— Я не слышал об алмазах, — сказал Степан Гончар. — Наверно, до нашей глуши еще не дошли эти разговоры.
— Естественно. Эти разговоры не должны были даже выйти за порог кабинета. Об алмазах полагалось знать только нескольким людям. Все это предприятие с самого начала было окутано покровом тайны, — иронично протянул профессор. — А началось все очень обыденно…
Эта история началась, когда в одном из банков Сан-Франциско появилась пара оборванцев, типичных старателей с глухих приисков. Они держались робко и неуверенно, и банковские служащие долго не могли понять, что им надо. Наконец они добились, чтобы их принял "самый главный" из клерков. Запершись в его кабинете, эти парни, Генри Морган и Энди Такер, отдали на хранение небольшой кожаный пакет, содержимое которого следовало хранить под строжайшим секретом. Клерк все же сумел выудить из них признание, что в пакете алмазы. Старатели заставили его поклясться, что он никому не раскроет их тайну, после чего исчезли.
По всей видимости, Морган и Такер знали, кому можно доверить такой секрет. Не прошло и недели, как сведения о пакете с алмазами дошли до самых богатых семей Сан-Франциско. Разработка алмазных месторождений — дело чрезвычайно выгодное, но требует огромных капиталовложений. Всем было ясно, что двум нищим старателям, которые обнаружили россыпь, не под силу будет справиться с такой работой. Поэтому следовало немедленно выкупить у них этот участок. Выкупить за любые деньги и как можно скорее, пока о находке не прослышали другие. Но старатели исчезли, словно растворились в горах Калифорнии. По счастливой случайности, через несколько недель они сами объявились в том же самом банке, чтобы пополнить свой вклад в банковском сейфе.
На этот раз грязные оборванцы оказались в центре внимания самого изысканного общества. Они не долго сопротивлялись напору тех, кто мечтал стать их компаньонами. Особенно податливыми парни стали после того, как получили по триста тысяч долларов. Пересчитав деньги, Морган и Такер согласились включить своих новых друзей в состав приисковой компании, которая и должна была начать разработку алмазных россыпей. Однако хитрые старатели не торопились сообщать, где именно находится их месторождение. Для начала они отправились в сопровождении компаньонов на Восток, и там, в Нью-Йорке, знаменитая ювелирная мастерская Тиффани подвергла найденные алмазы тщательной проверке.
Как только выяснилось, что алмазы настоящие, к новой приисковой компании немедленно присоединились и нью-йоркские банкиры. Они изрядно пополнили ее капитал, но решили устроить проверку месторождения для того, чтобы развеять последние сомнения (свои и своих будущих вкладчиков). Самые въедливые специалисты, забраковавшие не одну сотню проектов, отправились вместе с первооткрывателями на прииски. Простодушные и неотесанные с виду старатели сумели обставить проверку так, что специалисты не выяснили ни координат алмазных копей, ни хотя бы примерного пути к ним. Но по возвращении в Нью-Йорк самый главный эксперт заявил, что где-то в Колорадо, на сороковой параллели, действительно существует сказочно богатая алмазная россыпь.
Началась бурная скупка акций новой компании, и за считанные дни в дело было вложено больше десяти миллионов долларов. Алмазная лихорадка охватила Запад. Каждый стремился разбогатеть если не на самих алмазах, то хотя бы на перепродаже алмазных акций. Месторождение в Колорадо обещало сделать Америку главным поставщиком бриллиантов в мире.
Но был среди американцев человек, которого весть о грандиозном географическом открытии не обрадовала, а повергла в глубокую тревогу. Горный инженер и геолог Кларенс Кинг уже несколько лет вел исследование сороковой параллели по поручению Конгресса. Он не встретил никаких следов алмазов на своем пути. И та шумиха, которая поднялась на Западе, могла означать одно из двух. Либо Кинг прозевал неслыханное национальное богатство, и тогда все его исследования, прошлые и будущие, не стоят ни цента. Либо никакого месторождения не существует, а эти старатели — величайшие мошенники.
Кларенс Кинг поделился своими опасениями только с самыми близкими коллегами. Поскольку все алмазные предприниматели строго хранили в тайне расположение россыпей, Кингу и его друзьям пришлось собирать информацию по крупицам. В конце концов они решили отправить надежных людей во все неизученные районы Колорадо поблизости от сороковой параллели. Рано или поздно кто-нибудь должен был обнаружить эту таинственную россыпь и обследовать ее.
Штаб Кинга расположился в Денвере. Сюда стекались все сведения, которые удавалось выудить у владельцев и экспертов компании. Последнюю депешу о местонахождении россыпи профессору Фарберу должен был доставить один из курьеров Кинга. Он наткнулся на бандитов, но каким-то чудом письмо все-таки дошло до адресата, и вот теперь экспедиция Фарбера обнаружила секретное месторождение. И впервые в своей практике многоопытный геолог Леопольд Фарбер испытал глубочайшее разочарование, получив положительный результат. Преодолев неслыханные препятствия…
— Одну минуту, док, — вежливо, но решительно перебил профессора Харви Дрейк. — Насчет препятствий. Если бы я нашел алмазную россыпь, я бы тоже постарался не болтать о ней на каждом углу. И я бы оставил возле россыпи надежных охранников, чтобы здесь не шатались посторонние. Эти парни, Морган и Такер, знают свое дело. И еще они знают законы. А по закону то, чем мы с вами занимаемся, это покушение на частную собственность. Поэтому нам остается только закопать этот алмаз обратно в песок и сматываться отсюда как можно быстрее.
Он так важно произнес слово "алмаз", что Степан невольно засмеялся. Находка была величиной с пшеничное зерно и примерно такой же формы. Трудно было поверить, что этот блестящий осколок кто-то всерьез называет драгоценным камнем, да еще и готов платить за него немалые деньги.
— Ты прав, Харви, — сказал он. — Эти парни знают свое дело. Вопрос в другом — какое дело они знают? По-моему, Морган и Такер водят за нос всю Америку.
— Что вас наталкивает на такие выводы, мистер Питерс? — спросила Оливия Фарбер.
Степан Гончар призадумался. Он-то хорошо знал, что в его мире были известны разные алмазы, но только не из Штатов. Якутские, африканские, индийские — но об американских он никогда не слышал. Про золото и нефть Аляски — слышал, про железную руду Миннесоты, про уран Аризоны и про многое другое — тоже слышал. Об алмазах — никогда. Но как растолковать это далеким предкам, среди которых ему приходится жить?
— Меня наталкивает на эти выводы количество трупов, которыми просто усеяна наша дорога сюда, — сказал он.
И профессор вдруг хлопнул себя по колену:
— Усеяна! Именно усеяна!
Он вскочил на ноги.
— Прекрасно, Питерс! Вы подсказали мне правильное решение!
— Значит, сматываемся? — спросил Дрейк. — Мне очень не хочется увеличивать число покойников.
— Нет, мой драгоценный Харви! Не сматываемся. Мы остаемся здесь и будем искать эти алмазы и дальше. Их здесь нет, я в этом уверен. Это зернышко было подброшено, когда Морган и Такер привозили сюда экспертов из Нью-Йорка. Оно было посеяно! Готов съесть свою шляпу, если завтра мы найдем хотя бы еще один алмаз!
В разговор вступил Бен Смоки:
— Видал я ребят, которые ели собственные мокасины. Так что шляпой меня не удивить. Вы, док, человек образованный, вот вы мне и растолкуйте — какой вам интерес копаться тут дальше? Россыпь мы нашли? Нашли. Вы свое дело сделали? Сделали. Пора поворачивать домой. У всех нас есть дела дома. Наши дела не тянут на миллион баксов, но за нас их никто не сделает. Мне вот надо стадо перегонять, а вам, к примеру, наукой заниматься. А мы вместо этого торчим тут, на чужом участке, и рискуем своей шкурой, между прочим. Так мне хочется знать — какой в этом интерес? Для вас и для нас, а? Какой?
— Если речь о вашем интересе, то за эту прогулку каждый из вас получит по сто долларов, — пообещал Фарбер. — Что же касается меня, то я просто выполняю свои обязательства перед друзьями. Кларенс Кинг — мой старый товарищ. Вы, Бен, помогаете своим товарищам, а я — своим. В этом нет ничего удивительного.
— Тогда я заткнулся, — буркнул Смоки. — Друзья — совсем другое дело.
— Последний вопрос, док, — поднял руку Степан Гончар. — Теперь мне все понятно. Вы хотите разоблачить аферистов? Прекрасно, я с вами. Я даже могу вам подсказать, кто стоит за этой аферой. По крайней мере, одна фигура нарисовалась вполне четко. Это тот самый мистер Рочестер, который так охотно согласился сопровождать вас в походе к Семи Озерам. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. У меня только один вопрос. Почему вы начали свой рассказ с истории про железную дорогу? Что общего между прогоревшей компанией и этими алмазами? Наверняка есть что-то общее, не так ли?
Профессор согласно кивнул, однако ничего не ответил, задумчиво потирая висок. Наступившую тишину вдруг нарушил голос Милли:
— Подумаешь, тайна мадридского двора! Папа, да скажи ты про Рейнольдса! Или, если тебе неудобно, я сама все расскажу!
— Хорошо, — уступил Фарбер. — Мой друг, мой финансовый покровитель и компаньон Говард Рейнольде… Это он разорил Северную Тихоокеанскую дорогу. Рейнольде и его напарник, Джеральд Даунвуд, организовали эту компанию через подставных лиц, и они же в один момент избавились от всех ее акций, а на следующий день пирамида обрушилась. Я подозреваю, что и в случае с алмазной корпорацией именно Говард является главным игроком. Говорят, преступник, который убивает топором, никогда не возьмется за револьвер. Преступный почерк не изменить. Здесь мы видим тот же самый почерк. Шумиха на пустом месте, обмен денег на разноцветные бумажки. Деньги перекачиваются по тайным каналам в засекреченные компании, а у людей остаются фантики.
— Приехали, — только и мог сказать Гончар. — Даунвуд, говорите, был напарником вашего дружка? Так Рочестер — это же и есть Даунвуд! Послушайте, док, а Рейнольде знает, чем вы тут занимаетесь?
— Надеюсь, что нет. Моя экспедиция вышла на поиски рудных минералов. О наших с Кингом делах не знает никто. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Зря надеетесь, — бросил Дрейк. — Эх, профессор, до чего же вам повезло, что мы на вас работаем! Без нас вы бы давно уже пропали. Ведь за вами охотится настоящая банда. Я-то думал, чего им от вас надо? А теперь ясно. Ничего им не надо. Им надо только, чтоб вы не добрались до алмазов. А если доберетесь, чтоб здесь и остались. Так что, леди и джентльмены, мне очень неприятно это говорить, но жить нам осталось не больше суток. Завтра вечером нас догонят эти чертовы ботаники с калифорнийскими седлами.
— Они не знают, где мы, — сказал Фарбер не очень-то уверенно. — Никто не знает, где эта россыпь.
— Их могут направить, — сказал Степан.
— Тогда я им не завидую, — воинственно проговорила Милли.
— Хорошо, вы меня убедили. — Профессор обнял за плечи Мелиссу. — Завтра уходим отсюда. После обеда. Но с рассветом мы проверим еще десять проб. Только десять, и все.
37. КОНЕЦ ДИСКУССИИ
Степан выдернул ветку, отмечавшую место очередной пробы, и ладонями разгреб в стороны верхний слой гальки. Копнув лопатой, наполнил лоток и пошел к реке. Вода покрыла лоток, и вялые струи взмутили рыхлую глину. Степан отбрасывал гальку и глинистые комки на берег. Очистив пробу, он взял лоток за один конец, а другой немного наклонил под водой, непрерывно встряхивая и покачивая. Песок на глазах менял цвет, становясь все более однородным. Иногда Гончар ворошил его, и каждый раз мути поднималось все меньше и меньше.
Наконец весь оставшийся песок вытянулся на дне лотка узкой длинной полоской. Степан осторожно смыл то, что было на самом ее конце, а остаток пересыпал на жестяной совок и понес его к костру. Он заметил какие-то блестящие крупинки среди серого песка, но не стал их выбирать. Никуда не денутся.
Шлих был просушен и рассыпан по фарфоровой пластинке.
— Есть пиропы, — сказала Оливия Фарбер, пинцетом отодвигая в сторону блестящие красные зернышки. — Уже тридцать шесть пиропов и три алмаза.
— Копать дальше? — спросил Степан.
— Осталось всего три пробы, — с безнадежным вздохом ответила жена профессора. — Хотя мне уже все ясно.
— Мне тоже все ясно! — закричал профессор, распрямившись над водой с лотком в руках. — Мне давно все ясно! Оливия, перестань меня мучить своим пессимизмом! Здесь нет никаких алмазов!
Но алмазы были. В каждой пробе обязательно обнаруживались либо сами алмазы, либо их непременные спутники, кристаллы пиропа. И каждая такая находка вызывала новые возгласы разочарования у терпеливых старателей.
Когда все десять намеченных проб были взяты и исследованы, сорок восемь пиропов и четыре алмазных зернышка были пересыпаны в кожаный пакет.
— Вот мы и разбогатели, — заметил Степан Гончар. — А я и не знал, что алмазы добываются таким же способом, что и золото.
— Разве это добыча? — скривил губы Харви Дрейк. — Золотую песчинку я могу продать в любом салуне. А что делать с этими осколками? Может, какой-нибудь ювелир и польстится на такие камешки. Только я что-то не видел вокруг ни одного ювелира. Нет, парни, это не добыча. Может быть, надо копнуть глубже, чтобы найти камни покрупнее? Мелочь, она всегда держится наверху.
— Действительно! — Профессор хлопнул себя по лбу. — Если Морган и Такер все это подстроили, то камни должны быть у самой поверхности. Не стали бы они копать глубокие ямы. Харви, гениально! Давайте снова пройдем по всем местам, где взяли пробы.
— И что нам искать на этот раз? — спросил Степан.
— Искать ничего не надо. Вы сможете отличить нетронутый грунт от того, который уже был однажды вскопан? Это и будет самым главным доказательством. Мы нашли камни, которые были закопаны, а не принесены сюда рекой. И я уверен, что в плотном грунте мы уже не найдем ничего — ни пиропов, ни алмазов.
— Мне это и так ясно, — проворчал Бен Смоки.
— Время, время, профессор, — недовольно сказал Штерн. — Нет смысла так рисковать. Мы установили место. Сообщим об этом Кингу. Пусть он пришлет сюда хорошо вооруженный отряд, желательно с шерифом, и пусть они довершат нашу работу. А нам пора уходить.
— Мы уже практически ушли, Фредерик. Можете пока сворачивать желоб, он нам больше не понадобится. Оливия, начинай укладывать вещи. Росита тебе поможет, а ты, Мелисса, останься. Если даже твои глаза не увидят новых алмазов, значит, все в порядке.
Они начали углублять ту ямку, в которой нашли больше всего пиропов. Копать стало тяжелее — грунт здесь был гораздо более плотный. И ни одна новая проба больше не приносила алмазов. Предсказание Фарбера наконец-то исполнилось.
Пока Харви, Бен и профессор работали с лотками, Степан зарывался все глубже и глубже. Стоя по грудь в прохладной яме, он устало вытер пот со лба и привычно оглядел берега озера.
Почти незаметные точки двигались между сверкающим лезвием воды и бурой стеной отрогов. Их было видно только тогда, когда они пересекали светлые песчаные наносы на берегу.
— Харви, Бен, — позвал Степан, выбираясь наверх по осыпающимся краям ямы. — Кажется, мы дождались.
В бинокле эти точки превратились в едва различимые силуэты всадников. Гончар насчитал шестерых, и даже на таком расстоянии было видно, как развеваются полы длинных плащей.
— Док, Фред, уведите женщин к лошадям, за скалы, — попросил Бен, опустив свою подзорную трубу. — Сидите там тихо и не вылезайте, пока мы не позовем вас обратно.
— Штерн, прихватите свой "шарпс", — сказал Степан.
— А мне винтовку? — обиженно повернулась к нему Милли.
Степан вынул из чехла винчестер и бросил его. Девушка ловко поймала винтовку, правда, двумя руками, а не одной. Но Гончару стало ясно, что она умеет управляться с таким оружием.
— Быстрее, быстрее, — подгонял профессор свою жену и Роситу, которые торопливо шагали вдоль реки, прихватив с собой мешки с посудой и одеяла. Собака, оглядываясь, бежала перед ними, словно показывала дорогу.
Харви Дрейк повесил "спрингфилд" за спину и перебрался вброд через реку, направляясь к изъеденной ветром пирамиде песчаника. Он ловко, извиваясь как ящерица, забрался на ее шестиметровую высоту и скрылся там на плоской макушке.
— Как устроился? — крикнул ему Степан, заряжая дробовик патронами с картечью.
— Жить можно! — послышалось в ответ.
Тайком от профессора Степан уже давно договорился с Беном и Харви, как действовать в случае появления незваных гостей. Сейчас Гончар подумал, что надо было бы посвятить в этот чрезвычайный план и Фарбера. Но он вспомнил, что профессор не умеет хранить секретов. Нет, пусть сидит вместе с женщинами за скалами и ждет окончания переговоров.
Бен Смоки приладил над костром треногу с котелком. Он оставил у очага только пару одеял, остальные быстро скатал и припрятал за палатку, в которой ночевали женщины.
— Лоток, — подсказал ему Степан. — Убери третий лоток. Нас тут только двое.
— Точно.
Гончар знал, что в прежние времена на золотых приисках старатели встречали чужаков предупредительным выстрелом. Догадавшись, что здесь не рады гостям, нормальные люди поворачивали назад, бандиты же вступали в перестрелку, а там — уж кому как повезет. Если б не женщины, спрятавшиеся за скалами, он бы не подпустил к себе пришельцев. Но сейчас не было смысла затевать бой на дальней дистанции.
— Ты говорил, их шестеро, а я вижу четверых, — сказал Бен Смоки и снова приложился к трубе. — Ага, двое повернули назад.
— Это плохо.
— Да уж, ничего хорошего. За подкреплением поскакали, это точно. Обидно, Стивен. Застряли на лишний час, и вот тебе, пожалуйста. Слушай, да это шериф! Ну, с этим-то я договорюсь.
Когда шериф Юдл и трое его спутников подскакали к месту стоянки, Степан и Бен спокойно сидели у костра и потягивали кофе.
Всадники окружили их, подняв тучи пыли. Шериф держал в руке кольт, и еще три винтовки нацелились на безмятежных и усталых старателей.
— Э, да это ветеринар! — удивился Юдл. — Далеко же ты забрался! И Бен Смоки здесь. Вот кого не ожидал встретить так далеко от ранчо. Бен, если ты надумал переменить бизнес, то выбрал не самое удачное место.
— В чем дело, шериф? — Степан вытряхнул гущу из кружки и встал, потирая поясницу. — Мы здесь никому не мешаем.
— Мешаете, и очень сильно.
— Кому?
— Закону, ветеринар. И значит, мне, потому что закон тут — это я! Те, кто роется в чужом добре, очень мне мешают! Бен, ты разве не знаешь, за что мне платят деньги? За то, что я охраняю закон и собственность.
— К чему такие длинные речи? — миролюбиво улыбнулся Бен Смоки. — Если этот поганый участок уже занят тобой, то я мигом исчезну отсюда. Подумай сам, как я мог догадаться, что кто-то до нас позарился на это гиблое место?
— Здесь где-то был заявочный столб, — сказал один из всадников.
— Не было, — заявил Бен. — Я бы увидел, если б он тут был.
— Должен быть где-то неподалеку, — настаивал всадник.
— Да что с ними спорить, шериф? — сказал другой. — Доставим этих молодчиков в город, ткнем мордой в земельный план. Пусть узнают, в чей огород они залезли.
Из-за скалы послышался лай. Желтый пес мчался оттуда к Степану, злобно облаивая чужаков. Он прижался к ногам Гончара, припадая мордой к земле и рыча.
— Знакомая псина, — сказал шериф. — Лучше убери ее, ветеринар. Она не даст нам поговорить спокойно.
— Рекс, фу! — Степан попытался ухватить пса за ошейник.
Но Рекс кинулся к лошади шерифа, пытаясь цапнуть ее за ногу.
Кобыла испуганно закружилась на месте, и Юдл выстрелил из своего кольта. Первая же пуля словно пригвоздила пса к земле, но шериф продолжал стрелять до тех пор, пока Рекс не перестал скулить и бить хвостом по песку.
— Стоять! — в один голос заорали спутники Юдла, когда Степан шагнул к убитому псу.
Он остановился, стараясь побыстрее успокоиться.
— Все, что вы тут намыли, придется отдать хозяину участка, — сказал шериф, выталкивая гильзы из барабана. — Бен, говори, куда спрятал золото?
— Золото? Хе-хе. Не было тут никакого золота.
— Отдашь сам? Или заставишь меня рыться в твоем барахле?
— Ну, шериф, ты ведь сам выбрал такую работу.
— Ладно, ты все равно покажешь тайник, — пообещал Юдл. — Ветеринар, стой где стоишь.
Он тяжело слез с коня и, держа кольт наведенным на Бена, обошел вокруг костра. Носком сапога шериф откинул одеяло и поднял револьвер Степана.
— Теперь ты, Бен, — сказал он. — Ты меня знаешь, я люблю, когда все делается спокойно.
— Знаю.
— Спокойно, двумя пальцами, вынимаешь свой "скофилд"
. Берешь за ствол. Рукояткой вниз. Так. И отдаешь мне.
— Могу я встать-то?
— Сиди, я подойду. Ветеринар, стой спокойно!
Шериф подошел к сидящему у костра Бену и чуть наклонился, чтобы взять револьвер, который тот держал за ствол в вытянутой руке.
"Только не отдавай! — мысленно взмолился Гончар. — Не надо, Смоки, не надо!" Но Бен Смоки лучше него знал, что делать в такой ситуации.
Револьвер в его руке вдруг повернулся стволом к шерифу. Рукоятка смотрела вверх, и Смоки нажал на спуск мизинцем.
Степан отпрыгнул к палатке, схватил дробовик и выстрелил по ближнему всаднику. Его выстрел слился с грохотом "спрингфилда", который ударил со скалы.
Дико заржал конь, взвиваясь на дыбы.
Смоки, все так же сидя у костра, стрелял по удирающему всаднику, а шериф, лежа на боку рядом с ним, неистово сучил ногами.
"Спрингфилд" ударил еще раз, и всадник, раскинув руки, вылетел из седла, словно сдернутый невидимым лассо.
Смоки выстрелил шерифу в голову, и тот застыл у его ног.
— Все кончено, — сказал Гончар.
— Точно. Теперь нам конец, — согласился Бен Смоки. — Если мы будем и дальше прохлаждаться.
Фредерик Штерн выглянул из-за скалы. Граненый ствол его "шарпса" смотрел на Степана.
— Вы убили шерифа, — сказал Штерн.
— Кто учил вас обращаться с оружием? — спросил Гончар. — Никогда не держите ствол наведенным на человека. Если вы не собираетесь в него стрелять, конечно.
— Вы убили шерифа, — повторил Штерн, опуская винтовку. — Питерс, вы понимаете, что вам грозит виселица?
— Ненавижу, когда примазываются к чужой славе, — проворчал Бен Смоки, забрасывая костерок песком. — Юдл — мой. Это меня, а не Питерса будут поить самым лучшим виски во всех салунах Колорадо.
— Все кончено, Фредерик, — сказал Гончар, подойдя к скале. — Собираемся и уходим.
Здесь, в тени под скалами выше по реке, паслись их мулы и лошади. Милли поднялась из-за валуна, опираясь на винчестер.
— Они застрелили Рекса?
— Он их опознал. Наверно, эти ребята убили его хозяина. Собака не забывает такого.
— А вы убили их?
— Пришлось. Док, грузите мешки. Что можно бросить, бросайте здесь, нам придется скакать долго и быстро.
Степана порадовало то, как послушно и без лишних вопросов профессор принялся исполнять этот приказ. "Хорошо, что быстро разобрались с шерифом, — думал он, седлая Тучку. — Правильно, Бен, все правильно. Зачем тратить время на разговоры, когда ясно, чем они кончатся. А кончились бы они стрельбой. И наши трупы остались бы здесь вместо заявочного столба. Нет, у нас на сегодня другие планы. Через час мы будем далеко, и ни одна собака нас не отыщет".
Но тут подошел Харви Дрейк и все испортил.
— Я видел пыль, когда лежал наверху, — мрачно сказал он. — К нам несется целая толпа. И они довольно близко.
— Так чего же мы ждем?! — закричал Штерн. — Мне надоела эта игра в прятки!
Бен Смоки подтянул подпругу, похлопал свою кобылу по шее и сказал:
— Я кое-что слышал про эти места. Говорят, здесь иногда укрывают угнанную скотину. Где-то тут, поблизости. Держат стадо недельку-другую, пока хозяева ищут его на всех перегонных тропах. Заодно клеймят поверх прежнего тавра. В общем, для некоторых отчаянных парней эти проклятые места не такие уж и проклятые.
— Ты опять за свое? — возмутился Харви. — Говори быстрее, что ты придумал на этот раз!
— Если идти выше по этой речке, то попадете в ущелье. Его можно пройти прямо по воде, только обвяжитесь веревкой, чтоб не смыло. Дальше будет легче, увидите тропинку. Потом водопад. Рядом с ним есть вполне приличный подъем. Заберетесь наверх и через час выйдете к другой реке. Паюты называют ее Последней рекой. Через нее перекинут индейский мост. Лошадь не пройдет, а человек — легко. За мостом — тропа на перевал, а когда спуститесь с перевала, увидите меня. Вся эта прогулка отнимет у вас сегодняшний вечер и завтрашнее утро. В полдень увидимся на той стороне. Я буду ждать вас с лошадками.
— К чему такие сложности? — спросил профессор.
— К тому, док, что иначе нам не уйти от погони. А налегке наши лошадки поскачут быстрее. И следов оставят сколько угодно, чтобы те, кто погонится за ними, не сбились с дороги. Только они все равно собьются. Есть там одно место, ну совсем проклятое. Вот там я с лошадками и пропаду из виду. А в полдень встретимся за перевалом.
— А если не встретимся? — спросил Штерн.
— Ну, тогда идите вниз по течению Последней реки, — спокойно ответил Бен Смоки. — Два-три дня ходу, и вы в Гарленде.
— Профессор! Мне кажется, что неразумно отправлять лошадей с одним человеком, — звенящим от напряжения голосом произнес Штерн. — Наверно, мне стоит присоединиться к мистеру Смоки.
— Я полностью доверяю людям, с которыми работаю, — сказал доктор Фарбер. — Бен, если вам нужен помощник…
— Не нужен.
— Тогда, Фредерик, вы окажете мне бесценную услугу, если возьмете на себя заботу о наших дамах, — сказал профессор и первым пошел вверх по реке.
38. НОЧЬ БЕЗ КОСТРА
Степан шагал рядом с Милли, неся на каждом плече по тяжелому мушкету. Мокрая одежда липла к телу, вода хлюпала в сапогах, но времени на обсушку не было. Они и так слишком долго пробирались вверх по ущелью, борясь с быстрым течением.
— Хорошо бы перейти тот мост до заката, верно, Стивен? — сказала девушка.
— Было бы чудесно, — отозвался Штерн, плетущийся позади. — Если только он там есть, этот мост.
— Если? — спросила Милли. — Да нет, какие могут быть сомнения. Если Бен сказал, значит, мы выйдем на мост.
— Бен! — с сарказмом повторил Фредерик Штерн. — По теории мистера Смоки, покойники превращаются в чаек. Боюсь, что существование моста — это тоже всего лишь теоретическое предположение. Гипотеза. Нам предстоит ее доказать или опровергнуть. Путем наблюдения в полевых условиях.
— Все нормально, Фред, — сказал Степан Гончар. — Если мост и не сохранился, мы пойдем вниз по реке. С этих гор все реки текут в сторону Гарленда. Или, по крайней мере, в сторону железной дороги. Заблудиться невозможно. Все нормально, Фред.
Он умел гасить раздражение. Спорить с попутчиками — последнее дело. Если кому-то не нравится маршрут, он может идти своим путем. И проводник не будет с ним спорить, а молча поведет остальных за собой. Кто придет первым, тот и прав. А спорить — глупо, бесполезно, а иногда и опасно. Когда нервы напряжены, любой безобидный спор может перерасти в ссору, а то и драку. На подобные "развлечения" у Степана не было времени. Солнце неумолимо скатывалось все ближе к вершинам, и в ущелье давно уже сгущались сумерки.
Путники выбрались на каменистый ровный склон и пошли по еле намеченной тропе, забираясь все выше. Здесь еще грело солнце, и одежда скоро высохла. Харви на ходу срубил тесаком тонкую березку, обстругал стволик и вручил его Мелиссе.
— Вам будет удобнее с посохом.
— Лучше отдайте маме.
— Найдем и для мамы что-нибудь. — Харви Дрейк покраснел и торопливо ушел вперед, к профессору.
Неясный шум воды доносился откуда-то спереди, становясь все громче и отчетливее, пока они поднимались по склону к роще невысоких сосен.
Эти деревья стояли тесным строем на самом краю обрыва. Внизу между отвесными стенами с шумом проносилась вода, зеленая, как бутылочное стекло, испещренная белыми гребешками пены.
— Вижу мост, — доложил Харви, махнув рукой влево. — Зря мы вылезли на склон. Если бы поднимались и дальше по ущелью, вышли бы точно к мосту.
— Помнится, Бен говорил, что надо было подниматься у водопада, а мы не видели никакого водопада, — озадаченно сказал доктор Фарбер. — Может быть, это какой-то другой мост?
— Мы не в Амстердаме, профессор, — язвительно заметил Штерн. — Здесь не строят мосты через каждые двадцать шагов.
Они пошли вдоль обрыва, но уже через полчаса Степан Гончар остановился.
— Солнце садится, — сказал он. — Мы еще можем перебраться на тот берег, но тогда ночь застанет нас в незнакомом месте. Здесь хорошая площадка для ночлега. Не знаю, будет ли такая же на другом берегу. Переночуем здесь. Док, займитесь лагерем. Костер не разводить, нас могут увидеть издалека. А мы с Харви обследуем мост.
Ему приходилось видеть подобные сооружения в горах, и по некоторым он даже ухитрялся проводить мулов. Два сосновых ствола опирались на площадку в середине отвесной стены и склонялись над рекой, а навстречу им с противоположной стенки обрыва тянулась пара таких же стволов, и они соединялись над серединой реки, образуя подобие арки. Еще несколько стволов, потоньше, да и покривее, составляли пролет моста, а настил сплетался из толстых веток и сучьев. Никаких перил конструкция не предусматривала. Считалось, что пользоваться такой переправой достоин только трезвый и хладнокровный человек с сильно развитым вестибулярным аппаратом и недоразвитым воображением.
У Харви Дрейка с воображением было все в порядке. Подойдя к мосту и сплюнув сквозь зияющий настил, он сказал:
— Представляю, как весело будет смотреть на Штерна, когда он сверзится отсюда. Нет, Стивен, тут придется поработать. Я не пущу Милли на такой мостик.
— Что ты предлагаешь?
— Пока светло, нарублю веток и накрою все эти дыры.
Вдвоем они принялись ломать засохшие тонкие деревца. Без топора дело двигалось медленно, да еще у Степана переломился нож.
— Может, у кого-то найдется инструмент, — сказал он, отбросив обломки. — Сейчас вернусь.
