- Да что ты! - возмутился Иван. - Побью Чудовище - и с тебя колдовство спадёт.
      Вот как только выбраться отсюда?
      Тут притворная дама, понизив голос, таинственно зашептала:
      - Ваня!.. Я ведь тебе всё хотела предложить, да боялась. Я в земле выросла, все подземные дороги и тропинки знаю. Вот и подумала, проведу-ка тебя к Чудовищу подземными путями. Ещё даже лучше: ты перед ним, как из-под земли выскочишь!
      - Что ж молчала?! - хлопнул себя по боку Иван.
      - Да, поди, перед таким боем тебе воздухом надышаться надо. А там какой воздух?
      - потупилась Злючка.
      - Эх, заботливая! - довольно усмехнулся Иван. - Веди, да поживее.
      - А не боишься? - притворно озаботилась притворная дама.
      - Кабы боялся - на Чудовище не пошел бы, - улыбнулся Иван.
      - Пойдем, Ваня, - взяла его за руку Злючка. - Сведу я тебя в землю.
      Пень снова дёрнулся, словно его снизу изо всей силы поддали головой. Но Злючка пнула пень ногой, тот притих, а она пошла с Иваном кругом по поляне, спускаясь всё ниже и ниже, как по невидимой винтовой лестнице. Вскоре скрылись они по плечи в траве, потом Злючки-Колючки не стало видно, а следом исчезла голова Ивана.
      Подземная дорога оказалась нелёгкой, повсюду густо свисали длинные сухие корни, цеплялись, проходу не давали.
      - Из скольких корней уже вытянул соки Чудовище! - притворно возмущалась Злючка-Колючка. - Сплошной сушняк над нами, сплошной сушняк! Ты смотри, не запутайся, - и "помогла" Ивану, ловко опутав его руку с мечом волокнами сухих корней. - Сюда, Ваня, сюда, дайка я тебе помогу...
      В результате её забот Иван оказался весь с головы до ног опутанным корнями и повис, словно забранный в сеть.
      - Дуня, ты что? - опомнился он. - Помогла бы распутаться.
      - Всё! - упёрла руки в тощие бока Злючка-Колючка. - Не сражаться тебе с Чудовищем. Я не Дуня. Я - Злючка-Колючка, притворная дама Чудовища. Это я свела тебя под землю и навек запутала в сухих корнях. "Герой"!
      - Ты что, и вправду? - не поверил Иван.
      - Молчать! И твоей Дуньке-Репке я указала на её место. В земле её место, в земле. Теперь ни за что ей наружу не выбраться! - закричала притворная дама. Но заметив, что Иван пытается разорвать паутину корней и та поддается, стала бегать вокруг, наматывая их всё больше и больше...
      А на поверхности земли, словно чувствуя беду, метался царь Горох, лесной скоморох. Недовольно поглядывая на него, Часы Золотые Усы осторожно, мизинчиком двигали свой минутный золотой ус то вверх, то вниз. Наконец, они не выдержали:
      - Не маячь перед глазами! Ты сбиваешь мой маятник. Должны же мы, в конце концов, прийти в себя и выверить время? Ти-так? Или тик-не-так?
      - Да тик-так, тик-так! - огрызнулся Горох.
      - Не дразнись! - обиделись Усы.
      - Извини! Но чует моя пружина... Тьфу! Совсем с тобой заговариваться стал!
      - ещё больше разволновался Горох.
      - Ну, тик-так-что чует твоя пружина, или сердце, как вы её неправильно называете? - невозмутимо спросили Часы.
      - Что Иван попал в большую беду! - объявил Горох.
      - А какая беда, большая? - по-прежнему невозмутимо продолжили Часы. На секунду? На минуту? На час? На все время?.. Не заводи себя!
      - Тебе - что! - махнул рукой царь Горох. - Ты только и знаешь своё:
      тик-так, тик-так, тик-так...
      - Я тебе сказал: не дразнись! - от обиды у Часов задрожали усы. - Иначе у меня начнётся просто тик, без всякого "така". Это противоестественно, но у меня появились нервы. А время нервничать не должно. Нельзя заводить часы каждый час, они перестанут ходить. Нельзя делать каждый шаг за Ивана, он тоже перестанет ходить. Помнишь, какой был особенный звон, когда возникла голова Ивана? И как по-особенному запел твой рожок?
      - Да, помню, - уже спокойней ответил Горох.
      - А где возникла его голова? - всё также неторопливо напоминали Часы.
      - Как где? - удивился Горох. - На плечах.
      - Значит, - подвели итог Часы Золотые Усы, - у него есть голова на плечах.
      И перестань маячить перед глазами, иначе я подумаю, что у меня два маятника!
      А под землёй все было по-прежнему:
      Иван упорно рвал свои путы, Злючка-Колючка носилась вокруг него, как челнок, латая порванные места. И вдруг послышался торопливый шепоток:
      - Ваня! Скорее дергай за косичку! Да покрепче! Ну?..
      Оглянувшись, Иван увидел на земляной стене косичку, потянулся к ней, за что-то ухватился, дернул и - перед Злючкой-Колючкой встала Дунька-Репка, деловито стряхивая с себя комья налипшей земли.
      - Ты... ты как... посмела? - опешила Злючка. - Я же заколдовала тебя!
      - Ты мне наверх пути заказала, а я ведь и вправду в земле выросла, все подземные дороги и тропинки знаю, - без всякого страха ответила Дунька.
      - Что ж сама не повела Ивана этим путём? - подозрительно уставилась Злючка на Дуньку.
      - В голову не пришло! Спасибо, что надоумила, - поклонилась Дунька.
      - Да теперь уж поздно! - опомнилась Злючка. - Болтается твой Иван, что золотая рыбка в сети. А тебя я...
      С треском раскрыв веер, она сделала выпад в сторону Дуньки, но та выхватила из-за пазухи пук зелёного лука и ткнула ей в глаза.
      - Эй, эй! Это же лук! Убери сейчас-же! - уронила веер Злючка и стала тереть глаза. - Фу! Я никогда сама не режу лук. Я от него плачу! Где взяла?
      - А по дороге к батюшке Луку завернула, - озорно блеснула глазами Дунька.
      - Мы же все огороды вытоптали, а соки вытянули! - затопала ногами Злючка-Колючка.
      - Ан, живы огороды! В землю попрятались от Чудовища, - тоже топнула ногой Дунька. - Был зол батюшка Лук, а тут пуще разозлился, что стрелы свои ему вверх пускать нельзя. Вот и отдал он мне их для дела.
      - Для какого дела, для какого дела? - стала подкрадываться к Дуньке-Репке Злючка-Колючка.
      - А вот для какого! - хлестнула её, изловчившись, по глазам Дунька всем луковым веником. У той из глаз брызнули такие фонтаны слез, что Дунька от неожиданности даже отскочила. Взвыв и схватившись за глаза, Злючка-Колючка вслепую заметалась по подземелью. Но Дунька не отставала от неё. Стоило Злючке отнять ладони от глаз, как Репка сразу же хлестала её наотмашь луковым веником. Воя и отплевываясь, Злючка-Колючка уперлась лицом в угол и бессмысленно засучила ногами, словно пытаясь влезть на стену.
      - А теперь я тебя прополю, ежиха проклятая! - засучила рукава Дунька, и, отбросив измочаленный лук, стала выдёргивать из притворной дамы колючки.
      Жалкая без пышных колючек, в обтягивающей донельзя её тощую фигуру зелёной рубашке, Злючка-Колючка продолжала по инерции сучить ногами, пытаясь влезть на стену.
      - Ложись! - прикрикнула на неё Дунька.
      Злючка покорно плюхнулась на живот. Дунька-Репка села верхом ей на плечи и, задрав её зелёную рубаху, стала пороть притворную даму её же собственными колючками.
      Иван расхохотался и попросил:
      - Да распутай ты меня, Дуня! Дай я её проучу хоть рукояткой меча!
      - Виси, Ваня, виси. Тут дело бабское... - не согласилась Дунька.
      Притомившись, она встала, отряхнула руки, ловко распутала Ивана и рассмеялась:
      - Что, Ваня, почитай, помогла тебе Дунька-Репка на ноги встать?
      - Да уж чего там! - смутился Иван.
      - Теперь пошли! - решительно взяла его за руку Дунька. - Истинно, перед Чудовищем как из-под земли вырастешь!
      - Может, всё-таки, поверху! - засомневался Иван.
      - Тут короче. Да ведь не для утайки! Чего нам таиться? - пнула ногой Дунька распростёртую на земле Злючку-Колючку. - Беги впереди нас к Чудовищу и скажи ему, что мы с Ваней идём. Пусть у него загодя поджилки трясутся!
      Тем временем в логове Чудовища жизнь шла своим чередом. Устав от неправедных трудов, чудовищное войско отдыхало. В самом тёмном углу логова поблёскивал тёмными очками сам предводитель. По лавкам и углам расселись чертополохи и мухоморы. Девка-Бузина обносила всех чудовищным питьём. Хмель читал Чудовищу местную газету:
      - Последние сказочные известия... "Пропала горошина! Из сказки "Принцесса на горошине" пропала горошина. Без горошины королева-мать не может установить, принцесса ли принцесса. Кроме того, сказка осталась без морали. Не исключено, что горошина закатилась в соседнюю сказку. Нашедших просим вернуть.
      Мальчик-с-пальчик начал принимать витаминизированный рыбий жир. Он растёт.
      Он уже с два пальчика. Возможно, он превратится в великана и попадёт в другую историю.
      Василиса Премудрая поступила в вечернюю школу сказочной молодёжи, чтобы стать ещё мудрее. Ты поступила правильно, Василиса! Мы бы даже сказали мудро!
      Из новой сказки о "Короле Пиф-Паф" нам сообщают: нашёлся герой. Он идёт, чтобы расправиться с Чудовищем"...
      - Врёт, врёт пресса! - хором закричали, влетевшие в логово кавалер Чертополох и кавалер Мухомор. - Злючка-Колючка расправилась с героем!
      - Так и велела сказать: расправилась? - блеснул очками из угла Чудовище.
      - Так и велела! "Скажите Их Немилости, что расправилась с героем и скоро буду!"... - подтвердил кавалер Мухомор.
      - "И чтоб встречали музыкой и плясками"!... - добавил кавалер Чертополох.
      И кавалеры, не дожидаясь, сами пустились в пляс, горланя:
      Вашей власти
      Нет предела.
      Ваша дама Это сдела
      Ла-ла-ла-ла-ла
      ла-ла-ла-ла-ла!
      Был герой
      И нет героя,
      Ваша дама
      Так устрои
      Ла-ла-ла-ла-ла,
      ла-ла-ла-ла-ла!
      С вами я пойду плясать,
      Бузина,
      Эй, скорей подайте мне
      Морсу-вина!
      Чтоб плясала, не
      Жалела корней,
      Чтобы сохли кавалеры
      По ней!
      Кавалер Чертополох прошёлся в присядочку перед Бузиной. Та, дробно перебирая каблучками, выскочила в круг, где стала приседать, показывая себя:.
      На корнях сапожки
      Лаковые, эх, да
      Щёчки-губки лакомые,
      На листочках у меня
      Перманент, сразу
      Нравлюсь в самый
      Первый момент!..
      - Стоп! Стоп! - закричал Чудовище. - Это же старый кавалергадский танец кадриль.
      Танец как у людей, даже приятно смотреть. А мне неприятно, когда приятно смотреть. И потом - кого встречаем? Спляшите какую-нибудь гадость, а?
      Кавалер Чертополох задумался:
      Нет, не тот, конечно, случай,
      чтоб гадстрот или гадчучу...
      И сходу найдя решение, объявил:
      Грохнем, дёрнем, отчубучим
      модный танец...
      Гад-н-степ!
      Грохнула какофония. Бузина, чертополохи, мухоморы оттаптывали друг другу ноги-корни, выщипывали друг у друга листья, с хохотом откусывали у мухоморов шляпки...
      И вдруг на самой высокой ноте всё смолкло. Перед Чудовищем появилась жалкая, выщипанная Злючка-Колючка.
      - Он...идёт...сюда... - всхлипнула притворная дама.
      - Кто?! - не понял Чудовище.
      - Иван, - вновь всхлипнула Злючка.
      - Постой, какой Иван? Иван-великан? - ничего не понял Чудовище. Но, увидев, что притворная дама отрицательно помотала головой, уточнил: Иван-царевич?
      - Не-ет! - заревела Злючка, - Просто Иван.
      - Ваша Немилость! - подскочил Хмель к Чудовищу. - Скажу вам горько, по-сорняковски: не нравится мне вся эта петрушка с героями. Корни бы унести!
      - Хмельное несёшь! - оборвал его Чудовище.
      - Я и есть Хмель, - заюлил Хмель, - да не потребляю-с. Сами знаете.
      - Знаю! - заметался Чудовище. - Всё сам знаю! Как с драконом о семи головах справиться - знаю! Да не надо мне этого - друзья мы... Ну, был бы Иван-царевич... Ну, на волке бы говорящем прискакал... Привычно! А тут что?
      "Просто Иван"!.. А? Меч-то у него хоть заколдован? - обратился он к Злючке. Та отрицательно помотала головой. Чудовище ещё больше расстроился: - Ну, это уж слишком! А с тобой как справились?
      - Пучком лука и... голыми руками, - заревела во весь голос Злючка-Колючка.
      - Ну, знаете! - окончательно возмутился Чудовище. - Это уж и вовсе непорядочно!
      Значит так... Меч не заколдован, наговоров, поди, тоже никаких не знает...
      Говорящего волка-советчика при нём нет... Всё! Надо укладываться!
      И, не мешкая, принялся вытаскивать из углов рюкзаки, баулы и чемоданы и складывать их в кучу.
      В это время в логово стали прибывать новые гости.
      Первой появилась Нянюшка-мамка, которая волокла упирающегося Пиф-Пафа.
      - Да идёмте, идёмте, Ваше Количество! - приговаривала она. - Вы, царь-король должны поглядеть, как герои с Чудовищем расправляться будет.
      - Но Наше Присутствие Духа где-то отсутствует! - капризничал Пиф-Паф.
      - Да сбежал ваш Министр Присутствие Духа, - сообщила Нянюшка-мамка.
      - Ладно! Я опять его назначу Министром Вне Двора! - подумав, решил царь-прецарь.
      - Вот и назначайте, - согласилась Нянюшка-мамка. - А мы, вроде бы, и пришли.
      - То есть, как... пришли? - испугался Пиф-Паф.
      - А вон Их Немилость Чудовище, - указала Нянюшка.
      - Что?.. - задрожав, опустился на землю Пиф-Паф. - У меня сами собой закрылись глаза!
      - Так это ж только храбрецы закрывают глаза на грозящую им опасность! рассмеялась Нянюшка-мамка и предложила: - А крикните ваше грозное имячко "Пиф-Паф" - получится словно из ружья бабахнете!
      - Нет, нет. Мы уж лучше так посидим по-храброму: с закрытыми глазами, пробормотал царь-прецарь, ещё плотнее зажмуривая глаза.
      Тут о чём-то споря, в логово ввалились Часы Золотые Усы и царь Горох, лесной скоморох.
      - И не сметь вмешиваться до времени! - горячились Часы.
      - Ох, пружине не прикажешь! - расстраивался Горох.
      - Всё равно остановило твой ход, - настаивали Часы. - Всему своя секунда!
      Тик-так?
      - Да тик-так, тик-так... - вздохнул Горох. - Секундомером бы тебе быть, а не часами.
      Но тут все замерли, потому что перед Чудовищем из-под земли выросли Иван и Дунька-Репка.
      - Кто здесь Чудовище?! - оглядываясь по сторонам, громко спросил Иван.
      - Ну, я, - после долгой паузы блеснул Чудовище очками из тёмного угла.
      - Ну, вот, я и пришёл, - удовлетворенно подкинул Иван в руке меч. Давай сражаться.
      - А зачем, Ваня? - пожал плечами Чудовище. - Я тебе уступлю без боя. Вот только дособерёмся - и исчезнем, переселимся в другую сказку.
      - Нет уж, давай теперь сражаться, - не согласился Иван. - А то женюсь, хозяйство заведу, некогда мне будет за тобой по сказкам бегать.
      Подумав секунду, Чудовище спросил:
      - А... собственно, что я должен сделать, чтобы ты смилостивился?
      Иван тоже подумал и заявил:
      - Стань человеком!
      - Но я не могу! - всплеснул руками Чудовище. - Я ведь уже был человеком.
      Разве ты не знаешь, что все мы, чудовища, были когда-то людьми? И я тоже. Но вдруг меня обуяла невероятная жажда и я стал отовсюду тянуть соки. Наконец моя жажда стала такой огромной и такой всесильной, что я начал тянуть соки из самой земли.
      Вот как я превратился в Чудовище. И посмотри, сколько у меня сотрапезников? Даже если бы я и хотел, они мне просто не дадут опять стать человеком: им-то, бедным, куда потом деваться?
      - Ладно! - прервал его Иван. - Тогда давай - кто кого.
      - Постой! - вдруг вскочил Чудовище. - Мне на ум пришла чудовищная мысль:
      зачем мне становиться человеком? Стань лучше ты Чудовищем! Это ведь не так трудно.
      - Не слушай его, Вань! - испугалась Дунька-Репка.
      - Ага! - всё больше распалялся Чудовище. - Ты знаешь, что в характере людей превращаться в чудовищ. Слушай, Ваня... Это неправда, что все мы страшилища!
      Посмотри на меня. Ну?.. Твоё лицо останется твоим лицом, никто ничего сразу и не заметит. Только один раз заставь себя равнодушно посмотреть на чужую беду, только один раз равнодушно пройди мимо человеческих слез, только один раз...
      - Замолчи! - бросилась на него Дунька-Репка.
      - Нет, нет, слушай, Ваня! - не обращая на неё внимания, продолжал говорить Чудовище. - Только однажды случайно раздави птенца, выпавшего из гнезда, и не обрати на это внимания - а дальше всё придёт само собой: ты станешь Равнодушным!
      Я буду тянуть отовсюду соки, а ты не будешь этого замечать. А?.. Ты станешь ещё чудовищнее, чем я, но я согласен: вдвоём мы будем всемогущи. Ага! Ты побледнел, в глазах твоих сверкнули огоньки тщеславия - о, как мне это знакомо!
      Тщеславие и жажда всего - вот начало чудовищного в людях! Соглашайся, и нам не надо будет сейчас сражаться. Ведь кто-то из нас погибнет. А вдруг это будешь ты?
      Чудовище торжествовал. Победа была рядом. Дунька-Репка метнулась к Душам деревьев, появившимся в логове и, схватив за руку Душу Берёзы, подтащила её к Ивану:
      Взгляни-ка, Ваня: девица Берёза!
      Весёлая, поди, была. Весною,
      Как будто бы в зажатых кулачках,
      В набухших почках листики таила
      И разжимала кулачки навстречу
      Дождям весенним, птичьим пересвистам...
      Иван отстранил Дуньку-Репку и сделал шаг к Чудовищу:
      - Только один раз заставить себя равнодушно посмотреть на чужую беду?
      - Только один раз, Ваня, - подтвердил Чудовище.
      Дунька-Репка схватила Ивана за плечи и попробовала повернуть к Берёзе:
      Ни сока не осталось в ней, ни силы,
      Ни радости, ни сладости девичьей...
      А ей земля нужна, всего местечко,
      Чтоб листья развернула, как ладошки,
      И с них росой весёлых птиц поила...
      Иван снова отстранил Дуньку-Репку и сделал ещё один шаг к Чудовищу:
      - Только один раз пройти равнодушно мимо человеческих слез?
      - Только один, - ещё не веря в удачу, подтвердил Чудовище.
      Дунька-Репка вцепилась в Ивана:
      Ты можешь всё вернуть ей, всё на свете,
      Чтоб листья развернула, как ладошки...
      Не слушая её, Иван сделал ещё один шаг к Чудовищу:
      - Только однажды случайно раздавить выпавшего из гнезда птенца и не обратить на это внимания?
      - Только один, - согласился Чудовище.
      Иван закрыл лицо руками, его меч упал к ногам Чудовища. Тот наступил на меч и выжидательно посмотрел на Ивана.
      - Ваня!.. - закричала в отчаяньи Дунька-Репка.
      Царь Горох тоже бросился было к Ивану, но его схватили Часы Золотые Усы.
      Плечи Ивана начали сотрясаться. Дунька осторожно отвела руки от лица и всем стало видно, что Иван беззвучно хохочет.
      - Да разве такого мечом возьмёшь? Его разруби пополам - обе половинки в разные стороны разбегуться, заместо одного - два чудовища станет. Ему другой меч нужен!
      - крикнул Иван и, схватившись за высохшие стволы деревьев, стал раздвигать их.
      На поляну упал солнечный лучик.
      - Эй, эй, прекрати сейчас же! - забеспокоился Чудовище.
      - Что, света боишься? - обрадовался Иван. - Конечно, при твоих делах только и прятаться по тёмным углам.
      Схватив меч, Чудовище кинулся на безоружного Ивана. Но, опередив его, Души деревьев и Дунька-Репка тоже вцепилась в стволы, помогая Ивану.
      И не успел Чудовище занести меч, как из-за раздвинутых веток вырвался луч солнца и ударил в глаза Чудовищу.
      Взвыв и схватившись за глаза, Чудовище отскочил. Покатился выпавший из его рук меч.
      - Сейчас же перестань! Это нечестно! - завопил он.
      - Ишь чего! Нечестно! - расхохотался Иван и ещё шире раздвинул ветви. Да я тебе тёмного места не оставлю! Что, колет свет?
      - Я лишь в ладоши хлопну - погибнет всё! - вопил Чудовище, пытаясь увернуться от солнечных лучей.
      - Неправда! - смеялся Иван. - Слышишь гул? Гудят в деревьях соки! Слушай...
      - Лопну сейчас от злости! Лопну! Караул!.. - схватился за грудь Чудовище.
      Воздух стал наполняться гулом, словно пошли в наступление талые воды.
      Развернулись на солнце листья деревьев, засверкали прежней зеленью. А Чудовище стал раздуваться.
      И вдруг...
      Словно лопнул мяч: одежда Чудовища осела. В груде тряпья только поблёскивали большие тёмные очки. Попятились, расползаясь в разные стороны, чертополохи, мухоморы, ощипанная Злючка-Колючка.
      Только испуганный шепоток вился над ними:
      - От мощи всей его остались мощи!
      - Он лопнул! Здесь! При всех!
      - Позор! Скандал!
      - Раздулся и погиб!.. Душа Дуба ткнула палкой в останки Чудовища:
      - А я бы проще сказала про эту пакость: дуба дал!
      - Ну, Дуня, пошли, - взял её за руку Иван.
      - Ты куда? - насторожился царь Горох.
      - Да вот, надо ещё полцарства получить, - почесал в голове Иван.
      - Избу поставим, огород разведём, репок посадим... - подхватила Дунька-Репка.
      - Да ведь далеко ходить не надо! - кивнул на сидящего в сторонке подле Нянюшки-мамки Пиф-Пафа царь Горох и спросил хитровато Ивана: - А со всем царством управился бы?
      - Со всем? - задумался Иван. Часы Золотые Усы подошли к Пиф-Пафу и тронули его за плечо.
      - Где-то бегали, а теперь явились, - обиженно захныкал Пиф-Паф. Интересно, зачем пожаловали?
      - Бить, - спокойно ответили Часы.
      - Только не гирей! - мгновенно съёжился царь-прецарь.
      - Очень надо пачкать свою гирю! - обиделись в свою очередь Часы. - Мы пробьём последний час твоему царствованию.
      - Назад! - вскочил Пиф-Паф.
      - Время не может повернуть назад, - философски заметили Часы и стали бить.
      При первом ударе Нянюшка-мамка сняла с головы Пиф-Пафа корону. На втором - протянула её Ивану. При третьем - надела корону Ивану на голову и поклонилась.
      - При дворе-то хоть оставишь? - захныкал бывший король-прекороль.
      - А чего не оставить? - ухмыльнулся Иван. - Двор у нас теперь большой, работы хватит. При самом дворе и будешь, придворником, значит.
      Он подмигнул Нянюшке-мамке и Пиф-Паф тут же оказался в дворницком фартуке с огромной метлой в руке.
      Дунька-Репка по-хозяйски оглядела Пиф-Пафа, поправила на нём фартук:
      - И чтоб чисто было в царстве-королевстве!
      - Эта штука - царство! - задумчиво сказал Иван, сняв корону и внимательно её разглядывая. - Да как же управлять-то им?
      - А как печь хлеба печёт, - подсказал царь Горох.
      - Это как же? - не понял Иван.
      - А очень просто: для самой печи не нужен ни полдник, ни ужин. Так зачем же хлеб ей печь? - ответил вопросом на вопрос Горох: - О других печётся печь!
      - Голова на плечах сидит, руки есть, ноги ходят. Управимся, Ваня! обняла его Дунька-Репка.
      Тут весело стали бить часы, царь Горох поднёс к губам рожок, Дунька-Репка вошла в круг.
      Человеку голова, голова,
      не затем, чтоб выговаривать слова,
      а затем, чтоб, значит, мысли в голове,
      ну, хотя бы-то одна, а лучше - две!
      Человеку две руки, две руки,
      чтобы, значит, дело каждое с руки,
      чтобы слабых, коли надо, защищать,
      и ни-ни, чтобы тащить и не пущать!
      - Дуня! - с укором воскликнул царь Горох.
      Но Дунька цокала и цокала каблучками вокруг Ивана:
      Человеку две ноги, две ноги, чтобы мчаться, коли крикнут "помоги"!
      Чтобы по сердцу дорожку выбирать.
      И ни-ни, чтобы от дела удирать!
      Она схватила за шиворот попытавшегося улизнуть Пиф-Пафа, в последний раз цокнула каблучками и объявила:
      - Всё!
      Опустела глухая поляна в самой чаще леса. Иван с Дунькой, Нянюшкой-мамкой, Пиф-Пафом и Часами отправились во дворец налаживать хозяйство. Души деревьев вернулись в родные места, а довольный царь Горох отряхнул кафтан из листьев и трав, расправил гороховые усы, уселся на знакомый пень и, наигрывая на рожке, тихонько пропел:
      Это было где-то, когда-то,
      Не припомню места и даты,
      Но скажу: "Когда-то" и "Где-то"
      Приключилось именно это!