И короткая радость от собственной квартиры заменяется тягостным ощущением долговой кабалы. Система прижимает человека, лишая его сил и возможности что-либо совершить, вводит его в свой план, свой фундамент. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что это неверно и так быть не должно! План, фундамент — это основа стабильности. Человек, отдающий деньги банку, даже сам не осознает, что своими действиями способствует стабильности банковской системы, так муравей, волочащий свою маленькую травинку или кусочек еловой хвои, вносит свой вклад в стабильность муравейника. Это здание из травы и хвои укроет его от зимнего холода, от летнего дождя. Муравейник — это стабильно и надежно. До тех пор, пока не случается пожар.

То же самое, наверное, можно сказать и про человека, который уверенно идет по переулкам, улицам, эскалаторам и подземным переходам, он встроен в план города, он является его частью, так же, как и город является частью Системы. Огромного муравейника. Этот человек вечно будет ждать. Знака, сигнала, послания свыше, указывающего на то, что он — избранный! Таков человек. И Система откликнется. Человек будет видеть этот знак в сигналах светофора.

Как любой Господь, Система будет заботиться о своей пастве. Паства… слово, от которого веет овчиной. Это слово сильно отличается от другого, которое частенько используют в качестве заменителя. “Последователи”. Никогда не путайте одно с другим, это разные вещи.

Когда китаец с пластиковым тубусом занял позицию около худого нищего, я встала и направилась к девочке. Из-за барной стойки высунулся негр-официант, я махнула ему рукой:

— Мне нужен счет. И за нее тоже.

Тот кивнул и мгновенно выложил бумагу. Отойдя к стойке, я расплатилась, искоса поглядывая на дверь. Толпа за витриной начинала подозрительно густеть. С минуты на минуту…

— Куда выходит кухонная дверь? — спросила я официанта.

— Во двор, — еще не совсем понимая меня, ответил он.

— А двор куда?

— На нижний уровень. Там проходит линия доставки. И на соседнюю улицу, но там дверь железная, — официант смотрел настороженно, чутье, натренированное ежедневным общением с людьми, подсказывало, что от человека в бронекостюме хорошего не жди.

— А что внизу?

— Внизу люк. Закрыт, но я…

— Понятно. А внизу крупная линия?

Про подземную доставку я слышала. Это была разветвленная сеть подземных переходов, целых улиц, по которым двигался средний грузовой транспорт, осуществляющий доставку товаров в магазины, рестораны и прочие заведения. Таким образом решалась проблема перегруженности улиц. Подземная линия доставки предусматривалась только в относительно новых районах города, а в свежеиспекаемых новостройках уже проектировали двухуровневую и даже трехуровневую структуру дорог.

— Да. Два ряда, плюс разгрузочная площадка как раз под люком.

— Хорошо. Кто-нибудь сейчас во дворе есть?

— Нет. Я могу посмотреть.

— Валяй, — подмигнула я ему и опустила мимо кассы денежную купюру.

Официант исчез. Я подошла к столику, за которым сидела девочка.

— Привет, у нас есть немного времени на разговоры. Я сяду?

Она посмотрела на меня исподлобья и ничего не сказала. Расценив ее молчание как согласие, я села.

— Я не знаю, в какое дерьмо ты вляпалась, да мне пока что все равно, но я полагаю, что тебе нужно отсюда уходить. И чем быстрее, тем лучше.

— А тебе какое дело? — голос у малышки был звонкий, с легкой надтреснутостью, какая бывает, когда связки долго напрягаются в крике.

— Никакого. Допустим, что мне нравится здешняя еда, и мне не хочется, чтобы тут все было разгромлено.

— Ничего, страховка все покроет.

— Если она предусматривает такой случай, то конечно, — девочка была глупая, мне даже показалось, что ей меньше восемнадцати. — Но боюсь, что тебе страховка уже не поможет.

— И не надо.

— Если у тебя суицидное настроение, то не стоит портить жизнь всем остальным. Если тебе так хочется покончить счеты с жизнью, то выйди наружу.

— Мне не хочется, — прошептала она.

В зал заглянул официант, я встретилась с ним взглядом. Негр ничего не сказал, а просто исчез в подсобке.

— Плохо, — пробормотала я.

— Что плохо?

— На заднем дворе тоже кто-то есть.

— Откуда ты знаешь? — девочка дернулась.

— Оттуда, — хмуро отозвалась я и протянула руку к ее правому боку. — Покажи…

Она пыталась сопротивляться, но довольно слабо. Бронекостюм был разорван на боку, через полосы заживляющего геля я видела мясо. Гель, конечно, штука неплохая, но все, что он может сделать — это ненадолго остановить кровь.

— Что же ты кофе хлещешь, дура? Идти можешь?

— Могу.

— Тогда вставай. Что у тебя из оружия?

— Ничего, — она опустила глаза. — Только вот…

Она показала мне шокер.

— И откуда ты такая?

Я отошла к витрине. На улице было тихо. Ребятишки с дредами куда-то исчезли. Молодой человек с розами все еще маячил в проходе. Нищий перебрался поближе. Китаец по-прежнему стоял на той стороне улицы с приоткрытым тубусом. Готовность номер ноль. А на заднем дворе торчат метисы, почти наверняка.

— Неважно. Мне нельзя к ним… Никак нельзя, — девочка попыталась встать и подойти к окну.

— Сиди.

— Они не будут стрелять, я им нужна живой.

— Это еще ничего не значит.

Я отошла обратно к ее столику и достала из-под пиджака пистолет. Тот самый, легальный. Другого нет, что поделаешь…

— Пойдем через задний двор.

— Я не могу. Я не могу к ним…

— Не переживай. Если что, я тебя пристрелю, — пообещала я. — Я твоя призрачная надежда на спасение.

Она ничего не ответила. Глупой даже не пришло в голову, что я могу работать на кого-то из преследователей. Ситуация, в общем, была довольно прозрачной. Я присутствовала при кульминационном финале очередной межкорпорационной резни. Девочка была из отряда наемников, которые не слишком удачно пытались выполнить свое задание. Вероятно, остальные члены ее команды уже заплатили за все свои ошибки, осталась только эта девчушка. Отряд противников выполнял работу, за которую ему было заплачено. Что называется, ничего личного.

В межкорпоративных драках нет ни правых, ни виноватых. Нет злодеев, нет праведников, которых обижают незаслуженно. Оперативники просто делают свою работу. Окажись, волей случая, на стороне победителей эта девочка, она так же стремилась бы уничтожить последних выживших. До тех пор, пока не поступила другая команда. Оперативники не принимают решений. Они просто фигуры на одной из тактических досок. Нет плохих или хороших фигур. Пешка, убив пешку противника, не становится от этого злее. А люди в отношениях между корпорациями выполняют роль пешки. Муравей, строящий муравейник. Маленький винтик огромной машины. Забудьте про свободу воли, вы имеете дело с корпорациями.

Наверное, именно потому я и ввязалась в чужую драку. В ней все были равны. Ни правых, ни виноватых.

На кухне негр-официант вместе с поваром в белом колпаке сидели под железным столом. Остальные работники попрятались кто где.

— Не высовывайтесь, вас никто не тронет, если сами не подставитесь, — громко сказала я.

В ответ тихо заплакала уборщица. Мы подошли к двери. Внутри дрожала каждая жилка.

— Прыгнуть сможешь? — спросила я девчонку.

— Смогу.

Она достала из кармана какую-то облатку и проглотила. Я даже не успела разглядеть, что это было. Скорее всего, какой-то стимулятор. Теперь часа два она будет двигаться как новенькая, потом наступит откат, потеря сил. И, вероятнее всего, она уже не переживет отката, если мы не найдем ближайшую черную клинику. Глупая.

— Хорошо, как только увидишь открытый люк, сигай в него. Если меня не будет, уходи сама, лучше на каком-нибудь транспорте. Пешком не пробуй, без пользы.

Она кивнула.

Где-то далеко-далеко за нашими спинами начала открываться дверь. Чавкнул уплотнитель, впуская внутрь кафе уличный шум, пыль, запахи. С тихим шелестом воздух устремился в приоткрывшуюся щель… Маленький колокольчик, висящий над дверью, коснулся створки. Накренился, упираясь блестящим боком в язычок. Я обернулась, краем глаза успела увидеть, как расширились и побелели от страха глаза повара, он тоже слышит… Так шепчутся капли дождя, изливаясь из тучи на землю, но еще не достигнув ее. Предчувствие властно овладело всеми.

Дзинь-дзинь! Переливчатая трель!

Я толкнула дверь, воздушный поток разметал волосы, хлопнул по лицу.

Дверь еще не успела стукнуться в стену, а пистолет в моей руке уже выплевывал свинцовые капли, одну за другой, одну за другой.

В воздухе сосисками метнулись дреды. Метисы, как и следовало ожидать, торчали на заднем дворе. Парни были откровенно случайными, подогнанными в команду для страховки. Видимо, команда девочки (я так и не спросила ее имени) сильно потрепала своих противников, и им пришлось подключать неквалифицированный резерв.

Двое “патлатых” в первые же секунды кувыркнулись через спину, оказавшись в секторе обстрела. Остальные юркнули кто куда, дав мне несколько лишних секунд. Я рванулась к люку, по пути щедро расходуя боезапас, не давая гадам высунуться.

Мы двигались точно в кино, где не все точно синхронизировано. Звук иногда возникал там, где его, по идее, быть не должно. Я слышала, как коротко крикнул кто-то за ящиками и только потом увидела, что кому-то рикошет попал в лицо, и метис, совсем потеряв голову от боли, рванулся, не видя ничего перед собой, прямо нам наперерез. Позади нас грохнуло, посыпалась посуда…

Потом вдруг двое парней вскочили справа, и пришлось падать, катиться по асфальту, увлекая за собой девчонку, глупо размахивающую своим шокером.

На наше счастье, люк оказался открыт, и мы упали туда вместе. Шлепнулись, покатились по жесткому камню, я успела заметить, как у девчонки через оторвавшийся гель щедро плюхается в пьшь кровь. Она, находясь под действием стимулятора, даже не заметила этого, а за нами уже сыпались в люк дреды.

Надо отдать должное девочке, пока я судорожно восстанавливала выбитое падением дыхание, она глубоко вогнала свой шокер наиболее шустрому метису. Мне показалось, что у того задымились волосы…

Вам! Вам! Вам! Вжик…

Дреды начали стрельбу сверху. Их слабо проинструктировали на тему взятия клиента живьем. Пули рикошетили, превращая в пластиковый мусор ящики начавшего разгружаться транспорта.

— Эй, что происходит? Эй! Помогите! — голосил какой-то работяга, прячась за неразгруженным товаром.

Девочка неплохо сориентировалась в обстановке. Мы кинулись в кабину почти одновременно. Ключ. Педаль газа.

— Помогите! Помогите!

Работягу швыряло в кузове от стены к стене. В боковое зеркало я видела, как из люка скользнула худая белая тень. Давешний нищий, на наше счастье, опоздал совсем ненамного. Это была, пожалуй, самая опасная фигура в игре.

— А они просто так с нас не слезут, — прокомментировала я. — Кто ж тебя на дело взял, такую зеленую?

Грузовик двигался по подземной линии, никаких карт у меня не было, я лишь старалась, чтобы мы не вертелись по кольцу. Еще не хватало вернуться на старое место после таких приключений.

— Гримо, — пробормотала девочка. — Я не должна была участвовать в… в…

То ли она слопала не тот стимулятор, то ли перебрала с кофе, то ли ранение начинало давать о себе знать. Девочка побледнела, начала заикаться, речь становилась несвязной. Мне показалось, что ее бьет трясучка.

— В активных действиях?

—Да. .

— А что же ты должна была делать?

— Только взять информацию, и все. И уходить. Мы все сделали правильно. Мы проникли туда как положено. Гримо профессионал…

— Был.

— Был, — поправилась она. — Взяли все и уже уходили, когда эти…

— В общих чертах понятно. А чего же ты не сдалась?

— Информация у меня. Мы профессионалы. Мы должны выполнять свою работу.

По-своему логично. В общем, вряд ли стоило ожидать, что девочку отпустят после того, как она сдастся. Она об этом не знает, но выбора у нее не было. Ей запудрили мозги долгом и ответственностью, но не сказали самого главного. В среде оперативников есть правило: пленных не брать.

— А почему именно ты?

— Что?

Она не поняла. Адреналин после схватки начал отходить.

— Почему именно ты несешь информацию?

— Гримо сказал, что у меня больше шансов добраться, а кого-нибудь из них могут убить, и тогда информация пропадет…

— Погоди, погоди… Так ты инфосимбиот?

Информация обычно — это некий твердый носитель. Смерть владельца, если группа работает как команда, ничего не значит. Товар переходит к другому носителю, и все идут дальше. Была только одна технология, которая завязывала носителя и информацию в единый клубок..

— Сейчас да.

— Тогда просто так они от нас не отстанут. Черную медклинику знаешь?

Справка.

Объект: Инфосимбиот

Источник: Общий Информационный Канал Begin

Инфосимбиот, технология, которая относится к классу “общественно запрещенных”. Элементы таких технологий могут использоваться только с разрешения законодательных органов, в закрытых лабораториях и исследовательских институтах, а также государственными службами безопасности.

Суть технологии “Инфосимбиот” заключается в прямом соединении носителя информации и нервной системы симбиота (часто — человека). В этом случае носитель информации становится полностью зависим от своего симбиота. Как следствие, гибель человека (или животного) влечет за собой полное уничтожение и всей информационной составляющей инфосимбиота.

Такая технология применяется в крайних случаях и может распространяться только на информацию, которой присвоен уровень “уникум”.

Существование носителя информации отдельно от своего симбиота ограничено по времени. В зависимости от условий носитель может находиться в автономном состоянии около получаса. Вживление носителя происходит автоматически. Извлечение носителя из организма симбиота возможно только хирургическим путем. Смерть симбиота (человека или животного), даже если она произошла уже во время извлечения носителя, влечет за собой мгновенное уничтожение информации. Серьезное .повреждение носителя информации влечет за собой гибель симбиота. End

Возвращаться на базу не имело смысла. Почти наверняка она находилась в оцеплении, как всегда бывает в случае неудачных операций, а прорываться через кордоны на чужой территории — занятие для самоубийц. Был только один вариант — вытащить носитель информации и попытаться отсидеться. Девочке требовалось серьезное лечение, но в состоянии инфосимбиота это было почти невозможно. Носитель был прочно посажен на ее нервы, и никто не мог знать, как отреагирует его структура на процесс лечения.

Она знала черную медклинику, конечно, она знала. И те, кто за ней охотился, конечно, тоже знали все черные медклиники города и сейчас шерстили все точки на карте. Времени не было. Но других вариантов не было тоже.

Клиника располагалась в районе новостроек, довольно далеко от центра событий, и когда мы туда прибыли, девочка вконец обессилела.

Просторное помещение под самой стеклянной крышей, на верхнем уровне, могло принадлежать лишь богатому человеку. И этот человек прикрывал черную медклинику, верно рассудив, что надежно спрятать бриллиант можно только среди других таких же. По ряду причин черные медики все время старались закопаться под землю или забраться в наиболее отдаленные уголки старых районов. Там их и накрывали со всем оборудованием и клиентурой. Особо умные находили себе покровителей и забирались высоко, достаточно высоко, чтобы их было трудно оттуда снять.

— Это будет дорого стоить, — морщинистый, как печеное яблоко, хирург со спокойствием удава выслушал меня и теперь рассматривал тело девчонки, лежащей на столе. — И к тому же, я не смогу вам гарантировать конфиденциальность.

Я и его ассистент стянули с нее бронекостюм, девочка быстро-быстро дышала, под тонкой кожей ходуном ходили ребра. Не знаю, каким профессионалом был Гримо, но я бы ее ни на какое дело не взяла. Один лишь дьявол знает теперь, на что рассчитывал ее ведущий, когда говорил, что у девочки есть шансы. Хотя с другой стороны, девчонка пережила всех из своей группы.

— Хм, но это же черная клиника.

— Поймите меня правильно, если ко мне придут и спросят, а, судя по всему, рано или поздно так и случится, не в моих интересах будет что-то скрывать. Боюсь, что это будет просто невозможно. Дело не в деньгах или моей нечестности. Кажется, ситуация очень серьезная, это не какие-нибудь паленые нейроконтакты, запрещенные имплантации или замена внутренних органов. Я сделаю свою работу, но не могу гарантировать вам сохранности вашей тайны. Хотя кричать на всех углах я, безусловно, тоже не собираюсь.

— И черт с ней! Делай свое дело. О деньгах не беспокойся.

— И еще, — хирург даже не тронулся с места. — Я не могу гарантировать, что девочка выживет или проживет достаточно долго.

— Но ты постараешься, — я не спрашивала.

— Постараюсь, — хирург был совершенно спокоен. — Вопрос финансирования вы можете решить с моим вторым ассистентом в соседней комнате. И потом возвращайтесь, неизвестно, сколько просуществует носитель, когда я достану его из тела…

Эти его слова заставили меня задуматься. Что делать с носителем, когда его вытащат из девчонки? Что за информация записана на нем? У меня не было времени расспросить, да она и не сказала бы ничего, просто потому, что не знала. Мясо, транспортный симбиот, его задача только взять носитель в одном месте и сдать его в другом. К чему ей данные? А к чему они мне?

Хотя информация не бывает ненужной. Она бывает опасной.

Я вспомнила, как плавно скользнул в люк, минуя лестницу, тот тип в белом и как курсировал китаец с тубусом, в котором черт знает что лежало…

Услуги хирурга действительно стоили немало. Таких наличных у меня не было, поэтому пришлось долго и нудно оперировать с различными счетами. Тогда я и поняла, зачем черному хирургу второй ассистент. Парнишка был специалистом по подметанию денежных хвостов в электронном пространстве. Любой перевод денег, каким бы сложным и сомнительным, с точки зрения закона, он ни был, этот махинатор ухитрялся представить, как исключительно законную, рутинную и потому незаметную операцию. Удобно и, наверное, объясняет, каким образом этот хирург сумел пробраться так высоко.

Операции делаются быстро. После отказа от развития программ, направленных на дальний космос, технология Земли развивалась внутрь, на обеспечение удобства, комфорта, скорости и экономии. Жизнь делалась все удобней, и этот комфорт был одним из значительных маскирующих факторов разного рода неприглядных сторон, выбранным внутренним направлением в развитии. Поэтому, когда из операционной вышел первый ассистент и позвал меня, я ничуть не удивилась.

Хирург, ни капли не изменив своему ледяному спокойствию, мыл руки.

— Там, на столе…

Я подошла ближе. Девочка дышала по-прежнему неровно, хотя мне показалось, что немного глубже. Рассроченный бок был прикрыт биоповязками, питательный раствор поступал ей в вену, грудь оклеена ленточками датчиков, некоторые мигали красным.

— С другой стороны… — сказал хирург.

Я обошла стол. Рядом, на небольшой, закрытой белой тканью подставке, лежал носитель. Ничего особенного. Просто миниатюрная пластинка с паутинкой тончайших лапок. Чем-то напоминает микросхему или паука-процессора.

— Он почти новый. Вторая пересадка. Будет в автономном режиме двадцать минут. Более чем достаточно, полагаю, — холодно произнес хирург.

— Достаточно для чего?

— Для пересадки. Вас же это интересует?

— А откуда вы знаете, что меня интересует?

Он пожал плечами и отошел к девочке, лежащей на столе. Проверил какие-то датчики.

— Она будет жить?

— А это вас интересует? — спросил он, сделав ударение на слове “это”.

Я молчала. Позади раздались шаги и тихий стук. Обернувшись, я поняла, что ассистент осторожно удалился, прикрыв за собой двери. Хирург был не похож ни на одного представителя этого племени. А видеть мне приходилось их предостаточно.

— Без медицинской поддержки она продержится еще часов пять, потом впадет в кому. На лечение уйдет около года. Ничего особенного, стандартные процедуры, но без них она не выживет. Ее нервная система почти не существует. Не знаю, как вышло, но носитель или был неверно установлен, или он содержал в себе какую-то защиту, но, в общем, чудо, что она дожила до этого момента. Я склонен полагать, что это защита носителя. Я сталкиваюсь с этим впервые, но слышал.

— Защита от взлома или от установки?

— Может быть, и то и другое. Принцип прост: защита от взлома — пассивная, защита от установки, то есть кражи, — активная. И, скорее всего, одноразовая. Она попыталась выжечь нервную систему симбиота и этим уничтожить себя. Вероятно что-то важное?

— Я не знаю. Мы встретились случайно.

Хирург мне, конечно, не поверил, что было вполне понятно.

— На что может быть похожа защита от пересадки?

Хирург поднял брови и пристально посмотрел на меня.

— Вы действительно не знаете, что там?

— Действительно.

— Странно… Обычно такие вот… дети, — он махнул рукой в сторону лежащей на столе девочки, — используются как раз для того, чтобы снять защиту от установки. Организм еще крепкий, молодой, выдерживает натиск защитной системы, потом носитель снимают. Тело, конечно, на свалку. Подбирают другого симбиота, уже долгоиграющего, а не одноразового, и ломают информацию. Не верю, что вы этого не знали.

— Я не сталкивалась с инфосимбиотами.

— Как зовут девочку?

— Я не спросила…

Хирург неопределенно хмыкнул и что-то набрал на пульте, установленном около операционного стола.

— Через полчаса она придет в себя и будет транспортабельна.

— Что это значит?

— Что она сможет ходить, поначалу не самостоятельно, но потом будет лучше. Оставшиеся до комы пять часов она будет напоминать овощ, что-то вроде зомби. Сделает то, что вы ей скажете. Бывают такие юмористы… — Мне показалось, что он замялся. — В общем, она сама к мяснику может пойти. Впрочем, это не обязательно. Через четыре часа к ней частично вернется память, сознание восстановится и еще через час — кома, смерть. Такой прогноз.

— Это без медицинского обслуживания?

Хирург утвердительно кивнул.

— А если поместить ее в клинику?

— Милая моя, не обманывайте ни меня, ни себя. Зачем вам это тело? Вы хотели получить носитель, вот вам носитель. Избавьте меня от необходимости выслушивать ваши самооправдания и попытки предстать в лучшем свете. Это черная клиника, я насмотрелся такого, чего вам, надеюсь, никогда видеть не придется. Поверьте мне, родители, которые разбирают на запчасти собственных детей, — это не самое страшное в моей практике. Если хотите, можете оставить ее тут…

— Отвечайте на вопрос.

Хирург был старый и, в общем, неплохо научился чувствовать людей. Он не испугался, хотя, пожалуй, следовало бы.

— В случае если ей будет оказана медицинская помощь, она выживет и даже полностью восстановит функции сознания и организма. Память вернется, полагаю не полностью. Будут лакуны. Однако это требует полного стационара и солидных финансовых вливаний. И не позднее четырех часов от текущего момента.

— Я поняла. Мне нужна связь… есть у вас?

— Есть, но это тоже будет вам стоить…

— К черту, доктор, мне нужна связь!

В двери вошел второй ассистент, неся на руках квадрат мобильной связи. У хирурга был действительно высокий уровень обслуживания. Я достала из кармана кусок пластика с номером, но меня прервал хирург.

— А с этим что? — Он указывал на паучок носителя. — Осталось не так много времени…

Крохотный квадратик, раскинувший лапки, сейчас больше напоминал кляксу. Рядом с ним на белой ткани было несколько пятен крови такого же размера…

— На что это будет похоже? — спросила я, имея в виду установку.

Хирург понял меня правильно и ответил:

— Ни на что, небольшая потеря ориентации. Головокружение, вероятно. Через десять минут он будет полностью интегрирован в вашу нервную систему.

Он опередил мой вопрос:

— Чтобы активировать процесс пересадки, вы должны просто крепко прижать его к коже. Через минуту он начнет работать. Фактически эта его форма — просто оболочка для транспортировки. Сам носитель — это наномеханизм, множество микроскопических существ, если так можно сказать. В процессе извлечения строится защитная оболочка, готовая для автономного существования. Вам нужно просто прижать руку.

С одной стороны, мне это не нужно. С другой стороны, все, что происходило со мной в последние пару часов, вся эта беготня со стрельбой, крутилась вокруг микроскопического носителя. Девочка рисковала жизнью из-за него… Неужели зря?

— Не моя драка, — прошептала я, подходя к столику. — Не моя драка.Помочь девочке, которую банально использовали, — это одно, а перехватывать чужую добычу — это другое.

— Не моя драка, — я набрала номер на визитной карточке.

В динамике долго было тихо, голографический эмиттер даже не выдвинулся из своего гнезда. Наконец в динамике раздался щелчок, видео не было.

— Рамаль Ханзер.

— Рамаль? Ты сегодня подходил ко мне на улице. Сколько стоит твоя работа? — спросила я и с силой придавила к белой ткани паучка-носителя ладонью.

Под рукой зашевелилось, защекотало. Носитель, ощутив контакт с возможным симбиотом, расправил волоски-имплантаторы. Теперь он будет ждать некоторое время, и, если я не уберу-руку, я стану инфосимбиотом. Мышцы на руке напряглись, рот наполнился слюной. Мне страшно хотелось отдернуть ладонь, бросить трубку и бежать.

— Все зависит от услуг, — уклончиво отозвался Рамаль после некоторой паузы. Видеопередача на

моем аппарате была включена, и я знала, что ушлый араб сейчас рассматривает мое изображение, стараясь понять, что может мне понадобиться. Он, конечно, уже вспомнил меня, вспомнил, как подходил ко мне на улице и предлагал свои услуги. Делец на все руки, он никогда не касался действительно крупных дел, предпочитая ловить невеликую рыбку в мутной воде придонного пространства. Так происходит не потому, что он чего-то боится, у такой публики большие возможности, но найти серьезного клиента, который бы позволил подняться на следующий уровень, не так просто.

— Рамаль, все зависит от твоих возможностей. Мне понадобится много и быстро. За деньгами вопрос не встанет.

— Купить или продать?

— Ни то, ни другое. Организовать, осуществить, найти, нанять. Услуги, Рамаль, услуги. Причем работать придется быстро.

— Отлично, — Ханзер назвал расценки несколько завышенные, но все-таки реальные. — Говори. Что, когда и где?

— Подробности будут при встрече. Сейчас займись следующим: организуй отправку человека самолетом в Индию. Делай что хочешь, подключай какие угодно связи, но самолет должен вылететь не позднее чем через час, и он должен быть очень — слышишь Рамаль? — очень быстрым.

— Хорошо. Что за человек, имя, фамилия, идентификационная карта…

— Ни того, ни другого, ни третьего не знаю. Девушка, будет в очень плохом состоянии. Возможно, даже в бессознательном.

Я услышала, как араб крякнул. Еще бы, задача не из легких. В этот момент мою ладонь сильно кольнуло. Я вздрогнула и как будто поплыла… Очертания предметов смазались, потекли, кто-то, видимо хирург, подхватил меня под руки.

— Это специальный состав, носитель выпускает небольшую дозу анестезии, чтобы облегчить сращивание с… — голос хирурга потонул в низком гуле.

— Рамаль, — выкрикнула я. — Не говори ничего, я не слышу…

— Что там происходит у тебя? — прорвался через гудение пчелиного роя голос Ханзера. — Идут помехи…

По телу прокатились спазмы. Я с трудом сдержала рвоту и почувствовала, как по ноге покатилась горячая капля. Организм с трудом принимал вторжение наномеханизмов; пока еще чужие, они стремительно захватывали новое для себя жизненное пространство.

Все прошло внезапно. Разом прошли дурнота, дрожь и слабость. Я перевела дыхание и вдруг ощутила, как что-то другое поселилось в моем сознании. Это было удивительное ощущение, ни на что не похожее, описать это было невозможно, ни один язык огромного человечества не содержал подходящих слов и понятий. Наверное, что-то аналогичное ощущают клинические больные, страдающие раздвоением личности, с тобой рядом есть кто-то еще, часть тебя, но не ты.

— Рамаль, — позвала я и удивилась звуку своего голоса. После шума и гула в ушах, он прозвучал удивительно хрипло. — Делай что хочешь, но организуй отправку. Девочку на месте встретят.

— Хорошо, все сделаю, — отозвался Рамаль. Я была уверена, что он не врет, но на всякий случай уточнила:

— Она должна долететь в целости и сохранности, Рамаль. Я буду проверять…

— Как скажешь, — Ханзера это не испугало.

— Договорились, тогда встречаемся через пол… через двадцать минут в аэропорту.

— Хорошо.

Он отключился. Хирург уже поднимал с операционного стола девчонку и вместе с ассистентами помогал ей надеть бронекостюм.

— Скоростное такси будет с минуты на минуту, вам лучше поторопиться.

— Как она?

— Как овощ. На улучшение не надейтесь, но идти сможет.

— Она может говорить?

— Нет, — хирург махнул рукой. — Бегите быстрее. И вот еще что, я постараюсь проинформировать вас, если ко мне придут. Чтобы вы знали… Удачи.

Последние слова его догнали нас уже в дверях.

Сеть, тип: частная. Наименование: “Logos Networks-91” Код: 1024 b. Код, тип: у получателя.