– Лучше бы попозже, и не при тех обстоятельствах, о которых ты говорил.

В этом я был полностью согласен с Пьером.

Двери распахнулись, и в зал молча, но торжественно стали заходить нелюди. На их мордах было какое-то скрытое торжество, маленькие глаза радостно блестели, и мне даже показалось, что все они посмотрели в мою сторону.' Не очень приятные взгляды, тем более, когда не знаешь их причины.

Нелюди равномерно распределились по стенам и затихли в ожидании.

Старый замок погружался во мрак. Солнце уже было не способно заглянуть в его окна и, посмотрев на Пьера в последний раз, исчезло.

Слабые недолгие сумерки погрузили замок в мрачное состояние. Скоро и они поблекли, уступая место бесцеремонной ночи. Я почувствовал, как меня охватывает возбуждение, словно перед боем. Знакомое чувство по земным делам, но ровно настолько же незнакомое по делам варрканским. Что-то должно было произойти.

Вся странность этой церемонии, как сказала Шимес, в её неизвестности. Можно было только гадать, что эта ведьма собирается сделать. Всё что угодно, начиная от, бр-р, кастрации и кончая посвящением меня в рыцари нелюдского ордена.

Волна возбуждения достигла и нелюдей. Они качнулись и склонились в низком поклоне. По всем правилам, сейчас должна была появиться Шимес, чтобы возвестить о начале таинственной церемонии. И она действительно появилась.

Волокуши – маленькие, беззлобные до поры до времени твари, поставили в середине зала уже не кресло, а самый настоящий трон. Они же бросились к дверям и принялись расстилать длинную дорожку бледного цвета.

Я присмотрелся и обомлел. Дорожка была сделана из человеческой кожи.

Раздался громкий рёв нелюдей, и в дверях, наконец, появилась сама Шимес. Даже я, видевший на своём веку немало красивых женщин, должен был признать, что такой ещё не встречал. Ну, разумеется, за исключением Илонеи. Но она скорее была божеством, спустившимся в этот мир, и ни под какие сравнения не подпадала.

Я посмотрел на Пьера Абана. Если кто и находился не в своё тарелке, то это он. Он пожирал Шимес глазами. И с ним тоже трудно было не согласиться.

На Шимес было прозрачное одеяние, которое нисколько не скрывало всех её прелестей.

Волосы, чёрные, как воронье крыло и пышные, как сама ночь, были собраны в невообразимую причёску. Господи, это была сама невинность!

Шимес шла, скромно потупясь, не глядя ни на кого. Подойдя к трону, она с грацией дикой кошки опустилась в него и сложила руки на коленях.

Рёв нелюдей смолк, и наступила тишина.

Шимес подняла руку и сказала, обращаясь в никуда.

– Пусть начнётся церемония.

Я не знаю, когда нелюди успели так хорошо все освоить, но мысль о том, что человечеству ещё придётся столкнуться с этим отродьем, не покидала меня.

Откуда-то послышалась странная музыка, похожая на ночной шорох. До боли в ушах я вслушивался в эту музыку, стараясь уловить в ней хоть что-то человеческое, и не находил.

Музыка несла в душу смятение и страх.

Шимес поднялась со своего места и вскинула руки. И тотчас, повинуясь её движению, разверзся потолок, и в образовавшееся отверстие заглянуло ночное небо. Чистое звёздное небо.

Шимес, не опуская рук, потянулась к этому чистому куску и стала что-то бормотать. Слова были незнакомы мне, но смысл как-то доходил до меня. Может быть, какой-то из. моих разумов знал его и теперь, воспользовавшись тем, что внимание ведьмы обращено в небо, старался передать смысл этих бессвязных слов мне.

Шимес говорила что-то о тёмных духах, которые спрятались от мира, о зле, которое покинуло землю. И в это миг она была дико прекрасна, эта злобная тварь в образе женщины.

Звёздное небо стало затягиваться тучами, чёрными и низкими.

– Введите подданных для свершения церемонии.

Голос Шимес заставил двигаться покорные тела нелюдей. С места сорвалось сразу несколько десятков и устремилось к выходу. Через несколько минут они появились, волоча на цепях около двадцати человек. При их виде мне стало не по себе. Если мне не изменяет память, это были воины из личной гвардии короля Аматия. Но как жалок был их вид! Все тело покрыто сплошной засохшей кровяной коркой. Они еле волочили свои ноги.

Следом за ними в двери были загнаны нелюди, которые больше подходили к этому определению, нежели те, кто стоял у стен и имел меч.

– Ты узнаешь их, варркан?

Вопрос Шимес относился не ко мне, а к Пьеру Абану. Тот кивнул.

– Да, варркан. Это именно те люди, что охраняли моего сводного брата. Они зашли в болота следом за вами. Мои слуги захватили их, и мне весьма жаль, что среди этого человеческого сброда не было Аматия. Весьма жаль. Но я получу и его.

– Ты убьёшь их?

– Ну что ты, варркан! Разве я могу убивать тех, на кого сама похожа. Ты плохо обо мне думаешь. Они сами отдадут свои жизни, чтобы служить мне.

– Они никогда не будут служит тебе!

– Ты так думаешь? Ну что ж, посмотрим.

Может быть, и тебе придётся последовать вслед за ними. Если, конечно, твой друг Файон не заступится за твою ничтожную жизнь. И, может быть, если он будет вести себя хорошо, я подарю эту жизнь твоему телу.

Интересно, что она имела в виду, говоря о моём примерном поведении? И почему эти люди пришли на болота? Хорошо, хоть Аматия нет с ними.

– А теперь пора.

Людей, словно скотину, подогнали к трону и ударами мечей заставили сбиться в кучу.

Шимес сняла со своей руки кольцо и, держа его над собой, запела в такт музыке.

Словно гигантский колокол громыхнул высоко в небе, и вслед за ним на растерянных и ничего не понимающих людей с небес обрушилась гигантская молния. Их тела падали на каменные плиты, извивались в последней попытке удержать жизнь, но тщетно. Всё было предопределено. Они остались лежать, недвижимые, молодые, так ничего и не повидавшие в своей недолгой жизни.

Шимес, продолжая свою песню, подошла к этим телам. Затем произошло то, что я уже видел, когда была убита Безора. От тел поднялись маленькие прозрачные облачка и устремились вверх. Но Шимес повелительно направила своё кольцо, и они, повинуясь её силам, стали вновь опускаться. Боболоки с мечами загнали истинных нелюдей под эти сверкающие людские души. Нелюди испуганно озирались, пытались отбежать в сторону, но всюду их встречали мечи боболоков.

– Смотрите, варрканы, какова моя сила.

Сейчас вы увидите чудо!

Шимес кричала как сумасшедшая, она впала в то состояние, которое врачи называют трансом.

Белые души заскользили вниз и, остановившись над головами нелюдей, стали медленно рассасываться. Сначала ничего не происходило, но в какой-то момент стоящие на четвереньках нелюди дрогнули, заметались и ещё через миг прочно встали на задние лапы. По их мордам пробежала искра мысли, а глаза зажглись неведомым огнём.

Шимес рухнула на свой трон. Всё было закончено. Людские души были перенесены в чуждые им тела. Но на этом церемония не закончилась. Вновь обращённые боболоки стояли, ничего не понимая. К ним подошли вооружённые нелюди, что-то прогавкали, и дальше началось такое, от чего я закрыл глаза.

Обретшие человеческий ум звери бросились на распластанные людские тела и принялись поедать их с ужасающим чавканьем. Я услышал, как вырвало Пьера, но заставил себя открыть глаза и посмотреть на происходящее.

Может быть, я надеялся, что увиденное придаст мне силы. Может быть. Но ничего кроме ненависти я не почувствовал.

Неожиданно один из боболоков оторвался от кровавого пира, взглянул на Пьера и одним прыжком подскочил к нему. Я ожидал самого худшего, но нелюдь пристально посмотрел на варркана, и что-то блеснуло в его глазах. В следующее мгновение он закричал, и крик этот был человеческим криком боли. Он обернулся и, вскинув лапы, бросился на Шимес. Казалось, ещё чуть-чуть, и его острые зубы вопьются в нежную кожу, но это только казалось. Прежде, чем он успел добежать до ведьмы, его тело было встречено мечами, разорвано и съедено. Самое ужасное, что это сделали те, кто только что были людьми.

Страшная музыка замолкла, и я посмел посмотреть на зал. О том, что. здесь произошло, говорило только красное пятно на серых плитах, да, пожалуй, боболоки, которые не успели ещё напялить свои шаровары. Шимес сидела на троне, прямая и безразличная ко всему происходящему. Какая же злость должна скопиться в женском сердце, чтобы вот так поступить с людьми. Зверская злость. Непрощаемая.

– Церемония окончена. Уведите подданных.

Новоиспечённых боболоков увели. Теперь это были нелюди, которым, может быть, известны все человеческие чувства. Может быть, кто знает?

Шимес встала и, покачиваясь, подошла ко мне. Она не выдержала моего взгляда и опустила свои глаза. Она знала, что я не прощу её.

– Что ты думаешь об этом?

– Ты такая же, как и они.

– Ты ошибаешься, варркан. Я лишь хочу власти. Власти и любви.

Меня передёрнуло от одного этого слова.

– Неужели ты думаешь, что после всего этого я смогу согласиться?

– Ты согласишься, варркан. Ещё как согласишься. Если не захочешь, чтобы с твоей невестой, этой девчонкой, и твоим другом произошло то же самое. Не говори ничего. Подумай.

Чуть позже мы вернёмся к этому разговору. А пока мне надо немного отдохнуть и распорядиться насчёт нашей свадьбы.

– Свадьбы? Но разговор шёл только о помолвке!

– Будем считать, что она только что произошла. Подумай и не забывай моих слов о девушке и варркане.

Шимес удалилась, чуть слышно шурша прозрачным покрывалом, которое не скрывало её звериного облика. Следом за ней черным ручьём вытекли все нелюди, оставив нас е Пьером одних.

– Что ты обо всём этом думаешь? – Пьер угрюмо смотрел на меня из-под сдвинутых бровей.

– А разве не понятно? – огрызнулся я. Можно подумать, что он думает как-то иначе.

– Не кипятись. Давай все обдумаем.

В самом деле, чего это я? Какая-то злость.

Неужели я так огрубел от этой работы. Смерть, кругом только смерть. Но это не повод, чтобы посылать друга ко всем чертям.

– Извини, Пьер, я, кажется, немного сорвался. Что ты хочешь обдумывать? Ты слышал, что сказала Шимес?

– Именно это я и собираюсь обсудить.

В голосе друга и варркана я услышал какую-то надежду.

– Что ты предлагаешь?

– Файон, сейчас я скажу тебе то, что думаю. Но не говори ничего, пока я не закончу.

Обещаешь?

– Хорошо.

– Ты знаешь меня уже достаточно долго, чтобы знать, что я отношусь к тебе едва ли не с большей любовью, чем ты к Илонее. Ты также знаешь, что Кодекс Варркана запрещает какие бы то ни было уступки тёмным силам. И то, что я хочу предложить тебе, является прямым нарушением нашего Кодекса. Но ты не просто варркан, ты человек из другого мира и можешь справиться с противоречиями в своём сердце. И ты, и я, оба мы хотим жить. И хотим, чтобы была жива Илонея. А для этого ты должен жениться на Шимес. Я просил тебя выслушать до конца!

Я закрыл рот и остановил готовую вылететь фразу, далеко не лестную.

– Итак, Файон. Ты должен поступиться всеми своими принципами и согласиться на этот брак. Ты должен быть ласковым женихом и старательным мужем. Хотя, надеюсь, что до этого дело не дойдёт. И вот, когда ты станешь всем этим, у тебя появится возможность завладеть кольцом Предвечного.

Кажется, я понял мысль Пьера. Он предлагал мне сделку с совестью, сделку с сердцем и со своим человеческим достоинством.

– Рано или поздно, но Шимес в чём-то ошибётся, и кольцо будет в твоих руках. И вот тогда, когда она лишится своей силы, каждый получит по заслугам. Почему ты молчишь, Файон?

– Ты же сам просил меня помолчать!

– Я не думал, что ты настолько выдержан.

Ну так что? Ты согласен?

– А подумать можно?

– Кто я такой, чтобы запрещать думать великому Файону?

Я погрузился в мир своих мыслей. Я тщательно закрылся от сознания, которое держала под контролем Шимес, и теперь предоставил право решать своему земному разуму. Доверял ему, как самому себе. Странная мысль, но некоторые люди не могут похвастаться тем, что доверяют самому себе.

Итак, что мы имеем? А имеем мы вот что.

Красивая и чертовски привлекательная ведьма воспылала ко мне страстью. И желает разделить со мной брачное ложе. Если я не соглашусь, то мою любимую и моего друга ожидает безусловная смерть. Если же соглашусь, то это будет выглядеть как предательство. Я предам Илонею, предам людей и предам самого себя. Кодекс Чести не в счёт. Я и в более лучшие времена нарушал его. Лучшие времена. Когда-то я полюбил зеленоволосую Ило, и её любовь помогла мне спасти Иннею. Может, все не так плохо? Может быть, заставив полюбить Шимес, я спасу эту женщину от беса, вселившегося в неё. И тогда она сама поймёт, что всё, что случилось в её никчёмной жизни, лишь прах, такой же, как и прах этого старого города. Но если этого не произойдёт, то я смогу получить кольцо Предвечного. Но смогу ли я? Что? Полюбить Шимес и заставить её полюбить меня? Кажется, нет.

Слишком тяжело мне будет, невозможно. Мысли о томящейся где-то Илонее будут мешать мне.

Ах, если бы только Шимес выбрала Пьера. У него бы всё получилось. Я же видел, как он смотрит на неё. Он влюблён, как мальчишка. И ему не повезло с предметом любви. Всё-таки он прав.

Мне надо попробовать. Но как это трудно!

– Я все решил, Пьер.

– Каково твоё решение?

– Я попробую.

Может быть, я и ошибся, но мне показалось, что этот мужественный человек вздохнул. Облегчённо и в то же время с горечью. Ведь он предлагал за жизнь Илонеи, моей Илонеи свою любовь. Ничего, Пьер, может быть, всё обернётся к лучшему.

– Как ты собираешься завоевать её доверие? теперь варркан мог говорить только о деле, все эмоции были оставлены где-то далеко.

– Это можно сделать двумя способами, но оба они мне не нравятся и совершенно не подходят. Шимес может потребовать подтверждения в преданности.

– Конкретно, Файон. Не думаю, чтобы у нас было много времён и на разговоры. Давай без всяких загадок, напрямую. Не стоит жалеть меня, если ты понимаешь, что я хочу этим сказать.

– Конкретно, это может выглядеть следующим образом. Шимес захочет, чтобы я убил одного из вас, скорее всего Илонею, но, не исключено, что и тебя. В любом случае, этот способ неприемлем.

– А второй?

– А второй, лечь с ней в кровать и показать всё, на что я способен.

– Ну, и?

– Что "ну, и"?

– Я не понимаю, почему это тебя смущает?

Разве ты никогда не делал это с другими женщинами? Кодекс Чести не запрещает этого. Просто забудь, что Шимес относится к силам Зла, и все.

Пьер буквально выдавливал из себя слова.

Он действительно был сражён наповал.

– Боюсь, что Шимес разгадает мою игру и поймёт, что все это для того, чтобы оставить в живых вас. А как только это произойдёт, то она, как женщина умная, потребует вашей смерти.

– И причём обоих сразу, – вставил варркан.

– Да, все может быть.

– Тогда полюби её по-настоящему.

– Как ты?

Пьер, наверняка, догадывался, что я знаю о его страсти, но никогда бы не подумал, что я способен сказать об этом вслух. Я видел, что он напрягся и замкнулся в себе. Тогда мне пришлось немного разозлиться:

– Ты что, думаешь, я совсем слепой? Да ты втрескался в неё в первый же миг, как увидел её. И не стоит обижаться на меня. Я сказал чистую правду и в первый раз вижу варркана, который обижается на правду. Или ты действительно хочешь, чтобы я влюбился по-настоящему? Что тогда можно сказать о тебе?

Моя пламенная речь дошла до ушей варркана, и он усмехнулся. Мир был восстановлен.

– И ты всё это время знал, что я люблю её?

– Этого не заметил бы. только пень.

– И ты решился идти со мной? Ведь я мог предать тебя.

– Из-за женщины?

– Да!

– Но ведь я не предал всех нас из-за своей любви к Илонее.

– Ну что ж, если это будет необходимо для дела, полюби её по-настоящему. Но только потом так же по-настоящему разлюби. Тебе достаточно Ило и Иннеи. Оставь мне хоть Шимес.

– Пьер, дружище, тебе не кажется, что мы начинаем делиться женщинами, так же, как на земле делят шкуру неубитого медведя?

Смысл сказанного быстро дошёл до сметливых мозгов варркана Пьера Абана, и он засмеялся на две секунды позже меня. Это не говорило об его тугодумии. Просто варрканы не шутят, да и шуток не понимают. Не то, что мы, простые люди с Земли.

Через два часа после нашего разговора, когда мы с Пьером успели и переговорить, и немного отдохнуть, хотя отдыхом это назвать было трудно, в зал вошли несколько нелюдей. Их приход отвлёк меня от грустных мыслей и заставил внимательно следить за происходящим.

Половина пришедших подошла к моему распятию и стала снимать меня с цепей. Руки и ноги так долго находились без движения, что были похож на ватные культи. Стоять я не мог, и поэтому позволил мохнатым лапам боболоков некоторое время поддерживать меня. Пьер тоже качался как пьяный, но выглядел немного лучше. Наверное, на мне сказывались побои Милаха, попадись он мне когда-нибудь.

Боболоки любезно подождали, пока мы сможем стоять на ногах достаточно прочно, затем взялись за концы цепей и повели нас, непонятно только, куда.

Мы шли недолго, всего несколько поворотов по серому тёмному коридору, позвякивая цепями, как каторжники. Дойдя до громадных дверей, мы остановились. В отличие ото всех дверей в этом замке, эти были целыми и неповреждёнными. Словно их только что повесили.

Двери распахнулись, и мы попали в совершенно иной мир. Не было больше серых стен и пыльных полов. Всюду сияла чистота, стены были украшены коврами. Мебель, вазочки, цветочки, в общем, все, как и положено.

Шимес постаралась устроить своё жилище на славу.

– Что передать нашей госпоже? – спросил один из боболоков.

– Я бы хотел, чтобы она сама выслушала то, что я скажу ей.

Боболок совсем по-человечески пожал плечами и скрылся в соседней комнатке. Через минуту он появился.

– Наша госпожа сейчас появится, чтобы узнать твоё решение, варркан Файон.

– А ты не можешь называть меня господином? – Пьер за моей спиной усмехнулся. Мне это не понравилось. Слишком уж он становится смешливым. Того гляди и забудет, что мы варрканы.

– Если вы примете предложение нашей госпожи, то все будут называть вас только господином, – сказал боболок бесстрастным голосом.

Я и не знал, что нелюди могут быть бесстрастными.

– И вы будете выполнять все мои распоряжения? А?

Боболок не ответил на мой вопрос. Он просто ловко ушёл от ответа, сославшись на Шимес.

– Наша госпожа, Шимес! – и низенько поклонился.

Шимес вышла из комнаты, вся задрапированная в чёрное. Длинное чёрное платье, чёрная вуаль и, конечно же, чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Я услышал, как сзади тяжело задышал Пьер.

Ну, что любовь делает даже с варрканами?!

Шимес остановилась прямо передо мной.

– Что ты решил, варркан? – даже сквозь густую вуаль я почувствовал напряжённые глаза ведьмы.

– То, что ты и хотела услышать.

– Ты согласен добровольно? – а теперь уже удивление, смешанное с недоверием.

– А почему бы и нет? Я тоже хочу жить и не быть подлецом.

– О чём ты? – к удивлению и неверию примешалось непонимание.

– Ты красива, прекрасно сложена, почему бы мне не жениться на тебе?

– Ты хотел сказать не это! – подозрительность! Надо срочно оправдываться.

– Я просто подумал, что, возможно, ты отпустишь моих друзей, если я буду твоим мужем.

Шимес успокоилась, откинула вуаль, и передо мной предстали ясные глаза влюблённой женщины. И за что меня бабы любят?

– Значит, ты все окончательно решил, да, Файон?

– Да, Шимес.

– Называй меня милая Шимес.

Дыхание Пьера исчезло, и я, ощущая на спине его взгляд решился:

– Да, милая Шимес, я хочу, чтобы ты была моей!

Просто удивительно, почему все женщины так быстро падают в обморок?