Л. Кощеев
      Об отсутствиях
      Я остановился. Я сижу под зонтиком летнего кафе; пластиковый стакан чая согревает мне руки, а пирожаное - душу. Сменяются люди за соседними столиками, сверху пролетают облака, несется мимо в обе стороны бесконечный поток прохожих. Я всматриваюсь в него без особого интереса, поскольку никого не жду. Я никого не провожаю, никуда не собираюсь, не работаю с документами. Я даже не думаю. Что я делаю? Я отсутствую. Меня сейчас нет ни в одной из моих жизней. Я мог бы сообщить, что сижу и пью чай с пирожаным всем своим знакомым и близким, не рискуя травмировать никого из них наличием у меня других жизней, где им нет места. Впрочем, нет. Свое безобидное сидение в одиночестве здесь я должен скрывать как раз пуще всего, потому что должен скрывать его от всех (тогда как пребывание в какой-то жизни - от всех, но кроме её участников). Вряд ли кому-то из бесконечного сонма моих работодателей, заказчиков, родителей и подруг пришлось бы по душе моё сидение здесь. Причины ревности давно перешли из сферы чувств в сферу ресурсов более ограниченных. Почему ваша жена злится, что вы гуляли с любовницей? Потому что вы потратили время (ресурс весьма ограниченный) не на неё, а кого-то другого. По этой же причине сейчас все жены и подруги злятся, когда вы уходите на работу. В свою очередь начальники бесенеют ("Почему не работаешь с документами?!!"), встречая вас субботним вечером на улице с той же пресловутой девушкой или с пьяными друзьями. Все они боятся уступить вас кому-то другому. Узнать, что вы предпочли им пустоту, одинокое сидение в тишине, было бы для них в сто крат горше, и эта обида может - вопреки былому соперничеству - соединить их всех в единый фронт против вас. Они встанут плечом к плечу, как стоят любовницы у гроба пожилого повесы в мексиканских телесериалах. Hу и пусть. Let it be. Таиться от всех сразу логичней и проще, чем от разных людей в разное время, но в итоге тоже от всех. Если у вас десять жизней, то где бы вы ни были, вас всегда ждут в девяти местах. Пусть ждут в десяти это опять-таки логичней и проще. Пустое множество, "жизнь номер ноль" становится моей любимой жизнью. Когда-то я почти так же подолгу сидел в тишине. Я тоже никого не ждал, потому что ждать было некого. Мне хотелось сделать так много, мне хотелось приходить куда-то, и чтобы моему приходу были рады. Люди свято уверены, что в правильной жизни обязательно будет успех и счастье, потому что воспитаны на общении с техникой. Жизнь им кажется чем-то вроде машины, которая при условии правильной эксплуатации всегда делает то, ради чего её делали. В основе действия любого механизма тоже лежат процессы весьма случайные, но это случайности микроскопические, и самую малую вероятность удается преодолеть огромным числом попыток. Переход конкретного электрона через микросхему - событие почти невероятное, но то, что хотя бы один электрон дойдёт, гарантировано их огромным числом. В итоге телевизор работает, а если нет - мы удивлены и злимся. Иное дело - человеческая жизнь. В этом мире удивительно было бы не то, что "Титаник" потонул, а то, что он доплыл. Человеческая жизнь столь же медлительна, сколь и скоротечна, и потому вероятность счастливой случайности - полюбить или свершить нечто заметное - в ней ничтожна мала. Если вам нужны "гарантированно" любовь, радость и успех - вам нужно бесчисленное число попыток, то есть жизней. В итоге вашему приходу рады в куче мест. Hо видя радость в чьих-то глазах, ты обречён знать, что в этот же момент твоим отсутствием опечалены десятки других глаз. И оттого ты вечно спешишь. В безумном танце сливаются расписания поездов и самолетов, автобусы и такси, кафешки, где ты перекусываешь второпях, и кафешки получше - для встреч; ты несешься по грязным вокзалам, рассекая пеструю толпу тусклых мамаш с плачущими детьми и веселых таджиков. Пятая платформа, правая сторона. Регистрация у стойки номер девять. За белье, пожалуйста, десять рублей, пользоваться матрацом без белья строго запрещено. Правая сторона... Жизни сливаются, наползают друг на друга. - Дядя, до Ботаники добросишь? - А то! - подмигивает вдруг водитель, - Mixa herbosa... "Тот, кто хочет куда-то уехать, - цедит плакат над платформой, - явно несчастен". Еще бы. В Пензе соловьи поют не переставая, и тополя зацветают жасмином, но с Пензой нет прямого сообщения! И потому ты вечно не успеваешь. Самое важное и интересное в твоих жизнях происходит в твоё отсутствие: вырастают дети, меняются взгляды. Вокруг тебя круг света, а там, откуда ты ушел, наступает темнота. Если друзей не держать за руку, они падают, и потом тебе остается лишь закрывать глаза. "Послушай... Тебя так долго не было... А мне нужно было новое платье..." Чтобы всё было хорошо, я всегда должен быть рядом. Hо я прихожу, ухожу, возвращаюсь - и снова ухожу. Потому что когда я прихожу, в моем кармане всегда уже лежит билет. Уход. В итоге, в осадке - всегда уход, всегда дождь и слезы. Запоминается последняя фраза. Все, кто меня знал, запомнят мою спину. Я устал от вагонов, я устал от дорог, я ненавижу этот вокзал. Когда-нибудь я не выдержу и порву очередной билет. Hо вместо этого я протягиваю его проводнице. Я залезаю в вагон и оглядываюсь, но на дождливой платформе уже никого нет. Я останусь. Когда-нибудь. Поезд трогается.