История не дает нам полного и ясного объяснения, отчего французская армия в сорок тысяч человек была послана покорять Египет. Наполеон был первым, кто предложил подобный план. Возможно, ему хотелось стать выше подвигов Александра Великого [41], и именно это привело его в Египет. Но получилось, что вторжение стало авантюрой, которая была плохо спланирована и совершена не вовремя. Это мнение в открытую выражали все сорок тысяч солдат и офицеров. Сорок столетий глядели на армию с вершин пирамид (об этом часто повествовал Наполеон), но несчастных воинов более всего мучила жара, многие воины умирали от обезвоживания. Все стало еще хуже, когда низкорослый англичанин Горацио Нельсон привел английский флот к Нилу [42] и разрушил все французские суда, с помощью которых Наполеон собирался отправлять свои войска обратно во Францию. Таким образом, победоносные отряды Маленького Капрала оказались в западне под испепеляющими лучами солнца.

Наполеон делал все что мог, чтобы успокоить возмущенных солдат. Он их повел далее в Египет и захватил Каир. Здесь, чтобы немного развлечь солдат, он приказал организовать парк развлечений, который назвали Египетский Тиволи.

Там-то в первый раз он увидел Ла Беллилот.

До отплытия был отдан приказ, что ни один офицер не имеет права забирать с собой жену, но на этот приказ мало кто обращал внимание. Когда судна отправились в плаванье, на борту многих из них находились жены. Большинство маскировались в униформы барабанщиков. Но облегающие синие брюки и курточка, маленькие шапочки с плоским дном не могли скрыть массу светлых кудрей, и Наполеон сразу обратил внимание на Полину Фурес. Ее грудь обтягивала тесная белая жилетка, и такие же плотные были рейтузы с зеленой курточкой, а на волосы она водрузила треуголку, которую обычно надевал Наполеон. В тот момент, когда он ее увидел, девушка прекрасно передразнивала речь и манеры командующего армией перед большой группой офицеров. Стоя у темного входа в парк, где его никто не мог увидеть, командующий экспедицией наблюдал за непочтительным представлением. На его лице нельзя было заметить даже намека на улыбку. В его кармане в тот момент лежало письмо, которое разрушило его гордость и сильно унижало его мужскую честь. Подобных чувств он никогда прежде не испытывал.

В письме говорилось, что его обожаемая Жозефина в открытую жила, (не надеясь на то, что он вернется живым, а возможно, ей было все равно) в роскошном поместье в нескольких милях от Парижа с неким молодым человеком по имени Ипполит Шарль. Поместье было ничем иным, как Мальмезоном, которое она купила на деньги Наполеона. Письмо было от Жозефа Бонапарта, оно пришло к Жюно, который должен был решить: говорить о письме влюбленному Наполеону или нет? Жюно в то время был близким другом Наполеона и решил, что генерал должен знать правду.

— Я этому не верю! — заявил Наполеон в отчаянии. Они сидели на стульях в тени высоких пальм. — Жюно, не было солдата, который так хранил бы верность своей жене, как я!

— Никогда, мой генерал!

— Как я любил эту женщину! Я делал все, чтобы она жила в роскоши. Я не смотрел на других. Что я сделал такого, почему она ко мне так относится?

— Ничего. Ничего, мой генерал.

— У вас всех были темнокожие наложницы. Я не заводил себе никого!

Жюно развел руками.

— Каждый справляется, как может. Это правда. Моя Жанетта, я ее так называю, потому что настоящее ее имя — Ксраксарна, которое просто невозможно произнести. Так вот, она не египтянка, а абиссинская рабыня. Но она молода и покорна. О чем еще я могу просить?

— Но, честное слово, Жюно, говорят, что она — великан!

— Возможно, мой генерал. Правда, ее слишком много, но она — весьма аппетитна. Но, мой генерал, она вам не подойдет. Она пользуется слишком крепкими духами…

— Жюно, достаточно, у меня бегут мурашки по коже.

— Я уже сказал, что каждый выходит из положения по-своему.

Командир снова задумался о сообщенных в письме новостях. Он был очень расстроен, и на лбу у него выступил пот.

— Этот человек — Ипполит Шарль, тот самый бездельник, которого я приказал отчислить из армии?

— Да, — ответил Жюно. — Он стал заниматься бизнесом — какой-то лавочник, и я слышал, что он любит модничать.

— Если бы я его вызвал на дуэль, он был бы должен принять вызов и тогда мне пришлось бы с ним сражаться на вертелах или поварешках? Жюно, Жюно, я просто не могу этому поверить! Почему, за что такой позор доверчивому мужу?!

Вдруг настроение командующего армией изменилось.

— Жюно, — шепнул он, когда девушка в костюме барабанщика закончила его передразнивать и вокруг раздались аплодисменты и громкие крики «браво!».

— Это игра, в которую играют двое. Я хочу, чтобы она пожалела о своем разнузданном поведении.

— Да, да, мой генерал, — Жюно расхохотался. — Это игра для двоих, в которую играют люди в течение сотен, тысяч и миллионов лет. С седьмого дня творения! Мне не нужно вам объяснять, мой генерал, что в отмщении имеются свои плюсы и удовольствия.

Наполеон потянул за рукав своего подчиненного.

— Жюно, кто эта девица, которая передразнивает меня?

— Полина Фурес, жена лейтенанта.

— Ах, так? Для него нет будущего в армии. Глупый, упрямый осел. Жюно, она мне нравится. Помогите мне с ней познакомиться.

— Мой генерал. Это очень просто. Я все сделаю. Мне кажется, что так вы сможете вылечить болезнь, которой заболели, прочитав это письмо.

Встреча состоялась не сразу. Жюно вскоре обо всем договорился, но Наполеон был слишком занят важными делами. Проницательность законодателя стала известна позже. Все соответствовало Кодексу Наполеона [43]. Если у него был свободное время, он использовал его плодотворно.

Один из ведущих ученых Франции, Гаспар Монж [44], облегчил многие военные проблемы с помощью применения математических правил и отправился в поход вместе с экспедицией. Наполеон воспользовался его знаниями и организовал институт практических исследований, сделав Монжа президентом, а сам стал его вице-президентом. Там были и другие ученые, он им поставил задачу разрешения ряда проблем, например разгадку Розеттского Камня. Эта загадка многие годы не поддавалась расшифровке ученых, но настойчивость генерала привела к тому, что ее разгадка сильно продвинулась вперед.

Большинство проблем, которыми занимались ученые, оставались чисто практическими. Генералу не нравилась работа печей для выпечки хлеба. Как улучшить их работу? Можно ли организовать в Египте фабрику по изготовлению пороха?

Так что прошло некоторое время, прежде чем ему удалось приступить к выполнению плана Жюно. Жюно решил, что небольшая группа высокопоставленных офицеров будет развлекаться с француженками в Каире. Мужья на вечера не приглашались.

— Ma foi, Жюно, — заметил Наполеон. — Вам известно, какие меры я предпринимаю, чтобы прекратить дуэли между офицерами? После претворения в жизнь вашего плана обиженные мужья станут раздавать вызовы на дуэль направо и налево.

Жюно слукавил:

— Нет, мой генерал. Мужья занимают слабую позицию. Если они признаются, что это их жены, то они серьезно нарушили военный приказ. Никто из них не захочет попасть под военный трибунал.

Итак, план был приведен в действие. Наполеон получил предложение отобедать с генералом Дюпюи, комендантом Каира. Он ответил, что очень занят и появится на вечере всего на несколько минут. Когда он прибыл, уже подавали кофе. Как Наполеон и полагал, компания состояла почти полностью из дам. Он осмотрелся и увидел мадам Фурес. На ней было платье из шелка бежевого цвета, и она была самой привлекательной в этой компании. Наполеон сел рядом с хозяином и начал отпивать мелкими глотками кофе. Он почти ничего не говорил, а пристально смотрел на прекрасную Полину. Через некоторое время он встал, извинился перед хозяином, поклонился собравшимся и ушел.

Следующий шаг должен был сделать кто-то из офицеров, бывших среди гостей. Жюно подошел к мадам Фурес и нечаянно разлил кофе ей на платье. Наряд был очень дорогим и шел хозяйке, бедная дама очень расстроилась.

— Мадам, нижайше прошу меня простить! — воскликнул Жюно. — Какой же я неуклюжий! Но пятно можно вывести, если только сделать это сразу. Дюпюи, наверху, наверно, есть служанка? Она сможет помочь мадам избавиться от пятна?

— Конечно.

Удрученная мадам Фурес поднялась наверх и там увидела приоткрытую дверь, за которой, казалось, ждали ее. Но в комнате была не служанка, а Наполеон Бонапарт, который ей ослепительно улыбался.

— Мадам, вам нужна помощь? Какая катастрофа! У вас великолепный наряд. Следует сразу же оттереть пятно, но для этого необходимо снять юбку!

Леди уселась в кресло, которое он ей подал, и ее красивые синие глаза внимательно изучали генерала. Дама была поразительно красивой и смышленой.

— Да, мой генерал, — наконец вымолвила она.

Все оказалось очень просто, но восхищение Наполеона не уменьшилось оттого, что дама очень быстро сдалась. Кроме того, он не думал о ней как об оружии мести Жозефине. Она оказалась очаровательной, веселой, с ней было приятно общаться. Она рассказала генералу, что в тесном кругу французских жен и мужей, в котором ей приходилось вращаться, ее называли Ла Беллилот. «Ла Беллилот [xiv], — подумал генерал. — Прозвище очень подходит ей. Надо, чтобы она больше времени проводила в моей компании.

Очень занятой командир обратился к своему наперснику:

— Жюно, вам известна история Давида?

— Какого Давида?

— Царя Израиля.

— Ах, этого! Он не смог бы сильно преуспеть в нашей армии. Слишком много играл на арфе и пел.

— Не стоит принижать его достоинств. Он был великим царем и умел сражаться и добиваться своего. Вспомните историю Вирсавии, когда он увидел, как молодая красивая женщина принимала ванну. В пустыне шла серьезная борьба, и ему пришлось отправить вперед ее мужа Урию, где он и погиб во время сражения.

— Да, я помню ее. Вы хотите сказать, что этот глупый и уверенный в себе лейтенант, ее муж, похожий на осла, должен отправляться туда, где пуля или острие копья бедуина уберут его с дороги?

— Бог мой, конечно, нет! — воскликнул Наполеон. — Зачем делать так, чтобы он мог прославиться? Я хочу послать его домой с какими-нибудь документами. Конечно, ему не удастся миновать английские корабли, и они отправят его в камеру на все время войны.

Жюно выглядел расстроенным.

— А вдруг он выдаст военные секреты?

— Я с ним пошлю самые простые документы. Те бумаги, которые никак не пригодятся нашим врагам, этим глупым англичанам.

— А, подсадная утка! Вы хотите, чтобы я все организовал?

— Он находится в вашей дивизии, но я предпочитаю, чтобы за инструкциями он отправился к Бертье.

Бертье был начальником штаба, от жары больше походил на заливную рыбу и сильно позавидовал лейтенанту за ту честь, которая ему оказывалась.

— Как вам повезло, что вы можете покинуть этот ад, отправиться домой по морю и закончить путешествие с честью в Париже! Значит, у вас существует высокий покровитель.

Фурес понять не мог, чем он привлек внимание вышестоящих чинов, но он начал что-то подозревать, когда узнал, что его не будет сопровождать жена.

— Мой молодой храбрец, — сказал ему Бертье, когда лейтенант обратился к нему с этим вопросом. — Ваша миссия не настолько проста, и мы не можем подвергать женщину опасности.

Так случилось, что командир английского корабля, который сразу обнаружил маленькое французское суденышко, везущее курьера, обладал тем свойством, которое Наполеон напрочь отрицал в англичанах. У него было чувство юмора.

— Клянусь Богом, — сказал он, разглядывая устаревшие и никому не нужные бумаги в портфеле Фуреса. — Что-то от этих депеш сильно несет запахом протухшей рыбы. Зачем этого чудака послали с депешами, которые никому не были нужны еще несколько недель назад? Совершенно ясно, что кто-то решил от него избавиться. Нам следует возвратить комплимент — послать его обратно.

Тем временем Наполеон основал свою ставку во дворце Эльффи-Бей, а рядом снял домик для мадам Фурес. Каждый вечер она с ним ужинала. Вскоре все в армии называли ее Клеопатрой. Иногда дама появлялась на параде в военной форме и шляпе с плюмажем. Несколько раз ее видели верхом на арабской лошади. Она оказалась прекрасной всадницей. Она нравилась солдатам. И они приветствовали ее криками: «Да здравствует Клеопатра!» Она была живой и приветливой, Наполеону с ней было приятно находиться, в ней был некий магнетизм.

Ла Беллилот помогала Наполеону расслабиться после напряжения и постоянно была весела. Женщина называла его «Бонн» или «Неппи», а иногда «Мосье, великий и знаменитый генерал».

Иногда они спорили по поводу будущего.

Что Наполеон собирается сделать с Жозефиной? Он ее уверял, что, как только возвратится во Францию, сразу получит развод. А что потом? У него будет другая жена, которая ему подарит сына. Тут темп дискуссии несколько замедлялся. Что скажет по этому поводу прелестная Полина? Сплетничали, что она ему как-то сказала:

— Разве я не стараюсь изо всех сил?

Говорят, что Наполеон довольно усмехнулся.

— Моя глупышка. Вы хотите сказать, что это моя вина?

Наполеон гордился Полиной. Даже сын Жозефины Евгений, который следовал за каретой в качестве адъютанта, сначала не возражал против нее. Он сызмальства понимал все тяготы солдатского быта. Война есть война, и мужчины могут погибнуть в любое мгновение, они должны найти утешение. Но вскоре он попросил, чтобы его освободили от обязанностей адъютанта.

И тут возвратился начавший кое-что подозревать муж. Последовали бурные сцены. Но мадам оказывалась покинуть уютное гнездышко, и возмущенный Фурес не смог добиться аудиенции у командующего армией, который отбил у него жену. Наконец ему посоветовали получить развод в условиях военного времени и службы в армии. Он подал заявление и сразу получил развод. Следующие полгода он страдал от унижения, если видел свою красивую Полину, когда она по вечерам каталась с Наполеоном в сопровождении военного эскорта.

Наполеон никогда не позволял своим чувствам мешать его главным делам. Из Франции поступали слухи о том, насколько некомпетентной и слепой стала Директория. Было ясно, что народ не устраивало правящее правительство, все желали перемен. Наполеон решил, что настал час, и он должен возвратиться во Францию.

Это было очень смелое решение. Он не мог знать насколько провал в Египте стер блеск с его прежде блистательной репутации. К тому же английские суда полностью оккупировали Средиземное море, и его вполне могли взять в плен. Но Бонапарт ничего не боялся. Ночью он покинул свой дом в Каире, ласково попрощавшись с рыдающей любовницей, которая молила его взять ее с собой. Он поручил генералу Клеберу, чтобы тот как можно быстрее отправил Полину Фурес домой. Сплетничали, что Клебер чересчур сильно о ней заботился, но доказать что-либо не было никакой возможности.

Смелость Наполеона принесла свои плоды. Его судно медленно ползло вдоль побережья Северной Африки от одного маленького порта до другого. Так продолжалось, пока они не добрались до спокойных вод Тирренского моря. Они быстро проплыли мимо западной оконечности Сицилии к Корсике. От родного острова Наполеона они легко добрались до Франции.

Здесь случились два важные события. Он простил Жозефину, которая с тех пор хранила ему верность и очень ревновала, когда замечала его интерес к другим женщинам. Наполеон нанес удар по Совету Пятисот, выборному органу Франции. Его распустили под угрозой штыков, и было образовано новое правительство во главе с Наполеоном. Он получил титул Первого Консула. Этот смелый шаг называется в истории переворотом Брюмера [45]. С тех пор молодой армейский генерал стал главой государства.

Ла Беллилот наконец прибыла во Францию. Она думала, что ее встретят с распростертыми объятиями, но вместо этого — тишина и полное отсутствие внимания. Ей сообщили правду. Наполеон, будучи главой администрации, должен быть вне всяческих подозрений в своей частной жизни. И поэтому он не сможет с ней видеться. Следует отметить, что Наполеон был всегда щедр с любимыми дамами. Он собирался обеспечить маленькую прелестницу, чью семейную жизнь он разрушил. Но он так закрутился, что полностью об этом забыл. Только когда Жюно и Дюрок — маршал дворцовых гвардейцев, предшественник Бертрана на этом чисто номинальном посту, обратились к Наполеону, ему стало известно, что Полина Фурес испытывает серьезные финансовые трудности. Ей назначили щедрое содержание. Оно было настолько щедрым, что более она никогда не испытывала нужды. Кроме того, ей посоветовали снова выйти замуж. Когда Наполеону сказали, что она больше не желает иметь мужа, он возмутился.

— Маленькая дурочка! — бушевал Наполеон. — Дюрок, вы должны ей объяснить, что у нее нет выбора. Она должна выйти замуж.

Для нее выбрали второго супруга — Анри Раншу. Как говорила Ла Беллилот, он был стар и уныл, но ей все равно пришлось выйти за него замуж. Наполеон решил выслать ее из Франции, и ее муж был назначен вице-консулом в Испанию. Позже в той же должности его послали в Швецию.

Великие годы жизни Наполеона быстро проходили. Но для отвергнутой Полины Фурес годы тянулись вяло и медленно. Она развелась с Раншу и снова вышла замуж и была в Париже в годы империи, этого потрясающего периода, когда солнце Наполеона ярко сияло в небесах, но видела она его всего лишь раз.

Как-то в Париже состоялся бал-маскарад, и император с неохотой обещал на нем появиться. Ему не нравились подобные мероприятия, и он стоял в одном конце огромного зала с маской на лице, когда сзади раздался знакомый голос.

— Сир?

Император прекрасно запоминал голоса и сразу узнал его владелицу. Он избегал встреч с Полиной, но сейчас обрадовался неожиданной встрече.

— Полина? Это вы?

— Да, сир. Вы на меня не сердитесь?

— Я никогда не мог на вас сердиться. Вы в чем-нибудь нуждаетесь?

Она замолчала.

— Нет, Ваше Величество. Вы были очень щедры, я живу в комфорте.

— Я очень рад.

— Я вас отвлекаю, сир. Но я тоже очень занята. Каждый день я провожу за письменным столом.

Наполеон сразу заволновался.

— Никаких мемуаров! — резко заявил он. — Я не позволю, чтобы вы что-то писали о прошлом.

Полина поспешила его успокоить.

— Нет, сир. Я пишу роман. Я очень берегу ваши письма. Но я даю вам торжественное обещание, что их никогда не увидит чей-то чужой глаз. Перед моей смертью их уничтожат.

Император перевел дыхание, услышав эти заверения. О нем постоянно много писали, но ему не нравилось, когда использовались его письма.

— Кроме того, — продолжила Полина, — я начала рисовать, и мне кажется, что из меня выходит лучший художник, чем писатель. Я только что закончила свой портрет, и мои друзья отмечают, что он совсем неплох. И еще, я пою.

— Я никогда не подозревал, что вы настолько талантливы. Надеюсь, вы во всем добьетесь успеха.

Слова императора приободрили Полину.

— Я стараюсь, сир. Вы больше обо мне никогда не услышите. Сир, — тихо шепнула она после паузы. — Я много раз стояла у ворот по утрам и видела, как молодая императрица выезжает на верховую прогулку. Один раз с ней был ваш сын. О сир, какой милый и красивый мальчик! Я очень рада за вас. Вы очень хотели сына, и она — я имею в виду императрицу — выполнила свою обязанность. Вы были правы, — добавила Полина, вздохнув. — Я была замужем три раза, и у меня нет детей. Наверно, это моя вина, — она помолчала. — Я могу сделать для вас все, что вы потребуете. Я хочу сказать — вы должны знать, что я вам до сих пор предана.

Наполеон решил, что об этом не стоит говорить. Что может сделать обычная вдова, какой бы красивой она ни была и как бы она не нравилась людям, для человека, обладавшего всей полнотой власти и от кого зависел мир в Европе? Но что-то дрогнуло в нем.

— Полина, мне бы хотелось взглянуть на ваше лицо, когда начнут снимать маски.

— Да, сир, я буду неподалеку. Я была счастлива снова вас увидеть, я не собиралась заговаривать с вами, и мне не хотелось, чтобы вы на меня сердились.

Когда пришло время снять маски, он увидел ее лицо. Сердце у него замерло: Ла Беллилот была более прекрасна, чем она ему запомнилась.

На следующее утро сильно похолодало. Наполеон не стал сразу одеваться после того, как он проснулся. Он не позвал камердинера, сам надел белые хлопковые панталоны и накинул стеганый халат из канифаса. Снял с головы красный платок, в котором обычно спал; волосы у него сильно поредели и были взлохмачены.

Обычно с утра ему подавали в спальню чай или кофе. После этого он проводил утро в спальне, просматривал книги, которые прибывали к нему в огромном множестве. В то утро он почувствовал прилив сил и решил прогуляться по «парку», как обычно называла это место пресса. Ночью прошел сильный ливень, и земля оставалась влажной. Он осторожно вышел в сад, начинавшийся сразу под окнами спальни, и император увидел, что приближается граф Бертран, держа под рукой почту. Согласно этикету Бертран приблизился к нему и ждал, когда Наполеон позволит ему обратиться к нему.

— Еще почта? — без интереса спросил Наполеон. — Вы нашли там что-то стоящее?

— Нет, Ваше Императорское Величество. Только небольшой пакет из Лондона. Боюсь, что его содержимое вам не очень понравится, но английское правительство не забыло послать вам за него счет. Наверно, если судить по сумме, книги там очень редкие и обложки у них из золота.

Наполеон думал о другом, поэтому так рано вышел в сад и ему была безразлична политика Лондонского Кабинета, который пытался сэкономить каждый пенни. Он не стал даже выражать свое раздражение.

— Дорогой граф, в каком направлении находится Рио-де-Жанейро?

В это утро он был весьма энергичным, чего нельзя было сказать о нем с тех пор, как они высадились на остров и в особенности с тех пор, как они перебрались в Лонгвуд. Маршал даже подумал, что к нему пришли радостные вести. Потом он распрощался с этой мыслью. Все связи с внешним миром Наполеона шли только через руки Бертрана.

Бертран отправился с ним к ровному участку земли с западной части дома и указал через пролом в высоких каменных стенах.

— Вот туда, сир, почти точно на запад. Наполеон поблагодарил его кивком головы и начал смотреть в том направлении. Маршал считал, что император станет задавать ему и другие вопросы, и держался поблизости. Сначала Наполеон молчал. Фигура в белом была очень напряженной. Прошло, наверно, четверть часа, прежде чем Наполеон повернулся к Бертрану.

— Бертран, слишком долго мы ожидаем каких-нибудь известий. Пять месяцев мы сидим, как курицы на яйцах на этой кучке ужасных камней, и иногда мне даже кажется, что моим друзьям все равно, как я тут живу. Никаких вестей, никаких намеков в газетах… Во всяком случае в тех, которые доходят до нас. Да и вина мои любимые нам не шлют.

— Вы правы, сир. Я очень внимательно следил за этим. Сюда доходили различные сорта вин, но ни разу не прибыло то вино, которое мы имеем в виду. Никогда не доставляли вино из Испании или с Балеарских островов.

— Из Испании. Вообще-то оно должно быть из Барселоны, но отправлено из страны через Кадис. Понимаете, Бертран, я не очень хорошо разбираюсь в сортах вин. Для меня вино — это то, что пьют. Я его не беру в рот по глоточку, а потом понимающе киваю головой. Некоторые виды вина мне нравятся, а другие — нет. Как вам известно, я обычно перед тем, как пить, наливаю в бокал немного воды. Для специалистов, для тех, кто отпивает один глоток и может сказать, в каком году вино было разлито по бутылкам, и с какого места был собран виноград, для этих людей моя манера пить вино является смертельным грехом.

Это вино, которое я ожидаю, не отличается вкусом от остальных вин, если даже оно придет из неизвестного уголка Испании или с какого-то острова. Но человек, который его пошлет, считает его лучшим в мире и, если он с помощью вина пошлет мне кое-какую информацию, я соглашусь, что его виноград — лучший.

Пока он говорил, Наполеон заметил бледное лицо в одном из окон небольшого здания, служившего домом для семейства Монтолон. Он взглянул и увидел, графиню Монтолон. Как только она поняла, что он ее заметил, сразу отошла от окна.

— Постоянное любопытство! — возмутился Наполеон. — Бертран, вы понимаете, что я не могу сделать ни шага, чтобы кто-то не начал за мной наблюдать из окна? Если я расхаживаю по комнате, они начинают прислушиваться, припав к вентиляционным отверстиям на чердаке. Кругом — глаза, глаза, глаза!

— Сир, их не в чем особенно винить. Им здесь нечего делать. Они все теснятся в маленьких комнатах, и когда они смотрят, как вы расхаживаете по саду, они позже могут это обсудить друг с другом.

Наполеон был слишком раздражен и никак не мог успокоиться. Он думал про себя. «Она постоянно стоит у окна. Что она ожидает? Что мы снова вернемся к тем фамильярным отношениям, которые у нас сложились во время морского путешествия? Видимо, придется откровенно поговорить с ней».

Он проворчал:

— Кругом караульные и каменные стены! И семафоры, чтобы показывать все мои движения. По-моему этого достаточно, мои люди не должны за мной шпионить! Я думаю, что они без конца перемалывают разную ерунду. Господи, меня нельзя винить в том, что мне все это чертовски надоело!

— Вы правы, сир, но боюсь, что так будет продолжаться, и с этим ничего невозможно сделать.

Пленник возвратился к тем мыслям, которые владели им, когда он смотрел на серое море в направлении Рио.

— Бертран, — тихо сказал император. — Нам следует возвратиться в сад и встать там, где нас никто не услышит. Мне нужно вам кое-что сказать.

Они вернулись в сад и поставили для себя два старых кресла. Сад и место для прогулок были настолько плохо спланированы, что после дождя там долго не высыхали дорожки. Кресла пришлось поставить прямо в лужи, поверхность земли была влажной и мягкой, и металлические ножки глубоко провались в землю. Солнце пыталось пробиться сквозь небольшой просвет в облаках, но не было настоящего тепла, чтобы подсушить землю.

В эту часть сада выходили окна только покоев императора, и некоторое время за ними никто не мог наблюдать. Наполеон начал тихо говорить:

— До того, как я поддался этому безумцу и оптимисту, я имею в виду моего брата Люсьена, который уговорил меня остаться во Франции, я много думал о том, чтобы отправиться на корабле в Америку. Там должны произойти великие события. Если бы я уехал с Жозефом, у меня там могла сложиться новая жизнь. Я принял решение позабыть о войне и тронах и решил стать индустриальным магнатом — миллионером! Клянусь, я бы мог многого добиться в этой сфере. Меня в Париже посещали многие представители этих самых Соединенных Штатов. Среди них были кораблестроители… Люди с длинными подбородками, твердым ртом и холодными серыми глазами. Они говорили одно: настало время создавать новый тип торгового судна. Они повторяли слово «клипер». Новый тип судна должен был быть настолько узким, чтобы оно прорезало волны, и на нем должны были стоять высокие мачты и много парусов. Этими судами не так легко управлять, но они должны перевозить большой груз. Они должны легко обгонять английские суда низкой посадки, отправляться на Восток и возвращаться оттуда в два раза быстрее. У меня не было никаких сомнений, что они произведут революцию в мировой торговле. Мне следовало оставить этих людей во Франции и отдать им под контроль наш флот и торговые суда. Но я был настолько занят тем, что формировал армии, что не стал заниматься проблемами флота и тем самым лишился великого шанса.

Если бы англичане и другие европейские государства оставили меня в покое, когда я убежал с Эльбы, я бы обязательно поддерживал мир. Я хотел сделать из Франции передовую морскую державу и создал бы флот, состоящий из этих фантастических клиперов, о которых говорили американские гости. Я даже решил, что призову некоторых из этих людей к себе на службу. Но Англия, Австрия и Россия решили меня наказать, и мне пришлось собирать армии и сражаться с ними.

Когда я оказался в руках англичан, я всегда помнил о том, что остаюсь императором Франции и являюсь отцом будущего императора. Если они заставят меня отречься, я не должен пытаться и измышлять какие-то способы, как освободиться. Я должен требовать к себе уважения и никогда ничего не предпринимать, чтобы каким-то образом замазать себя грязью в глазах мировой общественности. Никаких побегов в ночной тьме, никаких переодеваний или любых форм подпольной деятельности.