Внеклассное чтение - Ледовые приключения Плавали-Знаем (Приключения Солнышкина - 3)

Васька всю дорогу не закрывал рта, но вдруг рот его сделался ещё шире, потому что с борта "Светлячка" раздался голос бравого капитана: - Ну что? Что я говорил! - А что? - спросил Супчик. - О нас будут снимать кино. - Кто сказал? - спросил Васька, озираясь. - Все! - сказал Плавали-Знаем. - Любая собака на Камбале знает! Весь берег гудит! С берега действительно доносился гуд, и капитан сказал точь-в-точь Васькиными словами: - Фантастическое, две серии. Мохнатые артисты залились восторженным лаем. - Так что дел по горло, - сказал Плавали-Знаем и хотел добавить что-то ещё, но тут на палубу влетел Уточка, за которым прыгал чёрненький пёс. Подцепив его за шкирку, капитан восторженно сказал: - Какой пёс, какой прекрасный полярный... - вдруг он перекосился, крутанув ногами на месте, шлёпнул себя пониже спины, и от бобика оторвалось и бросилось по ветру на юг колючее чёрное облачко.
      ДЕРЖИСЬ, ВАСЯ!
      Каким путём (по воздуху, через какой-нибудь спутник или при помощи телепатии) разнеслась весть о съёмках фильма - значения не имело. Главное, что она наэлектризовала весь экипаж так, что между его членами потрескивали искорки. - А кто будет исполнять главную роль? - спросил Уточка. - Фильм фантастико-документальный, - уклончиво ответил Плавали-Знаем. - Какая разница! - воскликнул подпёкшийся на морозце композитор. - Главное - будет фильм! Он уже слышал, как с экрана летит его героическая музыка о льдах и штормах. А Васька подумал: "Кино! Теперь все дружки в Океанске ахнут. В какую забегаловку ни зайди, только и услышишь: "Васька-то, а!" Вспомнив про забегаловку и Пирожковую площадь, Васька потянул носом и сказал: - А есть хочется! - До пупиков! - подтвердил Уточка. И все собаки, вытянув морды, азартно зевнули. Всем хотелось за стол, и все смотрели на Супчика. Даже молоденький месяц, висевший в посёлке над заступившим на вечерний пост Молодцовым, казался худеньким, проголодавшимся - Молодцов-то поужинал, а он нет, - и тоже смотрел вниз: ну скоро, Супчик? - Через полчаса! - пообещал кок.
      - Полчаса, - усмехнулся Плавали-Знаем. - За полчаса можно совершить что-нибудь и повеселее. - Что? - спросил с готовностью Уточка. - Одеть команду в меха! - Это в полчаса-то? - засмеялся Барьерчик. - С избы по шубе? - Зачем?! - сказал Васька и, подмигнув капитану, посмотрел на северную сторону острова, где на вертолётной стоянке, посинев от мороза, таращили окошечки три вертолёта и откуда пахло крепкими щами. - Могу сбегать! Три минуты! Там жили помощники рыбаков, дружные вертолётчики - любившие шутку люди. - Сбегать, когда рядом рвутся в бой прекрасные ездовые собаки? - с укоризной сказал Плавали-Знаем. - Так нет упряжи! - сказал Васька. - Есть идея, - сказал капитан и выдернул из-под бушлата ремень. - Снимай ремни! И через несколько минут вся - кроме Барьерчика - команда, поддерживая штаны, смотрела, как упряжка весёлых бобиков тащила к острову Ваську и капитана в компотном бачке, привязанном вместо нарт. Ездоки покрикивали: "Держись, Вася! Живей, братец!" - не замечая, что, сидя на снегу и дыша то на одну, то на другую лапку, с явной усмешкой фотографировал зрачками эту компанию чёрный кот, будто говоря: "Посмотрим, посмотрим..."
      ПОЧЕМУ МЕЛКИЕ?
      На вертолётной станции сквозь заиндевелое окошко сразу заметили приближение упряжки, в которой гарцевали два субъекта. И один из механиков сказал: - На бобиках, а как жмут! - Штаны держат. Одежду будут просить, - сказал другой. - Я этих киношников знаю. Как где съёмки, так им унты давай, шубы давай - хоть с себя стаскивай. - Выдать! - приказал приземлившийся командир. Он любил фантастические фильмы. И не успел Васька затормозить, а Плавали-Знаем крикнуть: "Здорово, орлы!", как открывший дверь механик спросил: - Декорации? Для двух серий? - Ага! - сказал Васька. - Сколько угодно! - сказал механик. - Только музейные! - Почему музейные? - спросил Плавали-Знаем. - Мамонты! - И механик кивнул в угол, где лежали списанные в расход лохматые, как мамонты, тулупы и унты. - Живём! - сказал капитан. - Берём! - крикнул Васька, обхватывая всю кучу. А ещё через несколько минут вертолётчики бросились вдогонку улепётывавшей упряжке, от которой разлетался весёлый парок. Унюхавший съестное Васька схватил вместе с одеждой куртку, в которой грелась кастрюлька с ужином для начальника станции. Механики кричали вслед про щи с косточкой и баранью отбивную, но крик этот терялся среди спокойных звёзд и посвистывающего морозного ветра. Упряжка летела изо всех сил к "Светлячку". - Налетай! - крикнул Васька, осадив прямо у трапа. - Расхватывай! Но начальник училища вежливо отказался. Современная форма сидела на нём как нельзя лучше и была привычней. И курсантам, несмотря на разницу во взглядах, она тоже добавляла гордости и самоуважения. - Ну как хотите! - крикнул Васька. - Было бы предложено! - И, взбежав по трапу, уже в унтах и шубе, просунул нос в столовую: - Ну что? - Порядок, - отрапортовал Супчик и метнул на стол семь оловянных тарелок, которые точно знали, где им остановиться. - А почему только мелкие? - спросил Васька. Но не всё на необыкновенной зимовке могло быть крупным. Вместо большого котла кок вытащил с камбуза маленькую кастрюльку и стал наляпывать на тарелки какую-то жижу. - Это что? - спросил Васька, и лицо его вытянулось. - Смесь! - сказал Супчик. - Какая смесь? - вскочил Васька. - "Крепыш", - сказал кок. - Питательная. - А говядина? Плавали-Знаем описал выпученными глазами вопросительный знак. Но кок пожал худенькими плечами: - Зимовка. - А что, - спохватился Плавали-Знаем. - Супчик прав! Ведь действительно зимовка! Все почувствовали, что необыкновенная зимовка и в самом деле вот-вот начнётся, и кто-то из механиков сказал: - А скоро кончится топливо. Осталось до Океанска! - Нарисуют! - съязвил Барьерчик. - Как папа Карло! - захохотал Васька. - Дровишки и котелок. - А что, - вылизывая тарелку, сказал Уточка. - Я читал в каком-то журнале: у нарисованного костра становится теплей. - Если у художника есть настоящий огонёк, - заметил начальник. - Можно попробовать! - Уточка с готовностью кивнул. И Плавали-Знаем, прислушиваясь к вою ветра, сказал: - Валяйте! Проверим! - Идея ему понравилась. И Уточка пошёл в подшкиперскую выбирать самые горячие краски.
      ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ЧЁРНОГО КОТА
      Поблагодарив Супчика за прекрасный полярный ужин, Васька поспешил в каюту и, вытащив из куртки кастрюльку, вылизал пюре и съел отбивную. Достав дневник, он прикусил карандаш, думая, что бы такое историческое записать сегодня. А Плавали-Знаем вышел на покрытую инеем палубу. Она сверкала. Стараясь изо всех сил, над мачтами "Светлячка" сияли звёзды. Внизу на привязи ворочались собаки. И великий зимовщик улыбнулся: сутки, только сутки со времени выступления Репортажика, а уже столько сделано! "Светлячок" - во льду. Собаки - в упряжке. Шубы - на плечах. А всего только сутки! И, обдумывая необыкновенные планы, капитан постукивал по льдине каблуком: держится! Вдруг он тревожно наклонился и постучал по ней пальцем - трещина? Завтра же поставить для прочности клёпки! Но улыбнулся: нет, царапина. И, поплевав на лёд, быстро её замазал. Всё звенело, потрескивало - казалось, сам мороз ставил над необыкновенными планами крепкие восклицательные знаки. "День, другой, третий - и мы ещё посмотрим, Солнышкин, чья Антарктида лучше", - рассмеялся Плавали-Знаем, вспомнив своего бывшего матроса. Но прошёл только день. А впереди была ещё ночь. Она гудела, посвистывала, поскрипывала от мороза. Ночь трудилась. И экипаж тоже не мог уснуть в предчувствии скорых событий. Курсант Уточка рисовал. Начальник училища ворочался с боку на бок, пытаясь поймать мелодию. Он уже уловил важный начальный звук и почти держал в руках следующий, но вместо этого вдруг на всю округу проскрипело: "Мяу!" И автор будущей песни смутился: какая-то ошибка! Но никакой ошибки не было. Именно в тот момент, когда композитор уловил счастливую ноту, ничего не записавший в дневник Васька швырнул в иллюминатор косточку отбивной. Она пролетела над упряжкой, отскочила от льдины и стукнула по лбу торчавшего на снегу чёрного кота, который тут же издал протяжное: "Мяу!" - и, схватив кость, с таким усердием впился в неё зубами, что заждавшиеся съёмок псы с лаем рванулись в погоню! Раздался лёгкий треск. Судно дрогнуло. Не совсем проснувшийся курсант Упорный схватился за ключ и под завывание ветра стал настойчиво выбивать: "SOS! SOS! SOS! ТЕРПИМ БЕДСТВИЕ РАЙОНЕ ОСТРОВА КАМБАЛА. "СВЕТЛЯЧОК". Прилёгший отдохнуть в своей каюте Плавали-Знаем заворочался под тулупом. До его слуха донесся стук морзянки, но он отмахнулся: "Какой SOS! Какое "Бедствие"! И скоро к завываниям метели прибавилось начальственное посвистывание, посапывание и похрапывание.
      ПРИКЛЮЧЕНИЯ БУДУТ, СОЛНЫШКИН!
      В это самое время из далёкого антарктического рейса, пропахший всеми ветрами и штормами, возвращался известный читателям бывалый пароход "Даёшь!". Бока его были потёрты льдами и плавниками акул, палуба посвечивала свежей краской. Экипаж торопился домой.
      Шелестели в каюте Перчикова экзотические магнитофонные плёнки, покачивались за бортом родные волны. И на мостике парохода стоял матрос Солнышкин в новенькой майке, на которой зеленела нарисованная весёлая пальмочка. А в руках у Солнышкина была новая кинокамера, которую только что во время стоянки в Японии подарили ему японские моряки за спасение свалившегося с причала мальчишки, о чём писали всё японские газеты. И Солнышкин торопился снять всё удивительное, чтобы в родном сибирском посёлке повеселить бабушку и школьных друзей. Но акулы и летучие рыбы остались в тропиках. Киты скрылись. И только родной ветер похлопывал бывалого моряка по румяным щекам. Потом быстро стемнело. И на небо крупными огнями посыпались родные созвездия. Вышел проветриться Орион, присмотрелся и козырнул: "Привет, Солнышкин!" Наклонилась Большая Медведица: "Эге! Да это же пароход "Даёшь!". А кто это там, на мостике? Солнышкин? Привет, Солнышкин! Где это ты пропадал! В Антарктиде? Хорошо живёшь!" - И потопала дальше. А Солнышкин спустился по трапу и мимо Доски почёта, на которой рядом с серьёзными физиономиями Буруна и Перчикова сияла его - лучшего рулевого улыбка, пошёл в каюту. - Ну что? - не отрываясь от какой-то схемы, спросил Перчиков. В руках у него был паяльник и пучок проводов. - А ничего! - садясь на койку, сказал Солнышкин. - Хоть бы что-нибудь весёленькое. Ни одного порядочного приключения. Возьмусь за учебник или пойду стирать тельняшку. - А тебе что, нужны только извержения, жемчужины, "летающие тарелки"? Да давай я сниму, как ты стираешь тельняшку или драишь палубу! Покажешь бабушке - так у неё слезы ручьями покатятся! - А я не хочу, чтобы бабушка плакала! - вспыхнул Солнышкин. Он так и представил себе поджатые бабушкины губы и слезы на маленьких ресницах. - Так от гордости, - сказал Перчиков. - А вулканы, острова, киты - всё это ещё будет. Приключения ещё будут, Солнышкин. Будь уверен! Без этого у нас не обходится. Вдруг Перчиков оглянулся. Дверь распахнулась, и в каюту вкатился на роликах симпатичный деревянный человечек в нарисованной голубой тельняшке, с синими, сияющими стёклышками в квадратной голове и произнёс: - Приключения ещё будут, Солнышкин! Он протянул радисту радиограмму, и Перчиков, отложив паяльник, стал быстро читать: "SOS! SOS! SOS! ТЕРПИМ БЕДСТВИЕ РАЙОНЕ ОСТРОВА КАМБАЛА. "СВЕТЛЯЧОК". - Что там? - спросил Солнышкин. Перчиков прочитал радиограмму вслух, и Солнышкин вскочил с койки. Только что ему хотелось домой к бабушке. Но тут был чистый SOS! Люди просили помощь. И где?! У острова Камбала. Этот остров для Солнышкина и особенно для его друга кое-что значил. - Такие приключения! - сказал Перчиков. - Ничего себе приключения! - застёгивая бушлат, сказал Солнышкин. - Но это мы всё равно снимем! - И он хлопнул деревянного матросика по квадратному плечу. Перчиков рассердился: - "Снимем"! Сперва нужно помочь людям! А потом снимать! - И поможем, и снимем! - сказал Солнышкин вслед другу, который бросился с радиограммой будить капитана.
      КОГДА ДРУЗЬЯ В БЕДЕ
      Капитан Моряков и не думал спать. Он то ходил по каюте, то, наклонясь над столом, что-то измерял циркулем на листе ватмана и приговаривал: - Ай да Солнышкин, ай да голова! И был повод. Несколько дней назад во время разговоров в подшкиперской боцман Бурун вдруг вздохнул: - Ну, вот и всё. Скоро на пенсию. - И развёл руками: - И не один я, и наш пароходец, наверное, тоже. - Это почему ещё? - удивился Моряков. - Маловат, - сказал Бурун. - Куда ему, старику, тягаться с нынешними великанами! - Подумаешь мал! - возразил Солнышкин. - Может и подрасти! - Это как же? - удивился боцман. - Запросто! Разрезать судно пополам, вставить новый трюм, как плавучий вагон, а если будет мало - ещё один, соединить блоки гайками - и получай пароход. Не пароход, а целый плавучий поезд! Пришли в порт, отцепили вагон и пошли дальше. Гуляйте, братцы! - Гениально, - сказал Моряков. - Даже озноб прошёл по коже. Просто и гениально. Судно из блоков! Плавучий поезд! Это была настоящая конструкторская мысль! Только нужно было продумать и рассчитать, как всё это устроить на деле. И, отложив в сторону кисти, Моряков каждую свободную минуту выкраивал для нового проекта. Это же просто чудо, если устроить в масштабах страны! Пароход тот же, а грузов втрое больше! Ай да Солнышкин, ай да голова! Ветер влетал в открытый иллюминатор. С портрета на Морякова смотрел Робинзон, будто подмигивал своему ученику: "Думай, братец!" И Моряков думал. Но в дверь постучали, и, влетев в каюту, Перчиков протянул радиограмму. Моряков мигом пробежал глазами тревожный текст и спросил: - Когда приняли? - Пять минут назад, - сказал Перчиков. - И не я. Я бы не взял, плохая слышимость. Морячок отличился! - Морячок? - спросил капитан. - Значит, кроме нас, никто мог и не слышать? - Скорее всего, нет, - сказал радист. - Кроме Морячка, никто, - чётко раздалось из-за двери. - Немедленно сообщить в Океанск, - сказал Моряков. - Запросить указание и готовиться к спасательным работам. Он свернул в рулон чертежи и, перешагивая через несколько ступенек, бросился на мостик. А Перчиков помчался в радиорубку. - Что там, снова "тарелки"? - шепнул Борщик. - Где-то перевернулись? - спросил выскочивший из каюты с бочонком в руках Бурун. - Кого-нибудь опять высадили на Камбале, - усмехнулся доктор Челкашкин, отрастивший за это время бородку. Но тут появился деревянный человечек и, приложив к груди руку, сказал: - "Светлячок" в беде. "Светлячок" в беде.
      СЕРЬЁЗНЫЕ ДЕЛА ПАРОХОДА "ДАЁШЬ"!
      После того как команда парохода помахала на прощанье оставшемуся зимовать Робинзону, а доктор Челкашкин оттолкнул пяткой последний айсберг, "Даёшь!" взял курс на север и на палубе начались серьёзные перемены. Все углубились в дела. Солнышкин обложился учебниками. Он готовился к экзаменам в морское училище и втягивал в себя знания, как прекрасная аэродинамическая труба. Страницы энциклопедии так и щёлкали его по носу. Доктор Челкашкин запирался в каюте и на все недоуменные вопросы отвечал: "Некогда! Пишу диссертацию "Собачий нос и Северный полюс". Пионерчиков писал статью о подвигах Солнышкина и временами очень серьёзно смотрел на посерьёзневшую Марину. Но серьёзней всех вел себя Борщик. Сварив борщ, добрый кок старательно дул в котёл, чтобы команда не ошпарилась во время обеда. А после того как однажды, пошмыгав у камбуза носом, Перчиков сказал: "Кажется, повернули к Зеландии. Пахнет бараниной с перцем и чесноком по-зеландски!", Борщик тоже стал принюхиваться возле каждого острова. И не просто принюхиваться, а записывать в особую тетрадку рецепты блюд, запахи которых доносил тропический ветер. Добрый кок хотел порадовать весь Океанск блюдами тропической кухни. Но когда подобные серьёзные дела кончались, у всех находилось время и для шуток. И только Перчиков жаловался: - Пошутил бы, да нет времени. Даже в шахматы сыграть некогда! - У него под подушкой хранилась шахматная доска, в которой до времени отдыхали вырезанные в антарктическом рейсе фигурки - киты, дельфины, пингвины, морские коньки. Он ждал, не донесутся ли какие-нибудь известия с острова, почётным вождём которого он считался до сих пор. Эфир был полон звуков, мир происшествий. Рядом проплывали острова, страны. Мчались тысячи сигналов. И слушать за всех весь этот шумный карнавал должен был он, Перчиков. И кроме того, он обдумывал один важный шаг, одну радиограмму, о которой не говорил никому, кроме Солнышкина: он собирался в космонавты. - Нашёл бы себе заместителя, - сказал Солнышкин. - Некому доверить, - вздохнул Перчиков. - Сделал бы робота, - пошутил Солнышкин. - На суше их полно, в космосе сколько угодно. А морского - ни одного! Перчиков загорелся. Ответить он не ответил, но с той поры вообще стал появляться на палубе только для того, чтобы выудить у боцмана доску или кусок фанеры. Он пробегал мимо Борщика, быстро скрывался в радиорубке, и оттуда доносился то осторожный звук пилы, то нежный дымок канифоли, а иногда слышались какие-то странные разговоры. И однажды за Перчиковым из рубки вперевалочку выкатился какой-то деревянный человечек и, подъехав к красившему борт Буруну, произнёс: - Боцман дай, пожалуйста, краски. Бурун сел на свежевыкрашенную палубу. А человечек ласково повторил: - Боцман, дай, пожалуйста, Морячку краски. На штаны и тельняшку. И, готовый из-за каждой капли краски броситься в драку. Бурун протянул ему банку синей краски и кисти. Скоро деревянный матросик выкатился на палубу, сверкая яркой тельняшкой, синими глазами и синими брюками, подъехал к Морякову и сказал: - Я - Морячок. Прошу зачислить меня в экипаж и поставить на электропитание. А увидев Солнышкина, сказал: - Руку на дружбу, Солнышкин, - и протянул ему свою фанерную ладонь. - Чудеса! - сказал Челкашкин и спросил радиста: - На какой же энергии он работает? - На крепком флотском рукопожатии, - сказал радист. С этого момента Морячок исправно принимал за Перчикова радиограммы, а в свободное время объезжал на пароходе все уголки, пожимая морякам руки. Если рядом появлялся кто-то без дела, Морячок повторял: "Утечка полезного времени". Проезжая мимо Борщика, он шутил: "Борщик, где моя электрокотлета!" - и направлялся за своим любимым Солнышкиным, напевая: "По морям, по волнам..."
      Кроме того, Морячок отлично играл в шахматы и, выиграв партию у радиста, не раз приговаривал: "В три хода, в три хода, в три хода!" А если Перчикову было некогда, сажал напротив себя пингвина, тем более что на доске вместо пешек тоже двигались маленькие пингвины. Правда, пока ему пожимали руку, он весело повторял: "Всё впереди! Вся жизнь впереди!" Но ведь не будешь всё время заниматься рукопожатиями, и Морячок начинал вздыхать: "Всё кончено, всё кончено, всё кончено". Летели впереди облака. Шумели волны. Качались вдали пальмы. А Морячок вздыхал: "Всё кончено". Но стоило протянуть ему руку, и по палубе снова двигался радостный голубой Морячок, за которым топал маленький пингвинчик. Теперь Морячок стоял среди моряков, приняв в сложных условиях тревожную радиограмму, и сообщал: - "Светлячок" в опасности! "Светлячок" в опасности! - Кто? "Светлячок"? - крикнул Борщик и схватился за голову: на "Светлячке" плавал его лучший друг Супчик!
      НА ПОМОЩЬ СУПЧИКУ!
      Пальмовое настроение экипажа "Даёшь!" вмиг сдуло далёким криком SOS! Какие могут быть проекты, диссертации, энциклопедии, цирковые медведи, когда товарищи в беде! Пароход набирал скорость. Над ним со всех лап бежала Большая Медведица. В клюзах гудело. В шпигатах хлюпало. Вся команда толпилась у радиорубки, в которой Перчиков отстукивал радиограмму в Океанск: "В СУРОВЫХ ЛЬДАХ ОСТРОВА КАМБАЛА ТЕРПИТ БЕДСТВИЕ ПАРОХОД "СВЕТЛЯЧОК". СЛЕДУЕМ НА ПОМОЩЬ. ЖДЁМ УКАЗАНИЙ". На секунду Перчиков задумался и выстучал подпись: "ВЕСЬ ЭКИПАЖ ПАРОХОДА "ДАЁШЬ!"" Команда притихла. Борщик хлюпал носом. Бурун, которого в Океанске ждали два билета на спектакль с его любимыми медведиками, сурово сжимал в руках крепкий, как снаряд, бочонок. Челкашкин нервничал, но ответа не было. - Ну, скоро ты там? - влетел в рубку Солнышкин. - Тише! - Крикнул Перчиков. - Тише! - И поднял палец. Из Океанска сквозь морозный воздух в рубку пробивались точки и тире. И, схватив карандаш, радист стал быстро записывать. Но вот он выключил приборы и бросился к капитану. Однако Моряков вместе со всеми ждал возле рубки и, взяв радиограмму, прочитал: "КАПИТАНУ ПАРОХОДА "ДАЕШЬ!". КАПИТАНУ ПАРОХОДА "СВЕТЛЯЧОК". ПРИКАЗЫВАЮ ЭКИПАЖУ "ДАЁШЬ!" СЛЕДОВАТЬ ВЫРУЧКУ "СВЕТЛЯЧКА" ИЗ ЛЕДОВОГО ПЛЕНА, КОМАНДИРОМ ЭКСПЕДИЦИИ НАЗНАЧАЮ КАПИТАНА МОРЯКОВА. НАЧАЛЬНИК ПАРОХОДСТВА ЮРКИН". - Ура! - закричала команда. - На помощь "Светлячку"! - Ура! - подпрыгнул Борщик. - На помощь Супчику! - На помощь друзьям! - сказал Моряков и приказал: - Матросу Солнышкину встать за штурвал! И через минуту волны за бортом заколыхались так, что кокосовые орехи в каютах запрыгали, как погремушки. Бурун готовил на носу крепкий буксирный трос. Челкашкин - для пострадавших медикаменты. Борщик выискивал рецепты лучших блюд. И сам пароход "Даёшь!" с небывалой скоростью летел на выручку к старинному другу "Светлячку".
      СПОРТИВНОЕ УТРО У ОСТРОВА КАМБАЛА
      Пока пароход "Даёшь!" бежал на помощь "Светлячку", Плавали-Знаем ворочался в своей каюте, изо всех сил сбрасывая с себя мамонтовую шубу. Ему было жарко, казалось, что он стоит среди горячего песка на берегу моря, а вокруг вспыхивают юпитеры, журчат кинокамеры и носятся похожие на Уточку носатые режиссёры. - Побыстрей, - сказал капитан. - Ну и жара! Он приоткрыл глаза, спросонья нащупал меховой сапог и потянул на ногу, но сапог залаял и отскочил в сторону. Плавали-Знаем сунул ногу в другой сапог, но сапог издал "мяу", и из него появилась кошачья голова. - Чёрт знает что за кино! Развели собак, сапоги мяукают! - сказал Плавали-Знаем, но, совсем открыв глаза, вспомнил: - Ха! Да у нас зимовка! - и высунул голову в иллюминатор. Разукрашенное морозцем румяное солнце сияло, будто собиралось на молодёжный кросс. Дома в посёлке горели стёклами и хватали форточками ветер, словно собирались, как молодые лыжники, съехать с горы. А маяк на краю острова красовался таким бодрячком, будто только что сделал на ветру сто приседаний и окатился холодной водой. "Кругом физкультура, а мои посапывают", - усмехнулся Плавали-Знаем. Его тоже охватил физкультурный азарт, и он направился в кубрик будить команду. Но вдруг, заглянул в столовую, в неожиданности отпрянул. Задней стенки у столовой словно и не бывало! Вместо неё пылал нарисованный костёр, возле которого в одних трусах с кистью в руке хлопотал Уточка. - Вот это да, - сказал Плавали-Знаем. Уточка в глазах капитана приобретал вес. - Что, греет? - А для чего стараемся! - сказал посиневший Уточка. - А ведь греет. Греет! - воскликнул Плавали-Знаем, прижимаясь шубой к батарее, тоже выкрашенной в горячий цвет. (И щёки отличившегося Уточки загорелись.) - Греет! - повторил Плавали-Знаем, сидя в шубе. Не зря ему снились тропические сны!: Увидев на рукаве красные отпечатки, он удивился: "Ты смотри, прижёг!" А услышав громкое "мяу", что-то вспомнил, вытащил из сапога чёрного кота и, улыбнувшись: "И тебя прижгло!", швырнул его в открытый иллюминатор. - Однако совсем жарко, - сказал он. - Пора будить остальных. Пусть погреются. - И крикнул: - Подъём! В столовую одна за другой стали просовываться взъерошенные головы, и Плавали-Знаем, показывая на костёр, пригласил: - Раздевайтесь! Можно позагорать! - И размяться! - откликнулся начальник, уже полчаса делавший зарядку. Барьерчик, принимавший воздушные ванны в любую погоду, насупил брови: "Не обошлись бы без умного приглашения!" - и стал разводить руки в стороны так, что по мускулам пошли жаркие пятна. - Греет! - кивнул на костёр Плавали-Знаем. - Огня хватает. - Краски много, - приседая, уклончиво ответил начальник. - Правда, не хватает искорки... - Уголька, - добавил Супчик. - Искорка! Подумаешь, искорка, когда вокруг столько огня! - рассмеялся Плавали-Знаем и скомандовал: - Теперь - на льдину и бегом марш! - А что, для здоровья неплохо! - сказал крепенький начальник Барьерчику. И к удивлению дрожащих собак, зимовщики стали бегать вокруг парохода. Плавали-Знаем поглаживал торосы и говорил: - Хорошо, хорошо. А на берегу, глядя в бинокль, закалённый сержант Молодцов качал головой: - Ничего себе репетиция! В трусах по льду океана! Нет, в киноактёры я не пойду. - Он навел бинокль на дрожащего Уточку, и ему показалось, что от холода вздрогнул весь остров. - Ну хватит, - хлопнул в ладоши Плавали-Знаем, - согрелись, остудились, теперь в воду. Есть среди нас моржи? И к общему изумлению, Васька, схватив шубу и заорав: "Я не морж! Я нерпа", бухнулся в воду прямо в шубе. "Спортсмены" опешили. В ту же минуту в воздухе что-то просвистело и в край льдины впился дротик, за который Васька ухватился. Оглянувшись, все увидели на носу "Светлячка" кока Супчика с охотничьим луком в руках.
      Участия в спортивном пробеге кок не принимал. Он готовил полярный завтрак. И так как чувствовал себя виновным в отсутствии солонины, старался восполнить запасы при помощи охоты. Из обруча и старой верёвки он сделал лук, из проволоки несколько дротиков и, услышав крик "Нерпа!", выпустил в мохнатую фигуру стрелу, за которую теперь и ухватился вылезающий из воды Васька-мамонт. - Ну молодец, - сказал Плавали-Знаем коку, когда все собрались в столовой. - Отличился! - И, пропуская поближе к нарисованному огню вздрагивающего Ваську, велел Супчику: - Отличайся дальше! Взмахнув фартучком, Супчик прямо с камбуза ловким броском послал на стол одну за другой семь дымящихся тарелок.
      ОПЛОШНОСТЬ БОЦМАНА ВАСЬКИ
      Тарелки встали точно перед участниками физкультпробега. - Что, опять "Крепыш"? - сквозь зубы спросил Плавали-Знаем, и Супчик подумал, как бы тарелки в том же порядке не полетели к нему обратно. Но с достоинством ответил: - К вечеру один "Малыш" останется. И то хорошо. И команда торопливо принялась уписывать детскую питательную смесь. - В воде лучше, - сказал Васька. - Почему? - спросил Плавали-Знаем. - Камбала водится. Лови себе хоть руками, - сказал Васька и вдруг, почувствовав, что допустил оплошность, перевёл разговор на другую тему: И чего там только нет - и морские ежи, и звёзды! Как игрушки! Хоть на ёлку вешай! Но было поздно. Глаза капитана на минуту остановились на Ваське, потом живо поехали по ожидавшей какого-то решения команде, и он сказал: - А почему бы зимовщикам не организовать рыбную ловлю? Разве кто-нибудь против? Никто! Хоть удочкой, хоть руками лови. - Плавали-Знаем посмотрел на Ваську. - И насчёт ёлки тоже очень хорошее предложение. Будем ловить ёлочные игрушки. - Так Новый год только через месяц! - Ну и что? А зимовать мы будем что - один день? И потом, почему бы не встретить Новый год заранее? Всё в наших руках, - усмехнулся Плавали-Знаем и, потерев руки перед нарисованным костром, подышал на них так, что изо рта повалил пар. - А кто будет собирать игрушки? - спросил Васька. - Конечно, человек с опытом! - мгновенно сориентировался Уточка, выставив вперёд утиный нос. - Без подводной маски туда не прыгнешь. А на меня ни одна маска не лезет! - сказал Васька. - Поможем, - сказал Уточка. - Натянем, - сказал Плавали-Знаем и, хлопнув Ваську по плечу, встал из-за стола.
      КАМБАЛА С ОСТРОВА КАМБАЛА
      Один за другим зимовщики скатились по трапу на лёд мимо лохматых актёров, которые терпеливо ждали съёмок, но были уже не прочь погрызть по хорошей косточке. - Ну, с чего начнём? - спросил Плавали-Знаем, оглядывая льдину. - С лунки, - сказал Васька, натягивая прихваченный за неимением маски старый противогаз, в котором Супчик иногда резал особенно злой лук. - Надо долбить лунку. - Долбить? - быстро спросил капитан. - Не пойдёт! Неожиданно он заметил падающий откуда-то сбоку яркий луч и под ним чёрного кота. Кот вертелся вокруг небольшого пятнышка в льдине, цапал его лапкой и, глядя вниз то одним, то другим глазом, нервно дёргал хвостом. Что-то кота привлекало. Плавали-Знаем с интересом посмотрел на него, сказал "брысь!" и плюхнулся на четвереньки. Кот недовольно фыркнул. Но Плавали-Знаем отодвинул его капитанской рукой, ткнулся в ледяное оконце лбом и, вскинув голову, стал быстро протирать лёд локтем. Ямка увеличивалась на глазах. Плавали-Знаем подышал на неё, вытер края носовым платком и, припав глазом ко льду, закачал головой. Внизу, как балерина на сцене, проплывала медуза, из травы щупальцами грозил ему осьминожек, а возле морских звёзд в траве мелькали такие мальки, что удивлённый капитан чуть не пробулькал "агу". И вдруг он весь изогнулся и махнул рукой: "Сюда! Сюда!" Так вот что так занимало кота! Внизу, на лысинке круглого камня, лежала камбала. - Сюда! - крикнул Плавали-Знаем, но, вспомнив, что лунка ещё не проделана, ударил в лёд каблуком. Команду осыпали брызги. - Крючок, крючок! - выпалил капитан. - Будет! - крикнул Уточка. Кот протестующе заурчал. Но Супчик, которому мысль заняться рыбной ловлей пришла ещё раньше, запустил в лунку сразу четыре лески с крючками, выточенными из зубьев сервизной вилки. - Так, - сказал Плавали-Знаем, снова припал глазом к лунке и схватился рукой за поясницу: падавший сверху луч начинал припекать. - Так, - повторил капитан: крючки прошли рядом с камнем. И вдруг закричал: - Не так, не так! Уходит, уходит. Ну что же вы?! - Он посмотрел на команду и разом, сорвав с себя шубу и унты, бухнулся в воду. Из воды вылетела ночевавшая на скале стая гигантских крабов и в ужасе бросилась прочь. Поднырнув под камбалу, Плавали-Знаем попытался схватить её за хвост, но скользкая рыбёшка, вильнув к свету, дёрнулась и в тот же миг вылетела наверх, подхваченная четырьмя крючками. Следом за ней в полынье появилась голова Плавали-Знаем: - П-поймали? - И, увидев камбалу на крючках, простучал зубами: - В хо-хол-лодиль-ник! Чтоб не испортилась. Схватив камбалу за жабры, Супчик потащил её к трапу мимо обиженного кота. А Плавали-Знаем, стуча зубами, повторил: - В холодильник! - И добавил: - Теперь меня!
      - В холодильник? - спросил Уточка. - Наверх! Но туловище его в лунку не пролезало. - За волосы его! - крикнул Васька. Уточка схватил капитана за волосы и рванул вверх. Лёд не поддавался. - Может быть, по часовой стрелке? - сказал начальник училища. И Уточка крутанул капитана по часовой. - О! - издал Плавали-Знаем протяжный звук. - Лучше ломиком, - посоветовал Васька, - только не по голове! Но с палубы прозвучало: - Не надо ломика! На борту "Светлячка" стоял сосредоточенный Барьерчик, а из его рук падал и упирался в льдину яркий горячий луч. Барьерчик повёл им вокруг капитанской головы, разрезая лёд словно лазером. Под лучом задымилась струйка пара, и через минуту капитан выкарабкался из полыньи с ледяным кругом на шее. Луч сверкал, как юпитер. Над капитанской головой разливалось сияние, и кое-кто на берегу говорил: - Кажется, уже снимают... Но Плавали-Знаем этого не слышал. Сунув ноги в унты и влезая в тулуп, он хотел спросить: "Где ры-ы-ы...", но голос его поехал вниз и пропал. - Ы... - сказал он ещё раз, и Уточка, посмотрев на капитана, повернулся к Ваське и скомандовал: - Молока! Немедленно молока! Васька удивлённо глянул на новоявленного начальника и качнул головой: - Как, откуда? - Хоть на вертолёте! И, размахивая резиновым хоботом, боцман погнал перепуганную упряжку к острову под удивительным лучом, о котором нужно сказать хотя бы несколько слов.