Андрей КОСТИН
      КАНАТНЫЕ ПЛЯСУНЫ
      (авторская редакция)
      ВЕТЕР В СПИНУ
      Было ветрено.
      Порывы воздуха накатывали волнами, поднимали пыль, и пылинки, танцуя на ветру, бились в окна придорожного ресторана. Звук был такой, словно точильщик точит нож, только намного тише.
      Вжик... Вжик...
      Солнце на закате уже коснулось верхушек самых высоких деревьев, но знойный воздух августовского дня все еще был малопригоден для дыхания.
      - Скоро осень, все изменится в округе, - предугадал Ренат, наливая пиво в запотевающий на глазах бокал.
      Низкие лучи солнца проникали сквозь грязные окна ресторана и били в глаза. Трое мужчин средних лет пили пиво и закусывали его яичницей с жареным беконом.
      В лучах закатного солнца Ренат отбрасывал гигантскую тень на дощатый пол летнего ресторана, а пивная бутылка в его руках выглядела хрупкой, даже боязно было, что он ее раздавит по неосторожности. Ренат, если бы не раскосые глаза, запросто мог бы сыграть роль Гаргантюа - при росте под два метра он обладал таким "пивным" брюхом и широкими плечами, что казалось, если его положить на бок, он все равно в высоту займет столько же, если стоял бы по стойке "смирно".
      - Смена красок этих трогательней, Постум, чем наряда перемена у подруги, - подхватил стихотворение Семен, отрезая грудинку тонкими ломтиками, прежде чем отправить в рот. - А вот в моем ресторане это блюдо готовят по-иному. Свинина с яйцами - варварство. Что бы вы сказали о порезанной кусочками небольшой сельди, уже очищенной от кожи и костей, которую надо выложить на горячую сковороду с маслом, выпустить сверху несколько яиц и так поджаривать? А при подаче на стол посыпать сверху зеленым луком или петрушкой... Хотя, конечно, яичницу в моем заведении редко готовят, - признался он. - Вот рубленая сельдь с костным мозгом или бисквитный торт с абрикосовым пюре и сырой печенью - это наши хиты.
      - Меня сейчас стошнит, - проворчал третий из спутников, Дмитрий, и, не доедая оставшееся, потянулся за сигаретами.
      - Мой ресторан - "Бешеный Конь" - славится своей кухней на всю Москву! обиделся Семен. - Блюда, которые я назвал, очень вкусные. У меня и послы бывают, и президенты, и даже "сам"... - многозначительно приложил палец к губам.
      - Странное название ты выбрал для своего ресторана, посетители могут подумать, что ты их потчуешь ящурной кониной, - громко заметил Дима.
      Несколько невеселых молодых людей, занимавших ближний к выходу столик, невольно оглянулись на громкий голос. Они пили кофе с солеными крекерами.
      - Мне это название досталось вместе с рестораном, - объяснил Семен. "Раскрученное", зачем менять?
      Длинные с проседью волосы Дима затянул на затылке в "конский хвост". За сорок лет жизни он только сжигал лишние калории. Загорелое тело его казалось высеченным из мореного дуба. И хотя он был одного роста с Ренатом и почти такой же широкий в плечах, но выглядел вполовину меньше.
      - Божественно! - Дима потушил сигарету и снова демонстративно принялся за бекон. - Лучше сальца, да поджаристого до состояния шкварок, ничего не знаю. Это вам не форшмаки какие-то.
      - И одновременно нокаут по печени, - кивнул Ренат. - Кстати, вы знаете, почему свинину многие народы не едят?
      - Дураки? - предположил Дима.
      - По той же самой причине, что высокоразвитые существа не поедают себе подобных.
      - Так это высокоразвитые, - протянул Семен и подлил себе пива в бокал.
      - Хочешь сказать, мы - свиньи? - обиделся Дима. - Если жрем себе подобных - свиней? Вот вечно вы, избранная нация, нас, русских...
      - Из всех пригодных в пищу животных свиньи - наиболее близкие к людям по генетике, причем независимо от национальности этих людей. Недаром лекарства для человека испытываются в первую очередь на хрюшках. И даже органы, кажется, уже начали от них пересаживать, - сообщил Ренат.
      - Это он в газете вычитал, - догадался Семен.
      - Не нравится, не ешь, - отрезал Дмитрий.
      - Нет, я не против сытных блюд, - попытался "разрулить" ситуацию Семен. - Вот, скажем, "рыбий суп". Копчености, тушеная черная фасоль, рассыпчатый рис... Все ингредиенты я с собой захватил, так что порадую вас, старики, на первом пикнике на обочине. Месяц потом пердеть будете.
      - Если вкусно, можно и потерпеть, - благосклонно согласился Дима. - А почему - "рыбий суп"? Рыбой там вроде не пахнет?
      - В Бразилии так называют. В постные дни они готовят фасоль с копченостями и называют это "рыбьим супом", чтобы Он, - Семен указал ложкой вверх, - не догадался.
      - Фарисейский народ, - фыркнул Дима. - Все ваши штучки - едите одно, а называете по-другому.
      - Да бразильцы тут при чем? - возмутился Ренат.
      - А... - Дима пренебрежительно махнул рукой, - тоже иноверцы...
      - Ничего, будет приличная река по дороге, я вас настоящим рыбьим супом, тройной ухой обеспечу. Даром что ли на заднем сиденьи снасти лежат? - Ренат махнул рукой в сторону джипа. Джип был припаркован вплотную к окнам ресторанчика.
      - Сколько лет мы по этому маршруту не ездили? - задумчиво протянул Семен.
      Огненно рыжий, с окладистой бородой, Семен был похож на Альва, подземного гнома. Голубые глаза его смотрели на спутников с восхищением и нежностью. Он гордился, что у него такие замечательные школьные друзья и, рассказывая о них посторонним, всегда сообщал: "Мы подрались еще первого сентября в первом классе. Нас оставили после уроков, родители ждали на улице, и наши мамы даже плакали, узнав, что мы натворили. Они думали, мы пойдем по кривой дорожке. А мы с тех пор самые лучшие друзья. Ренатик, знаете, очень умный. Он еще в школе умел любые цифры в уме складывать и умножать. Теперь он президент акционерного общества. А Димка - жутко талантливый. Он самые лучшие сочинения писал..."
      - Двадцать? Лет двадцать мы не ездили отдыхать в Камышевск... Оттягиваться, как теперь принято говорить.
      - Восемнадцать, - уточнил Ренат, любивший точные цифры.
      - Классное было время, - согласился Семен. - А помните, как все началось? Взяли карту, ткнули пальцем наугад, и поехали.
      - Классное было время, - согласился Ренат. - В Москве тогда с пивом уже туго становилось, а в Нововладимире - полчаса на автобусе от Камышевска - на вокзальной площади бочка стояла. Я как увидел, так и обалдел... Двадцать копеек кружка - и хоть залейся.
      - А в театре, Хан, помнишь, в Нововладимире театр такой здоровенный, сталинской архитектуры, так в антракте портер продавали. Это сейчас - портер, а тогда - ПОРТЕР! - многозначительно уточнил Дима.
      - Я в том театре впервые посмотрел спектакль... как его? - Семен постучал себя по лбу. - Имена такие одинаковые...
      - Ничего, скоро ты мой спектакль там посмотришь, - Дима подмигнул. Спектакль моего сочинения.
      - Ну да?! Димка, это ж класс, неужели, твою пьесу поставят? Ты, значит, ее написал, а актеры все сыграют, и люди будут смотреть и радоваться? Здорово! Я вот твой рассказ в "Технике-молодежи" читал, давно еще, как его, "Счастливчик..." с какой-то там планеты... Хоть и фантастика, а, знаешь, плакал. А вот чтоб спектакль... - Семен восхищенно смотрел на друга. Счастливый ты, Димка. Я всем рассказываю, какой у меня кореш талантливый.
      - Да это - так, пустяки, - Дима скромно махнул рукой. - Просто главреж театра давно меня просил, вот я и подумал, воспользуюсь случаем, раз туда едем отдохнуть, заключу с ними договор. Так что, старики, простите, решил совместить приятное с полезным.
      - А я просто отдохнуть еду, - сообщил Ренат, несколько уязвленный успехами друга. - Устал, братцы. Бизнес - он все соки из тебя сосет. И "тачку" заодно обкатаю, - он любовно посмотрел на джип. - Что ни говорите, люблю я классные машины. Самая последняя модель. Из первой партии лимит для России всего три штуки. За год очередь занимал. Сто двадцать тысяч долларов. Но такая сейчас только у меня, да еще... Ну, не стоит имен называть, коммерческая тайна. Жемчужина моего гаража!
      - А у тебя их сколько? Машин? - спросил Дима, косясь на джип.
      - Еще две. Двухдверный "мерс" с откидным верхом для загородных прогулок и "Тойота" для жены, так, дешевка, все равно она их каждый месяц долбает, Ренат пренебрежительно махнул рукой.
      - А зачем тебе с отрытым верхом для загородных прогулок? - спросил Семен. - Разве на джипе плохо?
      - Ну ничего не понимает в женской психологии! - Ренат всплеснул руками. - У меня в студенческие годы любовь была, потом в Америку уехала. Может, помните - худощавая, но с полными ногами. Молоденькая была - ох, хо-орошенькая. Прошлым летом приезжала в Москву. Лицо то же, а жопа - во! - он развел руками так, что получилось нечто невообразимое. - Но все равно, что-то в сердце всколыхнулось. В ресторан пригласил, туда-сюда, шашлык-машлык, культура-мультура... Ну, пресыщенная баба, сами понимаете, у нее там в Америке муж миллионер. А посадил в тачку, да с отрытым верхом сто двадцать километров по Дмитровскому шоссе к себе на виллу... Экстаз. "Жарил" ее потом два дня, она и пошевелиться не могла, куда там американский муж! Из постели не вылезал, не поверите, только там чего выпить и поесть, и сразу обратно.
      - Ты можешь - ДВА дня подряд?!.. - Димка округлил глаза.
      - Я же блюда, которые своему повару заказывал, просил петрушкой посыпать погуще, - скромно пояснил Ренат.
      - Два дня - это не срок, - небрежно заметил Семен.
      - То-то у тебя детей столько, - хмыкнул Ренат. - Завидую твоему здоровью. Я слышал, твоей младшенькой года еще нет. Ну ты даешь, старик! Седина в бороду, бес в ребро. Или пониже...
      - Молодые были - дураками были. А теперь - считай пятый десяток разменяли, а дураками остались, - ни с того, ни с сего выдал Дима.
      - Все, трогаемся, - подвел черту Ренат. - В путь, в путь. Нас ждет великолепный отпуск, путешествие в юность. Снимем домик в Камышевске, там полная нирвана, будем вставать поздно, пить на завтрак пиво, закусывать хлебом и огурцами. Ловить рыбу, загорать. Спать в саду под старыми сливами и рассматривать перед сном созвездия. А раз в неделю станем ездить в Нововладимир, на танцы. Помните, у них по субботам бывали в клубе танцы?
      - Это где мы подрались с местными? Тебе еще нос сломали...
      Расплатившись, они двинулись к выходу. Тут-то Дима и взял со стола, который перед этим занимала компания угрюмых молодых людей, слегка помятую, но свежую газету.
      - Блин! - вдруг воскликнул Дима, просматривая на ходу первую страницу. Откуда я вдруг знаю фамилию Трупин?
      * * *
      - Трупин? - удивился Семен. - Смешно, но и я где-то такую слышал... А чем он знаменит?
      - Да вот, - Дима потыкал пальцем в газету, - пишут, что убили какого-то Трупина.
      - Убили? А где? - поинтересовался Семен.
      - Московская газета. Сегодняшняя. Эти серьезные парни, которые только что уехали, оставили ее на столе. Значит, они едут быстрее нас, если газета у них сегодняшняя... Интересно, куда торопятся?
      - Трупин! - Ренат живо схватил газету, и, близоруко прищуриваясь, пробежал глазами заметку. - Трупин...
      - Характерная фамилия для покойника, - заметил Дима.
      - Как же вы не помните! - Ренат потряс газетой в воздухе.
      - У него офис в том же здании, что и мой. И на том же этаже.
      Когда у меня собирались, перед отъездом, мимо его двери проходили, должны были видеть табличку. Операции с ценными бумагами, кредитование. Короче, люди, у кого большие "бабки", нанимают его, чтобы он из больших "бабок" сделал немножно больше.
      - Ничего я не видел, - возразил Семен.
      - Ну как же, как же?.. Помнишь, ты еще сказал, что куртку об ручку двери порвал, а у моей секретарши ниток с иголкой не нашлось, и я ей еще говорю: "Сходи к Трупину, может, у его референтки найдется"...
      - А я вообще позже всех пришел, - напомнил Дима. - Я и про рваную куртку не знаю...
      - Вот, смотри, - Семен выставил плечо, чтобы был заметен расползшийся шов.
      - Эка тебя угораздило. А почему не зашил до сих пор?
      - Так у Трупина дверь была закрыта, и он, и секретарша, и сотрудники уже ушли, - оправдываясь, пояснил Ренат.
      - У меня нитки есть, спросили бы... - предложил Дима.
      - Подожди, а когда его убили? - вдруг спросил Семен.
      - Вчера... Вот тут написано, - Ренат склонился над газетой, - "киллер проник незамеченным", "оглушил и сделал контрольный выстрел в голову через подушку"... Где киллер раздобыл подушку, разве с собой принес? "Выстрела никто не слышал"... "Видели отъезжающий джип"... Ага! Вот написано - около восьми вечера...
      - Вчера, ровно в восемь, мы выехали из Москвы...
      - Значит, его грохнули как раз тогда! - воскликнул Дима.
      - Похоже на то... - согласился Семен.
      - Мы едем или нет? - прикрикнул Ренат. - Еще километров сто надо сделать, если хотите ночевать в мягких постелях с чистым бельем...
      - Но интересно же... Мы как раз все собрались у тебя, а за стенкой происходило убийство...
      - Ты писатель, ты и думай, - посоветовал Ренат. - Может, сюжет для нового романа.
      - Я детективы не пишу.
      - А что ты пишешь? - Что-то вроде... "Тропик Рака" Генри Миллера читал?
      - Нет. Но название не нравится.
      - Философствующая эротика, - пояснил Дима. - Если б не философия, была бы порнография.
      - А я вот, мужики, - сообщил Семен, когда они уже ехали по шоссе. - Не читал там, как его, "Тропик"...
      - В смысле раком... - хихикнул Ренат.
      - Но кино всякое смотрел, - Семен замялся и решительно, не без внутренней борьбы, подтвердил, - порнографическое. У сына нашел, отобрал... и не удержался, в "видик" кассету вставил. И, поверьте, почти двадцать лет женат, а разные позиции только тогда и увидел. Нет, серьезно, - обиженно воскликнул он, заглушенный хохотом спутников. - Зачем все эти тропики и раки нужны, если ты на самом деле любишь женщину? С ней и так хорошо.
      - Почти двадцать лет любишь? - кашляя от смеха уточнил Дима. - Тогда тебе никакие позиции уже не помогут.
      - Двадцать... нет, почему, семнадцать, мы встречаться начали еще в институте...
      - И в одной позиции - семнадцать лет? - Дима покрутил у виска пальцем, продолжая ржать. - Лучше на нарах отсидеть такой срок.
      - У нас трое детей. Младшая - забавная такая...
      - Не сомневаюсь... Ренат! - Дима хлопнул его по плечу. - Мы упустили парня, мы его проглядели. Он так и помрет безгрешным. В первом же городе, где найдется хоть одна приличная шлюха...
      - Да затихнись ты! - рявкнул вдруг Ренат. - Видишь, менты тормозят? А менты на трассе, тем более если ты в джипе... Руки за голову, ноги... Ты давно раздвигал ноги пошире?..
      - За это можно и в хлебало получить, - перестав смеяться, сказал Дима.
      - Тихо... - приказал Ренат, прижимая машину к обочине. - Ты только тихо теперь. Меня раз в месяц непременно обшмонают, так что я сейчас со знанием дело говорю - тихо веди себя, и все обойдется...
      - Ренатик, - ласково сказал Семен, - что ж ты мне раньше не сказал? У меня регулярно обедает один очень ответственный... То ли ФСБ, то ли МВД. Говорят, он может со временем стать, страшно сказать кем. Так я его попрошу, он сделает тебе мигалки... Помигаешь, и все отдадут честь...
      - Вот уж свою честь я бы никому не отдал, - гордо сообщил Дмитрий. Кстати, а тачка у них обыкновенная, без всяких опознавательных знаков, даже той самой мигалки нет. Может, послать их куда?
      - Димка, я читал в газете, не помню название, это специальные такие патрули, на обыкновенных машинах, чтобы водителей обмануть. Ренатик, по-моему, они ждут, когда ты сам выйдешь из машины и подойдешь к ним, - заметил Семен, наблюдая, как человек в милицейской форме нетерпеливо похлопывает сам себя жезлом по ляжке.
      - Интересно, кому нужны деньги - мне или ему?
      - Ты скорость превысил?
      - Ерунда. Не настолько, чтобы... А вот пиво я зря пил.
      - Где я его уже видел? - задумчиво протянул Дима, разглядывая патрульного. - И ведь совсем недавно видел...
      Ленивой походкой человек в милицейской форме приблизился, Ренат опустил стекло.
      Из стоящей впереди машины вылез еще один и, обойдя джип, встал позади него. Третий остался за рулем, сквозь заднее окно был виден только его затылок.
      - Все наружу. Руки на капот, - лениво приказал тот, что подошел к окну, и, направив ствол автомата на сидевших в машине, поторопил их.
      - Я читал, - прошептал Семен, - сотрудники милиции должны сначала представиться...
      - И выстрелить в воздух, - фыркнул Дима, вылезая.
      - Командир, если я скорость превысил, так и скажи, - Ренат достал из "барсетки" техпаспорт и права. - У меня есть предложение - решим проблему на месте.
      Тот, одной рукой придерживая автомат, принялся рассматривать документы.
      - Ну, и какое предложение? - так же лениво поинтересовался он.
      - Сто.
      - Ха.
      - Двести, - быстро поправился Ренат.
      - Алкоголь употребляли? - патрульный втянул ноздрями воздух.
      - Безалкогольное пиво, командир, честное слово - весело сообщил Ренат. У меня целая упаковка в машине. Забирайте ее себе от греха подальше. И три сотни плачу за скорость.
      - Оружие, наркотики есть? - человек в форме указал стволом автомата в сторону багажника.
      - Командир... - обижено развел руками Ренат.
      - Из машины, шевелись, - тот недвусмысленно повел стволом автомата. Достать вещи. По очереди, один достанет вещи, остальные - руки на капот, уточнил он.
      Так как говорил он, глядя на Семена, тот и стал вытаскивать свою сумку из машины.
      - Проверь, - приказал патрульный одному из своих напарников.
      Тот расстегнул молнию на бауле, не глядя сунул внутрь руку, а потом выпрямился, что-то сжимая в кулаке.
      - Вот...
      На ладони у него лежал шарик размером с горошину. Шарик этот представлял собой упакованный в тонкую целлофановую пленку какой-то порошок.
      - Наркотики, - удовлетворенно сообщил патрульный.
      - Позвольте, - возмутился Семен, - это моя сумка. В ней не могло быть никаких наркотиков! Я ведь даже не курю...
      - Разберемся, еще успеем, - по-прежнему лениво, как будто слова прилипали к языку, приказал человек с автоматом. - К нам в машину садишься ты и ты, - он ткнул стволом в сторону Рената и Димы. - Ключи от джипа сюда давай. Я поведу, - сообщил он своим коллегам, - а жиденок со мной пусть поедет, - он кивнул на Семена.
      - Да как вы... да как ты смеешь? - со стиснутыми челюстями произнес Дима, сделав шаг вперед, чтобы оказаться между человеком в форме и Семеном. - Я тебе сейчас за "жиденка" твою собственную дубинку в твой собственный зад засуну...
      Человек в форме потянулся к автомату. Сидевший дотоле за рулем вылез из машины и тоже приблизился к ним. Тишина нависла зловещая.
      Где-то за поворотом дороги, нарастая, послышался гул приближающейся большой машины. Еще через мгновение показалась морда грузовика "DAF". Загодя заскрипели тормоза, и, словно вздохнув от усталости, грузовик остановился.
      Патрульные напряженно посмотрели в его сторону.
      * * *
      Дверца грузовика открылась, сначала на асфальт упал потрепанный рюкзачок, а потом показалась худенькая нога в джинсах и туфле со стоптанным каблуком. Нога, как оказалось, принадлежала девушке с длинными и очень светлыми волосами.
      Грузовик снова фыркнул и, набирая скорость, ринулся прочь.
      - Привет, - девушка помахала рукой всем собравшимся. - Кто-нибудь подбросит меня до ближайшего города? - и она надула пузырь из жвачки, который тут же оглушительно лопнул.
      Патрульные выглядели несколько растерянными.
      - Между прочим, - она посмотрела вслед удаляющемуся грузовику, - я денег за интимные услуги не беру. Работаю только за еду и дорогу.
      - Вы появились в неподходящий момент, девушка, - пробормотал Семен. Если бы не обстоятельства...
      - Услуга за услугу, - она подошла к одному из патрульных и бесцеремонно взяла его за отворот форменной куртки. - Ребята, не знаю, что они нарушили, но готова оплатить их штраф. Всю жизнь мечтала покататься на таком "крутом" джипе. Договорились?
      Вам понравится, как я за них штраф оплатю... - намекнула она.
      - Оплачу, - тихо, себе под нос, поправил Дима.
      - Отойди с ней в сторонку, - решил человек в милицейской форме, который говорил так лениво.
      Его напарник, стоящий рядом с девушкой, кивнул. Взяв ее под руку, он помог ей перебраться через канаву на обочине дороги и, продираясь сквозь кусты, вместе они скрылись из виду.
      - Будем ждать? - поинтересовался третий, который раньше сидел за рулем и до этого времени не произнес ни слова.
      - Сам разберется, - нехотя ответил тот, что выглядел главным, отстегивая с пояса наручники.
      - Вспомнил! - вдруг произнес Дима. - Я вспомнил, где видел их лица! В придорожном кафе, компания, что у самых дверей сидела. Этот парень был среди них и без формы, - он указал на водилу. - И другой тоже, только я его в кафе плохо разглядел...
      И тут тишину пустой дороги прорезал женский крик, а чуть позже одиночный выстрел из автомата.
      Ренат вздрогнул, Семен втянул голову в плечи. Оба "патрульных" непроизвольно посмотрели в сторону, откуда раздался выстрел. В тот момент Дима, словно впереди была не поросшая кустарником обочина, а гладь бассейна, прыгнул...
      - Гнида! - вовсе не лениво заорал "старшой", вскинув ствол автомата.
      Очередь вздыбила фонтанчики пыли на краю дороги. И тут Ренат, пригнувшись, как игрок в регби, бросился на стрелявшего. Он обхватил его ниже пояса и повалил на землю. Автомат слетел у того с плеча и, описав дугу, упал на дорогу.
      Из канавы, где прятался Дима, вдруг прозвучал хлопок - оглушительный, будто взрыв петарды. Остававшийся пока не у дел водитель быстро достал из кобуры пистолет, целясь в сцепившихся в драке, но стрелять еще не решился, опасаясь попасть в своего напарника, а тут, услышав хлопок из канавы, очень похожий на выстрел, бросился бежать, отбросив от себя оружие подальше.
      - Семен, помоги! - крикнул Ренат, чувствуя, что ему не одолеть молодого человека в милицейской форме.
      Тела дерущихся переплелись настолько тесно, что непонятно было, где, и чьи руки и ноги. Они перекатывались друг через друга некоторое время, но вот молодость победила, ударом кулака молодой тренированный человек разбил Ренату нос, а потом отпихнул его и на четвереньках бросился к брошенному в пыль оружию...
      В это время Семен успел схватить за ручки стоявшую на земле сумку и обрушить ее ему на голову.
      Звук получился металлический. Именно в этой сумке была его любимая сковорода, на которой он полчаса назад собирался приготовить "рыбий суп".
      - В машину, скорее, за руль! - послышался звонкий голос, и из кустов, что росли вдоль дороги, возникла светловолосая девушка. На щеке у нее была свежая царапина. - Сматываемся!
      - Ренатик! - Семен бросился его поднимать.
      Из кювета появился Дима. Отпихнув попавшуюся на пути девицу, он впрыгнул на водительское сиденье, завел мотор.
      Ренат поднялся. Он тяжело дышал. Глаза его казались белыми. Вся одежда была забрызгана кровью, которая просто лилась из разбитого носа.
      Ни слова не говоря, он, поддерживаемый Семеном, побежал к джипу. Втолкнул его впереди себя, тоже забрался внутрь и не успел захлопнуть дверцу, как завизжали шины рванувшейся с места машины.
      Девица уже устроилась на сиденьи рядом с водителем.
      * * *
      Минут пятнадцать Дима гнал джип на предельной скорости. Сквозь чуть приоткрытое окно врывался поток воздуха. Было слышно, как о лобовое стекло разбиваются насекомые. Потом он свернул с основной трассы на проселочную дорогу:
      - Я - срежу, - пояснил он спутникам. - Так - короче.
      - Что мы наделали, мужики? - простонал Семен, стирая со лба крупные капли пота.
      Пальцы он вытер об обшивку сидений.
      - Замочили мента, ой, суки, мента замочили, - невозмутимо пропел Ренат на мотив "Убили негра", и все выглядело как шутка, только его от природы смуглая кожа казалась позеленевшей, да распухающий нос смотрелся уморительно. Пожизненное заключение обеспечено. В худшем случае. А может, в лучшем. И почему, скажите, почему мне все время разбивают нос в этом регионе?
      - В худшем? А что может быть лучше пожизненного заключения?
      - с надеждой переспросил Семен.
      - Расстрел.
      - Ребята, я не хотел... Я взял с собой газовый пистолет, - начал оправдываться Дима. - С холостыми патронами. Думал, на всякий случай... Решил их припугнуть... Ох, если бы я не выстрелил!..
      - Если бы ты не выстрелил, вас всех бы замочили эти, блин, "менты", совершенно спокойным голосом заявила девица, сидевшая рядом, надула пузырь из розовой жевательной резинки, который тут же лопнул.
      - Нас? Замочили бы? Милиционеры? - полувопросительно, полуиспуганно переспросил Семен.
      - Да какие это менты! - фыркнула девица. - Это такие же менты, как ты Сильвестр. Я актера имею ввиду, а не бандита, - уточнила она. - Я про мертвых никогда плохо не сказываю.
      - Не говорю, - поправил Дмитрий.
      - Как же? - удивился Семен. - Разве они не милиционеры?
      - Это мой участок, - несколько горделиво сообщила она. - Я здесь всех знаю, от Камышевска до Нововладимира. И меня все знают, - рукой она придерживала от сквозняка длинные волосы. - Никакие это не менты. Они вас на гоп-стоп брали...
      - Куда брали? - совершенно ошалело поинтересовался Семен.
      - Туда брали - джип бы у вас отобрали, шмотки, а самих...
      - и она недвусмысленно провела ногтем большого пальца по горлу.
      - Я читал про такое, - подтвердил Семен. - Преступники в милицейской форме останавливают машины, пассажиров убивают... Ох... - вздохнул он и снова стер пальцами пот с лица, наконец понимая, чего они избежали. - Как это, в газете этой, название забыл... Такое криминальное название...
      - Во-во, - согласилась девица.
      - Но если ты знала, что это ненастоящие менты, зачем вылезла из грузовика? - спросил Дима. - Понимала ведь, чем рискуешь?
      - Кто не рискует, тот не пьет шампанского! - она залихватски прищелкнула пальцами.
      - Не шампанского, а шампанское. А какое шампанское ты имеешь ввиду? осторожно поинтересовался Дима.
      - Папаша, думаешь, легко обслуживать дальнобойщиков?
      - Не знаю, не пробовал, - сухо заметил Дима.
      - Тогда поверь на слово.
      - Ну и в чем теперь твоя выгода? - Дима на мгновение оторвался от дороги и посмотрел на нее.
      - Вы люди солидные, к тому же пожилые, на дорогой машине. Вы не станете эксплуатировать бедную сироту, которая спасла вам жись, - делано плаксивым голосом сообщила девица.
      - Жизнь, а не жись, - снова поправил Дмитрий.
      - Чего ты хочешь? - настаивал Ренат.
      - Прокататься с вами. Я ж говорила - всего-то за еду и дорогу. Захотела устроить себе отпуск. Ну как, по рукам? Прокатаемся?
      - Прокатиться, а не прокататься, - пробормотал Дима себе под нос.
      - Если бы не она, неизвестно, были бы мы теперь живы, - выразил свое мнение Семен.
      - Я что, я не против, - Ренат пожал плечами. - Стащить у нас она все равно ничего не сможет, так как сумка с продуктами осталась на дороге... Но только прошу тебя, - обратился он к девушке, - отлепи жвачку, которую ты только что приклеила к дверной ручке...
      - Ох, все мои приправы в той сумке, посуда... - застонал Семен. - Мы все оставили на дороге...
      - Да плевать на приправы. Деньги и документы при нас, кое-что из вещей сохранилось, остальное купим при первом же случае, - беззаботно заметил Дима.
      - А вдруг я убил этого парня, стукнув его сумкой со сковородой?!... По этой сумке могут нас найти... Надо ехать в ближайшее отделение милиции и все самим рассказать, - подвел итог Семен.
      - Что рассказать? - поинтересовался Дима.
      - Да и сумка ваша - тю-тю, - весело добавила девица. - Вместе с приправами. Нет больше вещественного доказательства.
      - Как это - тю-тю?
      - Если джип они не отобрали, то хоть чем-нибудь поживятся, - пояснила она. - А труп своего подельника, если, конечно, вы на самом деле его умудрились убить своей сумкой, сами же и зароют. Вместо ваших трупов, - уточнила она, отклеив жвачку от ручки и снова засунув ее в рот. - Наверняка, яму они предварительно откопали где-нибудь в лесу, чтобы потом время не тратить. Так что все будет чисто.
      - Я бы сейчас же вернулся в Москву, - сказал Семен.
      - Кстати, о Москве, - девица обернулась к нему. - Заметили, какие номера были на их машине? Московские.
      - Ну и что?
      - Ваш джип "пасли" с самой Москвы.
      - Не слишком ли много чести? - Ренат пожал плечами.
      - Не знаю, папаша, тебе лучше знать, - передразнивая его, девица тоже пожала плечами.
      - А если... - начал Дима.
      - Что - если? - Номера автомобиля - московские. Газета, которую они, а это были именно они в придорожном ресторане, забыли на столе - тоже, московская, сегодняшняя. К тому же твой сосед по офису... Трупин... Которого застрелили...
      - Ну и что? - повторил Ренат.
      - В газете написано - после убийства видели отъезжающую от здания машину.
      - Ну и что?
      - А что, если видели именно их машину? Именно эти лжепатрульные, а проще говоря, бандиты, и убили твоего коллегу, и теперь гонятся за нами, а вовсе не за тем, чтобы нас ограбить.
      - А зачем они за нами гонятся? - недоумевал Ренат.
      - Вдруг кто-то из нас троих, а мы все находились рядом с местом преступления, смог что-то такое "лишнее" увидеть? И теперь является опасным свидетелем, которого необходимо устранить.
      - Фантазер. Писатель.
      - Папашки, - весело воскликнула девица, - вы что, успели влипнуть еще в какое-то преступление? А с виду - порядочные...
      - и засунула в рот новую пластинку жевательной резинки.
      - Подожди ты, - отмахнулся Дима. - Там в газете... Под сиденье засунул, достань.... Надо перечитать заново... - он съехал с основной трассы, и теперь машину покачивало на ухабах.
      - Там еще насчет коммерческой деятельности потерпевшего было написано... У меня появилось еще одно соображение...
      - Хватит соображать и вести машину одновременно, - решил Ренат, - Ты мне на этих кочках все раздолбаешь.
      - Подожди, впереди какие-то строения... - При чем здесь строения?
      - Выглядят заброшенными.
      - Тем более, зачем нам какая-то брошенная фазенда?
      - А ты собираешься появиться в гостинице в залитой чужой кровью одежде? - спросил Дима. - Переночуем здесь, приведем себя в порядок. Чтобы никаких следов.
      * * *
      Временный забор из сетки-рабицы окружал массивное трехэтажное здание из красного кирпича. Вместо окон в здании зияли пустые провалы, а бетонные плиты, служащие дорожкой к дому, обросли лишайником.
      - Веселенькое местечко, - заметил Семен, вылезая из джипа.
      - За последние лет пять мы здесь первые живые люди, - согласился Ренат. - Это просто рок какой-то, - сменил он тему.
      - А вот каждый раз за последние двадцать лет я появляюсь в этих краях с разбитым носом, - и сам засмеялся, а остальные промолчали.
      Он с сожалением принялся рассматривать испачканную кровью спортивную куртку.
      - Примета времени, - с пафосом сообщил Дима, оглядывая место предстоящей ночевки. - Какой-нибудь новый русский - вроде тебя, Ренат, - уточнил он, начал строить особняк. Вид, особенно на речку и дальний лес - по-отрясающий. Но насладиться не успел. По носу дали.
      - Я не новый русский, а старый татарин, - обиделся Ренат.
      - Ну что ж, - Дима временно взял командование на себя, пока Ренат не придет в себя от пережитого. - От ветра спрятаться есть где, машину загоним в недостроенный гараж, ее и не видно будет. Теперь за водой на речку, и поужинаем...
      - Надо сначала обследовать дом, - осторожно предложил Семен. - Не нравится мне он что-то. Мрачный какой-то.
      - Это от освещения, - легкомысленно заключил Дима. - На закате все кажется мрачным. Вот в маленьком литовском городе я знаю костел, так на закате кажется, что с него слетают гаргулы.
      - Кто-кто?
      - Я где-то читал это слово, - вступился за Диму Семен. - Это такие с крылышками, зубастые, из камня... Я знаю это слово, я его только забыл.
      - Бр-р-р, - эмоционально отреагировала девица. - Я лучше пока за водой на речку схожу.
      - Сейчас, - Ренат на мгновение скрылся в машине и появился, держа в одной руке канистру, а в другой - спиннинг. - Речка обещает быть интересной. Если я не принесу через час пару-тройку щучек, а то и судаков, можете сломать удочку об мою голову.
      И направился вниз, по сбегающей к реке тропинке.
      - Куртку оставь! - крикнул ему вслед Семен. - Я постираю...
      Остановившись, Ренат передал спиннинг и канистру девушке, стянул с себя куртку и бросил. Куртка упала аккурат под колеса.
      - Ждите, пацаны, с добычей, - несколько гундосо из-за распухшего носа крикнул он.
      Девица захихикала.
      * * *
      У реки Ренат быстро собрал спиннинг, затянул кольцами катушку и одному ему известным узлом привязал "хвост". Девица тем временем стащила через голову желтую, запачканную на плече в машинном масле блузку. Под блузкой у нее ничего не было.
      - Чего уставился, папашка, - хохотнула она. - Забыл, поди, как сиськи выглядят? Смотри, хорошенькие молоденькие сиськи.
      - Доченька, - только по дрожанию кончика спиннинга можно было догадаться, как злится Ренат. - Я много чего видел... И провалами памяти не страдаю. Что же касается твоих...
      - Ладно, ладно, проехали, - согласилась девица. - Просто искупаться хочу, а то некогда было. Неделя пришлась тяжелая. Могу себе устроить личную гигиену?
      И она стала стягивать джинсы, вращая коленями, словно репетировала твист.
      - Ты только воду в канистру набери прежде, чем помоешься, - хмуро заметил Ренат.
      - Папашка, река-то проточная, - отпарировала девица. - Какая разница?..
      * * *
      - Как можно быть спокойным? - пробормотал Семен, подняв брошенную Ренатом куртку. - Я - я! Ударил по голове человека. Пусть бандита. Кстати, был там еще другой, который с этой девушкой в кусты отошел, помнишь? - он обратился к Диме. - Мы выстрел услышали... А она ведь одна вернулась? А куда тот, что с ней удалился, делся? А вы тут про рыбалку, про ночевку...
      - Расслабься, - посоветовал Дима. - Что нам теперь, пеплом голову посыпать? Постой, - он достал из кабины свою сумку, покопался в ней и выудил увесистый томик. - Счас, зачту. "Так говорил Заратустра" называется. Дело вот в чем. Этот самый Заратустра наблюдает, как над рыночной площадью пляшет на канате плясун. Плясун, естественно, падает. "Теряя жизнь, я ничего не теряю, сообщает перед смертью канатный плясун. - Я немного больше животного, которого ударами и впроголодь научили плясать." Ну и, естественно, так называемый Заратустра взваливает труп плясуна на плечи и тащит, чтобы где-нибудь похоронить, бормоча при этом: "Поистине, прекрасный улов был сегодня у Заратустры. Он не поймал человека, зато труп поймал его". Так вот, подхожу к главному. Шел он и шел с трупом на плечах, сначала по городу, и люди смеялись и шушукались между собой: "Заратустра уносит с собой мертвую собаку: браво, Заратустра обратился в могильщика! Ибо руки наши слишком чисты для этой поживы. Не хочет ли Заратустра украсть у черта его кусок? Ну, так и быть! Желаем хорошо поужинать! Если только черт не более ловкий вор, чем Заратустра! - Он украдет их обоих, он сожрет их обоих!". А потом уже в лесу, прикидывая, как пристроить труп, чтобы защитить его от волков, Заратустра вдруг захотел кушать. "Голод нападает на меня как разбойник, - с удивлением заметил он. - В лесах и болотах нападает на меня голод мой и в глубокую ночь"...
      Тем временем Семен, порыскав по оставшимся сумкам, достал двухлитровую бутылку "кока-колы" и тазик. Вылил туда содержимое бутылки, а потом замочил в коле окровавленную куртку Рената.
      - Я где-то читал, что для запачканной, засаленной одежды бутылка кока-колы лучше двух пачек обычного порошка, - смущенно пояснил он. - Не знаю, возьмет ли кровавые пятна... Так для чего ты мне прочитал этот отрывок из Ницше?
      - Даже с трупом на плечах человек хочет есть. Плюс другие естественные потребности.
      - А-а... И куда он в результате спрятал труп?
      - В дупло дерева на высоте своей головы.
      * * *
      Пока Семен стирал куртку, Дима решил обследовать дом.
      Казалось, дом был брошен строителями в одно мгновение, и даже рабочий комбинезон валялся на деревянных лагах, ведущих на второй этаж. Дима запустил руку в карман комбинезона и выудил пачку сигарет "Прима" и листок бумаги, исписанный бисерным почерком.
      "Сегодня мне приснился сон, - писал неведомый владелец комбинезона, - ты лежишь на спине, а между ног у тебя на коленях стоит мохнатый мужчина. У него такая длинная шерсть на спине, что завивается колечками. Я вроде как подхожу ближе, и мне кажется, что у мохнатого маленькие лакированные ботинки. А это не ботинки вовсе.
      Вчера бригадир сказал, что если я не приду вечером к ним в вагончик, меня закопают прямо в огороде. Они просто бандиты, не понимаю, как они вдруг стали строителями? Да они и не строят вовсе, строим мы, рабы. Их дело - тыкать нам в лицо стволом ружья и кричать.
      Вчера один таджик, а их несколько таджиков работает на бетоне, позволил себе возразить одному из надсмотрщиков, который ударил его палкой - как ты смеешь, у меня пятеро сыновей. А потом зачем-то добавил: "козел ты". Таджика увели и больше мы его не видели. Бригадир сказал, что его уволили и посадили на попутную машину в Таджикистан. Но я не верю. Скоро должен приехать хозяин, для которого мы строим, и я скажу, чего бы мне это ни стоило, я скажу: ты строишь дом, ты строишь счастье своей семьи, но нельзя в фундамент замуровывать трупы."
      Дима, не дочитав, спрятал листочки в карман, а из пачки "Примы" достал сигарету и закурил. Он уже собирался по положенным наискось доскам взобраться на второй этаж, когда снаружи послышался голос Рената:
      - Пацаны, как и обещал. Четыре рыбки. Чтобы вы без меня делали?
      - А я, - засуетился Семен, - тут шампиньоны нашел...
      - Шампиньоны здорово растут на удобренной почве, - тоном знатока пояснил Ренат.
      - Удобренной... смотря чем, - сказал Дима, появляясь из проема, где по замыслу архитектора должна была быть дверь.
      * * *
      - Мужики, чего расскажу, - понизив голос, сообщил Ренат. - Когда мы с этой девицой пошли на речку, она купалась. Разделась - совсем. И я вам со знанием дела доложу - волосы у нее на голове - крашеные. Она должна быть шатенка.
      - Нехорошо подглядывать за маленькими девочками, - назидательно заметил Дима. - Она тебе в дочки годится.
      - Нет, ты подумай: если она перекрасила волосы, может, она выдает себя за другую? Может, она заодно с бандитами?
      - А при чем здесь волосы? Тем более на лобке?
      - Чтобы мы потом ее не опознали. - пояснил Ренат. - Вот, ляжем спать, а утром, без шума и пыли, мой джип - тю-тю. Если ее после поймают, а меня позовут на опознание, что я смогу? Скажу - блондинка?.. Или шатенка?
      - А ты ее по тем волосам, которые натурального цвета, опознавай, заржал Дима.
      - Мужики, мне нужны панировочные сухари, - жалобно попросил Семен. Тогда я вам такое... ТАКОЕ приготовлю, пальчики оближите. И еще пару крутых яиц...
      - На что ты намекаешь? Парни мы, конечно, крутые...
      - Да погоди ты со своими яицами, - отмахнулся Ренат. - Она "плечевая", понимаете? Она - продажная. Продастся любому.
      - Вот и попользуйся, - нехотя предложил Дима.
      - Верно, - согласился Ренат, - я за ней этой ночью присмотрю. А фигура, доложу тебе, идеальная. Когда разделась, мне показалось, я не спиннинг в руках держу...
      - Я даже петрушку нашел в огороде, кто-то посадил, - простонал Семен. Вот только где взять сковородку и сухари...
      - Заразу еще подцепишь, пока присматривать будешь, - предположил Дима. Ты представляешь, кто у нее мог быть до нас? Давай лучше свяжем?
      - А презервативы на что?
      - А у тебя и презервативы с собой?
      - Нет... Может, у нее самой есть? Ведь, все-таки, это ее бизнес.
      - Разве что с резинкой... - нехотя согласился Дима. - Но на твоем месте я бы, Хан, не рисковал.
      - Избавимся от нее при первом же случае. Но пока будем следить... По очереди.
      - Меня - уволь, - хмуро сказал Дима.
      - Никто ж тебе интима не предлагает. А сторожить придется. Тише! Вон, вон она идет! Спроси ты, Митрич, есть ли у нее презервативы? Как человек искусства, у тебя получится... Этак остроумно, вроде вскользь спроси...
      - Девушка, - крикнул Дима, - а у вас не найдется...
      - Мне панировочные сухари нужны, - Семен схватился за голову и покраснел.
      - А у меня черствая буханка имеется, - веселым голосом сообщила девица. - Если растолочь, будут сухари. И еще пара яиц - вам не пригодятся? Свежие яйца, я их утром из-под курицы стащила.
      - Сема, я тебе это припомню, - сквозь зубы сообщил Ренат.
      - У тебя же жена - такая хорошенькая... - еще тише, чем он, пояснил Семен.
      - Ага. Восемь лет уже знаю, какая хорошенькая. На ощупь могу определить в темноте...
      - Сема, - с каким-то облегчением подытожил Дима. - В первую же аптеку, которая попадется на дороге, идешь ты.
      - Зачем?
      - За резиновыми изделиями. Как я понял, девушка едет с нами до конца. До твоего конца, понял меня, Сема? - с угрозой в голосе уточнил он.
      * * *
      - Эй, пора бы познакомиться, - не ясно, слышала ли она их разговор, но подойдя ближе протянула ладонь как для приветствия, - Джессика... представилась девушка.
      Ренат и Семен назвали себя и несколько церемонно скрепили это предложенным ею рукопожатием.
      А Дима вместо своего имени поинтересовался:
      - Джессика? Это еще что за зверь?
      - Имя такое есть, - вступился за девушку Семен. - Я сам читал в журнале про актрису, не помню фамилию, которая с обезьяной гигантской снималась. Так вот она - Джессика...
      - Это где жена мужу с шимпанзе изменяет?
      - Все мужики обезьяны, только не все гигантские, - хохотнула девица, которая назвала себя таким странным именем.
      - Может, сокращенно станем называть ее "Джес"? - предложил Дима. - или "Сика"?
      - Меня вообще-то Евгения зовут, Женя. Но какое-то мужское имя родители дали. Мне Джессика больше нравится, и звучит похоже...
      - Слушай, - Ренату нетерпелось сменить тему, и он обратился к Диме. Раз ты такой умный, то скажи, почему Трупина убили... Вернее, почему бандиты решили за нами погнаться?
      - Сейф был открыт.
      - Что?
      - Что-то из сейфа забрали.
      - Откуда знаешь?
      - В газете написано. Я перечитал, пока ты свой улов демонстрировал.
      - Ну, и если взяли какие-то документы?.. - А если взяли, значит, кому-то они позарез нужны. Вот нас и ловят те, кому нужны. Они полагают, что взяли мы.
      - Какой ты писатель, толком объяснит ничего не можешь. Лучше дай газету, я сам прочитаю.
      - Блин! - вдруг заорал Дима. - Семен Семеныч, ты чего делаешь?!
      - Рыбу чищу.
      - Я вижу, что рыбу чистишь. Но на ЧЕМ ты ее чистишь!
      - На газете.
      - А как я костер разводить буду? За берестой в лес, что ли, идти?
      - Папашки, не ругайтесь, - встала между ними Джессика, - у меня полная сумка ненужных бумаг.
      - А зачем тебе столько? - удивился Дима.
      - А ночевать? Не всегда ведь в кабине удается. Под одежду запихнешь, и тепло...
      - Резонно, - подал голос Ренат. - Поделись на эту ночь бумажкой со мной.
      - Да запросто, - она пренебрежительно махнула рукой. - Ты такой толстый, значит, калорифера не надо.
      Семен выпотрошил щучек, потом натер их солью и перцем, которые нашлись в сумке у Димы. Мелко нарубил очищенные шампиньоны, смешал их с зеленью, найденной на заброшенном огороде, а также яйцами и размолотыми сухарями, которыми внесла свою долю Джессика. Запихав смесь внутрь рыбин, он стянул им брюшка травинкой.
      - А сковородка и масло? - вздохнул он, глядя на произведенное кулинарное искусство.
      - Глина! - хлопнул себя по лбу Ренат.
      - Глина?
      - Я видел у реки хорошую жирную глину. Закатаем рыбу в глину и запечем на углях...
      - Запечете, да, на углях? - мстительно возразил Дима, мотнув в сторону "конским хвостом". - А костер? Эти доски со стройки не загорятся. Они пропитаны специально...
      - Держи, - девица сунула руку в рюкзачок и достала первую попавшуюся бумажку. - Не хватит, я тебе еще дам... У меня, кстати, целая пачка...
      - Между прочим, - Ренат поджал губы, - настоящие туристы разжигают костер с одной спички.
      - Тут доски специальным раствором пропитанные, - вдруг вступилась за Диму девица.
      - Будет вам костер, - пробурчал Дима, поджигая бумагу. - Тоже мне, критики. Небось, зажигалку "Zippo" только с третьего раза запалить способны... Слушай, а бумага твоя горит хреново... И с водяными знаками какая-то...
      - Да это вроде как ваучеры, - Джессика пренебрежительно махнула рукой, я на автобусной остановке целую пачку нашла. Маленькие по размеру, конечно. Но влагу очень здорово в себя вбирают. Я их в обувь, как правило, запихиваю.
      * * *
      Сложенные "колодцем" дрова вспыхнули необыкновенно синим пламенем. Потом костер приобрел красный оттенок и горел, потрескивая и выбрасывая вверх рои искр, пока не превратился в угли, которые в наступившей темноте казались драгоценными камнями, превосходящими сокровища Агры.
      - Да, влипли, - вздохнул Семен, пристально наблюдая, как опустошается миска с его стряпней. - Девушка, - он осторожно обратился к Джессике, - А что случилось с тем молодым человеком, выдававшим себя за милиционера? С тем, тем самым, который уединился с вами в кусты? Мы выстрел слышали...
      - Он споткнулся, папаша. Натурально споткнулся. И не порть аппетита, она закончила есть и тут же, распечатав пакетик, сунула в рот пластинку жевательной резинки.
      - Ни-чя-го, - оценил Дима кулинарные способности школьного товарища и смачно сплюнул прилепившуюся к губе косточку. - Разве что пересолил чуток...
      - Но выстрел... - неуверено напомнил Семен.
      - Бум! - она надула пузырь из жвачки вместо ответа. - Вот тебе и выстрел, папашка.
      - Так что же могли взять из сейфа у этого Трупина? - ни к кому не обращаясь вернулся к теме Ренат, раскуривая от тлеющей головешки сигару.
      Он выкуривал две сигары в день. А Дима - целую пачку сигарет. Двадцать штук.
      - Тебе лучше знать, - Дима пожал плечами. - Ты же с ним дверь в дверь работал.
      - Да, влипли, - вздохнул Семен, стараясь сесть так, чтобы в его сторону не несло сигарным дымом. - Хан, ты работал в одном и том же месте с убитым, да еще кто-то видел, как мы отъехали на джипе в то же время, когда произошло преступление.
      - И за нами погнались бандиты, которым понадобилось то, что лежало в сейфе, - кивнул Дима. - Вернее то, что из сейфа было украдено. И правоохранительные органы, уверен, тоже нами интересуются. Что же там лежало в сейфе, вот загадка? - он обвел взглядом слушателей, уютно расположившихся вокруг костра.
      Подброшенные только что доски, которые прежде не хотели гореть, теперь выстреливали в ночное звездное небо искрами. - Ренатик, а ты ведь - главный подозреваемый. Работал вместе, общие дела, наверное, были, и джип твой, что замечен поблизости преступления. Весьма вероятно, отпуск ожидает быть интересным и вовсе не таким благополучным, как мы себе его представляли.
      - На хрена мне надо было его убивать, - поморщился Ренат.
      - Мы с ним даже не партнеры... Так - привет-привет... Кстати, у меня еще и алиби имеется.
      - Вот как?
      - Незадолго перед отъездом я зашел к Трупину. Попросил, чтобы он забирал мою почту и "скачивал" с Интернета... А то накопится... Сотрудников своих я ведь всех еще два дня назад распустил. Пусть отдохнут, так выгоднее - в отпуск всем сразу...
      - Когда это ты заходил? - удивился Семен. - Мы же с тобой, пока Митрича ждали, кофе пили... - он назвал Диму школьным прозвищем.
      - Да еще до того, как ты появился... Где-то около семи.
      - Кстати, кофе варить ты не умеешь, - Семен поджал губы.
      - Так то не я, обижаешь, я секретаршу того самого Трупина и попросил. Моя-то уже в отпуске. Секретарша Трупина приготовила кофе и оставила в приемной. А к Трупину я как раз перед твоим приходом заходил.
      - Вот ты и мог его пришить, когда заходил насчет почты и кофе. Нет, мужики, - замахал руками Дима, - я вовсе не хочу сказать, что Хан замочил соседа из-за того, что его секретарша не умеет варить кофе. Но...
      - И я тоже не умею кофе варить, - призналась Джессика. - Каждый раз получается так, что резиной пахнет. Или презервативами. Палеными. Но вы ведь меня за это не замочите?
      - Во-во, - подтвердил Семен. - Кофе - уникально тонкая субстанция, и запах, как и вкус, может зависеть от прокладки в кране, из которого набирают воду. Даже чай не так чувствителен... Запах главнее вкуса. При случае объясню, как этого добиться.
      - Я не говорю, что Хан убил... Даже если б убил, я все равно на его стороне был бы. Но так могли подумать... - попытался объяснить Дмитрий.
      - Так не могли подумать, - Ренат докурил сигару и бросил окурок на тлеющие угли. - Когда я уходил от Трупина, он был жив и здоров, и даже довольно весел. Это может подтвердить его секретарша.
      - Что ж, один свидетель есть, - согласился Дима. - Если, конечно, про секретаршу ты не выдумал.
      - Видел бы ты ее, сразу понял бы, что такую выдумать - фантазии не хватит.
      - Что, красотка?
      - Ослепительная женщина! - вдруг вставил Семен.
      - Ишь ты, наш девственник, а ты откуда знаешь? - удивился Дима.
      - Случайно, - Семен даже покраснел, - когда мимо двери проходил, а дверь была открыта... Ослепительная женщина и очень стильная... Я таких только на обложках журналов видел.
      Королева, одним словом. Шатенка, глаза зеленые, платье модное, короткое, ножки - точеные, каблучки высокие...
      - Но я думал, ты женщин не замечаешь, - ехидным голосом заметил Дима.
      - Я на нее не как на женщину смотрел, а как на явление природы. Она еще мою сумку увидела и спрашивает: "Куда-то собрались?" А я ей - в Нововладимир, в отпуск. Она так улыбнулась и говорит: "Как романтично..." - Бродяги, я, пожалуй, пойду баиньки, - сообщила девица совершенно сонным голосом, - Мой дальнобойщик в четыре утра меня разбудил, так что и поспать в прошлую ночь не удалось.
      - Что верно, то верно - пора, - Ренат поднялся.
      - Я, чур, в машине, - Семен живо тоже вскочил, - а то тут змеи могут быть.
      - Ложитесь с Димкой в машине, - согласился Ренат. - А я в спальнике где-нибудь тут, - он огляделся, подыскивая подходящее место, и наткнулся взглядом на Джессику. - У меня спальник, между прочим, на заказ шили, на гагачьем пуху, там трое уместятся. Лучше, чем на газетках, верно? Приглашаю...
      - Гага северная птица, - ни к селу ни к городу сообщила девица, - она морозов не боится, и умеет на ходу... В спальник, так в спальник, я разве против, чесаться не буду... - и в очередной раз хлопнула пузырем из жвачки.
      - Ренат, - вдруг проявил джентльменские наклонности Дима.
      - Я могу и сам где-нибудь пристроиться. Там, в доме, сохранилась часть настила... Пусть девушка ложится в машину.
      Сема ее не потревожит, да он и места мало занимает...
      Ренат ответил многозначительным взглядом.
      - Хан, я сам могу к тебе в спальник, - торопливо предложил Семен, может, тут змей вовсе и нет. А девушка свободно разместится в джипе одна.
      Взгляд у Рената стал испепеляющим.
      - В спальник, так в спальник, - легко согласилась девица, - Папашки, вы тут из-за меня не спорьте, дорога-то впереди длинная.
      * * *
      Диме привидилось, что на него кто-то смотрит. Открыл глаза и увидел в зияющем проеме окна сидящего на корточках таджика. Таджик был почти натуральный, только немного прозрачный, в тюбетейке и длиннополом ватном халате. Сидел он прямо на подоконнике, свесив наружу зад.
      - Ты кто? - испуганно и беззвучно спросил Дима.
      - Ай-яй-яй, нехорошо, - сказал таджик с акцентом, с которым, по мнению Димы, и должны говорить таджики. - Ай-яй-яй, нехорошо, убили парня, ай-яй-яй, ни за что ни про что замочили. Теперь мертвый гонится за вами, а что ему остается?
      - Кто убил? - спросил Дима, чувствуя, как одервенело тело: то ли от страха, то ли от ночной прохлады.
      - Кто убил, тот сам знает, - глубокомысленно заключил таджик речетативом.
      - А ты, ты откуда знаешь, что убили?
      - Ночным людям все известно, - таджик покачал головой. Наконец, понимая, что его преследует кошмар, Дима задал вопрос:
      - Если все известно, то кто же убил Трупина?
      - Плохо соображаю, - признался таджик. - Не помню уже. И раньше плохо соображал, а после того, как по голове обрезком трубы ударили, - он снял тюбетейку и повернул голову так, чтобы Диме была видна глубокая вмятина в черепе, - совсем не соображаю. Скажу только - каждый из вас, как только мертвым станет, тоже все узнает...
      - Почему мы должны стать мертвыми?! - возмутился Дима.
      - У бандитов большие деньги украли, - тем же речетативом сообщил таджик, покачал пробитой головой и надел обратно тюбетейку. - Теперь эти деньги с вами, а бандиты убьют, чтобы деньги вернуть.
      - Хочешь сказать, кто-то из нас везет содержимое сейфа этого, как его, Трупина?
      - Ой, хочу сказать, хочу, - таджик засмеялся противненьким смехом.
      - Завтра же надо проверить! - решительно заявил Дима.
      - Будешь обыскивать своих друзей? - таджик продолжал смеяться, и даже вытер с глаз смуглой ладонью выступившие от смеха слезы.
      - Нет... нет конечно... Но что же тогда делать...
      - Ты виноват... Ты будешь во всем виноват, - таджик погрозил ему пальцем. - Ты будешь виноват, если твоих друзей убьют. Ай-яй-яй, убьют. Ты был самым сильным и злым, ты первый лез в драку, когда вы были молоды. А теперь? Теперь кто их защитит?
      - Я.
      В голосе Димы не было сомнения.
      - Ай-яй-яй, как ты их защитишь?
      - Придумаю что-нибудь...
      - Загляни под доски в правом углу...
      - Сам собирался с утра это сделать.
      - Ай-яй-яй, - таджик на прощание еще раз погрозил пальцем и растаял в оконном проеме, а Диме под утро вдруг приснился торт из мороженого.
      * * *
      Ренат некоторое время лежал и прислушивался. Наконец он понял, что девица, забравшаяся вместе с ним в один спальник, тоже не спит.
      "Дурак, - мысленно простонал он, чувствуя, как потеет. - Дурак. Что же теперь делать? Может, сначала погладить ее по бедру?" Девица лежала к нему спиной, голая, но в гольфах, которые выудила из своего бездонного рюкзачка. Она поджала ноги и прижималась трикотажными пятками к его коленям.
      Ренат дотронулся до ее ягодицы и попытался вспомнить какой-нибудь порнографический фильм. Но в голову почему-то лезла "Ирония судьбы, или с легким паром".
      - Папаша, я только с резинкой, - довольно громко предупредила девица, наблюдая за его манипуляциями. - Я чистенькая, папашка, можешь не волноваться. В нашей профессии главное, как в банке - репутация. А то могут потом на трассе отловить, и по макушке - монтировкой, как банкира из пистолета с глушителем. Похожие профессии. Так что, - строго повторила она, - только с резинкой, и никаких поцелуев. Усек?
      - А у тебя есть эта, резинка? - спросил Ренат, сначала ущипнув ее за задницу, а потом пропустил руку между ног. В голове крутился мотивчик песни "Если у вас нету тети".
      - Эй, папаша, - девица вытолкнула его руку и живо повернулась лицом. В свете полной луны было видно, что глаза у нее хитрые. - Может, тебе маленько помочь?
      - Это... ты давай скорее свою резинку, - пробормотал Ренат.
      - Тебе какую - с "задержкой" или клубничную?
      - Знаешь... давай клубничную...
      - Папашка, ты безнадежен, - девица засунула руку под пояс тренировочных штанов, в которых парился в спальнике Ренат, и некоторое время что-то там теребила. - У меня предложение. Ты хочешь спать, и я хочу спать. А завтра я всем скажу, какой ты кла-ассный оказался мужик. Просто Казанова, е-мое. И после, когда с твоими друзьями в одном спальнике окажусь, буду им говорить, что ты был лучше. Идет?
      - А если вдруг они правду узнают? - испугался Ренат. - Меня же до конца дней на смех поднимать будут.
      - Папашка, как в твоем бизнесе - если тебя кину, можешь замочить.
      - В моем бизнесе не мочат...
      - А твоего партнера, как его... ах, да, Трупина! Замочили ведь, верно? Может, ты и замочил? Ну что, по рукам, папашка? - и она достала руку из его штанов, чтобы закрепить договор рукопожатием.
      - Эта... они все равно не поверят... - простонал Ренат и подумал: "Пусть зараза какая, пусть вошки, но только бы встал, зараза!" - Поверят! - успокоила девица. - Я же скажу им - ты лучший, и ты первый. Про то, что ты первый у меня, точно не поверят. А в остальное - поверят запросто, доверься, - весело сообщила она.
      - А что дальше?
      - Дальше? Дальше давай спать, папашка...
      - Не называй меня папашкой, - глухо попросил Ренат.
      - Договорились, - девица обвила руками его могучее туловище, и прижалась щекой к груди. - Я стану называть тебя "пузатик", - и через мгновение уснула, сладко посапывая.
      Ренат всю ночь боялся пошевелиться, чтобы ее не разбудить. Светлые волосы девицы, еще чуть влажные от купания, просохли за ночь. Во время сна она два раза чихнула и один раз лягнула Рената коленкой. Больше ничего значительного не произошло.
      * * *
      - Голубки, - с первым лучом солнца разбудил их Семен, - Картина, достойная художника.
      - А ты думал! - по-свойски хлопнул его по плечу Ренат. - Есть еще порох...
      - Прямо пороховая бочка, - льстиво поддакнула девица.
      - Эй, - послышался голос Димы из недостроенного особняка, - подойдите-ка сюда...
      Он разворотил несколько досок пола, и когда спутники подошли, между лагами они увидели тайник, в котором лежало завернутое в промасленную бумагу оружие.
      - Мне во сне привиделось, что оно здесь лежит, - гордо сообщил Дмитрий.
      Два пистолета и автомат чеченского производства.
      - Только не дотрагивайтесь до них! - воскликнул Семен. - Это же уголовно наказуемое...
      - Я предпочитаю, - Дима собрал оружие, а один из пистолетов засунул сзади за пояс, - чтобы меня судили незнакомые люди, чем несли на плечах друзья.
      - Полностью согласен, - поддержал Ренат и взял другой пистолет себе.
      Пока они шли к машине, Семен догнал его, и дергая за рукав, громко прошептал:
      - Но ты-то, взрослый человек, должен понимать? Это Димка как был пацаном, так и остался...
      - Сема, - Ренат остановился, нависая над ним этакой глыбой. - посмотри карту. Километров сто пятьдесят по проселку, и мы снова выедем на асфальт. Но заметь, на асфальт другого шоссе, где нас не будут ждать. "Кэмел трофи", понимаешь? Надеюсь, на другом шоссе патруль будет настоящий, и оружие мы к этому времени выбросим. А пока... Извини, но пока я не поручусь за нашу безопасность...
      - Я тебя понял, - нерешительно кивнул Семен. - Митрич, дай мне пулемет, - и он забрал у него чеченский автомат, который смотрелся самодельной игрушкой.
      - Лучше бы ты назвал автоматический пистолет "мортирой", предложил Дима. - не так обидно.
      ПЫЛЬ, ДА ТУМАН Z
      Снова дорога. Постоянное подпрыгивание на ухабах вывело Диму из себя:
      - Ренат, давай я снова сяду за руль, - предложил он, - ты ведь только по асфальту ездить умеешь, - не выдержав, нахамил.
      Дзинь!
      Вдруг прозвенело в салоне, и Ренат затормозил так резко, что спутники проверили прочность ремней и шейных позвонков.
      - Ты с ума сошел...
      - Посмотри, - коротко пояснил Ренат.
      В лобовом стекле образовалось отверстие, от которого радиально расходились трещины.
      Дзинь...
      Не успело лобовое стекло от нового удара осыпаться осколками, как Дима открыл дверцу и кубарем вывалившись, несколько раз выстрелил из газового пистолета холостыми патронами, переворачиваясь при этом с живота на спину.
      - Класс! - только и сказала девица и захлопала в ладоши. - НикитА, одним словом.
      Из жидкого осинового кустарника, росшего вдоль оврага, вышел человек. Он держал руки поднятыми вверх. В правой руке абориген сжимал рогатку. Даже издали рогатка казалась фирменной, из такой не то что воробья, слона свалить можно.
      На лице у человека поблескивали круглые очки, а-ля Леннон. Человек был немолод. И на "битла" вовсе непохож, разве что длинные волосы, очки, да водолазка.
      - Леннон, - сказал Семен. - А, может, Ринго Стар?
      - Дудочник, - пояснил, поднимаясь и отряхивая пыль с колен Дмитрий. Все "битлы" - дудочники.
      - Так они ж на гитарах играли!
      - Дудочник из сказки. Он играл на дудочке, и все дети пошли за ним. Все дети ушли из взрослого города. Так и здесь - все дети ушли за "битлами". А когда дудочник исчез, дети обнаружили, что они уже стали стариками. Такая концовка.
      - Ты, мудак, - определил Ренат, выбираясь из машины и приближаясь к вышедшему из кустов мужчине в круглых очках, - Ты, Робин Гуд хренов, чего себе позволяешь?
      - Господа... то есть товарищи, чуваки... - пробормотал стрелок, бросая оружие и падая ниц, - я ж, блин, думал, вы - охотники... По недоразумению думал, вам лишь бы зверя затравить, а не родину любить, - почему-то в рифму сообщил он.
      - А здесь что - "Гринпис", - вдруг неожиданно ни для кого агрессивно заорал Семен, тоже выскочив из машины, при чем в слове "гринпис" он наверняка имел ввиду столько "с" в окончании, что никакая грамматика не осилит.
      - Вы не понимаете! - человек в очках вдруг упал на колени и молитвенно сложил руки. - Тут же "Большая ОХОТА"!
      - Поясни!
      - Колхоз закрылся, народ с голоду дох. Потом приехали с города, на машинах, как ваша. Дают в руки эту стрелялку, - он покосился на рогатку, - и говорят: "С шести вечера до шести утра. Если не подстрелят, штука баксов твоя". И сами тоже с рогатками. А представляете, что такое штука баксов за ночь?
      Можно потом несколько лет прожить... И... убивают-то очень редко... Им бы только подстрелить. А как серьезно ранят - еще баксы выдают, на лечение. Ну, и чтобы помалкивал. У нас один мужик... Семен звали...
      Тут Семен поежился.
      - ...Так он сам собственную жену просил, чтоб она в упор из рогатки ему в самую жопу выстрелила... Представляете, синячище?! Братки из города до хрипоты спорили, кто из них попал, а хитрец только глазки строил - мол, не знаю, вот пулька пролетела, и - ага! Это вам не Баба-Яга, - зачем-то снова в сомнительную рифму закончил он.
      - Не родись счастливым, а родись умным. Только задницу подставляй. И сколько он таким образом заработал? - поинтересовался Дима.
      - Нет, не повезло ему, - махнул рукой мужик в очках а-ля Леннон. Кто-то все-таки умудрился, попал. Уж очень он престижная мишень стал. Прямо в висок - и мозги на песок. А так, успел тачку себе купить, кирпичный дом строить начал.
      - Слушай, а ты ведь врешь, - девица вдруг выступила вперед и коленкой толкнула стоящего на коленях человека в подбородок. - Ты и на деревенского вовсе непохожий.
      - Ну, так... Тоже подзаработать решил... У меня шурин местный, он и пристроил... Родственник, он что собственник: о своем заботится. О своих родных, как баре - о добре в амбаре.
      Джессика подобрала из пыли рогатку, а потом, достав из подсумка, который висел на плече стоящего на коленях мужчины стальную пульку, натянула резинку рогатки и нацелилась прямо в глаз "Робин Гуду".
      Резиновая "тетива", казалось, гудела, настолько была натянута.
      - Девушка, что вы делаете? - робко спросил Семен.
      - Ты, папашка, заметил, какая у него "рогатка". Супер! Отбалансированная. Баксов сто. А шарики? При попадании в тело пульку разорвет не хуже какой-нибудь пули дум-дум...
      - Что она хочет сказать? - чуть слышно прошептал Семен.
      - Ерунда, - хмыкнул Ренат, - мой брюшной пресс уже две пули взять не смогли. Одна - в Афганистане, а другая - на улице Мясницкого. Правда, за дум-дум я не поручусь...
      - Как я сам не догадался! - воскликнул Дима. - Тому, кто служит дичью, то есть, кого хотят шлепнуть, не дают такие дорогие вещи... Я тебя правильно понял? - поинтересовался он, обращаясь к Жене. - Крутая спортивная рогатка, и дорогая к тому же. А вдруг он ее потеряет? Или пропьет?
      - А вдруг бы он вез патроны? - туманно заметил стоявший на коленях "Робин Гуд", не спуская прищуренного глаза с нацеленной в него рогатки.
      - Он? - опасливо спросил Семен.
      - Он хотел убить одного из нас, - подтвердил Дима.
      - Господа, то есть товарищи... У меня семья... и еще одна... Детками, мамкой, папкой и любимой тапкой клянусь... думал, вы тоже ОХОТНИКИ! Не сгубите мою жисть молодую... впрочем, не такую уж и молодую, - походя поправился он. Я вам пригожусь. Которое лето здесь бродяжничаю, каждую тропиночку знаю... Если меня до шоссе вывезете, я вам дорогу покажу... Спасите! - и он попытался обнять Семена за колени. - Человека спасти - не корову пасти.
      - Встаньте, что вы, что вы! - запричитал Семен. - И при чем здесь корова?
      - А если он и правда все тропинки знает? - задумчиво спросил Дима.
      - Эти, "охотники", - поинтересовался Ренат, - они и вправду убить могут? В клубе мне рассказывали, такая забава встречается, - пояснил он спутникам. Тогда я подумал - вранье.
      - При метком попадании - запросто могут. Но вам незачем опасаться, - с готовностью успокоил "Робин Гуд". - Вы ведь на джипе, за своих, тоже "охотников" посчитают.
      - Вот времена, - вздохнул Семен, - километров пятьдесят с трассы съедешь, и чистое средневековье.
      - Он в Коптево никогда не бывал? - участливо поинтересовалась Джессика. - Там на трамваи охотятся. Местный колорит.
      - Я читал, в газете про трамвай в Коптево читал, - непонятно чему обрадовавшись, подтвердил Семен. - Как ее, газету эту называют, не помню... Еще в школе нас принимали в ряды, как их там... Нет, не "Пионерская правда", во, точно, вспомнил, в комсомол... А написано было - из автомата пьяные стреляли, и людей ранили и убили.
      - Хорошо, - решил Ренат, снова чувствуя себя вожаком, - берем проводника.
      - А я - возьму его рогатку! - не терпящим возражений тоном воскликнула девица. - Трофей!
      - Не стал бы доверяться незнакомому человеку, - с несвойственной ему осторожностью предупредил Дима. - Мало ли что.
      - А кто мне стекло оплатит? - возмутился Ренат. - Он ведь, он из своей рогатки стекло разбил. Раз на бабки влетел, пусть с нами едет, пока не расплатится. Пусть отрабатывает.
      - Как отрабатывает? - уточнил Семен.
      - Да хотя бы машину моет.
      - Да плюнь ты на стекло, этот хмырь еще не в такую передрягу нас втянуть может, - упорствовал Дима.
      - Да ладно, Хан, отпустим его, как на шоссе выберемся, - вступился Семен, - а на стекло между собой скинемся. Чего с мужика взять?
      - Нет, нет, господа, то есть товарищи, - вдруг возразил "Робин Гуд". Деньги у меня есть, не сомневайтесь. Трофейные, так сказать. Я аванс, за то, что дичью работаю, получил. Так что путешествуем вместе до первого приличного автосервиса. И там я сам, лично, оплачу ремонт.
      - Да ты дай мне пару "штук", и в расчете, - предложил, улыбаясь, Ренат.
      - Нет, нет. А вдруг будет дешевле стоить? - заметил "Робин", шмыгнув носом. - Платить я не отказываюсь, но только - по счету. Так что мы вместе до конца, или до свадебного венца. Шутка.
      - До самого конца, - мрачно заметил Дима.
      - Слушай, нас трое крепких мужиков, чего он против нас стоит? - Ренат отстаивал свою позицию, - Можем ему руки связать для верности. Садись ты за руль, - предложил Ренат, чтобы сломить сопротивление Димы, - а я присмотрю за пленником. У меня он и не пошевелится.
      * * *
      Обернув руку курткой, Дима выбил оставшееся по краям разбитое стекло и заставил девицу вымести из салона осколки.
      Та, нехотя, подчинилась.
      - Пристегните ремни, - весело попросил Дима, усаживаясь на водительское сиденье.
      Дорога, спустившись с пригорка, огибала дикое поле. Лет десять назад здесь сажали картошку, и, похоже, не убрали последний урожай. Теперь дикая картошка, чудом уцелевшая в зимы под слоем земли и снега, пестрела среди сорняков то там, то здесь голубыми цветочками.
      - Жизнь, она... - зачем-то философски заключил Семен, - конечно...
      - Давай напишем на борту нашего джипа - "Смерти нет"? - предложил Дима.
      - "Смерти нет", - подтвердил Семен, глядя на поле, над котором летали ласточки, на замерший в безветрии лес - листок не трепыхнется - и желтое, будто прозрачное солнце, взлетевшее уже достаточно высоко.
      * * *
      Вдруг, сразу после того, как они обогнули перелесок, показались две автомашины, перегородившие дорогу. Хоть и издали, но были видны маленькие фигурки стоящих около машин людей. Есть ли у них в руках оружие, или нет - даже Дима, гордившийся острым зрением, разглядеть пока не мог.
      - О-хот-ники, - предположил Семен.
      - Не тормози, - испуганно сказал проводник. - Езжай как едешь. Еду не спешу, а наеду не свисти, - рифма изменила ему, как профурсетка.
      - По-моему, лучше стать, - предложила девица, поглаживая рукоятку рогатки.
      - Остановиться, - поправил Дима.
      - Дим, ты так считаешь? - Ренат вдруг раздумал быть вожаком. - Дим, ты ведь всегда самым крутым был, дрался он в юности, знаете как! - пояснил аудитории Ренат.
      - И да, и нет, - тихо сказал Дима.
      - Что значит - и да, и нет?
      - Хан, и ты Сема - вылезайте из машины. Я - за руль.
      Метров через триста я тормозну. Видите кусты: им не видно будет, что вы соскочили. И быстро, слышите, быстро двигаетесь вперед. А вот я поеду медленно, каждую ямку объезжая. И когда я остановлюсь перед этими тачками, вы должны уже оказаться рядом. Если все обойдется - подберем вас, когда их проедем. А если нет... У нас появится преимущество.
      - Какое преимущество? - робко спросил Семен.
      - Эти "охотники" попадут под перекрестный огонь.
      - Он не пробежит столько метров вровень с машиной, - предсказала девица, глядя на Семена. - Дыхалки не хватит.
      - И вы, товарищ, - "Робин Гуд" обратился к Ренату, - то есть господин... Слишком... габаритный, чтобы подобраться незаметно. У них взгляд прицельный, даром что похмельный.
      - Так что же ты предлагаешь? - Ренат пристально посмотрел в глаза проводнику.
      - Мы... я и эта девушка скрытно прокрадемся... только дайте оружие... И если что... поверьте, я служил в армии, я знаю как с этим обращаться, - и проводник посмотрел на чеченский автомат, который лежал в потных ладонях у Семена.
      - Тебе - оружие? Вот тогда уж неизвестно будет, кто попадет под перекрестный огонь, - заметил Ренат. - Мы или они.
      - А мне нравится идея, - вдруг кивнул Дима и затормозил возле двух кустов бузины, суживающих обзор. - Сема, отдай ствол... Отдай, быстро отдай, я тебе говорю!
      Ничего не понимая Семен протянул оружие проводнику.
      Дверцы открылись и закрылись почти беззвучно, во всяком случае парням, перегородившим дорогу своими машинами наверняка было не услышать. Только кустик иван-чая колыхнулся за тенью исчезнувшего в подлеске "Робин Гуда". Только хрустнул под ногой девицы панцирь невесть зачем сюда приползшей улитки.
      - Димон, ты спятил?! - возмутился Ренат.
      - Парни, - Дима поочередно посмотрел им в глаза. - Только мы трое выберемся из этой переделки. Нам ведь не нужны лишние пассажиры? Может, там, впереди, - он взглянул на перегородившие путь машины, - у пацанов просто бензин кончился. И теперь они стоят - типа "Ау".
      - Я не верю, - поспешно заявил Семен.
      - Я тоже. А если так... Прорвемся, - весело подытожил он. - Во всяком случае, попытаемся.
      - Ты отдал оружие в руки незнакомых людей.
      - Тоже мне оружие, - отпарировал он беззаботно.
      - Автомат! - А, еще когда из тайника вынимал, заметил, - Дима улыбнулся кончиками губ, - в нем нет патронов. Ни единого. Так что годится это оружие разве что по затылку кого-нибудь стукнуть.
      - Ты дал мне незаряженное оружие?! - возмутился Семен, который продолжал сжимать ладони так, как будто в них все еще был автомат. - Зачем?
      - Я надеялся, что патроны мы раздобудем попозже.
      - А рогатка? - напомнил Ренат. - У девки-то осталась рогатка. И куча стальных шариков.
      - Всегда мечтал быть убитым пулькой, выпущенной руками женщины, сообщил Дима. - Еще со школы. Эт-то так романтично, как сообщила тебе, Сема, секретарша Трупина, узнав о нашей совместной поездке в Нововладимирскую область.
      - Чего это ты вдруг секретаршу вспомнил? Понравилась?
      - А я ее не видел. Я же позже всех приехал.
      * * *
      Они приблизились настолько, что уже могли разглядеть детали. У одной из машин, перегородивших дорогу, был открыт капот, и из под него торчал зад в светлых брюках склонившегося над двигателем человека. Двое других курили, стоя на обочине и наблюдая за подъезжающим джипом.
      В машине, стоявшей за ремонтируемой, сидело несколько пассажиров.
      Оружия ни у кого не было. Во всяком случае, не было видно.
      - Зря паниковали, - облегченно вздохнул Семен. - У людей просто машина заглохла.
      - После того случая на дороге я бы запаниковал, если даже старушку с корзиной грибов увидел, - признался Ренат. - А без корзины - тем более.
      - Хорошее место они выбрали, - Дима был по-прежнему напряжен. - И слева канава, и справа канава. Нам их не объехать.
      - Да зачем же их объезжать, надо помочь людям, - вмешался Семен. Должна быть солидарность.
      Дмитрий затормозил метрах в трех от перегородившего дорогу автомобиля.
      Посигналил.
      - Да погоди ты, не на светофоре, - один из куривших на обочине парней подошел к окну слева. - Может трос есть, а, мужики? Заправились каким-то дерьмом, вот двигатель и заглох.
      - У обеих машин? - спросил Дима.
      - Нет, только у одной. А другая по такой дороге просто не вытянет на буксире. У вас джип, мужики, ему все ни по чем. Мы заплатим.
      - Оттолкай машины в сторону, чтобы я мог проехать, а потом цепляйте свою тачку сзади, - предложил Дима.
      - Куда проехать?
      - Вперед.
      - Зачем - вперед? Разворачивайся, обратно поедем, - парень выбросил сигаретку.
      - Обратно мы не собираемся.
      - А дальше там дороги нет, - он махнул рукой в сторону, которые перегородили машины. - Там мост разрушен.
      - Нам как раз и надо к разрушенному мосту, - подтвердил Дима.
      - А нам - не надо, - нагло заявил парень, рука его скользнула под полу куртки, и через мгновение в лицо Димы смотрело дуло пистолета.
      Второй из куривших на обочине во время разговора зашел с другой стороны, и теперь, распахнув дверцу, плюхнулся на сиденье рядом с водителем, которое незадолго до этого освободила девица.
      Обернувшись, Дима увидел, что в руке у второго тоже зажат "ТТ".
      - Мужики, мы вам согласны помочь, но зачем же так... - начал Семен.
      - Помолчи, - оборвал его Ренат. - Парни, - проворчал он, обращаясь на держащим их на прицеле молодым людям. - Мы отдадим вам джип. Машина моя, и слово мое. Пусть берут, - обратился он к спутникам, - машину рано или поздно можно новую завести, а вот жизнь - нет.
      - Правильно рассуждаешь, папашка, - второй помахал у него перед носом пистолетом, - только вы все нам нужны вместе с машиной...
      - Не называй меня папашкой! - вдруг взревел Ренат с заднего сиденья и, подавшись вперед, коротко ударил его согнутым локтем в подбородок. Парень дернулся, подался назад, его рука с оружием согнулась, и рефлекторно сжавшийся палец нажал на курок. Дуло ствола в это мгновение находилось в миллиметре от собственного носа.
      Внутри салона выстрел прозвучал оглушающе. Парень заорал еще громче, выронил пистолет и закрыл обожженное пороховыми газами лицо. В ту же секунду Дмитрий, до этого сжимавший дверную ручку, открыл ее и с силой ударил дверцей стоявшего рядом парня.
      Человек, одни ноги которого до сего момента виднелись из под капота, появился в полный рост. В руках он держал дробовик.
      Дима только успел нырнуть под "торпедо", как заряд картечи врезался в автомобиль. Стрелявший взял прицел чуть ниже, чем следовало, свинцовые шарики раскололи радиатор, левую фару, а два из них пролетели сквозь салон, проделав "звездочки" в заднем стекле.
      Втиснувшись под сиденье, одной рукой Дмитрий выжал педаль сцепления, другой переключил скорость с "нейтралки", и надавил на "газ". Когда двигатель взревел, отпустил сцепление.
      Джип рванулся вперед, и человек с ружьем не успел сделать второго выстрела, раздавленный между бампером джипа и крылом собственной машины.
      Джип столкнул с дороги автомобиль, и тот завалился на бок в канаву, а потом перевернулся на крышу, беспомощно задрав вверх колеса.
      Прежде чем джип врезался во второе авто, из того на дорогу выпрыгнули двое из сидевших в салоне.
      Удар получился гулкий, как два таза стукнули друг об друга.
      Автоматная очередь прошила борт джипа. Стрелял выпрыгнувший первым. Семен видел его искаженное лицо, и узнал того самого лже-патрульного, который уединялся с девицей в кусты, когда их остановили на шоссе.
      "Патрульный" стрелял, гильзы летели вверх, и пули чертили замысловатый пунктир от переднего крыла до тормозного фонаря, пока автомобиль по инерции продолжал двигаться вперед.
      В какой-то момент Семен почувствовал, как одна из пуль прошла сквозь сиденье, и его ягодицы и свинец разделила только обивка из натуральной кожи.
      При столкновении с другой машиной распахнутая Димой дверца джипа оторвалась, и, словно убийственный снаряд столкнулась со вторым из выпрыгнувших. Вместе, как единый биометаллический организм, вроде робота-полицейского, они пролетели метров пять, а потом прекратили совместное существование.
      Водитель машины, в которую врезался Дмитрий, так и не успел снять рук с руля. Правый глаз, пробитый шариком из рогатки, у него вытек, вместе с кровью, как слеза.
      Лже-патрульный отработанным движением отцепил и выбросил пустой магазин и потянулся за вторым, который торчал в кармане разгрузочного жилета.
      Действовал он очень быстро, но Семену казалось, что видит все на видеопленке, прокручиваемой с замедленной скоростью. Вот тот, чуть повернув автомат боком, вставил в отверстие выше рамки спускового крючка рожок с патронами, металлический щелчок, так неожиданно громко прозвучавший в наступившей после выстрелов и грохота сталкивающихся машин тишине возвестил, что контейнер с патронами закреплен, потом "патрульный" передернул торчащий сбоку блестящий металлический рычажок, досылая первый патрон, а затем, ловко перехватил оружие, направил его на изрешеченный джип.
      Семен зажмурился.
      Выстрела не прозвучало. - Все из машины, живо! - заорал человек с автоматом. - На землю, руки за голову!
      Вжик!
      Пропело в воздухе, и очередной стальной шарик, пролетев мимо "патрульного" вонзился в ногу Рената, который, борясь с собственным весом, как раз и пытался протиснуться через покореженный проем двери.
      Увидев, что Ренат упал, "патрульный" тоже мгновенно распластался на земле. Но всех троих, включая частично застрявшего в джипе и застонавшего от боли Рената, продолжал держать в секторе прицела.
      Ренат, стиснув зубы, ругался.
      Тишина.
      Тишина продолжалась несколько секунд.
      Но вот, словно передразнивая Рената, застонал кто-то из покалеченных при лобовой атаке джипа.
      Со стуком распахнулась правая передняя дверца, и из нее выполз парень, закрывающий ладонями обожженное собственным выстрелом лицо. Пошатываясь, он пробрел несколько метров, пока не упал ничком на траву.
      - Эй! - крикнул залегший с автоматом "патрульный". - Кто там стреляет?! Выходи, не то я перещелкаю всех троих твоих дружков...
      - Перещелкай! - раздался звонкий девичий голос из зарослей борщевика. Мне-то какая разница?
      - А потом доберусь до тебя.
      - Доберись, - крикнула девица. - Если сможешь...
      И, словно эхом в ответ с другой стороны дороги раздался разбойничий свист.
      - Усек, папашка?! - весело поинтересовалась девица. - Мы тут со всех сторон. Если я тебе в глаз пульку не вгоню, то из леса наш человек точно башку разнесет. У него - знаешь какое оружие? Дум-дум, - и следом из кустов, где она пряталась, прозвучал хлопок лопнувшего пузыря из жевательной резинки.
      Снова наступила тишина, и было слышно, как над полем попискивают стрижи. Или ласточки, кто их разберет на такой высоте?
      "Патрульный" нехотя перекатился на спину и, продолжая так лежать, отбросил автомат от себя подальше. Потом закинул руки за голову, как загорающий на пляже, и принялся насвистывать мотивчик "У моей девочки есть маленькая штучка".
      Не успел он просвистеть одно коленце, как Дима уже сжимал брошенный им автомат. Из зарослей борщевика появилась девица, с обстрекоченной ядовитыми листьями щекой.
      А со стороны леса вышел "Робин Гуд", и автомат у него висел на груди, как у партизана.
      В это время из придорожной пыли поднялся парень, которого стукнули дверцей. Он все еще продолжал сжимать в руке свой пистолет.
      Дима выстрелил в его сторону, неизвестно, попал он или нет, но парень снова упал.
      - Пора сматываться, - девица выразила общее мнение. - Пикник затянулся.
      - Но как? - Ренат, морщась от боли, потрогал ранку на простреленной из рогатки ноге.
      - Джип наш никуда не годится, - Дима с автоматом в руках продолжал следить за распростершимися на дороге телами - не шевельнется ли кто.
      Но люди лежали неподвижно, хотя было заметно, что некоторые из них живы.
      - "Нива" - предложил "Робин Гуд", указывая на вторую протараненную машину. - Только помята слегка.
      - Сойдет, - согласился Дима.
      "Робин Гуд" вдвоем с девицей помогли выбраться из-за руля человеку с выбитым глазом.
      - Странно, - пробормотал Ренат, глядя на них, - Такой удачный первый выстрел, и такой неудачный второй, - он перевел взгляд на пропитавшуюся кровью штанину. - Или я просто невезучий?
      - А ты хотел, чтобы и второй был такой же удачный? - двусмысленно поинтересовалась девица.
      - Он хотел сказать, что стрелять надо по врагам, - пояснил "Робин Гуд", помогая перетаскивать оставшиеся сумки из джипа в "Ниву". - Всем врагам по мозгам, а друзьям по... и он задумался над рифмой. - Может, "по зубьям"? робко предложил он. - Хотя, по "глазьям" звучит реализмее.
      - Ты-то вообще ни в кого не попал, - огрызнулась девица.
      - У меня к тому времени патроны кончались.
      - У тебя их и не было, - пробормотал Дима себе под нос, так, чтобы никто не услышал.
      Наконец они впятером, вместе с сумками, последними, что уцелели, еле втиснулись в отечественный внедорожник.
      * * *
      Дима - за рулем, Ренат как пострадавший - рядом. Остальные - на заднем сиденье, так тесно, что девица сидела практически у Семена на коленях, а Семен - на сумке с вещами.
      - Может, нам следует оказать им помощь? - спросил Семен, оглядываясь на лежащих на дороге бандитов.
      - Непременно, - хмуро согласился Ренат. - Как только доберемся до первого милицейского поста, сразу же сообщим координаты.
      Дима промолчал.
      Продолжая смотреть назад, Семен увидел, что по мере того, как они удалялись, бандиты один за другим поднимались на ноги... Они были живы, и Семену от этого стало легче.
      "Это была только самозащита. Не иначе", - успокаивал он себя. - Даже не "само"... Не сами себя мы спасали. Не себя я защищал. Мы защищали своих друзей. А это... все оправдывает.
      Поле закончилось, и дорога нырнула в лес. Лиственные деревья сменялись хвойными, и вот уже одни только высоченные разлапистые ели обступали обочины. Несмотря на солнечный день стало сумеречно и сыро, и если разбивавшиеся о лобовое стекло насекомые, пока они ехали вдоль поля, оставляли след золотистый, то теперь на стекле то тут то там пестрели тревожные темно-красные, почти черные пятнышки.
      - Кровь никак не остановится, - виновато сообщил Ренат, сжимая раненую ногу.
      - Вряд ли они пустятся в погоню, им просто не на чем, - сочувствующим Ренату голосом пояснила Джессика. - Давайте тормознем.
      От дороги ответвлялась вырубка, и Дима свернул на нее. Минут десять машина переваливалась с боку на бок, скрипя амортизаторами на рытвинах, оставленных десятилетия назад колесами лесовозов.
      Наконец Дима нашел удовлетворявшую его запросам полянку.
      - Папашка, терпи, - со слезами в голосе просила девица, обрабатывая Ренату рану антисептиками из автомобильной аптечки.
      Полянка, на которой они устроили стоянку, была похожа на тонзуру у католического монаха. Круглая, гладенькая, поросшая мохом, а вокруг ее обступали лохматые деревья.
      - Ой, да тут подосиновики, - запричитал Семен. - В уцелевших сумках должна быть банка сметаны, я еще в Москве ее покупал.
      - Два дня назад? - поморщившись, спросил Дима.
      - Не волнуйся, - успокоил Семен. - Я же их в сметане тушить буду.
      - Значит, на ужин у нас будут одни грибы? - возмущенно поинтересовалась Евгения, заканчивая бинтовать рану.
      - Доченька, ты не понимаешь, - запричитал Семен. - В грибах, особенно в подосиновиках, калорий столько же, сколько и в свинине. А белка - как в говядине. И вообще, хорошо приготовленные грибы равноценны для организма, как мясо с овощами. Кто-нибудь поможет мне их собрать?
      - Я! - с готовностью предложил "Робин Гуд".
      - Вот уж нет, - Дима швейцарским армейским ножиком отрезал длинный, для плеча, ремень от своей сумки и подошел к нему. - Руки!
      Тот вытянул вперед руки. Дима связал их ремнем достаточно профессионально, во всяком случае крепко на вид.
      - А меня за что? - спросил изумленно "Робин Гуд".
      - Если бы он не свистнул тогда из кустов, нам бы не поздоровилось, вступился Семен и закряхтел, срезая росший у пня подосиновик с необыкновенно толстой ножкой.
      Девица прыснула в кулак, глядя на срезанный гриб.
      - Этот парень сказал, что у него патроны кончились, - пояснил Дима свои действия. - Он соврал. В автомате не было патронов. Если бы он хотя бы раз нажал на курок...
      - На спусковой крючок, - поправил Семен. - Где-то читал, это так называется... Курок - это то, что внутри...
      - Он бы знал, что в оружии нет патронов, - продолжил Дима свою мысль. А этот тип ни разу не выстрелил. Почему?
      - Почему? - как эхо повторил Ренат.
      - Или он был с ними заодно...
      - Я просто испугался, - взмолился "Робин Гуд". - Поверьте, мужики. То есть, господа!
      - Готово! - Семен потряс в воздухе набитым подосиновиками целлофановым пакетом с надписью "Спасибо за покупку". - Теперь мне нужна кастрюля и вода. Я не из тех, кто торопится, - заявил он. - Нет! Два раза проварить, а потом уже тушить в сметане. Два раза! - он потряс указательным пальцем в воздухе. - И тушить столько, чтобы из грибов масло пошло. Если собираешься приготовить вкусно, пойми женскую психологию...
      - И в чем женская психология заключается? - улыбнувшись, несмотря на боль в ноге, уточнил Ренат.
      - Не торопись.
      - А я знаю, есть такие презервативы, - вдруг вмешался "Робин Гуд", которые замедляют... это самое. Так на упаковке и написано - с задержкой. То есть, торопиться не надо.
      - Правильно ты его связал, - кивнул Ренат. - Надо было еще и рот ему заткнуть.
      - Тут неподалеку есть канавка, полная воды, - вмешалась Джессика - Нам ведь потребуется вода для ужина?
      - Что бы мы без тебя делали, - ехидно поинтересовался Дима.
      А потом хлопнул себя по лбу, убивая комара.
      * * *
      Уже вечерело, когда путники получили возможность оценить кулинарные таланты Семена.
      - Вкус необычный, - подозрительно заметил Дима, чуть попробовав.
      - Грибы с картошкой - классическое блюдо, обидчиво пояснил Семен. - А так как картошки нет, я воспользовался... топинамбуром.
      - Кем, кем?
      - Не кем, а чем. Клубни такие, вместо картошки, а как сорняки растут...
      - Знаю классный анекдот про пирожки с картошкой и яйцами, - перебил "Робин Гуд", которого временно, для принятия пищи, развязали. - И про бублик. Правда, в анекдоте пирожки были с капустой...
      - Слышали, старый анекдот, - успокоил его Ренат.
      - А вот анекдот про грибы...
      - Заткнись. Дима съел к тому времени свою порцию и сообщил Семену:
      - Я предвидел, что ты нас отравишь рано или поздно, - Но зачем надо было каким-то там тапинамбуром? Хватило бы и одной бледной поганки.
      - Так это вы мне-таки говорите? Знаменитому повару русской кухни? выпендрился Семен. - Таки знайте - топинамбуром земляную грушу называют!
      - Груши в земле не растут, - веско поправила Джессика. - Ты нас за дураков держишь? Хочешь сказать, чипсы растут на деревьях и их собирают, как одуванчики?
      - Висит груша, нельзя скушать. Это тетя Груша повесилась. Тоже анекдот, - скромно пояснил "Робин Гуд".
      - Видишь заросли? - Семен неопределенно махнул рукой в сгущающуюся темноту. - В октябре они будут с желтенькими цветочками. Это и есть земляная груша. Клубни меленькие сейчас, вот месяца через два... Не знаю, кто их тут посадил и неизвестно когда... Может, лесники? Звери очень любят эти клубни, особенно нутрии. Очень полезные они и для людей, в частности, для диабетиков. Вместо крахмала в них другой углевод - инулин. При распаде он не дает глюкозы. Кстати, земляная груша - самый дешевый источник спирта...
      - Так вот, значит, какие твои "охотники"? - спросил Дима у "Робина", почему-то смутившись от упоминания источника дешевого спирта.
      - Это были не охотники, - "Робин Гуд" покачал головой. - У меня создалось такое впечатление, что им нужны были именно вы.
      - У меня тоже такое впечатление, - согласилась девица. - Особенно когда я увидела этого, который давеча был в ментовской форме.
      - Нет, я что хочу сказать, - торопливо вмешался Семен. - Нас остановили на дороге... теперь можно утверждать, что это были ненастоящие милиционеры... В том смысле, что переодетые в милиционеров. Мы, уходя от погони, съехали с трассы, пробирались какими-то проселками - но они нас снова достали! И, заметьте, - тут он ласково посмотрел на Джессику, - здоровый мужик с автоматом, уединился с девушкой в кусты. Мы слышали выстрел. А потом он, здоровый и невредимый снова достал нас.
      - Я не верю, что ты смогла вырубить его тогда, в кустах у дороги, хмуро заметил Дима. - Подозреваю, вы сговорились.
      - Всего лишь коленкой, - она дернула плечиком. - Я же не автомат ему повредила, а мужское достоинство. Помучился немножко, и все дела...
      - А выстрел? Тогда, на дороге, мы слышали выстрел, - напомнил Семен.
      - Пушка сама пульнула, когда он ее выронил от боли, - пояснила она. - Уж не решил ли ты, папашка, что я способна застрелить человека?
      - Застрелить - нет, а вот подранить - это запросто, - Ренат погладил перебинтованную ногу.
      А Дима вспомнил человека с простреленным глазом и не стал ничего говорить.
      - Нет, я что спрашиваю, - по-прежнему скороговоркой объяснил Семен, Как они нас нашли?
      - Может, - Джессика неприязненно посмотрела на Семена, - ты хочешь сказать, что это я их навела?
      - По-моему, именно это он и хочет сказать, - подтвердил "Робин Гуд". Ты изменила нам всего один раз, но с целой футбольной командой... Анекдот такой есть, - пояснил он.
      - А, может, это ты, очкарик, привел нас в засаду? - окрысилась девица. Ведь ты указывал дорогу, проводник хренов!
      - Начинается ария Ивана Сусанина. "Куда ты завел нас, проклятый старик? Идите вы в жопу, я сам заблудился..." - Ну и езжайте дальше без меня! - "Робин Гуд" поднялся с независимым видом и откинул со лба длинные пряди волос, Посмотрим, как вы отсюда выберетесь!
      - Не о том, не о том мы спорим, - Ренат раздраженно отбросил на траву опустошенную миску.
      - А о чем надо спорить сейчас? - удивился Дима, - Нас как кроликов хотят переловить, мы уже два раза от смерти ушли, и если сейчас не выясним, почему на нас объявили охоту...
      - Вот именно, почему?! - в ажиотаже Ренат сам себя хлопнул по раненой ляжке и застонал от боли.
      - Почему? - спросил Семен.
      - Почему? - хором спросили "Робин Гуд" и девица.
      - У кого на этот счет есть идеи? - подвел итог Дима.
      - Хотели отобрать у вас дорогую тачку? - предположила девица.
      - Тогда зачем они превратили ее в дуршлаг, прострелив со всех сторон? резонно спросил "Робин Гуд". - Я бы даже сказал - в шумовку, ну, которой... Есть масса других способов угнать машину, не попортив ее. Тачку угонять, что бабу умыкать. Зачем тебе тачка со стреляной дырой, как и баба с... Нет, нет, я ничего против женщин не имею, - сказал он, встретившись взглядом с Джессикой.
      - Что, большой специалист? - девице он явно не нравился. - Может, ты как раз к нам прибился, чтобы угнать наш автомобиль?
      - Да у вас теперь и угонять нечего, - он пожал плечами. - А вот знаю анекдот про нового русского. Оставляет тачку у Думы.
      Ему мент - нельзя здесь ставить, тут депутаты. А он - не страшно, у меня сигнализация хорошая, не угонят.
      - Я сто раз этот анекдот слышал. Ты бы лучше стишки какие читал для разнообразия, - предложил Дима.
      - Трупин, - коротко сказал Семен.
      - Хочешь сказать, - Ренат посмотрел на него, - нас преследуют из-за убийства Трупина?
      - У тебя есть другое объяснение?
      - Но с какой стати? Нет, я понимаю, если бы нас разыскивала милиция, чтобы допросить в качестве свидетелей... Ведь, судя по заметке в газете, мы все находились в одном здании и даже на одном этаже, когда произошло убийство.
      - Судя по заметке, - напомнил Дима, - у убитого был сейф, который кто-то опустошил. И я полагаю, тем, кто нас преследует, как раз и требуется это самое содержимое.
      - Можете обыскать, - предложил Ренат. - Самое ценное, что у меня осталось - часы. На несколько "штук" тянут, но я бы никого не стал из-за них убивать. Если у кого-то возникли подозрения, что я их украл, можете проверить чек сохранился из магазина в Женеве, - обидчиво уточнил он.
      - Ренатик, тебя никто не подозревает, - вмешался Семен.
      - Хан, не гони волну, при чем здесь твои часы? - возмутился Дима.
      - У меня ведь тоже есть штучка, - Семен подтянул к себе оставшуюся сумку и запустил в нее руку, - которая потянет не меньше твоего "Роллекса".
      И выудил оттуда черную курительную трубку.
      - Ну да? - Ренат уставился на трубку. - Дороже "котлов"?
      - Эксклюзивная вещь, - кивнул Семен. - В Мюнхене, в "Pfeifen Huber" покупал, когда мы там вместе с женой в туристической поездке были.
      Из сумки же он достал пачку табака и принялся набивать трубку.
      - Да ты ж не куришь!
      - Какая-то деревяшка за штуки баксов? - изумилась девица.
      - Такая "деревяшка" всего одна - во всем мире, - пояснил Семен и раскурил трубку от тлеющей веточки. - И это моя "деревяшка"! И никогда не станет чьей-то другой.
      Он сидел, по-турецки скрестив ноги, окутанный дымом с запахом сдобныых булочкек. Казалось, он держит в руках не курительную трубку, а маленькое прирученное существо, и сам смахивал на доброго гнома.
      - Мне бы жена шею намылила, если я при ней купил безделицу за такие бабки, - признался Ренат.
      - Если женщины позволяют своим мужчинам время от времени приобретать себе игрушки, - Семен шумно выпустил очередной клуб дыма, - то такие женщины могут быть уверены, что их мужчина не заведет себе игрушку на стороне.
      - Надо будет запомнить, - покачал головой Ренат. - Я ей обязательно это скажу при случае...
      - Слушай, Шерлок Холмс, - девица по-свойски хлопнула Семена по плечу. А ты мне нравишься. Ну-ка, раскрой тайну, почему вас уже дважды хотят убить? А вы тут сидите, кушаете топинамбур и спокойно трепетесь, словно никакой стрельбы не было.
      - Все дело в том, что лежало в сейфе, - пояснил Семен. - А спокойные мы потому, что устали. И голодные очень.
      - Все дело в сейфе, - подтвердил Ренат. - А голодные мы были очень.
      - Мы про этот сейф целый час талдычим, - напомнила Джессика.
      - Дело не в сейфе, а в его содержимом, - уточнил Дмитрий.
      - А содержимое сейфа зависит от того, чем занимался покойный, - Семен так истово затянулся, что из чубука вырвались искры.
      - Я тебя понял, - закивал Дима. - Если, скажем, он был бы ювелиром, то украли "брюлики". Если политиком - то десять чемоданов с компроматом. Если фотографом, значит, снимок чьей-то голой задницы...
      - А если - извращенцем? - риторически спросил "Робин Гуд".
      - Заткнись, - попросила Джессика.
      - Операции с ценными бумагами, кредитование, - пояснил Ренат. - Трупин занимался этим.
      - Тогда - украли ценные бумаги, - удовлетворенно пояснил Дима.
      - А вообще Трупин, хоть уже и покойник, - Ренат зачем-то поднял глаза вверх, - был порядочная дрянь. Однажды... один знакомый, в клубе, мне рассказал несколько неприглядных историй про этого типа...
      - Насколько неприглядных? - поинтересовалась девица.
      - Ну... Митрич, может, тебе это интересно будет, раз ты писатель... Вот, к примеру, он ссудил одному мужику деньги, а тот пролетел - в Китае шмотки закупил, транспортным рейсом с вояками договорился перевезти, а самолет возьми и разбейся. Так потом у этого мужика сына похитили, и пока он Трупину долг не отдавал, ему то детский палец присылали, то...
      - Мразь какая, - девица передернула плечами. - И рождаются же такие.
      - Самое любопытное, что палец и ухо оказались НЕ ЭТОГО мальчика.
      Семен почувствовал, что его может стошнить.
      - А еще он с двумя партнерами договорился, те ему векселя "Газпрома" продать собирались, миллиона на три. И вдруг пропали, и они, и векселя... Трупин вроде оказался не при чем, но только он знал, что эти мужики выехали к нему на встречу с ценными бумагами в портфеле...
      - Такого грех было не замочить, - кивнул Дима, имея смутное представление, что такое "векселя "Газпрома", но по его мнению что-то связанное с ростовщичеством.
      - А еще знаю случай... У Трупина крупная сделка конкретно проявилась. Партнеры - во, такие, - Ренат растопырил указательный палец и мизинец на каждой руке. - Так вот эти, блин, партнеры возьми и скажи случайно - слушай, сучка у тебя классная в приемной, с такой бы в сауну, типа оттянуться... Это они имели ввиду одну из его сотрудниц. Даже не знаю, какую... Потому что Трупин на следующий же день эту женщину отправил к ним якобы с поручением... То есть, сотрудница думала, что с поручением, документы отвезти по адресу, а на самом деле попала-таки в сауну... Или в массажный салон, хрен его знает... Оттянулась...
      Ну, вы понимаете, что я имею ввиду.
      - Что братки имели, то ей и ввели? - уточнил "Робин Гуд".
      - Не знаю, свечку не держал, - скривился Ренат. - Во всяком случае, контракт Трупин этот заключил. Что же стало с той женщиной - понятия не имею.
      - Нет, но если он ее потом отблагодарил, - пояснила девица, - а на халяву, конечно, некрасиво.
      - У тебя психология проститутки, - буркнул Дима.
      - И не только психология, - она встала и, сладко потянувшись, так, что хрустнули суставы, предложила:
      - Ну и с кем из вас я проведу эту ночь? Пузатик, - она мотнула головой в сторону Рената, - вчера меня просто замучил. Сегодня нужно чего-нибудь, вернее, кого-нибудь полегче. Рыженький, - она посмотрела на Семена, - ты вчера, вроде, сам напрашивался?
      Семен затравленно посмотрел на нее.
      - Напрашивался, напрашивался, - подтвердил Ренат.
      - Я? - Семен закашлялся и выронил курительную трубку в траву, - Я устал сегодня. Столько событий. Я свою очередь пропускаю.
      - Ну уж нет, - возразил Дима, - она тебя выбрала, так что соизволь. А завтра... Мало ли что завтра произойдет, но ведь я не стану отказываться, когда завтра наступит мой день... вернее ночь... Или у тебя проблемы?
      - Нет у меня никаких проблем, - Семен, не поднимая головы, шарил в траве, пока, наконец, не отыскал эбеновую трубку. - Просто я...
      - Спокойно, Сэм, - Ренат искоса глянул на девицу, - проверено, мин нет!
      - Это... я не против, - Семен снова выронил трубку, - очередь, так очередь...
      - Папашки! - возмутилась девица, - вы ж не к зубному врачу на прием пришли...
      * * *
      "Робин Гуд" нарубил себе елового лапника и устроил гнездышко возле костра.
      - "Нива", конечно, не джип, - философски отметил Дима и лягнул коленками Рената, который тоже на эту ночь пытался расположиться в салоне автомобиля. Хан, почему бы тебе на диету не сесть? И фитнес-клубы всякие имеются.
      - Ночь предстоит прохладная, у меня нюх на погоду, - девица запихивала под одежду мятые газеты и всякую бумагу, которую достала из рюкзака. - Папаша, с тобой поделиться? - она протянула макулатуру Семену, который уже успел забраться в спальный мешок.
      - Не надо.
      - Ты не стесняйся.
      - Оттого что я рыжий, маленький и с фамилией Горфинкель, - Семен улыбнулся, - мне, начиная с пионерского лагеря, а дальше в армии и после, в стройотряде, доставались самые холодные и неудобные койки. Приятного мало, но, "А" - он выпростал из спальника руку и выпрямил один палец, - я научился спать в любых условиях, и "Б" - могу за себя постоять, если возникнет необходимость. Так что не надо обо мне заботиться.
      - Папаня, ты мне больше всех тут нравишься, - призналась девица. - Ты серьезно - Горфинкель?
      - Шучу. А кто тебе нравится меньше всех? - настороженно спросил Семен.
      - Ренатик тоже хороший. Он хоть и толстый, но ранимый, - заметила она.
      - Ты только не напоминай ему про ранимость, - посоветовал Семен.
      - За дуру держишь?
      - Нет, я так... Значит, тебе Дима не нравится? - уточнил он.
      - Угловатый он слишком, колючий... Кажется, всех ненавидит. Даже своих друзей. Тех, кто его любит больше всего, тех он больше всего ненавидит.
      Семен задумался, как возразить, чтобы не сболтнуть лишнего. А Джессика тем временем забралась в спальник и прижалась к Семену.
      - Между нами ведь все ясно? - сухо уточнил Семен.
      - Ясно, ясно! - весело подтвердила она. - Но рядом-то теплее.
      - Хорошо, - Семен обнял ее так, чтобы девушка могла положить голову ему на предплечье.
      Вместе на самом деле было теплее. И еще через несколько минут Семен вдруг к своему стыду почувствовал дискомфорт, вызванный прижавшимся к нему горячим молодым телом.
      - Папашка, а ты дашь мне потрогать? - девица, которая, казалось, заснула, вдруг подняла голову.
      - Потрогать?! - встрепенулся Семен, попытавшись отползти от нее внутри спальника.
      - Я, конечно, мечтала бы еще и во рту подержать...
      - ?!
      - Ну ее, трубку эту хренову, для курения. Только в кино видела трубки, а уж там наверняка такие дорогие не снимают. Я только на минуточку подержать, ну, какие это ощущения вызывает... я осторожно, честное слово...
      - Ладно, - улыбнулся в темноте Семен. - Завтра видно будет...
      Джессика, не видя его лица, улыбнулась в ответ.
      * * *
      Ночью в самом деле неожиданно похолодало. Поднялся ветер, по темному небу, лопатами, как в листопад, гребли березы и осины. Путники спали, укрывши спины, как только в раннем детстве спят, и только проводник несколько раз вставал, чтобы подбросить сухих сучьев в огонь.
      - Сэм! - заорал утром Дима, проснувшись первым. - Где завтрак? Это ведь твоя обязанность? Я бы предпочел, - он поежился от холода и обхватил сам себя руками за плечи и похлопал по ним ладонями, - я бы предпочел кружку горячего кофе с лимоном, побольше сахара, поджаристые гренки и немного копченого бекона. Хорошо прокопченную свиную ляжку, - уточнил он, взглянув почему-то на проводника, который мирно посапывал практически вплотную к подернутому пеплом костру.
      - Хлеб-то, хлеб-то кончился, - Семен серьезно воспринял заказ. - Хотя, у нас овсяные хлопья есть...
      - Овсянка, сэр! Слушай, - Дима обратился к Ренату. - Ты по миру поездил, правда, что в Англии по утрам одну овсянку жрут?
      - Ни разу не видел. А про ихнюю королеву слышал, что она по утрам яица с селедкой предпочитает.
      - Ну времена, ну нравы! А я знал одного парня, который по утрам овсяную кашу "бормотухой" разбавлял. Искренне, и со вкусом. Удивительная нация, эти англичане со своей овсянкой. Тут вам и Джон Леннон, тут вам и Шерлок Холмс. А правда, что Шерлок Холмс тоже был еврей? - поинтересовался "Робин Гуд".
      - С какой стати?
      - Ну, потому что Шерлок? Я книжку читал, там ростовщик был с таким именем, - пояснил "Робин". - Малоизвестный автор, Шекспир, кажется, фамилия.
      - Я, вообще книжки, которые мужики пишут, не читаю. - заявила Джессика. - Там психология вредная. Вот про Шекспира не слышала, а про Шерлока - да. Детектив, верно угадала? Он что, еще и ростовщик был, ценными бумагами, как покойный Трупин занимался?
      - Ростовщик был Шейлок, - пояснил Семен.
      - Какая разница?
      Пока Джессика вытряхивала и складывала спальный мешок, Ренат, не отрываясь, следил за ней. А когда девица подошла к нему, и прежде, чем запихнуть мешок в машину, чмокнула в щеку, он окончательно растаял, будто мороженое на пляже.
      А ветер дул, и ели махали лапами в воздухе, вроде как девушки отмахиваются от кавалера.
      - Эй, следопыт, - Дима разложил на капоте лист крупномасштабной карты и подозвал "Робин Гуда", который в этот момент был занят разламыванием сучьев об коленку, - нужна твоя консультация...
      Тот подошел.
      - Как нам выбраться на это шоссе? - Дима ткнул пальцем в карту.
      - Вот здесь, - проводник провел ногтем по бумаге, определяя путь.
      - Но так-то короче? - предложил Дима. - Срежем?
      - Здесь мост, река. Видите?
      - Ну и что?
      - Уже лет пять мост снесло ледоходом.
      - Откуда ты знаешь?
      - Да об этом все местные знают.
      - Первые оладушки, - крикнул Семен, стряхивая их в миску, и пока не остыла сковорода, вылил на нее очередную порцию. - Налетай, подешевело. Овсяные оладушки, рецепт - семейная тайна.
      Несмотря на то, что ветер уносил аппетитный запах куда-то вглубь чащи, все присутствующие на поляне испытывали обильное слюноотделение.
      Закипела вода в котелке, и Джессика разнесла кружки с кофе.
      - А если - вот так? - Дима отпил глоток и поставил кружку сверху на карту. - Так длиннее, - он провел по предполагаемому маршруту мизинцем, - но безопаснее.
      - Почему - безопаснее? - девица подошла к ним, держа кружку обеими ладонями, словно хотела об нее согреться.
      - Если нас хотят отловить, - пояснил Дима, - то просчитают оптимальный вариант. В том смысле, по какой дороге мы поедем.
      - Тогда эти козлы наверняка подумают, - заявила она, - что мы предположим, что они предположат... Я хочу сказать, эти правильные пацаны решат: устроим-ка им засаду там, где они не ожидают!
      - И встретят нас здесь! - согласился "Робин Гуд", ткнув пальцем в карту рядом с тем местом, где держал свой палец Дима.
      - Значит, надо ехать кратчайшим, самым удобным путем. Вот только там моста нет. Но об этом только местные знают, - напомнил он.
      - Это психология какая-то, - подошел Ренат, отхлебывая торопливо из своей кружки. - А если они не предположат-что-мы-предположим? И будут ждать нас именно там, где удобнее всего проехать?
      - Вот именно, - задумчиво сказал Дима. - А где всего удобнее, если моста на самом деле нет?
      - Ешьте, а то остынут! - крикнул Семен, сбрасывая в миску очередную порцию поджаристых лепешек.
      - И потому у меня такое предложение, - Дима схватил одну из лепешек и, подбрасывая ее на ладони, принялся дуть, раздувая щеки, - едем к разрушенному мосту.
      - Но там нет переправы! - возмутился проводник. - Не верите пожалуйста. Только время потеряем.
      - Митрич, - Ренат по-дружески толкнул его плечом. - Ты не слишком ли заумничаешь?
      От толчка Дима не смог поймать подбрасываемую оладью, и она упала на траву.
      - Я уверен в своей правоте, - невнятно сообщил Дима, отправив упавшую оладью в рот, - доверьтесь, я знаю, что я делаю... И дорогу "срежем", и бандитов обманем.
      - Какая вкуснотища! - воскликнула Джессика, тоже смакуя. - Хорошо бы сметаной или вареньем сверху полить.
      Семен требовал, чтобы все, приготовленное им, съели. А сам даже не попробовал.
      * * *
      - Димка у нас в детстве был как бы за главаря, - словно извиняясь, пояснил Семен шепотом девице, пока они сворачивали лагерь. - Раз он говорит "срезать", ехать именно в этом направлении, значит, надо ехать именно в том направлении...
      - Злобный он тип, - так же шепотом ответила девица. - Ненавидит женщин. Уж я-то в этом понимаю.
      ВНИЗ, ПО ТЕЧЕНИЮ
      Мост был разрушен, одни только опоры торчали из мутной, стремительно бегущей реки.
      - Зря время потеряли, - фыркнул проводник.
      - Митрич, ты на что надеялся? - спросил Ренат.
      - Плоты, - коротко сообщил Дима.
      - Какие еще плоты? - удивился Семен.
      - Мы строим плоты, бросаем тачку здесь - она все равно ни к чему - и спускаемся ниже по течению, - он достал карту и продемонстрировал маршрут. Вот здесь мы высадимся. До Камышевска - рукой подать. А там - разберемся.
      - Он - псих? - поинтересовалась девица, - Такое и в голову прийти не может.
      - Вот именно, - кивнул Дима. - Нашим преследователям в голову не придет, что мы выберем именно такой путь.
      - Не повезло им, - как бы себе под нос сообщил "Робин Гуд". - Я бы людей с нетрадиционным мышлением на кострах сжигал.
      Но спутники, вылезавшие из машины в этот момент, не услышали его слов.
      Течение казалось беспощадным.
      Не слишком широкая река бежала с такой поразительной скоростью, что пробила русло там, где, казалось, вода обязана повернуть вспять. Кое-где в водоворотах торчали полузатопленные бревна, а вдали был слышен шум, который издает поток, натолкнувшись на пороги.
      Сооружение плотов заняло весь день. На ужин открыли две последние банки со сгущенкой и поужинали, намазав ее на остывшие овсяные лепешки.
      Кроме Семена, все были в восторге от этого блюда.
      За день они срубили штук двадцать молодых деревьев и связали их между собой веревками и разрезанной на лоскуты палаткой.
      "Ковчеги" получились уродливые, но, вроде, прочные.
      Их было два: на одном должны были разместиться Ренат с Семеном и проводником, а на другом, поменьше, Дима с девицей.
      Вещи распределили равномерно.
      - Мы наверняка разойдемся по пути, - предположил Дима. - Вот место на карте. Вливается еще одна речонка. Должна быть отмель, если я понимаю в реках. Тут и ждем друг друга. Тут мы и "забьем стрелку".
      Ренат столкнул на воду первый плот с такой легкостью, как будто это был кораблик из промокашки, и удерживал его, пока забирались Дима с Джессикой.
      Первые полчаса пассажиры обоих плотов боролись с течением. Ренат, несмотря на габариты, оказался настолько ловок, что обходил затопленные коряги и камни с необыкновенной легкостью. Шест казался в его руках игрушкой.
      Через некоторое время плоты начали отдаляться друг от друга. Дима с девушкой попал в быстрину и, обогнав, скрылся за изгибом реки.
      Земля, похоже, понижалась, и, следуя линии спуска, вода неслась изо всех сил. Дмитрий начал беспокоиться, нет ли впереди водопада. Пусть самого маленького, но для их самодельного плавательного средства такой перепад стал бы роковым.
      Он заставил всех продолжать путешествие таким способом.
      Они бросили машину, часть вещей, которые не показались необходимыми. А теперь...
      - Смотри! - завопила Джессика.
      Река словно выпустила каменные зубы. Покатые спины валунов торчали впереди, и возле них вода будто кипела. А дальше - поток прыгал в пространство, ревел, как живое существо, сворачивался водоворотами и тут же распрямлялся, вибрирующий, как струна, чтобы спустя мгновение с неудержимой силой снова рвануться дальше.
      Дима уцепился за шест, но - бесполезно. Ствол молодой березки застрял среди камней и резко, будто дернул с другого конца мифический гигант, вырвался из рук. Снизу, из-под воды в плот ударил кулак того самого гиганта. Древесина расщепилась, плот разорвало пополам, и тут же Диму кинуло в холодную воду.
      Он попытался поймать девушку, то течение оттащило ее в сторону, а потом обоих накрыло с головой...
      Задыхаясь, Дима пытался вынырнуть. Холодная река резала по телу, как ножом. Несколько раз течение стукнуло его о каменистое дно, сорвало ботинки и наполнило желудок водой с привкусом кремния. Когда же, наконец, ему удалось поднять голову над потоком, ни плота, ни девушки видно не было.
      - Мужики! Джессика! - заорал он, но грохот воды перекрывал голос так, что он сам себя не слышал. - Джессика, Женька!
      Страшное ощущение потери сковало его мозг, чугунными путами связывало движения.
      Он так и звал спутников, не переставая, пока течение тащило вперед. Потом сознание помутилось, и только каждый глоток воздуха, который удавалось сделать, когда река выталкивала на поверхность, связывал Диму с реальностью.
      Вдруг он обнаружил, что лежит на отмели. Сверху - безоблачное небо, а в небе, распластав крылья, парит птица. Под ним - обкатанная рекой галька. В воздухе пахло озоном, как после грозы.
      Он остался жив.
      А друзья?
      Возможно, и их тела поток выбросил где-то на берег. Возможно, мертвые тела.
      И Дима заплакал, и по остуженному рекой лицу слезы текли раскаленным свинцом.
      Медленно, согбенно, Дима поднялся, и побрел сначала по отмели, потом, по колено в воде, к берегу. Там он и устроился среди промытых в паводок корней сосны, как зверь, забившийся в нору. И пока не стемнело, он не отрываясь смотрел на реку-убийцу.
      Кроме рыжих от растворенной глины струй он не увидел ничего. Ни обломков, ни тел...
      - Они не погибли, - уверял он себя. - Их могло выбросить выше по течению.
      Наблюдая за рекой, он не заметил, как спустилась ночь, и как сам он уснул. Но даже во сне ему казалось, что смотрит на реку.
      * * *
      Диме решил, что уже долгие месяцы он лежит, скрючевшись среди корней векового дерева. Солнечные лучи грели, и он убеждал себя, что ультрафиолет подлечит все ссадины и ушибы, которые нанесла неуправляемая река. Он гнал от себя мысли, что необходимо встать, найти пищу, попытаться отыскать спутников в конце концов.
      Ему хотелось одного - не шелохнуться.
      Что-то пощекотало его в ухо.
      - Очнись! - сказал голос.
      Даже веки не дрогнули.
      - Очнись!
      Он ощутил легкую пощечину и открыл глаза.
      Над ним склонился "Робин Гуд". Очки его сверкали под лучами солнца, а одежда была мокрой и грязной.
      - Вот ты жив? - спросил Дима. - А остальные?
      - Двух твоих друзей я видел перед тем, как плот словно встал на дыбы. Татарин успел крикнуть, чтобы мы побереглись, и тут шест в его руках сломался. Меня словно на батуте отбросило к берегу. Теперь иду вниз по течению, как по своему имению, но пока отыскал только тебя, бля, - придумал он в рифму.
      - Я виноват, моя была идея, спускаться вниз на плотах, - безразличным голосом признался Дима и закрыл глаза.
      - Вставай! - "Робин Гуд" довольно бесцеремонно ткнул его ботинком.
      - Зачем? Тут славное место, чтобы подохнуть. Я виноват в гибели друзей. Чего мне еще хотеть от жизни?
      - А вдруг кто-то еще спасся? - проводник указал в сторону, куда уносилась река. - И они нуждаются в твоей помощи?
      Дима вновь открыл глаза, и взгляд его обрел осмысленность.
      - Вряд ли, - сказал он.
      - Почему?
      - Тебя выбросило на берег первым, да? Сколько ты прошел, пока не наткнулся на меня?
      - Километра три.
      - Три километра в такой реке не выдержит никто. Я сам чудом выплыл, хотя наш плот разломился многим позже. Думаю, и девушка, которая была со мной, тоже погибла.
      - А чудо? - спросил "Робин Гуд" как о самим собой разумеющееся. Чудо-юдо?
      - Чудес не бывает.
      - А что ты скажешь про это? - и он поднял с земли сумку, из которой полилась вода.
      - Откуда она взялась?
      - Нашел неподалеку. - Это была сумка Семена. Ты не мог просто так найти сумку. Все утонуло. Все должно было утонуть.
      - Вот тебе и чудеса. Чудеса, как небеса - недопрыгнешь, но увидишь. Ты веришь в чудеса? Или я один пойду разыскивать твоих, - он уточнил, - ТВОИХ друзей?
      - Нет, конечно, я иду, - Дима вскочил и тут же охнул от боли, насупив босой ступней на острый обломок камня.
      - Так далеко мы не уйдем, - резюмировал "Робин Гуд".
      - Я постараюсь.
      - Пустое. Кстати, неподалеку отсюда на берег выбросило несколько бревен от разбитых плотов. Если их связать...
      - Ни за что не поплыву по реке, - признался Дима, вспомнив пережитое.
      - После тех порогов течение стало заметно ослабло, - заметил проводник.
      - Но... Да, да! - почти крикнул Дима. - Мы должны отыскать ребят. Пусть даже... - он не стал уточнять, пусть даже мертвых.
      Четыре бревна, которые они отыскали, обрывками веревок связали вместе. Теперь плот мог удерживать на плаву вес обоих мужчин.
      Течение реки на самом деле стало плавным, и Дима, оседлавший бревна спереди, злился, как медленно они продвигаются. С одной стороны злился, с другой - с каждым метром, который оставался позади, надежда найти друзей живыми убывала.
      - А ведь это я обнаружил труп Трупина, - неожиданно сказал Дима.
      Голос его прозвучал, как из подземелья. - То есть? - уточнил "Робин Гуд".
      - Мы договорились встретиться у Рената в офисе пятнадцать минут восьмого. Я, как всегда, опоздал. Шел по коридору, в здании уже никого... Тут дверь открыта. Табличка на двери: В. А. Трупин - маленькими буквочками, а потом крупно - ФИНАНСЫ, КОНСУЛЬТАЦИИ, ЮРИДИЧЕСКАЯ ПОДДЕРЖКА
      Я знал, что ребята меня уже ждут, но все равно заглянул внутрь, потому что дверь была приоткрыта. Там сначала была небольшая комната, где стояли ксерокс, факс, стол со всякими там канцелярскими принадлежностями... Ну, секретарша там, одним словом, должна была бы сидеть... Только никого не было... А я возьми, да и пройди через приемную. И открыл другую дверь, массивную такую, из испанского дуба...
      - Никогда не заговаривайте с незнакомцем, так, кажется, совершенно правильно заметил классик, - сообщил "Робин Гуд" тоном, как будто читал надпись на заборе. - А я бы добавил: никогда не заходите в незнакомые двери, из какого бы дуба они ни выглядели.
      - Ну а я - вошел. Понимаешь, была причина... Как тебя, извини, зовут?..
      - Как хочешь, так и зови. Как назовешь, так и поплыву. Окликнешь дружком, им и стану, а назовешь разбойником...
      - Так вот, Робин Гуд, причина... Ну, зашел я в кабинет, на хрен эту причину... А он уже лежал на ковре, и голова накрыта простреленной подушкой. Черная такая, кожаная подушка с дивана. Чтоб, значит, выстрела не слышно было, я полагаю. Но я не убивал, честное слово...
      - И теперь ты полагаешь, что кто-то посчитал, что это ты убил, как его, Трупина, и ты же опустошил его сейф? - уточнил "Робин Гуд".
      Дима молча кивнул.
      - И тем бандитам нужен только ты? Именно ты, а никто из твоих друзей?
      Он снова молча кивнул.
      - Тогда я бы на твоем месте повесился, - весело сообщил "Робин Гуд", сидя как в седле на бревнах, и болтая в воде ногами.
      Брызги летели во все стороны.
      - Почему? - переспросил Дима. - Почему я должен повеситься? Почему именно повеситься?
      - Они так просто не отстанут. Они тебя отыщут.
      - Какая теперь разница?
      - Теперь - никакой, - "Робин Гуд" сладко зевнул. - А кто поручится за завтра? Значит, это ты нашел труп? - беззаботно продолжил "Робин Гуд". - Ну и как труп выглядел? Припомни?
      - Обыкновенно, как выглядит труп, - Дима наморщил лоб.
      - Вот именно, просто любопытно, можно ли по трупу определить, как убили... его владельца? Владельца тела, биомассы, культурно выражаясь.
      - Выстрелили в голову.
      - И все?
      - Знаешь, у него еще ссадина на виске была. Как будто перед тем как застрелить, ударили чем-то тяжелым.
      - Вот удивительно!
      - Чего тебе удивительно? - Посуди сам. Если у тебя в руках пистолет с глушителем, зачем бить, если можешь выстрелить? - глубокомысленно поинтересовался "Робин Гуд". - Кстати, подушка не для заглушения шума понадобилась, а чтобы не запачкаться. Мозги летят в стороны - знаешь, как?
      - Понятия не имею, ни разу не стрелял человеку в голову.
      - Так вот, если не собираешься мочить сразу, а только побеседовать, то стреляй в коленку. И, к тому же... Был ли сейф уже открыт? Правильнее спросить, когда был открыт сейф? Когда ударили по голове того самого Трупина, или когда выстрелили в его многострадальную "репу"?
      - Тебе-то какая разница? - подозрительно спросил Дима.
      - А я детективы люблю. Знаешь, денег нет, а вместо бутылки покупаю иногда книжку. Чаще лабуда попадается: "Командир спецназа был похож на сжатую пружину"... И еще про умный взгляд. Знаю я такой взгляд, не умный он, а мутный. От пьянства. Нет, лучше уж читать женшин-писательниц с их рецептами борщей и кулебяк...
      - Ты про борщи Семена лучше спроси, он специалист, - сообщил Дима и осекся. - Лучше спросил бы... - в прошедшем времени.
      - Нет, я не против кулинарии. И даже про "сжатую пружину" мне очень близко. Даже приятно. Приятно, что я тоже был, как ее, пружиной, винтиком, или как его, поступательно-возвратным механизмом.. Вроде как про меня книжку написали. Только я вот что тебе скажу... Что самое страшное было. Ни там гранату вперед себя в дверь, пяткой в зубы... Я поссать пошел, захотелось, а тут "дух" выскочил, прямо на меня... Он чуть ли не под верблюжей колючкой сидел, которую я поливал... - упоминая "верблюжью колючку", Робин Гуд почему-то тоненько и противно хихикнул. - Может, вовсе и не "дух" был, душман, а простой крестьянин, они у них тоже на "д" - дыхкане. Так вот, самое страшное, не то, как я его очередью напополам разрезал...
      А как я потом свою гимнастерку стирал... Одежду всю кровью забрызгало и какие-то "катышки" на ней образовывались... Жирные такие. В какой химии только ни замачивал, пальцы в кровь стер, а все время чувствую - катышки, катышки! Катышки, блин! Вот поэтому Трупину подушку на голову положили, прежде чем выстрелить. Чтобы потом одежду не стирать.
      - Я к тому трупу, к бизнесмену, даже не притрагивался, - с необъяснимым уважением в голосе пояснил Дима. - И на сейф не смотрел... В голову не пришло посмотреть на сейф. Знаю только: его сначала оглушили, а потом, накрыв диванной подушкой голову, выпустили пулю.
      - Значит, - подвел итог "Робин Гуд", - выгрести все из сейфа мог в равной степени как тот, кто оглушил, так и тот, что застрелил.
      - Если между ними не было третьего.
      - Или четвертого, - "Робин Гуд" легкомысленно поболтал в воде ногами, обрызгав Диму. - Четвертого, который пришел последним... Или первым...
      Начало темнеть, и невозможно уже было разглядеть берега, что справа, что слева. "Робин Гуд" предложил причалить.
      - Иначе мы их проглядим, - пояснил он.
      * * *
      Пополудни Ренат уловил запах, весьма напоминавший жареную рыбу. Он поспешил вперед, промокший и грязный, глотая слюну, и готовый купить эту жареную рыбу за оставшиеся в карманах деньги, или отнять силой.
      Скатившись по откосу, он увидел отмель. Заслонив ладонью глаза от яркого солнца, он разглядел костер и человека, сидевшего на корточках у огня. Человек был невысок и рыж. Несколько рыбин были надеты на прутики, и хозяин пищи вращал прутики над жаркими углями.
      - Сэм! - заорал Ренат. - Семен, как я рад, что ты живой...
      - Закуси немножко, - любезно предложил Семен, не вставая с корточек. Это уже третья порция, которую я готовлю, ожидая хоть одного из вас, - и он безразлично посмотрел на спекшиеся до состояния головешек рыбьи тушки, валявшиеся неподалеку. - Впрочем, будь у меня мои сковородки, получилось бы вкуснее.
      - Сэм! - Ренат поднял его с корточек, легко, как плюшевого "мишку", и поцеловал в обе щеки. - Как я рад...
      - Не так нежно, Хан, - прыснул Семен. - Вдруг кто увидит... А последнюю сумку "проводник" спер, сволочь. После того, как тебя за борт сбросило, мы кое-как добрались до отмели и заночевали. А утром - ни его, ни сумки...
      Первую рыбину Ренат заглотил вместе с костями.
      - Наверное, я переложил внутрь щавеля, - смущенно заметил Семен. - Но это единственная специя, которую я нашел поблизости.
      - Щавеля? - прорычал, жуя, Ренат. - Вот уж не заметил.
      - От кислоты мясо нежнее становится.
      - Куда уж нежнее. Ренат расправился со всеми рыбинами, которые приготовил Семен. Только после этого он спросил:
      - Как ты их поймал? Я на двухсотдолларовый спиннинг столько не ловлю.
      - Руками.
      - Руками?!
      - Это очень просто, надо только пошарить в траве вдоль берега... Слушай, Ренатик, а Димка... и девушка та... Как ты думаешь, они выплыли?
      - Испортил песню, - глухо простонал Ренат.
      И прикрыл лицо ладонью, а потом вдруг непроизвольно принялся тереть глаза, будто дым выел слезы.
      - Мы будем ждать, сколько потребуется, верно, Хан? - с какой-то заискивающей интонацией спросил Семен.
      - Ждать? Нет!
      - Но как же?
      - Если бы Димка уцелел на порогах... То есть, - быстро поправился Ренат, - я хочу сказать, если бы его плот уцелел, то он тоже был бы уже здесь. Тем более, он плыл впереди нас.
      - Хочешь сказать... Димки больше нет?..
      - Ничего я не хочу сказать, - отрезал Ренат. - То есть, хочу, конечно. Сидеть и ждать - это не только бессмысленно, но и вредно. Надо добираться до города. Обратиться в, как ее там, службу спасения, что ли? Пусть прочешут все берега. И выше, и ниже... Может, их снесло ниже, а? - ухватился Ренат за спасительную идею. - Они ночью проплыли мимо отмели, не заметили тебя, а теперь сами нас ищут...
      - Очень даже вероятно, Хан, - обрадовался Семен и несколько раз прошелся от костра до кромки воды. - Я когда сюда выплыл, ночь спал, как убитый, от усталости... Они могли даже окликать меня, я бы все равно не услышал. Ведь этот "проводник" тоже спер вещи, а я и не заметил.
      * * *
      В свете костра "Робин Гуд" водил пальцем по размокшей карте, которая сохранилась в сумке Семена.
      - Это та самая отмель, - наконец заключил он, - та самая отмель, на которой вы договаривались встретиться. И мы теперь здесь находимся.
      - Следы от костра, - Дима разворошил ногой мокрые от ночной росы угли. Еще вчера кто-то здесь жег огонь.
      - Может, мы опоздали? - "Робин Гуд" поднял и обтер от мелкой речной гальки обугленную рыбью тушку. - Приготовлена со знанием дела, - заметил он.
      - Это Семен! - обрадовался Дима. - Значит, здесь Сэм был.
      Но почему он меня не дождался?
      - Может, не дождался, а может, не захотел ждать...
      - Что ты имеешь ввиду? - спросил Дима угрожающе.
      - Я? - тот пожал плечами. - Ничего. Я только делаю предположение.
      - Ерунда это, а не предположение. С какой стати ребята не захотели меня ждать?
      - Но ведь не захотели.
      - Вот именно, с какой стати!
      - Ты мне сам говорил, что обнаружил труп того бизнесмена. - Ну и что? Дима как-то сник. - Уж не думаешь ли ты, что они об этом догадались и решили смыться... Чтоб, значит, меня один на один с бандитами оставить... Да ты не знаешь моих друзей...
      - Я не про то, - "Робин Гуд" махнул рукой. - Предположим, кто-то из твоих друзей знает, что именно ты обнаружил труп? Но этот друг понятия не имеет, что ты толком ничего не разглядел. И думает, что ты увидел улики, а, значит, разоблачишь убийцу... Или грабителя сейфа, который может оказаться одним и тем же человеком.
      - Как-то я тебя не пойму, - голос у Димы стал резким, а сам он съежился... как "сжатая пружина".
      - А вдруг один из твоих друзей как раз - тот самый человек? И он полагает, что ты - как в рекламном слогане - знаешь ЭТОГО человека.
      - Ты говори, да знай меру! - он ухватил "Робин Гуда" за ворот ковбойки и поднял над землей, - По твоему, кто-то из моих корешей убийца или вор?!
      Ткань рубашки треснула, и "Робин Гуд" упал на карачки на землю.
      - Вот только предположил, - плаксивым голосом запричитал он. - Нельзя разве предположить? Если человек плохо одет, прописки нет, средств к существованию, так он и мнения своего высказать не имеет права?
      - Для такого мнения нужны веские основания.
      - Есть основания, есть, - обрадовался проводник, и из целлофанового пакета, где лежала карта и еще какие-то бумаги, выудил маленький прямоугольник глянцевой бумаги. - Вот что я нашел в евойной сумке.
      - Что это? - Дима кончиками пальцев взял у него визитную карточку и уставился. - "В. В. Трупин. Финансы, консультации, юридическая поддержка". Что еще за херня?
      - Визитная карточка покойного, - продолжая стоять по-собачьи на четвереньках, пояснил "Робин". - А твой Семен, которому эта сумка принадлежала, утверждал, что он и понятия не имеет, кто это такой - В. В. Трупин. А раз визитная карточка у него есть, то хоть раз они встречались, в том смысле, что знакомились.
      - Подожди... - растеряно сказал Дима, - Ты что, дурак, думаешь, Сэм убил? Ха-ха-ха, - голос Димы обрел уверенность.
      - Но ведь знакомы были?
      - Сэм и мухи не обидит, поверь мне. А уж выстрелить через подушку...
      - Любой человек загадочнее, чем он кажется окружающим. И проще, чем кажется самому себе, - глубокомысленно проворчал "Робин Гуд".
      - Но ведь эта визитка ничего не доказывает, - Дима швырнул ее на землю. - Визитная карточка могла случайно лежать на столе у Рената, когда мы перед отъездом определяли маршрут. Ну, могла ведь лежать у него на столе визитная карточка соседа по офису? Могла. Ну и случайно мы завернули ее вместе с картами... Я даже помню, - глаза у него стали лживые. - сам схватил какой-то кусочек картона, чтобы провести им по маршруту...
      - Не много ли случайностей, и не много ли ты берешь на себя? - стоя на четвереньках, "Робин Гуд" повернул голову, вроде как собака приподняла ухо, прислушиваясь. - И сам случайно труп обнаружил, и визитную карточку сам в чужие вещи сунул...
      случайно.
      Диме захотелось его треснуть, но он не мог ударить стоящего на коленях человека.
      - Моторка, - коротко сообщил проводник.
      - Это здорово, - обрадовался Дима. - Мы попросим их...
      - А если это бандиты?
      - Но...
      - Лучше спрячемся пока, - предложил "Робин Гуд". - Доверься мне! прикрикнул он на Диму, который замер в нерешительности. - У меня жизнь, как у зверя, я опасность чувствую на расстоянии.
      * * *
      В берег уткнулись две лодки, и из лодок на отмель высыпали несколько человек. Все они были мужчинами, небритые, тепло одетые в пропахшие дымом и потом телогрейки, и перекрикивались хриплыми простуженными голосами.
      - Пираты какие-то, - пробормотал Дима.
      - Браконьеры, - пояснил "Робин Гуд".
      С первой из причаливших лодок выволокли мешок, в котором, как показалось Диме, были сети. Но когда мешок развернули, внутри оказалась девушка. Та самая девица, которая предложила себя путешествовать вместе с ними. Джессика.
      Тут один из браконьеров направился к кустам, где прятались Дима с "Робин Гудом". По ходу из ладони в ладонь он перебрасывал топор, явно намереваясь нарубить топлива для костра.
      Остальные - кто принялся потрошить уже выловленную рыбу, кто разливал по пластмассовым стаканчикам водку, но большинство столпились вокруг лежащей на отмели девушки.
      Она была жива, и сейчас сидела, опершись на руку, как копенгагенская русалка.
      Слов не слышно, но жесты у мужиков были отвратительные.
      Стоящие вокруг браконьеры отпускали сальные шутки. Один из них, с похожим на крюк носом, для наглядности сжал кулак, выставив лишь средний палец, и этот палец смачно обсосал.
      Остальные заржали.
      Человек с топором подошел совсем близко к их укрытию, когда Дима шепнул:
      - Если ты там не наврал насчет спецназа... Вроде был когда-то крутой... Мы вытащим девушку.
      - С десяток мужиков... И наверняка есть ружья. А ей... ей и не через такое проходить приходилось, наверняка.
      - Дерьмо.
      - И я говорю, девка - дерьмо. Стоит из-за такой рисковать?
      Мужик с топором примеривался, какой ствол рубить, не заметив, что у корней приникли к земле два тела.
      - Ты - дерьмо, - одними губами пояснил ему Дима.
      Но в этот момент "Робин Гуд" змеей скользнул вперед.
      Дело в том, что "дровосек" опрометчиво наклонился, намереваясь срубить ствол ольхи пониже, а "Робин Гуд" тут же на мгновение накрыл ладонью ему затылок, словно погладил домашнее животное.
      Зрелище все же в большей степени было похоже на нападение змеи. Как гадюка, рука его взметнулась из кустарника, а мужик вдруг побледнел, беззвучно несколько раз схватил губами воздух и упал ничком.
      - Я думал, ты застрелишь его из рогатки, - шепотом удивился Дима, подбирая выроненный топор.
      - Какой рогатки? - так же тихо поинтересовался "Робин Гуд".
      Ползком, среди жесткой травы, они подкрадывались к "пиратам". Дима не отставал от него. В качестве оружия он захватил топор, который выронил мужик, и теперь, так как руки должны быть свободны, если пробираешься по-пластунски, зажал топорище зубами.
      От топорища несло сырой рыбой.
      Трава кончилась. Впереди из проморенных веток и всякого хлама, выброшенного на берег при разливе, природой был создан некий "бруствер". А дальше - голая поверхность отмели.
      - Если дождаться темноты... - предложил "Робин Гуд".
      - До темноты они успеют с ней такое навытворять...
      - Или хотя бы подманить их по одному, - без всякой надежды на успех предложил он.
      - А это идея! Ты мог бы отвлечь внимание этих типов?
      - Ох... - вздохнул "Робин Гуд". - Попытаюсь. Но зачем?
      - Я кое-что придумал.
      - Ладно. Минуты две я тебе гарантирую.
      - Сойдет.
      - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - пожелал ему "Робин Гуд" и поднялся во весь рост.
      Поначалу его не заметили.
      Он принялся быстро скидывать одежду, а потом, черпая пригорошнями пыль и глину, натирать этой грязью тело.
      Тем временем один из мужиков схватил девицу за волосы и, запрокинув ей голову, смачно, так, что чмокающий звук пронесся по всей реке, поцеловал в губы.
      - Сука! - вдруг заорал он, отпрянув, - Гнида! - и прижал ладонь к лицу. - Она мне губу прокусила!
      С оттяжкой пнул ногой сжавшееся в комок женское тело. Девушка не издала ни звука, только завалилась на бок. Он продолжал еще некоторое время наносить удары тяжелыми сапогами, пока компаньоны его не оттащили.
      - Ты нам товарный вид испортишь, - смеясь, попытался утихомирить его белобрысый с крючковатым носом, похожим на крюк биндюжника, которым цепляют джутовые мешки.
      - Не все ли равно, что на крючки насаживать, - отпарировал возмущенный насильник, и белобрысый побледнел от гнева, так как уловил намек на свою внешность..
      * * *
      - ЛЮДИ, ЗВЕРИ И ПЕРЕПЕЛКИ... - вдруг прозвучал глухой, надтреснутый голос. - Муравьи, и комары, и прочие гады. Слушайте. УСТА МОИ, - крик надавил на барабанные перепонки, - уста природы. Как КОРНИ ДЕРЕВА, стремятся они добраться до сути, которая скрыта для живущих, прыгающих и алкающих, но не в смысле алкашей, а просто выпивающих, и только тем, кто навеки слился с природой, она ведома...
      Все, как по команде, повернулись в сторону, откуда звучал этот безумный голос. Даже избитая девица подняла голову.
      "Робин Гуд" предстал перед зрителями совершенно голый, только прикрывал причинное место пучком сорванной жесткой прибрежной травы. Он был темен от природы и грязи и смахивал на папуаса.
      В спутанных волосах его торчал цветок лютика, или "куриной слепоты", как его почему-то называют.
      - О, е! - только и сказал белобрысый с крючковатым носом, выражая коллективное мнение.
      - РУКА МОЯ, - продолжал "Робин Гуд", - КРЫЛО ветряной мельницы, машет, да зерна не мелет, а пахарь пашет, да не разумеет.
      - Псих, - предположил кто-то. - Сбежал из дурдома. Тут в километрах пятидесяти есть психушка для неизлечимых.
      - НОГА МОЯ - коровье КОПЫТО, ею семеню я через камень и песок, в поле вдоль и поперек, - продолжил "Робин Гуд".
      - Слышал я, тут в лесах целые поля конопли есть. Может, он знает туда дорогу? - задумчиво предположил крючконосый. - Это выгодное дело, мужики. А белорыбица подождет. Наскребем "плана"...
      - Да дурик он, дурик... Может, даже заразный...
      - ДУША МОЯ стремится ввысь - разве я немножко не ПЕРЕПЕЛКА? - и "Робин Гуд" для наглядности помахал свободной рукой в воздухе.
      - Догадалась! - девица словно забыла про побои и радостно всплеснула руками, - Я знаю, кто это!
      - Кто?
      Спросили несколько голосов с боязливой интонацией.
      - Хемувин... Нет, херу... Ну, вспомнила, точно, блин, химера!
      - Пристрелить эту химеру, мать ее! - заорал тот, что только что пинал ее ногами. - Заразный, гнида. Бомжевал, небось, и подцепил, мать его, херу... хему...
      Он обернулся в сторону берега, намериваясь взять из лодки ружье.
      Но к этому времени одна из лодок с перерубленной веревкой, прежде удерживавшей ее, уносилась течением... Еще мгновение, и она скрылась за поворотом.
      А в другой, покачивающейся на волнах в нескольких метрах от берега, сидел Дима. На коленях у него лежало то самое ружье.
      - Подходи ближе, - предложил он. - А то вдруг промахнусь.
      Мужики так и замерли.
      * * *
      "Робин Гуд" отбросил пучок уже ненужной осоки, подобрал свою одежду и двинулся к берегу, решив добраться вплавь до лодки.
      - Не ожидал, что у интеллигента получится, - пробормотал он сам себе под нос. - С сюрпризом паренек.
      Поднялась с колен и девица.
      - Они на понт берут, мужики! - вдруг заорал тот самый белобрысый и крючконосый, схватив девицу за руку и притянув к себе. - Попробуй, выстрели! Бросай, падла, ружье на дно лодки и причаливай к берегу. Вот повеселимся! обратился он к своим спутникам. - И тебе - стоять! - обратился он к "Робин Гуду". - Наркоша, падла, изображать вздумал. Почти поверил... - весело признался он.
      - Отпусти девушку, - предложил Дима, не шевельнувшись. - Лодку мы у вас временно позаимствуем, но жить оставим.
      - Ха, ха, ха, - придуриваясь, засмеялся белобрысый. - Счас я этой цыпочке шею сверну. Ну-ка бросай ружьишко, гондончик штопаный. Так и быть, мы тебя небольно...
      - Кажется, влипли, - признался "Робин Гуд". - А я уже понадеялся. Связался, дурак...
      - А вдруг и вправду выстрелит? - осторожно предположил тот, который прежде пинал девушку ногами.
      - Кто? Он? - белобрысый явно веселился. - Да это же интеллигент, на моего учителя физики похож, Пашу-морехода, только у того плечи пошире. Он у нас в школе еще физкультуру на полставки вел. Это же интеллигенты, они - человека, - тут он похлопал сам себя по груди, - ЧЕЛОВЕКА, понимаешь, по морде зазорным ударить считают. Когда он мне "пару" вывел в аттестате, я нажрался водки с расстройства, споткнулся, упал, сотрясение мозга получил. А на Пашу заяву ментам накатал, что это он меня ударил. Так что думаешь, братва? Паша и защищаться в суде не стал, пошел на зону, как бронепоезд. Философия, блин, мораль. Да мне и девка не нужна, - он оттолкнул девушку, которой прикрывался. Слышь, ты, борода? - окликнул он Диму. - Если у тебя еще был шанс, вроде выстрелить, как будто бабу спасти хочешь, то теперь - никакого. Я вот, безоруженный, и иду к тебе, - он двинулся к берегу, и уже зашел в воду по колено. Мы же культурные люди, верно? Вопрос снят...
      Дима неторопливо вскинул стволы и выстрелил. Мелкая дробь, которой был снаряжен патрон, попала белобрысому в ляжку.
      - С чего ты решил, что я интеллигент? - Дима пожал плечами, выкинул еще дымящуюся гильзу за борт и снова зарядил ружье. - Если кто соус на мою скатерть прольет, так я его в это пятно - мордой, мордой...
      Тот, который пинал, первым упал на песок, закрыв голову руками. Остальные, словно боясь остаться последним, повалились рядом. Белобрысый ворочался в воде, глаза его стали белыми от боли, а по течению струилась узенькая дорожка крови.
      "Робин Гуд" вплавь добрался до лодки и забрался в нее, дрожа. То ли от холода, то ли от пережитого.
      Джессика-Евгения зашла уже в воду по пояс, когда вдруг решительно повернула обратно к берегу.
      - Ты куда? - окликнул Дима.
      - Кто-то сомневался, что я не могла вырубить того типа с автоматом, который повел меня в кусты? Тогда, на шоссе?
      - Да ладно тебе, давай быстрее в лодку.
      - Нет, - она подошла к лежавшему мужчине, который бил ее ногами, и взяв его за плечо, заставила встать. - Ты ведь меня только поцеловать хотел, верно?
      - Я... Да ты... Ты ведь сама меня укусила, - принялся оправдываться тот.
      - Тогда не по согласию было. А теперь - разрешаю.
      - Но...
      - Целуй давай! - пригрозила она.
      Мужчина приблизился к ней, чуть наклонился, вытянув трубочкой губы.
      И в этот момент ее коленка с каким-то смачным звуком, который возникает, когда рубят напополам кочаны капусты, врезалась мужчине в пах.
      Все, кроме девицы, зажмурились, включая Диму, который держал их на прицеле.
      - Квиты, - бросила Джессика через плечо скорчевшемуся от боли человеку и направилась к лодке.
      Мужик лежал, свернувшись, как эмбрион, только мелко дрожали конечности.
      * * *
      - Теперь ты понял, - обратилась Джессика к Диме, когда тот помогал ей забраться в лодку, - что я не заодно с бандитами, которые за вами гонятся? Таким же способом вырубила "автоматчика".
      - Не хотел бы я оказаться на месте твоих врагов, - Дима выбрал якорь, и неуправляемая лодка понеслась по течению, пока "Робин Гуд" пытался завести мотор.
      - Брось, братик, ты не враг, наоборот, это я у тебя в долгу. Ты мне только что жизнь спас, а, может, и кое-что поважнее.
      - Заметь, - мотор наконец застучал, и "Робин Гуду" пришлось возвысить голос, перекрывая звук двигателя. - До сего момента она всех подряд называла "папашками".
      - Ой, - радостно воскликнула девица, - смотрите, и мой рюкзачок - тут, в лодке лежит! Они у меня его отняли, когда подобрали на берегу. Хоть и барахло, но все-таки свое, - пояснила она радость встречи с убогим багажом.
      - Я, между прочим, тоже участвовал, - обиделся "Робин Гуд". - Я тебя тоже спасал, сестренка.
      "Робин Гуд" довольно умело управлялся с моторной лодкой. - Ружье, все-таки, было у братишки, - возразила девица.
      - И он ловко с ним управился, - согласился "Робин Гуд", правда, добавил язвительно. - Такой и из пистолета сможет голову размозжить. Через диванную подушку... Как кто-то давеча Трупину.
      * * *
      Ренат сидел по-татарски на корточках. Семен стоял рядом и не казался выше его.
      Только что они выпорхнули из местного отделения милиции.
      - А тело? Где труп? - уточнил дежурный, когда они рассказали, что во время спуска на плотах по реке у них потерялся товарищ.
      - Мы надеемся, что он не утонул вовсе. Просто мы договорились встретиться на отмели, а его плот так и не появился... Он с девушкой плыл на другом плоту.
      - Река у нас опасная, это верно. Но если нет криминального трупа, вам не в милицию надо обращаться, граждане, - дежурный покосился на бутерброд с курицей, который лежал в чуть выдвинутом верхнем ящике стола.
      - А куда? В министерство по чрезвычайным ситуациям? - догадался Семен Во-во... - дежурный с нежностью подумал о курице, нелетающей, вернее, плохо летающей птице. - Туда. Прямо к министру - лично. Это через дорогу...
      Он купил ее, курицу, ощипанную синенькую в пупырышках, с худыми мозолистыми ногами. Как раз выдали зарплату. Потом жена запекла курицу в духовке, натерев чесноком, и та стала румяная, сочная, и значительно аппетитнее. Ее хотелось больше, чем самую соблазнительную женщину.
      А теперь от бутерброда из белого мяса грудки доносился вкусный чесночный запах.
      Курицу покупать выгоднее всего, решил дежурный. Недаром евреи ее так любят - при этом он непроизвольно посмотрел на Семена. Для детей - здоровая пища, а потом можно после них косточки поглодать. И из потрохов супчик замечательный. Курицы хватает дня на три, если постараться. А мясо за те же деньги все съели бы "на раз". Но детям ведь нельзя на одной картошке, подумал дежурный. Детям белок нужен. Для роста.
      - Я вам вот что посоветую, граждане... - сказал он, а сам думал вот о чем - делая бутерброд с белым мясом, жена сказала:
      - Ты же мужчина. Тебе необходимы калории. Не хватало еще, чтобы ты в обморок от голода на работе падал.
      Будь это после первого сентября, дежурный бы ни за что не согласился, он бы убедил жену, что можно попросту намазать хлеб жиром, который вытопился из курицы. Сыну Витьке, которому предстояло пойти в этом году в первый класс, бутерброд с белым мясом курицы наверняка нужнее.
      "Маленький город, - думал капитан, глядя на двух путников в грязной мятой одежде. - Другие масштабы. Это у них в Москве и МЧС, и вертолеты, и гранатометы... Будь у нас мафия, братки, банки, нефть и тому подобное, я бы такую курицу каждый день по три, нет, четыре раза ел. А так - один только народный промысел остался в виде глиняных соловейчиков, так они на хрен кому нужны, эти соловейчики. И вместо бандитов, банкиров и блядей - сотни хронических алкоголиков, включая женщин".
      - ...поговорите с мужиками, у кого моторки есть. Вот у Григорьева, к примеру, пятый дом, если идти от водонапорной башни. Или у соседа его, Михал Михалыча. У шурина моего тоже плоскодонка есть, только мотор барахлит. Деталь одна нужна. Если ему эту деталь купить, он моторку вмиг наладит. Золотые руки. Могу адрес дать. Так вот, пройдите на моторке вверх по течению, поищите своего спутника. А найдете труп - милости просим: оформим, заведем дело, - он зевнул.
      - Мы так и сделаем, - согласился Ренат, дергая Семена за рукав - Мы и насчет других трупов тоже заявить можем, - не обращая внимания на гримасы товарища, выпалил Семен.
      - Каких еще других трупов? - удивился дежурный. - У вас ведь только один человек пропал? Ах да, еще и девушка с ним была.
      - Я имею ввиду бандитов. По дороге на нас напали вооруженные молодчики.
      - Ну да? А где именно? - заинтересовался дежурный. - Браконьеры у нас шалят, но чтоб на людей нападать... Разве что вы им сети сорвали...
      - Это были не браконьеры.
      - Мой товарищ шутит, - Ренат силой оттащил его от окошка дежурного. Ну, пальнул кто-то дробью по воде, когда мы сплавлялись. Мы даже и не видели, кто...
      - Как это - дробью?! - Семен попытался вырваться, но с Ренатом ему было не сладить. - И не на реке это вовсе было, а километров за двадцать до нее...
      - На том берегу? - неопределенно махнув рукой в пространство, уточнил дежурный.
      - Да, на том...
      - Тогда вам в Нововладимирское отделение обратиться надо, - объяснил дежурный, - это их район.
      Ренат вытащил упирающегося Семена на улицу.
      * * *
      - Хан, - Семен смотрел на него большими круглыми глазами.
      - Ты что, не хочешь никому сообщать про нападение бандитов? В нас же стреляли, хотели убить... Или ты что-то недоговариваешь?
      - Сейчас главное - найти Димку, помочь ему. А "они", - Ренат мотнул головой в сторону отделения милиции, - не помогут. На фиг им это нужно. Я тоже поначалу думал: вертолет там вышлют, катера, чтобы Димку разыскать. А они нас с тобой за дуриков принимают.
      "Вот точно, дурики, - подумал дежурный, глядя им вслед. - Кто же по нашей реке на плотах спускается? А насчет стрельбы надо было все-таки заявление у них взять. И шурин говорил, ему чуть лодку не продырявили весной, когда он щучьи капканы в затоне ставил. Серьезная бригада на реке работает, была информация, что у них и коптильня есть, и рыбу они, уже вяленую, оптовикам сбывают. Зарабатывают, небось, неплохо. А делиться - надо".
      Тут дежурный не выдержал, схватил бутерброд и с урчанием вгрызся в него.
      * * *
      ...Моторная лодка неслась по реке.
      Дима держал двустволку в руке.
      И, сохраняя гордую мину, Девушка томно глядела на Диму.
      - Я думала, ты тюфяк, - призналась девица, - ни за что в человека не выстрелишь.
      - В человека? Я ни за что не выстрелю в случайного человека, - уточнил Дима.
      - Конечно, он теперь с ружьем, он всех спас, - продолжал завидовать "Робин Гуд". - А я просто так выкобенивался.
      - Да я бы без тебя ничего не смог, - щедро поделился славой Дима. Слушай, а как ты вырубил того, с топором? Руку на затылок всего лишь положил, пояснил он Джессике, - а тот парень, как мешок с дерьмом вырубился.
      - Ого! - девица зачерпнула холодной речной воды, чтобы смочить ушибы, Как это ему удалось?
      - Имеется множество способов воздействия на акупунктурные точки, только они вовсе не такие эффективные, как изображается в кино, - тоном лектора просветительского общества заявил "Робин Гуд". - По подсчетам восточных корифеев, на теле человека столько же таких точек, сколько дней в году. Подсчитали? Однако в бою их не достать. Одни находятся в непрерывном движении в зависимости от движений конечностей. Другие - прикрыты мышцами, и достать, в смысле, надавить на них, трудно. Скажем, если эти точки на груди или спине.
      - Я знаю одну точку, - заговорщицки сообщила девица, - вернее, сразу две, рядышком...
      - Мы видели, - поморщился "Робин Гуд". - И с чего только женщины решили, что они мучаются, когда рожают... По мошонке их не били, сразу бы спеси поубавилось. Количество реально доступных для атаки точек, - продолжил он, - не превышает количества пальцев на руках. В природе все сообразно. Во-первых, на висках. Даже легкий удар приводит к головокружению, потере сознания и, может, к смерти. Достаточно воспользоваться большим, указательным или средним пальцем. Пример: противник приближается к вам спереди, или сбоку. Быстро - правой ногой шаг назад, левой рукой его - за волосы, тяните вниз. И свободной рукой, большим пальцем, мне всегда нравилось это делать большим пальцем, хотя некоторые предпочитают указательный, - бьешь его с левой стороны лба... А если левша, то все действия: наоборот.
      - А если девушка, которой не под силу схватить за волосы и нагнуть голову? - поинтересовалась девица. - И эта девушка не собирается никого убивать, разве что успокоить на некоторое время?
      - За ухом, практически на уровне мочки, есть неплохая точка. Предположим, схватил тебя мужик за руку, а другой пытается обнять за плечи. Шагни в сторону, развернись, еще шаг вперед, чтобы оказаться у него за спиной. И тут же, за шею его, большим пальцем жмешь в углубление за ухом, а средним и указательным - в основание шейной косой мышцы... Давить надо так - вперед и вниз, - он изобразил рукой в воздухе.
      - Научишь ее, - пробормотал Дима. - Она способная...
      - А если мне за спину не добраться? - живо возразила Джессика.
      - Тогда спереди, на шее, - он дотронулся до собственного "адамова яблочка", - тут хрящи, слабая ткань, а внутри - горло и пищевод. Если посильне врезать - копыта прочь.
      ТИХИЙ ОМУТ
      За излучиной реки открылся город. С вершины холма, где на солнце блестели купола храма, улицы, как ручейки, сбегали к реке. Издали город казался патриархальным и благополучным. Однодвухэтажные домики на берегу были под зелеными крышами и терялись в зелени плодовых деревьев.
      В центре города было несколько высоких зданий из серых бетонных блоков. Там же, на постаменте располагался бронзовый памятник, раньше указывавший рукой в сторону вокзала. Но теперь руку отпилили злоумышленники и сдали в скупку цветных металлов. Злоумышленников вычислили, но руку спасти от переплавки не успели, и теперь мэр города обещал, что к следующему празднику, неважно какому, местную достопримечательность восстановят во всей красе.
      - Славный город Камышевск, - с видом знатока сообщил "Робин Гуд". - Тут мы и разбежимся.
      - Вместе выбираться проще, - возразил Дима.
      - Вот уж уволь. Те парни, у которых мы лодку угнали, как думаешь, сколько им времени потребуется, чтобы сюда добраться? А бандиты, которые за вами гонятся? Рано или поздно они вычислят, что ты сюда направился. Значит, если хочешь сохранить здоровье - уматывай дальше. Я себя имею ввиду.
      - Мне надо ребят отыскать, - хмуро заметил Дима. - Я никуда не умотаю, пока не найду их... пусть даже их тела, - он стиснул зубы.
      - Вот и я про то же, - беззаботно кивнул "Робин Гуд", и управляемая его рукой лодка ткнулась в прибрежный песок. - У тебя одна задача - друзей отыскать, у меня - другая: жизнь спасать. Как поется в песне - ареведерчи, и не ворчи. Сестренка, - он обратился к Джессике, - давай вместе со мной? У меня в запасе есть смертельная комбинация. Знаю одного местного барыгу, Михал Михалычем его все тут кличут, так он купит эти сети, - "Робин Гуд" ткнул ногой в мешок, лежавший на дне лодки. - Может, и мотор купит, он страсть как любит лодочные моторы, а вот посудину придется затопить. Денег, конечно, много не даст, обжулит, падла, но на дешевый скромный костюм для бедной девушки хватит. И я приоденусь соответствующе. Когда я этого жлоба в последний раз навещал, видел у него в сарае инвалидную коляску. Тоже, небось, прикупил по случаю. Так вот, одетые бедно, но аккуратно, со славянскими лицами впереди себя, мы сядем в поезд. Я - в коляске, ты толкаешь меня по вагонам. "Помогите собрать денег мужу на протез члена", - бубнишь ты. Справку соответствующую мы выправим. Денег много не соберем, но вернуться в Москву сможем, и на жратву хватит.
      - Нет, я с братишкой, - она мотнула головой в сторону Димы. - Во-первых, мне в первопрестольной делать нечего, а во-вторых... Эти папашки мне понравились, грех будет, если мы не попытаемся им помочь.
      - Вы их сначала отыщите, - усмехнулся "Робин Гуд". - На нет - и суда нет. Часиков в семь вечера встретимся у вокзала. Я - тем временем - к барыге. Продам, что смогу. Деньги поделим поровну - тебе и мне, - он обратился к Диме. - Девка не в доле, она нам и так должна, раз мы ее спасли...
      - Так я и поверила, - несколько скандальным тоном произнесла Джессика. Ты придешь на вокзал и деньги отдашь? Не отпускай его, - она дернула Диму за рукав, - отправляйся вместе к тому барыге. Пусть расплатится на месте.
      - Вместе не получится, - покачал головой "Робин Гуд". - Он, Михалыч, осторожный, даже разговаривать не станет, если я заявлюсь с незнакомым человеком.
      - Пошли, - решительно сказал Дима. - Мне не нужны деньги за эту ворованную лодку.
      - Ах, ах, какой гордый! Интеллигент, - и она покосилась на ружье, которое он все еще сжимал в ладонях.
      - Стволы тоже пусть продает, - Дима швырнул "ИЖ" на мешок с сетями и выпрыгнул на берег. Потом помог перебраться Джессике.
      Отплывая вниз по течению, "Робин Гуд" махал им рукой.
      * * *
      - ...Ты пойми, Сэм, люди, которые устроили нам две засады - серьезные. Наверняка они успели все концы спрятать, им шум не нужен. И трупы закопали, и машины побитые уничтожили. Они с нами хотят по-своему разобраться... А вот если мы подключим милицию...
      - Только время потеряем, верно? - согласился Семен.
      - Вот именно. И свяжем сами себя по рукам и ногам. Можно написать заявление, можно найти место, где была перестрелка... Но как мы потом докажем, что они напали на нас, а не наоборот?
      Милиции тех бандюг не отыскать, а мы - вот они, под рукой.
      - Ренатик, я об этом не подумал. Но ведь нам нужна помощь. Как без помощи мы отыщем Димку? Я чувствую, я знаю, у меня интуиция... Он живой. Но ему плохо... Не могу сказать, насколько плохо, но без нас он пропадет.
      - Выход есть, - и Ренат потер большой палец об указательный. - Любую помощь можно купить, кроме медицинской, - пояснил он.
      - Хан, баксов пятьсот я завернул в целлофан, и они у меня в кармане. Этого хватит? Я по дороге видел новое кирпичное здание с надписью "БАНК". Там наверняка можно будет обменять доллары...
      - Вот именно - банк. Я полагаю, мне необходимо поговорить с его председателем...
      - Ты думаешь, он даст тебе в долг?..
      - Нет, - Ренат криво усмехнулся, и в этот момент стал вылитым Чингизханом, каким его изображали в рекламе. - Но с его помощью я смогу перевести сюда деньги со своего счета... хотя, конечно, процент сдерут порядочный.
      Секьюрити банка, бывший тракторист, отсидевший в свое время за пьяную драку, в которой он убил такого же тракториста, не хотел их пускать. Грязная мятая одежда вызывала у него подозрения.
      Но тут вмешался Семен и, отгибая то ворот куртки, то пояс штанов и у себя и у сопротивлявшегося Рената, принялся объяснять секьюрити, что это за такие ярлыки на одежде, и сколько одежда эта стоила, пока не побывала в речном потоке.
      Бывший тракторист отступил, сраженный у. е. Но пропустил только Рената, и лишь после того, как тот снял с шеи массивную золотую цепь и, отцепив от нее несколько звеньев, дал их ему в залог.
      Золото секьюрити так и не вернул, и позже из него сделал себе зубные коронки, да все без толку - фиксы, спустя месяц, выбил ему в драке брат убитого в прошлом тракториста.
      Президентом банка оказался молодой человек лет двадцати пяти, племянник руководителя города, который как раз и обещал камышевцам восстановить отпиленную руку у памятника.
      Президент банка согласился предоставить в распоряжение Рената свой телефон и компьютер, и через некоторое время по факсу пришла копия платежного поручения.
      - Оригинал привезут в московское отделение вашего банка через полчаса, сказал Ренат, - а я бы хотел получить всю сумму сразу.
      - Какие проблемы, братан? - президент сделал "рожки" обеими руками. Только большой мешок рублей - на пятьдесят тысяч долларов по курсу - мне в момент не собрать... У нас тут масштабы другие, - пояснил он кокетливо. - Из Нововладимира закажем инкассаторскую машину. За твой счет, извини.
      - Когда? - сухо уточнил Ренат.
      - Закажем - сегодня. А привезут - завтра, утречком.
      - Мне нужны сейчас.
      - Привезут, положат в сейф, опечатают. А кассир все пересчитает, оформит, как полагается... В одиннадцать утра - милости прошу. Ради тебя, кому бы другому я так быстро не смог "налик" выдать.
      - Но мне нужны сейчас, - повторил Ренат. - Твой процент не имеет значения.
      Банкир лишь развел руками.
      - Но хотя бы часть суммы? - голос Рената прозвучал просительно.
      - Часа через два, - согласился банкир. - процентов двадцать я бы смог выдать. Но придется оформить это как кредит под проценты...
      - Хорошо, - отрезал Ренат. - Я зайду за деньгами.
      - Зачем же уходить? - обрадовался банкир. - Можно и у меня в офисе подождать... Такому клиенту! Кофе? - светски предложил он. - Чашечку "Моккона" с "Хеннеси"? Кстати, раз уж ваш счет находится в Вадуце, я хотел посоветоваться насчет вложений...
      - Я пока город осмотрю, - отрезал Ренат.
      Он не любил ни молодых, ни ранних.
      * * *
      Обменный пункт оказался на вокзале, где Семен поменял часть баксов из имеющихся у него. Они купили по бутылке пива и местное блюдо - длинную булочку, выпотрошенную изнутри и набитую в освободившееся место грибами, пожаренными с луком. Ренат потребовал, чтобы эту булочку ему полили кетчупом.
      Местное блюдо оказалось с хитринкой. Стоило Семену укусить булочку спереди, как начинка вывалилась с противоположной стороны.
      - Ой! - расстроился он.
      - Эклеры дают сходный эффект, - философски заметил Ренат.
      - Нет, Хан, смотри, это та самая девушка Джессика!
      * * *
      Джессика сидела на скамейке и выглядела мрачной. Но увидев спутников, улыбнулась и кинулась к ним.
      - А Димка где? - спросили они хором.
      - Димка? - она снова помрачнела и кивнула в сторону собравшейся на противоположной стороне вокзальной площади толпы, - он деньги зарабатывает...
      - Каким образом?! - изумился Ренат.
      - Читает. Наизусть, - она поджала губы.
      Протолкавшись сквозь толпу, друзья увидели Диму. Он сидел, привалившись спиной к фонарному столбу, а перед ним стояла картонная коробка. Глаза у Димы были закрыты.
      Манерным тоном ушедшего в прошлое Литдрамвещания он вещал:
      "КЛАВДИЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ!"
      "Асфальт раскололся под каблуками на миллионы хрустальных снежинок. За ним была осень. Деревья пожелтели, и сморщенные листья падали на серебристое небо лужи.
      До телефонной будки пять шагов. Раз, два, три... Он наступил на муравья, на асфальте осталось лишь мокрое пятнышко, а где-то далеко, на другом конце земного шара заплакала девочка.
      Мать подошла к ней и спросила:
      - Клавдия, что с тобой?
      По улице проехал трамвай, со стола упал стакан и разбился.
      Девочка плакала.
      Клавдия, что с тобой?
      Проснулся отец, проворчал, поднялся на локте, увидел в открытой форточке небо, а на нем звезды россыпью.
      Одна звезда упала и сгорела миллиарды лет назад. Ночь затаилась в душной комнате. За окном шурша шинами машины бежали прочь. Все бежали, бежали подальше, в свет фонарей, фар, свечей и глаз. Одинокими остаются старики, дети и семейные, подумал отец.
      А девочка плакала. Клавдия, что с тобой?
      Девочка сидела в классе на третьей парте возле окна. А в окно билась муха. Муха жужжала, отлетала в сторону, чтобы разогнаться, и снова билась в стекло. И снова...
      И снова...
      Вдруг девочка увидела, что муха пролетела сквозь стекло на улицу, где стояла осень и дворники жгли багровые листья кленов, собранные в кучи.
      - Клавдия, что с тобой?
      Голос учительницы был строгий, как и полагается разговаривать с нерадивыми ученицами. Девочка широко раскрыла синие глаза - это должно было означать прилежание. И решительно отбросила косу за спину.
      Все равно! Она видела, как муха пробилась сквозь стекло.
      ...Телефон долго не отвечал, а когда наконец сняли трубку, мужчина попросил:
      - Позовите... - и назвал свое имя.
      Он не первый раз звонил самому себе.
      - Я слушаю, - ответил голос.
      Удивительно было разговаривать с самим собой по телефону.
      Монетка, обиженно гремя, провалилась в брюхо автомата.
      - Ты уронил монетку, - сказала девочка мальчику. - Ничего я не ронял. Тебе послышалось.
      - Нет, не послышалось. Не спорь, я не сумасшедшая.
      - Ты психованная. Слышишь? Ничего я не ронял. Клавдия, что с тобой?
      Они разошлись в разные стороны. Через много лет мальчик понял - он на самом деле что-то потерял в тот вечер. Только не монетку. И теперь он звонил сам себе из уличного телефона.
      И удивительно, каждый раз трубку снимали разные люди.
      А девочка в тот вечер страшно обиделась. Она до сих пор таила обиду. Она ведь точно слышала, как звякнула уроненная монетка.
      Человек вышел из телефонной будки и пнул попавшийся под ноги камень. Тот покатился и задел другой. Где-то там далеко, на крыше мира. Далекий камень покатился вниз, увлекая за собой другие.
      В палатке было душно и влажно от дыхания.
      - Идет лавина, - сказала женщина, прислушиваясь.
      - Ерунда, - ответил муж. - Такая тишина...
      - Неужели ты не слышишь?
      - Тебе почудилось, - друг зевнул.
      - И верно, почудилось, - призналась Клавдия.
      Но она слышала, слышала!
      Милая, что с тобой?
      Горная лавина, вызванная одним упавшим камнем, снесла все на пути, раздавив палатку с альпинистами, как будто муравья каблуком.
      Но мужчина, звонивший сам себе из телефона-автомата, не знал об этом, он продолжал жить и мечтать - где-то существует его двойник, и тот женат на девочке, в которую был влюблен еще в юности, и в отпуск они ездят в швейцарские Альпы. Отдохнуть."
      Люди постепенно расходились, и к концу рассказа осталось всего трое Ренат, Семен и Джессика.
      * * *
      - Пойдем! - Джессика подошла и толкнула его коленкой. - Мне понравилась твоя история. Правда, для публичного выступления я выбрала бы посмешнее и проще, вроде романа карманного формата.
      - Неужели? - Дима открыл глаза и увидел друзей. - Рад, что с вами все в порядке, - невыразительно произнес он и перевел взгляд на коробку из-под ксерокса, которая стояла перед ним. - Тут на бутылку пива не хватит! возмутился он, сгребая мелкие монеты. - Нет, отучился народ от литературы! Все Холливуд, блин. Кино им подавай. А откуда он взялся на нашу голову, этот Холливуд?
      - Колумб виноват, сука, Америку открыл, - хмыкнул Ренат.
      - Исторически выражаясь, во всем виноват Ренессанс. Принялись голых баб рисовать, и вместо идеи, пищи для ума - конкретные картинки "для сеанса" изображать. Отсюда и пошел упадок. Нет, пацаны, - он обнял сначала Семена, а потом Рената.
      - Если бы вы знали, как я рад вас видеть...
      И он голодным взглядом посмотрел на остатки булочек в их руках.
      - Ешь, Митрич, - Семен тут же протянул ему свою булочку. - Мы сейчас тебе еще купим.
      - У меня, пока течением тащило, все из карманов повыдергивало, - начал оправдываться Дима.
      - Ага, и он решил подзаработать, - ехидно пояснила девица.
      - Талант. Пища для ума. А жрать все равно хочет.
      - Просто я место неудачное выбрал - вокзал, - Дима разглядывал монетки на ладони. - Нужна другая аудитория. Стоит попробывать возле библиотеки, или кинотеатра - на худой конец.
      - Он не разрешил мне самой бабки зашибить, - пожаловалась девица. - А я наверняка здесь клиента сниму. Вокзал - самый верняк. Обедали бы сейчас в ресторане.
      - Деньги будут, - небрежно махнул рукой Ренат. - Можем этот ресторан хоть на всю ночь только для нас троих... нет, четверых, - он посмотрел на Джессику, - снять. Отметим счастливое спасение и воссоединение?
      - Тебе удалось сохранить деньги? Ваш плот не перевернулся?
      - удивился Дима. - А проводник говорил...
      - Жулик этот проводник, - возмутился Семен. - Когда мы добрались до отмели, где собирались встретиться, он сбежал, украв последнюю сумку.
      - Разве ваш плот не разбили пороги?
      - Ренат нас спас. Но его шестом - как долбанет! И - в реку. А дальше спокойная вода началась. Ренат без плота самостоятельно доплыл.
      - Любопытно, - задумчиво проговорил Дима. - Похоже, наш проводник обманщик. С какой стати он вдруг оказался рядом со мной, хотя доплыл вместе с Семеном до самой отмели? Значит, он вернулся назад. Надо будет с ним побеседовать.
      - Держи карман шире! - сердито предложила Джессика. - Представляете, она обратилась к Ренату и Семену, - он разрешил этому бомжу продать лодочный мотор и сети какому-то барыге, и договорился встретиться здесь, чтобы поделить деньги.
      - Какой мотор? Какие сети?
      - А, обзавелись по дороге, - она небрежно махнула рукой. - Только не видать нам теперь никаких денег.
      - Да будут бабки, будут, - напомнил Ренат.
      - Откуда, если и ты все в реке оставил? - удивился Дима.
      - Из банка.
      - Какого банка?
      - Местного. Я звонил в Москву и попросил перевести...
      - Звонил в Москву? - Дима аж отшатнулся.
      - Ну и что здесь такого?
      - Хан, подумай! Ты не получишь денег, ты пулю в лоб получишь. Или что похуже.
      - С какой стати?
      - Если они устроили нам две засады, в которых участвовало столько боевиков, неужели ты думаешь, они НЕ организовали наблюдение за твоим офисом? Тем более сейчас, когда нам удалось от них ускользнуть, и они ждут, на какой паутинке мы задергаемся, чтобы направить сюда своих людей.
      - Не лишено логики, - вздохнул Семен. - Образно сказано, но логики не лишено. Но только в том случае, если за нами и в правду охотятся в связи с убийством Трупина.
      - Надо выработать план, - почему-то шепотом предложила Джессика.
      - Надо сначала пообедать, - возразил Семен громко.
      - Если хоть какие деньги сохранились, то я видел неподалеку шашлычную, предложил Дима. - Не уверен, ЧТО именно они нанизывают на шампуры, но пахнет восхитительно.
      - Свинину, наверное, - поморщился Семен.
      - А ты бы предпочел собачатину?
      Семен посмотрел в ответ глазами потерявшегося бассета.
      * * *
      Компания заказала четыре порции шашлыка и сухое красное вино.
      - Я бы предпочел красное вино, приготовленное по-кахетински, сорт значения не имеет. Я не привередлив, - заметил Дима вслед принявшей заказ официантке в запачканном кетчупом переднике.
      - А почему именно по-кахетински? - поинтересовался Ренат.
      - В этом какая-то фенька?
      - Виноград давят вместе с косточками и гребнем, ну, веточкой, на которой ягоды, и так все вместе и сбраживают. От этого у вина неповторимый терпкий вкус.
      - О-бо-жаю шашлык! - завопила Джессика, когда принесли заказ, и, достав жевательную резинку изо рта, запустила здоровые белые зубы в кусок мяса, нанизанный на шампур.
      - Дочка, не так, не так! - Семен отобрал у нее шампур, виртуозно снял с него мясо. - А теперь вилочкой и ножом, - посоветовал он. - Мясо, все-таки.
      - Вот еще! - она схватила прямо руками кусок пожирнее и, обмакнув его в соусник, который принесли один на всех, отправила шашлык в рот.
      Жуя, периодически она открывала рот и шумно через него дышала, чтобы мясо подостыло.
      - Вкусно, - наконец заключила она, проглотив. - Но жестко.
      Мужчины тоже принялись за свои порции, но уже без прежнего энтузиазма.
      - Как же нам получить деньги? - риторически спросил Семен, отрезая ножом ровно столько от куска, сколько наколол вилкой. - Я имею ввиду, как нам без риска получить деньги, если все-таки на дороге на нас напали не просто разбойники.
      - Нам необходимо получить эти деньги, - согласился Ренат, отправляя шашлык в рот целыми кусками, и проглатывая их практически не разжевывая..
      - Может, обойдемся? - Дима с вызовом взглянул на сотрапезников и тоже взял мясо руками. - Резоннее пока залечь на дно, осмотреться...
      - На какие шиши? - поморщился Ренат.
      - До Москвы нам хватит, - Семен похлопал себя по карману.
      - Говорил уже, у меня пятьсот баксов. Эксчейндж...
      - В Москву возвращаться нельзя, - отрезал Ренат. - Пока не выясним, связано или нет нападение на нас с событиями в Москве. С тем, что моего бывшего соседа по офису убили, а сейф его открыли. Если за нами охотятся, - он говорил отрывисто, так как после каждой фразы отправлял себе в рот или кусок шашлыка, или делал глоток вина, которое оказалось банальной "изабеллой", видимо, официантка проигнорировала димину мечту о кахетинском вине, - то пока мы - как заяц в кустах. За нами охотятся, но мы можем спрятаться. Дома окажемся - как овцы в загоне. Подходи и режь любую на шашлык. Я закажу еще по порции и вина каждому? - он посмотрел на Семена, так как тому предстояло платить.
      - Но мы же не можем все время быть в бегах? - Семен подозвал официантку и повторил заказ.
      - Хан прав, - вмешался Дима. - Мы вынуждены, как ты выразился, находиться в бегах, пока не выясним, почему за нами гонятся.
      - А почему за вами гонятся? - поинтересовалась Джессика.
      - Четыре возможные причины. Или один из нас убил Трупина. Или один из нас опустошил его сейф. Или один из нас был свидетелем того или другого.
      - А четвертая причина?
      - За нами гонятся по ошибке.
      - Последняя причина мне нравится больше всего, - признался Семен.
      - Теперь ты понимаешь, зачем нам нужны деньги? - Ренат удовлетворенно пододвинул к себе тарелку с вновь принесенным шашлыком.
      Если первая порция была посыпана зеленым луком, то эта - репчатым маринованным.
      (Нарезать тонкими ровными колечками, поперчить и посолить крепко, затем сбрызнуть уксусом и залить крутым кипятком минуты на четыре, - отметил про себя Семен, - впрочем, поперчить лучше после, так смотрится аппетитнее, и вкус острее).
      - С деньгами, с нормальными деньгами мы не только сможем успешно убегать от них, но и организовать оборону. Это наш шанс, пацаны, до тех пор, пока все не выяснится, - продолжал Ренат.
      - Идея! - Дима хлопнул ладонью по столешнице, так что зазвенели приборы.
      - Какая? - Предположим, они проследили звонок и знают, что мы собираемся получить деньги здесь, в местном отделении банка. Значит, они пришлют сюда своих людей. Причем, памятуя, как мы разметали их предыдущие кордоны, боевиков окажется по максимуму.
      - Увы.
      - А мы сегодня же мчимся в населенный пункт, отстоящий отсюда часов на пять езды, и заказываем - ты, Ренат, заказываешь - новые деньги в тамошнем банке. Идея в чем: ОНИ сосредоточат все свои силы ЗДЕСЬ, и не успеют их перекинуть ТУДА, где МЫ окажемся.
      - Идея отличная, - Джессика отодвинула тарелку и откинулась на спинку пластмассового кресла, - отличная от других, хотя других я не услышала. Братва, кто-нибудь хочет мою порцию? А то я так обожралась, что сейчас вытошнит, - на тарелке еще оставалось несколько самых жилистых или подгоревших кусочков.
      - Ничего не получится, - уныло заявил Ренат.
      - Почему?
      - То, что я сюда перевел, это были ВСЕ мои деньги.
      - Сколько же ты перевел?
      - В валютном исчислении около пятидесяти тысяч.
      - Подожди, Ренат, - Дима накрыл ладонью его запястье. - Мы, в том смысле, что не претендуем... Пятьдесят тысяч - огромные деньги. Для меня. Я за всю жизнь столько не заработал. Но одна твоя машина, которую мы бросили, стоит дороже. Я полагал, у тебя намного больше "капусты".
      - Было когда-то, - уныло признался Ренат. - Но дела последнее время шли отвратительно. И еще я недавно здорово погорел... Трупин, тот самый Трупин, уговорил меня вложить деньги, как потом оказалось, в бесперспективное предприятие...
      Я кругом в долгах, а эти пятьдесят тысяч я снял с запасного счета... в том смысле запасного, что, как запасной парашют, когда уже камнем вниз летишь... Остальные счета заблокированы кредиторами. Полный дефолт, мягко выражаясь. Вот теперь вы все знаете, пацаны... - он как-то сгорбился, сидя, и теперь казался вдвое меньше.
      - Блин, Хан, - Дима покраснел. - Что ж ты сразу не сказал? А мы и бензин за твой счет покупали, и в кафе за всех ты платил...
      - При чем здесь бензин? - Ренат поморщился. - На бензин пока хватает.
      - Слушай, Ренатик, - предположил Семен. - А если за нами охотятся вовсе не из-за Трупина, а твои кредиторы... Ты пойми меня правильно, - засуетился он. - Это упрощает дело. Не надо искать причину. Я буду с тобой до конца, поверь. И Димка тоже. И прости меня, Ренат...
      - За что? - удивился он.
      - Пойми правильно, Хан. Я у тебя денег занять хотел... Так, по жизни сложилось. Немного, несколько тысяч...
      - Так бери сколько надо, только получу.
      - Нет, Хан, ты не понял. Я думал, у тебя все благополучно...
      - Мальчики... - очень тихо сказала Джессика, - посмотрите, только не все сразу, осторожно, в сторону автобусной остановки...
      * * *
      Там только что притормозил автомобиль и из него вышли четыре человека.
      - Двоих я узнаю, - так же тихо ответил Дима.
      - Стреляли в нас, там, на краю картофельного поля. Живы, гады. Хотя я рад, что хоть эти живы, - быстро добавил Семен.
      Они быстро расплатились и ушли, надеясь, что остались незамеченными.
      - Не в смысле, что эти подонки живы, а хорошо, что мы их не убили, что не мы их убили, - бормотал, с трудом поспевая за остальными, Семен.
      - Разве что... - Ренат остановился, и остальные замерли, уставившись на него. - Разве что банкир обещал выдать мне малую часть суммы на карманные расходы, не дожидаясь, пока привезут остальные... Через десять минут я должен быть у него. Возьмем хотя бы малость, пока бандиты не успели подготовиться...
      - А остальное? - быстро спросил Дима. - Остальные деньги?
      - У них в кассе не было столько наличности. Остальные привезут, а выдать смогут только завтра, не раньше одиннадцати, когда кассир все пересчитает и оформит.
      - Значит, время у нас есть, - обрадовался Дима.
      - Для чего? Для чего время?
      - Ограбить банк, - пояснил он.
      - Ты с ума спятил?! - Семен подпрыгнул на месте.
      - Вовсе нет. Бандиты будут поджидать нас в одиннадцать, так? А мы получим деньги, ограбив этот банк, причем возьмем ровно столько, сколько причитается Ренату. Разве это нечестно?
      - Ограбление? - Ренат посмотрел заинтересованно. - А успеем ли мы подготовиться? Это ведь не в казаки-разбойники сыграть, как в детстве. Потребуется снаряжение, люди... Те же деньги, в конце концов!
      - Начальный капитал для операции у нас появится, когда ты через десять, нет, - он посмотрел на часы, - через шесть минут получишь свою "малость". И уйма времени останется для проработки деталей...
      Деньги Ренат получил вместе с заверением банкира, что остальная сумма будет ждать его завтра в одиннадцать... ну, и никак не позже двенадцати.
      Компания воссоединилась в условленном месте - на скамейке под развесистой липой. Они заприметили эту скамейку по дороге в банк.
      - Никто меня не пытался схватить, расстрелять и тому подобное, - сообщил Ренат. - Может, и завтра мне отдадут все так же гладко?
      - Хан, теперь ясно, что это не разбойники с большой дороги, они, раз нашли нас по твоему звонку в Москву, а серьезные пацаны, и они не остановятся, пока не добьются того, что им нужно.
      - А что им нужно?
      - Мы - трое. Или кто-то один. Из нас, - уточнил Дима.
      - Поясни?
      - Я предполагаю, наши противники не знают, кто именно из нас им нужен. И потому попытаются захватить всех. Завтра, когда ты придешь за деньгами, они постараются проследить, куда ты направишься, чтобы разом заполучить всех.
      - Поясни, - отрывисто попросил Ренат. - Ты хочешь сказать, кто-то из нас замешан в убийстве этого Трупина?
      - Мы все трое находились там. Значит, все трое могли... Чисто теоретически...
      - То есть, папашки, в несознанку идете, мол, сами пострадавшие? В том смысле, что жертвы подозрения, - легкомысленно подытожила Джессика.
      - Но с этим нельзя жить! - почти выкрикнул Семен, и два голубя, что-то склевывавщие у их ног, взлетели, захлопав крыльями.
      - Вот именно. И чтобы разобраться в ситуации - Хан прав - нам нужны бабки.
      - Но как ты собираешься их добыть? Неужели серьезно - ограбить банк?
      Дима кивнул - Но как?
      - Есть три способа... Во всяком случае, все знакомые мне по литературе ограбления банков подразделяются на три категории. Первая - тайное проникновение, к примеру, подкоп. На это времени у нас нет.
      - Нет, - вздохнул Семен.
      - Второе - налет. Врываемся, стреляем, кричим - все на пол...
      - Я не стану стрелять, - Семен грустно покачал головой.
      - И я тоже, - поддержал его Ренат.
      - Третье - можно напасть по дороге на инкассаторскую машину, просительно предложил Дима.
      - Ага, - девица хлопнула в ладоши, - и они нас всех очередью из автомата - хлоп! Я однажды ездила с инкассаторами.
      Там и стекла пуленепробиваемые, и шины - прострели, а они все равно поедут, и дырочки есть - изнутри открываются, а стрелять по нападающим из них очень удобно...
      - Нет ли четвертого способа? - с надеждой спросил Семен.
      - Есть! - раздался голос за спиной.
      Все прямо так и подпрыгнули. Потому что испугались.
      * * *
      - Я чуть не описалась, - заявила девица, глядя на "Робин Гуда", который подкрался незаметно.
      - Как ты нас нашел? - подозрительно поинтересовался Дима.
      - В небольшом провинциальном городе найти чужака не представляется трудным. Особенно четверых чужаков. Спросил одного - видел? Другого... Купили булочки... рассказывал сказки... прошел мимо... да они под ЛИПОЙ сидят. Вот я и здесь господа. Очень известная в городе липа, ей не меньше тысячи лет.
      - Так и бандиты могут нас отыскать, тем же способом! - с тревогой предположил Семен.
      - Липы тысячу лет не живут, - задумчиво решила Джессика. - Вот разве дуб...
      - Могут бандиты отыскать, могут, - подтвердил "Робин Гуд". - Поэтому предлагаю надежное и недорогое укрытие. Я его из твоей доли за проданную лодку оплатил, - пояснил он Диме.
      * * *
      Извивающимися улочками они спустились вниз, к самой реке. У домика, выкрашенного в желтый цвет, "Робин Гуд" решительно поднял проволочную петлю, удерживавшую калитку, и жестом предложил всем заходить.
      По тропинке провел их к лодочному ангару.
      - Тут безопасно, - заверил он. - Даже если кто из местных видел, как мы сюда заходили, никогда не протрепется. Мой барыга - жмот, но слово у него крепкое. В том смысле, можно положиться, что никто не захочет с ним связываться. Последний раз КГБ пыталось отловить у него агента ЦРУ, который прятался в компостной яме. Девяносто первый год был тогда, если не ошибаюсь. С тех пор не только КГБ нет, но и даже Железного Феликса в металлолом отправили. Злопамятный барыга.
      - Кончай молоть чушь, такие памятники в металлолом не сдают, они могут еще пригодиться. Не новый же отливать? Ты говорил, у тебя есть план, - напомнил Дима.
      - Как ограбить банк? - уточнил "Робин Гуд".
      - Да.
      - Сначала надо договориться, какова моя доля.
      - Десять процентов, - сказал Ренат.
      - А ключи от квартиры?
      - Сколько же ты хочешь?
      - Одиннадцать процентов, - потупился "Робин Гуд". - Одиннадцать, быть может, даже с половиной.
      - А твой план сработает? - настоятельно уточнил Семен.
      - Можете не сомневаться. Тем более, все необходимое для моего плана мы купим у барыги.
      - Одиннадцать... Да еще с половиной процентов?!.. - возмутился Ренат.
      - И все расходы за мой счет, - отпарировал "Робин Гуд".
      - По рукам, - вздохнул Ренат.
      - Значит, так. Нам потребуется косметический набор, жилетка самого яркого цвета, накладная борода, краска для волос, милицейская форма - уверен, у барыги найдется комплект, хотя и бывший в употреблении, автомашина - фургон или автобусик... Арендуем. И еще мешок, в котором перевозят деньги. Подозреваю, раздобыть мешок будет труднее всего.
      - И только-то? - удивилась Джессика. - А оружие? Мы ведь банк грабить собираемся.
      - Ах, да. В местном магазине "Все для Вашего ребенка" я присмотрел подходящее.
      * * *
      Уже занимался рассвет, и отраженные от облаков лучи восходящего солнца скользнули по туману, накрывшему реку, когда грабители банка забылись коротким тревожным сном.
      В десять тридцать в местное отделение финансового учреждения зашел гражданин в кричаще ярком жилете и кепи.
      Бесцеремонно оттолкнув секьюрити, он направился к кабинету управляющего. Гражданин несколько тревожно теребил бороду, длинную, как у Карабаса.
      - Сойдет, - решила незадолго до этого Джессика, наклеивая эту бороду Семену.
      - У меня контракт, - бородатый Семен, а это был именно он, швырнул на стол управляющему несколько машинописных листков с печатями. - Снимаем здесь.
      - Кого снимают? - опешил управляющий. - У нас вся отчетность в порядке...
      - Рекламный ролик о самой совершенной охранной системе.
      Мне нужен провинциальный банк. Столичная фактура всем уже - вот здесь, он провел ребром ладони по горлу, чуть не сорвав при этом наклеенную бороду. Ограбление вот этого маленького банка. Я бы даже сказал - банчика. Идеальное место, не побоюсь слова - пасторальное. Овечки на лугу, фермер несет вырученные после продажи брынзы деньги в банк. Старушка получает пенсию, она дышит глубоко, так как волнуется... Подросток в бейсболке и на роликовых коньках - он принес первые, ха-ха, сэкономленные на жевательной резинке деньги. Очередь выстроилась к окошку. Банковский служащий всех знает, со всеми здоровается, справляется о здоровье... Да, еще смешная собачка. Надо будет натереть кусочком сыра прилавок, чтобы собачка встала на задние лапы и понюхала, будто заглядывает в окошко. И банкир ей нравится. Он открывает бутербродницу, достает ломтик колбасы и протягивает песику. "Твой процент", - говорит он ласково. Вам придется надеть очки и нарукавники, - строго заметил режиссер управляющему банком..
      - Зачем? - удивился тот.
      - Вы - в кадре. Тот самый приветливый кассир с лицом некрасивым, но порядочным, пересчитывает деньги. "Наезд" - купюры крупным планом. - "режиссер" составил из больших и указательных пальцев обеих рук прямоугольник и посмотрел сквозь него, как через объектив, на управляющего. - Купюры доснимем потом. Они помечены специальным порошком. Скрип тормозов.
      Останавливается машина. Из нее выскакивают Бони и Клаид.
      Выстрелы, вы нервно поправляете очки, а потом падаете замертво.
      Кровь, реки крови, море крови... Океан крови!!!
      - Успокойтесь, умоляю, - следовавшая за ним помощница в короткой юбке и с худыми ногами ласково погладила режиссера по плечу. - Вам вредно волноваться, доктор не велит.
      Джессике пришлось сменить джинсы на юбку, и она нервничала побольше Семена, а потому, что боялась - ее коленки выглядят чересчур остренькими.
      - Дальше - по сценарию, - деловито продолжил режиссер. - Бандиты забирают деньги... А купюры ведь помечены специальным порошком! Кстати, мне понадобится инкассаторский мешок - нигде не смогли раздобыть. Вот ракету раздобыть можем, а какой-то там мешок - нет! - и он захохотал, сам себя похлопывая по ляжкам. - Итак, бандиты убегают с мешком. У них заканчивается бензин.
      Когда они станут расплачиваться на ближайшей бензозаправке, их арестуют... Лучше бы он был седой, верно? - обратился бородатый режиссер к долговязой девице-помощнице. - Или... лысый? - предположил, задумчиво, - с лысой макушкой, кругленькой, так правдивее.
      - Я записываю, - подтвердила она. - перекрасить кассира. Или обрить? уточнила она.
      - Я не хочу перекрашиваться! - возмутился управляющий банком. - И никому не позволю трогать мои волосы!
      - Режиссер лучше знает, что делать, - девица поджала губы.
      - Это Бертолуччи ХХI века, - и она посмотрела на "бородатого" с обожанием. - А, может, и сам Альфред, не побоюсь, Хичкок, - добавила задумчиво. - Кто знает...
      - Кто-нибудь объяснит мне, что происходит! - завопил управляющий, обращаясь к служащим, которые уже толпились у дверей в его кабинет. - Какой Бертокок, какой Хичколуччи?
      Служащие отпрянули из дверного проема.
      - Хоть и не "кок", зато Поварский, если не узнали, - режиссер небрежно достал из кармашка в жилетке визитную карточку и бросил на стол. - Альфред Поварский, продюсер и режиссер. Каждый день, наверняка, смотрите мои рекламные шедевры на TV. Я смеюсь - ха-ха - шедевры. Но этот! Этот, который я собираюсь состряпать сегодня, на самом деле будет неплох. Бони и Клайд грабят банк. А купюры-то: меченные! Мешок только давайте настоящий, инкассаторский. Прав-до-по-добие! Это главный закон неореализма.
      - Ге-ни-аль-но, - выдохнула девица.
      * * *
      Среди людей, столпившихся в дверях, мелькнуло знакомое Семену лицо. Этот человек уже стрелял в них, на краю картофельного поля.
      Как он пробрался внутрь было непонятно, но выглядел тот растерянным.
      - Я... я не позволю. Я не имею права, - поправился управляющий. - В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ к нам должна поступить значительная сумма денег. Я не имею права устраивать здесь какой-то балаган, когда их привезут...
      - Балаган? - возмущенно воскликнула девица. - Неореализм!
      - В одиннадцать? - удовлетворенно кивнул режиссер. - Тогда мы начнем съемки без пятнадцати минут двенадцать, а пока немного порепетируем, обживемся, так сказать, с обстановкой. Не забудьте про мешок, - напомнил. - Кстати, сколько у нас гонорар за роль кассира? - он обратился к Джессике.
      - Четыре тысячи.
      - Долларов? - у управляющего банка перехватило дыхание.
      - Нет, рублей, - отрезала Джессика.
      "Тоже ничего, - подумал управляющий. - А к тому же и по телевизору будут все время показывать. Как никак, бесплатная реклама".
      - Мне еще нужна массовка, массовка, - режиссер замахал руками, подзывая служащих банка. - Ты, ты и ты.
      - А кто будет сниматься в главных ролях? - спросил кто-то из "массовки".
      - Скоро подъедет автобус с актерами и реквизитом. А пока порепетируем...
      * * *
      Без десяти минут одиннадцать инкассаторы, приехавшие из Нововладимира, остановились, так как не могли пробиться сквозь запрудившую площадь толпу.
      - Что-то происходит, - сказал первый охранник, вглядываясь сквозь бронированное окошко.
      - Бунт какой-то... - протянул второй. - Может, вернемся?
      - А если - не бунт? Второй раз сюда машину гонять? - недовольно спросил водитель инкассаторской машины. - А бензин? Как мы потом докажем, что в Камышевск ездили? Из своего кармана я бензин, по вашему, оплачивать должен?
      Он ненавидел этих охранников. Сам - целый день за рулем, а эти - в дороге дрыхнут, а разочек выйдут с деньгами и обратно - нате вам, поработали.
      - Вон, мент какой-то стоит, посигналь ему, - предложил первый охранник. - Пусть подойдет.
      Не слишком молодой милиционер в поношенной форме, услышав клаксон, подошел вразвалочку к инкассаторской машине.
      - Я переговорю, - водитель собрался вылезти.
      - А инструкция? - забеспокоился второй охранник.
      - Хочешь, спи со своей инструкцией, а я второй раз в Камышевск не поеду, - отрезал водитель.
      - Командир, - начал он, отметив про себя профессиональный взгляд: смотрит не в глаза, а на переносицу, - нам бы к банку надо.
      - Из Нововладимира что ли, деньги привезли?
      - Во-во, - подтвердил шофер.
      - Уматывай отсюда, пока вас на части не разорвали, - посоветовал "мент". - Сам видишь, что творится.
      - А что творится? - поинтересовался водитель.
      - Митинг обманутых вкладчиков. У меня самого шурин погорел. Выдавали по двести процентов от вклада. Он корову забил, мотоцикл продал, акции купил. Вот теперь и будет доить эти акции, - человек в милицейской форме невесело усмехнулся. - Или вместо мотоцикла между ног засунет.
      Перед операцией Джессика постригла Диме волосы.
      - Какой же ты будешь милиционер с косичкой? - убеждала она. "Инкассатор", "Робин Гуд" наш - ладно, инкассаторы разные попадаются, а у милиционеров - устав. Ты когда-нибудь видел мента с патлами до плеч? Разве что какой-никакой шериф в американских боевиках.
      И теперь, наряженный в милицейскую форму, Дима разговаривал с водителем инкассаторской машины.
      - Командир, не обратно же нам ехать?
      - Ладно, - смилостивился Дима. - Подходил тут ко мне служащий банка, просил за вас... Поставь машину за углом, чтобы видно с площади не было, а я этого служащего сейчас позову. С ним и решай вопрос.
      Высокий, толстый в черном костюме и белой рубашке, служащий банка выглядел необыкновенно представительно. Водитель и оба охранника отметили, какие дорогие часы у него на руке.
      Недаром Ренат выложил за хронометр такие деньги. Он знал толк в вещах, которые вызывают в собеседниках уважение и доверие.
      Водитель снова вылез из машины, и дверь за ним захлопнулась. Охранники остались внутри. Оружие, дробовики, они держали на коленях.
      Некоторое время водитель о чем-то оживленно разговаривал в представительным мужчиной, потом вернулся обратно.
      - Голова! - охарактеризовал он собеседника. - Такому только таможенным терминалом заведовать. Что он предложил: сейчас подгонят машину. Пересядете туда, и он вас, что главное - скрыто, подвезет к заднему проходу. В том смысле, что со двора и сзаду. Там деньги сдадите, документы оформите - и обратно.
      - Из броневика выходить нельзя, - вспомнил второй охранник. - Ну и сиди здесь до хоть неделю, я обратно не поеду. Тем более командир предупредил, - тут он посмотрел сквозь окошко на Диму, - что если инкассаторскую машину увидят, живыми нам не уйти. Считай, весь город на ушах стоит... Такие деньги люди потеряли, а у них дети, между прочим. Не говоря про тещу.
      - А кто еще будет в этой машине? - подозрительно спросил первый охранник.
      - Вы двое и водитель. Другой водитель, не я.
      - Может, мента попросить вместе с нами поехать?
      - Не надо.
      - Почему?
      - Если только один водитель, и он станет делать что-то не так, мы с ним справимся, - пояснил, как дурачку, старший. - нас ведь двое будет.
      Буквально через минуту подъехал потрепанный автобусик, как будто ждал поблизости. Кстати, именно ждал. За рулем сидел все тот же Ренат.
      - Я поведу, - пояснил он инкассаторам. Чем меньше людей знают, тем безопаснее.
      Охранники с мешком, набитым деньгами, торопливо забрались внутрь.
      - Что это?! - с ужасом спросил один из них, уставившись на гроб, стоящий между рядами сидений.
      - Мы машину в похоронном бюро арендовали, - пояснил Ренат.
      - Там дешевле. Можете проверить, гроб пустой. Рекламный образец.
      В остальном все прошло гладко. Они подъехали с той стороны, которая выходила на тихую улочку. Все вокруг, казалось, замерло, так как горожане собрались на площади, увлеченные съемкой рекламного ролика.
      * * *
      Водитель "броневика" не успел выкурить и сигареты, когда в поле зрения возник мужичок в круглых старомодных очках. Он что-то сначала возбужденно сообщил постовому, а потом они оба подошли к водителю.
      - Тут такое дело, - сказал Дима, наряженный в милицейскую форму. - Толпа уже начала расползаться по близлежащим улицам, и поэтому ваши коллеги с деньгами пробиться к банку не могут.
      - Я - начальник охраны банка. У меня такое предложение, - суетливо сообщил "Робин Гуд" в круглых очках. - Мы с вами сейчас попытаемся отвлечь толпу. Я надену вашу форму, вылезу из машины. У меня тут есть приманка, - он открыл целлофановый пакет и показал, что там лежит мешок, в котором инкассаторы перевозят деньги. - Мы отвлечем внимание на себя, толпа подумает, что деньги привезли мы, а тем временем основная группа пробьется к банку.
      - Ну да? - ехидно спросил шофер. - Я тебе че, Профессор Лебединский?
      - Какой еще профессор?
      - Ну певец такой, с гранатой. Песню его слышал. "Я убью тебя, лодочник". Там парень хотел гранатой крейсер "Аврору" взорвать, чтоб революции не было, а ему вместо этого по жопе навесили.
      - При чем здесь лодочник? - возмутился "Робин Гуд". - Вы подъезжаете к центральному входу в банк. Я выхожу из инкассаторской машины с пустым, но отвлекающим внимание толпы мешком, и в вашей служебной одежде. Все смотрят на меня. Вам-то чего бояться?
      - А если...
      - С милицией я договорился, - быстро сообщил "Робин Гуд", взглянув на Диму.
      - В каком смысле договорился?
      - В том смысле, - подтвердил Дима-милиционер, - что габариты у тебя не горят. Аварийная машина.
      - Как это - аварийная? Как это - не горят? Я техосмотр месяц назад прошел...
      - А вот так, - и Дима лихо каблуком разбил повторитель поворота. - Не горят, и все. Так что или ты делаешь то, что предложил сотрудник банка, или...
      - Я понял, - сказал водитель. - Блин, надо было ребят послушаться и уматывать их вашего гребаного поселения. Варвары какие-то, дикари, пробормотал он себе под нос, чтобы не услышал Дима.
      * * *
      Весть о том, что снимают кино, моментально разнеслась по Камышевску. Подъехавшая РОВНО В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ инкассаторская автомашина еле пробилась через запрудившую площадь толпу. Да и не пробилась бы, если не милиционер в поношенной форме, который разгонял людей перед ней. Оттого, что милиционер был незнакомый, зрители расступались, думая, что кино уже началось.
      - Говорят, в главной роли снимается Никита Михалков! - ходили в толпе слухи. - А его подружку играет Джулия Робертс...
      -...Да нет, не Робертс, хотя тоже Джулия... Она у него в фильме снималась.
      - Райкин? Костя Райкин у него снимался, я помню, вот кто лысого такого играл бандита!
      - Нет, лысого будет играть сам управляющий банком, я собственными ушами слышал. Бешенные "бабки" за роль получит. Не меньше, чем в Голливуде.
      - Повезло мужику, полный "данон". Правильно говорят, деньги к деньгам...
      - И вовсе не Михалков, а Михась. Вон тот, в кепке, с бородой. Он у них за режиссера. Я всех режиссеров в лицо знаю, я в прошлом году к свояку ездил, там как раз кинофестиваль проходил.
      - ...А помощница режиссера сказала, я сам слышал, тем, кто в массовке, по сотне дадут.
      - По сто рублей?!
      - Долларов, деревня! У нее в руках - во! - такая пачка "зеленых"! Чего думаешь, они не начинают? Инкассаторов ждут, которые остальные деньги подвезут. Сам слышал, как только деньги привезут, сразу снимать начнут, тут и актеры подъедут.
      Эти актеры, на кинофестивале видел, они без денег и шагу не сделают. Шаг влево - и плати. Шаг вправо...
      - А в массовку всех берут?
      - Кто успеет записаться. И обед бесплатный для массовки! Сам видел, в привокзальном кафе столы накрывают, - подтвердил тот, кто "видел и слышал сам".
      В городе он был известен как скупщик краденого и пользовался всенародной любовью. Звали его уважительно Михал Михалычем, а кто и попросту Михалычем. Скупал за сущие копейки, зато владелец украденной вещи всегда мог к нему обратиться и за небольшой процент вернуть вещь обратно.
      Короче, порядочный человек, такому ребенка в школу отвести доверить можно.
      - А автограф у актеров попросить дадут? - робко спросила необыкновенно хорошенькая девушка, дочка местного иерея.
      - Сам не знаю, - смутился впервые скупщик. - Врать не буду, про автографы базара не было.
      Площадь перед банком бурлила и грозила прорваться сквозь живое ограждение, состоящие из охранников банка и крепких мужиков, нанятых тут же, из толпы, девицей-помощницей.
      Инкассатор, в форменной тужурке и круглых очках "а-ля Леннон", добрался до входа, пугливо оглядываясь на гомонящую толпу, от которой его наконец-таки отсекли двери. Передал управляющему опечатанный мешок с деньгами, и стал ждать документ, подтверждающий, что мешок доставлен по назначению.
      На плече у него висел автомат, точь в точь как настоящий. Автомат купили утром в отделе игрушек, но если не трогать руками, то и не различишь.
      Руками автомат никто трогать не собирался.
      - Необходимо пересчитать деньги! - взмолился управляющий, на которого уже надевали нарукавники. - И я не позволю брить мне голову!
      - Вы представляете, сколько стоит съемочный день! - завопил "режиссер". - Вам привезли мешок, как договаривались, в одиннадцать? Привезли. С минуты на минуту подъедут актеры, а мы еще камеру не установили. Позже пересчитаете.
      - Но клиент...
      - Здесь я, здесь! - крикнул из толпы, часть которой все-таки успела проникнуть в кассовый зал, Ренат и помахал рукой управляющему. - Я подожду. Мне тоже роль дали, правда, маленькую, не такую, как вам. Не каждый ведь день в кино снимают, едрена матрена!
      И верно, не каждый день, подумал управляющий. Надо будет потом, когда рекламу покажут по телевизору, записать на видик.
      И чего пыль поднимать, решил управляющий про себя. Машина инкассаторская, видел, когда она подъехала, не первый раз на ней деньги привозят, номер я знаю. И эту царапину на борту помню. Правда, паренек в очках незнакомый, наверное, новенький. А мешок с деньгами пока полежит в сейфе, под надежной охраной. Могли, конечно, напутать с суммой, такое уже случалось. Но все равно, при таком бардаке организовать пересчет и оформление - просто невозможно.
      Впрочем, клиент сам сказал, что подождет, окончательно успокоил себя управляющий и подставил лицо кисточке, которой девица, зачерпывая пудру из косметического набора, щедро посыпала его лицо.
      - Мое дело - мешок передать, - взмолился очкастый инкассатор. - Я не могу до вечера ждать, пока пересчитывать начнут. Если в сумме расхождение найдете - с Нововладимирским отделением и разбирайтесь. Мы - люди маленькие. Пакет взял - пакет отдал. Мешок взял - мешок...
      Мгновением позже управляющий приказал выдать документ в получении опечатанного мешка, который доставили из Нововладимира.
      Сжимая расписку в руках, очкастый инкассатор, он же "Робин Гуд", а это был он, пробился сквозь толпу обратно к машине. Окружающие были так увлечены тем, что разворачивается на "съемочной площадке", что не заметили, как он передал расписку Ренату, с которым столкнулся по пути. А Ренат торопливо стал пробиваться сквозь скопление людей, чтобы передать расписку дальше - по назначению.
      * * *
      - Так... - режиссер с сомнением оглядел кассовый зал. - мне нужно помещение.
      - Какое помещение?
      - Неважно, какое. Главное, чтобы в него можно было войти не через центральный вход, в том смысле, чтобы войти незамеченным.
      - Это еще зачем? - подозрение закралось в душу управляющего.
      - Сейчас подъедут актеры. Как вы полагаете, их не разорвут на части, если они решат войти с главного входа?
      Управляющий признал его правоту.
      - Можно подъехать с заднего двора, - предложил он. - Там бронированная дверь, но ради такого случая мы ее откроем.
      * * *
      Открыв ключами, которые дал управляющий, бронированную дверь, ведущую в банк с заднего двора, Ренат предложил инкассаторам войти.
      - Подождите здесь, - бросил, - сейчас попробую привести шефа... А если не удастся - сам принесу от него расписку. Дверь закройте изнутри и открывайте только мне. На всякий случай. А как только расписку принесу, мешок с деньгами сразу мне и отдадите.
      А управляющий, да и все посвященные служащие полагали, что на потрепанном автобусике привезли актеров.
      Режиссер временно удалился, пояснив, что ему необходимо дать последние инструкции только что приехавшей труппе.
      - Мне не нужны дубли, - пояснил Семен. - Я, как сапер, не ошибаюсь. Пока...
      * * *
      Наконец, снова появился режиссер в накладной бороде, под которой очень чесалась кожа, поднес к губам мегафон:
      - Все! - крикнул он, уловив знак, который подал ему из толпы Ренат. Временный перерыв! Массовка может пока пообедать. Через сорок минут всех попрошу занять свои места. Обеды - строго по карточкам, которые вам выдали, добавил он.
      - Все, - незадолго до этого сообщил Ренат двум инкассаторам, которые ждали его, и передал им заверенный печатью и подписью документ, который передал ему "Робин Гуд". - Можете возвращаться на базу, ребята.
      - Все, - сказал "Робин Гуд" водителю, когда похоронный ПАЗик с инкассаторами вернулся. - А ты боялась...
      - Все-е! - закричал Дима, когда они впятером, включая девицу и "Робина", погрузившись в ПАЗик, - Мы сделали! Мы это сделали!
      - Все... - вздохнула Джессика, поглаживая мешок с деньгами, которые инкассаторы передали Ренату в обмен на расписку.
      - В...все... - заикаясь и обреченно признался управляющий, когда, мучимый подозрениями после таинственного исчезновения киношников, вскрыл инкассаторский мешок.
      Раньше, когда парень в круглых очках, выдававший себя за инкассатора, передал мешок, он не обратил внимания, что пломба отсутствует.
      "Ограбили!" - управляющий почувствовал, что теряет сознание, глядя на мятые газеты, засунутые в мешок. - "взяли у нас же в качестве реквизита инкассаторский мешок и подменили им настоящий!" - Все не так плохо, - успокоил его кассир. - Смотрите, что я обнаружил на своей конторке!
      - Что это?
      - Расписка. По всей форме. Клиент, которому предназначались те деньги, утверждает, что он получил их сполна. Я полагаю, расписка подлинная, иначе зачем было ее оставлять?
      - Ничего не понимаю, - банкир посмотрел на своего служащего затуманенным взором. - Это самое странное ограбление, о котором я когда-либо слышал. Прямо в голове не укладывается.
      И упал со стула.
      * * *
      - ...Йо-хо-хо и бутылка рома, - пел Дима за рулем. - Йо-хо-хо и на сундук мертвеца...
      При этом он оглянулся на стоявший в проходе гроб из сосновых досок, обитый кумачом.
      - Я бы хотел получить свою долю и соскочить на следующей остановке, предупредил "Робин Гуд".
      В зеркальце заднего вида Дима заметил, что грузовик, следовавший за ними, посигналил фарами, требуя пропустить.
      - Он что, не видит, на какой тачке мы едем? - Ренат тоже увидел готовящийся к обгону грузовик. - Обгонять похоронную процессию - дурная примета.
      Дима взял чуть к обочине, предоставляя грузовику место для маневра, и из-под колес с правой стороны полетели мелкие камни, они стучали о днище.
      Грузовик стал их обходить, вот он уже поровнялся, рев его двигателя оглушал, а крутящиеся с бешеной скоростью колеса казались огромными. Запах сгоревшего дизельного топлива щипал ноздри.
      - Притормози, пусть убирается подальше, - попросила Джессика.
      Дима перенес подошву ботинка с педали газа на тормоз, но не успел на него надавить, как случилось ЭТО.
      Борт грузовика стал вдруг стремительно наваливаться на их автобусик, раздался скрипящий звук раздираемой обшивки, посыпалось разбитое стекло. Подталкиваемый грузовиком, ПАЗик стал уходить дальше на обочину, наклоняться вправо, вот уже его колеса заскользили по самому краю дренажной канавы...
      Жуткий, оглушающий вой несущегося навстречу контейнеровоза заставил водителя грузовика, который пытался их столкнуть, притормозить и уйти назад и вправо, чтобы избежать лобового удара. Это позволило Диме вернуться снова на асфальт.
      Он выжимал педаль газа до полу, периодически резко отпуская и надавливая на нее, как будто качал насос. Повидавший виды двигатель ревел, дергался, но ПАЗик несся вперед с необыкновенной для него скоростью.
      Ветер врывался сквозь выбитые с левой стороны стекла и гудел, заглушая шум мотора.
      - Не дай ему нас догнать! - попросил Ренат, глядя на тупорылую морду грузовика, мчавшегося метрах в десяти позади. - Если он зайдет сбоку, то наверняка столкнет нас... Это те же самые бандиты снова нас преследуют!
      - Легко сказать - не догнать... - процедил Дима сквозь зубы. - На твоем джипе я бы, естественно, ушел от него так, что никто и моргнуть не успел. А тут...
      Руль с оплеткой из телефонных проводов дергался в руках. Мгновениями Диме казалось, что он не сможет удержать машину на трассе. Лысые шины проскальзывали на заплатах в асфальте, и только грамотная игра "баранкой" предотвращала заносы.
      И еще Дима слышал, как стучит шаровая опора левого переднего колеса. Слышал это и Ренат. Парадоксальный слух водителя - можно врубить на полную громкость музыку, чтобы надрывались все четыре колонки, да еще "базука" в багажнике, можно бить в тамтамы, а то и попросту заткнуть водителю уши, но все равно он услышит, как звенит провисшая цепь, молотят клапана, что-то постукивает, побрякивает и поскрипывает в машине.
      "Только бы колесо не отвалилось", - подумал Дима и непроизвольно сбросил скорость на крутом изгибе дороги.
      Водитель грузовика тут же этим воспользовался, и мощный удар сзади не только выбил оставшиеся стекла, но и снес дверцу, через которую вкатывают внутрь покойника в гробу.
      - Это - конец, - решила Джессика, обнимая мешок с деньгами.
      - Похоже на то, - прорычал Дима.
      Теперь, когда ПАЗик с сорванной наполовину обшивкой превратился в "кабриолет", то есть пассажиры не только видели "морду" преследовавшего их грузовика, но и просто физически ее ощущали, страх перешел в ужас.
      - Идея! - "Робин Гуд" подскочил, держась за поручень сиденья. Помогите...
      Он, цепляясь за все, что можно, пробрался в конец салона и отсоединил зажимы, удерживающие гроб.
      - Подержи, - жестом он показал Ренату, что надо делать.
      Они вдвоем приподняли гроб, придавая ему наклонное положение.
      - Дима, газу! - заорал Ренат.
      - Если бы, - проворчал Дима, но все-таки умудрился прибавить скорость.
      - На счет три, - предупредил "Робин Гуд". - Раз, два...
      И они вытолкнули гроб в зияющее сзади отверстие.
      Гроб ударился о капот несущегося следом грузовика, крышка отскочила вверх и со скоростью сто километров в час врезалась в лобовое стекло.
      Грузовик вильнул сначала в одну сторону, потом в другую, вдруг вроде как на мгновение замер на месте, хотя на самом деле продолжал нестись вперед, задрал вверх левые колеса, заваливаясь в кювет...
      Зарывшись капотом в землю, он перевернулся. Сила инерции продолжала тащить грузовик вперед, и он еще два раза кувыркнулся, прежде чем переломиться пополам в месте, где кузов соединяется с кабиной.
      Потом он взорвался.
      Оранжевые клубы огня очень скоро сменились черным едким дымом, и они поднимались вверх, как заупокойная молитва.
      После взрыва Диме не удалось удержать руль автобусика, он тоже завалился в кювет, с каким-то птичьим свистом заскользил на боку, приминая придорожные кусты, пока не наткнулся на столб электропередачи, но уже после того, как совсем потерял скорость.
      За это время у ПАЗика отлетели три колеса, и только четвертое осталось на месте, то самое, где стучала "шаровая".
      ВОДОВОРОТЫ
      До Нововладимира компания добралась глубоко за полночь.
      Все километры каждый тащил по очереди мешок с деньгами, а Джессика еще и свой рюкзачок. Два раза "Робин Гуд" и один раз Дима предлагали ей помочь, но она отказывалась:
      - Деньги, это как крылья, - отвечала она. - С ними паришь, паришь, паришь...
      - Дура, - пробурчал Дима. - Паришь или Париж? - уточнял "Робин Гуд".
      - Ничего, скоро будем на месте, - подбадривал всех Дима. - Я знаю, как тут дорогу "срезать", чтоб покороче.
      * * *
      В Нововладимире оказались две гостиницы и обе на ремонте.
      - Что вы хотите, - оправдывал местный сервис Семен, хотя никто его об этом не просил. - Я сам в газете читал: Нововладимир включили в Серебряное Кольцо. Туристический маршрут. Со следующего года здесь будут одни экскурсии. И японцы, и американцы, и другие иностранцы. Должны же у них отели хотя бы две звездочки иметь...
      - Две звездочки, три звездочки, а лучше пять звездочек, - философски заметил Ренат. - Вот только где мы ночевать будем?
      - Здесь! - воскликнул Дима, указывая на здание с признаками сталинского классицизма.
      - Здесь? - недоверчиво спросила Джессика.
      - Мужики, отдайте мою долю, и я сваливаю, - потребовал "Робин Гуд".
      - А спать ты где будешь?
      - Да уж лучше на кладбище, там всегда какой-нибудь бомж знакомый найдется, теплый склеп обеспечит.
      - Не валяйте дурака, - посоветовал Дима. - Это же культурное учреждение. ТЕАТР!
      Здание областного театра выглядело внушительно. Колонны у парадного подъезда не уступали по толщине Большому в Москве. Вместо квадриги был позеленевший от времени бронзовый советский герб.
      - Именно, учреждение культуры, а не постоялый двор, - резонно возразил Ренат. - Кто нас туда ночевать пустит?
      - Я главрежа знаю, вспомни, я рассказывал, он мою пьесу поставить на сцене этого театра собирался, - высокомерно бросил Дима. - Так неужели не найдется, где переночевать автору - с компанией?
      И он решительно забарабанил по парадной двери. Стук его кулака гулко отдавался в казавшемся пустым здании, но минут через десять загремел отпираемый замок и тяжелая высокая створка двери со вздохом отворилась.
      Им открыла сторожившая театр женщина с седыми тщательно уложенными волосами.
      - Мне срочно нужен главный режиссер, - строго сказал Дима.
      - Мы с ним встречались в Москве на фестивале, и он приглашал приехать...
      - И ехали бы сразу к нему, зачем такой шум поднимать? - удивилась сторожиха.
      - Да вот незадача, адреса я его не запомнил, - Дима развел руками. - Не могли бы мы отсюда ему позвонить? Он обрадуется, не сомневайтесь.
      - Проповедники, что ли? - поинтересовалась сторожиха. - А какой ориентации?
      - Почему - проповедники?
      - А у нас последние годы только проповедники разные театр арендуют. Из Америки приезжали, Кореи, а один - с кометы Галлея...
      - Про комету он загнул, - не поверил Ренат. - Не так уж она близко от нас и пролетела.
      - Вот и я думаю, загнул, - согласилась пожилая женщина. - Правда, он не утверждал, что лично прилетел, а что-то про своего астрального двойника талдычил.
      - Вот чушь! - хмыкнула Джессика.
      - А мы не против, - женщина покачала головой. - Вот после концертов, когда "металлисты" всякие приезжают, молодежь и насорит, и кресла попортит... А у проповедников тихо так, чинно, книжки раздают. Разве что стошнит кого во время медитации.
      - А спектакли какие сейчас идут? - жадно спросил Семен.
      - Спектакли? - она удивленно посмотрела на него. - Какие спектакли?
      - Как какие? С актерами...
      - С какими актерами, где теперь им взяться у нас? Хорошо еще, денег за аренду хватает здание содержать...
      - Так вы позволите позвонить?! - вмешался Дима. - Вашему главному...
      - Ох, и не знаю... Вот если бы вы были проповедниками или на худой конец "металлистами"... А так... стоит ли беспокоить начальство в такой час? Подождите завтра.
      - Гастролеры мы, - вдруг ни с того ни с сего вмешался "Робин Гуд". Обширнейший репертуар. Греческая трагедия, сатирические куплеты, фокусы с полным разоблачением.
      - Я лично разоблачаться, то есть раздеваться, не стану! - возмутилась Джессика.
      - Ладно, заходите внутрь, - смилостивилась сторожиха.
      В комнате, где она дежурила, стояла клетка с волнистым попугайчиком.
      - Сю-сю, - сказал Дима, теребя пальцем прутья клетки и надеясь подлизаться к сторожихе.
      - Козел, - картавя ответил попугайчик. - Попа хо-о-роший...
      - Никогда не думал, что у птиц такой обширный словарный запас! изумился Семен.
      - И такие вкусы, - заметил "Робин Гуд".
      - Звоните, - сторожиха нервно протянула трубку. - Это вообще не мой попугайчик.
      Через пару минут все было улажено.
      - Мой знакомый главный режиссер... сдает нам весь театр на любой срок. В гостинице получилось бы дороже, если на каждого по номеру, - почему-то смущенно пояснил он.
      - И пусть забирают отсюда попугайчика! - вдруг взъерепенилась Джессика. - Раз помещение наше, я не позволю всякому там обзываться! Неизвестно, что он про меня скажет!
      * * *
      Тихо, словно зал был полон и уже начался спектакль, они прошли по проходу и уселись в плюшевые кресла первого ряда. Тем временем Дима включил прожектор-пистолет, и его направленный луч высветил круг на темной сцене.
      - Я боюсь, - тихо прошептала Джессика.
      - Мне тоже стало страшно, - признался Семен.
      - "ОСЕНЬ", - провозгласил Дима, появляясь в свете прожектора. Исполняется впервые.
      И начал:
      - Подожди, не исчезай, - протянул руку, словно дотронулся до плеча невидимой собеседницы, - Ты придешь снова? Ты придешь? - настойчиво повторил он.
      Сел на расшатанный стул и сжал ладонями голову.
      - Не надо, милый, не из-за чего, - ответил он сам себе изменившимся голосом.
      - Я боюсь, когда ты уходишь.
      - Почему?
      - Это осень, - сказал он. - Последняя осень.
      - Будут еще.
      - Не знаю.
      - Будут, будут, - успокоил он сам себя, как ребенка.
      - Я устал.
      - Не надо. Не из-за чего.
      - Ты дрянь, - выругался он. - Все время норовишь улизнуть...
      "Тут она погладила его по небритой щеке," - сообщил Дима зрителям.
      - Желтые листья уже упали, - с обидой отметил он. - Скоро они сгниют, добавил мстительно.
      Она отдернула занавеси.
      - Скоро рассвет. Ты мне не нравишься такой.
      - На улице пожар? - спросил он.
      - Нет, просто туман.
      - Ты счастлива?
      - Нет, просто туман.
      - Пахнет дымом.
      - Это листья жгут.
      - Ждут? - не расслышал он. - Чего ждут?
      - Огня.
      - Все его ждут.
      - Нет, все его боятся.
      - И ты?
      - Мне все равно.
      - Ты дрянь, - снова завелся он.
      - Прекрати. Скоро рассвет.
      - Нет, это кончается осень.
      - Будут еще.
      - Нет.
      Они замолчали.
      Солнце еще не взошло, но на улице стало совсем светло.
      Была такая тишина, что казалось - метла первого дворника зазвенит, как виолончель. В воздухе пахло дымом и сырой землей.
      Старик сидел в кресле. Казалось, он спал с открытыми глазами. Соседи считали его немного чокнутым - по ночам он любил разговаривать сам с собой.
      Он был очень стар.
      Он был очень одинок.
      Он был..."
      - Браво! - закричал Ренат, яростно хлопая в ладоши. - Бис!!!
      А потом заметив, что никто не шелохнулся в креслах, опустил руки.
      - Я думал, мы просто дурачимся, - оправдываясь, пояснил он свои действия.
      * * *
      - Дима - талант, - сказал Семен, стараясь не смотреть никому в глаза. Он скоро книжку издаст, и его признают. Верно, Дим? Твои рассказы даже переводили на иностранные языки...
      - В Болгарии меня переводили, - хмуро пояснил Дима. - И в Японии. Только когда все иероглифами написано, становится не по себе.
      - Дим, а, Дим, - подала голос Джессика. - Эта женщина, наверное, дура.
      - Какая женщина?
      - Про которую ты пишешь.
      - Это - литературный образ, - отрезал Дима.
      - Так я и поверила, - почему-то сварливым голосом произнесла она. Просто ты не можешь ей простить...
      - Тс-с, - прошипел Семен. - От него жена ушла полгода назад...
      - И правильно, что ушла, - громко сообщила Джессика. - Он, небось, все свои рассказы писал... Нет, я что хочу сказать: не знаю, может, какой-нибудь Толстой и лучше пишет...
      - Толстой уже умер, - напомнил Ренат. - И один, и другой.
      - Я что, дура по-твоему, сама не знаю? Вон афиша висит:
      "Л. Толстой. "Живой труп". И год указан - прошедший.
      - Ладно, спектакль окончен, - Ренат попытался выбраться из кресла, которое явно не подходило ему по размеру.
      - Вот уж нет! - заупрямилась Джессика. - Никто не просил вашего приятеля лезть на сцену. Но раз он там, пусть "откатит" - за что его жена бросила?
      - Дочка, - запричитал Семен, - тебе-то какая разница?
      - Он, наверное, думает, что сам - по понятиям живет, а я - блядь. А жена-то, жена его все-таки бросила, - напомнила она мстительно.
      - Она ушла к другому, - пояснил Дима и сел по-турецки прямо на пыльный пол сцены.
      - У другого, что, - Джессика вела себя непонятно агрессивно, - денег больше было?
      - Она ушла от меня к Трупину, - безразлично сообщил Дима.
      * * *
      В наступившей тишине было слышно, как поет невесть откуда взявшийся сверчок.
      - К Трупину?
      - Которого убили?
      - Да, - Дима встал, на мгновение вышел из освещенного круга и как-будто исчез в темноте сцены. Звучал только его голос, а видно не было. - Не то, чтобы она ушла именно из-за него. Просто мы расстались. Лучше уходить вовремя. На границе ДА-НЕТ. И если не хватает духу уходить в конце "да", то надо успеть к началу "нет". Тогда у тебя хоть что-нибудь, да останется. Дождливый день на Чистых прудах, столик у самой воды, джин с апельсиновым соком... Или Рижский залив, и флигель близлежащего дома плывет в тумане напротив окон. А помнишь, как играли в кости всю ночь, переругиваясь от азарта? Или возвращались после спектакля, и ты взяла меня под руку, потому что было холодно и ветер задувал в рукава твоего плаща? Время стирает многое из моей памяти, что-то забывается, что-то тускнеет. Но это... Нет! Это всегда будет со мной, и умрет вместе со мной, потому что это и есть - жизнь.
      А потом вдруг эта поездка за границу, и какой-то скользкий тип на фотографии, одной рукой обнимающий тебя, так что ладонь накрыла грудь. Ну, может, у него так рука оказалась в момент съемки... "Я не могу представить тебя как возлюбленного, - сказала ты. - Только как друга." А потом, словно в бреду, ночной звонок: "Никого у меня не было, и никого, кроме тебя, я не смогу представить как мужа, как мужчину..." Где кончается "ДА" и начинается "НЕТ"? Поэтому я ушел из этого периода своей жизни, чтобы женщина, с которой мы когда-то выпивали на скамейке у Чистых прудов и которая, уткнувшись мне в плечо на набережной, как будто сильно смутилась, сказала - я тебя люблю, - так вот, чтобы эта женщина тоже помнила лучшее, что было в нашей с ней жизни. Надо расставаться, когда ощущение утраты вызывает чувство горечи. И тогда ты всю оставшуюся жизнь будешь думать, что когда-то был счастлив.
      - Это что, он новый рассказ нам продекламировал? - тихо поинтересовался Ренат.
      - Так тот гнусный тип на фотографии - Трупин? - спросил Семен. - Который лапал твою бывшую жену?
      - Ну и продолжай любить свою бывшую жену, сколько влезет, - себе под нос сказала Джессика.
      - А может, ты и есть убийца? - предположил "Робин Гуд". - Он у тебя бабу увел, за это ты его и... А что? Правильно. Я бы, на твоем месте, так и поступил.
      - Нет, - Дима снова вернулся в луч света. - Он был уже мертв, когда я вошел... Не скрою, когда увидел табличку на двери, я очень хотел... нет, не убить... Но бить, бить, бить... Не смерти, нет, не хотел я его смерти... Но его к тому моменту уже оглушили и вдобавок прострелили голову. Сейф, кстати, в его кабинете я не увидел. Не было там никакого сейфа!
      - И теперь за вами гонятся потому, что считают тебя убийцей и вором, предположил "Робин Гуд". - Наверное, тебя засекли, когда ты входил в его кабинет, чтобы обнаружить труп... Ну, - напомнил он, - сам же мне, когда по реке плыли, рассказал, как зашел в кабинет и увидел его на полу... Этого, Трупина, любовника твоей бывшей жены. Вот они и подумали на тебя. А что, мотив очевидный...
      - Даже если этого Трупина убил Дима, - первым пришел в себя от услышанного Семен, - мы будем сопротивляться до последнего.
      - До последнего друга, - саркастически заметил "Робин Гуд".
      - Но я никого не убивал! - воскликнул Дима. - Я просто зашел и увидел...
      - Какие же вы все дураки, - вздохнула Джессика.
      - Нет, я все-таки не понимаю, - "Робин Гуд" встал со своего места и подошел к рампе. - Ну представьте сами, - он театрально повернулся к зрителям, - Вы вдруг видите на двери табличку с именем любовника своей жены...
      - Бывшей жены, - поправил Семен.
      - Неважно, он ее все равно любит. Вы врываетесь внутрь, горя желанием дать тому по морде. Так ведь? - он обернулся и посмотрел на Диму, который неподвижно стоял в круге света.
      - Но Трупин уже был мертв. Застрелен, - напомнил Дима. - Я бы не стал врать друзьям. Ты в их число не входишь, - пояснил он "Робин Гуду".
      - Ладно, ладно, - тот махнул рукой. - Я уже ухожу, - он сделал несколько шагов по проходу между кресел, но остановился и снова повернулся к сцене лицом. - Только одного понять не могу... Или у тебя стальные нервы, или ты каждый день обнаруживаешь застреленных любовников своей бывшей жены, - и он повернулся, пошел дальше к выходу.
      - Эй, поясни, - крикнул со сцены Дима.
      - Как ты умудрился в таком эмоциональном состоянии разглядеть, что сейфа нет? Ты же сказал, что не видел сейфа? Значит ты искал его - глазами?
      - Нет, - тихо сказал со своего места Ренат. - Я знаю, где у Трупина был сейф... При мне он не раз убирал в него кое-какие документы... В небольшом закуточке, отгороженным шкафом. Чтобы туда пройти, надо было протиснуться, а потом еще открыть дверцу шкафа... Неудобно расположен сейф, но зато посетитель никак не сможет увидеть, что в нем лежит. Трупин был хитрая бестия.
      - Во-во, ваш друг что-то не договаривает, - по пути к выходу бросил "Робин Гуд", и за ним гулко захлопнулась дверь.
      - Я не трогал этого Трупина, честное слово, - Дима стоял на самом краю сцены, того и гляди - потеряет равновесие.
      - Мы тебе верим, верим, - попытался успокоить его Семен, встал и подошел к рампе . - Смотри, не свались.
      - Но кто-то его убил, - Ренату наконец удалось выбраться из плюшевого кресла, и он теперь стоял рядом с Семеном.
      - Вот нам и предстоит выяснить, кто убийца? И где он прячет то, что забрал из сейфа, - Дима спрыгнул вниз и друзья поддержали его, когда приземлился. - А когда мы узнаем это, то найдем и выход: как нам избавиться раз и навсегда от бандитов, которые нас преследуют... В крайнем случае, договориться с ними...
      - Может, предложить им хотя бы те деньги, который взяли в банке?
      - А-а-а!!! - пространство зрительного зала разорвал истошный крик. - Я ведь сюда, сюда, на это сиденье мешок с деньгами положила!
      Кричала Джессика.
      * * *
      Ренат с Семеном кинулись вслед за "Робин Гудом", а Дима - искать, где включается в зале свет. Когда Ренат с Семеном вернулись, Джессика ползала между рядов и причитала:
      - Только на секундочку отложила. Когда он свой рассказ читал. Решила чего это я, как деревня, с мешком на коленях в театре сижу... А мешка-то тепереча и нет...
      - Сбежал, - пытаясь совладать с дыханием, сообщил Ренат, - отвлек внимание, мы все на Димку смотрели, ротозеи, а он схватил и был таков.
      - Мы его найдем.
      - Ну да, найдешь его...
      - Время позднее, из города общественным транспортом ему не выбраться.
      - Да с такими деньгами он любую тачку наймет, а то и попросту купит ее.
      - Побоится. Кто он? Бомжара. Если он такие бабки предъявит, его или в милицию сдадут, что маловероятно, или убьют, чтобы ограбить, а искать, кто убил какого-то там бомжа не станут.
      - Это уже теплее, - рассудил Ренат.
      - Я вот что сделаю, - Джессика решительно поднялась и отряхнула пыль с голых коленок. - Наверняка, кабак какой-нибудь есть, в общем место, где крутые парни собираются...
      - Ну и что?
      - Пойду туда, - она провела рукой по длинным светлым волосам и решительным движением откинула их за спину.
      - Зачем?
      - "Склею" пацана покруче...
      - Тебе бы только кого склеить, - зло и отчетливо сказал Дима, но Джессика не обратила на него никакого внимания.
      - Дочка, на самом деле - зачем? - спросил Семен. - Немножко денег у нас все-таки есть. У меня осталось..
      - Какая я тебе дочка? - отрезала Джессика.
      - У меня старшая - ненамного тебя младше.
      - Папань, ты мне тоже нравишься, но слушай, - перебила Джессика. - Я сниму крутого парня из местных, из братвы. И стукну ему - по городу ходит тип с целым мешком денег. Расскажу, что это мы ограбили банк в Камышевске, а он нас кинул и смотался с бабками...
      - Зачем? - как заведенный повторил Ренат.
      - Папашка, после этой информации ни одна живая душа из Нововладимира не упорхнет. Уж поверь, местные бандиты не упустят случая, они до этих денег захотят добраться.
      - А нам-то какая выгода?
      - А те бандиты, которые за вами охотятся? Те бандиты из Москвы?..
      - Ну и что?
      - Они ведь уже знают, что мы добрались до Нововладимира. Тот грузовик на дороге - не последнее из "прости".
      - Надо полагать.
      - Как только они проявят активность, местные решат, что они тоже на деньги из банка позарились...
      - И...
      - Кто - кого. А нам надо не зевать.
      - Блин, - сказал Дима. - А ты головастая.
      - А ты у меня - первый.
      - В каком смысле?
      - Остальные говорили, что я грудастая, губастая или жопастая. Ты первый заметил, что у меня еще и голова есть.
      - Не хотел бы я в число твоих врагов попасть, - заметил Семен.
      - А ты и не попадешь, - успокоила Джессика. - Я людей с первого взгляда определяю и никогда не ошибаюсь. Вот писателю вашему я бы клофелину, не задумываясь, подсыпала, - сообщила Джессика и с вызовом посмотрела на Диму.
      * * *
      Когда она ушла, трое мужчин некоторое время держали задумчивую паузу.
      В театре вообще считается хорошим тоном пауза. За билеты ведь предоплата. Молчи - и зарплату получай.
      - Нехорошо, что мы ее одну отпустили, - сказал Ренат. - Надо проследить.
      - Девочку надо защитить, - по-своему понял Семен. - Мало ли что с ней захотят сотворить местные отморозки.
      - А я бы обыскал ее вещи...
      - Что?! - они как по команде посмотрели на Диму.
      - Рюкзачок-то ее здесь остался... Вдруг деньги там?
      - Дим, ты не прав. Если бы она сперла наши деньги и спрятала в рюкзачок, - стал вдруг защищать девушку Ренат, - она бы его с собой прихватила, уходя...
      - Она заметила, что я с рюкзачка глаз не спускаю. Я ведь тоже не лыком шит.
      - Иногда ты становишься жутко противным, - признался Семен. - Но... раз возникли подозрения... давайте посмотрим, что у нее в рюкзачке. Хотя я решительно против.
      * * *
      Город спал. Только коты выясняли свои отношения, да побрехивал пес Борис, скуластый, с явной благородной примесью генов американского стаффордширского терьера к местной породе, ведущей свои корни от Бобика и Тобика.
      Янки-терьер побывал в Нововладимире всего однажды, его привез с собой некий нефтяной магнат, приехавший на открытие экологически чистой бензозаправки своего имени. Сюжет по первому каналу показывали. Американский страффордшир успел полюбить местную дворняжку со стоявшими "самолетиком" ушами.
      Именно эти уши "самолетиком" произвели на него неизгладимое впечатление.
      И результат той любви - пес Борис - отличался бесстрашным нравом и непреодолимым желанием побрехать на каждого мимо проходящего.
      А Джессика в этот час сидела в просторной комнате, служившей предбанником.
      Сначала все шло гладко. Спрашивая дорогу у редких в этот час прохожих, она добралась до кафе "Уют". Несколько парней, за столик к которым официант отвел ее, были веселы и пьяны. Но когда она, вроде как расслабившись от предложенной стопки водки, рассказала про ограбление банка и деньги...
      Короче, парни посерьезнели, посовещались и отвезли ее сюда, в сауну.
      Вот теперь Джессике стало очень страшно.
      Из парилки вышел худой старый мужчина. Он обмотал бедра полотенцем. Сел за стол, уставленный фруктами и бутылками. В граненый стакан, единственный на всем столе, налил себе коньяк. Доверху, что называется - с горкой, и казалось, он непременно прольет, пока донесет к губам.
      Но на пол не упало ни капли.
      Он выпил весь стакан не отрываясь, только было слышно, как глотает, и кадык ходил вверх и вниз со звуком передергиваемого затвора.
      От роскошной грозди винограда отломил ягоду, понюхал и бросил обратно на блюдо.
      - Ты кто такая, принцесса? - он каким-то мутным, как у снулой рыбы, взглядом посмотрел на Джессику. - Рассказывай новости.
      - Я блядь, а не радио, - сообщила Джессика, - Новости по радио рассказывают.
      - Полсотни штук зеленых в городе бродят, да? - не обратил внимания на ее реплику человек в полотенце. - И ты хочешь, чтобы мои пацаны зубами из-за них сцепились... А они ведь сцепятся, здесь у нас это бо-ольшие денежки, - он с тоской посмотрело на ополовиненную бутылку коньяка, но наливать снова не стал.
      - Я свою долю хочу, - пояснила Джессика. - Я того типа знаю. Дай долю, и я вам его покажу.
      - А остальные подельники? Ты же не одна кассу брала? Мне уже одна птичка прочирикала. Какой процент остальные хотят?
      - Какое дело мне до остальных? - Джессика пожала плечами.
      - У остальных свои языки есть, пусть и договариваются.
      - Ладно, возьмем эти бабки, тогда и поговорим о твоей доле, - отрезал "авторитет". - Все выезды перекрыть, - бросил он стоявшим у дверей "быкам". - И с "батончика" этого, - он указал на Джессику, - глаз не спускать!
      - Батяня, ты меня не кинешь, когда дело сделаем? - простодушно спросила она.
      - Я потому и живой доколе, что слово свое всегда держу, - по-отечески ласково пояснил худой старик.
      * * *
      - Так, - начал Дима, раскрыв рюкзачок, - Раз - старая газета, - он бросил ее на пол, - Два - горбушка хлеба, завернутая в старую квитанцию... Такую же старую, как сама горбушка.
      - Не нравится мне это, - поежился Семен.
      - Что тебе не нравится?
      - Обыскивать вещи бедной девушки. В этом есть что-то подлое.
      - Ну и не надо, - Дима отшвырнул от себя рюкзачок, и тот упал в проходе между кресел зрительного зала. - Получается, я монстр какой-то...
      - И правильно! - Семен всплеснул руками, - Девочка пошла к бандитам, чтобы выручить наши деньги. Может быть, сейчас она... может быть, сейчас ее... а вы тут грязное белье перебираете...
      - До белья я еще не добрался, - заметил Дима, глядя на валявшийся между кресел рюкзачок. - Не уверен, есть ли оно у нее в принципе... Но помочь надо. А после задать кое-какие вопросы.
      - Как ты собираешься ей помочь?
      - Утро вечера мудренее, - Дима зевнул. - Располагайтесь, - он широким жестом обвел рукой зрительный зал.
      - А ты куда?
      - Поброжу немного по театру. Короче, поностальгирую...
      - Понос... чего? - хохотнул Ренат. - Говорил тебе, в жизни есть два железных правила: никогда не разговаривай с незнакомцем на Патриарших прудах и не жри шашлык на улице. И тут и там присутствует пудель.
      - Какой пудель? - Дима поморщился.
      - Оставь его, - посоветовал тихо Семен. - Видишь, Джимми не в настроении.
      Сначала Дима зашел в гримерную и провел там не меньше часа. Потом прошел в костюмерную. Он надеялся, что наряд, который ему нужен, моль не успела съесть. Затем, действуя взятым с пожарного щита ломиком, взломал дверь и добыл из реквизита два бутафорских револьвера. И, наконец, у мирно посапывающего в кресле первого ряда Семена достал из кармана завернутые в целлофан деньги...
      * * *
      В три часа ночи в дверь сауны постучали. Дежуривший несколько оплывший жиром парень открыл, соблюдая меры предосторожности, дверь. На улице стоял знакомый ему Гога, который "колымил" по городу на старенькой "Ауди".
      - Слышь, братан, - жарким шепотом, торопливо и комкая, сообщил Гога, - У меня в тачке "пиджак" сидит... Я у вокзала его подобрал, когда ночной пассажирский из столицы ждал... Прикид - что надо, как у лорда... Развлечься, говорит, хочу. Я - ему: какие, господин, у нас развлечения? В гостиницу, вот, за стольник отвезти могу, это далеко от вокзала. А он мне вашингтон протягивает, только, прими, сто баксов вместо рябчиков! И говорит так, сквозь зубы: ты вези быстрее, срежь дорогу, я ждать не люблю, а гостиница мне по боку, я на шконке в поезде отоспался. Ну, тут я его - в "Уют", а там уже закрываются... Пускать не хотели. Так он за жаренного цыпленка с рисом снова сто гринов двинул и сдачи не попросил...
      - При лавэ? - спросил громила, в свободное от дежурства по сауне время саксофонист в том же "Уюте".
      - Не то слово... - Гога поднял вверх глаза. - Как клен осенью листья сбрасывает.
      - А чего ему теперь надо?
      - Да развлечений. Где, мол, тут у вас играют, я в рулетку хочу. Но, думаю, ему и сауна сойдет, разве что еще девку какую... Вместо рулетки, пусть мудями крутит.
      - Ну, девку-то нетрудно, - задумчиво сказал саксофонист. - Братва как с цепи сорвалась, никого в бухте нету, стрелку что ли с кем забили, не знаю. Так что, почитай, весь живой товар в простое. Только звякнуть, через полчаса будут, на выбор.
      - Только ты учти, - еще тише прошептал Гога, - я приметил... Чтоб ко мне, в натуре, не предъявили... У него ствол один под мышкой, а другой - сзади, за поясом.
      - Македонец, что ли? С двух рук мочит?
      - Во-во... Так что вы его ублажите по-высшему. Он заплатит, сто пудов, и проблем не будет.
      - Веди клиента, - решил саксофонист. - А что касается стволов, - добавил он так тихо, что только сам и слышал, - так что в бане, что в постели - их и спрятать некуда. Высший разряд! - крикнул он громко вслед Гоге. - Пусть клиент не сомневается. У нас, может, и победнее, чем в Москве, но покруче, чем в Чикаго.
      Клиент оказался придирчивым. Стоя голым в предбаннике, он долго рассматривал полотенце, которое принес ему саксофонист. А саксофонист тем временем рассматривал его голое худое, словно из одних затянутых узлами мускулов, тело.
      Посмотреть было на что.
      На плечах татуировка, как погоны полковника, только вместо трех звездочек - три черепа. На груди под одной ключицей - семиконечная звезда с могильным крестом в центре. Под другой - тоже череп, только с пририсованными к нему крыльями летучей мыши. На крыльях еще цифры были, только цифры саксофонист разглядеть не смог, разве что единицу, четверку. Посередине груди был вытутаирован бегущий северный олень. Спина, на удивление, чистая, без наколок. А на запястье три большие буквы "ИРА".
      - Девушка ваша? - вежливо спросил саксофонист, пойманный за тем, что изучает росписи на теле гостя.
      - Шушар ты, - рассмеялся тот пренебрежительно. - "Иду Резать Актив".
      Через десять минут саксофонист, так и не разыскав по телефону никого из подпасков, решился и позвонил самому центровику. Тому самому старику, который давеча пил коньяк мелкими глотками и не закусывал.
      Тем более, сауна принадлежала ему.
      - Авторитетный, авторитетный, - захлебываясь говорил саксофонист в трубку. - Денег не считает. В ресторане сотню, водиле - сотню... А расписан как!..
      - Как? - спросил на другом конце эфира худой старый человек, страдающий туберкулезом и алкоголизмом. И еще к непогоде болели перебитые на допросах кости.
      А завтра точно ожидалась непогода. Саксофонист начал перечислять, что увидел.
      - А лет, годков ему сколько, - перебил хозяин.
      - Ну, сорок...
      - Молод для такой росписи...
      - Ну, может, сорок пять...
      - Если бы шесть десятков, поверил бы. Ну, полтинник... Любопытно, кто у него гувернером был, шлифовал кто...
      - Может, и лет пятьдесят, - поправился саксофонист, - худой он, понимаешь? Вроде тебя, только моложе. Возраст на глазок не определишь.
      - Че счас делает?
      - Виноград жрет. И пердит, главное. Может, он и большой авторитет, только и я...
      - Он - не авторитет, я бы знал, птичка напела бы, если кто из чесняков к нам пожаловал. А ты, алешка, шнурок - сиди тихо. Он - и "графом обсериголяшкиным" оказаться может, хотя, скорее - один на льдине... Но ты, литерка, терпи, пусть пердит, пусть... На то ты и терпила, понял? - разозлился хозяин, - За это тебе послюнявить "хрустики" дают.
      Хотя саксофонист понимал - хозяин имеет ввиду, что за работу в сауне ему хорошо платят, а клиент всегда прав, все равно звучало до невозможности обидно.
      - Так что мне делать?
      - Пусть до утра у тебя побудет, - старику хотелось спать.
      - Не нравится мне он. А не расспрашивал ли тебя: появился кто в городе новенький? О том, что в Камышевске "кешер" залетные взяли - не спрашивал?
      - Нет. Только - полотенце, мол, чистое? Это которое я ему для парилки дал...
      - Подержи его... Ублажи.
      - Может, клофелину? - предложил саксофонист. - Он телку просит, так я ему и бабу, и клофелина для верности...
      - Ты его сервисом задержи, - сказал хозяин.
      Он чувствовал себя старым больным патриархом преступного сообщества Нововладимира. И перед тем, как уснуть, забившись в самый угол огромной кровати и по привычке подложив под голову вместо подушки локоть, подумал:
      "А вдруг и в самом деле залетный из тех, кого еще по закону "бобры" жить учили... А то одни "аллигаторы" кругом." И почувствовал, как стало вдруг приятно от мысли, что он может завтра встретить единомышленника, а, чем не шутят, вдруг и преемника, который не станет на ходу подметки резать, а даст ему дожить в старости и уважении...
      Хозяин уснул. Он даже и не вспомнил, что собирался допить коньяк.
      Через десять минут бесшумно вошли двое. Просто невероятно, как перед этим они также бесшумно открыли хитроумные замки входной двери. Звериное чутье, даже во сне позволявшее хозяину определять малейшее передвижение поблизости, на этот раз не сработало. Один из вошедших в спальню взял свободную подушку и накрыл ею голову старика. Другой навалился на ноги, чтобы тот не дергался в момент удушения.
      - Ну, все, - решил тот, что держал подушку. - Пришла пора ему дых прикрыть.
      - Тебе виднее, ты теперь главный, - согласился тот, что держал старика за ноги.
      * * *
      А тем временем саксофонист, как мог, ублажал клиента. Когда тот вышел из парилки, замотавшись по самые плечи полотенцем, приготовил ему фондю с осетриной. Сам обмакнул в растопленном и смешанном с белым вином сыре первый кусочек, протянул вилку клиенту, а потом налил рюмку перцовки.
      - У нас - не абы как, - пояснил саксофонист. - В Люцерне фондю готовят именно так. Я там был. Обедал. На берегу реки, напротив Банхофштрассе, может слышали, улица там такая, и мост знаменитый...
      _ А как же, - выпив рюмку перцовки подтвердил клиент.
      - И в реке плавают вот такие карпы, - он показал руками, какие они огромные, - а табличка висит - ловить рыбу запрещается.
      - До чего додумались, а, гады? - клиент покачал головой.
      - Вы еще хотели массажистку заказать? - напомнил саксофонист. - Вам ведь высший класс нужен?
      - Самый высший. Только без массажа. Мне массаж ни к чему.
      - А по цене? - уточнил сводник.
      - Сто сейчас, - он подтянул к себе поближе стул, на котором была повешена его одежда, а две кобуры с револьверами лежали на сиденьи, и из внутреннего кармана пиджака достал валюту. - Столько же потом, если понравится...
      "Неплохие деньги, - подумал про себя саксофонист, - Вот уж на самом деле - как с куста.
      Но если вызывать одну из работающих при сауне проституток, то ему самому не достанется ничего. Разве что копейку какую хозяин подкинет в качестве премиальных. Нет. Он не может упустить эти деньги".
      И в голове мгновенно созрел план.
      - Я сейчас вернусь, - извинился он перед клиентом.
      Тот увлеченно дул на вилку с кусочком осетрины в расплавленном сыре.
      * * *
      Саксофонист спустился в подвал, открыл обитую жестью дверь. За дверью находилась крошечное глухое помещение, разве что топчан помещался.
      На топчане спала Джессика, подложив ладонь под щеку. Во сне Джессика хмурилась.
      - Эй! - потряс он ее за плечо.
      - Чего тебе? - она открыла глаза.
      - Хочешь, помогу тебе? А то теперь в покое не оставят, станешь субботники отрабатывать. Это когда тебя человек десять по очереди иметь станут.
      - У меня договор с вашим хозяином, - напомнила она. - Я свою долю получу - и смотаюсь.
      - Нет, красотка, - саксофонист сел рядом на топчан. - Кто ж тебя отпустит, ты еще прибыль принести сможешь. Наплюй на договор, дура, до сих пор сказкам веришь?
      - А что ты предлагаешь? - тревожно спросила Джессика.
      - У меня наверху, - он посмотрел на потолок подвального помещения, клиент сидит. Ты его сейчас обслужишь по первому разряду, а я тебе обещаю: жизнь твоя в будущем станет намного легче и приятнее. Во всяком случае здоровее.
      - Тоже предлагаешь договориться? И тоже, когда я выполню свои обязательства, наплюешь на договор? Вали отсюда, я спать хочу, - и Джессика толкнула его в бок, чтобы он слез с топчана.
      - А если я тебе всю морду разукрашу? - ласково предложил саксофонист.
      - Попробуй, визажист хренов. У меня ведь с братвой какой договор - я им человека с деньгами показать должна, - напомнила Джессика. - Поэтому убить меня ты побоишься. А изобьешь, так ведь я пожалуюсь пахану вашему, время тянуть начну. Как ты думаешь, не озвереют ли они от твоего самоуправства, и тебя самого за это не отделают ли? - и она ядовито улыбнулась.
      - Ладно, - саксофонист решился. - Договор будет честный.
      - А гарантии?
      - Гарантии есть. Тот клиент, что тебя ждет, платит... - он замялся и соврал, - сто долларов. Я эти деньги возьму себе. Ты об этом теперь знаешь. Если расскажешь братве, мне - конец. Они за любые деньги удавят, из принципа. Так что, если я тебе не помогу, у тебя теперь есть убийственный аргумент, чтобы мне отомстить. А я могу тебе помочь. Может, даже вытащить тебя отсюда. Через некоторое время...
      - А вытащишь?
      - Вытащу. Мне самому выгодно, чтобы ты исчезла после того, как дело сделаем.
      - Исчезнуть можно по-разному.
      - Я же не негодяй какой-нибудь, убийца, - он пожал плечами.
      - Ладно, по рукам, - решила Джессика. - Душ сначала прими, - напомнил он, - клиент хочет по высшему разряду...
      - Душ приму непременно, - пообещала она. - Ты клиента прямо в душ и пошли, там я ему устрою водную процедуру.
      - Дама вас ожидает, - вернувшись, сообщил саксофонист.
      А у самого сердце сжималось от страха - вдруг что не так получится? Отвечай потом перед хозяином: почему не вызвал Машку или Наташку, а задействовал незнакомую блядь...
      Но хозяин уже ни в чем не мог его упрекнуть. Он лежал мертвый на скомканной простыне, запрокинув через подушку голову, и из уголка рта тянулась кровавая полоска от прокушенного в момент удушения языка.
      * * *
      03 часа 40 минут. Самый сильный мужик в городе по прозвищу Паша-мореход любил свою жену. Про него рассказывали, мол, он любит свою жену каждую ночь. Что Пашка-мореход исправно делал, упаси кто усомнится в его силе, пусть даже он сам. Ежесуточные любовные игры стали для него своего рода надоевшей, но необходимой процедурой, вроде тренировки в тренажерном зале, которую он тоже неукоснительно проводил.
      Неожиданно на тумбочке у кровати затренькал мобильник.
      - Ну, кто там? - он поднес телефон к уху, похожему на жеваный капустный лист.
      Казалось, и жена была рада неожиданной помехе постельной утехе.
      - Паша, - голос в трубке был тревожный. - Пахан накрылся, помер, понимаешь?
      - Когда?
      - Только что.
      - Жалко Старика, - искренне сказал Паша-мореход. - Надо скинуться, похоронить батю по-человечески.
      - Постой, Паша, не об этом речь...
      - Может, памятник из мрамора? А то - мавзолей? Слушай, братан, мы что, на мавзолей не наскребем, а?
      - Мудак ты, Паша. Старика еще когда хоронить, а вопрос надо сейчас решить...
      - Какой вопрос?
      - Кто на его место станет, Паша? Кто за городом смотреть будет?
      - Ну, как братва проголосует... - Паша засопел.
      - Какая братва, кто проголосует, ты что, о-уел? В общем так, слушай сюда: я, Влас и Затычка решили взять сторону Михея. Ты - с нами?
      - Влас - еще ладно, а Затычка и вовсе мелюзга, - Паша-мореход поморщился. - Это ты охренел, Баклан? Ничего не скажу про Михея, нет. Котелок у него варит. Но у него же ни одной ходки. Он же халдеем в "Уюте" работал. А есть кандидатуры - хотя бы Адидас. Или Учкан? Его весь пригород поддержит. А там, знаешь, какие отморозки. Ну и абреков со счетов сбрасывать не стоит. Кто знает, чью сторону они возьмут...
      - Паша, за Михеем не только мы стоим. Несколько газонокосильщиков из Москвы приехало. Михей подготовился...
      - С какого хрена столичные пацаны в наши дела суются? Без них разберемся.
      - Паша, может, ты сам на место Старика метишь? - подозрительно спросил абонент.
      - Я войны не хочу. А если чужие в наши дела полезут, война будет, можешь не сомневаться.
      - Ладно, Паша. Только не забудь, я тебе первому позвонил.
      Человек, которого Паша-мореход только что называл Бакланом, отключил мобильник. В комнате, где собралось несколько человек, было душно. Кроме него самого, Михея, Власа и Затычки на диване, развалясь, сидели трое молодых людей, то ли одеждой, то ли выражением лица неуловимо похожих. Вроде, как из-под одного пресса вышли. И еще в углу сидел Некто, надвинув бейсболку так, что козырек закрывал почти все лицо.
      - Отказался? - спросил один из троих похожих молодых людей.
      - Я думаю, он нейтралитет возьмет, - Михей чувствовал себя неуютно.
      - Так, - "Похожий" достал сигарету и сунул ее в уголок рта, не зажигая. - Кто еще представляет опасность? Как он его назвал - Адидас?
      - Адидас воевать не станет, - вмешался Баклан. - Если мы его бизнес не тронем, если гарантии дадим - он согласится.
      - А Учкан?
      - Вот тут проблема, точно. У Учкана полсотни быков, да и абреки его поддержат. Он - авторитетный. У абреков с авторитетом строго.
      - Еще какие кандидатуры есть?
      - Остальные - мелкота. Остальные возьмут сторону того, кто круче.
      - Значится так, - произнес молчавший до этого тип в бейсболке, которого местные бандиты поначалу приняли за личность незначительную, но по тому, как синхронно повернули головы в сторону говорившего московские боевики, переменили свое мнение. - Я тебя, Михей, поставлю над этим городишкой.
      Сегодня и поставлю. А ты потом для меня кое-что сделаешь. Не бойся, денег это стоить не будет.
      - Сколько у нас людей? - деловито осведомился Михей.
      - У вас? - тип в бейсболке хмыкнул. - Три промакашки у тебя, а не люди.
      Михею стало обидно, но виду он не подал.
      - Если мы работаем вместе, - он старался, чтобы его голос звучал спокойно и солидно, - то должны быть откровенными... - так, именно так надо говорить с этим типом, решил про себя Михей: ровно, культурно. - Мне хотелось бы знать, какие у нас силы?
      - Силы? Вот они, перед тобой, - тип в бейсболке махнул в сторону трех однотипных молодых людей.
      - И все?
      - И все.
      - Но тогда... Нет, вопрос снят. Я, пожалуй, как Мореход, нейтралитет возьму.
      - Поздно думать о нейтралитете, Михей, - предупредил тип в бейсболке. О нейтралитете надо было думать прежде, чем старика подушкой задушили.
      Присутствовавший при разговоре Затычка, а именно он держал удушаемого хозяина за ноги, почувствовал боль внизу живота, предшествующую поносу. От страха.
      - Я думал... Я полагал... - промямлил Михей. - Не трусь, парень, подбодрил человек в спортивной кепке с огромным козырьком. - К утру город станет твоим. А ты мне после окажешь небольшую услугу.
      - Какую?
      - После обсудим.
      - Это несерьезно...
      - Очень серьезно. Чтоб ты понял - на кону у меня целый вагон денег, хустящих таких "бабок" с портретами американских президентов. Можно, конечно, и конвертировать в другую валюту...
      - А я думал, вы из-за мешка... из-за этого, который в банке в Камышевске взяли...
      - Мешком опосля тоже займемся. Даже от малости бывает польза, как говорил Карабас, растапливая печку Буратиной.
      - Нет, вы что? На самом деле хотите взять город всего с тремя боевиками? - и Михей искоса глянул на парней, непринужденно сидевших на диване.
      - Случалось, я брал города и в одиночку, - тип в бейсболке хихикнул, словно воробей прочирикал.
      * * *
      Саксофонист сидел, как на иголках. Клиент отправился в парилку, где его ожидала девица, и из-за двери раздался громкий возглас. Вскрикнула Джессика.
      "Что он там с ней делает?" - заерзал Саксофонист.
      Через пару минут они появились вместе. Клиент, по-прежнему закутанный в махровую простыню, и она, совершенно голая. Вид у обоих был довольный.
      "Понравились друг другу, - решил саксофонист, и у него отлегло от сердца. - Удачный день. Вернее, ночь".
      Ему как раз не хватало двухсот долларов для покупки подержанного автомобиля. Он уже решил, какого.
      - Перекусим, что ли? - весело спросила девица, глядя на остывший и начавший затвердевать сыр. - Чего добру пропадать?
      - Почему бы и нет? - клиент разлил перцовку в три рюмки и предложил саксофонисту, - Давай с нами, за компанию.
      - Что ж, за то, чтобы посетители нашего заведения всегда были довольны, - напыщенно произнес саксофонист и поднял рюмку.
      "Интересно, все-таки, что значат его наколки, - подумал он. - Надо будет спросить у знающих людей. - и посмотрел на гостя, по-прежнему замотанного в махровую простыню.
      Даже плеч не было видно.
      Тут саксофонист заметил легонькую странность. Саксофонист вообще был наблюдательным человеком, и от его внимания не ускользнуло, что края полотенца были испачканы чем-то синим.
      "Как будто в чернилах, - подумал саксофонист. - А где он взял чернила-то эти?" И, видно, как следствие ночи, а, может, выпитой перцовки, почудился саксофонисту кошмарик - это пот у клиента сине-черного цвета.
      Никак - инопланетянин?
      - Фрукты подавать? - спросил саксофонист.
      Вместо ответа клиент вопросительно посмотрел на девицу.
      - Я съела бы персик, - жеманно сообщила она.
      - Алмазная донна, есть только виноград, - в тон ей ответил клиент. Тоже многообещающий фрукт.
      - Еще арбуз в холодильнике, - поправил его саксофонист.
      - Вот именно, - клиент сделал широкий жест, - арбуза нам, арбуза!
      От резкого движения махровая простыня свалилась с его плеч.
      - Так я мигом принесу, - вызвался саксофонист, и тут вдруг глаза его округлились и стали совершенно безумными, когда он посмотрел на тело клиента.
      Кожа его была девственно чиста.
      "Все татуировки исчезли!" - отчаянно осознал саксофонист.
      - Догадался. - хихикнула девица, - Смышленый оказался, как финдиректор, - непонятно, почему финдиректор, но дальнейшие действия девицы саксофонист воспринимал уже как в страшном сне.
      Она схватила со стула один из револьверов клиента, огромный, похожий на бутафорский, и приставила ствол к виску саксофониста.
      - Нет, нет, - простонал тот.
      * * *
      04 часа 30 минут. Учкан вошел в свое логово на окраине Нововладимира. Иначе как логовом это помещение трудно было назвать. Голые стены, да несколько матрасов на полу. Учкан и относился к этой квартире, как волк к чужой норе: поспать и сматывать. Больше полутора часов подряд он, как знали все его приближенные, не спал. Таких "ночевок" в городе у него было с десяток, и в течение суток он сам выбирал, где заляжет в очередной раз.
      Кентари, друзья, кореша и, в то же время телохранители, готовые разорвать на куски любого, кто приблизится к Учкану на опасно близкое расстояние, остались в машине. Там они и станут ждать его час - полтора, пока он отдохнет.
      Учкан достал из железной коробочки шприц и жгут. Придерживая один конец жгута зубами, перетянул им руку повыше локтя.
      Наркотик вошел в кровь, принося недостижимое иным способом спокойствие.
      Иначе Учкан не мог уснуть.
      Неподалеку от машины, где сидели телохранители, молодой человек выгуливал облезлую собачку.
      - Охота пуще неволи, - заметил один из телохранителей.
      - Куда денешься, если кабысдох какать хочет? - вступился за животное второй телохранитель.
      Тем временем молодой человек подошел вплотную к автомобилю, отбросил поводок, освободившейся рукой достал пистолет с глушителем и сделал три выстрела. Первыми двумя он застрелил обоих охранников, а третья пуля вонзилась в землю перед самым носом псенка.
      Псенок отпрянул от маленькой воронки, оставленной пулей, и зарычал.
      - Не жри дерьмо, говорили тебе, - пояснил свой третий выстрел молодой человек и снял с шеи псенка брючный ремень, служивший одновременно и поводком, и ошейником. - Заразу еще подцепишь. Ну, беги... - и почесал собаку за ухом.
      Охранник, сидевший за рулем, получил пулю в шею и умер практически мгновенно, залив кровью весь салон. А второй сидел как восковой манекен. Он как раз повернул голову, когда подошел парень, выгуливавший собачку, и потому свинцовый конус в медной оболочке вошел ему в переносицу, а вышел на затылке, пройдя сквозь "мозг рептилии" или "центр агрессивности", как его называют в быту.
      Тем временем чем-то неуловимо похожий на убивавшего их, такой же молодой, опрятно и дорого одетый мужчина, осторожно вошел в берлогу Учкана.
      Пшить... Пшить... Пшить...
      Выплюнул громоздкий цилиндр, накрученный на ствол.
      Учкан, как и во сне, продолжал улыбаться после смерти, вернее, улыбалась только нижняя его челюсть, так как остальное размазалось по матрацу.
      * * *
      04 часа 30 минут. Жора Адидас любил красивую жизнь. Он полюбил ее задолго до того, как перестали сажать за спекуляцию в особо крупных размерах.
      Двадцать лет назад он начинал с джинсов. "Техасы" шили в Нововладимире, фирменные этикетки делали в Польше, а Адидас продавал штаны в Москве возле комиссионного магазина на Садовом кольце. После того, как его "замели" и дали условный срок в восемьдесят четвертом, он переключился на фотографию. Стал уличным фотографом. Работал в сквере возле Речного вокзала. Стоило Адидасу завидеть молодую маму с карапузом, как он оказывался тут как тут.
      - Фотографии абсолютно бесплатные, - успокаивал он мамашу. - Это для программы Юнеско. Юнисеф, одним словом.
      Отщелкав пленку, исчезал.
      А через день-два отыскивал мамашу запечатленного на пленке малыша и показывал ей сделанные отпечатки.
      - Не знаю, - говорил он равнодушно, - снимки замечательные, ваш мальчик (девочка) на них такие хорошенькие. Но проект прикрыли, скорее всего, придется снимки уничтожить.
      "Ни одна мать, - рассказывал он позже в кругу друзей, - не допустит, чтобы фотографии ее чада уничтожили. Некоторые, если у них с собой были деньги, выкупали у меня снимки тотчас же. Другие умоляли, чтобы я подождал пару дней, пока они соберут необходимую сумму. Я мог "ломать" за свою халтуру любые бабки. Правда, потом объявился конкурент, никчемный человечек, Женя звали, - тут он произносил, шепелявя: "Зеня", вместо Женя. - Так эта гнида, "Зеня" мой подход использовать стал, да и фотографировал он лучше. Когда конкурента нашли с проломленным черепом на улице Фестивальная, посчитали, что его пытались ограбить, отнять фотоаппаратуру. Пришлось делать ноги из столицы. А аппарат конкурента у меня до сих пор хранится. Антикварная вещь, настоящая "Лейка".
      Сегодня Адидас отдыхал, сидя в беседке спланированного на английский манер поместья.
      "Свободная, пейзажная планировка, - пояснял он частым гостям, показывая свое владение. - Тут важно выявить красоту ландшафта и создать иллюзию естественного происхождения всех элементов".
      Огонь потрескивал в садовом камине, сложенном из обтесанного камня. "Божоле" налито в хрустальные бокалы. "Мисс города" сидит напротив. Вот-вот личный повар принесет рябчиков с клюковкой в клюве Повар восхитительно готовил рябчиков с клюквой. Главный секрет заключался в том, что сначала рябчика надо было подвесить за ножки к потолку. И как только тот самостоятельно упадет вниз, когда протухнет настолько, что сухожилия лапок не смогут удерживать вес, тут сразу и на разделочный стол...
      Адидас отпил из бокала. Он любил молодое вино. А еще он любил молодых красивых женщин и вкусно поесть. Все это у него в достатке. А чего еще желать, прежде чем встретить старость?
      Вместо повара со стороны особняка появился молодой мужчина, и вместо блюда с рябчиками он держал в руках пистолет.
      - Сколько? - торопливо, стремясь опередить выстрел, спросил Адидас. - Я согласен, - подтвердил он.
      "Мисс города" так съежилась от страха в плетеном кресле, что казалось, там лежит только ее одежда.
      - Поддержи Михея, - сказал молодой человек. - И ты меня больше не увидишь.
      - Без базара, - удовлетворил его просьбу Адидас, и когда тот повернулся спиной, произнес, обращаясь к спутнице. - Я предпочитаю вино с северных виноградников. Оно обладает неповторимым фруктовым ароматом. Холодное горное солнце увеличивает acidium, кислоту, но придает неповторимый couleur locale, местный колорит, и вполне пригодно для употребления, ad usum. Да, - задумчиво продолжил он, уже не глядя на застывшую в обмороке местную красавицу, - Caveant consules, в том смысле, что шандец подкрался незаметно. И с чего это меня вдруг на латынь потянуло?
      * * *
      04 часа 35 минут. Паша-мореход сладко спал, даже пустил слюну на подушку, как младенец.
      - Павел, кто-то в дверь звонит! - трясла его за плечо жена.
      - В дверь? - он наконец открыл глаза и уставился на нее. - В такое время?!
      Машинально взял из-под подушки оружие и пошел в прихожую, звонко шлепая босыми ступнями по линолеуму.
      - Тебе чего? - он заглянул в глазок и увидел там Михея. - Я же Баклану сказал, чтоб на меня не рассчитывали.
      - Поговорить надо, Паша, - вежливо попросил Михей. - Мы ведь не станем с тобой через дверь перекрикиваться?
      - Ты один? - подозрительно спросил Паша-мореход.
      - Нет, я к тебе с целым батальоном ОМОНа приехал, - засмеялся Михей. Открывай дверь, не дури.
      Паша-мореход впустил его в темную прихожую, а сам на всякий случай выглянул на наружу. На лестнице, которая вела вверх, спал бомжеватого типа мужичок в бейсболке.
      - Это еще кто? - на всякий случай спросил Паша, хотя бродяга казался безобидным.
      - Не знаю, он тут еще до меня лежал, - пожал плечами Михей и тут заметил пистолет, который Паша-мореход машинально сжимал в руке. - Зачем ты так? - он кивнул в сторону оружия. - Я к тебе договариваться пришел, а не воевать.
      - Не помешает, - заупрямился Паша. - И договариваться нам не о чем. Мои условия знаешь, тебе наверняка Баклан передал...
      - Нет уже никаких условий.
      - Как это - нет?
      - Адидас принял мою строну.
      - Вот уж не поверю.
      - Хочешь, позвони ему сам.
      - Странно. Он что, не понимает: Учкан вас всех размажет, как бешеный грузовик кошку.
      - Проблема Учкана тоже решена.
      - Учкана? Он что, согласился с тобой поделиться...
      - Он уже ни с кем не сможет поделиться.
      - Да ты что!.. - свободной рукой Паша нащупал табуретку, подтянул поближе и сел. - Ты же не такой идиот, Михей, чтобы Учкана грохнуть? "Пригородные" этого не простят, война будет, и большая война. Старик только мог "развести", да и он как назло помер... Постой! - Паша открыл рот, пораженный внезапной догадкой. - А не ты ли, Михей, и Старика убил?
      Михей промолчал, но и так по его лицу все стало ясно.
      - Зачем тебе это понадобилось? - Паша сжал рукоятку пистолета так, что побелели костяшки пальцев. - Все же по понятиям шло. У каждого - своя доля. Тихо, как порядочные люди... Или тебе мало стало? Теперь, когда война начнется, а она начнется непременно, мы все, что у нас сейчас есть, потеряем. Хорошо, если кто жив останется. Нет, ну надо же быть таким мудаком! - он всплеснул руками. - Старика еще - ладно, хотя с ним спокойнее было. Но и без Старика по-мирному со всеми договориться можно было. Что-то уступить, что-то поделить. Но теперь, когда грохнули еще и Учкана... Тебе конец, понял! - крикнул он, продолжая сидеть на стуле.
      - Не все теперь от меня зависит, Паша, - простонал Михей, и выглядел он при этом неважнецки.
      - Вспоминаю, Баклан говорил, ты каких-то "варягов" пригласил?
      - Они сами меня "пригласили". Да что теперь об этом говорить! - Михей раздраженно махнул рукой, - Сила силу ломит. Теперь и у тебя, Паша, выхода нет, одного на льдине не оставят.
      - Все ясно, "варяги" хотят город к своим рукам прибрать. Это меняет дело, - Паша повеселел. - На таком фундаменте можно все "бригады" объединить.
      "А неплохо все складывается", - решил он.
      Основные лидеры, к которым братва могла бы примкнуть, или убиты, или переметнулись к чужакам. Только он, Паша, не сломался, не сговорился ни с кем. Ему и возглавить, тут он усмехнулся про себя, "Сопротивление". Как против фашистов.
      - Значит, ты не с нами? - вяло спросил Михей.
      - Гляди дальше, я собираюсь вышибить твою залетную шпану из города. А их много? - как бы невзначай поинтересовался он.
      - Я только троих видел, нет, четверых, четвертый за главного.
      - Вот и передай этому главному...
      - Он это предвидел, Паша.
      - С натуре, чего предвидел? Что я против пойду? И убрать меня велел? Да только ему ко мне не подступиться, - Паша для наглядности поиграл в руке пистолетом.
      "Надо будет тотчас своих людей высвистать, - решил Паша, - Потом "залечь на матрасы". Жену - к теще на хутор, туда не доберутся. Сам на пароходе отсижусь. Война, так война. И успеть забить стрелку с "пригородными", пока они дров не наломали.
      Объяснить ситуацию: кто Учкана грохнул. Объединить усилия".
      От навалившихся забот голова пошла кругом. Он нетерпеливо посмотрел на Михея - эту проблему тоже придется решать. Вот только когда? Может, прямо сейчас? Нет, пусть лучше Михей погуляет. На него проще будет пальцем тыкать, чем на незнакомых и неизвестных никому "варягов".
      Паше даже стало немного жалко бывшего дружка. Но дураки всегда помирают молодыми. И каков наглец! Явился к нему один, без оружия, и надеялся сломить!
      - Их главный предвидел, - пояснил Михей, - что начнется война. И что ты захочешь всех объединить, чтобы раздолбать чужаков. Он хочет именно такой бойни. Поэтому и приказал мне идти к тебе одному и без оружия. А так, ты думаешь, не грохнул бы я тебя - уже? - и Михей оскалился.
      Пуля вошла ему в рот.
      На грохот выстрела прибежала заспанная жена.
      - С ума сошел? - запричитала она, - Убить человека в собственной квартире? Как я теперь обои отмою?
      - Не сдержался я, - виновато признался Паша-мореход. - Он дерзить начал... Ремонт сделаем, давно пора.
      - А когда своего ученика в школе избил до сотрясения мозга девять лет назад, и в тюрьму попал - тоже не сдержался? - зло напомнила она.
      - Да ладно, тут другое дело. "Жмурку" я сейчас оттащу вниз, а потом за город свезу. Не бойся ты. Такие дела начинаются! Ментам столько трупов считать придется в ближайшие дни, так что одним больше, одним меньше, они и не заметят, - успокоил он, а сам тем временем набирал номер телефона, чтобы вызвать наиболее преданных бойцов.
      Когда подъехало три легковых машины, битком набитые крепкими хмурыми парнями, Паша успел вытащить на улицу труп Михея.
      Бомжика, кстати, который спал на лестнице, подложив под голову убогие пожитки, уже не было. Видно вспугнул выстрел.
      * * *
      05 часов 15 минут. В купе удаляющегося он перрона поезда сидели три опрятных молодых человека. Они были чисто выбриты, а костюмы "с иголочки", и лишь покрасневшие глаза да перерезавшие лоб морщины выдавали усталость.
      - Наверное, бизнесмены какие, - решила проводница. - Так, некрупные, средней руки.
      "Бизнесмены" попросили принести им чай. Они казались чем-то неуловимо похожими, и несколько застреленных в эту ночь людей с легкостью признали бы в них своих убийц.
      Но мертвые молчат.
      - Вот так мне нравится, - сказал тот, что сидел у окна по ходу поезда. Вечером приехали, утром домой.
      - И платят наличными.
      - А заметил, откуда он деньги доставал? Прямо из инкассаторского мешка. Я случайно подглядел, у него в хозяйственной, рваной такой сумке, лежал натуральный мешок, в котором из банка в банк деньги перевозят.
      - Надо проверить, не меченные ли купюры. - Гроссмейстер такой подставы не сделает, можешь быть спокойным.
      - С Гроссмейстером приятно работать, - подтвердил третий. - Никакой тебе суеты.
      - Любопытная личность. Интересно, зачем он все это затеял, как думаешь?
      - Не наше дело - думать. А уж тем более думать за Гроссмейстера... Главное, работу свою выполнить, - и сидевший у окна сладко зевнул.
      * * *
      07 часов 45 минут. На одной из еще непроснувшихся улиц Нововладимира припарковался джип. Из джипа вылез огромного роста мужик и направился к дверям сауны.
      Вот уже второй час Паша-мореход колесил по городу, собирая хоть какие сведения о "варягах", как он их про себя окрестил. Но боевики, за одну ночь уничтожившие всю верхушку преступного сообщества Нововладимира, как сквозь землю провалились.
      От мобилизованных для этой работы верных людей все время поступали сведения:
      - Адидас исчез, - сообщили по мобильнику. - После того, как у него гость побывал, нам это личный повар рассказал, Адидас покидал шмотки в чемодан и смылся...
      - Отсидеться в норе решил, хитрая сволочь, - пробурчал Паша. - Только когда он вернется, город будет совсем другим, - философски заметил. - И места ему может не найтись...
      - Гога-таксист сообщил, что ночью какого-то заезжего крутого в сауну возил. Тот был при стволах, таксист приметил, - другой звонок.
      - Уже горячее, - обрадовался Паша. - Давай в сауну, может оказаться один из тех, кого ищем, - приказал он сидевшему за рулем автомобиля пареньку.
      Уже на подъезде к сауне снова затренькам мобильник:
      - Несколько фраеров залетных в балагане объявились.
      Пожилые. Сторожиха говорит, никакого оружия при них не было, вроде, как актеры, театр арендовали, спектаклю устроить хочут. И безобидные, как пельмень на морозе.
      - Все равно - проверить! - рявкнул Паша. - Пошли туда своих пацанов.
      Вылез из джипа и направился к дверям сауны. Сначала он постучал, а потом толкнул дверь, и она оказалась незаперта.
      В первом же помещении за накрытым явствами столом сидел связанный человек. Во рту у него был целый персик. Сок тек по подбородку.
      Морщась, Паша вынул "кляп" изо рта.
      - Эй, - он несколько раз ударил его по щекам, приводя в сознание.
      - Приехал такой, синенький от татуировок, - из глаз саксофониста брызнули слезы. - А вышел из бани - все татуировки смылись... Он с девкой... Заодно они оказались. Меня связали, гады, а потом в холодильнике единственный персик нашли и в рот засунули, чтоб не кричал... я сопротивлялся, но у них пистолеты...
      - Подожди с персиком своим, - оборвал излияния Паша. - Про мужика рассказывай. Какой из себя? Может, что сказал - один он, или где остальные? Куда направился?
      - У него все смылось. И татуировка смылась, и краска с волос...
      - Что за ерунда! Как он хоть выглядел, опиши...
      - Я... я... - и саксофонист окончательно разрыдался.
      - Так ничего и не запомнил? Ты хоть соображать сейчас можешь?
      - Запомнил! - лицо саксофониста просветлело. - Я знаю, как его зовут. Потому что девка, когда мне персик в рот засовывала, говорит - "Дима, а давай мы ему морковку в задницу еще вставим, для симметрии, он еще та сволочь?" а Дима в ответ - "Не надо". Так что Дима его зовут, Дмитрий!
      * * *
      Ренат, еще толком не проснувшись, ощутил ноздрями запах еды. Так как заснул он на голодный желудок, ароматы свежего хлеба, молодой картошки, возвышавшейся в миске горкой, посыпанной укропчиком, и тихоокеанской сельди "залом", выложенной фигурно ломтиками на продолговатом блюде, с колечками лука сверху, не только вызвали у Рената обильное слюноотделение, но и заставили прямо-таки выпрыгнуть из кресла первого ряда, где он почивал.
      Особенно поразил его графин с водкой, запотевший от холода.
      Все это стояло на столике перед ним.
      А напротив, на корточках, сидел "Робин Гуд", который вчера спер у них деньги.
      - Как?.. Что?.. Откуда?.. - Ренату почудилось, что он еще не проснулся.
      - Батон "багет" прямо из пекарни: проходил рано утром мимо, они только что выпекли. Селедочку и картошку приготовила Мария Ивановна, наша сторожиха, объяснил он. - Что же касается водки, тут я обратился к классике. Графинчик нашел среди реквизита, наполнил купленной в киоске водкой и опустил в полоскательницу со льдом.
      - Это какой-то бред...
      - Вовсе не бред, - живо возразил "Робин Гуд". - Льда сколько угодно можно наколоть в подвале театра, там, где находятся холодильники, прежде обслуживавшие буфет.
      - Обалдеть! - воскликнул Семен, тоже проснувшийся.
      - Рад, когда скромная услуга оценивается по заслугам, - скромно согласился "Робин Гуд".
      - Какая услуга? Ты у нас, гнида, деньги спер! - заорал Ренат, и голодным взглядом скользнул по горке картошки. - И водкой собираешься искупить?
      - Можете не сомневаться, водка не "паленая" - заверил "Робин Гуд". - Сам попробывал. Что же касается денег... Я их специально рядом с вами на кресло положил. А то - пришел в театр, смотрю, денежный мешок в проходе валяется. Я еще допускаю, чтобы "денежные мешки" в первом ряду сидели, но чтоб на полу между кресел...
      - Значит, ты деньги не брал?
      - Как можно-с... Чтоб я, да чужие деньги... Только изъял свою долю.
      - Вкуснотища, - Семен отправил в рот кусок селедки, а следом картофеленку. - Классика. Русская классика...
      - Ты бы водки сперва выпил, - поправил его Ренат. - Ничего в русской классике не смыслишь.
      - А где Димка?
      - Где Димка?
      - Ваш дружок? - уточнил "Робин Гуд". - Так его не было.
      - Спит, наверное. Он хотел побродить по театру, ну и уснул...
      - Надо его поискать, - предложил "Робин Гуд". - А то останется без завтрака.
      И они пошли его искать, при этом Семен в одной руке держал миску с картошкой, а в другой - вилку, а Ренат - блюдо с селедкой и тоже вилку. "Робин Гуд" тащил графин.
      - Здесь нет.
      - И здесь тоже нет...
      - Куда же он подевался?
      - Ой! - сказал Семен, выглянув в окно. - Черная машина к дверям подъехала. И из нее какие-то мрачные мужики вылазят...
      - Наверное, те же самые, что нас убить хотят. Из-за этого, блин, Трупина.
      - Во-во... - согласился "Робин Гуд".
      - Кончайте трепаться! - в служебную комнату, где размещался кабинет режиссера, ворвался Дима. - Боевики приехали, сейчас начнут мочить нас направо-налево... Или налево-направо, - засомневался он.
      - А что ты предлагаешь? - раздраженно спросил Ренат.
      - Есть способ, я уже придумал. А Джессика нам поможет, она их уже встречает... Только каждому придется сыграть свою роль без единой репетиции.
      * * *
      Вошедшие в зрительный зал боевики, которых прислал Паша-мореход, опешили.
      Их встретила абсолютно голая девица. Впрочем, на ногах у нее были потрепанные кроссовки.
      - Входите, раз пришли, - девица кокетливо повела распутными глазками.
      - Мы... того, - смущенно произнес "бригадир", уставившись на лобок голой девицы. - Нам надо артистов повидать, которые ночью приехали.
      - Прямо-таки их самих? - она стрельнула глазами на затемненную сцену.
      "Ну и бесстыжая же", - подумал "бригадир".
      - Шпаги можете оставить здесь, - сообщила голая девица.
      - Какие шпаги?!
      - А вот... Разве вы без шпаг?
      И она указала на прислоненные к стене три шпаги.
      - Нет, мы типа того, конкретно без этих, в натуре, шпаг, - задумался на мгновение "бригадир", а потом достал из кармана "кнопарь" - нож с выкидным лезвием - и протянул женщине. - Разве что...
      - Мессир вас примет, - надменно сказала она, и как по мановению волшебной палочки сцена осветилась вспыхнувшими прожекторами.
      Посреди в какой-то красной накидке сидел Дима. Он дрессировал кота, вернее, Семена, наряженного в костюм "Кота-в-сапогах", сохранившегося от новогодних елок. Дима заставлял Семена прыгать через трость, которую держал над полом.
      А по проходу к боевикам уже шел непонятно как одетый гражданин в круглых очках, в которых одного стекла не было вовсе, а другое треснуло.
      - Репетируют-с, - наглым громким шепотом сообщил "Робин Гуд" и ткнул пальцем в сторону сцены. - Просьба не шуметь. Ни-ни.
      - Эта... Типа... Кто такие, в натуре? - ошеломленно эксплуатировал словарный запас "бригадир".
      - Эта? - в тон ему переспросил "Робин Гуд", - Эта, в натуре, магистр черной магии, типа - фокусник.
      - Ну да! - изумился "бригадир", и толпившиеся за его спиной боевики одобрительно зашумели. - Типа, Копперфильд?
      - Копперфильд - один из лучших учеников нашего магистра, - пояснил "Робин Гуд".
      - А ты кто такой? - подсознательно почувствовал подвох "бригадир".
      - Секретарь ихний. Помощник. Ежели конромарочка нужна, билет бесплатный, то - ко мне обращайтесь.
      - Эта, чего нам бесплатный? - заржал бригадир и достал из кармана полную пригорошню купюр, - Нам самые дорогие давай.
      - Тогда пожалуйте на сцену.
      - Это как - на сцену? - не понял кто-то из боевиков. - Ты нас в первый ряд посади.
      - Если вам, господа, - задребезжал "Робин Гуд", - в качестве самых дорогих билетов всучивали первый ряд, так вас обманывали. Чем ближе, тем дороже, верно? Самые дорогие билеты, это когда сидишь прямо на сцене, а не где-то там в первом ряду.
      - Во, блин! - воскликнул "бригадир". - А мне и в голову не приходило. Айда, господа удавы, - поманил он за собой братву.
      В кармане у него затренькал мобильный телефон.
      - Знаю, знаю, - успокоил он бросившего тревожный взгляд "Робин Гуда", В театре и самолете надо отключать. Я ж не без понятия.
      - Эй, а почему такие поджопники низкие? - спросил кто-то из боевиков, глядя на расставленные по краю сцены тяжелые дубовые табуреты, сохранившиеся от неудачной постановки "Мастера и Маргариты".
      - С низкого не так опасно падать, - пояснил "Робин Гуд". - Тс-с... - и приложил палец к губам.
      - Ну а где фокусы-то? - поинтересовался бригадир.
      - Фокусы? - Дима отвлекся от дрессировки "кота" и в упор посмотрел на бригадира, - Фокусы мне как-то не к лицу.
      - Он - магистр черной магии, - шепотом подсказал "Робин Гуд".
      - Виноват, - поправился "бригадир", смущенный тем, что сидит на сцене, а в глаза ему светят прожекторы. - Магия-то где?
      - Магия - штука опасная, - голосом школьного учителя пояснил Дима. Обращаясь к ней, вы пробуждаете древние дремлющие силы. А как поведет себя человек, если его ненароком разбудят? Так же поведет себя и сила...
      - Так фокусы будут или нет? - возмутился "зритель", сидящий у самой суфлерской будки.
      Дима поднялся, опираясь на трость, и подошел к нему.
      - Напишите на клочке бумаги, - сказал он, - в какую валюту и какого достоинства вы хотите, чтобы я ее превратил. Бумажку сложите вчетверо и отдайте мне.
      В ряду зрителей образовалось некоторое волнение, вызванное поиском нужного листка. Наконец "бригадир" вспомнил, что у него в кармане лежит записная книжка, где он отмечает карточные долги. Страничка была вырвана, и на ней шариковой ручкой зритель вывел:
      "100 баксов USA".
      Потом бумажку сложили так, что написанное не было видно фокуснику, и отдали ему.
      А фокусник засунул бумажку в рот, пожевал, выплюнул на ладонь и скатал в шарик. Потом щелчком пальцев выстрелил этим шариком над головой.
      Кружась в воздухе, оттуда, сверху из темноты упала на сцену стодоллоровая банкнота.
      - Вы заказывали? - Семен, наряженный котом, поднял ее и, сделав книксен, протянул зрителю.
      - Чего, прямо моя теперь? - ошалело спросил тот.
      - Разве вы не это заказывали? - обиделся маг.
      - Ее, ее, - он крутил купюру в руках, смотрел через нее на свет, определяя, подлинная ли она. - Настоящая! - наконец крикнул он и попросил жалостливо, - Гражданин фокусник, а еще разочек можно загадать?
      - Эй, - крикнули ему другие зрители, - ты свое сыграл!
      - А немецкие марки можно заказывать? Или швейцарские франки? загомонили зрители.
      - Господа! - мановением руки фокусник прекратил шум. - Как вы знаете, неконтролируемое хождение иностранной валюты на территории Российской Федерации запрещено законом от пятого числа. Или двенадцатого?
      - Не удивлюсь, если даже от двадцать восьмого, - глубокомысленно вставил кот Семен.
      - Ввиде исключения я решился... Но теперь прошу указывать только в рублях.
      Голая девица сорвала с головы Кота-в-сапогах шляпу и с нею в руках обошла зрителей. Все кидали туда скомканные листочки, вырванные из записной книжки, а "бригадир" попытался засунуть сразу две записки.
      - Нет, нет, - остановила его девица. - Иначе магистр будет разочарован.
      Все записки вывалили в миску, где до этого была картошка. "Маг" полил сверху из графина и поджег. Бумага сгорела быстро.
      Наступила тишина.
      - И все? - разочарованно спросил кто-то.
      - Эйн, цвей, дрей, - громко произнес Дима.
      Сверху раздался хлопок, и на сцену обрушилась метель из разноцветных купюр.
      Зрители, отталкивая друг друга и переругиваясь, бросились подбирать деньги.
      - Все! - взмахнул тростью маг, и денежный дождь прекратился.
      Дима понимал, каково там Ренату выбрасывать из мешка собственные деньги.
      - Считайте, граждане, считайте! - "Робин Гуд" расхаживал среди суетившихся людей. - Как в народе говорят: "Денежки на стол, и девушка за стол". Или: "Держи деньги в темноте, а девку в тесноте"...
      - Эй, командир, я "пятикатку" заказывал, - возмутился один из зрителей, - а тут - крупнее сотенных ничего нет. Мне что, мелкими купюрами сумму теперь набирать? - он держал в руках смятые деньги. - Так тут не хватает...
      - А зачем вам деньги? - вдруг возмутился "Робин Гуд", сверкнув в свете прожекторов единственным уцелевшим стеклом в очках.
      - Как это - зачем?
      - Так ведь на оставшуюся жизнь и так хватит... Вы когда умрете?
      - Ну, этого никто не знает, - обидчиво заявил боевик.
      - Тоже мне, бином Ньютона, - продребезжал "Робин Гуд". - Только что к зданию театра подъехал автомобиль с московскими номерами. Пассажиры хорошо вооружены. Они и убьют тебя в течение ближайших десяти минут.
      * * *
      - "Варяги"! - заорал бригадир, спрыгивая со сцены. - О них Пашка-мореход предупреждал...
      Остальные бросились следом за ним. Только зритель, сидевший у самой суфлерской будки, пообещал на бегу:
      - На следующее представление я со всей семьей приду.
      События могли развиваться совершенно иначе, если бы самый неопытный из людей Паши-морехода не оказался бы при этом самым прытким. Он первым выбежал из дверей театра, доставая при этом оружие.
      Парням, подъехавшим в автомобиле с московскими номерами, вовсе не нужны были неприятности. Они и так были подавлены.
      Простое задание - захватить трех мужчин и живыми (можно и полуживыми) привезти их в Москву - уже трижды потерпело фиаско. Первый и самый простой вариант - остановить автомобиль, в котором ехала троица, под видом сотрудников дорожно-постовой службы придраться к документам и спокойно "загрузить" клиентов, обернулся стрельбой, в результате которой один из их коллег получил серьезное ранение, а троица ускользнула. Вторая попытка: засада на проселочной дороге закончилась уже несколькими трупами. И, наконец, вся троица ускользнула от них в Камышевске... Об устроенном возле банка спектакле руководившему операцией и вовсе не хотелось вспоминать. Никогда его так не дурили. И даже отчаянная попытка догнать беглецов на грузовике обернулась катастрофой. Катастрофой не только для тех, кто сгорел в том грузовике, но, главное, для него, - подумал руководитель, - для него, командовавшего операцией. Такого провала вряд ли простят, и уж точно, никогда не забудут.
      Судя по всему, троица, за которой они охотились, не являлась такой легкой добычей, как представлялось в начале. Главная проблема заключалась в том, что они не могли их попросту убить. Нужны были не головы, а информация, которой располагала хотя бы одна из этих голов. Информация об исчезнувших из сейфа ценных бумагах. Вся эта "макулатура" тянула на много миллионов американских долларов в валютном исчислении.
      И потому люди, которые хотели вернуть себе эти деньги, не жалели сил и средств на операцию.
      Но если случится еще один "прокол"...
      Руководитель всерьез задумался. По информации, которой он располагал, разыскиваемая троица находилась сейчас в здании театра. Если они сбегут от него и на этот раз, на карьере можно ставить крест. А может, и не только на карьере.
      - Если ты облажаешься, - напутствовал его заказчик со значительным выражением лица, - знай, никто тебя вытаскивать не станет.
      - На этот раз надо сделать все аккуратно и тихо, - задумчиво произнес он в унисон своим мыслям, как тут же из дверей театра выскочил паренек, почти юнец, размахивая пистолетом.
      Но и теперь бойню можно было еще предотвратить. Да только на втором этаже театра открылось окно, и прозвучал хлопок, похожий то ли на выстрел, то ли на взрыв петарды.
      Тут же, не целясь, выстрелил юнец. Пуля пробила лобовое стекло автомобиля, а следом и голову водителя. Теперь, в ответ, вывалившись на асфальт из распахнутых дверей машины, стреляли его люди. А руководитель как окаменел. Опять, опять все пошло не так, как он рассчитал!
      Юнец согнулся пополам, и, прежде чем упасть замертво на землю, получил еще несколько пуль в голову и грудь. Пассажиры автомобиля с московскими номерами стреляли порядочно, и при этом целились. Следом упал и завыл от боли в простреленном колене "бригадир".
      "Москвичам" было удобно вести оборону. Боевики выбегали через дверь и тут же попадали под перекрестный огонь, едва успевая сделать по одному-два выстрела.
      Уже четыре человека лежали на ступенях портала. Вполне возможно, "гостям" удалось бы перебить всех боевиков, но рядом заскрипели шины резко остановившегося "Лэнд Ровера". Хотя водитель и тормозил, но по инерции все равно проехал несколько метров и ударил "кенгурятником" в зад автомобиля с московскими номерами.
      Руководитель, сидевший до этого неподвижно, словно заговоренный, оказался зажатым сработавшими подушками безопасности.
      А из врезавшегося в них "Лэнд Ровера" выпрыгнул Паша-мореход. Лицо его было ужасно, потому что было абсолютно спокойно. В обеих руках Паша держал по пистолету. Стрелял он из них по очереди.
      Залегшие на асфальт "москвичи" так там и остались. Пули настигли кого в затылок, кого в спину.
      - Быстрее, - закричал, высовываясь, личный шофер Паши-морехода. - По рации передали, менты уже выехали, через пять минут будут здесь.
      Уцелевшие боевики стали разбегаться, выбрасывая оружие. Раненых посадили в "Лэнд Ровер".
      В последний момент, прежде чем сесть в автомобиль самому, Паша заметил потерявшего сознание и зажатого подушками руководителя "варягов".
      - И его в машину, быстро! - приказал он.
      Мертвых оставили, как они лежали.
      * * *
      - Товарищ майор, - уважительно говорил Семен, ерзая на стуле. - Мы обыкновенные артисты. Хотели арендовать театр и провести всего одно выступление. "Сеанс черный магии с полным ее разоблачением".
      - А... - задумался на мгновение опрашивающий свидетеля майор. - Слышал я про этот спектакль... Только разоблачением компетентные органы заниматься должны.
      - И вот, - продолжал Семен, - во время репетиции к нам вваливается толпа. Говорят - посмотреть хотим. Ну, сыграли мы перед ними сценку, а тут и стрельба началась.
      - Ладно, - майор устало помассировал виски, выясняя обстоятельства дела уже у четвертого свидетеля. - Никуда из города не уезжайте.
      - Почему? Мы же не стреляли. Просто случайно оказались поблизости того места, где бандиты стрелку забили...
      - Можете понадобиться. Опознаете тех, кто в перестрелке участвовал.
      - Ага. А они меня за это потом... - и Семен сделал вид, будто сам нажимает пальцем на спусковой крючок.
      - Из театра - ни ногой. - отрезал майор. - Теперь здесь наши сотрудники дежурить станут. Круглосуточно. Не нравится мне ваша история. Ну слишком похожа на правду, и в то же время абсолютное вранье.
      О том, что местные преступные группировки сцепились в смертельной схватке, он знал. Убиты несколько авторитетов, остальные затаились, как Адидас, или, наоборот, пользуются общей неразберихой, чтобы взять власть. Вполне вероятно, что люди Паши-морехода столкнулись возле театра со своими конкурентами и устроили перестрелку. Все возможно, все похоже! Одно только тревожило майора. Его не покидало ощущение, что вовсе не хаос наступил в преступном сообществе города, когда мочат направо и налево, а разыгрывается хорошо срежиссированный спектакль.
      И актеры эти неизвестно откуда взялись, будь они неладны!...
      Майор вздохнул. Он устал. Тем более вчера пришлось разбираться с нелепым случаем в Камышевске. Оттуда сначала пришла оперативка, что ограбили местный банк, и преступники скрылись в неизвестном направлении, предположительно в направлении Нововладимира. Были задействованы все свободные от дежурства сотрудники, провели операцию "Капкан", всю ночь проверяли автотранспорт. А утром сообщили, что никакого ограбления не было, просто напутали в банке с документами...
      Может, это тоже прописано в сценарии?
      Зачем?
      "Блин, мы же все силы на несуществующих грабителей банков вчера бросили! - подумал про себя майор. - А результат? Нашли только место предположительной автоаварии в пяти километрах от города. Горело что-то на дороге. Вероятно, автомашина. Но автомашина исчезла, словно испарилась. Как к утру испарилось и само ограбление - сообщили, что это была ошибка компьютера. Руки бы переломать этому компьютеру... Почему так произошло? Да потому, - тут майор сжал челюсти, - что кому-то потребовалось задействовать впустую весь личный состав, а тем временем без помех столкнуть лбами бандитов города."
      * * *
      - Как в клетке, - Ренат мерил шагами комнату.
      - Лучше, чем на нарах, - заметила девица. - И охрана у нас теперь. А с дежурящим сержантиком я уже познакомилась - молоденький такой, хорошенький... Наверное, в маму пошел.
      - Почему - в маму?
      - А когда в папу - такие придурки выходят.
      Дима мрачно посмотрел на нее.
      - Но так не может продолжаться! - в сердцах воскликнул Ренат.
      - Можно подумать, у нас есть выбор.
      - Выбор? - вмешался "Робин Гуд", - Выбор - есть!
      - Какой?
      - Я тут, в вашей компании человек случайный...
      - Вот именно, - вставил Дима.
      - Но кое о чем успел догадаться, - не обращая внимания на димину враждебность продолжал "Робин Гуд". - И не судите по одежке. Между прочим, прежде чем бомжевать начал, я был кандидатом наук. И имел разряд по шахматам. Так что не последний дурак.
      - Поверили. А что дальше.
      - А дальше получается вот что. В Москве убили некоего Трупина. Все вы находились в тот момент в соседней комнате...
      - Не в соседней, - поправил его Ренат, - а через коридор.
      - Не имеет значения. Важно, что все вы трое вместе, или по отдельности, могли его убить. Но важно даже не это. Вас ведь не милиция разыскивает в связи с убийством.
      - Куда ты клонишь?
      - Я клоню к сейфу. Вас разыскивают, прямо-таки домогаются, темные силы. И домогаются они вас по одной причине, а причина эта на удивление проста. Содержимое сейфа. Ведь сейф кто-то опустошил? Значит, надо выяснить, кто опустошил сейф и отдать содержимое людям, которые за вами охотятся.
      - Просто и доходчиво, - усмехнулся Ренат. - Только я понятия не имею, кто опустошил сейф. Когда я заходил к Трупину, этот гребаный сейф был закрыт. А Трупин - жив. И даже весел.
      - А ты? - "Робин Гуд" посмотрел на Диму.
      - Когда я находился в кабинете Трупина, - нехотя подтвердил Дима, - тот уже был убит выстрелом в голову, а сейф... да я и не смотрел, есть там сейф или нет! На кой мне он сдался?
      - Этак мы ничего не выясним, - заметила девица.
      - А чего ты собираешься выяснять? - взорвался Дима. - Можете обыскать мои вещи, вернее то, что после всех передряг от осталось у меня в карманах. Ни золота в слитках, ни алмазов там нет.
      - Почему ты решил, что в сейфе должны были оказаться алмазы? - спросил "Робин Гуд".
      В ответ Дима только пожал плечами.
      - А что могло лежать в сейфе? - "Робин Гуд" вопросительно посмотрел на Рената. - Ты ведь работаешь в той же сфере, попробуй, представь.
      - Документы, договора, - Ренат невидяще уставился перед собой, вспоминая содержимое собственного сейфа. - Наличных денег вряд ли много. Зачем? Ну и конечно, никакого золота и алмазов, - он усмехнулся. - Налоговики в любой момент ворваться могут. Нет, - решительно подвел он итог, - ни денег, ни драгоценностей ни один дурак не станет хранить в служебном сейфе. Для них есть другие тайники. Так же исключены оружие и наркотики...
      - Об этом мог бы и не говорить, мы тоже не дураки.
      - Значит, документы, - подвел итог Ренат. - Зная характер деятельности Трупина, могу предположить, что там были долговые обязательства или акции, ценные бумаги. У одних деньги он брал, другим - давал, при этом старался обмануть всех. И тех, и тех.
      - Тех, тех, тех, - вдруг прокудахтала девица.
      - Что с тобой?
      - Посмотрите на Семена, - она показала на него пальцем.
      Семен сидел красный и потный.
      - Сема, - вдруг подозрительно спросил Ренат, - я припоминаю, ты как-то обмолвился: у Трупина работает роскошная секретарша...
      - Вылитая Барби, - подтвердил Семен. - Только шатенка и с зелеными глазами.
      - А ты откуда знаешь? Ты же с ним дел не имел и, соответственно, секретаршу видеть не мог?
      - Он мог видеть ее случайно, в коридоре, - вдруг вступился за друга Дима. - Когда к тебе пришел, перед отъездом.
      - Это я виноват, - вдруг признался Семен.
      - Ты? В чем?
      - Понимаешь, Хан, я тебе уже сказал, что денег у тебя попросить хотел. Так вот, это не совсем правда. Вернее, совсем неправда. Все свободные деньги, которые у меня были, я отдал Трупину. Он обещал, что всего за два месяца я получу втрое больше.
      - Ну и как? - хмыкнул Дима. - Ты скоро станешь "миллионщиком"?
      - Понимаешь, это все, все что у меня было! - Семен сцепил пальцы. - Все, что мне, нет, нам, всей семье удалось заработать. А ведь нужно ремонт в ресторане сделать, новое оборудование закупать, нужно... ну и другие расходы. Мне Трупина порекомендовал хороший знакомый. Он, кстати, и этого знакомого кинул. А ведь я... Я своими глазами видел, как Трупин разговаривает с о-очень высокими чиновниками... И на машине он ездит с мигалкой...
      - Я даже знаю, - Ренат поморщился, - сколько стоит аренда такой машины. Он, как правило, брал такую машину часа на два, чтобы "кинуть" очередного идиота.
      - Перед отъездом, прежде чем придти к тебе, - Семен совсем сник, - я заглянул к Трупину. Надеялся, когда он узнает, что мы с тобой друзья, то не станет так подло поступать.
      - Наивняк ты, Сема. Как бы я мог на него повлиять?
      - Скажем, расскажешь в своем кругу, как он непорядочно ведет дела.
      - Да в моем кругу и так знают, что он редкостная сволочь. Вернее, был... Так это ТЫ его убил? - до Рената наконец дошло, и он уставился на Семена.
      - Нет, нет, нет! - Семен был близок к истерике. - Я его просил, умолял, чтобы он хотя бы вернул те деньги, которые у меня взял. Пусть только половину... Мне они очень срочно требуются. Не надо мне теперь никакого "навара". А он только улыбался сладенько и говорил что-то про дефолт и девальвацию.
      Когда же я... Когда же я предупредил, что пойду в суд и все расскажу, он прямо-таки засмеялся мне в лицо и спросил: очень ли я люблю своих детей? Мол, времена тяжелые, преступность свирепствует, так что я, мол, могу совместить сразу два дела, если пойду в милицию. И на него пожаловаться, и заявить о происшествии с сыном или дочкой. "Сын, у тебя, кажется, ходит в школу на Петровке? - спросил он. - Крайне криминогенный район. А старшая дочка - в педагогическом? Тут в газете напечатано..." И принялся рассказывать, как какую-то студентку изнасиловали и убили из-за того, что ее отец бизнесмен... Он рассказывал и подло так ухмылялся. Если бы он одному мне угрожал, Хан, я стерпел. А тут представил... средний в школу ходит, старшая - студентка. Я же не смогу к ним охрану приставить? И жена с малышкой... Короче, я не выдержал и ударил его. Он упал. Помнишь, Димка говорил, у трупа была ссадина на виске. В том смысле, что сначала оглушили, а потом уж выстрелили. Так вот, оглушил я. Но я не стрелял. Поверь, Ренатик, я в него не стрелял, это кто-то другой.
      * * *
      Этажом ниже к дежурившему там сержанту зашел старший по званию с погонами капитана милиции.
      - Дядя Коля, - по-детски обратился к нему сержант, - тебя каким ветром занесло?
      - С работы мимо ехал, дай, думаю... - он смущенно протянул небольшой сверток. - Вот тут у меня бутерброды...
      - Товарищ капитан, зачем! - замахал рукой сержант. - Бери, бери. Я сегодня закрутился, сам съесть не успел. Не везти же обратно домой? Дома меня окрошка ждет.
      - Товарищ капитан, подумают, вы меня как... как будто подкармливаете...
      - Это я на службе "товарищ капитан", - строго поправил посетитель. - А сейчас - дядя Коля. Я тебя с малого возраста знаю, так что стесняться нечего. Понял?
      - Понял, - вздохнул сержант.
      - Кстати, про службу. Почему один. Где напарник?
      - Здание обходит. Тут помещений полно. А, может, спит где-нибудь.
      - Непорядок. Случись что, а ты один на входе.
      - Сам справлюсь. Пусть поспит, товарищ капитан!
      - Не нравится мне все это, - капитан задумчиво потер лоб.
      - Насколько я в курсе, за теми, кого ты сейчас охраняешь, охотятся серьезные бандюки. Одна перестрелка у театра чего стоит - у нас в городе столько криминальных трупов с огнестрельными ранениями за год не бывает. Да, серьезные бандюки, - повторил он. - И оружие у них есть, и использовать его не боятся.
      - У нас тоже кое-что найдется, - сержант гордо посмотрел на свой автомат.
      - Здесь не двух желторотых на охрану ставить надо, а засаду организовывать по всем правилам. Что-то мудрит начальство. Как будто специально подставляют...
      - Я не желторотый, - обиделся сержант. - Я, между прочим, воевал, товарищ капитан.
      - Здесь другая война, и другие правила, - покачал он головой.
      ПОДВОДНОЕ ТЕЧЕНИЕ Примерно в это же время в старом трехэтажном доме на окраине Нововладимира в комнате без обоев совещались несколько человек. В прошлом этот дом служил общежитием Электролампового завода и считался неприступным бастионом преступной империи Учкана. Одним из участников переговоров был Паша-мореход.
      Люди Учкана оценили, что он договорился о встрече на их территории. Тем более, все в городе уже знали, какую бойню он устроил возле здания театра.
      - Мы знаем, Паша, что ты был против войны, - говорил самый авторитетный после Учкана бандит по кличке Стриж. - Знаем также, что ты "вальнул" Михея, когда он попытался тебя втянуть на свою сторону. Слышали мы и о мясорубке, которую ты сегодня устроил в центре против пришлых. Потолкались и решили: наша тебе поддержка. Долю Старика можешь себе брать. Но за Учкана все же ответ держать придется - Баклана, и другую сявку, которая с ним была, ты нам отдай.
      - С ними я еще час назад разобрался, - Паша кивнул. - Зачем вам дубари?
      - И, Паша, надо решить, что с долей Адидаса делать будем. Раз он скурвился и в бега подался, нам теперь решать. Я так полагаю, бензоколонку и киоски мы себе возьмем. Нам это ближе. А ты контролируй всех его шлюх, они все равно в основном на набережной работают. Ну а что по мелочи, так тут, думаю, без базара разберемся.
      - Я не спорю, - кивнул Паша.
      Стриж удивился. Он был уверен, что автозаправочную станцию, самую соблазнительную жемчужину в короне Адидаса, Паша-мореход так просто не отдаст. Неужели его дела настолько плохи? Тогда...
      - Но если девочки, которые тебе от Адидаса достанутся, будут работать на нашей территории, - сделал следующий шажок вперед Стриж, - то и платить они станут нам.
      Поначалу Стриж с братвой решили - бензин наш, автосервис поделим, а блядей отдадим Мореходу, с ними хлопот больше. Но раз Паша-мореход так легко пошел на уступки...
      - Я не спорю потому, - пояснил Паша-мореход, - что рано ты шкуру делить начал, - и он откровенно усмехнулся Стрижу в лицо.
      - Рано? - побледнел от гнева тот. - После того, как Адидас ноги сделал, своих людей бросил, ему уже не подняться! - и он рубанул ладонью воздух.
      - Дело не в Адидасе.
      - А в ком?
      Тут Паша-мореход почувствовал, что от его слов, от того, как он поведет дальше разговор, будет зависеть вся его судьба. И от ощущения опасности ему стало необыкновенно легко, а мысли прямо сами складывались в слова. Недаром, будучи посредственностью на тренировках, он выигрывал поединки на соревнованиях, причем чем выше уровень турнира, тем легче ему было побеждать.
      - Стриж, - начал он, - как ты думаешь, если бы я сейчас к тебе на стрелку приехал, наследство делить, неужели бы я приехал один?
      - Нет. Вряд ли, - раздалось несколько голосов сидевших в комнате.
      - Неужели кому-то в репу надуло, - голос Паши зазвучал громче, - что чужаки, "варяги", замочили Старика и Учкана, скурвили Михея и Адидаса только для того, чтобы прислать тачку с несколькими быками, и эти несколько быков надеялись поставить на колени наш родной, любимый город?
      - Нет! Нет! - крики стали громче.
      - Это была разведка боем. Теперь они представляют, что на гоп-стоп нас не взять. Мы тоже знаем, с какого конца маслина вылетает! Да?!
      - Да! Да!
      - И следующий наезд будет покруче. Многие наши правильные пацаны полягут. Но еще больше движков заглушат, если мы врозь, если каждый сам-на-сам выплыть захочет. Если мы между собой, как курвы, грызться начнем. И тогда мы потеряем город, - Паша встал и навис над сидевшими этаким монолитом из мускулов. - А мы хотим отдать наш родной город чужакам!
      - Нет! Нет! Мочить их всех! Своего им мало!
      - В общем, так, - Паша-мореход сел на свое место и продолжил уже совершенно спокойным голосом, - если мы теперь не договоримся, если типа того делить начнем, вместо, чтобы объединяться, нам - кранты!
      - Паша, - Стиж тонко почувствовал настроение соратников. - можешь на братву положиться. Мы не подведем. А все счеты - потом.
      - Никто в обиде не останется, - подвел итог Паша, понимая, что только что ему удалось то, что не удавалось предшественникам.
      Он стал первым. Первым среди равных.
      Ну а дальше? Сколько их, равных останется, когда дело будет сделано?
      Отдав необходимые приказы людям Учкана, а теперь, пожалуй, его, Паши-морехода людям, он вернулся в машину и приказал ехать к пристани, где на пароходе дожидался основательного допроса захваченный пленник. Что-то в его первоначальном рассказе насторожило Пашу, что-то заскребло, как ногтем по стеклу.
      - Мореход, - обратился к нему пассажир автомобиля, - у меня хорошие новости.
      - Говори, - хмыкнул Паша. - Пришло время хороших новостей.
      - Мы тут все перевернули, Паша. Даже задействовали наших людей в ментовке...
      - Да говори же, - нетерпеливо возмутился Мореход. - Все расходы оплатят...
      - Вчера московским поездом в пять десять уехали три человека. Три киллера. Мы сравнили и наши данные, и те, которые у оперов. Профессионалы высокого класса. Вот эти трое как раз устроили весь дебош. Они замочили и Старика, и Учкана. Были у Адидаса, после чего тот слинял. Но теперь они уехали, хотя и неизвестно, по чьему заказу работали. А та тачка, которую возле театра сегодня расстреляли, так в ней залетные, случайные были. Они к нашим городским делам никакого отношения не имеют. Из какой-то московской охранной фирмы.
      Мир разваливался в сознании Паши-морехода. Все, что он задумал, шло прахом. Нет никаких "варягов", никто не хочет захватить город, незачем теперь объединяться. И не нужен он, Паша-мореход, потому что бояться стало некого.
      Враг перестал существовать.
      Надо было его срочно выдумать.
      * * *
      - Ты не убивал, он не убивал, - "Робин Гуд" поочередно ткнул пальцем в сторону Семена, а потом Димы. - А негра замочили. В том смысле, что бизнесмена Трупина. Может, он? - и указал на Рената.
      - Я?!
      - А почему - нет? Или ты с ним чмок-чмок? В том смысле, что голубиные отношения. Только все время говоришь - Трупин был сука и сволочь.
      - Я бы не стал говорить - сука, - возразил Ренат. - У меня собака сука, и я люблю ее больше остальных.
      - Больше остальных собак? Или людей?
      - Больше остальных сук.
      - Сука - снимается. Остается - сволочь?
      - Гнида. - уточнил Ренат.
      - О покойниках нельзя плохо, - вмешалась Джессика. - Я где-то читала, что сорок дней - плохо говорить нельзя. А потом - можно.
      - У нас нет сорока дней, - заметил Дима. - Если мы не найдем выхода, о нас самих скоро никто плохо говорить не станет.
      - Выхода? Выхода откуда?
      - Отсюда.
      - Да хоть сейчас, - улыбнулась Джессика. - Вот только куда ты собрался?
      - И верно. Нас все равно найдут.
      - Но надо хотя бы узнать, что они ищут? Конкретно. Что украли из сейфа Трупина?
      - Я случайно заметил, - на лице "Робин Гуда" появилось умышленное глупое выражение, - когда выглядывал из окна, одного из бандитов, которые ВАС преследуют, - он подчеркнул - ВАС, - захватили живым и увезли в неизвестном направлении. Вот если бы знать, в каком направлении? И поговорить с ним. Наверняка он бы сказал, что им от ВАС требуется. Кстати, тачка, в которой его увезли, очень крутая, "Лэнд Ровер", и я думаю, не составит труда выяснить, кому из местных авторитетов принадлежит. Вряд ли в городе есть вторая такая же. К тому же на этом джипе наверняка остались следы двух-трех пуль.
      - А зачем ты бабахнул в окно из пугача? - вдруг наябедничал Семен.
      - Кстати, откуда у тебя взялся мой пистолет? - удивленно спросил Дмитрий. - Я думал, что потерял его еще в реке...
      - Как же, потерял... - Джессика поджала губы, - Этот прохиндей все тащит, стоит только плохо положить.
      - Один раз пугач спас нам жизнь. А сейчас, - вздохнул Семен, если бы не ты, стрельбы могло и не быть...
      - Ага, - выражение лица у "Робин Гуда" стало еще глупее. - Если бы не я. И подвесили бы нас сейчас бандиты за ноги к потолку... Или одни бандиты, или другие. Но нам-то это было бы уже без разницы, верно?
      * * *
      "Варяг" висел так, что его макушка была на вершок от пола. Он висел так уже минут десять, избиваемый резиновыми дубинками, когда в помещение вошел Паша-мореход.
      - Сними, - приказал он палачу.
      Из ноздрей у "варяга" шла кровь.
      - Выпей, - Паша достал из кармана брюк свободно помещавшуюся там бутылку, свернул пробку и налил полный стакан.
      Пленник вцепился в стакан, и в наступившей после его криков тишине было слышно, как стучат зубы о стекло, и капают, струясь по подбородку, капли водки.
      Вдруг пленник закашлялся, и его вытошнило.
      - Закури, - Паша не обратил внимания на блевотину, обрызавшую начищенные ботинки, - Закури, полегчает.
      И он взял сигарету себе, а потом протянул одну и ему.
      - Кури, кури, - он жестом остановил пытавшегося заговорить узника. - Мы еще успеем надоесть друг другу...
      * * *
      Джессика подошла к молодому сержанту, дежурившему у входа.
      - Господин офицер, - начала она, поведя глазками.
      - Я не офицер, - угрюмо заметил тот.
      - А вот в Америке - любой полицейский - офицер, - сообщила она. - К ним так и обращаются, не смотря на погоны - "офицер".
      - Мы не в Америке, - напомнил сержант.
      - Как же мне к вам обратиться - мужчина?
      - Я вам не... тьфу, - сержант в сердцах сплюнул на пол. - Гражданка, вам чего надо?
      Джессика вернулась и угрюмо сообщила друзьям:
      - Тут я бессильна.
      - Может, предложить ему денег? У нас еще немного осталось...
      - Вряд ли, - покачала головой Джессика. - Я видела, его только что какой-то начальник проверять приезжал. Строгий. Специально в фойе подождала, пока тот не ушел. У нас никаких денег не хватит на такое начальство.
      - Подвал! - вдруг хлопнул себя по лбу "Робин Гуд". - Как мне сразу в голову не пришло!
      - Голова "чердак" называется, а не подвал, - поправила Джессика.
      - При чем здесь подвал? - не понял Дмитрий.
      - Вспомните, я водку в графине подавал...
      - Тоже мне, вспомнил, - шмыгнул носом Ренат. - Ты предлагаешь споить милиционеров? Так там ничегошеньки не осталось, - он стыдливо потупился.
      - Как это не осталось? - возмутился Семен. - Когда мы увидели из окна, что подъехали боевики, оставалось почти пол графина.
      - Я очень разнервничался, - туманно пояснил исчезновение алкоголя Ренат. - А потом, попробуй сам выбрасывать пачками на сцену собственные деньги...
      - Да я не предлагаю никого спаивать, - перебил их "Робин Гуд". - Я о подвале говорю, где, в старом холодильнике наколол льда, чтобы эту водку остудить!
      - Как ты предлагаешь использовать лед в нашей ситуации? - удивился Дима. - Нет, погоди, я сам попытаюсь догадаться... - он потер кончиками пальцев лоб. - Ага! Гримируем одного из нас под покойника, обкладываем льдом, чтоб охладился, его увозят в морг, а он потом оттуда выбирается...
      - Так ведь можно простудиться! - возмутился Семен. - Воспаление легких заработать!
      - Вот фантазер, - хмыкнула Джессика.
      - Нет же, нет! - "Робин Гуд" замахал руками. - В подвале проходят трубы отопления.
      - Отопительный сезон еще не начался, - поправил его Дима, обиженный, что его план не был встречен с одобрением.
      - Вот именно, - подтвердил "Робин Гуд". - Даже не вспотеем.
      - Что ты предлагаешь?
      - Вдоль этих труб мы доберемся до ближайшего люка и выберемся наружу.
      - Там крысы! - ужаснулась Джессика.
      - Один мой приятель рассказывал, - ехидно вставил Дмитрий, все еще переживая, - он ездил на заработки во Францию и чистил тамошнюю канализацию. И когда одному из его коллег, поляку, крыса заскочила прямо за шиворот, он ударом кулака раздавил зверька прямо на спине...
      - Замолчи! - взвизгнула Джессика. - Заткнись, или меня стошнит.
      - Я же не предлагаю тебе туда лезть, - огрызнулся Дима.
      - Вы меня что, одну тут оставите?
      - Уйти сможет всего один. Если больше - охрана сразу заметит.
      - Кто именно пойдет? - Семен встал и деловито потер ладонь об ладонь. Я предлагаю себя. В случае, если миссия окажется невыполнимой, потеря меня меньше всего скажется. Я не такой сильный и смелый, как вы, ребята...
      - Пойдет Дмитрий, не знаю, как его по отчеству, - сказал "Робин Гуд", а мы будем его прикрывать. В том смысле, чтобы никто не догадался, будто он отсутствует.
      - Почему именно Димка? - раздраженно спросил Ренат.
      - Почему он? - поинтересовалась Джессика.
      - Он самый худой из вас, значит, пролезет. К тому же, он последним видел Трупина, вернее, его труп, а значит, "они" с ним захотят поговорить прежде всего. Да не волнуйтесь так, я его проинструктирую, - успокоил "Робин Гуд". Не первый год бродяжничаю, знаю школу выживания, и людей нужных знаю...
      - Да не беспокойтесь, старики, - успокоил друзей Дмитрий.
      - Проберусь я. В крайнем случае - срежу.
      * * *
      Паша-мореход докурил сигарету и подождал, пока пленник не потушит и свой окурок.
      - А теперь, сынок, - напутствовал он по-отечески, - расскажи-ка мне все с самого начала.
      Некоторое время пленник молчал.
      - Давай, давай, - подбодрил Паша, - тебе ведь все равно терять нечего.
      - А жизнь? - спросил пленник.
      - Откуда ты взял, что она у тебя есть? - удивился Паша-мореход и посмотрел на кровавые брызги на полу.
      - Пока у меня есть информация, ты меня не убьешь, - возразил пленник.
      - Я вот что подумал, - Паша-мореход снова закурил и на сей раз пленнику сигареты не предложил. - Когда удастся решить кое-какие проблемы, у меня на въезде в город со стороны Камышевска появится автозаправочная станция. В том смысле, что понадобится человек, который бы ею заправлял. Стабильная зарплата. Плюс - навар с автосервиса и мойки. У нас ведь город небольшой, - он переплел пальцы рук, - все вот так друг друга знают. А место это окажется спорным, и командовать им должен человек, ни с кем из местных не связанный. То есть настолько преданный мне, что понимает, без меня ему - каюк. Вот я и подыскиваю человека. Конечно, тебе, столичному жителю, масштаб может показаться мелковат. Но после того, как ты провалил свою операцию... А ты ведь провалил ее, признайся?
      - Я согласен, - быстро проговорил пленник и жадно посмотрел на сигарету, которую курил Мореход.
      - Да бери, бери, - Паша отдал всю пачку.
      - А гарантии? - робко спросил пленник.
      - Говорил же, городок у нас невелик. Это в Москве пару-тройку сотен тысяч жителей "кинуть" можно, а потом депутатом стать. А тут, ежели про кого узнают, что он слова не сдержал...
      - С самого начала рассказывать? - спросил пленник.
      - С самого-самого...
      - Несколько дней назад в Москве убили одного бизнесмена...
      - Только одного? - вежливо переспросил Паша.
      - Он работал посредником. Некоторые люди, которым самим "светиться" было не резон, размещали с его помощью деньги. В том смысле, что давали эти деньги ему, а он их вкладывал в разного рода предприятия, в ценные бумаги...
      - Он, этот жмурик, что, кинул кого-то из клиентов? - конкретизировал Паша-мореход.
      - Серьезных клиентов он никогда не кидал. Разве что мелочь какую.
      - С мелочью ссориться опаснее, - глубокомысленно решил Паша. - Это как на лоне природы. На медведя наплевать, он еще когда объявится, а какой-нибудь комар весь пикник испортит.
      - Мы проверили его деловые контакты...
      - Мы?
      - Я работаю в детективно-охранном агентстве "Остров". Наше агентство на протяжении нескольких лет следило за деятельностью Трупина - так звали убитого - по заказу некоторых его клиентов. Понимаешь, если серьезные люди вкладывают бабки, они хотят проследить, чтобы их не кинули, - доверительно сообщил пленник.
      - Так вот, мы установили, что в то же время, когда произошло убийство Трупина, на одном с ним этаже, практически дверь в дверь, находились три человека. И более - никого. После убийства эти трое отъехали от здания на черном джипе. Нам удалось проследить их маршрут. Сейчас они находятся здесь.
      - И вы их собираетесь наказать за то, что они грохнули этого, как его...
      - Трупина, - подсказал пленник.
      - Во-во. Банальная месть? - и он засмеялся, как будто поймал собеседника на вранье.
      - Нет, конечно. Дело в том, что из сейфа Трупина пропали документы. Документы наших клиентов.
      - То есть, клиенты все ж таки влетели на бабки? Вот, не стал бы никому доверять собственные деньги. В том смысле, что не стал бы хранить их в чужом сейфе.
      - У них не было другого выхода. Они не могли держать эти документы у себя, нужен был посредник, скажем...
      - Поясни мне, деревенщине.
      - Скажем так... Одна политическая партия... Или очень крупный госдеятель разместил миллион долларов в ценных бумагах.
      - Ну, это дело обычное.
      - Да, только эти люди не хотят, чтобы кто-нибудь спросил их потом, откуда взялся миллион долларов. Или два. А хуже того - десять.
      - Шантаж?
      - Пока никто не засветился, но реальная возможность существует. Для того и нанимали Трупина, чтобы он работал с ценными бумагами, а деньги перечислял на анонимные счета. Если укравшие ценные бумаги из сейфа заставили его перед тем, как пристрелить, сообщить номера счетов, коды доступа или попросту составить доверенность, считай, эти люди могут теперь распоряжаться "пирогом" по своему желанию.
      - То есть, сожрут целиком, - уточнил Паша. - Я бы так и поступил. Значит, вашу контору наняли, чтобы выяснить - не находится ли "пирог" в чемоданах тех трех, которые отъехали от здания, где произошло убийство?
      - Так точно, - по-военному четко ответил пленник.
      - И все? - разочаровано спросил Паша.
      - У нас очень серьезные клиенты, пойми!
      - Да насрать мне на твоих клиентов, - признался Мореход. - Мне важно знать, кто войну в городе начал. А так - ты мне не нужен, - откровенно признался он.
      У пленника задрожала рука, в которой тот держал сигарету.
      - Может... - он истово цеплялся за жизнь, - может...
      - Ну... - взгляд у Паши стал о-очень ленивый.
      - Я все-таки могу пригодиться.
      - Подумаю, - пообещал Паша-мореход.
      - Там, среди других документов, были акции местного завода, Электролампового...
      * * *
      Упираясь спиной в одну сторону шахтного ствола, а грудью - в трубы отопления, Дмитрий сумел протиснуться внутрь тоннеля, по которому были проведены трубы. Через несколько метров обложенный кирпичем проход уходил отвесно вниз. Он стал опускаться в колодец, опираясь ступнями за неприметные выступы кладки. Об эти же выступы он порвал одежду и кое-где ссадил кожу, пока его ноги не коснулись горизонтальной поверхности. В кромешной тьме шаг за шагом он продвигался вперед, одной рукой держась за трубы, а другой - за кирпичную кладку стены. Проход становился все уже, и ему приходилось вдыхать затхлый воздух подземелья вполсилы, так как для грудной клетки оставалось совсем немного места. Шаг, еще другой...
      Тут Диме показалось, что он споткнулся, а на самом деле шагнул в бездну.
      Падение было недолгим. Если бы под ногами его ждал бетонный пол, он наверняка переломал бы кости. Но Дима приземлился в зловонную кучу ила, и это самортизировало его "полет".
      Приподнялся, отплевываясь от грязи. Отбросил подальше случайно схваченный ладонью при приземлении острозубый череп маленького животного. На четвереньках сполз с пирамиды зловонного ила и на ощупь продолжил путь дальше.
      Под ногами хлюпала вода. Руками он касался склизких стен. Темнота, гробовая сырость и ужас владели им.
      Стена, по которой он вел ладонью, неожиданно оборвалась.
      Тусклый свет появился впереди. Только этот свет и спас его. Еще шаг по твердому полу - а впереди бугрящаяся поднимающимися снизу пузырями поверхность отстойника, где скапливались отходы жизнедеятельности горожан.
      От миазмов преисподней Дима почувствовал, что теряет сознание.
      По периметру отстойника шел узкий бетонированный уступ, а сверху, сквозь канализационную решетку, светила луна. Ржавая лестница вела наверх...
      * * *
      Волны полноводной русской реки плескались о набережную. При этом, по утверждению старожилов, они издавали вовсе не звук "плеск", а - "бля".
      Сумерки сгущались. Одна неистовая пара целовалась на глазах у всех. Пес Борис, помесь янки-терьера и дворняжки, вызывающе писал ограждение.
      Запах кавказских пряностей и чеснока перебивал ароматы среднерусской равнины.
      - Беляши! Сосиски! Пирожки! - надрывно взывал к прогуливающимся по набережной бритый мужик, обряженный в белый хирургический халат с завязками на спине. - Кому шашлык? Еще вчера бегала, а сегодня - шашлык!
      Он не пояснял, кто - бегала.
      Дела у него шли плохо.
      - Кушать надо! - взывал он к прохожим, - Всего три рубля. Шашлык дороже. Но питательнее.
      Дима подошел к нему и протянул десятку:
      - Три сосиски. Только поручись, что они-то как раз вчера не бегали.
      - Сукой буду, - признался продавец и при этом почему-то посмотрел на пса Бориса. - Вам кетчупом полить или горчицей?
      - Мне надо на пароход попасть, - тихо сообщил Дима. - Ты тут наверняка все потайные дорожки знаешь.
      - СосисЬки, беляши! - громко завопил продавец.
      - Бар, ресторан, казино, - также негромко пояснил Дима.
      - А девочку нужно? - в тон ему произнес продавец, - Могу устроить.
      - Обойдусь Со-сиськой.
      Тут парочка, отрешенно целовавшаяся, решила подкрепиться, и купила два беляша и один пирожок с капустой.
      - Удобнее торговать из фургона, - поделился Дима. - знаешь, на базе "Газели" монтируется передвижная закусочная. Можно даже жарить чебуреки. Если поможешь добраться до парохода, гарантирую тебе первый взнос в фонд первой в городе мобильной чебуречной.
      Продавец уронил монетку на пол, извинился перед клиентами, и когда те отошли, взглянул на Диму.
      - Первый взнос - это сколько?
      И посмотрел на парочку, кормившую беляшами друг друга. Пирожок с капустой парень спрятал в карман.
      - Скажем, оплачу два колеса.
      - Рискованно, - покачал головой продавец. Еще вчера - пожалуйста. А теперь... теперь в городе... запахло.
      - Это от меня так пахнет, - признался Дима, - пришлось пробираться через канализацию. Но ваши беляши пахнут покруче.
      - А зачем тебе на пароход, парень?
      - Черный "Лэнд ровер" принадлежит хозяину парохода? Мне это в автосервисе сказали, где на нем сейчас дырки от пуль заделывают. Паша-мореход, кажется, так его все в городе зовут.
      - Ты что, водилой к Мореходу наняться хочешь? У него уже есть.
      - Мне с ним поговорить надо. Насчет перестрелки у театра.
      - Беляши, сосиски в тесте! Шашлык из барашка, - прокричал продавец, завидев клиентуру. - Я никому бы не посоветовал на пароход соваться, - уже тихо пояснил он - после того, что произошло возле театра.
      - Это мое личное дело.
      - Вот как? - продавец сосисок ухмыльнулся и затянул свое, - Беляши, шашлык, но шашлык дороже...
      - Я оплачу все четыре колеса для твоей мобильной чебуречной, согласился Дима, подсчитывая в уме сколько это может стоить. После того, как они лихо выбрасывали деньги на сцену, их осталось немного.
      - Пирожки с капустой! - продолжал орать, не обращая на него никакого внимания, продавец. - Специальное предложение для прекрасных дам - те же пирожки, но с яйцами...
      - А впрочем... - Дима собрался отойти от лотка продавца горячими пирожками и сосисками, - я могу найти другого лодочника.
      - Ваш заказ, - продавец достал из никелированного бака горячие сосиски, ловко орудуя ножом вставил их в булочки, а сверху полил сначала сладкой горчицей, а потом острым кетчупом. - Пальчики оближешь, - напутствовал он, если бумажки не найдешь... - и, обращаясь теперь к Диме, сообщил. - А лодка будет готова через полчаса. Но на твоем бы месте вместо "поплавка" я выбрал другое развлечение. Кафе "Уют" или сауну "Досуг"...
      - Уже побывал и тут, и там, - сообщил Дима. - Не понравилось.
      Продавец впервые за весь разговор посмотрел на него с уважением.
      * * *
      - Паша, - разговор с пленником прервал вошедший в помещение боевик, который, хоть заякоренный в бетонные монолиты пароход не качало, все равно, передвигаясь по палубе, широко расставлял ноги. - Паша, тут тебя кое-кто хочет видеть.
      - Видишь, я занят? - Паша-мореход оскалился. И что за погоняло такое "Коекто"?
      - Джабраил Саидов, генеральный директор Электролампового завода. Просит принять.
      - Неужели в самом деле просит? - изумился Паша.
      * * *
      - Как бы туман не рассеялся, - Дима с сомнением оглядел речную гладь. А то у них прожектора...
      - На пароходе-то? Вернее, дизель-электроходе, - поправил продавец сосисок сам себя. - Верно, прожектора есть, и очень яркие. У Паши-морехода дело поставлено основательно.
      - Расскажи мне про него и про это судно, - попросил Дима, пока сосисочник разогревал мотор лодки. - Чтобы я смог сориентироваться.
      - Про Пашу-морехода? В двадцать лет был гордостью района, а в двадцать пять - позором.
      - Как это?
      - Сначала он выиграл международные соревнования по греко-римской борьбе. Это было, когда ему только-только двадцать исполнилось. В Москву учиться поехал - в университете почти физмат закончил. Год оставался. А тут - травма на тренировке, лечился, вернулся, стал тренером в школе, а заодно физику преподавал. На занятии один из его учеников, сын второго секретаря городского комитета партии тогда еще коммунистов, получил сотрясение мозга. Пашу посадили, правда, без конфискации, а через два года по амнистии выпустили. С тех пор он купил этот пароход.
      - Почему именно пароход?
      - Вот именно! Местная шантрапа со смеху покатывалась, и иначе, как Паша-мореход его с тех пор не называет. Он продал тогда "волгу", квартиру, в общем все, что получил когда-то, выиграв кубок, взял еще кредиты и приобрел старое корыто, которое даже само передвигаться не могло. Пароход на буксире сюда притащили и поставили на вечную стоянку. Но только у Морехода оказались стоящие мозги.
      - А в чем смысл парохода? Я тоже не пойму, - признался Дмитрий.
      - Смысл - гениальный. Вот здесь - на нашем берегу - зона ответственности городского управления внутренних дел. А на том берегу, - продавец махнул рукой в темноту, - свои чиновники, милиция и свои бандиты. Река, как таковая, не принадлежит никому. В том смысле, что объект федерального значения, только она и федералам на хрена не нужна - нефть по ней не течет.
      - Паша выбрал правильное место, - кивнул Дима. - Может творить на своем "корыте" все, что хочет, а кругом - наплевать? Ничья зона ответственности?
      - Именно. Сразу после парохода он купил два катера, а все лодки, которые были поблизости, уничтожил. Умные продали их ему подешевке, а дураки в прямом смысле остались у своих разбитых "корыт". Короче, несколько лет ни один случайный человек не знал, что происходит на заякоренном посреди реки судне. И результат...
      - И результат? - переспросил Дима.
      - Если тебе нужен склад, и ты хочешь быть уверенным, что никто не сунет нос в твои тюки... Или развлечься от всего пуза... Короче, нейтральная зона. И статус у Паши - нейтральный. Во всяком случае, был, если верить слухам. Тем более, если кому-то в голову взбредет наведаться туда без приглашения, будь то местные или соседи, на пароходе узнают об этом еще до того, как лодка отчалит. Река, скажу тебе, великая вещь. Недаром границы предпочитают по рекам проводить. Естественный барьер.
      - И о том, что я собираюсь на пароход, - спросил Дима, прислушиваясь к стуку лодочного мотора, - тоже знают?
      - Я привожу туда продукты, - пояснил продавец сосисок. - Хлеб, фрукты, свежее мясо... Ты у меня будешь вроде как экзотический фрукт, устраивает?
      - Лучше, чем свежее мясо, - согласился Дима.
      * * *
      Метров за двести до судна продавец сосисок, переквалифицировавшийся в лодочника, выключил мотор и дальше пошел на веслах. Темный берег то тут, то там мерцал огоньками окон, где поселилась бессонница. Вода плескалась о борт лодки. Прямо над головой пролетела то ли ночная птица, то ли летучая мышь. Мелькнула и скрылась.
      - Мне страшно. Мне страшно до тошноты, - вдруг сказал Дима. - Я не хочу стать утопленником, раздувшимся до неузнаваемости и с выеденными глазницами. Я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы убили моих друзей, которых я знаю и люблю всю жизнь. И еще меня укачивает, - признался он.
      - Я чуть было не испугался за тебя, - хохотнул лодочник. - Глотни, - он достал плоскую никелированную фляжку и протянул. - Каждый взбадривает себя по-своему, верно? Я, например, говорю себе в таких случаях: ты хотя бы раз умирал, чтобы понять, что это такое? И становится легче.
      Дима отвинтил пробку, поднес фляжку к губам...
      - Так ведь самогон, - он закашлялся.
      - Звиняйте, батьку, бурбону у нас немае... - лодочник тоже отхлебнул, закрыл фляжку и подмигнул Димке. - На обратный путь оставим.
      ЗАВОДЬ
      - Все такой же! - Паша-мореход шагнул навстречу вошедшему в его кабинет директору Электролампового завода Джабраилу Саидову, попросту - Саиду, и обнял его. - Саид, давненько мы с тобой пару пива не раздавливали. Эх, блин, годы...
      - Ничего не мешает тебе угостить меня, - ухмыльнулся Саид. - Пусть даже пивом.
      - Принеси нам что-нибудь, - приказал Паша телохранителю. - И закусить.
      - Дело серьезно поставлено? - поинтересовался Саид, глядя вслед удаляющемуся охраннику.
      - Разве это серьезно? - иронично, в тон ему, ответил Паша.
      - Трюмы под склады, остальное по мелочи. Скажем так, плавучий мотель с полным пансионом. Три звездочки, не больше, ты в таких постоялых дворах не останавливаешься.
      - Здесь еще игорный притон, публичный дом, да и "балуются" твои постояльцы, - кивнул Саид.
      - Вот уж насчет наркотиков - не знаю. Или ты с обыском заявился, а, Саид? - Паша засмеялся и по-свойски хлопнул его по плечу. - Может, твои нынешние корефаны из мэрии тебя прокурором назначили, а? Да не обижайся ты, слушай лучше, я тут на днях вспоминал: как-то на Святки лет пятнадцать назад, мы еще учились, ты, я, да три девчонки - племянница с подружками - гадали... Помнишь?
      - Помню. Но...
      - Нет, ты вспомни!
      - Ну да, - нехотя кивнул Саид, - когда мы на блюдце гадали, ты спросил если душу продать, турнир выиграю?..
      - Ну и...
      - Ты выиграл то соревнование.
      В это время вошел телохранитель. Он нес большой поднос, на котором в виде экзотического цветка лотос на блюде находились тонко нарезанная осетрина холодного (балычок) и горячего копчения, как стебельки лиан струились жирные угри, вперемешку с лепестками розовой слезящейся семгой и фигурно расположенными гроздьями серой белужьей, оранжевой лососевой и желтой щучьей икры. В центре подноса стоял штоф с ледяной водкой, настоенной еще прошлой весной на смородиновых почках, а вокруг, как гнездо птицы, лежала зелень: молодой лук, салат, базилик, веточки кудрявой петрушки и ядрышки редиски.
      - Вот видишь, - сказал Паша, взяв в руки графин и разливая водку. - Я выиграл тот турнир. Давай - по сто пятьдесят за нашу школьную дружбу.
      - Мореход, - Джабраил Саидов взял хрустальный бокал и чокнувшись с Пашей, выпил, тут же закусив редиской. - Похоже, теперь пришло время платить по счетам.
      - Какие могут быть счеты с кентарем? - развел руками Паша-мореход, в одной из которых была емкость с водкой, а в другой - ломтик копченого на вишневых стружках угря, с которого падали капельки жира.
      - В городе война, Павел, и ты это знаешь. Более того, тебе это выгодно. Я знаю, ты уже подключил людей Учкана, в команде Старика ты тоже первый, и бригады Адидаса скорее всего станут на твою сторону.
      Паша выпил, крякнул и закусил.
      - А ты завидуешь? - спросил он.
      - С кем ты воюешь, старичок? - по-молодежному (времен их юности) назвал его Саид.
      - Если у тебя такие осведомители, сам знаешь, - взгляд у Паши стал совсем не таким дружелюбным. - Может, лучше договоримся?
      - Скажу тебе, Паша, одну новость, - Саид вдруг как-то на глазах постарел и сгорбился. - В нашем городе зарегистрирована одна фирма. Закрытое акционерное общество. Электроламповый завод. Мой отец работал на этом заводе мастером. А отец моего отца его строил - разнорабочим. Наш род сюда переселили... Завод выпускает продукцию для ночного освещения городов. В том смысле, что милый город зажигает огни, а потом их выключает - как только утро красит нежным светом.
      - Да знаю я, знаю... Это не мой бизнес, ну его к лешему, - Паша развел руками.
      - А ты в курсе, кто владеет этой фирмой, которой я управляю?
      - В курсе, курсе. Но ведь мы твоих хозяев не тронем. Пусть они на Электроламповом продолжают хозяйничать и в наши дела нос не суют.
      - Опять не понял, старичок, - мягко улыбнулся Саид. - Там контрольный пакет у мужа жены... жены мужа, тфу! У брата сестры... или сестры брата...
      - Может, у дочки отца? - подсказал Паша.
      - Да какая разница! Дело в том, что расстреляв несколько человек у здания областного театра, ты привлек внимание. Не к себе, нет. Ты и так на особом счету. А вот Электроламповый станут проверять те, кому мешает... муж, дочь или брат... Ты ввязался в большую политику...
      - Да на хрена мне эта политика?
      - Вот и я полагаю - на хрена? - кивнул Саид и разлил по второй.
      * * *
      Луч прожектора скользнул по правому борту. Потом, второй раз, уже позади, за кормой. Все тихо. То ли их попросту не заметили, потому что не ожидали, что в такой час кому-то взбредет в голову пробраться на судно, то ли у лодочника на самом деле был контракт на поставку продуктов, и его ждали.
      Вот только ждали ли Диму?
      - Прощайте, скалистые горы... - не лишенным приятности голосом пропел лодочник, когда их плавсредство преодолело границу, очерчиваемую прожектором, и буквально через несколько минут оказалась в тени покрытого ржавчиной корпуса.
      Перегнувшись через борт, лодочник ощупывал в темноте стальные листы обшивки, пока не уцепился за перекладину лесенки, ведущей к люку высоко над головой. Люк казался таким узким, что в него и голову нельзя было просунуть. И располагался он так высоко...
      - Вот таким образом ты проберешься на главную палубу, - объяснил лодочник. - Не заблудишься.
      - Ненавижу лезть наверх, - сквозь зубы процедил Дима, глядя на ржавые скобы, приваренные к обшивке. - А "срезать" дорогу никак нельзя?
      - Посто ты трусишь, - пояснил лодочник.
      - Неужели продукты ты им доставляешь через эту крысиную дыру?
      - Нет, конечно. Но когда привозил продукты, заприметил это отверстие. Подумал - мало ли, как жизнь повернется, вдруг пригодится, если понадобится незаметно пробраться на пароход. Подозреваю, на судне даже не знают, что этот люк существует. Цепляйся! - приказал он.
      - Пастор не умел ходить на лыжах, - с трудом взбираясь наверх, пробормотал Дима.
      * * *
      - Наши разборки никак не связаны, - Паша покраснел от возмущения. Тебе, как старому корешу, скажу - те быки в джипе, которых я положил у театра, заявились вовсе не на "стрелку". Они без понятия, что существует такой "НЭЛЗ" "Нововладимирский электроламповый завод". Между нами: я одного живьем взял, сейчас отдыхает в трюме. Если не веришь мне, могу, как там это называется, очную ставку устроить. Он все пропел, что знал. В Москве грохнули какого-то Трупина, и "медведя" его распотрошили. А в сейфе были не то что баки или баклажаны, не доллары или фунты, а всякие там продукты... Ну, договора, контракты, акции... Вот за этой-то макулатурой залетные к нам и пожаловали. По их наводке - весь ливер из "медведя" сейчас у нас, в городе гуляет. И, представь, у кого? Артисты в театре, братва у них на спектакле была, вот у кого-то из них в багаже - то, что в кладке у бобки было. Хочешь, сам с тем фраером побазарь, он метать атанду не станет, я уже воспитательную работу провел. Но только, старичок, все это строго между нами.
      Понимаешь, случай какой? Можно все бригады объединить, если они знать не будут, что "варягам" вовсе не наш город нужен... А объединимся - и тебе легче станет. Случись что, договариваться будешь со мной - одним! А со мной ты всегда договоришься, - Паша-мореход разлил остававшуюся в штофе водку.
      - Не понял ты, - поморщился Джабраил, - очень все даже связано. Вот так - связано, - и он переплел пальцы обеих рук.
      * * *
      Это снизу, от воды, люк выглядел таким крошечным. Дима отодвинул крышку, и скрип ржавых петель показался оглушительным в ночи. Протиснуться внутрь не составило труда.
      Стальной желоб, по которому, упираясь локтями и коленями, взбирался вверх Дима, явно не был предусмотрен конструкторами судна. Скорее всего, его приделали позже, чтобы без помех сбрасывать за борт отходы жизнедеятельности.
      Путь наверх был скользким, хотя по запаху Дима определил, что этим "руслом" давно уже не пользовались.
      Наконец, он уперся макушкой в крышку, закрывавшую тоннель с другой стороны. Толкнул ее раз, другой. Уцепиться было не за что, и каждый раз, толкнув крышку, Дима съезжал вниз, убеждаясь, что сила противодействия истинно равна действию. И только когда совсем отчаялся, он вспомнил о карманном ноже, который захватил с собой для самозащиты. Просунул лезвие в щель между крышкой и палубой. Надавил, используя клинок как рычаг.
      Лезвие сломалось.
      Выбросил бесполезный теперь нож, и тот, гремя, скатился вниз по желобу. Со злорадством Дима понадеялся, что тот упадет на голову лодочнику, отправившему его в безнадежное путешествие...
      "Лодочник, как и стрелочник, всегда виноваты" - пробормотал Дима себе под нос и тут же, неистово, словно утопающий за глотком воздуха, рванулся вверх.
      Неожиданно крышка поддалась.
      Выбрался на палубу. Огляделся. Прислушался.
      Река, невидимая в темноте, ощущалась запахом воды, шелестом волн об обшивку судна, словно проползала мимо, огибая пароход, гигантская змея. Луч прожектора, установленного на корме, скользил вдали от парохода, и там, где он соприкасался с водой, клубился туман, как будто испарялась вода под лучом гипотетического гиперболоида.
      За спиной Дима услышал чье-то осторожное дыхание.
      - Эй, - раздался голос. - Ты что тут делаешь?
      Торопливо расстегнув ширинку, Дима принялся мочиться в шпигат.
      - Не утерпел, - пробормотал он невидимому в темноте собеседнику.
      - Как ты на палубу попал?, - спросил тот.
      - Через дверь. Я тут новенький. Ну, гальюн искал, а оказался на палубе.
      - Пойдем, дружок, - мягко попросили из темноты.
      - Я закончу, если ты не против, - предложил Дима. - Или собираешься меня оштрафовать за загрязнение окружающей среды?
      - Моча и пепел, - произнес голос за спиной. - все, что остается от удовольствия. Значит, самое чистое. Только вот в чем проблема. Все двери, ведущие на эту палубу, к этому часу запираются надежными замками.
      - Значит, один был не такой уж надежный.
      - И еще - на палубе сейчас может находиться только дежурная команда.
      - Я же не знал.
      - И последнее. На судне нет новичков...
      В воздухе, как ночная птица, промелькнул кулак. Дима успел отклониться в сторону, и кулак с глухим стуком врезался в вертикальную стойку ограждения.
      - Попробуй еще разок, - предложил Дима, гордый тем, что увернулся от удара.
      - Пожалуй, я не стану тебе мешать, - прозвучал из темноты миролюбивый голос. - Ты писай, писай. Писай, не стесняйся.
      * * *
      - Не вижу никакой связи, - удивился Паша. - При чем здесь документы, которые из сейфа увели, и чисто-конкретно наши внутренние разборки?
      - В субботу какое число? - как бы между прочим поинтересовался Саид. Ты газету читал?
      - Какую газету? - еще больше удивился Мореход.
      - В субботу - собрание акционеров Электролампового завода. Объявление печатали.
      - Ну?
      - В субботу - открытие, отчет правления и всякая там бодяга по регламенту. Заседание продлится два дня и закончится торжественной частью. Будет коктейль. Из верных источников слышал - только это между нами - в морге хранится до поры до времени огромная глыба льда, из который народный скульптор с задумчивой грузинской фамилией Бзднулия к банкету вырубит медведя. Ледяной медведь будет держать в ледяных лапах ледяное же корытце с зернистой икрой...
      - По-моему, ты чего-то недоговариваешь, - заметил Паша. - А вдруг икра окажется паюсной?
      - Тебя не проведешь, - вздохнул генеральный директор Электролампового. Перед банкетом, часа за два, чтобы акционеры успели переодеться в вечернее, состоится голосование. Выберут правление. Людей, которые станут хозяйничать на заводе ближайшие четыре года.
      - Кажется, я начинаю догадываться, - признался Паша. - Документы, "свистнутые" из сейфа, и голосование - как-то связаны?
      - Свистнуты, Паша, и свистнуты - ой! - как не вовремя. Достаточно будет предъявить их, буквально перед самым голосованием, и завод - твой. А, значит, и город.
      - Я чувствовал, чувствовал! - Паша стукнул кулаком по столу так, что у того сломалась ножка, и поднос с грохотом упал на пол.
      В каюту вскочил охранник, но Мореход раздраженно махнул ему, чтобы тот убирался.
      - Саид, я одного не пойму, - продолжил Паша, но уже не так эмоционально. - Документы, акции эти или как их там - они ведь чисто конкретно на кого-то записаны? Тут не "лопатник" выначить из кармана, в котором боны незасвечены пользуйся! Ну, взял кто-то документы из сейфа, да как он ими воспользоваться сможет? Я тех "актеров" из театра хоть сейчас на судно доставлю, и если документы у них - вытрясу. Но что дальше...
      - В этом-то вся проблема, - покачал головой Саид. - Поэтому их нельзя трогать, пока не выясним, каким образом они собираются воспользоваться документами, украденными из сейфа Трупина. И - конкретно: что они сделали с документами? Может, с собой везут, во что я не верю. Надежнее - по почте или с курьером. Или - подставное лицо используют? Так что тут осторожненько надо - не за дыхалку брать, а так, гуманитарно, провентилировать вопрос. Прямо от тебя к ним поеду, попробую договориться. Дешевле будет заплатить. Дешевле будет, если я ПЕРВЫМ с ними договорюсь.
      - Но документы точно у них? - переспросил Паша.
      - Ой, не знаю, - устало вздохнул директор. - Я сейчас как та собака: след взял, а вот тот ли это след, или просто телега проехала...
      - Значит... - Значит, у нас теперь два выхода, как из кинотеатра. С одной стороны, надо следить за этими, как ты их назвал, трюкачами...
      - Артистами.
      - Какая разница? Пока акции не нашли своего хозяина, хозяин сам станет их искать.
      - Любите вы, азиаты, туманно выражаться, - засмеялся Паша.
      - Потенциальные хозяева завода одну команду уже прислали, куда уж яснее.
      - С этими-то я быстро разобрался.
      - Вряд ли они успокоятся. Будут еще люди. С пистолетами, автоматами, а, может, даже на танках, - Саид тоненько засмеялся. - Грязи они не побоятся.
      - Я тоже не побоюсь, - Паша-мореход оскалился. - "Варягов" беру на себя, будь спокоен. А ты - разберись с "покупкой" - что там они задумали? У нас все получится.
      - Что - получится?
      - Электроламповый станет нашим. А об остальном - договоримся.
      - Звучит многообещающе. Только...
      - Только?
      - С чего ты решил, что я договариваться пришел? Я только предупредить хотел, раз мы друзья.
      * * *
      Капитан милиции Комаров завел двигатель повидавшего виды "козла" и некоторое время прислушивался, как нарастает гул набирающего обороты движка. Потом решительно повернул обратно ключ зажигания, и мотор смолк.
      - Нет, так не годится, - пробормотал он сам себе.
      Площадь перед театром была пуста, только возле фонтана, что в центре, наблюдалось шевеление. Там давно уже обосновались попрошайки, попадающие в их город в основном с поездов из Азии.
      "Почему не устроили засаду? - продолжал размышлять капитан Комаров. - Ни для кого в управлении не секрет, что жестокая перестрелка, в которой схлестнулись, вот на этом самом месте, местные бандюки и заезжие из Москвы, связана еще с несколькими убийствами криминальных авторитетов. Что происходит? Передел города?" Капитан был против передела. Не потому, что любил местных бандюков. Но на своем участке он смог с ними договориться. И хотя прекрасно знал сколько и кому отстегивают коммерсанты (барыги по определению), вернее, вместо них граждане (так как бандитские проценты включались в стоимость товара), считал, что организованная преступность - лучше неорганизованной.
      Когда вдруг прокатилась волна изнасилований, он попросту, по разным причинам закрыл несколько продуктовых магазинов, сауну и малое "Закрытое общество на акциях (паях)" (ЗОНА и маленькое "п") по производству газированных напитков. Через пару дней деловые люди через осведомителей заверили, что группа школьников (блин, пацанов), совершивших те преступления, поймана и, главное, наказана. Каким образом наказана, братва уточнять не захотела, но изнасилования, в корне, пресеклись. И, вообще, на улицах с подростковыми правонарушениями стало не в пример спокойнее.
      "С другой стороны, часто стали пропадать одинокие старики, вроде - как уезжать к родственникам, - задумался капитан. - И квартиру продадут, и документы на продажу по всем правилам оформят (хотя старики ни хрена по правилам сами оформить не сумеют), и записку соседям оставят, мол: обоснуемся на новом месте, так сразу новый адрес вам и сообщим... А потом вдруг несчастный случай... Тот в бане угорел, этот поганых грибов обкушался. Вот, к примеру, Яша, Яков Ильич, с которым они вместе уже восемь лет личных собак выгуливают... И псы постарели, и из компании собачников кое-кто поумирал. Но Яша - этот крепкий, даром что инфаркт перенес. И пес у него Борис - славный. Так вот, здрасьте: уехал Яша к свойственникам под Елец, а Бориса забыл... И бегает пес Борис один по двору. По помойкам пес шастает...
      * * *
      - Стало быть, ты собираешься все эти свистнутые акции вернуть хозяину? недоверчиво переспросил Паша-мореход, провожая гостя на палубу. - А почему - не рабочему классу, блин, мужикам - или ты народ не уважаешь? Вроде как Стенька Разин или Робин Гуд? Зачем ты рискуешь? Мы могли бы договориться. А верни ты Электроламповый народу - тебя куда-нибудь изберут. Ха! Представь, Саид, будешь мэром Нововладимира. Если доживешь. Но почему ты, как последний холуй - Паша не на шутку разгорячился, - когти в кровь рвешь, чтобы вернуть собственность этим маклакам? Сам ведь знаешь, как приватизировали Электроламповый. Вагон водки, и все акции - их!
      - Вот именно, - кивнул Саид. - Ты поручишься, если власть на заводе вернется к тем, кто там работает, они снова не продадут завод за вагон водки?
      - Но я-то - не продам, - Паша постучал себя кулаком по груди. Правильно, не мечи бисер, сожрут вместе с отрубями, да еще руку укусят. Но разве среди нас, авторитетных, не найдется такого, кто бы дело поставил?..
      - Сколько людей на Электроламповом работают? - спросил Саид, когда они вышли на палубу.
      - Считай, полгорода. Может, теперь чуть меньше.
      - Куда они пойдут работать потом, если хозяином кто-то другой станет?
      - Там же работать станут. - удивился Паша. - Про других не скажу, а я никого, если пашет по-настоящему, не обижу. Ну, если хозяином стану.
      - А кому тогда нужны будут твои лампочки? Разве что себе... засовывать?
      - Не понял?
      - Сейчас вся продукция завода закупается. И закупается она благодаря тем самым жирным маклакам, как ты выразился. Хотя не пойму, с чего ты взял, что они краденое скупают. Ну, да дело не в этом. А в том, что как только они перестанут иметь свой интерес в нашем заводе, продукцию для государственных нужд у другого завода закупать начнут. Деньги-то бюджетные. А бюджет - что дышло.
      На палубе было сыро и прохладно. Ночная сырость на реке не сравнится ни с чем, разве что с коньяком. Натурально, восхитительно, старо и вредно для здоровья.
      - Саид, - Паша-мореход развел руками. - но ведь если так... Какая же может быть инициатива? Сидишь на должности - гребешь бабки внаглую. Купил завод - под него заказ. Отсосал у кого надо - получил должность. И так - по цепочке. А как же людям, которые по понятиям жисть стоить хочут? - нарочито простецки заговорил он. - Украл, выпил - и в тюрьму? Это же вы нас глушите!
      - Как говорил один знакомый сантехник, тут не заглушку, тут всю систему давно менять надо было. Это когда, помнишь, в детском саду трубу прорвало и трое детишек заживо сварились. А вместе с ними и воспитательница, которая кинулась спасать.
      - Светлана? Помню, - Паша опустил вниз глаза. - Твоя жена... Ты прости, я тогда на похороны не смог...
      - Главное, корефан, - с деланным весельем сказал Саид, - не попасть на собственные похороны. И если ты сейчас утихнешь, на рожон лезть не станешь, успокоишь местную братву - а я ведь могу шепнуть так, что до Парижа докатится, - "варягов" ты сам выдумал... У тебя появится шанс не попасть... На собственные похороны.
      По шторм-трапу Саид спустился вниз, где его ждал катер.
      - Может, в реку его мокнуть? - спросил подошедший сзади к Паше-мореходу продавец сосисок.
      - Ни в жисть, - Паша отрицательно повертел головой. - Следи, чтобы волос с его головы не упал! А главное - чтобы с тех актеров, что в театре живут.
      Продавец кивнул и по-кошачьи ловко спустился вниз на ожидающий катер.
      * * *
      - Как мы могли, просто затмение на нас нашло! - Семен с несвойстенной ему агрессивностью потряс кулаком перед собой. - Бросили Димку одного! А если с ним что-нибудь случится? Димка сейчас за всех отдувается.
      - В одиночку, - кивнул Ренат.
      - Это ваши похороны, пацаны, - отпарировал "Робин Гуд".
      - Какие еще похороны?!
      - Поговорка такая есть, - пояснил он, - в английском языке.
      - Надо срочно выбраться отсюда. И - к нему на помощь.
      - Хотя бы еще одному из нас удалось выбраться, - кивнул Ренат. - Надо Димыча подстраховать.
      - А я знаю, как, - вдруг сказала Джессика. - Случайно в костюмерной я видела медицинский халат. И шапочку. Беленькую.
      - Ну-ка, поясни.
      Некоторое время, понизив голос, она что-то втолковывала собеседникам. Те внимательно слушали, только Семен перебил ее один раз, спросив:
      - Почему именно ты?
      - Где ты видел санитара с таким пузом? - она ткнула пальцем в Рената. тем более, халатик - женский. Еле еле п... закрывает.
      - Тьфу, - возмутился Семен, не переносивший матерных слов.
      * * *
      Настроение у Паши-морехода было испорчено окончательно.
      Чтобы как-то развеяться, он отправился на кухню, или "камбуз", как называли считавшие себя моряками служащие парохода.
      Паша любил тепло кухни. С тех пор, как учился в Москве, и из общаги попадал к друзьям, которые жили в этом городе. На уютных пятиметровых кухнях "хрущобок" кто-то к полуночи заваривал чай, нет, не заваривал, а совершал обряд, на глаз определяя, когда вода закипит под "белый ключ", а чай был краснодарский с бесценной щепоткой цейлонского... И высушенными лепестками жасмина, собранными в близлежащем парке. Сигаретный дым "Явы" явской висел туманом, и готовили коктейли (кубинский ром, который дешевле водки, газировка из сифона и сок выдавленного лимона с ложечкой сахара. А главное - веточка мяты. Без веточки мяты, конечно, не то. А вот с мятой... "Такие обожал сам Хемингуэй. Когда на Кубе жил, садился в автомобиль, чтобы в Гавану ехать, его закутывали а плед, старенький уже был, а в руки давали стакан в коктейлем. "Мохито" называется. А уж как любил "Мохито" Че Гевара, так и говорить не приходится, и так ясно). И разговоры. Разговоры, блин! От ужения рыбы на блесну спорного наименования "шторлинг" или "шторлинк" (как потом выяснилось, блесна называется шторлек) - до журнала "Плейбой" двадцатилетней давности. О политике, хоть об этом и утверждают те, кто слинял и отрабатывал, не говорил на тех кухнях никто. На кой она нужна, политика? Мы же не какие-то там узники совести были? На ром хватало, а уж на портвейн тем более.
      На камбузе оказалось жарко. Паша-мореход сразу снял пиджак и закинул его на плечо, держась за петельку.
      Подошел шеф-повар. Он выглядел недовольным. Кухня была его владением, и даже хозяин парохода не должен был, по понятиям, вмешиваться.
      Но хозяин - все-таки хозяин - рассудил про себя шеф-повар и нехотя отрапортовал:
      - Семь заказов, только один потребовал лобстера. Впарим ему раков, свеженькие, с затона привезли утром. Остальное - как обычно. салаты, шашлык и рыбное ассорти...
      - Ты смог бы накормить сотню человек? В течение двух дней?
      Шеф-повар немного опешил от вопроса, а потом уточнил:
      - Когда?
      - В субботу. И до воскресенья.
      Брови у шеф-повара поползли вверх.
      - Собрание, конгресс или что-то вроде того. Никаких персональных заказов. Сожрут, что подадут, - успокоил его Паша.
      - Мяса и рыбы хватит, - он задумался на секунду. - Есть еще куры... Если зажарить в гриле их заранее, а потом каждую разделать на четыре порции... С гарниром возникнут проблемы. Картошки хватит, но вот овощей надо много, шеф-повар был похож на архистратига, обдумывающего сокрушительный разгром. Овощи, зелень - занимают много места на тарелке и выглядят аппетитно, - пояснил он Паше. - если будет овощей в достатке, мы справимся.
      - Вот и отлично, готовься, - кивнул Паша. - Закажи, чтобы доставили овощи. Деньги не жалей.
      - Проблема с десертом, - повар жестом остановил Пашу, который собрался уходить. - У нас не хватит десерта на сто человек.
      - Подавай мороженое. С клубникой или вишнями. Можно с вареньем. Я, например, пломбир с абрикосовым вареньем очень уважаю.
      - Я давно просил поставить два новых холодильника. Остальные - забиты до отказа. Мы не сможем сохранить мороженое.
      - Тогда, - поморщился Паша, - приготовь им пирог с черникой и взбитыми сливками... Ну придумай сам что-нибудь!
      И засмеялся, увидев возмущенное лицо шеф-повара.
      * * *
      - Паша, - охранник выглядел растерянным, - тут одного хмыря поймали... Ну, не совсем чтобы поймали...
      - Какого еще хмыря? - переспросил Паша, недовольный, что помешали его размышлениям. - Где поймали? Я же говорил - рыбу во время дежурства не ловить... Постой? Хмыря?! Это что еще за карась?
      - Человек это, не рыба, - пояснил охранник. - Непонятно как проник на судно. Требует встречи с тобой.
      - Хочешь сказать, кто-то пробрался на пароход, его схватили, и теперь он хочет поговорить со мной?
      - Нет, - охранник почувствовал, что дрожит, то ли от сырости, то ли от страха. - Он вырубил одного из наших, отобрал у того оружие, и теперь сидит в твоем кабинете и ждет тебя.
      - Веселенькое дело, - Паша искренне засмеялся. - Всегда мечтал побеседовать с супергероем.
      Супергерой Дима сидел в кресле, нога на ногу. Увидев Пашу-морехода в сопровождении телохранителей, он аккуратно положил пистолет, который до этого держал на коленях, на пол, и ногой подтолкнул в сторону вошедших.
      - Этого достаточно, - кивнул Паша, и, обратясь к телохранителям, добавил, - обыскивать не надо. Такой уж я человек, - он посмотрел на Диму. Доверчивый. Ну, разве не понятно сказано? - спросил у телохранителей.
      Те переглянулись между собой и молча вышли вон.
      - У меня нет другого оружия, - Дима пожал плечами.
      - Выпьешь? - гостеприимно предложил Мореход.
      Перевернутый во время разговора с Саидом столик уже убрали, но на полу остались осколки.
      - Не откажусь, - кивнул Дима.
      - Мне тут подарили, - Паша открыл ящик стола и достал бутыль темного стекла. - Знаешь, что это? Кальвадос. А знаешь, почему кальвадос можно ввозить в Россию только контрабандой? Мудак-чиновник, составлявший перечень крепких спиртных напитков понятия не имел, что такой кальвадос существует. И поэтому не внес его в перечень. Теперь получается, что если ты хочешь производить или торговать в России кальвадосом, надо оформлять отдельную лицензию. Водкой, джином или коньяком - пожалуйста, а кальвадосом - нет! На самом же деле обыкновенная яблочная самогонка.
      - Может, чиновник вовсе не мудак? Он хотел сохранить стратегически важный продукт. Ведь яблоки очень полезны для здоровья, - возразил Дима.
      - Особенно для зубов, - уточнил Паша-мореход.
      Они выпили по стаканчику и ощутили, как отступила промозглая ночная сырость, пронизывавшая пароход и его команду.
      - Я пришел, чтобы... - начал Дима. - Это подождет. Сначала я хочу узнать, как ты сюда пробрался? Сигареты свои курить будешь? Или, хочешь, американские? Правда, извини, без акцизной марки. Но ведь это не влияет на их вкус? У меня весь товар забирает Адидас. И курит, заметь, только эти, безакцизные. Говорит, моральное удовольствие получает, когда превращает бюджет государства в пепел. Не патриот, - Паша покачал головой. - Ой, не патриот, он всегда таким был, еще когда на "чухасы" производства швейной фабрики "Красный цеховик" импортные лейблы пришивал.
      - Но то, о чем я хочу с тобой поговорить - важнее, чем...
      - Хорошо. Мы ведь никуда не торопимся, - Паша разлил еще по одной. Успеем все обсудить.
      - Люди, которых ты расстрелял в джипе, не имеют никакого отношения к разборкам в городе.
      - Мне это уже известно, - спокойно подтвердил Паша.
      - Они искали нас... Меня и моих друзей.
      - И это я знаю. Вот только не знаю, как ты проник на пароход.
      - И ты знаешь, почему они нас искали?
      Паша кивнул.
      - Может, тебе известно, что у нас нет того, что они ищут? Никто из нас не убивал Трупина, и никто не грабил его сейф.
      - А как ты докажешь, что акции Электролампового завода не у кого-нибудь в сумке из твоей команды?
      - Мы готовы отдать тебе все свои сумки, - Дима выдохнул и залпом выпил. - Хотя у нас их нет. Что-то уже на дне реки, что-то вообще неизвестно где.
      - Верю, - Паша был очень серьезен. - Но что тебе надо? Неужели ты рисковал шкурой, чтобы только сообщить, что никого не мочил и не крал? Я ведь не прокурор и не исповедник.
      - Один из тех, кто сидел в джипе, из тех, кто охотился на нас - у тебя?
      - Ну и что?
      - Мне нужно, чтобы ты его отпустил. И он расскажет людям, которые его наняли - мы тут не при чем.
      - А эти люди поверят? - иронично усомнился Паша.
      - Сделай так, чтобы они поверили.
      - С какой стати?
      - Тебе это выгодно.
      - ?
      - Если нас убьют и не найдут - а они не найдут! - того, что ищут, то решат, что ЭТО - у тебя. Или у кого-то из твоих компаньонов, вместе с которыми ты делишь город.
      - Ну и что?
      - Они убьют вас всех, чтобы добраться до цели.
      - Пока получилось наоборот.
      - Брось ты! - пренебрежительно махнул рукой Дима. - Этот джип с вооруженными людьми предназначался только для того, чтобы захватить нас троих. Когда они, заказчики, решат, что теперь им надо иметь дело с тобой, или со всей вашей мафией, не волнуйся, пришлют покруче. Или у тебя тут в трюме припасена ракетная установка "земля-воздух-земля"?
      - Дело так далеко зайдет? - иронически поинтересовался Паша-мореход. - И откуда ты узнал про зенитную установку?
      - А что им стоит взорвать пару-тройку заводов и пароходов вместе с их владельцами в вашем Нововладимире?
      - Абсурд!
      - От абсурда слышу.
      Паша засмеялся. Потом резко смолк. Посмотрев в глаза собеседнику, он коротко спросил:
      - Как?
      - Как я проник на твою территорию? Можно прямо с реки забраться. По лесенке. Раз ступенька, два ступенька...
      И Дима объяснил, как он влез на палубу.
      - Кто тебе это сообщил? Кто из моих людей рассказал, что можно пробраться на пароход таким макаром?
      - Нет уж. Я же не стукач. Да и какая разница? Один сварочный аппарат, и никто не пролезет, никаким макаром. Пусть тот, кто заработал на этом свои деньги, с этими деньгами и останется.
      - Согласен. И, знаешь, почему?
      - Хоть убей!
      - Не мешало бы. Но ты из тех парней, мне почудилось, кто считает, что есть что-то поважнее жизни. Друзья, скажем, честь, или... женщина. Ерунда! Поважнее жизни нет ничего... Каждое утро сам себе это твержу, прежде чем открыть глаза.
      - Как же мы решим нашу маленькую проблему? - напомнил Дима.
      - А - никак. В смысле - по-джентльменски.
      - Как это?
      - Ты меня попросил - я сделаю. Чего бы мне это ни стоило.
      А я тебя попрошу...
      - "Чего бы мне это ни стоило" - я не согласен, - проявил неожиданную рассудительность Дима. - Цену определим заранее.
      * * *
      "Нет, - решил капитан Комаров, - какое-никакое малое предприятие снова закрою, а Якова Ильича верну. Нельзя псу Борису без хозяина обитаться.
      Но не это, не это сейчас главное! - вернулся к исходной мысли капитан. Если тех мужиков в театре руководство решило как бы охранять, то зачем охранять именно в театре? Здание огромное, подходов к нему - тьма! Проще - в КПЗ бы заперли - и все дела. Ни риска, ни дополнительных сотрудников на дежурство посылать".
      Снова, ой, снова отвлекли его мысли о Якове Ильиче и дебошире-пьянице Пузикове, регулярно плюющимся с балкона на головы соседей по дому и даже совершенно посторонних граждан. Может, оттого, что капитан не умел сосредоточиваться на главном, никогда не стал бы он майором. А вот майор Голиков, некогда служивший под его началом, уже полковничью должность занимает.
      Единственная надежда - сержант Леха. Своих детей у капитана не было, и Алешка из соседнего подъезда казался ему продолжателем дела, вроде как учеником, которому он передаст секреты мастерства. Вроде... вроде, как Страдивари, расскажет про свои скрипки. А пока пусть Леха улицы потопчет, думал капитан, - оперативного опыта наберется. Время настанет, мы его дальше учиться пошлем. Еще посмотрим, кто раньше: Голиков, или Леха полковником станет...
      А может, вовсе не в передаче тайн мастерства закавыка, а в том, что до армии Комаров был влюблен в красивую девочку Нину из соседнего двора. Но Нина из армии его не дождалась, как это часто случается с красивыми девочками, и когда Комаров демобилизовался, она была уже замужем и с сыном Алешкой.
      Опять посторонние мысли отвлекли капитана.
      "Посижу-ка я машине, - решил он для себя. - Вход в театр - как на ладони. Сержант молодой, зеленый, да и напарник у него - одного поля ягода. А вот если что затевается, мне отсюда полный обзор и преимущество, как на главенствующей высоте".
      Когда Алешка подрос, отслужил, он сам попросил дядю Колю устроить его работать в милицию.
      Рядом, почти бесшумно, остановилась иномарка. Из нее вылез пассажир и направился к "козлу", в котором сидел капитан. Комаров узнал директора Саидова.
      - Родной милиции! - Джабраил Саидов шутливо взял под несуществующий козырек. - Охраняем?
      - А то, - согласился капитан.
      - Дядя Коля, ты меня с детства знаешь...
      - Я весь город знаю. И половину его - с детства.
      - Капитан, мне с теми "актерами", которых в театре держат, поговорить надо.
      - Поговори, - капитна пожал плечами. - Они, насколько я в курсе, по-русски разумеют, так что тебе переводчик не надобен.
      - Дядя Коля, мне срочно надо. Пойми, эти люди опасны. Сами по себе неопасны, но у них может находиться то, что разнесет весь город.
      - Взрывчатка? - встрепенулся капитан.
      - Покруче. Документы. Из-за этих документов сцепится, как на собачьей свадьбе, весь наш крутяк. Мочить начнут направо и налево. Бойня будет, дядя Коля. Вот я и хочу успеть договориться, потому что договариваться лучше, чем воевать.
      - Звони начальству. Разрешат - встречайся. Я здесь случайно оказался, мотор заглох, - капитан вздохнул оттого, что приходится врать. - Не мое дежурство.
      - Дядя Коля, разве ты не понял: начальство тоже в деле. Помоги, а? У тебя ж авторитет. Не знаю, кто их там охраняет сейчас, но тебя любой из ментов пропустит. Ты ведь у нас, - директор завода улыбнулся, - главнее меня, главнее мэра. Потому что тебя уважают. И любят.
      - Не проси, - капитан отрицательно замотал головой.
      - Дядя Коля, ты мне всегда помогал! Помнишь, я пацаном стекло мячом разбил, так ты за это стекло сам заплатил. Потому что если б отцу штраф принесли, он бы меня порол три дня.
      - Не надо про отца плохо, царство ему небесное, пусть даже ваше, мусульманское, - строго сказал капитан. - Помню, перед двадцатым партсъездом нам вместе грамоты вручали. Мне - как лучшему участковому, а ему - как ударнику труда.
      - А теперь бы ему, как лицу кавказской национальности... Дядя Коля, так ты поможешь, или нет?
      - Чья машина?
      - Моя машина, - директор недоуменно оглянулся на иномарку за спиной. - А чья же еще?
      - Нет, не эта. Вон, видишь, морда торчит из переулка? Узнаю, узнаю, хоть номер и не видать, но этот разбитый подфарник я вовек не забуду. Это когда водитель спьяну на детскую площадку въехал, а его "отмазали" после. Помощник мэра на этой машине ездит, поверь мне...
      - Слетаются вороны, - хмуро заметил директор. - Надо успеть.
      - Ладно, пойдем, - капитан открыл дверцу. - Попробую тебе помочь.
      - Дядя Коля, я тебе обязан...
      - Не мне, не мне. Алешка счас дежурит, сержант, может помнишь его, хотя он и младше тебя. Вот ты и станешь потом ему, когда он дальше учиться пойдет, стипендию платить. Пя-ять лет!
      - у капитан засмеялся. - Как по статье...
      - На высшее образование денег не жалко, - и директор засмеялся тоже.
      * * *
      Сержант милиции очень любил фрикадельки. Некоторые просто любят фрикадельки, а он - очень. Развернув пакет, который принес капитан Комаров, он увидел, что бутерброд был с фрикадельками.
      В только что заваренный чай он положил шесть кубиков сахара. Сержант любил не только фрикадельки, но и сладкое.
      - Умирает, умирает! - вниз по широкой лестнице, перепрыгивая через ступеньки, сбежал рыжий мужичок.
      Один из той компании, которую ему необходимо было охранять.
      Фрикаделька застряла в горле.
      - Кто там еще умирает? - спросил сержант милиции, откашливаясь фрикаделькой. - Тихо, спокойно, - попытался он обуздать эмоции субъекта.
      - Мой друг, ему плохо! Надо срочно вызвать скорую помощь... - Это который друг? - наморщил лоб сержант. - Который худой и длинноволосый?
      - Нет, другой...
      - А, толстый татарин...
      - Да какая вам разница - толстый он или татарин? - возмутился Семен. Надо срочно вызвать врачей!
      Отрываться от фрикаделек сержанту очень не хотелось, но напарник, как назло, куда-то отлучился. Сказал, что пойдет, проверит здание, а сам теперь, наверняка, где-нибудь дрыхнет.
      - Я потому спрашиваю, толстый он или худой, - нашелся сержант, - чтобы знать, сколько санитаров потребуется его выносить. Татарина - уж никак не меньше четырех человек поднять смогут...
      - Маразм какой-то.
      - Вы, гражданин, поосторожнее со словами, - озлобился сержант. - Я при исполнении, а не маразм какой-то.
      Нарочито медленно он доел фрикадельки, запил чаем, а уж после передал по рации, что одному из подопечных потребовался врач.
      Врача пообещали прислать.
      - Пойдем, посмотрим, что там с твоим другом, - вздохнул сержант и стряхнул крошки с подбородка.
      - Вас ведь охранять поставили, а не сторожить нас, - возмущенно пробормотал Семен.
      Он побаивался этого двадцатилетнего паренька с пустыми глазами и автоматом на груди.
      "Дали бы мне в таком возрасте оружие и неограниченную власть над людьми, у меня бы тоже стал такой взгляд, - убеждал себя Семен, пока они шли в зрительный зал. Фашисты тоже были по большей части двадцатилетние и с автоматами".
      - Подожди, а где остальные? - недоумевающе спросил сержант, увидев лишь Рената, лежащего на спине, и очкарика, который делал вид, что щупает пульс.
      Они расположились на сцене театра.
      - Вы - врач? - очкарик уставился на милиционера.
      - Я?.. - он несколько озадачился. - Разве похож?
      - Необходимо сделать укол прямо в сердце, а иначе он откинет копыта, продолжал очкарик наглым голосом. - Справитесь?
      - Я...
      - Ну да, прямо в сердце, - снова уточнил очкарик. - Резко так, одним движением, как ножом ударить.
      - Только в кино такое видел, - признался сержант растерянно. "Криминальное чтиво" называется.
      - В кино все видели, - покачал головой "Робин Гуд". - Тогда где же врач?
      - А вот и они, - облегченно вздохнул милиционер, услышав, как хлопнула парадная дверь.
      И прогремел выстрел.
      Сержант побежал.
      Он бежал по проходу между рядами кресел к выходу из зала, а за первым выстрелом последовал второй и третий...
      Поперек входа в театр, там, где в лучшие времена стояла перед премьерой билетерша, лежал человек в форме милиционера. Ногами он упирался в дверь, мешая ей закрыться.
      - Товарищ капитан! - сержант на мгновение склонился над ним. - Дядя Коля, - по-детски испугано позвал он...
      Капитан молчал, только еще блестел в свете электрической лампы мертвый глаз. На месте другой глазницы зияло пулевое отверстие.
      - Убью! - заорал сержант, выбегая на улицу.
      * * *
      Площадь перед театром просматривалась даже ночью, в свете оставшихся целыми фонарей. Сообщество нищих, устроившее жилище из коробок в чаше неработающего фонтана, металось длинными тенями.
      - Где?! - задыхаясь не от бега, а от ненависти, спросил сержант.
      Бомжара только закрыл голову руками, сидя на корточках. Что-то отдаленно похожее на женщину спряталось в коробку из-под холодильника "Стинол". Целая орава чумазых детей, округлив от страха рты, смотрела на сержанта.
      - Дядя, это ты меня хлебом кормил? - вдруг спросил один из них. - Я по-омню... Там еще мясные шарики внутри были...
      - Дядя, дай хлеба, - заорали остальные дети так громко, что их бомжиха вылезла обратно из коробки.
      Нищий перестал закрывать голову руками и поднял глаза на сержанта.
      - Ты ищешь того, кто стрелял? - спросил он, щуря и без того заплывшие веки.
      Сержант кивнул и проглотил слюну, чтобы смочить пересохшее горло.
      - Нельзя говорить, кто стрелял, - бродяга покачал головой. - БМЖ не должен такого говорить... бомжачка мокнуть, все равно что кошку раздавить, только тормозного следа не будет.
      Сержант оглядел площадь. Кроме сообщества нищих на ней никого не было. Даже кошки, хотя какая тут польза от кошки?
      Капитан Комаров. Дядя Коля.
      Когда-то младший лейтенант Комаров, или участковый Комар, отправил его отца на зону, где тот и сгинул. Мать перестала ходить с синяками и разбитыми губами, и ради одного этого сержант, а тогда еще пацан, был готов отдать жизнь за дядю Колю. И он всегда будет помнить, как участковый пригласил их всех, его, мать, сестренку - в гости. Всю ночь перед этим мать что-то гладила, зашивала, штопала. А таких вкусных фрикаделек, как приготовила мама дяди Коли... Нет, это была просто фантастика. Тем более, в тот день он попробывал фрикадельки впервые в жизни.
      После армии дядя Коля помог ему с работой. Жизнь налаживалась, и к зиме сержант собирался приобрести автомобиль. Он уже присмотрел пятилетнюю "Хонду"...
      - Послушай, - обратился сержант. - Ты пойми, убили милиционера... Ты же не дурак...
      - Ой, дурак, дурак, - покачал головой без определенного места жительства. - При советской власти был кандидатом наук. Тогда еще размножался такой вид - ученые. И даже лауреаты премии ленинского комсомола. А теперь я просто мразь... Но! - и с лица его исчезло испуганное и глупое выражение, - Ты однажды накормил моего ребенка. И поэтому я скажу тебе, убили не только мента. Мента вовсе не хотели убивать, просто он оказался рядом.
      А убили, - бомж пальцем указал в темноту ночи, - большого человека, директора лампочного завода. Вон он лежит, у фонтана... Три дырки, и все в голове, как у гималайской скульптурки, что сидит на корточках. И я видел, кто стрелял... Но я только тебе это скажу, никому больше.
      * * *
      Машина "Скорой помощи" приехала через десять минут после стрельбы. Ренату сделали укол в ягодицу, и фельдшерица заметила, что его состояние не вызывает никаких опасений. Впрочем, она подозревала, что и до укола опасений никаких не было, но только не хотела этого говорить при молоденьком враче Василии, который пока еще относился к каждому вызову с особой серьезностью.
      Капитану Комарову медицинская помощь уже не требовалась, как и директору Электролампового завода, чей труп обнаружили чуть позже, разметав картонные коробки нищенского поселения. Следом за "Скорой помощью" приехал пикап, перевозивший трупы. Пикап прождал у здания театра до утра, так как тела мертвых милиционера и бизнесмена не трогали, пока не приехало поднятое среди ночи высокое начальство. Побывал даже губернатор в паре с мэром, и губернатор позже сообщил заспанной ведущей программы новостей местного телевидения, что хоть и возвращается в областной центр, но оттуда будет следить за расследованием и, больше, берет это дело под личный контроль.
      Интервью смонтировали и выпустили в эфир аккурат в дневном блоке, так что зрители смогли почувствовать облегчение.
      Перед камерой губернатор говорил:
      - Это наглый вызов власти, порядку, государственности, - сказал губернатор. - Мы накажем бандитов. Мы найдем их и призовем к ответу в любом месте и в любое время, где бы они ни прятались, пусть даже в сортире.
      - Сильно сказано, - похвалил губернатора Паша-мореход, догадавшийся, кого цитирует выступающий. - По-русски это называется - задавим на параше.
      Созданная на скорую губернаторскую руку бригада по расследованию убийств не нашла времени посмотреть дневной выпуск новостей. Их занимали другие вопросы:
      а) какое отношение имеет расстрел директора Электролампового завода и капитана милиции к недавней бандитской разборке возле здания театра?
      б) где находился Д. Саидов перед тем, как приехать в театр, и почему у него были мокрые ботинки?
      в) каким образом связан разгул преступности с предстоящим собранием акционеров Электролампового завода (вопрос задан губернатором лично и находится под его контролем).
      И, наконец, масса мелких, оперативных проблем, начиная от установление личностей находившихся в театре граждан, выдававших себя за актеров, и временно задержанных, вплоть до снятия отпечатков пальцев с ручки парадного подъезда и определения, из какого оружия были застрелены потерпевшие. Предстояло еще подготовить приличный гостиничный номер для "важняка", который приезжал в понедельник из Москвы в связи с этим делом.
      И еще - куда, черт побери, куда подевался дежуривший сержант с автоматом!
      ВСЕ ПЕРЕКАТЫ, ДА ПЕРЕКАТЫ
      Незнакомая медсестричка, возникшая одновременно с бригадой "скорой помощи", некоторое время побродила по приемному покою местной больницы, сердобольно поправив грязную повязку на голове бомжа, получившим по репе прикладом во время "зачистки". Когда строгая старшая медсестра заметила это и спросила, кто такая и откуда, девушка, потупив глазки, сообщила:
      - Нас на практику прислали, разве вас не предупредили? Десять человек. А я решила прямо сегодня прийти, чтобы освоиться.
      - Разместились нормально? - поинтересовалась старшая медсестра. - Десять человек - много. От силы четырех, остальные поедут в Камышевск, Задимитровск и по всему району... Кстати, если у тебя кипятильника нет, я дам. А знаешь, после дежурства найди меня, комната есть свободная... Все же лучше, чем в бараке. Теперь марш, надо противостолбнячную ему сделать, - и она мотнула головой в сторону разбившего лоб местного попрошайку.
      * * *
      - У нее комната свободная потому, что сын в Чечне погиб, - пояснил неслышно подошедший сзади молодой и рыжий врач Василий.
      - Ты ее не бойся, - он с любопытством посмотрел на новенькую, в коротеньком белом халатике и с острыми беззащитными коленками.
      - Старуха только с виду сердитая. А так - классная тетка.
      Давай, - он заметил, с каким ужасом практикантка смотрит на бомжа, давай, я его сам от столбняка привью. Ничего, со временем привыкнешь.
      Наблюдая, как врач делает укол, Джессика глубокомысленно заметила:
      - Великое дело - прививки. У нас в школе была косоглазая девочка, так это ни в какое сравнение не идет с полиомиелитом.
      * * *
      Темень была такая, что свет фар случайного автомобиля ослепил Диму до боли в глазах. Площадь перед театром была пуста, только в нагроможденных возле неработающего фонтана пустых картонных коробках наблюдалось некоторое шевеление.
      "Бомжи, наверное", - проницательно подумал Дима.
      "Случайный прохожий, - мудро рассудили бомжи, устраиваясь поудобнее перед сном. - Не опасен".
      Площадь перед театром была выложена брусчаткой еще в дремучем году, и за столетие камни так притерлись друг к другу, что стук каблуков передавался от одного булыжника другому, как будто пела капелла.
      - Тс-с, тс-с, - раздалось из темноты.
      Дима остановился.
      - Сюда, сюда, - темная фигура призывно махнула рукой.
      В ночи фигура была похожа на нечто неопределенное. Под нечто неопределенное, при ближайшем рассмотрении, маскировался продавец сосисок.
      - Ну, как? - спросил продавец. - Удачно? Ты договорился с Мореходом?
      Диме показалось подозрительным такое участие.
      - О чем? - Дима изобразил себя недоумевающим.
      - Ну, какой у него план? - спросил продавец. - Как вы решили поступить с теми акциями Электролампового завода?
      - Первый раз слышу про какие-то там акции, - Дима пожал плечами. - Тем более Электролампового... А какие лампы бывают, кроме как электро?
      - Керосиновые бывают, - нетерпеливо напомнил продавец сосисок, - но это к делу не относится. Хозяин... в смысле сам знаешь кто, поручил мне быть вроде как связным...
      - У меня нет хозяина, тем более Сам-Знаешь-Кто, - Диме захотелось побыстрее отвязаться от назойливого сосисочника.
      И тут загремели выстрелы.
      Кто-то стрелял у парадного подъезда.
      - Так я и знал! - крикнул продавец сосисок и метнулся в темноту вороньим крылом. - Так я и знал!!! - донеслось из темноты.
      Дима очень захотелось убежать подальше. За последние дни выстрелов в его жизни было предостаточно, и он уже испытывал к ним инстинктивную неприязнь.
      Но стреляли у самых дверей театра, а там, внутри, находились его друзья. И хотя он, безоруженный, вряд ли мог остановить стрелявшего, выбора, похоже, у него не было.
      Что есть духу он бросился вперед.
      Но успел пробежать лишь несколько метров, когда почувствовал сильный толчок, словно со всего размаха наткнулся на неподвижную преграду, а потом, спустя еще какое-то мгновение, острую боль в плече. Спотыкаясь, сделал шаг, другой, пока не упал. Он даже не понял, откуда прилетела пуля - то ли от дверей театра, где продолжали греметь выстрелы, то ли из темноты, куда бросился бежать продавец "горячих собак", в смысле - сосисок в тесте...
      * * *
      - Ах вы нары, нары, нары, нары жесткие мои! - пропел "Робин Гуд", привычным движением подложив под голову локоть. - Лепота! Это вам не Бутырка, когда поочереди спать. Провинция!
      Люблю сидеть в провинции. Кошарь бы с воли получить, и вся жизть в алмазных брызгах... Да вы устраивайтесь, пацаны, - по свойски предложил он Семену и Ренату, переминающихся с ноги на ногу посреди камеры предварительного содержания. - Местов свободных удивительно много, только вон, одно всего и занято, - он указал на спящего на нарах мужчину. - а то бы вам с интеллигентским рылом непременно у параши досталось бы.
      - Чего? - Ренат подошел к нему, взял за ворот, на вытянутой руке, без видимого напряжения, поднял с лавки и держал над полом, пока "Робин Гуд", перебирая в воздухе ногами, не начал задыхаться. - Чего? - переспросил он.
      - Пошутил я! - заорал "Робин Гуд". - Шутканул!
      Ренат разжал пальцы и "Робин Гуд" рухнул вниз.
      - Прямо - и пошутить нельзя, - проканючил он. - Законов таких нет, чтобы с товарищами нельзя было пошутковать.
      - Да перестаньте вы! - одернул его Семен. - Хватит вязаться ко всем!
      - Все, молчу, молчу, - "Робин Гуд" поднял вверх обе руки. Его хватило минут на десять. В течение этого времени было слышно, как кряхтит Ренат, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой шконке, и вздыхает, сидя на краешке нар, Семен. Он же первым и нарушил тишину:
      - Нас ведь не имеют право задерживать больше чем на три часа? - спросил он, ни к кому не обращаясь.
      - Ага, - поддакнул "Робин Гуд". - И по почкам бить нас нельзя. Однако...
      - Что - однако?
      - Сам видел, какой шухер начался? Ясное дело - утром целый автомобиль людей угрохали, ночью - мента и бизнесмена заодно. Такое дело раскрывать надо, а то полетят погоны шелестя, как листья с ясеня...
      - Но мы-то при чем? Не мы же убивали? Наоборот, это нас хотят убить, Семен замолчал, и подозрительно оглядел сокамерников в том числе и незнакомого им сладко посапывающего ухоженного джентльмена в дорогом адидасовском спортивном костюме.
      За все время мужик в спортивной одежде даже не пошевелился.
      - Нет, ну - максимум три дня? - с надеждой спросил Семен.
      - А адвокат нам положен?
      - Я сейчас объясню, что нам положено, - с готовностью предложил "Робин Гуд". - Все убийства на нас спишут. Вот что нам положено, за штанину вложено.
      - Как это спишут? Я не собираюсь себя виновным признавать.
      - Твои проблемы, - "Робин Гуд" пожал плечами. - Сначала бить будут, потом в пресс-камеру сунут, где, не исключаю, изнасилуют с особым цинизмом, буднично перечислил он. - Изнасилуют, вероятно, несколько человек. И, знаете, господа удавы, почему они с вами так поступят? Вы - люди гордые. В том смысле, что людьми себя считаете. Вроде как - мы налоги платим, спим спокойно, законов не нарушаем, разве что дорогу в неположенном месте изредка перебежим... А посему - милиция должна нас охранять, в том смысле, что работать на нас, честных обывателей. Да ни хера они вам не должны! Они своему начальству должны, а не вам. И от вашего упорства, господа, вашей гордости, напрямую зависит их личное благополучие. Нет, я во всем сознаюсь, что не спросят, - заключил он. Раз попал в мясорубку, прикинься фаршем. А там, глядишь, годика через полтора-два, когда до суда дело доведут, оно и развалится - за недостаточностью улик. Или недоказанностью преступления.
      Главное - адвоката найти, который в суде свои концы имеет...
      Кто имеет, тот и разумеет.
      - Я не доживу до суда, - тихо признался Семен.
      Настолько тихо и искренне, что Ренат резко поднял голову, а человек в спортивном костюме неожиданно проснулся.
      - Да брось ты, кореш, - всплеснул руками "Робин Гуд". - Я тебя научу, как вести, и все "хоккей" будет. Главное в тюремной жизни - гигиена. И чисто физическая, и моральная. Чтоб от тебя не воняло. Ну и, конечно, как сказал классик, не верь, не бойся, не проси... Сдохни, а не охни.
      - Я не боюсь, я не из-за тюрьмы не доживу... - начал Семен, и уже собирался продолжить, как вдруг, вместо слов, только беззвучно несколько раз открыл и закрыл рот, словно зевнул, лицо его приобрело синюшный оттенок, и он свалился на пол.
      - Сэм, что с тобой! - к нему кинулся Ренат.
      Семен не подавал признаков жизни.
      * * *
      В ноздри впивался запах мочи, грязного белья и немытого человеческого тела. Дима попытался приподняться, но от острой боли закружилась голова, и он на мгновение "провалился". Когда пришел в себя, почувствовал, что сверху навалился кто-то дурно пахнущий, и, зажимая вонючими ладонями ему рот, шепчет:
      - Тихо, дядя. Тут "мусор" бешенный, он тебя убьет, если услышит.
      Дима понял, что он лежит внутри здоровенной коробки, в какие пакуют холодильники, а рот ему зажимает подросток. В темноте театральной площади, за картонной стенкой, отделявшей его от действительности, слышался нервный разговор, потом разговор смолк.
      - Эй! - Дима почувствовал, как его за ноги выволокли из коробки, где он прятался, и снова потерял сознание.
      * * *
      - Человек помирает, человек помирает! - заголосил "Робин Гуд" и принялся колотить кулаками по железной двери. После некоторого раздумья сокамерник в дорогом спортивном костюме решил проснуться и присоединился к "Робин Гуду".
      Ренат тем временем сидел на корточках рядом с Семеном, подложив ладонь тому под затылок.
      То ли удары кулаком о дверь сокамерника в "адидасе" оказались громче, то ли вдвоем им удалось произвести больше шума, но вскорости в коридоре послышался окрик:
      - Отойти от двери! Все к стене, чтоб видел!
      Дверь приоткрылась, в образовавшейся щели появилась рука, которая подергала, проверяя, решетку, которая, помимо двери, преграждала выход из камеры.
      Привычным движением Адидас подошел к стене камеры, поднял вверх руки, развернув кисти наружу так, чтобы было видно - в них он ничего не сжимает. После некоторого замешательства остальные сокамерники последовали его примеру, только Семен остался лежать на полу.
      - А этот?! - крикнули через решетку. И с издевкой уточнили, - Особое "Приглашение" нужно?
      - Умер человек, - сообщил Адидас. - Уже - "пригласили"...
      - Эта... Того... - в коридоре возникло замешательство, но потом грозный окрик приказал всем оставаться с поднятыми руками - лицом к стене. После окрика замешательство продолжилось.
      - Передай куму, - произнес Адидас каким-то особым тоном, - пусть к лепилам мужика оттащит. Может, еще не совсем человек деревянный пиджак примерил.
      - Еще не встретился со своей собакой, - неожиданно робко поправил "Робин Гуд".
      - Какой еще собакой? - не понял Ренат. - При чем здесь собака? недоуменно переспросил он.
      - Так принято говорить. Не - сыграл в ящик или - дал дуба. А культурно. Кто при встрече обрадуется тебе больше всех, а, бля? Даже на том свете? Только собака. А подыхать стоит только затем, чтобы тебя кто-то ждал. Это я в книжке прочитал, - скромно признался он. - Твою субстанцию - первой и искренне обнюхает твоя собака... Та самая, о которой ты, может, еще и не подозреваешь. Что она у тебя есть.
      - Вроде комиссара в грязной буденовке? - уточнил Адидас. - Который молча наклоняется, когда копыта отклячишь?
      - Во-во... Лирика, блин...
      - Разговоры прекратить! - гаркнули из-за решетки, и послышался звук отпираемого замка. - Руки на стену.
      - Выверни, выверни кисти и растопырь пальцы, - зло прошептал Адидас, обращаясь к Ренату, - так, чтобы они видели - в руках ничего не прячешь, - и он неуловимым коротко мотнул головой, обращая внимание на свои ладони, прижатые тыльной стороной к стене. - А то нонешние комиссары страсть как осторожные и подозрительные. Вдруг, матрена едрена, у тебя незарегистрированный патрон в кулаке зажат, а то и два грамма кокаина...
      И он весело хихикнул.
      * * *
      Джессика тихонько открыла дверь, напоследок оглянувшись - не заметил ли кто? В это время с воем подъехала машина "Скорой помощи".
      - Помоги, братишка, пардон, сестренка, - попросил водитель, открывающий заднюю дверь. - Похоже, у нас сегодня в морге еще на два места претенденты есть. - Хватай за носилки спереди, а то фельдшера радикулит скрутил.
      - На ДВА места? - машинально переспросила Джессика, увидев, что на носилках лежит всего один человек. Да и откуда там второму взяться? - Почему на два?
      - Сейчас подвезут и второго, - пояснил, ухмыльнувшись, шофер. - У того пулевое ранение. А наш - он выдвинул носилки, - сердечник. Свеженький, прямо из тюрьмы, как из бани. На него даже дела завести не успели, вот к нам и сплавили. И никакой крови, а где же розы? - туманно добавил, словно рекламировал жевательную резинку, отбивающую неприятный запах изо рта. - Или другие цветы в обрамлении еловых лапок?
      - А другой? Тот, что раненый? Бандитская разборка? - неприятное предчувствие охватило ее, и Джессика попыталась подойти к носилкам, но тут ее оттеснили два мужика в милицейской форме, так что и лица человека с сердечным приступом она не смогла рассмотреть.
      Тут как раз во двор въехала вторая машина.
      - Займись этим! - прикрикнула на нее старшая медсестра, выбежавшая во двор и подхватившая носилки с сердечником.
      Джессику уже было не остановить. Она лихо оттолкнула еще одного мента, сопровождавшего раненого, и с воплем:
      - Не мешайте работать!
      Увидела Диму.
      Лицо у него было, как у мертвого.
      * * *
      - Эй! - старшая медсестра посмотрела на Джессику. - Да ты же ничего не умеешь!
      - Я... я буду стараться, - пообещала она.
      - Отнеси, - старшая кинула ей в руки узел, в котором было белье, заскорузлое от крови.
      - Куда отнести?
      - На помойку, дура!
      * * *
      Рассвет. Каждый человек хоть однажды, да видел рассвет. Во всяком случае тот, кто рано встает, соответственно - лучше одевается. И с тапками у него полный порядок.
      Рассвет. Хотя бы один рассвет каждый человек помнит всю оставшуюся жизнь
      .
      ДАННЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ОПРОСА
      (опрошено сто респондентов - жители городов):
      7% - Рано утром, когда было еще темно, я открыл (ла) глаза, а в окне было видно, что летит снег. Значит, днем можно поиграть в снежки (кататься на санках, играть в хоккей, лепить снежную бабу). (от 7 до 14 лет)
      27% - "Я всю ночь готовился (ась) к экзамену (контрольной), а когда вдруг взлянул (ла) в окно, увидел (ла) свой знакомый с детства двор, и как тополя бросают тени на припаркованные машины, еще не просохшие после ночного дождя лужи на асфальте, а дворники все равно метут тротуары. И тут я захотел (ла)" жить долго и счастливо". (от 15 до 20 лет)
      16% - Мне приснился кошмар. Наверное, оттого, что лето было жаркое и досаждали комары. Мне кажется, я даже кричал(ла) во сне и проснулся(лась) от собственного крика. По улице прогремел по рельсам первый трамвай. Лучик восходящего солнца пробился сквозь тюлевые занавеси и трепетал на обоях. В квартире еще было тихо - все спали. Как хорошо, подумал(ла) я, что это был лишь сон, а в жизни у меня все получится. (от 20 до 30 лет) 14% - Главное успеть... (до 40 лет)
      18% - Утро. На улице пусто, на душе пусто, а во рту - кисло. (40 лет)
      9% - "Как нормальные пацаны на рассвете мы чисто отдыхаем..." (возраст и пол не поддается определению)
      7% - Проснулся - и вдруг ничего не болит. То ли еще не проснулся, то ли умер (после 40 лет).
      Другие ответы (2%)
      * * *
      Они проснулись одновременно.
      Дима застонал, почувствовав, как адским огнем жжет простреленное плечо. Повязка пахла отвратительным септическим запахом. И еще он понял, что обрит наголо.
      - Как? - простонал он, ерзая голым затылком по подушке. - За что?
      И в то же время в другой палате застонал Семен, увидев белый, кое-где с отвалившейся штукатуркой потолок.
      - Больница... - прошепелявил он непослушными губами. - Конец...
      * * *
      - Папашка, миленький! - казалось глубоко спавшая до этого медсестра встрепенулась и кинулась к нему, - Папашка, миленький, ты не умер?
      Медсестрой оказалась Джессика.
      - Может, попить хочешь? - предложила она.
      - Не называй меня "папашкой", - и Семен покраснел.
      - А, дело житейское, - догадалась она, прилаживая эмалированную "утку". - Давай, облегчись...
      * * *
      - Почему?! Почему меня обрили?! - почти беззвучно вопил Дима, вглядываясь в лицо старшей медсестры, похожее на корень можжевельника. Законов таких нету, чтобы людей наголо стричь.
      - Отрастут, поверь мне, - ухмыльнулась "старшая". - Тоже мне - Горец. А раз базаришь - значит - на выписку.
      Она уже как два часа могла уйти домой. Дежурство закончилось. И она ушла бы - в любом другом случае. Но никто не напомнил ей, что дежурство закончилось, никто не зашел в палату, где она сидела у постели раненого. Все знали, что у старшей медсестры "пунктик" по поводу огнестрельных ранений. Потому что в каждом раненом ей чудился ее сын.
      Война, что ж ты сделала, подлая? Или война - слишком неконкретно?
      Даже древние, начиная войну, прежде всего приносили в жертву то, что им всего дороже. Будь то собственных детей, будь то любимых жен или овечек.
      А эти, кто кричит - до победного конца? Но только не до собственного конца, уверены они. Война - можно хорошо подзаработать, бормочут они себе под нос.
      Ошибочка. Рано или поздно кто-то приставит ствол к их пьяному (или спящему) лицу.
      Тю-тю...
      * * *
      - Но зачем, зачем мне сбрили волосы? - причитал Дима, забыв на это время про жуткую боль в плече.
      - Тебя среди бомжей нашли, - пояснила "старшая". - Чтобы вшей не было.
      - А, дератизация... - понимающим взглядом ответил Дима.
      - Дератизация - когда крыс травят, - поправила "старшая", - с тебя же достаточно санобработки.
      Она сделала ему укол, боль отступила, и Дима заснул.
      * * *
      А в другой палате, Джессика держала за руку Семена.
      - Это очень дорогая операция, - рассказывал ей Семен. - Всего лучше ее сделать в Америке или Израиле. После, как его, шунтирования, можно прожить, сколько захочешь лет. Но в том-то вся проблема...
      - Разве проблема, чтобы прожить долго? - удивилась Джессика.
      - Проблема, - вздохнул Семен. - Проблема заключается в том, что моя семья не должна знать про болезнь, и, соответственно, как меня можно вылечить.
      - Как это?! Они тебя что - не любят?
      - В том-то и дело, что очень любят! И, чтобы оплатить операцию, продадут все, не задумываясь, даже квартиру... Я уже посчитал - только так удастся набрать нужную сумму. Понимаешь? Если бы этот Трупин не "кинул" меня с вложением капиталов... будь они неладны... Теперь я не имею права лишить семью оставшегося.
      - Нет, - Джессика покачала головой. - Если семья тебя любит, то это они всего лишатся, когда потеряют тебя, а не какой-то там ресторан или квартиру.
      - Вот именно, вот именно! - Семен попытался сделать резкое движение, но поморщился от тянущей боли в груди. - И они тоже так посчитают. А зачем, зачем тогда я жил? - глаза у него были на мокром месте. - Зачем я работал, изворачивался? Чтобы им было хорошо, понимаешь? И зачем мне тогда жить, если они потеряют все, что я для них сделал? Как мне тогда оправдать свое существование?
      - Папашка, ты эгоист, - определила Джессика.
      - Эгоист? Почему?
      - Ты болен. Твою жизнь может спасти операция, которая дорого стоит. Так?
      - Так.
      - Но ты не хочешь, чтобы твои родные об этом узнали, потому что операция их разорит. Так?
      - Так, - подтвердил Семен.
      - А ты подумал о том, как они почувствуют себя, когда ты умрешь? Когда они узнают, что могли спасти тебя, да не знали, как?.. Сладко ли им будет проедать те деньги, которыми можно было спасти жизнь мужа, отца? Эгоист ты, папашка, честное слово. Черствый человек. Хуже Димки.
      Первый луч восходящего солнца скользнул по окну палаты интенсивной терапии, прыгнул внутрь, отскочил от зеркала над умывальником, а потом золотистым, чуть подрагивающим от нетерпения "зайчиком" ослепил девушку. Она зажмурилась и махнула рукой, вроде как отгоняя его.
      - Дурочка, - улыбнулся Семен. - Откуда они узнают? Я потому и напросился в эту поездку с ребятами, потому что надеюсь умереть во время нее. Понимаешь? Что может быть лучше? Поехал в отпуск со старинными друзьями. С друзьями, ближе которых у меня нет. Когда-то, совсем молодыми, мы ездили по этому маршруту. Вернуться в юность - разве это не прекрасно?
      - Я еще достаточно молода, - поджала губы Джессика, - чтобы оценить...
      - Поехал и умер. Все будут знать, что я умер счастливым. И какая разница - от чего? Я ведь только в один конец взял билет, дочка.
      - Ты еще не откинул копыта, папашка, - довольно резко заметила Джессика. - И пока я здесь, я не позволю тебе прокрутить эту смертельную комбинацию.
      - Да, рано, - Семен моргнул. - Димка ранен, Ренат в тюрьме... Рано пока...
      * * *
      - Что у нас тут? - в палату вошла полная женщина, вся фигура которой вызывала непреодолимое желание громко шлепнуть ее ладонью по заднице.
      - У нас тут больной, - гордо ответила Джессика.
      - Я тебя сменяю, - сообщила плотоядная женщина. - Можешь идти отсыпаться. Только "хозяйка", - так они между собой называли старшую медсестру, - просила тебя зайти в 304-ю. Там мужик раненый лежит. В девять к нему должны прийти... как их... дознаватели? следователи? короче, менты. Она просила парня побрить. Справишься?
      - Я? - возмутилась Джессика, - Я - и не справлюсь? Да я с шестнадцати лет ноги себе всегда сама брею.
      * * *
      Рассветный луч заглянул и в маленькое зарешеченное окошко местной тюрьмы. Заключенные в камере не спали.
      - Я, бля, для тебя - просто находка, - мужик в спортивном костюме фирмы "Adidas" говорил шепотом, но убедительно. - Се ля ви, судите сами. Сам я в любой момент отсюда выйти могу. Я тут на особом положении.
      - Чего ж тебя, на положении, дубинкой огрели? - удивился Ренат.
      - Вертухаи о моем положении не знают, их дело охранять, незачем им знать лишнего, но стоит мне попросить кого надо, так уйду я оттуда - на ареведерчи.
      - Ты чего-нибудь понял? - так же шепотом переспросил Ренат у "Робин Гуда".
      - Я слышал, "подсадные утки" такие, специальные бывают. Их в камеру, вроде как тоже преступников, сажают, чтобы они все выведали, в доверие нам втерлись.
      - Фреи вы зеленые, - засмеялся Адидас еще громче. - Где это видано, чтобы преступников, по одному делу проходящих в одну и ту же камеру сажали? Тем более - по "мокрому". Они, значит, мента грохнули, а может еще и директора Электролампового, а им тут курорт устроили, - и для наглядности, кого он имеет ввиду, Адидас потыкал пальцем в сторону Рената и "Робин Гуда" - Но милиции известно, что убили не мы, - возразил Ренат. - Мы внутри, в театре были. Нас даже охраняли, есть свидетели. А застрелили того, что снаружи был, случайно там оказался. Так что нас никак не могут подозревать в этом убийстве.
      - Да, но одного из вас, вашего дружбана, случайно не о-ка-залось, передразнил Адидас. - Одни случайности и совпадения, блин. Не верю!
      - Что-то ты больно много болтаешь, - Ренат подозрительно посмотрел на Адидаса.
      - А кто вашего инфарктника помог в больницу отправить? Я. Теперь он там на пару, с другим вашим корешом, которого подстрелили, лежит.
      Ренат вздрогнул от этих слов. Адидас, довольный произведенным эффектом, достал сигарету и закурил, выпуская дым сквозь ноздри.
      - Да откуда он может знать, кого там подстрелили? - попытался поспорить "Робин Гуд". - Ты, дядя, еще до нашего появления тут на нарах парился, откуда тебе знать, что на воле происходит?
      - Сорока на хвосте приносит, - засмеялся Адидас.
      - Какая еще сорока?
      - Здоровая такая. Кулачищи - во! - и он показал, как будто обхватил руками арбуз. - К тому же - с чего ты решил, что я здесь "парюсь"? Говорю, меня здесь, как и вас, держат для собственной безопасности.
      - Поясни, что-то не пойму, - нервно попросил Ренат.
      - Свидетелей последнее время принято убирать, - хмыкнул он. - А мы тут все свидетели.
      - Свидетели чего? - осторожно переспросил Ренат.
      - Как Пашка-мореход власть в городе берет.
      - Не знаем мы никакого "морехода", - пожал плечами Ренат.
      - Тогда я расскажу, - он перебросил им через проход пачку сигарет. Закуривай, братва, разговор долгий.
      - Не бери! - шепнул "Робин Гуд". - Знаю я блатные штучки. Возьмешь сигаретку, а тебя потом натурой расплачиваться заставят, в смысле, в попку.
      - Господа, господа, мы же с вами интеллигентные люди! - развел руками Адидас. - К тому же я предпочитаю молодых красивых девушек, желательно с высшим образованием, чтоб хоть два слова связать могла. Так вот слушайте. У меня пусть и небольшой, но прибыльный бизнес. Несколько модных магазинов, развлекательных учреждений, автозаправочная станция и даже модельное агентство. - заметив удивленный взгляд Рената пояснил. - Девушки из среднерусской полосы ценятся за свою красоту и непритязательность в лучших домах Европы и Америки. И жил бы я себе, да не тужил. Вот только заявились ко мне недавно странные гости... Но, все же, некоторое пояснение местной специфики, а то вы не поймете.
      - Сами мы не местные, - подтвердил "Робин Гуд".
      - Власть в городе состоит из трех составляющих. Ну, во-первых, государственная власть - та, что в здании бывшего горкома партии теперь заседает. Там же эта власть и властвует, в пределах одного отдельно взятого здания. Вторая власть - криминал.
      - Бандиты, то есть? - уточнил Ренат.
      - Во-во, бандиты. Их территория - улицы.
      - То есть, весь город?
      - Нет, помимо улиц есть завод, на котором работает больше половины жителей нашего благословенного Нововладимира, а также дома и другие постройки...
      - Вот уж не догадывался, что помимо улиц в городах бывают дома и промышленные предприятия... - хмыкнул "Робин Гуд".
      - И заметь, недвижимость эта в виде домов тоже на балансе того самого промышленного предприятия, а обитатели той недвижимости получают зарплату на предприятии, кстати, довольно регулярно. И хозяева завода - власть третья. А других нету.
      - Ну, а как - правоохранители, пресса, да вот хотя бы такие как ты бизнесмены? - Ренат подмигнул, - разве не власть?
      - Увы, лишь орудие. Государственная власть может уволить милиционера, лишить лицензии газету или затрахать бизнесмена - от налоговых проверок, до придирок, мол, почему нет огнетушителя или ведра с песком. У криминала рычаги воздейстия менее разнообразны, хотя достаточно эффективны - в асфальт закатают, образно говоря, или в цементных сапогах плавать пустят. Что же касается руководства Электролампового завода, прикинь: у того, гипотетического милиционера, или даже бандита, есть жена, свояк и двоюродный дядя которые работают на предприятии. А вдруг их уволят? Редактор газеты десять лет ютился в комнате восемь метров с шестью родственниками, женой и тремя детьми. А сейчас получил отличную служебную квартиру - на одной лестничной площадке с директором местного TV и криминальным авторитетом Учканом, правда тот так новоселье и не успел справить. Заметь, все квартиры из жилищного фонда завода.
      Что же касается меня, то самая прибыльная торговая точка - опять же на территории этого завода. Я там осчасливливаю заводчан - заметь, получающих зарплату и, соответственно, платежеспособных - свежайшей колбасой и другой снедью. Одним росчерком пера мне могут там кислород перекрыть...
      - Лекцию на тему, как мы, блин, обустроили Россию, прослушали, - подвел итог Ренат. - Как любят говорить президенты: берегите Россию, мать вашу... Вот только при чем здесь наши скромные персоны?
      - Не скромные, нет, отнюдь не скромные. Во всяком случае кто-то один из вас - далеко не скромная персона. Вернемся к странным посетителям, навестившим меня не далее как... - Адидас машинально посмотрел на часы. - Впрочем, дело не в посетителях, а в их, мягко выражаясь, просьбе. Скромность, говорят, сестра, но обойдемся без родственников, так что без скромности скажу - я не последний сук на трех ветвях власти. И посетители потребовали, чтобы я поддержал кандидатуру какого-то зеленого отморозка...
      - Кандидатуру - куда?
      - На место криминального лидера. А куда ж еще?
      - Ну и что? Мы-то при чем?
      - Я же говорю, загогулина получилась. Следите дальше. Дело не в отморозке, а в том, что прежнего авторитета, который всех устраивал, убили.
      - Бандитские разборки, - пожал плечами Ренат.
      - Плохо вы думаете о бандитах...
      - Куда уж там...
      - Людей такого уровня просто так не убивают. Повторяю - нас он устраивал. А кто убил? Уже известно - киллеры дело сделали и уехали утренним поездом. Загнем один палец.
      - Зачем?
      - Загнем, а потом поясню. Силы, ликвидировавшие Старика, могли предложить на его место кого-то из трех-четырех на самом деле авторитетных "человеков", и тогда смена криминальной власти в городе прошла бы безболезненно. Ну, или почти безболезненно. Но они предложили явных аутсайдеров. Что мы имеем в результате: загнем еще один палец. В результате мы имеем криминальную войну. Паша-мореход сейчас рвется на первое место, но у него нет достаточного перевеса в живой силе... и технике. Ха-ха.
      - Слушай, так и держать два пальца загнутыми? - поинтересовался "Робин Гуд", - Неудобно же.
      - Сгибай третий.
      - Можно я мысленно пальцы загибать стану?
      - В Москве убит некто Трупин... Ренат застонал, как от зубной боли.
      - А сейф его обчистили. Исчезли документы, обладатель которых владеет достаточно определяющим пакетом акций Электролампового завода. И, наконец, четвертое. В субботу начнется собрание этих гребаных акционеров.
      - У меня кулак получился! - весело воскликнул "Робин Гуд", глядя на согнутые пальцы правой руки. - без одного пальца. А со свободным - во, фокус! и он изобразил фигу.
      - Мы не убивали Трупина, мы не брали этих акций, - серьезно сказал Ренат.
      - А ваш приятель, который на собственный кулак сейчас смотрит, поумнее будет, - сообщил Ренату мужик в спортивном костюме. - Ну-ка, очкарик, расскажи, до чего додумался! - приказал он "Робин Гуду".
      - Проще репы, - тот почесал тем самым кулаком затылок. - Бандиты будут заняты разборками, государственная власть - наведением порядка, нарушенного этими разборками... Значит, некому помешать тому, кто захочет узурпировать третью власть - этот самый завод... Разве что...
      - Разве что?
      - Настоящие владельцы акций.
      - Исключается.
      - Почему?
      - Политические персоны. Не будь на сегодняшний день войны банд, они бы "засветились". А так - нет. Потеря, конечно, ощутимая, но если их имена будут связаны с тем, что теперь началось в городе, потери окажутся покрупнее. Затаятся. А там - как фишка ляжет. Но... Но прежде прольется много крови, и, не исключено, нашей с вами.
      - Димка уже кровь пролил, если не врешь, что он раненый в больнице, мрачно заметил Ренат. - Да и Семен...
      - Можем их навестить.
      - Когда?
      - Прямо сейчас.
      * * *
      - А ты... - Ренат снова стал подозрительным, - Ты-то как заинтересован в этом деле?
      - Для бизнеса вредны крутые перемены. К тому же, я обиделся.
      - На что?
      - Место Старика предложили не мне...
      - Тоже метишь в криминальные авторитеты?
      - Так фишка ложится. Паша-мореход, конечно, правильный пацан, но... пацан.
      - Но... как мы выйдем из тюрьмы?
      - Открою вам, братаны, один секрет, - Адидас наклонился к ним, словно на самом деле собирался что-то сообщить по секрету.
      - Куда, вы думаете, я дернул, когда ко мне пришли киллеры и заявили, что если я не поддержу кандидатуру их засранцев, мои мозги будут долго стирать с шелкографии?
      - И куда ты дернул?
      - К гражданину начальнику. Внутренних дел. Он и обеспечил мне круглосуточную охрану. Душевный командир. И недорого. Так что мой путь в тюрьму, как и на волю, туда и обратно предоплачен.
      - Ну, выйдем мы отсюда, навестим ребят в больнице, а дальше что? спросил Ренат, похожий в этот момент на слона в зоопарке. - Где документы из сейфа мы не знаем, мы их не брали, клянусь...
      - Но ведь о том, что вы их не брали, тоже никто не знает.
      - И что?
      - После сообразим, - Адидас почесал грудь через спортивную куртку. Одно знаю - если я не приму душ в ближайшие час - полтора...
      * * *
      Солнечный зайчик чувствовал себя полным хозяином. По стене он сполз на серую подушку со штампом медицинского учреждения, дотронулся до обритой макушки, некоторое время задержался у виска, будто собираясь сыграть в русскую рулетку, а потом лениво перевалил за бровь - и прямо в глаз.
      Дима застонал и приподнял веки. Болело не простреленное плечо, болело все - и сердце, и легкие, и даже желудок - в общем, то, что называется ливером, определил собственное самочувствие Дима.
      Ливерная колбаса - собачья радость. А чему тут радоваться? Лишь тому, что дешевая...
      Рядом сидела медсестра и читала какие-то бумаги. Она не заметила, что он очнулся. Из-под белой шапочки у медсестры торчала туго заплетенная косичка.
      Дима провел языком по потрескавшимся губам и решил, что стоит произнести:
      - Сестра, пить...
      Прозвучит смешно.
      - Девушка, что вы читаете? - спросил он, на удивление себе слабеньким голоском.
      Она встрепенулась, отбросила исписанные страницы на тумбочку и склонилась над ним.
      Дима видел неясно, словно через забрызганное из-под колес лобовое стекло. Черты лица медсестры показались ему знакомыми.
      - Дже... Джессика - ты? - уточнил он несколько неуверено.
      - Меня Евгения зовут, - неожиданно серьезно поправила она.
      - Можно - Женя. И - Женька, тоже можно...
      - Постараюсь запомнить...
      - Не строй из себя умирающего, - возмутилась она прежним тоном. - Пуля прошла навылет, кость не задета, ты даже на скрипке сыграть скоро сможешь.
      - Надо же, а раньше не мог.
      - Старый анекдот, я знала, что ты так ответишь.
      - А что ты только что читала?
      Она осторожно взяла с тумбочки рукопись и поднесла к его лицу так близко, что он вообще ничего не мог рассмотреть.
      - Что это? - переспросил он.
      - "Лестница".
      - Какая еще лестница?
      - Ты что, не помнишь, чего сам написал? Это же твой рассказ!
      - Как тебе в руки попал мой рассказ?! - возмутился Дима.
      - А я стащила. Стащила из твоей сумки, еще на привале в лесу.
      - Зачем?
      - Хотела выгодно перепродать, - она засмеялась. - А если честно, из любопытства.
      - Любопытство кошку сгубило, - тихо сказал Дима.
      - Какую такую кошку? У которой девять жизней. Мне бы и двух хватило.
      - Ладно, - Дима вдруг расслабился, - Мне не жалко. Читай, а когда дочитаешь, выкини.
      - Похоже, мои худшие подозрения подтвердились, - заметила Джессика.
      - Чего тебе еще? - Диме захотелось снова отрубиться.
      - Я вот читала и гадала: то ли ты романтик, то ли очень слабый человек. А теперь я вижу - ты слабый...
      - Станешь слабым, когда тебя продырявят.
      - А я надеялась, что ты - романтик...
      - Я просто ошибся. - солнечный зайчик замер на его губах, вроде тоже прислушиваясь. - Всего один раз. Однажды в жизни был молодым и глупым, и вдруг решил, что могу сделать такое, чего - никто другой. И у меня получилось получилось написать все это. Вместо того, чтобы зарабатывать кучи денег, делать детей, сажать деревья или строить дома, я сидел по ночам, пил водку и переводил свои мысли в буквочки... "Срезал", блин, дорогу к счастью.
      - Обычно у писателей отвратительный почерк.
      - Со временем я научился пользоваться пишущей машинкой, а вскоре и компьютером.
      - Так в чем же твоя ошибка? - А все, что было главным, оказалось ерундой. Пойми, потрать я те же самые силы, время и здоровье на что-то другое, я бы... - тут он поднял руку и сжал пальцы, словно надавил на клизму - Я бы ЭТО - осязал... - и застонал от боли в простреленном плече. - А теперь каждая домохозяйка вместо того, чтобы управлять государством, становится писательницей, стоит ей только попробовать себя чисто в писании... И чисто читатель конкретно хавает, без базара, ведь это для лохов Страдивари скрипки делал, а для правильных пацанов - барабаны.
      - А почему ты не стал делать барабаны?
      - Я - неправильный пацан.
      - Такой единственный? В смысле - уникальный? Может, тех, для кого скрипки делают, не так уж мало?
      - Только они моих рассказов не читают, - Дима наигранно засмеялся.
      - Я-то прочитала. Или тебе и этого мало?
      - Дети бы росли, дома бы строились, а деревья плодоносили яблоками, а на худой конец сливами. И по ночам мне бы снились не ужасные морды, а осенний лес с опятами на каждом пне... И даже во сне я бы чувствовал запах прелых листьев.
      - Тебе нужен Фрейд. Я знаю такого человека.
      - Больно много ты знаешь для "плечевой". Включая Фрейда.
      - Не все родились "плечевыми". Некоторые вынуждены были ими стать.
      - Прости.
      - Братан, заметано. Продолжай исповедоваться. Полегчает, как после поноса.
      - Циничная ты девка. Циничная и кислая, как лимон. - А тебе хочется малинового варенья? Чтобы пропотеть?
      - За что ты меня ненавидишь?
      - Нытик. Нытик - это хуже всего. Ты - писатель, ты ведь приехал чтобы, как я слышала, заключить договор на постановку своей пьесы. Представь! Я - с шоферней всю оставшуюся жизнь. Сейчас, пока молодая, меня трахают. Чуть позже начнут издеваться. А закончу я в канаве... А ты - ноешь тут... А твои произведения читают люди... И плачут... и смеются... Да при чем здесь я! Вспомни, с чего началось? Этого богатенького Трупина замочили. И что останется от его трупа после кремации?
      - То же, что и от любого другого трупа.
      - Дурак, после тебя останутся люди, которые прочитали то, что ты тут написал. Пусть даже ты написал полную ерунду.
      - А после Трупина остались ценные бумаги, из-за которых нас сейчас гоняют, как зайца по полям. О-очень ценные бумаги. А моими книгами... давно уже, в лучшем случае... Хотя... Мне столько хотелось им всем рассказать...
      - Больной, вам не стоит волноваться, - вдруг оборвала его Джессика официальным тоном. - Лучше я вам почитаю, а вы постарайтесь заснуть... - и взяла с тумбочки рукопись... - Я бы променяла ценные бумаги, вдруг бы они у меня оказались, на эту писанину.
      - Домик у ручья, созрели вишни... - совсем неслышно, как в бреду, пробормотал Дима. - Семейная фотография в рамочке на столе... Новогодний салат оливье с "докторской" колбасой и домашние махровые тапочки, которые приносит старая толстая ротвейлерша. Грамота и Нобелевская премия мира в придачу. Автомат Калашникова, первый спутник, человек на Луне, атомная бомба в Хиросиме... Родоский Колос, пирамиды Хеопса... И триста лет граненому стакану.
      * * *
      - Ты предпочитаешь ванну с солью из Мертвого моря или просто ароматическую? - появившись из ванной комнаты, "Робин Гуд" потряс банкой с сиреневым порошком, которую обнаружил на полке.
      - Что ты мне порекомендуешь?
      С тех пор, как их "чудодейственно" выпустили из тюрьмы при содействии мужика в спортивном костюме по кличке Адидас, а после еще и поселили в гостинице, в номер "люкс", он стал необыкновенно возбужден и крайне предупредителен.
      Может, на его поведение влияло еще и то, что в коридоре гостиницы, поочередно сменяясь, дежурили охранники.
      - Служба собственной безопасности, - пояснил коридорный, проводив их до дверей "люкса".
      - Собственной - в смысле чьей? - уточнил тогда Ренат.
      - Вы - почетные гости хозяина, - пояснил коридорный. - Вам - полагается.
      - Что же тогда хозяин предпочитает в тюрьме прятаться, а не за спинами собственной безопасности?
      Коридорный ничего не ответил и даже не стал дожидаться чаевых.
      - Так какая ванна лучше? - любопытствовал теперь "Робин Гуд". Мне бы хотелось успокаивающую, а не бодрящую...
      - Какая, на хер, ванна! - взревел Ренат. - Ванна - шманна. Ребята, друзья мои загибаются, их спасать надо.
      - Вы, татары, степные жители. Все равно, что бедуины. Вы мыться не любите. Поэтому ваши женщины бреют себе волосы на теле... - начал "Робин Гуд" и тут увидел занесенный кулак. - Да ладно тебе, - попытался утихомирить Рената, все уже сделано. Корешей твоих на ноги поставят, Адидас пообещал, сам видишь, какие у него связи. Ты бери пример с меня, отдыхай, в ванне понежься, после массажик... Я тут в телефонном справочнике видел список услуг - массажистка имеется. Я, например, тайский - ненавижу. На кассете видел, как у них это делается. На фиг надо меня сиськами мыльными щекотать... А после подумаем, как ситуацию разрулить. И если хорошо подумаем, умно подумаем, может, ни тебя, ни меня не убьют в результате. Включая друзей.
      * * *
      Сержант чувствовал себя йогом, перед взором которого течет мутная река. После того, как застрелили капитана Комарова, дядю Колю, а он, сержант, поклялся отомстить, и прошлое, как и будущее, перестали существовать, а собственная жизнь поимела смысла не больше, чем плывущее по воде перышко болотной птицы кулик.
      Прежде всего он добрался до дома и переоделся. Сверяясь по часам, поужинал вместе с мамой. Он знал - прежде, чем его спохватятся, пройдет не менее часа. Пятьдесят минут, постановил он для себя.
      - Сынуля, - мама была пьяная, но уже без синих гематом на лице.
      После того, как бывший участковый взял их под опеку, ни одна мразь не рискнула бы прикоснуться к его матери.
      - Сынуля, кушай...
      Жареные овечьи кишки с картошкой и грибами были его вторым после фрикаделек любимым блюдом. Тут главное - чтобы кишки были свежие, а, значит, вовремя подсуетиться и собрать их на бойне. Ну и, конечно, промыть - без сноровки не получится. А как мать их вымачивала перед жаркой - это ее секрет. Грибы и картошку умели готовить все, а вот - кишки...
      Сержант мог запросто взять мяса или колбасу в ближайшем магазине. Но кишки казались ему вкуснее, потому что они были вкусными уже в детстве... Впрочем, прошлого для него теперь не существовало. Как и фрикаделек.
      - Сынуля, ты совсем не жрешь, - сказала мама. - У тебя будет рахит. Или язва.
      - Мама, я пообедал на службе.
      Табельный автомат он закопал возле дома, забросав свежую землю мусором. В штатском и с оружием он привлек бы к себе внимание.
      Пароход на реке. Он знал - именно там находится ЗЛО.
      То самое ЗЛО, которое он чувствовал с самого первого вздоха, с первого вздоха новорожденного с обмотанной вокруг горла пуповиной, после шлепка по младенческой заднице, произведенным пожилой акушеркой, очень чувствительного шлепка, чувствовал кожей - сначала сандалетами неопределенного цвета на постоянно рвущемся ремешке, после - надевая в школу старые, пахнущие ногами прежнего владельца "туристические" ботинки, потом - зная, сколько стоит магнитофон "Айва" (стерео, выносные колонки, автопоиск... и такой крутой!), а ему никогда не купить...
      Империя ЗЛА. Именно оттуда пришли убийцы дяди Коли. А теперь он, безвестный сержант, решает, что ЗЛУ - тоже пора заканчивать...
      Но как пробраться на пароход?
      Можно, конечно, взять лодку. Любую лодку. Но ОНИ, там, ждут любую лодку.
      А чего - не ждут? Не ждут - собственную лодку. Они не ждут, что кто-то проникнет на судно на их же катере. Решение созрело.
      - Сынуля, а чаю? Чаю с земляничными листиками.
      - Мать, слушай, - он обратился к ней настолько резко, что в глазах ее мелькнул забытый уже страх - страх, что сейчас ударят. - Мамуля, слушай внимательно. Сюда придут менты... мои коллеги, станут меня искать. Ты - ничего не знаешь. Вернее, говори, что знаешь. Пришел, переоделся... А потом ушел неизвестно куда. Кстати, у меня там лежит книга - Комментарии к Уголовному кодексу. Полистай. Среди страниц вырезано место, а в нем деньги. Это доллары, мама. Их можно поменять на рубли. Там немного, но хватит.
      - Сынулька, ты че? Че натворил? - глаза ее, глаза некогда самой красивой девушки Нововладимира, глаза, которые всю прожитую жизнь не давали спокойно заснуть капитану Комарову, вдруг стали чистыми и ясными, как на выпускном балу. - Теперя, когда все наладилось?..
      - Мам, не спрашивай.
      - Сыну, не паникуй. Дядя Коля поможет...
      - Нету дяди Коли. Убили капитана. Бандиты, мразь, они его убили, понимаешь, мама? Он вместе со мной тогда в театре был.
      Пуля мне предназначалась, а он ее принял...
      - И ты хочешь с ними поквитаться?
      - Да.
      - Ладно... - она вдруг засуетилась, встала, захлопала дверцами недавно купленной кухонной "стенки", пока не разыскала бутылку водки. Только налив пол стакана и выпив, смогла снова заговорить:
      - Ты уже взрослый, решай сам...
      И когда за сержантом захлопнулась дверь, произнесла, мутно глядя на стол с грязной посудой:
      - Теперь у тебя точно нет отца...
      ШУМЕЛ КАМЫШ, ДЕРЕВЬЯ ГНУЛИСЬ. А НОЧКА...
      - Всю бы жизнь курил сигары, но от них желтеет язык, - заметил Адидас, откусывая кончик сигары серебряной гильотинкой.
      - Можешь говорить свободно, помещение не прослушивается, - сухо заметил помощник мэра города Нововладимир, лицо, если без сантиментов, городского масштаба.
      - Тогда подведем итоги на данный момент. Два туриста в больнице - один с огнестрельным ранением, другой с сердечным приступом. Еще третий турист - в моей гостинице. Только что заказали в номер массажистку.
      - Не знал, что у тебя имеется массажистка.
      - Из больницы медсестру прислали.
      - А акции? Где акции?!
      - Мы бы перетрясли все шмотки этих парней. Но у них и шмоток-то нету. Ноль!
      - Похоже, и нашему с тобой сотрудничеству - ноль! - "Лицо городского масштаба" захлопнуло коробку с сигарами, которая предназначалась для нужных людей. - А если в субботу объявится кто-то с пакетом акций?.. Тех самых, что украли из сейфа Трупина?
      - Но это же уголовно наказуемо! - возмутился праведным гневом Адисас. Всегда можно доказать, что документы украдены!
      - Всегда, - кивнул помощник мэра. - Но только - после собрания. Вернее, после голосования. А кому мы будем нужны, если проголосуют против нас? Значит, тот, за кого проголосуют "ЗА", он и решит, украдены ли документы, и, вообще, были ли на-ру-шения?! - заключило "Лицо городского масштаба" с издевкой. Запомни, победители, и только они решают, имеют ли законную силу итоги голосования. Как ты думаешь, они отменят результат, чтобы снова оказаться там, откуда начинали? Держи карман! Победителей не судят. К тому же я не исключаю, что прежде, чем замочить того козла в Москве, его заставили подписать доверенность. Доверенность на продажу третьему лицу. Понимаешь! Кто из нас останется, если победят они?! Кто станет доказывать, что все это - "уголовно наказуемо"!
      - Но ведь это... сколько-то там процентов: это ведь не контрольный пакет? Верно? Остальное большинство проголосует за прежнее руководство, то есть, за твоих людей?
      - Половина за моих, половина - против. Точнее - по сорок с чем-то процентов. Оставшиеся десять - украдены из сейфа поверенного. Те сорок пять, что против нас, победят, если получат еще десять. А после, как победят, дадут ли они нам шанс доказать, что эти десять - украдены?
      - Ни малейшего шанса. Вот она, бля, демократия. Хотя, при определенном раскладе, - пробормотал Адидас себе под нос, - в ней есть свои прелести.
      - При определенном, - с ударением подтвердил мэр. - Вот и надо этот расклад определить...
      * * *
      На трех машинах оперативная группа подъехала к непримечательному с виду зданию, единственным украшением которого была вывеска "ИЗГОТОВЛЕНИЕ КЛЮЧЕЙ, ТОЧКА НОЖЕЙ, РЕМОНТ КРЫШ" Редкий случай, но, по совести, второй за последние дни, когда Адидас чувствовал себя неуверенно. Предыдущий - когда к нему пришли холеные мальчики и прервали так хорошо начавшийся вечер. И сейчас - он никогда раньше не находился в окружении такого количества людей в касках, надетых поверх вязаных шапочек-масок, и с автоматическим оружием в руках.
      - Будем штурмовать, - начальник, майор Голиков, единственный, кто без каски, сдвинул фуражку на затылок. - По оперативным данным...
      Они находились в патрульной машине. В автобусе ждали бойцы штурмового отряда, а в "шестерке" - прокурор со всеми необходимыми документами, в том числе и теми, которые ему необходимо будет подписать в ходе операции.
      Майор поднес к лицу рацию:
      - Пошли, пошли, пошли! - нервно крикнул он. Со скрежетом открылись "гармошки" старого автобуса, который до этого семь лет возил пассажиров по маршруту Малые Бубуны - колхоз "Светлый Путь", а потом был передан городскому управлению внутренних дел. Бойцы штурмового отряда ласково называли автобусик "Светлым Бубунком".
      Лейтенант Сергей Найденов, еще надавно выпускник Института стали и сплавов, выпрыгнул на мокрый асфальт первым.
      Дождик моросил, но не начинался.
      - Пошли, пошли, пошли! - прошипел он сквозь зубы слова, которые только что услышал по рации от своего непосредственного начальника.
      Удар ногой. Как на тренировке. Дверь отлетает в сторону, расколовшись посередине. Узкий коридор. Тусклая лампочка на перекрученном шнуре висит у самого потолка. Впереди - тень.
      - На пол!
      Человек ничком падает, а по нему протоптывают ботинки с высокой шнуровкой, в которые обуты бойцы штурмового отряда.
      Первая комната. Стол с объедками и полупустой бутылкой, четверо человек, уже заранее залегшие на пол, прикрывали ладонями затылки.
      - Чисто! - кричит боец, направив на лежащих ствол автомата.
      Другое помещение.
      Темно. Сначала луч фонаря выделил из темноты глаза женщины. Дикие, испуганные. Потом целый десяток глаз, детский, таких же испуганных. Замусляканные матрацы на полу, помойное ведерко.
      - На пол, на пол! - крикнул лейтенант, хотя они уже и так лежали на полу, - Головы вниз. Чисто.
      Снова коридор, и вдруг - вспышка навстречу. Пороховые газы в темноте дают ослепительную вспышку. Пуля ударила в бронежилет, и Найденова отбросило назад, падая, он сбил с ног двух бойцов.
      Возникший в коридоре человек стрелял, не глядя, и пули рикошетили от стен, сбивая штукатурку.
      - "Летуха" убит, кто-то ранен! - крикнул по переговорнику один из "штурмовиков".
      - Вперед! - словно груз свалился с плеч, сказал, поднеся микрофон ко рту, руководящий операцией. - Вторая и третья группы - пошли!
      Адидас сидел, стиснув зубы. Выстрелы из автоматического оружия слились в единый звук. И этот звук был похож на крик, а, может, на самом деле кричали.
      Первыми лопнули под ударами пуль стекла. Затем от вывески осталось:
      "ИЗГО Й РЫШ" Штукатурка внешних стен превратилась в пыль.
      - Прекратить! - крикнул лейтенант, приходя в себя после попадания пули в бронежилет.
      Из здания выбежал человек. В обеих руках он держал по пистолету. Пистолеты выплевывали огонь. Одна из пуль попала в лобовое стекло и прошла у виска Адидаса. Стекло покрылось трещинками, а у Адидаса прибавилось седых волос.
      Автоматная очередь перерезала стрелявшего пополам в районе пупка, так, что только позвоночник отныне соединял две части человека, или, вернее, тела, потому что человеком оставшееся можно было назвать с большим допуском.
      - Кончено, - Адидас провел ладонью по лицу.
      - Нет...
      Из-за угла здания возникла темная фигура. Длинная очередь из автомата, который этот человек держал одной рукой, заставила залечь подбиравшихся к зданию штурмовиков. Лопнули, расколовшись под пулями, включенные фары автобусика "Светлый Бубунок". Все погрузилось в темноту.
      - Ну я вам... - произнес майор Голиков, сдвинул фуражку на затылок и вылез из автомобиля.
      Он стоял один на мокром асфальте, а автомат в руках бандита снова выплюнул очередную порцию смерти. Одна из пуль попала в околышек фуражки, сбив ее наземь. И тогда майор поднял руку, в которой держал табельный пистолет, и выстрелил один раз, ориентируясь на вспышки огня.
      - Вот теперь - кончено, - и он, кряхтя, нагнулся, шаря в темноте руками в поисках фуражки.
      После, вместе с Адидасом, они прошли в здание. В дальней комнате стояли, одна на другой, пластмассовые канистры с коньяком. Тут же были и пустые бутылки, а также резиновый шланг, через которые эти бутылки наполняли. В помещении распространялся восхитительный запах армянского коньяка. Из простреленных канистр тек этот напиток, и не промочив ног, нельзя было войти.
      Уткнув лица в лужу коньяка лежало два человека, которые до штурма как раз занимались разливом этого божественного напитка. Один из них был Давид Григорян, отец троих детей, в прошлом учитель физики, а другой - узбек без имени, которого наняли наклеивать этикетки.
      - Еще одно гнездо преступности уничтожено, - майор шмыгнул носом, улавливая запах и, наметанным взглядом определил, что несколько канистр уцелели. - А у нас еще целый список адресов.
      * * *
      - Сделано, - отрапортовал майор по рации.
      - Не пойму, зачем столько крови! - чересчур нервно спросил Адидас.
      - А ты выпей, - Голиков достал из заднего кармана брюк уцелевшую при штурме подпольного разливочного цеха бутылку. - Ты - выпей. Поверь мне. Полегчает.
      - Зачем столько шума?!
      - Ты - выпей... - напомнил майор. - Мы - солдаты...
      - Я - не солдат! - возмутился Адидас.
      - Считай, теперь призван. Ты пей, пей... Мне ведь тоже хреново. Ой... как.
      * * *
      - Люди Учкана (или кто там исполняет его обязанности) отныне и навсегда - на коленях, - произнес помощник мэра, "Лицо городского масштаба", который руководил операцией из собственного кабинета. - А без "пригородных" - Мореходу головы не поднять!
      И по взмаху его рук угадывалось, что восклицательных знаков намного больше.
      * * *
      - "Лестница" - взяла с тумбочки исписанные страницы и прочитала Джессика название рассказа, а после достала изо рта комок жевательной резинки и прилепила ее к той самой тумбочке.
      "ЛЕСТНИЦА
      Падал пушистый теплый снег, он как будто парил в воздухе, и казалось, что время остановилось.
      От двери до двери - семьдесят две ступеньки. Одиннадцать часов зимнего вечера.. Четыре этажа, на каждой площадке - окно, которое упирается пыльными стеклами в ночь. Ужасно хочется есть. Прямо живот взбунтовался, как хочется.
      Лестница пуста. Вот если бы сейчас... Если бы сейчас хлопнула входная дверь и легкие шаги - ее шаги, их не спутаешь,- тогда сердце замирает, словно входишь в ледяную воду. И с глазами что-то странное - по краям в фокусе, а в центре размытое, туманное. Потом внизу - стоит приникнуть к перилам - покажется ее макушка. Темные волосы, в которых запутались неуспевшие растаять снежинки. Вокруг макушки индевеет белый пушистый воротник, а под ним - плечи в красном пальто. И тут - надо сразу отпрянуть к окну, потому что смотреть сверху можно лишь мгновение. Надо взобраться на подоконник и с безразличным видом отвернуться. Она должна увидеть все именно так: пустая лестница, черный прямоугольник окна и задумчивый молодой человек на подоконнике. Тогда она улыбнется. Это будет видно по отражению на стекле. Она улыбнется устало и радостно. Тут все рассчитано.
      Хлопнула парадная дверь. Нет, шаги мужские. Так оно и есть. Мужчина поднимается неторопливо, на ходу стягивая перчатки. Лицо усталое, волосы с проседью и безучастный рыбий взгляд. Руки белые, ухоженные, с обручальным кольцом. Рыбий взгляд скользит, наталкивается на встречный, и мужчина отводит глаза. Что промелькнуло в его взгляде? Нерешительность, удивление, сочувствие? Теперь видна только спина. Широкая, сутулая, под черным кашемировым пальто.
      Проходит полчаса. Сверху, будто скатываясь, проносится парень с собакой. Парень уже знаком. На секунду он останавливается:
      - Все ждешь?
      - Жду.
      Парень неопределенно подмигивает и скатывается дальше.
      Почти двенадцать. Ну где же ты, ну появись, появись сейчас! Дома, наверное, кошмар творится. Но появись сейчас, что тебе стоит? Появись, я без билета ездить не буду, холодной водой обтираться начну. Сто тысяч раз имя твое повторю. Что мать сейчас делает, страшно подумать. Ведь до ужина вышел, вроде как к однокласснику за учебником...
      Где же ты, а? Я же не смогу, не смогу уйти. Я ведь дождусь, я убью себя, я убью всех подряд, черт, где же ты, а? Мне больше ничего не надо.
      Вдруг здесь возник бы пожар? Ночью! Все в доме забегали бы, тот, сутулый, в пальто, начал бы истошно кричать, расталкивая всех, рваться к выходу. И вот среди крика, дыма и ужаса появляюсь - я. Ловко кидаюсь вверх по лестнице. Падает раскаленная балка, вопят женщины. Кажется, меня уже не спасти.
      Но вот я возвращаюсь, словно сотканный из всполохов, одежда горит. Делаю несколько шагов по черной от расплавленного снега земле. Осторожно передаю женщину в руки пожарных. А сам падаю. Женщина открывает глаза. Надо мной склоняются люди. Потом седой, мужественный пожарный, с перемазанным сажей лицом, молча снимает каску. В полной тишине люди обнажают головы. В ее глазах стоят слезы. Глаза - крупным планом.
      Снова хлопнула дверь. Приглушенные голоса. Все равно слышно. "Если бы ты так учился, как слышишь,- говорит мама,- давно бы был отличником".
      Быстрый легкий цокот каблуков по ступенькам. Наконец-то, ОНА! Останавливается напротив. Глаза удивленные.
      - Милый мальчик, ты ждал меня все время?
      Неужели она не понимает?
      - Да. Вы... ты пришла поздно.
      - Это что,- она хихикает,- семейная сцена? Я ведь совершеннолетняя, ты не догадался? А тебя, наверное, дома ждут. с ума сходят.
      Нет ответа.
      - Просто я встретила товарища. Старинного товарища, он знал меня еще с бантиками и косичками. Понимаешь?
      Нет ответа.
      - Не смотри на меня такими глазами. Когда вырастешь, никогда не смотри на женщин такими глазами. Они с ума посходят. Какой же ты будешь, когда вырастешь? Обалдеть. Жаль, я старенькая буду. Стану сидеть на скамейке и шамкать своим товаркам - вон тот красавчик за мной ухаживал, и как ухаживал, как ухаживал,- она засмеялась.- Ты даже не представляешь, каким вырастешь.
      - Я... это... тебя всегда любить буду.
      - Ой ли? - она улыбнулась. - А теперь иди домой. Иди, иди. Дома знают, где ты пропадаешь? У тебя ведь, наверное, уйма дел? Верно? До утра я не сбегу, буду спать как убитая, и ничего со мной не случится. Ты мне веришь?
      Шаги тонули в глубоком снегу, который, кружась, падал весь вечер. Возле фонарей, снежинки - словно летняя мошкара.
      Прозвенев, скрылся за поворотом пустой трамвай. Город окутывал снежный туман, и как хорошо было в нем заблудиться. Город спал, и где-то за сугробами прятался его сон. Шаги тонули в тишине, и, как предчувствие лета, в темноте кружило счастье.
      Оно тут, за спиной. Или за поворотом.
      - Я люблю ее...
      Потом, чуть громче:
      - Я люблю ее.
      И наконец, на всю улицу, чтобы залаяли бездомные собаки:
      - Я люблю ее!
      Теперь - наверняка. Теперь - на всю жизнь. А жизнь бесконечна!
      А жизнь бесконечна. Зимний вечер. Прохожих мало, только скрипит под ногами снег. В окнах первых этажей звездочки елочных огоньков. Новый год уже прошел, а они еще на что-то надеются. Накатанные полоски льда под снегом. Только бы не навернуться. Прошлый раз: возле самого подъезда. И - лежу. Она смеялась, сам смеялся. А таксист, который ждал, потом спросил: "Как это тебя угораздило?" Таксист все понял - тут не до смеха.
      Мудрые ребята, эти таксисты.
      Тра-та-та там-та-та... - протрубил саксофонист.
      Это тайный саксофонист, для личного, так сказать, пользования. Я часто слышу в уме разные мелодии, хотя с головой у меня все в порядке. Так бывает, когда мне здорово.
      Два экзамена позади. До угла дойдем - поцелую. Губы у нее теплые - в любой мороз. От помады, наверное.
      Когда такую обнимаешь, словно в ладонях держишь. Ну как без нее прожить? Если ты рядом, не нужно никакого плейера - музыка сама по себе изнурти прет.
      Ту-ти-та-ту - выводит флейта.
      И тут ударник врезал. Флейта и ударник. Вот это да!
      Весь в дорогом, костюм белый, перекрестье прожекторов.
      Толпа выпадает в осадок. Пиджак с плеч - и в толпу. Вопят. Спел - и за кулисы. Ты мне тут же лоб платком вытираешь. А у самой глаза - как звезды. Подруги завидуют. А ты им - он любит только кофе без сахара. Товарки рот открыли. Я ему сама завариваю, говоришь. Такой капризный... Что поделаешь гений. А он автограф на диске может дать? Если я попрошу его, девочки, то конечно.
      Любимая, хочешь на руках тебя понесу? Ты за шею обними. Нет, не тяжело. Я мужик здоровый. Не дохляк. У меня хук справа какой - знаешь? Почему хорошо, что не знаешь? Вечно ты высмеешь.
      Вчера матанализ сдавал. Да ну тебя, не анализы, это экзамен такой. До меня половина группы - с пролетом. Староста побледнел - и бряк на пол. Переутомился. Ну, я захожу... Что значит - опять вру? Не хочешь, не надо. Нет, не обиделся.
      Ночь, зима. И мороза не чувствуется. Вообще не чувствуется воздуха. Только снежинки щекочут нос. Неужели тебе холодно? Куда ты все время торопишься? Еще только двенадцать. Мальчик? Какой мальчик? Что значит - влюблен и каждый вечер ждет? Я в его годы уроки учил.
      - Глупый, не смей меня ревновать.
      - А я не ревную.
      - Ах, не ревнуешь,- короткий хохоток.- Значит, не ревнуешь?
      - Перестань, мы целоваться будем или кусаться, больно же!
      - До свидания, милый. Не стой под окнами, ладно?
      - Ладно.
      - Дай слово. Побожись.
      - Ей-богу.
      Полуночный трамвай. Надо догнать. Это же пустяки, ему еще поворот делать. Все, брошу курить, в секцию запишусь. Сердце прямо разрывается.
      Окна в трамвае запотели, а за ними затаились сугробы, как дикие звери на охоте. Кто не спит по ночам? Хищники. И я из их породы. Город-загадка. Город-призрак. Хочу бродить рука об руку с ней по твоим улицам, Город, когда серебрится снег или шуршат солнечные листья, когда цветет сирень или пахнет мокрым асфальтом. Мимо надменных Патриарших и остолбеневших Чистых, желтой Маяковки и суетливой Пушкинской. Все это впереди!
      "Все это впереди..." - подумал я, глядя на старика, открывшего дверь.
      - Она еще не пришла, - почему-то виновато пояснил старик, и глаза у него казались какие-то воспаленные, как после слез.
      - Так я подожду у нее в комнате?
      Снял кашемировое пальто, бросил его не глядя и, не зажигая света, подошел к окну. Отсветы улицы легли на плечи зелеными полосами. Перегородок тонкоребрость... Где-то недалеко работал движок, и его мерный стук убаюкивал. Потянулся за сигаретами и вспомнил, что вчера бросил курить. От этого во рту стало кисло, как будто заложил за щеку мелкую монету.
      А снег все шел. Много его навалит за ночь - дворникам работа. Начнут скрести часов в шесть, не выспаться.
      Вернулся к двери, зажег свет. Поднял пальто и аккуратно повесил на гвоздь, вбитый в стену. Вбитый неумело - на обоях остались следы от молотка. Сразу видно, что вбивала женщина.
      По коридору прошаркал сосед. Кажется - на кухню. Чайник ставит. Чем он питается кроме чая? А ведь я сам сегодня не успел пообедать... Достал из бокового кармана плитку шоколада, разломил пополам. Потом передумал, бросил на стол. Изжога замучает.
      Снял с полочки книгу. Неужели она это читает? А на что ты рассчитываешь? Сел на стул, поддернул брюки, раскрыл книгу, наугад, посередине...
      Почти двенадцать. Где ее носит, черт побери! Пропал вечер. Опять не выспаться. Опять дворники. Опять медный привкус во рту. Опять с утра откапывать из-под снега машину. И еще что-то придумать для жены. Где ты был до часа ночи, почему мобильник отключал? Деловые переговоры. Затянулись допоздна, а телефон отключил, чтобы не отвлекал. Тфьу ты, надо что-то новое придумать!
      Щелкнул замок. Наконец пришла. Старик отчитывается - чужого дядю пустил. Интересно - что, я на лестнице должен был ждать? Как тот пацаненок на подоконнике. Симпатичный пацаненок, на сына похож.
      Лучше было не дожидаться, сразу уйти. Теперь времени в обрез. Времени добраться до дома. Не рассчитал.
      Вошла. Щеки смуглые, глаза синие, волосы влажные. На душе словно отпустило. И сердце замирает, как от первого взгляда, от первого прикосновения. Рук сплетенье и судеб. Можно начать все сначала. И вернется девочка, которой нес портфель, а потом невыносимо холодный вечер на Чистых прудах, когда она, пусть уже другая, прятала нос в воротник твоей куртки, чтобы согреться... И поцелуи второпях у подъезда... и...
      Почему она носит красное? Надо как-нибудь сказать про пальто. Не идет ей красное. Тактично как-то сказать. А лучше поехать с ней вместе в фирменный бутик и купить новое. Вот только бы выбрать время...
      Все - время - спешка. А вал несделанного нарастает. И сейчас, в самый неподходящий момент, приходят мысли о работе, о недостроенной даче, пропущенном техосмотре. И к врачу сходить надо... И уже не принадлежишь себе, принадлежишь какому-то суетливому чужому движению.
      Где тот просвет, когда принадлежишь только себе - и никому больше? Где та обитель чистая? Сейчас, тут?
      Все, пора. Оставить ей деньги? Сколько, интересно, она платит за эту комнатенку? Нет, деньгами - нехорошо как-то. Значит, подарю ей пальто другого цвета. Пусть только сама сходит и купит. В этих магазинах частенько встречаешь знакомых.
      Тьфу ты. И, все-таки, придется деньгами, никуда от них не денешься...
      Воздух сырой - самая гриппозная погода. Надо завтра сказать жене, чтобы всюду, в котлеты, борщ, клала чеснок. Это вкусно и полезно. Как она не понимает?
      Захлопнул дверцу машины, включил зажигание. Работает неплохо, а вот тормозные колодки менять придется.
      На перекрестке попал на красный свет. Город спит, город мертв, а улицы живут. Переключаются сигналы светофора, горят фонари, светятся вывески магазинов. Где-то в глубине дворов, за сугробами, скрипят двери парадных и мучаются от бессонницы редкие окна. Город живет самостоятельной жизнью, и какое ему дело до одинокого путника, застрявшего на перекрестке? Только бы не уснуть.
      Только бы не уснуть.
      Чайник рассерженно фыркает, выплевывая облачко пара. А я сижу неподвижно, распластав ладони на клетчатой клеенке. Ладони словно чужие, грубые, со вздувшимися суставами. Я понимаю, что надо встать. Надо сделать хоть какое-нибудь движение, чтобы мир перестал отдаляться.
      Я уже знаю, как все будет. Мир уйдет дальше, и эти стены, скрипучий паркет и веточка ели в кувшине не почувствуют перемены. В мире ничего не изменится, он будет таким же, каким я его видел. Потом приедут неприветливые люди, пристегнут к пластмассовой купели...
      Меня уже не будет, солнце растопит снег, старый диван выбросят на помойку, а девушка станет снимать комнату в другом месте. Только и всего?
      Только и всего. Но это не страшно. К этому рано или поздно привыкаешь. Самое плохое, это когда уже незачем строить планы. Время остановилось.
      Я еще пытаюсь зацепиться за этот мир. Я представляю длинную-длинную лестницу, по которой поднимаются похожие на меня, поднимаются по тем же, до боли знакомым ступеням.
      Тогда я вспоминаю прошлое. И вижу почему-то старые трамваи, поминутно трезвонящие весенним утром, парикмахерскую в Художественном проезде, красный костел в литовском городке, где я был всего один раз, проездом. Пожалуй, и все.
      Пытаюсь вспомнить руки женщины, но память бунтует, и остаются только мои скорченные старческие ладони на клеенке.
      На последних ступенях надо только открыть дверь. Как не хочется.
      Выключаю газ, завариваю четвертый раз за сегодняшний вечер чай. Ждать некого, уже слишком поздно, она не выйдет. Впрочем, я и не надеялся.
      Подошел к окну и прижался лбом к влажному стеклу.
      Падал пушистый теплый снег..".
      * * *
      - И как будто время остановилось, - добавила Джессика уже от себя, так как рассказ закончился.
      - Тебе, конечно, не понравилось? - вяло уточнил Дима. - В натуре, какой я лох, что жизнь разменял на такую белиберду.
      - Мне - как раз понравилось, - она пожала плечами. - Лично мне. Типа того, что чисто конкретно, - и отлепила успевшую затвердеть жвачку от тумбочки.
      - Что с того, что понравилось? - он попытался скрыть, как доволен. Какая тебе польза от моей писанины?
      - Дети едят мороженое, мужики пьют пиво, а женщины обожают модно одеваться. Все потому, что им это нравится. Вот и польза.
      - Слушай, - он вдруг стал чуть ли не заикаться, - а мы не могли бы... Ну, когда все закончится... Ты и я... В общем, встретиться.
      - Смотря как все закончится, - она улыбнулась. - Но неужели это приглашение на свидание? Учти, я всегда опаздываю.
      Диме захотелось сказать что-то яркое, смелое, поражающее воображение наповал. Чтобы она засмеялась, но засмеялась одними губами, а глаза продолжали внимательно и серьезно смотреть на него.
      - Я тут договорился с местным авторитетом, - сказал он, а сам подумал вовсе не это я хочу сказать. - Он нам крышу предоставляет. Мы только вид делать должны, что ценные бумаги из сейфа Трупина у нас. Вроде как блеф. Мы ему поможем захватить завод, а, значит, и город, а он поможет нам остаться в живых.
      - До каких пор? - спросила Джессика.
      - То есть?
      - До каких пор он поможет вам оставаться в живых? Пока не захватит город?
      - Как-нибудь выкарабкаемся, а?
      - Постарайся выкарабкаться, - тут она улыбнулась именно так, как ему хотелось. - А то я сто лет не ходила на свидания.
      Какие удивительные глаза, подумал он. И губы. Нос и подбородок... Он уже понял, что ему всю оставшуюся жизнь станут нравиться женщины, хоть чуть-чуть похожие на нее.
      * * *
      Дверь в палату, где лежал пациент с огнестрельным ранением, отворилась. Дежурная медсестра решительно подошла к Джессике и прошептала на ухо:
      - Новенькая, подзаработать хочешь?
      - Хочу, - так же на ухо ответила Джессика. - А что делать надо?
      - У нас договор с гостиницей, - уже громче, заметив безучастный взгляд пациента, пояснила медсестра. - У них там для богатеньких есть услуга - массаж. Если заказывают, обращаются к нам. Вот и съезди, помассируй. Машина ждет.
      - Надо уточнить...
      - Сколько стоит? Двадцать баксов, дура! Доля - мне.
      - Надо уточнить, - холодно продолжила Джессика, - кому делать массаж? За сто баксов я не стану делать массаж десяти пьяным козлам...
      - А ты, гляжу, профессионалка. Расслабься. Секс только по согласию, с этим у нас строго. И мужиков всего двое, какие-то приезжие. Правда, один такой здоровенный толстый татарин. А эти татары - такие затейники...
      - Я согласна. А как же больной? - она кинула взгляд на Диму.
      - За свою долю я подставлю ему утку вместо тебя. "Почему мне везет на блядей?" - подумал Дима, прислушиваясь к разговору. Почему я влюбляюсь именно в блядей?
      Может, я извращенец? Или просто не везет?
      - Димка, - как только медсестра вышла, Джессика наклонилась к нему, - Ты понимаешь? Наверняка этот татарин - твой друг Ренат, а с ним другой, очкарик, которого мы подобрали в пути. Они нашли способ с нами связаться. Я еду. Вместе чего-нибудь придумаем. Из вашей компании только они остались дееспособны.
      - А если это окажется совсем другой татарин? - спросил Дима.
      - Постараюсь объяснить ему, что ничего не смыслю в массаже.
      - Постарайся, - иронично заметил он, - хотя вряд ли тогда тебе заплатят двадцать баксов.
      От оплеухи, которую получил, Дима улыбался, пока не уснул после укола, который сделала сменившая Джессику медсестра.
      * * *
      - Привет, папашки! - воскликнула Джессика, войдя в номер "люкс" и увидев Рената и "Робин Гуда". - Я принесла добрые вести. Остальные живы и скоро пойдут на поправку. Но как вы умудрились вытащить меня из этой больницы?
      - Все - он, - хмуро пояснил Ренат, мотнув головой в сторону очкарика. заказал услугу в номер. Впрочем, не имеет значения. Так что с ребятами, расскажи поподробнее?
      Джессика рассказала.
      - А ты волновался, Хан, - вставил "Робин Гуд". - "Хан" я - только для друзей. А для тебя...
      - Чего завелся? Радоваться должен, все могло и похуже обернуться.
      - Но это не все новости, - вмешалась Джессика и рассказала о предложении Паши-морехода.
      - Мы получили такое же, - хмуро сообщил Ренат.
      - Тоже от Морехода?
      - Нет, от мужика, которого здесь все называют Адидасом.
      - Неужели - тот самый? Который кроссовки шьет?
      - Нет, он шьет чего-то другое. Во всяком случае он вытащил нас из тюрьмы и держит здесь, как козырную карту в рукаве.
      - Есть идея! - воскликнул "Робин Гуд". - Ик...ея - Хватит нам идей.
      - А вы только послушайте! Адидас и Паша-мореход предлагают одно и то же, только каждый тянет одеяло на себя. Мы с тобой, татарин, остаемся здесь, как ты выразился, козырными картами в рукаве. Нас, конечно, как те карты, разорвут, когда игра будет сделана. Чтоб никто не догадался: мы крапленые. То же сделает и Паша-мореход со своими краплеными козырями. Да только его козыри - сейчас в больнице. А вот если они попадут к нему в рукав...
      - Что ты предлагаешь сделать с моими друзьями? - вздыбил холку Ренат.
      - Надо сообщить Мореходу, где они и как им помочь.
      - Зачем?
      - Он успеет поставить их на ноги, сохранить им жизнь, во всяком случае до собрания акционеров. Они станут его козырями. Никто ведь не знает, у кого из вас акции, похищенные из сейфа.
      - А после?
      - После? Если выиграет хоть один из всех, вас ждет одна участь. Но только надо сделать так, чтобы не выиграл никто. А это может случится в одном случае - если схлестнутся Мореход и Адидас. У одного козыри - мы с тобой, у другого - твои друзья. Ничья.
      - Так ты прямо гроссмейстер какой-то! - восхитилась Джессика, - Правда, не знаю, как это в картах называется.
      - Будем считать, у меня первый разряд, - скромно потупился "Робин Гуд".
      * * *
      Боковым зрением сержант заметил девушку. Ту самую, которую он должен был сторожить в театре. Это была именно она - скуластое лицо, крашеные волосы, заплетенные в грязную косичку. Ясные холодные глаза и сводящий с ума рот. Нет, в губах не было ничего необычного, но только стоило ей заговорить, казалось, губы двигаются независимо от произносимых слов. Возникающий диссонанс, когда она открывала рот, мог свести с ума любого мужика, даже без воображения.
      Пирс, где базировались катера, обслуживающие пароход, находился поблизости. Повинуясь скорее рефлексу, чем разуму, сержант направился к ней.
      Увидев сержанта, девушка попыталась убежать. Вернее, она бежала, покуда хватило сил. Наконец, остановилась, решительно обернувшись. Дышала она так же, как когда и бежала.
      - Не волнуйся, - сказал сержант. - Я тебе плохого не сделаю.
      - Чего мне волноваться? - ответила она пренебрежительным тоном. - Кто ты такой вообще?
      - Не волнуйся, - повторил он, и тут вдруг вспомнил голливудские боевики, которые смотрел по видику. - Я из полиции, - и почувствовал себя последним героем.
      - А-а... - заметила Джессика и надула пузырь из жевательной резинки. Вспомнила. Офицер полиции.
      - Что ты тут делаешь?
      - А ты? - отпарировала она.
      - Собираюсь пробраться на пароход.
      - Ну а где твоя "пушка"?
      - Всегда со мной. Мы с ней неразлучны, я ласкаю ее как женщину. Понимаешь? Или как там говорят в боевиках?
      - Тогда я, пожалуй, прогуляюсь вместе с тобой. Мне тоже надо попасть на пароход, стрелок, - и она хихикнула.
      Они вместе, под руку, вернулись по набережной до пирса. Постороннему показалось бы, что одна возлюбленная пара всю ночь гуляет до утра.
      - Без паники, - предупредил сержант, когда они проходили мимо катера, но предупредил слишком поздно, потому что прежде, чем они ступили на сходни, девушка дернулась и прижалась к нему. К тому же охнула.
      Два охранника, прежде мирно дремавшие на раскладных стульчиках, подняли головы.
      - Эй! - крикнул один из них, - Кто такой?!
      - Закурить есть? - сказал сержант первое, что пришло в голову.
      - Вали отсюда, - засмеялся охранник. - Частная собственность. Член, завернутый в газетку, покури как сигаретку.
      - Я только закурить попросил, - медленно пояснил сержант.
      - Мне показалось, я ни на кого не наезжал. Или ты мне что-то предъявить решил, чушок вонючий?
      - Ща, - произнес один из охранников, поднимаясь. - Сейчас предъявлю...
      - Эй, - попытался остановить его другой, - ты помнишь приказ?
      - Помню, - согласился первый. - Но этот парень на нашей территории. То бишь, юрисдикциии.
      - Он всего лишь закурить попросил...
      - А что, по-твоему, я собираюсь ему предложить?
      Охранник подошел, и сходни под его подошвами скрипели.
      "Если бы у меня была форма, если б у меня был "калаш", - подумал сержант.
      - На, возьми... вдруг тихо предложила Джессика и достала из рюкзачка, который держала в руках, обкатанный волнами камень, "голыш". - Подобрала на берегу...
      - И с этим булыжником ты собиралась воевать? - усмехнулся сержант, но взял и спрятал его за спину.
      Он дождался, когда охранник подойдет на нужное расстояние, и, перехватив поудобнее камень, бросился к нему. Джессика за его спиной невольно вскликнула. Сержант сквозь зубы выматерился, так как крик снова предупредил охранника об опасности.
      Тот взмахнул в воздухе резиновой дубинкой.
      Сержант знал, что при мастерском ударе под такой дубинкой лопается телогрейка. Не говоря уже о внутренностях и примкнувшим к ним костям. А охранник выглядел мастером.
      Второй из сторожей бросился на помощь товарищу. Сержанту было необходимо разделаться с первым прежде, чем другой успеет добежать.
      Ни на мгновение не задумываясь, сержант бросил камень, целясь ему в голову. Охранник взмахнул дубинкой, он и в самом деле был мастером этого орудия, и отбил камень в сторону, когда тот долетел на расстояние вытянутой руки. "Голыш" ушел в воду, булькнув.
      Но именно мастерство подвело охранника. Если бы он просто наклонился, увернулся от летящего ему в лицо камня, он мог бы следующим движением ударить сержанта "демократизатором" под коленки, в печень, а если повезет, то и по горлу. Но, отразив, словно теннисной ракеткой, булыжник, он проиграл в атаке.
      Следующее, что охранник почувствовал, это кулак, вонзившийся ему в рот. Падая в темную воду, он успел ухватить за одежду сержанта, и потащить за собой.
      Они вынырнули, кашляя и отплевываясь одновременно. Лезвие ножа, который под водой раскрыл охранник, блеснуло в лунном свете, как плотва, ложащаяся на бок. Он пырнул, но лезвие скользнуло по ребрам. Сержант закричал, рванулся, подняв корону брызг, и постарался схватить охранника за горло. Оба они одновременно ушли под воду...
      Женский крик резал воздух в салат. Джессика вопила, как полоумная, увидев, что вода, в которой барахтались мужчины, темная вода, в свете прожекторов казавшаяся свинцовой, вдруг пошла радужными разводами, будто утопили дырявую канистру с бензином. Она и не представляла, что кровь на воде при таком угле освещения переливается, как жидкий жемчуг.
      * * *
      - Мы привезли ту суку, - охранник вытолкнул перед собой девушку.
      Руки у нее были связаны за спиной, а из разбитой губы текла кровь.
      - Что она натворила? - удивился Паша. - Пробралась на пароход? Так у нас своих профессионалок хватает, - он небрежно махнул рукой. - Отправьте на берег. Уму разуму, я вижу, вы и так уже успели ее научить. И, кстати, мне надоело, что на пароход все время кто-то пролазит.
      - Мореход, один из наших людей скорее всего утонул, убит, или... типа того.
      - Что?! - Паша поднялся во весь огромный рост и словно навис над охранниками, которые тоже были не из рахитов. - Убит, или "типа того".
      - С ней был парень, они пытались захватить катер. Он сцепился с моим напарником. Упали вместе в воду. А дальше - не знаю. Но кровь на воде была.
      - Вот врет, - затараторила Джессика. - Врет ведь, и даже не краснеет. Да, был там парень, так разве я не крикнула, не предупредила этих псов цепных, что он напасть пытается? Этот парень просто псих, но мне и в голову не пришло, что он станет убивать. Сказал - прогуляемся на пароход? Я согласилась, мне как раз надо было поговорить с этим, как его, Синбадом... нет, вспомнила, Мореходом. А он вместо того, чтобы билет на катер купить, придурок, кинулся...
      - Заткнись, - прервал ее Паша. - Она говорит правду? Она на самом деле предупредила вас, закричав?
      - Да не так уж она и громко заорала, - насупился охранник.
      - Так, чуть чуть...
      - Я вас не для того держу, чтобы еще слуховые аппараты покупать. Развяжи ее. Я - Мореход. Зачем ты хотела меня видеть?..
      - Подожди, Паша, - запротестовал охранник. Ты не все про эту девку знаешь. Эй, - крикнул он другому, который стоял на палубе. - Приведи саксофониста.
      - Какого еще саксофониста? - нахмурился Павел.
      - Который в бане дежурил.
      - А... Которому морковку...
      Девица прыснула.
      - Нет, только персик, да к тому же в рот всего лишь в рот засунула. Она, она засунула! - заверещал, вбегая, саксофонист.
      - Я ее в любом виде узнаю, она, она сука, - он подлетел и дал ей пощечину, но тут же был отброшен в угол мощнейшим ударом пашиного кулака.
      - Тут я один могу бить, казнить и миловать, - пояснил Мореход и подождал, пока саксофонист, кашляя и отплевываясь, встал на ноги.
      - Ты мне ребро сломал, - жалобно простонал он.
      - Только одно? - ехидно поинтересовался Паша. - Старею.. Так, по порядку. Сначала говори ты, - и он посмотрел на Джессику.
      - С глазу на глаз, - гордо ответила она.
      - Валите, - Паша махнул рукой охранникам, - Да развяжите вы девку-то! Я что, ее бояться должен?
      Дежуривший на палубе охранник подошел, достал нож, чтобы перерезать веревки, и удивленно воскликнул, увидев ее лицо:
      - Да это ж та самая...
      - Опять - та самая? - нахмурился Паша.
      - Мы ее в кабаке подцепили, и она рассказала, что они вместе с дружками банк в Камышевске ограбили. Слышал? Так вот один из их гоп-компании кинул остальных и с мешком бабок деру дал. И она предложила того кидалу нам показать, чтоб, значит, ее долю вернули, а уж остальное - нам. С пацанами мы к Старику посоветоваться поехали, он как раз в сауне отдыхал. Старик сказал - в подвале пока ее подержать, проверить сказку, да только потом сам знаешь - такое началось! Старика угрохали. Я думал, она до сих пор в подвале сидит.
      - Ага, без еды и воды, - Джессика поджала губы. - Накося, выкуси.
      - Ну, забыли про тебя, сестренка. Без обид.
      - Но как ты выбралась? - спросил Паша. - У Старика двери были крепкие, он сам за крепкими дверями годков сорок отсидел, так что толк в них понимал. А уж сколько он крепких дверей в молодости пооткрывал, так и не сосчитать.
      Джессика выразительно посмотрела на саксофониста.
      - Он тебя выпустил? - удивился Паша, а потом хлопнул себя по лбу. - Ну, конечно же! Вместе с тем залетным, с которого татуировки после душа смылись...
      - Он меня под мужика положить хотел, а деньги себе взять. Вот и выпустил меня из подвала, чтоб ни с кем не делиться, ваших, профессионалок не вызывать. А мужик тот - вовсе не "залетный", как ты говоришь, он сейчас...
      - Все вон! - вдруг крикнул Паша, а вслед суетливо выходящим добавил. - А саксофониста придержите... Говори дальше, - жестом он предложил Джессике стул. - Голодная?
      - Еще как. Я всегда голодная.
      По внутренней связи Паша попросил принести ему в каюту еду. Принесли остывший шашлык, лепешки, зеленый лук и кувшин вина.
      - Сразу видно, ты - широкая натура, - отметила Джессика.
      - Можешь жрать и говорить одновременно, - напомнил Паша. - Сначала поясни, что ты за птичка?
      - Случайная. Еду я, значит, с Васьком...
      - Каким еще Васьком?
      - Да "дальнобойщика" так звали, с которым путешествовала... сам понимаешь. И вижу - на обочине навороченная тачка стоит, а менты документы проверяют. Говорю Ваську - тормози, мне сходить. Сам посуди, чего в кабине грузовика трястись, когда вот они, трое обеспеченных папашек сами в руки идут. И ехать удобно, и бедную девушку не обидят... Ах, как я просчиталась... Джессика покачала головой.
      - Как ты просчиталась? - уточнил Паша.
      - Оказывается, когда эти трое уезжали из Москвы, там кого-то грохнули, а они рядом находились. И мало того, что убили, да еще из сейфа все выгребли. Вот и оказалось, что за папашками гонятся, а мне вместе с ними под пулями крутиться пришлось....
      - Значит, акции завода у них? - быстро спросил Паша.
      - Шут его знает, - она пожала плечами. - Сумки какие-то у них были, только с каждым "наездом" вещей все меньше и меньше остается. А вот есть ли в тех сумках акции, не поручусь. Банк-то мы на самом деле не грабили. Им деньги нужны были, потому что джип разбили, а ехать надо, вот один из них и заказал перевод в Камышевское отделение. Да только о переводе этом прознали те, кто за ними гнался, и поджидали, когда мы в банк за деньгами придем. Пришлось сымпровизировать.
      - Так что ж ты Старику лапшу вешала про ограбление, и то что вас подельник кинул?
      - Мешок с деньгами на самом деле сначала пропал, а потом вдруг объявился, хотя мы думали на парня, которого по дороге подобрали. Но он, очкарик этот, вроде не при чем оказался. А так, не исчезни эти деньги на время, мы бы далеко отсюда были, наверняка уже в Москве. А потом все завертелось, закружилось...
      - Значит, акции все-таки у них, - задумчиво повторил Паша-мореход. Недаром москвичи так за ними охотились. Стоит только обыскать... Или допросить... так, жестко допросить...
      - Ничего у тебя не получится, - заявила Джессика, вгрызаясь в пахнущее дымом мясо.
      - Почему?
      - Все трое утверждают, что ни к убийству, ни к ценным бумагам отношения не имеют. Просто не повезло - оказались не вовремя и не в нужном месте.
      - Ну, посмотрим что они станут утверждать...
      - Давай, давай, - развязанно подбодрила Джессика. - Запытай до смерти двоих, до них еще можно добраться. А акции - возьми и окажись у третьего. Того, что у Адидаса держат. К нему тебе не подобраться.
      - Так значит, козыри у Адидаса?
      - Никто не знает, какая из трех карт - выиграшная, - в тон ему ответила Джессика и с сожалением посмотрела на опустошенный ею поднос, а вина так и не выпила, - Это как у наперсточников, понимаешь? Никто не знает, где спрятан шарик.
      - А не проще ли посмотреть под всеми тремя? - улыбнулся Паша. Он любил, когда доходчиво объясняют.
      - Московские бандиты, залетные, как ты говоришь, как раз и пытались это сделать. Что с ними стало? Их убили всех до единого. Вот я и полагаю, что даже тебя, Великий Мореход ибн Синбад, убьют, если ты начнешь переворачивать все наперстки. Таковы правила Игры. И Адидаса убьют, если он вздумает сделать тоже самое. Вы друг друга убьете, а есть, я полагаю, другие заинтересованные лица, которые не позволят кому-то одному получить преимущество. Придется всем играть по правилам, вот так вот, Мореход.
      - И ты пробралась сюда, чтобы сообщить мне это?
      - Я собираюсь помочь тебе выиграть.
      - Ну да? С какого интереса?
      - Сложно прожить молодой девушке без покровителя... И прикажи, чтобы еще пожрать принесли, я когда нервничаю, очень быстро перевариваю.
      * * *
      Паша-мореход пил и старался не опьянеть. Напротив него сидел бандит по кличке Стриж и старался делать то же самое.
      - Договор, Мореход, у нас... был в силе, - слегка заплетающимся языком говорил Стриж. - Но, в силе - БЫЛ когда? - словарного запаса ему явно не хватало. - Когда, блин, по рукам ударили, тогда и был. А после?
      - После договор надо тоже выполнять, - кивнул Паша. - Если: по понятиям.
      - Мореход, ты конкретно не врубился. Сейчас у нас что?
      - Пятница, - мрачно ответил Паша-мореход. - Или тебя который час интересует?
      - Меня интересует - раз - что Саида, директора в распыл пустили, заодно и какого-то мента, что поблизости оказался. А, два... - тут Стриж неудачно опперся локтем о край стола той рукой, которой по счету загибал пальцы, локоть соскользнул, а вместе с локтем и часть скатерти. Хрустальные бокалы и графин с водкой разбились о палубу.
      - Опять... - пробормотал Паша. - Говорят, к удаче, - и жестом, поманил официантов, чтобы они сменили сервировку.
      - Ну и что? - продолжил он разговор, подливая в рюмку собеседнику. Нам-то какое дело до директоров там всяких и ментов?
      - Тебе-то - какое! Посреди реки живешь, как остров Швейцария.
      - Швейцария - не остров.
      - Все равно, блин. Его ни фашисты, ни коммунисты не тронули, знаю, в натуре, кино видел. И до тебя им не добраться. Наши наедут, так заречные вступятся. И наоборот. А мою братву уже шерстить начали. Хер знает, за что берут? Патрон находят, и в тюрьму. Это ж беспредел какой-то! А у меня, сам знаешь, основной контингент - синие, тубики... Им лишняя ходка - и крантец. Так если б за дело ходка! - он стукнул кулаком по столу, но на этот раз свалилась только посудина с солеными огурцами.
      Паша-мореход жестом остановил официанта, который хоть и стоял в отдалении, но увидел, и кинулся поднимать.
      - Если твоим котам залечь надо, милости прошу, - сказал он. - Всех приму, кто решил у меня отсидеться.
      - Нет, не только в этом дело, - пояснил Стриж, сам себе налил и жадно выпил. - Власти на Адидаса поставили.
      - Мы Адидасу ничего не предъявляли, - Паша скривил губы. - Если у тебя по этому поводу мандраж, давай разбираться. Свою долю, которая от Адидаса, я ему верну.
      - Да у тебя там и доли никакой нет, - быстро перебил Стриж.
      - Вот видишь? Значит, это твой "стоп". А договор - в силе.
      - Мореход, я тебя уважаю, - Стриж дотронулся до груди. - Хоть ты и челюскинец, на общак никогда не жалел. Но и Адидас - авторитет большой имеет, особенно среди зелени и отморозков.
      Меня еще старики уму-разуму учили. А кто, кто, вспомни, блин, первые джинсы привез с лейблами, и впаривал за пол цены? А потом - видяки, тачки косоглазые... Кто обезьянник к цивилизации приучил? И он ведь с них не драл, за некоторыми до сих пор файфок имеется.
      - При чем здесь джинсы? - Паша поморщился. - И видеомагнитофоны?
      - Да весь мой молодняк к Адидасу перекинется, если сила за ним. А менты поквитаться уже хотят. Сам знаешь, за своего они всегда поквитаются. Так что нам с тобой, Паша, хоть ты и мореход, против силы и поросли не выстоять. Тогда на хрена наш договор?
      - А теперь слушай, Стриж, сюда, - Паша наклонился, поднял один из рассыпавшихся по палубе огурцов, выпил из рюмки, а после с хрустом закусил тем самым огурцом. - Уникальный засол, - пояснил он. - Ни капли уксуса, вместо кислоты - смородина.
      И еще секрет - банки надо хранить на дне колодца. А теперь о главном... Сам спросил, сам и слушай.
      - Чего я такого спросил? - неуверено поинтересовался Стриж. - Вроде, ничего такого не спрашивал.
      - Ты спросил - сейчас у нас - что?
      - Сейчас у нас что? - как завороженный повторил за ним Стриж.
      - Пятница.
      - Это я понял.
      - Завтра будет суббота.
      - Паша, ты че, горбатого лепишь? При чем тут календарь?
      - А в субботу, Стриж, че произойдет?
      - Че, Паша? Выходные?
      - В субботу, братан, произойдет собрание акционеров Электролампового завода.
      - Знаю, Паша, - обрадовался, что попал в струю, Стриж. - У меня дочка в третьем классе - утром на кухне газету читала. Я как раз яичницу кушал. На сале. Ох, люблю на сале, да с нашинкованным пореем. Точно, Паша, в субботу. На первой странице пропечатано, состоится собрание. Но нам-то какое дело? Мы че, он засмеялся, - на заседание пойдем? А после - концерт самодеятельности?
      - Пойдем.
      - С какого?..
      - Объясняю - с какого. Кто хозяин города?
      - Старик был, да Учкан... Ну а теперь... Теперь мы с тобой, двое вроде... Пока мы... Разве что Адидас третий... - Стриж поморщился. - А в смутное время и чечены голову поднять захотят. Так что разборок не избежать.
      - Брось, Стриж! Бензоколонка, рынок, ларьки, да пара шлюх на обочине? Все, что надо иметь, прежде чем встретить старость?
      - Не понял?
      - Если, скажем, я, - тут Паша постучал себя в грудь надкусанным огурцом, - стану хозяином Электролампового?
      - Еще немного поясни, а, Паша? - неожиданно жалобно попросил Стриж, Мне чуток надо, и я уже начну догадываться.
      - Какие деньги на заводе крутятся?
      - Большие. Но как до них добраться? Хоть ты стань директор, хоть генеральный. Там же безнал, там бухгалтера всякие, проверки, инспекции. Бумажки, а не конкретные бабки. Разве что заводскую кассу взять на гоп-стоп? А как потом людям жить? У меня самого братья, свояк, хоть и падла, там ишачут. Они же с голодухи подохнут без зарплаты. Да за такое западло - заводскую кассу взять - свои же опустят...
      - Кто говорит об ограблении? - Паша улыбнулся так, чтобы это было незаметно для собеседника. - Наоборот. Если завод твой, можно и зарплаты повысить, и вовремя их платить, и отчисления в бюджет города...
      Теперь Стриж засмеялся и хлопнул себя по лбу.
      - Ясно! Кто заводом владеет, за того стеной станут все, кто на зарплате. Это настоящая власть, весь город... Те же менты, вместо того, чтобы давить, тебя еще и охранять станут. А можно и... депутатом там стать, верно, Паш? Ты мЕр, а я - законодательное собрание в полном составе, - и он с опаской посмотрел на Морехода. - Друган, ты не подумай лишнего, договор в силе, если ты знаешь, как Электроламповый отыметь. Я просто хотел детали перетереть.
      - Не так давно, - Паша доел огурец. - Всего-то несколько дней назад в Москве замочили одного весьма авторитетного, но не в наших с тобой кругах, Стриж, человека. А вот в сейфе этого человека хранились документы, удостоверяющие, - он поднял указательный палец руки, в которой уже не было огурца, так как съеден, - удостоверяющие законное, подчеркиваю, законное владение частью Нововладимирского электролампового завода...
      - Паша, кореш мой бесценный, - Стриж распахнул руки как для объятия, так это - ты! Ты живодристика того мокнул? Бумаги у тебя?
      - Нет.
      - Но?.. Тогда в чем базар?
      - Бумаги в городе, поверь мне! Где им еще быть, если в субботу состоится собрание, на котором определится хозяин?
      - А как они окажутся у нас?
      - Где намечено собрание?
      - Где... Я думаю - в театре. Там зал большой. Стой! Я понял! Нет, не понял, - признался Стриж.
      - Ты когда стрелку забиваешь, прежде думаешь - в каком месте?
      - Еще как думаю. Я "стрелки" только там забиваю, где каждую дверь, ступеньку, окно, а то и каждую кочку, каждый камешек знаю...
      - Вот и тот, у кого документы, наверняка провел рекогносцировку.
      - Реко... чего?
      - Сориентировался на местности.
      - А, понятное дело.
      - А вдруг собрание перенесут в другое место?
      - Куда?
      - А хоть бы на мое корыто? - Паша сделал широкий жест.
      - С какой стати? Нет, я понимаю. Здесь, на своей территории, любой хмырь, будь он, даже не знаю кем, но... Тут ты все решишь, кем, кому и как быть... Ну, или... - он осторожно посмотрел на Морехода и поправился, - МЫ решим, раз вместе в деле, - и, увидев утвердительный кивок собеседника, обрадовался, хотя и спросил, - а как ты собираешься помешать провести собрание акционеров в театре?
      - А вдруг - театра не будет?
      - Как это - не будет?
      - Сгорит ненароком...
      - О, е...
      * * *
      - Я преступник, вор, фарца, мразь, - лицо у Адидаса покраснело. - Вы сажали меня, били на допросах... Но я не стану взрывать театр, в котором соберутся десятки людей. Да, я "закажу" человека, если он мне мешает. И спать буду спокойно, когда его "мокнут". Но я не стану убивать людей, которым мне предъявить нечего, да даже и не знаю я их!
      - Ты теперь на службе, сынок, - произнес помощник мэра.
      Помощник был лет на десять моложе Адидаса.
      - Я не ссучивался, - холодно заметил Адидас. - У нас были общие интересы, а теперь их нет.
      - Жалко тебя, - вздохнуло "Лицо городского масштаба!. - Жалко твои косточки.
      - А мне жалко твой семейный бюджет, - оскалился Адидас. - Не будет меня - не будет у тебя новой машины и экзотического отдыха.
      - Свято место пусто не бывает. Найдется другая корова, которую доить.
      - Ты сначала найди ту "корову", кто мое место займет. Я это место всю жизнь делал. Найди такого же.
      - Ладно, ладно тебе - помощник мэра города, "Лицо городского масштаба", приятно улыбнулось. - Раскипятился. Чего ссорится, Адидас? Ты не понял. Кто же собирается убивать людей, взрывать здание? Ты что - идиот? Я имел ввиду представить дело так, якобы в здании заложена бомба. И представить это в тот момент, как только мы узнаем, у кого украденные акции. Сорвать, понимаешь, голосование. Тем самым мы спасем город, в том числе городской бюджет. Нам потрясения не нужны, сам знаешь - завод всех кормит. Сделаем доброе дело во благо новоладимирцев, только и всего. И никаких бомб, никаких взрывов!
      - Голова, - покачал головой присутствовавший при разговоре начальник управления милиции. - Во как придумал!
      Понял, кулема? - обратился он к Адидасу. - Как ты с твоими мозгами в авторитеты выбился - ума не приложу. Вот он - голова!
      - и указал на помощника мэра. Да такой голове всей страной руководить надо, или на худой конец таможенным терминалом каким.
      - Избиратели сделают правильный выбор, - согласился Адидас.
      * * *
      - Три карты, три карты, - оперно пробормотал Паша-мореход.
      - А у меня, выходит, ни одной.
      - Ни одной, - вздохнула Джессика. - Ренат - у Адидаса. Димка с Семеном в больнице, и охраняют их, поверь, ой как охраняют... Милиция!
      - Можно, конечно, попробовать... - задумался Паша.
      - Попробуй, - кивнула она. - Только их сразу убьют, в случае чего. В случае, если у тебя появится шанс до них добраться.
      - Хочешь сказать - играют без меня? Я - неудачник?
      - Нет, не хочу этого сказать. Шанс есть.
      - Какой? - он встрепенулся.
      - Я.
      - Ты?
      - А кто знает, что я не из их компании?
      - Подожди, - Паша сделал рукой протестующий жест. - Известно, что от офиса, где убили посредника и сперли акции, отъехал автомобиль, в котором сидели три мужика. Про тебя речи не было.
      - Вот именно. Но те, кто следит за развитием ситуации, - пояснила она в манере популярной телеведущей, - знают, что и в Камышевске, и здесь, да и намного раньше - я путешествовала вместе с ними.
      - Но ты же сказала - случайно...
      - Что я сказала, так только ты теперь знаешь. Но другие этого не знают...
      - Не поверят... - с сомнением посмотрел на нее Паша. - Не поверят, что ты такая крутая, чтобы акции вдруг оказались у тебя. Ну, представь! Собрание учредителей. Трое мужиков, и один из них может оказаться владельцем акций...
      - Может, - подтвердила Джессика. - И любой из них мог убить Трупина, у каждого были свои причины.
      - На жмурика - наплевать. Как пойдет игра, ответь мне! Ведь "козырь" не должен сыграть, в этом все заинтересованы. У каждой стороны будет свой план, как перехватить его, да только надо сначала выяснить - кто "козырь". Ты кушать еще хочешь? - буднично поинтересовался Паша, а Джессика отрицательно покрутила головой в ответ. - На этом все строится, пойми! Адидас предъявит татарина. Татарин - без вопросов, на него можно ставить, солидняк. Городские власти еврея и этого, патлатого из больницы. Патлатый - не серьезно, а вот на рыжего клюнут. А что у меня - всего лишь ты? Дешевая шлюха?
      - Мореход, у тебя найдется клочок бумаги?
      - Зачем?
      - И карандаш. Я составлю список.
      - Список - чего? - Необходимых вещей. И если эти вещи у меня будут, а после ты скажешь, что на меня, плечевую блядь, "ставить" бессмысленно, выбрасывай за борт. И меня, и те вещи. Я только скажу: "Не щмогла", прошепелявила Джессика. - Спорим, ты этого не сделаешь?
      - На что пари? - живо откликнулся Мореход.
      - На все.
      * * *
      Стриж слился со стеной. В одной руке у него была канистра с бензином, а другой, в толстой горнолыжной перчатке вьетнамского производства он держался за фигурное украшение, обрамляющее окно первого этажа. Продвинул пальцы повыше, уперся в пыльное стекло и аккуратно надавил у самой рамы. Скрипнула окаменевшая замазка, и стекло провалилось вовнутрь, упав на что-то мягкое. Оставалось только просунуть руку и поднять шпингалет. Перчатка не понадобилась, стекло не треснуло.
      Когда-то, в давние времена, Стриж сам работал в этом театре осветителем, а спектакли тогда собирали аншлаги. Не говоря уже о тех днях, когда на гастроли приезжали артисты из Москвы или Питера. Окно с вываливающимся стеклом сослужило хорошую службу многим, кто не смог достать билет. Он сам по несколько раз в месяц закреплял на место выдавленное стекло, но всякий раз "закреплял" его так, чтобы безбилетники, выдавливая, не поранились.
      Не потому, что был сердоболен, просто среди них могли оказаться кореша.
      Теперь и ему пригодилось это окно.
      Рукой в перчатке он уцепился на подоконник и подтянулся, держа в другой канистру с бензином. Некоторое время всматривался в темноту. Темнота безмолвствовала.
      Перекинул ногу, оседлал подоконник, а затем бесшумно проскользнул внутрь.
      Где находится дверь из помещения, куда он попал, Стриж помнил и ориентировался, зрения тут не требовалось. Несколько шагов - дверь, а за дверью - коридор. Коридор был также темен.
      Добрался до лестницы вниз, но на первой же ступеньке оступился. Уроненная канистра загрохотала, скатываясь. Замер, присев. Канистра достигла пролета, легла на бок, и шум, издаваемой ею, утонул в темноте.
      Стриж решил сделать все сам. Конечно теперь, после того, как Учкан оставил мозги на подушке, Стриж мог с полсотни людей привести за собой. Крепких пацанов, готовых на все. Но в серьезном деле полагаться можно только на тех, кому безрассудно доверяешь. А безрассудно доверял Стриж только себе.
      Спустился вниз, поднял канистру. Теперь - по лестнице дальше, придерживаясь за перила.
      Все, на месте.
      Стриж достал из кармана фонарик, включил, и, зажав его, словно сигару за кончик, зубами (так было удобнее, чтобы освободить руки) открыл трансформаторный щит.
      Поворачивая голову, чтобы посветить, нашел нужные провода. Оставалось сделать всего ничего. Вывентил пробку, присоединил заранее запасенные отрезки провода. Открыл горловину канистры...
      Дело - сделано. Как только на сцене театра включат, вернее, попытаются включить свет, пробежавшая между двумя оголенными проводами искра воспламенит пары бензина, а дальше рванет все, что еще остается в канистре, то есть литров двадцать.
      Стриж гордился собой. Во-первых, он использовал знания, полученные в профессиональном училище. Не стал связываться с каким-то там гексогеном. Мелькнет синенькая искорка, и пламя, вырвавшись снизу, сметет все. Второе свет на сцене включат, вероятнее всего, перед тем, как начнется собрание. Он ведь сам в прошлом - осветитель. Заранее проверят, как настроен свет... Может, за сутки...
      Пламя вырвется снизу, вот по этой лестнице, за кулисами полно горючего хлама, а потом загорится занавес, и огонь перекинется в зрительный зал...
      Люди, которые придут готовить зал к спектаклю, он так и подумал про себя - "к спектаклю", успеют выбежать. Они ведь профессионалы и понимают, как надо поступать в подобной ситуации. Ну а пожарным вряд ли что удастся отстоять.
      А театр?.. "Отстроим новый! - залихватски подумал Стриж. - Как только город будет наш. Новый - лучше прежнего!" Больше он не успел подумать ничего. Кто-то наверху, на пульте, включил рубильник. Зачем понадобилось включать именно сейчас?
      Городская пожарная команда не смогла отстоять здание. Труп Стрижа даже не опознали. Все, что осталось от Нововладимирского театра драмы и комедии фотография Станиславского, спасенная самым бравым пожарным. С собственноручным автографом. Автографом первого секретаря горкома периода 85-89 гг.
      * * *
      - Значит, так, - Джессика прикусила зубами кончик карандаша, которым составляла список. - Колготки нужны "Сан Пелигрино", и чтоб не больше пятнадцати "ден", тоненькие, как паутинка, а иначе будут выглядеть как теплые рейтузы. Цвет - "антилопа". Туфли или "Освальд", или "Габор", главное, чтобы под цвет блузки, - она мечтательно посмотрела в потолок. - Костюм сойдет от "Донны Каран", я не собираюсь вводить тебя в лишние расходы... Косметика Л'Ореаль, вся, какая тут есть в продаже, я сама разберусь, что мне нужно. А вот парикмахера придется позвать - не могу же я сама себя постричь? Еще оттеночный шампунь...
      - Хватит! - замахал руками Паша-мореход, - Для меня все это - китайская грамота. Составляй подробный список, мои люди все купят и привезут на пароход. Но только меня не нагружай...
      И он подумал, почему его жена, которую он сейчас отправил к родственникам в деревню, никогда не надевала колготки цвета "антилопа".
      А что это вообще за цвет? Наверное, очень сексуальный.
      * * *
      - Театр горит! - услышал Адидас, отвечая на вызов мобильного телефона.
      - Как? Уже? Ведь по плану...
      - Какой, на хрен, план! - заорало "Лицо городского масштаба". Все горит, понимаешь?! Эти два козла слиняли из больницы. Мы проиграли, и ты за это ответишь!
      - Я? - озадаченно переспросил Адидас.
      - А кто прибежал ко мне - помоги, город в чужие руки уходит? Ты прибежал. Вот теперь город и ушел в чужие руки, а вместе с городом и завод. Они нас переиграли, понял?
      - Подожди, - нетерпеливо поморщился Адидас. - Не все потеряно.
      - Ошибаешься, потеряно все, - человек на другом конце эфира взял себя в руки и обрел прежний, уравновешенно веский голос. - Еще пожар не потушили, а от Паши-морехода устроителям собрания акционеров поступило предложение - провести мероприятие на его пароходе. Предложение устроителям понравилось. Во-первых, гостей можно разместить там же - каюты люкс. Так что твоя гостиница больше не нужна. Второе - сам знаешь, какая у него кухня, плюс сервис. Не говоря уже о специфических услугах. И еще, самое главное. У Морехода есть баба...
      - Какая баба?
      - Та, что ехала вместе с нашими подопечными. Бывшими подопечными, уточнило "Лицо".
      - Так она же не при чем? - удивился Адидас. - Даром, что ли, я колол этих фраеров? Отвечаю - они ее по дороге подобрали, "плечевая", да и только. К Трупину, а тем более к ценным бумагам никакого отношения не имеет и иметь не могла.
      - Это ты так думаешь. А мой информатор только что мне список шмоток передал, которые она заказала, чтобы на собрании акционеров присутствовать. Я жене показал, а она у меня в этом деле толк знает - так жена сказала, если я ей то же самое не куплю, разведется. "Плечевая", как ты выразился, про такие тряпки знать не может. А Паша оплачивать счета не станет, если интерес не имеет. Так что кто кого имеет, это еще вопрос.
      - Может, Паша блефует, а шмотки она из модного журнала переписала? - с надеждой предположил Адидас.
      - И не надейся.
      * * *
      Солнце уже клонилось к закату, когда Дима проснулся. Боль в плече утихла, разве что осталось некоторое онемение. Дотянулся и нажал на клавишу вызова медсестры. Клавиша, естественно, не работала.
      Если честно, медсестра была ему ни к чему, он хотел увидеть Джессику. Он всегда влюблялся в тех женщин, которым нравились его рассказы.
      Тут уж ничего не поделаешь.
      Подождал некоторое время, не подозревая, что нажатая им клавиша разве что спугнула таракана, устроившегося внутри коробки. Потом, с некоторым усилием, сел на кровати, спустил ноги в больничной пижаме на пол.
      Дима не знал, какой график дежурств, но предполагая, что Джессика устроилась в больницу медсестрой, надеялся, что рано или поздно он ее увидит. Ему очень хотелось ее увидеть. Надо только выяснить - когда? И тогда ждать станет легче. Подошел к двери из палаты и подергал за ручку.
      Дверь оказалась заперта.
      Дежуривший снаружи сотрудник не заметил, что кто-то пытается выйти из палаты. Впрочем, его заданием было следить, чтобы туда никто не смог войти.
      По лестнице снизу поднимались еще двое в форменной одежде. Поравнявшись, они обменялись короткими рукопожатиями с охранником.
      - Всех сюда согнали, - вздохнул один из новоприбывших. - Даже кто после дежурства. А кого толком охранять, или чего там - не говорят. Чтобы муха не проскользнула, вот и весь приказ. А при чем здесь муха, а?
      - В триста четвертой палате один с огнестрельным ранением лежит. А в терапии - с инфарктом, - со знанием дела пояснил дежуривший раньше их охранник. - Оба этих типа были возле театра, когда грохнули директора завода. Вот из-за них, полагаю, весь сыр-бор. Важные свидетели.
      - А чего возиться-то, - второй из новоприбывших поправил резиновую дубинку, свисавшую с пояса. - Допросить, как следует, все и расскажут. А так только народ мучить. Я уже вторые сутки не спал.
      - Там, в конце коридора, дверь, - намекнул туманно "сторожил". Диванчик за дверью маленький имеется. Если ноги к подбородку поджать, отдохнуть очень даже можно.
      Бессонный страж вздохнул в ответ.
      - Давай, давай! - подмигнул напарник. - А через час я тебя сменю... Тоже голова трещит, как спать хочется...
      - Кстати, покурить есть? - спросил дежуривший дотоле. - А то мой "Дукат" кончился, никак седьмой час на ногах.
      - А здесь курить можно? - оставшийся из новоприбывших потянул воздух ноздрями. - Там, внизу, мегера такая сидит, старшая здесь, так она строго-настрого...
      - А мы - в окошко, - подмигнул "старожил". - Никто и не учует.
      Они отошли на лестничную площадку и, жадно затягиваясь, выкурили по сигарете. Оттуда, где они находились, больничный коридор не просматривался. Иначе "старожил" успел бы предупредить того, кто отправился спать - тот открыл не ту дверь. В конце коридора, но надо было с левой стороны...
      ...Дима еще несколько раз подергал ручку двери. Безрезультатно. Потом снова надавил на кнопку экстренного вызова медсестры. С тем же результатом.
      Прошелся туда и обратно по палате, и линолеум мокро чавкал под его босыми ступнями.
      Вдруг щелкнул замок и дверь отворилась сама собой, открытая снаружи. Дима как раз находился в той точке, откуда вошедшему нельзя было его увидеть дверная створка загораживала.
      Вошедший был в форме. Увидев кровать, на которой до этого лежал Дима, он удовлетворенно вздохнул, присел на краешек с полузакрытыми, тяжелыми от бессонницы веками, расшнуровал и стянул с себя форменные ботинки, а затем растянулся прямо поверх белья на койке.
      Подложив под щеку ладонь, через мгновение он захрапел.
      Некоторое время Дима прибывал в замешательстве. Затем осторожно, на носочках, подошел и взял ботинки. Стараясь не шуметь, добрался до двери и выглянул. Снаружи - никого. А напротив - вход в кладовку.
      Там он и обулся, предварительно заперев снаружи дверь палаты, где теперь видел сладкие сны владелец обуви.
      * * *
      В кладовке Дима нашел белый халат, под которым можно скрыть и больничную пижаму, и перебинтованное плечо. Ботинки жали большие пальцы ног, но ходить позволяли.
      Очень, очень аккуратно отворил дверь наружу. Приникнув щекой к створке, выглянул в коридор. Там, у лестничной площадки, маячили две фигуры охранников.
      Кладовка была без окон, и он, так же аккуратно, чтобы не заскрипела, затворил дверь и включил свет. Глухие стены, ворох каких-то тряпок, наваленных на "банкетку", пустое жестяное ведро и швабра в углу. Упаковка стирального порошка. Канистра с дезинфицирующим раствором. Электрический чайник с перевязанным изоляционной лентой шнуром. И никакого намека, как отсюда выбраться.
      Дима не отдавал себе отчета, зачем он сбежал из палаты. Просто подвернулся случай. Подсознательно он чувствовал, что это мог бы оказаться и счастливый случай.
      Но надо было пробираться дальше, чтобы закрепить успех.
      Взяв в одну руку ведро, а в другую - швабру, Дима решительно вышел из кладовки и направился к дежурившим в конце коридора охранникам.
      Те озадаченно уставились на него.
      - Тут курить нельзя, - строго заметил Дима, уловив запах табачного дыма.
      - А мы не затягивались, - весело ответил один их стороживших, а другой, настроенный не столь беззаботно, спросил:
      - Ты откуда еще взялся?
      - По инструкции, - Дима посмотрел ему в глаза, - утвержденной министром здравоохранения, санитарную обработку необходимо проводить через каждые три часа.
      Дима держался столь уверенно, что охранник не выдержал и отвел взгляд.
      - Надо, так надо, только я не понимаю, откуда ты появился?
      - пробормотал он. - Там же в кладовке спит...
      - Пусть спит, - кивнул Дима, и его ответ успокоил подозрительного охранника.
      С ведром и шваброй он спустился вниз, провожаемый взглядами дежуривших на каждой лестничной площадке милиционеров. Наверное, Центральную клиническую больницу не охраняют так тщательно.
      На первом этаже Дима замешкался. Мало того, что двери наружу охраняли, там еще находилась старшая медсестра, которая наверняка бы его разоблачила. Вот она начала поворачивать голову, почувствовав, что за ней наблюдают, и Дима юркнул дальше вниз по лестнице, которая вела в подвал. Оставив ведро и швабру, он пробежал по плохо освещенному коридору, толкнул первую попавшуюся дверь...
      Глаза не сразу привыкли к тусклому синему свету. А когда привыкли, Дима понял, что очутился в морге.
      Дверь автоматически закрылась за спиной. Покойники занимали все лежачие места, а несколько разместились прямо на полу, накрытые белыми простынями. У ближайшего трупа из-под простыни торчала ступня с навешенной на большой палец биркой.
      За дверью, в коридоре, Дима услышал шум и возбужденные мужские голоса...
      * * *
      - Повторяю вопрос, - вежливо подчеркнул хорошо одетый мужчина в сером фланелевом костюме и небрежно накинутым на плечи белым халатом. Он сидел рядом с больничной койкой Семена.
      - Кто из твоих подельников, гнида, взял ценные бумаги из сейфа?
      - у вопрошавшего были большие залысины.
      До того, как стать "Лицом городского масштаба", он занимал должность директора школы и любил, наклонившись над ученицами старших классов, вроде посмотреть, как они выполняют контрольную работу, положить им руку на плечико...
      - Никто, - прошепелявил Семен разбитыми губами. - Мы даже не знали, что того человека убили, пока не прочитали в газете.
      Чуть привстав со стула хорошо одетый мужчина снова ударил его кулаком по лицу.
      - Командир, он не врет, - попытался остановить экзекуцию милицейский чин с погонами майора. - Ты, конечно, большой начальник, курируешь все силовые структуры в городе, но беспредел творить я тебе не позволю.
      - Можно подумать, вы там у себя, менты, никого пальцем не трогаете? "Лицо городского масштаба" достало из нагрудного кармана серого фланелевого костюма носовой платок с красной окаемкой и вытерло испачканную в крови руку. И не забывай, приказ о твоем утверждении пока у меня на подписи...
      - Мне насрать на твою подпись! - вдруг взорвался майор Голиков. - Я вот эти погоны ношу, - он дотронулся до плеча, - чтобы мразь, ловить и сажать. Сажать и ловить. Мы, менты, для того и созданы, чтобы мразь ловить и сажать, сажать и ловить, - снова повторил он, как заведенный. - Лучше уж при коммунистах было. И ловили, и сажали. Разве что кого из "сынков" - сверху отмазывали. А теперь мы готовим на блюде кого - вам потребуется.
      - Так ты против реформ? - вяло уточнило "Лицо". - Против демократии?
      - Я против козлов, которые родились козлами, а потом, получив кредиты от международных валютных козлов, превратили мою страну в козлиное царство. Вот против чего я, - пояснил мент.
      - Да, с таким менталитетом... - заметило "Лицо", - с такой чувствительной душой тебе не в органах, тебе в церкви свечками торговать надо, - и, размахнувшись, ударил кулаком в грудь лежащего на больничной койке Семена. - Говори, мразь, у кого бабки! Я тебе сердце вырву! А потом за твоего простреленного кореша примусь.
      * * *
      В помещение морга вошли пять человек. Лишь один из них был привычен к такой работе, а остальных откомандировали на подмогу. Профессионала прозвали Жора Мортон.
      - Когда я работал в одном из лучших моргов столицы, - рассказывал тоном экскурсовода Жора, - у меня обязательно в служебном шкафчике был спирт...
      - Для дезинфекции? - уточнил один из прикомандированных. - Можно и так сказать, - согласился Мортон. - Для внутренней дезинфекции. Мертвое тело есть что? - он оглядел слушателей, как профессор группу нерадивых студентов, и, не дождавшись ответа, пояснил, - Мертвое тело есть труп. А что такое труп - науке пока неизвестно. Всякие там вибрации в мозгах продолжаются, а может даже душа существует вопреки законам физики, едри ее раз куда. То есть аура тут нездоровая. Нездоровая для живого человека. Помню один случай. К нам девушку привезли, фотомодель. Красавица неописуенная! И захожу я так, после полуночи, в помещение - смотрю, черный человек склонился над ее телом... Я ему, значит, гражданин, кто такой? А он голову поднял, глянул на меня, а лица-то у него не было...
      - Как же он на тебя глянул, если лица не было?
      - Это, наверное, по ее душу пришел, видать, грешницей была фотомодель, пояснил Мортон.
      - С пьяни и не такое привидится может, - заметил один из собеседников.
      - Вот именно! - обрадовался понятливости "студентов" Жора-Мортон. Градус тут - верное народное средство. Знаю рецепт: смешать полста спирта с водкой и на грудь принять. Тогда вроде как бронежилет образуется. Или, по медицинскому, иммунитет. Призраки отдыхают.
      Слушатели согласно закивали.
      - Пол литра спирта у меня есть, - намекнул Мортон.
      - Так за водкой я сбегаю, быстро, - вызвался один из слушателей.
      Ему нетерпилось отсюда смыться.
      - Что ж, а остальные тогда за работу, - Мортон аппетитно потер руки. Сначала грузим на каталку, потом - в машину.
      Работаем попарно. Один берет под мышки, другой - за ноги.
      - Боязно как-то, - вздохнул кто-то.
      - И всегда столько... тел бывает? - поинтересовался другой.
      - Так уж и всегда, - посмотрел на него, как на дурака Мортон. - Раньше я и сам, один тут управлялся. Эпидемия в городе, не заметил? В день по пять, а то и больше трупов привозят. Большинство - с огнестрельными ранениями, есть кого ножом пырнули, и даже обгоревший. Этот - из театра. Хотите посмотреть?
      Слушатели не хотели.
      - Тогда работаем, покуда гонец не вернется, - резюмировал Мортон.
      * * *
      Пути для отступления не было. Голоса приближались, еще мгновение, и дверь откроется. Дима подумал, что ему никак не удастся объяснить свое присутствие в морге.
      Зажмурившись, он приподнял простыню на одном из столов, и юркнул под нее. Ему пришлось обнять обгоревший труп, чтобы казаться одним целым с ним. Тело, хоть и побывало в пекле, теперь было холодное, а стол, на котором оно лежало - еще холоднее.
      * * *
      - Ух, - залихватски выдохнул один из "грузчиков". - Это ж надо, сколько за пару дней наубивали? У нас, по весу, и картошки с участка столько не наберешь.
      - Картошечки бы сейчас, - вздохнул мечтательно Мортон. - Да под стопочку. А если с селедочкой, да под зеленым лучком! Я особенно молоки уважаю...
      Одного из перетаскивающих трупы вытошнило.
      - Ну и нервы у тебя, Мортон, - удивился другой. - С такими нервами только в космос летать...
      - Перекур! - объявил Мортон. - Подымим, братцы, тут можно. Вроде как последнее "прости". Наш "груз" тоже скоро подымит, только через трубу крематория, - Мортон перешел на самообслуживание, и не встретив отклика аудитории, сам засмеялся собственной шутке.
      - Ну, вот и я! - в дверях появился "гонец", пряча водку под полой халата.
      - Слово свое держу, - напомнил Мортон, - сейчас спиртиком разбавим. Меня этому один хирург научил. Как они кого зарежут, ну, культурно, скальпелем, так коктейль такой - водка со спиртом - пьют. Вроде - отмечают. Называется - "Белое Безмолвие". Мутный, почти белый, и все молчат. Вроде - последняя память. Главное - не закусывать. От закуски только язва бывает, а памяти - никакой. Я б вообще на поминках закусывать запретил. Закуска, она ж, едри ее, та же мертвечина, разве что приготовленная со специями.
      Тот, которого уже один раз вытошнило, снова отбежал в угол, зажимая ладонью рот.
      - Вот ведь, сердешный, - проводил его сочувствующим взглядом Мортон. Был у меня случай, когда я работал в Москве, в одном из самых престижных моргов: у нашего сотрудника крыша съехала. Ну, не рассчитал сил человек. Покойники, ему причудилось, стали со своих мест и сплясали...
      - Ну, дает!
      - Да будет врать-то!
      - Не знаю, плясали они или нет на самом деле, да только по утру одного тела недосчитались. Ушел, рассказывал очевидец, тот самый, что в Кащенко попал. Ушел, да еще и паспорт у меня забрал, сволочь! Нельзя, говорит, им, покойникам, без паспорту разгуливать! Вот и оказался я после того случая в вашем захолустье, - перед выпивкой Мортона потянуло на откровения.
      - Так это у тебя самого, Мортон, крыша съехала, и покойники плясали перед тобой до утра?! - догадались слушатели. - Это никакой не сотрудник был, а ты сам в Кащенко попадал! Ну-ка, ну-ка, смешай нам свой фирменный коктейль!
      Мортон совместил спирт и водку в нужной пропорции в мерных стаканчиках. До этого из тех стаканчиков принимали медикоментозные средства некоторые из тех, кто оказывался после "клиентом" Мортона. Но Мортон не распространялся на эту тему собутыльникам.
      - Ну, вздрогнули, болезные, - предложил он аудитории. - Чтоб вам всем. И тебе, сердешный, не блевать...
      Стоявший к нему лицом "тостуемый" поднес стакан ко рту и так и замер. В глазах его отразился ужас. Молча он ткнул пальцем во что-то невидимое за спиной Мортона...
      А там... Простыня, накинутая на один из трупов, которые еще не успели погрузить, вдруг колыхнулась. Мгновением позже из-под простыни показалась рука и раздался глухой голос:
      - Братва, а мне не нальете?
      Мортон, как и полагалось профессионалу, упал в обморок первым. Остальные тоже попадали, то ли в обморок, то ли попросту притворились.
      * * *
      - Еще сколько грузить? - спросил водитель.
      Наголо обритый санитар в халате, который явно был ему мал, сообщил:
      - Все, поезжай.
      - Я один не поеду! - возмутился водитель. - Я что - малохольный? С полным кузовом жмуриков ехать в одиночку?
      Дима поправил тесный халат, успевший треснуть под мышкой, и с достоинством произнес:
      - Я же с тобой, друг.
      У ворот на выезде тоже дежурили. Но они пропустили машину с "грузом 200", даже торопливо посторонившись...
      * * *
      - Он ничего не знает, - "Лицо" снова брезгливо вытерло руки носовым платком, а затем, посмотрев на Семена, констатировало, - Отходит...
      - Я бы на твоем месте вызвал реанимационную бригаду, - посоветовал майор, пока еще неутвержденный начальник.
      - Зачем? - пожало плечами "Лицо". - Пользы-то никакой.
      - Ты знаешь, что Адидас смылся, и смылся не просто так, а прихватив с собой того татарина, что ехал вместе со всеми из Москвы?
      - Как это - смылся? - возмутилось "Лицо", - Что он о себе позволяет?
      - Не позволяет, а думает. Тебе тоже не помешало бы подумать, - заметил майор.
      - В каком смысле?
      - Адидас - в игре. Он решил играть только за себя. И карта у него - тот самый татарин.
      - Подожди, я не понимаю, - неожиданно просительным тоном обратился к майору чиновник. - Какая игра, какая карта?
      - Ни для кого из заинтересованных сторон не секрет, что у кого-то из этой троицы, что находилась в офисе аккурат напротив двери, за которой убили Трупина, у кого-то из них могут оказаться документы, которые решат судьбу завода.
      - Ну нет у них ничего, что тут поделаешь! - воскликнуло "Лицо городского масштаба". - Я уж этого сердечника, - он взглянул на Семена, - Давил-давил, давил-давил... Сознался бы, гад, если б знал.
      - А как насчет остальных? - напомнил майор. - Можешь поручиться, что и никто из них не забрал ценные бумаги?
      - Поручиться, конечно, не могу, - вздохнуло "Лицо".
      - А теперь считай расклад. Если бы ты не напугал Адидаса после того, как сгорел театр, все карты были у тебя. Теперь - татарин у Адидаса. Этот вот - у тебя, - он указал на Семена. Есть еще второй с огнестрельным ранением...
      - Сбежал! - в палату ворвался один из охранников. - Сбежал тот, что с третьего этажа! Ума не приложу, каким образом!
      "Лицо городского масштаба" побледнело.
      - А ты ума не прикладывай, - посоветовал майор. - Ничего удивительного.
      - Так ты знал, что он сбежит? - возмутилось "Лицо".
      - Предполагал. Должен был объявится неизвестный игрок. Ты, вернее, все мы - власть. С одной стороны. Бизнес, капитал с другой стороны. А бандиты - в образе Адидаса и Морехода - с третьей. Но существует четвертая власть - это случай. Вот тот самый сбежавший и есть - Его Величество Случай.
      * * *
      - Доехали, - водитель заглушил мотор и боязливо покосился назад. - Кто разгружать будет?
      - Куда разгружать? - Дима посмотрел через окно на запущенное городское кладбище.
      - Сюда. Яму вон со вчерашнего дня копали.
      - Так их прямо в яму разгружать?
      - Ты не в курсе? - подозрительно посмотрел на него водитель.
      - Я - новенький. Меня в последний момент рекрутировали.
      - А, крайний? Значит, тебе и таскать покойников. Ладно, проясню ситуацию. В городе десятка полтора трупов. Многие - неопознаны. Вот и решило начальство закопать их к едрене матери, чтобы шума не было. Вчера старушка одна померла, старожихой в театре работала. Ну и решили расширить ей могилку, да поглубже на два метра сделать. Все поместятся. Давай, работай, видишь справа по борту яму? А мое дело водить, а не таскать. Раз уж тебя одного на это дело поставили, сам и пыхти.
      Дима вылез из машины, с шумом захлопнув за собой дверцу. Можно было сбежать, прячась в темноте за могильными памятниками. Но тогда возникнет опасность, что шофер поднимет шум, и на его поиски будут брошены дополнительные силы. Если же фургон разгрузить, водитель ничего не заподозрит, и только когда его начнут расспрашивать, что-нибудь, да брякнет.
      А когда его начнут расспрашивать? В общем, запас времени образуется.
      * * *
      - М-м-м, - мычал Мортон с полными слез глазами. - М-м-м...
      Связанные за спиной руки затекли, а лоскут, оторванный от рукава, надежно удерживал кляп во рту.
      Остальные, тоже связанные, молчали, только в глазах была та же невыносимая грусть при виде одной початой бутылки водки, трех еще непочатых, да к тому же склянки со спиртом.
      "Раньше субботы нас не хватятся, - мысленно сообщил Мортон собутыльникам-неудачникам. - Вроде как карантин объявили, морг закрыт на переучет".
      И тут Мортону захотелось смеяться, от смеха слезы потекли еще быстрее. Он представил, какие лица будут у тех, кто войдет сюда первым. Вместо трупов, от которых хотели избавиться, они обнаружат замерзших санитаров...
      - Он простудился на посту, - так скажет про Мортона главврач, отдавая последние почести, а почетный караул медсестер произведет торжественный салют из клизм.
      - Мне холодно, - вдруг проканючил один из санитаров, которому каким-то чудом удалось выплюнуть кляп.
      - М-м-м... - промычал Мортон, потому что хотел сказать:
      "Кричи, придурок, ори во весь голос, может, кто-нибудь услышит!" Но освободившийся от кляпа только всхлипывал от плача.
      * * *
      Кладбище в ночь. Должно быть страшно до чертиков. Но неожиданно для себя Дима ощутил какое-то умиротворение. Тихо шелестел ветер в листьях берез, тишина пронизывала пространство, звезды казались ближе, чем обыкновенно, а черный ангел на замшелом могильном памятнике распростер крыла, словно оберегая...
      "Пусть меня похоронят здесь", - решил вдруг Дима.
      - Эй, ты что, уснул? - нарушил идиллию водитель.
      - Я же один не справлюсь? Помоги.
      - Ага, сейчас, - иронично ответил он, и надвинув на глаза кепку, столь неуместную в летнюю сухую ночь, и сделал вид, что уснул.
      * * *
      "Самое время удрать," - решил Дима, и отступая задом, наткнулся на вросший в землю могильный камень и упал.
      - Эй, ты куда? - неожиданно резво среагировал водитель.
      - Поищу кого-нибудь в помощь, - соврал Дима. - Не одному же мне таскать... - он стал подниматься с земли.
      - Операция секретная, разве тебя не предупредили? - подозрительность в водителе возрастала. - В самом деле, почему тебя одного послали? Должны были отобрать проверенных людей... Не должно быть никакой утечки...
      - Вот именно! - Диму озарило. - Я самый проверенный и есть. Те, остальные, только таскали тела в машину, они не такие проверенные. Но куда эти тела повезли, знать будем только ты и я. Самые проверенные и надежные.
      - Не нравится мне это, - вздохнул водитель. - Те, кто много знают, мало живут.
      - Мы же не какие-то тайные трупы хороним, - попытался успокоить его Дима. - Просто в городе в последнее время произошли... события. И если все это проделать среди бела дня, знаешь, набегут всякие там репортерешки... А так нет тела, нет и проблемы... И знают обо всем только проверенные люди.
      - Но ты собираешься искать каких-то посторонних помощников?
      - Всего лишь бомжей, которые за пару бутылок водки все сделают. И даже если кому-то расскажут, то кто им поверит, бомжам-то?
      - Хитро придумано, - согласился водила, снова надвинул кепку на глаза и, пробормотав: "Мое дело рулить", - сделал вид что снова задремал. Потом вдруг встрепенулся и посоветовал:
      - Прямо по дорожке, до черного ангела, потом направо и ориентируйся на Луну... Рядом с оградой будет старый склеп, его еще при царе городской голова выстроил для всего потомства, да так один там и лежит. Фамилия была вроде как Оберонов. А потомство после революции в лагерях сгинуло. В склепе том бомжи обосновались, сам видел, теща неподалеку похоронена. Эй, да ты не в ту сторону пошел!
      - А я - срежу. Так короче, - пояснил Дима.
      Дойдя до конца аллеи, Дима свернул направо, как советовал водитель. Он опасался, что тот наблюдает за ним. К склепу идти он вовсе не собирался, но очутился в старой части кладбища, где могилы располагались так тесно, что пробраться через них казалось невозможным. "Он сказал, что склеп возле ограды, - вспомнил Дима. - Вот и перелезу через забор".
      Вскоре он увидел и сам склеп. Тот был сооружен наподобие афинского акрополя.
      Среди могил вдруг кто-то назвал его по имени.
      * * *
      - Если нужны лекарства - денег не жалеть! - орало на врачей "Лицо городского масштаба". - Иначе зарплаты за апрель не получите. Но чтобы к субботе этот сердечник был как новенький!
      - Так ты думаешь... - "Лицо" тихо обратилось к майору, пока люди в белых халатах хлопотали над Семеном.
      - Думаешь ты, - уточнил майор. - А я выполняю приказы.
      * * *
      Семен брел по долгому тоннелю, больше похожему на гигантский пищевод. Он бормотал молитвы на древнем языке, которого сроду не знал. Оставалось пройти совсем чуть-чуть, в конце тоннеля уже забрезжил свет.
      Чужые, неприятные голоса зазвучали за спиной.
      "Только не оборачивайся, - приказал себе Семен. - Иначе превратишься в соляной столб..." - Так ты думаешь, - резал слух каркающий голос позади, - двух мешков окажется достаточно?
      - Думаешь теперь ты. А я выполняю приказ.
      - Тогда доставь на пароход восемь мешков, чтобы наверняка.
      - От парохода и следа не останется, мы не сможем никого спасти.
      - Выполняй приказ...
      "Придется вернуться, - подумал Семен. - Разве Димку и Хана я смогу бросить...
      И открыл глаза.
      - Есть пульс! - воскликнула старшая медсестра.
      * * *
      - Кто здесь?! - воскликнул Дима, услышав, что тихий голос кличет его из-за могильных памятников.
      - Я, - в ответ. - Веселый дух, ночной бродяга шалый.
      И в свете луны блеснули круглые очки с треснувшей линзой.
      - Тьфу, шут! - выдохнул Дима, узнав "Робин Гуда".
      - Я - Добрый Малый Робин. Тот, что пугает сельских рукодельниц. Ломает им и портит ручки мельниц, мешает масло сбить исподтишка, то сливки поснимает с молока, то забродить дрожжам мешает в браге, то ночью водит путников в овраге, - произнес он с особым ударением, - Но если кто зовет его дружком, тем помогает, счастье носит в дом.
      Дима не предполагал, что у случайно подобранного ими по пути бродяжки так далеко съехала крыша, что он начнет цитировать Шекспира.
      - Тебе не нужна помощь, дружок? - поинтересовался "Робин Гуд".
      - Ты что-нибудь знаешь о моих друзьях? Меня подстрелили, когда я возвращался в театр. Что с ними? Я чувствую, я им нужен.
      - Один из твоих друзей, татарин, сейчас у Адидаса. Есть местный бизнесмен, откликающийся на эту кличку. Что же касается Семена, а он из вашей троицы мне наиболее симпатичен...
      - Знаю, в больнице, - кивнул Дима, - в реанимации...
      - Уже нет.
      - Как - нет? - Дима похолодел, предчувствуя самое худшее.
      - Его почти поставили на ноги. Настолько поставили, чтобы он мог в субботу прийти на собрание акционеров и сделать вид, будто акции у него.
      - Зачем? Он не брал никакие акции...
      - Кто об этом знает? Несколько столпов города решили проверить друг у дружки нервишки, так сказать, сыграть втемную. И вы, пацаны, лишь карты в той игре.
      - Я был на пароходе, что стоит на якорях, я говорил с хозяином этого казино. Я все разъяснил ему. Все карты раскрыты.
      - У Паши-морехода появился свой туз в рукаве. Теперь он - за столом.
      - Что-то ты говоришь непонятные вещи. Какой туз? Какой рукав? И, вообще, как ты здесь очутился?
      - Отвечаю в обратном порядке - словно сажаю картошку на грядке. Татарина увез в неизвестном направлении Адидас, а меня вышвырнули на улицу, не позволив даже захватить с собой махровое полотенце, каковое мне полагалось как постояльцу, пусть невольному, номера люкс. Что ж до моих знаний - искал пристанища. Встретил друзей - и водой не разлей. Людишки никчемные, но как крысы всюду шарят, многое знают. Так что вряд ли твои кореша доживут до воскресенья. Крапленые карты рвут.
      - Что же делать?
      - А мы на что? Мы тебе поможем. Выиграешь, и ставки твои.
      - Как ты можешь мне помочь? И кто это - мы?
      - Пойдем, познакомлю, - "Робин Гуд" выбрался из-за могильного камня и жестом предложил Диме проследовать к склепу.
      Скрипнула кованая дверь. В отблеске коптящего фитиля керосинки Дима увидел лица, вовсе и непохожие на человеческие. В помещении пахло немытым телом, мочой, и чем-то булькующим в кастрюле на керосинке.
      - Вот Пигва и Миляга, - представлял "Робин" собравшихся бомжей. Основа, Рыло и Заморыш. А это - Дудка, он тебе знаком. В больницу оттащил тебя силком. А то бы сдох с простреленным плечом. И наши феи - Паутинка, Мотылек, представил он особ женского пола, хотя их лица и внешность ничем не отличались от остальных. - А так же Душистый Горошек, - он указал на спящую и попукивающую во сне безобразную женщину.
      - Ну и как же вы собираетесь мне помочь? - Дима непроизвольно зажал двумя пальцами нос.
      - За ужином поговорим, - "Робин Гуд" поднял с пола оловянную ложку с перекрученной ручкой, зачерпнул ею из кастрюльки, попробовал. - Вкуснотища! Не стесняйся, мы не из тех - гость за порог, на стол пирог.
      МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ - РАЗ, МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ ДВА...
      - Ну как? - Джессика вошла в каюту Паши-морехода виляя бедрами, как манекенщица на подиуме. - Оцени прикид.
      - Ты и волосы перекрасила, - Паша не сразу узнал ее.
      - Похожа я на бизнес-вумен?
      - Ты на себя перестала быть похожей, - Паша покачал головой. - А в наши планы входит, чтобы тебя сразу узнали. Вспомнили те, кому надо, что ты путешествовала вместе со всей троицей.
      - Узнают, не волнуйся, - Джессика раздраженно дернула плечом. - Кому надо - узнают.
      - Надеюсь, что так, - вздохнул Паша. - Надеюсь, что я не просчитался, сделав ставку на тебя, - и он еще раз придирчиво осмотрел Джессику.
      Замасленная бесцветная косичка превратилась в шатеновые волосы, постриженные и уложенные а-ля Синди Кроуфорд. Волосы обрамляли скуластое лицо. Макияж пастельных тонов выгодно подчеркивал капризные очертания губ в алой помаде. Фигура стройная, и при невысоком росте удивительно пропорциональная. Костюм табачного цвета сидел отлично. Короткая юбка была всего на несколько сантиметров ниже полы пиджака. Красная блузка с воротником "апаш" и такого же цвета туфли. Казалось, она всю жизнь носила не потертые джинсы с ковбойкой навыпуск, а одежду "от курюр". Разве что туфли выбивались из общего делового стиля, они были на неимоверно высоких каблуках. Паше захотелось даже спросить, как она умудряется сохранять равновесие. Он поднял взгляд, посмотрел в лучисто-зеленые глаза под пушистыми ресницами... Потом вдруг встал, обошел письменный стол, и, приблизившись вплотную, снова заглянул в глаза...
      Их лица разделяло расстояние не шире женской ладошки. Губы у Джессики блестели, вот они чуть приоткрылись...
      - Чего уставился? - спросила она.
      - Глаза! - воскликнул Паша. - Я точно помню, что у тебя были голубые глаза, а сейчас - зеленые. Шмотки - чепуха. Волосы - тоже. Перекрасся ты хоть в красный цвет, я бы сразу узнал. Но у тебя изменился цвет глаз, это-то и ввело меня в заблуждение. А я не люблю, когда меня дурачат.
      - Контактные линзы, - пояснила она. - У меня врожденный астигматизм, но это не единственный мой недостаток... То есть, вдаль-то я вижу хорошо... Но под носом не разгляжу даже такого крупного красивого мужчину, как ты... Вернее, не разглядела бы без линз...
      Расстояние между их лицами перестало существовать.
      * * *
      - Давай, давай, - торопился Адидас. - Ты должен успеть первым. Пригласительный билет и все такое прочее уже заготовлено, - инструктировал он Рената. - Вот тебе папка. Аккуратнее, из крокодиловой кожи. Делать тебе, в сущности, ничего не надо. Сиди с солидным видом, надувай щеки. А папку на коленях держи, аккуратненько так. Вроде как в ней все сокровища мира.
      - А на самом деле что в ней? - уточнил Ренат.
      - Пять номеров городской газеты, да и то за прошлый год. Первое, что под руку подвернулось.
      - Так в чем покупка?
      - Покупка? - Адидас тоненько засмеялся. - Нет, ты сейчас согласишься, что я самый умный из них всех. А покупка в следующем: только один из всех знает наверняка, что в папке у тебя нет акций. Догадываешься, кто?
      - Он? - Ренат поднял глаза вверх. - Он все знает, - согласился.
      - Да причем здесь религия?! Мы о деле базарим. Только один человек знает, что ты блефуешь - это тот, кто на самом деле украл акции. Мой расчет какой? Подождем, посмотрим. Если тебе кто помешать захочет - эти вне игры. Пусть себе. А вот если один из игроков не отреагирует на тебя, да с такой роскошной крокодиловой папкой - значит, мы знаем - акции у него. Ну не умница ли я, признайся?
      - Только одного не учел, - покачал головой Ренат. - С какого хрена...
      - Ошибаешься, - снова засмеялся Адидас. - Если б я чего в делах хоть раз не учел, лежал бы где-нибудь, неглубоко. Ты хотел спросить, с какой стати тебе играть в мою игру? - и увидев утвердительный кивок Рената, продолжил. Поясняю... Вернее, я мог бы сначала побазарить - мол, я тебя так, да разэтак... Но ты, бестия, знаешь, что мне нужен, и руки-ноги я тебе, пока дело не сделано, ломать не стану. Так вот, по честному: двое дружков твоих в больнице. Откажешься раз - один умрет. Откажешься два - второй... Ну а после я сдаюсь, твоя взяла. Ну и как, откажешься раз? - спросил он, словно детскую "считалку" произносил.
      * * *
      - Что вы собираетесь сделать, чтобы меня приняли за своего на этом собрании учредителей? - недоуменно спросил Дима, облизав перешедшую ему по кругу ложку с похлебкой.
      Варево в самом деле казалось вкусным, только Дима опасался спрашивать, из чего оно приготовлено.
      - Для начала приоденем! - весело воскликнул "Добрый Малый Робин".
      - Это как? - уточнил Дима. - Из своего гардероба, что ли?
      - Даже не представляешь, какие иногда хорошие шмотки люди выкидывают на помойки! Что ты скажешь насчет песочного цвета чесучевого костюма, кипенно-белой рубашки (ну дырочка там в районе сердца с опаленными краями, так заштопаем!) и галстука цвета забродившей вишни? Точно ведь, вишни? - уточнил он у компании, и многие согласно кивнули. - А по росту подгонит Основа, он в прошлом был портным.
      - Я всегда портной, - заметил тот, кого назвали Основа. - Я портным и умру. Родись я в Италии и педерастом, был бы великим кутенком, - он потер лиловый синяк под глазом и трагически вздохнул.
      - Вот видишь? - кивнул "Робин Гуд". - Прямо внебрачный сын Коко Шанель. Только не кутенком, а кутюрье.
      - А с обувью как? - напомнила женщина по прозванью Паунинка.
      - Кроссовки разве не сойдут? - возразил Дима.
      - Ты бы еще кеды предложил, тоже мне спортсмен, - вздохнул "Робин".
      - Ладно, - вмешался Заморыш, - у меня есть подходящая пара... Ну, да, да! - отмахнулся он от вопросительных взглядов, - Покойницкие, со вчерашнего снял. Но ведь новенькие совсем... А тому - все равно...
      - Я пойду в кроссовках, - отрезал Дима. - Пусть в костюме.
      А дальше что?
      - Вот, - "Робин Гуд" протянул ему картонный прямоугольник.
      - Что это?
      - Приглашение на собрание акционеров. Водяные знаки, печать, личная подпись директора. У них с этим строго: небось, белужьей икрой угощать станут, зачем им посторонние рты. Пропуск, кстати, на два лица, - уточнил он. - Вторым лицом я окажусь - люблю на халяву а-ля фуршет.
      - Подожди... Откуда у тебя оказалось приглашение?
      - Пигва. Я тебя с ним уже знакомил, - "Добрый Малый Робин" указал на глуповатого вида человечка, который, пользуясь тем, что остальные отвлеклись, обсуждая наряд Димы на предстоящий выход в свет, теперь доедал похлебку из котелка. - Пигва - гений. За секунду нарисует любой документ. Вот только купюры у него не получаются - там бумага нужна особая. Ну и как гений - в остальном полное говно. Стая кормит его по доброте душевной. Он по моей просьбе нарисовал эту ксиву. Не сомневайся, распознать подделку не удастся.
      - Откуда ваш Пигва узнал, как выглядят приглашения?
      - Мне показывали, когда я был... в плену, - гордо пояснил "Робин". - а я ему описал. Вроде как фоторобот составил. А он же гений, на лету схватывает... Не сомневайся, - повторил он. - Гений и говно - все с одной буквы.
      - А дальше?
      - А дальше - ты, со своей бумажкой, - он помахал перед его лицом пригласительным удостоверением, - сразу становишься участником игры. Могут подумать, что карты, тьфу, акции, вдруг, у тебя... Тем самым отвлекаешь внимание... Следи за моей мыслью. Карты брошены на стол... Все думают, что козыри твои, ты обладаешь этим пакетом акций, сосредотачивают внимание... Внимание, внимание! А у твоих друзей в это время появится шанс улизнуть, пока остальные не придут в себя и не выяснят, что приглашение нарисовал Пигва. Но вот если документы из сейфа Трупина все-таки окажутся у кого-то... - нехотя добавил он.
      - А если окажутся, тогда что?
      - Тогда как в анекдоте.
      - Каком анекдоте?
      - Охотника на львов спрашивают: как вам удается добывать зверя, не попортив шкуры? Отвечает: прячусь возле водопоя, и когда подходит лев, наклоняется, чтобы попить, подбегаю сзади и откручиваю ему яйца. А если львица? Тогда откручу яйца себе, признается охотник, больше не понадобятся.
      - Остается надеятся, чтобы нам не попалась львица, - подытожил Дима
      * * *
      - Одет ты пристойно, - констатировало "Лицо городского масштаба", которое сидело рядом с Семеном на заднем сиденьи "Тойоты" последней модели.
      Кроме них двоих, да шофера в машине не было никого.
      - Ты выйдешь к микрофону и произнесешь речь, - инструктировал помощник мэра. - Попросишь почтить память безвременно ушедшего, как его там, Трупина вставанием. Как бывшего, подчеркиваю, бывшего совладельца завода.
      - Доверенного лица, - уточнил Семен. - Он был всего лишь поверенным настоящих хозяев. Как, полагаю, и ты.
      - Какая разница? Главное - бывшего. И обязательно - вставанием.
      - Зачем? - поинтересовался, не оборачиваясь, шофер. - Может, по понятиям, Саида, директора, сначала почтим?
      Для своего хозяина он был не только водителем, но и выполнял разные щекотливые поручения, так что обращался к помощнику мэра запросто.
      - Нет, только Трупина. Сильный ход, - самодовольно пояснило "Лицо". Все решат, он намекает, документы Трупина у него. Это еще перед голосованием, заметь!
      - Ну и что? Акций-то у него на самом деле нет. Это мы знаем наверняка.
      - В этом и заключается мое тактическое ноу-хау, - веско пояснил помощник мэра. - После того, как все постоят и помолчат, выступающий, то есть он, "Лицо" указало на Семена, - передаст мне папку с документами, якобы подтверждающими его полномочия - в размере тех самых злополучных десяти процентов акций. Я ведь должен возглавлять президиум, как представитель городской власти.
      - Я думал, в президиуме станет сидеть мэр.
      - Только на торжественном открытии. А в рабочем порядке его обязанности буду исполнять я.
      - А дальше? - недоумевал шофер, - документов-то этих в папке все равно нет?
      - Вот он, мой ход! Я, как председатель собрания, прошу прервать мероприятие для изучения документов. Так как директор, наш дорогой Саид, "Лицо" поморщилось, - безвременно от нас ушел, не думаю, что кто-нибудь из сявок в президиуме решился оспаривать мое решение. Кстати, - сказал он строго, обращаясь к шоферу. - Возле театра прошло не совсем гладко. Зачем тебе понадобилось застрелить еще и милиционера? Неужели не мог разобраться с Саидом так, чтобы посторонние не пострадали? Сколько раз тебе говорить - человеческая жизнь представляет собой... ну, в общем, собой представляет, - улыбнулся он, вспомнив, что не на трибуне.
      - Так тот мент сам выскочил под пули... И он узнать меня мог, а уж машину точно заприметил и определил. А ведь ВЫ сами на этой машине ездите... пояснил шофер. - А какая нам польза, если собрание прервут? - поинтересовался он.
      - Я отправлюсь на берег, на катере, вместе вот с ним, - "Лицо" мотнуло головой в сторону Семена, - якобы для того, чтобы установить подлинность документов и личности их предоставившей.
      - А дальше? - Буф-ф-ф! - помощник изобразил руками взрыв. - Через полчаса после моего отъезда от парохода остается мокрое место - в прямом смысле. "Титаник", едри его в качель. А на дно уйдут и те, у кого на самом деле были документы из сейфа Трупина. Ты, кстати, все для этого подготовил? настороженно спросил он у шофера.
      - Я-то: не подведу. Верный парень мешки со взрывчаткой на пароход переправит. Надежный. Это он мне про планы Морехода сообщил. Сосисками на набережной торгует. Кто больше заплатит, тому и продается. Вы там подумайте у себя в мэрии, он мог бы гуманитарную помощь распределять... Одного не пойму! Все на дно пойдут. Но у нас-то эти документы все равно не появятся, они попросту пропадут!
      - Расскажу тебе притчу, - "Лицо городского масштаба" откинулось на мягких подушках сиденья и поерзало задом, устраиваясь поудобнее. - Мне ее в детстве бабушка рассказывала. Украл солдат кошелек. Привели его к судье. Судья узнал свой кошелек, и подумал: если я его казню за свой кошелек, все решат, что это личное, потому что мои деньги. Лучше сделаю так: объявлю, пусть все жребий решает. Вот две записки - в одной "Казнить", в другой "Миловать". Какую выберет, такому и быть.
      - Так в чем покупка?
      - Он на обоих записках написал: "Казнить".
      - Как картошка - если за зиму не съедят, то весной посадят.
      - Но что сделал солдат, догадайся? "Вот, - говорит, - моя судьба". Взял и съел одну записку.
      - Ну и что?
      - Развернули другую, а там написано - "Казнить". Раз была альтернатива, методом исключения предположили - он сожрал "Миловать".
      - Можно было клизму поставить и выяснить, что он сожрал на самом деле, заметил шофер.
      - Судье-то это невыгодно было, он не хотел, чтобы узнали - в обоих случаях - казнить.
      - Не пойму, к нашей ситуации как твоя притча прислоняется?
      - Как только пароход уйдет на дно вместе с теми, у кого на самом деле акции, остаюсь я. Казнить или миловать. Река сожрет - казнить. Остаюсь я - с папкой, которую он мне передаст, - снова ткнул пальцем в сторону Семена.
      - Я не передаст, - неожиданно произнес Семен. - Я выйду к микрофону и расскажу, что вы тут задумали. Удивительно даже, как вы откровенно все при мне рассказали.
      - Я потому так откровенно говорю, - удовлетворенно улыбнулось "Лицо", чтобы ты, кучерявый, понял - альтернативы у тебя нет. Или ты делаешь все, как я сказал, или... Ну, заяви ты, что это я убрал директора, это я собираюсь взорвать пароход: что будет? Провокация! - закричу я. А дальше тебя и твоих друзей узнает кое-кто из Камышевска, наслышан про ваши там художества. Да и в нашем городе можно на вас навесить пару-тройку убийств. Хотя бы того же мента у театра, верно? - обратился он к шоферу.
      - Запросто! - залихватски ответил тот. - Только свистнуть, я десять "свидетелей" найду.
      - Так что раскинь мозгами, пока их тебе насильно не раскинули. Ну-ка, дай мне свое оружие, - "Лицо" снова обратилось к водителю.
      - Это еще зачем? - удивился тот.
      - Для наглядности.
      Получив от водителя пистолет, "Лицо городского масштаба" сняло его с предохранителя, передернуло ствол и помахало им перед носом у Семена. - Вот твоя альтернатива.
      Семен врезал ему в лоб основанием ладони с коротким сухим шлепком, чтобы волна удара распространилась по костям черепа. Тот дернулся вперед, и рефлекторно сжавшийся палец надавил на спусковой крючок. Внутри машины выстрел прозвучал так громко, что барабанные перепонки словно лопнули. Ствол пистолета при ударе Семена ушел в сторону, и когда прогремел выстрел, он был направлен в спинку переднего сиденья.
      Получив пулю в спину, шофер дернулся вперед, оставил головой на лобовом стекле "паутинку" трещин, а затем завалился набок.
      Впереди загорелся красный сигнал светофора. Машина мчалась бы и дальше, если б не врезалась в задок затормозившего перед ними автомобиля. Чтобы смягчить удар, Семен присел, но все равно его с неумолимой силой бросило вперед. Однако спинка переднего сиденья и тело водителя погасили большую часть энергии.
      Сразу после удара Семен открыл дверцу и выполз из машины. Водитель и городской чиновник, все еще сжимавший в руке пистолет, были неподвижны. Схватив лежавшую на сиденье папку с приглашением на собрание, Семен поспешил исчезнуть с места происшествия.
      Прохожих в этот час на перекрестке не было, а владелец битой в зад иномарки пребывал еще в шоковом состоянии.
      КОРАБЛЬ ДУРАКОВ
      - Грузи, грузи, - продавец сосисок был в приподнятом настроении. Сегодня на пароходе большой бал, так что продуктов потребуется много. Шевелись! - покрикивал он.
      - Эти мешки - с песком, что ли? - поинтересовался один из нанятых им мужиков, за что получил кулаком в зубы.
      - Тебя кто спрашивать велел? - пояснил свои действия бригадир грузчиков, в котором Дима и "Робин Гуд" без труда узнали бы белобрысого и крючконосого предводителя браконьеров.
      После потери лодок и снаряжения большая половина банды разбежалась, а те, кому деваться оказалось некуда, перебивались случайными заработками.
      Тот мужик, что интересовался, отошел в сторону, но улучив момент, схватил предводителя банды и возбужденно прошептал:
      - Сахарный песок, говорю тебе! В каждом мешке по полцентнера, не меньше.
      - Ну и что? Он же сейчас стоит - копейки...
      - С какой стати эти богатеи сахарный песок на пароход отвозят?
      - Может, чайку решили погонять, - засмеялся крючконосый.
      - Ну ты прям! Неужели не просек? Скоро самое время варенье варить настанет, а с сахаром перебои начнутся. Я в газете читал. Может, вообще поставок не будет. А у нас весь город на подножном корму. Вот они и скупили весь сахар, а теперь припрятывают, чтобы втридорога потом же простому народу продать.
      - Вот инородцы хитрые! А я варенье очень уважаю, - расстроился крючконосый предводитель. - У меня баба такое варенье из китайки делает залюбуешься, не то что проглотишь.
      Каждая ягодка прям светится...
      - Весь груз может быть наш, - продолжал шептать мужик. - И лодка - тоже. Надо только... - и он зашептал свой план в самое ухо собеседника.
      Атаман кивком выразил согласие, после сам переговорил со вторым, третьим... Когда продавец сосисок, он же поставщик продуктов на пароход развлечений, стал отвязывать трос, удерживающий катер, все остальные были в курсе, что надо делать.
      Продавец сосисок, увидев, как к его горлу приближается крюк, которым грузчики цепляли мешки, успел локтем остановить удар. Кованый крюк с деревянной округлой рукояткой, выбитый из руки нападавшего, булькнув, ушел под воду. Следом за ним в реку прыгнул сам продавец сосисок и поплыл саженками.
      - Заводим мотор! - заорал атаман, - Уходим!
      Катер отчалил и двинулся вниз по реке, мимо основного пирса, где в ожидании погрузки стояли нарядные участники собрания акционеров.
      * * *
      - Вот этот, здоровенный, во фраке, похожий на военного...
      - Он в смокинге.
      - Какая разница! Я из Турции, знаешь, сколько таких костюмов перетаскала, пока в люди не выбилась! Цена одна на всю партию. Так вот, обратите на него внимание - я слышала, у этого толстяка теперь десять процентов акций нашего завода. Замочил какого-то папика в Москве, отобрал документы и теперь тут станет диктовать условия. Крайне опасный тип. Я, пожалуй, пойду с ним поздороваюсь, пусть знает, что я отношусь к нему с симпатией.
      Ренат возвышался над остальными толпившимися на палубе участниками мероприятия в пол роста, и уже одним этим обращал на себя внимание. Подручный Адидаса, пробравшийся на судно под видом тоже приглашенного, уже доложил о производимом эффекте. Адидас был доволен, что его кандидатуру восприняли с таким пристальным вниманием, однако нервничал, так как реакции основных, как он считал, соперников, пока не последовало.
      А в это время Дима, разувшись и закатав брюки до колен, вылавливал на мелководье тело продавца сосисок.
      Он обнаружил его, когда вместе с "Робин Гудом" пришел на место стоянки моторки с просьбой вновь доставить на пароход.
      Сосисочник не подавал признаков жизни, и помочь Диме было некому. "Робин Гуд", второе лицо в приглашении, демонстративно отошел в сторону, что-то насвистывая. А Диме очень не хотелось самому делать искусственное дыхание рот-в-рот.
      * * *
      Семен, расспросив случайных встречных, как добраться до набережной, откуда катер отвозит приглашенных на плавучее казино, решил срезать путь и пойти вдоль берега по тропинке.
      Миновав свалку мусора и ржавый остов автомобиля "Запорожец", он сделал еще несколько шагов, когда откуда-то из кустов на него прыгнуло существо, отдаленно напоминающее человека...
      * * *
      Джессика дотронулась до губ, аккуратно, чтобы не размазать помаду еще сильнее, чем от поцелуя, а Паша-мореход, как ни в чем не бывало, достал из ящичка со стола сигару и, отрезав кончик финским ножом с наборной рукояткой, раскурил ее.
      - Считай, это страховка, - все-таки не выдержал и пояснил он, случайный поцелуй.
      - Страховка от чего? - уточнила она.
      - Что я не брошу тебя, как использованную, когда дело будет закончено. Я приму участие в твоей судьбе.
      - Интересно, какое участие? Пырнешь своим ножиком?
      - Я слышал, ты - плечевая? С шоферней "путешествовала"? А у меня девочки через год работы собственную тачку покупают.
      - Я путешествую и трахаюсь с теми, кого сама выберу. Меня это устраивает.
      - Ладно, подыщем что-нибудь самостоятельное, - ему захотелось спросить, сама ли выбрала она его мгновение назад, но он постеснялся. - А теперь о деле сегодняшнем...
      - Пора на выход? Вот только немного подправлю косметику...
      - Еще успеешь, - он положил сигару в пепельницу.
      На кончике сигары остался мокрый след его губ.
      - Время-то... - она машинально посмотрела на запястье, а после выругалась. - Забыла заказать часы от "Картье"! - и, посмотрев на судовой хронометр, уточнила. - До начала собрания минут пять осталось...
      - Собрание я отложу на несколько часов.
      - Не из-за того ли, что ты хочешь успеть овладеть мною прямо в своем кабинете? - голос ее зазвучал истерично и нелепо, а вовсе не иронично, как она ожидала..
      - Вовсе нет. Просто у меня, как говорил тренер, свои секреты работы с молодежью. Знаешь, что решающее в поединке?
      - Какой-нибудь хитрый удар, вроде коготь орла или рог козла? - с деланой наивностью поинтересовалась Джессика.
      - Это главное в драке. А в поединке главное установить дружеские отношения с судьями. В поединке, в конечном счете, все решают судьи.
      - Не пойму, как это соотносится с сегодняшним мероприятием. А судьи кто?
      - Взгляни, - он распахнул занавесочку на иллюминаторе, и стала видна палуба с разгуливающими на ней участниками собрания. - Вот они, все. Это как мини-выборы, понимаешь. Все, как один, должны ощущать, что их голос кому-то нужен. Вот только надо им подсказать, кому нужнее.
      - Как подсказать? Ой... - она увидела Рената.
      - Этот вопрос решен со времен Рима.
      - Ого?! Неужели ты знаешь про такой?
      - Изучение древней истории входит в программу средней школы.
      - Ну и как же решается сей "проблем"?
      - Хлеба и зрелищ. И тогда судьи, они же зрители, будут на нашей стороне. Вернее, на моей.
      - Собираешься вместо собрания устроить гладиаторские бои? - Джессика иронично приподняла брови.
      - Сейчас увидишь, - он нажал кнопку на селекторе, и его голос услышали на палубе:
      - Администрация развлекательного комплекса "Старый пароход" приносит извинения участникам собрания акционеров...
      Сквозь иллюминатор Джессика заметила, как люди встрепенулись и стали искать глазами громкоговорители, откуда звучал голос.
      - ...Из-за технических неполадок начало собрания откладывается на неопределенное время...
      У лиц на палубе появилось недовольное выражение. А несколько солидных мужиков, до этого вяло перебрасывающихся словами, и позерствующих так, что именно они хозяева всей жизни, так просто стали раздражены и злы до неузнаваемости.
      - ...На время вынужденного ожидания к услугам гостей все бары, рестораны, оздоровительный и развлекательный комплекс нашего "Парохода". Все услуги бесплатны... - на мгновение Паша отключил громкоговоритель и бросил Джессике:
      - Наблюдай, как меняется их настроение.
      И продолжил снова для публики:
      - Надеюсь, наша кухня и наш сервис сгладят недостаток работы технической службы, не успевшей вовремя подготовить зал заседания. Скажу по секрету, - он сделал драматическую паузу, и у слушателей ощутимо вытянулись шеи, в попытке уловить каждое его слово. - Лучше нашего бармена "Маргариту" не делают даже в Нью-Йорке. Что же касается "Б-52" - убедитесь сами. И последнее - прошу организационный комитет собраться в кают-компании для согласования изменений в графике работы, - окончил он сухим тоном, отключил внешнюю связь, а потом весело пояснил Джессике:
      - Вот эти уж точно получат по полной программе "люкс"! Внукам будут рассказывать.
      - Но с какой стати они почувствуют к тебе благодарность? - удивилась она. - Выпьют, закусят, другие услуги... Ты их ублажишь, это да! Но это все вроде как вместо вовремя начавшегося собрания. Вроде ты свою вину искупаешь.
      - Если хочешь, чтобы тебе благодарны были, делай подарки так, чтобы люди не чувствовали себя обязанными.
      - Философ ты, Паша.
      - Хоть не филателист.
      - При чем здесь это?
      - Трепаться, что марки клеить - без языка никуда.
      * * *
      Прямой удар руки с "подкрутом" бедра и корпуса. Нога по дуге вперед-вправо, левая выпрямлена, рывок... и при окончании движения руки и поворота кулака все должно быть синхронизировано для обеспечения максимальной силы удара.
      Семен был уверен, что свалит кинувшегося на него человека в мокрой одежде наземь. Но тот опередил его на мгновение, опустив левую руку вниз, отведя удар за пределы корпуса, одновременно разгибая предплечье в локтевом суставе. Но при замахе руки его не скользнули друг по другу, что ослабило блок в промежуточной фазе. Несинхронное действие противника позволило Семену сохранить целой лучевую кость, и продолжая атаку тут же схватить нападавшего за шею. Но тот прижал локти к корпусу, наклонился, и одновременным движением обоих рук вверх до подбородка и в стороны, освободился от удушения.
      Чуть отпрыгнув назад, он поднял ногу, согнутую в колене, и распрямив ее, попытался нанести Семену удар ребром армейского ботинка в голову. Семен, в свою очередь, перенеся вес тела на левую ногу и немного ее согнув при развороте таза, поставил блок ступней...
      Нападавший потерял равновесие, упал и заплакал.
      - Сынок, - тормошил его Семен, - ты чего? Чего ревешь, как девчонка?
      Сержант был безутешен.
      - Вы дядю Колю убили, - всхлипывал он. - Ради своих делишек.
      - Никого я не убивал, ты что? - опешил Семен.
      - Я вас в театре охранял, а он случайно вместе со мной оказался... Мы думали, что вас защищаем.
      - А... Но не мы тех людей, директора и милиционера убили, разве ты сам не знаешь?
      - Из-за вас убили, - упрямо сказал сержант. - Из-за вас всех. Вы - как крапленые карты, на вас за завод играют. А хороших людей убивают.
      - Но мы-то, мы, я и мои товарищи при чем? Мы этого не хотели, поверь!
      - Ага, так сразу и поверил... Я следил, я знаю - вы в той самой начальской машине только что ехали! - с какими-то детскими интонациями возразил он. - Мне бомжи рассказали, что возле фонтана обитают... Это та самая машина, что в переулке возле театра стояла, когда капитана убили. Человек из той машины, водитель, он как раз стрелял в дядю Колю... - сержант шмыгнул носом. Бомжи врать не станут, какая им от этого выгода. А вот машина - знатная, мне, простому сержанту, до ее пассажиров законным путем не добраться. Да только плевал я теперь на законные пути...
      - Но ведь я в той машине уже не сижу, - улыбнулся Семен и потрепал его по коротко остриженным волосам. - Я и не хотел сидеть там вовсе. Я там оказался против своей воли.
      - А на пароходе, собрались все те, из-за которых дядю Колю убили.
      - Предоставь их мне, - строго сказал Семен. - Я разберусь. И за твоего дядю они тоже ответят.
      - Он не дядя мне вовсе, просто... Я только хочу отомстить.
      - Тот водитель - свое получил, - сурово сказал Семен. - Поверь мне, тебе уже некому мстить.
      - Как?! - сержант побледнел. - Вы его...
      - Какая теперь разница? Тот, кто застрелил милиционера, мертв, поими! И теперь займись своими делами, сынок. Узнай лучше, чем семье того капитана помочь...
      - Одинокий он был.
      - Ну так занялся бы похоронами. Одинокие люди очень боятся, что некому будет их похоронить, - сказал Семен грустно.
      - Вы тоже одинокий?
      - Да что ты! - он хлопнул его по плечу. - Столько родственников, что на поминки придется кино-концертный зал снимать.
      - Так вы с теми подонками сами разберетесь? - переспросил сержант, словно сваливая с плеч непосильную ношу. - Тоже их накажете?
      - Обещаю. А ты займись лучше "своими похоронами", как, я недавно узнал, шутят англичане. Кстати, дрался ты неплохо.
      - Я просто устал, вторые сутки на ногах, а то бы завалил вас, - в голосе сержанта проскользнули самодовольные нотки, - все-таки, морпех... Не жрал, не спал, да еще в воду упал, - выражение лица его изменилось и он вдруг признался. - Я вчера человека убил. Он меня ножом ударил, но лезвие только кожу пропороло, а я его утопил. Наверное, утопил, там темно было, не разобрать... Сам я сразу нырнул и под водой долго плыл. Но, скорее всего, утопил.
      - Это плохо.
      - Это когда на пароход проникнуть хотел. Ночью. Там еще девушка была. Красивая. А я охранника у нее на глазах утопил. Что теперь мне делать? спросил он жалобно.
      - Сам решай, - Семен распрямился и перестал то гладить его по "ежику" на голове, то одобряюще похлопывать по плечу.
      - Я решу.
      - Верю.
      * * *
      - Знаю, как тебе снова добраться до парохода, - продавец сосисок с отвращением посмотрел на выблеванную им только что речную тину. - Раз ты мне жизнь спас, я тебе помогу. Деньги - одно, а жизнь - другое. Разница - как между стаканом водки и глотком воды в пустыне. И поэтому я тебе помогу дело свое сделать. На этот раз - помогу чисто тебе. Как любой слуга, я знаю слабые места хозяина.
      - Ты слуга, который решил предать хозяина? - между прочим поинтересовался Дима, вытирая рот платком.
      - Ага. Трахнуть в слабое место. Знаешь, почему? Это свыше было приказано, хозяином, который выше всех хозяинов.
      - Слышал, что у несостоявшихся удавленников и утопленников, то есть от недостатка кислорода в мозгах, крыша едет. Вижу, так оно и есть.
      - Знаешь, что мы грузили в катер перед тем, как меня утопить хотели?
      - Провиант? Ты же поставщик двора? То бишь парохода...
      - Взрывчатку.
      - Взрывчатку?!
      - По замыслу одного умного человека пароход должен взлететь в воздух через... Который сейчас час?
      * * *
      - Вас просят пройти, - к Ренату подошел человек в кителе цвета топленого молока, который перед тем разносил коктейли на палубе.
      - Куда пройти? - переспросил Ренат.
      - В кают-компанию. Для обсуждения дальнейшего регламента.
      - А-а-а... - озадаченно протянул он. - Разве я член оргкомитета...
      - Мне поручили только передать, - пояснил стюард. - Вас ожидают...
      * * *
      - Итак... - говорил председательствующий седовласый мужчина в очках с затемненными линзами, когда в кают-компанию вошел Ренат. Увидев его, он прервался, молча и несколько неодобрительно следил, пока тот устраивается в кресле, которое было ему явно мало, а затем продолжил с вежливым кивком в сторону Рената:
      - Теперь все в сборе. Вынужден повториться, чтобы новоприбывший гражда... господин был в курсе. Мы столкнулись с серьезной проблемой...
      В кают-компании собралось не меньше двадцати человек. Были здесь и те, кто держался независимой стайкой хозяев жизни, недавно раскуривавших сигары и дорогие сигареты на палубе. Особняком в мягком кресле сидел мэр города, а позади него стояли молодые люди с папками из натуральной кожи в одной руке, и мобильниками в другой. Паша-мореход, как гостеприимный хозяин, занимал самое незаметное место. Только все присутствовавшие нет-нет, да бросали на него взгляды.
      - ...Итак, - продолжил председательствующий и взял со стола листок бумаги. - Вашему вниманию предоставляется копия доверенности, по которой десять процентов акций представляет...
      - он обернулся к лысоватому человеку в очках, смахивающему на банковского работника, а еще более похожему на сурка.
      Теперь все взгляды обратились на него.
      - Я - поверенный, - пояснил похожий на сурка. - Представляю интересы законного владельца.
      - Что такое? - возмутился один из присутствующих. - Вместо доверенности у нас копия, вместо хозяина - поверенный... Одни ксероксы! Факсы, извините за выражение.
      - Вы нам налик, сами акции покажите! - раздался выкрик. - А копий нам не надо. Копий мы вам сами, сколько захотите...
      - Мои акции - вот, вот они! - выкрикнула залихватского вида бабища в розовом платье и с пушистым боа, которое смахивало на внезапно скончавшегося у нее на плечах зверька, как справедливо уже заметил кто-то. - Вот мои деньги, мое право! - она достала из объемистого радикюля акции и помахала ими перед лицами собравшихся. - Почему мы должны верить какой-то липовой бумаге...
      - Дама, вы не на базаре, - оборвал ее председательствующий. - Интересы законного владельца десяти процентов акций представляет юридическая фирма... Полномочия фирмы проверены, так же как и деловая репутация. Но лучше я снова предоставлю слово... - тут он посмотрел на того самого представителя, похожего на сурка.
      - Нотариально заверенная доверенность от такого-то числа, месяца и такого-то года, - тот достал из папки бумаги и пояснил. - Данным документом право от имени владельца распоряжаться акциями и другими ценными бумагами, право, которым прежде обладал господин Трупин, аннулируется и переходит фирме, которую я в настоящий момент представляю. Документ составлен в двух экземплярах, один из которых передан владельцу, а другой - нашей компании. Со мной сейчас заверенная копия. Но если вы хотите ознакомиться с оригиналом, он находится в штаб-квартире нашей фирмы, адрес...
      - Ишь ты... - уважительно произнес кто-то. - Согласно этой договоренности, - продолжил Сурок, - мы представляем интересы владельца десяти процентов акций "Нововладимирского электролампового завода".
      - А сами акции-то где? - напомнил тот же голос.
      - В сейфе у того самого господина Трупина акций не оказалось, - спокойно сообщил Паша-мореход, и все обернулись в его сторону. - Украдены. А господин убит, так что как он с ними успел распорядиться, мы знать не можем. Мертвые молчат.
      - Можно выразиться и так, - согласился Сурок. - Но согласно договору он не был наделен правом их продать, поменять или передать без разрешения владельца...
      - Но акции-то пропали. Пусть и без разрешения владельца, - Паша усмехнулся.
      - А акций - нет, так и доверенности - нет! - возмутилась дама, которую просили не базарить. - Это, как если б я машину покупать стала, а мне, за мои деньги, вместо "Хонды", цвет металлик, сорок тысяч пробега, одну доверенность на нее дали, а машину, мол, уже кто-то угнал.
      - Дело баба говорит! - захохотал и поддержал ее дотоле молчавший один из "крутых". - Пусть прокуратура разбирается, кто убил, кто украл... У меня, в натуре, чисто времени нету. У меня нерастаможенные контейнеры на терминале, мне в Москве к завтраму быть надобно. Вот когда к доверенности и акции приложутся пусть этот юрист участвует, пусть голосует - всеми своими процентами. А так может на палубе пока погулять, вдоль борта. Нас-то - большинство! Выберем руководство, определим отчисления, проголосуем... Главное, чтоб по понятиям все росло, надо так разрулить, чтоб бабки капали по-прежнему. А то - сейчас один с доверенностью, а через пять минут другой появится. Как в уставе нашем сказано голосуют присутствующие или их представители согласно количеству акций. Он, тут "крутой" указал на Сурка, - представитель. Но чего? Количество акции-то тю-тю...
      - Мы не сможем голосовать, - вздохнул председатель. - Собрание придется считать недействительным.
      - Но нас-то - большинство. Де-вя-но-сто процентов! Неужели не договоримся? Здесь собрались, в натуре, основные, правильные пацаны. У меня два голоса. У Петюна, - крутой "хозяин жизни" мотнул головой в сторону соседа, - аж четыре! У остальных братанов тоже голоса найдутся...
      - У меня пятьдесят шесть, - скромно потупилась дама в розовом платье. Сотых от процента.
      - А я решил, что это твой размер! - заржал Петюн с четырьмя целыми.
      - Так не пойдет, - перекрывая хохот, пояснил председательствующий. Около сорока процентов принадлежит мелким держателям акций, здесь не присутствующим, поэтому основные вопросы необходимо принимать квалифицированным большинством. В отстутствии десяти процентов проигравшее меньшинство всегда сможет оспорить принятые решения.
      - Ну и что предлагаешь? - спросил Паша, и все снова глаза собравшихся обратились на него.
      - Найти акции.
      - Как их найдешь, блин, сейчас? Овчарку вызвать?
      - А мне - по барабану, - заявила дама. - Мне и моих пятьдесят шесть сотых процента хватает. Но как вы отыщите тех, у кого остальные акции? Кто их скоммуниздил?
      - Уи, мадам, - Паша встал, прошел между кресел и поцеловал ей ручку, отчего дама впервые в жизни зарделась. - Устами младенцев и женщин говорит правда. Даже не правда, а - ЧИСТОТА!
      - он обвел взглядом присутствующих мужчин и сделал паузу. - Невинность. - все постарались отвести взгляд, - Кто из нас, засранцев, сможет похвастаться, что когда-то был невинным? Что же касается вашего вопроса, мадам, поясняю. В течение отрезка времени, когда был подписан документ, аннулирующий право на распоряжение акциями ныне покойного г-на Трупина, с одной стороны, и когда обнаружили евойный, блин, труп и пустой сейф, с другой стороны, от здания, где разворачивались вышеописанные события, отъехала машина, да не просто отъехала, а с пассажирами. Каждый из тех пассажиров мог убить и украсть. ОДИН ИЗ НИХ ПРОСТО ОБЯЗАН БЫЛ ХОТЯ БЫ УКРАСТЬ, - Мореход возвысил голос. - И все эти люди сейчас в нашем городе. Акции у кого-то из них.
      - У кого? - раздались возгласы. - Где они все? Где эти гребаные акции?!
      - Вот, владелец машины и партнер убитого по бизнесу, - тут Паша указал на Рената.
      В кают-компании повисла гнетущая тишина. Казалось, эта тишина может продолжаться неимоверно долго, но тут, как из другого измерения, затренькал мобильный телефон.
      Последовало некоторое суетливое движение, когда присутствующие доставали из карманов свои аппараты, чтобы удостовериться, что звонят не им.
      - Это мой! - вдруг крикнул мэр, и тишина восстановилась. - ...да. Да! воскликнул мэр в трубку. - Нет. Это шантаж. Никаких переговоров с террористами. Хорошо, я посоветуюсь...
      Почесав антенной мобильника кончик носа, он сообщил присутствующим:
      - Только что мне звонил ответственный сотрудник аппарата... В городе уже совершены и еще готовятся террористические акты. Это может быть связано с нашим собранием. Для нашей безопасности я должен... все мы должны пока оставаться здесь... На берег не возвращаться. Так безопаснее... Заседание продолжается. И, - он обратился к Мореходу, - вы что-то там упоминали о развлекательной программе?
      - Пир во время чумы, - вздохнул Ренат.
      * * *
      - А я предлагаю перегрузить весь сахар, или что там еще, - мужик бросил взгляд на мешки, сложенные на катере, - в сарай на берегу, а лодку отвести вверх по течению и тоже где-нибудь спрятать. Подождем, когда искать перестанут, и...
      - Не перестанут, - возразил другой из компании. - Знаю я этого Пашу-морехода, а товар ему предназначался, если на пароход отвезти должны были... Нет, этот не отступится. Не потому, что сахара жалко, а чтоб другим, вроде нас, неповадно было на его барахло пасть разевать.
      - Эх, погорячились мы, господа удавы. Погрузили бы чисто сахар, отвезли, а с нами по понятиям рассчитались бы...
      - Да, на бутылку хватило.
      - И, того, зря.... Найдут труп того, кто сахаром командовал - станут нас искать. А если жмурик выплыл, так еще хуже. Стукнет он про нас Пашке, к вечеру всех и похватают. А у того базар короткий, жуткие истории я слышал. Одному в анальное отверстие...
      - Тогда, может, сразу все продадим, и катер, и груз? Пока шум не поднялся. Торговаться не станем, сколько можно возьмем - и деру. Вот только кому...
      - В Камышевске есть один мужичок... Хитрющий... Михалычем зовут.
      * * *
      - БАЛ! - объявил Паша-мореход, появившись в зале под руку с Джессикой.
      Ухоженная и нарядная, Джессика неузнаваемо изменилась.
      - Какой-такой бал? Бал или е... - поинтересовался Петюн.
      - Бал - в смысле - праздник. Танцы, коктейли и все такое. Люди должны сначала расслабиться. А делами займемся позже. Для меня - сегодня вы! - Паша распахнул объятия. - А остальное подождет.
      - Он прав, - согласилась дама с мертвым зверьком на плечах. - я бы с удовольствием немного расслабилась...
      - Уи, мадам, - услышав ее, подтвердил Паша. - Я бы тоже с удовольствием предложил вам свою руку, про сердце базара нет, но... Не свободен. Полагаю, вам по масти подойдет сей геркулес, - и он указал на Петюна.
      - Во, блин, теперь мы партнеры, - согласился тот и протянул даме в розовом руку.
      Она вложила в его пятерню свою ладошку, и ее ладошка была пошире.
      Петюн почувствовал себя пассивным. Но вспомнив, что у него целых четыре процента акций, приободрился.
      * * *
      - Велено не пускать, - охранник, дежуривший у шторм-трапа попытался багром оттолкнуть лодку.
      - У нас аккредитация! - безапелляционно заявил "Робин Гуд". - Посмотрите сами. Что же это такое делается! Купил рабочий человек акции, пусть совсем немножко, но заплатил кровные, побрился, помылся человек, - он исподтишка указал на Диму, чтобы стало ясно, какой именно человек помылся. - Кофию откушал с яичницей на завтрак... и опоздал. Ну, опоздал, что тут поделаешь? Может, он рано просыпаться не привык, или медленно кушает. И тут - нате вам, здрасьте! Не пускают законного совладельца на собрание. Что ж ему надо было - натощак сюда бежать? Это какие-то репрессии, извиняюсь. Вот, на ксиву его посмотрите! На два лица и с правом голоса.
      - Может, вы этот пропуск на закрытое мероприятие стащили у кого? предположил охранник. - Уж одеты как-то...
      - А фамилия чья вписана? - "Робин Гуд" хлопнул в ладоши для пущей убедительности. - Моя фамилия. Я потому себя вписал, пояснил он Диме, - что не знал, окажется у тебя под рукой паспорт. А у меня он всегда оказывается. На, сличай! - он протянул пропуск и документ. Сличай, сатрап.
      Позже охранник объяснял своему начальнику на вопрос, с какой это стати он допустил на закрытое собрание акционеров неизвестно откуда взявшихся прощелыг:
      - Подлинные у них документы, говорю вам! Что я, подделку не отличу?
      * * *
      ...А бал гремел. В смысле, гремел оркестр, заранее нанятый Пашей-мореходом. Струнно-трубные звуки оказывают удивительное влияние на людей. Мужчины втягивают вовнутрь живот, чтобы казаться подтянутыми, а женщины и так грациозны, словно в них проснулись забытые за века силы природы. Мамонты трубят. Или боевые слоны войск Ганнибала, что культурнее.
      Дима, в поношенном чесучевом костюме, откопанным недавними партнерами на свалке, чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Вальсировать умели только четыре пары. Остальные просто топтались на месте, но с какими лицами!
      О, эти лица, эти глаза! В них отраженье объективов. Чисто гипотетических. Тут вам и папараци, тут вам и Оскар в обнимку с золотым граммофоном. Всем хотелось казаться знаменитыми.
      Неожиданно музыка смолкла.
      - Что случилось? - спросил кто-то справа от Димы.
      - Сейчас хозяин парохода скажет слово, а потом фуршет, - пояснили слева.
      Зал, в котором проходило веселье, представлял собой овальное помещение, одной стороной ограничиваемое окнами, выходящими на корму, а с другой - каютами второй палубы. Паша находился именно со стороны кают, в скромном белом смокинге, чуть отдававшем в цвет топленого молока. Под руку с ним стояла красивая женщина с несколько сердитым выражением лица.
      - Нехилую подружку завел Мореход, - сказал тихо один из присутствующих.
      - Вот его козырь, - покачал головой недавно председательствующий и достал из нагрудного кармана клетчатый платок, которым вытер лысину.
      - Так это же!.. - вздрогнул Ренат. - Как же я раньше ее не узнал!
      - Мужчина, вы делаете мне больно! - воскликнула его партнерша и выдернула из непроизвольно сжавшихся ладоней Рената свое тело.
      - Я узнал ее, - жарко прошептал остановившийся рядом с Димой Ренат Это...
      - ВАЛЬС! - крикнул Мореход. - Дамы имеют кавалеров. Типа того, что приглашают. Короче - все танцуют, с кем хочут и как можут. Конкретно, умеют и хотят.
      - Я тоже ее узнал, стерву, хоть она и перекрасила волосы, - злобно прошипел Дмитрий. - Это - Джессика! А я при ней свои рассказы вслух читал, мудак...
      - Ты не понял. Это НЕ Джессика!
      - Да вижу я! - Дима подхватил за талию даму, которая только что вырвалась из лап Рената, и принялся вальсировать, периодически наступая ей на ноги.
      - Это НЕ Джессика, а секретарша! - закричал вслед Ренат. - Это же секретарша Трупина! Только она, еще она, кроме нас, была в то время в здании, в его кабинете... Если б она не встретилась нам такой грязной и непричесанной, я сразу бы узнал!
      * * *
      Но Дима его не слышал. Ведя за собой свою партнершу, он пытался оказаться поближе к паре Джессика-Мореход.
      Паша тем временем вальсировал в кайф. Танец всегда напоминал ему поединок, но только в танце противник и партнер сливались воедино, и главное была не победа, а процесс.
      Джессика едва доставала ему до плеча. Старательно двигаясь в унисон в партнером, и чувствуя его горячую ладонь на талии, она размышляла о том, как ловко пристрочен рукав на его пиджаке. На мгновения взглянув мимо экземпляра портновского искусства, она встретилась с глазами Димы.
      Взгляд его был холоден.
      Джессика подмигнула, мол, какая фигня! Ты че?
      Дима демонстративно не заметил, наклонился к своей партнерше и что-то принялся нашептывать в ухо. Партнерша хихикнула, ее рука с плеча переместилась на димин затылок, и приблизив его к себе еще ближе, она что-то сказала в ответ. До Джессики только долетело:
      - Проводи меня до каюты...
      - Мореход, а ты обними меня покрепче, - потребовала Джессика.
      - У нас деловые отношения, ты сама на этом настояла! - возразил он.
      - Вот и обними меня ради дела покрепче. Эй, не настолько, ты мне ключицу сломаешь.
      В движении пар наметилась явная центробежная сила. Как два шара на веревке, "бола", которые раскручивают над головой гаучо, пастухи южноамериканских прерий, чтобы метким броском стреножить непокорного бычка, так вертелись бок о бок, друг вокруг друга, Мореход-Джессика и Дима со своей партнершей. Остальные отодвигались от них, пока, наконец, все уже остановились и смотрели, что вытворяют эти.
      Шмяк. Пары столкнулись плечами.
      - Ой - вскрикнула димина партнерша, - он мне всю ногу раздавил.
      - Вы наступили моей даме на ногу, - Дима схватил Морехода за плечо. Вам придется извиниться.
      - Я наш с тобой договор выполнил, - процедил сквозь зубы Мореход. Человек, что был у меня, отпущен. Он призвал юриста, его право, а теперь пусть все решается по понятиям. Или ты решил ход дать, задний?
      - Твоей бабе слон на лапу наступит, она и не заметит, - злобно вставила Джессика, не вслушиваясь, о чем разговаривают мужчины.
      - Вы наступили на ногу моей даме, - решительно повторил Дима. - А к нашему договору это никакого отношения не имеет.
      - У тебя что, проблемы? - поинтересовался Паша. - Я к твоей бабе близко не приближался. Сам наступил, сам и разбирайся... - и тут же получил в челюсть.
      - Ой! - теперь воскликнула Джессика.
      - Никаких проблем, - Паша сплюнул на пол слюну, смешанную с кровью, и нанес ответный удар.
      Диме показалось, что он столкнулся с паровозом. В сиреневом тумане нокдауна он попытался провести правой - в живот, и левой - в голову.
      Правой - прошел, а левой - нет. Но даже тот кулак, который достиг цели, уткнулся, казалось, не в мягкие ткани брюшины, а в железобетонную стену.
      Ответная серия ударов по корпусу выдавила весь воздух из диминых легких. Прижимая локти к бокам, он только всхрипывал при очередном ударе. Паша, чувствуя собственное превосходство, понял, что поединок можно теперь завершить одним ударом, голова противника открыта. Он начал "свинг", словно собирался пробурить бетонную стену... А уж череп соперника тем более.
      * * *
      Флейта издала каркающий звук, а тромбон икнул. Мелодия испорчена, а люди застыли, как статуи.
      Со стороны кают к дерущимся сквозь толпу пробивались охранники.
      - Праздник окончательно испорчен, - заявил "Робин Гуд" в бейсбольной кепочке козырьком назад, непонятно октуда взявшийся среди всех этих наряженных акционеров. На носу у него приютились круглые очки, одно из стекол которых треснуло.
      В последний момент Паша чуть отвел руку в сторону, и его кулак прошелестел вплотную к голове противника.
      Он не собирался убивать в присутствии стольких свидетелей.
      - Все под контролем! - крикнул Паша собравшимся, в том числе и бегущим на помощь телохранителям. - На верхней палубе вас ждет легкая закуска, хотя гусиный паштет с грецкими орехами и жареные в кляре раковые шейки я бы не стал относить к легким блюдам. А уж свежее неосветленное пиво, да под водочку, настоенную на смородиновых почках, которая замечательно подходит к такому закусю, тем более...
      Обстановка разрядилась. Народ, толкаясь, потянулся из танц-зала, и кто-то даже крикнул:
      - Вас тут не стояло!
      - В очередь, в очередь!
      В результате остались четверо - Ренат, Дима, Джессика и Мореход. Не считая охранников. Охранники были бы и рады пива попить, но находились на службе.
      - Может, лучше выберешь кого-нибудь из своей весовой категории? предложил Ренат, делая шаг навстречу Мореходу.
      Охранники передернули затворы дробовиков.
      - Спокойно! - махнул рукой в их сторону Паша-мореход.
      - Вот и я полагаю - спокойно! - вдруг раздался голос с подиума, где до этого выступали разбежавшиеся оркестранты. - Оружие на пол, руки за голову, лицом вниз! Быстро, суки, извиняюсь, ждать я не стану.
      На табуретке, ранее которую занимал трубач, восседал Семен. Автомат Калашникова, который передал ему сержант, лежал на коленях, и Семен поглаживал оружие несвойственными ему трепетно-эротичными движениями.
      Это порхание пальцев над затвором произвело гипнотическое влияние на телохранителей. Грохот побросанных дробовиков опередил зрелище лежащих ничком охранников.
      Остались стоять четверо вышеперечисленных.
      * * *
      - Сложная ситуация, - задумчиво резюмировал Паша. - Надо ее разрулить.
      - А ты еще раз попробуй, - обнадеживающе посоветовал Семен и побарабанил пальцами по прикладу автомата.
      - Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались...
      - Клуб самодеятельности прямо.
      - Вот именно, - серьезно кивнул Паша. - Мужики, вы полезли в самодеятельность. Может, по жизни все вы профессионалы в своем деле, но криминал вам не по плечу. Я навел справки. Кто-то играет на бирже - ну и играй, я мешать не стану. Книжки пишет - ну и пиши. Я только протоколы подписывать умею. А уж такому классному повару, - он посмотрел на Семена, - не пристало менять половник на огнестрельное оружие.
      - Ближе к теме, - предупредил Семен. - Ты, пацан, учти: я пять раз на караван ходил. Это когда тебе еще подгузники меняли.
      - У нас правильный базар, зачем же наезжать? - обиделся Паша.
      - Это у тебя куда не кинь - "базар", - холодно поправил Семен. - А я с тобой разговор веду. Времени у тебя - в обрез.
      Нам с друзьями, прости за гостеприимство, не терпится отсюда убраться. А станешь мешать - прострелю колено. Сначала - левое.
      Так что выкладывай, да побыстрее, как сказал милиционер нетрезвому водителю.
      - Что он имел ввиду под "обрезом"? - уточнила Джессика.
      - Выкладываю, - улыбнулся Паша. - Можешь и колено мне прострелить, а можешь и обрезать по самые "небалуйся". Только до берега никто из вас не доберется. Мои люди дежурят на палубах, и на воде. Эти, - он указал на лежавших ничком охранников, - у меня уже не работают. Остальные - пока работают, и даже рассчитывают на премии за ваши головы. Для меня, как и для вас всех, сейчас все решается. Поверь, - он теперь обращался к Семену, то ли потому, что тот держал его на прицеле, то ли потому, что почувствовал в нем старшего. - Я на многое заложился, чтобы всех вас сюда заманить. За вами гонялись и те, и эти. Каждой стороне хотелось первой выяснить, кто украл акции. Вроде как три наперсточка выбирай. А то проиграешь. И все проиграли. А я - выиграл.
      - Каким образом? - спросил Ренат. - Поясни, сынок.
      - На пароход должны были завезти взрывчатку. У меня верные сведения, свои источники, но если сомневаетесь - можете проверить мои слова...
      - Да, я сам слышал, как звонили террористы, - подтвердил Ренат. - Но я не знал, что взрывчатка даже на пароходе...
      - Поверь моим источникам информации, - попросил Паша. - В городе птичка не накакает, чтоб я об этом не узнал. Я мог бы перехватить "груз". Но... но я предпочел рискнуть.
      - То есть, вот-вот, и мы взлетим на воздух? - Джессика в ужасе зажала ладошкой рот.
      - Именно, - подтвердил Мореход. - И все катера я отослал на берег. Представляете - больше сотни людей погибнут из-за вашего упрямства.
      - Это - шантаж!
      - Какого упрямства?
      - Отдайте мне акции.
      - И дальше что? Взрыва не будет? - Тут я не всесилен, - пожал плечами Паша, - я лишь искушен. Я знаю, что делать. Как только акции будут у меня, все плавсредства, что дежурят у пристани, рванут сюда. Вывезти пассажиров не составит десяти минут. Потом откроем кингстоны и пароход уйдет на дно. Рыбкам, правда, если рванет, не поздоровится. Ну, да их браконьеры приучили, у них иммунитет...
      - А если рванет до того, как все люди окажутся на безопасном расстоянии? - спросила Джессика.
      - Нулевой вариант, - улыбнулся ей Паша. - Я ведь, как капитан, уйду с корабля последним. Вместе с акциями. Если рванет раньше - ни акций, ни меня не останется.
      - А оркестр будет играть, - вдруг сказа Дима. - Где оркестр? Почему не слышу? Прямо "Титаник" какой-то...
      - Джессика... Женя, - Семен подслеповато заморгал, - а я не видел ли вас раньше... где-то...
      - Видел, - крикнул Ренат. - Я и Димке пытался это сказать. Она...
      - Я! - согласилась Джессика. - Я взяла документы из сейфа Трупина. Но я не хочу, чтобы все эти люди погибли из-за меня.
      - Где акции?! - воскликнул Паша.
      - В каюте, - устало сообщила она. - В моем рюкзачке. Я в них завернула всякие объедки.
      - Так там же на миллионы долларов! - возмутился Паша, и даже лежавшие на полу телохранители приподняли голову. - А ты в них заворачивала всякую дрянь!
      - А мне - по барабану. Никому в голову не пришло, что эти миллионы можно прятать среди старый газет и заплесневелых горбушек хлеба. Я даже ими, вашими миллионами, костер разжигала.
      - Целой акцией? - Паша аж задохнулся от смеха. - Там же на пятьсот тысяч... Вот это размах!
      - Да забирай ты их все. Я уже больше не могу...
      - Я сейчас принесу, - Паша сделал порывистое движение к выходу, но замер, остановленный тихим, еле слышимым щелчком "флажка", переводящим автоматическое оружие в руках Семена на одиночные выстрелы.
      - Даже не надейся, - предупредил Семен. - Ни разу в жизни не промахивался.
      - Ситуация патовая, - согласился Дима. - Придется нам всем вместе пойти за этим рюкзачком. - За рюкзачком этой убийцы, - он с отвращением посмотрел на Джессику, но встретившись глазами, отвел взгляд.
      * * *
      - Я не убивала, - сказала она. - Документы, да, взяла. Но он был еще жив. Просто вышел на несколько минут из кабинета, чтобы проводить клиентов.
      - Сестра, придется тебе пояснить, - потребовал Семен.
      - Какая я тебе сестра?
      - Так называют боевых подруг в боевиках, - смутился он.
      - Зачем ты украла? - спросил Ренат.
      - Чтобы отомстить.
      - Отомстить?
      - После колледжа МИДа я стала искать работу. Из нас там готовили секретарш. Суперсекретарш. Но даже супер найти работу нелегко, если собираешься только работать. И когда я совсем отчаялась, возник Трупин. Предложил хорошие деньги и под платье не лез. Месяц я отработала, и мне даже нравиться стало. До окончания испытательного срока оставалось еще столько же. А потом была пятница. Я точно помню - в тот день была пятница, - она нервно потерла лоб кончиками пальцев. - Шеф попросил отвезти документы на подпись. Уточнил - важные партнеры. Если мне удастся заручиться согласием партнеров, именно так он сказал, на ближайший год работа мне обеспечена. Знаете, что это для меня значило?
      - Возможность покупать всякие модные шмотки? - подсказал Дима.
      - Ты не мог бы заткнуться? - попросил Паша-мореход.
      - Для меня это была возможность перестать нищенствовать.
      Не бедствовать, нет. В бедности нет порока. Нет ничего плохого в том, если обедаешь куском хлеба и покупаешь одежду на вьетнамском рынке. Стыдно, когда ты просишь у матери, получающей нищенскую пенсию, деньги на проездной... И штопаные колготки - тоже стыдно.
      - А у меня - один носок вообще дырявый, - заметил Дима. - А мне - не стыдно. И некому заштопать...
      - Ты не мог бы закнуться, - напомнил Паша-мореход.
      - Для меня очень многое значило, чтобы этот договор подписали. Машина Трупина отвезла меня за город, в коттедж, где находились важные партнеры. И сразу уехала. Я не обратила на это внимания. Была пятница, - повторила она. Февраль. В феврале солнце по особенному яркое. А в коттедже - три мужика, они парились в сауне. Им было наплевать на этот контракт, в смысле, они уже решили его подписать, но, по "понятиям", нужен презент. В знак расположения. И этим "презентом" Трупин послал меня. Вот почему я понадобилась, а так документы и курьер мог отвезти.
      - И дальше? - отрывисто спросил Дима, а на виске у него запульсировала жилка.
      - А дальше, масенький, - развязанно улыбнулась она, - эти трое мужиков меня отымели. Понимаешь, им даже в голову не пришло, что мне этого не хотелось. Прямо - и сразу. Я даже папку с документами из рук не выпускала. Со стороны это могло показаться изнасилованием. Но мужики по сути оказались хорошими. После, когда я в истерике все им рассказала... В общем, они считали, что Трупин пришлет им дорогостоящую проститутку в качестве подарка. Им и в голову не пришло, что я не... Они даже хотели, когда я рассказала, проучить этого козла. Я на них зла не держу, потому что и они мне зла не хотели... Но Трупин, он знал, на что и зачем меня посылает. В общем, контракт был подписан, а я получила хорошую зарплату. Ну и Трупин неплохо заработал на этой сделке.
      - И ты решила отомстить? - уточнил Семен.
      - О том, как отомстить, я думала каждый день, каждую секунду. И в тот день, когда Трупин вышел из кабинета проводить очередных клиентов, я уже знала, как отомстить. Я слышала, они подписали очень серьезный контракт. Для нашей фирмы это была грандиозная удача, я наверняка снова могла рассчитывать на "очередную" прибавку жалования. Я пошла провожать тех клиентов до лифта, даже нажала им на кнопочку первого этажа. А когда вернулась, дверь в кабинет была распахнута. Кто-то дал Трупину по лбу, он лежал без сознания. Я достала ключи из кармана его пиджака, открыла сейф... и стащила все эти акции! Смешно, правда? Маленький человек разрушил сделку Больших человечков. А я это сделала, да! И оказалось, что Трупин такой же расхожий материал, как и он решил, я. И его тоже отымели, но только после, когда "партнеры" обнаружили, что необходимые документы из его сейфа исчезли, а они вернулись спустя несколько минут, наверное, у них звериное чутье, и отымели его, да только свинцом в голову. Но убивала не я. Как и меня- лично насиловал не он.
      - Но почему ты оказалась среди нас? - спросил Ренат. - Это не могло быть совпадением.
      - Где спрятаться иголке?
      - В стоге сена, - с готовностью подсказал Дима.
      Он как всегда чувствовал себя ответственным во всем.
      - Среди иголок, - поправил его Семен. - Все равно что спрятать алмаз чистой воды. Где? В чистой воде.
      - Вот и я решила спрятаться среди тех, кого подозревают, - сообщила Джессика в пол голоса. - Догоняла вас на попутках...
      - Но кто убил?
      - У меня есть свидетель, - Паша-мореход кивнул, - Тот самый, что вас преследовал с самого начала. Когда они обнаружили, что Трупин лежит без сознания, и его вырубили в собственном кабинете, а сейф обчистили... Судьба его была определена, пояснять не надо - кто облажался, тому туда и дорога... Они его замочили. А потом кинулись за вами в погоню.
      - А ударил его я! - с неожиданной гордостью заявил Семен.
      - Девушка не при чем. Ну, разве что акции из сейфа взяла... А так я ему - кулаком прямо в морду! Сволочь.
      * * *
      - Вся эта история нас не приблизила к решению проблемы, - веско заявил Ренат, словно выступал на прерванном собрании. - Акции сейчас находятся где-то, в ейном рюкзачке. Но кто их оттуда заберет? Тебя, - он указал на Морехода, - мы не выпустим. А ты, даже если получишь эти акции, не отпустишь нас... Так кто...
      - Я! - раздался новый голос.
      В дверь просунулась физиономия с круглыми очками на переносице и с залихватской кепочкой на затылке.
      - "Робин Гуд! - улыбнулся Дима. - Тебя только не хватало.
      - Зашел узнать - белужья икра вся, что на столах, или чего еще осталось? А то эти буржуи так толкаются на палубе, что мне почти ничего не досталось.
      - Белужья икра вся, - холодно подтвердил Мореход. - Кушайте семгу. Семги навалом.
      - Как ты можешь нам помочь? - Диме надоели выходки "Робина".
      - Я схожу за рюкзачком. Только скажите - где он? Я лицо незаинтересованное, - пояснил он.
      Диме захотелось спросить, как долго он подслушивал за дверью.
      - Почему - незаинтересованное? - подозрительно уточнил Паша.
      - А какой мой интерес? Бутербродик и попить чего - вот и весь мой интерес. У каждого из вас хватит на батон мне и бутылку - тоже мне. Так что меня купить кому-то конкретному невозможно, раз каждый может меня купить.
      - Быстрее, тащи рюкзак сюда! - приказал Семен. - Надо сматываться, пока все не взлетело на воздух. А на берегу - разберемся.
      - Согласен, - кивнул Паша.
      * * *
      Украденный катер спрятали в высоком тростнике. С берега рассмотреть его мешали нависшие к самой воде ракиты. Двое остались сторожить лодку и груз, остальные отправились на поиски, кому бы все это продать.
      - К Михал Михалычу надо, - решили сообща. - У него и деньги водятся, и связи. Рыбу всегда ему сбывали...
      Михалыч хмуро выслушал предложение, покусывая кончик отвыслых усов. Уточнил:
      - А откуда товар?
      - Километров двадцать вверх по реке барыги какие-то пикник устроили, перепились, вот мы у них и увели, - вдохновенно соврал один из браконьеров. Это, то есть, за два десятка километров до Нововладимира, а сюда еще больше целых...
      - Далековато... Значит, не у местных украли? - уточнил Михал Михалыч.
      - Что ты, хозяин, мы ж не такие дурные, - потупился браконьер, - чтоб в собственном гнезде гадить. Эти барыги и понятия не имеют, куда мы катер перегнали. Пока они до Нововладимира вдоль берега топать будут, пока...
      - Мотор куплю, - согласился Михалыч. - А само корыто, мой вам совет, лучше затопить.
      - Там еще мешки есть, коробки всякие.
      - Какие еще коробки?
      - С продуктами, надо полагать.
      - А на хрена они мне?
      - Продашь.
      - Ага, продашь, - он покачал головой. - Это в мои времена просто было украл ящик сгущенки, тут же с руками и оторвали. А теперь - товара навалом.
      - А ты дешевле продай.
      - Дешевле... Тоже, яица курицу учить вздумали. Не на базаре же торговать, а в магазин сдать - документы всякие нужны... Хотя... - он перестал задумчиво обсасывать ус с одной стороны и принялся за другой кончик. - Если вы мне товар сами доставите куда надо...
      - А куда надо.
      - Обратно, в Нововладимир.
      - Михалыч, бери мотор и по рукам, - браконьеры переглянулись. - Мы обратно в Нововладимир катер не погоним.
      - Кто ж про лодку говорит? У меня грузовичок есть. В кузов все перетащите, чинно-благородно.
      - А куда в Нововладимире везти-то?
      - На пароход. Пароход там на реке стоит, а на пароходе в карты играют, девки бесстыжие танцуются, тьфу, срамота. И ресторан имеется. А у меня в ресторане родственник работает, по снабженческой части. В брата моего покойного пошел. Вот ему и отвезете.
      - Ладно, - отводя взгляд сказал самый бойкий из браконьеров. - Давай деньги за мотор, а с товаром...
      - Не, мотор у меня в залог останется: за грузовичок.
      * * *
      - Собери всех, - приказал Паша одному из своих нукеров. - Всех основных держателей акций. Заседание продолжается.
      - Почему тут человек с автоматом? - возмутился председательствующий, как только увидел Семена. - Я не потерплю...
      - Для безопасности, - мягко пояснил Семен, поглаживая оружие.
      - Для всеобщей безопасности, - уточнил Ренат.
      - Для нашей всеобщей безопасности, - подытожил Дима.
      - Он антитеррорист номер ноль ноль и еще ноль, - вставил свои две копейки "Робин Гуд".
      - Как это - еще один ноль? - встрепенулся председательствующий. - Разве такое случается?
      - Был ноль ноль первым, но пошел на повышение.
      Все ожидали появление мэра. После торжественного открытия он должен был уехать, но ввиду событий задержался, и теперь вошел, одновременно разговаривая по мобильнику. Его короткие реплики звучали как приказы командарма:
      - Блокируйте в районе пустыря. Спецсредств не жалеть. - Это мне помощник звонит, - пояснил он собравшимся. - Он руководит операцией по обезвреживанию террористов.
      - Пленных не брать, - подсказал "Робин Гуд" и захихикал. Рюкзачок Джессики он прижимал к себе левой рукой, а в правой держал зажигалку...
      От рюкзачка остро пахло бензином.
      - Все сгорит, - ответил он на вновь обращенные на него изумленные взгляды присутствующих. - стоит мне щелкнуть кременьком - и тю-тю.
      - У парня голова варит, - подтвердил Ренат.
      - Наш человек, - согласился Семен. - Я это сразу понял.
      - Но где он взял бензин? - недоумевал Дима.
      - Запасся, - пояснила Джессика. - Или украл.
      - Мы собрали вас, - громогласно произнес Паша-Мореход, перекрывая гул голосов, - чтобы окончательно решить судьбу десяти процентов акций, а вместе с ними судьбу завода и города в целом. Акции находятся в том рюкзачке, - он указал на "Робина". - А доверенность на владение этими акциями - у представителя юридической фирмы. Вопрос надо решать.
      Пересуды смолкли, как по мановению волшебной палочки.
      - А чего тут решать? - в наступившей тишине прозвучал голос Петюна. Отобрать и поделить. Базара нет. По справедливости. Можно и по-братски, но я не настаиваю...
      - Отбери, - Паша посмотрел сначала на Семена с автоматом, а потом на "Родин Гуда" с зажигалкой. - Ты первый и попробуй. Кто следующий?
      - Пуля или очищающий огонь? - подхватил Дима. - Смерть не страшна, верьте мне, люди! Человечество за всю историю своей интеллектуальной деятельности смогло придумать лишь две альтернативы. Или загробный мир ЕСТЬ - у каждого по вере его. Или загробного мира - НЕТ, но это чисто для "продвинутых". Чего ж тогда нам бояться? Если есть - попользуемся. Если нет - так и спросу нет.
      - Угораздило меня влюбиться в шиза, - себе под нос пробормотала Джессика.
      - Господа, кто первым попытается отобрать рюкзачок? - провозгласил Дима. - Решайтесь. Победителю я предлагаю взамен два обыкновенных рюкзачка. Или три. Или десять рюкзачков? - Дима вел себя как шоумен, рекламирующий стиральный порошок или подгузники. - Кто - первый?..
      Петюн не захотел быть первым.
      - Встречаются два кореша, - сообщил некстати и громко "Родин Гуд", и присутствующие вынуждены были внимать его словам. - Ну как, ничего девочка, которую ты вчера "снял", спрашивает один. Просто шок, я у нее был первый. Неужели? Первый, кому она отказала.
      Никто не засмеялся.
      - Полагаю, как представитель юридической фирмы с солидной репутацией, вы поможете нам разрулить ситуацию? - обратился Паша-мореход к Сурку.
      - Вот - нотариально заверенная доверенность на распоряжение пакетом акций... - тот достал из папки документ. - Согласно ей...
      - У нас Пигва есть, он любую доверенность нарисует за пол минуты, перебил Дима. - А если акций нет, то грош цена этой доверенности. На что доверенность-то окажется? На прах и пепел?
      "Робин Гуд" одобряюще кивнул, мол, знай наших!
      Присутствующие на этот кивок не обратили внимания, так как взгляды были прикованы к зажигалке в его руках. Запах бензина заполнял пространство. Казалось, сейчас все вокруг вспыхнет и без искры...
      - Как вообще сюда попал этот прощелыга? - возмутилась женщина в боа.
      - Я по приглашению! - возразил "Робин Гуд". - Дима, покажи им наше приглашение на два лица! А то я все акции сожгу, я такой!
      - Как это - сожгу?! - возмутился из толпы Петюн. - Не люблю, когда кино хреново кончается. Мне счастливый конец давай, а то я против всех голосовать начну.
      - Так кто же хозяин акций? - спросил Мореход.
      - Я думал, вы сами знаете, - удивленно уставился на него юрист, похожий на сурка. - Трупин был лишен права представлять законные интересы владельца прежде, чем попытался продать акции, и, соответственно, все сделки от его имени являются недействительными. В том смысле, что сейчас акции принадлежат прежнему владельцу.
      - Какому владельцу?
      - Нашему клиенту, - подтвердил Сурок. - Я представляю его интересы. Нашим клиентом является данный господин.
      - Какой господин? - нервно уточнил Паша.
      - Назовите его фамилию? - потребовал Ренат.
      Тишина образовалась такая, что стало слышно, как маленькая муха дрозофилла пытается пробиться сквозь закаленное стекло иллюминатора.
      Дрозофилла это не фамилия, это характер.
      Юрист лишь молча ткнул пальцем в направлении... "Робин Гуда".
      - Он?! - Конечно. Я... Я полагал, вы все в курсе... Меня предупреждали, что клиент отличается оригинальностью, и я посчитал, что происходящее здесь всего лишь шутка. О-о! - юрист схватился за голову, - Хотите сказать, что пахнет настоящим бензином?!
      - Этот бродяга - владелец акций? - переспросил Паша.
      - И еще двух танкеров, авиакомпании, казино в Москве, строительной фирмы, банка на Антильских островах и так, по мелочи, всего на *** миллионов.
      - На *** миллионов! - воскликнула дама с почившим в бозе зверьком на плечах. - Познакомьте меня с ним, познакомьте тотчас!
      - Да он просто псих! - возмутился Паша.
      - Мы не водительская комиссия, - юрист вдруг оказался способен на шутку, - нашим клиентам справку из диспансера предоставлять не надо.
      Началось что-то невообразимое. Люди восклицали, мужчины вытягивали шеи из тесных воротничков, а женщины интересовались исподтишка, как будто прикрывая рот веером, если бы он у них имелся.
      Сурок-юрист лишь продолжал молча указывать на "Робин Гуда".
      - Законный владелец - он, - наконец подвел окончательный итог представитель юридической фирмы. - И я здесь нахожусь по его поручению. Теперь, когда предыдущие сделки дезавуированы, и акции вернулись законному владельцу...
      - Наверняка где-то в холодильнике еще осталась белужья икра... задумчиво пробормотал Паша-мореход.
      ВОЛНЫ С ПЕРЕХЛЕСТОМ
      - Как замечательно все кончилось! - Семен откусил от сосиски, политой кетчупом. - Мы - живы. Нас больше не преследуют... Это просто замечательно. Осталось только раздобыть немного денег, чтобы вернуться домой...
      - Домой? - переспросил Ренат. - Мне, лично, возвращаться некуда. Мне вообще - дальше некуда. Фирма разорена, я все активы передал Трупину, а на счету - ни цента, ни даже копейки... Джипа - и того нет. Я надеялся продать тачку, а на вырученные деньги приобрести домик с видом на море. И сидеть на рассохшейся скамейке, наблюдая, как чье-то судно с ветром борется у мыса.
      "Понт шумит за черной изгородью пиний, - процитировал он. - Дрозд щебечет в шевелюре кипариса... Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря..." Блин, Митрич, ты рассказывал, на кладбище бомжи живут? Не мог бы за меня словечко замолвить, чтобы в коллектив взяли? Я бы научился собирать бутылки из-под пива. Вонючий был бы, пил напропалую и спал в теплых подъездах зимой и холодных склепах в зной...
      - И писался во сне...
      - Протекаю, говоришь? Но где же лужа? - как справедливо заметил Иосиф Бродский, хоть и еврей. - Чтобы лужу оставлял я, не бывало...
      Они сидели на железнодорожном вокзале, куда их привезли. У Семена под брюками все еще оставались больничные кальсоны. После того, как все внимание сконцентрировалось на "Робин Гуде", тот, передавая представителю юридической фирмы, являющемуся поверенным в его делах, рюкзачок, набитый гипотетическими миллионами, пояснил:
      - Эти люди мне помогали, - поочередно указав на всех троих друзей. Только благодаря им, и я, и все документы... - слово документы он произнес точь в точь как юрист, - прибыли на место назначения. Прежде чем начнется наше собрание... Паша, - обратился он к Мореходу. - Не в службу, а в дружбу, ты там распорядись насчет чая... И чтобы волосок с их голов не упал, - добавил он и снова показал на троицу.
      Подошел один из охранников. На катере их довезли до берега...
      Последнее, что видел Дима, выходя из музыкального салона, где все собрались, так это Джессику.
      Она обнимала "Робина" за плечи и что-то говорила ему, а губы ее казались влажными...
      "И жаждущими", - злобно представил Дима. - Сука продажная.
      До ушей его долетели слова:
      - Ты же меня не "кинешь"? Я доставила сюда акции, и я их тебе добровольно отдала... Ты мне, кстати, с первого взгляда понравился...
      - Это когда ты мне из рогатки в глаз целилась? - спросил "Добрый Малый".
      Но Дима уже этого не услышал.
      "Жалко, что не выстрелила тогда", - подумала Джессика, и этого не слышал никто.
      По дороге на вокзал Семен попросил заехать ненадолго в один двор, так как ему надо было вернуть автомат.
      * * *
      - Это - мечта. - согласился Дима. - "Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце. Стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце." Хотел бы я когда-нибудь этакое придумать... Почему Бродский, почему не я?! Почему все им достается?
      Семен нахохлился, как воробей, что обедал у зверей, и отрезал:
      - Поезжай на вороной своей кобыле в дом гетер под городскую нашу стену.
      Дай им цену, за которую любили, чтоб за ту же и оплакивали цену.
      - "Вот и прожили мы больше половины. - подхватил Дима, - Как сказал мне старый раб перед таверной: "Мы, оглядываясь, видим лишь руины..."
      - Взгляд, конечно, очень варварский, но верный, - подвел итог дискуссии Ренат.
      * * *
      "Лицо городского масштаба" потрогало пальцем ударенный при аварии зуб. Зуб шатался. Но не выпал.
      Из одной ноздри текла кровь. Он растер тыльной стороной ладони кровь по щеке, до уха, а потом этой же рукой к этому же уху поднес мобильный телефон, предварительно набрав номер:
      - Вик Викторыч, - сказал он, когда соединение установилось, - в городе беспорядки. На меня совершено покушение, убит мой водитель. Ты его знал... Город захвачен террористами. Ну, не совсем еще захвачен, но вероятность такая имеется, - поправился он. - Да, именно, было осуществлено покушение на меня. Нет, я жив, раз сейчас по телефону говорю, только ранен. Это звенья одной цепи. Поджог театра, расстрел туристов из Москвы, которые в джипе приехали, верно, другие убийства... Да, Вик Викторыч, тебе лучше пока оставаться на пароходе. Там безопаснее. Но для того, чтобы восстановить порядок, мне необходимы особые полномочия. Назовем это антитеррористической операцией... Надо действовать решительно и без промедления. Нет, ни в коем случае не приезжай, будет опасно! Террористы только того и ждут, чтобы ты сошел на берег.
      Неизвестно, сколько всего они приготовили, чтобы нас убить, и тебя конкретно. Я готов принять на себя руководство операцией. Моя жизнь принадлежит городу, ты знаешь, как я громких слов не люблю, но и тебе, Вик Викторыч, моя жизнь принадлежит в первую очередь. Да, понимаю, прошло время громких слов, но пришло время решительных поступков. Нет, это не имиджмейкер подсказал, я сам придумал. Спасибо за оказанное доверие, - заключил он будничным тоном, - я пришлю курьера на пароход, чтобы он привез подписанный вами приказ о моем назначении на исполнение твоих обязанностей... Временное, естественно. ВРИО. Ну, сокращенно так - ВРИ-О.
      * * *
      ...Автобус со скрежетом распахнул дверцы-гармошки. Люди в касках и бронежилетах с трудом протискивались сквозь проем. Офицер, что руководил операцией, молча растопырил четыре пальца и показал налево. Еще четыре - и направо. По две пары бойцов стали обходить объект с флангов. Остальным командир указал - вперед!
      Склеп купца Оверина был взят без единого выстрела. Лишь полоумный Пигва, вылизывающий пустой котелок, получил прикладом в голову, когда заверещал, испугавшись, что у него отберут остатки еды.
      - Козлы, - успел сказать он прежде, чем его череп раскололся.
      * * *
      По завершению операции "Лицо городского масштаба" рапортовал:
      - Викторыч, гнездо бандитов уничножено. Но главарям удалось просочиться. Начнем преследовать. А вам, Викторыч, лучше оставаться на пароходе до завершения операции.
      * * *
      - Тебя блевать не тянет после всего этого? - спросил один из "чистильщиков" в каске у другого.
      - Работа такая. Мы ж - менты.
      - Менты - от слова "менталитет". То есть, честь, совесть и "понятия" народа.
      - Ты - образованный, тебе лучше знать. Хотя - блевать тянет и без образования. Но кому-то надо делать эту работу?
      Они, сам знаешь, людей убили. И театр наш сожгли, а я в нем ни разу так и не побывал. А теперь и на мэра покушаются.
      * * *
      - Мне очень жаль, Димка, что твой спектакль не поставят в этом городе, осторожно попытался приободрить товарища Семен.
      - Жаль, что театр сгорел, а режиссер уехал... Но ведь есть и другие театры...
      - Да никому я не нужен, - отмахнулся Дима. - Врал я вам. Хотел казаться, что у меня, как и у вас, жизнь тоже удалась. А-а-а... Семен Семеныч! - он хлопнул его по плечу. - Хоть тебе повезло. Трупина замочили, подозрения с нас сняты, долги твои испарились. Знаешь, - доверительно сказал он. - В твоем ресторане мойщик посуды не нужен?
      - Два мойщика, - хмыкнул Ренат.
      - Мужики, - глаза у Семена стали странно блестящими. - Все, что у меня есть... Ресторан там, кафе, четыре киоска...
      Все мое - ваше. Наше это. Не падайте духом. Мы им покажем! - неизвестно кому он погрозил кулаком. - Митрич, я помню, ты не только книги здорово пишешь, ты и неплохо рисовал. Давай, дизайнером? Оформишь, там, зал у меня... У нас. А ты, Хан, ты же гений бизнеса! Доберемся до дома, и становись генеральным директором. Вместо меня. А мне проще на кухне, не мое это - администрирование. Вот "Шатобриан" - это да. Или торт "Захер" - тут я король...
      - Торт за... - за что? - Я бы вам даже вальдорфский салат не доверил! А бизнес, пи-ар - вот тут мы развернемся. Представляете, трое лучших друзей создадут ресторанную империю. Куда там "Макдональдс" с его "Планетой Голливуд"...
      - Почему ты мне не доверил бы вальф... как его там салат? Что, тайный рецепт? - обиженно поинтересовался Ренат.
      - Нет, наоборот, простой как извилина. Сельдерей с яблоками и тертым орехом под майонезом.
      - У Хана получится, - вступился за Рената Дима. - Это он с виду татарин, а на самом деле гений русской кухни с импортным майонезом в руках. Рекламу видел? Так она про него снята.
      - Мы такие дела развернем, - продолжал возбужденно Семен.
      - Кореша... Братья...
      - Прямо как с мавзолея выступаешь, на параде, - заметил Дима.
      В этот момент что-то отвлекло его внимание. Он не сразу сообразил - что? Объявление об отправлении поезда? Три мужика, слишком демонстративно не глядящие в их сторону? Одиноко стоящая сумка на фанерном сиденье зала ожидания?...
      Нет, запах. Запах не бензина, не бытового газа... Не духов.
      Неуловимый, но перебивающий все ароматы эфир, который улавливает только один самец от одной самки. Как ночные бабочки.
      Запах любимой женщины.
      - Мавзолей самому ему скоро понадобится, - услышал он голос за спиной, а через мгновение в поле зрения оказались джинсы и мятая ковбойка, в которые снова была одета Джессика. - Если Семену не сделают операцию в ближайшее время, он - сдохнет! - и она плюхнулась на сиденье рядом с ними. - Верьте мне, люди, я теперь даже медсестрой побывала.
      * * *
      - У жены день рождения сегодня, - возмутился "чистильщик" в каске, который слыл образованным, потому что прежде преподавал литературу в школе. Кстати, с Пашей-мореходом, пока тот еще работал в народном образовании, они дружили. И, по вечерам, играли в "баскет" в одно кольцо. Один на один.
      - Из города пытаются вырваться главари бандитов, - устало пояснило "Лицо городского масштаба". - Вам необходимо встать на их пути и при необходимости уничтожить. А необходимость такая у вас будет.
      Отряд особого назначения был выстроен возле автобуса.
      После "зачистки" кладбища их собрали для дальнейшего инструктажа.
      - Мне неизвестно направление, в котором они попытаются прорваться. Поэтому три группы перекроют все выезды из города. Одна - Старозоводское направление, вторая - Заречье. Третья группа блокирует наиболее вероятное направление движения - к колхозу...
      - Светлым Путем Идем Заветами Дедушки Ильича, - подсказали из строя. Сокращенно - ... Лозунг обновленной России. А то проиграешь.
      - Остальные могут отдыхать, - благосклонно решило "Лицо". - Мои поздравления вашей жене, - передал он образованному омоновцу. Можете отдыхать.
      "С подчиненными надо душевно, - подумало "Лицо". - Раз к кому душевно отнесись - как пес верным станет, да и остальным положительный пример".
      - Обязательно передам ваши поздравления жене. - пробормотал образованный омоновец.
      "Образованный" переоделся в автобусе, и, засунув оружие и рабочую одежду в необъятную спортивную сумку, отправился домой.
      "Цветы жене лучше купить здесь, у кладбища, - решил он. - Бабульки с утра торгуют, уже цену скинули, а флоксы, которые она любит, сейчас необыкновенно дешевы".
      - Пс-с-с... Пс-с-с... - послышалось из-за могильного памятника с черным ангелом, несущим крест. - Пс-с-с...
      За кованой оградой появилось лицо командира отделения, сержанта. Беглого сержанта.
      - Поди сюды, - попросил сержант. - Поговорить надо.
      - У меня - выходной, - отрезал "образованный". - А ты, командир, отстранен до окончания служебного расследования, как я слышал. Может, ты даже свой автомат потерял.
      - Поди ж сюды! - взмолился сержант. - Люди пострадать могут. А они невиноватые...
      "Образованный" сделал вид, что не слышит его, прошел несколько метров по дорожке между могилами, просчитывая в уме, за сколько купить надо флоксы, чтобы осталось на пиво, потом громко выматерился и вернулся.
      - Х... с тобой, сержант, - обратился он. - Говори, чего делать надо...
      * * *
      - Всем когда-нибудь надо умирать, - пожал плечами Семен. - А вопрос о моем здоровье находится в моей сугубо личной компетенции. И - отстань от нас!
      - Как это - отстань?! - возмутилась Джессика. - Мы же договорились! Я путешествую вместе с вами, и все мы делим поровну - и хлеб, и постель. И мне совсем не хочется, чтобы ты помер. Вот такой у меня каприз - не хочу, и все!
      - Мы Семена и без тебя в обиду не дадим, - отрезал Дима. - Тоже, нашлась... Чего ты снова к нам прибилась, вроде же нашла себе новых покровителей?
      - Милый, я тебе все объясню, - ласково сказала Джессика.
      - Я тебе не милый, - злобно ответил он, а Ренат с Семеном засмеялись.
      - Ты нам объясни, - отсмеявшись, попросил Ренат. - Откуда он все-таки взялся, этот "Робин". И что за история с доверенностями...
      - Тот, кого вы называете "Робин Гудом", на самом деле и является настоящим владелец этих акций. Он и много чего еще хозяин. Трупин, покойный, пока еще не был покойным, работал на него. В том смысле, что распоряжался какой-то частью его ценных бумаг: покупал там, продавал... Но "Робин Гуд" узнал, что тот нечист на руку. Он официально и законно лишил Трупина права распоряжаться от своего имени капиталами. Тогда Трупин пошел на риск буквально сразу, пока не состоялась передача дел, то есть ценных бумаг, взял и продал акции. Сделку заключили, но процедура, как полагается - в присутствии адвокатов и тому подобных юристов - должна была состояться на следующий день. И, главное, понимая, что "Робин Гуд", живой и здравствующий, для него опасен, часть прибыли от продажи акций шла на устранение законного владельца. То есть, "Робин Гуда" заказали...
      - И?..
      - Вмешалась случайность. Заключив сделку, партнеры Трупина забыли в его кабинете мобильный телефон. Они вернулись. Увидели его лежащим на полу, и открытую дверцу сейфа. К этому моменту Семен уже успел ударить его по морде, а я уже стащила акции из сейфа. Партнеры, понимая, что акции, которых они так желали, исчезли, озверели. Шеф хоть и пришел в себя после удара, но ничего не помнил, не понимал... Партнеры решили, что их "кинули", расспросили Трупина, как умели, а потом пристрелили, тоже - как умели. В российском бизнесе такое называют, - она растопырила пальцы и произнесла развязным тоном, - Пацан, ты влетел, в натуре, на бабки, ты понял?.. Вскоре они выяснили про ваш джип и погнались вслед.
      - А "Робин"?
      - Недаром он нажил свои миллионы, верно? Пошел другим путем - решил втереться к вам троим в доверие и выяснить всю подноготную.
      - И оказался прав, - грустно заметил Ренат. - Иначе твоя сумка с акциями никогда бы не попала ему в руки. Да и в одиночку он сюда бы не добрался живым... Мы на себя удар приняли.
      - Да ладно тебе, - махнул рукой Дима. - Тоже мне - удар...
      - Все хорошо, старики, - вмешался Семен. - Мы-таки живы.
      - Пока живы. Вскоре ты умрешь от инфаркта, Ренат застрелится, с криком "Я разорен, я разорен!"...
      Джессика засмеялась, а потом спросила:
      - А что же станет с тобой, милый.
      - Не называй меня милым! Я буду много пить, и много курить, и умру то ли от саркомы легких, то ли от цироза печени. А, может, от менингита...
      - Забыл про СПИД, - напомнила она. - Нет, СПИД тебе не грозит, разве что дизентерия.
      - Я не общаюсь с девицами легкого поведения, - гордо отпарировал Дима. И руки перед едой мою.
      - А зря. Во-первых, руки тут не при чем. А во-вторых... Одна такая девица смогла бы решить все ваши проблемы, не умывая рук.
      - Какие такие проблемы?
      - Какая такая девица?
      - Я. А проблемы - ваши.
      - Ты?
      - Каким образом?
      - Хочешь сказать, твой покровитель от щедрот своих... - начал Дима.
      - Нет у меня никакого покровителя! И не было!
      - А почему ты его за плечи обнимала?..
      * * *
      - И ты утверждаешь, эти люди не виноваты? - спросил "образованный" рядовой у своего командира-сержанта.
      - Чувствую. Нас как в "стирки" разыграли, нас всех! Весь город. И если тех мужиков застрелят, а я их еще в театре охранять должен был, то пущай это не на мою совесть ляжет.
      - Э-эх! - вздохнул "образованный". - При нашей-то жизни совесть иметь распоследнее дело. Но раз так, ты командир, ты и приказывай. А жена ругаться ой как будет! Обещал к обеду вернуться, гости соберутся...
      - Сперва надо раздобыть транспорт...
      Не дойдя до здания, где располагалась городская милиция, они решили разделиться.
      - Тебе, сержант, лучше здесь подождать, - предложил "образованный" рядовой. - Ребята нервничают, им черте че наговорили. Я постараюсь что-нибудь придумать, а ты тут подожди.
      * * *
      - Леха! - окликнул рядового Леху дежурный. - Ты ж вроде уже пьяный должен быть. В году два праздника есть, когда правильному мужику напиться можно вусмерть, и ничего ему за это не будет. Восьмое марта и день рождения дражайшей половины. Чего ты мешкаешь? Прямо, как неродной.
      - Слушай, мне тачка нужна. Не в службу, а в дружбу.
      - Не-е, тут мы все на службе, - развел руками дежурный. - Сам знаешь, антитеррористическая операция. Две машины на Старозаводской дороге блокпост организовали, две возле совхоза "Светлый муть". Один экипаж на Заречье прикрывает дорогу в Камышевск. Каких-то трех мужиков ловят, а с ними девку. Не думаю, что именно эти подозреваемые заварили всю кашу в городе, но кого-то поймать надо, верно? Так что весь личный состав, считай, задействован, а в гараже только старый "козел" остался, да быстрее пешком дойти, чем на нем ехать. А тебе зачем машина?
      - Цветы купить.
      - А-а-а... с пониманием согласился дежурный. - Возле кладбища пробовал? Там дешево.
      - Разошлись все бабульки, не успел. Сгоняю в Заречье. Давай ключи от "козла".
      - Мне приказ нужен, - дежурный многозначительно поднял палец вверх.
      - Да перестань ты, какой еще приказ?
      - Ну, тогда ты меня заинтересуй, - плутовато ухмыльнулся он.
      За спиной у рядового хлопнула входная дверь. Дежурный встрепенулся, разглядывая вошедших, и "образованный" рядовой тоже повернулся в их сторону.
      В дежурку вошли три неуловимо похожих друг на друга молодых человека. В какой-то момент рядовому показалось, что все они держат в руках пистолеты с глушителями, и стволы направлены прямо ему в сердце. Когда наваждение развеялость, он понял, что никакого оружия в руках у них нет.
      Но осадок остался.
      * * *
      - Дима, перестань приставать к девушке, а то все мы решим, что ты ее ревнуешь, - заметил Ренат. - Тем более, у нас есть проблемы поважнее.
      - Какие?
      - Для начала - раздобыть денег на билеты в поезд.
      - На поезд, - поправил Дима.
      - И все? - спросила Джессика. - это все ваши проблемы?
      - На данный момент - все.
      - А как же сердце Семена, твой, Хан, пустой банковский счет и неудавшаяся литературная карьера этого неврастеника, - она указала на Диму. Как решить эти проблемы?
      - Никак, - пожал плечами Ренат.
      - Никак, - согласился Дима.
      - Никак, - вздохнул Семен.
      - Тогда все просто, папашки. Видите ту сумку? - она указала на одиноко стоящую сумку на сиденье в соседнем ряду. - Возьмите оттуда денежек себе на билет и проваливайте. А я-то надеялась - мы партнеры. Все вместе, все поровну...
      - В каком смысле?
      * * *
      Сержант устал ждать. За полчаса можно было завести даже старый "козел" и приехать. Воровито озираясь, он пошел к зданию городской милиции. Некоторое время подождал, наблюдая за входной дверью. Никого.
      Потом решился зайти вовнутрь.
      В ноздри ударил запах крови и пороховых газов.
      - Ложись! - крикнул рядовой, и метнулся к нему, сбив с ног. Прозвучали выстрелы, и две пули завязли в стене, разбив штукатурку в том месте, где мгновение назад отбрасывала тень голова сержанта.
      - Что происходит? - спросил он шепотом.
      Еще одна пуля рикошетом ударила в пол.
      - Террористы напали, - пояснил рядовой. - Те самые. Я сначала подумал, они без оружия, а тут как начнут палить во все стороны. Чудом спасся. Дежурный ранен, но я держу оборону. Наверху забаррикадировались девчонки из разрешительного отдела. По рации я успел сообщить обстановку. Подмога близка, сержант. В городе объявлено чрезвычайное положение.
      - Да какие такие терроисты? - изумился сержант. - Какое положение?
      Три молодых человека действовали слажено. Разрядив по две обоймы и стараясь ни в кого не попасть, они выбрались наружу, высадив запыленное окно на первом этаже. Даже удалившись на квартал, они слышали выстрелы, гремевшие в здании: дежурный стрелял, пока не кончились патроны. А когда кончились, прибывшие на подмогу обнаружили, что террористам удалось ускользнуть.
      * * *
      - Я объявляю чрезвычайное положение, - объявил мэр, выслушав по телефону доклад своего помощника, - Это уже верх цинизма. Совершено нападение на городское управление внутренних дел. Митинги и собрания запрещены. Результаты голосования по выборам нового директора завода переносятся на неопределенное время...
      Вздох облегчения прошелестел в кают-компании. - Значит, все снова по-старому, - подвела итог дама с мертвым зверьком на плечах. - Как и было...
      * * *
      - Опять и снова в этом городишке, - сказал один из троих молодых и неуловимо похожих друг на друга людей, потягивая теплую "колу" из банки в станционном буфете. - Только заказчик другой. Надеюсь мы не нарушили никаких этических норм?
      - Какая разница, какой заказчик, платят-то они все одинаковой "капустой", - отпаррировал другой. - Не лопухнитесь ухом, господа, вот-вот должны объявить прибытие нашего поезда. А город - перспективный. Если так и дальше пойдет, командировки сюда станут обычным делом.
      - Может, стоит завести здесь постоянную подружку? - предложил дотоле молчавший из троих.
      * * *
      - Не все акции одинаково сохранились, - туманно пояснила Джессика. Сами вспомните - то костер нечем разжечь было, то...
      - Зачем нам это вспоминать?
      - А вот "Робин Гуд" вспомнил. Вспомнил, понял и простил. Запомни на будущее, Дима, - она обращалась к одному нему, - нормальной женщине нужны не советы, а понимание...
      - Нет, - перебил ее Ренат, - поясни, что там с акциями? Ты на самом деле часть из них пустила на растопку?
      - Должна же я была как-то доказать окружающим, что в моем рюкзачке ничего ценного, одна макулатура?
      - И ты сожгла их?! - произнес Ренат так громко, что присутствующие в зале ожидания посмотрели на него, даже три молодых человека, независимо потягивающих "колу", купленную в станционном буфете. - Не могу поверить...
      - А вот "Робин" поверил. Он - добрый малый, разве что со странностями. Но, может, странности помогают ему почувствовать остроту жизни? Почему он сам погнался за вами? Почему рисковал?
      - Почему?
      - Проще было нанять кого-то.
      - Я знаю, - вмешался Семен. - Острота жизни как острота пищи. Все знают, что острое и соленое - вредное.
      - И жирное.
      - И мясное.
      - Про алкоголь и табак даже Минздрав предупреждает в рекламе.
      - Но все солят, перчат, и обожают бифштексы с жареной картошкой, безаппеляционно подытожил Семен. - Под водочку. А под кофе - сигару...
      - Но существуют же вегетарианцы?
      - В газете читал, врачи доказали, все вегетарианцы рано или поздно кончают слабоумием, - отпарировал Семен. - Хотели бы вы жить долго идиотами?
      - А моего соседа-вегетарианца собака была. Он ей мяса не давал и все хвастался - смотрите, как у нее шерсть блестит.
      А результат? Откусила ему пенис.
      - Про пенис - враки!
      - Лучше умереть, подавившись бифштексом, чем ковырять вилкой рисовые котлетки, - мрачно подвел итог дискуссии Дима. - Вспомним Толстого, Льва. Лев был, зверюга, глыба, и в чем-то даже человечище. А как кончил? Перешел на рисовые котлетки и помер, как последний бомжара. И все баба виновата. Жрал бы мясо с кровью - жена по ночам довольна, из дома бы не выгнала...
      - Он уже старенький к этому моменту был, - робко поспорила Джессика. Тут никакое мясо...
      - Мы отдалились от темы, - напомнил Ренат. - Подруга, ты хочешь сказать, рядом с нами лежит сумка, набитая деньгами? Откуда она взялась?
      - Я ее туда поставила.
      - Это не ответ, - строго одернул он.
      - "Робин Гуд" рисковал, "Робин Гуд" сожрал свой бифштекс. А сытый всегда добрый. Короче, он простил мне, что я разжигала его акциями костер. И так как акции, он выразился, не горят, то переписал на меня все, на чем мы разжигали очаг для приготовления пищи насущной... Около двух-трех процентов. Никак не меньше полумиллиона, а то и больше, если в валюте...
      * * *
      - Идиот, какие террористы? Где ты видишь террористов? - в наступившей тишине спросил молодой сержант.
      Было слышно разве, как, позвякивая, катится по полу стреляная гильза.
      - Командир, я сам их видел! - возмутился образованный рядовой. - Чудо, что мы живы... Три парня, как близнецы...
      - Не время о чудесах говорить! - в дверях возникло "Лицо городского масштаба". "Лицо" было в камуфляжной форме, а новенький автомат со складным прикладом небрежно болтался у него на плече. - Это - агония бандитов. Понимая, что мы наведем в городе порядок железной десницей, они предприняли нападение на цитадель порядка, отдел внутренних дел. Только что поступила телефонограмма. Мэр уходит в отставку, руководство городом принимаю я. Всем постам! - он сделал широкий жест, - Задержать троих бандитов, и с ними еще должна быть женщина, форменная аферистка... Словестный портрет их я сейчас обрисую. Значит, лет сорока, один толстый, черноволосый, лицо круглое, глаза узкие, хитрые... Другой - рыжий, глаза голубые, подлые.
      Третий вообще... Да, удирают они на черном джипе, государственный номер такой-то, и попытаются прорваться из города. Отличительная примета - спереди небольшая вмятина.
      - У кого вмятина? - дежурный, расстреляв рожок в потолок, еще не совсем пришел в себя.
      - У джипа! - раздраженно пояснило "Лицо". Я его еще весной об дерево долбанул. Да, да, мой джип! - крикнул он непонятливому дежурному, - Они его у меня только что угнали. Приказ всем постам: задержать живыми... или как всегда. Вещи, которые при них, опечатать и доставить сюда. Не досматривать. Там может содержаться... особо важная... Нет, совершенно секретная информация. Государственного значения. Все ясно? Тогда выполняйте.
      - Так то ж не те люди, - сержант подошел. - Надо шукать троих, только других троих, молодых, а не тех...
      - Солдат, - строго, как в американском боевике, спросило "Лицо городского масштаба". - Где твое оружие?
      И для наглядности, чтобы пояснить, какое оружие имеет ввиду, он похлопал по автомату, висевшему на плече, словно охотничье ружье, стволом вниз.
      Грохнул выстрел. Автоматическое оружие требует к себе трепетного отношения, недоступного непрофессионалам.
      "Лицо", закричав, упало на пол, и из слегка оцарапанной пулей ляжки на линолеум дежурки пролилась капля крови...
      Бригада теленовостей городской студии приехала через пятнадцать минут, может, чуть дольше. "Лицо" попросило перевязать ему голову, потому что простреленная нога смотрелась некиногенично.
      - Да, мы выстояли, - сказало оно, искренне глядя в объектив видеокамеры "VXS". - И теперь начинается заключительный этап операции...
      Сержант, к тому времени выяснив, на каком направлении ожидается прорыв "бандитов" из города, пытался догнать их на раздолбанном ментовском "козле", чтобы предупредить.
      * * *
      - Не понимаю, как ты из двух процентов сгоревших документов могла получить бабки? - недоумевал Ренат.
      - Кто сказал, что они сгорели? - возмутилась Джессика.
      - Ты сказала. Только что.
      - Что я, дура, костер деньгами разводить? Это я для виду только. Горели старые газеты, а акции я незаметно спрятала... в бюстгальтер...
      - Не заметил, что ты носишь лифчик, - покачал головой Дима. - Кто о чем, а вшивый о бане, - заметил Семен. - Дочка, ты хочешь сказать, что все думают, эти акции сгорели, а они у тебя?
      - Были у меня. Пока я полчаса назад не продала их одному солидному человеку. Важная шишка в этом городе. Лицо городского масштаба. У него уже были акции, а теперь еще больше, теперь он чуть ли не на втором месте после нашего "Робина". Все купюры, которые были в местном банке - отныне в моей сумке. Я предпочитаю "кэш". Кто-нибудь поможет отнести мой багаж в машину?
      - В какую еще машину?
      - Мне ее "до кучи" отдали. Ну, не хватило покупателю наличности, в натуре, что тут поделаешь, так он мне свою тачку "натурой" и впарил. Правда, подозреваю, чуток, тысяч десять баксов, я за нее переплатила. А, да кто считает! - Джессика легкомысленно махнула рукой, а потом достала из бокового кармашка на джинсах ключи и перебросила их Ренату. - Теперь тачка твоя, папашка, взамен джипа, который ты потерял на этом деле. Считай, ты нанят.
      - Что значит - нанят?
      - Нужен же мне специалист, который станет распоряжаться моими благоприобретенными капиталами? - уточнила она. - Я нанимаю тебя.
      * * *
      На выезде из города сержант повернул направо и поехал по накатанной дороге. На своей колымаге он не мог развить большую скорость, но разбитая грунтовка, которой вряд ли воспользовался хоть один автомобилист, мало-мальски дорожащий своим "железным конем", значительно сокращала путь.
      Клубы пыли, поднимаемой колесами, в такую безветренную погоду неподвижно висели над дорогой. Казалось, за спиной его повисло желтое марево.
      Мотор ревел оглушительно, да еще и "троил". Но скорее не слух, а инстринкт подсказывал сержанту, что двигатель заглохнет скоро и навсегда.
      Сержант торопился. Он должен был нагнать путешественников раньше, чем они окажутся на блокирующем дорогу милицейском посту. Все уже были оповещены о дерзком нападении на здание милиции, и в случае чего не станут церемониться с пассажирами джипа.
      А сержанту очень не хотелось, чтобы что-то случилось с тем невысоким, рыженьким, который невольно отомстил за дядю Колю...
      * * *
      - Может, по объездной мы и сможем добраться до Нововладимира, - сказал браконьер, который сидел за рулем грузовичка. - Главное, чтоб на ментов не напороться, а то начнут - куда, да зачем... - и знаком он показал соседу, что хочет отхлебнуть из бутылки водки, которую тот держал в руках.
      - Эй, что там впереди? - поинтересовался тот, принимая обратно бутылку.
      Навстречу им приближался автомобиль, ехал он тоже медленно, переваливаясь на ухабах плохой дороги.
      - Джип какой-то, навороченный.
      - Знаю я эту тачку, - обрадовался водитель. - На ней одна городская шишка ездит. Я ему часто машину мыл, когда на заправке работал...
      - Что он тут делает? В такой глуши?
      То ли от выпитого алкоголя, то ли от озарившей его идеи глаза у водилы засверкали:
      - А что если нам его тормознуть? - предложил он. - Терять-то нам нечего, а с этого кабанчика снимем поболее, чем за пару мешков сахара выручим!
      * * *
      - Вот не нравится мне у "япончика" коробка передач, что тут поделаешь! заметил Ренат, любовно поглаживая руль. - Вроде бы все по уму, но какая-то Азия присутствует... И тесновато... И на ухабах трясет. На таких тачках по шоссе ездить надо. Ты все, Димка, все ты - срежь дорогу, да срежь...
      - В августе купишь новый. Какой - сам выберешь.
      - Почему - именно в августе? - удивился Семен.
      - На август у меня многое намечено, - объяснила Евгения Александровна, в недавном прошлом Джессика. - Во первых, я позвоню в лучшую клинику в Швейцарии, и договорюсь, что если послезавтра ты, Сема, к ним поступишь, а я тебе обещаю, поступишь хоть тушкой, хоть чучелом, то в августе выйдешь здоровенький, как президент...
      - Дочка, я не знаю... И почему обязательно в Швейцарию, у нас тоже врачи есть? Наверняка, дешевле.
      - Зато я знаю, папашка, - отрезала она. - Как только ты вернешься к нам, в твоем кабаке мы устроим банкет... Ренатик, ты там распорядись... - небрежно приказала она.
      - По поводу чего банкет?
      - А... Ожидается договоренность, сымем фильму но сценарию вот этого автора, - и она по-свойски толкнула сидящего рядом Дмитрия. - Рабочее название - "Вскользь". Хотя режиссер настаивает на "Дуплет".
      - Вот здорово! - сказал Семен.
      - Я все организую по высшему разряду, - заверил Ренат.
      - Не сомневаюсь, - кивнула Джессика.
      А Дима промолчал.
      - Я буду в потрясающем платье, когда ты получишь премию за лучший сценарий, - Джессика положила голову Диме на плечо. - Может даже, эта премия будет "Оскар".
      - Хэппи Энд, - резюмировал Семен. - В смысле, что счастливый конец, как принято в Голливуде.
      - Вот именно конца я всегда и боялся, - выдохнул наконец Дима. - Конец придумать труднее всего...
      Приближавшийся встречный грузовичок вдруг резко затормозил, его занесло и развернуло поперек дороги. Ренат еле успел остановиться, чтобы не столкнуться и не помять дорогую машину.
      * * *
      "Лицо городского масштаба" сидело в автомобиле, припаркованном прямо у парапета набережной. И хотя здесь была пешеходная зона, на машину с номерами городского правителя никакие законы не распространялись.
      Затренькал мобильник, и он поднес его к уху.
      - Ситуация под контролем, - доложил он звонившему ему мэру. - По моим расчетам в течение получаса обезвредят оставшихся бандитов. Но пока существует риск, что они растворились в городе среди мирных жителей. Вам лучше оставаться на пароходе. Как только операция завершится, я буду ждать вас на берегу. Ваша машина уже здесь, можете посмотреть в бинокль. Ах, вы меня и так видите, да? он открыл дверцу, высунулся и помахал рукой в сторону парохода. - Здесь я, здесь, и с нетерпением жду...
      Он бросил мобильник на соседнее сиденье и посмотрел на часы на приборной доске.
      Взрывчатку должны были уже доставить на пароход. До взрыва остается десять, нет, меньше, минут.
      И взрыв решит все.
      После гибели мэра он займет его место до следующих выборов, а после выборов (дело техники) - останется хозяином города на всю оставшуюся жизнь. В это он не сомневался.
      После гибели всех акционеров завода он останется единственным владельцем внушительного пакета акций. Единственным - живым. О потом (дело техники) скупит остальные ценные бумаги и станет просто единственным.
      "Подрывников" найдут. Он ждал сообщений от расставленных постов с минуты на минуту. После "нападения" на управление внутренних дел, дерзкого "нападения", он уже отдал приказ стрелять в бандитов на поражение. Даже если кто-то из них и уцелеет после задержания, это можно быстро исправить (дело техники).
      Конечно, "Лицо городского масштаба" могло сейчас находиться в своем кабинете и там получать всю информацию... Но он - не смог. Не выдержал и приехал сюда, на набережную. Очень хотел увидеть собственными глазами...
      И снова посмотрел на часы. Оставалось восемь минут до взрыва. Семь минут пятьдесят четыре секунды...
      * * *
      - Ба! Какая встреча! - предводитель браконьеров спрыгнул из кабины грузовичка и уставился на Диму. - У меня сегодня день варенья, раз сколько подарков. Вот уж не надеялся тебя встретить! А уж девку - тем более... Прям, волшебник в голубом вертолете пролетел.
      Из кузова грузовичка поспрыгивали остальные.
      - Ключи оставь в замке, - приказал вожак стаи Ренату. - А сами - на обочину, на колени, руки за голову. Мы вас - не больно... - он захохотал, не уточняя, чего - не больно.
      - Пошел ты... - криво усмехнувшись, пожелал Ренат.
      - Пошел бы я, да очередь твоя, - продолжая смеяться, вожак достал заточку, сделанную из напильника, и поманил трехгранным "штыком" Диму. - Иди сюда. Ты меня в прошлую нашу встречу перед братвой "опустил", до сих пор нога перебинтована. Иди сюда. Разберемся по понятиям.
      - Если по понятиям, ты моих друзей отпустишь?
      - Братан, ты, в натуре, за кого меня держишь? Женщины и дети могут отвернуться.
      - Только ты и я, да? - Типа конкретно.
      - Дайте Диме тоже оружие, - потребовал Семен. - Чтобы на равных...
      - Когда у него в руках ружьишко было, там, на реке, - погрозил штыком браконьер, - мне в руки никто "ствола" не дал. Правда, кореша? - обратился он к своей банде.
      Те одобрительно загудели.
      - Видишь? - сослался вожак на них. - Все по понятиям. Тогда у тебя "пушка" была, а сегодня у меня - заточка.
      Бандиты снова поддержали главаря одобрительными возгласами.
      - Я справлюсь, - тихо бросил Дима своим спутникам, стоявшим возле машины посреди дороги.
      Вожак сделал выпад, словно фехтуя, и острый конец заточки скользнул скользнул Диме по груди, оставив царапину. Вожак играл с противником, как кошка с мышкой. Еще несколько выпадов, и у Димы плечо и запястье окрасились кровью. Раны были неглубокие, но каждую из них браконьеры встречали аплодисментами. Хлопали и "желобками" и "кирпичиками", то есть согнутыми или выпрямленными ладонями.
      - Кончай его, кончай! - заорал наиболее пьяный из них и указал большим пальцем правой руки вниз.
      Увернувшись от очередного удара клинком, Дима стянул со своих плеч куртку. Перехватив за ворот, он взмахнул ею в воздухе один раз, другой, пока куртка не приобрела кругообразные движения...
      - Ему стало жарко! - крикнул кто-то.
      - Нет, он решил стриптиз показать, чтобы нас распалить! - возразил другой бандит.
      - Или хочет поймать тебя, "Крючок", как рыбку в сеть? - предположил тот, что только что указывал пальцем вниз.
      Вожак, понимая, что пора заканчивать, сделал выпад, целясь в сердце. В это время куртка, сделав очередной круг, обвила намертво его руку с заточкой. Ткань затрещала, но выдержала. Через мгновение вожак упал, прижимая к себе вывихнутую в локтевом суставе руку.
      Дима наклонился и поднял из придорожной пыли заточку.
      - Брось! - услышал он голос.
      Один из бандитов держал нож с коротким широким лезвием у горла Джессики. Такой нож применяется охотниками при разделке туши. - Брось, или я перережу ей горло.
      - Не сдавайся! - крикнула Джессика, - Тогда они наверняка вас убьют!
      Но Дима уже выкинул заточку.
      Их поставили на колени лицом в поле.
      - Дурак, - прошептала Джессика. - Зачем ты это сделал? Будь у тебя оружие, был бы шанс спастись.
      - А может, я не хотел спастись ценой твоей жизни, - проворчал Дима.
      - Дурак, - повторила она и вдруг заплакала, - какие же вы все дураки. Дураки и романтики...
      - Прежде чем перерезать им горло, обыщите, - приказал вожак, прижимая к себе вывихнутую руку. - сначала обыщите, а уж потом кончайте, а то замараетесь, - пояснил он.
      У Рената сняли с запястья часы, а с шеи - золотую цепь. У Семена отобрали бумажник, и тот, что с коротким ножом, сунул его себе в карман, как добычу, предварилельно выбросив в придорожную пыль фотографии жены и детей, которые хранил там Семен. У Димы не оказалось ничего ценного.
      С Джессикой вышла заминка. Ее хотели обыскать сразу все. Шарили по телу руками. Один из них выудил у нее из кармана что-то завернутое в бумажку. Развернул - а там оказалась тарталетка с черной икрой. Икру он сунул в рот, а бумажку закинул куда подальше.
      - Вкусно их на пароходе угощали, - констатировал съевший.
      - Мог бы и поделиться, - возмутился другой браконьер.
      - Да там всего на один кус было.
      - Пора, - приказал вожак, все еще переживая из-за вывихнутой руки. Кончайте их прямо сейчас, и поехали.
      - А трупы куда спрячем? Закопаем?
      - Нет, - решил вожак. - В джипе их тела поместятся. Сложим в грузовик и подожжем, чтобы выглядело как авария. Ну-ка, за дело...
      - А мешки с сахаром, что, бросим здесь? - возмутился кто-то из браконьеров.
      * * *
      Мотор чихнул один раз, другой, потом протяжно взвыл то ли от досады, то ли прощаясь, и замолк. Милицейский "козел" прекратил свой земной путь. А сколько было всего на его пути!
      Десять лет назад, новенький, почти что с конвейера, выкрашенный в канареечные цвета, он остановился во дворе милицейского управления. Большой начальник с двумя большими звездами на погонах похлопал его ласково по капоту и произнес:
      - Вот это - техника. Отличная машина! Сам бы за руль сел... В тот день каждый из сотрудников нет-нет, да находил предлог заглянуть на стоянку, чтобы посмотреть на новый автомобиль. А доверили "газик" самому опытному водителю, лучшему участковому города, которого уже тогда называли дядя Коля даже те, кто был ненамного младше его.
      И вечером того же дня "газик" остановился под старыми кленами на окраине города, посигналил, и сержант, но тогда еще не сержант, а просто одиннадцатилетний пацан, выбежал из дома и забрался на заднее сиденье. Дядя Коля катал его до полуночи, в салоне стоял удивительный аромат бензина, обивки салона из кожезаменителя и дыма дешевых сигарет "Дымок", которыми попыхивал дядя Коля. За бортом разгоралась весна, и в опущенное окно со встречным ветром врывался запах цветущей черемухи.
      - Старый клен, старый клен, старый клен стучит в стекло, пригла- ашая нас с друзьями на прогу-улку... - хрипловато напевал дядя Коля.
      Ну а потом начались будни. "Газик" исколесил столько дорог в городе и его окрестностях, что если их вытянуть в цепочку, хватило бы до Луны. Плюс - с полдюжины пулевых отверстий на боках.
      А теперь "газик" стоял посреди проселочной дороги, неподвижный и бесполезный. Черное горячее масло, как кровь, капало в дорожную пыль.
      Сержант выбрался наружу и огляделся. Впереди, метрах в двухстах, посреди дороги стояли две машины. Потрепанный грузовичок и черный блестящий джип, но тут джип вдруг взревел мотором так, что было слышно за километр, и, выбив колесами фейерферки пыли и щебенки, рванул прочь.
      * * *
      - Куда мешки с сахаром-то класть? - возмутился вожак. - Сами едва поместимся.
      - Можно сумку выкинуть. Ихнюю сумку, - предложил "бережливый" браконьер. - Тогда мешки поместятся.
      - А что в сумке-то?
      Тот раскрыл молнию и произнес:
      - О, е...
      Деньги! Они еще никогда не видели столько денег, вываливающихся из распахнутой сумки, как вскипевшее молоко. Бросились подбирать. Завязалась драка.
      - Мочите их, а потом поделим! - кричал вожак, но никто его не слышал.
      Тоненько и протяжно, где-то вдали, послышался звук мотора приближающегося автомобиля. Когда звук стал нарастать, сначала один, потом другой бандит обернулись в сторону, откуда он доносился.
      Какая-то машина пылила по дороге по направлению к ним. Вожак сделал ладонь козырьком, пытаясь заслонить глаза от солнца, чтобы получше рассмотреть.
      - Менты... - тихо произнес он. - Их "козел", узнаю, я на нем раз десять "катался"... Сматываемся!
      - А с ними что делать? - напомнил кто-то из бандитов, указывая на стоящих на коленях пленников.
      - Мочить! - приказал вожак.
      - Только время потеряем! - возмутился бережливый. - Лучше мешки с сахаром перегрузим, все ж добро, не пропадать ему...
      - Добро, - согласился крючконосый вожак. - Шевелись!
      * * *
      Когда джип умчался, поднимая клубы пыли, первым с колен поднялся Дима, и отряхнув брюки, спросил:
      - Какой сегодня день?
      - Какая разница? - удивился Семен.
      - Буду праздновать день рождения в этот день. Если бы не сумка с деньгами, они успели бы нас зарезать.
      - Но сумка теперь не у нас, - напомнил Ренат. - И мы вернулись к исходному - ни денег, ни машины у нас снова нет.
      - Зато мы живы, - весело напомнил Дмитрий.
      - Большое удовольствие жить нищим, - вздохнул Ренат.
      - Зато ты теперь знаешь, какой эпитафии избежал на могильном камне своего имени.
      - Что за глупости, опять ты про мрачное! - возмутился Семен.
      Джессика не обращала на их разговор никакого внимания, а только что-то искала в придорожной канаве.
      "Здесь лежит купец из Азии. Толковым был купцом он - деловит, но незаметен. - процитировал Дима строчки из стихотворения Бродского, - ...по торговым он делам сюда приплыл, а не за этим." - Что-то милиционеры не торопятся к нам, - заметил Семен, наблюдая за замершим "газиком". - Встали посреди дороги, ни туда, ни сюда. Пойдем-ка мы сами к ним навстречу.
      - Пойдем. Эй, Джессика! - окликнул ее Ренат, но Джессика только отмахнулась и продолжала что-то искать в канаве.
      * * *
      Сержант ожидал их, облокотясь на капот заглохшего автомобиля.
      - Рад тебя видеть, - приветствовал Семен, приблизившись. - Ты нам только что жизнь спас.
      - Если бы, - сержант сплюнул на дорогу.
      - Нас хотели убить.
      - Хотят, - поправил сержант. - Все еще хотят. Все выезды перекрыты. Расстреляют на первом же блокпосту.
      - Нет, я имею ввиду бандитов...
      - А я имею, что говорю, - сержанту не хотелось быть грубым, но так выходило. - Слушай! - и он включил рацию.
      * * *
      "Лицо городского масштаба" тоже включило в этот момент переговорное устройство, настроенное на волну милицейских раций. До взрыва оставалось меньше пяти минут.
      "Вижу черный джип, - услышал чиновник переговоры между милицейскими патрулями, - только что проследовал мимо в направлении к Камышевску. Начинаю преследование..." "Подожди, - остановил его руководивший операцией майор. - Ты номера рассмотрел?" "Те, что нужно, номера. Мы его в два счета догоним." "Оставайся на месте!" - Почему вы не начинаете преследование? - вмешалось "Лицо". - Я отдал приказ - задержать любыми средствами!
      - Операцией руковожу я, - отрезал майор. - Не засоряйте эфир.
      "Значит, так, - продолжил он переговоры в замусоренном эфире. - Дорога на этом участке съездов не имеет. Погони не начинать. Хватит стрельбы на сегодня. Минут через пять они появятся на четвертом посту. Остановите их для проверки документов. Спокойно, не вспугните. На всякий случай дорогу перегородите..." "Мы тут фуру с куриными окорочками остановили, - раздалось с четвертого поста. - Поставим ее поперек, так что не проскользнут".
      "Молодец, Найденов, - похвалил его майор, - с умом действуешь. Берите их тихо, но жестко... Докладывайте о любом изменении обстановки. До связи", закончил он разговор и посмотрел на вошедшего к нему в кабинет офицера.
      - Какие у тебя новости, Василь Николаич? - поинтересовался он, глядя на озадаченное лицо пожилого опера.
      - Хорошая и плохая.
      - Давай хорошую, только быстро. Мне сейчас настроение нужно.
      - Водителя заместителя мэра убили из того же оружия, что и дядю Колю.
      Он назвал своего бывшего сослуживца по-неуставному, но того при жизни все так того называли. Еще он хотел сказать, что оружие это нашли, и отпечатки на нем о-очень интересные. Только двух людей. Самого шофера и его хозяина, городского чиновника, временно исполняющего обязанности городского правителя.. Но тут снова ожила рация. С четвертого поста сообщали:
      "Вижу джип. Метров за триста..." "Спокойно, лейтенант, - не приказал, а попросил начальник.
      - Сделай вид, что разбираешься с водителем перегородившей дорогу фуры." - Да, оружие нашли... - майор побарабанил пальцами по столешнице, пытаясь сосредоточиться сразу на нескольких проблемах. - А плохая новость?
      - Из Камышевска позвонили. Там местного барыгу взяли, сахаром у вокзала торговал...
      - Мы-то тут при чем? - удивился майор. - Все бы новости такие плохие.
      - Так это не сахар оказался, а гексоген. Взрывчатое вещество. И привезли его в Камышевск от нас...
      - Что?!
      * * *
      До взрыва оставалось чуть больше минуты. "Лицо городского масштаба" смотрело на стоявший посреди реки пароход. День был ясный и воскресный, и по набережной гуляли горожане. В основном, семейные пары с детьми и бесприютные влюбленные. С парохода доносилась музыка, и всем мызыка нравилась.
      "Потому, что нельзя быть красивой такой", - пел сипловатый голос. Потому что нельзя..." Чиновник поднес к глазам бинокль. На палубе парохода в гордом одиночестве танцевала сама с собой полная дама в розовом платье и чем-то меховым на шее.
      До взрыва осталась ровно минута.
      Он судорожно включил переговорное устройсто, настроенное на одну волну с милицием, и напомнил:
      - Как только преступники будут задержаны, все их вещи срочно ко мне. Не досматривать. Это - приказ. Государево дело.
      Ему дурно становилось от того, что деньги, которые он заплатил за акции, могут пропасть. И машину, тоже, было жалко.
      А горожане гуляли вдоль набережной, на пароходе гремел банкет, все были веселы, лишь Паша-мореход сидел необыкновенно задумчив. Он вспоминал зеленоглазую шатенку.
      "Эх, не надо было ее отпускать," - подумал Паша.
      И понял, что прошляпил сегодня что-то более важное, чем контрольный пакет акций.
      А "Робин Гуд", стерев с губ икринки от белужьей икры, вышел на палубу. Он и выпил изрядно, по этому, танцующая сама с собой, дама в розовом платье и чем-то пушисым вокруг шеи, показалась ему необыкновенно желанной.
      - С джипом поосторожнее! - кричал в рацию временный заместитель мэра. Ни в коем случае не стреляйте по машине!
      * * *
      - Слышали? - сержант отключил рацию. - Нужны именно вы, бродяги. Как только выяснят, что в джипе другие люди, снова примутся искать вас. Даже не знаю, чем вы так насолили городскому начальству... Но - теперь не отстанут.
      - Заткнись ты! - заорал майор в рацию на заместителя мэра, требовавшего поберечь автомобиль. - Не засоряй эфир! Ты мне всю операцию сорвешь! Да мне твой джип по...
      "Они остановились, - донесся голос лейтенанта через засоренный "Лицом городского масштаба" эфир. Метров двести. Что делать? Идем на сближение?..
      Джип действительно остановился.
      - Что там? - настороженно спросил вожак, вглядываясь в уходящую за горизонт прямую, как струна, ленту асфальта.
      - Менты фуру тормознули, - пояснил славящийся острым зрением браконьер, неудобно сидевший на джутовых мешках. - не объехать.
      - Поворачиваем? - полуутвердительно спросил мужик, не расстающийся с бутылкой водки. Даже с пустой.
      - Нет. За-по-до-зрят. - с расстоновкой произнес вожак. - Тормози и открой капот. Вроде - сломались. А как только дорогу освободят - рванем. Прорвемся, отморозки! Хе-хе...
      * * *
      - И что там со взрывчаткой? - спросил майор и понял, что ему очень хочется сию же секунду оказаться на пенсии и выращивать земляные груши на приусадебном участке.
      - Не исключено, что таких мешков несколько, и оставшиеся у нас в городе.
      Докладывающий опер хотел еще сказать, что в мешке, который изъяли у барыги, обнаружили врыватель с таймером, и время взрыва - уже вот-вот...
      А "Лицо городского масштаба", до сих пор наблюдавшее за пароходом в бинокль, не выдержало и зажмурилось. И хотя специалист, рассчитывавший взрыв, пояснил (это рассказал организовавший операцию личный шофер), что взрыв будет направленным, то есть уничтожит только пароход, да разве кого из случайных зевак на набережной накроет осколками, "Лицо" боялось. Боялось громкого звука.
      Секундная стрелка завершала круг. С закрытыми глазами он считал про себя:
      "Один, два, три, четыре..." На четверном посту ждали команды, как им дальше действовать. Образованный рядовой материл, почем свет стоит, сержанта. Если бы тот не уговорил его пойти в отдел, чтобы выклянчить "газик", сидел бы сейчас за столом с родственниками жены и праздновал день ее рождения.
      Хотя, что хуже...
      - Идем на сближение. Огонь не открывать, - принял самостоятельное решение лейтенант Найденов.
      И ТУТ ПРОГРЕМЕЛ ГРОМ...
      "Лицо городского масштаба" открыло, сначала, один глаз. Обломки парохода с неба не падали. Да и врыв прозвучал - так себе, отдаленно, словно запоздалый за молнией раскат грома.
      Пароход продолжал стоять посреди реки. И ничего с ним не случилось.
      "Лицо" открыло второй глаз.
      На палубе продолжала танцевать женщина в розовом платье с пушистым боа. Только теперь вокруг нее подпрыгивал вприсядку мужичок в бейсболке и хлопал в ладоши. В бинокль было видно, как блестят на солнце круглые очки того мужичка.
      * * *
      Услышав взрыв, сержант включил рацию.
      Тишина после взрыва нависла не только в воздухе, но и в эфире.
      Все посмотрели за горизонт, откуда поднимался "гриб" пыли. Только Джессика даже головы не подняла, а продолжала что-то искать на обочине дороги.
      * * *
      Услышав раскат отдаленного взрыва пес Борис, несмотря на доставшиеся от отца бесстрашные бойцовские гены, забрался под днище ближайшего автомобиля. И только протиснув мускулистую задницу, глухо, из-под автомобиля, зарычал.
      - Лейтенант, Найденов, отвечай! - кричал в это время в рацию майор, Сережка, что там случилось?! Ответь!
      - Жив летуха! - очень громко говорил в четвертого поста образованный рядовой. - Контузило малость. А?! А?! Да я сам ничего не слышу! Оглох. Что было, что было! Из джипа пламя на метр высотой! Грохот! Пламя! Ничего не слышу...
      "Взрыв произошел не там, где предполагалось, - определило временно исполняющее обязанности мэра "Лицо". И потребовало в рацию:
      - Срочно доставьте ко мне в кабинет веши, которые находились в джипе... и саму машину. Она не слишком, надеюсь, пострадала?
      - Какая машина, какие вещи, мудак?! - вдруг изменил присущей интеллигентности образованный рядовой, - Тут все на молекулы распалось! И люди, и машина, и шмотки. Смешалось с придорожной пылью...
      * * *
      - Все равно - что в лотерее повезло, - сержант отключил рацию. - Вам бы по канату ходить, раз такие везунки, - заключил он.
      - Почему - везунки? - удивился Семен, все еще не пришедший в себя после взрыва. - Чем мы такие везунки?
      - Все теперь думают, что в том джипе взорвались вы. Никто теперь вас искать не станет, - пояснил сержант.
      - Значит, мы "сняты с крючка"? - уточнил Ренат.
      - Вот именно. Никто не будет искать ни вас, ни машину... и то, что было в сумке. Кстати, почему городскому чиновнику так понадобилась эта сумка? - с неожиданной для себя проницательностью поинтересовался сержант.
      - А там наряды нашей спутницы были, - пояснил Дима. - Наверное, ваш чиновник своей жене такие же хотел.
      - Пусть так, - улыбнулся сержант. - Грузовичок на ходу?
      И он махнул рукой в сторону машины, брошенной браконьерами, а, может, Джессики, которая на четвереньках все еще ползала вокруг.
      - Вроде, был на ходу.
      - Тогда я вывезу вас из района, а то, сами опять дров наломаете. Машина-то наверняка ворованная.
      - А потом? - спросил Семен.
      - А потом - ваше дело.
      - Как англо-американцы говорят - "ваши похороны", - вставил Дима.
      - При чем здесь опять! - возмутился теперь уже Ренат. - Я понимаю, творческие люди склонны к пессимизму... и алкоголизму, который ведет к пессимизму. - не выдержал он.
      - Да просто поговорка такая! - попытался оправдаться Дима. Вместо - ваши дела, они говорят: ваши похороны. Что я, - возмутился он, - виноват, что так говорят?
      - А девушка у вас просто замечательная, - вдруг не выдержал и признался сержант. - В том смысле, что интересная.
      - Ты, сержант, - неожиданно строго сказал Дима, - Ты езжай сам по себе, мы пока что без тебя выбирались, и снова выберемся. Забирай грузовик и вали отсюда.
      - Нашла! Нашла! - вдруг завопила Джессика и кинулась им навстречу.
      - Она нашла бумажку от тарталетки с икрой, - тихо сказал Семен. - Это результат нервного стресса. Будьте с ней поласковее.
      - Надеюсь, она не заставит нас нюхать бумажку, в которую икру заворачивали? - проворчал Дима.
      - Что ты нашла, дочка? - спросил Семен. - Квитанцию.
      - Какую квитанцию?
      - Ну, я в нее печенюжку с икрой завернула, а то "Робин Гуд" все бы и сожрал. А квитанция эта - на багаж. Я успела перед отъездом из Нововладимира багаж сдать. На, смотри! - и она отдала бумажку Семену.
      - Какой багаж? - спросили все мужчины чуть ли не хором.
      - Что я, дура, что ли, все деньги с собой везти? - удивилась Джессика. Мелкие купюры я сложила в сумку - на расходы. А основное отправила самым безопасным транспортом - железнодорожным. Без этой квитанции багаж не отдадут. Там - немного. Но на "похороны", - тут она им всем подмигнула, - хватит.
      И продолжила:
      Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
      Худощавая, но с полными ногами.
      Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
      Жрица, Постум, и общается с богами.
      Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
      Или сливами. Расскажешь мне известья.
      Постелю тебе в саду под чистым небом
      и скажу, как называются созвездья.
      Скоро, Постум, друг твой, любящей сложенье,
      долг свой давний вычитанию заплатит.
      Забери из-под подушки сбереженья
      там немного, но на похороны хватит... - Стихи Иосифа Бродского, пояснила Джессика. - Мною, братишки, вслух исполняются впервые.
      * * *
      - А вдруг именно эту женщину ты искал всю жизнь? - спросил неожиданно в наступившей после декламации тишине Семен, и посмотрел на Дмитрия.
      - К тому же образованная, - подтвердил Ренат. - "Письма римскому другу" знает. Заметь, это наше любимое стихотворение.
      - Да нужен он мне! - Джессика дернула плечом.
      - И ноги у тебя вовсе не полные, - сказал Дима то ли в оправдание, то ли из строптивого характера. - То же мне - жрица! Таких жриц на Тверской...
      - Ладно вам, как подростки ссоритесь, а на самом деле... - попытался утихомирить их Семен, все еще сжимавший в кулаке квитанцию на багаж. - Эй, Джессика, ты куда? - окликнул он.
      Джессика подошла к грузовичку и попросила сержанта:
      - Подбрось меня до ближайшей трассы, а там я и сама доберусь.
      - Я? Конечно, - сержант вдруг покраснел, - конечно, тебя куда угодно довезу, хоть до Австралии.
      - Так далеко не понадобится, - усмехнулась она. - Тем более, у них теперь зима, а мне зима - вот где!
      - Постой, - крикнул Семен. - Ты забыла квитанцию!
      - Оставь ее себе, папашка, - бросила она, забираясь в кабину. - Я свое получила. А этими деньгами ты лучше меня распорядиться сумеешь.
      Мотор грузовичка, всегда строптивый, завелся на сей раз с пол оборота.
      - Удачи вам! - крикнул сержант, захлопывая дверцу, - ежели чего, знайте, в Нововладимире у вас теперь есть у кого остановиться.
      - Эй, Джессика! - снова крикнул Семен. - А как же мы?
      - Я тоже тебя люблю, папашка! - крикнула она в ответ.
      - Но как же мы, Джессика? - уже тихо повторил Семен, - Как же Димка?
      - Он - хам. Да и не нужен ему никто, - донеслось из кабины.
      Грузовичок удалялся нескоро, и клубы пыли, выбиваемые колесами, окутывали автомобиль.
      - Хорошая девушка, - покачал головой Ренат. - Жаль...
      И посмотрел на Дмитрия. Тот молчал, а только смотрел вслед.
      - Надо прежде получить багаж, - Семен посмотрел на квитанцию, - и после все вернуть ей.
      - Эх, - вздохнул Ренат, - будь я на месте Димки...
      - Да не нужен я ей, пойми, Хан, - тот разлепил губы. - Кому нужен такой неудачник...
      - Дурак ты, - решил Хан. - Какой же ты дурак... Потому и неудачник.
      - Нет, старики, я что хочу сказать, - вмешался Семен. - Мы эти деньги получим и снова встретимся с ней, когда отдавать будем. А тут Димка... и...
      - А ты дурак больше, чем я, - улыбнулся Дима. - Неужели ты не понял, что теперь мы ее никогда не увидим?
      - Да как же так? - расстроился Семен.
      - Да как же, как же так... - повторил за ним Ренат, посмотрев вслед грузовичку.
      - Это... вы, мужики... - изменившимся вдруг голосом произнес Дмитрий. Вы... вы тут сами не пропадите, двигайтесь дальше... А у меня... а у еще меня дело одно...
      - Ты собрался догнать грузовик? - Ренат удивленно поднял бровь. - Но как?
      - Бегом. Я лучше всех бегал на длинные дистанции.
      - С ума сошел!
      - Пусть попытается догнать. А вдруг мы и в самом деле никогда больше ее не увидим? - поддержал Семен.
      - Но ведь эта колымага, пусть развалина, пусть по проселочной дороге, но едет не меньше сорока километров в час. Какой человек сможет ее догнать? изумился Ренат.
      - А я очень попытаюсь, - пояснил Дима и, встретив недоверчивые взгляды друзей, пояснил, - В крайнем случае - срежу.