Глава 1

ВОСТОК — ДЕЛО ТОНКОЕ…

Две недели, отпущенные нам с Валентиной для отдыха, как-то сами собой превратились в месяц адского труда и ежедневной суеты. К тому же случилась масса интересных событий, о которых я не могу не рассказать. Хорошо это или плохо, но мы с Валентиной выкупили, по совету Родиона, свою коммуналку, сделали ремонт и теперь гадали, куда девать все это семикомнатное богатство в центре Москвы. Из влачащих ещё полгода назад нищенское существование московских девчонок мы в одночасье превратились в довольно состоятельных дам. Валентина даже одеваться стала не так, как прежде, стараясь соответствовать своему новому статусу. Она сходила к Юдашкину, там модельеры, визажисты и парикмахеры поупражнялись на ней как следует, придумали соответствующие её лицу причёску и макияж и соответствующий фигуре стиль одежды, которую сами же и сшили на все сезоны. Денег на это ушла уйма, но Валентина, дорвавшись наконец до того, чем, по идее, должна обладать каждая нормальная женщина, не могла остановиться и тратила их напропалую, пока не иссякла выданная Родионом премия. Потом она начала занимать у меня. В довершение всего она сдала на права и намеревалась отныне ездить на рынок за продуктами только на нашем служебном джипе. Вскоре, однако, выяснилась причина её столь пристального интереса к своей особе. Каждый вечер она хвасталась мне, сколько мужчин обратили на неё внимание, сделали комплименты или даже откровенно предлагали провести вечер в интимной обстановке фешенебельного ресторана. Но она была тверда, как скала, ни на кого не смотрела и всех отгоняла, надеясь, наверное, что, увидев её обновлённый облик, Родион наконец тоже обратится к ней с подобным предложением, когда мы выйдем на работу. Я лишь отмалчивалась и ничего не говорила про вскользь брошенные мне боссом слова насчёт его скорой женитьбы, понимая, что для подруги это будет слишком сильным ударом. Каково же было моё удивление, когда в один прекрасный день к нам заявился Родион в шикарном чёрном костюме и с огромным букетом роз и, не обращая внимания на мои вытаращенные глаза, кротко попросил позвать Валентину. А та уже выплывала из своей комнаты, облачённая в свадебное платье и фату, со стыдливым румянцем на щеках и счастливыми слезами на глазах.

Представляете? Вот так я узнала о свадьбе своей лучшей подруги и многоуважаемого босса. Мне даже обидеться как следует было некогда, потому как нужно было плакать от радости и поздравлять молодых, чем я и занималась последующие три дня, пока шли свадебные гуляния.

Наша башня не подросла ещё на один этаж, как мы рассчитывали, а лишь слегка располнела. Строители, взглянув на наше сооружение, заявили, что, если его не утолщить, оно рано или поздно рухнет, погребя под своими обломками нашу неосмотрительность. В результате они расширили фундамент и пристроили сбоку что-то вроде ещё одной башни. Затем соединили все дверями и лестницами. Теперь уже никто и не догадался бы, что когда-то это была обычная трансформаторная будка, стоявшая посреди старого двора в одном из сретенских переулков. На пятом этаже мы устроили тренажёрный зал, и там я проводила почти все своё свободное время, заперев двери, чтобы никто не видел, какие ужасы я там вытворяю.

Все чаще и чаще я ловила себя на мысли, что мне чего-то не хватает.

Казалось бы, все есть: внешность — предел мечтаний любой женщины; хорошая работа, которая приносит удовольствие; друзья, которые всегда придут на выручку; квартира в Москве, и, наконец, деньги, за которыми я никогда не гонялась, просто они пришли ко мне сами, и я теперь толком не знала, что с ними делать, потому что была приучена довольствоваться малым. В общем, со стороны посмотришь — счастливица, да и только. ан нет — чего-то все-таки не хватало.

Просиживая часами в приёмной в ожидании клиентов, я мысленно выстраивала из всех этих компонентов замок своего благополучия. Он получался довольно внушительным и красивым, но в последний момент, когда я отходила в сторону, чтобы полюбоваться, он вдруг обрушивался — какого-то кирпичика не хватало.

Перебрав в уме все свои достоинства и недостатки, я в который уже раз начинала сначала, но все всегда заканчивалось одинаково — грудой развалин. А значит, по-настоящему счастлива я не была. Хотя делала все правильно, так, как учил отец Акира, и ещё ни разу не нарушила его заповедей. И вот однажды тоскливым осенним днём, когда плеск дождя и шум ветра за окном навевали мысли о вечном и непреходящем, я поняла, в чем дело. Скорее всего мне не хватало мужика. Да, да, мужчины, который доставлял бы мне обычные, но такие необходимые для любой нормальной женщины телесные удовольствия. И Акира, сам будучи мужчиной, наверное, просто не мог предвидеть того, что когда-нибудь у меня тоскливо заноет внизу живота, по телу разольётся горячее томление, затуманятся мысли, пересохнут губы от странного волнения и захочется все бросить, забыться и стать просто слабой, покорной женщиной в умелых, ласковых руках любимого мужчины.

Акира научил нас полностью контролировать свои желания и чувства и, видимо, рассчитывал, что я смогу подавить в себе и это, но время шло, я взрослела, и мне все труднее и труднее было преодолевать природный зов своей жаркой плоти.

Однажды, когда мы с братьями уже стали взрослыми, отец позвал меня в свою комнату и завёл разговор, от которого я сразу покраснела. Он говорил о любви — этом самом сильном на земле чувстве, которое невозможно победить никакими тренировками и психологическими упражнениями. Есть только один способ одержать верх над любовью — не пускать её вообще в своё сердце. Согласно магическому обряду, который мы с братьями должны были исполнить, когда нам стукнет по сто лет, единственная женщина в пятёрке, то есть я, должна быть девственницей. Братья могли жениться и иметь детей, как обычные люди, а я обязана была оставаться чистой, чтобы в момент обряда олицетворять собой Материнскую энергетику Земли — самую сильную из всех энергий. Акира сказал, что так нужно, и я, один раз настроив себя, потом уже больше даже не задумывалась над этим. Раз надо, значит, надо. Суждено мне судьбой нести эту нагрузку, дабы выполнить своё жизненное предназначение, стало быть, нечего и дёргаться.

Правда, отец перед смертью, когда в одночасье все рухнуло и я стала свободной от всех обязательств, бросил одну фразу, смысл которой начал доходить до меня только сейчас. Он сказал: «Ты обречена жить без любви, ибо в тот момент, когда кто-то узнает всю твою тайну, ты должна уйти». Естественно, тогда я думала совсем о другом и мне было не до любви. Но теперь, когда все устаканилось и жизнь моя приняла более-менее конкретные очертания, я вдруг вспомнила эти слова. И мне стало тоскливо. Получается, я оказалась заложницей внедрённой в меня отцом сущности пантеры. По моим представлениям, если уж я кого-то полюблю, то должна буду рассказать ему все, даже самое сокровенное — иначе какая это, к чертям, любовь! Не могу же я скрывать от самого дорогого и близкого человека почти половину себя, часть своей души! Да и не выдержу я такой пытки… Вот и получается, что полюбить я, конечно, могу, но только для того, чтобы тут же, открывшись любимому, уйти от него и с этой планеты навсегда. Значит, это удовольствие нужно приберечь напоследок. Когда пойму, что ничто уже не привлекает здесь и не держит, тогда влюблюсь. Если, конечно, это не случится раньше само собой, независимо от моего желания. Как это почти случилось у меня с Николаем, которого не иначе как сама судьба отвела от меня, засадив его за решётку. Но ведь он же рано или поздно выйдет, и я не уверена, что выдержу и не брошусь в его объятия тут же, как только увижу его чертовски красивые, умные глаза, по которым все чаще и чаще тоскую в последнее время…

В общем, как бы там ни было, с любовью мне пока все было ясно.

Оставалась другая проблема — секс. Мне шёл уже двадцать четвёртый год, а я все ещё оставалась девушкой. Конечно, я давно могла найти любого кобеля и время от времени посещать его, получая необходимую порцию физического удовольствия, но даже от одной мысли об этом мне становилось противно. И в те минуты, когда плоть уж очень сильно требовала своего, я все чаще и чаще думала о Николае.

Коль уж прикипело так к нему сердце, то почему бы не подарить ему возможность сделать из меня женщину? Все равно другого такого я уже не найду, да и зачем искать, когда уже есть.

Решив в конце концов, что буду дожидаться Коленьку, я перестала строить дурацкие замки, успокоилась, и только иногда мне становилось тепло и приятно от мысли, что когда-то я окажусь в постели с этим человеком. И тогда уж получу все своё, возмещу все утраты, всю нехватку сексуальных утех. Главное, чтобы Коленька выдержал…

Он не вошёл, а буквально вломился в приёмную, как только я открыла дверь. Застыв в растерянности на середине комнаты, он обвёл её взглядом, задержавшись на мне не дольше, чем на стоячей вешалке в углу, и, задыхаясь от бега, противным тонким голоском прокричал:

— Где?

— Кто?

— Она!

— Не знаю, — честно ответила я, с любопытством разглядывая незнакомца.

Ему было лет тридцать. На голове уже появилась залысина, виски блестели сединой. Лицо напоминало круглую раскалённую сковородку с нарисованными на ней точками глаз и чёрточками носа и рта. По краям сковородки торчали огромные уши.

Тонкая ручка, то бишь шея, исчезала в поднятом воротнике длинного, почти до пят, тёмного плаща, усыпанного каплями дождя.

— Не морочьте мне голову! — с вызовом заявил он. — Я видел, как она вошла сюда! Вы её прячете!

И решительным шагом направился к двери кабинета, на которой висела новая латунная табличка со строгой надписью:

Вообще-то, в нашем заведении всегда рады клиентам, особенно когда их долго-долго нет, а потом они вдруг появляются. Мы готовы сделать для них все, что их душа пожелает, — встретить, приголубить, напоить чаем или коньяком, взять на себя заботы об их благополучии, ради этого пойти даже на смертельный риск, разумеется, не бесплатно, и позаботиться о том, чтобы всю оставшуюся жизнь клиент чувствовал себя в полной безопасности. Но если он вдруг начинает вести себя неподобающим образом, то мы всегда можем поставить его на место. И в первую очередь эта обязанность лежала на мне, как на секретарше. Моей главной задачей было ограждать любимого босса от любых, совершенно ненужных ему, неприятностей. Поэтому я встала и закрыла своим телом доступ к кабинету начальника, выставив перед собой шариковую ручку.

— Извините, но вам сюда пока ещё нельзя, — ледяным тоном проговорила я.

Сковородка ещё больше раскалилась и зашипела, словно на неё брызнули маслом:

— Значит, она там! Пустите меня, или я за себя не отвечаю!

И он поднял руку, чтобы отшвырнуть меня прочь. Несчастный хлюпик! Сунув ручку в зубы, чтобы не мешала, я ловко вывернула ему руку за спину, подвела к дивану и нежно усадила, не обращая внимания на его жалобные вопли.

— Так-то будет лучше. Посидите, успокойтесь, а потом поговорим.

И с чувством хорошо исполненного долга вернулась на своё место. Тут дверь кабинета приоткрылась, и выглянул босс. Очки едва держались на его курносом носу, кудрявые волосы торчали во все стороны, словно он рвал их на себе в приступе отчаяния из-за отсутствия клиентуры. В руке поблёскивала подзорная труба — видно, он от скуки наблюдал жизнь и быт наших соседей. А может, просто изучал устройство трубы. Он всегда что-то разбирал и собирал от нечего делать или когда плохо думалось — такая была у него привычка.

— В чем дело? — недовольно буркнул Родион, разглядывая побледневшего клиента, который потирал ноющее плечо. — Что за шум, а драки нет?

— Как это нет! — возмутился мужчина. — Меня чуть не убили!

— Убили? Это интересно. Кто? — сразу навострил уши босс, выходя в приёмную с трубой наперевес.

— Вот она! — В меня ткнули пальцем. — Руку мне сломала!

— Ах она, — Родион тут же потерял к нему интерес, положил трубу на плечо и спросил, повернувшись ко мне:

— Он уже сказал, что ему нужно?

— Да, босс, — улыбнулась я. — Ему нужна какая-то женщина. Утверждает, что мы её здесь прячем. — И ехидно добавила:

— Хотел сломать вашу дверь.

— Не родился ещё такой человек, — проворчал он, направляясь к кабинету. — Давай разберись тут…

Следующие две минуты мы обменивались с посетителем взглядами: он ненавидящим, а я торжествующим. В конце концов он, слегка успокоившись, обиженно прокряхтел:

— Так вы её не видели?

— Кого?

— Секретаршу мою, — он отвернулся и засопел. Я, конечно, не поверила, что у таких типов бывают секретарши, но на всякий случай спросила:

— А почему вы решили, что она должна быть здесь?

— Потому что мне сказали, что она пошла сюда.

— И зачем же, интересно?

— А это уже не ваше дело! — огрызнулся он.

— Ах так? Тогда вставайте и убирайтесь! Вы занимаете чужое место.

Сейчас придут другие клиенты, и им негде будет сидеть.

— А вот фигушки вам! — Он тщательно скрутил левой рукой пальцы на правой и показал мне тощую фигу. — Видали? Пока не найдёте секретаршу — буду сидеть здесь. И баста! — Он демонстративно сложил руки на груди и стал смотреть в потолок.

Тут я поняла, что у этого человека действительно что-то случилось, тут же раскрыла блокнот и деловым тоном спросила:

— У вас пропала секретарша? Он удивлённо посмотрел на меня:

— А кто вам сказал, что я собираюсь это обсуждать с вами? Вы — цербер, тупая исполнительница, наглая и бесцеремонная мегера. И шеф ваш не лучше.

Я начала подниматься. Много я слышала на своём веку, но чтобы вот так, в собственном офисе, неизвестно кто, ещё даже и не клиент, высказывал мне в лицо подобные вещи, — такое было впервые! И я просто обязана была пресечь это, чтобы не создавать прецедентов.

— Эй, эй, вы что это? — испуганно отшатнулся мужичок, вдавившись в спинку дивана. — Только без рук, пожалуйста! Я ваш клиент, между прочим.

Обязаны уважать…

Это меня отрезвило. Если этот тип даст нам работу, значит, относиться к нему следует подобающе. Ограничившись убийственным взглядом, я села на место, сделала три глубоких вздоха, чтобы успокоиться, и уже нормальным голосом, с улыбкой проговорила:

— Молите бога, чтобы босс взялся за ваше дело. Если вы не станете нашим клиентом — я расцарапаю вашу физиономию, как только вы выйдете отсюда.

Он слегка изменился в лице, потрогал на всякий случай свои щеки, вздохнул и нехотя выдавил:

— Черт с вами, пишите…

Я записала все его данные. Звали его Алексеем Комовым, он работал президентом фирмы по оптовой продаже канцелярских принадлежностей. Фирма существовала уже два года и находилась где-то на краю света, недалеко от метро «Первомайская». После этого я провела его к боссу.

Тот уже спрятал подзорную трубу и теперь курил трубку, внимательно разглядывая этого сомнительного типа, сидящего перед ним в кресле для клиентов.

Перед этим он взглянул на меня, и я кивнула, мол, все нормально, деньги, должно быть, имеются.

— Как ваша рука? — вежливо поинтересовался босс.

— Спасибо, прошла вроде…

— Ну и слава богу. Так что же у вас случилось?

— Сам пока не знаю, — откликнулся тот, покосившись на меня. — Но, наверное, что-то очень серьёзное. Секретарша пропала. Найдите её, и будете бесплатно получать канцелярские принадлежности в течение полугода, к примеру.

Вы ведь пользуетесь бумагой, скрепками, ручками, ластиками и так далее. — Он опять покосился на меня. — В моей фирме все только высшего качества, прямые поставки из Финляндии и Франции…

Босс опять вопросительно взглянул на меня. Я кивнула — почему бы и нет?

Все равно деньги за это платим.

— Ладно, о скрепках потом, — поморщился босс. — Что с секретаршей?

— Если бы я знал, то не сидел бы перед вами как дурак. Думаете, это мне надо? У меня работа горит, поставщики приехать должны, а я тут бегаю по всей Москве…

— А почему к нам прибежали? — босс чудом сохранял спокойствие.

— А вот почему…

Клиент сунул руку за пазуху плаща, выудил оттуда смятую газету «Мегаполис-Экспресс», приподнялся и положил её перед боссом.

— Ваше объявление красным обведено? Босс даже не взглянул.

— Ну наше.

— Вот поэтому я и здесь, — Алексей сел на место. — Нашёл сегодня у Ольги на столе. Понимаете, о чем я? Секретарши нет, а на столе объявление. Я ведь тоже не дурак, соображаю ещё, что к чему.

По лицу Родиона поползла ядовитая ухмылка — видно, в этом-то как раз он сильно сомневался. Я тоже. Клиент, ничего не замечая, продолжал:

— Они меня уже достали. Давно. Но я ничего не боюсь, мне плевать на всяких там ублюдков — у меня охрана и все такое. А Ольга все время нервничает, когда они звонят и матерят её или запугивают — она ведь все звонки принимает. Я ей говорил, чтобы не дёргалась, а она, особенно в последнее время, психовать начала, трубку брать боится, жалуется все время… — Он удивлённо пожал плечами. — А чего жаловаться, если работа такая собачья, правильно? — Он снова скосил глаза в мою сторону, мерзавец. — Не хочешь работать — уходи, другую найдём. Я так это дело понимаю. А если не хочешь без работы остаться, зубами без денег щёлкать, так будь добра сиди и выполняй свои обязанности…

— Вы мудрый руководитель. — Босс восхищённо покачал головой и тоже взглянул на меня. Я гордо промолчала.

— Вы тоже так считаете? — обрадованно вскинулся скрепочник. — Вот и Ольга все время говорит, что во мне есть задатки…

— Оставим пока Ольгу, — мягко прервал его босс. — Кто и зачем вас доставал?

— Почему доставал? Они и сейчас, наверное, достают. — Он посмотрел на часы. — Только трубку брать некому. Не знаю, придурки какие-то. Три дня назад позвонили первый раз, попросили меня к телефону и сказали, что знают все мои тайные махинации…

— А у вас таковые имеются? — перебил его босс. Тот сразу смутился, полез в карман, вынул платочек. и стал вытирать свой потный лысый лоб. Я намеренно не предложила ему раздеться, и ему теперь, наверное, было жарко.

— А у кого их нет? — произнёс он наконец с тяжёлым вздохом. — Время сейчас такое. Нет, вы не подумайте, если бы правительство давало нормально работать, а не душило налогами, то я бы с удовольствием платил все до копейки.

Думаете, они мне нужны, эти махинации? Одна головная боль! Только и трясёшься, что сейчас налоговая полиция нагрянет и все отберёт. Дикая страна, доложу я вам!

— Короче.

— Что? А, понял. Ну и вот, сказали, чтобы я им заплатил за молчание, а то сдадут меня налоговым органам. Нашли идиота! Да я их…

— Сколько?

— Чего — сколько?

— Сколько денег просили?

Алексей сразу нахмурился, зашарил глазами под столом, засуетился и чуть слышно выдавил:

— А разве это так важно?

— Думаю, да.

— Но это, знаете ли, коммерческая тайна. Я не могу рассказывать о своих настоящих доходах первому встречному…

Умница босс отреагировал мгновенно, почти как я, — Мария, проводи товарища и покрепче запри за ним дверь, — сказал он. — И больше не впускай.

Я с удовольствием поднялась и пошла открывать двери, предвкушая расправу над круглыми щеками этого недоделка.

— Что? — растерянно заморгал Комов. — Да нет, вы меня не так поняли!

Это я сказал не в ваш адрес, то есть… Ну да, я, в общем, говорил. Я все скажу, конечно, если надо…

Я посмотрела на босса.

— Подождём, — буркнул он. Я вернулась в своё кресло. Алексей облегчённо выдохнул и нехотя проговорил:

— Тридцать пять тысяч баксов.

— Ого! — присвистнул Родион. — Это вы на скрепках заработали?

— Не только, — клиента явно не вдохновляла эта тема. — Ещё и бумага, аксессуары для оргтехники, печатные машинки… Много всего.

— И, насколько я понимаю, эти тридцать пять тысяч не подорвали бы финансовое положение фирмы? То есть вы смогли бы и дальше работать?

— Ну естественно, — удивился Комов. — Пришлось бы, конечно, вытащить деньги из оборота, порвать с некоторыми поставщиками и покупателями, но в целом все осталось бы как прежде.

— Значит, эти люди точно знали, сколько нужно просить, — констатировал босс, что-то помечая у себя на листке. — Это хорошо.

— Что ж здесь хорошего?! — взвизгнул клиент.

— Не обращайте внимания, это я о своём, — буркнул Родион. — Что им известно о вашей фирме? Клиент снова загрустил.

— Многое. Они знают о всех наших крупных сделках: где, с кем, когда и сколько. Знают даже схему, по которой я работаю с оптовиками, цифру премиальных процентов, которые плачу постоянным покупателям, разницу с обналички и конвертации и так далее. В общем, такое ощущение, что это я сам себе звоню и вымогаю у себя же деньги.

— Круто, — покачал головой босс. — Кто, кроме вас, ещё знает обо всем этом?

— Никто, — решительно выдохнул Комов. — Ни одна собака, кроме меня, в этом не разбирается. Я сам разработал эту методику выживания в нашем диком бизнесе. У каждого, знаете ли, свои приёмы и способы обмана государства, все изворачиваются, как могут, лишь бы остаться на плаву. И никто ни с кем не делится. Я тем более.

— А ваш бухгалтер?

— Бухгалтер имеет отношение только к официальным счетам — дальше я её не пускаю. Она получает документы и обрабатывает их для налоговой инспекции.

Так вот, я о секретарше…

— Погодите вы с секретаршей, — поморщился босс. — Сначала нужно с вашими проблемами разобраться. Может это оказаться кто-то из ваших партнёров?

— Может, — тут же кивнул Комов. — Но только если он полный кретин или псих. Нормальный человек не станет отказываться от постоянной кормушки, которую они имеют в лице моей фирмы. За год они зарабатывают гораздо больше, чем тридцать пять тысяч. И потом, они же знают, что мне придётся изъять деньги из оборота и порвать с кем-то из партнёров. А значит, не исключено, что это окажутся они сами. И потом, приди. ко мне налоговая полиция и раскопай все, то полетят и сами партнёры. Нет, они не такие кретины. И потом, каждый из них знает только часть, но никак не общую картину.

Босс, глядя в одну точку на краю стола, почесал в затылке, пошевелил губами, вытащил из подставки свежий карандаш и начал рисовать свои каракули.

Шестым чувством я услышала, как стремительно завертелись его мозги, и поняла, что процесс пошёл.

— Ну ладно, — наконец проговорил он, — давайте дальше. Они называли конкретные цифры или говорили в общем?

— Ну до цифр дело не дошло, — клиент опустил глаза, — потому что я их послал в одно известное место и бросил трубку. И приказал секретарше больше с ними меня не соединять.

— И почему вы так смело поступили?

— Думаете, это было смело? — он скептически усмехнулся. — Да нет, просто я немного нервный, взял и бросил трубку, не думая о последствиях.

Терпеть не могу, когда у меня выпрашивают деньги. А потом уже перед Ольгой неудобно было идти на попятную. Я ведь для неё вроде бога. Первый начальник как-никак. Ну они и давай названивать, козлы поганые… — Он вдруг осёкся и растерянно заморгал. — Ой, у вас можно ругаться? Извините…

Он был так трогателен в этот момент, что я чуть не рассмеялась. Мне даже расхотелось корябать его лицо-сковородку.

— Ругаться можно — материться нельзя, — строго сказал Родион. — Продолжайте.

— Спасибо. Ну вот, и она стала им отвечать. Сначала вежливо просила больше не беспокоить, говорила, что меня нет и все такое. А они, словно в соседнем кабинете сидят, сволочи, и видят, на месте я или нет. Все знают. Я их маты аж из своего кабинета слышал — так в трубку орали. Ольга, бедная, изнервничалась вся. На следующий день все сначала повторилось. От них кто-то другой стал говорить, моим партнёром представился. Ольга голос не узнала и соединила меня. Оказалось, что это опять они, гнусы! — Клиент с ненавистью скрипнул зубами. — Все, говорит, кореш, тебе труба настала! Гони бабки или завтра отряд налоговой полиции заявится. А я, надо сказать, за ночь все это обдумал и пришёл к выводу, что хрен им, извините, а не мои денежки. Сейчас отдам, а потом и вовсе не слезут — гарантии-то нет. В офис ко мне они заявиться не могут — охраны боятся. Дома — то же самое. Значит, жизни моей ничего не угрожает. Я с самого утра бухгалтерию в ружьё поднял, всех на уши поставил, и они у меня за два часа все компрометирующие документы попрятали. Менеджеры все сделки приостановили на время. Короче, думаю, черта с два меня теперь какая налоговая возьмёт! И говорю этому шакалу, ты, мол, парень, закрой своё хлебало и забудь этот номер, пока мои орлы тебя не достали и тридцать пять тысяч раз по морде не ударили. И снова трубку бросил.

— Достойный поступок, — похвалил босс. — А они что же?

Алексей опять скуксился.

— Они тут же перезвонили и сказали Ольге, что дадут наводку не только на меня, но и на партнёров — те ведь документы попрятать не успеют. Да и зачем им такие проблемы из-за меня. А если партнёров по моей вине накроют, то мне тогда точно не жить… В общем, Ольга прибежала, глаза навыкате, вся в слезах и рассказывает мне все это. Я чуть в обморок не грохнулся. Но взял себя в руки и сказал ей, что это все фигня, мол, бояться нечего, бросай трубку и со мной не соединяй. Весь день после этого они её доставали. А вечером она пришла ко мне и заявляет, что больше так не может и нам нужно обратиться за квалифицированной помощью. Ну, — он помрачнел, — я её, конечно, дурой обозвал, кретинкой там разной и пояснил, что нам помощи только от господа бога ждать можно — больше о наших финансовых делах никому рассказывать нельзя. Ну и все, она ушла домой. А сегодня утром прихожу — её за столом нет. Она обычно на час раньше является.

Звоню ей домой — говорят, что вышла вовремя, как всегда, и должна быть на работе. Ну, думаю, дура, точно побежала куда-нибудь помощи искать. А для меня эта помощь, сами понимаете, равносильна краху. А тут ещё эту газету увидел с объявлением… Разозлился, бросил все, охране приказал в офис никого не пускать и сюда помчался. Думаю, удавлю гадину, если успела многое выболтать. Но здесь её не оказалось. И я вдруг понял, что что-то здесь нечисто. Не могла она так поступить. В крайнем случае позвонила бы. Эти твари ведь и похитить её могли. А это уже совсем другой поворот. Поэтому и рассказываю вам все…

Он замолчал, устало уронив голову, и в кабинете повисла тревожная тишина. Похоже, что Алексей доигрался и его секретарша действительно попала в лапы шантажистам. Теперь ему придётся ещё и выкуп за неё платить, а это уже поболее, чем тридцать пять тысяч…

— Ну и что же вы от нас хотите? — спросил, отрывая глаза от каракулей, Родион.

— Как, разве не понятно? — изумился клиент. — Чтобы вы избавили меня от этих подонков… Ну и заодно секретаршу нашли.

— А вы, значит, нам за это скрепок и бумаги дадите, — уточнил босс.

— Да, — серьёзно кивнул тот, — в течение полугода будете пользоваться моим товаром бесплатно.

— Понятно… — Босс как-то странно посмотрел в мою сторону, и я заметила в его глазах искру сочувствия. Внутри у меня сразу что-то подозрительно сжалось. Босс продолжал:

— Будем считать, что договорились.

Только вам придётся делать все, что я буду говорить. В противном случае мы разрываем контракт…

— Нет, нет! О чем речь! Я все сделаю, как скажете. Только избавьте меня от проблем — терпеть их не могу!

— Я вас понимаю. В таком случае вот вам телефон, — Родион пододвинул ему аппарат, — звоните в свой офис и справьтесь насчёт секретарши. Спросите также, не звонили ли эти ребята.

Алексей испуганно уставился на телефон, словно ожидал, что оттуда вот-вот выскочат страшные шантажисты и отберут у него все деньги, потом несмело привстал, снял трубку и дрожащей рукой набрал номер. Долго никто не отвечал, наконец на том конце провода послышался голос, и босс включил спикерфон, чтобы мы слышали весь разговор.

— Вы что, раздолбай, русского языка не понимаете?! — проревел кто-то злым басом. — Слушай ты, мразь, че, крутой, крутой, да?! Тогда давай стрелку забьём! И посмотрим, кто из нас крутой!

Алексей, отстранив трубку от уха, тупо таращился на неё и не мог произнести ни слова.

— Ну чего молчишь, падла?! — продолжал кричать голос. — В штаны наложил? Тогда забудь этот номер, козёл драный, фраер дешёвый, и больше не звони сюда…

— Алло, Володя, — решился наконец заговорить клиент, — это я, Алексей.

В трубке все смолкло и послышалось обиженное сопение. Видимо, охранник был недоволен, что его блестящая во всех отношениях речь пропала даром, попав не по адресу.

— Извините, господин президент, — пробормотал он наконец. — Я думал, это опять те козлы…

Я посмотрела на «господина президента», жалкого и напуганного, с круглой лопоухой головой на тонкой шее, и чуть не прыснула со смеху. Тот же, надув щеки и приосанившись, важно ответил своим тонким голосом:

— Ты все правильно думал, Володя. И говорил правильно. Молодец. Так им, собакам, и нужно. Значит, они уже звонили?

— Так точно, Алексей Петрович. Только вы уехали, они сразу и начали.

— И что говорят?

— Вас требуют. И ещё про Ольгу что-то несли…

— Про Ольгу? Что про Ольгу?! — насторожился наш клиент. — Они её похитили?

— Не знаю, — смущённо ответил Володя, — я больше сам говорил. Сами же велели…

— Идиот!!! — взвился чуть не к потолку Алексей и завизжал:

— Уволю к чёртовой матери! Болван неотёсанный! За что я вам бабки плачу?!

— Так я же…

— Заткнись, тупорылый! И слушай меня сюда. — Клиент опять вытащил платок и, тяжело отдуваясь, начал вытирать вспотевшее красное лицо. Посмотрев на Родиона, виновато пропищал:

— Вот с такими людьми приходится работать…

— Не отвлекайтесь, — проворчал босс, и тот продолжил:

— Володя, если они ещё позвонят, не ругайся с ними, будь вежлив и обходителен. Сможешь?

— А че там, смогу, наверное, — пробасил Володя.

— Ну и умница. Выслушай их требования и постарайся все точно записать.

— Он поморщился. — Хотя ладно, не записывай — все равно не получится.

В трубке раздался вздох облегчения.

— Просто запомни все в точности. Особенно про Ольгу. Кстати, она не звонила?