Из видавшего виды шкафчика был извлечен недавно забранный из химчистки мундир. Неторопливо облачившись, Мэк посмотрелся в висевшее на одной из стен зеркало во весь рост, и пристегнул к ремню портупею с кобурой и импульсным пистолетом. Смахнув с плеча припавшую пылинку, он остался доволен собой. Сдав ключ-карточку администраторше общежития, он вышел на улицу и одел новенькую фуражку. Теперь надо было лишь поймать попутный гравитолет.

Адмиралтейский корпус располагался почти на самой окраине базы. Спрыгнув с попутки у центрального контрольно-пропускного пункта, Мэк подвергся тщательной процедуре проверки охранявшим ворота караулом. Вернув документы и занеся данные посетителя в компьютер, караульный старшина провел его на внутреннюю территорию. Мэк вошел через парадный подъезд и был остановлен дежурным офицером, который изучил приглашение и сообщил куда следует идти. Мэк поднялся на гравилифте в компании двух старших офицеров на требуемый этаж и очутился в просторном холле. Здесь было полно куда-то спешащих офицеров всех рангов и клерков в гражданском.

Помня указания дежурного, он довольно скоро нашел двери с табличкой, гласившей, что здесь находится приемная командующего. Низкий женский голос осведомился о цели его визита, на что Мэк вкратце изложил свою историю и был впущен внутрь. Переступив порог отъехавшей в сторону двери, он оказался в просторном, со вкусом обставленном зале. Справа располагался стол, за которым сидела женщина средних лет и что-то набирала на компьютере. С другой стороны стоял длинный и узкий диван, на котором ожидал приема капитан второго ранга, вертящий кожаную папку в руках. Кивнув старшему офицеру, Мэк присел на другом конце дивана. Минуты через две дверь кабинета командующего распахнулась, вышел седоватый поджарый каперан и, попрощавшись с секретаршей, покинул приемную.

По селектору секретарши раздался голос адмирала:

— Руд пришел?

— Да, господин адмирал.

— Пригласите его.

Сосед Мэка переложил папку в правую руку и исчез за дверью. Прождав около часа, Мэк поднялся с диванчика, когда из кабинета вышел кавторан.

— Господин адмирал, — доложила секретарша, — к вам младший лейтенант Мэк.

— Пусть войдет.

Из мебели в кабинете присутствовали только широкий стол из черного владивостокского дерева и полумягкий стул, да еще сейф из специального сплава рядом со столом. Весь остальной интерьер представлял из себя замкнутую компьютерную систему, аппарат СС-связи и огромный монитор звездной карты владивостокского участка королевства.

— Господин адмирал, младший лейтенант Мэк по вашему... — Мэк на секунду замялся, подбирая слово, пока не нашел, на его взгляд, правильное, — приказу прибыл.

— Старший лейтенант, — поправил командующий.

— Но... следует ли это понимать...

— Верно, следует. Вы повышены в звании. Я с охотой бы дал вам капитан-лейтенанта, но устав позволяет переплюнуть только два ранга. Расслабьтесь, не стоит все время стоять передо мной по стойке «смирно».

Мэк моментально исполнил пожелание командующего, хотя внешне это почти не отразилось.

— Вы, вероятно, удивлены, что я вызвал вас? — продолжил адмирал. — На то у меня было несколько причин и, прежде всего, мое желание лично увидеть молодого офицера, спасшего корабль и своих товарищей.

— Но мой корабль погиб, господин адмирал.

— Вы сделали все возможное и даже больше. Вывести корабль из вражеского тыла, провести его сквозь плотные боевые порядки неприятеля — это под силу поистине мужественному человеку. Не ваша вина, что, в конце концов «Защитник» погиб. Главное, что вы стремились, и то, как вы повели себя, приняв командование. Офицеры моего штаба очень высоко оценили ваши действия, особенно то, что вы в числе последних покинули гибнущий звездолет. Это в духе наших традиций и высоко ценится на флоте. Я получил представление на вас от вице-адмирала Виггера.

Командующий достал из сейфа небольшую коробочку черного цвета и вышел из-за стола.

— Старший лейтенант Мэк, за мужество, проявленное вами при исполнении своих обязанностей в боевой обстановке, вы награждаетесь орденом доблести Опета.

Курбатов подошел и прикрепил орден к его груди рядом с золотым крестом.

— Служу Отечеству и королю! — выпалил Мэк и отдал честь. Тоже самое сделал и адмирал.

Мэк позволил себе ненадолго задуматься о тех событиях, в которые он был вовлечен недавно. Как выглядели его поступки со стороны, он видел в лице оценки командующего. Но сам он думал несколько иначе. Ему казалось, что тогда им руководил страх. Животный страх заставил его метаться, ища выход из безвыходной ситуации. Погибнуть и попасть в плен — для него было едино. И только теперь Мэк это осознал.

— Хотите услышать мое мнение по поводу вашего будущего? — спросил командующий.

Мэк только кивнул.

— Вас ждет блестящая карьера и вы вполне сможете дослужиться до адмиральского чина. Или геройская смерть... Вы когда-нибудь мечтали командовать собственным кораблем?

— Не скрою, господин адмирал, однажды как-то думал об этом.

Курбатов улыбнулся.

— Что вы думаете о назначении на должность командира штурмовика?

Мэк всегда считал экипажи малых кораблей потенциальными самоубийцами и сумасшедшими. Особенно это касалось истребителей. Но с другой стороны, командовать собственным кораблем?

Я готов принять это назначение, господин адмирал.

— Другого я и не ожидал от вас услышать. На днях я получил директиву из генштаба отправить в его распоряжение определенное количество опытных пилотов для формирования новых штурмовых дивизий. Жаль, конечно, терять таких офицеров, как вы, но я должен исполнять то, что от меня требуют. К тому же, в штурмовиках продвижение идет быстро. Ваш образцовый послужной список придаст этому толчок.

Уже покинув адмиралтейский корпус, Мэк подумал, что адмирал всего лишь искусно запудрил мозги и очень элегантно от него избавился.

«Да что за бред, черт возьми!» — отогнал Мэк эту мысль и с силой провел ладонью по лицу. Он еще не научился до конца доверять людям с тех пор, как попал на Хатгал III. Да и манеры во флоте и армии уж очень различались. Поначалу, его ставил в тупик обходительный тон начальства и приказы в оболочке просьб. В армии ничего подобного не было, там любой командир мог наорать и смешать с дерьмом своего подчиненного. С полной уверенностью Мэк мог сказать одно, он доволен тем, что служит на флоте, а встреча с командующим оставила приятное впечатление о нем.

Полученное предписание гласило, что офицеру Мэку надлежит явиться к полудню следующего дня в космопорт города Солнечный на пассажирский лайнер «Ливадия». Пункт назначения — Орбол. По прибытии он будет встречен представителем шестнадцатой штурмовой дивизии и препровожден на новое место службы. В качестве приложения был выдан пассажирский билет, представляющий собой силовой жетон, с указанием палубы и каюты второго класса. И, что особенно радовало, были выплачены командировочные размером в месячное жалование. Похоже, командование не особо скупилось на транспортные расходы. Удивляло только одно, почему бы не подбросить Мэка и таких как он на попутном боевом корабле или военном транспорте? Но, видимо, на то имелись свои соображения, к тому же, в генштабе стал известен приказ нового эфора БН Саторы о запрещении охоты на лайнеры и перенацеливании призраков на другие объекты.

Разобравшись со всеми нерешенными делами, Мэк прибыл в космопорт к назначенному часу. Здесь уже готовился к рейсу средний по тоннажу лайнер «Ливадия», могущий взять на борт до полутора тысяч пассажиров.

По его трапам непрерывным потоком двигались группы людей, сбитые в отдельные кучки. Вокруг лайнера стояли похожие на него корабли, несколько дальше, десятки гигантских грузовозов. Нигде не было видно ни одного боевого звездолета.

Вступив на борт лайнера, Мэк с группой пассажиров был препровожден на свою палубу приветливой стюардессой. Без труда отыскав свою каюту, он запер за собой дверь и разложил нехитрые пожитки своего единственного чемодана. Разобравшись с обустройством и раздевшись, он прилег на мягкую койку со свежим бельем. Впереди было семь суток пути из одного конца королевства в другой. По галактическим меркам это расстояние было смехотворно, любой крейсер преодолел бы его максимум за трое суток. Но пассажирские лайнеры никогда не отличались скоростью. Семь суток пути — семь суток безделья. Мэк попытался расслабиться и заняться самым непривычным для себя делом — ничегонеделаньем. За этим напряженным занятием прошло несколько часов, пока сон не сморил его, из-за чего он пропустил старт.

Спал долго и сладко, после пробуждения появился чудовищный голод. Мэк глянул на часы и присвистнул, они показывали девятый час утра. Выходило, что заканчивались первые сутки полета. Приняв утренний туалет и облачившись в мундир, который являлся для него одеждой на все случаи жизни, он покинул каюту, ища ресторан.

На широких коридорах палубы царило довольно оживленное движение. Десятки пассажиров то появлялись из своих кают, то исчезали в них, иные направлялись к безынерционным лифтам, чтобы попасть на другие палубы.

Мэк не стремился исследовать весь корабль, а вошел в ресторан, которых было по несколько на каждой палубе. Внутри царило обычное многолюдье и оживленный гомон многих десятков голосов с позвякиванием столовых приборов. Мэк занял единственный оказавшийся не занятым столик и выбил заказ по компьютерному меню. Через пару минут из раскрывшихся створок пневмораздатчика стола вынырнули мясное блюдо с бессмысленным названием и овощной салат. Мэк снял колпак и вдохнул аромат мелко порезанных кусочков мяса, обильно залитых подливой с добавлением острых душистых специй. На вкус мясо оказалось просто превосходным, под стать ему был и салат. Погрузившись в себя, Мэк не сразу заметил подошедших к столику, когда услышал вежливое: «Разрешите к вам присоединиться». Мэк кивнул в ответ двум офицерам флота равных с ним в звании.

— Меня зовут Михаил. Михаил Чепенко. А это мой товарищ Гриша Бобровский.

— Мэк, — представился он и пожал протянутые руки.

Новые знакомые выбили заказ, а Мэк заметил, что они уже успели изрядно поднабраться, но не на столько, чтобы не контролировать себя.

— Как насчет бутылочки красного винца за знакомство? — предложил Чепенко.

— С удовольствием.

Появившееся вино было мгновенно разлито по бокалам, которые незамедлительно опустели.

— Ты уже освоился тут? — спросил Чепенко.

— Пока не успел, — ответил Мэк и улыбнулся.

— Напрасно, здесь есть некоторые соблазны, которые не дадут помереть от скуки. Мы вчера ходили в танцклуб на четвертой палубе. Танцы в невесомости, хорошая выпивка, толпы одиноких красавиц. Потом забрели в казино, но потом, как оказалось, с нашими финансами там делать нечего. Скажи, Бобер?

— А? Ну да... Еще бы, минимальные ставки от нескольких тысяч кредитов, — рассеянно сказал задумавшийся о своем и тщательно пережевывающий пищу Бобровский.

Мэк снова улыбнулся.

— Я знаком с подобными заведениями. Как правило, там собираются ожиревшие толстосумы и карточные шулеры. По мне, так лучше просадить деньги в компании прекрасного пола.

— Тогда мы зайдем за тобой к часам одиннадцати вечера, примерно — предложил Чепенко.

— Каюта: пять — семьдесят два.

— Угу, запомнил. За это стоит выпить, за предстоящую ночку.

Мэк, как и остальные, в несколько долгих глотков выпил второй бокал, не утруждая себя дегустацией букета, и поставил его рядом с салатницей, потом доел мясное блюдо, размышляя над тем, что как-то сразу проникся симпатией к своим новым спутникам.

— Вы в отпуске, ребята?

— Если бы, — ответил Чепенко. — Получили назначение в шестнадцатую штурмовую дивизию.

— Вот так новость, теперь я вдвойне рад нашему знакомству. У меня такое же назначение.

— А еще говорят, чудес не бывает, — улыбнулся Чепенко, — седьмой флот?

Мэк кивнул.

На каком корабле служил?

Эсминец «Защитник», погиб при Ютиве III

А-а. Наслышан про эту бойню, награды за неё?

— Вот эта, — Мэк показал на орден доблести, — золотой крест за призрак. А вы?

Десантная дивизия седьмого флота. Пилоты батальонных десантно-штурмовых кораблей. Мы с Бобровским еще с самой Академии вместе и по распределению попали тоже вместе. Так получилось, что наши ДШК погибли тоже вместе, ну а мы... ну а мы выжили. Повезло.

Честно говоря, — произнес Бобровский, когда расправился с бифштексом и картофелем фри, — не хотел бы я оказаться на месте тех ребят, которых мы доставляем.

Угу. Бросаем их в самое пекло. По правде говоря, мне они всегда казались безумцами. Могу лишь догадываться, что они переживают, но сверху все это похоже на ад кромешный.

Это мне знакомо, — немного скованно сказал Мэк, вновь вспомнив Ирбидору. — когда-то и мне пришлось быть десантником.

Да ну!

Мэк попытался улыбнуться.

Выпрыгиваешь из капсулы, бежишь, стреляешь, зарываешься в землю, снова стреляешь, потом опять бежишь и стреляешь. И главное, поменьше думать о собственной смерти и побольше стрелять.

И сколько у тебя выбросок?

Одна.

Для некоторых операций и одной слишком много. Сам видел.

Краем глаза Мэк заметил, как сидевший доселе спокойно Бобровский слегка дернулся. Потом он полез под стол, в незамеченный до сих пор небольшой саквояж.

Уже проснулся, Бобер? — спросил с досадой Чепенко.

Проснулся.

Опять куснул?

Угу, проголодался.

Я тебе всегда говорил, закрывай его.

Вы о ком? — Мэк был озадачен.

О лимате, — ответил Бобровский. — Хочешь глянуть? Только осторожней, цапнет.

Мэк наклонился под столик и увидел в раскрытом саквояже зверька размером с два кулака, обладавшего ярко-зеленой пушистой шерстью и бело-рыжим гребнем. Пара зорких черных глаз цепко следил за незнакомцем, набравшегося наглости рассматривать своенравного сарагонского хищника.

— Дай-ка ему сладенького, может быть твоя скотинка опять уснет, — предложил Чепенко.

— Ага, тебе лишь бы он спал, — недовольно пробурчал хозяин лимата, но все же выбил заказ бисквитного торта.

Когда пневмостворки выплюнули заказ, он аккуратно поместил пластиковую тарелочку с тортом в саквояж. Оттуда раздалось громкое чавканье вперемежку с утробным урчанием.

Некоторые посетители ресторана, сидевшие за соседними столиками, кто заинтересованно, а кто и с подозрением, стали бросать косые взгляды на трех офицеров. Один старичок откровенно глазел на них и недовольно покачивал головой.

— Старый пень, — возмутился Мэк шепотом, — видать всерьез подумал, что это мы так смачно чавкаем.

— Не пойман — не вор, — Бобровский быстро закрыл саквояж.

— Почему бы тебе не покормить своего хищника в открытую? — поинтересовался Мэк, но когда увидел набычившееся лицо хозяина зверька, понял, что спросил что-то не то.

Ситуацию прояснил Чепенко.

— Не говори ему этого. Сколько ему уже влетало в столовых и ресторанах, даже от командования. Лимат может повести себя не предсказуемо, например, погулять по соседним столам или попробовать на вкус щиколотку какой-нибудь дородной дамы.

— Тогда почему бы не кормить его в своей каюте?

— Этот маленький гад каким-то образом чувствует, где находится и ни черта не жрет в каюте. Предпочитает принимать пищу со своим хозяином. Верно, Бобер?

Бобровский невесело кивнул в подтверждение.

— Не кушать же и хозяину все время в каюте? — продолжил объяснять Чепенко. — Вот и приходится изворачиваться.

Наступил вечер. Впрочем, понятие «вечер» было довольно условно и отображало стандартное время по которому жил корабль. А для пассажиров это мог быть и день, и утро, и ночь, как кому было удобно.

В назначенный час, дверной видеоэкран показал, что у каюты появился Чепенко. Мэк был уже полностью готов и покинул свою каюту. По пути к безинерционному лифту он спросил:

— А где Бобровский?

— Да снова сюсюкается со своим монстром. Присоединится к нам через четверть часа.

— Похоже, ты недолюбливаешь этого лимата.

— Недолюбливаешь? Да я его просто ненавижу! Смотри, — он показал перевязанный палец. — Вцепился после обеда и изглодал бы до кости, если бы у меня не оказалось под рукой шокера.

Для того чтобы воспользоваться лифтом, необходимо было попасть в специальный отсек. Здесь уже скопилось около двух десятков ожидающих. К тому моменту, когда офицеры дождались его прибытия, количество пассажиров, решивших попасть на нижнюю палубу, удвоилось. Как оказалось, сам лифт был очень просторным, могущим заглотить еще большее количество людей.

Четвертая палуба была специально предназначена для активного отдыха и увеселений. Здесь располагалось несколько танцклубов на любой вкус, казино, виртуальные развлечения, плавательные бассейны, клубы по интересам и некоторое количество дорогих и шикарных кают первого класса.

Выбранный танцклуб с первого взгляда показался самым заурядным. Единственное, что в нем привлекало посетителей — это недавно вновь вошедшее в моду и всегда остающееся дорогим антигравитационное поле. Здесь царила полутьма, бушевала громкая музыка, бегали лазерные существа, запрограммированные на самостоятельную жизнь.

— Подождем у бара, — предложил Чепенко.

Мэк не стал спорить, к тому же он посчитал не прочь пропустить стаканчик для поднятия боевого духа.

В отличие от ресторана, за стойкой был живой бармен и между столиками сновали самые настоящие и радующие глаз официантки.

— Что желаете? — с профессиональной улыбкой осведомился бармен.

Мэк безразлично пожал плечами, а его спутник ответил за двоих:

— Ваш фирменный коктейль.

— Как вам угодно.

Мэк внимательно проследил за манипуляциями бармена, который взял полулитровый бокал и налил до ста грамм водки, добавил изрядную долю мороженного и залил все это натуральным газированным соком какого-то фрукта владивостокских экваториальных широт. Повторив то же самое и со вторым бокалом, он выставил их перед клиентами.

— Прошу.

Мэк расплатился и сделал глоток. В добрые старые времена он пивал коктейли и получше, но этот оказался довольно неплох.

— Ну как? — улыбнулся Чепенко.

— Приемлемо.

Через несколько минут появился Бобровский тут же встреченный ехидным вопросом товарища:

— Ну что, уложил в постельку своего кореша?

— Угу, — буркнул он, не обратив внимания на интонацию вопроса.

Бобровский быстро заказал тот же коктейль и присоединился к собутыльникам, установив рекорд в скорости. Его пустой бокал возвратился к бармену, когда у остальных оставалась еще добрая половина. Принявшись за вторую порцию, он разобрался с ней столь же стремительно.

— Ну, я пошел, — больше обращаясь к себе, чем к остальным произнес он.

— Эй, ты хоть сегодня меня не подведи, — дал напутствие Чепенко и удостоился убийственного взгляда, но никакого ответного выпада не последовало.

— А что с ним? — спросил Мэк.

— В последнее время моего несчастного друга преследует злой рок. Все, с кем он знакомится либо сразу дают от ворот поворот, либо кидают его на самом финише. Например, его вчерашняя неудача. Но самое интересное, что он даже не впадает в отчаяние, и каждая новая попытка происходит с неизменной решимостью. Ладно, — Чепенко опорожнил свой бокал и поставил на стойку, — пойду-ка и я с кем-нибудь чего-нибудь.

Мэк проводил его взглядом. Он задумчиво делал медленные маленькие глотки, рассеяно обшаривая глазами ближайшее пространство, пока, наконец, не увидел полуобнаженную особу в десяти метрах от себя, на другом конце бара. Мэк никогда не считал себя специалистом в искусстве обольщения, но решил рискнуть. Подойдя к сидящей к нему спиной прекрасной нимфе, он попытался заговорить с ней, но очень скоро убедился, что все его слова направлены в пустоту. Тогда он просто дотронулся до плеча девицы и не мало удивился, когда пальцы прошли сквозь кожу. Между тем, девушка продолжала двигаться, потягивая через соломинку сок и куря ароматизированную сигарету, причем, благовонный дым был самый настоящий. Мэк провел рукой сквозь её голову и тут же выругал себя, что попался на элементарный трюк с голограммой. Где-то совсем рядом раздался переливчатый смех. Мэк обернулся и увидел еще одну девушку, одетую так, что её наряд лишь прикрывал её достоинства. Девушка медленно и плавно подошла к нему, не прекращая хихикать.

— Браво, вы попались на мою шутку, — сказала она.

Мэк улыбнулся в ответ. Он сразу отметил её зеленые глаза и красивые черные волосы, ниспадающие ниже плеч и слегка прикрывающие правильные черты лица. Её чуть-чуть пухленькие губки обнажали белоснежные зубки в озорной улыбке. Его рука дотронулась до её щеки и наткнулась на настоящую плоть.

Проверяете, не приведение ли я?

Именно так, сеньорита.

И что же вам подсказали ваши органы чувств?

О, многое. Что передо мной веселая и очень привлекательная девушка, от присутствия которой я сражен наповал. И, вероятно, эта веселая шалунья скучает без кавалера.

А в ваших словах есть правда. И если хотите стать моим кавалером, то пригласите меня на танец.

С удовольствием.

Девушка, как оказалось прекрасно двигалась в невесомости, но все же Мэк её вел. Танцы танцами, а у него был богатый опыт передвижения в невесомости, что было тут же отмечено партнершей. В перерыве Мэк и она решили вернуться к бару за новым коктейлем.

— Ну, теперь прекрасная незнакомка не сможет увильнуть от моего вопроса, — он протянул ей бокал.

— От какого? — спросила она и взяла коктейль.

Как же её зовут.

Её зовут Лилия.

Мэк.

Знаю, ты уже говорил.

Сделав несколько глотков, девушка спросила:

А зачем ты летишь на Орбол?

Я бы рад был ответить, что меня влечет желание познать прелести этой чудесной планеты, но, увы, меня зовет долг службы. А ты?

А я к тете, подальше от войны. Я студентка и думаю на первых парах пожить у неё, осмотреться, все-таки другая планета. В жизни нигде кроме Владивостока не была.

Это исправимо.

Мэк поискал глазами своих знакомых, найдя их спустя полминуты. Чепенко выделывал кульбиты с какой-то зажигательной блондинкой, а Бобровский кружился с очень крепко сбитой на вид женщиной не лишенной особой привлекательности. Если присмотреться более внимательно, то его партнерша не проявляла к нему ни какого внимания, не смотря на все его явные ухищрения.

Блуждающий взгляд Мэка Лилия восприняла по-своему и тут же снова затянула его в толпу танцующих. Покружившись с ним около часа, она назначила ему встречу на следующий корабельный вечер у себя в каюте и твердо попросила её не провожать. Перед тем, как она исчезла, он был удостоен незабываемого поцелуя. Мэк был заинтригован. Играясь свежими впечатлениями, он вновь стал высматривать своих приятелей. Чепенко и блондинка бесследно исчезли, догадаться об их планах не стоило труда. Бобровский повадился провожать свою партнершу. Кажется, все нашли себе занятие на несколько ближайших часов. Но оказалось, Мэк ошибся. Вскоре Бобровский вернулся с подавленным настроением и составил Мэку компанию, который допивал очередной коктейль.

— Обалденная бабенка ведь, — словно оправдываясь сказал он, — но какая-то холодная. Пришлось набиваться ей в кавалеры на следующий вечер.

— Не расстраивайся, — попытался утешить его Мэк, — говорят, на Орболе миллионы одиноких женщин. Работы — хоть отбавляй.

Когда они покидали танцклуб, веселье продолжалось с прежним оживлением.

Прекрасно выспавшись, Мэк следующим утром повстречал в ресторане Бобровского, который все также тайком скармливал своему лимату сырые куски мяса. Разговор не клеился, видимо, горе-донжуан был серьезно раздосадован своей недавней неудачей. Чепенко на завтрак так и не появился. Плотно насытившись и попрощавшись с Бобровским и его зверем, Мэк вернулся к себе.

Кое-как скоротав время до обеда, он решил навестить Лилию, ведь она не указала конкретно времени. Сначала он пообедал в полном одиночестве среди полупустого ресторана, потом решил купить бутылку дорогого шампанского. Оказалось, что все игристые вина на «Ливадии» были отечественного производства, сказывалось влияние войны. Остановив свой выбор на опетском полусладком, Мэк купил пестрых и ароматных цветов и, поднявшись на седьмую палубу, сообщил о себе в дверной передатчик найденной им каюты.

Лилия встретила его приветливой улыбкой, позволила себя обнять. Оказалось, она путешествовала третьим классом. Небольшое спальное помещение с тесной кабинкой душа — все, что составляло ее каюту.

— Не мог больше ждать, — оправдался Мэк за столь раннее время визита, — не вытерпел.

Пили шампанское молча, иногда разбавляя его букет долгими поцелуями.

— Подожди немного, я сейчас, — попросила девушка и исчезла в душевой кабинке.

Звукоизоляция надежно скрывала все звуки, и сколько не старался Мэк думать на нейтральные темы, воображение рисовало картины одну ярче другой.

Лилия вышла в банном халатике с мокрыми расчесанными волосами. Подойдя поближе к гостю, она приоткрыла полу халата, под которым не оказалось никакой одежды и, наклонившись к Мэку, прошептала на ухо:

— Если ты сейчас не разденешься, я тебя сама изнасилую.

Дважды повторять не понадобилось...

Все последующие сутки полета Мэк пропадал у Лилии либо вместе с ней на танцплощадках, посещая свою каюту только лишь за тем, чтобы отоспаться. За все эти дни он всего один раз увидел Чепенко и, пообедав с ним, узнал о его новых романах и об окончательном фиаско Бобровского. Последний крепко приударил за Амандой, так, оказалось, звали ту даму, с которой Мэк его видел в вечер знакомства с Лилией. Несмотря на настойчивые знаки внимания, Аманда не проявляла интереса к назойливому кавалеру. Тогда Бобровский пошел на рискованный шаг — найти путь к ее сердцу через лимата. Зверек очень заинтересовал ее и даже не укусил, вопреки прогнозам Чепенко. Но и этот крайний шаг остался не оцененным. В тот же вечер Бобровский увидел Аманду в компании молодой полноватой метиски, с которой она отправилась к себе в номер.

— Значит дело не в нем самом, — сделал вывод Мэк из рассказа приятеля. — Передай ему, пусть будет впредь поосмотрительней и вспомнит, что я ему говорил о миллионах орболианок.

В последний вечер рейса, похоже, любовная фортуна все-таки улыбнулась Бобровскому, по крайней мере, ему так казалось. Несколько часов к ряду он то танцевал, то распивал коктейли с миниатюрной брюнеткой и, каждый раз прижимаясь к ней в медленных танцах, вожделенно предвкушал предстоящие утехи. А поцелуи брюнетки были очень даже многообещающими. Когда, наконец, она завела его в свою каюту и они стали, сгорая от взаимного желания, освобождаться от одежды, Бобровского хватил удар. Миловидная брюнетка оказалась гермафродитом, обладателем гордо вздыбленного мужского органа. Скомкав в руках одежду и не проронив ни слова, Бобровский пулей вылетел из каюты голым.

По прибытии лайнера в порт назначения, Мэк взял у Лилии адресок ее тети, хотя практически не имел надежды, что когда-нибудь ее увидит вновь. Распрощавшись с ней, он отыскал стоявших особняком своих попутчиков, к которым и присоединился.

— Смотри, Гриша, а вот и твоя Аманда, — указал Мэк на спускающуюся по другому трапу женщину.

У Бобровского глаза полезли на лоб, когда он узнал ее, облаченную в мундир майора мобильной пехоты.

— У тебя с самого начала не было не единого шанса, — тоном приговора объявил Чепенко.

Через несколько минут к ним присоединились еще несколько офицеров. После короткого знакомства, выяснилось, что они тоже направлены в 16-ю штурмовую дивизию.

Орбол встретил их приветливой мягкой погодой. Свежий ветерок приятно овевал, наполняя воздух свежестью. Ласковые лучи светила подымали настроение. На планете царила весна.

Немного погодя, рядом опустился военно-транспортный гравитолет. Боковой блистер отъехал в сторону, высунулась голова улыбающегося пилота, который громким голосом поинтересовался:

— В шестнадцатую штурмовую?

— Так точно, — ответил один за всех кто-то из офицеров.

— Тогда прошу на борт.

Один из боковых люков гравитолета опустился вниз, служа теперь трапом и приглашая войти.

Пассажирский лайнер А-класса «Литиум» поражал своими размерами. Более двух километров в длину и 600 метров в диаметре, он вмещал 90 палуб, предназначенных для перевозки более пяти тысяч пассажиров, еще 20 палуб отводилось для команды и грузовых отсеков. В галактике существовал лишь один подобный класс гигантов — сверхтяжелый транспортный корабль класса «Астра Инкогнита», производимый в Империи Нишитуры.

Система Атана — цель рейса лайнера, находилась в нескольких парсеках — в каком-нибудь дне полета. Проконсул монарского сектора Роберт Ал путешествовал первым классом, решив провести отпуск на курортах Атаны, где его уже ждала семья.

На сорок четвертой палубе, предназначенной для развлечения пассажиров и опустошения кредитных карт во время полета, собралось множество разношерстного народа. Оркестры играли мелодичные интерпретации для зрителей, занимавших бесчисленные столики, мимо которых с удивительной проворностью сновали официанты в белых флотских униформах. В другом отсеке начиналось стриптиз-шоу в невесомости, неизменно собирая самые большие толпы. В наличии имелись и другие места, способные удовлетворить как самые изысканные вкусы, так и самое больное воображение.

Но проконсул Ал всегда предпочитал игровой отсек всем этим новомодным завихрениям, особенно, он ненавидел казино, где бесились шумные толпы праздных туристов и где охрана не могла в полной мере контролировать ситуацию. Это был тучный, лысеющий человек среднего роста, как всегда одетый в дорогой официальный костюм. В руках, с перстнями на пальцах, он держал карты, сосредоточив свое внимание на партии в покер. За столом сидело еще шесть человек, четверо из которых были его неизменные партнеры по игре, как, впрочем, и в делах — владельцы крупнейших промышленных монополий сектора.

За спиной проконсула бесшумно появился охранник и, извинившись, передал хозяину видеофон, сообщив, что с ним срочно хочет поговорить капитан лайнера.