Можно, конечно, попытаться что-то сделать, но не сейчас и не здесь. Вся проблема в том, что тебя перенесло не только в совершенно отличный от твоего мир, но… как бы это поточнее сказать… ты сейчас не ты, а… м-м-м… во общем твое тело и разум в данный момент как бы принадлежат совершенно другому человеку, отпрыску этого мира. Кто он? О-о! Это довольно знаменитый в здешних местах человек. Из знатного рода. Его зовут, — пустынник залез под балахон, достал замасленный блокнот и помусолив его, нашел нужное место, — Хм, странное имя, — Пузо Бей. Впрочем, не расстраивайся. Больше он известен, как Странник. Здесь он герой. Знаменитость. За что его и не любят. Так что не рассчитывай на приветливость местного населения. — Я не рассчитываю, и вообще, не вижу никого из местного населения, кроме тебя, — а про себя добавил: — "стервеца". Пустынник скривился.

— Я ж просил не перебивать. Что там дальше. Забыл. А! Вот! Работа у него не такая интересная, как у тебя, но тоже творческая. Если говорить высокопарно, ты даешь жизнь, — мужик хмыкнул, — А он, так сказать, пускает кровь. Да нет! Не ветеринар. Скажешь тоже. Странник он. И этим все сказано. Кстати, табачку у тебя не найдется?

С выпученными глазами я машинально достал из кармана "Беломор", спички и кинул пустыннику. Пока тот прикуривал, я пытался осмыслить сказанное. Если все это правда, а это правда, я по уши в помоях. Как? Я? В чьем-то теле? Хотя… Я тут недавно книжку прочитал. В сельской библиотеке свистнул. Так там тож один мужик ехал на машине, ехал и бац… Свалился в овраг какой-то и оказался в другом мире. Ну тут началось! Он тож был с какой то маркировкой на заднице в виде звезды. И его все принимали за странствующего охотника за нечистой силой. А он шоферюгой в городе работал. Вот. Ну подучили его там, сражаться, колдовать и вперед. И давай он там всех гонять. И мечом и колдовством. Хороший мужик был. И девчонку там себе отыскал. По книжке — классная краля. Тож колдунья. Во общем и книжка шик, и конец тож здоровский. Вот если б я на его месте оказался, по другому бы поступил. Я б поначалу…

— Да! Это тебе не "Мальборо", — ну почему меня всегда прерывают на самом интересном месте?

Мужик затягивался с такой жадностью, что казалось, что он не курил уже лет двадцать.

— Ты чё, лет двадцать не курил?

Пустынник аккуратно зачинарил папироску.

— Правду скажу. Это первая моя сигарета.

— Папироса, — поправил я.

— Ну да, папироса. Но все равно не "Мальборо", — уперся на своем пустынник, — На чем я остановился?

— На том, что я вселился и телом и душой в какого то подлеца-ветеринара. Слушай!— а ведь действительно странно! — А сам ты кто?

— А я чё, не говорил?— как то вдруг растерялся пустынник.

— Не припомню, чтоб ты даже представился, — заметил я.

Пустынник вскочил, отряхнулся и чуть поклонился.

— Разрешите представиться. К вашим услугам ангел-хрестопрода…

На этом месте пустынника застопорило. Он снова полез в свой дурацкий балахон, извлек блокнот, плюнул на палец и нашел нужное место.

— Вот… К вашим услугам, повторюсь, ангел-хранитель.

— Чего, чего?.., — я ожидал все что угодно, но подобного.!. Что бы мой ангел-хранитель… , (Да я уже во все верю! В деревне вы не родились…)… кровный, родной… и так долго мне голову морочил?

— Ну ладно, ладно, — замахал руками новоявленный, — Ну по выпендривался. По выделывался. Но теперь завязал. Все как на духу выложу. Но…

— Что но?

— Я и сам маловато знаю. Ведь…

— Стоп!

Все это было чертовски интересно, но меня смущала одна вещь. Мы тут хорошо так болтаем, а между тем солнышко припекает, время идет. А насколько я помню, главное в подобных ситуациях действие. И наличие воды. Много воды.

Я встал. Кое-как отряхнулся. Плюнул на раскаленный песок. Развернулся. И потопал прямо на солнце.

— Эй, ты куда?— ангел затрусил чуть позади, вопросительно заглядывая в глаза.

Я не обращал внимания. Никуда он от меня не денется. Если, конечно, это действительно ангел — хранитель, а не самозванец.

— Эй, Вася, ты ведь без меня пропадешь, — хранитель не отставал, — Тут знаешь какие страсти водятся. Чего молчишь? А?

Я был словно камень. Молчалив и неуступен.

— Василий, а Василий!— ангел перешел на хныканье, — Ты не должен так поступать. Я ж твой ангел-хранитель…

— Ладно, — смилостивился я, замедляя шаг, — Я хоть и простой деревенский мужик, но со мной не надо в игрульки играть.

— Все. Не буду.

Пустынник преобразился. Он превратился в само внимание.

Время шло. Солнце неустанно посылало испепеляющие лучи на землю. Песок раскалился до такой степени, что казалось, еще чуть, чуть и ступни мои расплавятся. Не скажу, что я избалован, но, честное слово, иногда наступали мгновения, когда хотелось плакать. Только присутствие ангела сдерживало меня. Кстати. А на кой хрен мне суетиться.

— Эй, ангел, поди-ка поближе, — тот безропотно приблизился, — Стой на месте и не вертись.

Я несколько раз обошел хранителя, внимательно разглядывая его со всех сторон. Несколько минут безуспешно пытался ухватить его за одежду или за часть тела. Не удалось. Я не стал спрашивать — почему. Любой дурак поймет, что все ангелы невидимы и представляют собой всего лишь иллюзию.

Ангел стоял смирно и довольно улыбался. Ничего странного в нем я не нашел. По внешнему виду обыкновенный человек. Со всеми положенными человеку частями.

— Как тебя звать?

— У меня много имен, — ангел растянулся в широкой улыбке.

— Как мне тебя звать, дурень?— я стоял нос к носу с ангелом и внимательно смотрел ему в глаза.

Хранитель, не переставая улыбаться, достал записную книжку, вновь помусолил палец.

— Так… Это не подойдет… Это мне самому не нравиться… Это.., — ангел затрясся в мелком смехе, — Ну и назовут же, негодяи. А! Вот. Это то, что надо. Мне было бы весьма приятно, если бы вы, уважаемый носитель тела, которое я должен охранять, называли меня… Баба-Мустафа.

— Я те щас дам, носитель тела. Ну хорошо, хорошо. Прощаю. Но называть я тебя стану.., — я на секунду задумался, и не найдя ничего позаковыристей, со вздохом согласился, — Просто — Мустафа.

— Нет, нет и еще раз нет! — ангел неожиданно возмутился, — Только полным именем.

Но я его уже не слушал. Я двигался вперед. В этом мире я уже часа два, а ничего героического не сделал. На кой хрен я тут страдаю. От жажды, от солнца, от придурка Мустафы.

— Мустафа!— бросил я не поворачивая головы. Шагов ангела слышно не было, но я знал, он где-то рядом. Так оно и оказалось.

— Что?— тихий смиренный вздох.

— Ты мой ангел-хранитель? Не отвечай, сам знаю. А раз так, то знай, что через десять минут я умру от жажды. Где колодец? Где вода?

— Не знаю.

— Но ты же ангел, — возмутился я.

— Да. Я ангел. Но ангел-хранитель, а не Миклухо-Маклай.

Следующие полчаса я брел молча. Я устал. Хотелось пить до сумасшествия. Жарко. Господи…

— Мустафа. Вот ты говорил про Странника?

— Ну.

— Палки гну, — у меня не оставалось сил сердиться, — Что он вообще?

— Как тебе сказать. Странник — это профессия, призвание, если хочешь. Много чего…

— Не понимаю.

— Чего не понимаешь?

— Я то тут при чём? Как может мое тело и душа переселиться в другого человека. И как я смогу делать его работу? Я ж ничего не знаю. А?

Мустафа ничего не от ответил. Шел молча, потупясь.

— Отвечай, ангел, твою ма…

— Не ругайся, — Мустафа на удивление оказался спокойным, — Я сам многого не понимаю. Видишь ли какое дело. Сидим, значит, мы в компании, в картишки перебрасываемся…

— Что? — брови мои непроизвольно полезли на лоб, — В картишки?…

— А что тут удивительного?— ангел недоуменно пожал плечами, — Вы там коровам хвосты крутите, а мы — ангелы, должны каждый день на эту гадость смотреть? Увольте, увольте! Лучше слушай и не перебивай.

— Валяй…

— В картишки, значит. В подкидного. На деньги. Тут сверху вдруг шум, гам, тарарам. Депеша от шефа. Так мол и так. Ложный заброс четвертой степени. Три подопечных. В один из неизведанных миров. Ты знаешь, что такое ложный заброс четвертой степени? Конечно, откуда же! Непонятно куда, непонятно зачем, и непонятно, как вернуть заблудшие души. Дай папироску.

Я молча протянул. История начинала мне нравиться. Мустафа разговорился и теперь главное не прерывать его красноречие.

Каким образом Мустафа удерживал папиросу и курил, для меня неясно. Я подумал, что возможно, когда-нибудь научусь общаться с ангелами не только посредством голоса.

— Ну так вот. Шеф ругается почем зря. Вспоминает маму нашу и всех родственников. И приказ. В пяти экземплярах. По всем уровням. Таким-то, таким-то ангелам явиться в полной готовности в Центр Переброски для следования за своими подопечными. И мое имя. Основное. А у меня как назло масть поперла. Ну, думаю, ерунда. Успею. И успел. Даже не прихватил зубную щетку. Остальные трое во всей экипировке, как терминаторы… а? Ну… терминаторы это… , словом не важно. А я как был в домашней пижаме, так меня и засунули в камеру переброски. Даже извинения не попросили. А шеф напоследок пригрозил вообще уволить. Если без тебя вернусь. Понял теперь всю сложность ситуации?

Сказанного не понял бы только дурак. Но я, все равно, ничегошеньки не понял.

— Ты хочешь сказать, что тебе ничего не известно об этом мире?

— Да нет, — Мустафа злился от моей глупости, — кое какая информация известна. Я мелочишку успел перехватить, пока переносился вслед за тобой. Но этого мало. И о Страннике я маловато знаю. Время пройдет, время покажет.

Минут двадцать плелись мы молча, не разговаривая. Вернее, плелся я один. Мустафе обжигающее солнце и раскаленный песок, казалось, были по фигу. Долго я не выдержал. Слишком много вопросов перемешалось в голове.

— Мустафа! Нескромный вопрос?

— Валяй, подопечный, — милостиво согласился ангел.

— Говоришь, что ты ангел? А где, эти, как их, крылышки.

Мустафа остановился как вкопанный.

— Ты чё, мужик, обалдел? На дворе двадцать первый век. Какие крылышки? Если я ангел, то стало быть и рожа у меня должна быть ангельской? Ты, брат, пойми, у нас все давно автоматизировано. А кому положено, тот имеет индивидуальные камеры переброски. Естественно миниатюрные.

— А ты?

— А я нет.

— А почему?

Мустафа обессилено всплеснул руками.

— Я ж тебе объясняю. Кому положено. Вот ты, например, кто? Простой скотник…

— Скрещиватель крупного и…

— Ну хорошо, хорошо. Скрещиватель… Будь ты президентом, или академиком, тогда да. За тобой бы ходила целая толпа ангелов со всеми причиндалами. И пукнуть бы даже не посмел без их ведома. Они такие. Специалисты первого класса.

Я снова влез:,

— А ты, Мустафа, какого класса?

Лучше бы я не задавал этого вопроса. Ангел как-то сразу съежился, даже побледнел.

— У меня шестой, — голос его был тих и мрачен. Я даже не стал спрашивать, какой класс самый низкий. По лицу ангела все становилось понятным. А это значит…

— Это что выходит? Значит я совсем того…

Даже мне стало не по себе от собственного вопроса. Жалко, что ли?

Ангел со мстительным лицом медленно, даже слишком медленно, достал потрепанную записную книжку, открыл ее на самое начало и с выражением, достойного лучшего применения, прочитал:

— Василий Васильевич Веселов. Земля. Русская возвышенность. Двадцатый век. Взят под наблюдение в… цатом году марте месяце. Отличительные черты… Ты слушай, слушай! — на секунду отвлекся Мустафа, — Уровень интеллектуального развития — оценке не подлежит. Уровень физического развития — прямо противоположен интеллектуальному. Туп, бездарен и, господи, за что наказание мне такое, как человеческий индивидуум интереса для вселенского прогресса не представляет.

Мустафа закрыл книжку.

— Ты хоть понимаешь, что значит не представлять интереса для вселенского прогресса. Это же… Это… Господи… Придурок ты, последний из всех придурков. Эй, ты чё это… Прекрати…

Я не имею понятия, как это получилось. Внутри меня закипело, заворотило неясной силой. И каким-то образом, не знаю, я схватил Мустафу за грудки и приподнял над желтым песком. Сантиметров эдак на пятнадцать.

— Но этого не может быть! Этого не должно… Вот это да!…

Вместо того, что бы испугаться расправы, коя должна была последовать с моей стороны, Мустафа радостно вопил на всю окрестную пустыню. Наверно это его и спасло от моих кулаков.

— Ты хоть понимаешь… Ну ты и мужик… Человечище… Гигант…

Я бережно опустил Мустафу вниз.

— Объясни.

Ангел еще долго не мог успокоиться. Минут десять он прыгал вокруг меня, цокал языком и выкрикивал одному ему понятные слова. Впрочем, не забывая перемешивать их родным отборным русским матом. Но всему приходит конец. И удивлению ангелов тоже.

— Васек. Слушай сюда. Ты только что сделал невозможную вещь. Ты сумел произвести интегрированный парадокс второй степени с разворотом в нулевое… А впрочем, все равно не поймешь. Короче. Вася! Я тебя недооценил.

Мне до смерти хотелось пить. Я устал, словно годовалый бычок после случки. Тело раскалывалось на сотни кричащих кусков. А этот… ангел… Ну что мне его объяснения? Ну и что из того, что я удивительный экземпляр? И как мне поможет…

В глазах засверкали разноцветные звездочки. Мир из ярко солнечного превратился в беловато — туманный. И, кажется, я без чувств свалился на роскошное желтое покрывало пустыни…

Забытье длилось не долго. Как-то вдруг я увидел взволнованную физиономию Мустафы, причитающего надо мной.

— Даж меня уволят. Пошлют сортиры драить. С меня ж шеф шкуру сдерет. Такой индивидуум. Такой человечище. Вставай дружище. Давай… Ах ты, господи…

— А что ты все время его вспоминаешь?— то ли прошептал, то ли подумал я. Скорее всего прошептал.

— Ожил, родимый, ожил. Вставай. Есть вода. Вот там, за барханом.

— А чего ты раньше не сказал, — вставать не хотелось. Хорошо лежать. Беззаботно. Радостно.

— Эй, братишка! Не начинай заново.

Я послушался Мустафу и не стал терять сознание. Кое-как, собравшись силами, помаленечку, потихонечку оторвался от песка и тупо уставившись на точку горизонта зашагал. Как я шагал! Шаг четкий. Руки по швам. Голова вверх. Герой!

За барханом, действительно, находился колодец. К этому времени я окончательно пришел в себя и чувствовал, что с приближением долгожданной влаги возвращается надежда.

… Средь бескрайних южных пустынь, в самом сердце огромной Желтой Пустоши с незапамятных времен жило великое племя Пустынников. И носили они тотем колченогой ящерицы. Не числом велики, а знаниями. Многое постигли они в этом мире. Как двигаются звезды. Почему Земля не падает на Большое Светило. И почему смерть приходит ко всем не в одно и тоже время. Многое знали. И еще больше могли постигнуть. Но одна беда подстерегала их. Жажда.

Долгие годы, бесконечные столетия племя черпало воду из единственного источника. Никто не знает, кто сотворил его. И никто не смел повторить этот гигантский труд. Ибо являлся этот источник бездонным. На огромном стальном рукаве была намотана цепь, длина которой не поддавалась разумению даже таким великим ученым, как Пустынники. Цепь эта уходила в самое сердце планеты. Чтобы достать воду Пустынникам приходилось шесть дней опускать и еще шесть дней поднимать огромную чашу. День и ночь, ночь и день, не переставая, крутилось колесо. Сильные сменяли уставших. А уставшие сменяли обессиленных. Так было. Так говорит сама Земля. Но пришло время. И стало не хватать воды. И тогда самые отчаянные, доведенные жаждой до безумия люди, спускались вниз. К сердцу планеты. И не возвращались. Никто.

Шло время. И вскоре от некогда великого племени не осталось никого. Жажда поглотила людей. Пустыня поглотила селение. Остался только колодец. Наедине. Со своей тайной. Загадкой…

Все это я успел выслушать пока полз на карачках к распроклятому колодцу. Мустафа, заложа руки за спину, нарезал круги вокруг меня и гнусавым голосом рассказывал о местных достопримечательностях. Мне конечно лестно, что ангел так заботиться о расширении кругозора, но право, как это нудно…

— Воды…

— Ну, ну, братец, — Мустафа разлегся в единственном тенистом месте, — Не надо так театрально. У меня дома дружок остался. Так его подопечный все время кричал: — "Коня! Коня!" Ну и что? Дали ему коня. А он? Тьфу на него, неблагодарный.

Последние силы ушли на то, что бы подтянуться на руках и навалиться грудью на каменный край колодца.

Воды не было и в помине. Только толстая цепь уходила вниз и терялась в непроглядной темноте чужой земли.

— Где вода?— я не узнал своего голоса. Хрип и стон, — Ты обещал…

— Ну братец! Я обещал колодец. А воды… Я же все рассказал. Ты слушал?— Мустафа без всякого стеснения смотрел на меня и кусал ногти.

Я закрыл глаза. Как все плохо. Этот год… Одни беды… Високосный год… И умирать неохота… Ангел не поможет. Треплется больше. Был бы омут, так головой вниз и все разом… Омут… Черт!

— Эй, подопечный! Ты что надумал? Ты куда?— Мустафа подскочил и принялся метаться вокруг.

Я его не слушал. По миллиметру, по чуть-чуть, неизвестно откуда беря силы, я дотягивался до цепи.

Вниз. Только вниз. К черту пустыню. С ее песком. С ветром. С солнцем. Вниз, к воде. Если есть колодец, должна, должна быть там вода. Иначе, зачем здесь это чудное строение?

Цепь обожгла ладони непривычным холодом. Будто не пылало безжалостное солнце. И не обжигал горячий ветер.

Ухватившись поудобнее, обвив железо ногами, я на секунду остановился, бросая последний взгляд на бескрайнюю, уходящую к горизонту пустыню.

— Я тебя предупреждаю! — ангел суетливо мельтешил вокруг колодца, безрезультатно пытаясь схватить меня руками, — Это глупый шаг. Это неверный шаг. Остановись. Пожалуйста. Василий. С меня же шкуру спустят. Шеф в бухгалтера сошлет…

— Тогда лезь со мной. Раз ты ангел-хранитель, охраняй меня.

Больше ничего не сказал я. Меня манила прохлада. Там, внизу, откуда веет свежестью, вода. А большего мне ничего не надо.

— Да нельзя мне с тобой, — Лицо Мустафы оставалось где-то наверху, голос слабел и последнее, что уловили мои засыпанные песком уши: — Там же Бездна! Погибель! Васили-и-й! Вася-я-я! А звезды оттуда видны-ы-ы…

Сдались ему эти звезды. Странный он какой-то. Ангел. Какой он к черту ангел? Еще и хранитель. Другой бы на его месте за подопечным и в огонь и в воду. А этот…

— Недоучка хренов. Шесторозрядник…

Зря я это крикнул. Мустафа один черт не слышал.

В голове закружилось, слабость окончательно овладела обессиленным телом и пальцы отпустили спасительную цепь.

Я сорвался.

Как странно. Я падал вниз, но не страх сковывал сердце. Что-то другое. Непривычное мне. Неведаное. Я знал, что разобьюсь. Но сердце продолжало спокойно биться. Чувство жажды, донимавшее меня, исчезло. Тело перестало болеть. Мысли пришли в порядок.

Сколько я падал, не знаю. Сжавшись в маленький комочек безысходности, я думал о далекой деревне. О Любаве. О том, что так никогда и не осмелился сказать ей самые тайные слова. Я летел в полной темноте. Ощущение пространства исчезло для меня. Один кокон из сжатого воздуха.

Понемногу мне стало надоедать. Я уже передумал обо всем, о чем можно. Вспомнил и родственников и близких. Успел досчитать до миллиона и обратно. Спел все известные на деревне песни. Поспал. Покричал. Поплакал. Да чего только я не сделал? А конца и не видно.

Я принял наиболее удобную для моего состояния позу. Перевернулся на спину, голову на руки, глаза вверх. Ждать смерти, так с комфортом. Сюда бы еще телевизор. Лампочку и хорошую книжку…

Неожиданно воздух стал еще гуще, холоднее, упружистее. Что-то подсказало мне, что я приближаюсь к завершающему этапу.

Внизу показалась еле различимая точка. С каждой секундой она становилась ярче и ярче. Звездочка. Звезда. Лампочка. Блюдце. Тарелка. Луна. Озеро…

С диким свистом, на сумасшедшей скорости, с остановившемся сердцем, я врезался в этот свет. И… потерял сознание.

Не верьте тому, кто говорит, что мысль быстра. Она медлительна и неповоротлива. Потерявший ее ищет мучительно. В потемках. Разбирая завалы из сгустков тьмы и суетливых образов. Подталкивая к выходу. Давай! Давай! Поднимайся! Только не исчезай больше. Не уходи. Все отдам. Всех продам. Только верни меня к жизни. Мысль.

Видимо при ударе меня порядочно тряхануло. Голова раскалывалась. Но насколько я мог судить, ничего не сломано и не оторвано. Удивляться или нет? Что может быть удивительного в этом невероятном мире. Я попал в волшебную страну и принимал все как есть. Ангелы, так ангелы. Бездонный колодец, так бездонный колодец. Убегающая смерть? Ну и что с того.

Неслабый пинок в бок заставил меня открыть глаза.

Помещение в котором я находился, а если точнее приличных размеров зал, освещался равномерным светом, исходившим откуда-то сверху. Там, где по моему разумению, должен находиться потолок, ничего не было. Словно небо, затянутое туманной, светящейся дымкой.

Я получил еще один пинок, прежде чем обратил внимание на стоящих рядом людей.

Людей ли? Конечно, что-то человеческое в них присутствовало. Об этом не спорю. Руки, ноги, голова. Лицо. И… все. Каждая часть тела по отдельности выглядела обычно. Но все вместе… Безобразное скопление отростков. Испорченная мозаика.

— А поосторожней нельзя? — я перевалился вначале набок, а затем с трудом поднялся. Приземление прошло в целом удачно, но кое-где побаливало.

Человекообразное существо, тот что потолще и повыше, размахнулось рукой-веревкой и хлестануло по моей физиономии.

— Поменьше болтай, новенький.

Знаете, что меня всегда удивляло? В тех книжках, которые я прочитал, инопланетяне всегда разговаривают на языке пришельцев-землян. Странно. Не может такого быть. Вот мы с коровами на Земле сколько лет живем и, все равно, не понимаем. А тут, совершенно другая земля и существа…

— Ребята, — увернувшись от удара рукой, я решил пока не возмущаться, — А откуда русский то знаете?

Существа переглянулись. Один из них поднял с пола руку и покрутил всеми пальцами у своего виска. Очевидно это значило, что он телепат и выучить пару-тройку языков для него сущий пустяк. На этом и остановились.

— Раздевайся.

Я чуть обратно в обморок не упал. Во дают! Раздевайся… А потом еще чего надумают…

Внезапно из-за спины того, толстого, стремительно выросли гибкие отростки, устремились ко мне, и, не прошло и секунды, как на моем теле не осталось ни нитки. Только одна мысль успела промелькнуть. А хорошо ли они знают строение человека?

Но все что мое, то осталось при мне. И слава богу. Прикрывшись ладонями, я вылупился на существа и туго соображал, что же делать дальше.

— Мужики! Я что-то не понимаю…

— Молчать! Стоять смирно! Руки по швам! Голову вверх!

Чтобы на моем месте сделал настоящий герой? Правой в морду одному. Левой — в ухо другому. И делу конец.

Но я поступил по другому. Замолчал. Встал смирно. Вытянул руки и задрал голову. Ну их, к ихней маме. Черт знает, на что они еще способны. Ничего плохого, пока, мне не сделали. Посмотрим, что дальше.

— Слушай внимательно, новенький. Сейчас пойдешь к Зеленым воротам. Тебя встретят. Мы предупредим. Ясно? Отвечать четко и громко!

— Понятненько, — гаркнул я.

Толстый поднял с земли камень, достаточно большой и увесистый, несколько раз подбросил вверх, примериваясь и… со страшной силой запустил его в сумерки зала. Секунд через семь послышался чавкающий удар и дикий, нечеловеческий рев. Не то что мне стало холодно, но мелкая дрожь пробежала по телу и замерла где-то в районе пяток.

— Все. Послание дошло. Тебя ждут.

И словно меня никогда не существовало. Уродцы развернулись и потопали куда-то, перебрасываясь булькающими словами, из которых я только понял: –"… И для какого хрена Она их собирает?… "

Потоптавшись на месте и обдумав происшедшее, я решил двигаться прямиком к так называемым Зеленым воротам. В моем положении — верное решение.

Идти пришлось недолго. Зеленые ворота полностью оправдывали свое название. Характерный зеленоватый цвет являлся ничем иным, как плесенью.

Ворота посреди глухой каменной стены. Ни ручки, ни звонка. Зажав ладони под мышками, с каждой секундой становилось все прохладнее, я стал колошматить ворота ногами. Удар получался глухой и короткий.

— Хозяева! Открывайте, хрен на печку, а то дюже холодно у вас тут.

Ноль. Никакого движения.

Оглядевшись, я заметил камень, может тот самый, который швырял "толстый".

Развернувшись, размахнувшись, я запустил его в самый центр ворот.

Камень полностью вошел в мох, ворота застонали протяжным, знакомым воем и… заскрипев, рухнули.

— Во, блин. Чё это я? — Я глядел на тучу поднятой пыли и размышлял, как отнесутся к моей невинной шалости.

Раздалось надсадное кашлянье, ругательства и проклятия.

Размахивая руками, отхаркиваясь и отплевываясь из облака появились несколько фигур. Я напряженно всматривался в очертания, ожидая увидеть чудовищ. В самом то деле, раз другой мир, должны же здесь водиться разные там чудища. Как в книжке. Вурдалаки и вампиры. Ужасные нелюди и прекрасные русалки.

Как раз русалок то среди встречающего меня эскорта я и не заметил. Люди, как люди. Одеты странно. Ну и что? Я не лучше. Глазки побольше? Да хрен с ними. Главное — люди.

Среди прибывших я разглядел человека, одетого более изыскано, нежели остальные. Он то и приблизился ко мне первым.

Оглядев меня с ног до головы, старшой, или "бугор" по нашему, по деревенскому, со знанием дела занялся осмотром моего тела. Что-то бормоча под короткий, приплюснутый нос он щупал, тыкал, дергал, щелкал и еще черт знает как издевался. Посчитав, что изучил достаточно вновь прибывшего, он отошел на пару шагов, сощурил глаз и спросил:

— Справочки от дифтерии, коклюша, чумки?

Я не гордый. Я все могу понять. Но ежели ты — хозяин, так вначале хоть поздоровайся! Откуда я ему справки возьму?

— Откуда я тебе справки возьму? Не видишь — голый?

— Хм, — бугор словно в первый раз меня увидел, — Действительно голый. Снова эти мерзавцы брак гонят. Какое у тебя время?

— Чего? — не понял я.

— Время, говорю, на какое рассчитан?

Я уставился на него непонимающими глазами. Сказать по правде, я ожидал, что пришельца с другого мира встретят иначе. Ведь это мировое событие, я так понимаю. Контакт двух цивилизаций.

— Я ж говорю, что чистейшей воды брак, — Бугор плюнул через правое плечо, попав в рожу одного из приспешников, — И без справок, и без ума. А вот и следующий. Такой же.

Я повернулся, следуя взгляду Бугра и остолбенел.

Прямо на нас, пошатываясь, брел я. Вернее не я, а точно моя копия. Худее только.

"Второе Я" приблизилось к моментально потерявшей ко мне интерес толпе стражников и слабым голосом доложило:

— Время — сорок часов. Справки в наличии.

— Вот это я понимаю — работа, — восхищению Бугра не было предела, — Огурчик, нечего сказать. Все как положено. По форме. Не то что этот… недоделанный.

— Может его… того.., — поинтересовался ранее оплеванный солдатик, –… В расход? Пока не оприходовали.

— Я те дам, в расход. За него деньги плачены. И Хозяйка что приказала? Всех! Без исключения. С любым временем и любыми изъянами. Ведите их на КПЗ. Там разберутся, что с ними делать.

Я не выдержал:

— А что такое КПЗ?

— Ишь какой говорливый попался, — Бугор зацокал языком, — Точно недоделанный. КПЗ — Контрольный Пункт Записи. И никаких больше вопросов…

Получив толчок в шею, я понял, что дальнейшие вопросы бессмысленны. Нас, то бишь меня и "меня" поставили рядом и неторопливо повели через злополучные Зеленые ворота куда-то в глубь. На месте местных жителей я бы поспешил дать воротам другое, более подходящее имя. Ну, например, Упавшие Зеленые ворота. Но я печенкой чувствовал, что к здравым предложениям отнесутся также, как и к встрече с другой цивилизацией. То есть, никак.

Но меня в данный момент интересовало совершенно другое. А точнее — другой. Мой сосед, двойник, копия.

— Слышь, — я толкнул его локтем. Парень покачнулся и еле остался на ногах, — Ты кто такой?

Копия медленно повернула голову, и я увидел совершенно пустые глаза. В них не существовало мысли. Ни капли.

Я только крякнул. Ну и дела! Ладно, господа хорошие, посмотрим, что день грядущий нам готовит. А хорошо сказал, зараза. Надо запомнить. Умные мысли не часто приходят в голову.

Мы двигались по просторному каменному тоннелю, освещенному редкими, чадящими факелами. Сквозь потолок просачивалась вода и пахло гнилью. И у меня возникло смутное ощущение, что это уже где-то, когда-то, с кем-то было. Не со мной. Нет. А, к черту.

Тоннель вскоре кончился, и мы вышли на залитый светом простор. Небо все также терялось в дымке, только более светлой. Стены подземного хода стремительно разбегались по сторонам и терялись где-то вдали. А перед нами… Перед нами в гигантской долине, окруженный лесистыми холмами, вознесся белокаменный город.

Даже отсюда, издалека, я видел, как по его узким улочкам снуют люди, ездят повозки. Густой, низкий гул шел от величественного города. А в самом его центре, окруженный высокой стеной, стоял замок.

Зачарованный, я смотрел на это чудо и не мог оторваться. Мне, деревенскому парню, всего пару раз сумевшему выехать в областной центр и пошляться по грязным серым улицам, было от чего остолбенеть. Никогда, никогда я не видел города прекрасней, чем этот…