— Работай, работай! Поторопись!
Два дня Джон Лагранж безвылазно провалялся в борделе. Просыпался он только для того, чтобы поесть и на полчаса предоставить свое тело в распоряжение умелой шлюхи. А потом снова засыпал.
Блаженство, однако, оказалось недолгим. Он посчитал себя жестоко обманутым, когда Хезелтайн растолкал его среди ночи и приказал собираться, да поживее.
С боссом не поспоришь, Мутноглазый приторочил за седлом длинный кофр из полированного дерева, в котором хранился двуствольный штуцер, и решил, что от такого босса пора уходить. Если «охота», которую на этот раз затеял Хезелтайн, приведет их куда-нибудь поближе к железной дороге — это будет хороший шанс, чтобы смыться.
Однако, покинув город, они очень скоро свернули с накатанной дороги и двинулись напрямик через холмы. Рассвет застал их в местах, которые были совершенно незнакомы Лагранжу, и теперь о бегстве не могло быть и речи — он просто боялся заблудиться.
Хезелтайн остановился на берегу мелкой, но широкой реки, которая несла свои желтые струи среди горбатых песчаных отмелей. Его конь осторожно, на прямых передних ногах, спустился к воде. Лошадь под Лагранжем вдруг затряслась всем телом и отпрянула назад.
— Чует зыбучий песок, — не поворачиваясь к нему, пояснил Хезелтайн. — Держись за мной, никуда не сворачивай.
Широкий речной рукав с отвесными глинистыми берегами был устлан молочно-белым песком, гладким, как зеркало. Конь Хезелтайна шагал по нему, глубоко погружая копыта, но следы мгновенно затягивались, словно он шел по воде. Мутноглазый ободряюще похлопал свою лошадь по шее и послал вперед. Беспокойно встряхивая ушами, кобыла ступила на гладкую белую поверхность. Наверно, ее копыта встали на твердое дно, и дальше она пошла уже увереннее.
Рукав повернул вправо, и Лагранж увидел, что Хезелтайн, наклонившись в седле, прощупывает песок перед собой длинным прутом. Ноги его коня выглядели до смешного короткими, как отрезанные выше бабок. Дальше они двигались медленнее, то и дело останавливаясь, сдавая назад и снова выбираясь на твердое дно, невидимое под белым текучим песком. Черные ноги их лошадей скоро были наполовину покрыты молочным налетом.
Целый час они пробирались по извилистому рукаву, прежде чем вышли на другой берег. Там они спешились, стреножили лошадей и поднялись на холм.
— Вот здесь все и решится, — сказал Хезелтайн, оглядываясь. — Да, столько лет прошло, а ничего не изменилось…
Лагранж увидел за рекой поворот дороги и небольшую рощицу. Под высокими тополями стоял белый дом, окруженный верандой. За ним среди листвы угадывались крыши каких-то пристроек.
— Похоже на Арлингтонский колодец, — сообразил он. — Но он должен быть дальше, на дороге в Туссон.
— Это и есть дорога в Туссон. Мы вышли на нее самым коротким путем, — самодовольно заявил Хезелтайн. — Все петляют вдоль реки, потому что никто не знает, как пересечь зыбучие пески.
Он раскрыл кофр и полюбовался лежащим внутри, на зеленом бархате, штуцером.
Это оружие было знакомо и Мутноглазому. В прошлом году он вот так же, как сейчас, выехал за город с Хезелтайном. Дождались одинокого всадника, перегонявшего небольшой табун. И Мутноглазый ссадил его одним выстрелом, шагов с двухсот. Кем был тот всадник, зачем нужно было его убивать? Этого он не знал и знать не хотел.
Но сейчас ему почему-то очень хотелось знать, в кого придется стрелять из этой роскошной винтовки,
До здания было метров сто, не больше. Кто там жил? Трактирщик с женой. Нет, ради них босс не стал бы суетиться…
— Не высовывайся! — Хезелтайн дернул его за рукав и сам сел в траву. — Подождем. Уже скоро. Приготовься пока.
Лагранж распечатал пачку и достал патрон с остроконечной пулей. Почему-то ему вдруг вспомнилось, что этот колодец раньше назывался Песчаным. Наверно, как раз из-за зыбучих песков. А потом здесь подстрелили какого-то важного типа, Арлингтона. Его могила — у дороги. Лагранж сам ее видел, когда ехал в Тирби из Туссона. Как давно это было…
— Едут, — радостно воскликнул Хезелтайн. — Ну, наконец-то! Я уж боялся, не нарвались ли они на апачей…
Он вбил в землю крестовину и положил на нее ствол штуцера:
— Примерься.
Лагранж залег, вжав приклад в плечо, и посмотрел на приближающиеся кареты сквозь прорезь прицела.
— Удобно?
Ему немного мешал кольт в наплечной кобуре, который давил на грудь. Мутноглазый сдвинул его под мышку.
— Мне будет удобнее, если я буду знать цель.
— Я скажу, когда цель появится.
За дилижансом в окружении нескольких всадников ехала изящная повозка с кожаным верхом. Такая в городе была только у полковника Тирби. Рядом с ней держался всадник в шляпе с загнутыми спереди полями. Лагранж сразу узнал Бена Гаттера. Что ж, этому выскочке он бы с удовольствием засадил пулю между глаз. Да только стоит ли он такой пули? Патроны для штуцера — вещь дорогая…
Всадники спрыгивали с лошадей, но из карет никто не показывался. Наконец из дилижанса выпорхнула женщина в голубом платье, и Лагранж узнал в ней Эвелину Фраун. Эта сучка с таким презрением поглядывала на него, когда заходила в «Парнас»… Да она на всех смотрела, как на дерьмо собачье, лишь бы не наступить. Вот бы ей! Для начала загнать конец между ляжек, отодрать суку до блевоты, а уж потом…
Как всегда перед работой, Лагранж старался разозлиться. Злоба и презрение помогали делать свое дело спокойно.
— Полковника видишь?
— Нет.
Мутноглазый сел в траве.
— Ты что? — недовольно прошипел Хезелтайн.
— Руки затекли.
— Как только выглянет полковник, вали его.
— Полковник Тирби?
— Да, полковник Сайрус Тирби. И мы с тобой в расчете.
— В расчете?
— Да. Полный расчет. За тобой двенадцать тысяч, если ты не забыл.
Кучер полковника соскочил на землю и принялся обтирать лошадей. Вот шевельнулся полог, и за ним показалось бледное пятно лица.
— Ну?
— Он сойдет, — равнодушно сказал Лагранж. — Сейчас все пойдут в трактир. И он пойдет. Как только отойдет от лошадей, я его сниму. А сейчас помех много.
— Нельзя ждать! Другого шанса не будет!
— Босс, это моя работа, а не твоя. Хорошо, я могу стрельнуть. Он упадет в повозку. Откуда мы будем знать, что он готов? Нет, босс, я свой контракт отрабатываю полностью.
— Ну, смотри…
Хезелтайн стоял у него за спиной, и Мутноглазый видел его тень.
— Выходит, выходит!
Лагранж снова лег к винтовке. Но смотрел он не на другой берег, не на кареты, а на тень Хезелтайна, которая шевелилась перед ним на сухой траве. Тень как-то странно дернула рукой.
«Зачем он достал револьвер? — подумал Мутноглазый. — Все равно не попадет отсюда. Зачем же… «
В следующий миг он понял — зачем.
Он едва повернул голову, чтобы увидеть Хезелтайна одним глазом. Этого было вполне достаточно, чтобы, не вставая, прямо из-под мышки выстрелить в него из кольта, сквозь кобуру.
Хезелтайн не упал. Он выронил револьвер, зажал обеими руками живот и, выпучив глаза, смотрел на Лагранжа.
— Что, больно? — спросил Мутноглазый, — Потерпи, скоро пройдет.
— Стреляй, — прохрипел Хезелтайн. — Убей его, Убей же!
— Зачем? Я ему ничего не должен. А с тобой мы в расчете. Кстати, не двенадцать, а всего лишь десять тысяч.
Изо рта Хезелтайна потекли две струйки крови. Он шагнул вперед, ноги его подкосились, и он повалился лицом вниз, вздрагивая и затихая.
Обшарив карманы, Мутноглазый остался доволен. Две сотни долларов все же лучше, чем пуля в затылок. Штуцер уйдет не меньше чем за сотню. Второе седло тоже можно загнать за неплохие бабки.
Потом он за ноги стянул тело вниз, к реке. Протащил над обрывистым берегом туда, где под желтой глинистой стенкой откоса белела песчаная гладь. А когда он столкнул труп вниз, ему пришлось увидеть то, о чем до сих пор он только слышал.
Зыбучий песок поглотил тело, не оставив на поверхности никаких следов.
37
Джозеф Смит и его наследники
Полковник Тирби услышал хлопок далекого выстрела в тот самый момент, когда выходил из коляски.
Его удивило, что никто вокруг даже не повернул головы в сторону холмов за рекой.
— Ты слышал? — спросил он у Гаттера.
— О чем вы, сэр? — наморщив лоб, спросил рейнджер.
«Значит, показалось», — решил полковник. Да и мало ли что могло померещиться в таком месте. Здесь лежал генерал Арлингтон, и полковник ощутил легкий укол вины перед ним. Да, живые всегда виноваты перед мертвыми. Если бы он тогда сам поехал с генералом, то наверняка бы позаботился о его безопасности. Но полковник был слишком занят строительством, и генерал разъезжал по своим владениям почти без охраны. Впрочем, охрана тут была бессильна. Стрелок лежал на холме за рекой, и догнать его не было возможности — никто не решился кинуться в зыбучие пески, преследуя убийцу.
Полковник Тирби еще раз внимательно оглядел волнистую линию холмов и не заметил там ничего, внушающего опасения. Однако почему-то у него пропал аппетит, и в трактире он ограничился стаканом пива.
Дорога заняла два дня, и все это время полковник хранил мрачное молчание. Его настроение улучшилось только в Туссоне. Когда все формальности были улажены, сам мэр зазвал на ужин полковника и новых владельцев меднорудной компании. Было выпито много дорогого шампанского, сказано много лестных слов, и полковник снова ощутил себя на вершине блаженства. Его только чуть-чуть задела невинная шутка мэра, спросившего — а не получит ли теперь город Тирби новое имя? Что-нибудь вроде Хезелтайн-Сити? Полковник беззаботно посмеялся вместе со всеми, но подумал, что пройдохе Джеральду придется несладко с новыми компаньонами. Ушлые парни, кстати, и не помышляли переселяться в аризонскую глушь. Всем будут заправлять новые управляющие, с университетскими дипломами, уже проявившие себя на разработке других месторождений. Они не позволят себя обсчитывать, и каждый цент будет идти в кассу компании,.. Да черт с ним, с Хезелтайном. Пора забыть о нем. Перевернуть эту страницу и больше никогда к ней не возвращаться.
Впереди у полковника было слишком много новых, еще не прочитанных страниц. Была целая глава под названием «Сенатор Тирби». Или, может быть, «Судья Тирби»?
А сколько еще женских имен украсят собой книгу жизни полковника! Толстую книгу, богато украшенную… Будет в ней и карта Соноры. Да, полковник не отказался от нее, как предполагал раньше. Он только выправил новые бумаги на свои земли. Отныне ими будет владеть Джозеф Смит. Под этим именем полковник явится к губернатору Соноры, и они скрепят знакомство веселой пирушкой, и губернатор будет так любезен, что позволит сеньору Смиту оставить в его кабинете портфель, туго набитый долларами. О нет, это не взятка, это просто вклад в развитие Западной Сьерры!
Всю ночь, ходя по своему номеру в отеле, полковник мысленно листал еще не написанную книгу его дальнейшей жизни. Он понимал, что правильно распоряжаться миллионами — это тяжелый труд. Значит, придется кого-то нанять. Но кого? Здесь нужен человек предельно честный, и при этом очень умный. А разве такое сочетание возможно?
Утром он сам следил за тем, как все его вещи и бумаги перегружались из сейфов отеля в сейфы, спрятанные под сиденьями коляски. Эта коляска поедет вместе с ним в поезде, для нее будет отведен особый вагон, и кучер вместе с парой охранников будут ехать там же, вместе с лошадьми, под замком.
Осталось только дождаться поезда. Полковник переоделся в скромный дорожный костюм и спустился в ресторан.
— Ну что, понравилось тебе в Туссоне? — спросил Илья, глядя, как Инес в новой шляпке вертится перед зеркальной витриной.
— Что здесь может понравиться? — искренне удивилась она. — Шум, духота, пыль! Жить надо у моря. Или в горах.
— В горах нет магазинов и ресторанов.
— Что-что? Ресторанов?
Илья беспомощно оглянулся на Кирилла.
— Я знаю тут один, — сказал тот серьезно. — Можем заглянуть.
С тех пор как они с Ильей впервые оказались в Туссоне, прошло три недели, и единственная прогулка Кирилла по городу заняла тогда не больше часа, однако его цепкая память сохранила расположение и названия едва ли не всех магазинов, банков и ресторанов. И теперь, после всех мексиканских приключений, он уверенно водил Остермана с Инес по городу.
Для начала они посетили магазины готового платья и явились в самый лучший отель с кучей свертков и коробок. Портье недоверчиво косился на их запыленные одежды, заполняя журнал: «Мистер и миссис Смит — номер семь. Мистер Теодор Грин — номер восемь… «, однако расцвел подобострастной улыбкой, когда спустя час они спустились мимо него по лестнице. Илья сохранил верность костюмам в тонкую полоску, полюбившимся ему еще в годы жизни в Нью-Йорке. А Кирилл предпочел переодеться в белый костюм с черным шелковым жилетом — точно такой, какой был на майоре Кардосо, когда они познакомились.
Инес зашла в несколько дамских салонов — и каждый раз она выходила оттуда с пустыми руками, расстроенная, жалуясь на безумные цены. Наконец Илье это надоело, и он вошел в магазин вместе с ней и потребовал самое лучшее платье «для этой леди». Леди, в джинсах и алой шелковой рубашке, попыталась возражать, но безуспешно. Платье было куплено, однако, придя в отель, Илье пришлось вызывать горничную на помощь — ни он, ни Инес не могли разобраться во всех этих пуговках, петельках и шнурочках.
От той же горничной Инес узнала, что кроме платья ей потребуется множество других предметов, совершенно необходимых для юной сеньоры. Пришлось выходить в город снова. Так они и приближались к вокзалу, останавливаясь перед каждым женским магазином.
Сказать по правде, Илья с Кириллом несколько иначе представляли себе возвращение в Туссон, когда тащились по пустыням и горам, пробираясь через мексиканскую границу. Совсем иные заведения планировалось посетить, и абсолютно другие напитки намечалось опробовать — а вовсе не ледяную шипучку и горький кофе, которые им подавали, пока юная сеньора исчезала в примерочной.
В конце концов они все-таки добрались до вокзала, обремененные новым ворохом коробок и свертков, и купили три билета до Денвера.
В Денвере жил их банкир. Илья собирался забрать свою долю, чтобы вложить деньги в недвижимость за границей. Его план был прост. Раз уж мексиканцы продают свои земли богатым янки, почему бы и Илье не прикупить там участочек? Много не надо. Всего лишь одну маленькую долину. Или хотя бы ту ее часть, где поселились мараньонцы и где живут односельчане Мануэля. А если после покупки земель останутся какие-то деньги, то они пойдут в полковую казну генерала Кардосо или же на разработку месторождений, отмеченных на картах профессора Адамса.
Кирилл тоже подумывал о закрытии счета. Он еще не знал, чем будет заниматься в ближайшее время, и хотел просто увидеть море. В Галвестоне, или в Пуэрто-Пеньяско, или в Сан-Франциско — неважно где. Увидеть море, прицениться к парусникам, потереться среди моряков — тогда и станет ясно, сколько денег ему нужно для счастья. Ровно столько он и оставит себе. А остальное будет его свадебным подарком.
А пока он просто сопровождал молодоженов.
— Что значит «ресторан»? — спросила Инес. — Что там делают?
— Это место, где едят богачи, — сказал Кирилл. — В Туссоне много таких мест. Самое лучшее называется «Санта-Круз».
— Откуда ты знаешь? — не выдержал Илья. — Можно подумать, ты пообедал в каждом из них. Давай лучше зайдем в привокзальный…
— «Санта-Круз» лучше всех, — твердо ответил Кирилл.
— Ну ладно. Далеко до него? Неохота тащиться с коробками.
— Недалеко. На втором этаже нашего отеля.
Инес потребовался всего лишь час, чтобы переодеться. Друзья не теряли время даром, поджидая ее в буфете. Текила, как известно, оказывает могучее воздействие на фантазию и пышность слога, поэтому юная сеньора была осыпана самыми изысканными комплиментами.
Они заняли столик у окна и продолжали восхищаться ее нарядами.
— А какая сумочка! — Илья покачал головой, разрезая бифштекс своим ножом, потому что ресторанный был слишком туп. — Интересно, какие драгоценности можно хранить в ней? В любом случае, они померкнут перед ее красотой! Что у тебя там? Бриллианты?
— Там? Все, что нужно даме, — чуть заносчиво ответила Инес. — И перестаньте придираться.
— Кстати, не мешало бы и нам обзавестись сумками, — сказал Кирилл. — Помнишь, какие роскошные чемоданы я купил в Финиксе? А сейчас, наверно, в них свили гнездо вороны.
— Не беспокойся. Их наверняка подобрали охранники с рудника.
— Ага. И сложили в них пустые бутылки из-под виски…
Они засмеялись, вспомнив, как ловко устроили побег Мануэля и майора. Инес ничего об этом не знала, но смеялась вместе с ними. И вдруг с ее лица пропала улыбка.
Она резко подалась вперед, не сводя глаз с пожилого джентльмена, который спускался в ресторан.
— Ты кого-то увидела? — спросил Илья, оглядываясь.
Пожилой джентльмен тоже заметил Инес. Он недоуменно вскинул брови и остановился. Затем уголки губ дрогнули и подались кверху в холодной, презрительной улыбке.
Инес порывисто встала, распахнув и отбросив в сторону сумочку. В ее руке блеснул маленький револьвер.
— Ты еще смеешься! — воскликнула она и нажала на спуск.
Она выстрелила трижды. Пожилой джентльмен вздрогнул и отступил назад. Одна пуля зацепила его пиджак, вторая ударила в плечо, но он даже не пошатнулся.
Под распахнутым пиджаком оказалась открытая кобура, и пожилой джентльмен выхватил револьвер. Но не успел даже поднять.
Илья метнул нож, а Кирилл выстрелил, и старик, дернув головой, мешком повалился на ступени.
— Уходим! — крикнул Илья, вскакивая на стол.
Он ногой выбил раму и выглянул наружу.
Кирилл выстрелил в потолок и закричал:
— Всем лечь на пол! Кто шевельнется, убью!
Немногочисленные посетители послушно скрылись под столами, а буфетчик присел за стойкой.
— Кира, прикрой! — Илья выпрыгнул из окна.
Инес все еще стояла с револьвером в руке, невидящим взором глядя перед собой.
— Стреляй в любого, кто поднимет голову, — приказал ей Кирилл, и она, очнувшись, кивнула.
А он вскочил на подоконник и обвел стволом кольта площадь перед отелем.
— Ну, и куда тут уходить?
— Нет, ты скажи мне, какого черта я тут делаю? — в сотый раз спросил Бен Гаттер у молчаливого бармена. — Как я могу охранять босса, если он уже не босс?
Бен Гаттер даже не успел побриться с дороги, так торопил его полковник. Едва перекусив и сменив коня, он отправился с ним в Туссон. На остановке у Арлингтонского колодца полковник Тирби познакомил его с новыми хозяевами. Впрочем, знакомством это трудно было назвать. Тройка калифорнийских хлыщей. Они даже не назвали себя, только сказали, что Бен будет иметь дело с управляющим по фамилии… Черт, забыл! Да и не старался запомнить. Они гаденько улыбались, пока Тирби перечислял заслуги Гаттера и его команды. А потом сказали, что «рейнджеры» — неудачный термин. Отныне команду Бена будут называть так: «гражданская конная полиция». Жалованье увеличат в три раза. И пошьют синие мундиры.
— Нет, ты прикинь, синие мундиры! — Он стукнул кулаком по стойке. — Как у янки! Давай еще виски…
Где-то зазвенело разбитое стекло. Натренированное ухо Гаттера сразу распознало в этом звоне характерный признак хорошей драки — такой звук издает только выбитая рама. Следом обычно брякается о землю чья-нибудь задница, а потом из заведения высыпают остальные участники шоу.
Разнимать дерущихся не входило в обязанности Бена даже в Тирби, а уж в чужом городе и подавно. Однако он радостно потянулся, нахлобучил шляпу и спрыгнул с табурета.
Через витрину салуна он увидел, что в проеме выбитого окна стоит весьма приличный джентльмен в белоснежном костюме. Обеими руками он держал кольт сорок пятого калибра. Ствол кольта плавно ходил из стороны в сторону. Бен с уважением отметил, что ствол не дрожал, не выписывал волны, а двигался четко по прямой, как по невидимой опоре. Ему стало ясно, что этот щеголь пока просто не видит достойной мишени. Но когда увидит, то не промажет. И Бен остался в салуне. Да и не любил он чужих драк.
Второй джентльмен был тоже одет прилично, однако оружия при себе не имел. Впрочем, оно тут же у него появилось. Он вскочил на подножку коляски Тирби и выхватил винчестер из рук охранника. Сам же охранник кубарем скатился на землю.
Щеголь в белом спрыгнул со второго этажа, сунул кольт за пояс и поднял руки навстречу девушке в бирюзовом платье, которая вслед за ним появилась в окне. Придерживая шляпку на своих пышных черных кудрях, она отвалено спрыгнула ему в объятия. После чего оба на ходу заскочили в коляску, которая мгновенно исчезла с площади, оставив после себя клубящееся облако пыли.
— Лихие парни. — Бен только головой покачал. — Хорошо, что такие не доезжают до Тирби, а орудуют в больших городах.
Он вышел на площадь и вместе с толпой протиснулся в отель. На ступеньках, ведущих в ресторан, лежал полковник Тирби. Точнее, его тело. Бен Гаттер сразу понял, что небольшое кровавое пятнышко на плече явно не могло служить причиной смерти. Возможно, причиной был нож, по самую рукоятку вошедший ему в грудь. Но, скорее всего, полковник умер оттого, что лишился половины черепа. В общем, если кто-то намеревался отправить Сайруса Тирби на тот свет, он сделал для этого все необходимое, даже с запасом.
Дар речи вернулся к Илье Остерману только на спуске с перевала.
— Кира! Что молчишь? Погони не видно?
Кирилл, до сих пор стоявший на подножке с винчестером, забрался в коляску и ответил уже оттуда:
— Погони не видно. Зато видно кое-что другое. Ой, ребята, я уже не жалею, что билеты пропали…
— Черт возьми! — Илья повернулся к Инес. — Кто был тот тип, в кого ты стреляла?
— А вот этого я тебе никогда не скажу, — ответила она, прижимаясь лицом к его плечу.
Впрочем, эту страшную тайну они раскрыли уже через два дня, отдыхая в доме Мануэля и разбирая бумаги, обнаруженные среди денег и множества золотых безделушек.
