В разговор вступила молоденькая продавщица:
      - Я все видела. Никто тебя, Елизавета Ивановна, не толкал. Парень отпустил бутылку, ты и полетела об стенку, я думала, ты ее прошибешь. А он со злости махнул рукой, рюкзак схватил - и в дверь. Мы выбежали, народ идет, а его нет. Словно испарился. Правда ведь? - Она закрутила головой, ища поддержки у подруг.
      - Вспомните, как он выглядел, - попросил Максимов Зворыкину.
      - Я его нахальные глаза вовек не забуду. Сразу видно, бандюга с большой дороги. А тоже мне, одет прилично, и не подумаешь, в кожаной куртке.
      - Вот и неправда! - опять вмешалась молоденькая продавщица. Симпатичный такой, с васильковыми глазами. И в куртке с "молниями", это уж верно. И еще шарф зеленый.
      Сазонов с Максимовым переглянулись. Опять кожаная куртка. Преступник никуда не уехал, бродит по городу.
      - На осколках бутылки я обнаружил три четких следа пальцев, годных для идентификации. - Платов поднял вверх и показал Михаилу Ивановичу на просвет два осколка. - Следы оставлены не Зворыкиной.
      - Деньги у вас? - Максимов повернулся к примолкшей было кассирше.
      Елизавета Ивановна заспешила в свою кабину и выдвинула ящик кассового аппарата. Вооружившись пинцетом, Платов осторожно извлек из ячейки шесть пятерок и разложил на листе оберточной бумаги, взятой с прилавка. Внимательные глаза эксперта на четырех из них отметили необычное потемнение, пятая с угла чуть заметно обгорела. Номер ее значился в списке разыскиваемых денег.
      * * *
      На следующее утро Михаил Иванович снова приехал в монтажное управление. В вестибюле висел некролог с крупной фотографией улыбающегося старика. Тихов умер. С тягостным чувством за эту нелепую смерть Максимов поднялся на этаж в отведенный кабинет.
      В дверь робко постучали, и в кабинет вошел здоровенный неуклюжий парень в испачканной рубашке с короткими рукавами. Следователь узнал слесаря мастерской Кондратова.
      - Я не все вам сказал вчера, - вдруг выпалил он с порога. - Увидел, как плакат вывешивают, - в душе словно перевернулось... Нельзя такого прощать...
      - Хотите дополнить? - Максимов кивнул на стул.
      - Догадку имею, товарищ следователь. А там уж сами смотрите, что к чему. Скажу, но с условием... дотошно разобраться. Боюсь оговорить. Совесть доймет, коли от фонаря ляпну. Окажется виноватый - так ему и надо. - Кондратов сел и перешел на шепот: - Хочу поделиться насчет Якова Захарова, есть у нас такой любитель выпить. В день получки, - слесарь бросил опасливый взгляд на дверь, - двадцать третьего, Яшка долго торчал у конторы, все бульдозер ремонтировал. Мы по заявкам работаем. Техника отказала - вечером черкани в журнал у диспетчера - утром тебе чин чинарем в лучшем виде исправят. А он прибегает после обеда часа в два или три без заявки - пускач барахлит. Я не посчитался, конечно, заменил ему, на сдельной все ж. Смотрю, принял работу и ходит покуривает, не торопится. Мне, в общем, до лампочки следить, уехал он или нет. Только слышу, начальник колонны на него орет, когда, мол, прохлаждаться кончишь? Бульдозер нужен, на объекте люди стоят!
      - Не понимаю, Кондратов, какое отношение имеет ремонт бульдозера Захаровым к нападению на кассу?
      - Самое прямое. Я не досказал. К вечеру сидим на лавочке, курим. Вижу, к нему мужик подходит, но не дошел, а так с бочка на него посмотрел и перемигнулся. Яшка головой повертел, будто подбородок о воротник почесал, и глазами показывает в сторону входа. Тот в ответ кивнул и прямиком в контору на второй этаж, где касса.
      - Вы не ошибаетесь?
      - Не-е. В аккурат курить кончил, за ним пошел. При мне по лестнице подымался. Не иначе, на "Москвиче" приехал, на пальце ключи от зажигания крутил.
      - Как выглядел мужчина? Узнаете при встрече?
      Кондратов горестно вздохнул.
      - Не разглядел. Помню, что при портфеле.
      - Захаров когда ушел с работы?
      Слесарь задумался.
      - Поздно. Солнце садилось, а он все возле бульдозера крутился. Тогда мне и невдомек. На следующий день, уже после кражи, Яшка от работы опять отлынил и по двору шастал. Все спрашивал: нашла милиция или нет? Известное дело, на воре шапка горит.
      Кондратов замолчал, полез в карман за сигаретами, но, спохватившись, вопросительно посмотрел на следователя.
      - Курите. - Максимов пододвинул пепельницу. - Не припомните, во что одевается Захаров?
      - Что у него, ханыги, может быть. Один костюм серый затрепанный. Ну, правда, не так давно куртку кожаную купил. Зарабатывает он все же прилично.
      - Шарф зеленый у него есть?
      - Не знаю. Он вроде бы их презирает. А вот рубашка зеленая имеется. Я, товарищ майор, откровенно скажу, если б не выпивал, может, и не позарился бы.
      Когда Кондратов ушел, Максимов возбужденно прошелся по кабинету. "Неужели удалось выйти на одного из преступников? - Раскрыв папку, следователь извлек из нее протокол допроса. - Так... "Захаров Яков Сергеевич... русский... не судим".
      Следователь пробегал строку за строкой.
      "...Двадцать третьего ремонтировался... барахлило пусковое устройство... ушел в половине шестого..." Кондратов назвал другое время. Кто же из них врет? "Посторонних никого не видел..." Опять расхождение. Где же был после работы? Проверить можно? "...Поехал на пляж купаться..." Видимо, один? Так и есть. Обставлено неплохо, все продумал, "...ночевал в общежитии..."
      Максимов тут же связался с управлением внутренних дел. Узнав его, Сошников обрадовался:
      - Михаил Иванович, откуда?
      - С Заозерной. Чем ты занимаешься?
      - Заканчиваю проверку грузчиков.
      - Володя, у меня к тебе просьба. Запиши данные: Захаров Яков Сергеевич... Проверь его по дактилоскопическим учетам и пригласи ко мне Зворыкину, кассира из магазина. Я буду через полтора часа. Кстати, позвони Сазонову в райотдел и попроси его установить, где находились Захаров и Кондратов в ночь в двадцать третьего на двадцать четвертое августа.
      - Будет сделано, - заверил Сошников следователя.
      Максимов вызвал начальника третьей колонны Бызина, в которой Захаров работал бульдозеристом.
      Бызин Андрей Григорьевич оказался кряжистым неулыбчивым человеком со следами давнего порохового ожога на подбородке. Из-под рабочей куртки на пиджаке выглядывала орденская планка. Расположившись перед следователем, начальник колонны закинул ногу на ногу, схватив колено узловатыми пальцами.
      - Что вы можете сказать о Захарове? - спросил его Михаил Иванович.
      - Парень старательный, у нас работает три года. После школы рабочей молодежи поступил в вечерний техникум. Единственный недостаток, пожалуй, близко ни с кем не сходится, замкнутый.
      - Вспомните, чем он занимался днем двадцать третьего?
      - На ремонте стоял. Сначала пусковой движок менял, потом уплотнительные манжеты с шайбами на четырех катках.
      - Андрей Григорьевич, он не мог вас обмануть? Может, решил на объект не ездить и любыми путями остаться будто для ремонта?
      - Нет, товарищ майор. - Бызин усмехнулся. - Меня не проведешь. Я хоть и накричал на него, что долго на ремонте болтается, а потом пожалел. Не прав-то я был. Месяц назад не дал ему встать на плановое техническое обслуживание. Тогда в колонне из четырех бульдозеристов трое заболели. В день зарплаты Захаров ушел домой как обычно, может, на полчаса позже других. А вот на следующий, двадцать четвертого, часов до семи работал. Но это уж я его заставил. Сказал, пока он вам показаний не даст и бульдозер не отремонтирует, в отпуск не отпущу.
      - В какой отпуск? - насторожился Максимов.
      - За счет отгулов на пять суток. Яков мне сказал, что у вас был, а насчет бульдозера слово сдержал. Все ушли, он же из-под него не вылез, пока катки на место не поставил.
      Неожиданная новость Михаила Ивановича озадачила. Что это? Неуклюжая попытка отсрочить розыск на пять суток?
      - Для чего ему отпуск, вы не спрашивали?
      - Как же, в заявлении написал, хочет съездить к матери перед занятиями. Потом, сказал, запряжешься и не выбраться.
      - Хорошо. Где Захаров мог находиться в ту ночь? Не знаете?
      - Затрудняюсь ответить. Прописан-то он в общежитии. Может, был у своей девчонки? Знаю, года два встречаются. Несколько раз ее во Дворце культуры видел.
      Андрей Григорьевич недовольно нахмурился.
      - Я не без понятия. Чую, куда вы клоните. Можете, конечно, все, что угодно, думать про Захарова. Но я уверен, не сделает этого Яшка.
      С фотографией Захарова, взятой в отделе кадров, Максимов, как и обещал, вернулся к себе. Зворыкина уже ждала.
      Максимов хотел провести опознание Захарова и выяснить, не является ли бульдозерист и лицо, сбывшее деньги в магазине, одним и тем же человеком. Наклеив в протокол снимки, на одном из которых был изображен бульдозерист, он вызвал Елизавету Ивановну. Кассирше оказалось достаточно мимолетного взгляда.
      - Вот он! - раздался ее торжествующий голос. - Вот он, мерзавец! Зворыкина с силой ткнула пальцем в фотографию Захарова, как бы вымещая ему за все пережитое.
      Сошников выполнил поручение следователя. Скинув куртку, он пристроился на уголок к столу и восхищенно посмотрел на Михаила Ивановича.
      - Как ты вышел на Захарова?
      - Методом личного сыска, - пошутил Максимов, используя любимое выражение инспектора. - Оказалось, он несколько лет назад был осужден Старицким районным народным судом за грабеж. И всего три года как освобожден по отбытии срока наказания. И пальчики на осколках бутылки оказались его.
      Идентификации Захарова по пальцевым отпечаткам Максимов не удивился. Просто Сошников еще не знал об опознании его Зворыкиной. Новостью была прежняя судимость. На допросе Захаров сказал, что к уголовной ответственности не привлекался.
      "И какой интерес ее скрывать? Все равно шила в мешке не утаишь. Максимов размышлял, оглаживая кончиками пальцев уголки рта. - Сбыт Захаровым похищенных денег при одновременной работе в монтажном управлении свидетельствует против него. Нападение на кассу не обошлось без человека, знающего о переносе места выдачи денег и наличии в кассе большого остатка. Им мог быть Захаров, слонявшийся вокруг бульдозера в ожидании, пока разойдутся рабочие. И все же... Почему начальник колонны, да и другие считают его честным парнем? Не может быть, чтоб все они ошибались..."
      Размышления следователя прервал телефонный звонок.
      - Михаил Иванович, - узнал он Платова, - получи информацию из первых рук. Локальные потемнения на сбытых Захаровым купюрах образовались от внедрения в бумагу частиц обгоревшей краски с дверцы сейфа. Заключение можешь забрать.
      Положив трубку, следователь обратился к Сошникову:
      - Ты установил связи Захарова?
      - Разумеется. В Старицком районе, в деревне Вязичи, живут мать с отчимом. Отчим бригадир, недавно награжден медалью "За трудовую доблесть". Приятелей Захаров не имеет. Дружит с девчонкой. О ней пока ничего не известно.
      - Хорошо. Что дала отработка версии по календарному листку?
      - Заочно познакомился со всеми грузчиками бригады Микалуты. Четких выводов пока нет.
      - Предложения будут?
      - Завтра во второй половине.
      - Стало быть, в четырнадцать я к твоим услугам.
      Набросав служебную записку с текстом свежей информации, Максимов отнес ее в дежурную часть УВД и вновь уехал на Заозерную. Расставшись, они не предполагали, что встреча, назначенная на 14 часов следующего дня, произойдет значительно раньше.
      Поздно вечером, когда Владимир, зевая, терпеливо высиживал перед телевизором, ожидая спортивные новости, раздалась мелодичная музыка дверного звонка. А через несколько минут он уже мчался на противоположный конец города в ведомственную заводскую гостиницу, где был обнаружен неизвестный с Южного Урала. Растерявшись от внимания к его персоне со стороны милиции, он предъявил Сошникову свои документы. Задержанный оказался снабженцем одного из предприятий из-под Челябинска, командированным для приобретения техоснастки.
      - Вы приезжали двадцать третьего августа в монтажное управление?
      - Был. Мне сказали, что оборудование, которое я ищу, находится на их складах, но не застал управляющего.
      Алиби было очевидным. Соседи по комнате и дежурная по этажу подтвердили, что представитель челябинского завода в ночь с 23 на 24 августа находился в гостинице и покинул ее только утром.
      * * *
      Ночь. Капитан Мажурин еще раз пробежал внесенную запись и отодвинул от себя книгу регистрации происшествий. В хрупкой тишине раздавались редкие всплески атмосферных разрядов, приглушенных приемными контурами радиостанций на крышке пульта, ломаным кольцом обогнувшим рабочее место капитана. Внезапно слух Мажурина уловил щелчок включившегося селектора. Капитан насторожился, потянулся за карандашом, глаза привычно зафиксировали время - 1 час 26 минут.
      - Товарищи дежурные! - Капитан узнал голос ответственного дежурного областного управления внутренних дел Воронова. - Примите телефонограмму. Воронов сделал паузу. - ...Прошу принять меры к розыску и задержанию опасного преступника. Сегодня, двадцать седьмого августа, в час пятнадцать минут в Старицком районе совершено разбойное нападение на кассу колхоза "Пролетарский луч". Женщина-сторож тяжело ранена. Преступник скрылся на автомобиле "Жигули" красного цвета, номер неизвестен. Может появиться на территории Збутовского, Перовского, Щербинского, Дальнелесского и других районов, а также на дорогах, обслуживаемых первым дивизионом дорожного надзора. Необходимо пресечь попытки выезда преступника в сопредельные области. В положительном случае сообщите мне. Находитесь на связи.
      Мажурин еще дописывал в журнал необходимые атрибуты - подписал... передал... принял, а в голове уже возникал план перекрытия дорог дивизиона. Капитан хорошо представлял себе пути движения и расположение постов, на которые ляжет основная задача по задержанию объявленного в розыск автомобиля.
      Мажурин почти осязал лихорадочное движение преступника, представляя варианты его возможных направлений. "Из "Пролетарского луча" всего три дороги. Одна в райцентр... туда не поедет. Райотдельцы подняты по тревоге, да и от колхоза, где напакостил, рукой подать... Вторая в Збутовский район через мост... Возле него он будет через двадцать пять - тридцать минут, не раньше. Збутовцы по дислокации в том месте успеют выставить заслон... Значит, тоже отпадает. Остается третья - по шоссе... к постам первого дивизиона. Оно не освещено и создает иллюзию безопасности. Судя по времени, преступник, минуя Горелый лес, окажется на развилке в Ефремовке. Куда он повернет? Направо, к пятому пикету, в сторону города? Вряд ли, испугается. Слишком велик риск. Там инспектор Шленцев... У него не проскочит, ему есть чем перегородить дорогу. Рядом заправочная станция с вечным хвостом из МАЗов со строительного комбината... Остается налево к шестому пикету в Корсакове. К Дерюгину. До него от поворота тридцать четыре километра. Ему сложнее. Ночью проходящих машин мало... придется применять спецсредства. Больше ничего не остается. Если же проскочит через рогатки шестого, его перехватят на седьмом пикете... - Мажурин скользнул пальцем по ведомости суточного наряда сотрудников. - Звягин и Гончар... На пути к ним вдоль всей трассы глубокие кюветы, местами заболоченные. Есть, правда, несколько перекрестков, но от них дорога к сотрудникам Дальнелесского и Щербининского отделов милиции. Эти тоже не спят. Ну что ж, посмотрим, кто кого!"
      Неотвратимая развязка приближалась. Мажурин поднял микрофон радиостанции, перекинул тумблер на "передачу".
      - Товарищи, внимание! Всем, всем, всем работающим с "Кленом"!
      Повторяя свой позывной, он мысленно представил, как напряженно слушают подчиненные ему передвижные и стационарные посты дивизиона, настроившись на его канал связи. Глухим голосом, тайны дикции, несмотря на все старания, так и остались им непостигнутыми, Мажурин повторил телефонограмму, переданную "Сосной", а затем добавил:
      - Пятому, шестому и седьмому пикетам немедленно перекрыть трассы грузовыми автомобилями, приняв меры к обеспечению безопасности граждан. Прекратить всякое движение, отводя прибывающий транспорт за пределы дороги. Передвижным постам усилить наблюдение, быть готовыми к преследованию. О принятии сообщения доложите в порядке очередности. Передача закончена, перехожу на прием.
      Старшину Виктора Завражного и сержанта Юрия Якимова, управлявшего патрульной "Волгой", информация "Клена" застала в селе Покровском, на центральной площади. Ребята переглянулись, поняв друг друга с одного взгляда.
      - Юра, жми к шоссе.
      - Думаешь, опередим?
      - Надо успеть, - проговорил Завражнов. Он держал в руке трубку радиостанции, ожидая своей очереди для ответа. - Мы можем отсечь его от шестого пикета, в крайности сядем к нему на "хвост".
      "Волга" полетела к шоссе. Трасса вынырнула из-за поворота внезапно. Припадая на передние колеса, "Волга" остановилась, и инспектора ГАИ вышли, оглядываясь по сторонам.
      - Интересно, где он сейчас? Проскочил или нет?
      Якимов не ответил, хотя это занимало его не меньше. Виктор открыл дверцу и уж было взялся за рацию, как сержант сделал ему знак: "Слушай!" Со стороны города послышался медленно нарастающий шум. Над холмом, за который пряталась дорога, сначала появилось неяркое зарево, а затем показался мчащийся автомобиль. Встав на разделительной линии, Завражнов поднял отблескивающий красными катафотами жезл, требуя остановиться. Но водитель, выключив свет, направил машину на инспектора. Старшина резко отпрыгнул в сторону, в лицо иголками вонзились песчинки, поднятые взвихренным воздухом.
      - Он!
      В свете фар "Волги" на бешеной скорости промчались красные "Жигули". Не сговариваясь, оба бросились в машину. Взревел мотор. Буксуя на асфальте колесами, автомобиль резко качнулся влево. Якимов слился с рулем, поясок спидометра приблизился к отметке сто километров и уверенно пополз дальше. "Волга", отставшая метров на четыреста, сократила расстояние.
      Преступник тоже понял - в темноте на дороге не удержаться. Включились фары, "Жигули" пошли резвее. Но было поздно. "Волга" отставала всего на двадцать - двадцать пять метров. Юрий держался левее, опасаясь внезапного торможения, выбирая момент для обгона. Завражнов сорвал с зажимов трубку рации.
      - "Клен", "Клен", я восьмой. Нахожусь на шестнадцатом километре Збутовского шоссе, преследую объявленный в розыск автомобиль, идущий в сторону шестого пикета. Ориентировочные данные: красные "Жигули", две первые цифры номера - шестьдесят восемь. Остальное залеплено грязью. Водителя не вижу. На заднем сиденье двое: один в темной одежде, другой в кожаной куртке или пальто...
      Наконец сержант, улучив момент, устремился на обгон. Преступники заметили маневр, и "Жигули" сместились на обочину, подставляя бок под удар. Их цель - любой ценой сбросить работников ГАИ в кювет.
      Патрульный ГАЗ-24 завилял, "Жигули" вновь вырвались вперед. Позади одно село, другое. Якимов снова сделал подряд три попытки обойти "Жигули". Но безуспешно. Стоило ему податься в сторону, преступники тут же зажимали "Волгу" на обочине. Будто связанные воедино невидимым тросом, автомобили ворвались в Корсаково. Дальше в низине шестой пикет. Успели перекрыть шоссе или нет?
      - Витя, берегись! - вдруг дико заорал Якимов. Пригнувшись к рулю, он включил прожектор и насколько хватало рук крутанул баранку в сторону зыбко белевшей осевой линии. Облитый светом, парень в кожаной куртке выхватил навскидку пистолет. В ту же секунду беззвучно полыхнули фиолетово-голубые вспышки выстрелов. В переднем стекле "Волги" заискрились три пробоины.
      - Что ты смотришь, стреляй! - Якимов опять вильнул в сторону, выводя автомобиль из-под огня.
      Завражнов рванул из кобуры пистолет, но выстрелить не успел. В тот же миг он почувствовал сильный удар и ощутил, как обдало жаром правое плечо. Ткань кителя быстро набухала кровью.
      Вдали показался застекленный куб пикета. Неожиданно двигатель "Волги" чихнул, потом еще обороты упали. Тщетно Якимов нажимал акселератор. Заглохнув, "Волга" двигалась накатом, постепенно снижая скорость.
      Как и предполагал Мажурин, шестой пикет успел перехватить только один трактор с прицепом. Поставленный поперек, он своей длиной закрыл обочину и шесть метров проезжей части из восьми. Свет в "Жигулях" погас. Преступники, не снижая скорости, промчались в оставшуюся брешь и скрылись в темноте.
      Якимов с Завражновым, бросив поврежденную "Волгу", побежали к инспектору Дерюгину, стоявшему на корточках, где только что проехал автомобиль.
      - Неужели ушли?
      - Спокойно, ребята! Далеко не уйдут! Три прокола в шинах они верняком схватили, не меньше.
      Под люминесцентным фонарем поперек дороги холодно отсвечивали ряды стальных шипов.
      Рана у Завражнова оказалась неопасной. Пуля, пробив предплечье, не задела кость. Пока перевязывали, со стороны седьмого пикета подскочил одиннадцатый передвижной пост. Высунувшийся из УАЗа лейтенант, не замечая раненого старшины, сидевшего в стороне, закричал:
      - Дерюгин, где "Жигули"? Завражнов передал, что они катят к тебе,
      - А ты их не встретил?
      - Нет,
      - Тогда проверяй кюветы, больше им негде быть, - убежденно ответил инспектор.
      Оставив Завражного ждать "скорую", Юрий Якимов на ходу вскочил в разворачивавшийся УАЗ. Тщательно обшаривая полосу отвода лампой-искателем, микроавтобус неторопливо поехал в обратном направлении.
      * * *
      Звонок разбудил в час пятьдесят. Еще не проснувшись толком, Максимов машинально сдернул трубку с телефонного аппарата и несколько секунд лежал без движения, размышляя, кому бы он мог понадобиться в столь неудобное время.
      - Слушаю.
      - Доброй ночи, - донесся приглушенный басок Воронова. - Я тебя не побеспокоил?
      - О чем ты говоришь! Какое беспокойство в два часа ночи! - едко прошипел Максимов. - Что случилось?
      - Совершено разбойное нападение на кассу колхоза "Пролетарский луч". Преступники взломали дверь в комнате кассира. Деньги взять не успели, их спугнули. Туда выехал местный следователь из Старицкого райотдела, думаю, обойдется без твоей помощи.
      - Хм... Это все? От души спасибо. Так и проспать можно, не ведая, что никому не нужен.
      - Тебя не интересует этот разбой? Нападавших сейчас предстоит задерживать. На Збутовском шоссе засекли их... красные "Жигули".
      - "Жигули"? - Сон у Максимова сняло как рукой. - Чего же ты сразу не сказал, - зачастил он в трубку. - Это же они! Давай машину.
      - Я направил оперативную группу. Они за тобой заедут. Обрати внимание, центральная усадьба колхоза находится в трех километрах от деревни Вязичи. В ней живет мать Захарова.
      "Опять Захаров! Неужели его работа?"
      УАЗ появился неожиданно, вынырнув из темноты переулка. По голосам, доносившимся из салона, следователь понял: едут те же, что и прошлый раз. Максимов втиснулся на сиденье. Перебрасываясь редкими фразами, все слушали лаконичные переговоры патрульных, перемежаемые радиопомехами.
      Центр города остался позади. По сторонам замелькали домики Староконной улицы, упиравшейся в Збутовское шоссе. Возле заправочной станции пробка. С трудом преодолели заслон из четырех поставленных в ряд МАЗов. Внезапно Сошников поднял руку, требуя тишины. Издалека в эфире послышался позывной передвижного поста.
      - "Клен", "Клен", я - одиннадцатый. "Жигули" обнаружены в овраге на пятьдесят третьем километре шоссе. В машине никого нет.
      УАЗ рванулся на пятьдесят третий километр.
      "Жигули" пропахали спущенными колесами глубокую колею и засели в грунте. Вокруг россыпи битого стекла. На кузове автомобиля бледным перекрестьем сошлись лучи прожекторов оперативных машин. Это был автомобиль, стоявший ночью 24 августа в кустах на Заозерной. На правом крыле темнела длинная вдавленная черта, переходившая на дверь. На переднем сиденье лежала забытая серая кепка, на заднем - небольшой чемодан. И всюду стреляные гильзы. Всех интересовало: куда скрылись преступники, вместе или поодиночке?
      Максимов повел головой, отыскивая кинолога. Федя Губин, с трудом удерживая овчарку, приблизился к распахнутой передней дверце. Собака прыгнула на сиденье и, поддев острыми клыками кепку, фыркнула. Затем мягко спрыгнула на траву и метнулась к косогору. Губин, Сошников и местный райотделец бросились за ней.
      Следователь и эксперт сантиметр за сантиметром осматривали разбитый автомобиль. Наконец Тарас Макарович, подсветив себе фонариком, заметил на зеркале заднего вида слабые папилярные узоры. Открутив винты, он опустил зеркало в отдельную коробку. Открыв чемодан, эксперт не смог сдержать радостного возгласа. В нем оказался портативный сварочный аппарат. Уже заканчивая осмотр, в щели между задним сиденьем и его спинкой обнаружили смятый клочок бумаги, оказавшийся счетом на 185 рублей, выписанным округлым почерком на бланке ресторана "Витязь" официанткой Локшиной 25 августа. Ценители ресторанной кухни продемонстрировали свой утонченный вкус, отдав предпочтение марочным коньякам из Армении, не забыв воздать должное черной икре и цыплятам табака. Максимов с волнением рассматривал небольшую квитанцию. Желтоватая, засаленная, она являла собой настоящий клад, ибо выводила на человека, видевшего преступников всех вместе. Судя по количеству блюд, гурманов было трое.
      Михаил Иванович неторопливо прошелся вокруг разбитого автомобиля. На утренней зорьке в конце августа холодновато. Сбивая легкий озноб, Максимов энергично потер ладони. "Где Сошников? Почему молчит их рация? Чем закончился ночной поиск?" Тревожась и не находя ответа, следователь направился к шоссе, где неуклюже разворачивался автокран, вызванный для транспортировки поврежденных "Жигулей". Неожиданно перекрывая грохот дизельного мотора, до него донесся возглас шофера:
      - Товарищ майор, Сошников на связи, "Сосну" вызывает.
      Максимов со всех ног бросился к машине.
      Расула неутомимо продиралась сквозь кусты. То ослабляя, то натягивая повод, Федя помогал ей не сбиваться с взятого темпа. Сошников бежал следом, Губин слышал его усталое дыхание. Третий сотрудник уголовного розыска в темноте провалился в яму, вывихнул ногу и отстал. С пистолетами на предохранителях они скользили в лесной темноте, включая карманные фонари только изредка - опасались выстрелов из чащи. Невидимые ветки больно хлестали по лицу. Неожиданно лес поредел и кончился. За опушкой в низине оказался неглубокий ручей, шелестевший в топких берегах. Расула заметалась.
      - Володя, посвети, след где-то рядом. Расула топчется, не уходит. Они должны здесь перейти на тот берег.
      Лучики карманных фонарей впились в цепочку глубоких следов с острыми неразмытыми краями. Ручей пересек один человек, бежавший, не разбирая дороги, напролом. Доказательством служил мостик, перекинутый метрах в пятнадцати ниже по течению, которым преследуемый даже не воспользовался. Перемахнули на ту сторону. Губин дал понюхать Расуле предусмотрительно прихваченную с собой серую кепку. Собака снова взяла след и устремилась в реденький осинник в сторону от заболоченной топи. Затем ходко пошли поперек поля по жнивью. Когда миновали огромную скирду соломы, увидели впереди человека, устало поднимавшегося по склону холма.
      - Стой, стрелять буду! - крикнул Сошников. - Стой!
      Грохнул предупредительный выстрел. Путаясь в верхушках сосен, рассыпалось раскатистое эхо.
      Преступник уходил. Его худощавая фигура последний раз мелькнула на взлобье и исчезла в кустах.
      - Расула, выручай! Фас! - Федя спустил собаку с поводка.
      Овчарка в несколько прыжков достигла проплешины на холме и скрылась за гребнем. Послышался сдавленный крик.
      Когда сотрудники, тяжело дыша от последнего броска, поднялись на кручу, они увидели, что неизвестный, раскинув руки, лежит на спине, а над ним скалится овчарка. Рядом ма земле валялся финскийий нож.
      Задержанный оказался Александром Григорьевичем Буровым, шофером одной из автобаз. Огнестрельного оружия при нем не было. Кроме паспорта, в кармане лежали тысяча восемьсот рублей. Защелкивая наручники на его запястьях, Сошников увидел на тыльной стороне правой ладони наколку в виде бабочки, а между большим и указательным пальцами слово "Саня".
      * * *
      Когда за ушедшим конвоиром глухо притворилась обитая дерматином дверь, Михаил Иванович взглядом показал Бурову на стул, прикрепленный к стене толстыми железными петлями. "Так вот ты какой", - думал майор, разглядывая его длинную тощую фигуру.
      - Будем знакомиться... Максимов. Я расследую уголовное дело о разбойных нападениях на кассы монтажного управления и колхоза "Пролетарский луч", в совершении которых вы подозреваетесь. Признаете свое участие?
      - Зазря человека обижаете. Ни о каких кассах ничего не знаю. На свободу вышел - зарок дал: чужого ни-ни.
      - Где работали последнее время?
      - Нигде. После освобождения устроиться не успел. Все получше выбирал.
      - Ладно. Объясните, как оказались в лесу?
      - К другу на электричке ехал, да проспал по пьянке, - губы кривятся недогадливости следователя, - сошел на следующей остановке и прямиком через лес... а ваши ни за что, ни про что повязали... рады стараться.
      - Вы назовете адрес вашего друга? - спросил Михаил Иванович.
      - Нет, не скажу. Неприятностей ему не хочу. Вы же затаскаете по милициям. А он у меня человек порядочный.
      - Нож, найденный на месте задержания, принадлежит вам?
      Буров повернулся к Максимову и, скривившись, ответил зло:
      - Я, гражданин начальник, прошу ножичек мне не приписывать. Мало ли что ваши в лесу нагребут. Может, его грибник посеял?
      Стараясь показать безразличие, преступник перевел взгляд на окно.
      - Откуда у вас тысяча восемьсот рублей?
      - Нашел. Не подумайте чего, хотел сдать, да не успел.
      - С кем были двадцать третьего августа между пятнадцатью и шестнадцатью часами на Заозерной улице? У ворот не ваш автомобиль стоял?