с ним не встречался лицом к морде не встречался. Зато его личная мертвечинка меня два раза загипнотизировала, а моей сестре из-за нее руку вывернули. Кстати…
      Иван в ужасе огляделся.
      – А где Машка и Тутен? Они не погибли?
      – Эти двое программеры? - встрепенулся демоненок.
      Ивану пришлось выслушать долгую лекцию на тему: 'Если они программировать не умеют, ищите их в другом аду'.
      – Ладно, чёрт, сможешь меня в жизнь вернуть? Мне экстренно нужно найти душу Иры, пока мертвечинка не высосала из нее всю жизнь. Понимаешь, как бы тебе объяснить…
      И тут программист поведал рогатому всю историю от начала до конца.
      – О! - возопил демоненок. - А я-то гадал, чего это ты похож на главного героя реалити-шоу по 'Бен-Бен-TV'.
      – Че-го???? - удивлению Дурака не было конца.
      Оказывается, все то время, что он пребывал в Древнем Египте, его успели заснять на скрытую в четвертом изменении камеру и показать телепередачу на том свете. Потом чертяка побежал в свою топку и настроил маленький черно-белый телевизор на канал, где часами крутили передачи о жизни и невероятных приключениях Ивана Дурака.
      Демоненок посмотрел десять минут повтора про то, как тот впечатал в стену загипнотизированного писца. Плющевый показал этот фрагмент к тому, чтобы заявить: 'Концептуальный ты мужик, Ванятка!'
      Иван зашел в здание топки без приглашения и молча стоял у чертяки за спиной, когда тот смотрел божественную телепередачу. Потолки топки были от силы полтора метра, как раз под рост хозяина.
      – Знаешь, плюшевый, - крикнул на него программист, что тот чуть со стула не навернулся. - Ты мне время не тяни. Первое, мне всего лишь двадцать два, и умирать мне рано. Второе, и самое главное, если ты меня из своего ада не выпустишь, 'Бен-Бен-TV' не сможет шоу доснять, понимаешь?
      – Слушай, а ведь точно, - дошло до рогатого. - Только ты меня плюшевым не зови, я настоящий, и в голове у меня мозги, а не синтепон.
      Он подошел к печке, поставил рядом трезубец, уселся в маленькое кресло-качалку и принялся усердно думать. Иван, скрючившись в три погибели, стоял у него за спиной и ждал вердикта.
      – Подожди, я сперва на телевидение позвоню, спрошу, где они твою Иру прячут, а потом отправлю тебя по месту назначения.
      Программист улыбнулся и попросился подождать на улице, потому что потолки слишком низкие. Демоненок прекрасно его понял и согласился.
      Дурак уселся на берегу и стал наблюдать за пингвинами-рыболовами. Хорошо, конечно, в этом аду. Тут, наверняка, живут продвинутые программисты, демонята-помощники повсюду. Скорее, это не ад даже, а рай, только его адом назвали из-за высокой концентрации демонов и наличия топки. Так хотелось остаться тут, ну, хотя бы на пару деньков. Если не понравится, уговорить демоненка вернуться. Но тут Иван потряс головой, пытаясь выбить из нее все неправильные мысли.
      На то это и загробный мир, что обстановка заставляет забыть о жизни, о тех, кто оплакивает твое тело, о делах, что ты не успел закончить при жизни.
      Иван попытался припомнить взрыв, после которого он попал в ад. Картинка в жертвенном зале мгновенно представилась ему во всей красе, словно кто-то рисовал трехмерную сцену из игры у него в воображении. Отделанный известняком и золотом зал, факелы на стенах, спиной к жертвеннику стоит Юлька, она появилась там из воздуха, словно игровой бонус. Девушку загипнотизировали, она держит над головой гранату, потом опускает руку, дергает за чеку и бросает апельсинку в его сторону. Дальше… Прямо перед ним, Иваном, стоит Тутанхамон, а в двух метрах от них на полу спиной к Шаулиной сидит Маша. Она смотрит на брата и возлюбленного и… на воскресшую девицу. Потом Дурак видит, как граната, переворачиваясь в воздухе, падает под ноги мертвой царевне, он успевает сообразить, что Тутанхамон не знает об устройстве подобного оружия, и толкает его в спину, чтобы тот упал на Машку, прикрыл ее и, возможно, спасся сам. Юлька, в ужасе от содеянного, хватается за голову и прыгает за жертвенник. В последний момент перед тем, как граната взорвалась, Иван вспомнил, что поймал на себе взгляд Меритатон. Из-за гипноза он и отключился. Когда же Дурак пришел в себя, он уже лежал на берегу зеленой речки в аду.
      Тут к парню вышел и демоненок. Начальник компьютерного ада гордо шествовал по направлению к новоприбывшему, впечатывая в землю трезубцем мягкую красную траву.
      – Ну что, Дурак, - заявил он, - тебе, действительно, надо поторопиться. Эта Юлька оставила от мертвой царевны в мире живых только мокрое место да пару сережек. Лужа крови тоже умеет регенерировать, и если это произойдет, не жилец твоя Ирка, всю историю так переиначит, что даже ни одного языка программирования не изобретут! Зря я тут с тобой болтал, Иванушка! Если ты не спасешь свою ненаглядную, то мой ад разнесет на радость Билла Гейтса. А как я его старался создавать… Ты понял, а?
      – Нуууу, - почесал программист в затылке.
      Демоненок взмахнул трезубцем, и на Иване сменилась одежда: вместо ободранного до колена древнего девчачьего платья, стал он одет в новые синие джинсы и свою самую любимую черную футболку с пингвинчиком на груди, а еще рогатый расщедрился на красные кеды.
      – Вот, теперь ты программист-супергерой!
      – Ой, спасибо, ой, удружил, а то такую футболочку я забыл в спальне у царицы кеметской, Ани, как там ее… Впрочем, пропусти, пожалуйста, эту серию, не смотри, позорная она, ладно?
      Демоненок усмехнулся, но пообещал.
      – Ты прости, - сказал он, - что я тебе костюма Бэтмена не достал.
      Иван махнул рукой:
      – Да ладно, и на новых джинсах спасибо, тем более, я не супергерой… ну, пока…
      – И это… прости, что я не могу тебе дать статуса Бога, полного оружия, вечных патронов, неиссякающей магии, Франкенштейна в подтанцовку, световой меч уважаемых джедаев, армию колобков-зубастиков для подмоги, чит-кодов от War Craft-а и бесплатного серийника Windows… Хотя, нет, без оружия я тебя все равно не отпущу!
      И демоненок хлопнул в ладоши. Удивлению Ивана не было конца, когда он понял, что предложил ему нечистый в качестве оружия. Рогатый посмотрел на него и тихо сказал:
      – Зря ты так. Это самое надежное оружие всех времен и народов! Помянешь меня, когда в действии увидешь. Главное, в карман помещается.
      – Хоть на этом спасибо, - промямлил Иван, пряча убойное оружие, - ты болтай меньше, и отправь меня туда, где…
      – Есть, начальник! - взвизгнул демоненок и вонзил трезубец в тело Ивана чуть ниже спины. - Удачного спасения мира, Дурак! Вздумаешь еще раз умереть, приходи, буду ждать!
      Программист закрыл глаза от боли. И вдруг у него в памяти ни с того ни с сего всплыл сон Тутанхамона: плита и прикованная к ней девушка. 'Сны приходят к нам из четвертого измерения', - кто-то нашептывал ему на ухо. Точно, шептал уже не демоненок в красных кедах. Но голос показался знакомым. 'Здесь, где нет ни прошлого, ни будущего, сюда приходят те, кто отжил свое на земле, здесь есть место снам и предсказаниям, здесь черпают свои силы маги, - голос был напевным, умиротворяющим, - именно здесь творится добро и зло всех миров, через это место перенесла тебе программа Бога хитрости Локи в Уасет. Это плоскость разрыва пространства'.
      – Ты кто? - шепнул Иван, открыв глаза.
      Он стоял в густом лесу, в котором росли высокие деревья с фиолетовыми стволами. Небо по-вечернему синее, но вокруг - светло словно днем. Вроде как лес, но ни одной травинки на земле, ни одного листика на странных деревьях. Куда ни повернись - везде одно и то же - деревья, деревья, деревья. Все они высоки, и ветвями своими подпирают безоблачный небосклон.
      И только одна белая фигурка нарушала однообразие. Иван, хватаясь руками за стволы, чтоб ускорить шаг, подбежал к ней.
      – Привет, - грустным голосом сказал Тутанхамон, посмотрев на подошедшего товарища.
      – Ты? Что ты тут делаешь? - только и мог вымолвить программист.
      – Сижу, - пожал плечами фараон, теребя в руках украшение-голосомодулятор. - А ты откуда тут взялся?
      – Мне самому интересно, - нервно хихикнул Дурак. - Я, вроде, умер, ты - тоже.
      Тутанхамон встал, прислонившись спиной к дереву, и посмотрел на небо.
      – Я не умер, - решительно сказал он. - Это не поля Иару и явно не желудок Амта. Это какой-то другой мир, я пришел сюда сам, и взял с собой Маш-шу, но она потерялась по дороге.
      – Это лес Судеб, - раздался вдруг ласковый женский голос.
      А Иван так хотел спросить фараона, как у него так получилось не уследить за Машей. Оба парня осмотрелись, но никого поблизости не заметили.
      – Меня зовут Бастет, я ведущая реалити-шоу, помнишь, Иванушка, в консоли болтали? Ты правильно догадался, что Иру можно спасти только в ее сне. Я перенесу тебя туда. Но, увы… время поджимает. Если ты ошибешься, Иван Дурак, то не успеешь. Здесь нет времени, можешь думать сколько хочешь. Я воссоздам ту картину сна, которую ты представишь себе. Только ты очутишься во сне Иры, время пойдет. Придется поторопиться. Мой коллега Сет не любит долго ждать. Давай. Условие помнишь? Ни. Одной. Ошибки.
      Иван вздрогнул. Ему так хотелось посмотреть на Бастет, попросить у нее помощи. Но, увы, казавшееся веселой игрой реалити-шоу, перестало быть таковой. Одна неверная мысль, и сбудется мечта злодеев всех фантастических романов, мифов и прочих творений человеческой фантазии вместе взятых.
      Сон. Нужно нарисовать в воображении сон. Тот сон, который Иван воочую никогда не видел. И он тихо позвал:
      – Машка…
      – Бесполезно, - Тутанхамон стоял спиной к нему, понурив голову, - я уже голос надорвал.
      – МАШКА! Блондинка от рождения! Дурочка в девичестве! - Иван вспоминал все обидное, что когда-либо говорил в адрес сестры, надеясь, что она услышит это, и придет оспаривать мнение брата.
      И вдруг перед ним в темноте начал прорисовываться силуэт сестры. Иван рот открыл и представил ее короткие, не достающие до плеч золотистые волосы, круглое лицо, испуганные карие глаза, вздернутый носик, наивную улыбку… Вдруг словно кто-то осветил фонариком лицо Маши.
      – О мертвых либо хорошо, либо молчат, братец, - сказала она.
      И тут Иван увидел, как бледна его сестра.
      – Маш-шу, когда… ты успела? - не находил слов Тутанхамон.
      – Не волнуйся, милая, я тоже умер, - приободрил ее Дурак. - Но мы по-любому вернемся домой и будем жить дальше. Например, мой демоненок отпустил меня из ада подобру-поздорову. А если ты спасешь со мной мир, Маша, то мы договоримся и с твоим.
      – Я бы не умерла. Но астма. Магия венка Анхесенпаамон не распространяется на аллергиков. И, в отличие от тебя, я попала в рай! - надулась сестренка.
      – Ну, тогда с ангелочком договоримся, - хихикнул брат, - ладно, ходячая энциклопедия, мне надо воссоздать сон, в котором Тутен видел Ирку. Ты мне будешь описывать все древнеегипетское, договорились.
      – То есть, ты не хочешь меня воскресить? - разобиделась сестренка. - Только о работе думаешь?
      И Тутанхамон искоса посмотрел на девушку.
      – Если вы оба поможете мне, - сказал Иван Дурак, - то я вас вытащу из этого… хмм… гадского гиперкуба… иначе я назвать это место не могу! Согласны?
      Фараон подозрительно глянул на программиста:
      – Ты что, волшебник?
      – Нет, - широко улыбнулся он, - но мне, как спасителю мира, по статусу положено исполнение трех желаний. Иначе я просто от миссии откажусь, ясно? Первое - это наши жизни, второе - свадьба с Ирочкой, а третье - я хочу в Москву!
      И тут все трое услышали грозный голос Бастет:
      – Эй, Дурак, насчет трех желаний мы не догаваривались!
      – Госпожа Бастет, - учтиво заметил Иван, - вы меня извините, но если вам очень хочется спасти мир бесплатно, позовите Супермена или Бэтмена, или Человека-Паука, наконец, они как очередную миссию закончат, так с радостью потренируют мускулы и начистят рожи всем вашим злодеям. А я так не буду! Тем более, участникам реалити-шоу положены призы! Считайте, что я их выбрал.
      Бастет недовольно фыркнула, ей не с чем было поспорить, и она согласилась на все условия участника игры.
      – Чеширская кошка, блин. - Фыркнул Иван, а потом сразу же перешел к делу, - вспоминаем сон, в котором моя любимая Ира прикована к стенке.
      Тутанхамон начал пересказывать. Сначала он описал девушку. Программист в воображении дополнил образ проводницы теми мелкими деталями, которые помнил сам. Дальше было сложнее. Плита с барельефом. Он ее никогда не видел, и в его воображении рисовались странные картины. Тут на помощь и пришла Маша, которая успела вспомнить, о каком произведении искусства шла речь. Так что, Иван сумел вообразить и это. Оставались цепи и место действия. Оковы додумывать особо долго и не пришлось. Красивая девушка, БДСМ-акксессуары… сколько он черных шуточек в Интернете встречал. Орудия пыток во все времена одни и те же были, а вот место. Теперь программисту было не до веселья.
      Маша стояла и смотрела наверх, как будто 'на потолке ответ написан'. Тутанхамон и вовсе отказался думать, потому что плиту эту видел только во сне. А спаситель мира, Иван Дурак, и вовсе не знал, куда можно запрятать произведение искусства в древнем мире.
      – Знаете что, тунеядцы! - крикнула вдруг Маша. - Они мир спасают, а я должна принимать жизненно важные решения! У меня логика женская, интегрировать и дифференцировать я не умею, гиперкуб в воображении не представляю, чего на меня полагаться-то? Думай, братец, где может стоять серая каменная плита с барельефом.
      – Храм, - прошептал фараон, - но мой отец никогда не помещал свои изображения в храмах. Гробница…
      – Музей! - выпалил программист Иван, широко улыбнувшись.
      – Идиот! - крикнули хором Маша с фараоном.
      Но тут тьма вокруг троих умерших начала рассеиваться, и все они снова услышали голос Бастет:
      – Выбор сделан!
      Ночь. Музей. Какой - не ясно. Маша огляделась. Она, ее брат и ее любимый стояли в египетском зале одного из музеев мира. Фараон, не замечая Ивана и Маши, подошел к барельефу, на котором древний мастер изобразил его отца, мачеху и троих сестер. Стелла стояла за толстым стеклом, а к ней цепями были прикована… рыжая девушка, как две капли воды похожая на Меритатон, одетая в короткую зеленую юбку и пиджак с погонами. Как только Тутанхамон встал напротив музейного экспоната, она открыла глаза и медленно подняла голову. Она еле шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Иван и Маша подошли и встали за спиной у фараона.
      – Точно так, как было в моем сне, - прошептал он.
      – Э-э-э, не знал, что фараонам снятся музеи, - тихо сказал программист. - А мумия твоя тебе не снилась?
      Маша злобно зыркнула на брата, но промолчала. Ира оторвала взгляд от Тутанхамона, посмотрела на Дурака и тихо застонала. И вдруг парень заметил красное свечение за спиной у девушки. Нет, то была не сигнализация, это Меритатон с того света тянула жизнь из его, Ивановой, возлюбленной.
      И тут программист от ужаса чуть не умер: он же забыл придумать, как будет спасать Иру, а выданный демоненком арсенал в сложившейся ситуации был неуместен.
      – Эй, Тутен, - обернулся он к фараону, - ты там во сне случаем бензопилы 'Дружба' не видел? А то это, ну…
      Время шло. Свет на плите становился все ярче, Ира дышала все тяжелее, у нее кровь изо рта пошла. А Дурак стоял и думал - решение должно быть простым, элементарным.
      Тутанхамон подошел к стеклянной витрине и приложил к ней руку.
      – Эту плёнку нужно разбить, - тихо сказал он.
      'Эх, не того вы главного героя выбрали, - подумал Иван, - просчитались вы, Бастет! Не умею я мир спасать, даже с бонусом в виде двух верных друзей у меня ничего не получается! Фантазии у меня нет никакой! Вот если бы чит-коды…'
      Стоило Ивану так подумать, как красный свет стал настолько ярким, что начал поглощать в себя тело потерявшей сознания Иришки.
      Он ударил по стеклу кулаком, но все, чего он добился, была лишь боль в костяшках. Когда Дурак снова посмотрел на прикованную за витриной девушку, ему стало страшно: Ира смотрела на него кроваво-красными глазами, дьявольски улыбаясь. Иван припомнил, чья это была улыбка.
      – Ну вот и свершилось, - прошептала Ира… или уже не Ира…
      – Черта с два, Няф-няф-атон, или как там тебя, - разозлился программист и, взяв стоявший на соседней витрине золотой бюст мертвой царевны, ударил им по стеклянной витрине.
      – Козёл, это же… произведение искусства! - завопила Маша, хватаясь за голову.
      – Это прозведение искусства, мелкая, всем сейчас такой копец устроит… - прикрикнул на сестренку Дурак. - Мало не покажется!
      Тутанхамон успел отскочить в сторону и вооружиться экспонатом под названием кинжал. Витрина рассыпалась вдребезги. Иван бросил в сторону тяжелую яйцеголовую скульптуру и обнял обеими руками тело проводницы.
      – Ира, я тебя люблю, слышишь! Кем бы ты ни была, где бы ты не осталась… Я не хочу жениться на тебе по расчету, Юля тут ни при чем! Ира, ты меня слышишь?
      – Я знаю, я все знаю, - прохрипела прикованная к плите проводница, - но ты опоздал, Ваня.
      – Это Нуф-Нуф-атон опоздала! - с досады крикнул он и схватился за цепи. - Я люблю тебя, Ирка! И никогда больше не отпущу!!! Ира, ты меня слышишь? Ира, любимая моя! Ирочка! Я тебя люблю, Ира!
      Он ковырял металл заваливавшимся кинжалом-экспонатом. Но пока более исковерканным выглядело оружие, а не цепи. И тут вдруг девушка вскрикнула. Когда программист обернулся, ему в лицо ударил яркий поток света.
      Он зажмурился, но не прекращал драть цепи. Сквозь свет прорисовывались силуэти его лучших друзей, которые на вытянутых руках, вдвоем, дрожа, держали старый китайский фонарик. Только яркость его намного превышала возможную. Будто кто-то направил обжигающий поток света через пластмассовый прожектор. И державшие сами очень странно смотрели на то, что у них получалось. Словно кто-то неведомый заставил их обоих взяться за фонарь и включить его.
      – Она боится света, - кричал Тутанхамон, - я два дня назад уже посветил ее лицо. Как она корчилась!
      – Свет, кажется, вреден мертвецам, Ваня, - добавила Маша.
      Но программист еще раз дернул цепи. Кричащая, бьющаяся в предсмертных конвульсиях девушка вжималась в стену, пытаясь хоть как-то спастись от света, что бил ей в лицо и сжигал тело. Она оказалась в собственной ловушке - ни руками лицо прикрыть, ни сбежать в темный уголок.
      – Ира, останься… собой! - вскрикнул Дурак, крепко обнимая девушку.
      Переливающаяся всеми цветами радуги фигура напоминала то его возлюбленную, то до смерти надоевшую мертвую царевну.
      Девушка ахнула, и… тут Иван почувствовал, как цепи на ее руках расплавились, оставив на его ладонях лишь жар, пробирающий до костей. Вдруг раздался рокочущий звук, и рядом с парнем, крепко обнимающим Иру, ударила молния. Прямо в плиту. Он зажмурился от слепящего света, но не отпустил возлюбленную.
      Через мгновенье Дурак открыл глаза и с ужасом на лице смотрел, как все, что было вокруг, закрутилось, словно в центрефуге, оставив неподвижными только четверых людей: его, Иру, да Машку с другом.
      Последние просто уронили фонарик, из которого брезжил чуть заметный желто-оранжевый свет. Такой, как и должен быть у китайской игрушки. Откуда взялось то яркое, сжигающее дух мертвой царевны свечение, вряд ли могли сказать даже те, кто направлял луч в лицо Меритатон. Свет живой души, воля к жизни, желание самой обычной любви, - все это сконцентрировалось в одном луче и выжгло смерть, тщеславие и зависть.
      И тут программист увидел, как девушка, которую он крепко прижимал к груди, раздвоилась: от тела настоящей Иры отделилась полупрозрачная фигура мертвой царевны. Она была спокойна, и атаковать не собиралась. Она молча стояла и смотрела на обнимающего русскую проводницу парня, а тело древнего воплощения становилось все менее прозрачным.
      – Изойди, чтобы больше я тебя не видел! - крикнул Иван и попытался толкнуть ее левой рукой.
      Ладонь прошла сквозь тело экс-правительницы Кемета, словно она была привидением.
      – Уйду, - спокойно ответила она, поправив украшение на шее, - но мы еще встретимся, Иван Дурак.
      Программист и слова не успел сказать, как ослепительный белый свет вместе с образом древней правительницы погас. Он, обессилев, опустился на колени, прижимая к себе любимую. Он не обращал внимания на то, что творится вокруг, ему было все равно, ведь рядом - его ненаглядная. Девушка тяжело вздохнула и приоткрыла глаза, зеленые глаза, по которым текли слёзы.
      – Пассажир… Дурак… - слабым голосом пролепетала девушка, глядя в измученное лицо парня. - Где… я… Мы ехали в поезде, а теперь…
      – Неважно, - прошептал Иван и поцеловал ее в губы.
      Ира обхватила рукой его за плечи и опустила ноги на… песчаную землю.
      Ночь. В свете молодой луны чуть различимы очертания домов. Программист вертел головой, озираясь вокруг, еще не окрепшая после тяжелого испытания проводница обхватила руками его шею и преданно смотрела на своего спасителя. Маша стояла чуть поодаль, виновато потупив взгляд.
      – Ну что, перемирие? - спросил Тутанхамон, искоса поглядывая на нее.
      Она посмотрела в его сторону и несмело коснулась пальцами руки его ладони.
      – Перемирие, - тихо сказала студентка-искусствовед и снова отвернулась.
      – Так, где мы находимся? - вдруг крикнул Иван. - Лично я заказывал Москву, а ничего схожего со столицей нашей родины на горизонте не просматривается.
      Он сидел на земле и держал на руках полусонную проводницу. Зато Маша с Тутанхамоном осмотрелись. Уасет, они находятся у входа в женский храм.
      – Это больше не ваш дом! - раздался детский голосок, и все четверо, даже Ира, обернулись.
      Прямо перед четверкой героев стоял и обнимал статую Исиды за ноги мальчик в джинсовом костюме.
      – Коля? - удивленно прошептала Ира. - Ты где шляешься? Что мне мама потом скажет?
      Мальчик отошел от статуи и сказал:
      – Меня зовут Локи, я божество, и я пришел сюда, чтобы отправить вас в Москву.
      Все четверо рты открыли от удивления.
      – Так, а если я не хочу в вашу Москву? - возмутился Тутанхамон. - Пусть Иван и решил меня туда переселить, но раз уж вынесло меня на родину…
      – Спокойно, парень, - улыбнулся хитрец, - но как ни печально, тебе в этом городе больше не жить, даже если ты тут типа самый главный. Дело в том, что вас троих, - он показал пальцем на Ивана, потом на Машу, а потом на Тутанхамона, - считают умершими в этом мире, и копии ваших тел валяются вот в этом храме. Мы, боги, хорошенько постарались, чтобы завуалировать деятельность вот этого волшебника-недоучки, - Локи ткнул в грудь обескураженному Тутанхамону. - Он провесил портал в Лес Судеб, что не может сделать ни один человек, и утащил за собой девушку. И вообще, когда Ивана Дурака убило, его должно было вернуть в Москву, если бы не этот горе-деятель, заславший его во фрактальное подпространство для программистов.
      Локи окинул взглядом своих слушателей, которые смотрели на него как на ненормального.
      – Коля, ты что несешь? - Ира от услышанного приходила в себя быстрее, чем можно было бы предположить.
      – Я не Коля, сестренка, меня зовут Локи, только об этом маме ни слова, ладно? - подмигнул мальчик Ире. - Я потом тебе объясню, как стал богом. А теперь… ты же не хочешь провести остатки дней в Древнем Египте?
      – Сумасшествие, Коля, скажи, пожалуйста, что это сон.
      – Это не сон, - хором сказали ей все присутствующие.
      – Это реалити-шоу 'Спаси Иру Семенову и признайся ей в любви', - добавил Иван Дурак.
      Проводница не поверила ни единому слову и назвала его влюбленным дураком, который похитил ее из поезда, пока она спала, и отвез на какой-то дешевый курорт.
      И тут в разговор встрял Коля, то есть Локи, и прояснил некоторые детали.
      Разговор обещал быть долгим, и мальчик решил уйти подальше от храма, из которого доносились вопли жриц над копиями тел троих его собеседников. Все послушно согласились, хотя их одолевало любопытство, что же там происходит. Локи, молча дойдя до храма Аменхотепа, влез на спину сфинкса, словно на скамейку. Маша хотела было сделать остренькое замечание нахалу насчет произведения искусства, но побоялась божьей кары.
      Хитрец рассказывал на самом деле совсем недолго. Про то, что старшая сестренка Тутанхамона, умершая шесть лет назад, благодаря милости Сета воспользовалась душой девушки - это все худо-бедно знали, но вот о том, что происходило с Ирой в Москве, пока Иван Дурак прохлаждался в древности, никто из присутствующих не ведал.
      Девушка сутки лежала в коме, ее состояние заметно ухудшалось, особенно последние полчаса. Доктор Гиппократов ставил несчастной капельницы, внимательно следил за показаниями на приборах системы жизнеобеспечения, а божествам-охранникам было срочно приказано схватить негодника Сета. Но героям различных мифологий этого не удалось, ослоголовый спрятался от гнева божественного трибунала у себя в эпохе. Но стражи не дремлют, они во всеоружии ожидают его из прошлого, чтобы арестовать.
      Дальше Бастет и Себек слезно попросили Юльку Шаулину отправиться в прошлое. Зачем это было нужно - не понял никто, а ведущая реалити-шоу и оператор особо не распространились. Они лишь сказали Локи - возвращать эту девицу в Москву не надо ни под каким предлогом, потому что хакерша должна стать бабушкой Рамсеса II, а на место Юли в 2006 год боги задумали кое-кого другого утащить.
      – Все ясно, - кисло улыбнулся Тутанхамон. - Что же, воле Богов противиться не могу.
      – Не расстраивайся, - обняла его за талию Маша, - зато мы будем вместе и еще… у тебя больше не будет этой… самой дурацкой на свете работы.
      – А ведь точно! - хоть что-то его порадовало.
      – Ладно, - вернулся к теме разговора скандинавский бог хитрости, - а теперь гвоздь программы - исчезновение Ирины из больницы. Когда вы принялись выжигать светом зло, тело ее перенеслась туда, где была ее душа. То есть, сюда. Видели бы вы лицо Гиппократа, когда девушка банально растворилась в воздухе…
      Маша с открытым ртом слушала Колю-Локи и не могла поверить, что древние боги существуют, да еще и живут в современной Москве и подрабатывают где кому по душе придется, а все слова про проекции из четвертого измерения на трехмерный мир она заведомо пропускала. Такое можно было бы представить только в сумасшедшем сне.
      Но договорить Локи не дали.
      – Так вот где вы прохлаждаетесь, - раздался за спинами у слушателей скрипучий голос.
      Все обернулись и увидели, что на дороге стоял высокий человек с ослиной головой, рыжими волосами и светящимися красным глазами.
      – Куда вы дели мою верную служанку? - грозно спросил ослоголовый.
      – Слушай, ушастый, - ехидно обратилась к нему Ира. - Никто мимо не пробегал.
      – Это же… Сет… - хором, чуть шевеля губами сказали Маша и Тутанхамон.
      Оба, казалось, готовы были упасть в обморок и не приходить в себя ближайшие пару сотен лет.
      – Приятно познакомиться, - улыбнулся Сету Локи.
      – Куда вы дели мою верную служанку, почтенную Меритатон? - повторил вопрос негодник. - Считаю до трех и убиваю всех пятерых. Раз…
      Иван непонимающе пожал плечами. А, правда - куда? 'Верная прислуга', как выражался Сет, изошла из тела Иры и смылась в неизвестном направлении, обешая мстить. Так и поведал ему честный Дурак.
      Но божество такой ответ не удовлетворил.
      – Два…
      Что делать - никто не представлял. Просто пройти мимо самого неприятного кеметского бога не получится, Сет не выдержит такой наглости и придумает в ответ какую-нибудь подлость. Договориться с ушатым тоже не представлялось возможным. Ему подавай слугу. Проучить - подумалось Ивану. И Дурак решил смыться из-под носа Сета, чтобы тому было досадно. Вернуться в двадцать первый век ослоголовый не посмеет, там, по словам Локи, его ждут вооруженные до зубов ОМОН-овцы, поэтому придется противному кеметскому Богу коротать деньки на исторической родине.
      – Два с половиной…
      Что делать - Иван не мог придумать. Он засунул руки в карманы брюк и посмотрел на звездное небо. И тут пальцы Дурака коснулись подарка демоненка. Программист, ехидно улыбнувшись, глянул на Сета.
      – Ну что, Иван Дурак, т…р…
      – Сет, а Сет, - подмигнул программист божеству, - у меня для тебя есть кое-что получше, чем твоя прислуга.
      Божество подозрительно посмотрело на осмелевшего Дурака. Иван, не боясь ничего, подошел к ослоголовому и извлек из кармана… противоударную упаковку для техники: такую целлофановую клееночку с пупырышками.
      Сет неморгающим взглядом уставился на предложенный ему предмет. Иван хитро улыбнулся и раздавил один кружочек.
      Бог обалдело улыбнулся и выхватил из рук программиста клееночку.
      – Моя любимая игрушка! - восхитился Сет и уселся на землю. - Спасибо несказанное, Дурак!
      У Сета интерес ко всему пропал, пока он пупырышки на клееночке не раздавит. 'Что-то тут нечисто! - подумалось Ивану, - неужели так легко можно избавиться от великого и ужасного?' И тут в его голове раздался голос Тутанхамона: 'В этих круглых штуках - не просто воздух, а парализующее вещество. На людей оно не действует, зато богов выводит из себя. Вот только ни разу не встречал этого вещества в такй странной упаковке'.
      Программист молча посмотрел на фараона, а тот лишь кивнул в ответ. Значит, телепат Машкин друг, отлично.
      – Сматываемся… - шепнул Иван друзьям.
      Компания молча обошла увлеченное божество, а затем припустила со всех ног. Только Локи стоял и молча смотрел за процессом выдавливания нервно-паралитического газа. Тутанхамон вернулся, взял малыша на руки и перекинул через плечо.
      – Иван, помнишь консоль? - спросил Локи, когда фараон, несущийся прочь от храма Аменхотепа что есть сил, обогнал Ивана.
      – Ну… да… - запыхавшись, выкрикивал по одному слову главный герой шоу.
      – Вот… там выход… смени локацию… понял?
      – Понял! Я уже… пытался… так выйти, но меня… не пустили!..
      – Теперь пустят! Только флешка у меня с не глючным выходом из проги есть… возьми…
      И Локи протянул маленькую серенькую штучку размером со свисток.
      Программист кивнул и выхватил из руки божества накопитель информации. Дом был близко, и это не могло не радовать. Нет, не тот дом, что на улице Васи Пупкина в Уасете, а тот, который в Измайлово, в Москве, в 2006 году совсем другой эры.
      Все пятеро ворвались в жилище на Пупкина, 28, Иван с разбегу уселся за стол и включил компьютер. Он сложил руки у груди и молился: 'Загружайся, побыстрее загружайся!' Как только на экране появился мигающий белый курсорчик, он принялся колотить пальцами по клавишам.
        /hello
        *Hi! Long time no see!
        /mission -Irina_Semenova -complete
        * Congratulations!
        /pwd
        * Waset, Kemet, 1350 BC
        /cd -Moscow -Russia -2006 AD
      Программист уже занес указательный палец над клавишей ввода, как в дверь начали ломиться. Тутанхамон стоял там и не давал незваному гостю попасть внутрь. Маша с Ирой ему помогали, а Локи сидел за кухонным столом, изучая бутылку водки.
      – Он что, дощелкал все кружочки? - отвлекся Иван, удивленно глядя на дверь.
      – Да что ты думаешь? - возмутился фараон, подбежал к компьютеру и ударил кулаком в правую часть клавиатуры, в том числе и по клавише ввода.
        /cd -Moscow -Russia -2006 AD'[,[po[po,k
        *Unknown time
      – Придурки! - завопила Маша и принялась перенабирать строчку на русском в дословном переводе.
        /Компакт-диск -Москва -Россия -2006
        *Unknown command or file name
      – Ламеры! Оставьте священную консоль в покое! - взвыл программист и принялся заново перенабирать строчку возвращения домой.
      А в дверь тем временем ломились. Маша с Тутанхамоном, не добившись никакого видимого успеха, вернулись к обороне.
      Иван дрожащими руками заново набрал правильную строчку:
        /cd -Moscow -Russia -2006 AD
      Но выполнить команду ему опять не удалось, Сет за дверью требовал еще одной клееночки с кружочками. 'Наркоман ушастый', - чуть не выругался программист.
      – Ничего, Ваня, - успокоила его Ирочка и аккуратно нажала на ввод, тем временем как Иван подскочил к двери и, вытянув вперед руку с 'самым страшным оружием' заорал:
      – Забирай, осёл поганый!
        *Current Location, Moscow, Russia. Current Time 6.15.2006 AD 1:30 AM.
      Но Иван не видел написанного на экране. Дверь с грохотом распахнулась, а на пороге вместо Сета стояли… Кирюха Илларионов и Алевтина Игнатьевна.
      – Вань, кто тут осёл? - спросил парень. - Ты сам тогда кто? Зачем на целый день в комнате запирался? Пьянку, как погляжу, устроил! Девок пригласил…
      Кирилл напирал на друга. Удивленные же происходящим Маша, Ира, Коля-Локи и бывший фараон, сидели на кровати Кирилла и дружно хлопали глазами. Комендантша молча стояла и наматывала на ус.
      – А это чё за маскарад? - продолжал возмущаться одногруппник, тыча пальцем в сторону Ивановых друзей: Иру в форме проводницы, ее брата - в китайский джинсовом костюме, Машку в изорванном белом некогда шикарном платье древнего покроя и ее не менее потрепанного друга.
      – Кирюх, погодь, не наезжай! - Иван рухнул на колени, словно перед ним стоял не лучший друг, а фараон Тутанхамон.
      Последний, завидев такое поведение Дурака, прыснул в кулак. Хихикая, он уткнулся носом в плечо Маше.
      – Кирюх, когда ты узнаешь, как я мир спас, ты меня за всё простишь! Ты хоть знаешь, где я целую неделю пропадал…
      – В Бобруйске, животное, - не поняв юмора, пожал плечами Кирилл, - вчера приехал и заперся… пьянку устроил, карнавал без повода… как погляжу. Только вы это… ребята… расскажите, как вы так дверь закрыли, что я два ключа сломал? И куда Юльку дели!
      – Съемка окончена! - радостно крикнул Себек. - Поднимайте.
      Покровитель фараонов висел на канатной веревке на уровне шестого этажа и в окно снимал последнюю сцену реалити-шоу. Два беса подтянули веревку, и когда крокодильчик ступил на крышу общежития, к нему подошла богиня-кошка. Бастет спрятала мохнатый микрофон в сумочку и мило мяукнула:
      – Не знаю, как вам, мяу, а мне так жаль, что шоу закончилось! Еще бы парочку серий…
 

 
        Москва, начало июля 2006 года
      Бастет откинулась на спинку кресла, довольно рассматривая рейтинги показанного реалити-шоу. В плеере циклически играла красивая песня.
 
Гляжу в озера синие,
В полях ромашки рву,
Зову тебя Росииею,
Единственной зову,
Спроси, переспроси меня,
Милее нет земли,
Меня звесь русским именем
Когда-то нарекли…
 
 
Красу твою не старили
Ни годы, ни беда
Иванами да Марьями
Гордилась ты всегда
Не все вернулись соколы,
Кто жив, а кто убит,
Но слава их высокая
Тебе принадлежит…
 
      – Довольна? - спросил ее сидящий рядом Себек, раскуривая большую сигару. - Анубис уничтожил всех членов экспедиции мистера Картера только потому, что ты им показалась на глаза с черновиками Ивана.
      Богиня-кошка окинула его недовольным взглядом. Эту тему боги уже не один день активно обсуждали в своем новом офисе на территории телестудии. Люди, которые совершенно случайно увидели странные документы, неизвестным образом появившиеся в древней гробнице, поплатились за это самым дорогим, что у них было - жизнями. Хотя бог смерти Анубис, а ныне собственник Ваганьковского кладбища, безапелляционно утверждал, что одновременно изменить воспоминания такой толпы ни одно из четырехмерных существ было не в силах. И только Бастет гордилась тем, что смогла уберечь мистера Картера от проклятий своего коллеги. Зато сколько пришлось внести заблуждений в современную египтологию. Жаль, что божественного вклада в науку никто, кроме четырехмерных существ не оценит: эти выведенные из строя томографы, тайком сломанные кости мумии, фальшивые анализы ДНК… Сколько сил потребовалось, чтобы объяснить все несостыковки.
      – Ничего, Баст, это ради спокойствия в мире, - успокаивал ее Себек, - нам еще удалось отделаться малой кровью. О, а наша поделка пришлась по душе не одному поколению ученых - столько противоречивой информации не насобирали больше ни про одного фараона.
      – Мяу, - радовалась Богиня веселья. - Мир спасен. Мой любимчик Тутен - тоже, и не важно, что мумия стала занятной игрушкой для египтологов. Локи стер у сестры воспоминания о том, что наговорил о своей персоне, Шаулина Юлька заняла свое место в истории и нашла свою любовь, что еще для счастья надо?
      Бастет зашла в интернет и открыла несколько фанатских сайтов. Мелкие божки и сказочные существа постарались на славу! Ее коллега-оператор разглядывал любительские рисунки, читал альтернативные сценарии и все прочее.
      – Кхе-кхе, простите, - оторвал сладкую парочку богов от радостных мыслей сиплый старческий голос.
      Богиня-кошка подняла взгляд на сгорбленную старушку с большой метлой.
      – Баба Яга к Вашим услугам, уважаемая, живу я неподалеку от Потьмы, восемь часов отсюда на поезде и полсуток - если в ступе, - представилась она, стукнув посохом по земле. - И я, и мои друзья - фанаты вашего замечательного шоу.
      – Отлично! - развел руками Себек, в то время как Бастет смущенно прикрыла рукой кошачью мордочку.
      Яга, заметив смущение журналистки, немного выждала, а затем продолжила.
      – У меня к вам, уважаемая, есть одно выгодное предложение.
      Бастет навострила уши, и кошачьи глаза загорелись энтузиазмом.
      – Есть у нас в Лесоморье Кощей один, Бессмертный, негодяй такой. Так вот, дебоширит он в детском лагере! Вожатых ворует. Хотя дети от него без ума…
      – Это вам в 'Ералаш' обращаться надо, а не на 'Бен-Бен-TV', - закуривая очередную сигару, возразил крокодильчик.
      Покровитель фараонов встал из-за стола и подошел к Яге:
      – Или вы хотите, чтобы мы шоу засняли про Кощея?
      – В яблочко, крокодил!
      Баба Яга уселась в кресло-вертушку напротив Бастет и взяла журналистку за руку.
      – Знаете, какой высокий рейтинг будет у этой передачи? Я спонсирую! Ну, так что, согласны?
      В кабинете Антона Викторовича Шаулина раздался телефонный звонок. Не допив черный кофе, начальник 'Отдела странных явлений' снял трубку.
      – Антон Викторович? - поинтересовался ласковый женский голос.
      – Да, с кем имею честь разговаривать?
      – Баст, журналистка 'Бен-Бен-TV'. Знаете, у меня есть для вас секретная информация. В Потьме, что в Мордовии…
      И Бастет рассказала все, что ей только что поведала ей Баба Яга, не касаясь сказочных подробностей.
      – Ну и что? - равнодушно спросил Шаулин.
      – А то! Мне нужны ваши агенты, - отчеканила Бастет. - А еще мне в налоговой про вас и ваш бизнес образца 1993 года сказали, что…
      Богиня прекрасно знала, как можно легко надавить на Шаулина.
      – Шантажируете? - негодовал он.
      – Пожалуй!
      – Кстати, а исчезновение моей дочери не ваших рук дело, уважаемая папарацци?
      – Возможно! - Бастет нравилось играть с людьми.
      Иван стоял на балконе и держал за руки любимую.
      – Ира, прости меня.
      – За что?
      – За то, что заставил тебя страдать, - потупив взгляд, сказал он. - Ты не достойна быть той мерзкой гадкой противной интриганкой как Меритатон, потому что ты… лучшая…
      Она, недоумевая, смотрела на Ивана.
      – Ты мне это уже тысячу раз говорил.
      – Скажу в тысяча первый, и еще…
      Парень опустил руку в карман и достал оттуда красную бархатную коробочку.
      Телефонный звонок не дал договорить. Девушка понимающе посмотрела на Ивана, доставшего из-за пазухи мобильник.
      – Начальство, - грустно констатировал он, нажимая на ответ.
      С каждой фразой, сказанной по телефону, он становился все грустнее и грустнее.
      – Вань, ты что? - спросила Ира, когда он положил трубку.
      Иван, засунув руки в карманы, прошел в комнату, не обращая на девушку, держащую в руке его подарок, никакого внимания.
      – Так что? - не унималась она.
      Он в ответ лишь помотал головой, надел кроссовки и, открывая дверь, обернулся к стоящей посреди комнаты проводнице. Она, прижимая к груди руки, полными слез глазами уставилась на Ивана.
      – Невесте агента придется запастись железным терпением.
 
      ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…