– Что мне делать дальше?

Обожаю, когда симпатичные женщины обращаются ко мне за советом. Особенно когда я не знаю, как ответить. А когда происходит подобная вещь, весьма редкая, замечу, говорю любую глупость, которая попадается на язык.

– Сейчас произойдет одно из двух. Или мы все подох­нем. Это если приблизимся к друг другу еще на несколько метров. Или…

– Что или? Если бы я знал.

– Врубай приемник на полную катушку. Пришло вре­мя переговоров. Надеюсь, у них хватить ума не бросаться на абордаж?

Янина включила то, что я сказал, и командная рубка наполнилась какофонией оглушительного шума. Зачем до­словно выполнять команды? Можно и потише.

– …Ответьте нам… Ночной Охотник… Прием…

Я уже было собрался разразиться приветственной ре­чью, как Янина, перегнувшись, заткнула мне рот теплой ладошкой и сдавила горло второй рукой.

Потом минуты две она старательно от меня отбивалась.

– Чат… Я совершенно не это имела в виду. – Янина отрывала от себя мои руки и шипела на ухо. – Ну пожа­луйста.

– Ну ладно… – Я неохотно успокоился, но, подчиня­ясь Янине, продолжал разговаривать шепотом. – Что ты хочешь?

– Послушай… Давай предположим, что на втором ко­рабле—двойнике нахожусь только я. Это справедливо. Ведь твой… твое отражение осталось на планете. И, наверное, не стоит показывать, что здесь сидишь ты. А?

Можно подумать, что ребята на катерах не в курсе про­исходящих событий. Раз сумела спастись девчонка, то куда девался мужик? Я то есть. Ну да ладно. Мне придется сде­лать всего ничего. Передать право первой приветственной речи спутнице.

– Валяй.

– Я – «Дикая утка»… Я – «Дикая утка»…

На этом красноречие Янины закончилась и она вопро­сительно уставилась на меня. Надо помогать. Шепотом и в кулачок.

– Прием.

Янина старательно повторила:

– Прием! – И снова на меня. Я пожал плечами. Не совсем представляю, что в подобных случаях нужно гово­рить.

Все исторические события, происходящие в истории человечества, происходят по вине случая. В нашем деле волю случая олицетворял ворвавшийся во главе абордажной команды на капитанский мостик хозяин корабля. С крика­ми, не оставляющими надежды на мирное продолжение наших с Яниной жизней, он бросился на меня. Следом – толпа разъяренных членов команды. Одна половина в мою сторону. Вторая, не менее малочисленная, на Янину.

Я ожидал чего угодно. Но освобождения от пут коман­ды? Этого нам как раз и не хватало.

От неожиданности… Стоп. Это я вру. Ночных Охотни­ков трудно застать врасплох. Лучше будет так. Преследуя вполне определенные тактические цели, я свалился с крес­ла, пропустив над собой летящее тело капитана. И надо же было такому случиться, но основная масса нападающего шлепнулась именно на то место, где несколькими часами раньше побывал юнга. Учитывая разницу в массе и объеме, нетрудно представить, что последовавшие вслед за этим со­бытия ничуть не напоминали той детской игры, что при­шлось совсем недавно нам пережить.

Космический грузовой, дернувшись кормовой частью и выплюнув изрядную порцию инерционного топлива из дюз, рванулся вперед.

Любому из присутствующих стало понятно, что при та­ком разгоне и таком скоплении вокруг «Дикой утки» ко­раблей ничего хорошего ждать не приходится. Все, кто не успел зацепиться за выступающие части аппаратуры, оказа­лись размазанными по стенам. Капитана по инерции сдуло с пульта и унесло в услужливо распахнувшиеся двери.

Натяжные ремни оказали хорошую службу, вернув меня на место. Но только для того, чтобы я мог видеть стреми­тельное приближение рванувшегося к нам навстречу наше­го отображения.

Янина вопила. Команда, вернее, те, кто мог восприни­мать реальность, истошно кричали. Двигатели натужно ре­вели.

Только я, Ночной Охотник, оставался нем словно рыба. И то только потому, что во время падения сильно прикусил язык и любое движение во рту напоминало недовольное ворчание раков в кипятке. В этом имелись и свои плюсы. Например, в относительной внутренней тишине подумать о том, что нас ожидает. Ничего хорошего.

Вторая, зеркальная, «Утка» мчалась нам навстречу. Ок­ружающие нас флоты, узрев надвигающуюся космическую катастрофу в панике, но, продолжая сохранять зеркальное отображение, бросались в бега. С их—то ускорителями и мощ­ными навигационными системами смыться, не задев нико­го, пара пустяков. Не то что мы. Чертов капитан. Не сиде­лось ему в трюме.

До столкновения и именно самого взрыва оставалось чуть менее полминуты. Даже если, что абсолютно неве­роятно, корабль успеет справиться с безобразиями, мы врежемся друг в друга по инерции. И нас ничто не может спасти.

Оставалось только попрощаться с близкими людьми.

Янина. Сколько раз я смотрел за последнее время в эти глаза? Сколько раз целовал эти губы? И все равно. Как мало.

– Это все?

Я улыбнулся. Чуть—чуть. Уголками губ. Как умеют толь­ко улыбаться Ночные Охотники из моего клана. И ответом мне была улыбка. Такая, как могут улыбаться только самки из клана подземных жителей. Как Росси.

– Я уважаю тебя.

– Я уважаю тебя.

Темная громадина корабля заслонила экран и рухнула на нас…

Не произошло ровным счетом ничего. Или – почти ни­чего. Разве можно считать особенным событием то, что два корабля, словно гигантские дельфины, встретившиеся в море, изогнулись под действием невообразимой силы, развернулись на девяносто градусов в одну сторону, сопри­коснулись, прилипли к друг к другу и рванули, подгоняе­мые двойным усилием спевшихся двигателей, в сторону ярко блестящих звезд.

– Ах… – Никто не осудит женщину, даже если она Охотница, за то, что вместо загробного мира встречаешь вновь надоевшие лица. Пусть девочка побудет без созна­ния. Так даже лучше.

– Капитан!..

Что—то новенькое. Пришедшие в себя члены команды смотрели на меня глазами толпы, которая ожидает чуда. Раньше бы такими умненькими были. А какой прок сейчас.

– Всем молчать. Не паниковать. Я думать стану. Странно, но все выполнили то, что я приказал. Затихли, ожидая решения.

Что мы имеем? Необъяснимое явление спаривания двух зеркальных кораблей. По всем правилам они должны были давно рассыпаться на молекулы и рассеяться в космосе. Это­го не произошло. Значит, действуют какие—то законы, пре­пятствующие этому. Примем как должное. Дальше. Мы мчимся. Набирая скорость. В одну сторону. Что тоже про­тиворечит здравому смыслу. По неписаным правилам зер­кальных вселенных мы должны бы разлетаться… А тут… Ладно. Что еще? Ага. Два флота успели очухаться и теперь преследуют нас параллельными курсами. Не нагоняя, но и не отставая.

Вывод. Только один. Мы все еще движемся вдоль зер­кальной границы. А вернее сказать так – вдоль зеркально­го отображения зеркальной границы. Сам знаю, что бред, но другого объяснения внутри головы не существует.

Наши действия?

– Слушать мою команду. Через несколько минут ко­рабль взорвется. Всей команде занять место в трюмах. Че­рез десять минут я задраиваю все переходы и отцепляю кон­тейнерные отсеки. Вас подберут следующие за нами кораб­ли. При погрузке соблюдать…

Я даже не успел закончить. Команда ломанулась вон. Словно ее преследовала стая загробных монстров. Через пят­надцать минут я выполнил то, что задумал, – отсоединил грузовые отсеки.

Зачем? Глупый вопрос. Наше спокойное путешествие бок о бок с отображением рано или поздно закончится и тогда… Даже Ночные Охотники могут позаботиться о спа­сении ни в чем не повинных жизней.

Последовал легкий толчок и от обоих кораблей, а как же иначе, стали медленно отставать грузовые контейнеры.

Если в полном сборе «Дикая утка» представляла не слиш­ком приятное зрелище для глаза настоящего художника, то сейчас даже самый взыскательный знаток искусства дол­жен был признать, что мы выглядели достаточно симпатич­но. Два чемодана, прижавшиеся друг к другу.

Именно в этот момент Янина пришла в себя. Потребо­валось всего несколько минут, чтобы вкратце нарисовать ту картину, в которой мы оказались главными персонажами.

– Ну если ты считаешь, что так лучше?.. – Что—то я не слышал в голосе напарницы уверенности.

– Посуди сама, моя девочка, только сейчас мы свобод­ны от сдерживающих нас цепей. Через стенку, – я посту­чат кулаком по переборке, – находится кто—то, кто в точ­ности повторяет все наши действия. И мне бы хотелось по­смотреть на них. Как? Очень просто. В данную минуту у наших соседей в голове возникла точно такая же мысль о свидании. А это значит, что мы сейчас сделаем одну и ту же вещь. Перевернемся вокруг оси и уткнемся друг в друга цент­ральными экранами. Жми на педали, детка.

Так как Янина абсолютно не представляла, что такое жать на педали, пришлось это делать самому. Пара вспы­шек боковых двигателей, чуть в сторону нижние векторные стабилизаторы, и корабли, пролетев километров двести, со­прикасаясь только одной чемоданной гранью, хлопнулись друг о друга лицевой стороной. А разве вам не известно, что у любого корабля, как и всякой нормальной вещи, имеются лицевые и изнаночные стороны? Если не знаете, то я удив­лен, чему вас в школе учили?

Она смотрела на нас растерянным взглядом через бро­нированное стекло. Одна.

Я ожидал увидеть двойника Янины, но все равно был шокирован. Одно дело знать, совсем другое – видеть в двух метрах от себя.

Янина… Да что я говорю? Обе Янины приблизились вплотную к стеклу и, протянув ладони навстречу друг дру­гу, прижали их к экрану. И тотчас же, даже разделенные многосантиметровым стеклом, способным выдержать лю­бые нагрузки, стекло разбухло от мелких трещин.

– Прочь…

Я рванул к Янине и, вцепившись в ее волосы, отбросил разом ставшее безвольным тело в сторону.

Черт! Черт! Ведь знал, догадывался и все равно. Мало приключений… Взрыва захотел.

– Идиотка! Ты что делаешь? Ты же сама себя убить хочешь! Вы обе – дуры!

Я сорвался. Такое случается. Даже с Ночными Охот­никами. Которые влюбляются. Нарушают все писаные и неписаные правила и влюбляются.

– Не делай ей больно… Кажется, я вздрогнул.

Медленно повернул голову к обзорному экрану и уста­вился на отображение Янины.

– Не делай ей больно, пожалуйста, – повторила де­вушка за стеклом. Ее голос, слегка искаженный динамика­ми, был тем не менее легко узнаваем. Голос настоящей Янины. Только это риторический вопрос – кто настоящий. Каждая из них имеет право на существование и каждая имеет полное право утверждать, что это только она неповторима. Хотя на самом деле так оно и есть.

– Ты меня слышишь? – Ну, брат, а твой голосок дро­жит. Волнуешься? И правильно делаешь. Потому что ви­дишь женщину, которую любишь. Вторую. Или первую. Нет, так дело не пойдет, только запутаешься. Давай считать, что та, что со мной, – моя, та, что за стеклом, – чужая.

– Да, – последовал ответ через непродолжительное мол­чание.

– Ты одна? – Да.

– А где другой я? Если ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

Мужчины, позвольте мне заметить, больше всего на свете не любят, когда на их вопросы женщины отвечают с неохо­той и осторожностью. Это задевает самолюбие.

– Детка! – Я потихоньку закипал. А что? Справедливое воз­мущение с моей стороны. Я тут со всей душой, а ко мне… – Ты не могла бы быть поразговорчивее?

– Не говори со мной таким тоном!

Это уже моя Янина очухалась и теперь заступается за свое отображение. Нашла предмет для защиты. – Да… Но!..

– Замолчи и позволь мне поговорить с собой.

Вот так всегда. Мы, мужики, налаживаем контакт, стро­им мосты и переправы, а самое интересное, я имею в виду общение, достается представителям слабого пола. Ну да лад­но. Я не гордый. Послушаем, о чем воркуют две голубушки. У нас достаточно времени. Пока корабельные компьютеры не разберутся с нарушениями двигательных систем. Будем надеяться, что с наведением порядка мы не потеряем ста­бильности и не взлетим на воздух.

А девчонки быстро нашли общий язык и теперь, слава Великому Светилу, не приближаясь к друг другу ближе чем на два метра, вели милый женский разговор.

– …Так я и прошла через зеркальную границу. – Это вторая, которая в аквариуме за стеклом. Но с другой сторо­ны, про нас тоже можно так сказать. – О цели задания ты должна знать. Разведданные, шпионаж и установление воз­можности прямого вторжения в ваш мир. Думаю, что мои выводы совпадают с твоими?

– Абсолютно отрицательный результат. – Янина, кото­рая со мной. – Вторжение не только не невозможно, но и опасно для обеих вселенных.

Скрестив руки на груди, я гордо восседал в кресле и занимался не только слушанием диалога между двойника­ми. Я сравнивал, пытаясь найти хоть одно отличие. Воло­сы… Нос… Глаза, их выражение… Губы… Нет. Пустое заня­тие. Две капли воды сорвались с одного листа и медленно падают, любуясь друг другом.

На несколько секунд мне пришлось оторваться от посе­тившей меня философской темы и вернуться к диалогу. По­тому что разговор зашел обо мне.

– Как получилось, что ты одна на корабле?

– Я не нуждаюсь в чьей—то помощи. Я достаточно са­мостоятельна. – Ну вот и первое отличие.

Вопрос надо ставить несколько иначе. Судя по всему, вторая Охотница даже представления не имеет о моем су­ществовании.

– М—м, Янина, – я просунул свою голову вперед, отго­раживая собой Янину, – мое лицо тебе о чем—нибудь гово­рит? Напоминает, навевает мысли, приносит боль, грусть, страдание, радость, облегчение?

Глаза с той стороны смотрели на меня, не мигая. Мне даже не по себе стало. Какая боль, какое страдание? Она меня даже не знает.

– Ты Чат Счастливчик, – ну слава Светилу, – ты Ноч­ной Охотник. Но я не желаю с тобой разговаривать.

– Это почему? – возмутился я. Надеюсь, потомки пой­мут мое возмущение. Чтобы какая—то женщина с другой сто­роны вселенной отказывалась разговаривать с Ночным Охот­ником… Хм, а что, собственно, в этом такого?

Янина под порядковым номером два ответила на мой вопрос. Не слишком вежливо и абсолютно не стесняясь в выражениях. Даже Янина—один раз поморщилась. По словам Охотницы—два выходило, что во всей вселенной не встре­тить человека более противного и опасного, нежели я. Да­лее последовало, что я весьма хитер, зол, бездушен, жесток. И так далее.

Это уже второе отличие. Она меня не то что не уважает, за разумное существо не воспринимает. Обидно, досадно, но без конфликта между внутренними областями мозга. Ночной Охотник должен воспринимать любое к нему отно­шение. Вернее, вообще не обращать на него внимания.

А картина сложилась такая, если я правильно все понял из нашего недолгого разговора: как я и предполагал, в этой вселенной тоже заинтересовались своими соседями и не на­шли ничего лучшего, как послать на разведку дочь самого Главы местного отделения Академии. Все развивалось по намеченному плану. Так же, как и у нас. Но вот именно здесь и начинается развитие цепочки, повлекшей к нару­шению зеркальности. Наш папаша оказался немного чело­вечнее и забеспокоился. А потом послал вслед за дочерью меня. В зеркальной вселенной дело обстояло несколько иначе. Никто не беспокоился. Никто не волновался. Никто никого не посылал на выручку. А я, имею в виду свое ото­бражение, спокойно проводил время в погоне за мной. Вот такая, слегка запутанная картина. А в остальном… А в ос­тальном все хорошо.

– Ребята, у нас неприятности…

Янина нервно щелкала клавишами, быстро выводя на экраны изображение самих неприятностей.

Я быстренько оценил ситуацию и не нашел в ней ниче­го хорошего. Похоже, что оба флота одновременно потеря­ли терпение и теперь принялись за нас вплотную.

Мчащиеся сломя голову «чемоданы» с двух сторон ок­ружили корабли. С одной стороны, наши, с другой – тоже вроде бы наши. Кто разберет?

– …Ночным Охотникам… Срочно остановиться. Вы за­ходите в необследованные территории. Если приказ не бу­дет выполнен, мы будем вынуждены открыть огонь… Ноч­ным Охотникам…

– Да слышали уже… – Я забарабанил пальцами по руч­ке кресла. Мы оказались в дурной ситуации. Командование флотов запаниковало, что их агенты могут оказаться в ру­ках противника. А инструкция предписывает в данной си­туации физическое уничтожение агента. Благодарность за годы преданной работы. Уничтожить лучших представите­лей человечества? Плюс женщин? Невероятно. Но все со­гласно закону и правилам игры.

– Эй, Чат? Ты меня слышишь?

Знакомый голос заставил меня сорваться с кресла и пре­кратить заниматься бездельем. Я быстро подключил допол­нительную аппаратуру, пытаясь определить направление передачи. Весьма важный момент, который все может ре­шить.

– Это он? – поинтересовалась Янина. Первая.

– Да. – С направлением ничего не получалось. Слиш­ком близко друг от друга шли косяки кораблей. – Мой злоб­ный гений собственной персоной. Как думаешь, ответить на его просьбу отозваться?

Янине было все равно. Мне в принципе тоже. По той простой причине, что мой двойник тоже не сможет опреде­лить, на каком именно корабле я нахожусь.

– Привет, бездарь!

Динамики закашлялись. Но вскоре справились с хрипа­ми и выдали:

– Нельзя ли повежливее, дружище?

Вежливости ему захотелось. Как в колодце меня трам­бовать – ему не до вежливости. Скотина.

– Чего хочешь?

– Послушай, Чат. У нас тут вырисовывается невеселая картина. И для тебя, и для меня. Да и для наших симпатич­ных агентов тоже. Как ты сам понимаешь, у командования на сегодняшний день одна задача – не допустить захвата ваших кораблей противником. Но из всего видно, что дело дрянь. Они не могут рисковать, подходя к вам ближе. Ты понимаешь почему.

Я же не тупой в конце концов. Как только хоть один корабль попробует приблизиться к нам, его зеркальное ото­бражение в точности повторит весь свой маневр. Как бы вы ни ухитрялись. В этом все дело. А всем известно, чем заканчиваются подобные встречи. Я не имею в виду наши «мусоровозы». Тут нечто другое, необъяснимое.

– Давай дальше, – посоветовал я.

– Меня игнорируют. На меня давят. Я только что сбе­жал с президентского совета. Сейчас там решается… – Не­понятный шум, указывающий на то, что со мной где—то не слишком хорошо обращаются. Но после некоторого молча­ния передача возобновилась. Судя по сбившемуся дыханию моего двойника, ему пришлось слегка поработать руками. – …В общем, дело не в этом. Все сходятся на мнении, что вас следует уничтожить…

Как я и думал, что наши фокусы не останутся без вни­мания.

– …Нет агентов, нет и проблемы. Ты понимаешь, что лично я против данного плана. Твоя смерть – это и моя смерть. Но, похоже, на меня здесь мало обращают вни­мания…

Глухие звуки ударов, чьи—то крики, ругательства.

– …Меня изолировали. Эти крысы сбежали на флаг­манский корабль. Приказ расстрелять вас уже отдан. Я… Я ничего не могу сделать. Мне жаль…

Сильнейший толчок сбросил меня на пол.

Началось. Они не выдержали. Они струсили. Вот и до­веряй правительствам. Воспитывают, обучают, тратят беше­ные деньги. А потом в одну минуту теряют доверие и начи­нают обстреливать из всех имеющихся стволов. Уничтожь, и все ваши проблемы решены.

– Чат! Ты еще меня слышишь, дружище?

Я подтянулся за ножку стола и, перекинув тело через подлокотники, укрепился всеми ремнями.

– Да, я еще жив. Пока. Что у тебя еще?

Вот так противники становятся друзьями. Особенно тог­да, когда от этого зависит собственная жизнь.

– Я могу только посоветовать…

Советы – это тоже хорошо. Особенно когда каждая се­кунда может стать последней.

– Валяй… дружище.

– В двадцати минутах от вас находится система. Сплош­ное скопище звезд и планет. Если продержитесь, то есть возможность спрятаться на одной из них.

Хороший совет. Дельный совет. Действительно дельный, я не иронизирую. Два маленьких судна—посудины смогут спрятаться. Весь флот не последует за нами. Слишком опас­но. Шанс? Шанс.

– «Дикая утка»? Что там у нас?

Последовал краткий отчет, из которого следовало, что минут через пять мы сможем управлять всеми системами без ограничения.

Я бросил взгляд на отражение Янины. Она все слыша­ла. И все прекрасно понимала.

– Тогда поехали, – сказал я свою коронную фразу и взмахнул рукой. – Сейчас мы покажем ребятам, на что спо­собны Ночные Охотники. Если, конечно, до этого времени нас не собьют.

Мы на самом деле представляли собой отличную ми­шень и только чудо спасало нас от точного, прицельного попадания. Свою роль здесь сыграла и зеркальная граница. Попробуйте бросить мяч в огромное зеркало без всякого расчета? Что получится? Правильно. С той стороны в вас тоже бросят мяч. А теперь постарайтесь рассчитать до шес­того знака после запятой, что мяч не замечает вас отдачей. Вот так—то.

Пока парни на кораблях обоих флотов терпеливо кор­пели над расчетами каждого выстрела, мы, благополучно вздрагивая от каждого разрыва вблизи наших «Диких уток», двигались своим путем. Для того чтобы выполнить предло­женную моим отображением операцию, следовало скоор­динировать свои действия и маневрирование со вторым ко­раблем. Зеркальность зеркальностью, но в последнее время она преподносит достаточно много новых сюрпризов.

Я бросил взгляд на отображение Янины.

Ее кивок подтвердил ее согласие на проведение опера­ции, но для большей уверенности я засадил за пульт управ­ления напарницу. Все—таки две женщины быстрее найдут общий язык. Но общее руководство над операцией я оста­вил за собой.

– Приготовьтесь, девочки. Через минуту нам откроют двери и мы рванем отсюда к такой—то бабушке. – Я не стал уточнять к какой. Мало ли какие у кого воспоминания. За­чем обижать. – На нас объявлена охота. От нас отказались. И теперь мы предоставлены сами себе. Поэтому объявляю этот день – днем независимости зеркальных отображений. Осталось полминуты. Молитесь.

Оставшиеся полминуты мы летели в тишине. Естествен­но, относительной. Прицельный огонь по «Диким уткам» усилился. Без сомнения, все космические частоты прослу­шивались и наши переговоры тоже. А командование фло­тов не собиралось так просто отпускать загнанные жертвы. Но торопливость никогда не доводит до логического завер­шения. Справа и слева от нас вспыхнули ослепительные взрывы и несколько кораблей вселенских флотов утонули в огне. Вот вам и точный расчет.

– Системы корабля в норме.

Умница «селезень». Как у Янины? Все в порядке. У со­седей? Тоже. Тогда…

– Курс пятнадцать градусов по вертикали. Максималь­ное ускорение. Включить блокиратор защиты. Расчетная точка… два градуса по оси от созвездия, занесенного в бор­товой журнал как три—три—три. И без возражений.

Спаренные «чемоданы» подпрыгнули и, выплюнув не­дельный запас топлива, рванули с немыслимой перегруз­кой к намеченной на космическом небосводе точке.

Отодрав расплющенную щеку от кресла, я сдвинул го­лову в сторону соседнего кресла. Поинтересоваться, как там моя девочка.

Нет ничего страшнее видеть любимую женщину во вре­мя перегрузок. Рожа расплющена. Глаза закатились в район затылка. Зубы выползли наружу. Но в остальном такая же милая и красивая. Тьфу на левую сторону.

Повернуть голову – только начало. А вот вернуть ее на место – это уже задача не для слабаков. Но я справился с этим. Нужно было справиться. Потому что следовало по­смотреть, что предприняли флоты.

Ускоряться с таким же ускорением они, естественно, не смогли. Не та подготовка. Нас не зря мурыжили в Акаде­мии на ускорителях, приучая выживать в подобных ситуа­циях. А ребят, выполняющих свой долг на космических во­енных кораблях, приучали честно отслужить положенный срок и вернуться домой с минимальными потерями.

Если я правильно прикинул расстояние до системы, к которой мы направляемся, и то ускорение, которое нам при­ходится переносить, то мы оторвемся от преследователей минимум часа на полтора. Конечно, такого маленького от­резка времени не хватит, чтобы полностью избежать пре­следования флотов. Слишком у них мощная аппаратура. Уж это я знал, проходили. А вечно мчаться с такой скоростью мы не могли. Основные топливные баки были отцеплены вместе с командой, и теперь мы тянули на аварийных. Часа на полтора хорошей работы.

Я, честно сказать, вообще не знал, на что мы надеемся. Ну, опустимся на планету. Вопрос: есть ли там воздух? Ну, спрячемся. Второй вопрос: есть ли там место, где можно спрятаться? И даже если нам удастся укрыться и переж­дать, то на чем мы вылетим обратно. И куда?

Целый набор вопросов, разом возникших в данной си­туации, не давал мне покоя. А может, командование пойдет на переговоры? Как же!

– Объект, обозначенный как конечная цель, прямо по курсу. Следует ли отменить последний приказ на макси­мальное ускорение?

– Да. – Стиснутые зубы с трудом разомкнулись, вы­пуская нечленораздельный звук. Но корабль понял его как положено и мгновенно выключил двигатели. Придурок.

Тело рвануло вперед с такой силой, что удобно распо­ложившиеся на спинках кресел складки кожи стремитель­но рванули вперед.

Только через несколько минут, когда тело заняло поло­женное ему природой положение, я отстегнулся и принял вертикальное положение. Косточки захрустели, вставая на место, тело приятно заныло от полученной свободы.

– Девочки. Вы как?

Девочки были никак. Размазаны и расстроены. В отно­шении одной из них пришлось применить шоковую тера­пию. Пару раз по щекам, и все в норме. А вторая находи­лась в относительной изоляции, предоставленная сама себе. Тут уж я ничего не мог поделать. Пришлось терпеливо ждать, пока Янина—два придет в себя. На это ушло довольно много драгоценного времени. Но все обычно заканчивается. Сквозь стекло мы заметили, как дрогнули длинные ресницы и Янина очнулась.

– Теперь все в сборе. Давайте думать, на какой кусок космоса нам примоститься. Только думать надо побыстрее. Мы и так потеряли достаточно времени.

Предоставленный нам набор не отличался особым раз­нообразием. Несколько десятков планет, расположенных слишком близко к звездам. Несколько десятков – слиш­ком далеко. Пригодных для нормального существования на­считывалось не так уж и много – всего штук шесть—семь.

Но в данном месте резонно возник вопрос. Естествен­ной реакцией флотов, достигших данного места, станет пол­ное сожжение последних планет. Никто не станет разби­раться, обитаемы ли они, нужны ли они кому—то. Просто возьмут и спалят ко всем Великим Светилам. Даже праха не останется.

Так или иначе выходило, что подходящие нам планеты для нас абсолютно не подходили. Жаль. Пришлось выби­рать из оставшихся. Слишком холодные отпали сразу. Хо­лод – это такая штука… Я еще до сих пор вспоминаю Ака­демию, когда меня забросили на Северный Ледник. И мне бы очень не хотелось сооружать себе одежду из чьей—то шкуры. Я хотел сказать – кожи.

Так что оставался выбор планет, вертящихся в непо­средственной близости от светил. Жарковато? Да. Мало воз­духа? Абсолютно точно. Недостаток или полное отсутствие воды? А что, разве есть другие варианты? Или нас спалят протонными пушками, или мы попробуем выкарабкаться. Правда, не представляю как. Вот если бы я был один…

Что сделал бы в одиночку Ночной Охотник, пусть так и останется загадкой. Со мной находились две женщины, которых, по странному стечению обстоятельств, я был обязан любить и которых должен был оберегать. А на сегодняш­нюю минуту это главное. Глава Академии на прощание весь­ма недвусмысленно приказал сохранить жизнь дочери при любых обстоятельствах.

Но на самом интересном месте нашего спора нас до­вольно бесцеремонно перебил голос корабля. Такой вкрад­чивый и в то же время наглый до невозможности.

– Позвольте мне напомнить, что, согласно последним расчетам, заданным мне новым капитаном, вражеские ко­рабли будут в данном районе через сорок четыре минуты. Поэтому я предлагаю…

Иногда даже корабельные компьютеры обладают свой­ствами, несвойственными машинам. Пожертвовать своими металлическими мозгами ради спасения трех существ? На такое можно пойти только от полной скуки или от великой любви к человечеству. Хорошо сказано.