Гибсен, задыхаясь, лежал. Это было оскорбительно и унизительно, но тем не менее он лежал у ног этого поганца и только краем глаза следил за ним. Затем неожиданно вскочил и бросился на серого идола. Но тот каким-то образом предугадал его намерения и приготовился. Не успел Гибсен вскочить на ноги, как гормен засунул свой металлический "блокнот", который держал в руке, в свисающую складку кожи или Бог знает чего и встал на изготовку, как боксер. Но Гибсен уже не мог остановиться. Он налетел, как вихрь, но встречный удар отбросил его на противоположную сторону улицы.
      Это было просто, как божий день.
      Всю дорогу назад, в их общую тюрьму, Гибсен растирал ушибленную щеку и матерился. Он больше не оглядывался. Зачем? Этот ублюдок и так на месте. Он знал, что так будет всегда, пока они находятся на этой проклятой планете. А может, Брэбент был прав, и гормены все-таки совершеннее землян?..
      VIII
      Рей Уэнсли сидела в лаборатории Брэбента и нетерпеливо ожидала, пока тот освободится. В этот момент доктор о чем-то договаривался с горменом, который, наверно, был приставлен к нему. Рей была рада возможности сидеть и смотреть на Брэбента; слишком много она хотела узнать, и поэтому никак не могла спокойно усидеть на месте.
      Брэбент окончательно порвал с другими землянами. А Рей никак не могла понять, почему. Она хотела побеседовать с ним, но он постоянно уклонялся. Она пыталась защищать его, но быть защитником Сатаны неблагодарная работа, если сам Са... если сам Брэбент не хочет и пальцем шевельнуть в свою защиту. Да и с какой стати она должна была защищать его и заботиться о нем?
      - "Как он осунулся и похудел!" - подумала Рей.
      Наконец Брэбент подошел к девушке и лаконично приказал:
      - Ну что ж, Рей, начнем. То же, что и раньше. Надень наушники.
      - Снова? Да мы уже сто раз это делали!..
      - И еще сто раз сделаем, если я скажу! Надевай.
      С обиженным видом она надела наушники. "Какое же это нудное и бессмысленное занятие! Как глупо с его стороны всем этим заниматься, и как глупо со стороны горменов все это поощрять. Может, они так развлекаются? Бог знает, зачем они продолжают наблюдать и делать свои бесконечные заметки. Правда, у Брэбента еще хватает сообразительности ежедневно вносить разнообразие в эти процедуры". Иногда девушка повторяла буквы вслух, иногда просто сидела и слушала, но во всех случаях электрические удары в колене неизменно оставались.
      - Сегодня я приготовил для тебя особый тест. - Рей вопросительно подняла глаза. - Я хочу, чтобы ты повторяла каждую услышанную букву, и можешь смотреть себе под ноги.
      Рей обиженно отвернулась.
      - Все понятно?
      - Чего уж тут не понять?..
      "Неужели он думает, что я глупее тех макак, с которыми, как он говорил, проводились подобные эксперименты?" - раздраженно подумала Рей.
      - Хорошо. Ты слышишь "А" и говоришь "А". Вот и все.
      "Он выглядит почти счастливым. Счастливым! Кажется, все, что бы он ни делал, он делает мне назло, - продолжала размышлять Рей. - Возможно, это только обычное поведение ученого, без всяких предубеждений. Во всяком случае, Брэбент постоянно напоминает мне, что у нас нет выбора. Если дрессированные тюлени хотят рыбы, они должны сыграть на трубе".
      Обреченно вздохнув, Рей села поудобнее и уставилась на пальцы своих ног. Магнитофон начал нашептывать буквы.
      - "Е"...
      - "Е", - послушно, нудным голосом повторила она, наблюдая, как подскочила нога.
      - Так, хорошо, - кивнул Брэбент. - А сейчас я убавлю звук. Продолжай.
      Голос в наушниках звучал все слабее и слабее. Рей уже с трудом различала звуки. Все внимание она сосредоточила только на них.
      - "Р".., "Л".., - нет, "Т", я думаю.
      - Ты называй первую букву, которая тебе послышалась, - приказал Бребэнт.
      - Но...
      - Делай, как я сказал! Если ты не уверена, догадывайся.
      - Хорошо, - Рей начинала злиться. - "Ю".., "X" - ой. Нет, не то! В голове быстро пронеслась фраза: "У Мери есть ягненок". Буквы "Х" в ней не было.
      Но ее нога подскочила.
      - Я же сказал тебе! - почти закричал Брэбент.
      Рей подняла глаза. Доктор смотрел не на нее, а в сторону гормена, который что-то быстро записывал.
      - Что... что происходит? Где-то пробило изоляцию?
      Брэбент удовлетворенно ответил:
      - Не совсем.
      - Но последняя буква была "X", а...
      - Нет - "Г". Ты была уверена, но ты ошиблась! Сознательно ты услышала "X", то есть то, что и сказала. Но твое подсознание услышало "Г", и не ошиблось. Подсознание лучше, чем сознание, воспринимает звуки, Рей.
      Она озабоченно сказала:
      - Но я не знаю, что это доказывает.
      - Это доказывает существование подсознания, которое слышит и видит независимо, и на него не распространяются ошибки сознания.
      - Доказывает мне, тебе или этому? - она кивнула в сторону гормена.
      - Ну почему, всем нам. Неужели ты не можешь понять, как важно бросить вызов чужой расе - доказать им существование у нас функций подсознания, которых у них вообще нет? Теория для них ничего не значит. Они верят только доказательствам, конкретным, ощутимым доказательствам. И учитывая, что гормоны контролируют каждый мой шаг, о Боже, это же такой случай! Ты что, не понимаешь?
      Рей смотрела, широко раскрыв глаза. "Неделя за неделей подобных экспериментов - не только начитывание алфавита, но и гипноз, подробные воспоминания и еще черт знает что, и не только со мной, но почти со всеми землянами... И ради чего?" Она почувствовала, как на нее накатывает волна бешенства.
      - Как ты думаешь, чем ты занимаешься? - собственный голос удивил ее. Он просто скрипел от избытка эмоций.
      Брэбент тоже удивился.
      - Но я уже говорил тебе.
      - Посмотри на этого выродка! Он все записывает. Все, что ты делаешь для них, намного больше того, что они могли бы узнать за десятки лет наблюдений, используя только свои заметки! Брэбент, знаешь ли ты, что гормены собираются делать со всеми этими знаниями?
      Чужак слегка придвинулся. Брэбент посмотрел на него и покачал головой. Затем снова повернулся к девушке.
      - Думаю, что знаю.
      - Они используют их, чтобы...
      - Можешь не продолжать. Они используют их, чтобы завоевать Землю. Брэбент ухмыльнулся. - Если обычное развлечение психиатра они используют для этой цели, то это их проблемы.
      Она уже не могла сдерживаться и, как только вернулась к остальным, тут же все рассказала, слово в слово. Она как бы пыталась избавиться от отравы, вырвать ее, но одним рассказом этого не добьешься. Воспоминания продолжали жечь ее изнутри.
      - Военный совет, - зловеще произнес Гибсен. - Мери, ты с детьми остаешься здесь.
      Они перешли в другую комнату, чтобы стоявший у двери надсмотрщик не мог их слышать.
      Гибсен еще с порога провозгласил свое решение:
      - Он не имеет права на жизнь.
      Каждое слово он произносил, преодолевая усилие. Его челюсть все еще болела, особенно тогда, когда он разговаривал. Но он старался не обращать на это внимания.
      - Говард Брэбент продался горменам, он сам в этом признался! Измена - тягчайшее преступление. Он должен умереть.
      Рей слушала сквозь пелену усталости. Все утро она занималась детьми, пережила утомительные часы с требовательным Брэбентом и флегматичным и равнодушным горменом. Затем пережила ужас от признания Брэбента в том, что он знает о планах горменов.
      Это был изнурительный день, но еще Рей ощущала невыносимую боль и гнев.
      Они ведь говорят о Брэбенте. О человеке, которого она любит или когда-то любила, или хотела любить. Если бы все повернулось так, чтобы они остались только вдвоем! Любовь - сложная штука. Это и физическое влечение, и совокупность социальных установок и элементов поведения. И каким бы прекрасным и хорошим, или разрушающим и уничтожающим ни было их влечение, очевидно, что каждый человек в этой комнате, за исключением Рей, хочет видеть Брэбента мертвым. Все, кроме нее? Но ведь она принесла последнее подтверждение его вины. Так чего же она хочет?
      Рей посмотрела на своих сотоварищей, которые полушепотом обсуждали эту тему. "Странно все это, - подумала она. - Едва ли можно поверить, что будущее восьмимиллиардного человечества на плодородной и благодатной Земле зависит от того, что предпримет эта горсточка людей, дабы заставить замолчать всего одного человека. Несмотря на отборочную комиссию, на регулярное обследование у доктора, у тех, кто путешествует меж звезд, кажется, развивается некая душевная опухоль. Половина из этих людей, - прикидывала Рей, - во время путешествия вообще потеряла уравновешенность и часто впадает в крайности. Частично в этом повинен и Брэбент со своей терапией. Но ведь сейчас они собираются убить его? продолжала устало размышлять Рей. - И, возможно, у них есть на это основания. Брэбент всех их уберегал в этом доме... Но кто бы уберег самого Брэбента от мести?"
      Рей очень надеялась, что страдает не одна. Но доктор когда-то достаточно мягко объяснил ей, что он не может позволить себе какие-либо чувства. Врач должен держаться на корабле в стороне, до окончания полета он даже не может завести себе друзей. Если он нарушит эти правила, то качество его работы как психолога серьезно пострадает.
      Сейчас уже поздно что-либо предпринимать - приговор вынесен, осталось привести его в исполнение. Проблема только, как и чем.
      - Нет, так не пойдет, - Гибсен подводил итоги. - Ты не сможешь остаться с ним наедине, де Джувенел. Он не доверяет ни тебе, ни мне. Марн?
      Лейтенант потер свою перебинтованную руку.
      - Я согласен.
      - Ты думаешь, справишься?
      Марн кивнул.
      - Прекрасно, - довольно продолжал Гибсен. - Теперь нам нужно оружие. У кого есть хоть что-нибудь подходящее?
      Все молчали. И вдруг Уэнсли почувствовала, как ее рука медленно поднимается.
      - Ты, Рей? - У Гибсена от неожиданности отвисла челюсть.
      - Это всего лишь швейные ножницы, - послышался ее слабый голос. Но они острые.
      Гибсен, обнажив зубы, расплылся в одобрительной улыбке. Рей даже заметила, как с верхних клыков капает слюна. Штурману, без сомнения, доставило огромное удовольствие то, что она добровольно вызвалась убрать человека, из-за которого отвергла его ухаживания.
      Но тут вмешался де Джувенел:
      - Не пойдет, Рей. У меня есть кое-что получше. Все повернулись к нему. Маленький, смуглый человечек бесстрастно продолжал:
      - Я здесь нахожусь дольше большинства из вас, и мне уже тогда пришла в голову мысль, что может возникнуть подобная ситуация. Итак, я говорю о моем собственном ноже, который сейчас находится под матрацом ребенка.
      Рей неотрывно смотрела на него. Она и раньше удивлялась, почему это он проявляет такое внимание к ребенку? Сделал колыбель, многократно помогал менять пеленку, убаюкивал малыша - и все из-за этих грязных и смертоносных намерений. "Но, по крайней мере, - успокоилась Рей, Брэбента убьют не моим оружием".
      Гибсен продолжал уточнять детали:
      - Ну что же, хорошо. Отлично! А сейчас обсудим, как нам действовать. Рей, еще никогда не случалось, чтобы ты помогла мне, так как... Впрочем, неважно. Если ты изъявила желание, то, может, поможешь Марну остаться с Брэбентом наедине? По-твоему, как нам лучше это провернуть?
      Рей словно оцепенела, пытаясь что-либо придумать. В ее голове зароились мысли, но все они были совсем другого рода. Это были картины, воспоминания, мечты, но сейчас она пыталась их отбросить, потому что вскоре они станут призрачными и невыполнимыми.
      Потирая подбородок, заговорил Марн:
      - А если сделать следующим образом. Я буду ждать сверху, на лестнице. Рей скажет Брэбенту, что хочет с ним поговорить, или что-то в этом роде. Ну и поднимутся ко мне... А горменам мы скажем, что боролись из-за девушки. Возможно, это их немного озадачит. Во имя Земли мы должны попытаться запутать их возможно больше.
      "Он рассуждает достаточно разумно, - думала Рей в отчаянии. - Как человек, планирующий скорее вечернюю партию в бридж, нежели предстоящее убийство - нет, казнь, именно так это называется, после того как они трезво и хладнокровно вынесли приговор. Все трезво взвешено, так что жертва не сможет закричать: "Это несправедливо! Вы хотите уничтожить человеческую жизнь".
      Гибсен прервал ее размышления:
      - Для горменов это будет, конечно, тяжелая потеря. Возможно, план Марна и удастся. Но давайте реально смотреть на вещи. Этих чужаков не так легко одурачить. Давайте обсудим все, если уж решили. Я не думаю, что они будут мстить; по-моему, это им и в голову не придет. Но Брэбент все еще остается единственным человеком, который наладил тесный контакт с горменами, и нам следует предвидеть, что они могут...
      Из другой комнаты послышался голос Мери:
      - Посмотрите! Они приближаются!
      Шесть вооруженных горменов бесшумно скользили к дому. Доктор Брэбент был с ними.
      Рей непроизвольно попятилась к стене.
      Сегодня утром Брэбент имел изможденный вид и, чувствовалось был на грани отчаяния. Сейчас он переступил эту грань. Его лицо приобрело серо-желтый оттенок. Руки болтались, как плети. Глаза - как у распятого Иисуса, но то, что он сказал, могло слететь только с уст Иуды. Голосом великомученика Брэбент произнес:
      - Вы должны отказаться от своего плана. Извините, что гормены и я... мы знаем, что вы замышляете. Они пришли помешать вам.
      Гормены согнали всех людей в одну комнату. Брэбент обратился к ним:
      - Те, кому удалось припрятать оружие, должны сдать его немедленно.
      Да, он знал, где искать. Гормены подошли к спящему ребенку и приподняли тонкий матрац. Под ним лежал нож де Джувенела.
      - Рей, - приказал Брэбент, и два гормена подошли к ней.
      - Я сама, - поспешно сказала она и начала шарить в своей одежде.
      Брэбент взял ножницы и протянул одному из своих спутников. Потом огляделся по сторонам и таким же тоном произнес:
      - Вот и все.
      Он не смотрел на Рей, только пристально всматривался в лица остальных людей.
      - С этого момента у вас больше не будет возможности ни убить меня, ни сбежать. Извините, - добавил он вежливо, - но так оно и есть. Мы улетаем отсюда.
      - Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? - надтреснутым голосом спросил Гибсен.
      - Через несколько дней мы улетаем. - Брэбент кивнул головой, как профессор студенту, который задал нужный для поддержания разговора вопрос. - Гормены ожидают большой корабль, который и заберет всех нас. Он уже на подлете. Они собираются взять нас с собой, хотя я пока не знаю, куда. Возможно, на Бес. А может, и дальше. Но я думаю, первой остановкой будет "Первопроходец П".
      Он умолк. Воцарилась мертвая тишина. Потом доктор задумчиво добавил:
      - Вот, что они собираются делать... Рей. - Девушка вздрогнула от неожиданности. - Может, выйдем на минутку?
      Она инстинктивно посмотрела на Гибсена, как бы ожидая приказаний, но сразу же отвела глаза в сторону. Это было слишком. Замышлять убийство Брэбента - это одно, а спрашивать у другого мужчины разрешение на прогулку с ним - еще хуже.
      Так как она не представляла, чего хочет от нее Брэбент, и не имела времени обдумать его предложение, то ответила:
      - Ладно.
      Рей, Брэбент и гормены вышли на улицу.
      Брэбент робко предложил:
      - Давай прогуляемся.
      - Прогуляемся?
      Он кивнул, избегая ее взгляда. Им еще никогда не представлялся случай вот так ночью гулять.
      - Под прикрытием этих?
      Брэбент. покачал головой, и правда, гормены быстро удалились, даже не оглянувшись.
      - А, понимаю, - с неожиданной жестокостью сказала Рей. - Ты предал своих товарищей, и за это они наградили тебя ошейником с длинным поводком. Думаю, стоящая награда.
      - Рей.
      Он произнес ее имя скорбящим, но не умоляющим тоном, и даже с ноткой протеста. Рей пожала плечами и медленно пошла вдоль улицы. Темень стояла кромешная. Даже не просматривались очертания домов впереди, лишь позади виднелся падающий из их дома свет.
      Когда лицо Брэбента растаяло в темноте, она сказала:
      - Хорошо, давай пройдемся. Что тебе нужно?
      - Небольшую передышку, - не задумываясь, выпалил тот.
      - Дурак!
      - Нет, погоди! Я... - Однако возможность была упущена, если она вообще когда-либо существовала.
      Рей была не в состоянии переносить подобную прогулку сейчас. "Нет, - терзала она душу, - так нечестно". Развернулась и побежала вдоль темной улицы. Неизвестно откуда появившийся гормен последовал за ней.
      Брэбент остановился в нерешительности. Позади него смутно угадывался силуэт второго гормена. Доктор догадывался, что гормены не доверяют ему полностью. Он пожал плечами и пошел обратно - нет, не туда, где находились земляне, даже не в свою лабораторию, где ему иногда позволяли переспать, а к подобию кровати на верхнем этаже горменовского барака. По приказу горменов Брэбент спал там уже три ночи, что свидетельствовало об ухудшении отношений.
      "Если так и дальше будет продолжаться, - подумал он, - я наживу себе врагов с обеих сторон".
      А время шло. Рей часами никого не хотела видеть и слышать. Брэбент, еще больше осунувшийся, приходил и уходил, выбирая одним жестом очередного подопытного "кролика". Гормены, которые теперь постоянно сопровождали его, отводили жертву к нему в лабораторию. Рей уже и спать не могла. Даже попытка была наказанием: едва она ложилась и закрывала глаза, как на нее надвигались кошмары. А время шло.
      - Ты, Рей? - послышался голос Говарда.
      От неожиданности девушка вздрогнула и подняла глаза. В этот момент она сидела и смотрела на ребенка, пребывая в совершенно отрешенном состоянии.
      - Ты пойдешь со мной. Гибсен и де Джувенел тоже. У меня к вам особое дело.
      Гибсен произнес шесть слов - один предлог и пять ругательств.
      - Да, я знаю. Пошли, - спокойно сказал Брэбент и вышел на площадь, даже не оглядываясь. Ему и не нужно было этого делать - за ними неотступно следовали гормены. Они пересекли площадь и подошли к спрятанной ракете горменов.
      - Я хочу показать вам, - сказал Брэбент, - против чего вы выступали. Входите.
      Все трое застыли в удивлении.
      - Все в порядке. Я получил разрешение. Мы в их компании, но не бойтесь, они здесь не для того, чтобы следить за нами. Вот что я хотел вам показать.
      Де Джувенел двинулся следом, затем Рей и Гибсен. Последний решительно сказал:
      - Я убил бы тебя, если бы мог. Ты знаешь?
      Брэбент кивнул. Это было настолько очевидно, что и не стоило отвечать.
      - Это рубка управления. Садись, Гибсен.
      - Вот сюда?
      - Ну стой, если хочешь. Но хорошенько присмотрись.
      Гибсен забыл о своих кровожадных намерениях. Любопытство одолело его. Он стоял и смотрел широко раскрытыми глазами, как ребенок в сказочной стране. В конце концов, он был штурманом космических кораблей, и, даже ослепленный ненавистью к Брэбенту, не смог удержаться от соблазна осмотреть незнакомый корабль.
      Устройство его было простейшим. Двинешь рычажками в одну сторону корабль летит в противоположную, вот и все. Никаких движущихся механизмов, никаких дополнительных сложностей, никаких изменений конструкции; не имело значения, кем и где он построен. Все очень просто - садись и взлетай.
      Но это по теории. А на практике...
      У Гибсена сжалось сердце. Он подсознательно начал гладить безымянным пальцем свой сапфир. Это был тот корабль, который они с де Джувенелом собирались украсть. Однако все, о чем говорил Брэбент, было сущей правдой.
      Человек не способен управлять подобным кораблем - это все равно, что для обезьяны, беспорядочно барабанящей по клавишам печатной машинки, воспроизводить сонет Шекспира.
      Де Джувенел тихо произнес:
      - Но, черт меня подери, здесь же ничего нет. И это тоже была чистая правда. Например, отсутствовали обязательные для земных кораблей приборы: гидроиндикатор высоты, который через синхронизатор работы двигателей был связан с геостатическим корректором курса; автоматическая система контроля тяги двигателей, которая, в случае необходимости, изменяла состав горючей смеси, тем самым увеличивая или уменьшая мощность реактивной струи; система корректировки курса, которая считывала все имеющиеся в компьютере параметры орбит полета корабля с данного места в искомое, выбирая оптимальный вариант; выводила и удерживала корабль на нужной орбите и, кроме того, без каких-либо заминок переводила корабль на другую орбиту в случае изменения цели полета, какой-нибудь поломки, опасности столкновения с метеоритом, другим кораблем и так далее.
      И, ко всему прочему, здесь не было такой необходимой штуки, как "черный ящик". И еще не было автотрансформатора, который питал все системы и стабилизировал их работу. Ну и, конечно, аварийной системы питания, которая приходила в действие при поломке автотрансформатора.
      На корабле вместо этого находились:
      искусственный горизонт. Почти вертикально расположенный экран с паутинообразной сеткой линий, на котором высвечивался сектор космоса прямо по курсу корабля в пределах девяноста градусов;
      иллюминатор. Да, иллюминатор - стеклянное окно в конусовидной передней части корабля. Радары, перископы, фотодетекторы? Нет, ничего этого не было;
      восемь колечек, по одному на каждый из четырех пальцев обеих рук пилота. Каждое кольцо регулировало мощность реактивной струи в соответствующем сопле двигателя.
      И больше ничего.
      - Теперь видишь? - раздраженно спросил Брэбент.
      - Вижу, - ответил Гибсен, и его рука опять потянулась к сапфиру. Я... - Но ему нечего было добавить. - На этом экскурсия закончена, Брэбент?
      - Не совсем, - кратко ответил доктор. - Рей, де Джувенел, вы можете возвращаться. Гибсен, ты останься. Надеюсь, это тебя чему-то научило. Сейчас ты мне нужен для еще одного опыта. И надеюсь, - он говорил через плечо, повернувшись ко всем спиной, - когда-нибудь вы поймете, что я был прав. Откажитесь от своих планов. Все.
      IX
      Но на этом все не закончилось. Программой, которую Брэбент тщательно продумал во время молчаливого наблюдения за раненым лейтенантом Марном, как раз после первого приземления, было предусмотрено одно действие.
      В предрассветных сумерках доктор сидел на кровати и смотрел в окно, в котором виднелись только серые контуры домов.
      Несколько дней назад гормены со всей очевидностью дали ему понять, что его работа близится к завершению. Все, что они хотели знать, узнали. Главное было сделано. Еще оставались некоторые детали, но они были столь несущественны, что гормены в любой момент могли прекратить исследования. И тогда...
      Помимо принципов работы мозга у землян были и другие вещи, которые гормены хотели бы узнать. Хотя они уже кое-что получили от Джероффа и Чепмена, но все остальное собирались исследовать как можно быстрее а именно: психологическую восприимчивость и состояние болевого шока. И как всегда, исследования будут детальными и основательными, что предвещало землянам ужасные мучения.
      Доктор чувствовал себя разбитым и опустошенным. Его волновали не предстоящие лабораторные вскрытия тел, а то, что все его товарищи, кроме одного, умрут с чувством ненависти к нему.
      Брэбенту такая перспектива не нравилась.
      Его профессия этого не допуская. Психолог обязан следить, чтобы психика людей находилась в уравновешенном состоянии, и если у пациентов самопроизвольно возникло к нему чувство ненависти, то здесь была значительная доля его вины. То же самое с любовью. Он держался в стороне и пытался быть независимым от временного эмоционального состояния окружающих его людей. Этого требовала его работа.
      Но сейчас Говард Брэбент остался совершенно один. На всей планете не было ни души, которая бы любила, уважала его или доверяла ему. Даже осиротевшие дети Крешенци, завидев его, убегали и прятались.
      Брэбент вздрогнул, потом резко выпрямился.
      С нижних этажей послышалось приглушенное щебетание и какой-то шум. Брэбент встревожился. За это время он очень хорошо изучил горменов и знал, что эти существа строго придерживаются своих привычек, в которые не входила подниматься до рассвета. Он внимательно прислушался, но ничего не смог уловить, кроме того, что все гормены были уже на ногах. Постепенно Брэбент расслабился, но все еще продолжал хмуриться; за последние дни это стало обычным его состоянием.
      Он с легкой завистью думал о своих товарищах по несчастью, находившихся в каких-то ста ярдах от него. Они хотя бы были вместе. Да, это его работа - следить за моральным состоянием. И сейчас, несмотря на то, что за последнее время он многое узнал об их слабостях, недостатках и даже скрытых внутренних пороках, он любил - нет, нуждался в них, в их уважении и теплоте. Ведь они были его друзьями, были всем, что он имел.
      А ведь было время, когда Брэбент, еще будучи новичком, мечтал о дружелюбной, без всяких неврозов команде межзвездного корабля. Врач обязан работать с теми, кто под рукой - таков закон. И не он его придумал. Этот закон был установлен с незапамятных времен знахарями, потом утвержден хирургами и обоснован Александром Флемингом и всей медицинской наукой. Кроме того, современна? медицина, базируясь на многовековой практике, спасла так много жизней, что это не могло не снизить уровень психологических требований в пользу чисто физиологических.
      В современных больницах рождение ребенка с отрицательным резус-фактором - обычное дело, но на чужой планете, если не принимать во внимание смерть матери, ребенок обречен. Поэтому колонисты просто не могут себе позволить нести в своих генах и хромосомах риск резус-отрицательной реакции, или клеточной анемии, или агаммаглобулинемии и тому подобное.
      Едва ли на Земле найдется ребенок, которого, начиная с первых месяцев жизни, хотя бы раз не касался скальпель. На Алефе Четыре скальпеля под рукой может и не оказаться. Конечно, в каждую партию входили один или два врача, но если что-нибудь случится с ним самим? Исход может быть фатальным.
      Таким образом, первая часть тестов на пригодность к полету - это скрупулезное генетическое исследование, и в этой части планеты проходной показатель равнялся ста процентам. Очень многие, желающие попасть на корабль, во время первого теста отсеивались. Критерием отбора оставшихся была надежность, но не та абсолютная психологическая и физическая надежность, которую можно считать идеалом, а надежность в рамках выполняемой ими работы...
      Да, Брэбент скучал по своей команде. Ему нравились и были нужны сейчас все без исключения. Он даже любил их. Будь то невротики или нет, надежные или ненадежные. Сочувствовавшие или противники. Сейчас он был уверен, что еще нужен, им.
      Издалека и откуда-то сверху послышался резкий дребезжащий гул. На улице уже было светло.
      Брэбент вскочил на ноги и бросился к окну пытаясь разглядеть, откуда доносится звук. Что-то приближалось, гул нарастал и уже превращался в оглушительный рев.
      Свет, пламя прорвались сквозь облака.
      - Он уже здесь, - прошептал Брэбент, всматриваясь в небо.
      Огромный, невероятных размеров космический корабль в ореоле ослепительного пламени совершал посадку. Обжигая каменные стены ближайших домов, он сел прямо на площади возле разграбленной ракеты землян. Эта громадина была намного крупнее "Первопроходца П", болтающегося сейчас где-то на орбите, крупнее любого другого корабля землян, который когда-либо бороздил пространство. В пределах Солнечной системы такие крупные корабли были просто не нужны, но даже те, которые летали к другим мирам, не могли сравниться с этим монстром. Он возвышался на площади в виде цельнометаллической башни высотой в двадцатиэтажный дом.
      Брэбент стоял у окна и рассматривал замершего гиганта, блестевшего в лучах восходящего солнца. К кораблю со всех сторон уже сбегались гормены. Этим и объяснялось их столь раннее пробуждение - они ждали свой самый большой корабль, который сможет забрать всех их вместе с землянами и куда-то доставить.
      - Ну вот ты и прилетел, - прошептал Брэбент; от усталости у него кружилась голова. - Что же, я готов.
      ... Всех землян еще до полудня повели на корабль. При этом Брэбенту поручили роль "погонщика". Они шли на корабль, захватив с собой все, что могли донести.
      Гибсен и де Джувенел, проходя мимо Брэбента, довольно громко ругались в его адрес, но он даже не взглянул на них. Мери Марн осторожно несла ребенка. Тот разрывался от плача, да и сама Мери была готова разрыдаться. Ретти сопровождал двух детей Крешенци. А у Сэма Джероффа во время посадки был вид человека, который терпит кораблекрушение в открытом море и видит, что спасательное судно уходит все дальше. Последней шла Рей Уэнсли. Они на миг встретились глазами, но девушка сразу же отвернулась.
      - Проходите внутрь, - пробормотал Брэбент и зашел следом за всеми.
      К землянам был приставлен всего один вооруженный охранник, сейчас молчаливо стоявший у входа. Он держал в руке скорострельный тепловой пистолет. В ограниченном пространстве ракеты он мог убить любого, кто попытался бы сбежать.
      Остальные его соплеменники были заняты более важными делами готовили к полету ракету землян, сносили аппаратуру и снаряжение из штаба на площадь.
      - Иуда! - прошептал де Джувенед, проходя мимо Брэбента.
      Тот даже не отреагировал; он стоял и смотрел в пустоту.
      Рей Уэнсли прислонилась к прохладной металлической перегородке и закрыла глаза. Донимал резкий, неприятный запах, исходивший от охранника. Сам отсек был абсолютно пустым. Себе гормены обеспечивали хоть какой-то комфорт, но совсем не позаботились об условиях для узников. Полет, казалось, предстоял долгий и тревожный. О направлении приходилось только догадываться.
      Брэбент мельком взглянул на Рей. Все, о чем она думала, было написано на ее лице.
      "Ну хорошо, Говард, - думал он, - чего же ты ждешь? Все на борту. Здесь только один чужой, остальные снаружи. Если и представится какая-либо возможность, то только сейчас" Но он не мог не подождать хотя бы секунду, всего одну, как опытный игрок, который продумывает ход, но тянет время. Риск слишком велик, но он обязан рискнуть...