Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кей Скарпетта (№9) - Точка отсчета

ModernLib.Net / Триллеры / Корнуэлл Патриция / Точка отсчета - Чтение (стр. 13)
Автор: Корнуэлл Патриция
Жанр: Триллеры
Серия: Кей Скарпетта

 

 


— Вот как? Для меня это новость.

Слова Макговерн стали для меня неприятным сюрпризом. Эксперт не должна была звонить ей, не уведомив предварительно меня. Я подняла трубку и набрала номер Мэри Чен, работавшей у нас сравнительно недавно.

— Доброе утро. Насколько я понимаю, у вас готовы для меня отчеты?

— Да, и я как раз собиралась их принести.

— Это те самые отчеты, которые вы отправили в АТО?

— Да, те самые. Я могу либо переслать их по факсу, либо принести сама.

Я продиктовала ей номер факса, но не излила на нее свое раздражение. Только намекнула.

— Мэри, в будущем ставьте меня в известность о такого рода вещах до того, как начнете рассылать результаты лабораторных экспертиз другим.

— Извините, мне очень жаль, — сказала она, и, судя по голосу, ей действительно было очень жаль. — Следователь позвонила в пять, когда я уже выходила.

Пару минут спустя отчеты уже лежали на моем столе, и Макговерн достала из потрепанного дипломата свою копию. Пока я читала, она не спускала с меня глаз. Первый лист содержал результаты анализа металлоподобных опилок, найденных в ране убитой. С помощью электронного сканирующего микроскопа и рентгеноспектрального анализатора эксперты установили, что предъявленный материал состоит главным образом из магния.

Что касается обнаруженных в волосах жертвы крупинок, то заключение по их поводу тоже ничего не прояснило. Просветив их на инфракрасном спектрофотометре, специалисты выяснили, что они представляют собой химический полимер под названием полисилоксан, более известный как силикон.

— Немного странно, вам не кажется? — спросила Макговерн.

— Давайте начнем с магния. Первое, что приходит на ум, — это морская вода. В ней очень много магния. Или шахты. Может быть, тот, кого мы ищем, работает в химической промышленности или исследовательской лаборатории? А как насчет взрывчатки?

— Если обнаружится хлористый калий, то да. Или свинцовый стифнат, окись свинца ртутного фульмината, гремучей ртути. Тогда можно говорить, например, о капсюле-детонаторе. Или азотная кислота, серная кислота, глицерин, аммиачная селитра, натриевая селитра. Нитроглицерин, динамит и так далее. Добавлю только, что такие взрывчатые вещества Перчик обязательно бы обнаружил.

— А магний?

— Пиротехника, фейерверки. То, что используется для получения яркой вспышки. Например, в сигнальных ракетах. — Она пожала плечами. — Хотя алюминиевая пудра предпочтительнее, потому что лучше хранится. Впрочем, если частицы магния покрыть чем-то вроде льняного масла...

— Осветительные ракеты... Их можно зажечь, разместить в нужных местах и оставить. В таком случае поджигатель выигрывает несколько минут, верно?

— Да, но не забывайте о горючем материале.

— Это все равно не объясняет наличия в ране несгоревших стружек или опилок, которые, как представляется, были занесены туда неизвестным острым инструментом.

— В производстве ножей магний не используется, — заметила Макговерн.

— Разумеется. Он слишком мягок. А как насчет аэрокосмической промышленности?

— Возможно. Но тогда при анализе обязательно обнаружились бы какие-то примеси.

— Верно. Что ж, перейдем к силикону. На мой взгляд, тоже полная бессмыслица. Разве что у нее были грудные силиконовые имплантаты, поставленные еще до их запрета, но это вряд ли.

— Могу сказать, что силиконовая резина применяется в электроизоляции, в гидравлических жидкостях и для гидрофобности. Ничто из этого к нашему случаю не подходит, если только в ванной не было чего-то такого... чего-то розового... Нет, не знаю.

— Может быть, коврик? Или что-то другое, резиновое и розовое?

— Мы только-только начали работать со Спарксом. Но он утверждает, что декор в ванной состоял из двух цветов — черного и белого. Мраморный пол и стены — черные. Раковина, ванна, шкафы — белые. Дверь душевой европейского производства и не из закаленного стекла, потому она и не рассыпалась миллионом стеклянных шариков, когда температура превысила четыреста градусов по Фаренгейту.

— Это объясняет, почему она расплавилась и накрыла тело, — сказала я.

— Да, вроде как саваном.

— Не совсем.

— Дверь висела на латунных петлях, рамы не было. Пока все сходится. Так что ваш приятель медиамагнат не соврал по крайней мере по одному пункту.

— А по другим?

— Одному Богу известно, Кей.

Она расстегнула жакет, как будто вдруг решила немного расслабиться, но при этом зачем-то посмотрела на часы.

— Мы имеем дело с очень умным и изобретательным человеком. Помимо этого, нам ничего не известно.

— А вертолет? Что вы об этом думаете, Тьюн? Полагаю, вам уже рассказали, что за день до пожара кузнец видел какой-то маленький белый вертолет. То ли «швайцер», то ли «робинсон». Может быть, тот самый, который видели и мы с вами два дня спустя?

— Это всего лишь предположение. Не более того. Согласны? — Она пристально посмотрела на меня и продолжила: — Предположим, он планирует устроить пожар, а потом побыстрее добраться до аэропорта. За день до пожара над фермой появляется вертолет. Зачем? Ответ очевиден: пилоту нужно посмотреть, где можно безопасно приземлиться после наступления темноты. Далее понятно, да?

Я кивнула.

— Наступает пятница. Спаркс убивает девушку и поджигает особняк. Потом бежит к вертолету, который доставляет его в какое-то место возле аэропорта Даллеса, где уже стоит «чероки». Он приезжает в аэропорт и прокручивает фокус с билетом и багажом. Затем исчезает, отсиживается где-то и объявляется уже на Совиной ферме.

— А как в таком случае объяснить появление вертолета в понедельник? Что он мог там делать?

— Пироманьяки любят понаблюдать со стороны. Черт возьми, может быть, Спаркс сам находился на борту и смотрел, как мы там надрываемся. Параноик. Рассчитывал, что мы примем его пташку за вертолет телевизионщиков. В общем-то мы так и подумали.

Я поняла, что услышала достаточно.

— Это все голые предположения. Спекуляции.

Я начала перекладывать бумаги, поток которых никогда не прекращался и которые постоянно скапливались на моем столе. Макговерн снова изучающе посмотрела на меня. Потом встала и закрыла дверь.

— Ладно, думаю, нам пора поговорить. Похоже, я вам не очень нравлюсь. Может быть, если вы откровенно расскажете, в чем дело, мы сумеем найти какой-то выход.

— Честно говоря, определенного мнения о вас у меня еще не сложилось. — Я ответила ей таким же пристальным взглядом. — Самое важное, чтобы каждая из нас продолжала делать свое дело, иначе мы потеряем перспективу.

— А вот теперь вы пытаетесь меня разозлить.

— У меня и в мыслях такого нет, можете поверить.

— Хотите представить все так, словно мне безразлично, кого там убили. Словно я уже ничего не чувствую. Вы ведь к этому клоните? Неужели вы всерьез полагаете, что я добилась бы чего-то в жизни, если бы мне было наплевать, кто устроил пожар и почему?

Она подтянула рукава, как будто готовясь к рукопашной.

— Тьюн, я не хочу тратить время на подобные разговоры, потому что не считаю их конструктивными.

— Это ведь из-за Люси, да? Вы думаете, что я подменяю вас или бог знает что еще. В чем проблема, Кей?

Теперь уже я начала злиться.

— Мы же и раньше вместе работали, правда? — продолжала Тьюн. — И никаких особых проблем у нас не возникало. Поневоле встает вопрос: что изменилось в этот раз? Ответ, на мой взгляд, очевиден. Именно сейчас, когда мы с вами разговариваем, ваша племянница переезжает на новую квартиру в Филадельфии. Она будет работать в моей команде, под моим началом. Моим, а не вашим. Именно это вам не нравится. И знаете что? Будь я на вашем месте, мне, наверное, это тоже не понравилось бы.

— Не думаю, что у нас есть время для дискуссии, — твердо сказала я. — И место тоже неподходящее.

— Ладно. — Макговерн поднялась, застегивая жакет. — Пойдемте куда-нибудь еще. Я намерена покончить с этим до того, как поеду на север.

В какой-то момент мне показалось, что я не смогу покинуть империю своего письменного стола с ее десятниками файлов, гвардией, принуждающей к труду журнальные статьи, и легионами писем и сообщений, которые никогда не отпустят меня на свободу. Я сняла очки и помассировала лицо. Мне стало легче, когда Макговерн расплылась, превращаясь в неясное пятно.

— Приглашаю на ленч, — сказала я. — Если вы не прочь поболтаться здесь еще часа три. А пока, — я встала со стула, — мне надо заняться костями. Если у вас крепкий желудок, можете пойти со мной.

— Такими штуками меня не отпугнуть, — удовлетворенно заметила Макговерн.

* * *

Как оказалось, Макговерн была не из тех, кто привык слоняться без дела. После того как я включила нагреватель под баком с костями и над ним стал подниматься пар, она уехала в ричмондское отделение АТО и вернулась примерно через час. Я сразу заметила, что Макговерн запыхалась и напряжена, но продолжала тщательно помешивать варящиеся кости.

— Еще один, — с порога бросила она.

— Еще один? — спросила я, откладывая длинную пластиковую ложку.

— Еще один пожар. На этот раз в округе Лихай, примерно в часе езды от Филадельфии. Поедете со мной?

Я моментально перебрала возможные варианты развития событий в том случае, если брошу все и отправлюсь с ней. Больше всего мне не нравилась перспектива провести пять часов наедине с этой женщиной в машине.

— Сгорел жилой дом, — продолжала Макговерн. — Пожар начался вчера рано утром. Тело уже обнаружено. Женщина. В ванной комнате.

— О Боже!

— Уже ясно, что дом был подожжен с целью уничтожить следы убийства, — добавила Макговерн и стала объяснять, в чем видит возможную связь пожара в Лихае с тем, что произошел в Уоррентоне.

После обнаружения тела полиция штата Пенсильвания незамедлительно обратилась за помощью в АТО. Пропустив информацию через компьютеры, следователи АТО сразу же заметили совпадения. К прошлому вечеру дело о пожаре в Лихае приобрело настолько огромное значение, что ФБР предложило прислать на место своих агентов и Бентона и полиция штата согласилась.

— Дом был построен на твердой породе, — рассказывала Макговерн, ведя машину по автостраде И-95 на север. — Так что никакого подвала нет, а значит, и проблем куда меньше. Наши ребята работают там с трех часов утра и уже установили один довольно любопытный факт. Огонь уничтожил далеко не все. Кабинет, гостевая комната прямо над ним на втором этаже и гостиная внизу пострадали очень сильно. Потолок в ванной сгорел почти полностью. Бетонный пол в гараже потрескался.

Трещины в бетоне образуются при быстром и сильном нагревании, когда находящаяся в бетоне влага закипает и раскалывает поверхность.

— Где был расположен гараж? — спросила я, стараясь представить то, о чем рассказывала моя спутница.

— На той же стороне дома, где и кабинет. И снова быстрое и очень сильное пламя. Но, как я уже говорила, сгорело не все. Во многих местах отмечено лишь поверхностное обугливание и растрескивание. Остальная часть дома больше пострадала от дыма и воды. Это не совпадает с тем, что было в особняке Спаркса. Однако есть одно важное обстоятельство. До сих пор не обнаружено никаких свидетельств применения какого-либо катализатора, а горючего материала в ванной было слишком мало, чтобы получилось пламя нужной высоты.

— Тело нашли в ванной комнате?

— Да. Как подумаю, у меня волосы дыбом встают.

— Неудивительно, — кивнула я и задала главный вопрос: — В каком она была состоянии?

Служебный «форд-иксплорер» уже мчался со скоростью, превышающей допустимую на десять миль в час.

— Обгорела, конечно, сильно, но не настолько, чтобы судмедэксперт не смог определить, что ей перерезали горло.

— Значит, вскрытие уже проведено, — заключила я.

— Честно говоря, я не знаю, что именно успели сделать. Но ее никуда не увезли. В общем, ею займетесь вы. Мое дело — пепелище.

— То есть мне не придется разгребать мусор лопатой? — спросила я.

Макговерн рассмеялась и включила плейер. То, что она слушает «Амадея», стало для меня немалым сюрпризом.

— Делайте что хотите. Можете даже помахать лопатой. — Ее добродушная улыбка помогла ослабить напряжение. — Кстати, у вас это неплохо получается для человека, который вспоминает про бег только тогда, когда за ним гонятся, и напрягается лишь для того, чтобы решать интеллектуальные задачи.

— Тому, кто занимается аутопсией и каждый день ворочает трупы, не обязательно поднимать тяжести, — ответила я, сознавая, что отступаю от истины.

— Покажите руки.

— Пожалуйста.

Она посмотрела на мои ладони и запястья, ухитрившись при этом перестроиться из одного ряда в другой.

— Черт возьми, мне и в голову не приходило, что, орудуя скальпелем, пилой и секатором, можно поддерживать такой мышечный тонус.

— Но при чем здесь секатор?

— А как называется та штука, которую вы используете, когда вскрываете грудную клетку?

— Косторез.

— Может быть, но в некоторых моргах я видела и обычные садовые ножницы, и простые иголки, которыми сшивали раны.

— Только не у меня. В нашем нынешнем морге такое уже не применяется. Хотя, да, раньше приходилось импровизировать, — призналась я.

— В каждом ремесле есть свои маленькие секреты, которые лучше не раскрывать в зале суда, — согласилась Макговерн. — Некоторые пожарные прикарманивают конфискованное виски. Копы берут на сувениры трубки для марихуаны или какое-нибудь необычное оружие. А патологоанатомы, возможно, оставляют себе искусственные бедра или части черепа, которые по инструкции должны идти в могилу вместе с телом.

— Не стану отрицать, некоторые из моих коллег иногда ведут себя неподобающим образом. Но если вам интересно мое мнение, то украденная бутылка виски — совсем не то, что похищенная часть тела.

— Знаете, Кей, вы ужасно правильная и прямолинейная, не так ли? В отличие от нас вы никогда не выносите поспешных суждений и не отступаете от правил. И честно говоря, люди побаиваются подходить к вам близко, боятся вашего неодобрительного взгляда или слов осуждения.

— Господи, ну и образ вы нарисовали! — воскликнула я. — Надеюсь, другие воспринимают меня совсем не так. По крайней мере так мне кажется.

Макговерн промолчала.

— Нет, я определенно не могу с вами согласиться. Может быть, я излишне замкнутая и сдержанная, потому что мне приходится быть такой в силу обстоятельств. Может, я не очень общительная, потому что была такой всю жизнь. И да, я совершенно точно не отношусь к числу тех, кто склонен публично каяться в грехах. Но поверьте, к себе я намного требовательнее, чем, например, к вам.

— Мне так не показалось. Думаю, вы уже рассмотрели меня со всех сторон и даже вывернули наизнанку, решая, подходящая ли я особа, чтобы командовать Люси, и не окажу ли на нее пагубного влияния.

Ответить на это обвинение мне было нечем, потому что Макговерн попала в яблочко.

— Я даже не знаю, где она сейчас.

— Могу вас успокоить. Люси в Филадельфии и, наверное, разрывается между новой квартирой и работой.

Некоторое время мы молчали, и разговор заменяла звучащая из динамиков музыка. Макговерн свернула на окружную дорогу в объезд Балтимора, а мои мысли повернули к студентке медицинского колледжа, погибшей при подозрительных обстоятельствах.

— Тьюн, у вас много детей?

— Сын.

Судя по тону, тема эта не вызывала у нее радостных чувств.

— Сколько ему? — спросила я.

— Двадцать один год.

— Живет где-то неподалеку?

Повернувшись к окну, я смотрела на дорожные знаки, обозначающие въезд на балтиморские улицы, хорошо знакомые мне по временам, когда я изучала медицину в колледже Джона Хопкинса.

— Сказать по правде, я не знаю, где он живет, — ответила после паузы Макговерн. — Мы никогда не были особенно близки. Сомневаюсь, что кто-либо вообще был когда-то близок с ним. Или имел желание сблизиться. Он не из тех, общение с кем доставляет большое удовольствие.

Я не решилась расспрашивать, но ее потянуло выговориться.

— Я поняла, что с ним что-то не так, еще тогда, когда в десять лет Джо потянуло к алкоголю. Он залезал в бар, пил джин, водку, все, что попадалось, а в бутылки подливал воду, думая, что мы ничего не заметим. К шестнадцати годам он уже превратился в завзятого алкоголика и несколько раз проходил курс лечения. Потом начались другие проблемы: драки, воровство, аресты. Не одно, так другое. В девятнадцать лет Джо ушел из дома, некоторое время скитался поблизости, а потом вообще прекратил всякие контакты. Не знаю, может быть, мой сын живет где-то на улице.

— Тяжелая у вас жизнь, — сказала я.

Глава 14

В семь часов вечера Макговерн высадила меня у отеля «Шератон» на Сосайети-Хилл, где в это самое время остановились «Атланта брейвс». Поклонники и поклонницы, юные и не очень, в бейсбольных курточках и шапочках толпились в коридорах и барах с приготовленными для автографов огромными фотографиями своих героев. Какой-то мужчина с ошалелыми глазами остановил меня в тот самый момент, когда я прошла через вращающуюся дверь.

— Вы их видели? — спросил он, дрожа от возбуждения.

— Кого?

— Их! «Брейвс»!

— А как они выглядят?

Потом я отстояла в длинной очереди, думая только о том, как бы поскорее забраться в ванну. В Филадельфию мы прибыли с двухчасовым опозданием — к югу от города столкнулись пять легковушек и фургон, и все шесть полос были усеяны битым стеклом и кусками искореженного металла. Было уже поздно, и мне не хотелось тратить еще час на поездку в окружной морг, который вполне мог обойтись без меня до утра. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, я просунула пластиковую карточку в электронный замок и вошла в номер. Окна выходили на реку Делавэр с неподвижными мачтами стоящей у пристани Пенна «Мошулу».

Мигающий огонек автоответчика извещал о поступлении сообщений, и я, нажав кнопку, услышала записанный голос Бен-тона. Он собирался остановиться в этом же отеле и обещал прибыть, как только вырвется из Нью-Йорка. Ожидать его следовало к девяти. Люси оставила свой новый номер телефона, но еще не знала, сможем мы увидеться или нет. Марино просил перезвонить — у него появилась для меня какая-то информация. Фил-динг поделился последней новостью: Куины выступили в вечерней телепрограмме с заявлением о том, что подают в суд на службу судмедэкспертизы и на меня лично за нарушение закона об отделении церкви от государства и причинение непоправимого морального ущерба.

Я села на край кровати и сняла туфли. На колготках образовалась затяжка, так что их пришлось отправить в мусорную корзину. Белье из-за долгой носки словно въелось в кожу, а волосы, так по крайней мере мне казалось, пропахли запахом вареных человеческих костей.

— Черт! — раздраженно пробормотала я. — Что же это за жизнь?

Я стащила костюм, блузку и все остальное и бросила тряпки на кровать. Потом закрыла дверь на защелку и начала наполнять ванну. Мерный шум льющейся воды действовал успокаивающе, пенный гель распространял аромат спелой малины. Я не знала, с каким чувством встречу Бентона. Любовники, коллеги, друзья — все эти аспекты наших отношений соединились, смешались, как картины на песке. То, что получилось в результате, напоминало сложный и хрупкий узор мягких оттенков и тонких линий.

Он позвонил, когда я вытиралась.

— Извини, что так поздно, — сказал Бентон.

— Как ты?

— Сходим в бар?

— Там, наверное, шумно. Здесь остановились «Брейвс».

— "Брейвс"?

— Почему бы тебе не прийти в мой номер? У меня мини-бар.

— Буду через пару минут.

Как обычно на работе, Бентон был в темном костюме и белой рубашке, которые несли на себе отпечаток тяжелого дня. Ему очень не помешало бы побриться. Он обнял меня, и мы долго стояли, не говоря ни слова.

— От тебя пахнет фруктами.

— Мы собирались отдыхать в Хилтон-Хед, — пробормотала я. — А оказались в Филадельфии. Как это случилось?

— Теперь уже не разобраться.

Он отстранился, снял пиджак, повесил его над кроватью и открыл мини-бар.

— Как обычно?

— Немного «Эвиана».

— А вот мне надо что-нибудь покрепче. — Бентон откупорил бутылку «Джонни Уокера». — Пожалуй, двойной будет даже лучше. И к черту лед.

Он передал мне «Эвиан», выдвинул стул и сел к столу. Я поправила подушки и устроилась на кровати.

— Что не так? — спросила я. — Помимо прочего?

— Обычные проблемы, возникающие, когда АТО и ФБР сходятся на одном деле, — ответил Бентон, делая глоток. — Лишний раз убеждаюсь, что правильно сделал, подав в отставку.

— Что-то ты не очень похож на отставника, — усмехнулась я.

— Это уж точно. Мало мне было одной Кэрри, так они еще и это убийство подкинули. Честно говоря, у АТО и своих спецов хватает. Не думаю, что Бюро стоит повсюду совать свой нос.

— Это ты мне рассказываешь, Бентон? Мне трудно представить, чем они могут оправдать свое вмешательство, если только не объявят, что смерть той женщины — дело рук террористов.

— Объяснение у них есть. Возможная связь с убийством в Уоррентоне. Ты и сама знаешь. Позвонили в полицию штата, пообещали всю возможную помощь, и вот я уже здесь. На месте пожара уже побывали два агента, и в результате все недовольны, все чувствуют себя обиженными.

— Послушай, Бентон, мы ведь все на одной стороне. Отчего же так получается?

Мы обсуждали эту тему не раз, и все же каждый новый случай отзывался во мне всплеском злости.

— Один парень из филадельфийского отделения Бюро попытался скрытно пронести обойму. Хотел проверить Перчика. — Бентон повернул стакан, разглядывая виски на свет. — Разумеется, Перчик никак не прореагировал, потому что не получил команды. Агенту это показалось смешным, и он отпустил шуточку в том смысле, что пса пора отдать в починку.

— Вот же идиот! — воскликнула я. — Ему еще повезло, что проводник, наверное, попался спокойный. Надо же такое ляпнуть!

— Вот так-то, — со вздохом продолжал он. — Всегда одно и то же. В старые добрые времена агенты ФБР были посмышленее. Они не размахивали значками перед камерами и не хватались за дело, не имея должной квалификации. Стыдно. И не только стыдно. Меня бесит, когда я вижу, как эти тупицы губят мою репутацию заодно со своей собственной. А ведь я отслужил двадцать пять лет... Да. Даже и не знаю, что делать, Кей.

Наши взгляды встретились.

— Просто делай свою работу, Бентон, — тихо сказала я. — Как ни тривиально звучит, это все, что каждый из нас должен делать. Мы ведь делаем ее не ради Бюро, не ради АТО и не ради полиции штата, а ради жертв, действительных и потенциальных. Всегда ради них.

Бентон допил виски и поставил стакан на стол. За рекой мигали огни Кэмдена.

— Не думаю, что Кэрри в Нью-Йорке. — Его взгляд тоже ушел куда-то в ночь.

— Приятно это сознавать.

— У меня нет никаких доказательств, если не считать того, что ничто не указывает на обратное. Например, ей нужны деньги. Где она их берет? Зачастую след начинается именно с этого.

Кража, грабеж, использование чужих кредитных карточек. Пока что у нас нет ничего, что пусть даже косвенно свидетельствовало бы о ее нахождении в городе. Разумеется, отсутствие таких свидетельств еще не доказывает, что ее там нет. Кэрри разработала план, и я нисколько не сомневаюсь, что сейчас она четко этот план исполняет.

Его профиль резко вырисовывался на фоне прямоугольника окна. Голос звучал глухо и устало, как у человека, который потерпел поражение и не знает, что делать дальше.

— Нам нужно поспать. — Я встала, подошла к нему и начала массировать его напряженные плечи. — Мы оба устали, поэтому нам все и видится в мрачном свете.

Бентон слабо улыбнулся и закрыл глаза. Я прикоснулась губами к его шее.

— Сколько ты берешь за час? — пробормотал он.

— Боюсь, я тебе не по карману.

Комнаты были маленькие, и нам обоим требовался отдых, поэтому спали мы не вместе. Мне нравилось принимать утренний душ, зная, что я никого не задерживаю, и Бентон тоже не любил спешить. Мы знакомы слишком давно, а потому предпочитаем комфорт всему остальному. Когда-то, в самом начале знакомства, мы могли не спать всю ночь, утоляя любовный голод, потому что работали вместе, потому что он был женат, потому что страсть пожирала нас. Те чувства остались в прошлом, и я уже никогда не ощущала себя такой живой, такой жадной до жизни. Теперь, когда мы были вместе, мое сердце часто оставалось равнодушным или замирало от сладкой боли, и я понимала, что старею.

В начале восьмого утра мы с Бентоном уже ехали по Уолнат-стрит. Небо оставалось серым, улицы не успели высохнуть, из-под решеток и люков поднимался пар, а воздух дышал сыростью и прохладой. На тротуарах и в парках спали, укрывшись тонкими одеялами, бездомные, а один, похожий на мертвеца, пристроился прямо напротив управления полиции под запрещающим знаком. Я сидела за рулем, Бентон копался в бумагах, делая заметки в новеньком блокноте и размышляя о вещах, недоступных моему пониманию. После поворота на 76-ю автостраду машин стало больше, и их задние огни напоминали красные бусы, растянувшиеся едва ли не до горизонта. За спиной у нас уже вставало солнце.

— Почему наш поджигатель выбирает в качестве исходного пункта именно ванную? — спросила я. — Почему не какое-то другое место?

— Очевидно, ванная комната имеет для него некое особое значение, если, конечно, мы говорим о серийных преступлениях, — ответил Бентон, переворачивая страницу. — Возможно, символическое. Может быть, это место просто удобно для него по каким-то неизвестным нам причинам. На мой взгляд, если мы имеем дело с одним и тем же преступником и ванная комната именно то звено, которое связывает все пожары, то более предпочтительна версия о символическом значении. Например, ванная может оказаться исходным пунктом всех его преступлений. Может быть, в детстве там с ним что-то случилось. Что-то такое, что травмировало его психику. Возможно, он подвергся там насилию или стал свидетелем чего-то ужасного.

— Жаль, что мы не можем просмотреть уголовные дела.

— Проблема в том, что в поле нашего зрения попала бы половина заключенных. У большинства все началось именно с этого. Тот, кто пострадал от насилия в детстве, часто отыгрывается на других, когда вырастает. Повторяет то же самое по отношению к другим.

— Не могу с тобой согласиться. Убийца ведь не погибает от насилия, совершенного по отношению к нему в детстве.

— В каком-то смысле — да, погибает. Те, кто избивает или насилует тебя в детстве, убивают твою душу. Конечно, психопатия объясняется не только этим. Впрочем, чем ее объяснить, я и сам не знаю. Проще всего верить в существование зла и то, что люди сами выбирают между добром и злом.

— Именно в это я и верю.

Он посмотрел на меня.

— Знаю.

— Что нам известно о детстве Кэрри? Почему она сделала тот выбор, который сделала?

— Она отказалась разговаривать на эту тему, — напомнил Бентон. — В отчетах психиатров толкового материала мало. Она может быть совершенно разной, в зависимости от того, какие цели перед собой ставит. Сегодня одна, завтра совсем другая. Диссоциативное поведение. Все черты депрессии. Отказ сотрудничать. Или вдруг — образцовый пациент. У этих ребят гражданских прав больше, чем у нас с тобой, Кей. А в психиатрических клиниках и тюрьмах их защищают так, что можно подумать, будто это мы плохие парни.

* * *

Небо светлело, его уже перечеркнули почти идеально параллельные горизонтальные полосы. Мы ехали мимо зеленеющих полей с выступающими кое-где глыбами розового гранита. Туман над озерцами напомнил мне о кипящих котлах с варящимися в них костями, а высокие трубы с медленно поднимающимися клубами дыма ассоциировались с огнем. Вдалеке сизой тенью стояли горы, и водонапорные башни казались повисшими в воздухе яркими воздушными шарами.

Примерно через час мы подъехали к больнице, помещавшейся в широко раскинувшемся и еще не достроенном бетонном комплексе с ангаром для вертолетов и травматологическим центром на первом этаже. Я припарковалась на гостевой стоянке. В новом, еще сияющем свежими красками холле нас уже встречал доктор Абрахам Герд.

— Кей. — Он по-доброму улыбнулся и пожал мне руку. — Кто бы мог подумать, что вы навестите меня здесь. А вы, наверное, Бентон? У нас здесь хороший кафетерий, так что, если хотите, можете перекусить и выпить кофе.

Мы вежливо отказались. Герд был молодым патологоанатомом с темными волосами и пронзительными голубыми глазами. Три года назад он стажировался у меня и в силу неопытности до сих пор не получал приглашения участвовать в судебных заседаниях в качестве эксперта. Я знала его как человека скромного и педантичного, что в данный момент имело для меня гораздо большее значение, чем опыт. Если только Герд не изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз, то он вряд ли прикасался к телу, узнав о моем приезде.

— Расскажите, что вы успели сделать, — попросила я, когда мы вступили в широкий, выложенный блестящими серыми плитами коридор.

— Я взвесил ее, измерил и проводил внешний осмотр, когда позвонил коронер. Он сказал, что делом занялось АТО и что вы уже в пути, и дальше я не пошел.

Должность коронера в округе Лихай была выборной, и именно коронер решал, в каких случаях для установления причины смерти нужно проводить вскрытие. К счастью для Герда, коронером их округа оказался бывший полицейский, который не вмешивался в дела медэкспертов и обычно полагался на их решения и выводы. В других штатах и округах Пенсильвании ситуация складывалась иначе, и вскрытия иногда проводились в похоронных конторах на столах для бальзамирования, а коронерами были закоренелые политики, не только неспособные отличить входное отверстие от выходного, но и не обращающие внимания на такие «мелочи».

Наши шаги эхом отдавались в пустом коридоре. Герд открыл дверь, и мы оказались в складском помещении, заставленном пустыми картонными коробками, между которыми сновали люди в защитных строительных касках. За складом, уже в другой части здания, открылся очередной коридор, а уже за ним находился морг. Это была маленькая комната с выстеленным розовой плиткой полом и двумя стационарными столами из нержавеющей стали. Открыв шкафчик, Герд вручил нам стерильные одноразовые халаты, пластиковые фартуки и одноразовую обувь. Надев все это поверх одежды, мы повязали маски и натянули перчатки из тонкого латекса.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21