Возможно, Фэнни в саду за домом, целуется с лейтенантом Гривсом под луной. Эннис заперла окно на щеколду, прикрыла дверь и направилась к себе в комнату, чтобы надеть пальто, шляпу и туфли. Идя к лестнице, по пути она осторожно приоткрыла дверь в спальню Люси и заглянула внутрь. Девушка спала, слышалось ее глубокое, ровное дыхание. Эннис закрыла дверь, на цыпочках прошла по коридору, спустилась в холл и через дверь, ведущую в сад, шагнула в темноту.
 
      В соседнем доме одно окно было освещено. Адам Эшвик со своим младшим братом Эдвардом сидели в кабинете и играли в карты, попивая бренди. Братья были очень похожи – смуглые лица с резкими чертами, густые темные волосы, только в шевелюре Эдварда не было седины. И вообще внешность младшего брата была не столь выразительна, как старшего.
      – Сколько приглашений, надо же, – с усмешкой сказал Эдвард, кивая в направлении каминной доски, где громоздился целый ворох тисненых визитных карточек. – Мама и мы с Деллой никогда столько не получаем, когда тебя нет в городе.
      Адам хмыкнул.
      – Думаешь, я должен чувствовать себя польщенным?
      – Ну, я бы чувствовал. Что ни говори, люди предлагают тебе свое вино и своих дочерей.
      – Не скажу, что это приятно. Ни то и ни другое мне не нужно, у меня есть чем заняться. – Адам бросил карты на стол. – Ты выиграл, братец!
      – Ну вот, совсем другое дело. – Эдвард собрал карты и стал тасовать. – Ты меня удивил, Эш, так быстро вернулся из Айнхоллоу. Неужели из-за мисс Мардин?
      – Да нет. – По его лицу скользнула ироническая усмешка. – Я уверен, найдется масса джентльменов, которые будут рады за ней поволочиться.
      – Обычно женщине необходим как раз тот, кто ее сторонится, – глубокомысленно произнес Эдвард.
      Адам расхохотался.
      – Мудрые слова из уст викария.
      – Между прочим, здесь, в Хэррогейте, познаешь жизнь лучше, чем в Лондоне, – проворчал Эдвард.
      – Вполне возможно. Но я все же уверен, что мисс Мардин не будет по мне тосковать. Когда мы последний раз с ней виделись, она каталась с неким лейтенантом Гривсом… насколько я знаю, он в родстве с лордом Фармором и имеет неплохие шансы на то, чтобы и самому скоро заиметь титул. А еще она пила воду с сэром Эверардом Доблом и положила глаз на Чарлза Лефоя. По-моему, вполне достаточно для женщины, даже такой неуемной, как мисс Мардин.
      Эдвард фыркнул в бокал с бренди.
      – Ну ты даешь, Эш!
      – Ты не заметил вчера вечером, как она уехала из театра с кем-то из своих обожателей? Уж чего у Марго не отнимешь, так это быстроты.
      – А весь город наверняка подумал, что это твоя карета, – заметил Эдвард.
      – Пусть себе думают что хотят. – Адам пожал плечами. – Кстати, вчера было довольно интересно. Делла у нас ужасно вежливая – позволила себе разговаривать с Чарлзом Лефоем, при том что он человек Ингрэма.
      – Ну и что? – Эдвард замялся. – Я вот думаю иногда… – Он умолк.
      – Что?
      – Ну… – Эдвард покраснел. – Ничего. Просто я думаю иногда, почему Делла после смерти Хамфри осталась в Хэррогейте?
      Адам поднял брови.
      – Да потому, что Айнхоллоу ее родной дом, разве не так?
      – Так, конечно. – По лицу Эдварда было видно, что он хотел сказать что-то еще, но не решился. – Когда она была помоложе, ей очень нравился Лондон с его блеском…
      – Она всего год как стала вдовой, – заметил Адам. – Вот снимет траур, может, решит вернуться в Лондон.
      Эдвард кивнул.
      – Бедная Делла. Была такая молоденькая, когда ее выдали за этого ничтожного типа, да еще больного. – Он искоса взглянул на Адама. – Она, наверное, ровесница твоей леди Вичерли.
      – Никакая она не моя леди Вичерли, – холодно произнес Адам, взяв из колоды карты и внимательно изучая их. Он обнаружил, что никак не может сосредоточиться. Слова “твоя леди Вичерли” засели у него в мозгу точно заноза. Он поднял глаза и наткнулся на пристальный взгляд брата. – Черт тебя побери! Что ты имеешь в виду?
      – Ничего особенного. Просто ты показался мне таким довольным, когда разговаривал с ней в театре. Ну, и еще, ты ведь сам мне рассказывал, как спас ее на дороге.
      Адам улыбнулся.
      – Между прочим, я ее сегодня снова встретил.
      – Значит…
      – Значит что?
      – Ну, ты ею заинтересовался… Ведь так? Зачем ты делаешь вид, что ничего не понимаешь?
      – Ну уж нет, извините. Да, мне доставляет удовольствие разговаривать с леди Вичерли; пусть Лефой понервничает, глядя, как его кузина общается с его врагом.
      Эдвард помрачнел.
      – Так что же, выходит, ты используешь леди Вичерли?
      Адам тряхнул головой.
      – Нет, нет, ни в коем случае. Она мне нравится. – Он помедлил. – Если хочешь знать, она мне очень нравится.
      Эдвард присвистнул.
      – Понятно. Адам вздохнул.
      – Как я понял, Эннис Вичерли не признает брака. У меня сложилось впечатление, что она превыше всего ставит свою независимость. Вообще в этом смысле она необыкновенная женщина.
      – Если вспомнить, что она была замужем за сэром Джоном Вичерли, то я ее хорошо понимаю, – сказал Эдвард.
      – Да? – удивился Адам.
      – Этот Вичерли был прожженным морским волком. – Эдвард качнул головой. – Не думаю, чтобы он добился чего-то на флоте, зато уж дома отвел душу. Как я слыхал, он обращался с ней как со своими матросами. Правил, так сказать, железной рукой. Я еще удивляюсь, как она тогда не взбунтовалась.
      Адам задумался. То, что он услышал, в значительной мере объясняло, почему Эннис настроена против брака. Но что заставило ее выйти за сэра Джона Вичерли? Она сказала, что вдовствует уже давно, значит, вышла замуж совсем молоденькой. Может, искала, на кого опереться. Такое часто бывает.
      – Ты вроде сказал, что ездил сегодня в Хоуден, – заметил Эдвард. – Это там ты встретил леди Вичерли?
      – Да. Я был у реки, где мы любили гулять с Мэри. И туда приехала Эннис Вичерли с этими своими ужасными девицами и двумя смазливыми офицерами, и с ними еще был этот занудный Эверард Добл.
      – Я слыхал, он ищет богатую невесту. – Эдвард ухмыльнулся. – Наверное, надеется, что какая-нибудь из девиц Кроссли украсит его поместье.
      Адам засмеялся.
      – Ее приданое уж точно его украсит! – Адам глотнул бренди, возвращаясь мыслями к встрече с Эннис Вичерли. Что-то было такое в этой женщине, что заставляло его то и дело вспоминать о ней. Она была подкупающе прямодушна и искренна, и он сам не заметил, как стал рассказывать о себе, о своей любви к Мэри, а ведь ему было совсем не свойственно откровенничать с кем бы то ни было, и уж тем более со случайным знакомым. Это казалось странным, но с Эннис он чувствовал себя свободно.
      – Эш? Ты где витаешь? – послышался голос Эдварда. – Зачем ты сбросил бубновую даму, которая наверняка тебе нужна, и к тому же не отвечаешь на мои вопросы?
      – Прости. Так о чем ты меня спрашивал?
      – Я спрашивал, когда ты поедешь в Айнхоллоу. – Эдвард взял бутылку и наполнил бокалы.
      – Думаю, на днях. – Адам вздохнул, неохотно отрываясь от мыслей об Эннис. – Сам знаешь, там требуется много чего сделать, а пока я выплачиваю Ингрэму долги Хамфри, у меня очень туго с деньгами. И все же это меня не оправдывает, надо признаться, я в последние девять лет был очень нерадивым помещиком.
      Эдвард бросил испытующий взгляд на брата.
      – Я тебя понимаю, Адам. Надеюсь, тебе там будет не слишком тяжело.
      Адам беспокойно пошевелился. Его жизнь с Мэри была неразрывно связана с холмами и вересковыми пустошами Йоркшира, и после ее смерти все, куда ни глянь, напоминало о ней, болью отзываясь в сердце. В Лондоне, городе безликом и суетливом, ему было легче. Девять долгих лет он старался не заезжать в Айнхоллоу. Но сегодня, гуляя по берегу реки, он почувствовал, что, хотя воспоминания никуда не исчезли, прежняя боль ушла.
      – Думаю, я справлюсь, – медленно проговорил он.
      Эдвард с улыбкой поднял бокал.
      – Тогда давай выпьем за Айнхоллоу. Они выпили.
      – И за будущее, – сказал Эдвард.
      Адам улыбнулся. Его мысли снова обратились к Эннис Вичерли. При их первой встрече ему подумалось, что было бы неплохо познакомиться с ней поближе. С той поры они встречались уже не раз, но это желание не только оставалось, но и усиливалось. Ему хотелось большего. Это наводило на серьезные размышления.
      Адам отодвинул штору на высокой застекленной двери, ведущей на террасу, и открыл задвижку. Дверь распахнулась.
      – Пойду подышу свежим воздухом. Увидимся утром.
      – Покойной ночи, – отозвался Эдвард и осушил свой бокал.
      Адам шагнул за порог.
 
      Стояла ясная июльская ночь.
      Эннис обошла весь сад, но никого не нашла. Это показалось ей странным, ведь сад, окруженный высокой стеной, был прекрасным местом для тайного свидания. Неужели Фэнни настолько легкомысленна, что отправилась на свидание куда-то далеко от дома? Эта мысль встревожила Эннис, потому что вероятность побега Фэнни становилась все отчетливее. Эннис уже собиралась войти в дом и поднять тревогу, когда вдруг заметила, что в траве что-то белеет.
      Это был носовой платок, и лежал он возле задней калитки. Эннис подобрала его. От белоснежного батистового платочка пахло лавандой. Как раз эти духи любила Фэнни. Эннис со вздохом отворила калитку и ступила на тропу, отделявшую сад от соседского. Здесь, между высокими стенами, было совсем темно. Эннис заколебалась, идти ли ей дальше. Нет, она не боялась, просто, несмотря на платок, ей не верилось, что Фэнни может находиться здесь. По разумению Эннис, эта избалованная девушка, привыкшая к комфорту, каковой дает богатство, вряд ли отправилась бы на свидание в такое неуютное место. Эннис прошла немного вперед, вглядываясь в темноту, и решила вернуться домой. Ну, ничего, она задаст перцу этой несносной девчонке, когда та найдется. Эннис резко развернулась, сделала шаг – и внезапно столкнулась с кем-то, кто стоял почти за ее спиной.
      – Ой! – У Эннис перехватило дыхание. Это была точно не миниатюрная Фэнни и не тонкий как хлыст лейтенант Гривс. Мужчина, с которым она столкнулась, был высок, могучего телосложения. Эннис попыталась отодвинуться, но мужчина крепко обхватил ее руками. Лица его в темноте было не видно, однако сквозь стук собственного сердца она слышала его дыхание и даже плотная ткань пальто не мешала почувствовать тепло его рук.
      Эннис знала – надо что-то делать, прежде чем она окончательно лишится способности сопротивляться. Она согнула ногу и ударила незнакомца коленом в пах.
      Адам задохнулся от боли. Только что он держал в объятиях женщину – он почему-то сразу догадался, что это Эннис Вичерли, – а в следующее мгновение вспышка боли – и она вывернулась. И где только она научилась этому приему?
      – Лорд Эшвик? Лорд Эшвик! Вам больно? – донеслось до его затуманенного сознания. Опираясь рукой о стену, чтобы не упасть, Адам пытался восстановить дыхание.
      – Еще как больно, леди Вичерли. Но вы же этого и хотели, ведь так?
      В ответ молчание.
      – Мне ужасно жаль, – послышался, наконец, ее дрожащий голос. – Я не знала, что это вы, лорд Эшвик. Если б знала, я бы вас не ударила.
      Адаму хотелось выругаться.
      – Вы правильно сделали, – сердито проворчал он, выпрямляясь. – Станете гадать, кто это, а потом будет поздно.
      – Вот и папа мне то же самое говорил, – обрадовано сказала Эннис. – Говорил ни в коем случае не колебаться.
      – Вижу, вы хорошо усвоили его уроки, – ворчливо проговорил Адам, морщась от боли. – Точный удар.
      – Вы просто молодец, что так относитесь к этому. – Голос звучал уже почти весело. – Если б вы меня не схватили, ничего бы не было. Так что сами виноваты.
      Адам поджал губы. В ее словах есть доля истины, но для него их встреча такая же неожиданность, как и для нее!
      – Спасибо. На будущее буду знать, что хватать вас нельзя. – Он глубоко вдохнул. – Приношу свои извинения, леди Вичерли. Наверное, я был груб.
      – Извинения приняты. – Это было сказано учтиво-светским тоном. – В конце концов, я причинила вам боль.
      – Это точно.
      Наступило молчание, нарушаемое лишь шумом ветра в кронах деревьев. Вдали прогремела по булыжной мостовой телега, и снова стало тихо.
      – А как вы догадались, что это я? Тут ведь так темно.
      – Я узнал, кто это, как только дотронулся до вас, леди Вичерли. – Адам улыбнулся про себя, услышав, как Эннис резко вдохнула. – Это было не впервые, так как же я мог вас не узнать? У вас такая прекрасная фигура…
      – Лорд Эшвик! Адам засмеялся.
      – Уж компаньонки-то твердо знают: все мужчины одинаковы, да, леди Вичерли?
      Послышался сдавленный смешок.
      – Мне надо бы рассердиться на вас, но… но уж своих-то подопечных я всегда предостерегаю от таких мужчин, как вы!
      – Тогда… – голос Адама дрогнул, – вы наверняка знаете, как со мной обращаться, мэм.
      – Сомневаюсь. – В голосе сквозила растерянность, и Адам улыбнулся. – У меня нет личного опыта, милорд, как отшивать бабников.
      – Нет опыта? Но ведь и я не бабник.
      – Правда?
      Она как будто сомневалась. Адам был тронут. Эннис Вичерли, которую он встречал прежде, была более уверенной в себе, сейчас же, казалось, говорит юная, неопытная девушка. Странно, настоящая компаньонка как будто не должна теряться ни при каких обстоятельствах.
      – Должна признать, сэр, при свете дня вы вели себя вполне прилично, но…
      – Но что?
      – Осторожность никогда не помешает. Я не очень хорошо вас знаю.
      – Можете мне поверить, я абсолютно неопасен. – Адам взял ее руку. – Мне остается только жалеть, что вашей первой мыслью было, как от меня защититься. Если б вы узнали меня, то поняли бы, что я не причиню вам вреда.
      – Я не знала, что это вы, лорд Эшвик. Мне показалось, что это вы, но точно я не знала. – В ее голосе слышалось смущение. – То есть угрозы я не чувствовала, но ведь не всегда можно положиться на интуицию.
      Адам потянул ее за руку к калитке, где было светлее. Ее лицо, освещенное луной, показалось ему на удивление юным, чистым и открытым, какой была она сама. Только вот губы… Наверное, она и сама не знает, какие у нее чувственные губы. Было нелегко остаться неподвижным и не впиться в них поцелуем. В висках стучала кровь. Адам нерешительно протянул руку и потрогал ее волосы. Они были мягкие как шелк.
      – Между прочим, я до сих пор не знаю, как вы здесь оказались, – заговорил Адам. Он знал – она сейчас уйдет, а ему ужасно не хотелось ее отпускать. Выражение ее лица изменилось, словно она внезапно вспомнила о чем-то важном.
      – Ох, я совсем забыла! Я кое-кого искала. Адам поднял брови.
      – Одну из ваших девушек?
      – Да… – Эннис юркнула в калитку. – Извините, пожалуйста, милорд. Мне надо идти.
      Адам поднял руку.
      – Минутку! – Да?
      – Я могу завтра заехать к вам с визитом?
      Эннис нахмурилась.
      – Нет, это невозможно. Вы же знаете, я компаньонка.
      – Ну и что?
      – Это вызовет пересуды. Люди скажут, что я легкомысленная, флиртую с мужчинами. Нет, нельзя.
      Адам не сдавался.
      – Не понимаю, что такого в том, что я нанесу вам визит. Разве у вас нет своего личного времени?
      Эннис слегка улыбнулась.
      – К сожалению, нет. Компаньонка всегда на посту. Потому я и здесь, кстати. Все, мне надо идти, извините.
      – Подождите, – пробормотал Адам и, не успела Эннис понять, что происходит, перегнулся через калитку, притянул ее к себе и поцеловал в губы.
      Эннис опешила от неожиданности, а он, не давая ей опомниться, обхватил одной рукой ее за талию и, прижав к дощечкам калитки, поцеловал снова, на сей раз неторопливо и по-настоящему, заставив ее разомкнуть губы. Почувствовав, как она обмякает, он притянул ее еще ближе, кляня разделявшую их калитку. Она не сопротивлялась, мало того – она как будто отвечала! Желание вспыхнуло в нем. Он запустил пальцы в ее волосы. Внезапно она вздрогнула и подалась назад, упершись руками ему в грудь.
      – Не надо, прошу… – Она растерянно смотрела на него, прерывисто дыша. – Этого нельзя.
      Он попытался снова взять ее за руки.
      – Но почему?
      – Потому что… – Эннис помедлила, словно не зная, что сказать, – я такими вещами не занимаюсь.
      – Только что занимались. И, могу поклясться, вам понравилось.
      – Мне… Да… Нет. Это не имеет значения. – Самообладание возвращалось к ней. – Почему вы вдруг решили меня поцеловать? – Казалось, она в самом деле не понимает.
      – Потому что мне так захотелось. А я боялся, что, если попрошу разрешения, вы скажете, что компаньонки не целуются.
      Она недоверчиво хохотнула.
      – Но так и есть, сэр. Мне до сих пор не верится, что вы это сделали.
      – Уж поверьте. И я с удовольствием сделал бы это снова.
      – Нет, не надо. – Эннис решительно отступила назад на несколько шагов. – Не подумайте, что я легкая добыча для ловеласов.
      – Я вовсе так не думаю, да и я, как я вам уже говорил, никакой не ловелас. И не имею обыкновения целоваться с компаньонками. Они в большинстве своем слишком стары и непривлекательны.
      Эннис прыснула.
      – Вы говорите глупости, милорд. И вообще позволяете себе лишнее.
      – Знаю. Откройте калитку.
      – Ни за что.
      – Ну откройте калитку, пожалуйста, Эннис.
      Она заколебалась. Уже мысленно празднуя победу своей мужской неотразимости, Адам наблюдал, как Эннис борется с собой. Он ждал.
      – Нет, не открою, – решительно произнесла она. – У меня определенное положение, милорд, и я не хочу им рисковать.
      Адам без труда мог сам открыть калитку… или перепрыгнуть через нее. Она бы не смогла ему помешать. Они оба это знали. И оба не двинулись с места, глядя друг другу в глаза. Желание толкало Адама вперед, но что-то его удерживало. Уважение. Сила воли и решимость Эннис поступать правильно вызывали у него восхищение, хотя у него и мелькала мысль отмахнуться от этого и добиться своего. Сердечное чувство… и уважение. Могучее сочетание. Такими вещами не разбрасываются.
      – Ну что ж, тогда покойной ночи, – неохотно проговорил Адам. – Надеюсь снова увидеться с вами.
      – Покойной ночи, милорд. – В голосе звучало облегчение. Или сожаление? Возможно, и то и другое вместе. – Вижу, вы были правдивы. Оказалось, вы не такой уж и бабник. – Она произнесла это без вызова, но не без удивления.
      Он невесело засмеялся.
      – Я же вам говорил, что я не такой. Но… я все-таки хотел бы увидеться с вами снова.
      – Уверена, вы передумаете, милорд. При свете дня все видится иначе. Покойной ночи.
      Она пошла по тропинке к дому. Адам с минуту постоял, затем вернулся в свой сад, а оттуда на террасу.
      Его жена Мэри умерла, когда ему было всего двадцать три года, и он, после первых месяцев, исполненных отчаяния и чувства безысходности, пустился во все тяжкие. Но все его старания забыть Мэри были тщетны. Любовницы, которых он менял с легкостью, прослыв женолюбом, все до единой были пресны и в высшей степени скучны, и в памяти постоянно всплывали воспоминания о покойной жене. Тогда Адам записался в армию и уехал на Континент, где сражался не столько против французов, сколько против преследовавших его демонов.
      Он был так молод, когда полюбил Мэри, что чувство пренебрежения, высокомерного снисхождения по отношению к женщинам, которое он замечал у многих своих сверстников, не успело коснуться его. Он представить себе не мог, как можно смотреть на свою жену только лишь как на украшение дома, на мать своих детей. Нет, конечно, ему необходимо было и первое, и второе, но вдобавок к этому он был страстно влюблен в свою жену. Теперь Адам понимал, что это была его первая, юношеская любовь, которая, будь Мэри жива, вполне могла перерасти во что-то более глубокое и основательное.
      Однако этому не суждено было сбыться. Вернувшись с Пиренеев, он не то чтобы сторонился женщин, нет, но не заметил среди них ни одной, которую ему хотелось бы видеть своей женой. Он ни разу даже не задумывался об этом всерьез. И за все девять лет его вдовства еще ни одна не возбудила в нем такой страсти, как Эннис Вичерли этой ночью. Наверное, он слишком долго обходился без женщин, отсюда и это внезапное, судорожное желание. Никто, кроме Мэри, не притягивал его с такой стремительной силой.
      Эннис Вичерли. Прямодушная и нежная, не юная девственница, но удивительно чистая женщина. Адаму вспомнились ее замешательство, податливость ее губ и их робкий ответ на его поцелуй. Такое не сыграешь, и при одной только мысли об этом внутри у него все напряглось.
 
      Эннис затворила калитку и закрыла ее на щеколду. Там, в темноте, она на несколько минут совсем забыла о Фэнни и о том, что вышла ее искать. Это было непростительно.
      Эннис слегка поежилась. По работе она встречалась со многими мужчинами, но только почти все они ее просто не замечали, глядя лишь на девушек, которых она опекала, и, думая об их приданом. Эннис не судила их за это. Она сама специально появлялась на людях в скучных, уродовавших ее платьях, стараясь казаться незаметной и непривлекательной. Иначе она и не могла поступать: кому нужна легкомысленная компаньонка? А вот Адам Эшвик ее заметил. Он узнал ее даже в темноте. Теперь, когда она осталась одна, Эннис как-то даже не верилось, что она позволила ему поцеловать ее.
      “Я такими вещами не занимаюсь”.
      “Только что занимались. И, могу поклясться, вам понравилось”.
      Ей действительно понравилось. Ее никто еще так не целовал. По правде говоря, ее вообще никто никогда не целовал. Во всяком случае, с такой нежностью и такой страстью, что она не могла им воспротивиться. Это было для нее полной неожиданностью.
      “Мне до сих пор не верится, что вы это сделали”.
      “Уж поверьте. И я с удовольствием сделал бы это снова”.
      Эннис не сомневалась в этом. Не надо лукавить: он хотел ее целовать, а она хотела, чтобы он ее целовал, хотела до боли в сердце, которая не утихла до сих пор.
      Эннис тяжело вздохнула. Что она делает? Это совершенно не входит в ее планы! Она вышла замуж совсем молоденькой, вышла по необходимости. Ни о какой любви не было и речи. Ну а теперь, когда ей двадцать семь лет, когда ей надо зарабатывать на жизнь и на содержание имения, она не имеет права и думать о какой-то там любви.
      Что ее тянет к Адаму Эшвику, Эннис поняла с самого начала, но чтобы с такой силой?.. А он… обычно он держится холодно и насмешливо, даже и не подумаешь, что в душе он совсем другой – горячий, страстный. Эннис передернула плечами. Нет, в этот омут она не полезет.
      Эннис заторопилась к дому. Она сказала Адаму, чтобы не приходил, и вряд ли он осмелится заявиться с визитом. И это к лучшему, потому что кто знает, что она сказала бы ему, если б они увиделись снова. Оба почувствовали бы себя неловко, уж она во всяком случае. При ясном свете дня все выглядит иначе. То, что произошло, просто случайность, пусть ею и останется. А сейчас надо найти Фэнни. Войдя в прихожую, Эннис заметила, слабый свет, пробивавшийся из-под двери, ведущей в служебные помещения. В небольшом доме таких помещений было немного – комната дворецкого, кухня и маленькая столовая. Дворецкого у Эннис не было, в доме ночевали всего четверо слуг, не считая горничную, приехавшую с Фэнни и Люси. Все они в это время, должно быть, спят.
      Эннис открыла дверь и, спускаясь по лестнице, услышала звуки, словно по кухне бегала крыса. В неверном свете свечей перед Эннис открылась картина пира – стол был усыпан хлебными крошками, валялись куски сыра и ветчины. За столом сидела Фэнни и сосредоточенно жевала, ее ночная рубашка была обсыпана крошками. При виде Эннис на ее лице отобразилось смущение, впервые за все время их знакомства.
      – Ох, леди Вичерли! А я проголодалась…
      – Вижу, – сказала Эннис, чувствуя облегчение и одновременно немного сердясь. – Отряхни крошки, Фэнни, и иди спать. Смотри, как бы после сыра тебя не одолели кошмары.
      – Хорошо, мэм, – пробормотала Фэнни. Ее острые глаза заметили уличную одежду Эннис. – Вы выходили, мэм? – спросила она невинным голоском.
      – Я была в саду, – ответила Эннис. – Мне показалось, там кто-то ходит, и я пошла проверить.
      – Какая вы храбрая, мэм! – воскликнула Фэнни, делая большие глаза. – Хотя я и раньше так о вас думала. Я бы, например, ни за что не стала бродить в темноте. – Она засунула в рот кусок сыра и, как бы спохватившись, спросила: – Ну и как, там был кто-нибудь?
      – Никого, – ответила Эннис, поворачиваясь к двери. – Ни души.

Глава пятая