На лестничной площадке собрались мои соседи. Они все что-то громко обсуждали. Там были все и самое главное – Дана. Дана стояла с заплаканными глазами и просто молчала, в то время как остальные просто не замолкали.

Я прислушался...

– ...он сам виноват... странный... убили... Ничего не понимаю.

– Я же говорила, что он с мафией связан... Знакомый голос, уж не Клавдия Степановна ли?

– ...я сама видела, как они к нему приходили...

Ну точно, она самая. Так это они про меня, что ли?

– Теперь у нас в районе только спокойнее станет... Та-ак. Это почему, интересно?

– А у него родственники-то были? А то кому квартира-то теперь?

Оп-па. Уже добро делят.

Дана, казалось, сейчас уже не выдержит, она едва сдерживалась, чтобы опять не разрыдаться. Пора вмешаться.

Я приоткрыл дверь и, облокотившись на дверной косяк, стал слушать.

Первой меня заметила умница Лана. Она уставилась на меня, как будто увидела призрака, и даже глаза протерла для верности.

Щас еще ущипнет себя.

– Ау!

Ну точно, ущипнула.

Все резко затихли и уставились на Лану. Только старая грымза продолжала надрываться:

– По нему вообще давно тюрьма плакала...

Заметив, что все молчат, она тоже замолчала. Постепенно все повернулись в мою сторону, и тишина уже стала зловещей. Все стояли и молча пялились на меня.

– Кого хороним? – радостно спросил я, не преминув одарить всех улыбкой.

Лана радостно бросилась ко мне и заплакала у меня на плече.

– Ну что ты? – Я немного смутился.

– Они... они сказали, что тебя убили у нас в парке... – она разрыдалась еще больше.

– Ну... слухи о моей смерти слегка преувеличены. Ты это... плакать заканчивай, я футболку только что постирал.

Она умудрилась меня еще и локтем под ребра ткнуть. Ишь какая обидчивая. Но как она мне нравится.

Первой конечно же смылась Клавдия Степановна. Потом начали расходиться и остальные. Кое-кто мне даже руку пожал. Раньше за ними такого не водилось, надо умирать почаще. Может, и уважать начнут.

– Пойдем ко мне, я тебя чаем буду поить, – сказал я, обнимая Лану за плечи.

– Я бы и чего-нибудь покрепче выпила, – пробормотала она.

– Запросто, ты только пойди умойся, а то ведь вся заплаканная. И не стыдно? Взрослая женщина и плачет... Ау! Она еще и щиплется.

– Я же мертвый! Можно бы и понежнее...

– Это уже не смешно, я знаешь как переживала.

– Ну, прости, пожалуйста, Ланочка. Я не виноват, что меня с кем-то спутали, – начал оправдываться я. Она скрылась в ванной. Ой, черт!

– Спутали?! А кровь откуда? Это уже пахнет истерикой.

Должен признаться, что я, в общем-то, ее понимаю. Вот 'только кто же меня поймет?

– Я все объясню... потом...

– Нет. Либо ты мне все сейчас объяснишь, либо никогда, потому что я ухожу, – сказала она, выйдя их ванной.

– Эй, я же все-таки мертвый. Ко мне должно быть уважение и.....

Она направилась к двери.

– Стой! Хорошо...

– Ну?

Ах, как она ножкой притоптывает в нетерпении, а как ей идет это синее платье, оно так подчеркивает белую кожу на шее... Тьфу. Опять отвлекся.

– Ладно. Я работник ФСБ.

Она сделала шаг в сторону двери.

– Тьфу. Хорошо, сама напросилась. Я – вампир. Стой, говорю.

Последние слова я сказал уже закрытой двери. На лестнице послышались быстрые шаги, сопровождаемые нелестными словами в мой адрес... кажется, даже нецензурными. Она даже вспомнила о том, что я ее так и не сводил в ресторан, как обещал. Шутки шутками, а денег у меня все равно нет. Да и документы остались где-то в морге. Возвращаться я за ними, безусловно, не собираюсь. И без того проблем хватает.

Я молча смотрел на дверь и думал о своей жизни в свете преобразований, произошедших со мной за последние месяцы... Блин! От меня девушка ушла! Хотя она номинально никогда моей девушкой и не была... но могла бы стать... наверно... хотя с таким характером зачем она мне нужна?

Впрочем... Может, оно и к лучшему. Ей будет куда спокойнее без меня. Вот только я – то как же? Мне лучше не будет, это уж точно, хотя не придется о ней волноваться. Но, может, все же это стоило бы волнений? Волнения были бы по-королевски вознаграждены.

Я проверил замок на двери и, продолжая рассуждать, отправился в комнату. Там я сел в кресло и уставился на глаз, который, в свою очередь, выжидательно уставился на меня. Я поудобнее устроился в своем любимом кресле и задумался над темой для книги. Думать о том, что со мной произошло, совершенно не хотелось. Становилось страшно. А книга... я давно мечтал написать книгу, вот только писать мне на данный момент ничего не хотелось, но кушать-то надо что-то, а то деньги уже почти кончились. Как бы ее назвать?..

Мой взгляд невольно опустился на руку. На пальце играл светом красный перстень. Веяло от него каким-то... страхом, что ли. До меня даже не сразу дошло, что шторы-то все задернуты. Никакое освещение не включено. Откуда же свет на перстне берется? Получается, из него самого?

Мне вспомнилось, как на Посвящении, выпив крови, я ощутил сильное зло, исходящее от перстня. А теперь эта гадость у меня на пальце. Интересно, зачем? Чего добивались люди, ударившие меня по голове и надевшие на меня перстень? По всей видимости, он что-то должен был со мной сделать. Подчинить их воле и сделать послушной игрушкой? Или еще что-нибудь? Может быть, эта жажда именно из-за перстня усилилась? Но ведь она была и до появления перстня. Найти бы кого-нибудь из этих «посвященных», вот только они все были в капюшонах. Найти бы хоть ту девушку. Неужели эта красавица тоже с этим связана? Да, еще есть и Колдун. Устроить бы кому-нибудь из них допрос с пристрастием...

ГЛАВА 4

Вот так всегда. Я умудрился задремать. Хорошо хоть чайник не поставил, а то бы точно сгорел тут вместе со всем барахлом и квартирой. И полдень уже наступил, пока я спал. Ну да ладно, время прогуляться до кассы оплаты Интернета. Эта прогулка мне очень кстати, заодно прикуплю продуктов, а то в холодильнике осталась лишь бутылка кефира (трехнедельной давности), кусок сыра (месячной давности) да еще тарелка недоеденных котлет (сколько они в нем лежали, понять трудно, но, судя по слою плесени, их не доели еще предыдущие жильцы).

Постояв немного у открытого холодильника и прикинув, стоит ли его включать ради сохранности находящихся в нем продуктов (если их вообще можно назвать таким гордым словом), я решил все же его включить и полез под стол, чтобы найти розетку. Розетка присутствовала, но в ответ на мои попытки вставить в нее вилку от холодильника она сердито заискрила и задымилась. Чертыхнувшись, я бросил это гиблое дело и пошел умываться.

В ванной тоже были проблемы. Уже с неделю у меня подтекала труба. Не сильно, но ведро я все же на всякий случай ставил. И надо же было этой трубе именно сегодня прохудиться окончательно. Едва войдя, я наступил в лужу. Не столь большую, как могло бы быть, но все же. Ведро переполнилось, и вода из него медленно стекала на пол. Я быстро вылил ведро и подставил его обратно под капающую трубу. Я даже начал вытирать лужу на полу, но это было слишком неблагодарное занятие для такого ленивого до любых физических нагрузок человека, как я. Так что я бросил эту дурацкую затею и пошел одеваться.

В коридоре я кое-как забрался в ботинки и глянул в зеркало – пусто. Вздохнув, я отправился было на выход, как чуть не свернул себе шею, наступив на не завязанные шнурки. Склероз, однако.

Когда я нагнулся завязать треклятые шнурки, у меня из кармана брюк выпал осколок, подобранный в подъезде. Я взял его в руку, чтобы убрать обратно, как вдруг заметил определенное сходство осколка с перстнем на моей руке. Повнимательнее рассмотрев осколок, а заодно и перстень, я заметил, что на нем виднеется часть глаза, такого же, как и на перстне.

Это уже интересно. Откуда же он взялся в нашем подъезде?

Глядя на осколок и пытаясь выдавить хоть одну дельную мысль из своего, отказывающегося работать мозга, я вышел на лестничную клетку. На ней было пусто (что не удивительно в свете последних событий) и всюду валялись окурки сигарет, брошенные толпившимися тут утром соседями. А ведь и эти окурки Клава на меня спишет. Все я виноват, вот такая я зараза.

Едва выйдя на улицу, я подвергся обстрелу солнечными лучами. Сначала мне показалось, что я просто ослеп. Черные очки пропали вместе с документами, а других у меня и не было. Я чуть было не ломанулся обратно в подъезд, потому что в довершение у меня и кожа лица начала гореть так, как будто меня облили кислотой. Но неожиданно, словно сжалившись надо мной, солнце скрылось за тучами, и стало, в общем-то, довольно терпимо. Пришлось сделать заметку, что нужно купить новые солнечные очки. И это притом, что денег и так крайне мало. Но делать нечего, Интернет мне все равно нужен для работы.

Когда за спиной уже был и подъезд, и двор, ко мне в хвост пристроился странный человек. Я его заметил не сразу, только когда он поперся за мной через весь Кусковский парк к метро «Перово». Я сам не знаю, с чего меня потянуло именно туда, но факт остается фактом, я отправился не к ближайшему метро – «Выхино», и не к «Новогиреево», а именно к «Перово». Идя по парку в тени деревьев и смотря по сторонам, наслаждаясь видом зелени, я периодически натыкался взглядом на тощую фигуру, идущую поодаль и старательно делающую вид, что просто гуляет. Причем эта фигура была подозрительно похожа на ту, в которую я врезался по пути на Посвящение. Хотя, возможно, просто дает о себе знать паранойя...

Я дошел до выставки-продажи картин и остановился, чтобы осмотреться.

Эта выставка уже давно привлекла мое внимание. В свое время я часто тут отдыхал, общаясь с художниками и просто интересными людьми, собирающимися тут каждый солнечный или хороший денек.

Сегодня было довольно пасмурно и народу собралось не так много. Аркаша (вечно смурной пейзажист), Чиж (веселый паренек моего возраста, пишущий портреты и являвшийся моим давним другом) и еще несколько человек, которых я не знал. Недолго думая, я направился к Чижу.

Чижик – это удивительнейший человек. Еще пару-тройку месяцев назад мы с ним вместе шлялись по дискотекам и развлекались как только можно, но потом я отправился в Киев и... Сегодня я его увидел в первый раз за весь месяц. У него была своеобразная философия, которая ему не позволяла навязываться кому бы то ни было, и именно поэтому его звонков не раздавалось в моей квартире ни разу за весь прошедший месяц. Странно, конечно, но при этом он все равно считал меня одним из лучших друзей. А для меня он был почти братом, но, стыдно сказать, про него я не вспоминал в последнее время ни разу.

Подойдя к Чижу, пишущему картину с очередной красотки, коих липло к нему постоянно невероятное множество, я перегнулся через его плечо и глянул на портрет. Что ни говори, а рисовать он умел. С картины на меня смотрела очаровательная девушка, но что-то в этой девушке было не похоже на ту, что сидела перед ним. Это свойство Чижа я заметил уже давно. Все портреты девушек, которые он писал, в чем-то были схожи – везде проскальзывала некоторая идеализация. То ли он сам по себе идеалист, то ли просто хочет сделать приятное девушке?

Ободряюще подмигнув, судя по виду, уставшей девушке, я постучал Чижа по плечу.

– Отстань. Не видишь, я пишу картину, – не оглядываясь, проворчал он, – Думаешь, раз давно не появлялся, так теперь все можно?

И как же он догадался, что это я? Вот уж точно, вечно с ним одни сюрпризы.

– Неблагодарная скотина, – возопил я. – Я пришел его навестить, а он на меня ноль внимания. Вот обижусь и уйду.

– Куда ты денешься? Раз пришел, значит, так сразу не уйдешь. Как в Киев съездил?

Ох уж мне этот Киев, глаза бы мои его не видывали.

– Прекрасно. Поездка была весьма... познавательной... местами.

Неожиданно он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.

– Где же ты был последний месяц? Я уж думал, что ты там пропал, пока не увидел сегодня в газете статью о твоей смерти.

Ой! Это ж надо. Что ж ему ответить-то?

– Да я это... загулял по Киеву, потерялся. А там... это долгий разговор на самом деле. Давай в другой раз, хорошо?

– Ладно, – просто ответил он.

– А ты как? Как твои девушки поживают?

– Которые? – не моргнув глазом, уточнил он.

– Ну, а какие есть?

– А никаких нету. Я в свободном поиске. Я даже растерялся. У Чижа нет девушки?! Видно, грядет конец света.

– Ты что, заболел? – участливо спросил я. – Или на солнышке перегрелся?

– Да нет. Просто человеку моего возраста пора уже задуматься о будущем. Нужно что-то постоянное, а не какие-то мелкие увлечения.

«Моего возраста»... да он младше меня на год.

– Я понял. Ты тут без меня от скуки с ума сошел. У меня есть знакомый психиатр...

– Нет, я серьезно, – перебил меня Чиж. – Этот психиатр и мой знакомый, если ты не забыл, и я знаю одного человека, которому помощь этого самого психиатра могла бы оказаться значительно полезнее.

– Ну-у... – неопределенно высказался я.

– И вообще, не мешай мне работать. Приходи вечером в клуб, там и поговорим. Тебя уже давно хочет видеть Хаз.

Хазом мы называли нашего работодателя, который подкидывал мне, Чижу и прочим людям искусства различные тексты на перевод и периодически заказывал статьи. За что его так называют, я не знаю (как, впрочем, почему Чижа зовут Чижом, а меня Руном).

– Опять перевод с китайского? – подозрительно осведомился я.

Чиж не выдержал и захохотал, едва не уронив кисточку.

Это была давняя шутка. Мне тогда заказали перевести статью и забыли сообщить, на каком она языке. Я, естественно, согласился, как обычно – не глядя, и подписал контракт. Каково же было мое удивление, когда она оказалась на китайском! Я сидел над ней целый месяц, а когда перевел – это оказалась биография Мао Цзэдуна, которая была практически точной копией моей же статьи в книге «Все обо всех». Смеху в клубе было столько, что стекла дрожали. Жалко, я этого не слышал, потому что в это время ломал нос Хазу. С тех пор у нас с ним на людях довольно натянутые отношения (читай: лучше мне на глаза не попадайся), а на самом деле мы очень даже неплохо ладим. Да и нос я ему сломал случайно.

– Не знаю, не знаю, – сказал, отсмеявшись, Чиж, – но уж китайский он тебе точно не подсунет, он до сих пор вспоминает «добрым» словом тот дивный вечер, когда его очаровательный нос подвергся осквернению со стороны тебя. Он еще найдет способ отомстить, и тогда не сносить тебе головы.

– Я ему еще раз нос сломаю.

– Так, хватит! Иди отсюда, а то я так до вечера ничего не нарисую, – произнес он, поворачиваясь к заскучавшей девице. Та, в свою очередь, тут же приняла возвышенно-задумчивую позу и уставилась вдаль.

– Ну ладно, до вечера. А руку жать не буду, грязный ты, – мстительно сказал я.

– Чао, мои ами, – не оборачиваясь, ответил Чиж.

Я же повернулся и отправился в сторону метро. Незнакомец все так же неотступно шел за мной, а я ведь уже почти забыл про него. Настырный он, однако. Может, побегать немного? Разминка не помешает, а впрочем... Я повернул на очередной аллее и резво прыгнул за ближайшее дерево. Через минуту показался мой дружок. Он бойко топал по аллее мимо меня. Я присмотрелся к нему повнимательней. Он был одет явно не по погоде: в темном плаще (на улице плюс восемнадцать!), темных очках и шляпе, что было особенно странно, ибо шляпа его была белой! И в такой одежде он намеревался следить за мной и оставаться незамеченным?

Когда он прошел мимо, я выпрыгнул из-за дерева и, подскочив к нему сзади, ударил по ногам. Нелепо взмахнув руками, джентльмен повалился навзничь. Я обрадовано на прыгнул сверху и схватил за грудки... вот только хватать было некого.

Неожиданно появившаяся парочка подростков увидела удивительную сцену. Не будь все так страшно, это было бы смешно: я, бледный, с криком трясу пустой плащ.

Парень блеснул остроумием и спросил:

– Что он вам сделал, этот плащ?

На что я тут же ответил, куда пойти ему со своим остроумием, что с ним сделать, и вообще, это не его дело, я псих, у меня даже белый билет есть (и дико засверкал глазами для острастки). Парочка в спешке удалилась, поняв, что на месте плаща могут оказаться они. Мало ли что психу в голову взбредет.

Я потряс плащ, поднял и осмотрел шляпу, и даже сломавшиеся очки проверил. Ничего особенного в них не было, кроме того, что они ходили сами по себе, причем ходили исключительно за мной.

Немного посидев на асфальте с удивленно-бессмысленным выражением лица, я поднялся, перекинул через руку плащ, надел сверхмодную шляпу и отправился к метро.

Без дальнейших приключений я купил возле метро Интернет-карту и, во избежание других происшествий, поймал машину.

Вот тут мне повезло. Выйдя на Перовскую улицу, я моментально стопанул новенькую БМВ. Каково же было мое удивление, когда за рулем оказалась молоденькая девушка. Я тут же выдал свою самую обворожительную улыбку вида «я дурак, но я не виноват» и радостно сказал:

– Здрасти...

На этом все мое красноречие иссякло. Хорошо, что девушка оказалась весьма словоохотливой... даже слишком, я бы сказал.

– Приветик! Вам куда? А то мне одной ехать скучно, вот я и решила подвезти кого-нибудь. Я только права получила, так что еще никого и никогда не подвозила, а это, наверное, так интересно. Совершенно незнакомый человек едет с вами и рассказывает о себе. Вы ведь расскажете о себе, правда?..

Все это было произнесено на одном дыхании и так быстро, что мне потребовалось некоторое усилие, чтобы все усвоить.

– А... ну да.

– А как вас зовут? Меня Лида. Только не Лидия, а именно Лида, я ненавижу, когда меня называют Лидией. Как-то это уж очень заумно. Так что называйте меня Лидой. Что же вы молчите? Да вы садитесь. А вам куда?

Я перегрузился и едва не завис от перенапряжения. Пока усаживался в машину, я все же умудрился представиться и объяснить, куда ехать.

– А, понятно. А кем вы работаете? Я вот в салоне работаю моделью. Конечно, вы подумаете, что я хвастаюсь, но я правда там работаю, и мне нравится. И я не хвастаюсь, просто рассказываю.

– Я так и понял, что вы в салоне работаете. Где еще может работать такая очаровательная девушка?

– Да что вы, – покраснела она. – Так уж и очаровательная.

Не то слово, я ни капельки не соврал. Она действительно была очаровательна. Худенькая, миловидная девушка чуть моложе меня (хотя, кто их знает) с прекрасными светлыми вьющимися волосами и удивительно теплой улыбкой.

– Так кем же вы работаете? Или вы не хотите говорить? Если не хотите, то так и скажите, я пойму. Вернее не пойму, но не обижусь.

– Да нет, я работаю переводчиком, а по совместительству писателем, – ответил я, глядя на тоненькую шейку девушки.

Вот ведь издевательство. Хотя от любых плохих мыслей о крови и жажде я пытался избавиться, мой взгляд все равно утыкался в шею девушки. Чуть ли не с внутренним скрипом я все же поднял взгляд и сосредоточился на беседе.

– Да?! Удивительно, никогда не видела живых писателей. Ой! Простите, ну вы меня поняли. И что пишете? Может, я что-нибудь читала?

– Вряд ли вы читали что-либо. Вот здесь направо. Я пищу в основном для разных энциклопедий и журналов.

– А для каких журналов?

– Ну... Последний раз для «НЛО» написал статью о вампирах и оборотнях, – немного смутился я.

– Да? Как интересно. И что там про них? Мне, кстати, очень нравятся фильмы ужасов. Особенно старые, которые почему-то намного страшнее современных.

– А, так тут все очень просто, – обрадовался я подходящей теме. – В современных любят делать хеппи-энды, а в старых предпочитали заканчивать плохо, для пущего страха.

– Да, наверно. В старых фильмах все как в жизни: никаких хеппи-эндов. Хорошо все кончается только в кино, а в жизни, увы... – грустно произнесла собеседница.

Я был немного удивлен. Только что была такая веселая, а тут вдруг задумалась. Как же быстро человек меняет настроение. А уж про девушек я вообще молчу.

– Вот и мой дом, – с сожалением и в то же время облегчением сказал я. – Спасибо, что подвезли.

– Да не за что, мне было интересно пообщаться. И я смотрю, что вы стесняетесь, так вы не стесняйтесь. Можете смело попросить у меня телефон, а впрочем, вот вам моя визитка. Может, еще свидимся. Ой! Как мило, наверное, хорошо рядом с парком жить. Гулять вечером по аллеям... Ладно, до свидания, я поехала, и кстати, милая шляпа.

– Пока... – с сожалением пробормотал я, захлопывая дверцу машины и придерживая рукой белую шляпу, которая, кстати, совершенно не шла к моей черной одежде.

Слегка переведя дух и судорожно вздохнув, я проводил задумчивым взглядом машину. В течение всей поездки я упорно боролся с собой. Я даже не сразу заметил, что руки у меня в крови. Оказывается, я так сильно сжимал кулаки, что ногтями расцарапал ладони.

Где же она была раньше? Месяца два назад... С другой стороны, все не так уж и плохо, если не думать о проблемах, то можно даже позволить себе немного оптимизма. Когда-нибудь эта жажда должна пройти, и тогда я ей позвоню и мы куда-нибудь сходим. И с Ланой я, может быть, даже помирюсь. Станем добрыми соседями и друзьями.

Идя к подъезду, я фальшиво насвистывал слегка грустную мелодию и крутил в руках визитную карточку.

А вот в продуктовый магазин я опять забыл зайти, вспомнил я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправился к ближайшему магазину, который находился в соседнем доме.

Вообще-то все дворы Москвы весьма схожи между собой по грязности, захламленности и колориту, а-ля «свалка после субботника», когда все вроде убрано, но свалка остается свалкой. Наш двор ничем от других не отличался, разве что трубы из земли торчат диаметром эдак под два метра. Вот между этими трубами я и пробирался к заветной цели в виде хиреющего магазинчика местного алкашного масштаба. Все бы хорошо, но я умудрился порвать новые брюки (ну относительно новые) о торчащий из земли то ли осколок ракеты, то ли остаток зарытой детской игрушки.

Ругаясь на чем свет стоит, я все же добрался до магазина, выдал стоящей возле входа алкашне мзду в виде рубля якобы на хлеб и открыл-таки обклеенную рекламой памперсов дверь. С ходу в полуосвещенном помещении бросалась в глаза грязь на стенах, и на потолке, и на витрине (на которой, кроме трех сортов пива и водки, больше ничего не было), и на полу, и даже на продавщице (дородной даме весом раза в три тяжелее меня). Но грязным все это казалось лишь с первого взгляда, со второго оказалось, что все еще грязнее, а уж с третьего... такой дыры я еще ни разу не видел.

Последние слова я произнес вслух, да еще с таким чувством, что продавщица подняла на меня мутный взгляд и сплюнула под ноги.

– Чё нада?

Ну и голосок, как будто в гонг ударили кувалдой.

– Мне бы батон хлеба и еще что-нибудь съестное.

– Ну-ну. Есть сухарики: это тебе и хлеб, и съестное.

– А мы с вами на брудершафт не пили.

– Чё?!

Какой полный, красочный и богатейший словарь, однако.

– Да это я так... мысли вслух. Давайте ваши сухари и пиво, скажем, «Балтику» третью. В трех экземплярах и того и другого.

– В авоську, али в руках потащишь? – произнесла дама, доставая из-под прилавка три бутылки и пару пакетов сухарей. – Последние два.

Раздражает она меня. Как-то неуютно тут вообще.

– Ну, давайте, и в пакет все, – сказал я, кидая на прилавок свою последнюю сотню.

Едва глянув на то, как продавщица достает из замусоленного кармана гору мелочи, я поспешил ее обрадовать, что сдачи не надо, но тут подскочил какой-то алкоголик с невероятно красным носом и радостно возопил, что, дескать, не стоит волноваться – он сдачу возьмет. Я благосклонно кивнул и гордо удалился через дверь, обклеенную с этой стороны рекламой какого-то средства от тараканов с все объясняющим названием «Маша». Великолепное название для средства от тараканов. Воображение сразу рисует эту самую Машу, бегущую по квартире за тараканами со свернутой газеткой.

Выйдя из магазина, я обнаружил, что алкаши куда-то благополучно отчалили. Так что, не считая меня, на улице больше никого не было. Не успел я отойти на пару десятков метров от магазина, как дверь распахнулась и из нее выскочила продавщица. Она велела мне подождать и подбежала ко мне.

– Мужику тому плохо стало. Вы не поможете? – заискивающе спросила тетка.

Руки у нее как-то чересчур тряслись, но я почему-то подумал, что она просто за алкаша волнуется.

– Конечно, – недолго думая ответил я. – Пойдемте.

Едва войдя в магазин, я получил по чайнику. Чайник отозвался легким звоном в ушах и тут же жутко разболелся. Упасть я, правда, не упал, но некоторое чувство дискомфорта все же почувствовал, о чем тут же заявил криком раненого медведя.

– Ау! Да что же это творится?

На меня уставились две пары удивленных донельзя глаз. Тот самый мужик, который так ловко оприходовал мою сдачу, удивлялся меньше продавщицы, он достал из-за пазухи пистолет и направил на меня. Тут уж не до шуток. И откуда, интересно, у законченного алкоголика пистолет?

– Брось бяку. А то поранишься еще.

– Деньги давай, – рявкнул мужик.

– Эй! Мы так не договаривались! Ты же говорил, что мы его просто оглушим, – заверещала продавщица.

– Заткнись.

Мне это уже начало порядком надоедать. Ну что ко мне все пристают? Что я им сделал?

– В общем, вы тут пока разбирайтесь, а я пошел.

Я повернулся было к двери, но мужик, то ли от дурости, то ли от слишком большого ума, пальнул в мою сторону.

Грохнуло. Снайпером он наверняка не был и в трезвом состоянии, а уж в пьяном то, что он вообще нащупал курок, было просто чудом. Пуля пролетела в паре сантиметров над моей головой и ударила в стенку. Продавщица тут же затихла и удивленно уставилась на своего напарника. Напарник же ее выглядел не менее удивленным, чем она, но быстро пришел в себя и вновь направил на меня подрагивающий ствол.

– Деньги, я сказал.

Все, мне это надоело! Что бы мне с ним сделать? Помнится, если он в меня пальнет, то жив я все равно останусь, но вот уж очень мало приятного в получении пули в лоб или куда там еще попадет этот недоделанный снайпер. Да и пачкать одежду не хотелось бы, и так все, что можно, уже испачкал.

Задумавшись, я расслабленным взглядом посмотрел в глаза мужика, и мне показалось, что происходит что-то странное. В моей голове проносились странные картины и появлялись мысли, которые принадлежали явно не мне. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять: это мысли этого самого недоделанного снайпера, держащего меня на мушке. Вот сейчас он думает о том, что, если я опять повернусь к двери, то он выстрелит мне в ногу. А деньги, которые он у меня заберет, он потратит на недельную пьянку с друзьями. Вот только деньги он может забрать и у трупа, и плевать ему на продавщицу, ее он тоже убьет, если будет много вякать. Все равно только что с зоны вышел, будет он еще какого-то фраера бояться. Последним, кто на него наезжал, был молодой мент. И где же он теперь? В морге. А пистолетик-то вот он.

Вот тут я действительно испугался. Но не того, что меня хотят убить, этого на моей памяти уже хватало, а того, что я каким-то образом читаю мысли. Напоминает прогрессирующую шизофрению. Может быть, Чиж был прав и пора обратиться к психиатру? А тут еще этот зануда пистолетом машет. Впрочем, посмотрим еще кто кого. Я-то уже в морге был, и ничего, жив пока.

А если мне попробовать слегка изменить ход его мыслей? Раз уж может идти передача от него ко мне, то почему нельзя сделать наоборот? Я ведь не сразу понял, что это его мысли, а не мои. А уж он-то и вовсе не разберется. Сам он пьяный, да и мысли у него неровные, скачут. В принципе, это должно быть довольно просто, достаточно, слушая его мысли, менять их: сначала понемногу подсказывая, зародив сомнения, а потом просто заставить.

Я посмотрел ему в глаза и подумал о том, что пистолет ему совершенно не нужен, что он боится убить человека, а затем подумал за него о том, что он вообще боится вида крови. Он стал чувствовать себя неуверенно. Я готов поспорить, что остальное он додумает сам, главное было дать толчок. Прошла пара секунд, и я, устав ждать, решил рискнуть и мысленно приказал положить пистолет. Он его тут же уронил, чем заслужил удивленный взгляд продавщицы, которая вроде бы не собиралась меня убивать, но и не хотела оставаться без преимущества. Я же мысленно приказал мужику выйти из магазина и отправиться в милицию с повинной.

Мужик, пошатываясь, вышел из магазина, и послышались удаляющиеся, слегка неуверенные шаги.

Я посмотрел на продавщицу и тут понял, что не ловлю ничего, кроме страха. Видимо, мои силы иссякли, или все, что было до этого, мой очередной глюк? Однако тут уж никакого гипноза и не требовалось.

– Это все он! Он меня заставил! Говорит, вон, смотри, сколько у него, наверное, денег, он даже сдачу не берет. Позови его сюда, я его тут оглушу, мы заберем деньги, а потом кинем под деревом в парке, он сам и не поймет, что с ним произошло.

Мне даже смешно стало. Знал бы он, что, кроме той сотни, у меня ничего с собой нет.

– Ты меня не видела, – произнес я, сохраняя каменное лицо, и вышел из магазина.

Вот те на. Вроде как я только что применил прикладной гипноз. Но как я это сделал? Его мысли были у меня как на ладони. Это тоже вампирские штучки? Но тогда почему я не проделывал такое в течение прошедшего месяца, а смог только сейчас, а с продавщицей у меня уже ничего не получилось? Ну и фиг с ним, нечего голову бредом забивать, а то так и свихнуться недолго. Хотя все равно интересно...

Пролезая обратно через те же трубы, умудрился влезть в какую-то лужу то ли мазута, то ли какого-то масла.

В результате до подъезда я добрался помятым, слегка грязным и с порванным пакетом. Из него пришлось все вынуть и нести в руках.

У подъезда топтался подозрительный тип. Вроде бы совершенно обычно одет: серые брюки, кофта и кепка. Вот только он как-то странно на меня посмотрел, чем-то он неуловимо смахивал на крысу. Быть может, чертами лица и бегающими глазками. Пока я думал о том, что в последнее время вокруг меня вьется слишком много странных личностей, тот куда-то ускользнул. Решив, что это просто очередной ухажер какой-нибудь девушки из нашего подъезда, а у меня появилась мания преследования, я успокоился и продолжил поступательное движение домой.