Впереди был короткий крутой подъем. Судя по карте, рельеф за ним должен измениться. Среди прочих неровностей появятся россыпи валунов, спрятавшись между которых, можно остаться незамеченным. Темнота быстро отступала, открывая взору каменистые холмы. До конца подъема оставалось уже немного, когда метрах в семи перед Ником пушечная очередь вздыбила склон стеной разрывов.
      Взрывной волной, тучей щебня и мелких осколков капитана сбило с ног и отбросило вниз по склону. На несколько секунд он потерял сознание, но быстро очнулся. В голове у него стоял гул, перед глазами колыхалась серая муть. Это продолжалось несколько секунд, и скоро муть начала рассеиваться.
      Ник медленно поднял голову. Он лежал на спине, вниз ногами по каменистому склону. На расстоянии семисот метров неторопливо двигался броневик. Капитан дал шлему максимальное увеличение. Совсем рядом, покачиваясь на камнях, медленно приближалось стальное чудовище, не сводя с него черного зрачка скорострельной пушки.
      Сейчас замигает огонек, и его душа печальной птицей пролетит над зелеными холмами родной Ханурии. ,, Прощай, Лу ! Прощай, Лу!! Прощай, Лу!!! Дай бог тебе не увидеть меня мертвым ! "
      Но броневик не стрелял. Нику не приходило в голову, что убивший его может потерять столько щедро обещанных благ. Конечно, наградить не забудут в любом случае, но, если не удастся захватить его живьем, почести окажутся гораздо скромнее.
      Ник не мог знать, что уже больше двадцати вояк, ободренных обещанной несуразно большой наградой, уже обделались, доложив о его обнаружении. Он не знал, что уже трое солдат, потерявших от перегрева ориентировку в пустыне, были по ошибке застрелены, а еще пятеро - основательно искалечены.
      Гул в ушах стал постепенно распадаться на отдельные звуки, звуки складывались в слова и, постепенно очухиваясь, Ник начал понимать обращенные к нему фразы.
      ,,Майор Николас Степ ! - визжал от счастья незнакомый молодой голос, Сдавайся ! Получишь сухарь и стакан свежей воды ! " Без сомнения, это был офицер, ни у одного сержанта не хватило бы наглости...
      Сопляку улыбалась сама судьба. Улыбалась во весь рот своей ослепительной белозубой улыбкой. Ему улыбалось звание героя, очередная звездочка на погонах и гарантированная дальнейшая карьера. И все это - без малейших усилий! Просто он оказался в нужном месте, в нужное время, и разумеется - не по своей воле. Его отправили занять эту позицию, естественно, не спрашивая согласия. Наверняка, у него даже не хватило смелости сказать командиру, что ждать здесь нет смысла и надо сместиться километров на семьдесят к западу.
      ,,Полковник Николас Степ!" - продолжал заливаться невидимый шутник. Вероятно, он считал, что, прослушав запись, штабники надорвут от смеха свои животики и по достоинству оценят его юмор : ,,Сдавайся, мы будем подарить тебе жизнь и похлебка!" Он явно старался выразиться как можно смешнее : ,, Генерал Николас Степ ! Бросай оружие ! Главная база ждет Вас с цветами и оркестром ! "
      Дикая злоба темной волной начала подниматься в душе Степа. Какой-то пацан, без малейших усилий, собирался получить то, к чему он безуспешно шел восемнадцать лет. Теперь этот юнец сделает себе карьеру за его счет и сможет до конца жизни, после каждого стакана, рассказывать о том, как геройски он взял ,, Бешеного Ника ".
      Желание убить - самое сильное из человеческих желаний, быстро овладело капитаном начисто вытеснив страх, воспоминания о Лу и все прочие мысли. Да, сейчас он убьет. Он прикончит щенка, даже если для этого ему придется лизнуть его вонючую грязную задницу. Где-то, по краю сознания, промелькнула мысль о его, Степа, офицерской чести, но тут же исчезла, как воспоминание о давно отмершей условности.
      В маленьком карманчике, на левом рукаве куртки, находился пенал с пятью капсулами. На армейском жаргоне их называли ,, Колеса храбрости ". По одной штуке их выдавали офицерам перед началом боя или на каждый день сопровождения. Это был любимый десерт лейтенанта Уиллера и постоянный источник доходов Степа. Лейтенант, наверно, не знал, что многие уже сбрендили от этих ,, колес ". В отличие от заурядной наркоты, которой приходилось обходиться рядовому составу, упомянутые пилюли обладали хорошим общестимулирующим действием. Сильный организм мог выдержать четыре капсулы сразу. Пятое колесо всегда было лишним. Никакое сердце не в состоянии выдержать такой нагрузки.
      Медленным движением Ник поднес правую руку к левому рукаву и выкатил три пилюли на ладонь. Потом, дождавшись, когда броневик качнется на невысокой каменной гряде, незаметно сунул их себе в рот. Он сразу почувствовал себя лучше, и даже несколько осколков, впившихся в кожу, перестали ему досаждать.
      Машина медленно надвигалась на него. Бронетранспортер четвертой серии с экипажем из трех человек и десантным отделением еще на восемь. Вооружен автоматической пушкой калибра двадцать три миллиметра и спаренным с ней шестиствольным пулеметом. Лоб и борта защищены двухслойной броней, выдерживающей кумулятивную гранату ручного гранатомета.
      Любой ,,букварь" знает, что штурмовая винтовка совершенно бесполезна против такой машины. Но Ник считал, что если противник достаточно самонадеян и неопытен, а при этом хоть немного глуп, от него можно найти подходящее ,, лекарство ".
      Капитан повернул большим пальцем рычажок предохранителя и посмотрел на панель индикации. Четыре маленьких бусинки горели спокойным зеленым огнем винтовка не повреждена, все системы в норме!
      Ник сделал несколько неуверенных движений ногами, изображая то ли конвульсии, то ли попытку отпихнуться от надвигающегося видения. Издевательский хохот в наушниках свидетельствовал о полной удаче дешевой уловки. ,,Ноги в норме! Похоже и позвоночник тоже цел." Потом он сделал вид, что пытается безуспешно приподнять винтовку, чем вызвал очередной приступ злорадства неизвестного юного героя.
      С третьей попытки капитану все же удалось приподнять ствол и дать короткую очередь. Очередь всего из пяти выстрелов. Пули летели как попало, поднимая фонтанчики пыли и мелкого щебня, но пятая попала точно в маленький черный камешек, лежавший в десяти метрах от его левой ноги. После этого он уронил оружие, и ствол уткнулся в грунт.
      При этом произошло то, что невозможно разглядеть из движущегося броневика. В руках у Ника был пустынный вариант штурмовой винтовки и, повернув рычажок предохранителя, он перекрыл канал ствола электромагнитным клапаном, спрятанном в дульном тормозе. Ничего не попало в ствол, и оружие не потеряло своей точности.
      Стрелять по броне представлялось бессмысленным, но у машины имелись глаза - объективы девяти телекамер. Одна стояла рядом с пушкой, остальные предназначались для кругового обзора. Прицельное попадание в двадцатимиллиметровые объективы считалось маловероятным, а от случайных повреждений их защищали триплексы.
      Дополнительной страховкой являлось то, что, при попадании пули в объектив, через ноль целых две десятых секунды автоматика вставляла резервное стеклышко. Запасной триплекс имелся всего один, но для того, чтобы он полностью потерял прозрачность, в него должны попасть не менее двух пуль.
      Ник разделил в уме шестьдесят на ноль два и секунд за пятнадцать получил точный результат - ровно триста. С учетом погрешности автоматики броневика и регулятора стрельбы своей винтовки, он выбрал темп - двести пятьдесят выстрелов в минуту.
      До броневика оставалось всего двести метров. Все, кто ехали в нем, были уверены, что их ждут правительственные награды, а в этом и состоит Высшая Справедливость. Раненый человек, лежащий на склоне, казался совершенно беззащитным перед грозной бронированной машиной. Правда, командир батальона уже неделю рассказывает о нем всякие сказки, но в таких условиях надо ли вспоминать о глупой болтовне.
      Они думали, что их ждут награды, но ошибались. Их ждала только смерть, равнодушно глядя на них через дульный срез винтовочного ствола. До броневика оставалось еще больше ста пятидесяти, но Ник считал почти решенным этот вопрос. Он уже знал, как сделает ЭТО. Капитан гадал в основном о том, что командир машины сообщил в штаб и соседним броневикам.
      Вряд ли он рискнул доложить, что перед ним именно Степ. Скорее всего, таких сообщений за неделю облавы поступило больше, чем достаточно. На месте Ника мог оказаться обычный мятежник, переодетый в военную форму, или просто заблудившийся солдат. Даже если молодой командир доложил в штаб именно о Степе, вряд ли там серьезно отнесутся к этому сообщению. Но если в ближайшее время он не выйдет на связь, то в течении получаса надо ожидать, по крайней мере, один боевой вертолет. Могут подъехать и соседние машины, хотя для этого им потребуется особый приказ.
      Броневик едва ехал, и это сильно нервировало Ника. Еще не хватало, чтобы он остановился метрах в семидесяти или ста. ,, Давай, ну ползи же, ползи ! " - мысленно уговаривал его капитан. Шутник замолчал, вероятно его озадачила бессловесность и почти полная неподвижность Степа. Похоже, он уже начал переживать, что немного перестарался, а капитан сдохнет, не доехав до главной базы, и даже - до ближайшего форта.
      Броневик подходил все ближе и ближе. Семьдесят, шестьдесят, пятьдесят... ,, Ну давай, еще, еще, только не останавливайся ! " - молил его Ник. В сорока метрах от его правой ноги, в двадцати - слева от курса броневика, плавное закругление склона переходило в невысокий, всего в три метра, обрыв. Только в едущей снизу машине не могли видеть этого.
      Их разделяло всего тридцать пять метров, и тянуть время уже не представлялось возможным. Стрелять надо было именно в движущийся бронетранспортер. Ник неуверенно поднял винтовку, но молодой офицер не успел рассмеяться.
      Три пули с интервалами всего в четверть секунды попали в объектив, установленный рядом с пушкой. Конечно, можно переключить компьютер наведения на систему обзора, а снижение точности скомпенсировать увеличением расхода боеприпасов. Но для того, чтобы открыть огонь, командир машины должен сначала проститься с своей прекрасной мечтой, а после - успеть осознать смертельную угрозу собственной шкуре.
      Чуть опустив ствол, Ник обстрелял сначала левую, а потом и среднюю лобовую камеру. На два объектива у него ушло три секунды. Стараясь поймать Степа правой камерой, броневик резко повернул влево, но, получив в объектив три пули, полностью потерял передний обзор. Чтобы воспользоваться камерами правого борта, машине пришлось продолжить поворот.
      Возможно, экипаж уже находился в шоке, но нельзя было ждать когда он придет в себя. Ник вскочил, и, стреляя на бегу по крайней бортовой камере, поспешил к броневику. До него оставалось уже меньше тридцати метров. Пока капитан пробежал первые десять, он успел сделать три удачных попадания в первый бортовой объектив. Командир машины, наконец, начал понимать ситуацаию, и беспорядочно мотающаяся пушка дала длинную очередь. Снаряды разорвались далеко сзади, и вторую бортовую камеру Ник поразил почти в упор.
      Стараясь оторваться, водитель нажал на газ. Капитан хотел выстрелить в задний объектив, но передние колеса уже доехали до обрыва... Машина рухнула с трехметровой высоты, грохнувшись носом в каменистую ложбину. Двигатель заглох, и треть корпуса почти вертикально стоящего броневика осталась торчать над краем обрыва.
      Ник попробовал задний люк, но его еще не успели отпереть, и он не поддавался. Примостив у замка ручную гранату, капитан спрятался за днищем машины. Ощущение при взрыве оказалось не из приятных, но люк открылся без особых проблем.
      В десантном отделении находилось четверо солдат. Они еще не очухались от удара о переднюю переборку, и Ник обошелся четырьмя одиночными выстрелами. Приходилось торопиться. Спустившись вовнутрь, он освободил от тел дверку отделения экипажа. У всех троих головы уже были разбиты, но, во избежание неожиданностей, капитан выстрелил еще трижды.
      Он не стрелял очередями, но не из экономии боеприпасов. Ник собирался немного проехать и действовал по возможности аккуратно, чтобы не залить кровью сиденье водителя. Он растолкал тела и завел двигатель. Колеса крутились, но броневик не двигался с места. Ник добавил оборотов до максимума. Проскрежетав задним бортом по каменистому склону, машина сползла в ложбину. Броневик принял горизонтальное положение, но совершенно не слушался управления и, проехав несколько метров, уткнулся в противоположный склон.
      Ехать дальше было явно нельзя, но в машине можно найти много полезного. Пользуясь тем, что перед оказался немного приподнят, Ник легко вытащил трупы через задний люк. После первого из них на полу осталась красная дорожка, и остальные шестеро пошли как по маслу.
      Капитан извлек из НЗ банку тушенки и быстро съел половину. Съесть банку тушенки за один раз - была его заветная мечта уже три дня, но Ник остановился и нашел ящик с инструментами. Вынув нужный ключ, он залез на крышу броневика и снял с прицела испорченный триплекс. Затем капитан сел на место наводчика и протер от крови прицельный экран.
      Проверив систему наводки и работу пушки, он спокойно покончил с тушенкой. Потом Ник достал еще одну банку, но вовремя остановился и положил ее в свой ранец. Он быстро запасся продуктами и, немного подумав, заменил свой ранцевый магазин на совершенно полный.
      Все было хорошо, только немного досаждал писк в валявшихся на полу наушниках. Кто-то далекий упорно добивался связи с убитым лейтенантом, но тот уже находился снаружи вместе со своими солдатами. Ник посмотрел на часы. С момента открытия люка прошло ровно пятнадцать минут.
      Предполагая, что у него еще осталось время, капитан быстро снял куртку и повыдергивал из груди воткнувшиеся в кожу осколки. Затем он смазал раны дезинфектором из аптечки броневика.
      В штабе облавы уже должен подняться переполох, и в любой момент могли появиться гости. Конечно, это была далеко не первая тревога, а запасы горючего уже подошли к концу, поэтому большой делегации ожидать не приходилось.
      Ник еще не знал, что за неделю мятежники несколько раз беспокоили посты в предгорьях, и с каждой стычкой воздушные силы расходовали горючее с все большей неохотой.
      Едва он успел одеться, как услышал звук приближающегося вертолета. Чуть приоткрыв верхний люк, Ник следил за его прибытием. Был большой соблазн выбраться наружу и поползать между покойников, корчась на глазах у пилота. Но боевую машину таким способом можно посадить, только притворившись раненым генералом. Вызвав медиков, вертолет мог отвалить к горам, на расстояние недостижимое для пушки.
      Машина приближалась, но капитан не торопился стрелять. Пусть пилот сначала увидит трупы, пусть подлетит поближе, чтобы лучше их разглядеть. Вертолет сбавил ход и почти завис. Сейчас пилот вызывает штаб и докладывает обстановку... Теперь пора !
      Ник дал длинную очередь из пушки. Сто метров, это почти в упор. Снаряды легко пробивали тонкую броню и рвались внутри фюзеляжа. Мелкие обломки и крупные фрагменты конструкции падали вниз в столбе пламени от брызг горящего топлива. Из передней части вывалилось и исчезло в огне нечто бесформенное, напоминающее большую рваную тряпку...
      Вертолет развалился почти весь, остался только самый верх с вращающимся винтом. Казалось, что огненный столб надежно поддерживает его, но нет, плоскость вращения начала клониться вперед, и, отвалившись от остатков машины, винт огромным крестом воткнулся в грунт. Такой ориентир показался Нику излишним. Прицелившись еще раз, он выстрелил в опорную лопасть. Прихватив оружие и продукты, капитан вылез из броневика.
      На триплексах обзорной системы остались его автографы. Конечно, мало кто из молодых офицеров знал его почерк, но старым штабным крысам он был хорошо известен. Отойдя метров на двадцать, Ник обстрелял броню рядом с объективами, оставив на ней множество мелких царапин, чтобы не возникло подозрений на сверхметкую стрельбу. Вряд ли кто-нибудь будет проводить подробное расследование, а для беглого осмотра такой уловки вполне достаточно.
      Сделав полсотни выстрелов, капитан поспешил к не взятому с первого раза склону. В большом костре из вертолетных обломков с грохотом рвались снаряды, провожая его праздничным фейерверком. Оглянувшись в конце подъема, он увидел пыльный шлейф, поднятый идущим с востока броневиком. Еще один должен двигаться с запада, но пока его еще не было видно.
      Как не спеши, от машины не убежишь. Нику оставалось надеяться, что его преследователи задержатся, подыскивая скрытые пути к брошенному броневику. Это вызовет задержку минимум на десять минут. Вряд ли они возьмут этот подъем, и на обходной маневр уйдет еще четверть часа. Плюс время подхода, плюс пять минут на переговоры со штабом и получение директив. Итого получалось, что погоне не добраться до него раньше, чем через тридцать пять минут. Но радоваться было нечему, вертолеты могли прилететь гораздо раньше.
      За подъемом открывалось холмистое плато, местами усыпанное крупными валунами. Прекрасное место, чтобы спрятаться и спокойно проспать до вечера, если бы Ник преодолел подъем затемно и не был замечен экипажем броневика.
      Крепкий утренний сон мог сослужить хорошую службу покойным парням и посодействовать капитану Степу. Он прошел последнюю линию постов, и дальше уже не оставалось никого, кроме мятежников. Теперь должен появиться новый заслон.
      В чистом утреннем воздухе были отлично видны горные цепи. Их четкие контуры еще не размыло полуденное знойное марево. Казалось, что горы совсем рядом, ближние из них - едва не на расстоянии вытянутой руки. Но Ник хорошо помнил карту и понимал, что это - оптический обман, а до края горного массива остается еще почти десять километров. Там его уже должны ждать. Должны ждать мятежники. Ждать, чтобы спрятать его в одном из своих хитрых, выдолбленных в скалах укрытий. Спрятать до тех пор, пока последний солдат не покинет район облавы.
      Тагам уже пора собрать достаточно информации и точно знать, за кем и по какой причине гоняется вся эта свора. Но близость гор была обманчивой. Из-за поднятой тревоги они стали почти недостижимы. Сейчас ему не пробежать десять километров, да и нет у него этих шестидесяти минут.
      Ник посмотрел график спутников. Спустя четверть часа он окажется в зоне видимости одного из них.
      Согласно карте, чуть больше двух километров к западу, в сторону гор должна проходить узкая извилистая лощина, вроде сухого русла. Бежать на север не имело смысла. Скоро на этом пути армия выставит цепь солдат, поэтому сухое русло представлялось Нику единственным путем для продолжения маневра.
      Он устремился к лощине по кратчайшему маршруту. Груз продуктов и оружия не позволял развить значительную скорость. На два километра капитан потратил целых одиннадцать минут. Эти два вымотали его, как добрые шесть, и, упав в расщелину, между камней, он долго не мог отдышаться.
      В расчетное время вертолеты не появились, но в стороне оставленного им бронетранспортера скорострельная пушка дала пару коротких очередей. Никто и не собирался оставлять утреннее происшествие без последствий, а задержка вертолетов легко объяснялась присутствием спутника. Спутник выгодно отличался от остальных средств поиска тем, что был не виден и не слышен. Он мог обнаружить беглеца тогда, когда тот этого совсем не ожидал.
      Через несколько минут капитан восстановил дыхание и залпом выпил баночку воды. Раздался гул группы вертолетов, но спутник еще не ушел, и Ник не рискнул высунуться, чтобы определить точное место высадки десанта. Судя по направлению и силе звука, вертолеты садились приблизительно в трех километрах к северо-востоку, то есть на трассе его кратчайшего пути к горам.
      Чтобы определиться точнее, надо было выбираться из укрытия и осматривать окрестности. Но это уточнение не стоило потери драгоценного времени. Ник помчался по лощине, рискуя потерять остатки сил и здоровья. Приходилось торопиться. В любой момент безопасный путь мог обернуться смертельной мышеловкой.
      Солнце поднялось еще невысоко, и крутые склоны пока давали тень. Через пять минут капитан снова услышал вертолеты, но, не найдя подходящего укрытия, продолжал бежать. Один из них не сел и, быстро приближаясь, летел в сторону Ника. Прижавшись к склону, он спешно помолился, чтобы его не заметили.
      Не долетев двухсот метров, вертолет повернул и начал описывать круги над местностью. Пока он сделал круг, капитан продвинулся еще на двести метров и спрятался между двух крупных валунов. Вертолет мог блокировать его передвижения, но худшие опасения не оправдались. Экономя горючее, он сделал всего несколько кругов и сел около десантных машин.
      Солдат высадили к северо-востоку от Ника. Путь на север пока оставался свободным, и он продолжил свой бег. Действие пилюль еще не кончилось, и за следующие семь минут капитан преодолел около полутора километров. У него оставались силы еще минуты на три, но подходил очередной спутник. Добравшись до крупных валунов, Ник притворился одним из них.
      Один из приближающихся с юга вертолетов подлетал все ближе и вскоре сел за соседним холмом. До ухода спутника оставалось около двух минут, но Ник покинул свое укрытие и побежал дальше, чтобы добраться до ближайшего поворота раньше, чем солдаты выйдут к краю лощины. Потом, пережидая взлетающий вертолет, он сделал короткую остановку и продолжил маневр. До гор оставалось еще около пяти километров, но склоны уже не давали тени, а рваный бег вымотал его почти полностью.
      По звуку Ник приблизительно определил число посадок десантных вертолетов. Общее количество привезенных солдат должно составлять около батальона. Примерно треть будет занята в оцеплении и боевом охранении. В распоряжении остальных двухсот бойцов оказалось холмистое пространство, заваленное крупными валунами, площадью от восьми до десяти квадратных километров, и нестерпимый полуденный зной. В зависимости от согласованности и тщательности прочесывания, для выполнения задачи им требовалось от полутора до двух с половиной часов.
      Степ выбрался из лощины и попытался осмотреть местность. Вокруг по-прежнему была пустыня, но песок в ней заменили крупные и мелкие камни. Пустыня уже успела нагреться. Восходящие потоки горячего воздуха причудливо оживляли пейзаж, заставляя шевелиться валуны и размывая их очертания.
      Ник хорошо видел стоящие в полутора километрах вертолеты. Дальше, за ними, в нескольких сотнях метров колыхалась какая-то длинная серая лента. Он разглядывал ее с максимальным увеличением и не мог понять, что же создает такой странный оптический эффект. Но вдруг в середине ленты видимость на секунду прояснилась, и она разделилась на ряд вертикальных черточек, предоставив капитану ясный ответ.
      Грузовики подвезли к предгорьям достаточно много солдат, и через пятнадцать минут они закончат прочесывание. То, что произойдет потом, оказалось понятно вплоть до деталей. Поднимутся вертолеты и высадят десант на подножиях гор. Несмотря на полуденную жару, солдаты прочешут пустыню вплоть до ближних склонов. Вполне возможно, они пройдут как раз по тому месту, с которого Ник проводил свои наблюдения.
      Он перебрался через лощину и, пользуясь закрытым холмом пространством, добежал до кучи валунов. По расчетам, в его распоряжении оставалось около десяти минут, но, вероятно, решение было принято раньше, и Ник услышал шум взлетающих вертолетов. Из-за камней он видел, как три десантных машины полетели к горам. Конечно, полроты солдат это не очень много, но вполне достаточно, чтобы держать под наблюдением пространство шириной хоть в тридцать километров.
      Проводив взглядом вертолеты, Ник спешно осмотрел россыпь валунов. Ему пришлось прилично попотеть, чтобы, перекатив несколько крупных камней, приготовить себе надежное укрытие. Он не мог позволить себе роскошь болтаться по пустыне днем, с риском получить солнечный удар.
      Конкурировать с двумя батальонами пехоты у него не имелось возможности. Потому что, во-первых, солдаты должны превозмочь любые трудности; во-вторых: даже если одна половина из них завалится под солнцем, другая все равно доплетется до гор, выполнив свою боевую задачу. Ника было некому подстраховать, и если он упадет, его задача окажется безнадежно провалена.
      Солдаты шли густой цепью. Они преодолели не более семи километров и еще не успели устать. Попадись Ник на их пути, то, вполне возможно, они смогли бы его обнаружить. Солдатам предстояло пройти в сотне метров к востоку от него, а форсированная им лощина являлась ориентиром, ограничивающим западную сторону зоны прочесывания.
      Пехота была еще свежей, но уже не настолько, чтобы проявить инициативу и, перебравшись через лощину, пошарить по ее противоположной стороне. Дойдя до гор, она, скорее всего, сразу повернет обратно, взяв для прочесывания гораздо более широкую полосу. Цепь потеряет свою густоту, а от ее свежести не останется даже следа.
      Представлялось заманчивым, переждав облаву, продолжить путь и, пока солдаты вернутся от гор, сместиться на пять километров к западу. Но существовал риск оказаться замеченным, да и особого смысла в смене позиции не имелось.
      Все равно противник расширит зону поиска, исходя из максимальной скорости его передвижения, а Ник впустую потратит остатки сил.
      Оставалось только затаиться и ждать, пока ситуация не прояснится, и можно будет предпринять рассчитанные и точные действия. В целом, его позиция не казалась особенно удачной, а зубцы ближних гор очень походили на взведенную деталь волчьего капкана. Но капитан пока не собирался впадать в отчаяние. Запас продовольствия, прихваченный из броневика, давал ему возможность - попытаться пересидеть преследователей.
      Продуктов, как и воды, Нику вполне должно было хватить на три дня, и экономить их он больше не собирался. Лежа в своем тесном укрытии, он слышал голоса командиров, злобными криками подгонявших плетущуюся по пустыне пехоту. Сама цепь, и даже ее край, прошли от него в доброй сотне метров.
      Когда солдаты высаживались из грузовиков, поллитровые фляжки, висевшие на поясе каждого из них, были полны водой. Возможно, им дали напиться перед высадкой из машин. Вряд ли парням удалось поживиться водой в десантных вертолетах, и Ник хорошо представлял их мучения под палящим солнцем. Он не мог их убить, он мог их только пожалеть.
      Через полтора часа солдаты дойдут до гор, и никто не доставит им туда воду, еду и все необходимое для ночлега. Скоро большая их часть вернется к грузовикам, прочесав при этом довольно широкую полосу. Можно было попытаться спрятаться на уже проверенной территории, так как при обратном прочесывании ей будет уделено наименьшее внимание. Но Ник чувствовал себя слишком уставшим, чтобы тратить силы в поисках минимальной выгоды. Да и это укрытие оказалось достаточно хорошим. Кроме того, теперь, измученной жаждой пехоте придется идти на солнце, и особой внимательности ожидать от нее уже не приходилось.
      Мечта спокойно поесть не была утрачена, и Ник извлек из ранца часть продуктовых запасов. Конечно, для доброго пикника ему не хватало пения птиц и звенящего ручья. Ни о каком спокойствии не могло быть и речи, но желудок, раззадоренный банкой тушенки, страстно требовал продолжения. В каменной норе оказалось буквально не повернуться, но голод сильно донимал капитана. Мысль об обеде оказалась настолько хороша, что он пренебрег не только мелкими, но и крупными неудобствами в виде каменных углов, впивавшихся в его бока при каждом движении.
      Хотя раны разболелись довольно сильно, накопившаяся усталость и полный желудок взяли свое, и Ника быстро сморил сон. К действительности его вернул топот ботинок. Солдаты прошли совсем рядом, но им стало уже не до подробных поисков, и, по возможности, они постарались просто обойти кучу камней.
      Действие пилюль кончилось, и Ник чувствовал себя очень плохо. Доза оказалась явно чрезмерной. Наступило что-то среднее между наркотической ломкой и тяжелым похмельем. Он понял, что сдохнет если не проглотит еще одну капсулу. Полегчало почти сразу, но чувство жажды усилилось.
      Промучавшись еще минуту, Ник извлек из ранца и выпил сразу две баночки воды. Такое расточительство представлялось неоправданным, но остановить себя у него не хватило сил. Самочувствие улучшилось настолько, что к Нику начало возвращаться чувство юмора. Он с издевкой подумал о том, сколько стаканов водки придется этим вечером выжрать Главной Заднице, чтобы не свихнуться окончательно.
      С наступлением темноты можно было двинуться в путь, но Ник пока не спешил. Ходьба по камням производит гораздо больше шума, чем по песку, и даже редкие часовые в полной тишине смогут издали услышать его шаги.
      Он решил пока не напрягаться, оставив это солдатам. Оцепление на ближних горах наверняка не снято, и часовые будут ждать его с энтузиазмом, по крайней мере в течении первой ночи.
      Ник не привык бегать с грузом. Ноги, болевшие после дневных пробежек, стали непригодны для ходьбы по горам и требовали покоя. Отвалив камень, закрывающий вход в нору, Ник вылез и поужинал под загорающимися звездами.
      Часовые находились достаточно далеко, но посты то и дело обнаруживали себя беспорядочной стрельбой. Вряд ли их так уж сильно беспокоили мятежники, скорее всего, это из-за возвращающихся в сумерках, одиночных отставших или заблудившихся солдат.
      Каменную хижину нельзя было назвать удобной, но спать в ней оказалось приятней, чем под слоем песка. Холод пробрался в нору только перед рассветом. Проснувшись, Ник долго ворочался с боку на бок в ожидании восхода солнца. Возможно, надо было выбраться наружу и размяться, но он уже настроил себя на длительный отдых. Когда стало совсем светло, Ник потихоньку выбрался из укрытия и, устроившись между крупных валунов, с удовольствием позавтракал. Он почувствовал себя настолько хорошо, что был готов даже сделать зарядку, но не стал, помня о превосходной видимости в утренние часы.
      Развалившись на песчаной полянке, между камней, он любовался горными вершинами, розовеющими в лучах восходящего солнца, и с удовольствием вспоминал об успехах прошедшего дня. ,, Настоящий курорт, - подумал Ник, не хватает только Лу и бутылочки вина. "
      Солдаты не имели права сидеть без дела. Переночевав в грузовиках, редкой цепью они попытались прочесать прямоугольник размером приблизительно десять на двадцать километров. Не добившись успеха, к четырем после полудня подразделения вернулись к грузовикам. Еще через час около гор сели десантные вертолеты. Их тяжелый подъем вызывал предположение, что караулы погрузились в них полностью.