— Скажите мне, в чем дело? Только скажите. Если бы я знал… Это убийство? Скажите, предполагают, что я замышляю убийство?
      Дверь захлопнулась. Побледневший Майкл Мэннерс совсем по-детски, растерянно поглядел сперва на дверь, а потом на плачущую мать.
      Стоявший за дверью Бен Мэннерс внезапно почувствовал себя главой семьи и решительно сжал губы, твердо зная, как ему поступить.
      Если Мултивак отнимал, то он мог и давать. Только сегодня Бен присутствовал на торжестве. Он слышал, как тот человек, Рэндолф Хоч, рассказывал про Мултивак и про то, что он может делать. Он отдает приказания правительству и в то же время не игнорирует простых людей и выручает их, когда они обращаются к нему за помощью. Любой может просить помощи у Мултивака, а любой — это значит и Бен. Ни матери, ни Майклу не удержать его. У него есть немного денег из тех, что были ему даны на сегодняшний праздник. Если позднее они хватятся его и будут волноваться, — что ж, ничего не поделаешь. Сейчас для него на первом месте отец.
      Он вышел с черного хода. Караульный в дверях проверил документы и пропустил его.
      Гарольд Куимбн заведовал сектором жалоб на балтиморской подстанции Мултивака. Этот отдел гражданской службы Куимбн считал самым важным. Отчасти он был, пожалуй, прав; во всяком случае, когда Куимби рассуждал на эту тему, почти никто не мог остаться равнодушным.
      Во-первых, как сказал бы Куимби, Мултивак, по сути дела, вторгается в частную жизнь людей. Приходится признать, что последние пятьдесят лет мысли и побуждения человека больше не принадлежат ему одному, в душе у него нет таких тайников, которые можно было бы скрыть. Но человечеству требуется что-то взамен утраченного. Конечно, мы живем в условиях материального благополучия, покоя и безопасности, но все-таки эти блага — нечто обезличенное. Каждый мужчина, каждая женщина нуждаются в каком-то личном вознаграждении за то, что они доверили Мултиваку свои тайны. И все получают это вознаграждение. Ведь каждый имеет доступ к Мултиваку, которому можно свободно доверить все личные проблемы и вопросы, без всякого контроля и помех, и буквально через несколько минут получить ответ.
      В любой нужный момент в эту систему вопросов — ответов вовлекались пять миллионов цепей из квадрильона цепей Мултивака. Может быть, ответы и не всегда бывали абсолютно верны, но они были лучшими из возможных, и каждый спрашивающий знал, что это лучший из возможных ответов, и целиком на него полагался. А это было главное.
      Отстояв в медленно двигавшейся очереди (на лице каждого мужчины и каждой женщины отражалась надежда, смешанная со страхом, или с волнением, или даже с болью, но всегда по мере приближения к Мултиваку надежда одерживала верх), Бен наконец подошел к Куимби.
      Не поднимая глаз, Куимби взял протянутый ему заполненный бланк и сказал:
      — Кабина 5-Б.
      Тогда Бен спросил:
      — А как задавать вопросы, сэр?
      Куимби с некоторым удивлением поднял голову. Подростки, как правило, не пользовались службой Мултивака. Он добродушно сказал:
      — Приходилось когда-нибудь это делать, сынок?
      — Нет, сэр.
      Куимби показал модель, стоявшую у него на столе.
      — Там будет такая штука. Видишь, как она работает? В точности, как пишущая машинка. Ничего не пиши от руки, пользуйся клавишами. А теперь иди в кабину 5-Б. Если понадобится помощь, просто нажми красную кнопку — кто-нибудь придет. Направо, сынок, по этому проходу.
      Он следил за мальчиком, пока тот не скрылся, потом улыбнулся. Еще не было случая, чтобы кого-нибудь не допустили к Мултиваку. Конечно, всегда находятся людишки, которые задают нескромные вопросы о жизни своих соседей или о разных известных лицах. Юнцы из колледжей пытаются перехитрить преподавателей или считают весьма остроумным огорошить Мултивак, поставив перед ним парадокс Рассела о множестве всех множеств, не содержащих самих себя в качестве своего элемента :1".
      Но Мултивак может справиться со всем этим сам. Помощь ему не требуется. Кроме того, все вопросы и ответы регистрируются и добавляются к совокупности сведений о каждом отдельном индивидууме. Любой, даже самый пошлый или самый дерзкий вопрос, поскольку он отражает индивидуальность спрашивающего, идет на пользу, помогая Мултиваку познавать человечество.
      Подошла очередь пожилой женщины, изможденной, костлявой, с испуганным выражением в глазах, и Куимби занялся ею.
      Али Отман мерял шагами свой кабинет, с каким-то отчаянием вдавливая каблуки в ковер.
      — Вероятность все еще растет. Уже двадцать два и четыре десятых процента! Проклятье! Джозеф Мэннерс арестован и изолирован, а вероятность все поднимается!
      Он обливался потом.
      Лими отвернулся от видеофона.
      — Признание до сих пор не получено. Сейчас Мэннерс проходит психические испытания, но никаких признаков преступления нет. Похоже, что он говорит правду.
      — Выходит, Мултивак сошел с ума? — возмутился Отман.
      Зазвонил другой аппарат. Отман обрадовался пере* Неразрешимая задача математики, поставленная известным английским философом и математиком Б. Расселом. — Прим. ред. дышке. На экране возникло лицо агента Отдела контроля и управления.
      — Сэр, будут ли какие-нибудь новые распоряжения относительно Мэннерсов? Или им можно по-прежнему приходить и уходить?
      — Что значит "по-прежнему"?
      — В первоначальных инструкциях речь шла только о домашнем аресте Джозефа Мэннерса. Остальные члены семьи не упоминались, сэр.
      — Ну так распространите приказ на остальных до получения других инструкций.
      — Тут есть некоторое осложнение, сэр. Мать и старший сын требуют сведений о младшем сыне. Он исчез, и они утверждают, что его арестовали. Они хотят идти в Главное управление наводить справки.
      Отман нахмурился и произнес почти шепотом:
      — Младший сын? Сколько ему?
      — Шестнадцать, сэр.
      — Шестнадцать, и он исчез. Где он, неизвестно?
      — Ему разрешили покинуть дом, сэр, так как не было приказа задержать его.
      — Ждите у аппарата.
      Отман, не разъединяя связи, выключил экран. Вдруг он обеими руками схватился за голову и застонал:
      — Идиот! Какой идиот!
      Лими оторопел.
      — Что за черт?
      — У арестованного есть шестнадцатилетний сын, — выдавил из себя Отман. — А это значит, что сын как несовершеннолетний еще не зарегистрирован Мултиваком отдельно, а только вместе с отцом, в отцовских документах. — Он с яростью взглянул на Лими. — Каждому человеку известно, что до восемнадцати лет подростки сами не заполняют анкеты для Мултивака, это делают за них отцы. Разве я об этом не знаю? Разве вы не знаете?
      — Вы хотите сказать, что Мултивак имел в виду не Джо Мэннерса?
      — Мултивак имел в виду младшего сына, а теперь мальчишка исчез. Вокруг дома стена из наших агентов, а он преспокойно выходит из дому и отправляется сами знаете по какому делу.
      Он резко повернулся к видеофону, к которому все еще был подключен агент Отдела контроля и управления. Минутная передышка позволила Отману взять себя в руки и принять уверенный, невозмутимый вид. Не к чему было закатывать истерику на глазах у агента, хотя Отману, может, и полезно было бы дать выход бушевавшей внутри буре. Он сказал:
      — Установите, где находится младший сын. Пошлите всех ваших людей. Если понадобится, привлеките всех жителей округа. Я дам соответствующие приказания. Вы обязаны во что бы то ни стало найти мальчика.
      — Слушаю, сэр.
      Отключившись, Отман приказал:
      — А теперь проверьте вероятность, Лими.
      Через несколько минут Лими произнес:
      — Упала до девятнадцати и шести десятых. Упала.
      Отман вздохнул с облегчением.
      — Наконец-то мы на правильном пути.
      Бен Мэннерс сидел в кабине 5-Б и медленно выстукивал: "Меня зовут Бенджамен Мэннерс, мой номер МБ71833412. Мой отец, Джозеф Мэннерс, арестован, но мы не знаем, какое преступление он замышляет. Как нам помочь ему?"
      Он кончил и принялся ждать. В свои шестнадцать лет он уже понимал, что где-то там внутри его слова циркулируют по цепям сложнейшей из систем, когдалибо созданных человеком, понимал, что триллион данных сольются в единое целое, из него Мултивак извлечет наилучший ответ и тем самым поможет Бену.
      Машина щелкнула, из нее выпала карточка — длинный-предлинный ответ. Начинался он так: "Немедленно отправляйся скоростным транспортом в Вашингтон. Сойди у Коннектикут-авеню. Там увидишь здание, найди особый вход с надписью "Мултивак", где стоит часовой. Скажи часовому, что ты нарочный, к доктору Трамбулу, он пропустит тебя. Оказавшись в коридоре, иди по нему, пока не очутишься у небольшой двери с табличкой "Внутренние помещения". Войди и скажи людям, которые там окажутся: "Донесение доктору Трамбулу". Тебя пропустят. Иди прямо…"
      И так далее и так далее. Бен пока не понимал, какое это имеет отношение к его вопросу, но он безгранично верил в Мултивак. И он бегом бросился к вашингтонской автостраде.
      Поиски Бена Мэннерса привели агентов Отдела контроля и управления на балтиморскую станцию Мултивака через час после того, как Бен ее покинул. Гарольд Куимби оробел, оказавшись в центре внимания такого количества важных особ, и все из-за шестнадцатилетнего мальчишки.
      — Да, мальчик здесь был, — подтвердил он, — но куда он девался, не известно. Не мог же я знать, что его разыскивают. Мы принимаем всех, кто приходит. Да, конечно, получить запись вопроса и ответа можно.
      Едва взглянув на запись, они, не теряя времени, передали ее по телевидению в Центральное управление,
      Отман прочел ее, закатил глаза и лишился чувств, Его быстро привели в себя, и он сказал слабым голосом:
      — Мальчика нужно перехватить. Сделайте для меня копию ответа Мултивака. Больше тянуть нельзя, я должен немедленно связаться с Галлименом.
      Бернард Галлимен никогда не видел Али Отмана таким взволнованным. И теперь, взглянув в безумные глаза координатора, почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
      Он пробормотал, заикаясь:
      — Что вы хотите сказать? Что может быть хуже убийства?
      — Много хуже, чем простое убийство.
      Галлимен побледнел.
      — Вы имеете в виду убийство одного из важных государственных деятелей? ("А что, если это я сам…" — пронеслось у него в голове.)
      Отман кивнул.
      — Не просто одного из деятелей, а самого главного.
      — Неужели генерального секретаря? — прошептал в ужасе Галлимен.
      — Хуже. Неизмеримо хуже. Речь идет об уничтожении Мултивака.
      — Что?!
      — Впервые в истории Мултивак доложил о том, что ему самому грозит опасность.
      — Почему же меня сразу не поставили в известность?
      Отман вышел из положения, отделавшись полуправдой:
      — Случай беспрецедентный, сэр, мы решили расследовать дело, прежде чем поместить в отчет.
      — Но теперь, разумеется, Мултивак спасен? Ведь он спасен?
      — Вероятность опасности упала ниже четырех процентов. Сейчас я жду нового сообщения.
      — Донесение доктору Трамбулу, — сказал Бен Мэннерс человеку на высоком табурете, который увлеченно работал, сидя перед громадой, напоминавшей во много раз увеличенный пульт управления стратокрейсера.
      — Валяй, Джим, — ответил человек. — Двигай.
      Бен взглянул на инструкцию и поспешил дальше. В конце концов, в ту минуту, когда в одном из индикаторов загорится красный свет, Бен найдет незаметный рычажок и передвинет его в положение "вниз".
      Он услышал за своей спиной взволнованный голос, затем еще один, и вдруг его схватили под мышки и за ноги, подняли, и мужской голос сказал:
      — Поехали, сынок.
      Лицо Али Отмана нисколько не прояснилось при известии, что мальчик пойман, но Галлимен с облегчением заметил:
      — Раз мальчик в наших руках, Мултивак в безопасности.
      — До поры до времени.
      Галлимен приложил ко лбу трясущуюся руку.
      — Какие полчаса я пережил! Вы представляете себе, что произошло бы, если бы хоть на короткое время Мултивак вышел из строя? Крах правительства, упадок экономики! Это была бы катастрофа пострашнее, чем… — Он дернул головой. — Почему вы сказали "до поры до времени"?
      — Этот мальчик, Бен Мэнкерс, не собирался причинять вред Мултиваку. Он и его семья должны быть освобождены, и придется выдать им компенсацию за ошибочный арест. Мальчик следовал указаниям Мултивака только потому, что хотел помочь отцу, и он этого добился. Его отец уже освобожден.
      — Неужели вы хотите сказать, что Мултивак сознательно вынуждал мальчика дернуть рычаг? И при этом неминуемо должно было сгореть столько цепей, что на починку ушел бы целый месяц? То есть Мултивак готов был уничтожить себя ради освобождения одного человека?
      — Хуже, сэр. Мултивак не только дал такие инструкции, но он выбрал именно семью Мэннерсов, потому что Бен Мэннерс как две капли воды походит на посыльного доктора Трамбула и мог беспрепятственно проникнуть к Мултиваку.
      — Что значит "выбрал именно эту семью"?
      — А то, что мальчик никогда бы сам не пошел со своим вопросом к Мултиваку, если бы его отца не арестовали. Отца не арестовали бы, если бы Мултивак не обвинил его в преступных замыслах относительно самого Мултивака. Собственные действия Мултивака дали толчок событиям, которые чуть не привели к его гибели.
      — Но в этом нет никакого смысла, — умоляющим голосом произнес Галлимен. Он чувствовал себя маленьким и беспомощным, он как бы стоял на коленях перед Отманом, умоляя этого человека, который почти всю жизнь провел с Мултиваком, успокоить его, Галлимена.
      Но Отман не стал этого делать. Он сказал:
      — Насколько я знаю, со стороны Мултивака это первая попытка подобного рода. До известной степени он все продумал неплохо. Удачно выбрал семью. Намеренно не сделал различия между отцом и сыном, чтобы сбить нас с толку. Однако в этой игре он еще новичок. Он не сумел обойти им же самим установленные правила и поэтому сообщал о том, что вероятность его гибели растет с каждым шагом, сделанным нами по неправильному пути. Он не сумел утаить ответ, который дал мальчику. В дальнейшем он, вероятно, научится обманывать. Научится скрывать одни факты, не станет регистрировать другие. Начиная с этого дня каждая из его инструкций может содержать в себе семена его гибели. Нам об этом не узнать. Как бы мы ни были настороже, в конце концов Мултивак добьется своего. Мне думается, мистер Галлимен, вы будете последним председателем этой организации.
      Галлимен в бешенстве стукнул кулаком по столу.
      — Но почему, почему, черт вас побери? С ним что-нибудь неладно? Разве нельзя исправить его?
      — Вряд ли, — ответил Отман с какой-то безнадежностью в голосе. — Я никогда раньше об этом не задумывался, просто не представлялось случая. Но теперь мне кажется, что мы подошли к концу, так как Мултивак слишком совершенен. Он стал таким сложным, что способен мыслить и чувствовать, подобно человеку.
      — Вы с ума сошли. Но даже если и так, что из этого?
      — Уже более пятидесяти лет мы взваливаем на Мултивак все человеческие горести. Мы заставляем его заботиться о нас, обо всех вместе и о каждом в отдельности. Навязываем ему свои тайны. Без конца упрашиваем отвести таящееся в нас самих зло. Веемы идем к нему со своими неприятностями, с каждым разом увеличивая его бремя. А теперь мы еще задумали взвалить на него бремя людских болезней.
      Отман замолчал на минуту, потом взорвался:
      — Мистер Галлимен, Мултивак несет на своих плечах все грехи мира — он устал!
      — Бред. Настоящий бред, — пробормотал Галлимен.
      — Хотите я вам кое-что покажу? Давайте я проверю свою догадку. Разрешите мне воспользоваться линией связи с Мултиваком прямо у вас в кабинете.
      — Зачем?
      — Я задам ему вопрос, который никто до меня не задавал.
      — А это ему не повредит? — Галлимен был в панике.
      — Нет. Просто он скажет нам то, что мы хотим знать.
      Председатель колебался. Потом сказал:
      — Давайте.
      Отман подошел к аппарату, стоявшему на столе у Галлимена. Пальцы его уверенно выстукали вопрос: "Мултивак, что хочется тебе самому больше всего на свете?"
      Пауза между вопросом и ответом тянулась мучительно долго. Отман и Галлимен затаили дыхание.
      И вот послышалось щелканье, выпала карточка. Маленькая карточка, на которой четкими буквами было написано:
      "Я хочу умереть".

ДЖОН КИППАКС . ПЯТНИЦА

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.