Глава 1.

Ночь спустилась незаметно. Змеей проползла по узким улочкам, вкралась в каждый дом, комьями мрака расползлась по небу. И тут же в окнах один за другим вспыхнули мерцающие дрожащие огни лучин. Вскоре хрупкие язычки пламени пестрили в каждом тереме.

С севера тянуло тяжелым пряным ароматом свежего сена, клевера, каких-то сладких трав. Ночью запахи ощущаются особенно остро. Так же, как и звуки. А оными ночной мир наполнялся невероятно быстро. Где-то рядом неуверенно, а затем все смелее застрекотал кузнечик. Вот, к нему присоединился еще один менестрель. И еще. Вскоре мириады звуков слились в одну цельную, чарующую мелодию, изредка нарушаемую лишь уханьем филина, да конским ржанием. Хотя, эти на первый взгляд суматошные звуки лишь придавали живой музыке новый, таинственный окрас.

Вдоль дороги пробежал грязный ободранный пес. Животное жадно вдыхало ароматы, витающие в ночном воздухе, тщетно надеясь различить среди них запахи еды. Но чуткий нос уловил лишь вонь горячего пота и тяжелое надсадное дыхание. Странный хищный аромат шел откуда-то с дерева, там, в лиственной кроне пряталось нечто. Нечто, навевающее страх. Пес поджал хвост, и, скуля, побежал прочь. Хищник, скрывавшийся в ветвях, был ему не по зубам.

Северьян сидел, плотно прислонившись к широкому, шершавому стволу векового дуба и щуря глаза, вглядывался в полуночный сумрак. Мертвенно бледный лунный свет окропил крыши близлежащих теремов, пробежался по пустынным улочкам, заглянул в каждый укромный закуток, затем медленно переместился севернее, туда, где возвышалась громада дома-крепости, оплота князя Владимира. В полумраке стали видны окна-щелочки, выделявшиеся на отвесных стенах уродливыми рваными ранами. Сейчас в них зияла неразбавленная тьма.

Громко ухнул филин. Северьян встрепенулся, медленно и плавно, словно змея, перетек от одной ветви к другой и снова замер в ожидании. Рядом раздалось приглушенное конское ржание, от одного из теремов отделилась покачивающаяся тень и исчезла где-то в районе конюшни. Не иначе, как кто-то из богатырей загулял. Надо быть осторожнее. Слишком легко поддаться первой панике и провалить продуманный до мельчайших деталей план.

Северьян осторожно извлек из-под складок темной ткани короткий, тонкий клинок и, плавно переместившись с толстой ветки, соскользнул вниз по стволу. Мелкими короткими шажками он перебежал от дерева к ближайшему терему, затаился, вперив взгляд во тьму. Стена княжеской крепости проступала в лунном свете, и казалась чем-то нереальным, нечеловеческим. Северьян перевел дух. Осторожно присел, ловя чуткими ноздрями терпкий влажный воздух. Теперь от княжеского терема его отделяло шагов сто.

Порог освещали задорные, мерцающие огни факелов. Возле дверей дежурили двое. Один широкоплечий, высокий, но уже в летах богатырь. Хотя мощь с годами не ушла — вон, как палицей поигрывает, точно пушинкой. Другой — молодой, даже бородой еще не обзавелся, но тоже может стать обузой.

— Устим, — обратился молодой к старому, — когда ж ты, наконец, отдашь Родянку мне в жены?

— Молод еще, — буркнул старый воин, опершись на палицу. — Вон, даже усы не пробились, а ужо дочку обрюхатить собрался!

Молодой витязь гордо вскинул голову.

— Что ж, по добру не хочешь, а зря. Дождешься, убежим мы с Родянкой в леса, к обозам прибьемся, а там где-нибудь да осядем!

— Опомнись Ледяк! — Прошипел старик. — Али урина в голову ударила? Куда вы побежите? Кому вы нужны в дальних краях? Здесь ты дружинник князя русского, а кем станешь там? Земледельцем? Траву растить будешь и коров пасти? Поверь, не стоят бабы того, чтоб ради них всю жизнь испоганить!

Ледяк недоверчиво засопел и отвернулся. Обиделся видать.

Северьян слышал каждое слово. Богатыри рассорились. Самое время вершить задуманное.

Перехватив удобнее короткий меч, Северьян тенью скользнул к стене княжеского терема. Сейчас надо действовать быстро и осторожно, дабы не вызвать лишнего шума. Откуда-то из подкладки он извлек на свет тонкий острый кинжал с крупными зазубринами по краям. Знающий человек понял бы, что зазубрины сделаны не просто так. Пронзенный таким лезвием не подлежит исцелению, слишком рваные и корявые получаются раны. И вырвать такой нож можно лишь вместе с обширным куском плоти… Северьян набрал в грудь воздуха, затем бесшумно скользнул к стражам.

Действовал убийца бесшумно и молниеносно. Последнее, что успел увидеть Устим, странную черную фигуру, и два темных глаза, холодно глядящих из прорези маски. Спустя мгновение богатырь повалился наземь, выронив палицу из рук. Кинжал пронзил ему правую глазницу. Ледяк оказался проворнее. С молчаливой решимостью, свойственной обреченным витязь бросился на врага. Он успел выхватить меч и даже размахнуться. Короткий клинок убийцы мелькнул всего раз. Ледяк с хрипом повалился, держась руками за распоротое горло, конвульсивно дернул ногами и затих.

Северьян удовлетворенно хмыкнул. Стражи оказались неподготовленными и довольно-таки неуклюжими. Что ж, тем проще будет устранить заказанного человека. Короткий одноручный меч исчез в подкладках одежды. Уцепившись за навес, Северьян легко подтянулся на руках, и словно кошка, вцепился в бревенчатую стену, что при его недюжинном весе и росте было непросто. Медленно переставляя ноги с уступа на уступ, он двинулся вверх по стене к ближайшему оконному проему. Войти через дверь — верх глупости. Обязательно заметят стражники или служанки, а может еще какое охранное заклятие стоит, в таком деле случайностей не избежать. Тогда придется уходить ни с чем, а это означает, что заказ останется невыполненным. Северьян еще никогда не проваливал дела, тем и славился. А потому выгоревшее дело ставит крест на всех его планах. Остается только смерть. Но на тот свет он не спешил. Потому действовал размеренно и осторожно.

Проем окна встретил холодной непроницаемой тьмой. Был он узкий и кособокий, ни один богатырь не пролез бы через эту щель. Северьяна эта преграда не пугала. Он согнулся, словно превратившись в безвольную груду мяса, осторожно втек в проем. Тело его, распластанное по стене, было похоже на змеиную шкуру. Кости, казалось, исчезли, руки превратились в плети. Так же бесшумно он спустился на пол, мгновенно преобразившись. Теперь в его фигуре сквозила прыть загнанного волка. К такому без дротика не подойдешь.

По комнате расползлись запахи хмельного меда и ладана. Воздух был густой и влажный, хоть топор вешай. Северьян жадно вдохнул терпкий, щекочущий ноздри аромат, неуверенно озираясь по сторонам. Вскоре глаза привыкли к темноте, и во мраке начали медленно проступать силуэты неказистой мебели. Неуклюжий обеденный стол скособочился возле стены, подле него узкая неудобная лавка. Если это и есть трапезная Князя, то, значит, живет он совсем не по княжески. Истинный аскет. Северьян даже позволил себя восхититься простотой вкусов Владимира, но тут же взял себя в руки. Все чувства прочь. Лишь холодный рассудок способен противостоять всем напастям и неожиданностям.

Бесшумно переместившись к низкой дубовой двери, Северьян неторопливо ощупал косяк. Так и есть, петли не смазаны, да и проржавели порядком. Придется рискнуть. Внутренне передернувшись, спрятав короткий клинок в ножны под подкладкой, убийца медленно, осторожно толкнул дверь. Что-что, а риск он не любил. Петли тихо, но пронзительно заскрипели. В полнейшей тишине звук был подобен раскату грома. Северьян вжал голову в плечи. Вспотевшая ладонь легла на удобную рукоять меча. Но, похоже, все обошлось. Нет ни воплей кухарок, ни топота разгневанных дружинников. Лишь тишина.

Северьян мгновенно проскользнул в дверной проем. Комната, в котороую он попал, была огромной и пустой. Не иначе, как светлица. А где же опочивальня князя?

Вглядевшись, он различил на другом конце комнаты еще одну дверь. Она оказалась еще меньше предыдущей, вся скукоженная и кособокая. Быть может это и есть его цель? Нет, слишком уж просто бы это было. Не целясь, попасть сразу в яблочко. Но, другого пути нет, разве что обратно возвращаться. Теперь только вперед.

Молнией он пересек разделяющее расстояние, остановился, дернул ручку. Дверь распахнулась легко, даже не скрипнула. Помещение открылось небольшое, темное, лишь на столе потрескивая, тлела лучина. В сумрачном мглистом пламени были видны расположенные вдоль стен кровати челяди. Сейчас лежбища заполнены спящими людьми. Слаженный мощный храп раскатывался по каморке, сотрясая стены. Северьян облегченно вздохнул. А он еще боялся нашуметь, скрипнув дверью!

На ближайшей кровати кто-то заворочался. Северьян застыл, не дыша, не шевелясь, точно статуя Перуна на капище. То проснулась одна из служанок, светловолосая в теле девка. Распахнула свои огромные глаза и в ужасе уставилась на Северьяна. Полные губы медленно раскрылись для крика. Но из горла вырвался лишь хрип. Короткий клинок убийцы рассек шею девушки, перерезал голосовые связки и шейную артерию. Этими, бесшумными способами умерщвления наемник владел в совершенстве. Что поделаешь, против глупой девки Северьян ничего не имел. Против остальной челяди тоже. Но работа есть работа. Тишина должна быть абсолютной. Никаких проблем и недочетов за спиной.

Закончил он минут через десять. К этому времени покои челяди напоминали мясную лавку во время бойни. Мертвы были все. Северьян точно проверил — десять человек. Вытерев лезвие о мешковину подстилок, убийца двинулся дальше.

В комнате челяди две двери. Одна вела в чулан, маленький и заваленный всевозможным хламом. Северьян обследовал и его, тщательно, подробно, не упустив ни одной детали. Возможно, придется скрываться именно здесь. Другая вела в длинный просторный коридор, в левую стену уродливыми провалами врезались большие неказистые окна. Туда Северьян вошел осторожно, озираясь по сторонам. И сделал это не зря. Возле одного из окон стоял, облокотившись на огромный меч, стражник. Широкоплечий, высокий, в расстегнутой до пупа простой рубахе. С головы свисает длиннющий чуб, в ухе массивное кольцо, черты лица при лунном свете, будто лик вырезанного из дерева бога. Убийца ему подстать, может чуть уже в плечах и пониже. Но у Северьяна сила во внезапности и подлости. Можно ударить и в спину, лишь бы задание исполнить.

Сделав несколько несмелых шагов, Северьян остановился в недоумении. Его учили бесшумно передвигаться и в белокаменных палатах Царьграда, и в дремучих лесах Руси, но ходить по высохшим скрипящим половицам он не умел. Да и какое может быть умение, когда речь идет лишь о весе? Тут только с крыльями можно пройти бесшумно. Вернее пролететь.

А у стражника вдруг задергались крылья носа, вспыхнули злые, настороженные глаза. Северьян без труда понял, что его услышали. В следующее мгновение он с трудом увернулся от разящего меча воина. Тут же сгруппировался, выставил блок коротким клинком. Меч стражника лавиной обрушился на убийцу. Северьян, от молодецкого удара отлетел к окну, но сразу вскочил и бросился на витязя. Еще никому не удавалось безнаказанно его унижать. Но боец делал это с легкостью, и, похоже, не слишком утруждался, ставя блоки и, контролируя недюжинную силу, ловко сбивал убийцу с ног.

Снизу послышался рассерженный треп и крики, потом раздался громкий вопль, кто-то наткнулся на оставленный сюрприз в лице десятка свежих трупов. Зато, у противника, наконец, начали сдавать силы. Витязь двигался уже не так быстро, часто промахивался, но и Северьян растерял долю выносливости и умения. Его удары переставали быть острыми и точными. А в голове стучала одна мысль — дело провалено! Теперь надо хотя бы не опозориться и прикончить столь назойливого стражника. Ведь именно он стал причиной провала. А причины следует устранять. Даже ценой собственной жизни. Да только не так просто было справиться с сородичем, это не хилым Царьградцам кости ломать, и не печенегам черепа, как орехи колоть. К нему будто прилили новые силы, и боец стал драться еще ожесточеннее. Северьян чувствовал, еще миг, и он сам пропустит удар. А в том, что удар будет смертельным, сомневаться не приходилось.

Дверь за спиной заскрипела и распахнулась. Коридор осветили факелы, раздались оживленные голоса. Краем глаза Северьян заметил, что в дверном проеме столпились воины и челядь. Все, как один обезумевшие, на лицах сумасшедшие оскалы.

— Давай, княже, убей эту тварь! — Раздалось из толпы.

Княже! То есть князь! Северьян удивился и испугался. Неужели его противник — сам русский князь? И тут же пропустил удар плашмя. Левое плечо онемело, но Северьян перекинул клинок в правую руку и снова ринулся в бой. Так вот каков князь русов! Не толстый зажравшийся боров, как священники Царьграда. Настоящий боец! Таким и должен быть настоящий правитель!

В подкладке накидки теплились два метательных ножа. Сейчас или никогда! Надо убить противника, исполнить долг. А как убить, исподтишка ли, в честном ли бою — не имеет значения. Важен результат. Тогда можно и умереть, так учил Северьяна наставник. В руке сверкнуло острое лезвие. Мгновение, и нож устремился в князя. Но толи онемевшая рука дала осечку, толи противник оказался умнее, нож пролетел мимо и с дребезжанием впился в стену.

— Да он правил поединка не соблюдает! Бей его!

И люди хлынули в широкий коридор, поглотив необъятной волной и князя, и резные окна. Северьян взвыл. Все! Проиграл. Но нет, еще есть шанс. Затаиться, и повторить атаку, лишь бы вырваться сейчас!

Вопреки ожиданию ворвавшихся, убийца не сверкнул безрассудством и не бросился на толпу с идиотизмом берсерка. Развернувшись, Северьян заткнул меч в ножны и бросился бежать. Он не оглядываясь, перебегал из комнаты в комнату. Позади раздавались крики и вопли, но Северьян не останавливался. Дверь за дверью мелькали перед глазами, словно в кошмарном сне.

Когда огромный зал остался позади, он перевел дух и снова прислушался. Тихо. Значит, отстали. Или устроили засаду впереди. Тогда все одно пропадать.

Смело взявшись за ручку, Северьян потянул дверь на себя, и тут услышал за спиной тихое рычание. Пес не мог издать такой звук, не был этот рык и предупреждающим ворчанием тигра, с которым убийце, будучи в далеких землях, тоже приходилось сталкиваться не раз. Тогда кто?

Клинок затрепетал в руке, Северьян резко развернулся. Тут же, не удержав равновесия, он распластался на полу, точно безусый юнец, впервые взявший в руки меч. Магия Движения, будь она неладна, не сумел вовремя подставить блок, теперь расплачивайся. Краска стыда залила лицо, благо Северьян был в маске, незнакомцу не увидеть растерянности и злобы на лице убийцы. Убийца должен быть хладнокровен.

Не поднимаясь с пола, Северьян обвел взглядом комнату, ища противника мага. Но только никаких магов в комнате не было. Возле двери стоял получеловек-полумедведь. Странный монстр был облачен в просторные белые одежды, которые сглаживали его медвежью осанку, но полностью скрыть, конечно, не могли. Опирался он на толстый резной посох, похоже, волховский. Чудовище тихо рычало и скалилось, показывая два ряда острых зубов. Неужели этот урод и есть таинственный маг? Северьяна передернуло. В следующее мгновение он выхватил из-за пазухи последний нож и швырнул его в противника, и, не дождавшись, пока тот достигнет цели, выставил меч и бросился на медведя.

Нож, точно мотылек на лучине, вспыхнул и рассыпался в прах, так и не достигнув странного мага. Но Северьян и не рассчитывал на скорую победу, надеясь только отвлечь внимание колдуна. Дальнейшее убийца помнил с трудом. Кажется, он успел добежать до мага и замахнуться, да только монстр отбил удар, как взрослый воин пробивает неумелую оборону юнца. Северьян еще раз попытался достать мага мечом, но руки вдруг стали вялыми и непослушными. Клинок выпал из ослабевшей кисти, со звоном грохнулся на пол. Хрипя, точно раненый волк, убийца пытался дотянуться до противника, но кособокая фигура в белых одеяниях ускользала с несвойственной для ее размеров прытью. Потом глаза заволокла темная вуаль забвения, и Северьян лишился чувств.

Глава 2.

Белоян рассеянно переступал с ноги на ногу, сокрушенно покачивая громадной, как котелок, башкой. Белые одеяния на его медведеподобном теле колыхались в такт топтанию, отчего Верховный Волхв походил на огородное чучело. Очень хорошее огородное чучело.

Владимир сидел за столом, нервно сжимая в руках золотой кубок, бросал на Белояна короткие, отрывистые взгляды, тут же кривился и приговаривал:

— Ох, ну и рожа у тебя, ну и рожа!

Белоян не злился на него. Князь действительно волновался. И скрывал свои терзания за глупыми несмешными шутками, которые уже и так давно притерлись. Это ночное происшествие основательно покоробило уверенность князя в собственной дружине. Да что там дружине! Тепереча и в собственном тереме было небезопасно! Конечно, это далеко не первое покушение. В Царьграде уже давно подумывали о его свержении. Небольшое Росское княжество отчего-то стало Византии поперек горла. Но решиться на такие конкретные действия, послать убийцу — это уже перебор. Да и наемник был непростой. Действовать так открыто, пробраться под носом у дружины и слуг и при этом не потревожить охранные чары мог далеко не каждый. Не приди князю в голову пройтись ночью по терему, проверить охрану, лежать бы ему с перерезанной шеей в светелке. Конечно, Владимир был бойцом куда лучшим, нежели князем, но врасплох можно застать даже Илью Жидовина. И тогда уж никто, даже Верховный Волхв не смог бы вернуть к жизни груду мяса и костей.

— Как же тебе удалось то охомутать нашего гостя? — Процедил сквозь зубы Владимир, тряхнув длиннющим чубом. — Неужели испугал своей рожей?

— Далась тебе моя рожа, — сокрушенно покачал головой Белоян. — А утихомирить его было действительно непросто. Убийца умел ставить щиты против магии. Прежде, чем удалось охомутать его, он чуть было до меня не добрался. Ох, ну и сил же я на него потратил!

— Ничего, — усмехнулся Владимир. — Сил у тебя предостаточно. Хватка медвежья!

— Да не в этой силе дело! — Отмахнулся Верховный. — Нужно еще и духовную мощь постичь!

Князь, перекосив рожу, отвернулся.

— Ой, не утомляй! Ты бы видел, как я с ним рубился. Все силы потратил, а ему хоть бы хны. Знал только, отмахивался ножиком. Или мечом. Кто его разберет. Маленький был, короткий. Да теперь это все не важно. На рассвете казним тварь, и забудем.

— Не торопись княже, — одернул его Волхв, — Я думаю, пригодится он нам еще.

— Да ты что, медвежья башка, сдурел! — Осерчал Владимир. — Хочешь тварюгу в живых оставить?

— Есть такая мысль, — согласился Белоян, — ты мне еще спасибо скажешь, княже. И не буянь раньше времени. Пира дождись. Тебе разве не интересно узнать, кто наслал на тебя этакое чудо, что даже твоя хваленая воинская хватка не помогла?

— Да ясно кто! — Отмахнулся Владимир. — То козни Царьграда. Не любят они меня, ох не любят.

— А за что тебя любить?

В коридоре послышался громкий топот, будто стадо вепрей в терем впустили. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались два богатыря. Один, как пивная бочка, широкий мощный богатырь, да только по лицу не скажешь — темное, загорелое, лишь белки глаз хищно блестят. Другой жилистый, подтянутый, взгляд хитрый, злой, но возраст тоже угадывается с трудом. В глазах обоих недоумение и удивление. То были Люготич и Куман, богатыри, из личной охраны князя.

— Слышал я княже, неприятность с тобой приключилась, — пробасил Люготич, поправляя меч на поясе.

— Да уж, неприятность, — хмуро покосился Владимир. — Плохих ты ко мне дружинников приставил. Положили их, как юнцов безусых, те даже пикнуть не успели.

— Полноте, княже, — процедил Куман. Зашевелились желваки, в глазах мелькнул холод. — Молодцов мы с Люготичем сами отбирали. Если и пали они, то явно в бою неравном.

Владимир заскрежетал зубами.

— Что ж, бой был действительно неравный. Их двое супротив одного.

— Брешешь, князь! — Сжал кулаки Люготич, — не могли они так дешево жизнь свою отдать.

— Придержи язык! — Рявкнул Владимир, ударяя кулаком по столу, — Псы брешут, а князь говорит!

— Прости княже, — стушевался богатырь, — язык мой — враг мой. Но никак я поверить не могу, что дружинников так просто одолел какой-то басурман иноземный!

— Он и не басурман, просто оделся, как Ящерово отродье. А на поверку русичем оказался… Хотя и дрался, как степняк. Без труда узнал многие приемы, — хмыкнул Владимир.

— И как только у него рука поднялась на сородича! — Взревел Люготич.

— Не буянь, Люготич, — подал голос Белоян, — не силой взял их убийца, подлостью и хитростью одолел. Сзади подкрался.

— Все равно, что же это за богатыри такие, что врага не учуяли. Расслабились видать на казенных харчах, зажрались. Тогда сами виноваты! — Заявил Куман.

Богатыри беспомощно переступали с ноги на ногу. Все было сказано. Другие разговоры лишь никчемное словоблудие.

— Прости, что побеспокоили, княже, — поклонился Люготич, — доброго тебе здравия!

С этими словами богатыри покинули трапезную, оставив Владимира наедине с Верховным Волхвом.

Белояну, наконец, надоело топтаться, и он с кряхтением примостился на лавку подле Владимира. Несчастная лавчонка болезненно заскрипела. Владимир криво улыбнулся:

— Так ты мне всю мебель перепортишь!

— Ничего, ты князь богатый, новую закажешь. Прямиком из Царьграда.

Князь зло заскрипел зубами.

— Не напоминай!

— Хорошо, — согласился волхв, — оставим Царьград в покое. Ты мне вот что скажи лучше, не хочешь ли повидать наемника?

— Чур, тебя, Медвежья башка! Никак меду обожрался?

Волхв промолчал.

— Ну не сердись, Белоян, пошли посмотрим пленника, — молвил князь.

— Я больше не буду тебе навязываться, — пробасил Верховный, с кряхтением поднимаясь с лавки. — Если не хочешь, можешь не идти. Я и сам с ним разберусь.

— Сказал же пойду, значит пойду! — Буркнул Владимир. — Давай, веди, медвежья башка.

Пленника держали не в срубе, как решил поначалу Владимир. Ему отвели место в самой глубокой темнице княжеского терема. Там все замки затянуты сильнейшими чарами, стражники через каждых два шага стоят, их тут, наверное, больше, чем пленников. Говорят, сам Острозуб по молодости мастерил замки, да такие, что без особого умения вовек не отворишь. Князь вслед за Белояном спустился по узкой винтовой лестнице. Все ступеньки мокрые и скользкие, Белоян поскользнулся и лишь чудом не упал. Пахнуло гнилью и сырой землей, холодный, как в погребе воздух, обжигал легкие. Со стен свисали лохмотья паутины, деревянные перекрытия подгнили и кое-где болтались трухлявыми обрубками. В тех местах дерево было заменено камнем. Когда спустились еще ниже, отовсюду накатила такая смертная тоска, что хоть на стену бросайся. Не зря темницу называют погибельной, еще древние вершили здесь недюжинное волховство. Она желание жить и волю забирает, а взамен поселяет в сердце холод и безразличие. Долго находиться здесь опасно, потому и стражников каждое утро меняют.

— Ну и жуткое же место, — передернулся Владимир, крепче сжимая рукоять меча, с которым он не расставался даже во сне.

— Да, здесь такие чары творились, что мне и в страшном сне не привиделись, — вздохнул Белоян, размашисто шагая по узкому длинному коридору. На стенах чадили масляные факелы. Будь коридор поуже, и Верховный попросту бы не пролез, или уж точно посшибал плечами все факелы. Вскоре коридор закончился, и они вошли в полумрак темного зала, освещаемого несколькими лучинами. Вдоль четырех стен располагались крепкие дубовые двери темницы. Возле каждой стояли дружинники, на лицах уже читалась усталость и безразличие. Скоро их сменят.

— Здесь он, голубчик, — махнул Белоян в сторону массивной двери.

— Ну, его и упрятали, — Владимир покачал головой. — Скажи мне Волхв, почему это я узнаю про все последним. Уж и не думал, что княжеская темница… такая!

— Какая уж есть, — буркнул Белоян. — Да тут окромя ночного убийцы и нет ни кого!

— Так отчего ж столько стражи возле каждой двери? — Удивился Князь.

— Чтоб дружину к порядку приучить. За малейший проступок их посылают сюда, пустые срубы сторожить.

— Но почему воров то и разбойников здесь не держат?

— Да неделя здесь все равно, что всю жизнь в срубе просидеть. Даже смертников сюда не пущают. Люди же!

По приказу Владимира стражи отворили дверь и Князь вслед за Волхвом, в волосатой лапе которого откуда ни возьмись, появился факел, шагнув в темень каморки. Яростные язычки пламени пробежались по стенам темницы, обнажив древние, заросшие мхом и плесенью каменные плиты с чудными письменами.

— Это охранные заклятия, — пояснил Волхв. — Здесь можно и мага удержать.

Рассеянный свет факела вырвал из мрака широкоплечего подтянутого человека. Руки его, в отблесках пламени казались болезненно желтыми, с бронзовым отливом, без капли жира, в крепких, словно выточенных из слюды узлах мускулов играла животная, дикая сила. Кисти были прикованы к стене, ноги чудовищным монстром ухватили крепкие дубовые колодки.

— И это он? — Скривился Владимир. — Да, ночью, в темноте он выглядел куда мощнее и больше. А здесь… воин как воин, ничего особенного!

— Ты на внешность не смотри! — Остерег Белоян. — Тебе мало было ночной драки? Повторить хочешь!

— Да успокойся ты, медвежья башка, — буркнул Владимир, — верю я тебе.

Пленник поднял голову. На Князя уставилась пара бездонных омутов-глаз. Владимир отшатнулся. Удивительно, глаза пленника черные, как две бездны, но волосы светлые, русые, спадают на плечи спутанными кудрями. Нос тонкий хрящеватый, смешно вздернут, но подбородок крепкий, скулы острые, выпирающие. Губы плотно сжаты, тонкие прямые брови выражают полную безмятежность и отрешенность.

— Ну, что скажешь, тварь? — Злобно спросил Князь.

— Да я лучше помолчу, — улыбнулся пленник, обнажив два ряда белых острых зубов.