37

Я не покидал свою комнату три дня. Это было нелегкое испытание, ибо я знал, что как раз в это время происходят события, которые непосредственно касаются меня самого и моих друзей. От Кэти не было никаких вестей. Быть может сэр Бартлеми и в самом деле вызвал ее по делу, не имеющему отношения к ситуации, в которой все мы оказались? Надеяться на это особенно не приходилось, и тем не менее молчание Кэти позволяло мне питать хоть какие-то иллюзии на этот счет. Меня мучил вопрос о том, кто из наших капитанов был схвачен. Хэррис был родом из Бристоля, но он был очень неглупый и осторожный человек и вряд ли столь легко попался бы в ловушку. Я хотел надеяться, что это был не Хэррис, ибо люди подобного закала и отваги должны были скоро понадобиться нашей стране.

Время тянулось медленно. Я не осмеливался выходить на улицу, но когда глаза у меня уставали от чтения, усаживался у окна и разглядывал крыши лондонских домов.

На утро третьего дня мне принесли записку от Энн Тернер. Я догадался, что записка от нее, еще до того, как сломал печать. От бумаги исходил тонкий и загадочный аромат ее духов. Энн, как и Кэти, не была особенно сильна в орфографии. Записка ее была короткой.

«Дорогой Роджер,

сегодня у меня был один покупатель. Похоже он собирается приобрести туалеты и подарки для молодой девушки к свадьбе. В письме я не могу сообщить тебе имя невесты, но полагаю, ты догадаешься сам. Считаю, что тебя необходимо известить об этом.»

Я сразу же понял, что произошло. Сэр Бартлеми и леди Лэдланд не теряли времени даром и нашли для Кэти знатного и без сомнения богатого жениха, брачный союз с которым поможет их семейству компенсировать финансовые потери в случае неудачи предприятия Джона Уорда. Возможно и положение Кэти сыграло здесь какую-то роль. Ведь она как фрейлина королевы должна была подчиниться решению Ее Величества при выборе ей жениха. Я был уверен, что здесь имела место какая-то сделка, которая, должна была избавить ее отца от каких-либо осложнений, а заодно и обогатить королевскую казну. Мои опасения по этому поводу подтвердились днем того же дня, когда моя домохозяйка сообщила, что «та же самая хорошенькая леди ждет меня в гостиной и хочет побеседовать со мной». При этом госпожа Уитчи так и расплывалась в улыбке.

Когда я вошел в гостиную, Кэти сняла маску, улыбнулась и сказала.

— Вот я и снова к вам явилась, Роджер Близ. Ну, разве прилично столь настойчиво преследовать молодого человека? Бедовая я девчонка, верно?

Однако, несмотря на шутливый тон ее приветствия, настроение у нее, как видно, было неважное. Я внимательно вгляделся в ее лицо. Глаза были усталые без блеска, щеки бледные. Это было так непохоже на обычно столь оживленную и жизнерадостную Кэти.

— Что случилось? — спросил я.

Она не ответила на мой вопрос и прошла в середину комнаты, где стояла большая рама с натянутой на ней материей для вышивки. Госпожа Уитчи, которая работала над этим рукоделием, покинула гостиную в большой спешке и не успела убрать моток тонкого шелка. Им завладел ее полосатый кот Винкль и ухитрился опутать нитками ножки рамы. Я поймал Винкля, а Кэти села и стала распутывать нити. Я нечаянно прикоснулся к ее руке. Она была холодная и вялая.

Кэти взглянула на рисунок, который вышивала моя хозяйка на белом холсте и меланхолично кивнула головой в знак одобрения.

— При дворе все дамы занимаются вышивкой, — сказала она. — По-моему, это будет портрет королевы Елизаветы, — Неплохо, правда? Но почему Елизаветы, а не нашей теперешней королевы?

— Многие еще хорошо помнят Старую Королеву, — сказал я. — Ты читала «Похвальное слово», которое посвятил ей Френсис Бэкон. Я слышал, что королю Иакову оно не понравилось.

— Это не справедливо, — горячо воскликнула Кэти. — Ты понятия не имеешь, какая удивительная женщина моя госпожа. Если бы люди это знали, они скоро бы позабыли старую королеву. А они вместо этого слушают глупые истории, которые о ней сочиняют. Вовсе она не пьет так уж много вина. И в лорда Пемброка она тоже не влюблена.

— Однако люди верят этому.

— Это неправда! Неправда! — страстно воскликнула она.

Я с удивлением увидел, что глаза ее наполнились слезами.

Она вернулась к своему креслу.

— Я веду себя просто глупо. Сегодня со мной что-то… Прости меня, пожалуйста.

— Кэти, что случилось?

— Да ничего не случилось. Просто я… не в духе, наверное, как мама говорит. — Она приложила к глазам платочек, по краям обшитым жемчугом. — Хорошо еще, что я не захватила свой веер. Я вовсе не хочу видеть, как ужасно я сейчас выгляжу. Твой веер всем очень понравился. Когда мама узнала, что я приняла от тебя подарок, она сначала потребовала, чтобы я вернула его тебе. Но когда она увидела веер, то просто влюбилась в него и разрешила мне его оставить. Думаю, она и сама бы не отказалась от него.

— Ну и отдала бы его ей. У меня же есть еще кое-что для тебя. По-моему, я тебе говорил.

— Но ты ведь сказал, что прибережешь его на… особый случай.

— Да, в качестве свадебного подарка. Боюсь, он скоро пригодится.

Воцарилось длительное молчание.

— Как ты узнал? — наконец спросила она.

— Я был уверен, что что-то случилось. Нечто трагическое. А что может быть трагичнее этого? Значит, это правда?

Она кивнула.

— Да. Все случилось так неожиданно, правда? В прошлый раз я об этом даже не подозревала. А это было… всего три дня назад.

— За кого ты собираешься выйти замуж?

Прежде чем ответить, она отвернулась.

— Мне даже неудобно называть его, Роджер, после того, что я говорила тебе на днях. Это сэр Невил Мачери.

Мачери! Я не верил своим ушам. После получения записки от Энн, я мрачно размышлял над тем, кто мог быть этот избранник, но мне и в голову не приходило, что им мог оказаться Мачери. Мое лицо должно быть слишком явно отражало мои чувства, так как Кэти поспешила с объяснениями.

— Я понимаю, у тебя есть все основания быть удивленным. Но знаешь, я переменила о нем свое мнение. Он очень красив, любезен. И он такой добрый и внимательный. Все считают, что это на редкость удачная партия. Отец и мать довольны. Ее Величество пока еще не знает, но король дал согласие. Видишь ли, у сэра Невила имение неподалеку от нашей усадьбы.

— Сотня акров песка и камня, — горько заметил я, — и полуразрушенный замок.

— Король очень благоволит ему, — продолжала она. — Отец говорит, что его сделают пэром.

— В награду за предательство, — я старался сдержаться, пощадить ее чувства, ведь в конце концов ее вины здесь не было, но мне плохо удавалось. — Я уверен, что твой отец доволен. Почему бы ему не быть довольным? Ведь это он все устроил. Это единственно возможное объяснение…

Мы стояли теперь лицом к лицу. Ее лицо было лишено какого-либо выражения.

— Ты должен попытаться понять, Роджер.

— О, я понимаю. Ты выходишь за него замуж, Кэти. Это цена его молчания. Тебя заставили это сделать. Не отрицай, я знаю, так оно и есть.

— Я не разрешаю тебе так говорить. Ты обвиняешь моего отца. Ты не имеешь права этого делать. Вам понятно это, Роджер Близ?

Я никак не мог придти в себя. Кэти выходила замуж за Невила Мачери! Это было чудовищно, невероятно, немыслимо, непристойно, но это было неизбежно. Мачери потребовал от сэра Бартлеми иной платы, не золота и земли как от других. И сэр Бартлеми, чтобы спастись от последствий разоблачения, согласился пожертвовать ею. Кэти как любящая послушная дочь покорилась.

Ничего тут поделать было нельзя. Оставался лишь один шанс: убедить страну в том, что внешняя политика короля пагубна для нации и вынудить его изменить эту политику. Избавившись от страха перед судом, сэр Бартлеми вскоре пошлет Мачери ко всем чертям. Я торжественно дал себе слово немедленно приступить к выполнению этого плана, а не скрываться в Лондоне, спасая свою шкуру. Но хватит ли у меня времени?

И мне следовало бы щадить чувства Кэти. Она заслуживала лишь сочувствия, и у меня не было никаких оснований упрекать ее.

— Пожалуйста, забудь то, что я сказал. Я… я потерял над собой контроль. Ты поступаешь наверное правильно. Но мы должны быть с тобой совершенно откровенны.

Она продолжала печально смотреть на меня.

— Да, я думаю так будет лучше.

— Я хочу знать только одно. Ты уверена, Кэти, что это единственный выход? Быть может существует какое-нибудь другое решение проблемы?

Она покачала головой.

— Это единственный выход, Роджер, Я в этом совершенно уверена. Я много размышляла… ничего больше сделать нельзя.

Она подошла к окну и некоторое время стояла там. Потом резко повернулась, и я увидел в глазах у нее слезы.

— О, Роджер! — всхлипнула она.

— Кэти, ты не должна это делать! Твой отец без сомнения… — Она медленно вытерла глаза.

— Я наверное останусь при дворе. Его Величество обещал это. Он знает, что королева любит меня, но я не думаю, что он сделал бы это, если бы знал причины этой симпатии. Если бы ему было это известно, он немедленно отослал бы меня прочь. Ведь причина этого — заговор Гоури.

— Заговор Гоури!

Она кивнула;

— Да. Ты ведь слышал о нем, верно? Королевская чета находилась тогда в Шотландии. Королева была очень одинока и она сильно привязалась к одной из своих фрейлин — Беатрисе Гоури. Семья Гоури оказалась замешана в заговор против короля… или король считал так… и двое братьев Беатрисы были казнены. Самою ее куда-то отослали. Королева так никогда и не оправилась от этого удара. И так и не смогла никого больше полюбить. Только когда я появилась при дворе… Она привязалась ко мне, так как по ее мнению я похожа на Беатрису Гоури. Она это все время повторяет.

— Должно быть эта Беатриса Гоури была очень красива.

— Очень мило с твоей стороны считать так, — слабо улыбнулась она. — Свадьба состоится в Эпплби Корт, но затем я сразу должна буду вернуться ко двору. Боюсь мама захочет устроить очень пышную свадьбу. Она уже занята необходимыми приготовлениями. — С неожиданной силой Кэти произнесла. — Не могу я откровенно говорить обо всем этом! Нечего и пытаться. Давай лучше сделаем вид, что все идет так, как надо. Именно так я и собиралась вести себя сначала. Можешь даже пожелать мне счастья. Таков ведь обычай.

— У меня не получится. Я не умею притворяться.

— Можешь попробовать.

— Ведь все это случилось из-за меня. Ты можешь себе представить, что я чувствую? Если бы я не…

— Что пользы теперь говорить об этом, Роджер. Я должна буду стать леди Мачери, а ты… что будет с тобой? Твоя судьба беспокоит меня гораздо больше, чем моя собственная. При дворе говорят…

Но тут наша беседа была прервана появлением госпожи Уитчи, которая вошла в гостиную с подносом в руках. На нем стояла бутылка с длинным горлышком, наполненная янтарным вином и две маленькие рюмки. Она преувеличенно сердечно улыбнулась Кэти.

— Вы должны попробовать эту наливку, миледи, — сказала она. — Я сама ее делала. В такой промозглый день, думаю, это будет приятно. Отведайте, прошу вас, миледи.

— Благодарю, — ответила Кэти. Когда моя домохозяйка выплыла из гостиной, она взглянула на меня с слабой улыбкой. — Полагаю, мы должны выпить это.

— Думаю, да.

— Глупо, правда? Со стороны можно подумать, что мы что-то празднуем. А нам ведь нечего праздновать, верно? Мы оба в ужасном положении и ничего сделать нельзя. Пожалуйста, не нужно никаких тостов. Это будет уже слишком. — Она отпила янтарный напиток. — Ты наверное думаешь обо мне невесть что?

— Ты же знаешь, что я о тебе думаю. Я пью тост, Кэти, молчаливый тост.

Мы поставили рюмки на поднос, и Кэти завязала тесемку своей накидки слегка дрожащей рукой.

— Думаю, свадьба состоится очень скоро, — произнесла она.

После наступления темноты я направился в дом сэра Сигизмунда, расположенный неподалеку от Паултри. Мне очень повезло. Дверь мне открыл сам хозяин.

— Я отпустил слуг, — сказал он, поспешно запирая за мной дверь.

Из осторожности он потушил все свечи за исключением одной, прежде чем мы уселись за стол. Потом он набил и раскурил свою трубку.

— Что стряслось? — спросил он. — Судя по вашему виду можно подумать, что рухнула вся система мироздания.

— Кэти Лэдланд выходит замуж за Мачери.

Он удивленно поднял брови.

— Ах так? А я-то полагал, что не иначе как новый Пороховой Заговор увенчался успехом, или луна исчезла ночью с небосклона. Я и понятия не имел, насколько все это серьезно.

Я подробно рассказал ему о происшедшем.

— Вряд ли вы сумеете здесь что-нибудь сделать, мой мальчик. — Он помолчал, а потом добавил. — Сэр Бартлеми, конечно, никогда геройством не отличался, но я считал, что на такое он не способен. У маленькой леди гораздо больше мужества, чем у ее отца.

В комнате снова воцарилось молчание. Я кивнул в сторону маленького саквояжа, который оставил у двери.

— Я не собираюсь и дальше вести себя как трус. Я должен приступить к делу, ради которого Джон прислал меня сюда. Как бы там ни было, но он хотел этого, и я выполню его желание. Откладывать это я больше не намерен ни на час. Мне кажется я сойду с ума, если останусь у госпожи Уитчи еще хотя бы на одну ночь.

— Возможно вы и правы. Быть может из этого выйдет какой-то толк. Уорд неплохо придумал. Страна должна осознать пагубность нынешней королевской политики. Но вам необходимо будет проявлять сугубую осторожность, Вы подумали о возможных последствиях?

— Я слишком много думал о них, — не без горечи ответил я. — Сомневался и колебался. Я вел себя как настоящий трус. Больше этого не будет.

— Это мужественное решение. Если вы его хорошо обдумали, я возражать не буду. — Он погрузился в раздумье, попыхивая своей трубкой. — Для начала вам следует посетить наших надежных сторонников. Я составлю список, и вы будете переезжать от одного к другому. Таким образом вы сумеете избежать встреч с людьми ненадежными и колеблющимися, вроде сэра Бартлеми, а таких к сожалению, немало.

В течение более чем часа мы обсуждали различные вопросы, связанные с моими поездками по стране. Потом сэр Сигизмунд встал из-за стола, подошел к резному шкафчику, стоявшему возле камина и достал оттуда бутылку вина.

— Мадера, — сказал он, причмокивая губами. — Лучшее из всех вин, хотя у нас в Англии о нем пока знают очень немногие. Но попомните мои слова, когда-нибудь англичане будут предпочитать его всем другим винам. Португальцы готовят его особым способом: они долго выдерживают виноград при высокой температуре. Это придает вину густоту и аромат. — Он с явным удовольствием смаковал напиток. — Ну, что же, мой мальчик, желаю вам успеха в вашем предприятии.

Мы беседовали еще некоторое время. После третьего стакана вина он поднялся.

— Рассвет должен застать вас уже в пути. У меня найдется для вас добрая лошадь и теплый плащ. Вам понадобится и то и другое. А сейчас вам нужно немного отдохнуть. Для того, что вы задумали, вам потребуется свежая голова.

38

Я начал свою поездку в конце октября, а закончилась она в конце марта. Мне постоянно приходилось быть начеку. Повсюду мне мерещились разыскивавшие меня люди короля.

Я вынужден был сменить трех лошадей, потому что зима выдалась суровой и бедным животным приходилось не легко. Часто шел снег, а дороги так обледенели, что копыта лошади то и дело выбивали искры. Я с благодарностью вспоминал сэра Сигизмунда: подаренный им подбитый мехом плащ спасал меня от порывов пронизывающего северного ветра. Передвигался я в основном ночью, ибо останавливаться в придорожных тавернах и на постоялых дворах было для меня небезопасно.

Думаю за эти непогожие месяцы я побывал едва ли не во всех графствах Англии, переезжая из одного крупного поместья в другое с рекомендательными письмами, которыми снабжали меня гостеприимные хозяева. Все, что я слышал за это время убедило меня в одном: вся страна враждебно относилась к проводимой королем политике. Люди не могли понять, как может монарх, избранный народом претендовать на власть, граничащую с деспотизмом и испытывали горечь при мысли о том, что меньше, чем за десять лет его правления Англия из великой державы превратилась в третьеразрядную страну.

Однако Джон Уорд был прав, когда говорил, что нам необходим вождь, руководитель, который сумел бы объединить всех недовольных и, используя силу общественного мнения, вынудил бы упрямого короля изменить политику. Однажды я обсуждал эту проблему с молодым сквайром, небольшое поместье которого располагалось на южной окраине Хертса. Он очень близко к сердцу принял высказанные мною идеи и заявил, что мне просто необходимо встретиться с «неким выдающимся человеком», который, по его мнению, вполне мог бы претендовать на роль нашего руководителя.

Был уже конец февраля. Под пронизывающим ветром мы с моим спутником ехали по главной дороге, ведущей в Сейнт Олбанс. Впрочем, скверная погода имела и свои преимущества, ибо многочисленные путники, которых мы обгоняли, не обращали на нас никакого внимания, стремясь скорее добраться до жилья. Впереди, уже маячил шпиль церкви Святого Михаила, и я начал волноваться, но мой спутник ободряюще кивнул мне головой и у каких-то ворот свернул на боковую дорогу. Примерно с милю мы ехали по нерасчищенной от снега аллее, пока наконец не увидели длинное красивое здание с башенками и многочисленными каминными трубами. Из некоторых вился веселый дымок.

— Горхэмбери, — произнес мой проводник, будто название усадьбы могло объяснить мне все.

Хозяин дома был весьма любезен и почти сразу же принял нас в библиотеке своего обширного дома. Когда мы вошли, он сидел за письменным столом, заваленным бумагами и что-то быстро писал. Он немедленно встал и, поклонившись моему спутнику, вежливо поздоровался с нами. Голос у него был звучный и на редкость приятный.

Он был необычайно красив и чем-то напоминал актера, быть может небольшой, аккуратно завитой светлой бородкой. Меня поразили его глаза, в которых отражался внутренний огонь могучего интеллекта, способного проникнуть в любую тайну бытия. Безусловно, это был человек незаурядный.

Комната, в которой он нас принял, была столь же необычна, как и ее хозяин. В отличие от остального дома, где царила какая-то погребная сырость, здесь было тепло и уютно. Окна были расположены так, что даже в столь сумрачный и непогожий день пропускали достаточно света. Стен не было видно, так как все они с пола до потолка были заставлены полками с книгами. В комнате ощущался какой-то слабый приятный запах, который распространяли неизвестные мне растения в медных ящиках, стоявшие на письменном столе. Из соседней комнаты доносились негромкие звуки арфы.

Я был представлен как «молодой моряк, который с полгода назад своими рассказами наделал много шума при дворе Ее Величества». Наш хозяин повернулся ко мне с улыбкой. Улыбались, однако, лишь его губы, глаза по-прежнему внимательно и серьезно изучали меня.

— Признаться, — заметил он наконец, — я удивлен тем, что наш юный друг все еще располагает возможностью путешествовать и наносить визиты по своему усмотрению, ибо, насколько мне известно, Его Величество весьма решительно настроен поближе познакомиться с этим смелым рассказчиком. Но не волнуйтесь и присаживайтесь. Здесь вы в безопасности. Не скрою, мне любопытно узнать, что привело вас в дом покорного слуги нашего короля.

Мы уселись, и хозяин дома предложил нам подогретого вина, приготовленного по-новомодному рецепту со специями и яичным желтком. Я отдал должное этому вкусному напитку, хотя, признаться, чувствовал себя довольно скованно. Наш хозяин вел себя скорее настороженно, чем дружелюбно, и глаза его пытливо рассматривали меня поверх оправы очков. Он не улыбался, но я чувствовал, что наш визит в какой-то степени внутренне забавляет его. По знаку моего спутника я, собрав все свое мужество, постарался изложить причины нашего визита. Мне не пришлось говорить особенно долго, так как наш хозяин явно хорошо знал существо дела.

— Стало быть вы или те, кто вас послал, полагаете, что возможно предпринять определенные шаги с тем, чтобы, так сказать, придать королевской политике более активный и наступательный характер, — сказал он, когда я закончил. — Лично я с этим не согласен. Я достаточно хорошо знаком с фактами, которые вы сейчас изложили. — Он немного помолчал и поочередно внимательно посмотрел на меня и моего спутника. — Я буду говорить с вами откровенно, хотя это, быть может, и не очень разумно. По моему мнению, юные джентльмены, нам очень повезло, что у нас такой король, прямо скажу — слабый король. Вы, я вижу, весьма удивлены моими словами. Постараюсь объяснить, что я имею в виду.