Наталья Корнилова
      Пантера: ярость и страсть
      Анонс
      Когда смерть смотрит в упор, уйти от нее невозможно. И все же сотруднице частного детективного агентства, красавице Марии удается обмануть костлявую и выйти из очередной переделки если не невредимой, то хотя бы живой. Словно пантера, она умеет часами неподвижно сидеть в засаде, драться в кромешной тьме, переносить нечеловеческую боль. И если схватка с несколькими вооруженными бандитами для нее обычное дело, то поединок с маньяком-убийцей, пожалуй, выдержит не всякий, так же как и "баньку по-русски", где она парится с предводительницей отпетых головорезов. Что же помогает ей оставаться во всех этих схватках победительницей? Эту тайну знает только она...
      ...Моему другу Наталье Калининой
      От автора
      Пантера - это не вымышленный персонаж, не плод моего больного воображения. Это девушка, которая живет среди нас и дышит тем же воздухом. Сталкивается с теми же проблемами. Только вот решает их по-своему. Она не страдает, как большинство из нас, от физического превосходства зла, поскольку способна противостоять ему во многом, если не во всем. Ей можно завидовать, ею можно восхищаться, ее можно в каком-то смысле даже жалеть, но одно, как мне кажется, в ней бесспорно - она достойное дитя нашей неспокойной и непростой эпохи.
      Тем, кто еще не слышал о Пантере, советую приобрести первую книгу о ней. Если же такой возможности нет, то в двух словах перескажу ее сюжет.
      Акира, последний представитель запрещенной в Японии тайной секты, обосновавшись в Советском Союзе, взял на воспитание пятерых детдомовцев, русских детей семилетнего возраста, и обучил их уникальному мастерству выживания. Секрет его учения основывался на психологическом погружении в образ различных животных и подражании их способам борьбы. Так Мария стала Пантерой. Кроме того, приемный отец, которого она почитает как Бога, сделал их всесторонне развитыми и очень сильными в духовном и физическом плане людьми, практически неуязвимыми даже в условиях ядерной войны. Дожив до ста лет, им предстояло выполнить некий магический обряд и спасти Японские острова от грозящей гибели - так говорилось в тайных манускриптах секты. Но трагические обстоятельства воспрепятствовали этому. Отец и братья ушли из жизни, и Мария, совершив над ними зловещий, но необходимый ритуал обезглавливания, осталась одна. Она сменила имя и стала жить как все, не имея права рассказать правду о своей второй сущности - пантере, в которую она превращается в опасные моменты. Она очень привлекательна как женщина, умна и всесторонне развита. В один прекрасный день она устроилась на работу секретарем в частное детективное агентство. Ее босса зовут Родион, это тоже довольно темная личность, о сверхъестественных способностях Марии он не подозревает. Впрочем, может, о чем-то и начинает догадываться. У нее есть подруга, соседка по коммуналке Валентина, она тоже работает в этой фирме. Они уже успешно раскрыли несколько запутанных дел.
      Однажды наши дороги случайно пересеклись. После этого вышла моя первая книга о ней. А недавно Мария позвонила мне, и мы встретились снова. То, что она поведала, было настоящей сенсацией, и мне ничего не оставалось, как сесть за машинку и поделиться очередными приключениями Пантеры, изменив, как всегда, все имена и названия и добавив немного художественных деталей.
      Глава первая
      НОВОЕ РУССКОЕ УБИЙСТВО
      ...Акира говорил, что страдания - это расплата за грехи прошлой жизни. Чем меньше совершает человек плохих поступков, тем легче и радостнее ему будет в последующем воплощении. Не знаю, что уж я там натворила в своем предыдущем теле, видать, немало всяких гадостей, ибо жизнь моя нынешняя никак не подходит под определение легкой и радостной, хотя я всеми силами стараюсь сделать ее таковой. А еще меня терзает смутное предчувствие, что следующая моя жизнь будет похлеще этой. Так или иначе, это мои и только мои проблемы, я всегда держу их при себе, и никто даже не догадывается, сколько во мне спрятано всяческого добра, потому что мне всегда удавалось это скрывать. Время от времени перед сном я, открыв свою душу, вытаскиваю все накопившееся наружу, раскладываю перед собой на подушке и начинаю просматривать, перебирать, оценивая каждый свой поступок так, как это сделал бы мой Учитель Акира - нелицеприятно и жестко. Таким образом я очищаю себя и выясняю отношения с единственным объектом моего слепого поклонения и послушания, со своей совестью, которая заменяет мне и Бога, и церковь. После этого складываю все обратно в себя и, стряхнув с подушки оставшиеся ненужными мысли, желания и сомнения, кладу на нее просветленную голову и спокойно засыпаю, зная, что наутро душа моя будет спокойна. Так проходит моя жизнь в одиночестве, без Акиры и братьев - они дожидаются меня с отчетом в мире грез и теней, куда я отказалась уйти вместе с ними, но где рано или поздно обязательно окажусь. Сейчас у меня только двое близких людей Родион и Валентина, - и я стараюсь быть в их глазах такой, какой они сами хотят меня видеть, и всегда с ужасом думаю, что будет с ними, если они вдруг узнают, какая я на самом деле. Но они не узнают. Не должны узнать. Это - табу. Содержимое моей души и моего тела - не моя тайна, и я скорее отправлюсь к братьям, чем позволю тем, кого люблю и ценю, увидеть мою настоящую, страшную сущность пантеры. Порой я сама теряюсь, не зная, кто я: человек с силой пантеры или пантера с мозгами человека. Пользуясь тем, что имею, я могла бы стать весьма крутой личностью в этом жестоком мире, где правит лишь грубая сила, но я не делаю этого, и даже подобная мысль претит всему моему существу. Люди бахвалятся силой потому, что, как правило, не осознают, насколько уязвимо и ранимо их тело. Я способна справиться практически с любым безоружным человеком. До тех пор, пока кто-то осознает себя человеком, он мне не страшен. Как ни парадоксально, но главная трудность для меня - постараться не убить и не покалечить, когда кто-то сам на это напрашивается. Мне известны почти все уязвимые точки на теле - достаточно только надавить в нужное место пальцем или ударить, и кто-то лишится чувств, окажется парализованным или вообще испустит дух.
      Я стреляю из всех видов оружия, не говоря уже о том, что могу использовать любой, даже самый на первый взгляд безобидный, предмет в качестве орудия убийства. Я умею водить машину, летать на самолете и вертолете, прыгать с парашютом, нырять без акваланга на глубину до ста метров, обходиться без пищи в течение месяца, замедляя жизненные процессы организма до состояния искусственной комы, говорю на трех языках и знаю еще многое и многое из того, что должно было уберечь меня от гибели до положенного срока - ведь нам предстояло дожить до ста лет!
      Но прежде чем обучить нас всему этому, Акира преподал нам уроки о том, как не наживать себе врагов, а значит, избегать убийств и насилия. Лучше убежать, проявив себя трусом, чем нанести непоправимый вред тому, кто в силу своей самоуверенности или скудоумия никак не хочет понять, что нужно уступить и прекратить борьбу.
      Я вернулась из отпуска отдохнувшей, посвежевшей, переполненной новыми впечатлениями и нагруженной сувенирами для Родиона и Валентины - больше дарить подарки мне было некому. Все предотпускные волнения выветрились из моей головы, кроме грустных воспоминаний о Николае Коровине (позже я узнала его фамилию), который теперь находился под следствием. Мы с ним оба знали, что суда ему не избежать, и он мужественно принял это, пообещав выдержать все до конца и не сломиться. Ему предстояло выбраться из глубокой пропасти преступного мира, в которую так легко упасть, но из которой очень трудно выкарабкаться. Лишь немногим удается это. Но в Колю я верила и даже пообещала писать ему письма, чтобы он видел свет в конце тоннеля. Весь отпуск я думала только о нем и пришла к выводу, что помимо своей воли хочу его снова увидеть, услышать его голос и даже ощутить рядом с собой его красивое сильное тело. Да, меня тянуло к нему, и от мысли, что встреча произойдет не скоро, было очень грустно. Может, я наконец влюбилась?
      В понедельник я появилась в офисе и даже смогла разглядеть затаенную радость в глазах Родиона. Впрочем, это длилось только мгновение, потом он опять стал суровым и ворчливым, каким был всегда. Поздравив меня с выходом на работу, он скрылся в своем кабинете, и почти сразу же у входа раздался звонок. Посмотрев на маленький монитор видеофона, я увидела женское лицо и как-то сразу поняла, что к нам пожаловали неприятности.
      Наша посетительница приехала на маленькой двухместной "Тойоте". Ей было около двадцати пяти. Короткая стрижка, лицо как у куклы, на котором там, где нужно, подкрашено, подсвечено, оттенено и подмазано. Фигура скорее всего имелась, но ее скрывали просторные одежды - блузка и бирюзовые брюки, кстати, фирменные, наверняка выписанные по каталогам, ибо в московских магазинах такие стильные вещи вряд ли встретишь. В общем, ей можно было быть довольной жизнью, и только глаза выдавали - они светились тоской. Увидев это, я удивилась, как можно в наше рыночное время, когда материальное благополучие стало мерилом благополучия духовного, так переживать из-за чего-то. Любая девчонка, в жизни не видевшая подобных шмоток и не ездившая на такой машине, стерпела бы все ради возможности обладания всем этим, а тут еще какое-то недовольство.
      - Меня зовут Лена, - тихо сказала она, когда я впустила ее в приемную и усадила на диванчик. - Мне бы поговорить с вашим детективом. Его ведь Родионом зовут, а вас Марией?
      - Да, - удивилась я, - а откуда вы знаете?
      - Мне о вас муж рассказывал.
      - Он что, пользовался нашими услугами?
      - Нет, но... - Она опустила глаза. - По долгу службы, так сказать. Его организация как-то контактировала с вашим агентством, вы произвели на них неизгладимое впечатление... Поэтому муж мне и сказал как-то, что есть такое. Но где и когда это случилось, я не знаю.
      - Что ж, мне очень приятно, - расплылась я в довольной улыбке. Значит, мы пользуемся успехом у приличных людей.
      При слове "приличных" она вздрогнула, но ничего не сказала. Сообщив боссу о приходе клиента, я проводила девушку к нему и уселась в свое кресло, чтобы стенографировать беседу.
      - Наша гостья говорит, что фирма ее мужа о нас самого хорошего мнения, - не удержавшись, похвасталась я.
      - Да? - Родион тоже удивился. - И какая же?
      - Позвольте, я сначала о своем? - смущенно попросила она, нервно открывая и закрывая золотистый замок на своей шикарной маленькой сумочке.
      - Ну вот, - проворчал Родион, - последней радости лишают. Я вас слушаю.
      - Меня зовут Лена. Я хочу... - Она опустила глаза и, собравшись с силами, выдохнула: - Убить своего мужа...
      - О Господи... - Босс посмотрел на меня - мол, кого ты ко мне привела, я пожала плечами - мол, кто ж знал. - Он что, так стар, извините? - осторожно спросил Родион.
      - Нет, напротив, он мой ровесник.
      - Значит, вы полюбили другого, а этот, надоевший, не дает развода?
      Она помотала опущенной головой и пробормотала:
      - Господи, прости меня грешную. - Потом, решившись, подняла глаза, и это уже была совсем другая женщина, злая. - Не гадайте. Я хочу его убить, потому что он этого заслуживает. И это не только мое мнение. Я его ненавижу, он негодяй и подонок, каких свет не видывал. Позвольте, я расскажу вам кое-что, и если после этого вы скажете, что я не права, можете смело плюнуть мне в лицо я не обижусь.
      Я попыталась представить себе, как мой порядочный босс, прицелясь, смачно плюет в глаза этой респектабельной особе, а она после этого с благодарной улыбкой утирается, а потом плачет от счастья. Но у меня ничего не получилось.
      - Что ж, попробуйте, - буркнул босс. - Только хочу предупредить, что мы не специализируемся на убийствах в прямом смысле этого слова. Мы их раскрываем, а не совершаем.
      - А вас никто и не просит его совершать. Я сама все сделаю, только скажите как, чтобы никто не догадался, что это я. Но об этом позже. В общем, мой муж - типичный представитель современных бизнесменов, проще говоря, "новый русский", а еще точнее - бандит с большой дороги. Конечно, не все бизнесмены такие, но, увы, большинство. Он сам из Нижневартовска... Там их банда заработала первоначальный капитал на рэкете... Потом они перебрались в Москву, вступили в солнцевскую группировку, и теперь мой муж - видный представитель преступного мира. Его имени я называть не буду. Я познакомилась с ним уже здесь...
      - Зачем же вы вышли за него замуж? - не удержался Родион.
      - А жить на что? - резонно заметила она. - Вы себе представьте в наше рыночное время избалованную дочь бывшего партработника, в одночасье потерявшего все, что имел: казенную дачу, машину, паек, медобслуживание и так далее? Мой папа умер от инфаркта в самый разгар перестройки, оставив нам с мамой, так сказать, пустые закрома. Пять лет назад от нищеты и безысходности я хотела вскрыть себе вены, но мама отговорила. Тогда же я и встретила моего будущего мужа. Он, конечно, очень красивый парень, здоровый, правда, с интеллектом у него напряженка, но тогда меня это не волновало. Главное, у него были деньги. Я бы даже сказала, много денег, больше, чем у моего папы в лучшие времена. Мы познакомились с ним прямо на улице, я торговала газетами в переходе, а он был так мил... - Она мечтательно вздохнула. - В общем, начал водить меня по ресторанам, подарками осыпал, выкупил из ломбарда все мамины драгоценности и так далее... Одним словом, мы с мамой решили, что такую удачу упускать нельзя. И не упустили. Как я теперь поняла, ему как раз нужна была московская прописка, поэтому он, не медля, сделал мне предложение. Точно так же он мог сделать его любой первой встречной. Тогда я не знала, чем он занимается, верила, что он удачливый коммерсант, "новый русский" и что за такими, как он, будущее. Мы купили себе отдельную квартиру, жили вроде неплохо, даже о любви иногда говорили, а где-то через год он поставил меня перед фактом, сказал, что он обыкновенный бандит, промышляющий наркотиками. И заявил, что, если я хочу жить по-человечески, то бишь купаться в деньгах, мне придется это терпеть. Я, конечно, сразу в слезы, побежала к маме, а та говорит: "Доченька, молись, чтобы он тебя не выгнал и мы опять не пошли продавать газеты. Ради хорошей жизни все стерпеть можно..." Ну я и начала терпеть, думая, что эта самая хорошая жизнь когда-нибудь настанет. Сначала он перестал со мной спать, потом вообще неделями домой не появлялся, приходил под кайфом, швырял деньги и уматывал. Должна сказать, что мне еще повезло, он не жадный, а другие "новые русские", как я слышала, своих жен в черном теле держат, лишней копейки не дадут. Ну вот, жила я своей жизнью, правда, ему не изменяла, по ночным клубам шастала, на концерты, на спектакли ходила, деньгами швыряла, а пару месяцев назад мой Игоречек вдруг приходит домой и заявляет, что хватит мне прохлаждаться, на его шее сидеть, пора деньги отрабатывать. Будешь, говорит, братву на дому принимать. Его дружки меня видели, я им понравилась, вот они там у себя в воровском кругу и порешили... Я чуть в обморок не упала. Что ж ты, говорю, тварь такая неблагодарная, делаешь?! Да как тебе не стыдно, да где у тебя совесть? А совесть у него в заднице, не иначе. Он меня избил хорошенько для начала и забрал из дома все деньги. Сказал, пока не передумаю - копейки не получу. Лена закрыла глаза и проглотила слезы. - Я опять к маме. Та посмотрела на меня и говорит: "Он все равно с тобой не спит, а бабе без мужика никак нельзя. Какая тебе разница, с кем спать? Наоборот даже, разнообразие будет. А так снова по миру пойдем". Мама у меня мудрая женщина, она всю горькую правду жизни знает, сама через многое прошла, прежде чем они с папой в люди выбились. Сказала еще, что помогла бы мне, да на нее вряд ли кто уже позарится. Бедная мамочка... Она всхлипнула, высморкалась в платочек и злым голосом продолжила: - Стала я принимать на дому. Первую неделю вроде бы еще ничего, по одному приходили, денег много оставляли, а потом по двое, по четверо, а позавчера так вообще всемером вместе с мужем завалились пьяные, сволочи! Что они только со мной не вытворяли! Всю ночь гужевались, и я все это терпела. А утром, когда они свалили, я и решила Игоречка убить.
      Она замолчала. Босс рисовал свои каракули и, казалось, вообще отсутствовал в кабинете.
      - Ну, что вы обо всем этом думаете, Родион? - нервно спросила она. Разве я не права?
      - Что? - встрепенулся босс, вернувшись на землю. - Ах, да, простите. Что думаю? Не стану говорить. Но и в лицо плевать тоже не буду. Позвольте спросить, на что вы жить собираетесь, если останетесь без мужа?
      - Он мне как раз денег дал на новую квартиру. Сказал, что та, двухкомнатная, маловата для приемов. Сто пятьдесят тысяч дал - и на хорошую квартиру, и на мебель. Нам с мамой хватит пока, а там, глядишь, порядочного мужа найду, ребенка рожу. Игорь ведь наотрез отказывается детей заводить. Я восемь абортов сделала. Врачи говорят, еще один - и о ребенке можно забыть. А я нормальную семью хочу, хочу детей своих воспитывать...
      - Чему, интересно, вы их научите, - еле слышно пробормотал босс.
      - Что, не поняла?
      - Да так, ничего. Значит, вы хотите убить мужа, да так, чтобы милиция не догадалась, что это сделали вы...
      - Милиция? - Она презрительно скривилась. - Да милиция мне памятник за это поставит, орденом наградит! Он ведь пол-Москвы наркотиками снабжает. А вот дружки его - это да. Они ничего не должны пронюхать, иначе мне сразу конец. Игоречек у них большим авторитетом пользуется.
      Босс задумчиво постукивал карандашом по столу и смотрел на ее сумочку.
      - Да, задали вы мне задачку, - наконец проговорил он. - Надеюсь, вы понимаете, что давать советы подобного рода я не имею права?
      - Тогда считайте, что вы заставляете меня ложиться под этих ублюдков. Сама я придумать ничего не могу, с мамой советоваться не хочу - она и слушать не станет, а больше посоветоваться мне не с кем. Значит, остается продолжать, горько закончила Лена и стала подниматься. - Что ж...
      - Ну подождите, не торопитесь, - досадливо скривился Родион. Безвыходных ситуаций не бывает. Почему бы вам, к примеру, просто не сбежать от него с деньгами? Взять свою мамашу и рвануть в другой город...
      - О чем вы говорите! Мама меня сама убьет. Она ведь ничего страшного в этом не видит. Считает, что неважно, как человек добывает деньги, главное, что он хорошо живет, а жизнь только одна и прожить ее нужно сами знаете как - чтобы не было мучительно больно. А мораль и нравственность - для нищих, которые придумали их, чтобы было в чем попрекать богатых и власть имущих.
      - Да уж, ваша мама - настоящий философ, - мрачно усмехнулся Родион. Ну хорошо, допустим, что мы с вами просто решаем детективную задачку, а не рассматриваем реальную ситуацию...
      - Ну, если вам так будет легче, - пожала она плечами. - Мне так совершенно все равно, главное, избавиться от этого мерзавца.
      - А мне не все равно. Я, наверное, нищий, как говорит ваша мама, потому что мораль для меня имеет значение, и немалое. Так вот, чтобы решить задачу, нужно знать ее условия, не так ли? Я бы мог набросать вам несколько способов абсолютно чистых убийств...
      - Ой, набросайте, а? - умоляюще воскликнула она. - Хотя бы один...
      - ...но не стану этого делать, потому что вы слишком прямолинейны, вы плохая актриса и обязательно где-нибудь ошибетесь. Поэтому мой вам совет наймите киллера...
      - Отпадает, - тут же отвергла она. - Мой Игоречек со всеми известными киллерами водку пьет и в покер режется.
      - А вы наймите неизвестного.
      Она усмехнулась:
      - По-моему, вы не совсем понимаете, о ком идет речь. Проще президента убить, чем моего мужа. Раньше он спал с пистолетом под подушкой, а теперь без охраны в постель не ложится. Его многие хотели пришить, не мне чета, и то не смогли. Беда в том, что добраться до него могу только я, но об этом все знают. Правда, я его дружкам виду не показываю, что ненавижу и его, и их, а то бы они от меня давно избавились. Они меня за нимфоманку принимают, думают, я тащусь от их траханья, ублюдки! - Она брезгливо поморщилась. - Я вам еще не сказала, что Игоречек меня к наркотикам начал приучать, насильно на иглу посадил. Зависимости я еще не чувствую, но скоро она появится, и тогда меня уже ничто не спасет. Я не могу ему сопротивляться, не имею права, боюсь его, а он делает со мной, что хочет. Неужели вы не понимаете?
      Родион ничего не ответил. В нем шла борьба между собственной совестью и состраданием к этой несчастной, по сути, женщине. Лично я уже готова была хоть сейчас встать и идти избавлять мир от этого подонка. Но босс на то и был боссом, чтобы принимать мудрые и единственно правильные решения. Я видела, что ему тоже хочется прикончить негодяя, но он не мог себе этого позволить. По крайней мере в открытой форме. Сейчас он, наверное, как раз и раздумывал, как бы половчее выкрутиться, чтобы и клиентке помочь, и лицо фирмы сохранить. Лена продолжала убеждать:
      - Раньше я думала, что если есть деньги, значит, человек обязательно должен быть хорошим, порядочным. А теперь поняла, что совсем наоборот: чем больше денег, тем гаже личность. Понаехали вот эти богатенькие со всего бывшего СССР, и ведь на каждом клейма негде ставить... Сплошные отбросы и проходимцы, только оделись в приличные костюмы и на дорогих машинах ездят. Раньше они знали свое место - помойку, - а сейчас их газеты и телевидение на коня посадили, не урками погаными или ничтожествами называют, а членами преступных группировок или "новыми русскими". Они, бандиты, этим знаете как гордятся...
      - Знаете что, - вышел из задумчивости босс, - вы сможете прийти ко мне завтра в это же время? Я вам дам точный ответ.
      - Завтра? Не знаю, смогу ли. Я сейчас вроде как квартиру смотреть поехала... Ну хорошо, попробую. Только уж и вы постарайтесь до чего-нибудь хорошего додуматься, а то меня надолго не хватит - я его просто в открытую прикончу, а потом меня урки растерзают. Не хотелось бы.
      - Сделаю все, что смогу, - буркнул Родион. - До свидания.
      Он вышел за ней в приемную и, едва она скрылась, тут же преобразился и быстро приказал мне:
      - Садись в джип и езжай за ней следом. Узнай, где она живет, расспроси соседей насчет фамилии, только по-тихому. Да шевелись же ты!
      Ничего ровным счетом не понимая, я выскочила на улицу, села в наш джип и поехала за уже мелькавшей за деревьями у выезда со двора голубой "Тойотой". Пристроившись за ней метрах в пятидесяти, я старалась прятаться за машинами, чтобы она, не дай Бог, не заметила меня. Но боялась я напрасно - в зеркало заднего вида она вообще не смотрела, потому что почти не умела ездить. Повороты не включала, с трудом перестраивалась из ряда в ряд, резко тормозила на светофорах, так же резко трогалась потом и вообще доставляла массу неприятностей попутным водителям; те сигналили ей, крутили у висков пальцами, что-то кричали, но она ни на кого не обращала внимания, сосредоточенно крутя баранку. Так, с горем пополам, чудом не попав в аварию, мы добрались до метро "Сокол". Там она въехала во двор добротного дома, построенного еще в сталинские времена, оставила машину на стоянке и, не глядя по сторонам, вошла в подъезд. Я наблюдала за ней с другого конца двора. Когда я подъехала к подъезду, бросила джип и вошла следом, мне достался только звук поднимающегося лифта. Недолго думая, я сбросила туфли, чтобы не греметь на весь дом, и понеслась вверх по лестнице, держа обувь в руках. Лестничные пролеты были огромными, как во всех старых домах, и мне пришлось потратить немало сил, прежде чем я добралась до шестого этажа и, бросив взгляд наверх, увидела на площадке между пролетами двоих парней в масках. Лифт уже остановился на седьмом. Стоя немного боком, они смотрели туда и, видимо, ждали, когда из лифта кто-то выйдет, направив в ту же сторону пистолеты с глушителями. Все дальнейшее произошло мгновенно. Лифт был старый, двери открывались не автоматически, а руками - это и спасло жизнь нашей клиентке. Пока она копалась с двойными дверями, мне хватило времени прицелиться и метнуть через перила свои туфли-томагавки в головы обоих киллеров. Парни так и не увидели, кто их убил. Грохот открывающегося лифта заглушил звук от падения тел и пистолетов.
      Я не видела, но слышала, как Лена, зазвенев ключами, открыла дверь и вошла в квартиру. Вбежав на площадку, я услышала за дверью квартиры номер 47 щелканье замка и шум шагов. Значит, она живет здесь. Слава Богу, она не видела ни киллеров, ни меня, а то я вряд ли смогла бы внятно объяснить ей, что делаю в ее подъезде в компании с двумя трупами. Спустившись к ним, я вытащила лезвия туфель из висков лежащих на площадке убийц и обулась. На шестом этаже я позвонила в квартиру, расположенную под сорок седьмой. Вскоре оттуда послышался настороженный мужской голос:
      - Кто там?
      - Здравствуйте, это из ДЭЗа, насчет подарков.
      - Каких еще подарков?
      - Вы что, объявление внизу не читали?
      - Нет, я сегодня еще не спускался.
      - Тогда все ясно. Подарки от мэрии в честь Седьмого ноября.
      Замок щелкнул, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В щели светились маленькие глазки пожилого толстячка. Осмотрев мои пустые руки, он удивленно спросил:
      - А где же подарок?
      - Ну да, прям мы еще по квартирам разносить будем, - презрительно сказала я. - Сами явитесь.
      - А что за подарки? - смягчился он.
      - Гречка, мыло, шнурки...
      - Вот мерзавцы, - беззлобно выругался толстяк. - Наверное, ботинки себе оставили, а нам только шнурки. Так что, прямо сейчас идти?
      - Нет, я хожу оповещаю, что раздача перенесена на завтра.
      - Спасибо.
      - На здоровье. Кстати, вы не знаете, кто живет над вами? А то звоню, звоню - никто не отвечает.
      Дяденька поднял глаза кверху, прислушался и заговорщицки прошептал:
      - Им подарки не нужны, они и так богатые. Может, как-нибудь можно мне их долю переоформить, а?
      - Что, очень богатые?
      - "Новые русские", - еще тише сообщил он. - На импортных машинах ездят, буржуи. На днях тут всю ночь кричали, спать никому не давали...
      - Так что ж вы не сообщаете? Нужно сразу нам звонить.
      - А я вот и сообщаю, - услужливо пропел он. - Только вы уж про меня не говорите, а то мало ли...
      - Как, говорите, их фамилия?
      - Стекловы. Вы уж там примите меры. А за подарок спасибо.
      И он скрылся. Я пошла вниз. Нужно было срочно возвращаться к боссу. Но не тут-то было. За рулем моего джипа, который я в спешке оставила незакрытым и даже с ключами в замке зажигания, с хозяйским видом сидел незнакомый усатый парень и уже собирался закрывать дверцу. Мне это сразу как-то не понравилось. Может быть, это дружок тех киллеров?
      Решив не устраивать под окнами клиентки громкие разборки, я сделала вид, что не имею к джипу никакого отношения, и двинулась мимо него по тротуару к выходу со двора. Пусть подавится нашей машиной, ублюдок!
      - Эй, куколка? - тут же послышалось сзади. - Куда это ты намылилась?
      Не оборачиваясь, я продолжала идти. По спине побежали мурашки. Он завел джип и поехал следом.
      - Ты что, не поняла? - прорычал он, высунувшись в окно и заезжая на тротуар перед моим носом. - Сигареты есть, спрашиваю?
      Какой нахал! Товарищ, наверное, совсем обнаглел и хотел не только тачку умыкнуть, а заодно и девочку снять. У меня отлегло от сердца, я остановилась, улыбнулась и непослушным языком проговорила:
      - Красивая у тебя тачка, однако. Может, прокатимся?
      Окинув меня похотливым взглядом, он воровато осмотрелся по сторонам и сказал:
      - А что, неплохая идея. Запрыгивай. Сев в свой родной джип, я наконец-то почувствовала себя в безопасности.
      - Куда поедем? - игриво поинтересовался ворюга, выруливая с тротуара.
      - А слабо на Сретенку махнуть?
      - Ха! Как не фиг делать, - ухмыльнулся он. И повез меня на нашем джипе в наш офис. Такого идиотизма я не смогла бы представить, даже если бы очень захотела. Мне было смешно из-за этого и страшно из-за происшествия возле квартиры Лены. Кончики пальцев до сих пор подрагивали, а то место в моих туфлях, откуда выскакивают лезвия, было все еще испачкано кровью. Я спрятала ноги под сиденье.
      - А где эта твоя Сретенка? - вдруг спросил он, когда мы уже ехали по Ленинградскому проспекту.
      - Так ты что, Сретенку не знаешь?! - Я громко расхохоталась. - Ну ты даешь!
      - А что тут такого? - обиженно насупился парень. - Просто я в другом районе живу. Там у нас никакой Сретенки нет. А вообще я коренной москвич.
      - Да я поняла, что ты москвич, не расстраивайся. Езжай пока прямо, а потом я покажу. Права-то хоть есть?
      - Обижаешь. Права у меня с рождения.
      - А машина эта тоже с рождения?
      - Нет, джип появился немного позже, - серьезно ответил усатый.
      - Наверное, это не первая твоя машина?
      - Ой не первая! - Теперь уже он рассмеялся. - Даже не представляешь, как ты права, ха-ха!
      - Ну отчего же, представляю. Ты похож на крутого.
      Он довольно зарделся и скромно сообщил:
      - Честно говоря, я даже крутее многих, если мерить по количеству тачек. Я их, почитай, каждый Божий день меняю. Вот помню...
      И он начал травить какие-то выдуманные на ходу дикие истории о своей крутой жизни. Я слушала вполуха и собиралась с мыслями, обдумывая, как преподнести Родиону убийство киллеров. Не сказать об этом я не могла, но и все говорить тоже было нельзя. А чтобы разобраться в ситуации, он должен был знать все, каждую мелочь, в том числе и то, что двое киллеров были убиты кем-то, не имеющим отношения к делу. Этим кем-то, конечно же, не могла быть я, его скромная, хрупкая секретарша, падающая в обморок при виде мышей. В общем, мне было над чем подумать, но в конце концов, когда мы уже почти подъехали к нашей башне, я нашла приемлемый вариант.
      - Вот здесь останови, малыш, - попросила я.
      Он послушно притормозил около наших ворот и вопросительно посмотрел на меня:
      - Ну и что дальше, куколка?
      - А дальше ты выйдешь из моей тачки и пойдешь со мной, - весело ответила я, выдергивая ключи из замка зажигания, нажимая кнопку автоматической блокировки замков и выхватывая из бардачка газовый пистолет. - И не вздумай спорить, а то сдам в милицию.
      - Это что, твоя тачка?! - опешил он и, увидев приставленное к носу дуло пистолета, сразу сник. - Что хочешь сделаю, только не сдавай...