— Ладно, батя, убедил, — я прослушал лекцию и мне даже понравилось. Особенно место, где рассказывалось об определении пола новорожденного по количеству съеденных обоими родителями мочек ушей, — Все это интересно. А, кстати, где дружки мои?

— Да не беспокойся ты. Ничего плохого с ними не случиться. Покормят, попоят, и спать уложат. Так у вас, у Странников говаривают.

С мудростью нельзя не согласиться.

— А куда путь то держите? — просто обожаю любознательных старичков. Ему то, оборотню, зачем знать? Но раз просит…

— Дело тут непростое. Известно нам, что где-то в дальних землях, а может быть и не в дальних, есть место, где храниться Сердце Тьмы-. Найти его нам надо.

— И уничтожить?

— И уничтожить.

Старик задумчиво покрутил бороду, поскреб лысину.

— Ты тут малехо посиди. Отдохни. Я скоро буду.

И исчез. Я не имею ввиду, что просто исчез. Ушел. Оборотни к особому колдовству не обучены.

Старик отсутствовал часа три. Я уж весь измаялся. Сидеть одному в хижине, где и прилечь то негде, да еще мучаться мыслями о друзьях — не всякому под силу. Но я, как настоящий Великий Странник, мужественно перенес и это испытания. Ровно через три часа дед вернулся в сопровождении еще более старых оборотней. То, что дедки именно таковыми являются становилось ясно, едва я заглянул в их глаза. Голодные до бескрайности.

Прибывшие молча и чинно расселись по кругу и давешний дед представил:

— Из соседних деревень старейшины. Матерые волки, Страничек. На их зубах не один человечишка смерть нашел.

Я только кивнул. Приятного мало, когда вокруг сидит столько матерых. Тем более в полную луну. Того и гляди за бочок схватят, хоть я и расположился почти у самой стенки.

Пока я здоровался, две обольстительно молодые (сейчас соображу) оборотнихи занесли в дом бокалы. Каждый из присутствующих, скромно потупясь, благодарил девушек-волчиц и брал с подноса свой сосуд. Когда очередь дошла до меня, то подносившая его девчонка озорно улыбнулась, обнажив белые ровные клыки и ущипнула меня за бок. Я только ойкнул. Старик сурово вскинул очи, и оборотнихи мгновенно испарились, оставив после себя запах раздавленных волчьих ягод. Стиль у них такой. От Шанеля.

— Дело такое, почтенные, — дед держал перед собой стопарь и его глаза так и буравили содержимое, — Перед тем, как сообщить Вам дело, за которым я вас собрал, отведаем вот это великолепное питье. Урожай. . дцатого года. Лучшие образцы.

Я скосил глаза на соседа. Я могу и ошибаться, но красная бурда в его бокале — кровь. Провалиться мне на месте. Меня аж передернуло.

— А ты родимый, не трясись. Мы тебе молочка от наших доинушек нацедили, парного.

И на том спасибо.

Все разом гикнули, и, марая седые бороды, опрокинули содержимое внутрь желудков. Я последовал их примеру. Молочко, конечно не коровье, но градусов в нем намного больше, нежели в пивке. Хорошая вещь.

А старик продолжал развивать тему. Так, мол и так, господа хорошие, то что Странник к нам заявился, вы все это знаете и видите. Дело у него нужное, да срочное. Надо помочь товарищу.

Вот такие разговоры мне нравятся. Коротко и ясно.

Старейшины сидели долго. Я даже вздремнуть успел. Старички думали, освежали молодые воспоминания, перешли на личное, но только неусыпная бдительность старика не давала потеряться нужному руслу. Наконец, почти под самое утро гости засуетились, да быстренько разбежались, на последок заглотнув еще по одной из раритетных запасов местного племени. Мы остались наедине с дедом.

— Ну что? — спросил я.

— Да ничего, — сказал, словно отрезал дед.

Я вздохнул и пожалел просиженную даром задницу.

— Ну коли так, то пойдем мы, батя. Спасибо за хлеб, за соль.

Я уж было поднялся, как старик остановил меня рукой.

— Подожди, Страничек, — помолчал, выводя меня из себя, продолжил, — Зря ты в это дело ввязался. Непутевое оно. Да ты не ерепенься, послушай. Понравился ты мне. Тут лет триста назад дядька твой, тож Странник, заявился. Половину стаи порубил, а остальных на деревья подвесил. А за что, спрашивается. Ему, видишь ли, не понравилось, как мы на светило ночное воем. А ты… совсем другое дело. В маменьку пошел, значит. Не кричал, не грубил, жизней не лишал. За то огромное волчье спасибо. А насчет дела… Не справиться тебе. Даже с друзьями своими непутевыми. Девка то хоть умна, а второй, словно пташка небесная. Все нипочем. До фени то есть.

Справедливая характеристика. Я давно замечал, что Мустафа все больше в облаках летает.

— Мы тут со стариками покумекали, подумали. Обсудили, так сказать, злободневность ситуации. И пришли к выводу, что помочь должны. И советом и делом. Если, как ты говоришь, погибнет мир, то нам и кровушки негде будет взять. А так… Во общем, чтоб не загонять тебя под флаги, дадим два совета и две вещи волшебные. А может и не волшебные, кто их знает.

Старик вытащил из-за пазухи дудку деревянную, да мешочек грубенький.

— Дудка, знамо дело для чего. Небось сам догадался. Поиграешь, явимся. Мож и поможем чем-то.

— Точно?

— Куда ж денемся. Дудка вроде старая, проверенная.

— А это?— я показал на мешочек.

— А рыло его знает. Эт тебе подарок из самого дальнего селения. Старейшина сказал, будто тоже волшебный, а как пользоваться, никто не знает. Валялся без дела, решили тебе отдать. Авось пригодиться. Держи. Да на солнце не выставляй. Вонять будет.

— А советы?— поинтересовался я, запихивая подарки подальше.

— А советы такие. Как от нас выйдешь, двигайся так, чтоб солнце в полдень в правое ухо светило. Старики говорят, что в десяти днях быстрого бега странности творятся. Непутевые, да шибко страшные. Даже мы побаиваемся туда соваться. От смерти подальше. А второй совет еще заковыристей. Есть у нас книги древние, да разумные. Вот в них-то и написано, что да, имеется в наличии Сердце Тьмы. И то, что его победить сможет только смелый и бесстрашный. Эт понятно и дуракам. Одно тревожит. Книги сказывают, что уничтожившего Сердце ждет беда неминучая. А какая не сказано. Ты сам подумай-то. Даром что Сердце, так ведь еще Тьмы.

Дед закряхтел, поднялся, приглашая меня закончить приватную беседу.

— Все что имели, то рассказали. Не обессудь, коли чего не так. И вот еще… Ты не обижайся, но… посматривай за своими. Что-то в них неприятное есть.

Ясное дело. Одна железка бывшая, а второй кислород с мыслями.

Я выбрался из дома и чуть не задохнулся свежим воздухом.

Эх, хорошо-то как. Туман по травке стелется, солнышка дожидается. А где то за деревней соловушка поет. Прям как в деревне. Сейчас бы на озерко, да с удочкой. Задымить папироску и забыть обо всем на свете.

Старик куда-то отлучился, оставив меня на попечение двум девушек, тех самых, которые разносили бокалы с кровью. Девчонки странно подмигивали глазами, и молча зазывали в лес, показывая то. что они от меня хотят, далеко не двусмысленными жестами.

Как же, ждите. разбежался. Вас послушаешься, так потом по лесам будут носиться выводки маленьких Странников. Срам то какой.

Послышался шум, при внимательной расшифровке который оказался нестройным хором. Горланили безграмотно, но с чувством.

— А вот, новый поворот. Эх-ма. И мотор-р р-ревет, что, эх-ма, что он нам несет…

Из-за угла показалась компания. Пьяные, в дупель, оборотни тащили под руки несопротивляющихся Мустафу и Зинаиду. Причем первый отличался от людей-волков только невообразимо мутными глазами, да широкой, на весь лес, счастливой улыбкой. А про Зинку и говорить нечего. Самая настоящая песня. Одни повороты. Полнейшая отключка.

Мустафа свалился прямо в подставленные объятия и успел только сказать:

— Класс! — и заснул.

Зинка кое-как приоткрыла глаза, тупо посмотрела на меня, икнула и вырубилась.

— Эт мои ребята с тормозов сорвались, — пояснил появившийся старик, — Своим-то я уже вставил по первую декаду, а с твоими сам разбирайся. Всю деревню споили. Ни одного трезвого.

— Да как я сними пойду-то?— растерялся я.

— Эт ничего, щас приведем в полнейший порядок. Станут, как свеженькие.

Он отдал распоряжения, и несколько оборотней, продолжая подвывать до боли знакомую песню, поволокли ангела и Зинку к небольшому озерку. Потом, весело смеясь, дружно взяли за руки-ноги и также с юморком зашвырнули их подальше от берега.

Толи вода оказалась слишком холодной, толь была целебной, но через пять минут на берег вышли трясущиеся, жалкие и беспомощные ребята.

Их закидывали в озеро ровно десять раз. Сам считал. После последнего Мустафа сильно ругался, а Зинаида голосила и грозилась всем оборотням повырывать коренные клыки. На что волки — люди только дружно ржали.

— Ну что, алкаши, протрезвели?— строго спросил я приплетшихся друзей.

Ничего не сказали мне друзья. Только помахивали руками, пытаясь выразить ту неповторимую гамму чувств, которая их переполняла.

Прощание со стаей было коротким, но донельзя трогательным. Роли по сравнению с ночной встречей немного поменялись, и теперь основная масса оборотней окружила Мустафу и Зинаиду. Стая провожала друзей. Стая теряла хороших приятелей. Стая оплакивала замечательных собутыльников.

И долго еще вслед нам, пробиваясь сквозь деревья, неслась песня:

-… И не разберешь, пропасть или брод, омут или взлет…

Мне кажется, что еще многие и многие потомки замечательного племени оборотней-волков будут с умилением рассказывать юным волчатам о прекрасных людях, посетивших их стаю во время праздника полной луны.

— Что-то неспокойно у меня на сердце, — Зинаида беспокойно оглядывалась по сторонам, хотя по моему мнению никакой опасности не существовало. Но я прекрасно понимал, что к мыслям существа порожденного всесильным компьютерным мозгом, стоит прислушаться.

Давно остались позади владения оборотней. Холодные горы, недружелюбно встретившие нас пронизывающим ветром. Бурные, широкие реки, ворочающие своими водами огромные булыжники. Сухие, безжизненные степи. Десять дней мы двигались строго в направлении, указанным нам стариком. Полуденное солнце строго в правое ухо. Хороший ориентир, ничего не скажешь. Особенно в туманных горах, где не то что солнца, носа своего не видно.

Мы чертовски устали. В последние дни Мустафа все чаще вспоминал беззаботную ангельскую жизнь, а Зинаида тихие, теплые закоулки родного мозга Странников.

Да и я, чего греха таить, жалел о тех временах, когда после трудового дня можно было завалить в вечернюю баньку, попариться, веничком по уставшим бокам похлестать. А после и первачка с корешками выпить, огурчиком с грядки закусить.

— Что тебя беспокоит? — обратился я к Зинаиде, после ее замечания.

— Не знаю, Странник, — задумчиво отозвалась она, — Я чувствую приближение чего-то страшного. Не знаю чего.

— Нервы, — успокоил я. Весь заложенный во мне опыт предыдущих поколений Странников говорил, что ни страшного, ни опасного впереди нет. Только влажность повысилась. Впереди большой водоем или река. А наличие большой воды не всегда говорит о приближающейся опасности.

Мысли мои оказались правильными. Через несколько часов мы вышли к болотам.

— Мрачноватое место, — Мустафа пнул заросшую кочку и тоскливо окинул взором бескрайнюю ширь болота.

— Мда, — согласился я, — Куда дальше?

Повсюду, насколько хватало глаз виднелась одна вода с редкими островками растительности. Самое то, для героев.

— А я предлагаю идти направо. В обход, — предложила Зинаида.

— А почему не на лево, — мрачно не согласился ангел, — А еще лучше вплавь. Сделаем плот, поплывем. И окочуримся.

— Значит так, — прервал я начинающийся спор, — Идем, как и предложила Зина, направо. Если в течении трех дней не выйдем на заданное направление, делаем плот. Устраивает?

Предложение устраивало всех. С большими или меньшими выражениями недовольства.

Я понимал друзей. Премся за каким-то непонятным, и существующим ли вообще, Сердцем. Плохо питаемся, плохо спим. И сколько еще впереди, неизвестно. Есть от чего упасть духом.

Но иногда везение приходит незаметно. Через пять часов перескакивания с кочки на кочку, Мустафа радостно возвестил :

— Дорога, чтоб мне сдохнуть.

Довольно широкая, насыпная дорога, словно желтая стрела пронзала серую гладь болот и исчезала в туманном горизонте.

— У нас есть что-нибудь по этому поводу?— поинтересовался я у Зинаиды.

— У меня нет, — задумавшись на мгновение, ответила девушка, — Я же не могла впихать в себя все файлы. Ты же и сам Странник. Вот и ройся у себя.

— Ты мне не груби, Зинаида!— строго одернул я дерзкую девчонку. Распоясалась тут, — Как брагу с Мустафой хлебать, это ты умеешь. А обычные географические сведения из тебя клещами не вытянуть.

Мустафа давно уже отплясывал на дороге, радуясь твердой плоти под ногами. Было бы с чег?.

— Хорош прыгать. Один твой шеф, может быть, знает, какие сюрпризы приготовила нам топь. Дорога, дорогой, но не забывайте, что мы не на увеселительной прогулке. Полчаса привал, привести амуницию в полный порядок, отдохнуть, перекусить, справить естественные надобности и в путь.

Сам я двинулся в кусты, чтобы сделать то, что сам приказал. Позади до меня донесся недовольный голос Зинаиды:

— Золушек нашел, Странник несчастный! Сделай то, сделай это…

Устали люди.

Но через полчаса, выстроившись ровной линией, мы дружно двинулись навстречу, (так и хочется сказать — новым приключениям и опасностям,) зловонию и тухлому запаху застоявшейся воды.

После неудобных лесных дорог, засасывающего песка и скользких каменный склонов, наше путешествие превратилось в легкую, немного скучную от невзрачности окружающего ландшафта, прогулку.

Иногда на обочину выпрыгивали из болота зверюшки, отдаленно напоминающие земных жаб, разве что покрупнее, да посимпатичнее. Они таращили на нас глаза и издавали не совсем лягушачьи крики. Попробую воспроизвести: –"Кха-ха-ха, кха-ха-ха. "

Мустафа поначалу старательно распугивал жаб, бросаясь на них с мечом, но потом и это занятие ему наскучило.

— Скукота!

Я не стал возражать ангелу. И в самом деле, скучновато.

Совсем невмоготу стало на следующий день, когда мы, переспав пару часиков, продолжили путь. Представьте, справа болота, слева — болота. Спереди и позади ровная, никуда не сворачивающая, без выбоин, без колдобин дорога. Казалось, радуйся! Так нет. Фактор монотонности дурно сказался на сплоченности нашей команды.

Первой не выдержала Зинаида. Баба.

— Я больше не могу.

Мы с Мустафой недоуменно переглянулись. О чем это она?

— Я больше не могу выносить этих дурацких болот, этих хрюконосов, — оказывается так назывались существа, которых я обозвал жабами. А больше всего я устала от вас.

Мы снова переглянулись. Но на сей раз с некоторым недовольством. А мы то при чем?

— Я натура сугубо творческая, — продолжала развивать тему кибердиво, — Я создала это тело, чтобы восхищаться жизнью, сражаться и, наконец, умереть за мужчин.

Зинаида соизволила бросить на нас уничтожающий взгляд.

— Как я ошибалась! За кого сражаться? За кого отдавать свою молодую жизнь? За двух.., — она правильно делает, что старательно подбирает слова. Одно неверное выражение и ей крышка. А собственно, о чем это я? –… филантропов (слово то какое, чудное!)? Нет уж увольте.

— Зин, может прекратишь ныть? Всем тошно от болот. Но ведь и они когда-нибудь закончатся? И снова станет весело.

— Эх! А называется… мужики. Да разве о том я мечтала? Об этой убогой жизни?

— Да что знаешь ты о жизни?— закипел Мустафа, — Все время на сенсорах да полупроводниках.

— А ты? — Зинаида в долгу не осталась и завелась с пол-оборота, — Ангел! Да ты такой же ангел, как…

Последовавший вслед за этим диалог не отличался ни тактичностью, ни выбором высказываемых выражений.

Я несколько раз попробовал открыть рот, но получил такой двойной поток литературных слов, что решил не ввязываться. Пусть два сапога сами разбираются. Но через несколько минут мне пришлось вмешаться и чуть ли не силой разнять друзей.

— У меня есть две новости для вас. Плохая и хорошая. С какой начинать?

Зинаида и Мустафа под устали в словесных баталиях и им не было никакой разницы.

— Хорошо. Начну с плохой. Вы самые последние дураки, если тратите свои силы на выяснение идиотских вещей. Я знаю, что все устали и всем надоела эта дорога. Но каждый из нас не выбирал свою судьбу. Так что, дорогие мои, придется смириться с настоящим и терпеливо ждать светлого и прекрасного будущего. Если, конечно, таковое имеется. Вот и молодцы. А что касается хорошей новости, она перед вами.

Я показал на дорогу.

Шагах в двухстах болотная дорога обрывалась. Вернее, не совсем обрывалась. Посреди нее, разрывая полотно, лежал большой, плоский серый блин, метров в сорок в диаметре.

— Ну что, Зин. И по этому поводу у тебя ничего нет?

— Кроме догадки, что блин является отметкой середины пути, у меня ничего нет, — девушка пожала плечами, встряхнула волосами и смело зашагала вперед.

— Эй, я с тобой, — крикнул ангел и побежал за Зинкой. Дружба восстановилась, и это уже радовало.

Не доходя немного до странного образования, они остановились и, молча, подождали меня.

— Посмотри…

Зрелище, действительно, открывалось не слабое. Весь металлический круг, а сделан он был явно из металла, оказался сплошь завален белыми костями. То тут, то там валялись человеческие, животные, большие и маленькие черепа и кости. Самое странное, что на всей дороге я не встречал ни одного ребрышка. Только в кругу.

— Мда?— сказал Мустафа.

— Мда!— ответила Зинаида.

— Мда, — согласился я, — Предложения, пожелания, жалобы имеются?

— Что это может быть? — Зинаида опустилась на колени и осторожно дотронулась до выступающего над поверхностью дороги круга, — Ой, да он горячий.

Блин действительно оказался если не горячим, то весьма теплым точно. Ни одного ржавого пятнышка, Абсолютно ровная поверхность, без зазубринок.

— Зина, это построено не вчера. Ищи. Должны существовать какие-то сведения, — но встретившись с извиняющимися глазами девушки, я понял, что сведений не дождусь, — Ну хотя бы химический анализ, или что ты там можешь сделать?

Чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь, что Зинка, воплощая компьютерный мозг в женское тело позаботилась только о собственном благополучии и достоинствах. Если мне и не хватало сейчас помощи действительно умной машины, то виновата в этом, прежде всего, Зинаида. Ну да черт с ней.

— Странник? Ты у нас за старшего, тебе решать, — вы только посмотрите на этого подлеца! Не далее, как десять минут назад он обзывал меня недоучившимся дегенератом, а сейчас? Старшой! Странник! Я и сам знаю, кто я есть.

— Назад мы, естественно, не пойдем?

— Нет! Да ты что? Ни в жизнь! — одновременно возмутилась парочка. Я ж говорю, что спелись.

— Значит движемся согласно ранее намеченному маршруту.

Признаться, и данное предложение не вызвало особого энтузиазма. Тогда я предложил пойти на компромисс.

— Предлагаю! Один из нас, совершает разведывательный марш-бросок на круг. Если все нормально, значит… все нормально. Если нет, оставшаяся группа возвращается обратно. Согласны? Кто пойдет?

Указательные пальцы Мустафы и Зинаиды одновременно уткнулись в мою грудь. Их бесстыжие глаза смотрели на меня без всякой жалости. Отлично.

— Отлично!— сказал я, — Я рад, что у нас такое единодушие.

Отвернувшись от ребят, я скорчил недовольную рожу. А что, собственно, ты ожидал? Что Мустафа попрется сам? Делать ему больше нечего. А Зинка? Зинаида наверняка думает, что раз она женщина, то ее должны беречь. Ну и ладно.

Осторожно перенеся вес тела на левую ногу, я опустил правую на поверхность блина. Надавил, переступил и встал всей массой.

Ничего. Ноги мои не оторвало, меня не расплющило и не изжарило.

Осторожно перешагивая разбросанные кости, я медленно двинулся к центру этого странного во всех отношениях сооружения. Чем ближе передвигался к центру, тем труднее становилось найти свободное от останков место. А через несколько шагов, вообще, пришлось идти по густо усеянной поверхности.

Неприятное это дело, слушать как под твоими ногами рассыпаются, издавая скрежещущий звук чьи-то чужие черепа.

Я добрался до середины, остановился, подождал немного и только убедившись, что со мной ничего особенного не происходит, повернулся к друзьям.

— Давайте сюда. Все нормально.

Зинка и Мустафа, стараясь ступать точно по моим следам стали приближаться.

— Если все нормально, непонятно, зачем весь этот ужас, — Мустафа подобрал маленький череп какого то местного зверька, вскинул его вверх, — Быть или не быть? Вот в чем вопрос… мама!

По тому, как изменились лица ребят, я понял, что за моей спиной находиться нечто такое, что не может благоприятно сказаться на общее психическое настроение нашей компании. Глаза у Зинаиды приобрели цвет белой вишни, а Мустафа уронил череп и раскрыл рот, готовясь закричать.

Стараясь не делать резких движений, а черт его знает, что там, я повернулся.

Покачиваясь на огромных телескопических ногах, шевеля мохнатыми усами на том конце дороги возвышался паук. Высотой метров эдак пять.

— А вот и гостеприимный хозяин, — пробормотал я, пятясь назад.

По дороге я споткнулся о разбросанные ребра и дальнейшее отступление продолжал помогая себе руками. Добравшись таким образом до спутников, я принял нормальное, присущее двуногим, вертикальное положение.

— Главное не делать резких движений, — почему-то шепотом возвестил я, — Медленно разворачиваемся и уходим.

— Что? — не теряя сознание, прошептала Зинка.

— Ноги делаем, ребята.

Уговаривать никого не пришлось. Мы быстренько развернулись, готовясь побить все немыслимые рекорды по бегу на длинные дистанции, но… обратный путь оказался отрезан точно таким же чудовищем.

— Мы погибли, — невозмутимо констатировал ангел.

Пауки, что-то проскрежетали и стали неторопливо приближаться.

Только чудо могло спасти нас. Только чудо.

— По теории вероятности, если мы разом бросимся вперед, одному из нас удастся спастись, — наконец Зинка проявила свои способности. Все рассчитала и разложила по полочкам. Добрая душа. Только вот счет один к трем меня не устраивал. И я решил обратиться к живущему во мне знанию Странника.

Прикрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться, я заглянул в себя.

— Ты пришел за советом? — прозрачный силуэт в темноте говорил тихо, так, что приходилось напрягаться, чтобы расслышать слова.

— За советом и за помощью. У нас неприятная ситуация.

— Смерть?

— Похоже на то. Самим не справиться.

Силуэт помолчал немного.

— Если тебе нужен совет, я не могу его дать. Ведь я, это ты сам. Помощь? Что накоплено Странниками — твое. Только сумей распорядиться этим с умом. Вот все, что я могу сказать.

— Это все, на что ты способен? Это подло!

— Не сердись Странник. Единственное, в чем я еще могу помочь, открыть тебе путь. Иди и смотри.

Я открыл глаза. Пауки приблизились настолько, что казалось, еще одно мгновение, и мы окажемся в пасти этих монстров. Но теперь я знал, что делать.

Странные, незнакомые доселе слова вырвались из меня, сгущая болотный воздух и разрывая на части легкие. Зинаида страшно закричала, хватаясь за горло, Мустафа, побледнев, опустился на металлическую поверхность площадки.

А со мной творилось нечто удивительное. Я словно и не жил. Тело в одно мгновение стало мертвым, перестало биться сердце, легкие отказывались принимать живительный воздух. А душа, или то, что называлось ею, стала творить черное колдовство.

Воздух вокруг нас превратился в густой туман, затем в стену дождя и, вдруг, вспыхнул ярким ослепительным пламенем.

Я забрался обратно в тело, взвалил на себя Зинаиду, подхватил задыхающегося Мустафу и, сопровождаемый сплошным столбом пламени, двинулся вперед.

Чудовище, преграждающее путь, свирепо засвистело и попробовало пробиться сквозь занавесу бушующего пламени. В какой-то момент показалось, что ему это удалось. Но свирепый огненный хищник, протягивая длинные желтые язычки, перескочил на мохнатое брюхо паука и стал быстро распространяться по всему телу животного.

Паук теперь уже жалобно заверещал, попробовал сбить с пламя, Не удалось. Тогда, пользуясь древними инстинктами, паук бросился в болото.

Но жадное пламя не собиралось так просто отдавать захваченную добычу.

Изредка оборачиваясь назад, я видел, как бурлит болотная жижа, как выскакивают из воды пылающие ноги паука. Через несколько минут все было закончено. Остался только смрадный запах горелого мяса.

Второе чудовище немного потопталось позади нас, нападать не решилось и спустя несколько мгновений сгинуло в чавкающей болотной тине.

Столб пламени тихо погас, оставив после себя совершенно чистую серую площадку. Хорошая жатва.

Я свалился на второй половинке дороги. Рядом не мог отдышаться ангел. Зинаида медленно приходила в себя.

— Что это было? — давясь воздухом, спросил хранитель.

— Спасение, — просто ответил я.

— Это ты его сделал? Если да, то я весьма уважаю твои способности к колдовству. Но обещай, никогда не делать этого без предварительного уведомления. Иначе сердце мое не выдержит.

Сказал и свалился без памяти.

Я последовал за ним. Не беспокоясь больше ни о пауках, ни о чем другом на свете. Я был горд. Сегодня я воочию увидел, что все эти шуточки по поводу Великих Странников не такая уж ерунда и не ограничиваются только мыльными пузырями. Я познал силу. И теперь у меня не возникало сомнений в том, что рано или поздно я найду Сердце Тьмы и сумею распорядиться им так, как того оно заслуживает.

И впервые за все эти дни я заснул совершенно спокойно, не беспокоясь ни о безопасности друзей, ни о своей. Теперь за моими плечами вовсю развевался гордый стяг Великих Странников.

Конец болотной дороги ознаменовался новой встречей.

Вначале мы услышали веселую музыку, затем рассмотрели сквозь дымку развевающиеся стяги и, вскоре, показались сами встречающие.

От нормальных людей, весело размахивающую руками толпу, отличало только то, что все они были лилипутами. Не настолько маленькими, что бы не замечать их, но и не настолько большими, что бы относиться к ним слишком серьезно. Просто маленький народец.

Едва мы сошли с желтой дороги на землю, нас обступило около сотни человечков.

— Браво, браво! — вопили они старательно и подбрасывали в воздух свои шапочки.

— Что-то не слишком мне нравиться прием, — угрюмо пробурчал Мустафа, старательно освобождаясь от липнущих к нему крошечных ручек.

— Да брось ты! — мне лично понравились лилипуты, — Весьма милая и тепла встреча.

— Вот и я говорю, — не унимался ангел, — Слишком теплый. С чего бы я стал так веселиться?

— Может быть мы первые люди, появившееся на дороге.

Довод вполне убедительный. Мустафа ничего не ответил, но я почувствовал, что настроение у него упало до нулевой отметки.

Маленькие люди расступились, и перед нами возник лилипут в смешной, широкополой шляпе без верха. Он аккуратно расшаркался, поклонился и торжественно произнес:

— Королевство Его Величества Узура Первого приветствует Вас! Его Величество король просит проследовать за мной в главный дворец, чтобы лично выразить Вам, героям и храбрецам, свое уважение.

— Я ж говорил, что не все тут чисто. Монархия, — зашептал мне на ухо ангел.

— А ты хотел встретить демократическую республику с президентом во главе? — я отвесил вежливый поклон встречающему лилипуту и обратился с ответной речью. Как и положено:

— Мы с удовольствием принимаем приглашение Его Величества Узура Первого и будем счастливы услышать его голос.

— Ты давно стал дипломатом?

Мустафе не нравилось абсолютно ничего. Маленький рост жителей, их приветливые лица, приглашение короля. С Зинаидой, наоборот, проблем не возникало вообще. Она тискала в своих объятиях сморщенные веселые рожицы и радостно смеялась. Какие разные люди.

Мы последовали вслед за малышом в шляпе, сопровождаемые многочисленной толпой, не перестающих веселиться лилипутов.

За густыми деревьями, обступающих дорогу, вскоре показался город.

— Вот тебе и лилипуты.., — пробурчал хранитель.

Город оказался совсем не маленьким, как я ожидал. Несомненно, дома не возносились в небо и не впечатляли размерами. Самые обыкновенные постройки, соответствующие росту коренных жителей. Но вот во всем остальном! Вокруг города возвышалась приличная крепостная стена с многочисленными башенками, в которых я заметил неусыпных стражей с копьями наперевес.

Массивные ворота распахнулись, и на нас бросилась стая здоровенных собак, которых с трудом удерживало по трое лилипутов.

— У нас частенько случаются набеги недругов, так что приходиться постоянно быть настороже, — пояснил сопровождающий нас лилипут.

— Да все нормально, — успокоил я хозяина, старательно обходя клацающих зубами псин, — Главное чтоб вам было хорошо.

А на улицы, казалось, высыпали все жители. Обступив плотной стеной дорогу по которой мы двигались, люди махали маленькими флажками и дружно скандировали:

— При-вет ге-ро-ям! При-вет ге-ро-ям!

— А позвольте узнать, уважаемый? От чего нас так торжественно приветствуют? — обратился мрачный Мустафа к лилипуту.

Тот не оборачиваясь, пояснил: