соборы более ясно определяют объем прав епископов в отношении дохода с приходских и частных церквей. IV Толедский собор установил, что епископы могут получать треть их доходов (от приношений верующих, оброков, урожая, собираемого в церковных владениях) 285. О ее назначении в постановлении собора не было сказано. VII Толедский собор в 646 г. подтвердил постановление Второго Бракарского собора (относительно взимания епископами двух солидов в год) 286. Но IX Толедский собор высказался по этому поводу гораздо определеннее: епископ отныне мог произвольно распоряжаться третью, получаемой от приходских церквей287. Однако претензии епископов на треть доходов церквей диоцеза, по-видимому, не были удовлетворены.
      Как уже говорилось, епископские притязания встречали ожесточенный отпор приходского духовенства и владельцев церквей. В документах соборов отмечается, что аббаты и пресвитеры не повинуются своим епископам; им наносятся оскорбления во время объездов диоцезов288. Правда, нередко и епископы применяли силу, для чего использовали своих сервов289. Но перевес в подобных конфликтах был все же, очевидно, на стороне светских магнатов, располагавших дружинами и обладавших уже значительной властью на территории, где находились их владения. <236>
      Собор в Эмерите в 666 г. снова потребовал от епископов отказаться от взимания с приходских церквей трети их доходов с тем, чтобы эти средства шли на ремонт церквей 290. А в самом конце VII в. XVI Толедский собор напоминал епископам, что, получая от церквей прихода трети, они должны на эти суммы поддерживать церкви в исправном состоянии 291.
      Что касается остальных двух третей церковных доходов, то вопрос о них вообще оставался вне поля зрения участников соборов. Эти доходы, судя по актам Бракарского собора, делились между владельцами церквей и местным духовенством292. За основателями частных церквей оставалось также право назначения в них клириков, хотя оно получало силу лишь после утверждения епископами293. Назначение епископом священника в такую церковь, произведенное без согласия ее владельца, считалось недействительным294. На деле основатели церквей пользовались их достоянием свободнее, чем это допускалось официальным правом. Частная церковь, по-видимому, рассматривалась как собственность ее владельца, которой он мог неограниченно распоряжаться по своему усмотрению, передавать по наследству, осуществлять ее отчуждение в любой форме. Характерно, что в IX-XI вв. в Астурии и Леоне сеньоры свободно продавали свои церкви 295.
      В феодализации церкви важную роль играли миряне.
      Еще арианская готская церковь в Галлии и Испании практиковала раздачу своих земель тем светским лицам, которые вступали под ее патроциний296. Такого рода сделки совершались и католической церковью297. При церквах и монастырях постоянно жили миряне из ближайшего окружения епископов и аббатов. Постановление <237> церковного собора в Эмерите называет среди возможных расхитителей имущества умершего епископа знатных и незнатных свободных людей, воспитанных во владениях данной церкви 298. Собор в Цезареавгусте отметил, что аббаты принимают в монастыри мирян как бы под патроциний, а затем вновь принятые начинают притеснять монахов 299.
      Иногда светские магнаты сооружали монастыри в своих виллах и оставались там со своими семьями и сервами; они не желали, однако, подчиняться монастырской дисциплине и не отказывались от своего имущества 300.
      Х Толедский собор запретил епископам предоставлять своим родственникам и близким возможность получать доходы с церквей и монастырей301. Интересно также, что некоторые епископы в VII в. назначали экономами своих церквей мирян, что было осуждено и запрещено соборами 302.
      На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы о положении церкви в готской Испании. Стремление епископов умножить свои имения и свои доходы, присваивая церковное имущество, особенно сервов и либертинов, а также взимая побор с приходских и частных церквей; расширение практики основания частных церквей светскими магнатами; столкновения епископов с этими землевладельцами, а также с приходским и черным духовенством из-за доходов от церквей и монастырей - столкновения, которые по сути <238> являлись не чем иным, как борьбой за перераспределение ренты, взимаемой с непосредственных производителей (сервов, либертинов, колонов, мелких прекаристов); частичная раздача церквами своих земель во владение светским людям, находившимся под их патроцинием, - все это признаки начинавшейся феодализации испанской церкви в VI-VII вв. <239>
      ГЛАВА VII
      СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА В ИСПАНИИ
      В V-VII вв.
      Крушение римского господства и зарождение феодальных отношений в Испании происходило в условиях социальной борьбы, в которой принимали участие сервы, либертины и колоны, свободные германские и испано-римские крестьяне.
      Борьба эксплуатируемых масс населения против светских и церковных землевладельцев и агентов государственной власти принимала многообразные формы. Она выражалась в вооруженных восстаниях, бегстве сервов и колонов от своих господ, оппозиции по отношению к официальной церкви, принимавшей форму еретического движения.
      Движение багаудов в V в.
      В 40-х годах V в. в Испании происходили подлинные народные восстания, их участники сражались против римских войск. Хронист Идасий называет повстанцев так же, как Зосим и Проспер Тиро именовали тех, кто боролся против римского владычества в Галлии, - багаудами. К одной и той же категории относит участников народных движений в обеих провинциях также Сальвиан Марсельский, который отмечает, что от римского государства отпала к варварам значительная часть Испании и Галлии 1. <240>
      Самое раннее сообщение об испанских багаудах относится к 441 г. По словам Идасия, багауды Тарракона были разбиты командующим римскими войсками Астурием 2. Но эта победа оказалась неполной. Два года спустя его преемнику Мерободу снова пришлось воевать против того же противника. Как сообщает Идасий, Меробод в короткое время подавил арацеллитанских багаудов 3. После этого в течение шести лет багауды нигде не упоминаются, а к 449 г. тот же хронист относит новую вспышку движения, на этот раз в районе Тириассона 4. <241>
      В 454 г. багауды Тарракона потерпели жестокое поражение. Они были разбиты вестготами, которыми командовал Фредерик, брат вестготского короля, выполнявший поручение имперского правительства5. Какие-либо дальнейшие сведения о багаудах Тарракона отсутствуют. Э. А. Томпсон относила к действиям багаудов также сообщение Идасия о грабежах, произведенных в округе Бракары и ликвидированных в 456 г.6. В действительности, грабежи, о которых говорится в 179-й главе этой хроники, совершали не багауды, а вестготы. В 466 г. Бракара была захвачена войском их короля Теодориха, нанесшего поражение свевам. Вслед за тем город подвергся разграблению, множество римлян попало в плен 7.
      Захватив в плен свевского короля Рекиария, Теодорих вскоре выступил из Галисии в Лузитанию8. Непосредственным результатом этого Идасий считает прекращение грабежей в округе Бракары, которые он связывает, следовательно, с пребыванием здесь именно вестготов9.
      Таким образом, действия багаудов в Испании ограничились Тарраконом, единственной провинцией, которая не находилась еще тогда во власти варваров. Движение багаудов носило здесь устойчивый характер. Судя по сообщениям Идасия, оно продолжалось в течение тринадцати лет.
      Несмотря на поражения, которые правительственные войска наносили отрядам багаудов, подавить движение долго не удавалось. Силы, которыми располагали местные магнаты 10, оказались для этой цели недостаточными. Тарраконские посессоры добивались от римских властей в Галлии присылки регулярных войск. <242>
      О составе участников движения багаудов в источниках нет данных. Известно, однако, что в области, где действовали отряды багаудов - Тарраконской провинции, имелись латифундии испано-римских магнатов и фиска; здесь было развито и муниципальное землевладение, особенно в приморской части провинции; на севере же, в мало романизированных районах сохранились самостоятельные общины туземных племен 11. Выше уже упоминалось о местных землевладельцах, которые могли набирать значительные вооруженные отряды из рабов, либертинов и колонов своих имений. Вполне вероятно, что в восстаниях багаудов в Испании так же, как и в Галлии, принимали участие мелкие свободные земельные собственники, разоряемые налогами и повинностями, зависимые крестьяне, колоны и рабы.
      Мы не располагаем какими-либо сведениями о программе повстанцев. По-видимому, в Испании, как и в Галлии, они совершали нападения на виллы магнатов и города. Там, где им удавалось укрепиться, они, быть может, создавали самоуправляющиеся общины; багауды не признавали власти римских чиновников12. К. Санчес-Альборнос высказал мнение, что испанские багауды - это баски, которые не подчинились римскому господству, как позднее они не покорились и вестготским королям. Выступление багаудов, полагает ученый, - это не социальное, а национальное движение13. Отнюдь не исключено, что значительную, может быть даже ведущую, роль в народном движении против римских властей и магнатов действительно играли баски. Ведь и в Галлии ядром армии багаудов являлись армориканцы, крестьяне одной из весьма поверхностно романизированных <243> областей данной страны 14. Это не дает, однако, оснований отрицать социальный по своей сути характер движения багаудов в Тарраконе - той части Испании, где, как известно, было широко развито крупное землевладение.
      Движение багаудов, были ли это выступления свободных общинников против римских властей или борьба зависимых крестьян, колонов и сервов против земельных магнатов, являлось выражением того стихийного социального протеста, который столь типичен для периода смены античности средневековьем15. Он не мог привести к победе народных масс. Но, ослабляя римское государство, выступления крестьян способствовали победам варваров и тем самым крушению римского господства в Испании.
      Подавление восстаний багаудов не означало прекращения борьбы общинников, сервов и зависимых крестьян против крупных землевладельцев и формировавшегося в стране нового государства.
      Вестготские короли еще в V в. обнаружили намерение оказывать поддержку правящим кругам галло- и испано-римского общества, когда те стремились подавить сопротивление эксплуатируемых масс населения. Готские власти пресекали какие-либо произвольные нарушения прав собственности римских посессоров на их земли и рабов 16. Для розыска беглых рабов был определен пятидесятилетний срок давности вместо римского тридцатилетнего17. В Бревиарий Алариха II были внесены положения римского права о карах за возбуждение мятежа18. Согласно Вестготской правде, войска предназначены не только для ведения войн с иноземным врагом, но и для внутренних надобностей. В ряде случаев судья мог обращаться за военной помощью к комиту 19.
      Свободные и несвободные испано-римские земледельцы вели в VI в. упорную борьбу против нового государства, выражавшего интересы главным образом <244> магнатов, римских и готских. В 70-х годах борьба эта на юге Испании перешла в открытое восстание. Установлению здесь готского господства активно сопротивлялись и некоторые города (в особенности Кордова), использовавшие пребывание в этой части полуострова византийских войск. Но главной движущей силой восстания, по-видимому, было все же крестьянство. Только преодолев его длительное сопротивление, Леовигильд сумел справиться со всеми остальными участниками движения20.
      У нас нет данных о самостоятельных вооруженных выступлениях рабов в V-VII вв. Известно, однако, что рабы широко применяли пассивное средство сопротивления своим господам - бегство. Вестготская правда квалифицирует как "мятежное упрямство" (contumacia rebellionis) попытки сервов использовать для освобождения право церковного убежища 21.
      Во время войн и междоусобиц это бегство рабов и колонов принимало массовый характер. Так было, когда на территорию Южной Галлии и Испании в начале V в. вторглись аланы, вандалы и свевы, а затем и вестготы. Устанавливая пятидесятилетний срок давности для розыска беглых, король Эйрих, очевидно, намеревался распространить закон на сервов и колонов, оставивших своих господ именно в этот период22.
      Нечто подобное происходило и в галльских владениях вестготов во время войны между ними и франками в 507 г. Теодорих Остготский, вмешавшись в нее, предписал своим полководцам в Южной Галлии восстановить порядок и без всяких колебаний (sine aliqua dubitatione) вернуть беглых их прежним господам23. Во <245> второй половине VII в. бегство сервов от своих хозяев приобрело весьма внушительные размеры24.
      Положения римского права о мятежах готскими королями были расширены и детализированы. Вестготская правда требует, чтобы зачинщик мятежа был подвергнут позорной каре - публичному наказанию плетьми, считался обесчещенным (infamia notatus) и принужден был сообщить имена своих соучастников. Все они, как свободные люди, так и сервы, тоже наказываются плетьми 25. Характерно, что возможными участниками мятежа называются рядом друг с другом - свободные и сервы.
      Борьба, которую общинники и зависимые крестьяне вели со своими господами крупными землевладельцами, а также с государством, объективно была направлена как против пережитков рабовладельческого строя, еще сохранявшихся в экономике и праве, так и против складывавшегося феодального землевладения и формировавшегося раннефеодального государства. Вестготские короли выступили активными поборниками интересов испано-римских магнатов. Это естественно: собственные устремления королей и готской знати, ставших владельцами поместий, хозяевами рабов и колонов, во многом совпадали с интересами этой местной знати. Опираясь на войска, набиравшиеся из готских крестьян, короли подавили в V-VI вв. восстания римского сельского люда, колонов и рабов. Впрочем, столетием позднее готские общинники оказались почти в таком же положении, как и местные.
      В источниках отсутствуют данные об открытых выступлениях закрепощаемого крестьянства, колонов и сервов против господствующего класса в VII в. Но о том, что социальные столкновения продолжались, косвенно <246> свидетельствуют упоминания источников о "мятежном плебсе".
      Вестготское официальное право и постановления церковных соборов провозглашают анафему тем, кто попытается захватить власть в государстве с помощью бунтующего народа 26.
      Некоторые историки утверждали, что королевская власть в Вестготском государстве якобы покровительствовала крестьянам27. В отдельных случаях стремление предотвратить новые социальные конфликты, а также сохранить более или менее широкий контингент свободных земледельцев, необходимых для пополнения войска, действительно послужило причиной издания законов и постановлений, напоминавших магнатам, чиновникам и епископам о необходимости "снисхождения" к "беднякам" 28.
      Но крестьянской политике готских королей гораздо более свойственно другое: раздача магнатам деревень, ликвидация общинных порядков свободных готских земледельцев и подавление восстаний сельского плебса. Короли поддерживают знать, а равно и крестьянскую верхушку в их попытках уничтожить общинные традиции, ограничивают юридические права низшего слоя свободных. В этом отчетливо сказывается классовый характер Вестготского государства: оно содействовало превращению свободных мелких земельных собственников в зависимых крестьян.
      На севере Испании упорную борьбу против Вестготского королевства вели баски. Вестготские короли, вторгаясь на территорию басков, подавляли восстания, основывали здесь города, являвшиеся опорными пунктами <247> вестготского господства, накладывали на басков дань29. Но через некоторое время баски вновь восставали. Против басков воевали Леовигильд, Рекаред, Свинтила, Рекцесвинт, Вамба, Родриго и другие готские правители30. Борьба басков с Вестготским королевством по сути представляла собой движение свободных общинников против грозившей им утраты своей независимости.
      Антагонизм между угнетенными массами зависимых крестьян и свободных общинников, с одной стороны, классом крупных землевладельцев - с другой, послужил одной из важнейших причин крушения Вестготского королевства в начале VIII в.
      Арабскому завоеванию готской Испании способствовали не только усобицы среди ее знати, но и враждебное отношение к этому государству со стороны сервов, либертинов и других эксплуатируемых слоев, а также свободных крестьян северных окраин полуострова, боровшихся против вестготского господства.
      Во время вторжения в Испанию арабов им оказывал содействие ряд магнатов сторонники сыновей Витицы, а также евреи, которые постановлением XVII Толедского собора в 694 г. были обращены в вечное рабство31. Не исключено, как предполагает Кахигас32, что на сторону арабов переходили и сервы-христиане, но данных в источниках об этом не имеется.
      Сервы склонны были использовать всякое ослабление государства для открытого выступления; неслучайно крупное восстание сервов (возможно и либертинов) происходило в VIII в. на территории, оставшейся в руках вестготов - в Астурии, при короле Аурелио (768- <248>774) 33. Применение в тексте хроники Себастьяна термина tyranice предполагает, что восставшие, вероятно, стремились установить какую-то новую власть. Это восстание создало серьезную опасность для Астурийского королевства.
      Антагонизм непосредственных производителей и землевладельцев выражался не только в восстаниях, которые происходили довольно редко, но главным образом, в повседневной борьбе земледельцев против обременительных оброков и повинностей, в попытках устранить или ослабить личную зависимость от светского посессора или церкви. В канонических памятниках попытки сервов и либертинов добиться улучшения своего положения характеризуются такими терминами, как superbia, sedicio, contumacia 34. Светские и церковные землевладельцы, подавляя эти попытки, применяли открытый террор. В постановлениях соборов читаем, что епископы и священники, вменяя в вину сервам и либертинам "гордыню" и подозревая в недобрых замыслах против церкви, подвергают обвиняемых пытке, увечат, присуждают к смерти 35. В одном из законов Хиндасвинта указывается, что господин не отвечает за убийство раба, коль скоро действует в порядке самозащиты 36. Подобная формула по существу легализовала неограниченное право расправы господ с сервами, высказывавшими недовольство своим положением. Закон Рекцесвинта, запрещавший <249> хозяевам калечить сервов без суда 37, был изъят Эрвигием из Вестготской правды 38.
      Рабы стремились использовать право церковного убежища, но и бегство к алтарю далеко не всегда спасало их от произвола господ 39. Некоторые сервы покидали своих хозяев и становились поселенцами в других поместьях40.
      Наиболее обстоятельно канонические памятники воспроизводят различные стороны борьбы, которую вели церковные либертины против усиления эксплуатации со стороны епископов и их агентов. Судя по актам соборов, они стремились избавиться от повиновения (obsequium) церкви. Получая свободу, сервы должны были давать обязательство (professio) навсегда остаться под патроцинием церкви 41. При вступлении нового епископа в должность всем либертинам и их потомкам надлежало представлять свои освободительные грамоты и возобновлять professio. Епископы в ряде случаев умышленно не уведомляли либертинов о необходимости предъявить эти грамоты, не помогали тем, кто их утерял (доказать другими средствами свои права на свободу вольноотпущенники не могли) и возвращали таких либертинов в рабское состояние42. Вступая в управление имуществом церкви, новый епископ мог также опротестовать распоряжения своего предшественника об отпуске сервов на волю и о предоставлении им имущества под тем предлогом, что благосостоянию церкви нанесен ущерб, ибо она-де была недостаточно компенсирована прежним епископом за освобождение рабов43. В результате либертины могли вновь стать рабами или утратить часть своего достояния. На епископский произвол вольноотпущенники имели право жаловаться <250> лишь собору, в котором решающее слово принадлежало, однако, тем же епископам44.
      Угрожающее поведение сервов и либертинов порой побуждало государственную власть к частичным уступкам; периодически ограничивались террористические действия вотчинников, направленные против рабов и вольноотпущенников; время от времени снималось бремя недоимок, лежавшее на этих земледельцах45.
      Что касается столкновений свободных колонов и прекаристов с вотчинниками, то о них мы можем судить лишь на основании тех статей Вестготской правды, которые упоминают о самовольном расширении земледельцами своих держаний46, об отказе от выплаты оброка 47. По-видимому, эти свободные держатели вместе с мелкими земельными собственниками-крестьянами участвовали в мятежных выступлениях плебса, о которых неоднократно, как мы видели, упоминается в источниках.
      Присциллианство
      Оппозиция господствующему классу и его государственной власти находила свое выражение также в ересях. Наиболее распространенной из них в V-VI вв. была ересь присциллианистов.
      Деятельность Присциллиана, выходца из знатной семьи в Галисии, относится к концу IV в. Знакомый не только с догматикой христианской церкви, но и с персидской философией, Присциллиан не позднее 379 г. выступил с изложением своих религиозных воззрений, которые, по определению церковных писателей IV-V вв., представляли собой смешение идей манихеев и гностиков. <251> Уже в 380 г. на соборе в Цезареавгусте (Тарракон) взгляды Присциллиана были осуждены. Это не помешало ему навербовать себе сторонников, добившихся избрания его епископом Авилы. В 383 г. император Грациан издал закон об изгнании манихеев из Рима. Это явилось ударом и по приверженцам Присциллиана, поскольку их обвиняли в манихействе. Епископы-присциллианисты вынуждены были оставить свои кафедры. В 384 г. ряд испанских епископов, обвинив Присциллиана не только в манихействе, но также в колдовстве и разврате, добились его осуждения и казни (385 г.). В Испанию отправлена была комиссия, которая руководила репрессиями против сторонников Присциллиана 48. Их главой в Испании стал епископ Асторги Симпозий. В Галисии большинство епископов оказалось в рядах присциллианистов, и галисийская церковь фактически отделилась на время от испанской католической церкви. Происходила ожесточенная борьба за епископские кафедры с ортодоксальным духовенством, особенно с епископами Бэтики. В 400 г. был созван Толедский церковный собор, на котором католическому духовенству удалось завоевать значительный успех. Из десяти епископов-присциллианистов шесть, в том числе Симпозий, отказались от своих догм. После этого присциллианисты были вытеснены из рядов высшей церковной иерархии. Но как секта присциллианство продолжало существовать на протяжении V-VI вв. и не только в Испании, но и за ее пределами - в Галлии. Его следы обнаруживаются и в VII в.49.
      Судя по тем обвинениям, которые выдвигались церковными соборами и католическими писателями против присциллианистов, расхождения между ними и ортодоксальной церковью касались религиозных догматов и принципов церковной организации. Присциллианистам прежде всего вменяли в вину, что они отошли от никейского символа веры в толковании догмата о божественной Троице и о природе Христа. Подобно савелианам, <252> они отрицали реальное различие между тремя божественными ипостасями 50.
      Не менее значительны были разногласия и в области христологии. Согласно Присциллианистам, Иисус Христос имел лишь одну природу51: он - "не рожденный" (innascibilis) 52; его тело, страсти, христово воскресение - лишь воображаемое, видимость 53. Важную роль в догмах присциллианистов играло представление о дьяволе, который считался порождением хаоса 54. При этом видимый мир, человеческие тела - создания не бога, а дьявола. Душа человеческая - эманация божественной субстанции, часть бога. Присциллианисты не верили в телесное воскресение и придавали большое значение влиянию небесных светил 55.
      С представлением о дьяволе как о творце материального, видимого мира связано убеждение присциллианистов в необходимости умерщвления плоти. Они считали злом брак и деторождение, воздерживались от употребления мяса56. Присциллианисты проповедывали также отказ от имущества 57. Первоначально требования аскетического образа жизни предъявлялись лишь претендовавшим на епископские должности, а позднее и ко всем верующим 58.
      Примерно так же, как участники испанских соборов, характеризовали взгляды присциллианистов Иероним, <253> Августин, Орозий, Сульпиций Север, папа Лев I и некоторые другие церковные авторы конца IV-V вв.59.
      В противоречии с указанными источниками находятся сохранившиеся произведения самого Присциллиана. Излагая свои религиозные взгляды, он не расходится явно в толковании догматов с ортодоксальным вероучением. Он осуждает манихейство и гностицизм и заявляет о собственной верности католической церкви60.
      Отдельные исследователи, например Ф. Парэт и Э. Бабю, утверждали, будто обвинения в манихействе и гностицизме, выдвинутые против Присциллиана некоторыми испанскими епископами, были несправедливы, что он вообще якобы не был еретиком. Так, сопоставляя обоснование аскетизма манихеями и Присциллианом, Ф. Парэт отмечает, что для первых быть богатым - порочно. Богатых после смерти ждет кара. По Присциллиану же, богатство само по себе не мешает истинной вере и благочестию; для него отказ от имущества - только средство воспитания духа, нравственного самоусовершенствования.
      Было бы, однако, неправильно судить о присциллианской теологии по нескольким произведениям, написанным в значительной мере для того, чтобы опровергнуть обвинения в ереси. Поскольку церковные писатели и постановления соборов упорно причисляли тезис о нерожденности Христа к еретическим догмам присциллианистов, а епископ Симпозий отрекся на I Толедском соборе именно от этого положения 61, мы вправе думать, что христология Присциллиана не совпадала с ортодоксальной 62. В своей записке о ереси присциллианистов и оригенистов, направленной Августину, Орозий привел небольшую выдержку из неизвестного письма Присциллиана: связь между божественными силами и человеческими душами описана здесь в чисто манихейском духе 63. <254>
      Наиболее явно Присциллиан отступал от требований католической церкви в своем отношении к апокрифам. Он считал необходимым их использование64. Естественно, это создавало широкие возможности его последователям отклоняться от ортодоксальных догматов.
      Непримиримость взглядов Присциллиана с учением господствующей церкви видна уже из того, что в его догматике на первый план выдвигалась вера, понимаемая как некое мистическое единство человека с богом. Эта вера предполагала самоотречение: внешний мир в глазах человека словно обесценивался. В связи с этим, как справедливо отметил Ф. Парэт, присциллианство ставило под сомнение спасительную роль церкви и всей церковной организации 65.
      В то же время отрицание воплощения Христа, реальности его страданий и смерти подрывало одну из тех догм, на которых основывалась католическая церковь, - учение об искуплении грехов.
      Таким образом, если остается не вполне ясным, в какой мере те или иные догмы присциллианистов принадлежали самому основоположнику этого движения или распространялись позднее его последователями, то объективная враждебность этого мистического и аскетического религиозного направления господствующей церкви не вызывает сомнений. Именно этим следует объяснять и поддержку, которую присциллианство встречало в народной среде, и в то же время ожесточенную борьбу, ведшуюся против этой ереси католическим епископатом.
      В нашем распоряжении нет прямых данных о выступлениях присциллианистов непосредственно против самой церковной организации. Но, по сообщениям косвенного характера, можно заключить, что последователи Присциллиана стремились создать собственную организацию, отличную от церковной. Они выделяли из своей среды проповедников66, устраивали богослужения в частных домах, в виллах67, под открытым небом, <255> пользуясь при этом апокрифическими произведениями68. От службы у алтаря не отстранялись ни миряне, ни женщины. Причащение могло производиться не только вином, но и виноградом и молоком. О подобном обычае упоминал еще III провинциальный собор в Бракаре в 672 г.69. Присциллианистов отличало соблюдение множества постов. Они постились каждое воскресенье70. Члены этой секты не вступали в брак71.
      Присциллианисты, придерживавшиеся аскетических идеалов, выделялись и своим внешним видом среди окружающих. Военные отряды, разыскивавшие "еретиков", обнаруживали их по бедной одежде и бледности 72. Очевидно, им присуще было стремление огладить резкие разграничения между клиром и верующими, что в то время было уже характерно для католической церкви.
      Присциллиатотво распространялось в сложной исторической обстановке, когда римское господство в Испании подходило к концу и большая часть ее территории оказалась в руках варваров. Выяснить социальную базу данного религиозного движения очень трудно. Об отношении к этому движению органов старой государственной власти, сохранившихся в Испании в V в., и правителей варварских королевств, образовавшихся тогда на полуострове, имеется больше сведений. <256>
      По-видимому, присциллианистов поддерживали довольно широкие народные слои. На I Толедском соборе в 400 г. говорилось, что на стороне присциллианистов большая часть плебса Галисии73. О том, что низы заражены "чумой ереси", писал в начале 40-х годов V в. и папа Лев 74.
      В 561 г. собор в Бракаре указывал на опасность сохранения присциллианства в отдаленных районах страны среди "непросвещенных" людей75. Так называли тогда сельских жителей. Среди присциллианистов были и выходцы из знати 76, духовенства 77, но основной их контингент составлял сельский плебс, свободные и зависимые крестьяне. Вероятно, немало сторонников присциллианисты имели и в среде городского плебса, поскольку в противном случае они не смогли бы занять в конце V в. ряд епископских кафедр в Галисии и Лузитании. О прочных корнях присциллианства в массах свидетельствует его устойчивость. Несмотря на казнь Присциллиана и репрессии против его сторонников, движение в 80-х годах не заглохло, а даже усилилось78. В начале V в. были изданы новые имперские законы, объявлявшие присциллианистскую ересь государственным преступлением, грозившие <257> еретикам конфискацией всего имущества и другими карами 79, но и это не помогло.