Как это обычно бывает, междоусобные войны, революции, дворцовые перевороты и религиозные беспорядки не только приводили к анархии, но и обостряли классовые противоречия. Широкие народные массы, обремененные налогами и долгами, все больше нищали, в то время как небольшая горстка имущих наживала огромные состояния. Появились мудрецы, как пророки Амос, Иеремия и Неемия, клеймившие эксплуатацию, ростовщичество и жестокость богачей, но, увы, поучения, проповеди и призывы не в состоянии повернуть ход истории. Наглядной иллюстрацией к этим отношениям может послужить упоминавшееся уже письмо израильского крестьянина, найденное в 1960 году в районе палестинского городка Ришон-Лецион. Письмо, по мнению ученых, написано в седьмом веке до нашей эры и состоит из четырнадцати строк текста, вырезанного на обломках кувшина. Текст поврежден и имеет пробелы, но содержание его совершенно ясно. Крестьянин, только что кончивший сбор урожая, пишет своему князю жалобу на сборщика податей, который безо всяких на то оснований забрал у него плащ. Если мы примем во внимание, что израильским беднякам плащ служил также и одеялом, мы поймем жестокость тогдашней налоговой системы. Плащ был, должно быть, единственным имуществом обиженного крестьянина.
      Со временем, однако, даже богатые стали страдать от войн и политических беспорядков. Враждебные племена терзали страну постоянными набегами, а большую дань, которую приходилось платить соседним государствам, покрывали из своего кармана те, у кого оставалось ещё золото и серебро, так как из обнищавших масс не удавалось уже выжать ничего. Кровавый узурпатор Манаим, несмотря на террористические методы правления, чтобы удержаться у власти, вынужден был опереться на Ассирию. Тиглатпаласар третий потребовал за услугу фантастическую мзду - тысячу талантов серебра. Манаим собрал эту сумму, взыскав с каждого богача по пятьдесят сиклей серебра. Так как в каждом таланте было по три тысячи, он уплатил своему покровителю три миллиона сиклей. Это значит, что шестьдесят тысяч человек (три миллиона, деленные на пятьдесят) должны были уплатить большую дань для того, чтобы кровавый узурпатор мог удержаться на престоле.
      В свете этих фактов становятся понятными постоянные дворцовые перевороты и цареубийства в Израиле. В Иудее тоже случались цареубийства и государственные перевороты, но там правила все время лишь одна династия потомков царя Давида, в то время как в Израиле за двести с небольшим лет сменилось девять династий, основанных узурпаторами путем насилия и кровопролития.
      Династические распри между правителями Израиля и Иудеи и борьба жрецов за гегемонию ослабляли оба государства и вредили интересам народа. Правда, бывало, что оба царя жили в мире друг с другом, но это случалось редко, а мирные отношения носили скорее характер политических маневров и отнюдь не были продиктованы соображениями патриотизма. Большей частью же оба государства вели друг с другом опустошительные войны и без колебаний обращались при этом за помощью к своим злейшим исконным врагам.
      Приведем три примера, наглядно иллюстрирующие политическую близорукость правителей обеих стран. Виновник раскола - Иеровоам несомненно состоял на жаловании у египетского фараона. Непосредственным результатом его мятежа было то, что спустя пять лет после смерти Соломона фараон Сусаким первый разорил Ханаан и увез все сокровища Иерусалимского храма. Израильский царь Иоас тоже ограбил Иерусалимский храм и частично разрушил городские стены. Царь Факей заключил союз с Дамаском и, стремясь заставить Иудею примкнуть к антиассирийской коалиции, выступил вместе со своим союзником против царя Ахаза, разорил Иудею и начал осаду Иерусалима. Тогда царь Ахаз пригласил в Ханаан ассирийские войска. Эта самоубийственная политика не могла не привести рано или поздно к гибели обоих государств. В то время как десять израильских племен растворились бесследно в пестром конгломерате народов Месопотамии, для иудеев так называемое вавилонское пленение было не пленом, а простым переселением, часто очень выгодным в материальном отношении. К тому же исторические события приняли очень благоприятный для них оборот. Уже в первый год своего царствования персидский царь Кир разрешил им вернуться на родину. Первая группа репатриантов отправилась в путь весной 537 года до нашей эры, и, следовательно, изгнание продолжалось неполных пятьдесят лет. Но несмотря на столь краткий срок, многие иудеи привыкли к жизни на чужбине и отказались вернуться. Это были люди различных категорий: купцы, земледельцы и ремесленники, которых удерживали на новой родине деловые соображения, а также многие представители поколения, рожденного в Вавилонии, довольно равнодушные к религии отцов. Все они, однако, сохранили живой интерес к своей старой родине и щедро вносили средства на восстановление храма. Живя на чужбине, они сохраняли старые обычаи и обряды. Не подлежит сомнению, что готовность вернуться изъявили прежде всего бедный люд, жрецы и левиты. Это были ревностные почитатели Яхве, представители самой консервативной части приверженцев Моисеевой религии, не испугавшиеся дальнего пути и жизни в разрушенном Иерусалиме. Таким образом, в Иудее произошла исключительно сильная концентрация ортодоксов-яхвистов. Правильно говорят, что иудеи покинули страну нацией, а вернулись религиозной общиной.
      Этим фактом объясняется почти все, что мы узнаём из книг Ездры и Неемии. В них поражает прежде всего колоссальное влияние религии и жрецов в новом иудейском обществе. Это был чистейшей воды теократический режим. Во главе стоял верховный жрец, при нем в качестве совещательного органа существовал совет старейшин, составленный из представителей аристократии. Из этого совета возник впоследствии постоянно действующий орган - синедрион. Однако теократический строй не принес народу демократического равенства. Жрецы допускали финансовые злоупотребления, народные массы подвергались безжалостной эксплуатации.
      Неемия, взявшийся, несмотря на свой преклонный возраст, навести порядок в стране, следующим образом описывает существующие там отношения:
      "И сделался большой ропот в народе и у жен его на братьев своих, иудеев. Были такие, которые говорили: нас, сыновей наших и дочерей наших много; и мы желали бы доставать хлеб и кормиться и жить. Были и такие, которые говорили: поля свои, и виноградники свои, и дома свои мы закладываем, чтобы достать хлеба от голода. Были и такие, которые говорили: мы занимаем серебро на подать царю под залог полей наших и виноградников наших... вот, мы должны отдавать сыновей наших и дочерей наших в рабы, и некоторые из дочерей наших уже находятся в порабощении. Нет никаких средств для выкупа в руках наших; и поля наши и виноградники наши у других. Когда я услышал ропот их и такие слова, я очень рассердился. Сердце мое возмутилось, и я строго выговорил знатнейшим и начальствующим, и сказал им: вы берете лихву с братьев своих... И сказал я: нехорошо вы делаете... Возвратите им ныне же поля их, виноградные и масличные сады их, и дома их, и рост с серебра и хлеба, и вина и масла, за который вы ссудили их... А прежние области начальники, которые были до меня, отягощали народ, и брали с них хлеб и вино, кроме сорока сиклей серебра; даже и слуги их господствовали над народом" (Неемия, глава 5, стихи 1-7, 9, 11, 15). Вместе с эксплуатацией и экономическими злоупотреблениями власть имущих росла деморализация и равнодушие к национальным делам. Мужчины и женщины вступали в брак с представителями соседних, чуждых в расовом отношении народов; дети, рожденные от этих браков, зачастую не знали даже родного языка, на улицах Иерусалима звучала чужеземная речь. В довершение всего многие репатрианты пользовались арамейским языком, который господствовал в Вавилонии. Короче говоря, возникла угроза, что иудеи перестанут существовать как нация.
      Реакция Ездры и Неемии на эти явления была чрезвычайно бурной. Они установили строгие брачные законы. Иудеи, женатые на чужестранках, вынуждены были отправить своих жен и детей или сами покинуть пределы государства. Иудейский историк Иосиф Флавий рассказывает о неком Манассесе, иудее знатного происхождения, который претендовал на пост верховного жреца, но был отвергнут из-за своей жены - чужестранки. Тогда правитель Самарии назначил его главным жрецом храма, построенного на горе Гаризим. Там к нему присоединилось большое количество жрецов и левитов, изгнанных из Иерусалима по тем же причинам.
      Стремление полностью изолироваться от народов-соседей оказало большое влияние на иудейскую религию. Она стала орудием шовинистической политики, оковами, ограждающими немногочисленный иудейский народ от воздействия извне. Вся жизнь до мельчайших деталей быта была регламентирована подробными ритуальными правилами. В субботу никто не имел права отправиться в путь или сорвать колосок хлеба, если был голоден. Грехом считалось даже вытащить вьючного осла, попавшего в яму.
      Еврейские писатели перечисляют тридцать девять действий, которых нельзя было выполнять в субботу. Многие жители, несогласные со строгостями ритуала, покинули Иудею.
      Эта бесплодная религиозная формалистика, близкая к фетишизму, использовалась жрецами для укрепления своей власти над народом. Сама же религия Моисеева становилась из-за этого бездушной, теряла свою этическую глубину.
      К счастью, в Иудее существовало и другое религиозное течение, выразителями которого были пророки.
      Библия содержит книги шестнадцати пророков, самыми значительными из которых являются книги Амоса, Исаии, Иеремии и Иезекииля. Из того, что некоторых из них народная фантазия наделила сверхъестественной способностью творить чудеса, отнюдь не следует, что это легендарные лица. Но вместе с тем не подлежит сомнению, что не все тексты, которые им приписывает Библия, принадлежат им в самом деле. В результате лингвистических изысканий точно установлено, что книги, приписываемые этим пророкам, являются всего лишь антологиями, составленными в лучшем случае из подлинных отрывков их сочинений и из текстов неизвестных авторов, живших в разные эпохи.
      Итак, мы можем сказать, что библейские книги пророков являются общим достоянием иудейского народа и выражают идеи, владевшие им, начиная с восьмого века до нашей эры Пророки не имели ничего общего со странствующими прорицателями, хотя и являлись высшей, завершающей формой многовековой традиции религиозного прорицательства. Они отличались прежде всего тем, что пророчествование не было их профессией и они не зарабатывали на жизнь предсказыванием будущего. Это были мудрецы, учители народа, общественные и политические деятели, выразители религиозной концепции, основанной на принципе индивидуальной моральной ответственности человека перед богом. Исаия был зажиточным земледельцем, Амос - скотоводом, Иеремия - потомком аристократического жреческого рода, а Иезекииль - жрецом в Иерусалимском храме. Все они были убеждены, что Яхве возложил на них важную религиозную и социальную миссию. На первый план эти пророки выдвигали этическое содержание иудейской религии. Пророк Амос, например, прямо заявлял, что его не интересуют вопросы ритуала и церемониала в культе Яхве, так как важно лишь одно: чтобы люди были справедливы и держали бога в сердце своем. Михей выразил эту мысль ещё проще, говоря, что Яхве требует от человека прежде всего доброты, справедливости и милосердия. Исаия, наконец, сделал Яхве богом всего человечества, придав ему универсальные черты. Согласно его учению, иудеи по-прежнему оставались избранным народом, но избранным лишь для того, чтобы принести всему человечеству благую весть и сделать, таким образом, возможным спасение мира. Эта мессианская идея была совершенно новой и имела впоследствии плодотворное влияние на идеологию первых христианских общин. Любопытно, что в углубленной монотеистской идее, которая сквозит в сочинениях пророков, некоторые ученые усматривают влияние периода вавилонского пленения. Иудеи, должно быть, относились сочувственно к персидским последователям Заратуштры, который учил, что в мире действуют две враждебные друг другу силы: бог света Ормузд и бог зла Ариман. Культ Ормузда имеет, несомненно, много общего с яхвизмом. Персы, как и иудеи, не признавали культовых статуй, что снискало им расположение яхвистских иконоборцев. Основные христианские дуалистские концепции - бога и дьявола, неба и земли, света и тьмы - восходят к персидской эпохе:
      иудеи заимствовали их в период персидского владычества и в свою очередь передали раннему христианству. Итак, идеи пророков были вполне революционными. Религия в их учениях перестала быть общественным институтом и превратилась в личное дело каждого человека. Они утверждали, что Яхве ценит не внешние формы культа и ритуала, а нравственную чистоту, честность, доброту и справедливость. Аристотель писал, что показалось бы странным, если бы кто-нибудь заявил, что любит бога. А некоторые пророки учили именно любви к богу и этой идеей положили начало новой эры в религиозной жизни народов. Логическим итогом этих нравственных принципов была резкая критика социальных отношений Израиля и Иудеи. Пророки клеймили сограждан за вероотступничество, падение нравов, продажность. Они бичевали царей за их преступления и распутство, а всему народу пророчили нищету и страдания, если он не вернется на путь истинный. Как мы уже неоднократно подчеркивали, причин для критики было предостаточно. В то время как богатые жили в роскоши, народные массы все больше нищали. Цари загоняли население на принудительные работы на строительстве храмов, дворцов и крепостей, а сами жили в великолепных дворцах с множеством слуг и наложниц. Рабство существовало в Ханаане испокон веков, но долговое рабство получило широкое распространение лишь в эпоху царей и после возвращения из вавилонского пленения. Военные расходы всей своей тяжестью ложились на земледельцев и скотоводов и в конце концов разоряли их. Эксплуатация и произвол богачей, налоги и долги усиливали нищету трудовых масс и увеличивали богатство власть имущих. Пророк Исаия восклицал в отчаянии: "Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле" (Исаия, глава 5, стих 8).
      Пророки были также дальновидными политиками. Исаия, например, отговаривал царя Ахаза обращаться за помощью к ассирийцам против сирийско-израильского союза. Иеремия, рискуя жизнью, гневно клеймил политических фанатиков, которые, надеясь на помощь Египта, подстрекали Иудею против халдеев. Даже когда Навуходоносор уже осаждал Иерусалим, Иеремия призывал к капитуляции. Вскоре события доказали, насколько правильной и разумной была его позиция.
      Эти духовные вожди, наставники, вдохновенные пророки и крупные поэты воплощали в себе лучшие черты иудейского народа. Их нравственные принципы, религиозные идеи и призывы к социальной справедливости наложили неизгладимый отпечаток на европейскую культуру двух следующих тысячелетий.
      Библейская история Израиля и Иудеи сводится к перечислению царей и оценке их правления с точки зрения яхвизма. В большинстве случаев мы так и не узнаем, что склоняло царей к тем или иным поступкам, каковы были политические и психологические причины войн, договоров о дружбе и разных дипломатических мероприятий. Библия сообщает только, когда правил тот или иной царь. Словом, библейская история представляет собой, в сущности, лаконичный перечень фактов, вне всякой причинной связи.
      К счастью, история Израиля и Иудеи была связана с историей великих держав древности - Месопотамии и Египта. В Вавилонии, Ассирии, нововавилонском царстве халдеев и в Египте сохранились колоссальные архивы, а также надписи на надгробиях, в храмах и на скалах. В текстах, касающихся истории этих государств, содержится множество замечаний, проливающих сенсационный свет на события в Израиле и Иудее.
      Благодаря этим открытиям удалось не только выяснить причинные связи многих библейских сведений, но и установить, что эти сведения, как правило, достоверны. Более того, удалось даже вычислить приблизительные годы правления израильских и иудейских царей и уточнить важнейшие даты в истории обоих государств. Приведем один пример такого уточнения. В Библии сказано, что Кир в первый же год после завоевания Вавилонии разрешил иудеям вернуться в Иерусалим. Благодаря вычислениям, произведенным на основании персидских документов, мы знаем, что это произошло в конце 539 года до нашей эры. А так как переселенцы готовились несколько месяцев, то первая группа репатриантов отправилась в путь не раньше весны 537 года до нашей эры Бессмысленным было бы в нашем изложении строго придерживаться туманного и крайне лаконичного библейского текста, не используя богатейшего материала, предоставленного нам археологией. Поэтому глава, посвященная Израилю и Иудее, является компиляцией, составленной из различных исторических источников. Изложение, основанное прежде всего на Третьей и Четвертой книгах царств, дополнено сведениями, почерпнутыми из книг Ездры и Неемии, из пророчеств Исаии, Иеремии и Иезекииля, а также из документов, сохранившихся в Месопотамии и Египте. Археологические открытия, сделанные в Египте и Месопотамии, удивительным образом подтверждают точность и достоверность названных ранее библейских текстов. Этих открытий такое множество, что все их перечислить невозможно. Ограничимся лишь несколькими, самыми важными и интересными.
      В Библии сказано, что спустя пять лет после раскола фараон Сусаким вторгся в Иудею и ограбил Иерусалимский храм. И вот в храме в городе Карнаке обнаружен барельеф с изображением этого похода. Мы видим там египетского бога Амона, ведущего на веревке сто пятьдесят шесть иудейских пленников. Каждый пленник олицетворяет собой один из городов, захваченных и разграбленных фараоном. Из списка городов мы узнаем любопытную деталь, которую Библия обходит молчанием: оказывается, Сусаким в военном пылу не пощадил даже своего протеже, царя Иеровоама, и разорил также территорию вновь образованного израильского царства.
      Крупнейший царь израильский Амврий подчинил себе моавитское царство и в течение сорока лет взимал со своего вассала огромную дань - сто тысяч баранов в год.
      В царствование Иорама Меса, царь моавитский, взбунтовался и отказался платить дань. Тогда Иорам в союзе с Едомом и Иудеей двинулся против Моава. Библия сообщает, что их объединенные войска победили Месу и опустошили его страну. В свете этого несколько странной казалась библейская фраза о том, что победителя "отступили от него, и возвратились в свою землю" (четвёртая книга Царств, глава 3, стих 27). Эту загадочную фразу объяснила археология. В 1868 году немецкий миссионер Ф. А. Клейн нашел к востоку от Мертвого моря огромную глыбу голубого базальта с надписью на моавитском языке. Клейн предложил арабам за этот ценнейший памятник сорок долларов. Но, прежде чем сделка состоялась, об этом проведало французское правительство и предложило тысячу пятьсот долларов. Тогда арабы пришли к заключению, что базальтовый камень обладает какими-то магическими свойствами. Они жгли под ним огонь и поливали водой до тех пор, пока не раскололи его на мелкие куски, которые стали продавать как талисманы. Лишь ценой огромных усилий и за большие деньги удалось французским археологам выкупить обломки и собрать камень заново. В настоящее время он хранится в Лувре.
      Из надписи на камне следует, что вначале Меса действительно терпел поражения и, запершись в крепости Кир-Гасероф, принес своего маленького сына в жертву богу Кемосу, чтобы расположить его к себе. В следующих строках сообщается с ликованием, что Меса разгромил захватчиков и "Израиль погиб навсегда".
      Итак, как мы видим, обе стороны хвастались победой. Но поскольку Иораму не удалось окончательно покорить Моав и он, как признает Библия, "возвратился в свою землю", то можно заключить, что война была жестокой, но окончательную победу так и не удалось одержать никому. Но все же Меса действительно освободил свою страну от многолетнего ига.
      В Библии рассказывается об инциденте, который долгое время оставался совершенно непонятным. Царь Ахав наголову разбил царя Дамаска Венадада второго и взял его в плен. Но, вопреки тогдашним обычаям, не убил его и не разрушил его столицу. Напротив, Ахав обошелся с Венададом очень гуманно, посадил его на свою колесницу, назвал братом и даже заключил с ним союз и отпустил на свободу.
      Можно было лишь догадываться, что за этим несвойственным Ахаву и вообще той эпохе великодушием кроется какая-то тайна. Загадка разрешилась после открытия надписи ассирийского царя Салманассара третьего (859-825 годы до нашей эры). Салманассар сообщает, что одержал победу над коалицией двенадцати царей, среди которых были Венадад и Ахав. Уничтожив двадцать пять тысяч неприятелей, он осадил Дамаск, но, очевидно, не сумел занять город, так как вернулся в Ниневию и в течение пяти лет не предпринимал новых походов. Из текста надписи можно заключить, что исход войны так и остался нерешенным. Дамаск сумел защититься, а Ахав вернулся к себе сильно пострадавшим, но непобежденным. В свете этих вновь открытых фактов становится ясным библейский рассказ. Ахав, конечно, сознавал все возрастающее могущество Ассирии и не был заинтересован в чрезмерном ослаблении Сирии, расположенной на пути из Ассирии в Израиль. Как дальновидный государственный деятель, он выбрал единственную разумную политику:
      союз с побежденным неприятелем. Правда, союз этот оказался непрочным. Стоило ассирийцам убраться восвояси, как сразу же с новой силой вспыхнула старая вражда между Сирией и Израилем, и Ахав погиб в одном из многочисленных сражений. Самый большой интерес в научном мире вызвал так называемый "черный обелиск", найденный в 1846 году английским археологом Лайярдом среди развалин ассирийского города на холме Тель Нимруд. Четырехгранный столб из черного базальта покрыт со всех сторон барельефами и клинописными текстами. На одной стороне изображен царь Салманассар третий со своей свитой. Хоровод рабов подносит ему ценные дары:
      слоновую кость, ткани, кувшины и корзины, а в другом месте приводят на поводках животных: слонов, верблюдов, антилоп, обезьян, быков и легендарного единорога. На другом барельефе снова изображен Салманассар. Он стоит, гордо выпрямившись, а какой-то вельможа в роскошно расшитом плаще бьет ему челом. Только несколько лет спустя англичанин Роулинсон сумел расшифровать надпись. И тогда оказалось, что бьющая челом фигура - это израильский царь Ииуй, убивший Ахава и Иезавель. Надпись под барельефом гласит: "Дань царя Ииуя из Беф-Умврия (то есть из царского рода Амврия): серебро, золото, золотая чаша, золотые блюда, золотые бокалы, золотые ведра, олово, скипетр для царя и полученное от него бальзамовое дерево". Из другого текста следует, что Ииуй принес эту дань на восемнадцатом году царствования Салманассара, то есть около 842 года до нашей эры
      Библия обходит молчанием тот факт, что Ииуй был вассалом ассирийского царя. Ассирийская же надпись объясняет, почему царь Дамаска вторгся в пределы Израиля и разрушил его города. Это была месть за то, что Ииуй изменил антиассирийскому союзу, заключенному с Сирией, и, когда вспыхнула новая война с Салманассаром, сдался без боя Ассирии, уплатив огромную дань золотом и серебром. Эта трусливая политика имела роковые последствия. После долгих и ожесточенных боев с Дамаском Израиль в царствование Иоахаза потерпел полное поражение, а его мощная армия была в принудительном порядке сокращена до пятидесяти конников, десяти боевых колесниц и десяти тысяч пехоты.
      "Черный обелиск" показал нам, насколько близорукой и пагубной была политика израильских узурпаторов. Сирия, брошенная своим союзником на произвол судьбы, вынуждена была в одиночку бороться с могучей Ассирией и потерпела поражение. Израиль, ослабленный войнами со своим естественным союзником, был в конце концов завоеван Саргоном вторым. Самария была разрушена, а десять племен израильских угнаны в Месопотамию, где они бесследно пропали. Саргон назван в Библии только однажды, в связи с восстановлением города Азота. Завоеватель же Самарии выступает там анонимно, как "царь ассирийский". Трудно было предполагать, что речь идет о Саргоне, тем более что тремя строками выше упоминается царь Салманассар.
      Только надпись, обнаруженная на стене царского дворца в Хорсабаде, разрешила все сомнения. Оказалось, что Салманассар начал осаду Самарии, но год спустя умер. Город удалось занять лишь его преемнику - Саргону, осаждавшему его ещё два года. Итак, всего осада длилась три года, и Самария пала в 721 году до нашей эры В обнаруженной археологами надписи Саргон сообщает:
      "Я осаждал и покорил Самарию и увел как военную добычу двадцать семь тысяч двести девяносто жителей. Я образовал из них царский корпус, состоящий из пятидесяти боевых колесниц... город я отстроил и сделал его более прекрасным, чем прежде. Заселил его людьми из покоренных мною стран. Поставил над ними губернатора и обязал платить такую же дань, какую платят все другие подданные Ассирии". В Библии трижды отмечается роскошь, которой отличался царский дворец в Самарии. В Третьей книге царств (глава 22, стих 39) сказано, что Ахав построил дом из слоновой кости. Амос (глава 3, стих. 15) пророчествует: "И поражу дом зимний вместе с домом летним, и исчезнут домы с украшениями из слоновой кости, и не станет многих домов, говорит господь". И наконец, в сорок четвертом псалме, относительно которого ученые предполагают, что он был написан как свадебный гимн в честь Ахава и Иезавели, упоминаются "чертоги слоновой кости". Естественно, что эти фантастические сообщения считались просто одним из многочисленных примеров богатой фантазии, столь типичной для народов Востока. И лишь археологические раскопки на развалинах Самарии доказали, что это не совсем вымысел. В 1931-1935 годах группа английских и американских археологов провела там тщательные раскопки. Под развалинами был обнаружен фундамент крепостных стен, башни и цистерны для хранения дождевой воды. Но главной находкой был дворец Ахава и Иезавели. Он стоял на западном краю горного хребта, откуда открывался вид на Средиземное море. На дворе были обнаружены выложенные камнем берега и дно упомянутого в Библии пруда, в котором вымыли окровавленную колесницу Ахава. Когда археологи стали просеивать обломки, их охватило изумление: среди кирпича, камней и пепла валялись тысячи обломков плиток из слоновой кости. Они были покрыты барельефами, изображающими лотосы, лилии, папирусы, пальмы, львов, быков, серн, сфинксов и финикийских богов. Дворец, конечно, не был построен из слоновой кости, но его стены и мебель были украшены столь грандиозным количеством этих плиток, что действительно могло показаться, будто он весь построен из слоновой кости.
      А теперь оставим Израиль и перенесемся в Иудею. Сразу, в самом начале, мы сталкиваемся с интригующей загадкой, касающейся мудрого и несчастного царя Азарии. В Четвертой книге царств (глава 15, стих 5) мы читаем:
      "И поразил господь царя, и был он прокаженным до дня смерти своей, и жил в отдельном доме".
      Библеисты и археологи предполагали, что Азария жил в подземелье своего дворца, в то время как от его имени правили по очереди его сын Иофам и внук Ахаз. Правда, согласно библейскому праву, прокаженным не разрешалось оставаться в Иерусалиме, но для царя могло быть сделано исключение. Однако это предположение было опровергнуто, когда в местности Рама обнаружили развалины какой-то крепости, о которой не упоминает ни один исторический источник. Она была окружена стеной почти трехметровой толщины, а ворота, насколько можно судить по сохранившимся следам, были отлиты из меди или бронзы. На обширном дворе стояло три строения. В одном из них была сзади потайная дверь, позволяющая незаметно покинуть крепость. Кто и зачем построил крепость так близко от столицы? Все говорит за то, что её построил для себя Азария. Среди развалин найдено огромное количество статуэток Астарты, а именно царя Азарию пророки обвиняли в культе финикийской богини. Кроме того, на одном из черепков изображена фигура сидящего бородатого мужчины. А поскольку сидящими изображали только богов и царей, не подлежит сомнению, что крепость была царской резиденцией. Теперь понятно, почему Библия называет местопребывание Азарии "отдельным домом", "свободным домом" или "домом свободы". Несчастный царь не пребывал в заточении, как другие прокаженные, и пользовался относительной свободой в своем уединенном дворце, откуда благодаря близости к столице он мог следить за делами государства.
      После упадка Самарии Иудея осознала опасность, угрожающую ей со стороны Ассирии. Царь Езекия лихорадочно укреплял стены Иерусалима и собирал оружие в арсенале. Он позаботился также о постоянном водоснабжении города. Старый канал иевусеев, по которому проникли в город войска Давида, пришел в негодность и был, по всей вероятности, засыпан, так как представлял опасность для города. Библия сообщает, что Езекия велел пробить в скале новый канал, по которому вода из источника поступала прямо в Иерусалим, где её собирали в цистерну. Как это часто бывает, канал Езекии был обнаружен совершенно случайно. В 1800 году группа арабских мальчиков играла над прудом Силоэ. Один из них свалился в воду и, плывя к противоположному берегу, обнаружил в скале узкий проход. Это был канал в полкилометра длиной, который вел кружным путем через известковую скалу к западной части города. Сначала казалось странным, что, несмотря на спешку, не прокладывали канал напрямик, что позволило бы сократить его почти на двести метров. Однако после тщательного изучения топографии местности оказалось, что нужно было обойти выдолбленные в скале гробницы Давида и Соломона. Только в 1880 году удалось получить неопровержимое доказательство, что это был в самом деле канал Езекии. Несколько молодых немецких архитекторов отправились исследовать канал. Продвигаясь по колено в иле и воде, они с трудом добрались до середины. Вдруг один из них поскользнулся и, падая в воду, заметил на стене какую-то таинственную надпись. Узнав об открытии, в Иерусалим прибыл английский востоковед Арчибальд Сейс, чтобы снять копию с надписи. Работа была чрезвычайно тяжелой. Сейс просиживал целые часы в грязи и воде и со свечой в руке копировал букву за буквой. Но надпись стоила этих усилий: она оказалась необыкновенно интересной. Текст содержал драматический рассказ о том, как рабочие долбили скалу с двух сторон и, приблизившись друг к другу на расстояние трех локтей, услышали голоса друг друга. Когда они наконец проложили тоннель и вода впервые потекла из источника в город, их ликованию не было конца. Еврейский язык, на котором сделана надпись, бесспорно принадлежит к эпохе Езекии.