— Я вообще удивлен, что они приблизились к дороге настолько близко. А сейчас всего лишь день. И скоро придет ночь.

— Что же делать?

— Пока ничего.

Ночные вепри нападают исключительно в темное время суток. Причем темным они считают не только ночь. Для них достаточным основанием является наступление сумерек и даже серая ненастная погода. Лишь бы солнце не светило в глаза. Может быть мы успеем выбраться из леса до наступления темноты. Если нет… то придется драться.

Я не видел друзей в настоящем бою. На Зинаиду можно положиться. Компьютерный мозг наверняка заложил все необходимые основы в создаваемое тело. А вот что с Мустафой? Зинка лепила его по собственному желанию и заботилась только о красоте. Мышцы у него есть. Этого не отнять. А вот работать мечом? Сомневаюсь.

Не успели. Светило как-то торопливо спряталось за деревьями, и лес погрузился в сумерки.

— Вот и все, — как-то даже обречено простонал Мустафа, — Каюк нам.

— Не дрейфь, отобьемся.

Весь накопленный во мне опыт старых солдат подсказывал — ищи открытую местность. Только там возможно наиболее эффективное использование полученных знаний. И размахнуться есть где и поколдовать.

Поляна, не поляна, а опушку небольшую нашли мы скоро.

— В центр и замереть, — приказал я, оглядывая место. Словно собака, я чувствовал, что вепри где-то рядом. Кружатся, выжидают. Странные существа. Могут наброситься в любую секунду, а могут, побаловав, убраться восвояси. Страху только нагонят и с миром отпустят.

— Снимайте плащи, доставайте оружие.

— А почему оно не серебренное?— поинтересовался ангел, — Насколько мне известно с нечистью можно сражаться только серебряным оружием.

— Это мы для них нечисти. Они-то в своем мире. Да ты сам говорил что-то о двадцать первом веке? Забудь о сказках. Все реальность.

— А как же колдовство?

— Не колдовство это, а… тихо…

Со стороны ближайших деревьев послышался тихий, протяжный вой.

Острия мечей моментально повернулись в сторону звука.

С противоположной стороны послышался второй, похожий на стон. Затем справа, слева, со всех сторон.

— Встаньте в круг. Прижмитесь плечами. Даже если заметите малейшее подозрительное движение в воздухе — рубите. Об одном прошу. Тебя, Мустафа. Так как на дороге палкой орудовал — не надо. У меня одна голова. Теперь ждите.

Минуты тянулись невообразимо медленно. Чувство, что рядом кто-то есть, усилилось. Одно из самых неприятных ощущений человека. С каждым случалось. Сидите в пустой комнате и ощущаете дыхание в затылок. И повернуться страшно, и продолжать сидеть без движения невозможно. Повернешься резко — никого. Только волна упругого воздуха в лицо ударит. Если такое случалось, знайте — ночные вепри приходили. Баловались. А те, с которыми не баловались, уже ничего не расскажут. Потому, как мертвы давно.

Мда. Мрачненькие у меня мысли. И особенно сейчас. Того и гляди в лицо гадость какая-нибудь вцепиться.

Зинаида чуть слышно охнула и рубанула поперек себя мечом.

Нечеловеческий визг потряс весь лес.

Я содрогнулся от ужаса и приготовился дорого продать свою жизнь.

Но вообще-то это кричал Мустафа.

— Ты что? — переводя дух, зыркнул я на друга.

— Психическая атака. И все, — пояснил Мустафа, ничуть не смутившись.

— Дурень, ночные вепри совершенно ничего не слышат.

Зря я отвлекался. Мощнейший толчок в область паха, клацание невидимых зубов и клок плаща завертелся в невидимой пасти в полушаге от меня. Ни мгновения не раздумывая, приходя в восторг только от одной мысли, что чужие зубы не откусили ничего ценного, я полоснул острием меча чуть ниже дергающегося в воздухе черного материала.

Меч споткнулся о твердое, послышался характерный звук распоротого тела, визг, и, в воздухе проявился силуэт раненого или убитого мной зверя.

Представьте себе грудного ребенка, выросшего до размеров большой собаки, совершенно безволосого, передвигающегося на четвереньках, с отсутствующими ушами, с массивной, хорошо развитой нижней челюстью.

Что-то вроде этого валялось перед нами, еще подергиваясь в конвульсиях, но уже безопасное.

— Мать моя небесная!— воскликнул ангел, — Да это же почти ребенок!

— Точно так же, как крокодил почти домашний попугай, — поправил я, — Вы, ребята, не отвлекайтесь. Вепри замешкались, но сейчас попрут все вместе. Берегите себя.

— Придется, — согласился Мустафа, поглядывая на мою оголившуюся часть тела, — Смотри ка, чуть не откусил.

Я быстренько обмотался плащом, прикрывая выдранный кусок. Действительно, повезло.

— Поберегись! — Мустафа прыгнул вперед меня и рубанул что есть мочи. Меч со страшным свистом сделал круг под триста шестьдесят градусов, чуть не распоров мне живот.

Я хотел было пожурить ангела, но на это не осталось времени.

Вепри поперли, словно бешенные.

Я благодарил судьбу, что они не стали дожидаться полной ночи. Их силуэты, словно капли дождя на стекле еле угадывались в воздухе, и это облегчало нашу задачу.

Тактика нападения у вепрей не отличается разнообразием. Приближаются на расстояние двух шагов, приседают на задние конечности и, на секунду замерев, бросаться на жертву. Главное уловить этот момент. Приближающийся сгусток воздуха, остановка и атака. Только гляди в оба.

Они возникали со всех сторон. Быстро приближаясь, готовились и прыгали. Именно в прыжке, когда тело двигается по инерции, лучшее время убить вепря. Что мы с большим успехом и делали.

Убитые и раненые существа падали на землю и мгновенно превращались в белесые тушки, потерявшие свою защитную невидимость.

Я спокойно дожидался нужного момента, и перехватывал летящие тела в воздухе. (Вообще-то я здорово волновался, но скорее волнение возникало от самого процесса, нежели от страха.) Мустафа, выпятив челюсть бесперебойно, словно мельница, крутил перед собой мечом, вполне удачно справляясь с ролью защищающегося. Изредка он помогал себе ногами, хотя я даже не представляю, как он это делал.

Зинаида молча, без лишних движений, остервенело втыкала меч в невидимых вепрей. У нее это так замечательно получалось, что я. грешный, подумал о том, что она, конструируя себя, позаботилась о способности видеть в инфракрасном свете любое существо.

Тем не менее я бы не сказал, что наше положение настолько хорошо, что бы петь песни и предаваться радужным мечтаниям.

Мустафа несколько раз проморгал броски, и только заботливая Зинаида уберегла его от зубов ночных гостей.

Через полчаса, когда вокруг нас образовалась довольно приличная кучка убитых, я понял, что если не придумать ничего получше, мы сможем продержаться еще от силы десять, пятнадцать минут. Ангел устал, его меч уже не так весело мотался из стороны в сторону, все чаще опасно опускаясь на землю. И только счастливая звезда Мустафы спасала его от смерти. Под счастливой звездой я подразумеваю Зинаиду, которая, пренебрегая собственной жизнью, самоотверженно отводила от ангела налетающие тела. А мне приходилось присматривать за ними обоями. Сказать по правде, я тоже устал. Ничто не совершенно.

— Вась!— хриплый, надтреснутый голос Мустафы, вырвал меня из транса войны, — Ты же волшебник, сделай что-нибудь!

Рад бы, мой друг, рад бы. Но что такое волшебство? Иллюзия. Направлена прежде всего на психическое воздействие. Из пустоты не создашь что-то. Только образ. А в нашем положении образа не помогут. Слишком реален противник. Хотя…

Сознание моментально отключилось от действительности, оставив только небольшую щелку, чтобы контролировать ситуацию, превращая меня на некоторое время в зомби. Тело продолжало видеть, двигаться, сражаться, но мозг погрузился в себя.

В огромном, бесконечно длинном коридоре на полках стояли маленькие, одинаковые коробочки. Без каких либо надписей и обозначений. Но я прекрасно знал, что в них находиться. Это где-то здесь. Невидимая рука протянулась, выбрала среди коробочек одну, раскрыла. Именно то, что нужно. Теперь обратно.

— Васильич, что замолчал…

Сознание отсутствовало всего какое-то ничтожное мгновение, но и этого оказалось достаточно, что бы ночные вепри почувствовали неладное и устремились на странного человека, от которого исходил запах смерти.

Каким-то пятым чувством я знал, вепри догадываются, что время честной драки закончилось и сейчас произойдет нечто для них неприятное.

Если говорить просто, без заумных фраз, это действует так. Черная коробочка с колдовством выплескивает знание в определенное место в мозгах. Маленькое, пока что слабое знание быстро растекается по всему телу и достигнув критического объема выплескивается наружу в виде определенных волн. А там уже дело ясное. Или волшебство приобретает форму иллюзии, или превращается в какое-либо действие.

Поверили? Зря. Об этом не рассказать в двух словах. Не то что невозможно, просто не положено. У любого человека есть тайны, которые никогда не становятся достоянием других. У Странника своя тайна. И никто, никогда не узнает, в чем она заключается. Просто в нужный момент происходит нечто, что требуется в данный момент. И не спрашивайте у Странника, как это вышло. Он только рассмеется вам глаза и подумает о невоспитанности спрашивающего. Что бы этого не случилось, принимайте Странника таким, каков он есть. И вы не пожалеете. Поверьте мне.

Свет возник где-то высоко в небе, бесконечно удаленный от планеты. На мгновение замер и… устремился вниз.

Место на котором мы оборонялись, накрыло желтой волной. Мы стояли в огромном столбе света, удивленно (я не имею в виду себя.), озираясь по сторонам. Вепри прекратили бросаться на нас, отступив за четко выраженный освещенный круг.

— Ты что сделал, Васильич?— ангел задрал голову в небо и проследил долгим взглядом дорогу света, — Иллюминация-то какая! Я же говорил, что ты гений!

— Вы не слишком радуйтесь. Вепри быстренько очухаются и попрут снова. Но теперь станет полегче.

Ночные гости, действительно, оправились достаточно скоро и нападение возобновилось с новой силой. Но теперь преимущество было на нашей стороне.

Как только тушка ночного гостя попадала на освещенный участок, она моментально становилась видна. Бери, не хочу.

Каким-то образом свет тормозил движения вепрей, они стали медлительны и неповоротливы. Теперь даже Мустафа находил скучным наше время провождение. Ну что это такое? Выпрыгивает на свет огромная, заторможенная лягушка. Пучит глаза и медленно нападает. Хватает времени, чтобы неторопливо распороть ей живот, откинуть подальше и, зевая, ждать следующего.

Через час все закончилось.

Мустафа небрежно вытер клинок, носком сапога поворочал одну из тушек, рассмотрел внимательно пасть с клыками и глубокомысленно заметил:

— А все-таки ангелом быть лучше.

Остаток ночи мы провели в круге. Я был уверен, что вокруг нас больше нет опасных существ, но поддавшись на уговоры спутников, согласился переждать ночь на защищенном участке.

На утро, едва засеребрился рассвет, столб света исчез, и мы смогли полностью лицезреть открывшуюся нам картину. Занятие не для слабонервных.

Зинаида насчитала около ста вепрей, валяющихся по всей полянке. Скрюченные, некоторые еще теплые тела образовали сплошной круг, в центре которого топтались мы.

— Что-то мне не по себе, — сказал Мустафа, и я молча с ним согласился.

Одно дело убивать, защищая собственную жизнь, совсем другое видеть дело рук своих. Конечно, я понимал, что убийство в нашем случае рассматривалось как средство самообороны, но…

Я затряс головой, отгоняя мысли о жизни.

— Уходим, — и со мной все согласились.

Осторожно перешагивая через поверженные тела, мы выбрались на дорогу и, не оглядываясь, почти бегом, двинулись дальше.

Лес кончился неожиданно. Мы стояли на краю леса и с интересом разглядывали виднеющийся на горизонте город. Даже с такого большого расстояния было понятно, что он не просто огромен — громаден.

— Это Прорва. В моих каталогах он значиться как Прорва.

Скосив глаза, я взглянул на Зинаиду. Странно. До этой минуты я думал о ней только как об искусственно созданному подобию человека. Но после сегодняшней ночи, когда она молча сражалась рядом, я стал относиться к ней несколько иначе. Красивая, сильная, с хорошей фигурой. Не девушка, а мечта. Что еще нужно Мустафе? Ведь все это для него. А он, дурак, не понимает.

— Зин, — я выбрал момент, когда ангел отлучился в кусты, — Личный вопрос можно?

— Я все еще твоя служанка, — Зинаида улыбнулась.

— Вот ты и Мустафа… Между вами… как бы это сказать…

— Ты хочешь спросить, насколько я человечна?

— Ну почти так.

— Физиологически я полностью идентична человеку. Несколько завышены некоторые аспекты, но это для пользы дела. Я вынослива, про ум — сам знаешь.

— А… в сексуальном плане… отклонений нет?— провалился бы на месте. Но мне необходимо знать все.

Зинаида рассеялась.

— Я же сказала, что в чем-то отличаюсь от нормального человека.

— Но вот Мустафа…

— Мустафа не совсем освоился со своим телом. Но это пройдет. И я думаю, что когда-нибудь, если Странник не будет возражать, я и он…

— О чем шепчетесь? — хранитель появился как всегда вовремя.

Я ответил правду:

— О тебе.

— Так, так. И что может сказать мой собственный подопечный жестяной банке?

Зинаида выразительно посмотрела на меня и демонстративно отошла в сторону.

— Мустафа. Ты бы полегче с Зиной. Она ж все таки тебя…

-… Создала. Ну и что с того. Мне, что, влюбиться в нее?

— Дурак ты. Забыл, как стихи ей ночью читал?

— Наваждение. Только наваждение.

— Пошел ты, знаешь куда!

Ангел обиделся и отвернулся. В нашем небольшом отряде возникли значительные разногласия.

— Что за город? — отходчиво поинтересовался ангел.

— Прорва.

— Это-то я слышал. Что в нем особенного? Город, как город, а название, аж жуть берет.

— Город, из которого никто никогда не выходил.

Мустафа обдумал сказанное.

— Сгинул в прорве. Мда. Веселенькое дело. И мы, насколько я понимаю, собираемся испытать справедливость народной мудрости. Верно?

Все правильно, друг мой. Все правильно. Можно конечно миновать город стороной, но где гарантии, что именно там мы не найдем нужное. Хотя, по правде, мне и самому не улыбалось оказаться внутри города. Нехорошая слава, неприятные разговоры.

— Зина, есть что-нибудь еще про Прорву?

— Немного. Город занимает площадь около тридцати квадратных километров. Выпущенные лет двести назад автоматические разведчики не подтвердили наличие живых существ в городе. Попытки узнать что-либо напрямую оканчивались полным провалом. Три экспедиции ваших предков сгинули, как только переступили черту города. С тех пор город объявили запретной зоной. По крайней мере для Странников. Можно предположить, что Прорва заброшен, но он, я не знаю как, расширяет свои владения. Это все.

Все совпадает. Точно такая же информация содержится и у меня. С одним, небольшим дополнением. В городе исчезают любые живые существа. Не играет роли, Странник ты, нелюдь, или просто залетная птичка.

— Вы собираетесь войти в город? — ангел подозрительно воззрился на нас.

— Нет. Не "вы", а мы. Ты тоже пойдешь с нами. Имеются возражения?

Мустафа, хотел что-то сказать, но передумал. И правильно сделал. Если бы сейчас он отказался, я посчитал его за последнего труса.

— Мы войдем в город ровно в полдень. Держаться всем вместе. Заметите подозрительное, все равно что, говорите сразу.

— А я уже заметил, — ангел старательно обкусывал ноготь на мизинце и делал вид, что происходящее его абсолютно не касается.

— Мустафа, я просил говорить сразу, а не выпендриваться. Любая мелочь может спасти наши жизни.

Хранитель отодвинул руку, осмотрел проделанную работу и беспечно заявил:

— Облака.

— Что, облака?

— Ну посмотрите на небо! Облака пролетающие над городом имеют странный красноватый оттенок. Заявляю Вам, как специалист проживший большую часть жизни на небе, такого в природе просто не может быть. А если может, то скажу почему.

— Ну не тяни.

— Солнечный свет отражается на земле от чего то красного. Причем больших, очень больших размеров. Я думаю. что это кровь.

Мы с Зинаидой спустили воздух из легких. Ну что можно сказать. Облака действительно имели нехарактерный им цвет. Но в остальном…

— У тебя бред, ангел.

— Жаль, что вы мне не верите.

Город с каждой минутой становился все ближе и ближе. Удивляла странная, мертвая тишина. Не слышно пения птиц, не летают букашки. Даже ветер, казалось, заснул вблизи непонятного города.

Ковер травы как-то разом оборвался, и мы ступили на серые каменные плиты.

— Что-то мне не по себе. У вас нет чувства, что за нами наблюдают?

Мустафа был на удивление спокоен.

— Как бывший ангел шестого разряда замечу, то, о чем ты говоришь, навязчивая идея параноика. Мне тоже не по себе, но совершенно по другим причинам. Чем ближе я подхожу к городу, тем больше меня донимают невидимые голоса. Разве вы не слышите?

— А у меня совершенно другая реакция. Посмотрите на меня, — Зинаида откинула с головы капюшон и оголила руки.

О, Господи! Вся ее кожа сморщилась, лицо покрылось трещинами морщин, а глаза… глаза превратились в вечно плачущие источники столетней старухи.

— Я очень некрасива?

Мустафа подошел к ней вплотную, заглянул в лицо, взял за шершавую ладонь.

— Не плачь. Скоро все это кончиться. Хотя выглядишь ты для своих лет достаточно бледной.

— Без паники. Если нам повезет и мы выйдем из города, уверен, что все вернется на прежние круги, — а вот в этом-то я уверен и не был. Но надежда, есть надежда.

Каменные плиты кончились и мы как то сразу оказались в самом городе.

— Ничего не понимаю, — ангел растерянно оглядывался по сторона?.

Я находился в аналогичном расположении духа. Хоть мне и не доводилось много путешествовать, но я точно знал, на свете никогда не существовало подобного города.

Дома, казалось, только что выкрашены. От некоторых еще несло свежей краской. Беленькие, симпатичные, уютные улочки радовали глаз красочными вывесками, приглашающими заглянуть то туда, то сюда. В раскрытых окнах первых этажей громоздились полки со всевозможными продуктами. Начиная от экзотических и заканчивая самыми повседневными. Беленькие занавески на окнах, внутри уютные комнатки, с мебелью и коврами. Фонтаны разбрызгивающие ослепительно чистую воду. Брусчатая мостовая, ажурные мостики через тихие каналы. И везде, во всех домах открытые нараспашку двери. Заходите гости, милости просим.

— Я сплю?

Ангел протянул руку, собираясь взять большое красное яблоко. Я остановил его.

— Может быть это и сон, но слишком реален. Я советую ничего не трогать и никуда не заходить.

— Это почему?— возмутился хранитель, — Ты только посмотри, какая роскошь кругом. Давай! Идемте внутрь. Перекусим, вздремнем пару часиков. А потом уже и поищем наше Сердце.

— А в самом деле, почему бы и нет, — Зинаида превратилась в самую настоящую старуху. Сгорбленную, беззубую. Смотреть на нее без слез я уже не мог.

— Не советую вам ребята делать опрометчивые шаги, — может быть я и согласился на предложение Мустафы, но меня до сих пор так и не покинуло чувство посторонних глаз, — Подумайте сами. Город в котором есть все, что душа пожелает. Нет только людей. Ни одного. Это не странно?

— Да брось ты, Василий! Обыкновенный автоматизированный город со всеми удобствами. Кругом сплошная электроника. Вот и все ответы.

— А ты никогда не задумывался, почему мы вооружены только холодным оружием? У нас имелись все возможности прихватить из подземной лаборатории парочку бластеров или что-нибудь в этом роде. Поинтересуйся у Зинаиды. И кстати, посмотри на нее повнимательней, радужный город не слишком рад встречи с ней.

Зинаида что-то прошамкала, и ни я не Мустафа ничего не разобрали. Пришлось коротко объяснить мне.

— Когда ты еще находился в оболочке ангела, как можно было тебя убить?

— Да никак, в отличии от сегодняшнего дня, будь он неладен. Ну разве что сильным направленным излучением. Но это только теория.

— Здесь почти тоже самое. Теоретически можно пользоваться огнестрельным оружием, но на практике ничего не выходит. Только холодная сталь. Но, собственно, к делу это не относиться. Мы говорим о городе — приманке. Не зря же его назвали Прорвой. Каким-то образом он приманивает и что-то, или кто-то неизвестный нам уничтожает все живое. Отведи Зинаиду на середину улицы, а я проведу небольшой опыт.

Подойдя к ближайшему дому, я кончиком меча прикоснулся к стене.

Стена элегантно втянулась, старательно избегая острия.

— Видел?

Мустафа осторожно приблизился и повторил эксперимент со старательностью школьника. Стена отреагировала совершенно другим образом.

Чуть в стороне от меча Мустафы вырос белый, окрашенный отросток и с силой толкнул последнего в грудь.

Ангел вскрикнул и быстренько на карачках отполз от живой стенки. Я, естественно, последовал за ним.

— Ну ничего себе! Снова влипли.

А с городом происходило нечто странное.

Окружающие нас дома вздрогнули, сдвинулись с насиженных мест и стали медленно приближаться к нам.

— Мама! — только и сумел прошептать Мустафа.

Переворачивались навзничь лотки с едой, опрокидывались ящики с фруктами. Упав на землю они, словно живые двигались на нас, чуть впереди массивных стен.

— Надо рвать когти, — Мустафа взвалил ничего не соображающую и уже не стоящую на ногах Зинаиду и заметался в поисках свободного прохода. Но везде натыкался на стены.

Они дышали, ходили волнами, изгибались самым невероятным образом.

Ангел опустил девушку и посмотрел мне в глаза.

— Может попытаться через сами дома. Выскочим на крышу и смоемся?

— Нет. Посмотри, весь город пришел в движение. Мы — жертва. А он — охотник.

Мустафа грязно выругался и, сжав меч, бросился к домам. Но похоже, что здания давно овладели способом и нападения, и обороны. Стены ловко избегали стали, а вырастающие то тут, то там отростки спихивали озлобленного ангела в центр образовавшегося круга.

— Это все не то, Мустафа. Должно быть что-то, что остановит город.

— Вот ты и думай, а я перед тем, как быть скушанным какой-нибудь сосисочной попробую подраться.

— Я кажется нашел.

Взгляд уперся в Зинаиду. Она сидела на мостовой, пуская слюни и выплевывая последние гнилые зубы.

Почему именно она? Не тронули ни меня ни ангела. Только ее. Значит она чем-то не угодила.

Я подскочил к девушке и с силой затряс ее за плечи.

— Зинаида! Зинка, очнись.

На какое то мгновение мне показалось, что глаза ее приобрели осмысленное выражение, но и это ощущение вскоре пропало. Голова ее упала на бок и она захихикала, обнажив беззубые десна.

— Мус, нужна твоя помощь. Да оторвись ты от этих долбанных стен. Слушай внимательно. У тебя должно получиться. Ты был когда –то ангелом. Так? И мог проходить через любые предметы. В том числе и живые. Так или Не так?

— Ну так, — Мустафа, тяжело дыша, соображал, что от него требуется.

— При слиянии с живым существом, ты мог действовать на него.

— Ну… Тяжело, но можно. А что?

— Сейчас попробуешь. Ты должен войти в Зинаиду и слиться с ней. Найти в ее мозгах нечто такое, чего боится город.

— Да, но сейчас-то я человек?! Как…

— Не знаю… Нет времени… Это последний шанс. Через несколько минут город поглотит нас. И тебя в том числе, если не будешь таким упрямым. Давай, Мустафа. Хоть попробуй.

Я взглянул на ангела таким умоляющим взглядом, что он сдался.

— Да согласен я, согласен. Но как мне выйти из тела? Как… слиться с Зинкой?

— Попробуй просто поцеловать ее. Ведь она тебе, кажется, когда-то нравилась?

Мда. Будь я на месте Мустафы, то без проволочек врезал бы мне по морде. Целовать сморщенную, ничего не соображающую старуху, со слюнявыми губами — это мог предложить только настоящий враг.

— Ты что, сбрендил?

Я развел руками, показывая, что у меня другого плана не имеется.

Ангел чуть не плакал. Он обхватил голову старухи обоими руками, закрыл глаза и…

— Мустафа, еще одно условие. .

— Ну что ты от меня хочешь? — парню было явно не по себе. Кажется, его скоро вырвет. Но я ничем не мог помочь ни ему, ни Зинаиде, ни самому себе.

— Ты должен сделать это с любовью в сердце. Может быть я говорю чушь, но мне кажется, что так будет правильнее. Ты просто вспомни, какой была она в первую ночь в лесу.

Я замолчал, предоставив Мустафе полную свободу действий.

А город между тем подползал все ближе и ближе. Самые настырные мелкие вещи нетерпеливо дергали меня за подол плаща, покусывая его неизвестно откуда появляющимися зубками. Я с ужасом представил, какие челюсти у домов.

Мустафа несколько секунд сидел неподвижно, обречено свесив голову, затем, я не знаю, что с ним произошло, лицо осветилось счастьем. Нежно разглядывая сморщенное лицо, он прильнул губами к потрескавшимся сухим губам Зинаиды и замер, в этом самом прекрасном и столь же необычном поцелуе на свете.

Докторская колбаса, больше похожая на "собачью радость", чуть не повизгивая от радости, жадно отхватила кусок походной сумки и с ужасным чавканьем проглотила приличный кусок.

— На, подавись, скотина.

Я швырнул к подножию ближайшей стены остатки сумки, плащ, ненужные ножны и всю ту мелочь, которая болтается в карманах путешественников, в надежде, что они сослужат когда-нибудь службу. Время пришло.

На вещи бросились все окружающие нас предметы. И кажется завязалась потасовка из-за обладания запасной пары моих носков. Тех, не стираных. Дома же неторопливо продолжали сжимать круг. Маленькие домики, попыхтев и получив от больших пару-другую хороших трещин в стенах, прятались за спинами более старших товарищей. Все как в курятнике. Оттолкни ближнего, слопай внизу стоящего.

Что-то слишком долго Мустафа телиться. За это время можно раз десять обшарить чужие мозги, вывернуть их наизнанку и даже узнать, болел ли подопытный в детстве свинкой.

Я потянул ангела за одежду, пытаясь привести его в исходное положение. Тело хранителя подалось слишком легко, с наисчастливейшим лицом, стеклянными глазами Мустафа шлепнулся на камни.

— Да вы что, сговорились? — я чуть не плакал. Зинаида состарилась, Мустафа как наркоман валяется. А я тут один, в свежем уме и чистой памяти должен смотреть, как меня кушают? Ни хрена!

Схватив Мустафу за грудки я влепил ему пару хороших пощечин.

Рожа ангела порозовела, он затряс головой и, наконец-то, пришел в себя.

Не глядя на меня он бросил: — Неси Зинку— и двинулся прямиком на белую стену.

Или свихнулся, или… тоже свихнулся. Иного не дано. Но послушаемся ангела, раз самому в голову не приходит ничего путного.

Зинаида оказалась легка, словно пушинка. Сплошные кости. И безусловно мертва. Черт. Будем надеяться, что Мустафе удалось что-то выкачать их Зинаиды. Жаль девчонку, но ничего не поделаешь.

А ангел, откидывая ногами настырные вещи приблизился к дому с колоннами, встал перед ним и странно затряс руками. Мелко, мелко так. А я еще сомневался в его вменяемости.

Но странное дело. Дом, только что пытавшийся затащить Мустафу выросшими из стен отростками в парадную пасть, замер. Я хочу сказать. что он попросту застыл, как каменный. Собственно, таким он и был.

Чуть слышных треск прошелся по всему зданию и… оно рассыпалось мелкой крошкой перед ногами великого (я должен поправиться — "Великого") ангела.

От поднятой пыли на меня нашел кашель, и я потерял несколько драгоценных секунд. Нет, со мной ничего не случилось. Просто я не успел лицезреть, как хранитель расправляется с очередным домом. Последнего постигла такая же участь.

А дальше было все совсем неинтересно. Мустафа, как добрый волшебник шел через город, тряс ручищами и работал под экскаватор. Я плелся за ним и тащил на себе безжизненное тело Зинаиды.

— Это не то, что мы ищем? — я врезался в спину остановившегося ангела и взглянул на заинтересовавшую его картину.

Батюшки. Прав оказался ангел. Так вот откуда берутся красные облака.

В самом центре прожорливого города находилось большое озеро. Вода красного цвета была недвижима. Словно огромное зеркало, озеро отражало солнечные лучи и окрашивало проплывающие над ним облака.

— Это кровь, — без эмоций констатировал Мустафа, — Они ее собирают. Зачем, не знаю.

— Да, да, — понимающе закачал я головой, — Собирают.

Я что-то стал волноваться за друга. Каждый раз он меняется совершенно непостижимым образом. То рохля, то герой. Или у них у ангелов доля такая. Дурная.

— Идем, — ишь ты! Ни тебе пожалуйста, ни будьте любезны. Выберемся, я напомню. Хотя нет, не стоит. В его сегодняшнем состоянии лучше не напоминать, как я ему по роже нашлепал.

И послушно заковылял следом.

Наше движение по городу больше всего напоминало работу лесорубов в лесу. За спинами оставалась широкая просека из погубленных деревьев. Свободное место никто не занимал, даже наоборот. Дома стремились отползти как можно дальше от злополучного места. Но и там их настигала карающая десница ангела. Интересно, чем же все-таки их достал Мустафа?

Примерно часа через два мы вышли из города. Вслушайтесь в эти золотые слова! Мы вышли из Прорвы! Из населенного пункта, из которого никто, никогда не выходил.

Звучит государственный гимн. Плакальщицы оплакивают безвременно почившую жилищную программу. Эх, побольше бы нам таких прорабов!