В комнате не было никакой мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу - оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка.
      Араухо подошел к окну, глянул сквозь решетку наружу и включил звук на полную мощность. Потом хитро подмигнул майору Жоа, нагнулся, раскатал одну из циновок, уселся на нее и сделал приглашающий жест рукой:
      - Садись! Друзья просят отложить операцию...
      - Какого черта! - вырвалось У Жоа.
      - Из форта номер семь пришел человек. Он из группы Мелинды.
      - Этой ведьмы, которая погубила "Огненную колонну"? С ней давно уже пора кончать. Почему туги с этим тянут? Ведь мы сообщили им все, что нужно.
      Араухо коснулся руки Жоа:
      - Успокойся. Она уже встретилась с духами предков. Сейчас для нас куда опаснее Майк Браун. Связной случайно вышел на него с моей запиской, ведь теперь он комендант форта! Не перебивай. Майк Браун работает на капитана Мориса. Я установил это точно.
      - Значит, на помощь из форта нам рассчитывать нечего, - помрачнел Жоа. - А действовать надо немедленно.
      - У меня все готово. Но рисковать незачем. Мне верят, и все донесения с той стороны поступают ко мне.
      - Но ведь Коста в Гидау, куда за два дня не доберешься! Араухо тихо рассмеялся:
      - Он уже в форте номер семь. Если мой человек свяжется с ним, с Майком Брауном будет покончено. Не из-за этого я откладываю операцию: я должен быть уверен, что вертолет тугов будет ждать нас, когда провернем дело. Клянусь духами предков, мне совсем не хочется отправиться на небо следом за Кэндалом.
      - Что ты хочешь сообщить капитану Коста? - уже спокойно спросил Жоа.
      - Мы начинаем операцию через три дня. Дольше тянуть нельзя...
      - Через неделю Кэндал отправится в Колонию, соберет Национальное собрание и провозгласит независимость, - продолжал майор.
      Араухо небрежно махнул рукой:
      - До этого еще далеко. Куда опаснее, что на Кэндала теперь работает этот выскочка, капитан Морис. Майк Браун его человек. И как только он сумел его обработать! Впрочем, хорошенькая сумма для мальчишки, только начинающего жизнь, немало значит.
      Араухо встал с циновки, потянулся:
      - Но мне пора идти. Падре меня заждался.
      Жоа кивнул, не трогаясь с места.
      Кваме Араухо шел, держась рукою за щеку. Все знали - его мучают зубы, и помогает ему лишь какое-то снадобье, которое специально для него готовит живущий неподалеку знахарь, высохший старик с пепельно-серой кожей, с клочками седых волос на голом черепе.
      Араухо усмехнулся, издалека заметив, что перед хижиной, этой обителью черной магии, сидя на корточках друг против друга, мирно беседовали два старика - колдун и священник.
      - А я вижу - вы подружились, служитель бога и наместник дьявола, сказал, подходя к ним, Кваме Араухо.
      - Не богохульствуй, сын мой, - укоризненно покачал головой отец Игнасио.
      Колдун же молча встал и, приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:
      - Вы пойдете в форт, падре... Священник согласно кивнул.
      -..к капитану Коста.
      Араухо обернулся к колдуну.
      - Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам... - Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. - Он, - кивок на колдуна, - объяснит, что с ними делать.
      РАЗГОВОР В ПОГРАНИЧНОЙ ЛАВКЕ
      Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.
      - Значит, ты видел падре из форта номер семь, - задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.
      - Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! - заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. - Я видел его много раз в буше.
      Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.
      - Но почему падре не пришел ко мне? - задумчиво спросил он самого себя. - Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной...
      Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.
      - Камрад Нхай! - голос Мориса стал официальным. - Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?
      - Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?
      Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:
      - Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через чае отправлюсь туда сам.
      Нхай в сомнении покачал головой:
      - Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.
      - Я знаю отца Игнасио. - Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. - Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!
      ...А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.
      Деревня Окити - всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, - была последним пунктом, где "фридомфайтеры" могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.
      На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на Другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.
      Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.
      Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.
      Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились - слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.
      Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.
      - Лимонад пахнет керосином, - неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.
      Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.
      - Через год обещают электричество, - подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.
      Последний "фридомфайтер" вышел из лавки.
      - Электричество будет гораздо раньше, - услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.
      - Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю...
      Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь.
      Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал.
      Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.
      - Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.
      Священник кивнул.
      - Я пойду с вами, - продолжал мулат.
      - А как же... Слышишь? Грузовик "фридомфайтеров"
      просигналил раз, другой... Тогда Сана хитро улыбнулся,
      поманил священника пальцем:
      - Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.
      Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.
      Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался:
      "Здесь". Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.
      Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.
      - Все в порядке, святой отец! - довольно сказал он. - Подать голос и улизнуть в такой тьме совсем просто. Теперь они хватятся вас только на границе.
      - Но почему я должен прятаться? - недовольно спросил священник.
      Мулат весело сверкнул зубами:
      - Сразу видно, что вы новичок. Мне приказано проводить вас до самых ворот форта номер семь. Пошли! Ведь у каждого из нас в этой войне есть свое задание!
      ГЕНЕРАЛ ОТДАЕТ ПРИКАЗ
      ...Губернатор Колонии генерал ди Ногейра в этот вечер засиделся у себя в кабинете дольше обычного. Давно стемнело, а он все не вставал из-за письменного стола. Зеленый абажур старомодной настольной лампы бросал круг мягкого приятного света на стопку листков папиросной бумаги, исписанных от руки крупным писарским почерком. Это были секретные документы: шифровки из Лиссабона, донесения комендантов фортов, разбросанных по лесам и болотам Колонии, агентурные сведения.
      А информация была не той, что вызывает положительные эмоции. Из Лиссабона сообщали о волнениях в частях, предназначенных для отправки в Колонию. В казармах появлялись листовки, - батальон десантников отказался грузиться на транспортный корабль. Это сообщение было ответом на просьбу губернатора заменить некоторые части в Колонии, уставшие от войны в буше.
      Генерал усмехнулся: если уж эти господа в Лиссабоне не могут навести порядок в армии там, в Европе, то что делать ему, сидящему в этой проклятой дыре, где все вокруг враждебно самой идее цивилизации! И они еще смеют требовать "более решительных действий против мятежников".
      Ди Ногейра откинулся на высокую прямую спинку старинного стула - он привез это неуклюжее, украшенное резьбой чудовище из родового поместья в Португалии - и устало закрыл глаза.
      Одна за другой перед мысленным взором генерала проходили картины долгих лет, проведенных им в Колонии.
      Экспедиции против мятежников - в первые годы он сам отправлялся с командос в буш. Горящие хижины, расстрелы заложников. Кровь, огонь, разрушения, повторение всего того, что делали благородные предки генерала несколько веков назад в Южной Америке.
      Но тогда все было проще: меч и крест Лузитании были непобедимы, и язычники склонялись перед ними, стрелы были бессильны против мушкетов и пушек Теперь же... Генерал мысленно увидел "алуэт", догорающий в буше. Его сбили "стрелой" - так назывались теперь пехотные ракеты "земля - воздух", которых все больше становилось у мятежников.
      Генерал взял другой листок, испещренный росчерками синего карандаша. Мятежники собирались провозгласить независимость Колонии. Через неделю где-то в буше должна открыться сессия их Национального собрания. Депутаты в него уже избраны, под носом у гарнизонов, осажденных в буше. Правда, кое-кто из этих "избранников народа" уже схвачен, но остальные...
      Агентура сообщала, что сессию откроет Кэндал. Он же провозгласит независимость и будет избран первым президентом Народной Республики Гидау. А тогда мятежников признают десятки стран... Африка, Азия... и, конечно же, красные.
      Ди Ногейра перевернул листок и на обороте шифровки синим карандашом набросал несколько слов. Потом взял стоящий перед ним большой бронзовый колокольчик (он привез его, как и стул, из своего родового поместья) и несколько раз встряхнул.
      Дверь в кабинет почти тотчас же распахнулась, и на пороге вырос дежурный адъютант, молодцеватый лейтенант. Он вопросительно смотрел на генерала.
      - Попросите шифровальщика, - почти шепотом сказал ди Ногейра. - Со всем, что касается операции "Феникс".
      Офицер щелкнул каблуками, подчеркнуто четко повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
      "Старый дьявол в ярости, - подумал адъютант. - Он всегда говорит шепотом, когда готов лопнуть от злости".
      Сержант-шифровальщик, взлохмаченный, в больших темных очках, закрывающих половину его удлиненного лица, вбежал в комнату.
      Но ди Ногейра уже успокоился. Он молча протянул руку и взял у сержанта папку со свежими, только что расшифрованными донесениями, раскрыл ее, быстро перелистал листки папиросной бумаги, на одном остановился, прочел раз, другой, удовлетворенно хмыкнул.
      - Больше из форта номер семь у вас ничего нет? - поднял он взгляд на все еще не оправившегося от испуга шифровальщика.
      - Радисты все время сидят на их волне, ваше превосходительство.
      - Хорошо, - кивнул генерал и протянул сержанту листок со своими размашистыми каракулями, к которым приписал еще несколько слов. - Вызовите капитана Коста и передайте ему немедленно. Впрочем... - Он поднес листок к глазам. - Я вам прочитаю. Еще чего-нибудь напутаете.
      Последняя фраза прозвучала по-стариковски сварливо.
      - Передайте: "Действия ваши одобряю, однако операция "Феникс" должна быть завершена в ближайшие три дня".
      Шифровальщик аккуратно вложил листок в толстую папку черной кожи, щелкнул каблуками, вышел.
      "А этому болвану Коррейе все-таки пришлось вернуться в форт, - со злорадством подумал ди Ногейра. - Пусть поучится умению выходить сухим из воды у этого... как его... сынка миллионера Брауна".
      И он вспомнил подарок Брауна-старшего - великолепный, украшенный серебром карабин, полученный генералом, как только стало известно о решении комиссии, разбиравшейся в причинах гибели "Огненной колонны" Фрэнка Рохо.
      СМЕРТЬ ОТЦА ИГНАСИО
      Капитан Морис еще раз пробежал взглядом список "пассажиров", прибывших вчера на границу с Колонией в зоне "Е". Да, прибыли все, кроме священника.
      - Куда он девался? - удивленно разводил руками старший из охранников. - Сам ведь проверял по списку в Окити. И он тоже отозвался: "Здесь!"
      Охранник стоял перед раскладным походным столом, за которым сидели капитан Морис и молодой майор - комендант контрольно-пропускного пункта. Легкий ветерок трепал кусок брезента, закрывавшего вход в палатку, служившую коменданту и кабинетом, и спальней.
      - Мы тщательно проверили всех, кто вчера приехал, камарад Морис. Их было двадцать четыре. Прибыли все, кроме отца Игнасио, - извиняющимся голосом говорил комендант. - Как только от вас пришла радиограмма, я сейчас же послал бойцов на "джипе" навстречу грузовику.
      - Не мог он на ходу выскочить, - твердо заявил старший охранник. - Мы же там плечом к плечу сидели. Один заворочается - всем беспокойно...
      - Спасибо, камарад, можешь идти, - сказал Морис.
      Охранник лихо вскинул ладонь к густой курчавой шевелюре, неуклюже повернулся и вынырнул из палатки.
      Капитан Морис поднялся из-за стола, расправил широкие плечи, прошелся от одной стены палатки до другой и обратно.
      Лицо его стало очень озабоченным.
      - В Окити отец Игнасио прибыл, - задумчиво проговорил он. - Значит, что-то произошло в Окити.
      - Поедете туда сами, камарад? Капитан Морис помедлил:
      - Пошлите кого посмышленей... Если я буду расспрашивать жителей...
      Комендант, все еще державший очки в руках, близоруко улыбнулся.
      - Уже сделано, камарад.
      Он надел очки и посмотрел на массивные часы, шириной с его тонкое запястье.
      - На рассвете послал туда толкового парня. Он должен вот-вот вернуться. Впрочем... слышите? Мотоцикл.
      Треск двигателя нарастал с каждой секундой и оборвался на самой высокой ноте. В палатку вбежал юноша, совсем еще мальчишка, в ладной форме "фридомфайтера". Он запыхался, словно не мчался на мотоцикле, а бежал все двадцать километров от Окити до контрольно-пропускного пункта зоны "Е".
      Большие миндалевидные глаза его, черные, как тропическая ночь, весело сверкали: было сразу видно - он не зря сгонял в Окити, доволен собой и тем, что узнал там.
      - Пропал Сана! - выпалил юноша. - Вчера вечером, как только ушел грузовик. Закрыл магазин и пропал!
      - Сана - это торговец, он и живет при магазине, - пояснил капитану Морису комендант.
      - Знаю. Это - человек Араухо?
      Комендант поспешно сделал предостерегающий знак и указал глазами на юношу, замершего у входа в палатку.
      - Иди, камарад, - сказал комендант. - Да не исчезай совсем, ты нам можешь еще понадобиться.
      - Что ж, возможно, - размышлял вслух капитан Морис, когда юноша вышел из палатки, - его передают с рук на руки...
      - Значит, зря мы беспокоимся?
      - Вполне возможно. И все же... Капитан Морис вытащил из нагрудного кармана большой блокнот. Устроившись за столом, Морис принялся что-то писать бисерным почерком. Потом он аккуратно сложил записку.
      - Вложите в конверт, запечатайте сургучными печатями. Все как полагается для секретной почты. - Он внимательно посмотрел прямо в глаза коменданта: - Пакет должен попасть только в руки Кэндала. Это очень важно.
      - Разве вы не возвращаетесь в Габерон?
      - Нет, - твердо сказал капитан. - Дайте мне двух-трех парней. Мы пойдем на ту сторону.
      - Понятно, - кивнул комендант и, помедлив, все-таки спросил: Думаете, они идут к форту номер семь? Но тогда они опередили вас часов на десять-двенадцать.
      ...Отец Игнасио и Сана уже подходили к форту. Позади была ночь стремительного перехода через буш по неприметным звериным тропкам сквозь чащу и через болота.
      Несколько раз они натыкались на посты "фридомфайтеров". Но отцу Игнасио были известны пароли, да и кто в этих местах не знал старого священника, родившегося здесь, выросшего, выучившегося в миссии и делившего с обитателями буша все их горести и радости.
      Было уже далеко за полдень, когда священник, легкий на ногу, свернул с тропинки и сделал знак изнемогающему Сане следовать за ним в чащу колючего кустарника. Пришлось ползти у самых корней - там было меньше колючек. Метров через шестьдесят они оказались на небольшой поляне, заросшей густой и высокой слоновой травой, сухой и желтой.
      - Ты останешься здесь, сын мой, - сказал священник, опускаясь на землю.
      И по тому, как он сделал это, Сана со злорадством заметил, что и казавшийся неутомимым старик очень устал.
      - Мне приказано проводить вас, святой отец, до самого форта, - твердо сказал лавочник.
      - Тебе дальше нельзя, - терпеливо ответил отец Игнасио. - Дальше патрули тугов.
      Сана хмыкнул.
      - А далеко ли до форта?
      - Километров семь, если идти по той тропке, по которой мы шли. А если держать прямо на солнце - то километра четыре. Ты отдохнешь здесь, выспишься. И как только я приду в форт, пришлю кого-нибудь, кто проведет тебя обратно.
      Сана колебался.
      - Ну что ж, - наконец он принял решение. - Если нельзя, так нельзя.
      Он сбросил на землю рюкзак, положил на него автомат. И вдруг дико вскрикнул, хватаясь за щиколотку и падая в траву:
      - Змея! Змея!
      Священник бросился к катавшемуся по земле лавочнику, склонился, пытаясь помочь, и с глухим стоном повалился лицом вперед, на Сану. Потом взмахнул рукой, словно пытаясь ухватиться за что-то, перевернулся на спину и затих. Из его груди, там, где сердце, торчала рукоятка ножа.
      Лавочник проворно вскочил, огляделся. Вокруг было тихо. Он склонился над убитым, вытащил нож, вытер его о траву, затем отыскал карман в ветхой сутане отца Игнасио и вывернул его. На землю выкатились несколько пластмассовых. авторучек.
      Сана подобрал их, сунул в карман, затем схватил убитого за руку и отволок в гущу кустарника. Вернувшись, он подобрал рюкзак и автомат, нырнул в колючки, и через несколько минут оказался на тропе, ведущей к форту.
      Из кустов, сжимавших тропу, навстречу Сане выскочил португальский солдат с автоматом наперевес.
      - Стой! - крикнул туг. - Бросай оружие!
      Сана поспешно бросил свой "узи", сложил ладони на затылке. Он со страхом глядел на изможденное лицо солдата, грязную повязку на его голове.
      Позади Саны на тропу вышли еще два туга.
      - С удачной охотой! - крикнул один из них солдату, задержавшему Сану, и, заметив на тропинке "узи", добавил: - Нет, этот-то уж не будет доказывать, что он мирный житель.
      И сильно толкнул лавочника в спину:
      - Ну, ты! Где остальные?
      - Я иду в форт, - дрожащим голосом сказал он по-португальски.
      - Значит, нам по пути, приятель, - усмехнулся солдат с повязкой и отвесил тяжелую оплеуху.
      У Саны потемнело в глазах, но на душе стало легче: это были самые настоящие туги!
      - Мне нужен капитан Кларенс Коста, - уверенно произнес лавочник.
      - Капитан Коста? - удивился перевязанный. - Есть такой!
      Туги скрутили пленнику руки за спиной, накинули на его шею петлю и быстро повели по тропе. Сана почти бежал, боясь споткнуться: петля туго стягивала его шею и грозила задушить при падении.
      Так они шли около часа, пока тропа неожиданно не оборвалась и впереди за широкой вырубкой показались бетонные стены форта.
      Сану провели через пыльную площадь к дому с окнами-бойницами и выступающим над плоской крышей зубчатым парапетом.
      Лавочника ждали - со сторожевой башни уже позвонили коменданту, и он, выйдя на невысокое бетонное крыльцо, стоял под навесом из белой гофрированной жести.
      Солдат с перевязанной головой дернул веревку так, что Сана чуть было не растянулся в красной пыли у самого крыльца. И в тот же самый момент тяжелая, обитая железом дверь позади коменданта отворилась, и на крыльцо вышел еще один офицер - в выутюженном мундире.
      - Сеньор комендант, разрешите доложить, - выступил вперед солдат с перевязанной головой. - Взяли пленного. Был вооружен, но сопротивления не оказывал. Утверждает, что шел в форт к...
      Солдат перевел взгляд на офицера, стоявшего позади коменданта.
      -...к капитану Коста.
      Майк Браун, вскинув бровь, обернулся к капитану. Тот встретил его взгляд, кивнул патрульным:
      - Проводите его в кабинет коменданта. - И сказал Майку: - Извините, что я распоряжаюсь, дорогой мистер Браун, в вашем доме. Но, зная вашу привычку немедленно пускать в ход оружие, я хотел бы допросить этого типа.
      Повинуясь жесту капитана Коста, патрульные освободили Сану от веревок и поспешно расступились, пропуская пленника на крыльцо.
      А Майк, не оборачиваясь, зашагал через пыльную площадь к блокгаузу, где размещалась караульная служба. Следом за ним тяжело затопали солдаты. Это были не командос, а простые пехотинцы, деревенские парни с севера Португалии, темные, забитые, суеверные.
      "Немало нужно им еще испытать, чтобы понять, кто здесь их враг, а кто друг", - думал Майк, пересекая площадь.
      Вдруг он услышал глухой выстрел в комендантском доме. Потом еще два. Браун кинулся к крыльцу, но дверь отворилась, и вышел Кларенс Коста.
      Контрразведчик был чуть бледнее обычного и холодно кивнул в ответ на вопросительный взгляд Майка.
      - Извините, дорогой комендант, мне пришлось сделать это в вашем кабинете. А вы... - Коста перевел взгляд на подбежавших вместе с Майком солдат. - Уберите из кабинета господина коменданта... эту падаль.
      Трое солдат поспешно протопали внутрь дома. Коста легко спустился по ступенькам крыльца, взял Майка за локоть.
      - Дорогой Майк... Позвольте мне вас так называть... - он запнулся. - И вообще, нам надо быть с вами поближе... ведь в этой дыре нас только двое, понимающих друг друга... Майор Коррейя не в счет. После того как его заставили сюда вернуться из Гидау, он попросту решил выпить в форте все спиртное.
      Майк пристально смотрел прямо в глаза капитана.
      - Я хотел бы лично допрашивать пленных прежде, чем... Коста усмехнулся:
      - Этот был негодяем, двойным агентом, и когда я припер его... Ну хватит о нем. Смотрите-ка... К нам спешит радист.
      От блокгауза, над которым торчала тонкая мачта радиоантенны, к ним спешил командос; он козырнул офицерам и протянул листок.
      Руки Майка и контрразведчика столкнулись - оба протянули их одновременно, но Коста опередил на долю секунды.
      - "Ждем жука завтра на рассвете..." - быстро прочел он вслух. И сразу же лицо его стало мрачным. - Дьявол!
      Майк осторожно взял листок из руки капитана, прочел радиограмму сам еще и еще раз... Буквы прыгали, расплывались...
      Мысли были лихорадочны. Немедленно, на месте застрелить капитана, а телеграмму уничтожить? Взорвать вертолет? Однако Кэндал... Он будет в руках заговорщиков, если заговор удастся... Ни смерть Косты, ни гибель вертолета не помогут.
      Но решение пришло неожиданно...
      СОБЫТИЯ ТОРОПЯТ
      Если радиограмма из Габерона оказалась неожиданностью для капитана Коста, то обстоятельства, способствовавшие ее отправке, были неожиданными для начальника контрразведки Кваме Араухо.
      В пять часов вечера в домик, занимаемый Араухо, явился секретарь Кэндала, круглолицый молодой человек с племенными насечками на щеках. Расстегнув дешевый портфель из кожзаменителя, он извлек оттуда незапечатанный конверт и молча протянул его контрразведчику.
      Тот отодвинул тощую папку с бумагами, лежавшую перед ним, и сделал секретарю Кэндала знак присесть на стул у стены.
      Прочитав записку, Араухо вскинул на своего гостя недоуменный взгляд.
      - Камарад Кэндал просит меня прийти к нему завтра к одиннадцати часам вечера? Но почему... так официально? Ведь мы встречаемся в день по нескольку раз... Что-нибудь случилось, Чинуа?
      - Да вроде бы нет, - простодушно ответил молодой человек. - Все спокойно. Правда, вот только... - Он замялся, не зная, вправе ли он рассказывать Араухо о своих служебных делах.
      - Ну, ну... - Голос начальника контрразведки звучал ободряюще. Чинуа отбросил сомнения.
      - Только что пришел пакет из зоны "Е". Привез его мальчишка на мотоцикле. Ему, мол, приказано передать пакет лично Кэндалу. Я ему - давай пакет, распишусь - и кати к себе в буш. А он оскалился, как леопард, и за автомат. - Чинуа сокрушенно покачал головой. - Руки вверх, орет. Я ему: тише, камарад Кэндал занят, работает. Шутка ли - через неделю открывается первая сессия Национального собрания, будем провозглашать независимость. Давай, говорю, пакет и не мешай ходу истории.
      - Ну, и... - поторопил его Араухо.
      - Да он и слов таких не знает. Орет, как в буше. Вот камарад Кэндал и вышел. Отдает ему мальчишка пакет, а сам мне язык показывает! Я бы таких... а камарад Кэндал ему еще и руку пожал. Спасибо, мол, камарад. Приказ, мол, есть приказ. Взял пакет- и в кабинет. А этот щенок мне на прощанье еще. и пригрозил. Расскажу, мол, капитану Морису, как ты его письмо не позволял передавать.
      - А ведь он прав... - сказал Араухо.
      Чинуа растерянно раскрыл рот и торопливо простился.
      Как только дверь за Чинуа закрылась, Араухо вскочил из-за стола, заходил по комнате. Потом сорвал берет, висевший на гвозде, вбитом в книжную полку, надел его. Однако, выйдя из домика, Араухо постоял у входа, перекинулся шуткой с часовым и неторопливо направился к дому, где содержались арестованные.
      - Ну? - кинулся к нему Жоа, как только они оказались наедине в камере. - Есть новости?
      - Плохие, - мрачно вздохнул Араухо, прислонись к бетонной стене и угрюмо глядя в зарешеченное окошко.
      - Этот ублюдок Морис раскинул свои сети? Араухо усмехнулся и кивнул:
      - Ты удивительно прозорлив, майор. Он уже взял след.
      - Как? - Жоа вздрогнул. - Ты говорил, что пустишь его по следу священника - к форту номер семь.
      - Я так и сделал, - кивнул Араухо. - Там, на границе, просто обязаны были поднять тревогу, когда недосчитались в грузовике пассажира. А когда узнали, что пропал и лавочник из Окити... Тут уж они не могли не сообщить Морису - ведь он теперь лично отвечает за все, что творится на границе.
      - И Морис кинулся выручать своего агента? - Жоа насмешливо скривил губы.
      - За этим агентом - его люди в форте. Морису ведь еще не известно, что Мелинда мертва. Отец Игнасио не знал связей и вышел на меня. Но главное даже не в этом. Ты рассуди сам: Морис давно не получал вестей из форта и вдруг узнал, что здесь был отец Игнасио, человек, связанный с Мелиндой. С кем он здесь встречался? Кто его отправил обратно? И почему он вдруг пропал, хотя мог спокойно перейти границу вместе со всеми своими спутниками?
      - Но это не так-то уж и трудно узнать. Все следы ведут к тебе, стоит лишь немного покопаться.
      - Согласен. Но Морис должен был отложить все это до своего возвращения из Колонии, до того, как он разузнает, что происходит в форте.
      - Это почему же? - опять недоверчиво скривился Жоа.
      - Потому что, если Майк Браун работает против тугов, склонить его к этому мог только сам Морис. Я знаю его - при всей своей ловкости этот тип слишком чувствителен и всегда волнуется за своих людей. А уж если под угрозой Майк Браун...
      - Допустим, - перебил его Жоа. - Тебе несдобровать, когда он вернется. Но это будет дня через два-три.
      Араухо хлопнул ладонью по бетонной стене:
      - Он вернется завтра. Завтра к вечеру, злой как черт, узнав, что Майк Браун арестован тугами за измену.
      Лицо Жоа стало еще мрачнее, а Араухо рассмеялся:
      - Тогда будет поздно. Операция "Феникс" начинается сегодня.
      - Наконец-то! - Жоа даже ахнул от неожиданности. - Ты получил согласие из форта? Они же просили задержать операцию.
      - Нам некогда ждать. Морис каким-то образом оказался на границе на двенадцать часов раньше, чем я ожидал. Мало того, он немедленно отправил письмо Кэндалу, и тот просит меня прийти к нему завтра вечером.
      - Да, но... - Жоа отвел взгляд.
      - Ты просто не решаешься начать без согласия тугов, - прищурился Араухо.
      - Не забывай, что мы должны не только избавиться от Кэндала, но и возглавить Движение. Весь свободный мир поддержит нас.
      - Ну вот что, - Араухо грубо прервал Жоа. - Через несколько минут туги получат мою радиограмму. Мы начинаем сегодня - и если они хотят заполучить Кэндала, их вертолет будет завтра на рассвете в условленном месте.