Михаил Коршунов
      Загадочная страна, или сентябрь-сентябрь
      1
      Один современный физик сказал, что каждая новая теория должна быть достаточно безумной, чтобы оказаться верной.
      И тут у людей всё и началось с антимиром... Это где всё наоборот, вроде ты на себя в зеркало смотришь, в витрину магазина или в лужу на асфальте. Ты такой и не такой: правая рука - левая а левая - правая; левый глаз - правый, а правый - левый.
      И говорят, существует страна всех тех, кто наоборот. Где-то здесь, совсем рядом, как лужа или зеркало.
      Может быть, эту страну и в школе скоро проходить будут. Конечно, если все о ней думают, понять стараются, чтобы не отстать от современности, от великих физиков. Но вот беда: никто не знает, как в неё попасть, даже современные физики.
      Стаська Шустиков смотрит на себя в зеркало и отгадывает, где эта новая страна, чтобы первым в неё проникнуть. И его брат-близнец Славка Шустиков в витрины магазинов смотрит и в лужи на асфальте, тоже отгадывает эту новую страну.
      Никто из братьев-близнецов не желает отстать от современности. И ещё норовят один обогнать другого. Они всегда боролись друг с другом, кто кого превзойдёт.
      Такие уж они близнецы. И весь класс, в котором они учились, тоже всегда раскалывался на две партии: Стаськины люди и Славкины люди. Из-за близнецов.
      Потому что близнецы втягивали класс в свою борьбу, в свои идеи.
      В классе тишина.
      - Стася Шустиков сидит за партой на своём месте - во втором ряду на первой парте, а его брат Слава Шустиков тоже сидит на своём месте-на четвёртой парте в третьем ряду. Только спиной к доске. И парта его повёрнута "спиной" к доске. И не только он так сидит, а и все его люди так сидят, спиной к доске, Зюликов, Дима Токарев, Ковылкин. Пишут левыми руками. Ковылкин - тот ужасно старается, слышно, как сопит.
      Классная доска тихонько вздохнула. Но больше доска не вздыхала, потому что появились ди
      ректор и классная руководительница Клавдия Васильевна, и доска от страха затаила дыхание. Приготовилась к событиям.
      - Значит, кто сегодня в антимире? - спросил директор Алексей Петрович.
      - Они, - ответила Лёлька и показала на ребят, которые сидели спиной к доске. Лёлька - она Стаськин человек. За Стаську вообще все девчонки.
      - Они... - повторил Алексей Петрович. - А вы?
      - А мы сегодня в мире,- сказала Таня Фуфаева.
      - Сами так решили, без них, - сказала Маруся. Она теперь уже больше не сидела за одной партой со Славкой, как прежде, из-за педагогических принципов, чтобы влиять на Славку положительно, а сидела с Батуриным Вадькой.
      Те, кто были в антимире, при звуке директорского голоса начали возвращаться в мир: поворачивать парты.
      Клавдия Васильевна-это одно, или, к примеру, пионервожатая Галя, а директор - это другое. Директор, он ведь может и в загадочной стране до учеников добраться. Он в физкультурном зале по канату лазит, гимнастикой занимается.
      Алексей Петрович подождал, пока парты были повёрнуты, как им и следует быть, и ребята повернулись, сели лицом к доске. Тоже как им и следует быть. Потом у всех, кто был в загадочной стране,
      потребовал дневники. У Славы, Димы Токарева, Вовки Зюликова, Ковылкина.
      Достал из кармана ручку и раскрыл первый дневник. Подумал, переложил ручку в левую руку. В графе "дисциплина" поставил цифру.
      И так сделал в каждом дневнике.
      - Возьмите, - сказал, когда поставил последнюю цифру.
      Ребята разобрали дневники. Сели по местам.
      - Двойка, - сказал Слава, разглядывая свой дневник. Он разглядывал его нормально, как в мире. - За что?
      - Как - двойка? - удивился Алексей Петрович.-Рекомендую посмотреть в зеркало. Да ещё перевернуть дневник вверх ногами. Вы сегодня в загадочной стране или я ошибся?
      - А-а... - протянул Славка растерянно.
      - Верно! - опять закричала Лёлька. - Они сегодня в антимире!
      - Так в чём дело? А правда, в чём дело?..
      Потом директор обратился к Клавдии Васильевне:
      - Что, если зеркало из раздевалки перенесём сюда, в класс?
      - Зачем, Алексей Петрович?
      - Я думаю, будет удобнее. "Антимир - он рядом с нами!" Так, кажется, они написали в своих "Сообщениях". Отметки будут понимать...
      - Тогда конечно,- кивнула Клавдия Васильевна. Вид у неё был усталый, измученный. Ещё бы! Опять началась в классе очередная затея близнецов.
      - А то отметки сразу не донимают, - продолжал невозмутимо директор. Каждый раз надо Будет объяснять. Кстати, кто не очень понимает.
      что у него в дневнике, может сбегать в раздевалку!
      Ребята по-прежнему молчали.
      Когда Славка возвращался из школы домой и вся его партия возвращалась, никто не горевал по поводу двойки в мире.
      Ничего. Зато они первыми проникли в загадочную страну. Доказали своё. Вон всем тем, кто идёт по другой стороне переулка. Стаська с его девчонками.
      Обе партии были непримиримы. И одна партия шла по одной стороне переулка, другая - по другой.
      Мир и антимир.
      2
      Вся школа и даже весь микрорайон знали, что ученики 6-го класса "Ю" пишут на уроках левыми руками, сидят к доске спиной и что учителя ставят им антиотметки.
      Ковылкин в знак того, что он попал в антимир, пытался ходить в ботинках, надетых с правой ноги на левую и с левой на правую. Ничего. Получалось. Даже по лестницам спускался и не падал. Вовка Зюликов пытался ходить на руках, как на ногах. И тоже ничего. Получалось. В особенности если при этом кто-нибудь держал его за ноги. Дима Токарев учился вскакивать тройным прыжком на стену. Почему на стену? Так он понимал антимир. Если можно ходить на руках, как на ногах, то почему нельзя вскакивать на стену?
      Но Стаська и его девчонки тоже не дремали. Доказывали противнику, что и они находятся в новой
      загадочной стране. Проникли туда. В буфете Стаська со своими девчонками начал есть суп вилкой. Назло Славке и всем его людям, потому что Славка и все его люди перед этим ели обед, начиная с компота, потом ели рыбу, потом суп. Но кого удивишь, когда ты обед начинаешь с компота. Так давно поступают школьники. А вот чтобы суп вилкой, а рыбу ложкой... Вот это да!
      Тётя Ася сразу обратила на это внимание. Выбежала из-за буфетной стойки и закричала, что опять вытворяется какое-нибудь безобразие!..
      - Антимир, - сказал Стаська.
      - Угу,- кивнула Лёлька, хотя сама потихоньку от всех держала ложку, потому что вилкой суп всё-таки не съешь, а Лёлька, как всегда, хотела есть.
      - Кругом загадочная страна,- сказала Маруся. - И они - это не они... показала вилкой Маруся на ребят. - И вы, тётя Ася, не вы.
      - Не я?
      - Теоретически, понимаете? - сказал Стаська. - И едим мы не суп, а антисуп...
      - Им суп не нравится!- крикнул Ковылкин с другого конца буфета, чтобы досадить противнику.
      - Что?! - не выдержала тётя Ася. - Уже и суп не нравится? Я их в любой стране достану!
      И Стаськины люди знали, что достанет и что рука у неё плотная. Поэтому вскочили из-за столиков и кинулись прочь из буфета. А Стаська кричал, оправдывался:
      - Теоретически антисуп! Но вслед раздавался негодующий голос тёти Аси:
      - И не теоретически я вас, а практически! Когда на следующий день на "пикапе" приехал
      отец близнецов, который работает шофёром - развозит по школам и интернатам горячие обеды, - тётя Ася ему пожаловалась, что его собственные дети издеваются над ней и над супом, который он привозит. Антисуп, говорят. И вилками в тарелках ковыряют. А этот суп на лучшей в городе фабрике-кухне готовят. Заботятся. В термосах возят, чтобы не остыл.
      Вот она их сама вилкой наколет. Это точно! За все их аттракционы!
      Шустиков-папа не возражал, чтобы сыновей вилкой накололи. Но они как ртуть-вилкой так просто не наколешь... Кто-кто, а Шустиков-папа это знает.
      Маруся возила коляску со своим маленьким братом не за ручку, а наоборот-там, где поднимается у коляски клеёнчатый верх. Марусю даже останавливали на улице, потому что ручка коляски мешала прохожим, но Маруся не сдавалась и продолжала возить коляску как в антимире.
      Женя Евдокимова знаменитые свои три слова "Вот так ну" начала говорить наоборот: "Ну так вот".
      Это её Искра заставила.
      Искра, которая всегда обожала всяческие скандальные истории, просто расцвела когда в классе начались современные эксперименты. А то скучно было. Тихо. Никаких историй. Теперь снова бурная активная жизнь, полная неожиданностей, препятствий, хитростей и борьбы.
      И ещё наука. Передовая.
      И если и драки, то научные. А кто в науке не дерётся? Все дерутся.
      Наука должна развиваться.
      Это прогресс!
      Батурин Вадька прежде был принципиальным, а теперь наоборот - совершенно непринципиальный. И когда он такой непринципиальный - это значит, он в антимире. Один, самостоятельно. Стаська спрашивает:
      - Ты за кого?
      - За тебя, - отвечает Батурин. Славка спрашивает:
      - Ты за кого?
      - За тебя, - отвечает Батурин. Пионервожатая Галя спрашивает:
      - Как ты относишься к происходящему в классе?
      - Положительно... отрицательно отношусь.
      - Положительно или отрицательно?
      - И так и так.
      - Вадик, это опасная точка зрения.
      - А у меня нет точки зрения.
      - Вадик, что с тобой?
      Галя оставалась с Батуриным после уроков и пыталась беседовать, убеждать его, чтобы он вернул себе точку зрения. Он всегда был таким принципиальным! И зачем поддаётся на выходки Шустиковых, на их миры и антимиры.
      И Батурин соглашался. Но на следующий день опять всё начиналось сызнова. Потому что он теперь был непринципиальным и это был его новый принцип.
      Галя, доведённая до отчаяния, жаловалась Клавдии Васильевне, что близнецы - это постоянный рассадник смуты и брожения! Не братья, а вирус, микроб! Их фантазия никогда ни на чём не остановится. Что они неистощимы, что они действительно носороги и ещё кто-то... Ей даже всё равно кто! И она уже не понимает, сколько их - двое, трое, четверо? Или весь класс - это сплошные Шустиковы?
      Клавдия Васильевна ничего не могла сказать Гале утешительного, потому что сама погибала от Шустиковых. И тоже не знала, сколько их в классе и на что ещё способна их фантазия. Сама потеряла представление о нормальной человеческой жизни.
      Тогда уже наоборот - Галя начала утешать Клавдию Васильевну и приводить примеры, когда учителям удавалось победить учеников-рассадников смуты и брожения. И если они даже и носороги, их можно всё-таки поймать и обуздать. Она слышала, в городе на свободе бегал тигр и его поймали и обуздали.
      * * *
      Учительница географии Марта Николаевна вошла в класс и всё поняла. Да тут и понимать нечего - ясно с первого взгляда: Стася Шустиков и все его люди опять были в антимире. Хотя никто больше не рисковал сидеть спиной к доске, но фартуки на девочках были надеты задом наперёд. Косы заплетены не на затылке, а начинались со лба и свисали на лицо. Стася Шустиков куртку надел задом наперёд.
      Славка дома видел, как Стаська утром возился с пальто. Тоже надевал задом наперёд.
      Нянечка кричала, сердилась в раздевалке - пальто повесили на нижние петли для пуговиц, вверх ногами значит. Стаська и все его девчонки. Кто же ещё! Шапки положили на пол.
      Клавдия Васильевна приходила, смотрела на Эти пальто и шапки. Успокаивала нянечку, даже рассказывала ей о современной науке физике, хотя сама от этой современной науки была едва живой.
      Марта Николаевна поздоровалась с ребятами и заняла место за учительским столом.
      Вышли вперёд дежурные, чтобы повесить на доску географическую карту.
      Марта Николаевна спокойно протянула им карту полушарий. Она всегда спокойная. И это все знают. И ребята, и учителя.
      Дежурными были Дима Токарев и Ковылкин. Люди, которые сегодня нормально присутствовали в классе.
      Начали прикалывать кнопками карту.
      - Неверно прикалываете, - сказала Марта Николаевна. Токарев и Ковылкин не поняли.
      - Переверните вверх ногами.
      - Карту?
      - А ещё лучше наизнанку повесьте. Так, кажется, будет правильнее.
      - Как-наизнанку?
      - Белым холстом сюда, а полушариями к доске.
      И карта повисла на доске белым холстом, точно простыня: ни материков, ни океанов, ни рек, ни городов.
      - Горбачёва!- вызвала Марта Николаевна.- Отвечайте урок. Только повернитесь лицом ко мне. Я не хочу видеть на уроке ваш затылок.
      - Я... - начала было Лёлька Горбачёва. Она смотрела на Марту Николаевну.
      - Никаких разговоров. Прошу повернуться ко мне лицом.
      Это значило, что Лёлька как раз должна была повернуться затылком.
      Лёлька неуклюже начала устраиваться на парте задом наперёд. Со стороны это выглядело довольно глупо.
      - Вот теперь хорошо! Отвечайте. Можно сидя. Внимательно смотрите на карту и быстренько называйте мне крупнейшие в мире острова и полуострова.
      Лёлька начала силиться, вспоминать. Она понимала, что выглядит довольно глупо, и это её угнетало.
      - Аравия, Мадагаскар... Гренландия.
      - Ещё.
      - Сахалин... Лабрадор...
      - Вы невнимательно смотрите на карту и перескакиваете с одного полушария на другое. По порядку называйте. Начните с одного полушария и кончите другим.
      Лёлька опять что-то бормочет. Ведь она, кроме стены класса, ничего не видит: Лёлька с Таней Фуфаевой сидят на задней парте.
      - Фуфаева,- сказала Марта Николаевна,-а вы почему до сих пор сидите ко мне затылком?
      Тане Фуфаевой тоже пришлось перевернуться к стене, как и Горбачёвой.
      - Фуфаева, продолжайте рассказывать заданный урок.
      - Полуостров Таймыр, Курильские острова, Тибет.
      - Что Тибет?
      - Ну, этот...
      - Не видите карты, что ли? Вы же сидите на первой парте и карта перед вами!
      Конечно, получалось, что в антимире Фуфаева и Горбачёва сидели не на последней парте, а соответственно - на первой. Всё правильно. И полушария должны были висеть перед их носом и тоже
      не наизнанку.
      Ребята засмеялись.
      Марта Николаевна строго постучала ладонью о стол.
      - Шустиков Стася, прекратите смеяться. Ребята засмеялись ещё громче.
      - Стася, я кому сказала! Прекратите! А Стася даже покраснел от возмущения и ещё плотнее сжал губы. Он ведь молчит. Он не смеётся.
      - Горбачёва, прошу дневник. Фуфаева, прошу дневник.
      Лёля и Таня понесли Марте Николаевне дневники.
      Марта Николаевна, как это сделал на днях Алексей Петрович, переложила ручку в левую руку и поставила двойки, те самые, которые только в зеркале пятёрки. И то если перевернёшь дневник вверх ногами.
      - Шустиков Стася, вы всё ещё смеётесь?- Марта Николаевна видела плотно сжатые губы Стаей и добавила: - Закройте рот!
      Тут с классом прямо нехорошо сделалось от смеха.
      Ребята поняли, что Марта Николаевна продолжает вести урок в антимире. А там, как известно, всё наоборот: кто молчит-тот, значит, смеётся. Загадочная страна...
      - Да что с вами сегодня, Шустиков Стася? - удивлённо спросила Марта Николаевна.
      Стасе было не до смеха. Он, как и Лёлька, понимал, что выглядит со стороны довольно глупо, и это его угнетало.
      Тут не выдержала и засмеялась даже классная доска.
      3
      Шустикова-мама жила и не подозревала, что новая загадочная страна со своими проблемами однажды свалится ей на голову.
      И это случилось, как гром среди ясного неба. Мама попыталась было сама разобраться, что к чему, но какое там! Запуталась совершенно и потеряла всякое представление о нормальной жизни, как и Клавдия Васильевна. И тогда один опытный человек посоветовал ей обратиться туда, откуда всё и началось.
      Шустикова-мама осторожно подошла к дверям, на которых было написано: "Физик-теоретик". Мама очень волновалась. Открыла дверь, вошла.
      Большая комната. Стояли книжные полки, шкафы, стулья. За письменным столом сидел физик-теоретик. Он кусал кончик карандаша и о чём-то думал. Заметив Шустикову-маму, кивнул на стул:
      - Садитесь, пожалуйста. Я сейчас освобожусь.
      Шустикова-мама села. Ноги у неё дрожали, и она могла бы упасть. Ей показалось, что туфли на ней надеты-правый туфель на левой ноге, а левый на правой.
      Нет, всё в порядке, только показалось. Физик-теоретик перестал кусать карандаш и разгладил пальцами волосы.
      - Слушаю вас.
      Мама тихонько кашлянула и попыталась произнести первое слово. Почему-то этого первого слова она особенно пугалась.
      - Я... У меня в доме мир и антимир...
      - Понимаю, - кивнул тут же теоретик. - у меня близнецы. Сыновья. Слава и Стася.
      - Продолжайте.
      - И вот на днях Стася хотел войти в витрину магазина "Фрукты-овощи". А Слава хотел войти в витрину колбасных изделий. Всё делают левыми руками, на подушки кладут ноги. Получают двойки, а говорят - пятёрки.
      - В зеркале? - живо спросил теоретик.
      - Или в луже... - робко добавила мама. Теоретик что-то быстро писал на листке бумаги.
      - Один близнец плюс-минус другой близнец равны нулю близнецов, - вдруг заявил он.
      - Что?..- подняла испуганное лицо мама. - У меня нет ни одного сына?! Но ведь их у меня двое. Очень похожих. Раньше, чтобы не путать, одного стригла под машинку, а другой носил чуб
      - Вы стригли одного, а другой носил чуб?
      - Да.
      - Это меняет положение. Теоретик опять начал быстро писать. Потом погрыз карандаш и сказал:
      - Вы стригли одного и того же. Шустикова-мама почувствовала, что от ужаса пол наклонился у неё под ногами. Она ухватилась за стул.
      - Вы стригли Славку-Станиславку.
      - Это и есть мир и антимир? - прошептала мама, заикаясь.
      - Возможно.
      - Значит, у меня один сын?
      - Не обязательно. Если придерживаться теории относительности, то их два, три или четыре.
      - Четыре... - простонала Шустикова-мама, ещё крепче вцепляясь в стул.
      - Конечно! Остальные в зеркале или в луже.
      В этот момент что-то стукнулось об пол. Шустикова-мама вздрогнула.
      Но ничего особенного не произошло - просто теоретик уронил карандаш. И вдруг мама увидела, что карандаша на полу уже нет, а он снова в руках у теоретика.
      Да, значит, всё в жизни относительно и каждая новая теория должна быть достаточно безумной... Мама только успела об этом подумать, как прозвучал голос физика, будто издалека:
      - Теперь вы на правильном пути. ...Когда Шустикова-мама возвращалась домой, она чуть не вошла в витрину книжного магазина.
      4
      Клавдия Васильевна глубоко вздохнула, провела пальцами вдоль висков. Это чтобы немного успокоиться, прийти в себя. Зрелище для неё повторимое, но Клавдия Васильевна переносит его с трудом, потому что она классный руководитель.
      Если прежде повторимые зрелища были шумными, связанными с побоищами когда летели портфели, пеналы, учебники, тетради, пуговицы с курток, кеды, раскрученные за шнурки и пущенные как метательные снаряды, раздавались победоносные крики, - теперь была полная тишина.
      Клавдия Васильевна поглядела на безмолвный класс, на парты, которые стояли наоборот, и на ребят, которые тоже сидели наоборот, спиной к доске. Все, кто за Славу Шустикова-Ковылкин, Зюликов, Токарев,- писали левыми руками. Каждый держал ручку в левой руке и писал. Старался.
      Клавдия Васильевна не верила в физика-теоретика, она верила только в директора школы. И по-этому, когда опять увидела безмолвный класс, и парты, и ребят, которые находились в загадочной стране, она захлопнула дверь класса и заспешила по коридору. Затем вниз по лестнице на первый этаж, где физкультурный зал.
      - Они невыносимы, эти близнецы! Зал кажется пустым. Директор занимается гимнастикой и взобрался наверх по гимнастическому канату.
      Клавдия Васильевна отыскала глазами директора.
      - Я больше не могу! У меня голова разламывается!
      Прежде, когда Клавдия Васильевна кричала на близнецов, у неё хрустел, разламывался голос, а теперь у неё хрустела и разламывалась голова.
      Клавдия Васильевна проводит пальцами вдоль висков, глубоко вздыхает. Так ей делается немного легче.
      Алексей Петрович спустился по канату. Надел пиджак.
      - Давно рекомендовал всему педагогическому коллективу заниматься физкультурой. Поверьте мне - укрепляет.
      - Я верю, - кивнула Клавдия Васильевна. - Скоро полезу. - И она пошатнулась. Вместе с ней пошатнулся гребешок, которым были подобраны сзади волосы. - Мне бы пережить высказывание великого физика, но я определённо не переживу!
      - Ну, голубчики! - Директор явно почувствовал прилив сил после гимнастики. - Я их вытащу из антимира! И навсегда!
      Алексей Петрович стремительно идёт по коридору, стремительно поднимается на третий этаж. Клавдия Васильевна едва за ним поспевает. Директор, он всегда директор - и в мире и в антимире. От такого заключения не отказался бы и физик-теоретик, если бы посмотрел сейчас на Алексея Петровича.
      В коридоре на третьем этаже тишина...
      Директор стремительно распахивает дверь класса.
      6-й "Ю" сидит за партами. Все на своих местах. Ручка у каждого в правой руке. Всё нормально.
      - Наступила весна,- сказал Алексей Петрович. - Поговорим об успеваемости.
      Ребята молчат. Славка и Стаська тоже молчат.
      Когда назревают какие-то события, да ещё неприятные, это как-то чувствуется. В воздухе появляется электричество. Разговор об успеваемости это всегда события неприятные. Это всегда электричество.
      - Клавдия Васильевна, сводка об успеваемости готова?
      - Да, - сказала Клавдия Васильевна.- Плохая успеваемость.
      - Всё-таки они добились того, чтобы остаться на второй год. В пятом классе не остались, сумели преодолеть единицы. Так в шестом останутся. Поздравляю.
      Ребята, ужаленные электричеством, закричали:
      - Как?
      - Что?
      - Почему?!
      - В антимире вы переходите в следующий класс. Не беспокойтесь. Там у вас сплошные пятёрки. Не правда ли, Клавдия Васильевна?
      - Пятёрки. Сто процентов успеваемости.
      - Видите, как хорошо. Сто процентов! Там...- И директор показал куда-то в окно.-В загадочной стране.
      Ребята опять закричали:
      - Что?
      - Почему?
      - Здесь хотим!
      Ковылкин быстро переодел ботинки, чтобы правый ботинок был на правой ноге, а левый - на левой. Как у нормальных людей. А то он забыл впопыхах это сделать, выйти до конца из антимира. А Вовка Зюликов незаметно подкрался к фанерному листу "Сообщения", на котором по-прежнему висел плакат "Антимир - он рядом с нами!", снял плакат и спрятал.
      Переходить из класса в класс они хотят не где-то в загадочной стране, а у себя в школе. Они всё-таки хотят сентябрь плюс сентябрь, а не сентябрь минус сентябрь.
      Стаська кричал и Славка, что они согласны отказаться от современности, от безумных идей, но только чтобы перейти в следующий класс.
      Крикнула и Таня Фуфаева:
      - Согласны!
      Лёлька бы тоже крикнула, но у неё был занят рот - она, как всегда, что-то жевала.
      А Вадька Батурин вдруг снова сделался принципиальным, потому что встал и сказал, что к происходящему в классе он относится отрицательно.
      - Я тоже, - согласился с ним директор.
      - А как нам всё-таки быть? - осторожно спросил Дима Токарев.
      - Это мы хотим узнать от вас,- сказала Клавдия Васильевна.
      Искра негромко засмеялась, расцвела: впереди опять активная жизнь, полная препятствий, хитростей и борьбы. Кому теперь жаловаться? Как? Что? Где? Очень будет всё забавно.