При этом его не оставляло странное чувство, что все это он уже переживал: и эту скачку в ночном мраке вдоль океана, и крики часовых, и даже острую боль в ноге, знакомую боль от попавшей стрелы.
Из лагеря донеслись звуки рожка, долетела отрывистая команда. Батон встрепенулся – погоня?! Но страх оказался напрасным. Прошло несколько минут, но ворота так и остались запертыми. Достав рацию, он шепнул в микрофон:
– Мария…
– Да,– ответила ночь ее голосом, и он вздрогнул.
– Ты хорошо меня слышишь?
– Да. Так, как будто ты рядом. Ты запыхался? Что с тобой?
– Все в порядке. Теперь нас двое.
– Ты увел лошадь.– Она счастливо засмеялась, и по лунному океану побежала трепетная дорожка.
– Как видишь, во мне оказалась капля цыганской крови.
– Крови? – спросила луна.– Ты ранен?
– Нет-нет. Все в порядке.
– Где ты?
– На вершине горы, которую назову в твою честь.
– Ты все смеешься?
По океану пробежал вздох ветра.
– Я тебя разбудил?
– Нет. Я ждала тебя. Теперь я сплю в самолете. Поближе к твоему голосу.
– Умница. В кабине безопасней. Но мне пора.
– Постой, поговори со мной еще минутку… Эта гора красивая?
– Очень. И отсюда такой великолепный вид на океан. Его еще никто не называл Мексиканским заливом… А на луне видно твое отражение.
– Вот уж не знала, что ты у меня поэт.
– Все. Извини, я спешу.
– До свидания.
– До связи.
Шумный вздох ветра пронесся над заливом.
Спешившись, Батон дал коню отдохнуть и почувствовал слабое головокружение. Все-таки он потерял много крови. Где-то невдалеке был слышен голос бегущей воды… Странно, но звук свежего речного потока был так ясен здесь, на плоском берегу океана. Звук шел со стороны одинокой темной скалы. Батону показалось, что он услышал подозрительный шорох, но его успокоил конь, который тоже слушал шум ночного ручья в темноте и тянул шею в ту сторону. Он был весь в мыле.
Доверившись чуткому животному, Батон направился в тень скалы, которая лежала посреди лунной ночи тенистым облачком. Он не знал, что звук воды – дело рук индейцев в засаде, льющих воду из одной сушеной тыквы в другую. Струя звонко звенит и бурлит в ночной тишине. Все случилось внезапно.
Неслышно взметнулась в полумгле веревочная петля, и Батон упал навзничь, перетянутый арканом. Он даже не успел выпустить из рук поводья и тащил за собой храпевшего коня. Но вот его окружили бронзовые смуглые ноги. Что-то тяжелое обрушилось на голову, и он потерял сознание. Все, что происходило с ним дальше, он ощущал словно сквозь толщу глубокого, почти бездонного сна: мелькание сочной листвы над лицом, путы, обвившие тело, мерное покачивание на жестких носилках, душное дыхание джунглей. Пятнистая ночь, сквозь которую проступает рассвет, последний рассвет его жизни. Крики обезьян, щебет птиц, коричневые спины носильщиков впереди. Стон. Гортанные голоса. Пальмовый лист, сырой и рыхлый, который скользит по лицу, как полог смерти. Внезапное конское ржание. Ржание, переходящее в крик и вопль раненого животного. Прикосновение бронзового ножа ко лбу. Холодное, зябкое и страшное прикосновение. Ритуальный надрез и теплая струйка, бегущая вдоль переносицы. На дыхание крови слетается невесомая стайка прозрачно-зеленоватых мушек. А вот и солнце сквозь волны листвы и жадных алых побегов. Сельва нависает над ним набухшим от соков чревом. Обрывки лиан, как вечнозеленые сосцы забвения. Бутоны тропических цветов похожи на птичьи клювы, они грозят разорвать на кусочки его обнаженное тело. Солнце стреляет в глаза сонными струями молока, тягучего клейкого сока. Молоко мешается с красным. Распускается желто-зеленое облако. На нем вспухают фиолетовые рубцы, и снова тяжелый сон, баюканье жестокой силы, коричневые спины убийц, на которых бродят тени от перьев, воткнутых в волосы.
Его сбрасывают на траву. Затем поднимают и сажают спиной к дереву, а лицом к пирамиде. Убирают волосы, чтобы он мог лучше разглядеть свое будущее – ступенчатая пирамида уходит к небу, ее вершину венчает жертвенник, нечто тяжко-каменное, в засохших ржавых потеках. Там ацтекские жрецы разжигают огонь, дым которого питает солнечную силу. Постепенно к Батону возвращается сознание, и он воспринимает масштаб реальности, замечает, как низка пирамида, как широки и круты ее ступени. Замечает взгляд жреца, который с тупым вниманием оглядывает его. Жрец наголо брит и толст, на нем яркий плащ – другого определения он не нашел – одеяние из тысяч невесомых перышек. На плечах – золотые украшения, на руках массивные золотые браслеты в виде змей и птиц. Он держит в ладонях ритуальный каменный нож из обсидиана с золотой рукоятью и смотрит на белого человека, беспрерывно ворочая тяжелой челюстью. Он готовится к трансу и жует вязкие листья пейота. Его рот сочится слюной, а глаза наливаются мистическим блеском. Роман отводит взгляд в сторону и замечает, что на поляне сотни людей, застывших в молчании на коленях, с головами, опущенными к земле, и понимает, что его взгляд на жреца – неслыханная дерзость, святотатство. Внезапно до него доходит, что рация так и осталась висеть на ремешке вокруг шеи. Если прижать ее с силой к дереву – можно включить тумблер, что он и делает, но не резко, а медленно и закрыв глаза. Рация шипит на его груди, словно автомат с газировкой.
От жертвенного капища на вершине пирамиды поднимается священный дым солнечному богу Хутцилопочтли, тяжкий аромат входит в ноздри лакированными пальцами из обсидиана, нечем дышать. На поляну выносит пернатое тело исполинского бога Кетцалькоатля. Миллионы радужных перьев льются по ступеням; пернатая змея вползает на вершину, свиваясь магическим кольцом вокруг камня в ржавых коростах крови.
– Мария…
– Наконец-то… Я чуть с ума не сошла. Почему ты так долго молчал?
– Я обронил рацию, и пришлось долго искать… Как ты?
– Что-то случилось?
– С чего ты взяла?
– Почему ты говоришь шепотом?
– Я говорю нормально, видимо, рация ударилась при падении.
– Поклянись, что у тебя все хорошо.
– Клянусь!
Жрец, продолжая жевать пейот, смотрит на белого человека, слышит, как он молится перед смертью своим богам.
– Я не верю тебе! – кричит Мария и внезапно замечает, что над самолетом у кромки прибоя повисает овальное летательное яйцо. У него прозрачные стенки, и она отчетливо различает лицо Ульриха фон Арцта.
– Все хорошо, Мария,– шепчет динамик бортовой связи.– А ты чем занимаешься?
– Сегодня ты мне снился… Веселый, в полосатой тельняшке, как тогда, помнишь?
– Помню… Я еще не смыкал глаз. Но я и так вижу тебя в рубашке с закатанными рукавами… Ворот расстегнут… На шее нитка жемчужин. Мария, если я не вернусь…
– Зачем ты так?! – восклицает она в отчаянии.
Умник в сопровождении одного электронного автоматчика направляется к самолету. Несмотря на столь жаркий день, он в строгом цивильном костюме, его остроносые туфли проваливаются в мягком песке. Так одеваются на похороны.
– Не перебивай… Так вот, если я не вернусь… Подожди еще до утра. Если меня не будет, немедленно – поклянись! – немедленно возвращайся и сделай заявление для мировой прессы. Бей во все колокола…
Татуированная рука с ножом перерезает веревки вместе с ремешком от рации. Батона освобождают от пут, бережно извлекают из веревочного кокона, начинают натирать остро пахнущей мазью, разрисовывают лицо цветными камешками.
Умник насмешливо машет рукой и стучит по обшивке самолета:
– Можно войти, мадам?
– Роман, Роман! – кричит она в оглохший микрофон, затем откидывает защитный колпак авиакабины и кричит Арцту с ужасом, отвращением и ненавистью:
– С ним что-то стряслось!
В ее ненависти – бессилие.
Умник замечает золотой квадрат Машины на ее руке.
– Стоп! – командует он своему молчаливому спутнику.– С милой дамой шутить не стоит. Иначе она растает как дым… Чего вы кричите?
– Помогите! Умоляю: спасите его, он где-то там, в сельве!
– Только без истерики,– орет в свою очередь Умник.– Внимание!
Мария смотрит на него, веря и не веря каждому его слову и жесту.
– Внимание! Осторожно снимите Машину с вашей руки. Как можно осторожней! И я вытащу вашего дурака из беды.
Мария покорно снимает с запястья золотой браслет.
– Опусти пушку! – командует Умник своему автомату.– Учись быть вежливым с красивыми женщинами.
Охранник покорно и равнодушно опускает ствол оружия в землю, кажется, что, прикажи ему застрелиться, он и это исполнит с тем же каменным равнодушием.
– Так,– кричит Умник,– умница! Теперь осторожно отдай ее мне… Нет, лучше положи сама на край крыла. Только чтобы не встряхнуть.
Женщина ведет себя как машина, выбравшись из кабины, она кладет золотой квадрат на крыло и покорно замирает рядом.
– А теперь, мадам, следуйте за нами к этому симпатичному яичку.
Он встает между ней и Машиной. Мария смотрит на него непонимающим взглядом.
– Успокойтесь, Мария,– говорит Арцт,– с ним ни черта не случится. Во всяком случае, здесь. Он под надежной охраной. Вот видите – я не успел и слова сказать.
Над золотым браслетом в знойном воздухе полудня проступила алая стрела, которая своим острием указывала в небо.
– Что это?
– Это знак стражи. Идемте!
– Куда? Куда вы меня ведете?
– Вы моя пленница.
Мария метнулась назад к Машине, но, на удивление, ни Арцт, ни его слуга с автоматом даже не пошевелились. Она схватила тяжелый квадрат.
Стрела разом погасла.
Раздался жестяной смех.
– Дуреха, это сигнал тревоги. Пока Машина на руке – стража не чешется. Бросьте ее! Бросьте… Они сами спасут вашего дурака. Жаль, что я не могу взять такую славную штучку. Она намного мощней моей дрянной черной серии.
Мария разжала пальцы, и буквально через несколько секунд над Машиной прорезался алый знак вечности.
– Я восхищен вашим самообладанием. Почему Батону так везет? Везет на удачу, на силу, на любовь…
Но она не слышит его, а мягко оседает на песок.
Через несколько минут прозрачное яйцо взмывает над побережьем и исчезает в стороне над океаном, который с прежним бесстрастным натиском продолжает набегать на гладкий берег.
Внезапно бортовая связь оживает, слышится голос:
– Мария… Мария, ты слышишь меня? Мария…
Алая стрела над слепящим квадратом Машины начинает колыхаться, как от горячих потоков воздуха.
– Мария,– шепчет Батон.
Минуту назад, когда его лицо и тело было расписано ритуальной символикой, чья-то смуглая рука не без страха положила рацию на грудь. Ацтеки считали ее частью тела белого человека, а в жертву великому Хутцилопочтли можно принести только целое, а не часть, иначе бог Солнца будет оскорблен.
По телу великой пернатой змеи проходит волна трепета – это на вершину несут голову, руки, ноги, уши и хвост молчаливого, неговорящего существа. Роман со стоном закрывает глаза – отрезанная голова коня смотрит на него мертвыми остекленевшими глазами. Жрец надевает ритуальную маску из золота и высоко поднимает над головой красный кусок мяса – сердце чудовища. Все гуще и гуще клубы священного дыма, солнце приближается к зениту, к великой точке кормления. Летит в пламя на вершине пирамиды конский хвост. Сладкий запах дразнит голодного Хутцилопочтли, он роняет на землю обильную слюну; жрец в золотой маске разбрызгивает над головами воинов сушеные зерна маиса, кукурузные зерна золотым дождем барабанят по коленопреклоненным телам – это слюна бога Солнца. Он жаждет пищи. В огонь летят уши чудовища. Жрец подает знак, и Романа, стиснутого десятками рук, торжественно поднимают по крутым ступеням. Солнце достигает зенита, и, принимая жертву, бог Хутцилопочтли сам спускается с неба в человеческом облике с пылающим солнцем над переносицей. Радужные волны света парализуют воинов, которые не могут закрыть глаза, чтобы не оскорбить зрением божественную кожу. Возложив руку на белого человека, Хутцилопочтли сам вынимает сердце из грудной клетки и показывает потрясенным воинам кусок золота, слепящий глаза. Воины в ужасе: это человеческое сердце превратилось в червонный слиток в руках бога. Затем Хутцилопочтли берет на руки белокожую жертву и медленно и безмолвно устремляется ввысь, в самую точку зенита, прямо к голодному Солнцу. Сияние гаснет, и воины, наконец, могут закрыть окаменевшие веки и упасть, как один, на колени: о, великий Хутцилопочтли! Ты собственными руками-лучами забрал жертву, спустившись с неба, а раз так, значит, люди-лошади будут побеждены.
Осоловелый жрец теряет сознание и катится вниз по ступеням зиккурата, словно мертвый, его золотая маска слетает с лица и со стуком ударяется в бронзовый жертвенник.
Роман очнулся на взлетной полосе. Он лежал ничком у входа в ангар, его руки завернуты за спину и связаны гибким обрывком лианы, лицо горит от жгучих красок ритуального орнамента. Со стоном он переворачивается на спину и глядит в небо.
Над ним в необъятном поднебесье высится лиловая грозовая гора.
Здесь все тот же полдень 12 августа 1999 года. Как он ни убегал от тьмы, она настигла неумолимо, и вот уже громоздит невдалеке мрачные откосы небесный свинец. Снова и снова в голове Романа прокручиваются слова, смысл которых доходит не сразу: «Внимание! Контакт прекращен. Времямашина изъята… Внимание! Я оставляю тебе память…»
Книга третья
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ВЕЧНОСТИ
Посвящаем свою книгу великому архонту Груиннмуну-7
Ай Семмур
М. Аккуэлл
и Оллен Миу
От авторов:
Обстоятельства этого сенсационного преступления, пожалуй, самого беспрецедентного не только за последнее время, но, может быть, и за всю тысячелетнюю историю Опеки прекрасно известны нашему читателю. И все же авторы рискнули вновь обратиться к этой теме, потому что давно пора обобщить разбросанные то здесь, то там материалы, возвести над ними одну крышу. Наконец, у нас троих есть собственные соображения по поводу причин этого эпохального преступления. Забегая вперед, сразу заметим, что, по нашему общему мнению, ближе всех к истине был Сээллин в своем нашумевшем бестселлере «Трон Сатаны». Его догадки о подлинных пружинах, которые привели в действие адский механизм, блестящи, особенно остроумно он критикует систему круговой поруки в высших эшелонах власти, но, увы, Сээллин не стал вдаваться в подробности самой механики преступления, игнорируя все те удивительные штрихи, без которых картина явно страдает обилием теней. Так, он не счел нужным остановиться на последствиях преступления, поскольку оно касается одной из заурядных планет Опеки, сосредоточившись только на событиях на Канопе. А зря! Он прошел мимо жемчужины. Кроме того, Сээллин с завидной легкостью обошел целый ряд вопросов, неминуемо встающих перед серьезным исследователем, например, о том, почему Архонтесс пытался оказать столь явное давление на следствие. Почему принципы Игры оказались на руку мастеру Тьме? Почему священная власть поспешно задернула занавес над панорамой почти раскрытой тайны? Или кто, наконец, та таинственная особа, ски-оттиски которой так явственно прослеживаются повсюду? Да, «Трон Сатаны» читается с невероятным увлечением, но интрига побеждает истину. Те же справедливые упреки в жажде легковесной развлекательности можно адресовать и Г. Эллсу, и Мадди Дж., написавшим по следам преступления такие нашумевшие книги, как «В снежки с Тьмой», «Ключи от бездны, или Крах великой идеи», и многим другим. Ведь на сегодня во всем мире вышло больше 100 книг и тысячи статей, посвященных этому величайшему преступлению против Опеки. Море! И все же авторы смеют надеяться, что в данной книге каждый серьезный читатель найдет, наконец, ту беспристрастную хронику событий, ту золотую цепь (а не хаос) фактов, которые приведут нас всех сообща к далеко идущим выводам.
В этой преамбуле нам остается только добавить, что авторами данного исследования была проведена весьма тщательная подготовительная работа, чтобы обобщить разрозненные факты и подробно войти в обстоятельства столь необычного дела. Нам удалось встретиться практически со всеми решившими жить участниками этих событий (см. список в конце книги) и опросить их по личной схеме; наконец, один из нас – Ай Семмур – сам побывал на месте преступления в параллельном мире и тщательно изучил предполагаемые обстоятельства в окружении самых экзотических реальностей. Это произошло буквально за полгода до исторического решения Архонтесса о снятии Опеки, и тем самым он оказал всем нам поистине неоценимую услугу. Также мы выражаем признательность и благодарность за помощь в работе, оказанную нам Особой комиссией Архонтесса, Министерству псевдореальности, Главному архиву полицкомиссариата и Службе сноинформа.
И последнее.
Не всегда мнения трех авторов совпадали, в этом случае мы излагаем параллельную версию в сносках. Библиография литературы Великого преступления, а также приложения, карты, схемы и видеоиллюстрации даются в особом приложении к книге.
Название книги принадлежит М. Аккуэллу.
Итак, сначала ничто не предвещало, что одно из самых рядовых происшествий на окраине Прессбувилля в тот дождливый поздний вечер, в зоне естественных осадков, приведет к событиям, потрясшим до основания великие устои нашего мира… все выглядело весьма и весьма ординарно, о чем на карточке регистрации происшествий была сделана стандартная запись из пяти строчек в коротком столбце:
221.15. Информ. о брошенной автомашине, квартал «С», вызов принят.
221.25. Обнаружены основания для подозрения.
Выяснить принадлежность. Инспектор Р. 099.
Факту присвоить порядковый номер 12338.
Вот и все, что было в тот час механически зафиксировано компьютером полицейского участка. Самое заурядное дело, которое не стоит и выеденного яйца. Что же стояло за этими сухими строчками протокола? Как началось это событие под номером 12338, а потом и дело под тем же числом, которое спустя полгода привело к фактам, которые не оставили и камня на камне от нашей былой уверенности в ценности нашего бытия?
В тот роковой вечер шел холодный дождь, который зарядил с самого утра, и патрульный из числа тех, что контролировали квартал «С», объезжая знаменитый парк и увидев оставленный кем-то автомобиль с включенными фарами, не мог не остановиться. Машина стояла на обочине центральной аллеи. Белоснежный «СааТ» образца IV века. Лил дождь, но машина стояла с откинутым верхом. Все это было хотя и странно, но не подозрительно. Полицейский Раафф Г. связался по рации с полицейским участком, сообщил о находке в память компьютера и с удивлением узнал, что буквально несколько минут назад неизвестное лицо уже сообщило о брошенном автомобиле марки «СааТ» и его сигнал регистрируется грифом дубль. Это показалось поначалу забавным совпадением.
Не хотелось вылезать под дождь, но пришлось. Полисмен включил воздушное поле своего комбинезона и, скучая, прошел к автомобилю с задранным верхом. Дождевая вода затопила треть лимузина и уже плескалась на сиденьях. Первым делом Раафф Г. открыл дверцу, и поток хлынул ему на ботинки. Количество воды говорило, что машина стоит под струями никак не меньше часа, но, пожалуй, не больше. Может быть, отказало примитивное управление? Полисмен даванул на клавиш автокрыши и, когда на «СааТ» легко нахлобучилась складная крыша, убедился, что позабытая машина вполне исправна. Подождав, пока стечет вода, он уселся на сырое сиденье и открыл спецключом блок полицинформации – шикарная машина модного века принадлежала некой Джутти Пламм, проживающей здесь же в П-вилле, в квартале Аит, юной абитуриентке престижной Эккарийской школы. Узнав о том, как молода Джутти, полисмен подумал, что замашки современной молодежи ничуть не изменились за те две сотни лет, что прошли со времен его молодости – бросить под дождем уникальную антикварную модель такой вот черепахи, выпущенной в трех экземплярах!– о чем тут еще говорить. Здесь он окончательно успокоился и – по его воспоминаниям – даже принялся легкомысленно насвистывать – то, что показалось странным и подозрительным, не стоило и грамма чувств. Набрав личный номер Джутти 0808661233 (будущее название скандального бестселлера Ирры Галлоу), он узнал, что Джутти на каникулах в Ридде.
Тогда Раафф Г. потребовал, чтобы домашний компьютер соединил его с Джутти по икс-коду.
На индикаторе связи в полицблоке лимузина вспыхнул зелёный знак тотального кольца охраны, затем раздался знакомый нам всем цветозвуковой зуммер официального вызова: ту-тую… и на панели вспыхнул алый ромб. Раафф Г. сначала не мог понять, что означает этот чертов ромб алого цвета. Прошло несколько секунд, в течение которых он тупо смотрел на зловещий знак, прежде чем понял – Джутти Пламм не отвечает! Мировое кольцо силы сигнализировало о том, что абонент на планете отсутствует, а если учесть, что вне Канопы и ее спутников жизни больше нет, то выходило, что Джутти нет нигде.
– Джутти Пламм не отвечает на вызов суперсвязи,– бесстрастно подтвердил компьютер
– Ты с ума сошел?
Задать столь идиотский вопрос роботу можно было, только потеряв голову. Впрочем, можно и посочувствовать рядовому полисмену, ведь он был первым человеком, которому мировое кольцо охраны показало алый ромб. С тех пор как мы стали бессмертны, каждому при рождении вживляется в мозг элемент суперсвязи. Отныне ничто не угрожает личности: защитный луч с неба задует огонь, остановит пулю и нож, подхватит в падении, выдернет из автомашины, летящей под откос, и т. д. На вызов суперсвязи нельзя не ответить! Мы забыли, что такое боль и как выглядит рана. Наш огонь не обжигает, а пули не убивают. У нас нет мертвецов, и Джутти не могла стать исключением. Наконец, у мертвой не может быть ни своего автомобиля, ни адреса, ни робота-секретаря, ни регистрационного номера – ничего.
Случайная и незначительная находка лимузина под дождем уже через пять минут, сделав стремительный виток, перешла в разряд серьезной и ошеломительной загадки, о чем полисмен и доложил Дежурному комиссару квартала «С» Аайкку Дэссонну. Комиссар энергично проверил необычный рапорт патрульного; выяснив секретный код Джутти Пламм, сам попытался связаться с ней и получил столь же сенсационный результат – живая Джутти не отвечала на голос неба, мертвой же быть не могла.
Надвигалась ночь, и Дэссонн не решился звонить в Лесвилль, где жили родители Джутти, тем более, что там время показывало самую глубокую ночь.
– Раафф, внимательно смотрите машину, я посылаю к вам в парк оперативный модуль. Передайте им «СааТ», а сами загляните к ней в дом и снимите копию всех разговоров компьютера с того самого дня, как она исчезла.
Дождь тем временем приударил еще сильней. Дворники (см. словарь) на ветровом стекле кропотливо смахивали одну струю за другой. Полицейский включил внутренний свет в лимузине и, продолжая сидеть на месте водителя, внимательно оглядел салон – ничего особенного. К тому времени у полисмена уже сложился примерный словесный портрет этой самой Джутти, которая представлялась ему какой-то долговязой, белобрысой дурнушкой, взбалмошной девицей с экстравагантными манерами. Вот так. Поэтому когда Раафф обнаружил в баре кроме кассеты с вином и пачки косметических сигарок гляйдер, то не без интереса проглядел объемную запись. В гляйдере было только три кадра… Джутти оказалась просто красавицей. Недаром ее лицо сейчас – идол романтической молодежи, и недавно на конкурсе «Джутти нуль» целых сто шестьдесят кандидаток и кандидатов спорили за приз наибольшего сходства с Джутти Пламм, у которой было такое прекрасное лицо. Когда в полумраке кабины возникло ее живое лицо – загорелое лицо юности с выразительным взглядом чистых глаз,– Раафф Г. пару раз повторил кадр, слушая, как она шепчет с улыбкой невидимому человеку: «Смолли… Смолли…» А затем отбегает к краю кадра, где виднеется полоска прибоя. Стоит привести цитату из книги Риппля о драматической любви Джутти «Лицо как маска»: «… В облике Джутти было закодировано и внезапно раскрыто то давно созревшее в нас чувство ностальгии по детскости, по хрупкой красоте ангела, лишенной всяких примет банальной чувственности, этой саранчи сегодняшнего дня. Лицо Джутти стало олицетворением той парящей бестелесности, о которой мы грезим, не признаваясь в этом никому, как в страшном грехе. Она стала живым выражением идеи о том, что единственное, что бог творил с закрытыми глазами, была красота».
На втором кадре Джутти подходила к узкому овальному окну в стене странного дома из полированного, красноватого с черным, камня и, облокотившись на подоконник, опять шептала то ли имя, то ли прозвище: «Смолли… Смол-ли…» – а затем вдруг играючи куталась в цветовую шторку.
На третьем кадре, на самом знаменитом третьем кадрике (мы включили его в видеоприложение), полисмен Раафф Г. увидел гляйдер, снятый самой Джутти: двое неизвестных, один в черной хламиде до пят и в золотой маске на лице, другой – молодой здоровяк в странной стальной куртке и надувных штанах (в солнцезащитных очках),– они подходили к окнам убежища Джутти и молча смотрели вверх. Что-то было в этой парочке отталкивающее, в их позах, в этом маскарадном обличье, в молчаливых жестах, в шутовских очках и в маске. Заметим сразу, что позднее выдвигались предположения, что один из субъектов – тот, что в хламиде,– и есть сам мастер Тьма собственной персоной. Нам это кажется преувеличением. Тьма не оставляет следов.
Так началось это самое сенсационное расследование за всю историю Опеки. И все же еще довольно долго никто и не подозревал, что оно взорвет наш мир, наш образ жизни, нашу мечту, нашу философию и мораль. Супербомба выглядела пока как типичная уголовная история. Единственное, что придавало ей необычность,– это незарегистрированное исчезновение Джутти Пламм, первое такого рода происшествие за всю новую эру, которая началась в далекий век победы над смертью. Сам по себе это был случай из ряда вон, но казалось, что он не угрожает никому, кроме самой пропавшей без вести.
Через два дня, когда полицией Прессбувилля были собраны предварительные данные, дело Джутти Пламм было передано для расследования инспектору III класса, толстому сладкоежке (это окажется тоже важным) Фрумкки Н. Он был как раз посвободнее своих коллег и к тому же только что вернулся на службу после отпуска. Инспектор не спешил, и дело Джутти еще некоторое время спокойно полеживало на столе. Супербомба пылилась среди бумаг.
Надо отдать должное Фрумкки в том, что он с невозмутимым бесстрашием отверг всякие предварительные рабочие версии о сути странного происшествия, а упрямо принялся за методичный сбор фактов, выстраивая вместо сюжета элементарную фабулу, последовательную цепь событий.
Фактов было пока негусто.
После отъезда полисмена Рааффа Г. летающая тарелка тщательно обследовала машину и установила, что последний раз машиной марки «СааТ» пользовались не меньше месяца тому назад и что автомобиль был доставлен в парк своим ходом. Анализ скабулярных отпечатков в салоне машины выявил слабые следы прежних присутствий Джутти и мощные и свежие оттиски неизвестной дамы выше среднего возраста, в широкополой шляпе и вуали (опять род маски!), в маскарадном костюме белого цвета с алыми зигзагами на спине и эмблемой «СКАММ» – фирмы маскарадной одежды. Именно она пользовалась машиной последний раз. При этом лимузин прошел около ста километров по магистралям обычного типа, а также несколько сот метров колеса проехали по стекловидной поверхности желтого цвета, близкого к цвету квако («Ну и что?» – скучая вывел на полях рапорта Фрумкки). Гораздо больше его заинтересовали данные оперативного модуля о том, что скабулярные оттиски в салоне были предварительно сильно повреждены с помощью противозаконного ски-средства, и помехи исказили черты облика неизвестного лица. Даже о том, что это была дама, нельзя сейчас было сказать со стопроцентной уверенностью. Облик ее мигал и троился на экране поисковой тарелки, а временами даже гас, что говорило о необычайной мощи защиты, предпринятой преступником или преступницей. До этого никому и в голову не могло прийти, что ски-средство может обладать столь сильным эффектом.
Словом, перед следователем замаячил призрак необычайно неуязвимого преступника. Потом он вспоминал, что именно здесь почувствовал первые признаки растерянности и даже страха.
По факту необычного эффекта ски-средства Фрумкки написал особое заявление с требованием возбудить отдельное расследование, но голос его тогда не был услышан. На этом следы загадочной матроны под вуалью и в шляпе обрывались… впрочем, инспектора это мало беспокоило. Он искал лишь факты, а не догадки. Женщина с меняющимся лицом его не заинтриговала. Единственное, что Фрумкки выделил для себя,– сообщение планетного информатория о том, что икс-ячейка Джутти Пламм за номером 0808661233 исправна и канал тотальной суперсвязи продолжает фиксировать существование живой Джутти на поверхности планеты или одного из ста двадцати спутников. Факт феноменального отсутствия обратной связи, констатировала служба Великого мозга, объяснить без тщательного обследования самой девушки не представляется возможным. Разумеется, так же невозможно выяснить точное местонахождение Джутти, суперсвязь не средство тотальной слежки, а глобальная система экстраординарной помощи в случае опасности, травмы и, наконец, гибели. Только в последнем случае система Опеки выдает местонахождение трупа и дает команду на дублирование погибшего. Мозг не запрограммирован на выдачу информации о подопечном, редчайшие случаи гибели людей (8 случаев за полторы тысячи лет) из-за опоздания системы – связаны исключительно с невероятными катастрофами, предусмотреть которые не удалось. Вывод: подопечная Джутти Пламм за помощью не обращалась, она жива и ей ничего не угрожает. Отсутствие обратной связи – уникальный случай, степень вероятности которого равна ничтожно малой величине «И».
В заключении служба информации просила полицию немедленно сообщить о Джутти после ее обнаружения для выяснения столь невероятного явления. Именно здесь наши хваленые информатики настояли на том, чтобы сообщения о деле Пламм были изъяты из ежедневного бюллетеня уголовной хроники для прессы, как не имеющие никакого отношения к уголовщине. Эта уловка информатиков, пекущихся о чести мундира, еще раз говорит о том, что любое право прессы субъективно освещать жизнь мира – угроза жизнедеятельности нашей сверхцивилизации. Впрочем, замалчивание длилось недолго.
