«СЕКРЕТНО»

06.07.4420 с.в.передано по ССС

ПРИКАЗ № 0372

Если инициатива исходит от самого «Громовержца», — что означало самого эфора БН Иволу, думал Эрбер, — то… а что «то»? Мое дело не спрашивать, а исполнять приказ"!

Он вызвал центральный пост управления.

— Вахтенный центрального поста капитан-лейтенант Хакс слушает.

— Объявите боевую готовность номер один, — приказал Эрбер.

— Есть!

Капитан оборвал связь и направился на центральный пост.

Весь огромный организм корабля пришел в движение. Команда занимала посты согласно боевому расписанию, активизировались механизмы, готовилось к бою вооружение.

Еще не успела смолкнуть сирена боевой тревоги, как были зафиксированы доклады всех постов и команд. Хакс доложил о готовности.

— Навигаторская, — вызвал Эрбер, — курс на Юкеон, выход вне эклиптики.

— Есть, командир!

Эрбер переключил канал и вставил в приемник силовой диск, с которого только что стер всю информацию, кроме семнадцати файлов приложения.

— Служба слежения.

На экране внутренней связи возникло изображение старого ветерана — начальника службы в звании капитана третьего ранга.

— Слушаю, командир.

— Приготовьтесь принять характеристику цели.

Эрбер активизировал перегон файлов.

— Принято.

Прозвучал звуковой сигнал, символизирующий переход в систему полной невидимости. Мониторы, преобразующие показания сенсоров в визуальное восприятие, поглотила серая беспросветная мгла. Специальная техника, призванная сглаживать все эффекты перехода, экранировала экипаж от негативного воздействия. Немного погодя, все корабельные системы слежения вновь стали «зрячими».

«Угенблит» исчез из обычного пространства.

Прошло более девяти часов корабельного времени — именно столько потребовалось призраку, чтобы преодолеть небольшое по галактическим масштабам внутрисекторное пространство и прибыть в пункт назначения.

— Навигаторская, курс — центр эклиптики, дистанция — одна астрономическая.

— Есть, командир.

— Служба "Б", что у вас?

— Все системы в норме. Полное экранирование.

Призрак лег на заданный курс. На видеоэкранах мимо проплывала планета — смерзшийся комок льда и породы с единственным спутником. Вскоре позиция для засады была занята. Носовые видеоэкраны показывали юкеонскую систему из семи планет, вращающихся вокруг звезды G-типа. Каждая из планет имела по одному спутнику, кроме третьей — колонизированной, высокоразвитой, носящей имя Юкеон — столицы сектора.

Ha призраках была установлена самая мощная и современная электронная начинка, какую только имела Империя Нишитуры. Мощнейшие сенсоры различного назначения принялись зондировать пространство в системе и вокруг.

— Служба слежения, — вызвал Эрбер, — доложить обстановку.

— Данные обрабатываются, — доложил начальник службы, — слишком много объектов.

— Когда закончите — сразу докладывайте.

Эрбер отключился. Засада всегда требовала терпения, а подчас, и огромного напряжения. Могло пройти несколько циклов до появления цели. Иногда, крайне редко случались ошибки разведки, тогда призраки устраивали засады совсем не там, где должен был появиться враг.

Призраки являлись новым видом вооружения и не участвовали ни в одной из войн. Но иногда приходилось выполнять секретные боевые задания. Большинство экипажей привлекались только к учениям и патрулям. Эрбер же был горд, что успешно выполнил десяток боевых задач, о чем свидетельствовала его орденская планка и высшая награда империи — золотая звезда Нишитуры.

Жизнь преподносила разные сюрпризы. Могло случиться так, что на этот раз засада, устроенная «Угенблитом», окажется напрасной. Но капитан сомневался, что в штабе бригады допустили ошибку, тем более, что приказ получен от самого Цегера. Единственное, что он мог сейчас сделать — это ждать. А ждать он научился очень давно, еще будучи курсантом военно-Космической Академии. Ожидание стало его второй натурой.

Сигнал вызова, Эрбер включил экран. Это был начальник службы слежения.

— Командир, информация обработана.

— Докладывайте.

Ветеран посмотрел куда-то в сторону и начал:

— На данный момент в самой системе и на подлете находятся девяносто семь кораблей. Четыре из них — патрульные корветы. Один эсминец находится на орбите Юкеона, по направлению к которому идут три транспортных поезда и еще двенадцать транспортных кораблей класса «Чаку» и «Цевер». Кроме того, до двадцати мелких транспортников и столько же пассажирских лайнеров. Остальные объекты — частные межзвездные яхты.

— Где находятся патрули?

— По периметру эклиптики.

— Продолжайте следить. Мне нужен «Крон».

— Есть, командир.

Потекли утомительные часы ожидания. Эрбер иногда прохаживался вдоль центрального поста управления, исподтишка наблюдая за находящимися здесь офицерами и матросами. Время от времени он связывался с различными службами и командами, проверяя их бдительность и заодно желая застраховаться от любых неприятностей, связанных с неисправностью какой-либо системы корабля.

Экстренный вызов. Эрбер моментально подскочил к экрану. На связи был начальник службы слежения.

— Объект появился, командир.

— Координаты и траектория.

Офицер сообщил требуемые данные. Капитан переключился на другой канал.

— Группа вооружения, подготовить «Нимизиды».

— Есть, командир.

— Навигаторская, курс на перехват.

— Есть, командир.

Тяжелый крейсер «Крон» вошел в пределы системы, держась курсом на Юкеон. Командир крейсера держался в стороне от транспортных и пассажирских трасс, что было на руку Эрберу.

Угенблит" лег в дрейф прямо по курсу «Крона», выжидая удобного момента для нанесения удара.

Эрбер наблюдал, как на видеоэкранах как точка, обозначающая тяжелый крейсер, все больше приобретает черты корабля. «Крон» вовсе не подошел так близко, видеоэкраны автоматически преобразовывали поступающие сигналы и увеличивали изображение.

Эрбер глянул на дисплей бортового компьютера — расстояние до цели — световая секунда.

— Служба "Б", — вызвал он, — доложите обстановку.

Лицо начальника службы борьбы, инженер-капитана третьего ранга, выдавало крайнюю сосредоточенность и хладнокровие. Он доложил ровно и четко:

— Фон облучения стабилен. Сенсоры противника находятся в общем режиме. Никаких признаков активизации.

Эрбер был более чем удовлетворен этим докладом, но решил выслушать еще один.

— Служба слежения, как ведет себя объект?

— Все системы противника работают стабильно. Система вооружения в режиме ожидания, система защиты на минимуме. Двигатели стабильно идут на ноль четыре крейсерской скорости хода. Никаких дополнительных расходов энергии не наблюдается.

Эрбер снова посмотрел на дистанцию — 0,4 световой секунды. Пора! Иначе, они подойдут слишком близко.

— Группа вооружения, доложить готовность.

— Батареи «Нимизид» и «Орнеров» готовы.

— Начинайте!

По каналу связи послышались команды комендоров. Один из ракетных портов «Угенблита» раскрылся и «Нимизида» устремилась к цели.

Вахтенный старшина службы слежения «Крона» со скучающим видом таращился на дисплеи сенсоров. Вдруг, на одном из них, из ничего, возникло что-то, стремительно приближающееся к кораблю. Старшина ошалело наблюдал за этим невероятным явлением.

Через несколько секунд он сбросил охватившее его оцепенение.

— Лейтенант! Неопознанный объект прямо по курсу. Идет прямо на нас. Дистанция ноль три секунды.

Вахтенный лейтенант бросился к дисплею, проклиная всех известных ему богов, и врубил экстренное оповещение боевой тревоги, после чего его вызвал центральный пост управления крейсера.

— Служба слежения! — кричал вахтенный офицер. — Что у вас там?!

— О, Боже! Нам всем конец, — с побелевшим перекошенным лицом ответил лейтенант.

— Заткнись, ублюдок! Доложи, что ты видишь!

— Только что идентифицировали «Нимизиду», прет на пределе. Дистанция — ноль пятнадцать светосекунды.

Больше не обращая внимания на лейтенанта, вахтенный офицер центрального поста попытался добиться запуска «Орнеров». Но, как и все, противоракетные расчеты были застигнуты врасплох. По всему кораблю бегали команды, занимая боевые посты, выла надсадно сирена. На центральный пост вбежали несколько офицеров и старшин. Поймав одного из них, вахтенный приказал, чтобы немедленно было доложено о «Нимизиде» командиру «Крона» и маршалу. А сам он еще не оставлял надежды, что «Орнеры» успеют перехватить надвигавшуюся смерть.

В рубке слежения вахтенный лейтенант обессилено опустился в кресло и заплакал. Потом, посмотрев на дистанцию — менее одной десятой световой, громко рассмеялся.

— Это конец, — прошептал старшина.

Кумулятивный ядерный заряд «Нимизиды» прожег так и не успевший усилиться защитный противоядерный экран «Крона», взломал броню и уничтожил несколько отсеков. Вслед за ядерным дьяволом, внутрь попала боеголовка мощностью в мегатонну. Тяжелый крейсер «Крон» исчез во вспышке водородного взрыва.

Так погиб маршал текронт Канадинс и еще три тысячи сто человек.

Эфор Ивола вставил только что полученный им силовой диск в приемник компьютера. Это была запись допроса «пропавшего без вести» текронта Вернера с применением психосканирования мозга или, если проще, как его всегда называют, «промывания мозгов».

Выскобренную информацию Ивола нашел очень интересной. Несомненно, полученные данные о его действиях можно классифицировать как государственную измену. Имена, планы, действия изменников — все указывало на то, что часть Текрусии собиралась устранить из коллегии эфоров самого Иволу, Савонаролу и, возможно, Навукера.

Значит, он их опередил. Глава БН довольно улыбнулся и отключил компьютер.

Сигнал селектора отвлек от приятных мыслей. Ивола нажал кнопку связи.

— Да.

— Это дежурный, капитан Пон.

— Слушаю.

— Доставили арестованного текронта Плиния.

— В мой кабинет.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

После опознания бронированная дверь впустила двух солдат БН, ведущих арестованного.

— Вы свободны, — бросил Ивола солдатам.

Те отдали честь и покинули кабинет. Бронедверь закрылась.

Как и любой нишид, текронт Плиний был высок и отлично физически развит. Он сохранял невозмутимый вид и гордо стоял перед эфором безопасности. Одежда Плиния явно не соответствовала климату Нишитуры, его арестовали на одной из курортных планет, когда он занимался подводной охотой.

Ивола встал из-за стола и подошел к другому его концу. Подвинув один из стульев, он предложил:

— Присаживайтесь.

Плиний проигнорировал предложение.

«Что ж, выбить спесь у тебя никогда не поздно», — подумал эфор.

— Вы знаете, почему оказались у меня? — спросил он.

Арестованный текронт ответил взглядом, полным неприкрытой ненависти.

— Прежде, чем отвечать на какие-либо вопросы, я требую, чтобы меня передали под защиту Текрусии, как того требует Закон Нишитуры. И если судебное решение будет не в мою пользу, я готов отвечать на любые ваши вопросы. Своими действиями вы нарушаете Древний Закон. Моя персона неприкосновенна. Повторяю, я требую защиты и передачи меня Текрусии. Если понадобится, я найду способ добиться правоты у самого императора.

Первое время Ивола никак не прореагировал на эти слова, потом он рассмеялся и громко театрально похлопал в ладоши.

— Браво! Просто превосходная речь! Только должен вас огорчить, дорогой Плиний, все мои действия основаны на распоряжении императора. Поэтому вы можете не рассчитывать на благосклонность его величества. И уж никак не надейтесь на защиту Текрусии. Поэтому, предлагаю вам умерить свою гордыню и смириться. Другими словами, со мной лучше сотрудничать.

Текронт Плиний полностью контролировал свои эмоции и всем своим видом продолжал выказывать безучастность к происходящему, несмотря на то, что Ивола оскорбил его и фактически объявил приговоренным. Приговоренный к смерти, но не покоренный, Плиний презрительно скривил губы, несмотря на то, что страх ледяным ободом начал сковывать его грудь.

— Ваш ответ, — сказал эфор.

— Прекратите этот фарс, Ивола! У вас ничего на меня нет и быть не может. Я лояльный императору и империи гражданин. Я текронт, я неприкасаем! Я требую немедленно освободить меня!

Эфор безопасности пожал плечами.

— Ну что ж, все вы не причем, все вы патриоты и герои, пока в ваши морды не тыкнешь неоспоримыми уликами. Тогда вы как один бежите стучать друг на друга, спасая свои шкуры.

Такого оскорбления Плиний стерпеть не смог. Подобно разъяренному зверю, он бросился на Иволу. Эфор, как оказалось, ожидал этого и успел уйти от атаки. Молотоподобный удар сбил Плиния с ног, а когда тот снова поднялся, на него в упор смотрел ствол миниатюризированного автомата, стреляющего реактивными пулями, — десантного варианта стэнкса.

— Не дергайся! Мне ничего не стоит пристрелить тебя, — предостерег Ивола.

Держа текронта на прицеле, он развернул к нему дисплей компьютера и включил воспроизведение допроса Вернера.

— Что ты скажешь на это?

Плиний до боли сжал челюсть и кулаки, когда смотрел запись. На его лбу выступила испарина, на которую он не обратил ни малейшего внимания.

— Это грязные методы, Ивола. Фальсификация. С помощью этого дерьма ты устраняешь своих врагов.

— К сожалению, это не фальсификация. К сожалению для тебя и твоих сообщников. Ну а методы — сам понимаешь, как говорили древние — цель оправдывает средства.

Ивола наигранно вздохнул и покачал головой.

— Еще раз предлагаю со мной сотрудничать, иначе...

— Иначе что?! Ты сделаешь со мной то же самое, что сделал с Вернером? Превратишь меня в идиота? Я нишид, а нишиду не подобает предавать своих друзей. Да пошел ты, мать твою, ублюдок!

Ивола растянул рот в улыбке, не предвещающей ничего доброго.

— Угу, ты у нас в жопу идеалист, герой и все такое. Кстати! Поздравляю с чистосердечным признанием, но оно тебе уже ни к чему. А за ублюдка ты еще пожалеешь.

Эфор безопасности нажал кнопку селектора.

— Дежурный, капитан Пон слушает.

— Уберите это из моего кабинета.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

— И распорядись, чтобы начинали подготовку к психосканированию. Я хочу лично присутствовать.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

— Это все.

«В последнее время инквизиторам от БН прибавилось работенки», — подумал Ивола.

Тихоходная яхта «Синсид» принадлежала графу-текронту Торесу. Расстояние, которое любой пассажирский лайнер покрыл бы за двое стандартных суток, она проходила за втрое большее время. Но, несмотря на такой большой недостаток, «Синсид» считалась одной из самых дорогих и комфортабельных яхт галактики и принадлежала роду Торесов уже четырнадцать десятилетий.

Граф-текронт Торес наслаждался букетом прекрасного уредонского вина, лениво следя по стереовизору за развитием сюжета исторического фильма, воспевающего героические натуры древних нишидов. Торес почувствовал неприятный озноб и посмотрел на полупустую бутылку. Решив, что с него хватит, он спрятал ее в свой богатый ассортиментом бар и продолжил следить за переплетением побед и трудностей героев фильма.

Озноб не проходил, в некоторых местах кожа начала слегка зудеть. Немного удивившись, Торес подал голосовую команду «домашнему» компьютеру, чтобы тот приготовил душ.

Приняв водные процедуры и намастив благовониями свое тело, Торес развалился на широком диване.

Стереофильм скоро закончился. Граф-текронт почти сутки не спал, но сон не шел к нему, и тогда он решил вызвать стюардессу «Синсида» — во время полета, по совместительству, еще и любовницу.

В апартаменты вошла невысокая смуглокожая брюнетка и, призывно улыбаясь, уселась у ног босса.

— Элиза, что бы я без тебя делал? — спросил Торес, зарывшись одной рукой у нее в волосах.

— Наверное, то же, что и я без вас, господин — умирали бы от скуки, — кокетливо ответила девушка.

Он взял ее за подбородок и подтолкнул.

— Иди же.

Девушка встала и скинула с себя всю одежду, обнажив утонченное тело, после чего скрылась в душе.

Немного поколебавшись, текронт все же решил прикончить начатую бутылку, тем более, что у него теперь есть компания.

Девушка вышла из душа, медленно и плавно подходя к боссу походкой, какую можно было заполучить, лишь долго и упорно ее в себе вырабатывая. Острые упругие груди слегка колыхались в такт ее движениям, на коже поблескивали капельки влаги, как любил босс.

Торес протянул ей полный бокал вина и взял себе.

— Выпьем за жизнь, чтобы она всегда была благосклонна к нам.

Девушка улыбнулась и пригубила вино.

— Давай же, наслаждайся каждой крупицей жизни, ибо она может в любой момент стать последней, — сам того не ведая, произнес пророческие слова он.

Вслед за боссом, девушка осушила бокал и провела языком по губам. Потом прильнула к текронту и впилась в него долгим умелым поцелуем.

— Ох, Элиза, — выдержав ее натиск и переведя дух, выдохнул Торес.

Он стал собирать языком с ее кожи капельки влаги. Стюардесса откинулась на подушки...

Проснувшись после долгих и бурных часов любви, Торес не почувствовал себя отдохнувшим. Удивляясь, что он так вымотался, текронт не увидел Элизы. Вероятно, он долго спал, она всегда уходила, если босс спит, когда она просыпалась. Он позволял ей это, но сейчас ощутил какую-то пустоту.

Непонятно откуда взявшаяся неприятная сухость во рту поначалу привела к мысли, что он вчера перебрал. Но потом он вспомнил все до мельчайших подробностей: не так уж он много выпил, да и уредонское вино высшего сорта никогда не давало неприятных последствий.

Потом накатила слабость. Торес лежал не в силах пошевелиться, борясь с время от времени накатывающим головокружением.

«Вот так черт», — подумал он, вспомнив вчерашние симптомы.

Силой воли преодолевая непослушное тело, Торес дотащился до пульта связи и вызвал каюту личного врача. Ему никто не ответил. На злость не было даже сил, он вызвал капитана «Синсида» и спросил:

— Где сейчас доктор Ханга?

— В кают-компании, ваше превосходительство.

— Вызови его ко мне немедленно.

— Слушаюсь.

Низенький, полноватый, с набольшими залысинами доктор обеспокоено осмотрел своего пациента.

— Когда вы почувствовали себя плохо, ваше превосходительство?

— Как только проснулся, — с трудом управляя губами прошептал текронт, — черт, еще вчера, но...

— Вас следует переправить в лазарет, там я смогу нормально вас обследовать.

Текронт согласно кивнул.

Доктор вызвал двух членов экипажа яхты и организовал транспортировку. Когда больного поместили на койку, к нему были подключены медицинские аппараты.

Торес забылся сном.

Доктор Ханга сделал все необходимые анализы и принялся за их компьютерную обработку. Результаты поставили его в тупик. Он был высококвалифицированным специалистом в своем деле, но до сих пор, за годы своей практики, ему не встречалось ничего подобного.

Торес вспотел от повышенной температуры и неровно дышал. Данные анализов показали, что в его организме прогрессирует болезнь, скорее всего вызывая очень агрессивным штаммом. Кроме того, произошли странные изменения в некоторых тканях, а некоторые участки тела были поражены некрозом лимфатической системы.

Поборов возникшую было нерешительность, Ханга ввел обезболивающее и решил обратиться за содействием к капитану «Синсида».

Весть о внезапном недуге босса быстро облетела яхту. Не успел Ханга закрыть за собой дверь лазарета, как перед ним возник удрученный капитан.

— Что с его превосходительством?

— Он очень плох. К сожалению, я не могу вам открыть всего, но скажу, что в моем распоряжении нет необходимого оборудования и медикаментов, чтобы существенно облегчить самочувствие больного.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Можете. Прежде всего, надо как можно скорее доставить его превосходительство в клинику...

— Я выжму все, что можно из этой медлительной посудины!

— Да, да, постарайтесь. Я хочу знать, с кем его превосходительство непосредственно контактировал с самого начала полета?

— С Элизой, — ответил капитан, потирая подбородок. — Что вы имеете в виду под «непосредственно контактировал»?

— Не только секс. Близкое общение, даже через предметы.

Капитан задумался.

— Ни с кем, насколько я знаю, кроме помогавших вам.

— Хорошо, ограничимся пока только стюардессой. Ее следует поместить в лазарет. Еще я должен взять пробы на анализы всех запасов пищи.

Доктор подумал, что следует взять пробу и со всего содержимого бара текронта и вообще всех его апартаментов.

— Это все, доктор Ханга?

— Нет, я хочу взять анализы у всего экипажа.

— Понимаю, — кивнул капитан, ожидая дальнейших слов медика. Но тот снова задумался.

— Все?

— Что? Ах, да, — вспомнил о собеседнике Ханга, — ну, думаю, пока все.

Первым делом капитан задал бортовому компьютеру режим наибольшего хода, потом, не удовлетворившись результатом, он перепрограммировал его так, чтобы из «Синсида» выжималось все возможное, на что он способен. И плевать на возможность отказа давно устаревших двигателей.

Стюардесса была вызвана к доктору и помещена в лазарет, где насмерть перепуганной девушке он сделал анализы и подключил ее к аналогичному Тореса оборудованию.

Были обследованы все члены небольшого экипажа и отпущены заниматься своими делами.

Напоследок доктор тщательно обследовал апартаменты босса, но так ничего и не нашел. Вся коллекция спиртного также оказалась абсолютно безопасной.

Вернувшись в лазарет, он ввел Торесу снотворное и подключил к аппарату внутреннего питания.

Во многих местах тело текронта покрылось сыпью, постоянно текли слезы и слюни. Компьютер выдавал неутешительный прогноз.

Результаты анализов девушки были прямо противоположны анализам Тореса. Получалось, что она, как и любой член экипажа, полностью здорова. Из чего Ханга сделал несколько предположений: первое, что Элиза переживает скрытый инкубационный период болезни, но тогда современное оборудование должно хоть как-то и хоть что-то выявить; второе, если девушка в самом деле здорова, значит, болезнь не заразна и, возможно, занесена больному еще до полета; третье, что-то другое, о чем он пока не знает.

Единственное, что мог пока сделать доктор Ханга — это ожидать посадки в одном из космопортов в системе Крап.

Несмотря на все усилия капитана, «Синсид» дотащился до Крапа лишь два стандартных дня спустя. За это время кожа Тореса покрылась язвами, он редко приходил в себя и иногда бредил во сне. Что же касается команды, то ни у кого, в том числе и у стюардессы, не выявилось никаких признаков заболевания.

Капитан яхты получил разрешение на посадку, после чего он доложил диспетчеру:

— На борту тяжело больной граф-текронт Торес.

— Что с ним? — спросил далекий голос.

— Корабельный врач не может установить.

— Ясно. Садитесь на аварийную площадку семнадцать-В, следуйте наводящему лучу. Вас будет ждать бригада иммунологов. Вам запрещено покидать яхту, в случае нарушения будет применена сила. Конец связи.

Хотя капитан и понимал необходимость предпринятых шагов руководства космопорта, но его охватило негодование, что все это произошло именно с ним. Неизвестно, как долго «Синсид» продержат в карантине. Одновременно, капитан почуял дуновение страха. Доктор Ханга заверил, что для экипажа опасности не существует, но вдруг он ошибся? Или намеренно солгал?

Через пять минут после посадки «Синсида», через шлюз вошли восемь человек в костюмах биологической защиты. Двое из них поместили больного Тореса на гравиносилки и вынесли из яхты, остальные принялись за скурпулезное исследование судна.

Когда текронта поместили в клинику на обследование, диагноз больного вызвал шок. Торес умирал от халцедонской язвы. Болезнь еще не вступила в заключительную фазу, но смерть была уже близка.

После установления диагноза, весь экипаж «Синсида» был допущен на «грунт». Доктора Хангу по его просьбе допустили к боссу. Узнав, что с ним, он чуть не лишился дара речи — не каждому врачу выпадало столкнуться с подобной болезнью. В то же время, это было плохим знаком — это означало, что кто-то таким образом устранил графа-текронта и, значит, будут искаться причастные к убийству: заказчики и исполнители. Ханга понял, что его тоже могут арестовать по подозрению. И не ошибся.

Фактом халцедонской язвы очень скоро заинтересовалась Безопасность Нишитуры. Потом она передала дело уголовной полиции, которая в тот же вечер арестовала Хангу. Был арестован и весь экипаж.

Выяснив на допросах, что граф-текронт Торес возвращался со встречи с герцогом-текронтом Марком, следователь ходатайствовал своему начальнику, чтобы тот получил добро у БН на проверку и отработку версий, связанных с Марком. Получив зеленую улицу, следствие развило кипучую деятельность. Несчастный экипаж «Синсида» был отпущен.

Оперативно-следственная бригада, в состав которой входили также и специалисты по финансам, хакеры, биохимики и иммунологи, покинула систему Крап и прибыла на Лучезарную — вотчину Марка. Предъявив санкцию БН, начальник оперативно-следственной бригады наложил арест на счета фирм, принадлежащих Марку и консорциума «Экор», в котором герцог-текронт имел контрольный пакет акций, а также заморозил все операции крупнейшего имперского банка «Империал Инд», владельцем которого Марк также являлся.

Сказать, что герцог-текронт был обескуражен и взбешен — значит ничего не сказать. Убедившись, что недвусмысленные угрозы полицейским, хозяйничающим в его владениях, не возымели никакого воздействия, он попытался надавить на них через «карманное» управление полиции Лучезарной. Но структура нишитурской полиции являлась централизованной. Поняв, что можно лишиться своего кресла, главный генеральский чин Лучезарной умыл руки.

Закрепившись поддержкой ряда текронтов, Марк ощутимо надавил на главу департамента полиции империи. Следствие застопорилось. Не успев насладиться победой, Марк уже через два дня сново обнаружил, что оперативно— следственная бригада с прежним рвением принялась продолжать копаться в его делах. Кроме того, он обнаружил, что все его попытки связаться с главой департамента блокируются, а за ним установлено наблюдение.

Дав волю гневу, он избил пасущего его оперативника и в тот же вечер напился до беспамятства.

На утро следующего дня герцог-текронт обнаружил взлом в своем личном компьютере, который даже не попытались скрыть. Была изъята личная корреспонденция и вся документация, хранящаяся в памяти. Исчезла прислуга и все оружие из арсенала.

Оценивая размеры такой беспрецедентной наглости полицейских, герцог-текронт издал рычание пробуждающегося бешенства. Поборов это состояние, он сел в личный шикарный гравитолет и направился в особняк, расположенный в мягком климате океанического побережья. Там он и решил спокойно подождать, до чего еще дойдут эти кретины из полиции.

А полицейские ищейки, тем временем, разнюхали много интересного. Были обнаружены расходы на безымянный проект, не фигурирующий в отчетности и крупные суммы, которые «Империал Инд» вкладывал во что-то. Впрочем, это «что-то» было выявлено довольно быстро — подпольный биохимический цех на одном из текстильных заводов Марка и обрывки упоминаний о каком-то проекте, связанным с бактериологическими исследованиями.

Со временем были собраны железные вещественные доказательства, что Марк финансировал исследования и производство биомассы штаммов халцедонской язвы и, что при последней встрече Тореса с ним, его люди смогли взять образец ткани Тореса, из которого была выведена ДНК последнего.

Специально созданная комиссия Текрусии, среди членов которой не было ни одного политического союзника Марка, рассмотрела представленные полицией вещдоки и единодушно проголосовала за лишение обвиняемого неприкосновенности текронта, тем самым одобрив его арест.

Через одного из давних и верных друзей, не бросивших его в трудную минуту, герцог-текронт Марк узнал об этом и, во избежание позора ареста, трибунала и смертного приговора, покончил с собой.

Тем временем, болезнь графа-текронта Тореса вступила в завершающую фазу. Когда к нему прибыли представители рода, он почти никого не узнал. Внутренние органы умирающего покрылись язвами, причиняющими нестерпимые муки, наступила слепота. Практически все время изо рта вытекала пена, окрашенная в розовый цвет.

В один из редких моментов, когда полумертвый текронт пришел в себя, он позвал врача.

Сделав попытку облизать напухшим обезвоженным языком потресканные губы, он почти неразборчиво спросил:

— Что со мной, доктор?

Врач решил, что скрывать правду просто бессмысленно.

— Халцедонская язва.

Изо рта умирающего послышались каркающие звуки. Врач взял смоченную в воде губку и промокнул ей губы Тореса.