- Может, остаться все же? - неуверенно предложил пес.
      - Сваливай, я сказал! - рявкнул шеф и, отойдя от двери, пошел куда-то по коридору.
      Я услышала, как хлопнула входная дверь, и стала ждать, когда отъедет машина - не пешком же пойдет из этой глуши охранник. Но так ничего и не услышала. И это мне не понравилось. Из коридора уже не доносилось никаких звуков. Куда ушел и где затаился шеф - я не знала, впрочем, и он тоже не знал, где я. Что ж, поиграем в кошки-мышки. Я опять забралась на ящики к своему "рупору" и крикнула:
      - Вы тоже свободны, шеф!
      - Пошла ты! - раздалось с дальнего конца коридора.
      - Это ваш последний шанс остаться в живых!
      - А ты иди и возьми меня, ха-ха!
      - Если тронете Родиона - умрете!
      - Хорош трепаться, крыса! Выползай! Если прикончишь меня, то никогда не найдешь своего Родиона, ха-ха! А я позабавлюсь.
      Его слова мне тоже не понравились. Что значит, не найду Родиона? Они что, замуровали его здесь? Тогда действительно я ничего не смогу с ним сделать, пока он не скажет, где находится мой дорогой босс. Хитрый гад...
      - Так что выходи из своей норы! - продолжал изгаляться шеф, расхаживая по коридору и крича во всю глотку. - Хочу посмотреть, какая ты крутая! А потом, может быть, перед тем, как убить, скажу, что я сделал с твоим хахалем! Без меня ты его не найдешь, так что ты в моих руках, слышишь? Этот человек сломал всю мою жизнь, лишил меня всего, что я имел, и, пока я не выпью его сраную жизнь по капле, наслаждаясь его муками, ты его не получишь!!! Или выйди и убей меня, если сможешь...
      Я была сбита с толку. Чтобы мой босс, этот добрейшей души, честнейший человек, сломал кому-то жизнь? Да ни за что не поверю! Что-то тут не так. Или этот дяденька в коридоре псих, или Родион что-то скрывал от нас с Валентиной. В любом случае, чтобы это выяснить, его нужно сначала найти и спасти. Но где и как его искать в этих катакомбах...
      Мои размышления прервал тихий, почти неслышный стон. Он доносился прямо из-под ящиков, на которых я стояла. Сперва мне даже показалось, что померещилось. Но потом стоны стали чуть громче и отчетливее. Да, совершенно точно из-под земли раздавались стоны! Сердце мое забилось в волнении, я быстро слезла вниз, осторожно раздвинула ящики и обнаружила крышку люка, которую не заметила, когда строила свою пирамиду. Шеф продолжал выкрикивать что-то, бегая по проходу, но я уже не вслушивалась - я была уверена, что под люком лежит связанный, избитый до полусмерти, закусанный тараканами и исколотый химикатами Родион. Так оно и оказалось. Почти.
      Под крышкой я обнаружила неглубокий подвальчик. Похоже, его вырыли специально, чтобы хранить опасные химикаты или для чего-нибудь в этом роде. В полумраке почти ничего разглядеть было нельзя, но своего босса я увидела сразу. Он лежал на спине и стонал, видимо, в бреду. Глаза его были закрыты, на лице не было живого места, а вокруг стояли разные банки и склянки, заполоненные порошками и жидкостями. Меня сразу потянуло в сон, я зевнула, долго и протяжно, до ломоты, и поспешила захлопнуть крышку - наверное, боссу сыпанули туда дикую дозу этого чертова препарата, чтобы не дергался. Но это не страшно - разбудим. Главное, что жив и я теперь знала, где он находится. Пришла пора заняться шефом.
      За всей суетой я как-то не заметила, что в коридоре давно все стихло. Не было слышно ехидно-истеричных выкриков и шаркающих шагов - оттуда вообще не доносилось ни звука, будто уже никого не осталось. Но это было бы слишком хорошо. Подобравшись к дверям, я отодвинула шпингалет и опять прислушалась. Вряд ли он будет близко подходить к этой комнате, чтобы не выдать местонахождение Родиона, значит, мне можно смело идти брать его голыми руками. А он наверняка сразу начнет стрелять, как только меня увидит. Терять ему уже нечего, на карту поставлена его жизнь.
      Я начала открывать миллиметр за миллиметром дверь, чтобы не заскрипела проклятая, но она все-таки скрипнула, да так громко, что у меня самой душа ушла в пятки. В тот же момент раздались выстрелы. Пули. прошили деревянные планки, вырвав огромные куски сразу во множестве мест, и, если бы я стояла не сбоку, а в обычном положении, то мне был бы конец. Значит, этот негодяй все-таки здесь! Может, услышал, как я двигаю ящики? Насчитав девять дыр, я уловила звук выталкиваемой из пистолета обоймы и рванула дверь на себя.
      Шеф стоял у противоположной стены коридора И широко открытыми безумными глазами смотрел на меня. Рука его с новой обоймой замерла на полпути к пистолету, нижняя челюсть отвисла, и он начал стремительно меняться в лице. Не дожидаясь, пока он очухается и зарядит пистолет, я прыгнула на него...
      12
      Полгода назад босс получил информацию об одном полковнике из Министерства обороны, который подрабатывал на жизнь тем, что тайком продавал химическое оружие, запрещенное "к употреблению", но еще не уничтоженное, в страны Африканского континента, которым все международные конвенции и запреты были до глубокой фени. Пользуясь своим положением военного инспектора, полковник в качестве взяток великодушно принимал бочки иприта, зарина, замана, фосгена и не брезговал даже противогазами и костюмами химической защиты. Таким макаром он наскреб себе на готический генеральский замок в Подмосковье, четыре шикарные иномарки для каждого члена семьи, ежемесячные поездки с супругой за границу и солидное обеспечение собственной старости. И так бы и ушел он на заслуженный отдых, не беспокоясь уже ни о чем до конца жизни, если бы не мой босс, который каким-то образом раскусил его и лишил всего. Полковника, конечно, не посадили - слишком большие чины наживались на его незаконной деятельности, но должность, дачу и обеспеченную старость ему пришлось потерять. Злой на весь свет, он недолго страдал и мучился, а сколотил банду уголовников и открыл фирму по травле тараканов с широкой сетью филиалов по всей Москве. По образованию он был химиком, знал все химические заводы, работающие на военную промышленность, и ему нетрудно было осуществлять свою затею. На него работала целая группа молодых военных химиков, которых он переманил деньгами из министерства, они изобрели тот самый препарат со снотворным и испытывали его на бомжах, которых бандиты в неограниченном количестве вылавливали на подмосковных свалках.
      Но самое интересное, что он так и не понял, кто его вывел на чистую воду, то бишь погубил всю его красивую жизнь. Просто однажды к нему подошел с желтым от волнения лицом непосредственный начальник и посоветовал завязать. Он же и показал ему однажды человека, который якобы был причастен к его краху. Это было сделано мельком, в суете коридоров Военной прокуратуры. Ни начальник, ни он не знали, кто это такой, как его зовут и где его искать, но астенического очкарика с огромной кудрявой головой полковник запомнил навеки и поклялся положить остаток жизни на то, чтобы найти его и уничтожить. А потом появилась я и начала путать все карты. Когда Виктор случайно узнал мой голос, они обрадовались удаче и решили выяснить, что я собой представляю, прежде чем убрать совсем. Те двое, что привозили препарат в нашу башню, имели при себе встроенные в пуговицы фотоаппараты. Когда полковник увидел фотографии, он чуть с ума не сошел от счастья. Наконец-то пробил час расплаты, подумал он, и приказал поймать очкастого негодяя и доставить к нему. А тут как раз и мы с боссом собрались их ловить... В общем, все сошлось самым наилучшим образом. Но босс, как всегда, оказался на высоте, и справедливость восторжествовала полковник все-таки сел в тюрьму. Подручные его разбежались, как тараканы, по всем углам нашей необъятной родины, и никого из них так и не нашли. А я теперь при виде объявлений о травле тараканов каждый раз вздрагиваю и вспоминаю, как ползли по мне эти несчастные отравленные насекомые...
      Глава пятая
      КАРМИЧЕСКИЙ КРЕСТ
      Очень скоро мне-таки представилась возможность немного приблизиться к тайне своего босса Родиона. Я уже вполне освоилась с новой жизнью и почти не прилагала никаких усилий к тому, чтобы скрывать от окружающих свои недюжинные способности - все происходило само собой. До сих пор я не имела точного представления о том, кем Родион являлся, помимо обычной ищейки. У меня постоянно возникали в голове вопросы, но спрашивать я стеснялась. Да и знала, что прямо он все равно не ответит, а выглядеть идиоткой как-то не хотелось. И я лишь молча наблюдала за ним, собирая по крупицам разрозненные факты, пытаясь сложить их в какую-нибудь определенную картину. Но четкий портрет Родиона все никак не вырисовывался. Он старательно играл роль этакого простого частного детектива, а я - простой его секретарши. Так мы и играли с ним дуэтом, делая вид, что ничего странного не происходит. Его, судя по всему, это вполне устраивало. К тому же он вряд ли догадывался о том, что и я что-то скрываю. По крайней мере, мне хотелось так думать. На всякий случай я всегда была готова к тому, что в один прекрасный день, поддавшись хорошему настроению или, наоборот, плохому, он возьмет и заявит, что давным-давно знает и о Пантере, и об Акире, и еще кое о чем, о чем даже мне самой неизвестно. С него вполне могло статься. В его глазах, всегда загадочно поблескивающих за стеклами очков, таилась бездна; казалось, он знает ответы на все вопросы, а если не знает, то в курсе, где эти ответы можно достать. И я была даже признательна ему, что он не позволял мне заглядывать в эту бездну, - так мне жилось спокойнее.
      Родион, кстати, совсем не боялся демонстрировать свои возможности. Если было нужно для дела, он свободно пользовался помощью своих "однокурсников", которых я до сих пор ни разу не видела в глаза, и они беспрекословно выполняли все его просьбы. Это были и сотрудники отделений милиции, и ОМОНа, и какие-то шишки с Петровки, 38, и большие товарищи из ФСБ. Каким образом он исхитрялся привлекать их всех на свою сторону - для меня по-прежнему оставалось загадкой. Только однажды, когда похитили Валентину, он сгоряча проговорился, и я поняла, что существует нечто вроде тайного общества однокурсников босса - молодых работников силовых структур. Готовясь навести порядок в стране, они будто бы собирают сейчас информацию обо всех и вся, и нет ничего такого в стране, о чем бы они не знали. Тогда же у меня возникло сильное подозрение, что Родион является ни больше, ни меньше как руководителем этой тайной организации. Но это были всего лишь мои, ничем не подкрепленные домыслы. Всей же истины я не знала. И вот однажды...
      Родион, как обычно, проводил в офисе дни и ночи в буквальном смысле, потому что жил здесь же, на третьем этаже, а мы делали все, чтобы он не чувствовал себя забытым и одиноким. Валентина старательно ухаживала за ним, готовила и убирала, не высказывая вслух своей затаенной симпатии к нему, а я, как мне казалось, выполняла за него всю работу по детективному агентству: вела несложную бухгалтерию, принимала клиентов и, собственно, раскрывала дела, рискуя здоровьем и жизнью. Босс же только ставил свою вычурную подпись на контрактах и тратил заработанные моими потом и кровью деньги. И еще он иногда ненадолго отлучался по своим тайным делам, но всегда сообщал нам, когда вернется, и приезжал в точно указанное время. Мы с подругой привыкли, что босс постоянно сидит в своей будке, когда мы приходим утром на работу, и, когда его там вдруг как-то не оказалось, мир перевернулся для нас вверх ногами.
      Валентина, как всегда, ушла на работу раньше меня. Когда я явилась в офис, то застала ее сидящей на диване в приемной с совершенно растерянным лицом. Я сразу почувствовала недоброе.
      - Что случилось? - спросила я осторожно, опустившись рядом с ней.
      - Еще не знаю. Но чует мое сердце, что...
      - Да объясни ты толком! Плюшки подгорели, что ли?
      - Хуже. Родиона нигде нет.
      - Как это нет? Может, он еще спит?
      - Если бы. Я всю башню перерыла, все этажи обыскала, но ни его, ни записки какой-нибудь не нашла. Похоже, он даже не ночевал - постель нетронута.
      - Ты вчера после меня ушла, он ничего не говорил?
      - В том-то и дело, что нет. Все, как обычно. Боюсь я что-то, Машуля, не к добру это...
      - Не накаркай! Может, он наконец женщину себе нашел. И остался у нее. Сейчас явится, довольный и счастливый, весь в засосах...
      - Типун тебе на язык. - Она печально вздохнула и покраснела. - Родиоша не такой.
      - Откуда нам знать, какой он? - не сдавалась я, понимая, что и впрямь произошло нечто из ряда вон. - Он же о себе ничего не рассказывает. И потом, он не обязан перед нами отчитываться, он - начальник, и ему все можно.
      - Не обязан, однако раньше всегда отчитывался, - упрямо сжав губы, твердила свое подруга. - Он у нас хороший. Я думаю, что его убили...
      - Дура! - вскричала я. - Кому нужно его убивать?!
      - Ты не знаешь, а я все слышу с кухни, когда он по телефону разговаривает. Иногда просто страшные вещи говорит.
      - Например?
      - Извини, но я не имею права рассказывать о том, что слышу, - Родиоша запретил. Иначе, сказал, с работы выгонит.
      - Даже мне?!
      - Тебе в первую очередь, - просто ответила она.
      - И давно это у нас такие порядки?
      - Еще после того раза, как я тебе про велотрек выболтала, помнишь? Я тогда ему покаялась, а он почему-то взбеленился, даже чуть голос не повысил, и взял с меня подписку о неразглашении служебной информации кому бы то ни было.
      - Подожди, так он что же, все это время знал, что я тогда была на велотреке?! - поражение воскликнула я. - Господи, грехи наши тяжкие...
      - А что тут такого? - удивилась она. - Это ведь не ты там всех изувечила, сама ж говорила.
      - Да, говорила, - пробормотала я. - И что, он на самом деле взял с тебя расписку? Настоящую? Он же ненавидит всякие расписки.
      - Вот и я тоже удивилась. Но не это суть.
      Думаю, пора уже морги обзванивать.
      - Да подожди ты с моргами! Может, он просто заболел, ночью прихватило, и его увезли на "скорой". Сейчас небось лежит в реанимации в коме, потому и позвонить не может, а мы тут зря переживаем.
      - Какая ты бессердечная все-таки, - вздохнула она. - Дошутишься когда-нибудь. А может, давай я своей знакомой позвоню, колдунье? Она по фотографии или по любой вещи человека точно скажет, жив он или нет. Помнишь, я тебе рассказывала о ней?
      Она я впрямь все уши прожужжала мне о своей давней знакомой ведьме по имени Меланья. Собственно, звали ее Ольга, но, когда она начала зарабатывать на своих подозрительных талантах деньги, то взяла себя псевдоним Меланья, что вроде бы означает "черная". На самом деле она была белая, то бишь светловолосая, но для пущего соответствия псевдониму перекрасилась в жгучую брюнетку. С самого детства бабуля Ольги, будучи сама знахаркой, заставляла ее изучать всяческие колдовские премудрости, чтобы этот редкий семейный дар, идущий по женской линии на протяжении нескольких веков, не пропал, а имел продолжение в лице единственной строптивой и ленивой внученьки, которую больше интересовали куклы и бантики, а позже соседские мальчишки, чем скучная магическая наука. К тому же время тогда еще было такое, что ведьмы и колдуньи совсем не котировались в обществе. Упрямая бабка тем не менее вдолбила в ее пустую красивую головку кое-какие заклинания, научила премудростям заговоров, любовных приворотов и прочим тонкостям своего ремесла. С тем и померла, взяв с внучки ничего не значащий для той обет использовать свой дар на благо людям и передать его дальше. Еще она объяснила ей, что дар - это не просто абстрактное понятие, а вполне конкретный энергетический субъект из потустороннего мира, который, по неизвестным ей причинам, когда-то очень давно прилепился к их роду и всегда помогал им по жизни, спасая от болезней и предупреждая о грядущих опасностях. Это был своеобразный семейный Бог. Его необходимо холить и лелеять, он ни в коем случае не должен бездействовать, иначе захиреет, как неухоженный конь в стойле. Но внучке все эти мудреные наказы были до фени. Похоронив бабку, она тут же забыла обо всем. Так бы и погибла навсегда колдовская династия, если бы не перестройка, а с ней и возможность заработать на волне повышенного интереса измученных диким российским рынком людей ко всему мистическому и иррациональному. Закончив индустриальный институт и поняв, что, работая по специальности, она до скончания века будет только мечтать о красивой жизни, да так ее и не увидит, Ольга вспомнила о бабкиных заветах и помчалась в магазин за краской для волос. Надо сказать, что до этого колдовской дар, видя, что хозяйка им совершенно не интересуется, не зачах в меланхолии, а стал развиваться сам по себе, решив, видимо, выжить во что бы ни стало. Время от времени он нет-нет да выкидывал с ней какие-нибудь фокусы, типа неконтролируемых пророческих видений или бессознательных выплесков гипнотической энергии, когда собеседник вдруг, без всяких усилий с ее стороны, начинал полностью подчиняться ее воле. Особенно часто это происходило во время экзаменов. Преподаватели с умилением выслушивали любой ее бред, как правило, совсем не относящийся к вопросу в билете, горячо хвалили и ставили пятерки. А потом никак не могли понять, как эта студентка, что весь год училась на тройки, на экзаменах вдруг получает у них отличные отметки. Но вспомнить, о чем же так блестяще рассказывала им странная ученица на экзаменах, они уже не могли - дар хорошо знал свое дело, надежно оберегая свое подопечное чадо от жизненных неприятностей. Поэтому и в школе, и в институте" она училась на одни пятерки, хотя, по ее собственному убеждению, никогда не знала предмет больше чем на тройку с минусом. Короче, несчастный Божий дар старался, как мог, в надежде на то, что хозяйка все же заметит его и уделит ему должное внимание. И она наконец соблаговолила - стала колдуньей, совершенно не понимая при этом, как и почему она делает то, что делает. Но ее клиенты никогда не жаловались, даже наоборот, были благодарны ей за помощь, и в материальном плане она жила припеваючи. Ее-то и имела в виду Валентина, которая училась с ней в одном классе и которой Меланья рассказывала все про свою бабку.
      - Помнить-то помню, но ведь к ней ехать нужно, - сказала я, решив, что ничего лучшего в данной ситуации, чем призвать на помощь сверхъестественные силы, все равно придумать нельзя.
      - Ну и что? - обрадовалась Валентина. - На нашем джипе мы в момент обернемся. Она в Беляеве живет. Звонить не буду, а то специально сбежит - с меня ведь денег не возьмешь. Но она обычно допоздна спит, так что как раз дома и застанем. Поехали.
      - Ну да, а если Родион в это время вернется?
      Увидит, что нас нет, и подумает, что мы прогуливаем.
      - Так это ж хорошо, если вернется! Дай-то
      Бог, как говорится. Мы ему записку оставим. Ну, поругает немножко, подумаешь... Главное, чтобы жив был и здоров. Давай, пиши записку, а я пойду что-нибудь из его вещей посмотрю, а то ведь фотокарточки нет.
      Взяв лист бумаги, я написала:
      "Уважаемый Родион Потапович! Если вы еще живы и все-таки вернулись, то не беспокойтесь о нас. Мы срочно отъехали по своим женским делам и скоро будем. Завтрак в холодильнике, разогрейте в микроволнушке. До встречи. Валентина".
      Валентина уже вернулась с третьего этажа с курительной трубкой босса в руках. Прочитав послание, проворчала:
      - Вечно за чужими спинами прячешься, хитрюга. Но ничего, сойдет. Я вот какую-то трубку у него в тумбочке нашла. Все, поехали, а то почувствует, что я еду, и сбежит куда-нибудь. Она ведь и мысли на расстоянии читать может.
      Оставив записку на столе в приемной, мы закрыли офис, сели в машину и поехали к ведьме Меланье. Минут через сорок мы уже стояли у двери ее квартиры на девятом этаже обшарпанного панельного дома и звонили в дверь. Звонили уже минуты три, но никто не выходил.
      - Вот зараза! - проворчала Валентина. - Все-таки почувствовала, видать, и смоталась. Страсть как не любит бесплатно напрягаться. А я, дура, ей еще контрольные списывать давала в школе. И денег, заметь, не просила. Подруга, называется.
      - Может, она спит и звонка не слышит? - без всякой надежды предположила я.
      - Как же, жди! Она небось уже на другом конце города...
      Тут за дверью послышались шаги, недовольное бормотание, глазок на мгновение потемнел, затем звякнул замок, и перед нами предстала Меланья.
      Честно говоря, я немного волновалась перед встречей с ней. Меня почему-то всегда манило все таинственное и непонятное. Ведьмы, маги, колдуны и магистры всяческих оккультных наук всегда казались мне существами высшего порядка, которым доступны вселенские тайны и которые держат в своих руках невидимые нити всего сущего, управляя таким образом миром.
      И вот теперь одно из этих существ высшего порядка стояло передо мной. Судя по запаху, оно явно приняло вчера на грудь добрую дозу горячительных напитков, а судя по виду, потом всю ночь прокувыркалось в постели с существом противоположного пола и только что из этой постели выползло. Воспаленные глаза сверкали блудливыми огоньками, на помятом и опухшем, но все равно симпатичном лице играла блаженная улыбка, длинные черные волосы, уже начавшие светлеть у корней, свисали нечесаными лохматыми прядями на ярко-красный махровый халат, который колдунья даже не удосужилась запахнуть и под которым было только то, чем щедро наделил ее, без сомнения, в минуту вдохновения Господь Бог. К тому же она была босая.
      - Привет, Валюха, - просто сказала она, улыбаясь. - Ты чего? - и бросила на меня быстрый настороженный взгляд. Затем снова улыбнулась Валентине.
      - Помощь нужна. Срочно, - мрачно ответила та. - Вопрос жизни и смерти.
      - Это одно и то же, чтобы ты знала. Проходите в комнату, я сейчас оденусь.
      Мы прошли в просторную гостиную, в которой, кроме стенки, были еще диван, два кресла и журнальный столик, заваленный дорогими журналами мод. Меланья скрылась в другой комнате, и оттуда послышался шепот. Мы сели на диван и стали изучать журналы. Через пару минут из комнаты вышел одетый в джинсы и майку молоденький белокурый мальчик лет восемнадцати и под два метра ростом. Вид у него был совершенно изможденный, словно он всю ночь только и делал, что разгружал в будуаре Меланьи вагоны с цементом. Бросив на нас затравленный взгляд, он спешно прополз в прихожую; тотчас хлопнула входная дверь. Я мысленно поблагодарила себя за невольное спасение невинного младенца от неминуемой смерти на ложе ненасытной ведьмы. Вскоре появилась и она сама. Волосы ее уже были причесаны и собраны на голове в большую шишку. Халат перевязан поясом, а ноги обуты в домашние шлепанцы. Лицо ее каким-то непостижимым образом посвежело, порозовело, припухлость спала; огромные голубые глаза, так не вяжущиеся с черным ведьминским обликом, смотрели чисто и ясно. Любая женщина, увидев столь стремительное преображение, сошла бы с ума от зависти и наверняка решила бы, что без вмешательства нечистой силы тут не обошлось. Впрочем, это было недалеко от истины.
      - Ну, что у вас стряслось? - весело спросила она, усевшись напротив нас в кресло.
      - А это что, любовник твой был? - с укоризной посмотрела на нее Валентина.
      - А что, завидуешь? - Меланья рассмеялась звонким смехом, от которого у меня по спине побежали мурашки.
      - Не слишком ли молод? - буркнула моя подруга.
      - Самое оно, Валюша, - успокаиваясь, про говорила Меланья-Ольга. Здоров, как бык.
      - Что-то по нему не видно было.
      - Ну, подустал малость, - она лукаво усмехнулась, - с кем не бывает.
      - Ну и змея же ты, Ольга. Тебе что, нормальных мужиков не хватает, раз малолеток .губишь? Я тебе еще в седьмом классе говорила, что это тебя до добра не доведет. Замуж тебе нужно.
      - Не могу, - серьезно ответила та. - Права такого не имею. Я ведь из мужиков не столько физическую силу, сколько энергию пью, подзаряжаюсь, так сказать. И им приятно, и мне хорошо. Мне без этого никак нельзя - работать не смогу. Так, с каждого возьму понемногу, они и не чувствуют ничего. Потом быстро восстанавливаются. А представь, был бы у меня муж и я бы из него одного энергию качала? Да он бы через неделю загнулся. Ты этого Лешу видела, который только что вышел. Вчера с ним познакомилась. Пришел приворот любовный делать, хотел, чтобы в него одноклассница втрескалась. - Она хихикнула. - Ну, я ему и сделала. Теперь ему никакая одноклассница на фиг не нужна, ха-ха! - Она даже раскраснелась от смеха, но потом вдруг посерьезнела. - Да нет, шучу, конечно. Еще пару-тройку раз ко мне придет, а потом приворожу и одноклассницу - пусть живут долго и счастливо.
      - Ну да, приворожишь, - горько усмехнулась Валентина. - Бедняжка к нему липнуть начнет, а у парня уже и не встанет.
      - Не волнуйся за него, дело молодое. Это мужчины после меня по месяцу восстанавливаются, а юнцам хоть бы хны, только подавай! - Она опять рассмеялась.
      - Ладно, хватит об этом, - сердито прервала ее Валентина. - Давай о нашем...
      - Нет, ты подожди. - Ведьма вдруг набычилась и пронзительно уставилась ей в глаза. - Сначала скажи, зачем соперницу сюда притащила?
      Та опешила.
      - Какую соперницу? У тебя на этой почве уже крыша поехала?
      Я почувствовала себя не в своей тарелке и невольно заерзала.
      - А такую! - прошипела колдунья и ткнула в мою сторону наманикюренным пальцем, хотя смотрела по-прежнему на подругу. - Вот ее зачем привела?
      Валентина растерянно уставилась на меня и пробормотала:
      - Это ж Мария, соседка по квартире. Помнишь, я тебе говорила про нее?
      - Ведьма она, а не соседка! - конкретно заявила Меланья и зыркнула на меня глазищами.
      Я отшатнулась и сразу почувствовала какое-то жжение в области затылка, словно кто-то шурудил там раскаленной кочергой. Колдунья неотрывно смотрела на меня, будто пытаясь расплавить взглядом, и от такой ее наглости я разозлилась.
      - Идем отсюда, Валя! - Я решительно поднялась. - Пока я не выбросила эту гадюку в окошко! Еще обзывается...
      Меланья изумленно раскрыла глаза, а потом вдруг оглушительно расхохоталась. Мы с Валентиной уже не знали, что и думать.
      - Ой, не могу! - заливалась та. - Извини, извини, подружка, я не хотела тебя обидеть! Ха-ха! Ну и дела, я такого еще не видела...
      Наконец она утихомирилась, вытерла слезы и проговорила:
      - Сядь, не дергайся, я сейчас все объясню.
      Пожав плечами, я опустилась на диван.
      - Ты, вижу, сама не знаешь, что в тебе, как и во мне, колдовской дар сидит. Это бывает. Не обижайся на меня. Я уж было подумала, что ты на разборки заявилась. Начала тебя проверять. Но у тебя энергия сильнее моей. Ты хоть немного понимаешь в этом?
      - Ни черта, - все еще сердясь, бросила я.
      - И слава Богу, лучше не лезь - потом не отвяжешься от них.
      - От кого?
      - Неважно. Есть вещи, о которых лучше бы не знать. Скажу только, что за твоей спиной постоянно чей-то очень мощный дух парит. Он и сейчас здесь. Это дар. А может, что-то другое. Он и на оберег, и на проклятие работает. Ты и черная, и белая ведьма сразу. А я только черная. Хочу предупредить: ты или помочь, или проклятие можешь наложить по незнанию. Так что будь со словами поосторожнее. В словах вся наша сила, а сила эта великая, без балды. Впрочем, если захочешь, приходи, научу кой-чему, будешь общаться со своим духом, профессиональной колдуньей станешь.
      - Спасибо, обойдусь как-нибудь.
      - И правильно.
      Валентина смотрела на меня во все глаза, словно впервые увидела, и в них светилась черная зависть.
      - Вот это да! - прошептала она. - Мне бы так. Я бы ни за что не отказалась.
      - Потому у тебя и нет такой силы, - усмехнулась Меланья. - Ладно, ко мне скоро клиенты придут, давайте выкладывайте, что у вас за беда.
      - У нас не беда, - вздохнула моя подруга. - У нас катастрофа. Родион пропал.
      - Тот самый? - удивилась ведьма. Видимо, Валентина уже тысячу раз рассказывала ей о боссе. - И давно пропал?
      - Не знаем. Пришли утром на работу, а его нет. И записки нет никакой. Мне кажется, что его уже убили. - Голос Вали дрогнул.
      - Да ладно тебе. Может, он у бабы какой...
      - Вот и я то же говорю, - вставила я.
      - Хотя, если он такой, как ты рассказывала, то, наверное, и впрямь что-то случилось, - задумчиво проговорила Меланья. - Принесла что-нибудь?
      - Ага. - Валентина залезла в сумочку и извлекла завернутую в целлофановый пакет трубку. - Фотографии его у нас нет, поэтому вот трубка.
      Положив трубку перед собой на столик, прямо на журналы, колдунья закрыла глаза и начала водить над ней руками, вздрагивая время от времени всем телом. Так продолжалось минут пять. Мы завороженно наблюдали за этим, боясь шелохнуться, и со страхом ждали результатов сеанса ясновидения. Наконец, с шумом выдохнув из себя воздух, словно ей только что пришлось лезть в квартиру по водосточной трубе, Меланья открыла глаза и проговорила:
      - Плохо дело, девчонки.
      Мы застыли. Она встала и заходила по гостиной.
      - Человек, которому принадлежит эта трубка, уже мертв.
      Холодные, липкие муравьи поползли от этих слов по моей спине. Комок подступил к горлу, и только тихий всхлип вырвался наружу:
      - Не может быть...
      - Может. Но если он еще жив, то ему светят большие неприятности. Очень большие. Я поняла это по тому, что у него очень холодная аура. Такая бывает обычно у мертвых или у тех, кто вот-вот отойдет в мир иной. Он не умрет своей смертью, а погибнет в самое ближайшее время от рук своих врагов. То, чем он в данное время занимается, загонит его в могилу. Жизни в нем осталось на день, от силы два - не больше. Его карма не обрывается, но на ней стоит жирный крест. Значит, он мог бы жить, если бы не делал того, что делает. Ему нужно срочно бросать свою работу. Срочно - значит прямо в это мгновение, потому что в следующее в него уже может влететь пуля или воткнуться нож.
      - Так он еще жив или нет? - дрожащим голосом спросила Валентина.
      - Не знаю. Не уверена. Может быть. Но вряд ли. Впрочем, это ничего не меняет. Как я уже сказала, его полностью затянуло это дело, и ему уже не выбраться живым - так я вижу, а вижу я то, что мне показывают духи, которые все знают наперед. Если даже он и жив, то это ненадолго, поверьте.