- Выпьешь чего-нибудь? - спросила я. По какой-то причине я не могла сердиться на нее.
      - Меня устроит все, что у тебя есть.
      Пока я готовила нам напитки, она достала сигареты.
      - Мне трудно начать, - сказала она, когда я присела рядом, - статьи, мягко говоря, были несправедливы к тебе. Знаю, что ты подумала.
      - Какая разница, что думаю я. Я бы послушала, что у тебя на уме.
      - Я сказала, что допустила ошибки. - Ее голос слегка дрожал. - Одна из них - Клифф Ринг.
      Я не шевелилась.
      - Он репортер-исследователь, один из первых, с кем я познакомилась после переезда в Вашингтон. Преуспевающий, вызывающий восхищение, умный и уверенный в себе. Я же была ранима, только приехала из другого города, прошла сквозь... ну, через то, что случилось с Хенной.
      Она отвела от меня взгляд.
      - Мы начали как друзья, но затем события развивались быстро. Я не замечала, что он собой представлял, потому что не хотела этого видеть.
      У нее сорвался голос, я молча ждала, пока она успокоится.
      - Я доверила ему свою жизнь, Кей.
      - Из этого я делаю вывод, что подробности, которыми изобилует его статья, исходят от тебя, - проговорила я.
      - Нет. Они из моих репортажей.
      - Что это значит?
      - Я никому не говорила, о чем пишу книгу, - сказала Эбби. - Клифф знал, что я причастна к делам об убийствах, но я никогда не рассказывала ему о них. А он, казалось, никогда и не проявлял интереса.
      В ее голосе начало звучать раздражение.
      - Но он был более чем заинтересован. Именно так он всегда и действует.
      - Если ты не рассказывала ему, - сказала я, - тогда как же он получил твою информацию?
      - Я дала ему ключи от своего дома, от квартиры, чтобы, когда я уезжала из города, он мог поливать мои цветы и забирать почту. Тогда же он мог снять копии.
      Я вспомнила наш разговор на Майфлауэре, когда Эбби рассказывала, что кто-то проник в ее компьютер, и обвиняла в этом ФБР или ЦРУ, а я выразила сомнение. Неужели опытный агент, распаковав заархивированный файл, не знает, что время и дата могут измениться? Не похоже.
      - Клифф Ринг проник в твой компьютер?
      - Не могу доказать, но я в этом более чем уверена, - сказала Эбби. Не могу доказать, но знаю, что он читал мою почту. Не так уж трудно отпарить конверт, запечатать его и вновь сунуть в почтовый ящик. Совсем несложно, особенно если у тебя есть дубликат ключа.
      - Ты знала, что он пишет серию статей об убийствах?
      - Конечно, нет! Я понятия не имела, пока не раскрыла воскресный номер газеты! Он пробрался в мою квартиру, зная, что меня там не будет. Скопировал с компьютера все, что мог найти. Затем стал звонить людям, собирая высказывания и дополнительную, информацию. Что тут трудного, когда известно, где и что искать.
      - Легко, тем более что тебя освободили от криминальной тематики. Когда ты полагала, что "Пост" решил отказаться от твоей статьи, на самом деле редакторы "Пост" отказались от тебя.
      Эбби сердито кивнула.
      - Тему передали, как они считали, в более надежные руки. В руки Клиффорда Ринга, - сказала она.
      Я поняла, почему Клиффорд Ринг не пытался связаться со мной. Он знал, что Эбби и я были подругами. Если бы он стал расспрашивать меня о подробностях этих дел, я могла бы рассказать об этом Эбби, а в его интересах было, чтобы Эбби оставалась в неведении о происходящем как можно дольше. Поэтому Ринг уклонился от встречи со мной, а ходил вокруг.
      - Уверена, он... - Эбби кашлянула и взяла свой бокал. Ее рука дрожала. - Он может быть очень убедительным. Вероятно, он выиграет приз. За серию статей.
      - Извини, Эбби.
      - Никто не виноват, только я. Я вела себя, как дура.
      - Мы рискуем, когда разрешаем себе влюбляться.
      - Больше такое не повторится, - перебила она. - С ним всегда проблемы, одна за другой. Я всегда шла на уступки, предоставляя ему второй, третий и четвертый шанс.
      - Те, кто работал с тобой, знали о вас с Клиффом?
      - Мы были очень осторожными, - уклончиво ответила она.
      - Почему?
      - Зал информации - место, полное слухов и кровосмесительных связей.
      - Определенно ваши коллеги видели вас вдвоем.
      - Мы вели себя очень осторожно, - повторила она.
      - Тем не менее они наверняка что-то чувствовали. Напряженность, если не было чего-то другого.
      - Конкуренцию. Я охраняла свою территорию. Так бы ответил он, если бы его спросили.
      "И ревность", - подумала я. Эбби никогда не умела скрывать свои эмоции. Можно себе представить приступы ее ревнивой ярости. Я могла представить себе реакцию тех, кто наблюдал за ней в информационном зале, полагая, что она была амбициозной и завидовала успехам Клиффорда Ринга, когда в действительности дело обстояло совершенно иначе. Она ревновала его к другим.
      - Он женат, не так ли, Эбби?
      На этот раз она не смогла сдержать слез.
      Я встала, чтобы вновь наполнить бокалы. Сейчас она непременно расскажет мне, что он несчастлив со своей женой и намерен скоро развестись, что она верила, будто он все бросит ради нее. Эта песенка стара как мир, очевидна и предсказуема. Подобные рассказы я слышала сотни раз. Эбби просто использовали.
      Поставив бокал перед ней на стол, я дружески сжала ей плечо и села на свое место.
      Она рассказала мне то, что я и ожидала от нее услышать, мне оставалось лишь печально смотреть на нее.
      - Я не заслуживаю твоего сострадания, - плакала она.
      - Тебе причинили боль более сильную, чем мне.
      - Всем причинили боль. Тебе. Пэт Харви. Родителям, друзьям этих подростков. Если бы не эти дела, я бы все еще работала по криминальной тематике. По крайней мере, по своей специализации. Никто не должен обладать такой силой, чтобы причинять подобные разрушения.
      Я поняла, что она больше не думала о Клиффорде Ринге. Она думала об убийце.
      - Ты права, ни у кого не должно быть такой власти. И никто не получит ее, если мы не позволим:
      - Дебора и Фред не позволят. Джилл, Элизабет, Джим, Бонни - все они. Она выглядела потерянной. - Они не хотели быть убитыми.
      - Какой следующий шаг предпримет Клифф? - спросила я.
      - Каким бы он ни был, я в нем не буду участвовать. Я сменила все замки.
      - Ты опасаешься, что твои телефоны прослушиваются, а за тобой следят?
      - Клифф не единственный, кого интересует, чем я занимаюсь. Я больше никому не верю!
      Ее глаза наполнились горькими слезами.
      - Тебе, Кей, я вообще не хотела причинить вреда.
      - Прекрати, Эбби. Можешь прореветь хоть целый год, мне от этого легче не станет.
      - Извини...
      - Хватит извинений, - сказала я мягко, но решительно. Она прикусила нижнюю губу и впилась глазами в бокал.
      - Ты готова помочь мне сейчас? Она посмотрела на меня.
      - Во-первых, какого цвета был тот "линкольн", что мы видели на прошлой неделе?
      - Темно-серый, внутри отделан темной кожей, может быть, черной, проговорила она. В ее глазах пробуждался огонек жизни.
      - Спасибо. Так я и думала.
      - В чем дело?
      - Я не уверена. Но кое-что есть.
      - Что именно?
      - У меня есть для тебя поручение, - улыбаясь, сказала я. - Но прежде скажи мне, когда ты возвращаешься в округ Колумбия? Сегодня?
      - Не знаю, Кей. - Она невидящим взглядом смотрела перед собой. Сейчас я не смогу там находиться.
      Эбби чувствовала себя беженкой. В каком-то смысле она и была ею. Клиффорд Ринг изгнал ее из Вашингтона. Пожалуй, ей не помешает исчезнуть на какое-то время.
      Она объяснила:
      - В "Нозен Нэк" предоставляют кровать, завтрак и...
      - А у меня есть комната для гостей, - прервала ее я, - можешь побыть некоторое время у меня.
      Она выглядела растерянной, потом засмущалась.
      - Кей, ты представляешь себе, как это может выглядеть со стороны?
      - Честно говоря, сейчас меня это мало волнует.
      - А почему бы и нет?
      Она пристально посмотрела на меня.
      - Твоя газета уже втравила меня в историю. Дела могут пойти хуже или лучше, но они уже не будут обстоять по-прежнему.
      - По крайней мере, тебя не уволили.
      - Тебя тоже, Эбби. У тебя был роман, ты повела себя не лучшим образом перед лицом коллег, плеснув кофе ему на колени.
      - Он этого вполне заслужил.
      - Я совершенно уверена в этом. Но я не советую тебе начинать войну с "Пост". Книга - твой шанс поправить свое положение.
      - А как же ты?
      - У меня свой интерес в этих делах. И ты можешь помочь мне, потому что можешь делать то, на что я не имею права.
      - Например?
      - Я не могу лгать, обводить вокруг пальца, подкупать, торговаться, стрелять из укрытия, красть, выдавать себя за другого, потому что я должностное лицо в государственной структуре, а у тебя широкое поле деятельности. Ты - репортер.
      - Весьма признательна, - сказала она, выходя из кухни. - Пойду возьму вещи из машины.
      * * *
      У меня редко останавливались гости, и нижняя спальня в основном предназначалась для Люси. На полу лежал огромный иранский ковер, испещренный красочными цветами, придававший комнате вид сада, посреди которого моя племянница была то розовым бутоном, то репейником, в зависимости от ее настроения.
      - Вижу, тебе нравятся цветы, - рассеянно проговорила Эбби, опуская на кровать свой дорожный чемодан.
      - Пожалуй, ковер такой расцветки здесь несколько великоват, извинилась я. - Но, когда я его увидела, мне пришлось его купить, и не было другого места, где бы его можно было поместить. Не говоря о том, что он почти вечен, а поскольку в этой комнате останавливается Люси, то этот фактор является самым важным.
      - Или, по крайней мере, был таковым. - Эбби подошла к платьевому шкафу и открыла дверцу. - Люси уже не десятилетняя девочка.
      - Там должно быть достаточно плечиков. - Я придвинулась, чтобы посмотреть. - Если тебе нужно еще...
      - Достаточно.
      - В ванной комнате есть полотенца, зубная паста, мыло, - начала было показывать я.
      Эбби распаковывала вещи и не обращала на меня внимания.
      Я присела на край кровати.
      Эбби повесила костюмы и блузки в шкаф. Вешалки царапали по металлической перекладине. Я молча наблюдала за ней, испытывая приступы нетерпения.
      Так продолжалось несколько минут. Скользили ящики, скрипели вешалки, медицинская аптечка в ванной открылась и закрылась с характерным щелчком. Наконец она задвинула свой чемодан в шкаф и осмотрелась, словно стараясь представить, что сделать еще. Открыв портфель, извлекла оттуда роман и записную книжку, которые положила в тумбочку около кровати. С беспокойством я наблюдала, как она засовывала в ящик тумбочки пистолет 38-го калибра и пачки патронов.
      * * *
      Была уже полночь, когда я поднялась наверх, в спальню. Прежде чем лечь в постель, еще раз набрала номер бара "Семь-одиннадцать".
      - Элен Джордан?
      - Да? Я. Кто говорит?
      Я назвала себя и объяснила причину своего звонка.
      - Вы упомянули прошлой осенью, что в ваш бар заезжали Фред Чини и Дебора Харви. Дебора хотела купить пива, и вы попросили показать вам ее удостоверение личности.
      - Да, правильно.
      - Могли бы вы сказать, что именно вы проделали, когда попросили ее показать удостоверение личности?
      - Я просто сказала, что хотела бы посмотреть на ее водительское удостоверение, - сказала Элен, она казалась озадаченной. - Да. Я попросила показать его.
      - Она достала его из сумочки?
      - Конечно. Ей пришлось достать его оттуда, чтобы показать мне.
      - Затем она передала его вам, - сказала я.
      - Угу.
      - Оно было обернуто? Пластиковый пакет?
      - Нет. Ничего не было, - сказала она. - Она просто протянула мне удостоверение, я посмотрела и вернула обратно.
      Последовала небольшая пауза.
      - В чем дело?
      - Я пытаюсь установить, касались ли вы руками водительского удостоверения Деборы.
      - Конечно. Мне пришлось взять его в руки, чтобы взглянуть.
      Элен казалась напуганной.
      - Надеюсь, мне не грозят неприятности?
      - Нет, что вы, Элен, - успокоила ее я. - Ни малейшего беспокойства.
      Глава 15
      Задание Эбби состояло в том, чтобы собрать информацию в отношении Барри Араноффа. С утра она отправилась в Роаноки.
      На следующий день, вечером, Эбби вернулась буквально за несколько минут до появления Марино, которого я пригласила на обед.
      Когда на кухне он обнаружил Эбби, его глаза сузились в щелки, а лицо сделалось красным.
      - "Джек Блэк"? - поинтересовалась я.
      Я вернулась из комнаты на кухню и увидела Эбби, которая курила, сидя за столом, а Марино стоял у окна. Он постукивал по жалюзи и тупо смотрел на висевшую за стеклом кормушку.
      - В это время ты не увидишь никаких птиц, если, конечно, тебя не интересуют летучие мыши, - сказала я.
      Он не ответил и не повернулся в мою сторону. Я стала раскладывать салат. Марино сел за стол, лишь когда я начала разливать по бокалам "Кьянти".
      - Ты не предупредила, что у тебя гости, - сказал он.
      - Если бы я сказала, ты бы не пришел, - ответила я так же прямо.
      - Мне Кей тоже ничего не сказала, - проговорила Эбби. - Раз теперь установлено, что все мы рады видеть друг друга, давайте обедать.
      Если я и научилась чему-то за время своего неудачного брака с Тони, то лишь тому, что никогда не следует вступать в споры поздно вечером и во время еды. Я прилагала все усилия, чтобы заполнить висевшую тишину светским разговором, дождалась, когда пришла пора подавать кофе, и лишь тогда высказала свои соображения.
      - Эбби поживет некоторое время у меня, - сказала я Марино.
      - Твое личное дело, - ответил он, протягивая руку за сахаром.
      - Это также касается и тебя. Все мы вовлечены в общее дело.
      - Может быть, ты объяснишь, во что именно мы вовлечены, доктор. Но сначала, - он посмотрел на Эбби, - мне хотелось бы знать, в каком месте твоей книги будет отражена эта небольшая сцена. Тогда мне не придется читать от начала до конца твою чертову писанину. Я взгляну лишь на нужные страницы.
      - Знаешь, Марино, ты действительно бываешь ничтожеством, - проговорила Эбби.
      - Хоть задницей, но ты не получишь этого удовольствия.
      - Спасибо, теперь мне есть на что надеяться.
      Выхватив карандаш из нагрудного хармана, он швырнул его через стол.
      - Лучше начинай записывать прямо сейчас. Не хочу, чтобы меня неверно цитировали.
      Эбби с яростью взглянула на него.
      - Прекратите, - рассерженно сказала я. Они посмотрели на меня.
      - Вы ведете себя не лучше всех их, - добавила я.
      - Кого? - спросил Марино, лицо его выражало полное непонимание.
      - Всех, - сказала я. - Я по горло сыта этой ложью, подозрениями, игрой во власть. Честно говоря, я рассчитывала на большее от своих друзей, считая вас таковыми.
      Я отодвинулась от стола.
      - Если вы намерены продолжать обливать друг друга грязью, продолжайте. Но с меня довольно.
      Не глядя на них, я взяла свой кофе и прошла в гостиную, включила стерео и закрыла глаза. Моим лекарством была музыка. Я слушала Баха. Его Вторая симфония, кантата № 29, началась с середины. Постепенно я стала расслабляться.
      После ухода Марка я часто спускалась вниз, когда не могла уснуть, надевала наушники и наслаждалась музыкой Бетховена, Моцарта, Равеля.
      Когда минут через пятнадцать Эбби и Марино присоединились ко мне, на их лицах было глуповатое выражение людей, достигших перемирия после ссоры из-за пустяков.
      - Ух, мы поговорили, - сказала Эбби, когда я выключила стерео. - Я постаралась объяснить ему, как могла, и - мы начали достигать уровня взаимопонимания.
      Я была в восторге, услышав это.
      - Можешь рассчитывать на нас двоих, - сказал Марино. - Вот чертовщина, оказывается, Эбби в настоящий момент не репортер!
      Это замечание, я бы сказала, слегка покоробило ее, но они были готовы сотрудничать - чудо из чудес!
      - К тому времени, когда книга выйдет в свет, с этим делом, видимо, будет покончено. Вот что главное - с ним будет покончено. Оно тянется почти три года, убиты десять подростков. Если прибавить Джилл и Элизабет, получится двенадцать.
      Он покачал головой, взгляд сделался сосредоточенным.
      - Кем бы ни был тот, кто нанес удар по ребятам, он не уйдет на пенсию, док. Он будет продолжать до тех пор, пока его не поймают. А в расследованиях, подобных этому, кому-то обязательно повезет.
      - Возможно, нам уже повезло, - сказала ему Эбби. - Не Аранофф сидел за рулем того "линкольна".
      - Ты уверена? - спросил Марино.
      - Абсолютно. У Араноффа седые волосы, те немногие, что остались. Рост около пяти футов восьми дюймов, весит, должно быть, около двухсот фунтов.
      - Хочешь сказать, ты его видела?
      - Нет, - ответила Эбби. - Его все еще нет в городе. Я постучалась в дверь, и его жена впустила меня в дом. На мне был рабочий комбинезон, ботинки. Я представилась служащей электрокомпании и попросила разрешения проверить счетчик энергии. Мы разговорились. Она предложила мне стаканчик кока-колы. Находясь внутри, я оглядела комнату, заметила семейную фотографию, расспросила ее о ней, чтобы окончательно убедиться. Так я узнала, как выглядит Аранофф. Это не тот, кого я видела, и не тот, кто преследовал меня в Вашингтоне.
      - Не думаю, чтобы ты неправильно записала номер машины, - задумчиво проговорил Марино.
      - Нет. Но даже если бы я и ошиблась, - сказала я, - совпадение было бы невероятным. Обе машины 1990 года выпуска, обе - "линкольны" седьмой модели? Аранофф одновременно курсирует и в Вильямсбурге, и в окрестностях Тайдвотера, примерно в то же самое время я ошибочно записываю номер, который, оказывается, его?
      - Похоже, что Аранофф и я будем иметь небольшой разговор, - произнес Марино.
      В конце недели Марино позвонил мне на работу и без предисловий спросил:
      - Ты сидишь?
      - Беседовал с Араноффом?
      - Точно. Он выехал в Роаноки в понедельник десятого февраля, затем Данвилл, Питсбург и Ричмонд. В среду двенадцатого он был в Тайдвотере, и здесь становится по-настоящему интересно. Он должен был быть в Бостоне в четверг, тринадцатого, как раз в ночь, когда вы с Эбби были в Вильямсбурге. За день до этого Аранофф оставил свою машину на долговременной стоянке в аэропорту Ньюпорт-Ньюса. Оттуда он вылетел в Бостон, там пользовался взятой напрокат машиной большую часть недели. Вернулся в Ньюпорт-Ньюс вчера утром, забрал свою машину и направился домой.
      - Полагаешь, что кто-то мог украсть номерные знаки, пока его машина стояла на долговременной стоянке, затем вернуть их? - спросила я.
      - Если Аранофф не лжет, а я не вижу для этого оснований, другого объяснения нет, док.
      - Когда он забирал машину со стоянки, обратил ли он внимание на что-нибудь необычное?
      - Нет. Мы ходили в его гараж и осмотрели машину. Оба номерных знака были на месте, прикручены, как положено, надежно. Знаки были такими же грязными, как и вся машина, что может кое-что означать, а может не означать ничего. Я не снял ни одного отпечатка пальца, однако тот, кто заимствовал номерные знаки, скорее всего, пользовался перчатками. Никаких следов инструмента, насколько я мог заметить.
      - Машина стояла в каком-нибудь укромном месте стоянки?
      - Аранофф сказал, что поставил ее примерно посередине, поскольку стоянка была почти полностью заполнена.
      - Подумай, если его машина несколько дней простояла без номеров, представители службы безопасности аэропорта или кто-нибудь другой, наверное, обратили бы внимание, - сказала я.
      - Совсем не обязательно. Люди не настолько наблюдательны. Когда они покидают свои машины, прибыв в аэропорт или возвратившись из полета, у них голова забита мыслями о чемоданах, о том, чтобы не опоздать на самолет или побыстрее добраться до дома.
      Даже если кто-то и заметил пропажу номеров, он вполне может и не сообщить об этом в службу безопасности. Все равно служба безопасности не может ничего предпринять до возвращения владельца машины: тогда он должен будет заявить о пропаже номерных знаков. Что же касается факта кражи номеров, то нет ничего проще. Приезжаешь в аэропорт после полуночи, в это время там очень мало народу. Если бы мне нужно было их украсть, я бы просто зашел на стоянку, будто бы разыскивая свою машину, затем через пять минут вышел бы обратно, неся в кейсе пару нужных мне номеров.
      - Ты думаешь, так и было?
      - Моя версия такова, - сказал он. - Парень, что на прошлой неделе спрашивал у вас дорогу, никакой не детектив, не агент ФБР или частный сыщик. Он замышлял что-то недоброе. Возможно, торговец наркотиками, кто угодно. Думаю, что темно-серый "линкольн" его личная машина, но чтобы обезопасить себя, когда он занимается темными делами, он прикручивает другие номера на случай, если кто-нибудь, например, полицейский патруль, засечет его в окрестностях.
      - Довольно рискованно: если он проедет на красный свет, - заметила я, - то всплывет номер его водительского удостоверения.
      - Верно. Но не думаю, что он настроен нарушать правила движения. Он более обеспокоен возможностью, что на его машину обратят внимание, если что-то не сработает, и он не хочет, чтобы в этот момент на его машине стояли подлинные номера.
      - Почему бы ему тогда не взять машину напрокат?
      - Это так же плохо, как собственные номерные знаки. Любой полицейский моментально, как только взглянет, узнает машину, взятую напрокат; Все номерные знаки таких машин в Вирджинии начинаются с R. И если его записать, не составит большого труда выяснить, кто ею пользовался. Смена номеров лучшая идея, если у тебя хватит ума придумать безопасную линию поведения. Я бы выбрал этот способ и, вероятно, воспользовался бы долговременной стоянкой. Попользовавшись чужими номерами, я бы повесил свои. Затем поехал бы в аэропорт, проник на стоянку после наступления темноты и прикрутил их к той же машине.
      - А если хозяин уже вернулся и обнаружил пропажу номерных знаков?
      - Если машины больше нет на стоянке, я бы просто выбросил номера на ближайшей помойке. В любом случае я ничего не теряю.
      - Боже мой, Марино. Человек, которого мы с Эбби видели той ночью, мог быть убийцей!
      - Тип, которого вы встретили ночью, не был заблудившимся бизнесменом, - сказал Марино. - Если он и замыслил что-то противозаконное, вовсе не означает, что он убийца.
      - Но парковочный знак...
      - Я постараюсь выяснить. Посмотрю, если отделение колониального Вильямсбурга сможет дать мне список лиц, кому выдавались такие парковочные знаки.
      - Машина с погашенными фарами, которую видел мистер Джойс на своей дороге, могла быть "линкольном" седьмой модели, - заметила я.
      - Запросто. Седьмая модель появилась в продаже в 1990 году. Джим и Бонни были убиты летом 1990 года. А в темноте седьмая модель не сильно отличается от "альбатроса", на который, по мнению мистера Джойса, была похожа эта машина.
      - Для Уэсли этот день будет поистине замечательным, - не веря себе, пробормотала я.
      - Да, - сказал Марино. - Я должен ему позвонить.
      * * *
      Наступил март, оповещая, что зима не продлится вечно. Солнце тепло грело спину, пока я протирала стекло "мерседеса", а Эбби заливала в бак бензин. Ветер был мокрый и свежий после дневного дождя. Люди вышли на улицы, мыли машины, катались на велосипедах, земля начинала пробуждаться, но еще не очнулась ото сна.
      Подобно большинству станций технического обслуживания в эти дни, та, которую я обычно посещала, имела небольшой магазинчик. Я взяла две чашечки кофе на дорогу и прошла внутрь расплатиться. После этого мы с Эбби направились в Вильямсбург. Стекла нашей машины были опущены, из динамика лился голос Брюса Хорнсби, исполнявшего песню "Огни бухты".
      - Перед выездом я позвонила домой и поговорила со своим автоответчиком, - сказала Эбби.
      - И?..
      - Пять раз кто-то звонил и, не говоря ни слова, вешал трубку.
      - Клифф?
      - Готова спорить, - сказала она. - Не то чтобы он хотел поговорить со мной. Подозреваю, он старается выяснить, дома ли я, вероятно, он также много раз проезжал мимо стоянки, желая увидеть мою машину.
      - Для чего ему это надо, если он не заинтересован разговаривать с тобой?
      - Может быть, он не знает, что я поменяла замки?
      - Тогда он дурак. Подумав, он бы догадался, что ты сообразишь, что к чему, после появления серии его статей.
      - Он не дурак, - ответила Эбби, глядя в окно. Я открыла верхний солнцезащитный лючок.
      - Он знает, что мне все известно, но он не дурак, - снова проговорила она. - Клифф обведет вокруг пальца кого угодно. Никто и не подозревает, что он сумасшедший.
      - Трудно поверить, что он смог продвинуться так далеко, если бы был сумасшедшим, - сказала я.
      - В этом-то вся прелесть Вашингтона, - цинично ответила Эбби. - Самые преуспевающие, могущественные люди в мире собрались здесь, и половина из них - сумасшедшие, а другая - неврастеники. Большинство - аморальны. Вот что с людьми делает власть. Не понимаю, почему Уотергейт вызвал удивление.
      - А что власть сделала с тобой? - спросила я.
      - Я узнала, какова она на вкус, но я не была там достаточно долго, чтобы успеть пристраститься к ней.
      - Может быть, тебе повезло. Она молчала.
      Я подумала о Пэт Харви. Чем она занималась в эти дни? О чем думала?
      - Ты беседовала с Пэт Харви? - спросила я Эбби.
      - Да.
      - После выхода статей в "Пост"? Она кивнула.
      - Как она?
      - Однажды я читала, не помню, что, написанное одним миссионером, находившимся какое-то время в Конго. Он вспоминал о встрече в джунглях с дикарем, который внешне выглядел вполне нормально, пока не улыбнулся. Его зубы оказались заточены, потому что он был каннибал.
      Ее голос стал категоричным, в нем послышалась злость. Настроение Эбби внезапно омрачилось. Я не понимала, о чем она говорит.
      - Так и Пэт Харви, - продолжала она. - Я заехала к ней позавчера до отъезда в Роаноки. Мы немного поговорили о публикациях в "Пост", и мне показалось, что она воспринимает все как бы мимоходом, пока она не улыбнулась. От ее улыбки у меня похолодела кровь.
      Я не знала, что сказать.
      - В тот момент я поняла, что публикации Клиффа толкнули ее к самому краю. Я полагала, что смерть Деборы довела Пэт до отчаяния. Но эти статьи вывели ее из равновесия еще сильнее. Помню, когда я с ней говорила, у меня возникло ощущение, что что-то отсутствует. Спустя некоторое время я поняла - отсутствует сама Пэт Харви.
      - Она знала, что у мужа роман?
      - Теперь знает.
      - Если это правда, - добавила я.
      - Клифф не напишет ни строчки, если не сможет подтвердить написанное, он прибегает к услугам лишь пользующихся доверием источников.
      Интересно, что должно произойти, чтобы довести до крайности меня? Люси, Марк? Или несчастный случай, в результате которого я не смогу пошевелить руками, слепота? Не знаю, что может сломать меня. Наверное, это как смерть - уйдя однажды, ты уже не ощущаешь разницы.
      К полудню мы добрались до Старого города. Жилой комплекс, где обитали Джилл и Элизабет, ничем не выделялся: кучка одинаковых кирпичных зданий, напоминающих соты, над главными входами которых висели таблички с номерами блоков. Всюду виднелись остатки почерневшей после зимы травы и цветочные клумбы, укрытые ветками. Здесь были площадки для передвижных кухонь с креслами-качалками, столики для пикника, грили.
      Остановившись на стоянке, мы взглянули на балкон, где когда-то находилась квартира Джилл. Сквозь широко расставленные прутья перил виднелись два сине-белых плетеных кресла-качалки, неторопливо покачивавшихся от дуновения бриза. С потолка одиноко свисала цепь для крепления горшка с цветами. Элизабет жила по другую сторону автостоянки. Из окон своих квартир подруги могли наблюдать друг за другом. Видеть, как зажигается и гаснет свет, узнавая таким образом, когда другая проснулась или легла спать, дома она или нет.
      Какое-то мгновение мы с Эбби смотрели на окна в подавленном молчании.
      Затем она сказала:
      - Они были больше чем подруги, не так ли, Кей?
      - Ответить "да" - все равно что раскрыть тайну. Эбби слегка улыбнулась:
      - Сказать по правде, я размышляла над этим, работая над статьями. Во всяком случае, такая мысль приходила мне в голову. Но никто ни разу даже не предположил, даже не намекнул.
      Она помолчала, глядя в сторону.
      - Мне кажется, я знаю, что они чувствовали. Я вопросительно посмотрела на нее.
      - Должно быть, нечто подобное я испытываю в отношении Клиффа. Выискивая возможности для встреч, скрывая чувства, расходуя половину жизненных сил на беспокойство по поводу того, что подумают люди, опасаясь, что о связи станет известно и они каким-то образом начнут подозревать...
      - Но ирония состоит в том, - сказала я, трогая машину с места, - что на самом деле окружающим все это совершенно безразлично. Они слишком заняты собой и своими делами.
      - Хотелось бы знать, задумывались ли когда-нибудь об этом Джилл и Элизабет.
      - Если их любовь была сильнее страха, они, очевидно, пришли бы к такому выводу.
      - Кстати, куда мы едем? - Эбби посмотрела из окна на убегающий назад пейзаж.
      - Просто покатаемся, - ответила я, держа направление к центру города.
      Я не говорила ей о цели нашей поездки. Упомянула лишь, что хотела бы "посмотреть".
      - Ты ищешь ту чертову машину, не так ли?
      - Посмотреть не повредит.
      - И что ты будешь делать, если найдешь, Кей?
      - Спишу номерной знак, посмотрим, за кем он значится на этот раз.
      - Хорошо, - рассмеялась она, - если ты найдешь "линкольн" седьмой модели 1990 года со знаком, разрешающим парковку в колониальной части Вильямсбурга, установленным на заднем бампере, я даю тебе сто долларов.
      - Тогда готовь чековую книжку. Если эта машина здесь, я найду ее.
      И я ее нашла! Не прошло и получаса. Следуя проверенному старому правилу поиска потерянных вещей, проехала по тем же местам, где была прежде. Вырулив на Торговую площадь, я увидела ее. Огромная машина стояла на стоянке недалеко от места, где мы заметили ее в первый раз, когда водитель спрашивал, как проехать в нужном направлении.