Потом, уже будучи сытым, он доел остальные и спрятал в песке пустое ведро. Аварийный продуктовый запас вертолета был рассчитан на три дня. Вода в жестяных баночках, консервы, шоколад и галеты имелись в количестве, достаточном, чтобы пилот, не бедствуя, мог дождаться в пустыне команды спасателей. Трехдневный запас продуктов без особых проблем можно растянуть на шесть дней. В придачу к этому у Ника имелась почти полная двадцатилитровая канистра воды. Если не бродить по пустыне днем, воды в ней вполне хватит на десять суток. Такой запас жидкости представлялся даже излишним, но у него не было меньшей емкости.
      Он не представлял облавы на одного человека, которая могла бы продолжаться больше недели. В этих горах армия всегда выдыхалась быстро, и можно было попробовать ее перележать, никуда не уходя. Но военные проявляли повышенную активность и действовали подозрительно точно. ,, Может у меня просто разыгралась мания преследования, а никакой реальной опасности нет ", - подумал Ник.
      Вероятность того, что его найдут в месте, где он находился, представлялась ничтожной. Только нельзя считать дураком своего противника. Если у командования возникнет подозрение, что капитан не пошел в горы, то, не меняя позиции, он будет просто ждать неприятностей.
      Его беспокойство было связано в основном с тем, что, уходя от погони, он трижды выполнил практически один и тот же прием. Это уже выглядело как шаблон, а действовать по шаблону - привилегия армии. У нее для этого достаточно и людей, и техники. За один день Степ трижды пропустил вперед своих преследователей и, вероятно, в штабе многие уже сделали соответствующие выводы. Но он был совершенно уверен в том, что никто не возьмет на себя ответственность остановить погоню на основании одних умозаключений.
      С другой стороны, потеря одного дня малозначительна для них. Скоро они поймут, что Ник не пошел к горам и пытается отлежаться, пока все не успокоится. Представлялось очевидным, что всю пустыню лопатами не перекопать. Скорее всего, проболтавшись денек по горам, пехота выставит посты вдоль дороги между фортами, а для страховки еще вспашет полосу. Если, к тому же, это будет сделано вдоль реки Байсу и дороги на двадцать вторую базу, Нику останется единственный путь - добровольно плестись обратно, прямо в лапы особистам. Такая перспектива ему отнюдь не улыбалась.
      Капитан навьючил на себя воду, продукты и оружие. Получилось очень тяжело и не очень удобно. Путь на север для него явно закрыт. Приятнее всего было пойти на запад, к реке, но там и в более спокойное время можно запросто напороться на патруль. Оставался только один путь - путь на восток. С грузом больше полцентнера за спиной ему предстояло идти всю ночь и через сорок километров пересечь дорогу от двадцать второй базы к форту Лесной. Налегке, Ник прошел бы это расстояние без особого труда, но такой груз мог выжать его, как тряпку.
      Конечно, было бы гораздо лучше - разделить переход на два этапа, но по понятным причинам Степу очень не хотелось задерживаться в этой зоне. Он не чувствовал усиливавшегося холода. Чтобы не перегреться, ему пришлось даже расстегнуть куртку.
      Ночь подходила к концу и Ник уже едва двигался, когда почувствовал под ногами укатанный колесами грунт. Теперь ему предстояло пройти еще около километра и устроится на дневку. Труднее всего капитану дались именно эти последние тысяча триста шагов. Он рухнул на песок и минут двадцать лежал, не в силах даже пошевелиться.
      Небо только начало светлеть, и у него еще оставалось время позавтракать, но даже мысль о еде оказалась ему неприятна. Он вдоволь напился воды и быстро нашел место для дневного сна. Уже достаточно рассвело, когда Ник закрыл глаза и почти мгновенно уснул.
      В полдень его разбудил шум моторов. Судя по звуку, в идущей по дороге колонне кроме броневиков шли тяжелые грузовики. Из укрытия дорога не просматривалась. Вылезать из песка, а потом снова прятаться, у него просто не было сил и он снова уснул, даже не дожидаясь, пока все стихнет.
      Второй раз Ник проснулся только в семнадцать часов. Его опять разбудил гул приближающейся техники, но теперь она двигалась гораздо медленней. После дневного сна Ник не чувствовал особого прилива сил, но все же заставил себя выбраться из песка и подползти к проходу в барханах.
      По дороге медленно ехали две боевые машины. Под их прикрытием, подняв тучу пыли, рядом с дорогой полз трактор. Конечно, двигаясь с такой скоростью, тракторными колесами не поднять столько пыли. Ее источником мог быть только многокорпусный плуг. Да, точно, трактор шел вдоль дороги, оставляя за собой полосу рыхлого песка. Ник понял, что его уже вычислили, хотя и с небольшим запозданием.
      Он чувствовал себя уставшим. Каждое движение приносило ему боль, движение ногами - очень сильную. Ник знал, что в таком состоянии идти совершенно невозможно. Еще один такой переход и он полностью выйдет из строя. Надо было отлежаться. Отдохнуть хотя бы одни сутки. Только сутки, большего Ник не мог себе позволить.
      Чтобы не терять день совершенно даром, он выбрал место для отдыха, с которого просматривался участок дороги. Этой ночью капитан никуда не спешил, ему пришлось отдыхать. Появление трактора в какой-то мере даже обрадовало Ника. Теперь у этой вспаханной полосы его могут ждать как угодно долго. Но, с другой стороны, это свидетельствовало об исключительной активности штабных работников, и оставалось непонятным, что они еще предпримут.
      Обычно штаб не напрягался на службе, но на сей раз он похоже серьезно взялся за дело. Ника обкладывали по полной программе. Вообще-то, по его мнению, у штабных работников не должно быть к нему личных претензий, скорее всего их науськал сам Главная Задница.
      Степ старался не скандалить с штабными крысами, по крайней мере последние восемнадцать лет, с того проклятого офицерского собрания. Черт его дернул тогда выступить ! По молодости он еще не знал, что все подвиги совершаются в штабах, а все ошибки - на передовой.
      После того, как выступил командир полка с хорошей характеристикой проведенной операции, особенно похвалив тех, кто совсем ничем не отличился, Ник попросил слова. Знай командиры о том, что он собирался сказать, слова бы ему, конечно, не дали. Вероятно они подумали, что зеленый лейтенант, начиная свою карьеру, станет лизать им задницы. Такой офицер находился почти на каждом собрании. Если ему удавалось сказать подходящую речь, то продвижение по службе для него было практически обеспечено. Но тогда командиры ошиблись. Ник встал перед залом и сказал все, что думал о той операции. Сильно уж его заело. Все произошло не так, как сказал полковник...
      Авиация нанесла удар совсем по другой горе, а артиллерия накрыла свой собственный авангард. Засаду выставили не там, где мог отступать противник, и им пришлось гнать врага лишние десять километров. Боевые вертолеты прилетели за полчаса до наступления и лишь предупредили противника о его начале. Транспортные вертолеты, вызванные с утра, появились только после обеда, и полдня раненные лежали на жаре. Черт его тогда дернул... Ведь все собравшиеся знали об этом ничуть не меньше...
      Слушая Ника, зал замер, и стало слышно, как жужжит муха у дальнего окна. Казалось, офицеры перестали даже дышать. Тогда он не понимал, что делает. Школярская дурь еще не вылетела из его башки. Почуяв неладное, Ник остановился, не сказав собранию о том, что части мятежников все же удалось улизнуть. Он замолчал, но еще полминуты никто не проронил ни слова. В зале стояла мертвая тишина, и в полном безмолвии, наливаясь кровью, багровели генеральские морды.
      Первым очухался начальник штаба дивизии - генерал Хаггис. Его аж трясло от злобы. Он практически не знал Ника, но, не задумываясь, излил на него поток грязи, обвинив лейтенанта в самых гнусных преступлениях. И не избежать Степу трибунала, если бы его не выручил начальник трофейной команды. Нет, он не заступался за Ника, просто в ту же пору потребовал от руководства достойной награды за свои заслуги.
      Этот офицер знал много интересного о темных делишках руководства : о дележе награбленного имущества и торговле с тагами оружием и информацией. Мелкий начальник пытался войти в долю наравне с генералами. Он и отвлек на себя все внимание. Ему пообещали честную дележку и представили к очередному званию, но неделю спустя главный трофейщик неожиданно умер, так и не успев воспользоваться заслуженными благами.
      Степа в тот раз не тронули, но и не забыли ему ничего. Окажись он тогда хоть чуточку поумнее, уже давно бы стал подполковником, или даже полковником, а не бродил по пустыне с грузом продуктов и непрерывного беспокойства.
      Для тех, кто рано понял службу, штаб был совсем неплохим местом. Ник помнил шустрого остроносого солдатика, который на одном из батальонных собраний складно заклеймил подлых мятежников за то, что они нападали исподтишка и избегали ,, честного боя ". Этому бойцу быстро нашлось место при штабе. Он постоянно выступал на собраниях, гневно проклиная мятежников и горячо обличая своих трусов и лодырей .
      Для полной убедительности свои выступления он зачастую начинал со слов: ,,Личный состав нашей роты, нашего батальона и все прогрессивное человечество..." Далее, по тексту, следовало развитие какой-нибудь мысли, почерпнутой из речей главного замполита. Обобщение роты с прогрессивным человечеством делало бесспорной весьма сомнительную гипотезу и позволяло предположить, что ханурийская пехота - часть оного, либо даже - его авангард.
      В схватке с врагом такому шустряку не было бы цены, но в бой он рвался почему-то только словесно. Этот солдатик практически не участвовал в боевых операциях, но за два года получил больше наград, чем Ник - за всю службу. Его имя постоянно мелькало на страницах гарнизонной газеты и несколько раз упоминалось даже столичным телевидением.
      Самым большим успехом солдатика оказалась знаменитая речь о том, что юноша для того, чтобы стать мужчиной, должен пройти через войну. Хотя Ник ни с кем не делился своими сомнениями, но считал, что ханурийская ментальность носит гораздо более мирный характер. Отнюдь не как у диких племен, где, чтобы стать взрослым, юноша должен убить льва или жителя соседней деревни. Ник считал достаточно широко известным, что ханурийский подросток становился мужчиной в день, когда выпивал поллитровку сорокаградусной спиртосодержащей жидкости и выкуривал пачку самых дешевых сигарет...
      Подвиги солдатика становились все более значительными, и его уже собирались представить к одной из высших наград. Но плох герой, который не отдал жизнь за Родину, и в отсутствие главного замполита его заместитель подготовил все необходимое для подвига... Но старый генерал, вернувшись с объезда дальних баз, пожалел шустрого сопляка, и тот вернулся на Ханурию живым, хотя и без Звезды Героя. Вскоре следом за ним отправился и старик, не получив перед дембелем второй генеральской звезды.
      Возможно, капитан вспомнил бы что-нибудь еще из тех давних событий, но он уже давно относился к ним равнодушно, и его быстро сморил сон.
      Несмотря на предутренний холод, песок, в котором лежал Ник, оставался довольно теплым, и ему удалось проспать почти до десяти часов. Этот день оказался выходным, и спать можно было до самого вечера. Скорее всего, Ник так бы и поступил, но его побеспокоил шум моторов.
      По дороге шла колонна машин. Под прикрытием бронетранспортеров по шоссе ехали крытые грузовики. На каждом из них тент сзади был открыт, а это свидетельствовало о том, что в них везут солдат. В каждый такой грузовик входило до тридцати человек, значит на десяти машинах везли около трехсот. Переднее охранение Ник сосчитать не успел, но в десяти задних бронетранспортерах должна ехать целая рота. Эти подсчеты не обрадовали его, хотя внесли в дело некоторую ясность.
      После отдыха он собирался пойти в обход форта Лесной и пересечь предгорную дорогу в сорока километрах к востоку от него. Теперь ему приходилось похоронить эту идею.
      За один рейс мимо него провезли около пятисот человек. Конечно, это не так уж много, но вполне достаточно, чтобы перекрыть линией постов по сотне километров в обе стороны от форта Лесной. Но это была не первая колонна, и оставалось неизвестным, сколько еще их может пройти, пока он доберется до намеченной точки.
      Единственно, на что ему оставалось рассчитывать - перейти дорогу за фортом Озерный. Получалось, что теперь до точки пересечения предгорного шоссе ему предстояло пройти около ста шестидесяти километров. Потом еще двадцать пять километров - до гор и, возможно, еще пятнадцать - по горам. В сумме получалось приблизительно двести километров.
      Двести километров в спокойном темпе можно пройти за сорок часов. Это если идти по асфальту, налегке, с короткими остановками для приема воды и пищи. Если бы не груз за спиной и песчаные холмы под ногами, Ник мог преодолеть такое расстояние за двое суток. Он разделил двести на двадцать семь и получил семь с половиной переходов. Теперь ему придется разделить свои продукты на семь дней. На день получалось совсем понемногу. Возможно, еще сутки придется пролежать у дороги, перед ее форсированием. С учетом этого выходило, что полтора дня Нику придется обходиться вообще без еды. Оставалось утешиться тем, что потом он пойдет почти налегке.
      Со стороны шоссе снова послышался шум. Там шла коротенькая колонна из двух грузовиков и четырех бронетранспортеров. Они ехали с частыми остановками, оставляя по одному солдату на каждые триста метров. ,, Ну и дела, - подумал Ник, - а я то думал, что моя слава давно забыта ". Осмотревшись, солдаты начали рыть окопчики. Расстояние до ближнего из них составляло менее километра. Хотя день кончался только через два часа, капитану пришлось собрать свое имущество и перебраться на километр к востоку.
      Оставаться у дороги до темноты стало опасно. Навьючивая на себя груз, можно случайно задеть винтовкой о канистру или звякнуть чем-то еще. Но пока солдаты работали лопатами, им было трудно и услышать, и обратить внимание на этот звук.
      Вертолеты летали все реже и реже. Создавалось впечатление, что у них кончается горючее. Если на следующий день, после обеда, Ник не услышит ни одной машины, значит послезавтра, или еще через сутки, вертолетчики устроят большую облаву, прочесав широкую полосу вдоль дуги фортов.
      Боли в ногах и спине почти прошли, поэтому первые километры пути дались ему довольно легко. В его канистре оставалось еще много воды, но наличие пустого места начало создавать проблемы. Мало того, что, болтаясь при ходьбе, вода раскачивала Ника, она еще и булькала на каждом шагу. Надо было смять канистру, но при закрытой крышке сделать это крайне трудно.
      Капитан надел на горловину полиэтиленовый пакет и туго примотал его края. Прислонив канистру к бархану, он несколько раз ударил в ее бок каблуком, пока пакет не надулся. Затем Ник выпустил из пакета воздух и повторил процедуру еще раз. Канистра начисто потеряла товарный вид, но вода в ней булькать перестала.
      Время шло к полночи, когда он вдруг вспомнил, что следующий день - День Спасения - главный праздник всех верующих ханурян. Согласно писания, в этот святой день, много лет назад, чтобы избежать поголовного истребления грешников, Господь отдал им на растерзание собственного сына. По способу спасения праздник также назывался Днем Искупительной Жертвы. На взгляд Ника, поступок Господа казался не очень понятным, наверно потому, что сам он так никогда бы не поступил. Но мысль о том, что для искупления грехов негодяев надо убить хорошего человека, очень пришлась по сердцу ханурянам, и было не принято искать в ней логические неувязки.
      Наверное и особисты, потроша бедного Хакера а затем науськивая роту на мирный кишлак, тоже приносили свою искупительную жертву. Теперь святой отец отпустит всем убийцам их старые грехи, и с чистой душой они отправятся совершать новые. Ник попытался представить искупительными жертвами безобидного водителя тягача и фигурки, падающие у ангара под его пулями, но что-то не вязалось в его перегретой за день голове, и душа не находила успокоения.
      Скоро, приняв святое причастие, солдаты выйдут на большую охоту, и у него не будет недостатка в клиентах. Скоро ему снова придется убивать, а он слишком устал для сверхметкой стрельбы. ,,Укрепи меня, господи, укрепи и направь !" - помолился Ник.
      За ночь он несколько раз сбивался со счета, поэтому не мог точно определить - сколько ему удалось пройти. Оценив свои успехи в двадцать семь километров, Ник устроился на отдых. Стояла середина осени, и не было особого риска испечься на солнце. Вертолеты не мешали ему спать и он проснулся только в шестнадцать часов. Периодически местность обшаривалась телеглазом со спутника, поэтому, чтобы не нарушать маскировку, Ник пролежал до темноты.
      Его багаж понемногу легчал, но и силы постепенно таяли. ,,Поправив" каблуком свою канистру, Ник снова двинулся в путь. Не сводя глаз со звезды на востоке, он тупо считал шаги, иногда останавливаясь, чтобы сделать очередную метку на карте.
      Гл.10
      Высокий, седой старик медленно поднимался по тропе, ведущей к вершине горы Акбаш. Путь был привычен, но с возрастом каждый такой подъем давался ему с все большим трудом. Двое стрелков, вышедших одновременно с ним, уже заняли позицию на вершине, а он никак не мог преодолеть и половину пути. Еще двое двигались в ста метрах перед ним, повторно проверяя тропу. Сзади шли трое. Обычно старика сопровождал только один из них, но на этот раз обстоятельства оказались чрезвычайными.
      В песках, у предгорий, происходили непонятные передвижения, а их агенты в условленное время не вышли на связь. В пустыне копошился враг, но разведчики, следившие за ним в течении трех дней, так и не разгадали его намерений.
      Старик несколько раз останавливался для отдыха и вышел на вершину только за два часа до рассвета. Восстановив дыхание, он встал лицом на юг, туда, где под Большой звездой созвездия Южной Розы мерцали отдаленные огоньки форта Лесной. Старик вытянул руки вперед, обратив их к пустыне. Медленно поворачиваясь справа налево, он, казалось, старался что-то уловить своими ладонями.
      На это у него ушло пять минут. Потом старик помолчал еще минуты три и, наконец, сказал :
      - В пустыне люди, много чужих людей.
      - Они собираются на нас напасть? - спросил один из сопровождающих. Подумав, старик ответил :
      - Нет, пока нет. Пока они не собираются нападать. Их силы слишком разрознены.
      - Так что же они делают около гор ?
      - По пустыне идет человек, они ищут его.
      - Неужели столько солдат ищут одного человека ?
      - Да, одного, он идет один.
      - Мы можем ему помочь ?
      - Ему трудно помочь, в пустыне слишком много врагов.
      - Он погибнет ? - Перед ответом на этот вопрос старик молчал почти минуту.
      - Все мы когда-то умрем...
      - В каком месте он должен перейти дорогу ?
      - Трудно сказать, пока он идет на восток, вероятно пытается обойти посты.
      - Он сможет их обойти ?
      - Нет, сети расставлены слишком широко. У него просто не хватит сил...
      До рассвета оставалось еще больше часа, когда Ник отсчитал намеченное число шагов, и казалось, что уже пора остановиться. Но он понял, что от усталости его шаги стали короче. Отдохнув, капитан прошел еще полчаса, чтобы набрать намеченные километры. Его движения стали медленными, и маскировку он кончил только на восходе солнца.
      Ник еще укрывал голову, когда над пустыней раздался знакомый звук. Через сеть Ник увидел вертолеты. Их было много, и шли они густой цепью. Вряд ли кто-нибудь мог серьезно предположить, что капитан ушел так далеко, и пилоты проверяли местность просто на всякий случай.
      Окажись они повнимательней, при такой плотности строя и малой высоте, вполне возможно, заметили бы его наспех замаскированное укрытие. Но, чтобы внимательно разглядывать каждую мелочь, надо сбавлять скорость до минимума, а строй есть строй, его не покинешь без веских причин. Вот уж после этого вылета можно будет предположить, что горючего у вертолетов и правда в обрез.
      Подходили к концу пятые сутки безумной охоты. Ник считал такие усилия явно неоправданными для того, чтобы поймать одного человека. Скорее всего, горючее откачано не только из емкостей всех заправок главной базы. Такой наплыв техники должен быстро опустошить хранилища ближайших фортов.
      Было непонятно, что же мешает командованию прибегнуть к обычному обману и доложить в генштаб, что Степ уже убит. Естественно, предъявить при этом соответственную фотографию. Оставалось загадкой, на чем будет воевать армия, пока не наладит завод синтетического горючего, и как отнесется центральное командование к столь безрассудным затратам... ,, Неужели некому настучать на Главную Задницу ? Сколько ему еще чудить ? - думал Ник, почесываясь под песком, - может быть тогда бы Рэндера сняли, в конце концов, и прислали на базу нового командующего".
      Обычно для таких мероприятий выделялся тяжелый крейсер или линкор, в зависимости от связей новой задницы в генеральном штабе и министерстве обороны. С годами даже сложилась процедура, по которой, в нарушение всех инструкций, для высадки командующего линкор производил посадку на базе, а не отправлял его с орбиты на десантном боте. Чтобы гарнизон сошел с ума от счастья и грохота и проникся уважением к новому командиру...
      Изнемогая от усталости, Ник шел ночь за ночью, постоянно преследуемый чувством голода. Капитан все чаще с сожалением вспоминал о том обеде, который не съел на главной базе в свой последний день. Вообще-то, он не был физически слабым человеком, но теперь только его дух - неистребимый дух воина заставлял его жить и делать следующий шаг.
      На шестую ночь пути он услышал шум мотора. По невидимой дороге шел грузовик. Усталость дошла, кажется, до последнего края, и пытаясь убедится, что это не галлюцинация, Ник слегка укусил себя за руку. Звук мотора исчез, но вскоре появился вновь. Капитан нажал на часах кнопку подсветки и засек время. Спустя сорок секунд шум затих и опять появился через десять.
      В трех километрах от Ника шел грузовик. Он не перевозил груз. На дороге шла смена постов. Похоже, уже не осталось места, где не ждут беглеца.
      Накануне вечером он съел последние пять галет, и теперь из продуктов у него осталась одна шоколадка. Ник уже не имел выбора, ему придется пересечь дорогу именно здесь. У него не оставалось возможности предпринять обход следующего форта. Он быстро потерял бы остатки сил и умер в пустыне без постороннего содействия.
      До восхода солнца оставалось около трех часов, но не было смысла идти больше километра. Впрочем, следовало поторопиться. Ник добавил хода. Он искал высокое место, с которого можно увидеть дорогу, но попадавшиеся на пути барханы казались очень низкими.
      Шум грузовика постепенно затих на востоке, но возобновился через несколько минут. Справа, по ходу, Ник увидел темный силуэт бархана. Приходилось спешить, и, сбросив с себя груз, он побежал вверх по склону. Караул закончил смену постов, и грузовик возвращался без остановок. С гребня бархана были хорошо видны огоньки его фар. Чтобы избежать ошибки, Ник лег на песок и стал следить за движением машины. В секторе около тридцати градусов огоньки двигались по дороге не мигая. Потом они исчезли, хотя шум мотора стих еще не скоро.
      В качестве позиции для наблюдения гребень бархана имел ряд существенных недостатков, но гарантированный сектор обзора заставлял с ними смириться. Окажись эта местность ему хорошо знакома, капитан выбрал бы позицию получше, но глупо бродить в темноте перед цепью часовых. Можно было случайно напороться на одного из них, или выбрать место хорошо просматриваемое сразу с нескольких постов.
      Несколько раз Ник пытался подсчитать в уме, какое расстояние грузовик проходит за сорок секунд, но в голове что-то не срабатывало, и он никак не мог прийти к конкретному результату. В общем, получалось не так много, чтобы переться напролом, не выяснив точного расположения часовых.
      Перед рассветом Ник зарылся в песок и постарался спрятать голову. В основном он надеялся не на маскировку, а на значительное расстояние до постов, на мелкие вихри песка, поднимаемые ветром на гребнях, и знойный воздух, лишающий предметы определенных очертаний.
      На восходе солнца грузовик появился вновь. Посты были выставлены около недели назад, и смена часовых шла упрощенным способом. При приближении грузовика солдаты заранее выходили из окопчиков на дорогу, где и происходила смена. В секторе обзора оказалось четыре поста, а часовые менялись через каждые два часа.
      Все посты находились за дорогой. Это вызывало предположение, что перед ней вспахана полоса. До дороги оставалось около двух километров. Сколько Ник не смотрел, так и не смог разглядеть контрольной полосы. Скорее всего, за неделю она ни разу не обновлялась. Хотя в последние дни не было сильного ветра, слабый в дневные часы дул почти непрерывно, перегоняя многие тонны мелкого песка. Возможно поэтому, разглядеть полосу так и не удалось.
      Песок проникал везде, и каждый вечер Ник вытряхивал его из своей одежды. Постепенно ему стало казаться, что песок не только в карманах и обуви, а пробрался уже вовнутрь, понемногу заполняя кишечник, легкие и даже черепную коробку. Сходить с ума было рано, и Ник надеялся, что это пройдет, когда ему удастся окунуться в воду или просто помыться.
      Он пронумеровал посты и пригляделся к рельефу. Между третьим и четвертым постами находилось довольно ровное место, но и промежуток между ними выглядел несколько больше. При смене часовых Ник проверил свое предположение по секундомеру. Оно оказалось верным. Хотя открытое место представлялось малоподходящим для перехода, песок лучше всего мело именно по нему. В полдень, во время подхода грузовика, Ник сполз с бархана по его обратному склону. Ему казалось, что голова вот-вот испечется на солнце, и он едва дождался очередной смены.
      В наступивших сумерках капитан открыл свою канистру. В ней оставалось еще около четырех литров. В пустыне не принято бросать или транжирить воду, но нести канистру дальше не представлялось возможным. Он выпил сколько смог. Затем, раздевшись, Ник с удовольствием помылся, бережно расходуя каждую пригоршню воды. Он сразу почувствовал себя посвежевшим, и даже голова стала работать немного лучше.
      Капитан спрятал канистру в песок, потом разобрал и тщательно почистил свое оружие. Из куска маскировочной сети он сделал большой балахон, закрепив его к шлему так, чтобы объективы прицельной системы и глаз лазерного дальномера оказались напротив большого отверстия. В продуктовом ранце осталось двенадцать баночек воды, по треть литра каждая. Ник рассчитывал преодолеть остаток пути за три ночи, и этого запаса ему, в принципе, должно было хватить.
      Он двинулся в путь, когда до смены постов оставалось около сорока минут. Чтобы не смотреть все время на компас, Ник выбрал для ориентировки одну из северных звезд. Он шел неторопливо и осторожно. Самой большой опасностью было выйти к дороге раньше срока и столкнуться там с одним из часовых, или попасть под свет фар караульного грузовика.
      С запада донесся шум мотора. Сначала он был едва слышен, но, приближаясь, постепенно усиливался. Машина прошла в двухстах метрах, остановившись всего на сотню левее того места, где лежал Ник. Пользуясь шумовым фоном уходящего грузовика, он сместился на сто пятьдесят метров к востоку, чтобы оказаться точно между двух постов. Теперь ему оставалось только ждать следующей смены.
      Через два часа, когда шум приближающейся машины стал достаточно сильным, капитан прошел сто метров к дороге и распластался на песке. Параллельно шоссе скользило большое световое пятно. Это дополнительная фара проверяла местность. Скользнув своим краем по маскировочному балахону, пятно двинулось дальше, а Ник пополз к дороге наперерез грузовику. Когда машина проехала, он вскочил и, пробежав полста метров, пошел, стараясь ступать как можно мягче.
      Вспаханная полоса должна была проходить рядом с дорогой и, хотя ее изрядно занесло песком, Ник постарался не оставить на ней глубоких следов.
      В двухстах пятидесяти метрах происходила смена часовых. Фары грузовика давали широкое световое пятно. Чтобы не оказаться замеченным на его фоне, едва перейдя дорогу, Ник снова пополз. Он полз до тех пор, пока свет фар не скрылся за одним из барханов. Тогда Ник встал и почти спокойно прошел еще сто шагов, пользуясь временем, в которое глаза часовых еще не привыкли к темноте, а работающий мотор продолжал создавать подходящий шумовой фон.
      Можно было идти и дальше, но он не хотел рисковать и снова лег, дожидаясь грузовика. Приходилось учитывать ежедневную накачку часовых свежей бдительностью. Ведь им каждый день объясняют, что именно в эту ночь и именно на этом участке Степ попытается перейти дорогу. Это уже не должно вызывать у большинства солдат ничего, кроме зевоты, но можно было нарваться на наивного и бдительного придурка. На одного из тех, которые попадались почти в каждом взводе.
      Ждать пришлось недолго. Спустя десять минут показались фары грузовика, а пока шум его мотора затихал вдали, Ник прошел еще около сотни метров. Он находился уже достаточно далеко за линией постов и мог продолжить путь без особых предосторожностей.
      Его импровизированный балахон мешал при ходьбе. Пройдя километр, Ник снял с себя сеть. Он доел последний кусочек шоколадки и выпил баночку газировки. Это дало ему поддержку, хотя, в основном, моральную. Передохнув, Ник направился в сторону гор. До предгорий на этом участке оставалось немногим более двадцати километров. Капитан рассчитывал их преодолеть еще до восхода солнца.
      Оставалось помолиться об утреннем ветре, чтобы он замел следы у дороги. Через три часа хода почва стала каменистой, и приходилось смотреть под ноги, чтобы не запинаться о камни. Время подгоняло, и Нику пришлось идти без остановок до самого рассвета. Ветра не было, а это означало, что его следы, если не в восемь, то в десять часов, могут быть замечены при очередной смене постов. ,, Черт побери, - подумал Ник, - ветра нет, но отчего у меня так замерзла спина ? "
      Небо начало светлеть в обычную пору, но рассвет застал Ника врасплох. Он уже давно шел по каменному крошеву и не представлял, где сможет спрятаться после восхода солнца. Одиночные крупные камни, иногда попадавшиеся на его пути, не могли служить даже ненадежным укрытием. Ему оставалось надеяться, что на рассвете он все же увидит подходящее место.